— Чтобы увидеть сумасшедших, не надо так далеко забираться в глушь. И к тому же, меня не надо убеждать, что магия или что-то в этом роде существует. Вы ведь знаете, что со мной произошло, — спокойно ответила я.

— Знаю, мне рассказал твой ангел. Я сообщила высшему совету.

— Кому? — удивленно спросила я, начиная жалеть, что пришла сюда.

— Ты правильно сделал, что пришел сюда. Тайл хорошо поработал над тобой, он не убил тебя, как обычно поступает с нашими воинами, но он убил тебя как воина. Изменив твою сущность с мужской на женскую.

— Что это значит? — спросила я.

— Я не могу тебе всего сказать, твое имя в нашем мире было Грэк, ты светлый воин в десятом поколении. Отправлен на землю для борьбы с силами зла. Мы уже проиграли им одну планету и несем потери.

— Почему "было"? — спросила я.

— Я уже сказала, что он изменил твою сущность. Ты и внутри женщина, только мозг мужской, видимо, чтобы помнил. В нашем мире женщина не может быть воином, самое большее — это магом. Но это отдельный клан. Женщины у нас выполняют роль любовниц, утешают воинов и рожают от них детей, это их функция. Но в твоем случае все зависит от тебя. Ты можешь стать первой женщиной-воином. Теперь ты в нашем мире Валькирия. Дочь воина.

— А вы что, не можете опять поменять мою сущность? — спросила я, скорее издеваясь. Я уже жалела что пришла сюда. В деревне были правы.

— Мы не все можем, но кое в чем я тебе помогу.

— И в чем же? — улыбнувшись, спросила я.

Она как будто не услышала вопрос.

— К тебе прислали второго ангела, взамен убитого Тайлом.

— Кто такой Тайл?

— Это очень могущественный маг в мире тьмы. Мы думали, что уничтожили его, но, выходит, нет. По силе он уступает только Создателю.

— Понятно, — скептически сказала я. — Я, пожалуй, пойду. Спасибо, что просветили меня.

Я повернулась и направилась к выходу.

— Помни, кем тебе быть в этом мире, все зависит от тебя. Иди с миром.

Выйдя из дома, я остановилась в ступоре. Во-первых, уже было темно, а во-вторых, я потеряла всякую ориентацию в пространстве. Деревья вокруг меня стояли черной стеной, небо затянуто облаками. Неожиданно где-то сбоку раздались какие-то звуки. Прислушавшись, я поняла, что это играет "Марш славянки". Но откуда он тут?

Я повернулась, подалась в сторону звука и получила удар в лоб. Это привело меня в чувство, я открыла глаза и села в постели.

Мне понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что это был сон. А я нахожусь дома, в своей постели, и уже утро, играет будильник. А ударилась я об тумбочку.

— Надо же было такому присниться, — потирая ушибленный лоб, пробурчала я, вставая с кровати.

День прошел как обычно, ничего нового. "День сурка". Утренняя пробежка, утренний туалет, завтрак, работа с компом, тренажеры, бой с грушами. После обеда как обычно зашла в магазин.

Но было кое-что еще. Ближе к вечеру, когда я прибежала с пробежки с нагрузками, вновь пришел участковый. Он заходил почти каждый день, как назойливая муха. Я с ним долго не говорила, боялась срыва. А он был возможен. Но сегодня я говорила с ним минут десять. И у меня возникло странное чувство, что я присматривалась к нему не как к сексуальной игрушке, а как к человеку. Пыталась оценить его как мужчину. Уже вернувшись в дом, вдруг поняла, что мне не потребовалась сила воли, чтобы удерживать себя от страсти. У меня только слегка напряглись соски, но желания выпить его до дна не было. Я вспомнила что ни разу не посмотрела на его пах, как это было раньше. А смотрела в глаза.

А уже вечером, принимая душ, я вдруг более внимательно, вернее, с каким-то интересом начала разглядывать себя в зеркале, как бы оценивая свою фигуру. И не было того смущения, которое я испытывала раньше, видя в зеркале свое обнаженное отражение. Сейчас я смотрела на все это хозяйство, пытаясь понять, как его использовать, и что со всем этим делать. Так же обратила внимание на свое лицо и впервые ужаснулась.

