Попаданец

Наконец, раздаются команды "али-не!", "гард-а-ву!", и над плацем повисает тишина, нарушаемая только песнями кузнечиков. Взгляды Юлечкиных товарищей перемещаются от меня к исковерканному броневику и обратно. Жанна произносит короткую, но пламенную речь, перечисляет имена погибших.

Новая команда. Все стягивают с голов пилотки. Моя, то есть Юлечкина, валяется где-то у дороги, так что мне не приходится совершать никаких манипуляций. Высокий парень у флагштока приспускает красное с бело-голубым щитом знамя. Из строя выходят горнисты, в том числе и Луиза, и играют красивую печальную мелодию.

Жанна поворачивается ко мне и начинает говорить о Жульетте Шамплуа. Ах да, то есть обо мне. На меня глядят кто с сочувствием, кто с любопытством, а вон та блондинка с двумя короткими косами — с явной неприязнью. Интересно, чем Юлечка ей досадила?

После этой церемонии Жанна подводит меня к местному эскулапу, в глазах которого светится вековая печаль, и мы втроём идём в медпункт. Врач, или скорее фельдшер, осматривает мои раны, светит в глаза фонариком, стучит молоточком по колену, после чего недоумённо разводит руками.

— иtrange. Sur sa tЙte, elle avait simplement dИpouillИs d'un morceau de peau. Peut-Йtre que Julie a remportИ une commotion cИrИbrale lИgХre. Vraisemblablement, son amnИsie — le rИsultat d'un choc nerveux. Je pense qu'il n'ya aucune raison pour l'envoyer Ю l'hТpital. AprХs la regarder pendant une semaine. Pour commencer, il assurer la paix, la laisser parler Ю des amis, apporter quelques choses prИfИrИes, apporte Ю la ville Ю la fin. Peut-Йtre sa mИmoire commence Ю se redresser. * Странно. На голове у неё просто содран кусочек кожи. Возможно, Жюли получила лёгкое сотрясение мозга. Надо полагать, её амнезия — это результат нервного потрясения. Думаю, пока нет оснований отправлять её в госпиталь. Понаблюдаем за ней недельку. Для начала обеспечьте ей покой, дайте поговорить с друзьями, принесите какие-нибудь любимые вещи, сводите в город, наконец. Может быть, её память начнёт восстанавливаться.

Мне надоедает изображать из себя бессловесного подопытного кролика и я с горечью произношу:

— Амнезия от нервного шока, говорите? Если б всё было так просто, доктор. Но ведь если я вам свою точку зрения изложу, вы меня в сумасшедший дом отправите, нэ?

Услышав мои слова, медик начинает о чём-то спорить с лейтенантом. На меня тем временем нападает приступ зевоты. После особо громкого зевка на меня обращают внимание и отводят в отдельную палату. При свете фонарика я раздеваюсь, ложусь в постель и отрубаюсь прежде, чем моя голова касается подушки.

* * *

Белые простыни, белый потолок, побелённые на треть стены. Ага, похоже, я в больнице. Здорово меня этой молнией шибануло, ну да хорошо, что жив остался. А право слово, замечательный мне сон приснился. Даже немного жаль, что проснулся...

— Bonjour, Julie! Avez-vous suffisamment de sommeil? *Доброе утро, Жюли! Хорошо выспалась? — лицо лейтенанта Жанны источает материнскую заботу.

Меня прошибает холодный пот. Чёрт возьми, так это всё-таки не сон?!

— Tu as couchИ toute la journИe et une autre nuit. Je suis un peu inquiet. Pouvez-vous me comprenez? *Ты проспала целые сутки и ещё ночь. Я уже начала беспокоиться. Ты понимаешь, что я говорю?

— Нет, — мотаю головой, — не компренэ.

Жанна огорчённо вздыхает. Тут дверь распахивается и в палату влетает давешний "Троцкий", вернее, аджюден жандармерии Леон де Пьерр. Полы расстёгнутого летнего плаща картинно развеваются за ним. На шее болтаются мотоциклетные очки. На лице, покрытом каплями пота, торжествующее выражение. Театральным жестом он выхватывает из-за пазухи какой-то лист и громко припечатывает его к столу.

