|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Трейр, сын Трайна, внук Грира из рода северных драконов очень любил грозу. Взрослые порой ворчали на него, мол, что за забавы, а он знай себе ловил молнии крыльями и улетал прочь от родного острова в самую непогоду. Особенно за него не волновались, но иногда порыкивали, чтобы не забывался. Впрочем, он летал и к Великому Льду (конечно, не спросясь — запретили бы). Ну да отец как-то по секрету сказал: в юности он тоже шалил, даже на юг летал, но там слишком уж жарко для их племени. И потом, одно дело — встретиться с родней в замке у моря, а другое — лететь через полмира! Опять же, людей стало многовато, везде эти их корабли, аэропланы, пушки, честному дракону и податься некуда, хоть и впрямь на Луну улетай!
Сегодня штормило. Трейр забрался довольно далеко от дома, но непогода его не пугала: сел себе на волны, сложил крылья на манер перелетной птицы, да и качайся себе вверх-вниз, шерсть-то не промокает, совсем как у тюленей. Помнится, кто-то из южных родичей обозвал северян гадкими лебедями за характерный изгиб шеи. Трейр не остался в долгу и нарек их земляными червяками за похвальбу, что они умеют, мол, в песок закапываться! Он тоже мог забраться под дюну, но не желал, потом замучаешься отряхиваться. Другое дело — в сугроб зарыться, в снегу ночевать тепло...
Он поднялся повыше и потянулся — хорошо! Бушевала гроза, а ему того и надо... Потом распогодится, он поймает рыбину покрупнее или того же тюленя, перекусит — и домой.
И тут Трейр увидел внизу корабль. Суденышко было небольшое, насколько он мог разобрать сквозь дождь. Рыбацкая шхуна, скорее всего, их много здесь в это время года. И что-то с ней было неладно... Трейр спустился пониже, посмотреть. Ну точно, стряслась какая-то беда: справный капитан давно выправил бы курс! Шхуна же неслась по воле ветра, волны били в борт, и она все больше кренилась, черпая воду. Мачты гнулись, корпус трещал, и ясно было, что бедняге долго не продержаться, тем более, впереди были фьорды, а шторм гнал шхуну именно туда.
"И почему люди сидят сложа руки?" — удивился Трейр, снижаясь. И тут же понял: шхуна в самом деле осталась без капитана. На ней не было ни единой шлюпки, должно быть, экипаж оставил корабль, поняв, что его не спасти. Это что ж должно было с ним случиться, чтобы моряки предпочли утлые лодочки еще кое-как держащейся на плаву шхуне?
Трейр всегда был любопытен, поэтому спустился еще ниже и подле мачты заметил две человеческие фигурки, из последних сил сопротивляющиеся стихии: одну побольше, другую — совсем маленькую. Кажется, люди пытались привязаться к мачте, но справиться с намокшими веревками было не так-то просто.
"И как быть? — сам себя спросил Трейр. — Так вот подхвачу — перепугаются насмерть, хуже бы не сделать. А шхуну мне не унести, она ведь еще и воды начерпала... А, ладно!"
И он, сложив крылья, резко спикировал.
Вовремя — волна захлестнула палубу, мачта с треском переломилась, и Трейр едва успел выхватить из ледяной воды маленького человека, не разобрав даже, кто это. Второй исчез в волнах, и как Трейр ни искал его, найти не сумел. Скорее всего, человек запутался в тросах, когда полетел за борт вместе с мачтой... Тут и спасательный жилет не поможет.
"Вот так слетал порыбачить!" — подумал он, унося крылья в сторону ближайшего фьорда. Это ему буря нипочем, а человек запросто умрет от холода!
*
Нита очнулась и сперва не поняла, где очутилась. Лежать было мягко и тепло, и со всех сторон ее окутывало пушистое серое покрывало, будто кокон.
Последним, что она запомнила, был крик отца — держись! — потом стылая морская вода... и больше ничего.
Покрывало вдруг зашевелилось и бесцеремонно вытряхнуло Ниту на холодные камни, скудно поросшие мхом. Она постояла на коленях, попробовала подняться, недоумевая, почему на ней только белье и чужая куртка, судя по размеру — мужская. А потом посмотрела вверх и снова села.
Похоже, ей довелось коротать ночь под крылом у северного дракона. Того самого, которого искал, да так и не нашел ее отец...
Дракон изогнул шею, опустил голову и внимательно обнюхал боявшуюся тронуться с места девушку, щекоча дыханием и длинными усами. Она готова была поклясться, что глаза его — большие, с вертикальным кошачьим зрачком, — вполне разумные.
Нита не удержалась и потрогала густую серую шерсть. Если раньше не съел, так вряд ли сейчас схарчит, решила она и снова протянула руку.
— Вообще-то, щекотно, — сказал незнакомый темноволосый парень, убрав ее руку от своего лица. — Ты как, жертва кораблекрушения, жива?
Нита кивнула. И еще раз.
Отец был прав: драконы умеют становиться людьми. Вот только...
— А папа где? — спросила она сиплым голосом.
— Это второй, который к мачте привязаться пытался? — уточнил юноша. — Извини, я не успел его подхватить. Видно, он сразу ко дну пошел, я искал, но... Не нашел, в общем. Нырять с тобой я никак не мог. А что там у вас случилось?
— Я не поняла толком, — помотала головой Нита, ежась на ледяном ветру. Незнакомец взял ее в охапку, пояснив:
— Так не замерзнешь. Уж извини, но когда я дракон, то говорить не могу, а когда человек — меня маловато для обогрева. Одежда твоя еще не высохла. Я тебя раздел, уж извини, пришлось.
— Ничего, — Нита всей кожей впитывала тепло. — А папа, значит...