— Тоже мне красавица нашлась, — произнесла я.

Лицо уже месяцев пять не видело косметики. Как только я уехала из Москвы. У меня не было даже губной помады, я ничего не взяла.

— И вот что он (участковый) нашел в нас? — спросила я у отражения. — Любовь зла, полюбишь и козла, — добавила я и, накинув халат, вышла из ванной.

Глава третья. Перемены

Участковый, видимо, почувствовал перемены во мне быстрее, чем я сама. На следующий день он появился когда я, вся в "мыле", отрабатывала с грушами. Открыв ему дверь, я осмотрела его с ног до головы, как в принципе и он.

— Я смотрю, ты тут боксом занимаешься? — спросил он.

— Если бы... Слушай, старлей, может, побудешь моей живой грушей?

— Даже так? А не боишься, что я тебя побью? — улыбаясь, спросил он.

— Нет, не боюсь. Во-первых, я же девочка, а такие как ты девочек не бьют.

— А во-вторых? — спросил он.

— А во-вторых, я тебе нравлюсь, и ты будешь поддаваться, — с улыбкой ответила я. — Только не советую этого делать, — добавила я.

— Что делать? — спросил он.

— Поддаваться. Не люблю.

— Мне уже страшно.

Он был немного шокирован моим поведением. Это касалось и меня тоже, но я пока не отдавала себе отчета в своем поведении.

— Скажи, зачем тебе все это надо? — спросил он.

— Как зачем? Я девушка одинокая, надо уметь защитить себя.

— Ну это понятно, бокс. А зачем так себя изнурять в беге?

— Хочу стать олимпийской чемпионкой по биатлону. Абсолютной, — засмеялась я. — Ну так че, выйдешь со мной?

— Не сейчас, как-нибудь в другой раз.

— Боишься, значит, что я тебе задницу надеру, — с милой улыбкой сказала я.

Я заметила, с какой жадностью он смотрел на мою грудь, обтянутую спортивной майкой, и даже в какой-то момент слегка выгнулась, еще сильней приподняв грудь. Мне почему-то было интересно наблюдать за ним, но при этом не испытывая острого желания взять его член в рот, вообще не было такого желания, оно как будто испарилось. Хотя признаюсь, что, демонстрируя ему свои прелести, я слегка возбудилась. Но это было не то возбуждение, что раньше. Что бы контролировать себя, мне даже не пришлось прилагать усилий.

Когда он ушел, я продолжила занятия, но концентрация была уже не той. В голову лезли посторонние мысли. В конце концов, я бросила тренировку и направилась в душ. Я вновь стала рассматривать себя в зеркало.

— М-да!! Не мой вкус. Фигурка ни че, но на морду слаба. И что он во мне нашел? — я вновь вспомнила участкового. — Ну что? Он нам нравится или нет? — спросила я у отражения. И ответила сама себе: — Пока не знаю.

Меня вдруг осенило, что это я стала думать о участковом. Ведь еще несколько дней назад я его даже видеть не могла. Даже боялась.

Я оделась и пошла в магазин, хотелось поговорить с Машкой.

— Слушай, Маш, а участковый что, не женат? — спросила я.

— Не поняла, ты это что, подруга, вдруг и сразу. То он ей не нужен, а тут такие вопросы?

— А что, спросить нельзя? Просто интересуюсь.

— Разведен, есть сын от первого брака, — ответила она спокойно.

— Да? А он местный?

— Нет, его к нам на перевоспитание из Барнаула направили. Говорят, он раньше опером был, а потом с начальством поругался, ну его в участковые и подальше от города.

— А ты откуда знаешь? — удивилась я.

— А это все знают. Это же деревня, что знает один, знают все. Это в Москве вы там ничего даже про соседей не знаете, — засмеялась она.

— Меньше знаешь, крепче спишь. Ладно, ты завтра работаешь? — спросила я.

— Работаю, Ксюха заболела. Вот одна отдуваюсь, — ответила она грустно.

