Ск: Северный дракон (часть 1)

— Но не придавил же.

— Так я тогда не спал. Полезай! Буря не скоро уляжется...

Он сменил облик, дождался, пока девушка устроится у него на загривке, а потом сложил крылья, как это делают лебеди, укрывая птенцов. Нита зарылась в его шерсть и, согревшись, почти сразу уснула.

*

Буря не утихала еще трое суток, то немного унималась, а то снова разгуливалась в полную силу. По счастью, Трейр оказался отменным рассказчиком, и слушать его Нита могла часами, иначе бы умерла со скуки.

Этому всех детей обучают, пояснил он, потому как зимой ничего нет лучше, чем теплый очаг, добрая еда и хороший сказочник. Вернешься этак с мороза, отогреешься и усядешься со всеми вместе: женщины шьют или вяжут, мужчины чинят снасти или мастерят что-нибудь (с пустыми руками разве что совсем маленьких детей увидишь). Рассказывают обыкновенно старики, они всяко больше повидали на своем веку, да и старинных историй знают видимо-невидимо... А уж если это старый дракон, так он как возьмется говорить — только к следующей луне и остановится, когда в горле пересохнет! Тогда он хлебнет как следует да продолжит...

Нита вполне в это верила: обычно Трейр был немногословен, но если уж пускался в россказни, то откуда что бралось! Тогда ей вспоминалась бабушка: она вот так же сидела, вязала что-нибудь и рассказывала старые-престарые сказки, которые Ните никогда не надоедали.

Трейр, по его собственным словам, был еще очень молод для дракона, а выглядел, пожалуй, ровесником Ниты, может, чуть старше. Но и ему имелось, о чем поведать: он даже бывал в стране Великого Льда, как тут называли покрывающий макушку планеты ледник!

— Ничего интересного там нет, — приземлил Трейр девушку, когда она ахнула от восторга. — Лёд кругом, где гладкий, где торосы. Медведи белые бродят, тюлени иногда выныривают. Зимой, правда, небо сияет так, что глазам больно, ну так это и отсюда хорошо видать!

— Ты про северное сияние?

— Наверно. У нас говорят — Снежная хозяйка наряды свои разглядывает, выбирает, какой больше к лицу, — улыбнулся он. — Если небо ясное, то видно, как звезды падают — это тоже она шалит, драгоценности свои рассыпает. Иногда, бывает, целую горсть швырнет — до того красиво, что так и тянет лететь собирать! А весной хоть ненадолго, а всё расцветает.

— Как это? — поразилась Нита.

— Там же не везде один только лед, — пожал плечами Трейр. — Кое-где под ним земля есть. И вот поближе к границам Великого Льда, когда он подтает, она проглядывает. И цветы цветут.

— Здорово, наверно... — девушка мечтательно улыбнулась. — Кругом лед — и цветы!

— Я там однажды даже бабочку видел, — похвастался Трейр. — Не знаю уж, каким ветром ее туда занесло...

— А люди туда никак не доберутся, — сказала Нита и устроилась поудобнее. Сидела она на свернутой куртке Трейра: сам он вовсе не мерз, а ей на голых камнях было не слишком-то уютно. — Папа рассказывал, да и в газетах писали про экспедиции: кто-то пропал без вести, кто-то погиб, кто-то еле выбрался. Лето короткое, а по осени корабли затирает льдами. На собачьих упряжках тоже не получается пробраться, там одного корма с собой сколько везти нужно!

— Да, с крыльями оно как-то сподручнее, — ухмыльнулся он.

— Аэропланы пока тоже как-то... не справляются, — вздохнула она. — Горючего не хватает, да и ветра там непредсказуемые. А знаешь...

— Что?

— Может, оно и к лучшему, — медленно выговорила Нита. — Должны же оставаться хоть какие-то места, где нога человека не ступала!

— Зная человеческое упрямство, точно могу сказать: рано или поздно люди все истопчут, даже дно морское, даже твердь небесную, — пресерьезно ответил Трейр.

— Небо не твердое...

Девушка покосилась на него с опаской, и Трейр невольно засмеялся.