— Даже если он не утонул, так от холода умер, — ответил юноша. — Тут вода... ты почувствовала? Мне-то все равно, а человек даже летом долго не выдержит. И не найдешь его уже, тут акулы водятся... Так что с вашей шхуной случилось? Куда экипаж подевался?
Нита помолчала.
— Я не знаю, — тихо ответила она. — Давай, наверно, я с самого начала начну, а то ты ничего не поймешь.
— Давай, — согласился Трейр. — Только сперва мы уберемся с этой скалы, шквал идет. Мне что, а ты замерзнешь, да и не люблю я на камнях ночевать. Отойди, я превращусь, потом залезай мне на спину и не бойся, не уроню. На берегу поговорим. Держись крепче, ветер будет встречный.
Нита удержалась. На загривке у дракона было тепло, длинная шерсть обволакивала, стелилась по ветру, мерно взмахивали широкие крылья, и девушка чуть не уснула. Хорошо, как вцепилась в жесткие пряди, так и не разжала рук! Привязаться бы, да ничего подходящего не нашлось...
Трейр поднялся над шквалом, потом рухнул вниз, к надежному берегу, сел на воду и спокойно выгреб к каким-то малоприветливым с виду скалам. Он сложил крылья, прикрывая ими наездницу, будто плащ-палаткой, отряхнулся по-собачьи и двинулся в ущелье. Тут не чувствовалось порывов ветра, и Нита расслабилась. Дракон скинул ее со спины, выцарапал из какого-то угла вязанку хвороста и живо запалил костерок.
— Ну вот, можно жить, — сказал он весело, снова став человеком, и выудил из стенной ниши пару банок тушенки. — Ты же голодная, наверно? Я-то по пути порыбачил, долго ли... Держи-ка. Хлеба нет, только сухари, ну да я их сейчас размочу и погрею.
— Не надо, я не привередливая, — отмахнулась Нита, — так сгрызу.
Разогретая тушенка и жареная рыба пахли восхитительно.
— Ну давай, рассказывай, что у вас приключилось? — попросил Трейр с набитым ртом. — Когда я тебя выудил, ты совсем холодная была и не шевелилась, еле отогрел!
— У тебя под крылом было тепло, — невольно улыбнулась Нита. — Я проснулась, как дома под меховым одеялом, уютно так, мягко...
— Я на ночь опять превращусь, ты наших перепадов погоды не выдержишь, — предупредил он. — Кстати, ты не испугалась?
— Не успела, — покачала головой девушка. — И потом, я знала, что драконы существуют. И что они не трогают людей без нужды. Папа... Папа тоже был в этом уверен. Он вас искал.
— Нас не так-то просто найти, — ответил Трейр, — если мы этого не хотим. Прости, я действительно не успел его выдернуть, понимаешь, это в голове уложено: сперва спасать маленьких и беззащитных, детей, женщин, а сильные-то мужчины сами могут о себе позаботиться! Вот я и схватил тебя. Думал, ты ребенок, еще боялся помять сгоряча, вы хрупкие такие...
— Ну что ты извиняешься все время? — Нита помолчала. — Папа искал вас не любопытства ради. Он... он хотел поймать хоть одного. Или убить. Ради науки.
Воцарилось молчание.
— Ясно, — сказал Трейр. — Надо предупредить своих. Мы, знаешь, живем по старинке, и все время забываем, что нам сто лет — как вам минута, а люди на месте не стоят...
— Папа такой был один, — помотала головой девушка. — Ну или один из немногих. В вас никто не верит, наверно, вы очень хорошо прячетесь!
— Угу, особенно дядя Лирион хорошо прячется, он размером с транспортный аэроплан, если не больше, — буркнул он. — Как вылетит из своей долины... Или дядя Фальк с женой, эти вообще ненормальные. Я просил научить тем штукам, что они в воздухе выделывают, а они только смеются, говорят, рано, мал еще для фигур высшего пилотажа! Про южан я уж молчу, у них там, в пустыне свое святилище есть, местные построили... Да и прадед Арниль, который с востока, целый архипелаг присвоил и живет — не тужит!
— Непонятно, — сказала Нита и поежилась. — Выходит, вас не так уж мало?
— Нас довольно-таки много, — хмыкнул он. — Если я сейчас начну свой клан поименно перечислять, хотя бы начиная с деда Грира, до утра не управлюсь. Это я только про своих, а тех, кто из других краев, я и не упомню.
— Почему же тогда вас считают легендой? — не отставала девушка.
— Потому что мы так захотели, — серьезно ответил он. — Тебе бы понравилось быть подопытной? Ну вот.
Трейр помолчал.
— Здесь о нас знают, — сказал он после паузы. — Но чужакам не выдадут. Тут, знаешь, люди суеверные: они считают, если выдать хранителя, не будет больше удачи ни рыбакам, ни пастухам. Рыба и тюлени уйдут к другим берегам, олени перемрут или их волки вырежут, пушного зверя не станет. Женщины перестанут родить, мужчины сделаются слабыми, негодными охотниками... Ты что дрожишь, замерзла?
— Нет, просто звучит это, будто старинная сказка, причем жуткая...
— Это не сказка. У южан все точно так же. Там говорят: если выдать хранителя, женщины станут выбирать жалких мужчин, верблюды не снесут и простого вьюка с припасами, оазисы занесет песком... И на западе: мол, высохнет трава, не останется табунов и отар, не сможет муж водить больше одной жены. Ну а про восток я не знаю, — честно сознался Трейр. — Не интересовался особо. Но, наверно, все в том же роде. Наши родственники с побережья... ну там, неподалеку от столицы, тоже говорили: не выдаст их никто из поселка, люди, я имею в виду, не то не видать им удачи. Ни им, ни их потомкам. Сами драконы не мстят, мстит судьба, и очень жестоко.
Они молчали, глядя в огонь.