— Жаль, я думала, мы с тобой в город съездим, — сказала я также с кислой миной на лице.

— А ты что, в город собралась?

— Да, хочу кое-что купить для спорта. Да и наличка уже заканчивается.

Уже вечером я вдруг задумалась. Кто такая Самбурова Алина Сергеевна? Я вдруг поняла, что это не вымышленное имя. Почему? Все очень просто. Каким образом я оказалась сразу на службе, да еще в офицерском звании? Но почему я только сейчас об этом задумалась? Раньше я даже не думала об этом, хотя понимала, что тут что-то не так.

Что бы я там не совершила, если бы даже мир спасла от инопланетян, никто и никогда не ввел бы меня в штат ГРУ и не присвоил офицерское звание. Ладно, Дед мне поверил, но он такие вопросы не решает. Ладно, Терехов тоже, возможно, поверил, но это не повод присваивать мне звания из воздуха, к тому же он тоже сам лично не может решить такой вопрос. Хотя это в его власти. Но старлея мне присвоили от имени президента. Не поверю, что они ему тоже объясняли всю ту чушь, что произошла со мной. Если бы так, то мы бы сейчас сидели бы в соседних палатах. Нет, тут явно что-то не так. Скорее всего, Самбурова была сотрудницей разведки, к тому же внешней. Ведь в моем новом досье есть приказ о переводе меня из ВР в Дедов отдел.

Значит, получается, что действительно есть, а скорее, была такая сотрудница. Если она нелегал, то их в лицо знают единицы, досье под грифом "совершенно секретно". Но что с ней случилось? Возможно, измена, а возможно, гибель по вине руководства, нужно было в любом случае прикрывать задницу. А тут вдруг я нарисовалась, без имени, без прошлого и вообще человек из неоткуда. Вот меня и выдали за нее. Ведь не зря с такой срочностью делали мои фотографии. Видимо, спешили заменить их в досье. А потом подсунули это досье президенту, мол вот, все это слухи о провале, вот она жива и здорова, успешно выполнила поставленную задачу, ликвидировала одного из заклятых врагов и вернулась. Возможно такое? А почему нет?

Но тогда со мной должен произойти несчастный случай. Ведь я могу каким-нибудь действием раскрыть эту аферу. Но почему Дед ничего не сказал? Не доверяет? Или сам оказался в неведение? Или делает вид, что верит мне? Но если меня надо ликвидировать как свидетеля, то почему дали мне уехать? Нет, это бред, было очень много возможностей убрать меня, но не было ни одной попытки. К тому же меня отдавали в "аренду" ФСБ.

Я тяжело вздохнула. Вопросов много, а ответов нет. "И вообще, не стоит забивать себе голову всякой ерундой", — подумав это, я осторожно подошла к окну и осмотрела прилегающую территорию.

— Вот блин, — выругалась я. Но все же открыла тайник, достала "Стечкина", проверила его и положила поближе.

Я уже собралась спать, как вдруг хлопнула калитка, и вскоре раздался негромкий стук в дверь. Я тихо подошла к дверям и, встав в стороне, спросила:

— Кто там?

— Алин, извини, что так поздно, но у меня к тебе есть просьба, — услышала я знакомый голос участкового Андрея.

Я запахнула халатик, завязала пояс, зачем-то посмотрела в зеркало и, поправив волосы, открыла засов.

— Ну и? Какая такая просьба? — вызывающи спросила я, стараясь демонстрировать ему голые ноги, открытые до середины бедра.

— Еще раз извини, но я слышал, ты завтра едешь в город, ты не могла бы и меня взять? Мне завтра тоже нужно в управление, а УАЗик сломался.

— Так, я поняла, тебе сказала Машка, и у тебя сразу сломался УАЗик, какой он продуманный твой УАЗик.

— Серьезно, не заводится.

— А если я сейчас заведу его? — с улыбкой спросила я.

— Ну если только договоришься с вкладышами, провернуло их. Вкладыши — это такие штуки...

— Короче, Склифосовский, ты что меня, совсем за блондинку держишь? Я знаю, что это за штуки, и где они стоят, и зачем они нужны. Так и скажи, что хочешь поближе познакомиться со мной. А точнее — подбить клинья. Я права? — улыбнулась я.

