"Слава.Возрождение"

— Хммм... интересную картину ты нарисовала. — Слава хохотнул и достал из кармана шорт ключ от дома — они уже подошли к дверям. — А ты понимаешь, что с точки зрения Хагры, ты предательница? Что ты бросила её, как щенка? Поигралась, и бросила. Ты ещё хуже меня, захватчика и узурпатора.

— Ой, не рви мне сердце, а? И так тошно! — Лера поправила портупею и пожаловалась: — Так надоело таскать эту сбрую! Ремни натирают сиськи, селёдка эта бьёт по бедру — скоро синяк будет! Ну что за хрень такая! Так мечтаю когда-нибудь выбраться в цивилизацию — хотя бы кондиционер чтобы был!

— Ну — поставь генератор в свою комнату, и правда будет прохладно! С тебя прошлой ночью так лилось — это просто водопад! Все простыни мокрые!

— А ты поскачи так, как я скакала, при температуре в двадцать пять градусов — и ты так пропотеешь!

— Я предлагал тебе — давай я потружусь — ты хотела сама. Всё местное влияние, а, Лерчик? — Слава довольно хохотнул. — Полюбила доминирование? Да ладно, ладно, не хмурься — я только за! Лежишь себе, поплёвываешь в потолок, а ты пыхти. Что может быть лучше?

— Во-во! Влияние местной растленной цивилизации? Теперь ты вошёл в роль местного мужчины, возлежащего на коврах с золотой цепочкой вокруг пояса и томно пожирающего засахаренные фрукты?

— А что — классно... может насовсем тут останемся? Баб много, фруктов засахаренных море... чем не жизнь?!

— Да ну тебя... гадина какая! — Лера прыснула со смеху и хлопнула Славу по крепкому, как чугунному заду. — Нет тебе никаких баб! Без моего разрешения. Я тебе кто — жена, или мимо проходила? Покружился, хватит. Пошли мыться, я тебе спинку потру... и ещё чего-нибудь.

— Ненасытная! Пошли, чего с тобой поделать?

— Я тебе подскажу. Если у самого фантазии не хватает...

— Ну что, встаём? Или ещё разок...

— Лер, ну ты и наголодалась тут без меня! Встаём, хватит уже кстати — дельная всё-таки у меня была мысль притащить сюда генератор, не правда ли? Согласись! Прохладно, аж мурашками покрываешься!

— Ты покрылся ими потому, что мало двигался, а если подвигаешься...

— Подвигаюсь, подвигаюсь — по улице подвигаюсь! Пошли — не забыла, что лошадей выкупать надо?

— А может чёрт с ними, с этими серебряниками? Ну и пусть пропадают! Неохота на жару, из под твоего бока... — Лера зарылась лицом в грудь Славы и перекинула через него обнажённую ногу, — давай ещё, а?

— Всё, встаём! — Слава аккуратно отстранил жену и скинул ноги с кровати. — Да, хорошо в прохладе! И чего ты раньше не поставила его здесь?

— Теперь продукты в подвале пропадут, — томно сказала Лера, сжав поднятые колени, сжав руки в кулаки и выгибаясь, как кошка, потягиваясь и зевая. — Ну, если вы больше ничего не хотите...

— Вставай, говорю! Пошли, прикупим лошадок. Говоришь — в общественную конюшню ставят? А что — общий гараж, и меньше хлопот. А денег хватит?

— Да полно денег... не знаю и куда девать-то их. Еда дешёвая, тратить тут особо и не на что — если только на мужчин... а оно у меня есть... куда их тратить-то?

— Я тебе дам — 'оно'. — Слава неожиданно хлопнул по голому заду взвизгнувшей от неожиданности Леры и схватив шорты пошёл вниз, в душ, не слушая возмущённых причитаний на то, что он злобный неуклюжий медведь, не умеющий обращаться с девушками и теперь будет синяк во весь зад, по его милости!

На улице прибавилось людей так, что трудно было протолкнуться — сновали воительницы, бегали женщины с корзинками, громыхали телеги — ярмарка шла к своему открытию. Лера бессознательно постучала себя спереди по килту, а потом залезла под него, чего-то нащупывая. Слава хмыкнул:

— Ты чего там, вошек ищешь, что ли?

