| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
И именно потому, что с поимкой Амэнского Корушуна было связано столько чаяний и надежд Ставгара, теперь, оказавшись у цели, он стал настолько осторожен, насколько только мог — Остена следовало загнать в заранее заготовленные силки!
... Когда план Кридича и Ставгара был ими полностью обдуман и не раз обсужден, воины Бжестрова, выбравшись из столь надежно укрывшего их леса, показались на заре амэнскому разъезду — по всем прикидкам, обозленный и изнывающий от бездействия в унылой ссылке тысячник просто не мог упустить возможности вновь взять в руки меч и устроить хорошую трепку давним врагам, прсмевшим ступить на теперь уже амэнские земли.
Но Остен, вопреки всему, не торопился — уже рассеялся густой утрений туман, уже и выглянувшее из-за туч солнце пригрело своими не по-осеннему теплыми лучами затаившихся в лесной засаде крейговских воинов, а Коршун все не спешил покидать свое гнездо.
И лишь когда Ставгар уже было решил, что приманка не сработала, до него донеслись конское ржание и стук копыт, а потом вдалеке показались "Карающие" Остена.
Амэнцы ехали не спеша — растянувшись гуськом, они следовали вдоль невидимой линиии, разделяющей земли враждующих княжеств, а возглавляющий их Остен даже здесь, среди убранных, размокших от дождей полей, держался так надменно, точно возглавлял возвращающееся с победой войско. Гордо вскинутая голова, небрежная посадка, вишневый, точно горящий темным огнем плащ, и начищенный до блеска нагрудник — Ставгару хватило одного взгляда на тысячника, чтобы кровь в его жилах вскипела от ненависти.
Проклятые, бесконечно спесивые амэнцы, даже на переговорах ведущие себя так, словно крейговцы — пыль, недостойная даже их сапог, а Коршун — худший из них!..
С трудом сдерживая рвущийся на волю гнев, Ставгар дождался, когда амэнцы окажутся как раз перед его, изготовившимися к бою, воинами, и послал отряд в атаку. С другой стороны на "карающих" должны напасть ратники Кридича — Высокие расчитывали взять амэнцев во главе с Остеном в клещи, и, отрезав их от пути в крепость, прижать "Карающих" к Крапивному Логу. Ну, а после — навязать ближний бой, сжать, раздавить пусть и закованных в броню, но малочисленых ратников Олдера.
Затея была более, чем дерзкой — и Ставгар, и Кридич уже знали, что кривоплечий тысячник в схватке лицом к лицу опасен, точно дикий зверь, но не ждать же им, в самом деле, того дня, когда Коршун, свихнувшись с тоски и безделья, отправиться в Кержскую чащобу за поздними грибами?!!
Вот и оставалось крейговцам уповать на неожиданость нападения и свой численный перевес, и, надо сказать, что по-началу все шло именно так, как они и задумывали.
Завидев вылетающие на них из лесу отряды крейговских Владетелей, "Карающие" не смешались и не дрогнули — даром, что уготованная им ловушка должна была вот-вот захлопнуться. Да и не стоило, если честно, на такое расчитывать — лучшими из лучших воины Остена считались не зря, а крейговев они били в схватках не раз и не два, так что страха перед решившими нарушить перемирие Владетелями у амэнцев не было.
Вот и теперь, повинуясь хри плому, громкому голосу своего тысячника, они, перестроив ряды и прикрыв Главу, развернули коней в сторону противников. Их намарения были вполне ясны — амэнцы собирались не только принять бой, но и хотели с наскока разорвать готовые сомкнуться вокруг них клещи...
Но только Ставгар с сожалением подумал о том, что первым с Остеном столкнется не он, а Кридич, как случилось невозможное.
Послышалась очередная команда, и конная лава амэнцев, не сбавляя хода, вдруг повернула куда-то в бок и начала уходить по дуге как от воинов Бжестрова, так и от ратников Кридича. Теперь путь "Карающих" лежал вдоль едва заметной тропы, пролегающей меж густо поросшего кустарником склона оврага и грядой невысоких холмов — единственная, едва приметная лазейка из готовой захлопнуться мышеловки...
