Дружина. Битва за место под Эолом

— Выходит, мы еще живы, волхв? — между тем продолжал князь.

— Живы, княже. Только вот в землях неведомых мы оказались. Ты хоть на солнце глянь, что не солнце вовсе, а светило иное. Не от Ярилы его свет, не от Даждьбога его тепло. На траву глянь под ногами, на лес вон тот — цвет не зелен его. Возьми в руку землю эту — нет в ней и следа Макоши. И живы мы не все. Оглянись! Вон лежат воины, павшие от мечей, стрел и копий печенежских. А значит не для мертвых это место, но для живых. Собирай пока людей и коней, княже, я же попробую достучаться до богов наших. Испросить их совета.

— Хорошо, Всевед, буду исходить из того, что живы мы и находимся на вражьей земле.

— Сотники! — крикнул князь.

— Я тут, княже, — произнес седой, гладковыбритый воин со шрамом на левой щеке.

— И я тут, — вторил ему другой такой же седой человек с окладистой бородой и густыми бровями, через которые едва можно было различить разрез глаз.

— А где Любор?

— Убило Любора, — ответил воин со шрамом. — Один из басурман копьем его достал.

— Славный был воин, — помолчав, произнес Святослав. — Но некогда нам горевать сейчас. Ты, Всемил, — князь указал на бородатого сотника, — со своими людьми соберешь всех убитых и подготовишь погребальные костры, лес рядом. Проверь, есть ли среди них христиане, пусть похоронят по их обычаю. Ты, Божен, — обратился Святослав ко второму сотнику, — возьми своих людей и отправляйся собирать лошадей. Что бы ни один конь не пропал. Ты, Остромысл, — повернулся правитель к вздрогнувшему от неожиданности ученику волхва, — отвечаешь за раненых. Пройдись, посмотри, кому нужна помощь.

Получившие приказы воины начали быстро расходиться, для выполнения своих задач.

— Збыслав! — окликнул одного из витязей князь.

— Слушаю, княже, — откликнулся коренастый, небольшого росточка остроносый парень. В свои тридцать он заслужил уважение всей дружины за свой ум и смекалку, не раз проявленную в вылазках.

— Ты теперь за место Любора. Принимай сотню. Поймай всех ближайших коней, твоя задача разослать дозоры и поставить охранение. Сегодня наш лагерь будет здесь.

Великий князь всегда знал, что возраст не главное. В свои тридцать он и сам достиг столького, чего большинство правителей не добились и в восемьдесят.

— Будет исполнено, княже, — отрапортовал новоиспеченный сотник и помчался выполнять распоряжение.

Остромысл переходил от тела к телу, проверяя дыхание людей. Он искал выживших. Первым делом надо лечить тяжелораненых — легкораненые могли о себе и сами позаботится, бойцы с ранениями средней тяжести могли подождать. У ученика волхва всегда была с собой сумка, где он хранил все необходимые травы и ингредиенты. Большинство из них предназначалось для лечения, но были и те, которые нужны при ворожбе. С тяжелым сердцем Остромысл вынужден был оставлять безнадежно раненых бойцов — нельзя тратить на них драгоценное время, это могло стоить жизни их товарищам, которые нуждались в помощи. Иногда его окликали воины из сотни Всемила, когда находили живых, иногда сами раненые.

Остромысл закончил перевязку и лечение, когда наступила глубокая ночь. Молодой волхв подошел к реке, чтоб умыться, помыть руки и немного освежиться. В свете неизвестной луны из реки на него смотрело остроносое лицо с ярко синими, уставшими глазами. Над верхней губой и подбородке едва начали пробиваться юношеские усы и борода. Одну бровь пересекал небольшой шрам, разделяя ее на две, практически равные части — след от падения в колодец в детском возрасте. Подстриженные под горшок русые волосы и оттопыренные уши завершали портрет Остромысла.