— Тьфу на тебя! Вот скажет гадость — и пошёл довольный! А я теперь чесаться буду, всё время представлять! Тут глаз да глаз нужен, вообще-то... антисанитария ещё та, — нахмурилась Лера. — Кошелёк ищу, не упал ли, хорошо ли прицеплен. Ты думаешь, тут все такие альтруисты? Того гляди срежут кошель. Глянь, глянь, как на тебя пялятся! Того и гляди сейчас подойдёт и за ширинку ухватит! Пошли, скорее, а то тебя тут сейчас попытаются изнасиловать — совсем бабы озверели!

Парочка прибавила шаг и быстро улепетнула от группы из десяти незнакомых воительниц, которые жадно смотрели на Славу и показывали на него пальцем. Встревать в разборки из-за мужчины не входило в ближайшие лерины планы — так она и заявила мужу.

Лошадницы были на том же месте, где и вчера, и снова чего-то бурно обсуждали, так что складывалось впечатление, будто они никуда и не уходили со своей скамейки.

Сделка совершилась быстро — Лера прикупила ещё одну лошадь, очень крупную, на уровне небольших киргизских лошадок Земли. На этой Слава мог сидеть, не волоча ноги по поверхности планеты. Приобретение пока что оставили в корале, чтобы забрать на обратном пути — надо было купить сёдла, сбрую. Они получили расписку за купленных лошадей, и тут Лера хлопнула себя по лбу:

— Слав, ну не дура ли я? Зачем я потратила эти деньги? Вот идиотка!

— Чего случилось? — рассеяно спросил Слава, разглядывая помост, на котором выступали акробатки. Вернее — не выступали, а только тренировались и пробовали помост на крепость. Тела девушек блестели на солнце и выглядели очень соблазнительно. Ногти на руках и ногах у них были накрашены, а глаза подведены, что для этого мира было примерно так, как для Земли накрашенные мужчины. Попки у них были аккуратные, соблазнительные, как и всё остальное...

Лера перехватила взгляд мужа и дёрнула его за руку, презрительно фыркнув:

— Хватит тебе разглядывать этих тёлок! Чего у них есть такого, чего нет у меня? Показать тебе? Не надо? Так вот, послушай тогда — должны быть лошади в общественной конюшне, принадлежащие тем, кому раньше принадлежал мой дом! И раз всё имущество их моё — значит и кони мои. И сёдла — они же не на неосёдланных лошадях ездили! Тьфу! Как я раньше не догадалась?

— Ну, пошли сходим в конюшню, — вяло сказал Слава, отрываясь от созерцания мелькающих в воздухе ножек, попок и... всего остального, принадлежащего симпатичным молоденьким акробаткам.

— Пошли, пошли! — яростно зашипела Лера, уводя своё сокровище от бесстыдных акробаток. — Заодно и коней отведём . Раз уж купили — значит купили, куда деваться?

Доставить коней в конюшню оказалось не так уж и просто — из 'оборудования' к ним прилагались лишь недоуздки, и лошади трясли длинными ушами, брыкались, пугаясь разношёрстной толпы и пытаясь сбежать, куда глаза глядят. Слава давно заметил, что здешние аналоги лошадей отличались нервным характером и гораздо меньшей выносливостью, чем земные. Но что поделаешь — уж какие есть...

В конце концов, они всё-таки добрались до длинных бараков, сразу за городскими воротами — там, под крышами, в стойлах, стояли лошади, принадлежащие воительницам Клана.

Заведующая конюшней с полуслова поняла то, о чём её спросила Лера и повела их в дальний угол. Там, в нескольких стойлах стояли шесть лошадей, принадлежащих девушке после гибели Шиты и её дочерей.

Здесь же, на стеллажах, лежали несколько сёдел — от парадных, до повседневных, а также грузовые сёдла и вьючные мешки. Лера мысленно сплюнула, ругая себя за глупость, но делать было нечего — три купленные лошади были переданы в ведение конюшни.

Заведующая тут же напала на Леру с требованием оплатить постой лошадей за прошедшее время и за два месяца вперёд — пришлось раскошелиться на приличную сумму. Похоже, что злостная Шита не утруждала себя своевременной оплатой счетов, потому и накопилась такая сумма.

Из конюшни Лера вышла раздосадованной незапланированной потерей денег — хотя их было ещё полно, но её хозяйственный женский разум протестовал против бессмысленных трат. Слава лишь посмеивался, глядя на её страдания, и чтобы утешить, предложил вернуться домой и там он полностью перейдёт в её распоряжение. Но только после того, как хорошенько поест и попьёт — желательно в приличном заведении. Хоть какое-то развлечение, а то в этом мире он уже давно, а ни в одно злачное место не сходил. Подумав, Лера потянула его в то заведение, где когда-то они познакомились в Хагрой.