Когда вроде бы готовые к жаркой схватке амэнцы вдруг показали противникам спины, Ставгар не поверил своим глазам, а потом молодого воина охватила ярость.
Все его усилия, все чаяния пошли на смарку — Остен, проклятый Амэнский Коршун, через несколько мгновений уведет из под удара и себя, и своих людей, угрем выскользнув из приготовленной ловушки, пройдет по лезвию ножа, и второй раз к нему будет не подобраться!.. Этого нельзя допустить!!!
И Бжестров, подхлестнув зло заржавшего жеребца плетью, направил своих ратников за быстро удаляющимися амэнцами.
В эти короткие мгновения Ставгар ничего не видел, кроме развевающегося где-то впереди темно-вишневого плаща — он дразнил его, точно заячий хвост преследующую косого борзую, а кровь, казалась, вот-вот закипит в жилах молодого Владетеля. Позабыв обо всем, Ставгар направлял погоню — расстояния между его отрядом и амэнцами неуклонно сокращалось. Еще немного, и он таки догонит Коршуна. Вынудит Остена принять бой!..
Отряд амэнцев миновал ближайший холм и на некоторое время стал невидим для глаз крейговцев, но Ставгара это не остановило — не сбавляя хода, его ратники провели коней той же дорогой, что и "карающие".
...И тут в бок растянувшимся в преследовании крейговским всадникам ударили появившиеся словно ниоткуда конники в бурых плащах, а впереди, разворачивались, перестраиваясь воины Остена. Ловушка захлопнулась, вот только попал в нее не Коршун, а Беркут.
Кридич
Когда Кридич увидел, что амэнцы, пытаясь избежать схватки, отступают к Крапивному Логу, внутри у него все заныло от дурного предчувствия. Слишком уж выверенными были все эти маневры "Карающих", да и Остен не из тех воинов, кто просто так покажет тебе спину... А тут вдруг словно дразнится, словно приглашает броситься за ним в погоню и ударить в бок своему отступающему отряду!
Нутром чувствуя подвох, Кридич придержал своих, уже готовых ринуться вдогонку за ненавистными "Карающими" ратников, но Ставгар погнался за амэнским тысячником, точно дворовой щенок за котом.
— Мальчишка полоумный! — зло выругавшись, Знающий направил отряд вслед за Бжестровом, но его ратники не успели преодолеть и половины пути к оврагу, как в неожиданно сгустившемся воздухе точно струна лопнула, и этот, неслышимый для других звук, немедля отозвался болью в усталом сердце Кридича.
Впереди был морок, причем столь умело наведенный, что стал заметным лишь тогда, когда спал, выполнив свое назначение, а это значит...
— Быстрее! — не раздумывая более ни мгновения, Кридич послал коня вперед, но было поздно. За холмом его воинов уже поджидали новые, закованные в сталь амэнцы, и пожилой Владетель, завидев их, только и смог, что прошипеть как змея. Его вина — не учуял, не разгадал того, что пока они с Бжестровом пытались заманить Остена в свои силки, Коршун готовил для них волчью яму...
Засадный отряд амэнцев оказался вдвое, если не втрое больше сопровождающего Остена дозора, так что численное преимущество крейговцев мгновенно сошло на нет, но и Кридич не собирался уступать просто так. Угодившего в кольцо излишне горячего мальчишку следовало вызволить во чтобы то ни стало — миг, и ратники колдуна сшиблись с "Карающими", норовя смять амэнцев и прорваться сквозь их ряды на подмогу воинам Ставгара.
Сам же Кридич, прикрытый со всех сторон своими воинами, пытался высмотреть в боевой сумятице вишневый плащ тысячника — чутье подсказывало Владетелю, что даже угодив в засаду, Ставгар попытается довести дело до конца и скрестит оружие с Остеном, а кривоплечий тысячник, в свою очередь, и сам будет лишь рад такому поединку.