— Profitez de ce qui est votre favori Julie a fait! — вопит Леон, тыча в меня пальцем. — Les soldats de l'HelvИtia engagИs dans des pillages! DИpouillИ Ю main armИe dans la paix tous les stocks des paysans! Mais quoi d'autre pouvons-nous attendre de ces clochards qui ne sont pas nourris pendant six jours? ю bas les maudits envahisseurs de notre terre! C'est une telle proclamation maintenant marcher autour de la ville! *Полюбуйтесь, что натворила ваша любимая Жюли! Солдаты Гельвеции занимаются грабежами! Под угрозой оружия отбирают у крестьян их припасы! Да и чего ещё ждать от оборванцев, которых не кормят по шесть дней? Долой проклятых захватчиков с нашей земли! Вот такие прокламации ходят сейчас по городу!

Я догадываюсь, что речь идёт о моих похождениях и, краснея от стыда, залажу с головой под одеяло. Леон кричит: "Ne vous cachez pas, mademoiselle, avoir une conscience pour faire face Ю la vИritИ!" *Не прячьтесь, мадемуазель, имейте совесть взглянуть правде в глаза! — и срывает его с меня. Немая сцена. Вообще-то, я сейчас в одних панталонах: как привык, так ко сну и отправился. Теперь как приличной девушке мне, по идее, полагается завизжать и влепить наглецу пощёчину, нэ?

Ладно, посмотрел и хватит. И у мужской солидарности есть пределы! Я сам себя в новом облике ещё как следует не видел! А ну, отдавай-ка моё одеяло назад, чёрт тебя дери. Хе-хе-хе, однако, за мой конфуз есть, кому отомстить. Жанна нежно берёт Леона двумя пальцами за пуговицу на кителе и выводит в коридор. Оттуда мусью аджюден возвращается с покрасневшим и увеличившимся в два раза в размере ухом.

— Je vous demande pardon, mademoiselle... *Прошу прощения, мадемуазель — бормочет он.

— Je vous dИfends de lui venir en mon insu, LИon. Vous Йtes effrayer la pauvre crИature. Julie maintenant besoin de rИcupИrer le calme. *Я запрещаю вам приходить к ней без моего ведома, Леон. Вы пугаете бедняжку. Сейчас Жюли для выздоровления нужна спокойная обстановка, — лейтенант исподлобья смотрит на Леона, в голосе её звучит металл.

— Si vous le voulez vraiment, je peux obtenir mandat officiel pour son interrogatoire, *Если вы так хотите, я могу получить официальный ордер на её допрос — смеётся он в ответ. — Mais alors que vous avez Ю dire au revoir Ю votre petit maraudeur. *Но тогда вам придётся попрощаться со своим маленьким мародёром

Мля. "Мандат офишиэль", "интерогатир", "о-ревуар", "пти мародёр". Похоже, кое-кто алчет моей крови. Что ж его вполне можно понять, но на душе от этого не легче.

Мусью аджюден с довольным видом поворачивается ко мне.

— Mademoiselle, une seule question. Quelle langue parliez-vous avec moi quand nous Иtions Ю la ferme? *Мадемуазель, один-единственный вопрос. На каком языке вы говорили со мной на ферме? — медленно говорит он, разделяя слова. — Il semble que j'ai entendu cette langue avant. *По-моему, я его уже где-то слышал.

Затем он таким же образом обращается ко мне на немецком. Кажется, я начинаю понимать, о чём он меня спрашивает.

— Я говорю на русском и английском. Russian and English, — отвечаю я, — только у вас они, наверняка, по-другому называются.

— Fait intИressant, il est intИressant,— бормочет Леон себе под нос. — Je vais revenir. *Интересно, интересно. Я ещё вернусь.

Как только дверь закрывается, Жанна проворачивает ключ в замке.

— Oh, je vois, vous Йtes vraiment changИ Julie. Maintenant vous n'est pas embarrassИ quand quelqu'un voir tes seins magnifiques, — она стягивает с меня одеяло. — Peut-Йtre que vous pas rejetИ mon amour cette fois-ci? * О, я вижу, ты действительно изменилась, Жюли. Теперь ты уже не стесняешься, когда кто-то видит твою красивую грудь. Может, на этот раз ты не отвергнешь мою любовь?