— Права, — кивнул он головой.

— Так что? Идем УАЗик заводить?

— Значит, нет? Ладно, извини. — Он повернулся и направился к калитке.

— А я разве сказала "нет"? Я выезжаю в 6-00, — сообщила я и закрыла дверь.

Ночью мне приснился странный сон. Нет, мне уже снились сны на сексуальные темы, но в тех снах мне всегда снилось извращение. Я или делала минет, или меня имели трое сразу. А тут совсем другое. Я лежу на кровати в какой-то шелковой сорочке, на мне пояс и чулки, на ногах черные лакированные туфли с высокой шпилькой, в комнату входит мужчина, лица я не вижу, но вижу его мощный накачанный торс. Он играет мышцами на груди и медленно идет ко мне. Я вижу, как покачивается его вставшее орудие, но у меня нет желания взять его в рот, я просто хочу дотронуться до него, погладить. Вот он подходит и становится на колени. Я пытаюсь дотронуться до его головы, но понимаю, что мои руки привязаны к спинке кровати. Он медленно поднимает мне сорочку и, поглаживая живот, приникает ближе и начинает ласкать грудь. Сорочка у меня уже на привязанных руках, я лежу в одних маленьких трусиках и в поясе с чулками. А он целует меня в шею, в уши, начинает опускаться все ниже и ниже. Вот он зубами стягивает с меня трусики, я помогаю ему все телом, я слышу свое тяжелое дыхание. И тут я чувствую, как его губы прикасаются к моей киске. Это приводит меня в бешенное возбуждение, я хочу дотронуться до него, но руки привязаны. А он начинает ласкать мою киску, я чувствую, как его язык начинает играть с моим ставшим огромным клитором. Я издаю громкий стон и подаюсь к нему всем телом, но он внезапно все прекращает, и вот он уже на мне. Его орудие входит в меня, буквально протыкая насквозь.

Я проснулась и какое-то время не могла понять, что это было. Сон или явь.

Поездка в город

Я не знаю, во сколько пришел Андрей, но когда я вышла около шести, он уже стоял во дворе, прыгая от холода.

— Не замерз, Ромео? — вместо приветствия спросила я.

— Есть немного, — признался он.

— Ну тогда на ключи, открывай гараж и заводи машину, — протягивая ему ключи, сказала я.

Дождалась, когда он выгонит машину и закроет гараж, после чего села на пассажирское сидение.

— Ты что, всю ночь тут ждал? — спросила я, когда уже тронулись.

— Нет, только пришел.

Ехали почти всю дорогу молча, мне не хотелось говорить, а он был занят дорогой, которая после бурана была занесена снегом. Возле УВД я уже сама села за руль и, договорившись, что созвонимся, отправилась по своим делам. Но то, что хотела сделать, ради чего ехала, так и не сделала. А все потому, что неожиданно поменяла планы. Проходя мимо парикмахерской, я остановилась. И в итоге весь день и большая часть моих финансов ушли на смену имиджа. Был полный комплекс услуг. Маникюр, педикюр, маски, стрижка, завивка с мелированием. Пришлось выдержать одну неприятную — как мне показалось — процедуру — это прокалывание мочек, так как мои дырочки уже заросли.

Затем был шопинг. И вот я уже вечером иду к машине. На мне новое нижнее белье, тоненькая прозрачная кофточка, юбка до середины бедра, зимние колготки и сапоги на шпильке в двенадцать см. Сверху короткая шубка, а на голове — капюшон. В руках пакеты с обновками. К каблуку вновь пришлось привыкать, но недолго; как на них ходить, помнила я хорошо. Даже возникло ощущение, что я с них и не слазила. Неудобства от каблуков я не почувствовала даже при езде на автомобиле. Мне почему-то нравилось ощущать, как при ходьбе натягивается узкая юбка, как стучат каблуки о асфальт, как щекочут шею длинные сережки. Ресницы казались такими огромными и тяжелыми. И вообще было какое-то ощущение праздника.