У парня не было времени даже поесть, хотя весь отряд уже давно поужинал. Намереваясь отдохнуть, юноша прилег ненадолго, перед тем как приступить к употреблению, оставленной ему каши. Его взгляд снова обратился к небу, теперь уже к ночному. Оно снова удивило парня: созвездия совсем не походили, на те, название которых он запоминал с мудрых слов учителя. Луна раза в полтора больше и рисунок ее и близко не походил на известный Остромыслу. Видят боги, в странное место попал их отряд — все здесь ни как у людей, ни как дома.

Практически все бойцы уже спали. Остромысл огляделся в поисках наставника, в ярком свете луны и многочисленных звезд можно даже ночью видеть на изрядном расстоянии. Волхв обнаружился на берегу реки — его одинокая фигура была четко видна на фоне огромной луны. Он неподвижно сидел на пригорке, погруженный в себя.

— Сейчас ему лучше не мешать, — подумал парень и направился к небольшому костерку.

— Садись, друг, я припас для тебя каши, — указал на место рядом с собой Александр.

— Спасибо, Ксандр! — проговорил молодой волхв, плюхаясь на землю.

— Сколько тебе раз говорить, — возмутился парень, — не Ксандр, а Александр.

— Ох уж эти иноземные имена, язык сломаешь, пока выговоришь, — устало улыбнулся Остромысл.

Сегодня не только он, но и все провозились до глубокой ночи, и князь решил оставить доклады на завтрашнее утро, тем более что срочного ничего не было. Поэтому Остромысл, доев кашу, со спокойной душой повалился около костра, подложив под голову свою сумку и укрывшись плащом, он смежил веки. Шатров в их отряде традиционно не было, даже князь спал на земле. Перед тем как провалиться в сон, парень наказал часовому проверять раненых, поить их водой, и если что случиться, будить его. До рассвета Остромысла будили три раза, подзывая к тем воинам, которым особенно плохо. Все они не дожили до утра, и Остромысл ничего не мог сделать. После того, как он очередной раз почувствовал толчок, неизвестное светило уже выкатилось из-за горизонта. Он по привычки сразу вскочил и поинтересовался у разбудившего его бойца:

— Кто? Где?

— Князь собирает всех на доклад, — проговорил воин и тут же ушел.

Остромысл вскочил и помчался к стоящему штандарту с изображением солнца — там пребывал Святослав. Ученик волхва пришел один из первых. Кроме него там был только Всевед.

— Садись Остромысл, — указал князь на бревно, лежащие рядом, — сейчас дождемся всех, и я выслушаю ваши доклады.

Сам князь восседал на принесенном откуда-то чурбане. Волхв стоял, оперевшись на резной посох. Остромысл не стал отказываться, уж очень бурная была ночь. Сел и тут же начал клевать носом. Вскоре подтянулись сотники, и князь приказал:

— Сперва ты скажи, Всевед, о чем поведали тебе боги? Что это за странное место, в котором мы очутились?

— Тяжко проходило мое общение с богами, — покряхтывая начал старик. — Ни докликаться ныне до них, ни докричаться. По ниточкам, связывающим наши души с Правью и Навью, смог я духом бестелесным вернуться в обиталище предков наших. Удалось мне узнать там, что в землях мы настолько далеких, что закрыт нам путь назад. Не ступить уже никому из нас на землю родную.

— И как же так вышло, волхв? — нахмурился князь.

— Изрядной силы оружие применил против нас колдун иноземный. Пытался я от него защититься, используя самый надежный заговор, что знаю, но сильнее он оказался — переломил мою защиту. Но не убило нас, а лишь выбросило в земли иные.

— И вернуться мы никак не можем? — спросил Святослав.

— Без оружия того, нет нам пути назад. Не откроется без него путь. А оружие это осталось там. Выходит до конца жизни нам тут жить суждено.

— Расстроил ты меня, Всевед. Я тут, а княжество мое неизвестно где. Что же я за князь без княжества? Что теперь враги наши с Русью сделают?

— Не волнуйся за Русь, князь. Без тебя она была, будет и после тебя. Сыновья у тебя есть, они и править станут. Ныне мыслить надо, что дальше нам делать.