— Отец хотел покончить с этими суевериями, — сказала Нита, обняв колени. — Найти хоть одного дракона, поймать и изучить. Видел, может, на шхуне такую штуку? Не знаю, как называется, вроде китобойной снасти, там гарпун с меня размером, если не больше, а еще она может сеть выбрасывать, большую такую, с грузилами...
— Нет, не разглядел, — помотал головой Трейр, подивившись людской выдумке.
— Папа ее сам придумал. Говорил, с ее помощью можно будет поймать дракона и доказать, что это все сказки, и огромные крылатые звери — всего-навсего каприз природы. Просто еще не изученный.
— Ты как будто и не горюешь по отцу, — произнес он, помолчав.
— Я... у меня в голове никак не укладывается, что его не стало... — Нита ссутулилась. — Можно, расскажу?
— Конечно. У нас принято вечерами сидеть у очага и что-нибудь рассказывать. Сказки или были, неважно... Кстати, я Трейр, забыл назваться.
— А я Нита, — девушка вздохнула. — Когда я была маленькой, бабушка рассказывала мне о драконах. Много лет назад случилась война, чужие аэропланы бомбили столицу и заодно их поселок, он же совсем рядом... И тогда хранители — она их так называла — вернулись и спасли людей, потому что жили на том берегу испокон веков. Потом снова пропали...
— А, это, наверно, был прадедушка Бриан с женой и остальные! — сообразил Трейр. — Ну, он уже пра-прадедушка, но какая разница? все одно не упомнишь, кто кому кем приходится. Помнишь, я про замок сказал? Вот бабушка твоя, видно, из поселка под ним.
— Наверно... Мама к этим историям спокойно относилась, а папа таких баек терпеть не мог. Он был ученый, и вот далось ему — доказать, что драконов не бывает! Либо это просто дикие звери... Все мое детство он пропадал где-то. Сперва, кажется, в степи, но вернулся ни с чем.
— Ясное дело, его в долину просто не впустили, — фыркнул Трейр. — У них там строго.
— Потом где-то на востоке...
— Ну, если он решил забраться во владения прадедушки Арниля, я ему не завидую.
— Он не рассказывал, где именно был, просто вернулся совершенно измученный, постоянно на крик срывался, а подробностей не рассказывал, — вздохнула Нита. — Потом он долго решал, на юг или на север отправляться... К тому времени и бабушка, и мама умерли, мы остались вдвоем. Отец выбрал север: и ближе, и люди, в общем, понятные...
— Ага, — ухмыльнулся Трейр.
— Да-да, — поняла его девушка. — Такие понятные, что умереть на месте можно! А я напросилась с ним. Вроде как помощницей, секретарем...
— Зачем?
Нита помолчала.
— Я хотела увидеть живого дракона, — негромко сказала она наконец. — Неважно, северного, южного, степного, главное — настоящего, из тех, о ком бабушка рассказывала.
Трейр молчал.
— Ты верила, что мы существуем?
— Да. Я же говорю, бабушка рассказывала. Она сама вас видела. А я ей верила. Не зря, как видишь, — улыбнулась Нита и снова поежилась. — Холодно как...
— Я превращусь, будешь греться, — кивнул Трейр. — А что со шхуной-то случилось? В третий раз спрашиваю!
— Я не поняла, — ответила она. — Я была в каюте, когда началась буря, папа спал. И вдруг наверху все забегали, закричали... то ли руль сорвало, то ли еще что, я в морских названиях ничего не понимаю! А пока я папу разбудила, пока мы на палубу выбрались, шлюпки уже спустили, и... Про нас, наверно, и не вспомнили! — Нита шмыгнула носом. — А ведь папа столько заплатил капитану! И еще прибавил, чтобы тот разрешил поставить на палубе эту... гарпунную пушку, вот как она называлась! Капитан ругался, что она слишком тяжелая, и что у него не китобойная шхуна, а обычная рыболовецкая посудина, старая к тому же...
— Ясно. Может, из-за этой штуковины кораблик и развалился, — кивнул Трейр. — Если ее плохо закрепили, она, когда началась болтанка, могла сорваться и мачты повредить или еще каких дел натворить... И что дальше было?
— Папа велел надеть спасательный жилет и привязаться к мачте, чтобы не смыло, — медленно выговорила Нита, — там в каютах воды уже по пояс набралось... Понятно было, что нам не выплыть самим, но вдруг шлюпки еще не очень далеко отошли, и нас бы вытащили? Только нам никак не удавалось затянуть узлы, а потом... потом меня накрыло с головой, я чуть не захлебнулась, а следом почувствовала — я в воздухе, и мне страшно холодно.
— Сейчас тебе снова будет тепло, — усмехнулся Трейр. — Давай-ка, я превращусь, а ты забирайся мне на спину и грейся, пока одежда сохнет. Под боком у меня спать не стоит, придавить могу.
— Но не придавил же.
— Так я тогда не спал. Полезай! Буря не скоро уляжется...
Он сменил облик, дождался, пока девушка устроится у него на загривке, а потом сложил крылья, как это делают лебеди, укрывая птенцов. Нита зарылась в его шерсть и, согревшись, почти сразу уснула.
*
Буря не утихала еще трое суток, то немного унималась, а то снова разгуливалась в полную силу. По счастью, Трейр оказался отменным рассказчиком, и слушать его Нита могла часами, иначе бы умерла со скуки.
Этому всех детей обучают, пояснил он, потому как зимой ничего нет лучше, чем теплый очаг, добрая еда и хороший сказочник. Вернешься этак с мороза, отогреешься и усядешься со всеми вместе: женщины шьют или вяжут, мужчины чинят снасти или мастерят что-нибудь (с пустыми руками разве что совсем маленьких детей увидишь). Рассказывают обыкновенно старики, они всяко больше повидали на своем веку, да и старинных историй знают видимо-невидимо... А уж если это старый дракон, так он как возьмется говорить — только к следующей луне и остановится, когда в горле пересохнет! Тогда он хлебнет как следует да продолжит...