Вот только мальчишка, хоть и славно владеет мечом, Коршуна ему просто так не взять, а данная Эркой Бжестрову защита выдержит лишь один, в лучшем случае, два удара Остена. Значит, амэнца нужно сбить с толку и ослабить. Хотя бы ненадолго — а там уже Ставгар сделает свое дело.
Мысли были верные и правильные, да только едва Кридич нашел взглядом увязшего в рубке Остена, как и без того ноющее сердце сдавило с такой силой, что пожилому колдуну стало нечем дышать, а его левая рука повисла бессильной плетью.
— Винек... — прохрипел Владетель, но много лет служивший ему воин, уже смекнув, что дело совсем неладно, перехватил коня Кридича под уздцы, а еще двое, прикрыв своего главу, постарались увести его подальше от схватки, да только их решению воспротивился уже сам пожилой колдун.
— Нет, не сейчас... Лучше сними нагрудник... Дышать тяжко, — каждое слово давалось с трудом, глаза застилала густая пелена, а сердце, казалось, вот-вот разорвется от боли на куски, но Кридич все еще упрямо противился пришедшей за ним смерти. И пусть его сил хватит лишь на совсем уж легкое заклятье, он их использует... Использует во что бы то ни стало...
Боль нахлынула с новой силой, но теперь Кридич следил лишь за тем, чтобы последняя искра его дара не угасла, а когда очередной приступ ненадолго пошел на спад, прошептал:
-Винек, где кривоплечий?
Теперь шепот Кридича был едва слышен — но Винек угадал, что от него требуется, по движениям посиневших губ своего Владетеля. Высмотрев в гуще боя вишневый плащ амэнца, он осторожно повернул голову колдуна в нужную сторону. Веки Кридича дрогнули, лицо напряглось, а потом он с неожиданной для умирающего силой вскинул правую руку в сторону сражающегося Коршуна... Но слова его последнего заклятия перемешались с предсмертным хрипом, а еще через мгновение Кридича не стало...
Ставгар
На какой-то краткий миг Ставгару показалось, что он очутился не на поле боя, а среди ночного кошмара, в котором добытая было победа вдруг обращается поражением, а все надежды рассыпаются в руках серым пеплом. Вот только ночные видения никогда не станут настолько осязаемы, а мара всегда остается марой — она не причиняет вреда никому, окромя самого сновидца. Здесь же за ошибки Ставгара предстояло расплатиться пошедшим за ним ратникам и Кридичу, и чужой долг они будут отдавать своими жизнями и кровью.
Горечь и отчаяние нахлынули на Бжестрова, точно волна, но уже в следующий миг молодой Владетель стряхнул с себя неожиданное оцепенение. Сожалеть он будет потом, если, конечно, жив останется, а сейчас следовало противостоять амэнцам — еще немного, и они, сомкнув свои закованные в сталь ряды, раздавят его отряд, словно переспевший орех...
По-хорошему, Ставгару следовало прорываться назад — навстречу попытавшемуся пробиться на подмогу Кридичу, но какая-то, еще до конца не осознанная, мысль, останавливала молодого Владетеля. Зато, когда Ставгар, оглядевшись, вновь увидел ненавистный темно-вишневый плащ тысячника, решение пришло к нему точно само собой.
Единственно правильным действием сейчас было атаковать Коршуна и сцепиться в ним поединке!
Потому как на самом деле все очень просто — Остен всегда славился своей непредсказуемостью и быстротой, да и сейчас поймал их с Кридичем в ловушку потому, что они действовали согласно привычным правилам боя...
Значит, если он хочет если не выиграть сражение, то хотя бы погибнуть с честью, следует поступить так, как от него не ждут. Действовать так же, как на его месте поступил бы сам Коршун, и эта затея уж точно не придется амэнцу по вкусу.
...Повинуясь приказу, ратники Ставгара ринулись вперед. Им предстояло, вгрызшись в ряды амэнцев, поломать их строй и сцепиться с ними в схватке, в которой выживут лишь немногие. Жестокая рубка завязалась почти мгновенно, а Бжестров, отчаянно прорываясь к Остену, увидел, что и тот направляет коня к нему. Похоже, Коршун желал скрестить мечи со Ставгаром не менее, чем сам Владетель... А может, тысячник вновь собирался применить колдовство, как и в прошлую их встречу?