— Я выслушал тебя, Всевед. Я буду думать. Докладывай теперь ты, Всемил, — повернулся Святослав к бородачу. Сколько у нас убитыми?

— Мы собрали пятьдесят три тела, еще три бойца умерли сегодня ночью. В отдельное место снесли тела печенегов, задери их медведь. — Глядя на невысокого, но широченного в плечах Всемила, возникали большие сомнения, что даже самому огромному медведю удастся задрать этакого здоровяка. Он и сам чем-то напоминал хозяина леса. — Костры для погребения подготовили. Из погибших оказались двое христиан, их положили отдельно.

— Хорошо, теперь Божен пусть говорит.

— Нам удалось собрать триста три лошади и шесть десятков лошадиных тел.

— Добро, что у нас с разведкой? — повернулся князь к самому молодому сотнику.

— Были отправлены дозоры на десять верст окрест, но никого обнаружено не было. Вокруг лагеря на ночь установлены секреты и патрули. Ночь прошла спокойно, без происшествий.

— Остромысл, теперь ты. Что с ранеными?

Клевавший носом парень резко подскочил и четким голосом начал докладывать:

— Тридцать семь человек легкораненых, двенадцать с ранениями более серьезными. Семеро тяжелораненых, и трое из них, боюсь, не выживут.

— Ясно. Сколько дееспособных бойцов у нас осталось?

— Триста двенадцать годных к работе и бою воинов, — ответил Всемил.

— Сегодня нам нужно собрать у всех запасы еды, у кого сколько осталось. Распределить ее на всех и посчитать, на сколько дней хватит. Все долгохранящиеся запасы съестного нужно оставить на потом. Будем питаться кониной. Все что останется не забыть засолить или закоптить. Нынешним вечером будет тризна по павшим, нужно все приготовить.

— Все свободны.

Остромысл уходил от княжеского штандарта, опустив плечи. Тяжкие мысли роились у него в голове: теперь он больше никогда не попадет домой, никогда не пройдет по березовой роще, в которой любил гулять в детстве с братом, никогда не увидит родителей.

— Что пригорюнился, чадо? — положил ему руку на плече волхв.

— Задумался о доме.

— Ныне нам всем не сладко. Все мы остались без отчего дома, но у нас есть наше братство — дружина, и раскисать не стоит.

— Ты прав, Всевед, и мне сейчас надо заботится о раненых, а не жалеть самого себя.

— Вижу, устал ты, отрок, глаза слипаются. Иди отдохни, а я присмотрю за бойцами.

— Но и ты же не дремал этой ночью.

— Я совершал духовное путешествие, тело же мое в это время отдыхало. Иди спи и не волнуйся.

Осторомысл не стал больше спорить и направился на свое место к догоревшему костру. Проснулся он, когда воины начали готовиться к тризне. Как только парень поднялся на ноги к нему тут же подошел Всевед.

— Отоспался? — спросил волхв.

— Ага, — сладко потягиваясь, ответил молодой волхв.

— Поручение у меня к тебе будет. Воины узнали, что им не вернуться домой. Во время тризны ты походи, послушай, о чем они говорят. Какие мысли бродят среди них. Как бы разладу не случилось.

— Я все исполню, — киснул парень. — Как там раненые?

— С ранеными все хорошо. Ты все правильно сделал. Я присмотрю за ними, не волнуйся.

Остромысл поднялся и пошел к месту, где суетилось больше всего людей. Там соорудили из бревен огромный помост, на который уложили тела павших. Заканчивались последние приготовления — помост обкладывали хворостом. Когда все было завершено, все воины, кроме часовых, собрались вокруг помоста, к которому вышел князь, держащий горящий факел.

— Сегодня мы прощаемся с нашими братьями. Не раз они прикрывали наши спины, не раз мы ели с ними из одного котла, не раз стояли плечом к плечу, сражаясь с врагом. Они были нам верными друзьями, так пусть же их путь в Ирий будет легок, а перерождение скорым.

Святослав поджег хворост, и огонь с поразительной скоростью побежал по всему сооружению.