— Конечно, нет! Я же по нему летаю, мне ли не знать... Просто так говорят, — сказал он сквозь смех. — С давних времен тянется, еще с тех пор, когда думали, будто звезды — это гвозди, на которых небо держится. А так-то, Нита, не думай, мы не вовсе дикие, знаем, что где-то там, — Трейр махнул рукой, — есть другие планеты вроде нашей. Только поди доберись туда!

— Да уж, если мы еще свою-то планету не истоптали, как ты говоришь, куда уж нам на иные миры замахиваться, — вздохнула она и уставилась в огонь, обняв колени.

За топливом для костра Трейр летал куда-то далеко, приносил хворост и плавник, а сегодня вот приволок огромную корягу, которая теперь медленно тлела, обрастая чешуей мерцающих ало-черных угольев. "Вылитая тетушка Н'Гья в гневе, — заявил он, когда Нита сказала, что деревяшка напоминает дракона из сказок, всего в броне, не мохнатого, как сам Трейр. — Она с Юга. Так-то черная, но если ее довести до красного каления... Лишь бы не до белого, вот тогда — прячься всё живое!"

— Завтра буря закончится, — сказал вдруг Трейр. — Уже уходит, к рассвету небо будет чистым. Можно будет вернуть тебя к людям.

— А как ты это себе представляешь?

— Проще всего — отнести тебя к нам, а там уговориться с рыбаками, чтобы доставили, куда скажешь. Но это далеко и долго. Сперва туда, потом обратно... — Трейр покачал головой, и его черные глаза блеснули алым в огненных отблесках. — Или на ближайший берег. Оттуда ты сможешь добраться домой.

— Пешком разве что, — вздохнула Нита. — У меня из вещей только одежда и документы. И те промокли, чернила расплылись, ничего не разобрать... А все наши деньги у папы были, у меня разве что пара монеток в кармане завалялась.

— О деньгах не беспокойся, — отмахнулся Трейр. — Но ехать тебе... до самой столицы, верно? Далековато, одной-то... А я туда не полечу. Сама понимаешь, показываться лишний раз нельзя. Разве что... Придумал!

— Что?

— Я тебя донесу до того самого замка, до поселка, где бабушка твоя жила. Я там бывал, дорогу знаю. А оттуда уж до столицы рукой подать!

— Вот здорово! — улыбнулась Нита. — Спасибо, Трейр...

— За что? — ответил он белозубой улыбкой. — У нас, знаешь, как-то в обычае девиц спасать. А раз уж я тебя из моря выловил, то до дома доставить в целости и сохранности просто обязан!

— Спасать? — удивилась она. — Разве не похищать и требовать выкуп?

— Это у твоих земляков, — пояснил Трейр. — Мы-то попроще будем, у нас такое не заведено. Сама посуди, в замке от всяких рыцарей обороняться удобно, а у нас откуда замки? И зачем?

— А как же... Везде говорится, что драконы крадут... м-м-м... невинных девиц, так? — осторожно спросила Нита, чувствуя, что ступает на скользкую дорожку. — Мои земляки выбирали девушек благородного происхождения, но это и понятно, тех старались выдать замуж... гм...

— Нетронутыми, — подсказал он. — Но это никак не связано. Просто за принцесс выкуп давали больше, а рыцарей к ним на выручку являлось — не сосчитать! Скучно же, а тут такое веселье... да и прибыль недурная.

— В самом деле, кто придет сражаться с драконом из-за крестьянки, — пробормотала Нита. — Одной больше, одной меньше, кто их считал... Ну разве что жених ее или братья явятся с вилами и топорами, а что они против таких, как ты?

— Точно так, — весело подтвердил Трейр. — Нет смысла таких девушек воровать. Они и сами частенько... гм... не возражают. Так и говорят, мол, прилетел хранитель, осенил крылом... А если еще ребенок родится, так у нее от женихов отбоя не будет!

— Да, я помню, бабушка про такое говорила! — девушка хлопнула себя по лбу. — Но я думала, это суеверие. Хотя у каждого суеверия есть какая-то основа, так?