Нита вполне в это верила: обычно Трейр был немногословен, но если уж пускался в россказни, то откуда что бралось! Тогда ей вспоминалась бабушка: она вот так же сидела, вязала что-нибудь и рассказывала старые-престарые сказки, которые Ните никогда не надоедали.
Трейр, по его собственным словам, был еще очень молод для дракона, а выглядел, пожалуй, ровесником Ниты, может, чуть старше. Но и ему имелось, о чем поведать: он даже бывал в стране Великого Льда, как тут называли покрывающий макушку планеты ледник!
— Ничего интересного там нет, — приземлил Трейр девушку, когда она ахнула от восторга. — Лёд кругом, где гладкий, где торосы. Медведи белые бродят, тюлени иногда выныривают. Зимой, правда, небо сияет так, что глазам больно, ну так это и отсюда хорошо видать!
— Ты про северное сияние?
— Наверно. У нас говорят — Снежная хозяйка наряды свои разглядывает, выбирает, какой больше к лицу, — улыбнулся он. — Если небо ясное, то видно, как звезды падают — это тоже она шалит, драгоценности свои рассыпает. Иногда, бывает, целую горсть швырнет — до того красиво, что так и тянет лететь собирать! А весной хоть ненадолго, а всё расцветает.
— Как это? — поразилась Нита.
— Там же не везде один только лед, — пожал плечами Трейр. — Кое-где под ним земля есть. И вот поближе к границам Великого Льда, когда он подтает, она проглядывает. И цветы цветут.
— Здорово, наверно... — девушка мечтательно улыбнулась. — Кругом лед — и цветы!
— Я там однажды даже бабочку видел, — похвастался Трейр. — Не знаю уж, каким ветром ее туда занесло...
— А люди туда никак не доберутся, — сказала Нита и устроилась поудобнее. Сидела она на свернутой куртке Трейра: сам он вовсе не мерз, а ей на голых камнях было не слишком-то уютно. — Папа рассказывал, да и в газетах писали про экспедиции: кто-то пропал без вести, кто-то погиб, кто-то еле выбрался. Лето короткое, а по осени корабли затирает льдами. На собачьих упряжках тоже не получается пробраться, там одного корма с собой сколько везти нужно!
— Да, с крыльями оно как-то сподручнее, — ухмыльнулся он.
— Аэропланы пока тоже как-то... не справляются, — вздохнула она. — Горючего не хватает, да и ветра там непредсказуемые. А знаешь...
— Что?
— Может, оно и к лучшему, — медленно выговорила Нита. — Должны же оставаться хоть какие-то места, где нога человека не ступала!
— Зная человеческое упрямство, точно могу сказать: рано или поздно люди все истопчут, даже дно морское, даже твердь небесную, — пресерьезно ответил Трейр.
— Небо не твердое...
Девушка покосилась на него с опаской, и Трейр невольно засмеялся.
— Конечно, нет! Я же по нему летаю, мне ли не знать... Просто так говорят, — сказал он сквозь смех. — С давних времен тянется, еще с тех пор, когда думали, будто звезды — это гвозди, на которых небо держится. А так-то, Нита, не думай, мы не вовсе дикие, знаем, что где-то там, — Трейр махнул рукой, — есть другие планеты вроде нашей. Только поди доберись туда!
— Да уж, если мы еще свою-то планету не истоптали, как ты говоришь, куда уж нам на иные миры замахиваться, — вздохнула она и уставилась в огонь, обняв колени.
За топливом для костра Трейр летал куда-то далеко, приносил хворост и плавник, а сегодня вот приволок огромную корягу, которая теперь медленно тлела, обрастая чешуей мерцающих ало-черных угольев. "Вылитая тетушка Н'Гья в гневе, — заявил он, когда Нита сказала, что деревяшка напоминает дракона из сказок, всего в броне, не мохнатого, как сам Трейр. — Она с Юга. Так-то черная, но если ее довести до красного каления... Лишь бы не до белого, вот тогда — прячься всё живое!"
— Завтра буря закончится, — сказал вдруг Трейр. — Уже уходит, к рассвету небо будет чистым. Можно будет вернуть тебя к людям.
— А как ты это себе представляешь?
— Проще всего — отнести тебя к нам, а там уговориться с рыбаками, чтобы доставили, куда скажешь. Но это далеко и долго. Сперва туда, потом обратно... — Трейр покачал головой, и его черные глаза блеснули алым в огненных отблесках. — Или на ближайший берег. Оттуда ты сможешь добраться домой.
— Пешком разве что, — вздохнула Нита. — У меня из вещей только одежда и документы. И те промокли, чернила расплылись, ничего не разобрать... А все наши деньги у папы были, у меня разве что пара монеток в кармане завалялась.
— О деньгах не беспокойся, — отмахнулся Трейр. — Но ехать тебе... до самой столицы, верно? Далековато, одной-то... А я туда не полечу. Сама понимаешь, показываться лишний раз нельзя. Разве что... Придумал!
— Что?
— Я тебя донесу до того самого замка, до поселка, где бабушка твоя жила. Я там бывал, дорогу знаю. А оттуда уж до столицы рукой подать!
— Вот здорово! — улыбнулась Нита. — Спасибо, Трейр...
— За что? — ответил он белозубой улыбкой. — У нас, знаешь, как-то в обычае девиц спасать. А раз уж я тебя из моря выловил, то до дома доставить в целости и сохранности просто обязан!
— Спасать? — удивилась она. — Разве не похищать и требовать выкуп?
