| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
— Здравствуй, бабушка!
— Долго же ты добирался, касатик! — отвечает ему Ягиня.
Поднимает Иван глаза. А не так уж и страшна она, оказывается! А даже наоборот. Очень даже ничего. Чтобы не сказать большего. И не старая вовсе. Врут мамки да бабки. Только малышню пугают.
— Спешил, как мог, — улыбается Иван. — Главное — это опоздать вовремя.
— Знаю я вас, соколиков! Ни одной юбки, поди, не пропустил! Спешил он, как же! Ты бы лучше не спешил, а поторапливался! Вовремя он опоздал, надо же! Дел-то много, а времени — совсем мало. В баньке я тебя в прошлый раз попарила. Возьми, вот, на ужин краюху, зажуёшь, когда по-настоящему проголодаешься. За дело уже, Иван!
— За какое же это дело?
— Знамо, какое! Пойдёшь туда, сам не знаешь куда. Принесёшь то, не знаешь что.
— Как же я пойду, сам не знаю куда? Как же принесу то, не знаю что? — опешил он.
— Ой, брось прикидываться, Иван! Не ты ли всю жизнь бродил, куда глаза глядят, искал, сам не знал чего?
— Твоя правда! — опустил голову Иван-дурак.
— Ладно, не журись, парень! К старому возврата нет! Это я тебе говорю! Слушай сюда! Я говорю, пойдёшь, не знаешь куда, потому что это ты сейчас не знаешь куда. Но скоро узнаешь! Я говорю, принеси то, не знаешь что, потому что это ты сейчас не знаешь что. А когда туда придёшь, куда не знаешь, сам поймёшь, что тебе надо взять! Короче, как из лесу выйдешь, встань посреди поля. Куда поманит, в ту сторону и иди. На пути подсказки будут. Гляди веселей и увидишь. А когда дойдёшь до места, сам поймёшь, что уже пришёл. Там и найдёшь то, что не ищешь! Возьми это и иди, куда сердце позовёт. Сюда можешь уже не возвращаться. Некогда мне больше с тобою валандаться! Иди уже! Пора!
Умный меряет себя от земли до головы, а дурак — от головы до небес.
Сделал Иван, как Ягиня велела. Встал посреди поля, голову запрокинул и спросил у синей высоты безконечной:
— Куда же мне теперь?
Ничего ему небеса не ответили, только ветер в спину так крепко дунул, что понесло его куда-то, лишь ногами перебирай. Одним словом, туда, куда он сам не знал.
И откуда, интересно, ветер знает, куда ему дуть?
Долго шёл Иван. Да только не о том сказка, что с ним в дороге было. Хотя было всякое. Краюха-то быстро кончилась. Брался Иван за любую работу. Заработает на краюху и снова идёт. Куда его ветер толкает попутный.
Кто всё время идёт, однажды куда-нибудь уже приходит. Вот и Иван однажды понял, что пришёл уже, куда сам не знал.
Место чудное было. Горы вокруг высокие. Леса прозрачные. Вода студёная. Залез он на самую высокую гору, оглянулся вокруг. Такая ширь перед ним распахнулась!
Посмотрел Иван вниз, и так захотелось ему стать птицей и унестись к милой девице-красавице с глазами васильковыми-превасильковыми и косой золотой-презолотой, что запел он песню свою любимую. Простую, но душевную. А когда допел, сел на камень на самой вершине горы и достал платок вышитый.
Долго смотрел на него Иван, вспоминая голос, который ему подпевал когда-то. И не заметил он, как выскользнул платок из его руки и полетел. Иван за ним. А платок взлетает всё выше. Иван бежит, даже под ноги не смотрит. Да дураков, видно, Боги хранят. Не упал, не сорвался, догнал платок дарёный. А может, это любовь девичья его вела и хранила?
Огляделся Иван. А перед ним пещера. Заходит он туда. Старик седой в полумраке сидит. Пригляделся Иван. Не старик это. Показалось. Люди до такой старости не живут. А этот старец аж светится весь светом непонятным, но чистым. И пещера чистая и сухая. А воздух солнечные лучи как будто нити золотые пронизывают.
— Заходи, Иван! Долго же ты шёл. Однако, молодец, что отыскал дорогу. Садись.
Сел Иван. А сам на старца смотрит, глаз не отводит. Улыбнулся старец так, что пещера засияла, и говорит:
— Раз добрался ты сюда, значит, пришла пора. Спрашивай.
— Что спрашивать, дедушка?
У Ивана ещё никогда в голове так пусто не было. Такую дорогу проделал! Чувствует, что на любой вопрос ответ получить может, а о чём спросить и не знает. Ну, не дурак ли?
И поперхнулся тут Иван. Понял. Что стал, наконец, истинным дураком! Настоящим! Да только никто его так уже не окликнет. Побоятся. Потому что дуракам законы не писаны. Потому что они по Конам живут, которые Боги установили. А не те, кто умными себя считают, а на самом деле просто тупиковый закоулок эволюции. Но если побоятся его дураком называть, как же звать-то Ивана теперь?
Посмотрел на него старец, и вдруг прояснилось всё в ивановой голове.
— Как меня звать, дедушка?
— Иван-царевич!
— Но, как же... — хотел возразить Иван. И вдруг понял, что чистая правда это. А старец заглянул ему в глаза и понял Иван, что нелёгкая это правда.
— Что же делать-то мне теперь? — выдохнул Иван.
— Али не знаешь?