— Наверно. Я как-то об этом не задумывался. Но, знаешь, — задумчиво сказал он, — многие люди из тех, в ком течет капля нашей крови, чем-то да выделяются. Вот, к примеру, во время той самой войны, о которой тебе бабушка рассказывала, я познакомился с мальчишкой из ее деревни. Жителей тогда в замке укрывали, а я... я без спросу за взрослыми увязался, — добавил Трейр справедливости ради. — Мне всыпали горячих, а потом приставили за этими людьми присматривать, чтоб под крыльями не путался, в бою от меня какой толк? Вот я с ним и разговорился. А когда мы улетали, он сказал, что обязательно прилетит меня навестить, вот только вырастет и придумает такой аэроплан, чтобы мог садиться на лёд и ехать по нему. С полозьями вместо колес или поплавков. Слышала о таком?

— Погоди... — Нита сжала виски пальцами. — Ты что, о господине Фриенсе говоришь? О том, что изобрел аэросани, которые еще и летать могут?

— Ага. Правда, он для меня как был Френни, так и остался, — ухмыльнулся Трейр и поворошил угли голой рукой. Коряга вспыхнула ярче. — И не "еще и летать", а сперва летать, а потом уже ездить. Крылья же складные. Сел, убрал их и езжай себе. Или плыви, если вместо лыж или коньков поплавки прикрутить. Помню, как он впервые к нам прилетел...

— Расскажи! — загорелась девушка.

— Да что там рассказывать... Сидим себе, обедаем, вдруг прибегает мой младший брат, кричит — идите, гляньте, что за диво летит! Вышли — впрямь, не дракон, не аэроплан, диво какое-то с пропеллером, на борту кошка черно-белая нарисована... — Трейр улыбнулся еще шире. — Садится этак прямо на лед, тормозит, разворачивается лихо, аж крошка из-под лезвий полетела! Выпрыгивает из этого чуда техники пилот, лица не разберешь — очки же, шлемофон, капюшон меховой, — и кричит: "Трейр, ты где? Я обещал прилететь в гости!".

— А ты?

— А я говорю: что-то долго ты собирался, уж двадцать лет прошло, у меня праздничный стол обледенеть успел! Вот так, — Трейр вздохнул. — Он умер недавно, я слышал?

— Да, — кивнула Нита. — Он немного моложе моей бабушки был. Да еще ведь сам свои "френни" испытывал, пока здоровье позволяло. Не одну катастрофу пережил... Его дело сыновья унаследовали. Они хотят до полюса добраться на этих вот аэросанях!

— Их я встречу и даже провожу, — серьезно сказал он. — Знаю обоих.

— Трейр, а почему он эмблемой своей компании кошку сделал, не знаешь? — полюбопытствовала она. — Не птицу, не дракона даже!

— Знаю, конечно. Когда люди уходили из деревни в замок, то бросали все пожитки, не по силам было тащить. А он попросил разрешения взять с собой кошку, она была трехлапая, охотиться толком не могла и погибла бы одна, — Трейр улыбнулся уголком рта. — Ему позволили, конечно. Ну и прочие натащили с собой кошек, собак, кур даже... Кошка эта еще долго прожила. Френни ее своим талисманом считал. А потом с ним всегда летал черно-белый кот, кто-нибудь из ее потомков.

— Вот оно что... — протянула Нита. — Когда газетчики его об этом спрашивали, он никогда не отвечал. Трейр?

— Что?

— Тяжело жить... вот так?

— Так — это как?

— Вы сходитесь с людьми, дружите с ними и не только дружите, а потом... потом они умирают от старости! — выпалила Нита. — Скольких же вы теряете за свою жизнь?..

— Почему теряем? — недоуменно спросил Трейр. — Мы их находим. Они навсегда остаются с нами. Когда уходят друзья и любимые — это всегда больно, конечно, и не важно, человек это был, дракон... или кошка о трех лапках. Но память-то моя при мне, и я прекрасно помню Френни и то, как у него горели глаза, когда он придумывал что-то новое, и все наши разговоры помню. И то, как я ему Великие Льды показывал с высоты, ночью, когда северное сияние во все небо развернулось и звезды сыпались, а он даже говорить не мог от восторга, только цеплялся за меня и вопил что-то... Простыл, конечно, дурень, кто ж рот на морозе разевает!