— Это у твоих земляков, — пояснил Трейр. — Мы-то попроще будем, у нас такое не заведено. Сама посуди, в замке от всяких рыцарей обороняться удобно, а у нас откуда замки? И зачем?
— А как же... Везде говорится, что драконы крадут... м-м-м... невинных девиц, так? — осторожно спросила Нита, чувствуя, что ступает на скользкую дорожку. — Мои земляки выбирали девушек благородного происхождения, но это и понятно, тех старались выдать замуж... гм...
— Нетронутыми, — подсказал он. — Но это никак не связано. Просто за принцесс выкуп давали больше, а рыцарей к ним на выручку являлось — не сосчитать! Скучно же, а тут такое веселье... да и прибыль недурная.
— В самом деле, кто придет сражаться с драконом из-за крестьянки, — пробормотала Нита. — Одной больше, одной меньше, кто их считал... Ну разве что жених ее или братья явятся с вилами и топорами, а что они против таких, как ты?
— Точно так, — весело подтвердил Трейр. — Нет смысла таких девушек воровать. Они и сами частенько... гм... не возражают. Так и говорят, мол, прилетел хранитель, осенил крылом... А если еще ребенок родится, так у нее от женихов отбоя не будет!
— Да, я помню, бабушка про такое говорила! — девушка хлопнула себя по лбу. — Но я думала, это суеверие. Хотя у каждого суеверия есть какая-то основа, так?
— Наверно. Я как-то об этом не задумывался. Но, знаешь, — задумчиво сказал он, — многие люди из тех, в ком течет капля нашей крови, чем-то да выделяются. Вот, к примеру, во время той самой войны, о которой тебе бабушка рассказывала, я познакомился с мальчишкой из ее деревни. Жителей тогда в замке укрывали, а я... я без спросу за взрослыми увязался, — добавил Трейр справедливости ради. — Мне всыпали горячих, а потом приставили за этими людьми присматривать, чтоб под крыльями не путался, в бою от меня какой толк? Вот я с ним и разговорился. А когда мы улетали, он сказал, что обязательно прилетит меня навестить, вот только вырастет и придумает такой аэроплан, чтобы мог садиться на лёд и ехать по нему. С полозьями вместо колес или поплавков. Слышала о таком?
— Погоди... — Нита сжала виски пальцами. — Ты что, о господине Фриенсе говоришь? О том, что изобрел аэросани, которые еще и летать могут?
— Ага. Правда, он для меня как был Френни, так и остался, — ухмыльнулся Трейр и поворошил угли голой рукой. Коряга вспыхнула ярче. — И не "еще и летать", а сперва летать, а потом уже ездить. Крылья же складные. Сел, убрал их и езжай себе. Или плыви, если вместо лыж или коньков поплавки прикрутить. Помню, как он впервые к нам прилетел...
— Расскажи! — загорелась девушка.
— Да что там рассказывать... Сидим себе, обедаем, вдруг прибегает мой младший брат, кричит — идите, гляньте, что за диво летит! Вышли — впрямь, не дракон, не аэроплан, диво какое-то с пропеллером, на борту кошка черно-белая нарисована... — Трейр улыбнулся еще шире. — Садится этак прямо на лед, тормозит, разворачивается лихо, аж крошка из-под лезвий полетела! Выпрыгивает из этого чуда техники пилот, лица не разберешь — очки же, шлемофон, капюшон меховой, — и кричит: "Трейр, ты где? Я обещал прилететь в гости!".
— А ты?
— А я говорю: что-то долго ты собирался, уж двадцать лет прошло, у меня праздничный стол обледенеть успел! Вот так, — Трейр вздохнул. — Он умер недавно, я слышал?
— Да, — кивнула Нита. — Он немного моложе моей бабушки был. Да еще ведь сам свои "френни" испытывал, пока здоровье позволяло. Не одну катастрофу пережил... Его дело сыновья унаследовали. Они хотят до полюса добраться на этих вот аэросанях!
— Их я встречу и даже провожу, — серьезно сказал он. — Знаю обоих.
— Трейр, а почему он эмблемой своей компании кошку сделал, не знаешь? — полюбопытствовала она. — Не птицу, не дракона даже!
— Знаю, конечно. Когда люди уходили из деревни в замок, то бросали все пожитки, не по силам было тащить. А он попросил разрешения взять с собой кошку, она была трехлапая, охотиться толком не могла и погибла бы одна, — Трейр улыбнулся уголком рта. — Ему позволили, конечно. Ну и прочие натащили с собой кошек, собак, кур даже... Кошка эта еще долго прожила. Френни ее своим талисманом считал. А потом с ним всегда летал черно-белый кот, кто-нибудь из ее потомков.
— Вот оно что... — протянула Нита. — Когда газетчики его об этом спрашивали, он никогда не отвечал. Трейр?
— Что?
— Тяжело жить... вот так?
— Так — это как?
— Вы сходитесь с людьми, дружите с ними и не только дружите, а потом... потом они умирают от старости! — выпалила Нита. — Скольких же вы теряете за свою жизнь?..
— Почему теряем? — недоуменно спросил Трейр. — Мы их находим. Они навсегда остаются с нами. Когда уходят друзья и любимые — это всегда больно, конечно, и не важно, человек это был, дракон... или кошка о трех лапках. Но память-то моя при мне, и я прекрасно помню Френни и то, как у него горели глаза, когда он придумывал что-то новое, и все наши разговоры помню. И то, как я ему Великие Льды показывал с высоты, ночью, когда северное сияние во все небо развернулось и звезды сыпались, а он даже говорить не мог от восторга, только цеплялся за меня и вопил что-то... Простыл, конечно, дурень, кто ж рот на морозе разевает!
Он помолчал и добавил:
— Бывает и такое, конечно, когда без кого-то жизнь вовсе не мила. Но судьба — она хитрая, подкинет такое дельце, что враз помирать раздумаешь. И такое бывало. Не со мной, правда, но уж поверь на слово!