Эта мысль не испугала, а лишь опять не на шутку разозлила Бжестрова. Впрочем, он и сам не знал, почему так ненавидит амэнского Коршуна... Может, виной тому был страх, который кривоплечий тысячник внушал врагам одним своим именем, а, может, виной всему были обидные и хлесткие слова, которые Остен бросил прямо в лицо крейговцам на последних переговорах, или то, что Коршун посмел коснуться Энейры своим колдовством...
"Энейра," — в ушах у Бжестрова зашумела прилившая к голове кровь, а Остен, рявкнув на какого-то попытавшегося встать между своим главой и Бжестровом "Карающего", послал коня вперед. И еще через миг противники сшиблись.
Лязгнула столкнувшаяся со сталью сталь, зазвенела кольчужная сетка, прикрывающая грудь и бока злобного амэнского жеребца. Протяжно заржал присевший на задние ноги конь Ставгара, но Бжестров, отбив щитом тяжелый меч Остена, немедля атаковал амэнца в ответ. Тот же, несмотря на массивность лат, ушел от выпада Бжестрова с завидной легкостью, и тут же вновь ударил, а на его губах мелькнула кривоватая усмешка.
"Он играет со мной, сейчас попробует навести чары," — страха не было, а вот вера в уже не раз спасавший его оберег придала Ставгару силы, и его новый удар оказался удачнее предыдущих. На оплечье амэнского тысячника появилась глубокая засечка, а сам он в одно мгновение перестал усмехаться, став на диво серьезен.
— Сложи оружие, и твои люди останутся живы, — за неожиданным предложением последовал новый удар остеновского меча, но Ставгар лишь зло ощерился в ответ. Сложить оружие? Теперь, когда цель так близко? Никогда!..
В этот раз удар Бжестрова был силен настолько, что его меч высек из вовремя подставленного кривоплечим щита целый сноп искр. Сам же Остен, норовя достать верткого противника, уже было привстал в стременах, как вдруг его конь с диким ржанием неожиданно встал на дыбы. Жеребцу точно медвежье сало в морду ткнули — глаза животного налились кровью, уши прижались, на губах и узде повисли клочья пены...
Пытаясь совладать со взбесившимся жеребцом и не вылететь из седла, Олдер на миг упустил из виду своего противника, а Ставгар не преминул воспользоваться открывшейся ему брешью в защите Остена — его меч вошел в сочленение лат у плеча амэнца. Неглубоко, но левая рука Остена опустилась, а сам он согнулся в седле только-только усмиренного коня.
"Вот и конец тебе, Коршун!" — победное ликование охватило душу Ставгара. Выдернув меч (доспехи амэнца тут же окрасились алым) он, приблизившись вплотную, занес оружие для нового, долженствующего стать последним удара, но Остен приподнял голову и увидел нависшую угрозу...
В мгновение ока тысячник, уйдя от удара, поднырнул под занесенную руку Бжестрова. Молодой Владетель лишь успел заметить выброшенную вперед руку тысячника в тяжелой латной перчатке, но сделать уже ничего не смог. Со смачным хрустом кулак Остена врезался в переносицу Ставгара, защищенную лишь тонкой стрелкой шлема. Перед глазами Владетеля словно бы вспыхнула тысяча солнц разом, а потом все провалилось во тьму...
Первыми вернулись звуки — непривычно громкие голоса отдавались в ушах настоящим набатом, усиливая боль в словно бы налитой свинцом голове. Всхрапывали кони, звенело оружие...
— Держите его, да покрепче, а то ведь лягается, как олень молодой, — прозвучал прямо над Ставгаром хрипловатый голос, и в тот же миг несусветная тяжесть навалилась на ноги и руки Владетеля, вжимая их в землю. Почти бессознательно Бжестров попробовал освободиться, дернул головой, и от этого движения боль вспыхнула с новой силой, а к горлу подкатил кислый ком. А вот вдавленная в грязь рука не смогла сдвинуться даже на волосок...
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