— УРААА!!! — грянуло со всех сторон и воины несколько раз ударили мечами о щиты.

Вокруг большого костра горели костерки поменьше, на которых уже подходило мясо недавно погибших лошадей, и люди постепенно начали подтягиваться к ним. Там доставали, у кого что осталось: вино, пиво, брагу, хмельной мед. Пускали по кругу, вспоминая хорошим словом погибших товарищей.

— Остромысл, давай сюда, — окликнул ученика волхва его друг, Ксандр от одного из огней.

— Я попозже подойду, — ответил парень и направился к другой компании.

Остромысл подошел к костру, присел рядом — ему тут же вручили корец с хмельным медом.

— Да, славные были воины, — произнес он, прежде чем отпить.

— А что им даже в чем-то можно позавидовать, — продолжил ученик волхва, отхлебнув. — Они наверно уже дома, а мы-то неизвестно где.

— Прав ты, Осромысл, как есть, прав, — вздохнул рядом сидящий воин. — Ведь я че в дружину-то пошел? Землю свою защищать хотел. А сейчас выходит, что и нет у меня земли. И смысла больше нет в дружине быть.

— Верно говоришь, Воян, что теперь смысла в дружине, если нечего нам защищать? Да и куда нам теперь идти неизвестно? Только и остается: на князя надеяться.

— А у меня дома сын должен был на днях родиться, — откликнулся еще один дружинник.

И тут всех прорвало: воины начали говорить, у кого кто дома остался, кто, зачем пошел в дружину и как бы назад вернуться. Посидев немного, Остромысл пересел за следующий костер, но и там мысли были такие же. Посетив несколько таких компаний, ученик волхва осел там, куда изначально его звал Александр, решив, что задачу свою он выполнил. Тризна продолжалась до самого утра, пока все бойцы окончательно не выдохлись и не повалились спать.

Проснувшись, Остромысл ощутил стыд — он пил брагу с медом, а старый волхв в это время следил за ранеными. Преодолевая головную боль, парень поднялся и пошел искать своего учителя. Нашел он его все на том же пригорке у реки — волхв сидел, и затуманенным взглядом смотрел на реку.

— Я все сделал, как ты сказал, Всевед, — подошел к волхву парень.

— Рассказывай, — проговорил учитель, не отрывая взгляда от воды.

Остромысл передал все, что услышал за эту ночь у костров, пытаясь припомнить все разговоры.

— Спасибо, отрок, я догадывался, что подобное будет. Ныне мне надо с князем перемолвить. Пойдем со мной, на случай если князь захочет услышать, то что слышал ты. Они подошли к княжескому штандарту. Святослав проводил тренировочный бой с одним из воинов. Даже в этой сложной ситуации, князь старался не отходить от своих привычек.

— Нужно переговорить, княже, — сказал волхв, когда они подошли к кругу, в котором бились два человека.

— Хорошо, идите на место вчерашнего совета, я скоро подойду, — проговорил Святослав, не отрываясь от боя.

Через пятнадцать минут, князь уже внимательно слушал Остромысла.

— Так и о чем это все нам говорит? — спросил он сам у себя, когда Остромысл закончил рассказ.

— Это говорит о том, — ответил волхв, — что расклеилась дружина. Исчезло то, что всех их держало, исчезла земля, за которую они кровь лили, исчезли родители, дети, жены, за которых голов своих не щадили. Как лист осенний опадает с ветки, теряя смысл в бытие, и лишь увядание его ждет в будущем, так и дружина наша оторвалась от дерева, вырастившего ее. И потерялся смысл в жизни у людей, и расклеились люди.

— И что же нам делать? — спросил у волхва князь.

— Знамо что. Сплотить их вновь надо. Дать им идею, чтоб жить и сражаться. Дать им смысл к существованию. Дать им надежду на будущее.

— Хорошо, Всевед. Твои советы как всегда приходятся к месту и ко времени. Нельзя больше тут сидеть, нужно выступать. Осромысл, передай сотникам, чтоб готовились к походу, завтра сутра мы уходим. Пусть с восходом солнца сотники выстроят людей.