— Верю... — Нита неотрывно смотрела в огонь. — А я, знаешь, никак не могу поверить, что папы больше нет. Думаю и думаю: а вдруг его все-таки успели подобрать? Шлюпки вернулись или другой корабль мимо прошел? Вдруг он выжил? И сейчас лежит в горячке, и некому за ним досмотреть... Или думает, что это меня нет в живых, и что виноват в этом он: не позволил бы мне отправиться с ним, я не утонула бы...
— Знаешь, — вздохнул Трейр, в который раз уже решив, что женщин ему понять не дано. — Тебе надо поменьше думать. И давай-ка спать, завтра подниму до рассвета! Доберемся до островов, там отдохнем до вечера, а дальше я ночью полечу, не то заметят, чего доброго.
— Он мне приснился сегодня, — не слушая, продолжила Нита. — И я испугалась, потому что папа меня к себе звал.
— А как именно?
— Папа стоял и размахивал обеими руками, кричал что-то, но я не слышала, слишком сильный был ветер, — сказала она. — Я почти не умею читать по губам, но вроде бы выходило, что он мое имя выкрикивает.
— Где он был-то? — нахмурился Трейр. — На берегу?
— На корабле, — подумав, припомнила Нита. — Но не на той шхуне, нет, та была облезлая, сразу видно, послужила на своем веку, а тут перила чуть ли не золоченые, а еще... Дым виден был! Мачты голые и дым... Странно как!
— Что странного? Есть же парусники с двигателем. А то ветер стихнет, так ему что, на веслах идти? — фыркнул он. — Интересный сон! А с какой стороны солнце было, не помнишь?
— Справа спереди, высоко уже стояло, но явно не перешло зенит, — ответила она. — Это уж я могу определить. И я еще щурилась, потому что глаза слезились, ветер был прямо в лицо, очень сильный... Погоди, тогда странно выходит: отчего бы паруса не поднять?
— Подозреваю, ветра не было, просто ты сидела на мне, — улыбнулся Трейр. — А когда я лечу быстро, человека с моей спины и сдуть может...
— Вот оно что... А и верно! — сообразила Нита. — У папы даже волосы не взъерошились! Но все равно — странный сон...
— Может, вещий, — пожал он плечами и легко встал, будто и не просидел, поджав ноги, часа два, не меньше. — Проверим. А теперь — спать!
Нита кивнула и, выскочив на минутку из большой пещеры (невозможность помыться приводила ее в отчаяние, но хоть немного пресной воды сочилось из трещины в камнях, и на том спасибо!), привычно уже взобралась по подставленной лапе. И подумала, что, наверно, мало кому доводилось ночевать на спине легендарного северного дракона, и у нее тоже осталась ночь или, может быть, две...
Ей очень хотелось упросить Трейра взять ее с собой, показать с высоты фьорды и суровое северное море, и ледяные горы... Как он говорил о своем друге! Нита невольно позавидовала: Фриенс видел полярные льды в свете северного сияния, видел черное небо, по которому Снежная хозяйка горстями рассыпала свои бриллианты...
Трейр бы согласился, наверняка! Что до прочего... Нита отчего-то не опасалась совершенно незнакомого мужчины. А он и поводов к тому не давал, и если прикасался к ней, то случайно или как тогда, чтобы согреть, вот и все. И не подсматривал, когда она, дрожа от холода, кое-как смывала с себя морскую соль студеной водой из родничка. Вот уж точно, не человек...
Попросить? Или нет?
— Трейр, — шепнула она, и дракон поднял большую голову, скосил на нее глаз, золотой, с отразившимися алыми искрами костра. — Нет, ничего... Спокойной ночи.
Он кивнул и свернулся поудобнее, обвив себя хвостом, как огромный кот.
*
Трейр мог не спать сутками (а мог сутками спать, чем еще заняться в непогоду?), вот и нынешней ночью бодрствовал, чутко прислушиваясь к вою ветра. Не ошибся — после полуночи буря покатилась дальше на север, как всегда в это время года.
Угораздило же его! Старшие узнают — точно всыплют по первое число... Но зачем им рассказывать? Он вечно пропадает где-то неделями, а тут... До замка в скалах лететь суток трое, если не мешкать, и если встречного ветра не будет. А его не будет, в этом Трейр был уверен: погоду он чуял преотлично, едва ли не лучше бабушки Диваи, видно, от нее и унаследовал эту способность.
Это же ерунда — долететь, проводить девушку к людям, дать ей денег на дорогу, вот и все дела!
Нита славная, думал Трейр, и симпатичная. Волосы рыжеватые, почти как у бабушки Диваи, только у той совсем огненные (теперь уж с проседью, конечно). А глаза голубые, как весеннее небо, и веснушки симпатичные, почти как у другой старшей родственницы. Можно было бы предложить ей остаться ненадолго, показать северный край с высоты, познакомить с родней... Ее и искать-то некому, выяснил Трейр, близких — никого. Отец, скорее всего, погиб, а всяких троюродных Нита и знать не знает. Ну и какая разница, когда она объявится, сейчас или чуть погодя? Разве что наследство ее отца кто-нибудь попытается к рукам прибрать, да много ли там того наследства? А на крайний случай всегда имеется дядя Лирион, известный адвокат, которого другие стряпчие откровенно побаиваются!
Он уже открыл рот, чтобы предложить ей полетать вместе, но все-таки промолчал. Будто дед Грир на ухо шепнул: "Не твоя. Свою узнаешь". Он всегда так говорил, когда Трейр являлся, окрыленный любовью то к дочке вождя соседнего племени, то какой-нибудь заезжей красавице...