Мы глядим друг другу в глаза. В её намерениях сомнений нет. Я лихорадочно соображаю, что же мне делать. Какие же у неё отношения были с Юлечкой? Если они не заходили так далеко, то это весьма подлый шаг со стороны мадемуазель лейтенанта. А если всё было наоборот? Пользуясь моим замешательством, Жанна переходит наступление. Её язык облизывает мои губы. Пальцы её левой руки смыкаются на моём правом запястье — крепкая хватка, однако, у мадемуазель лейтенанта — правая ласкает мою грудь. Ощущения необычные, да. И вполне приятные. Видимо, Жанна знает толк в этом деле. Одна часть моего сознания яростно требует продолжения банкета, другая же — напротив, призывает остановить это всё до более или менее нормального выяснения отношений.

Раздаётся стук в дверь, Жанна вскакивает, как ужаленная.

— Pardonnez-moi, pardonne-moi, Julie. Je ne sais pas ce qui m'a pris... * Прости, прости меня, Жюли. Сама не знаю, что на меня нашло — она глубоко вздыхает и идёт к двери. На пороге стоит Луиза. Лейтенант прерывает её приветствие и даёт ей какое-то задание. Та расплывается в радостной улыбке, салютует и стремглав убегает. Жанна уходит вслед за ней, подмигнув мне на прощание.

Минут через пять-десять Луиза возвращается с двумя свёртками в руках.

— Le lieutenant nous a donnИ des feuilles de la ville, — щебечет это жизнерадостное рыжее создание. — Allons Ю notre boulangerie prИfИrИe. GБteau pouding au chocolat et Йtre sШr de se souvenir de rien! * Лейтенант дала нам увольнительную в город. Сходим в нашу любимую кондитерскую. Попробуешь шоколадного тортика, и обязательно вспомнишь что-нибудь!

В свёртках оказывается гражданская одежда. У Луизы — белая блузка с зелёным сарафаном, у меня — тёмно-синее платье с широким красным поясом и белой пелериной, так, кажется, эта фигня называется.

Луиза достаёт из своей кобуры револьвер и кладёт его в свою сумочку. Я следую её примеру: гранату у меня по приезду забрали, а револьвер, как ни странно, оставили. У меня сумка выглядит по-детски — серая в виде кошачьей головы, которой кто-то уже своей рукой пришил пиратскую повязку.

Лейтенант провожает нас у ворот. Её взгляд пробегает по мне с головы до пят и обратно.

— Mon patriote peu! — с улыбкой восклицает она. — Bonne promenade, les filles.

— Домо аригато, — ни к селу, ни к городу отвечаю я.

Мы с Луизой бодро маршируем под уклон. Чую, обратный путь будет долгим и печальным, если только нас никто не подвезёт. Утренний пейзаж радует глаз. Городок перед нами, как на ладони. Его пересекает неширокая речушка, видно, что вдали она растекается в водохранилище. Вокруг города горы, покрытые лесом. Между них проплешины полей.

Но вот наконец мы выходим на городские улицы. Здесь у меня появляется неприятное чувство. На первый взгляд залитый солнечными лучами готический городок кажется тихим и спокойным, но потом в душу закрадывается подозрение, что это затишье перед бурей. Такой вывод можно сделать, например, и из поведения Луизы, которая старается держаться поближе к магазинчикам с красно-бело-синими вывесками и весьма настойчиво оттаскивает меня от красно-жёлто-чёрных.

Кондитерская, в которой Юлечкина, да собственно теперь и моя подруга, обещала накормить меня шоколадом, расположена на площади с небольшим журчащим фонтаном, в стороне от магистральных улиц. Под звон колокольчика мы входим внутрь. Полненький хозяин лавочки с небольшими бакенбардами приветствует нас, как старых знакомых. После приветствия он сразу начинает расспрашивать обо мне. Да уж, на деревне не скрыться, не спрятаться. Луиза, сжав кулачки, возмущённо отвечает ему, видимо, что он всё не так понял. Тот смеётся и поднимает ладони, словно сдаётся.