Он помолчал и добавил:

— Бывает и такое, конечно, когда без кого-то жизнь вовсе не мила. Но судьба — она хитрая, подкинет такое дельце, что враз помирать раздумаешь. И такое бывало. Не со мной, правда, но уж поверь на слово!

— Верю... — Нита неотрывно смотрела в огонь. — А я, знаешь, никак не могу поверить, что папы больше нет. Думаю и думаю: а вдруг его все-таки успели подобрать? Шлюпки вернулись или другой корабль мимо прошел? Вдруг он выжил? И сейчас лежит в горячке, и некому за ним досмотреть... Или думает, что это меня нет в живых, и что виноват в этом он: не позволил бы мне отправиться с ним, я не утонула бы...

— Знаешь, — вздохнул Трейр, в который раз уже решив, что женщин ему понять не дано. — Тебе надо поменьше думать. И давай-ка спать, завтра подниму до рассвета! Доберемся до островов, там отдохнем до вечера, а дальше я ночью полечу, не то заметят, чего доброго.

— Он мне приснился сегодня, — не слушая, продолжила Нита. — И я испугалась, потому что папа меня к себе звал.

— А как именно?

— Папа стоял и размахивал обеими руками, кричал что-то, но я не слышала, слишком сильный был ветер, — сказала она. — Я почти не умею читать по губам, но вроде бы выходило, что он мое имя выкрикивает.

— Где он был-то? — нахмурился Трейр. — На берегу?

— На корабле, — подумав, припомнила Нита. — Но не на той шхуне, нет, та была облезлая, сразу видно, послужила на своем веку, а тут перила чуть ли не золоченые, а еще... Дым виден был! Мачты голые и дым... Странно как!

— Что странного? Есть же парусники с двигателем. А то ветер стихнет, так ему что, на веслах идти? — фыркнул он. — Интересный сон! А с какой стороны солнце было, не помнишь?

— Справа спереди, высоко уже стояло, но явно не перешло зенит, — ответила она. — Это уж я могу определить. И я еще щурилась, потому что глаза слезились, ветер был прямо в лицо, очень сильный... Погоди, тогда странно выходит: отчего бы паруса не поднять?

— Подозреваю, ветра не было, просто ты сидела на мне, — улыбнулся Трейр. — А когда я лечу быстро, человека с моей спины и сдуть может...

— Вот оно что... А и верно! — сообразила Нита. — У папы даже волосы не взъерошились! Но все равно — странный сон...

— Может, вещий, — пожал он плечами и легко встал, будто и не просидел, поджав ноги, часа два, не меньше. — Проверим. А теперь — спать!

Нита кивнула и, выскочив на минутку из большой пещеры (невозможность помыться приводила ее в отчаяние, но хоть немного пресной воды сочилось из трещины в камнях, и на том спасибо!), привычно уже взобралась по подставленной лапе. И подумала, что, наверно, мало кому доводилось ночевать на спине легендарного северного дракона, и у нее тоже осталась ночь или, может быть, две...

Ей очень хотелось упросить Трейра взять ее с собой, показать с высоты фьорды и суровое северное море, и ледяные горы... Как он говорил о своем друге! Нита невольно позавидовала: Фриенс видел полярные льды в свете северного сияния, видел черное небо, по которому Снежная хозяйка горстями рассыпала свои бриллианты...

Трейр бы согласился, наверняка! Что до прочего... Нита отчего-то не опасалась совершенно незнакомого мужчины. А он и поводов к тому не давал, и если прикасался к ней, то случайно или как тогда, чтобы согреть, вот и все. И не подсматривал, когда она, дрожа от холода, кое-как смывала с себя морскую соль студеной водой из родничка. Вот уж точно, не человек...

Попросить? Или нет?

— Трейр, — шепнула она, и дракон поднял большую голову, скосил на нее глаз, золотой, с отразившимися алыми искрами костра. — Нет, ничего... Спокойной ночи.

Он кивнул и свернулся поудобнее, обвив себя хвостом, как огромный кот.