Не твоё — не трогай, так было сказано. Ну разве что девушка не станет возражать, а ведь мало кто отказывал Трейру: не из страха, просто он был хорош собой, никого не принуждал силой, а еще был весел и щедр на подарки... Он, по молодости лет, и пользовался этим напропалую! Вот только никак не встречалась ему та, единственная, которой захочется предложить полететь вместе, куда глаза глядят, и не разлучаться никогда...
"Молод еще, — сказал ему дед, когда Трейр пожаловался на свою неудачливость. — Я Диваю встретил, когда втрое старше тебя был. Не торопись, не то, чего доброго, промахнешься. И сам измучишься, и девушку обманешь, жизнь ей исковеркаешь. А пока так погуляй".
Трейр подумал и решил, что дед прав, как обычно. И он, и отец, и дядья, и прочие родственники твердили, что свою-то судьбу всегда узнаешь, пусть и не с первого взгляда, а и не узнаешь — она тебя все едино настигнет! И нечего самому за ней гоняться, всему свое время...
И вот — случайная встреча, и девушка, которая, казалось, совсем не испугалась дракона, которая, Трейр был уверен, готова была попросить показать ей северный край с высоты полета... Но не попросила, уж почему — неведомо.
Только вот странный сон Ниты не давал ему покоя. Бывает такое, говорил отец, люди, проведшие какое-то время бок о бок с драконом, обретают странные умения, которые прежде дремали в них и вдруг проснулись, будто оттаяли возле огня. Может, в жилах этих людей течет капля драконьей крови, кто знает? А раз бабушка Ниты родом из поселка у замка, то сама девушка может оказаться очень дальней родней самому Трейру!
Ей он, конечно, говорить об этом не стал, хватит уж с нее историй. Но утром, вылетев с Нитой на спине в открытое море, Трейр выбрал направление так, чтобы солнце было у него с правой стороны. Кто знает, вдруг сон в самом деле был пророческим?
Он убедился в этом, когда назавтра, еще до полудня увидел далеко впереди дымы. Похоже, это был довольно большой корабль, да не один: по сторонам дымила еще пара, видимо, эскорт.
Нита похлопала его по шее, должно быть, тоже разглядела дымы, а Трейр быстро нагнал корабли и сделал круг над ними, стараясь рассмотреть название. Судя по тому, что девушка едва не сверзилась с него, она тоже изо всех сил всматривалась в высокие борта.
— Это "Стремительный"! — прокричала она, и Трейр сбавил скорость. — Корабль герцога! Я слышала, он с семьей отправился в увеселительное путешествие! И... я именно его видела во сне, правда! Те самые мачты с убранными парусами, дым из труб, и резные перильца, и штандарт герцогского дома...
Трейр подумал и свернул в сторону ближайшего островка. С его скоростью лететь туда было всего ничего, а нагнать неспешно идущие корабли он всяко бы успел.
— Ты что? — спросила Нита, когда он стряхнул ее наземь и обернулся человеком. — Зачем мы здесь?
— Забыла? Когда я в облике дракона, то разговаривать не могу, — вздохнул он. — Так. Значит, во сне твой отец был именно там?
— Названия я не видела, но "Стремительный" с другим кораблем не перепутаешь, он один такой, — ответила девушка. — Кажется, его очень долго строили по специальному заказу, а пока достроили, он устарел. То есть для военных устарел, но так-то всё равно хорош, вот герцог и решил сделать из него... как бы это назвать...
— Прогулочное судно, — ухмыльнулся Трейр.
— Вроде того.
— Хм... — он почесал в затылке. — Ну, ветер бушевал такой, что шлюпки и разбитую шхуну вполне могло отнести в эти края. Если твой отец выжил, и его подобрали...
— Вдруг он в самом деле на "Стремительном"?! — воскликнула Нита, сжав кулаки. — Ну вдруг?! Ты же сам сказал — сны бывают пророческими, а чудеса случаются!
— А как это проверить? — серьезно спросил Трейр. — Я, хоть с виду и не очень большой, но если за борт схвачусь, этот красавец в лучшем случае воды начерпает, а в худшем — вовсе опрокинется! Дядя Фальк, может, сумел бы на палубу сесть, а я или мачты снесу, или трубы, или сам покалечусь. Там места слишком мало. Да и перепугаются все насмерть, еще стрелять начнут, чего доброго!
— Но ты же на воду садишься, — напомнила девушка, схватив его за руку. — Если ты подлетишь поближе и...
— Ну да, я приводнюсь, а в меня выпалят из пушки, — буркнул он.
— Но не сразу же! А я буду кричать, неужели не услышат и не заметят меня? — горячо проговорила она. — А если что-то пойдет не так, ты ныряй, а меня подберут! Минут десять в воде я уж как-нибудь выдержу!
Трейр посмотрел на нее в упор, потом вздохнул и спросил:
— Ты хочешь, чтобы люди, может, даже сам герцог, увидели живого дракона и убедились, что мы — не выдумка? И чтобы твой отец, даже если его нет в живых, торжествовал победу? Ведь его наверняка считали ненормальным, так? Сказочных чудовищ ведь не бывает!
— Ты даже слишком хорошо все понимаешь, — помолчав, ответила Нита. — Но ты не обязан этого делать. Извини...
— Если тебя возьмут на корабль, мне же проще, не придется лететь невесть куда, — улыбнулся он.
— Ты ведь сам говорил, что вы скрываетесь. Я глупость предложила, — она встряхнула головой. — Если тебя увидит столько людей, то потом за вами начнется охота!
— За нами уж сколько лет идет охота, — вздохнул Трейр.
Он и сам понимал, что затеял непотребное, и что влетит ему от старших, но что поделать — молодые драконы слишком уж любят приключения! А где их найдешь в нынешние годы? Вот разве что так развлечься...
— Летим, — сказал он Ните. — Скоро уж темнеть начнет, а кто меня в сумерках увидит? Я же серый!