И понял Иван, что знает он, что ему теперь делать. Ждёт его Царство его. Ждут его люди. Ибо нуждаются в нём. Ждёт его любимая, ибо любимой он нужнее всех.
— Где же силы-то взять, чтобы справиться? — спрашивает Иван-царевич.
Посмотрел на него старец, улыбнулся и говорит:
— Рассказал бы я тебе, где взять силу, если бы ты испугался доли своей, потому что тяжела она. Но вряд ли хватило бы у тебя смелости взять эту силу. Рассказал бы я тебе, где взять силу, если бы ты обрадовался доле своей, потому что сладка она. Но вряд ли у тебя появилось бы желание взять эту силу. Ты же не испугался и не обрадовался. Слушай внимательно, Иван-царевич! Сила эта в тебе. Как только ты это осознаешь, ты ей и овладеешь. Смейся почаще! А теперь иди. Тебя давно уже заждались!
Молча поклонился Иван-царевич старцу и вышел...
Всё ближе сказки конец. И не присловье это уже.
Дорога домой всегда короче, чем от дома. Вот, он и терем знакомый. Вот, и окошко заветное. Где же девица-красавица? Почему никто его не встречает? Неужели он так долго пропадом пропадал, что забыла о нем Смеяна, да за другого, за умного, замуж пошла?
И видит Иван-царевич давешнего старого человека, который ему вопросы задавал, а потом в дальний путь проводил. Сидит старик у плетня, щурится. Не узнаёт Ивана-царевича. Да, ведь, и тот старика не сразу узнал. Вроде, он. Да не совсем. Ещё старше стал, хотя куда уже старше. Спрашивает его Иван-царевич:
— Где же моя суженая, дедушка?
— А, это ты, мил человек... Иван, который не знает, кто он такой и куда его путь лежит? Сколько лет, сколько зим...
— Звать меня Иван-царевич. А путь мой лежит в моё Царство. Надо там порядок навести. Пришёл я к моей суженой, да опоздал, видать. Не дождалась, — сказал Иван-царевич.
— Вот оно как, мил человек. Не зря, значит, ты ходил за тридевять земель, не зря... — вздохнул старик и замолк.
Замолчал и Иван-царевич. Тяжкие думы его одолели. Но не стал он на судьбу жаловаться да волосы рвать. Не стал он кричать в ярости да рубить с плеча всё, что под руку попадётся. Достал он вышитый платок дарёный. Улыбнулся одними глазами. Вспоминая, как пел когда-то. Вместе с милой. И запел свою любимую песню. Простую, но душевную.
Заплакал старик, заслушавшись. А потом и говорит:
— Ты прости меня, Иван-царевич, что не поверил я тебе. Думал ты посмеяться над нашим горем пришёл. А ты всё также Смеяну любишь. Прости же ты меня, дурня старого!
— За что же мне тебя прощать, дедушка? — удивился Иван-царевич.
— А за то, что я, старый дурень, верить и надеяться перестал. Слушай же, Иван-царевич, как дело было. Многие просили руки твоей красавицы, но Смеяна одного тебя ждала. Верила, что ты вернёшься обязательно. Многие добивались её, сватались. Одним она ласково отказывала, других взашей гнала. Оказался кто-то из них ведьмаком чёрным. Он и заколдовал её... — заплакал старик ещё горше.
— Да, где же она! — вскричал Иван-царевич. — Говори уже, старик, не мучай! Я столько всего прошёл, пройду ещё столько же! Но найду её и спасу!
— Не надо никуда ходить... — сказал старик, всхлипывая. — Здесь она.
После этих слов у Ивана-царевича на мгновение дух занялся. И колени ослабли.
— Всеми Богами молю, скажи скорее, как мне её увидеть, — с трудом вымолвил он.
Поднялся старик кое-как. И, тяжело опираясь на посох свой, повёл Ивана в терем. Поднялись они по резному крылечку, зашли в горницу.
Никогда ещё сердце не стучало так у Ивана-царевича, сколько бы передряг ни было в его лихой, весёлой жизни посреди ста дорог.
— Вот она, Смеяна... — прошептал старик и снова заплакал.
На лавке у окна стоял большой чан с прозрачной водой, на поверхности которой плавала цветущая кувшинка. А на дне его сидела большая белая жаба...
Долго глядел на неё Иван-царевич.
Внезапно жаба пошевелилась. Иван-царевич вздрогнул. А жаба медленно всплыла, забралась на лист кувшинки и посмотрела на него.
И что-то такое было в жабьих глазах, что напомнило ему о бездонной небесной синеве. А потом из этих глаз покатились слёзы, крупные словно градины.
Будто жаром обдало тут Ивана-царевича! Достал он вышитый платок дарёный, опустился на колени перед чаном и осторожно вытер эти слёзы. И жаба потянулась к нему. Чуть-чуть. Так робко! Что не смог он удержаться и взял её в свои ладони. И так вдруг захотелось ему утешить и обогреть это несчастное замёрзшее существо, что он взял и поцеловал её.
Трах-бах-тарарах!
И вспышка света!
И, вот, стоит перед Иваном-царевичем красавица Смеяна, которой уже совершенно точно не миновать стать Смеяной-царевной!
Всё ближе сказки конец, да не конец ещё. Да вовсе и не ближе. Да вовсе и не конец. Это просто так, для присловья сказано. Потому что впереди пир честной, а потом жизнь долгая, лихая и весёлая, в которой будут, и труды, и победы.
Но самое главное, что она будет полна счастья!
Не зря, ведь, говорится в народе:
Хочешь быть счастливым? Хоти!
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