И вот мы с Луизой, получив чай и вожделенные сладости, устраиваемся на плетёных стульях в тени высокого раскидистого дерева, растущего рядом с кондитерской.

Когда я отправляю в рот последний кусочек, над ухом раздаётся насмешливый голос.

— Hey, Hans, gerade um diese KДtzchen suchen. *Эй, Ганс, ты только взгляни на этих кошечек.

Луиза стремительно бледнеет. Веснушки теперь выглядят на ней, словно нарисованные.

— Katzen? Ich sehe nur eine kleine Herdenschutzhunde der Helvetia. *Кошечек? Я вижу только мелких сторожевых собачонок из Гельвеции.

Перед нами стоят четверо ухмыляющихся парней. Полицейский в отдалении вдумчиво изучает товары на витрине под красно-жёлто-чёрной вывеской. Чёрт подери, а как всё было хорошо ещё минуту назад.

— Fritz, sie dachten wohl, dass, wenn in diese dummen Sachen gekleidet, dann verstehen wir nicht, wer sie sind. * Фриц, они, наверное, думали, что если оденутся в эти дурацкие тряпки, то мы не поймём, кто они такие

Луиза гордо вскидывает голову и нахмуривает брови.

— Ja, wir sind die Helvetische Soldaten! -голос её, однако ж, предательски дрожит.

Я хватаюсь за рукоятку револьвера и резко встаю. Стул падает на землю. По счастью оружие ни за что ни курком, ни мушкой не зацепилось. Теперь я в боевой готовности. Чёрт, курок не взвёл, ну, да и хрен с ним — револьверы у нас самовзводные. Фриц нехорошо так прищуривается и начинает отводить руку за спину.

— Хальт! Хенде хох! — кричу ему. В конце концов, оккупант я или где?

Воспользовавшись их замешательством, Луиза тоже встаёт и достаёт оружие.

— Знайте же, Гансы и Фрицы, скоро настанет ваш час — мы вам начешем вшивый затылок, будете помнить вы нас! — слова родной песни словно делают воздух чище и яснее, настраивают на боевой лад.

Из дверей кондитерской выходит её хозяин. Взгляд его мечет молнии, рукава закатаны по локоть.

— Dietrich, du wieder hier bist mit deinen Kumpels? Ich habe fЭr dich die Kunden nicht. *Дитрих, опять ты здесь со своими дружками? Вы мне всех клиентов распугаете.

Четвёртый парень, до сих пор молчавший, разводит руками и виновато улыбается.

— Gut fЭr Sie Kunden, Herr Kaufmann. Wieder einmal sehen wir, dass in Helvetia nicht verstehen Witze *Хорошие же у вас клиенты, герр Кауфман. Лишний раз убеждаюсь, что в Гельвеции совершенно не понимают шуток.

У меня возникает чувство, словно мне знаком этот голос. Как будто я уже слышал его, но только в какой-то другой жизни. И мне вдруг страстно хочется застрелить этого парня прямо там, где он стоит.

— Bitte, behandeln sie nicht als Feinde, sondern als ein ganz gewЖhnliches MДdchen. *Прошу тебя, относись к ним не как к врагам, а как к обычным девушкам.

Дитрих глядит мне в глаза и едва заметно улыбается краем рта.

— Sie haben Recht, Herr Kaufmann. Sie — die meisten gewЖhnlichen MДdchen. *Вы правы, герр Кауфман. Они — самые обычные девушки.

Чёрт подери, ещё одно слово, и ты получишь пулю в лоб! Дитрих разворачивается и машет рукой.

— Auf Wiedersehen, MДdchen, — компания удаляется, хором насвистывая какой-то марш.

Луиза грозит им вслед кулаком, потом поворачивается ко мне. Ноздри её хищно раздуваются.

— Il Иtait nИcessaire de les arrЙter. Ils sont certainement de "Patrie et LibertИ". *Надо было арестовать их. Они наверняка из "Родины и Свободы", — горячится она.