— Да, тебя и не разглядишь, — ответила она. — Маскировка?
— Она самая. Как у морских птиц. Забирайся!
Судя по всему, "Стремительный" никуда особенно не торопился, шел себе ровным ходом, держа курс на столицу.
Море улеглось, на него больно было смотреть, так оно сверкало в солнечных лучах, но Трейр привык к ослепительной белизне снегов, а потому даже не замечал неудобства: прижмурился, вот и все, дел-то... По пути еще заметил и выхватил из воды крупную рыбину — перекусил на лету, как обычно.
Ему пришлось сделать кругов пять над кораблем, прежде чем его заметили. Наконец дозорный что-то выкрикнул, и люди высыпали на палубу.
Трейр уравнял свою скорость с корабельной (тут можно было просто планировать, едва-едва дорабатывая крыльями, чтобы не терять высоты), и пошел вровень со "Стремительным", едва не задевая его борт.
— Это же герцог! — сказала Нита. — Вон тот, высокий, в черном!
Трейр не удержался и отдал герцогу честь на авиаторский манер — видел, как это делает Фриенс. Рослый мужчина в черном мундире невольно отшатнулся, едва не выронив бинокль.
— Трейр... там же папа... Вон он, видишь? Папа! Папочка!!! — закричала вдруг Нита, выпрямившись у него на спине. — Па-а-а-апа!
На палубе приключилась суматоха, а худой высокий мужчина, протолкавшись вперед, пригляделся и вдруг замахал руками, как ветряная мельница. Трейр тоже не умел читать по губам, но у него был достаточно тонкий слух, чтобы разобрать, что он кричит: "Нита! Нита!"
"Сон, выходит, все-таки был вещим", — подумал он, усмехнувшись про себя, заложил вираж и сел на воду без единого всплеска. Держаться вровень со "Стремительным", сильно сбавившим ход, Трейру было вполне по силам.
— Папа, это я! — кричала Нита, тоже размахивая руками и едва ли не подпрыгивая у него на спине. — Ой... Трейр, тебе не больно?
Он покачал головой — девушка казалась ему почти невесомой.
— Нита... — мужчина свесился вниз, и какой-то матрос ухватил его за штаны, чтобы не свалился за борт. — Живая... Создатель! Живая! И живой... ох... настоя... вы видите, ваша светлость, настоящий, живой дракон!
— Поразительно... — проговорил тот рослый человек в черном. — Признаю, уважаемый, я опрометчиво назвал ваши выкладки глупыми россказнями. Примите мои извинения.
— Ох... ваша светлость, я...
Трейр не слушал толком, он увидел, что на него смотрит, приоткрыв рот, мальчишка лет шести, и подмигнул ему, важно пошевелив усами и поиграв бровями. Тот отпрянул было, но тут же снова повис на планшире, изо всех сил вытягивая шею. Глаза у него горели восторгом.
— Трейр, можешь меня поднять на палубу? — попросила Нита, подергав его за гриву, и он кивнул.
Расправленное крыло было все равно что трап, и по нему девушка легко взбежала на борт, угодив в отцовские объятия. Трейр же посмотрел на них, вздохнул и повел плечами, готовясь убираться прочь: полюбовались, и будет...
— Не улетай! — в два голоса закричали со "Стремительного" Нита и ее отец. — Пожалуйста, не улетай, подожди!
Трейр покладисто свернул крылья. Интересно было, до чего договорятся люди! И мальчишка все так же глазел на него, и чем-то он походил на Френни, каким тот был много-много лет назад, когда сам Трейр еще сам не вышел из подросткового возраста... Должно быть, взглядом: человеческие дети часто так смотрят, пока взрослые не объяснят им, что чудес не бывает. Френни повезло — некому было говорить ему такие глупости, ну а драконов он видел своими глазами, потому, наверно, и полетел, пускай и на рукотворных крыльях...
— В самом деле умеют?.. — доносились с палубы обрывки слов. — Невероятно! Ты видела сама? И разговаривает?.. Феноменально! Попроси... Ваша светлость! Ваша светлость, ну нельзя же упустить...
"Знакомиться позовут", — предположил Трейр и угадал: Нита крикнула:
— Трейр! Пожалуйста, ты не мог бы... подняться на борт человеком? Очень тебя прошу, ненадолго!
— Мы были бы весьма признательны, если бы ты принял наше приглашение, — величаво кивнул герцог.
"Люди такие забавные, — вздохнул он, огляделся и указал на канат, мол, как я полезу-то? Бултыхаться в ледяной воде в человеческом обличье ему совершенно не хотелось, стоять перед всей толпой в насквозь мокрой одежде — тем более. — Хотят, наверно, убедиться, что я не дикий и вправду разговаривать умею. Ну, пускай!"
Матросы скинули веревочную лестницу; Трейр приподнялся над водой, а за перекладину ухватился уже человеческой рукой, легко взобрался на борт и выпрямился, откидывая за спину растрепавшиеся черные волосы.
— Я же говорила! — радостно произнесла Нита.
— Я же говорил! — подхватил ее отец.
Трейр видел, однако, что люди попятились. Странные они все же... Чего бояться? Если бы он захотел, то давно утопил бы и этот корабль, и эскорт...
— Ваша светлость? — обратился он к мужчине в черном, который мерил его недоверчивым взглядом. Невежливо молчать, когда перед тобой особа, облеченная властью, и он представился: — Я — Трейр, сын Трайна, внук Грира из рода северных драконов.
— Герцог Найен, — тот доброжелательно кивнул. — Добро пожаловать на борт "Стремительного". Надеюсь, наше гостеприимство тебя не разочарует.
Трейр вежливо поклонился, и последним, что он запомнил, были чисто выскобленные доски палубы, летящие ему в лицо...
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