В харчевне было очень шумно, настолько шумно и жарко, что парочка чуть не развернулась и не ушла назад. Голые лысые поварихи метались на кухне, как черти — не хватало только рогов, копыт и хвоста. Трезубцы у них уже были. Они мешали ими в громадных котлах, наводящих на мысль о муках пекельных. Но есть хотелось и Лера со Славой стали искать, куда присесть — не внизу, конечно, а наверху, под матерчатым навесом.

Увы — если внизу, в жаре, сидело столько много посетительниц, то наверху просто яблоку некуда было упасть. Все столики были заняты, и ни за одним из них не было ни одного места.

Лера и Слава уже развернулись назад, когда их заметила одна из подавальщиц, в короткой кожаной набедренной повязке, едва закрывающей зад и громко крикнула:

— Эй, Одуванчик, забери отсюда это чудо! Тут твоя подруга с ночи зависает — она уже надоела здесь! Тащи её домой, а то мы сейчас её под крыльцо бросим — она всю посуду перебила, и стул сломала! Оплачивай за неё и забирай, а то мы сейчас к Главе пойдём с жалобой — пусть её подержат в каталажке, чтобы научилась себя вести!

Лера посмотрела туда, куда показывала подавальщица и увидела лежащую возле ограждения Хагру. Та лежала навзничь, с задранным на пояс, свитым жгутом килтом, грязная, пыльная, как дохлая кошка, и такая же вонючая. Глаза её были закрыты и она сопела во сне, пустив из рта струйку слюны. От неё пахло блевотиной, перегаром и потом.

Лера поморщилась и обречённо полезла за кошельком:

— Сколько она должна?

— Два золотых, плюс пять серебряников за разбитый стул и посуду.

— Получи! — Лера отсчитала ей нужную сумму, потом попросила — собери мне с собой чего повкуснее — пирогов, там ещё чего-нибудь на двоих.

— Сладостей? — понимающе кивнула подавальщица, рассматривая Славу, задумчиво рассматривающего посетительниц и обстановку харчевни — мужчины любят сладости! А ещё — есть чай с травками, усиливающими возбуждение! Налить тебе в сухую тыкву?

— Не надо тыкву, — усмехнулась Лера, — насчёт возбуждения у нас всё в порядке!

— Ещё бы! — завистливо протянула подавальщица, съедая Славу взглядом — ладно, положу чего получше, на троих — эта же тоже когда-то проснётся! Будет жрать требовать! Для неё налью бутыль с острым кислым соусом — хорошо с похмелья — выпьешь полбутылки, похмелье как рукой снимает! Ждите здесь, я сейчас прибегу! Как я могу Одуванчика оставить голодной! А тут — видите, чего делается — это из-за ярмарки. Мест — вообще нет. Кстати, должна предупредить — цены выше в два раза, в связи с той же ярмаркой, так что не обижайтесь!

— Опять расходы! — вздохнула Лера и махнула подавальщице рукой. — Неси, неси давай — в сумку только положи какую-нибудь. И чтобы там рагу в горшочках было — я отдам залог за горшочки, потом принесу их назад.

— Бегу, бегу! — подавальщица рысью побежала к спуску вниз, а её немалые груди колыхались прыгали при движении, как мячики.

Слава и Лера отошли к ограждению и встали над лежащей Хагрой.

Лера с грустью смотрела на всегда такую чистую и аккуратную подругу, думая о том, как много значат для человека близкие люди. Ведь фактически Хагра была одинока — ни друзей, ни родни — за исключением жёсткой и не очень склонной к проявлению родственных чувств тётки. И тут появляется Лера — заботливая, добрая, любящая, такая не похожая на заносчивых и кичливых воительниц. Вот оно — счастье! И подруга, и любовница, и мать-сестра в одном лице. Чем не счастье? И вдруг — появляется Слава. Девушку отлучают от тела Леры, выселяют в отдельную комнату, выбрасывают из своей жизни — так ей кажется. И она не выдерживает — срывается, пытаясь залить горе вином. Не она первая, не одна последняя...

Лера вздохнула и посмотрела на Славу, серьёзно наблюдающего за ней, попыталась что-то сказать, но он тут же прервал жену:

— Не надо ничего говорить. Подруга, жалко, хорошая, одинокая, любит, сорвалась — куда деваться, мы в ответе за тех, кого приручили, так?

— Ты чего — в мозги ко мне лазил? — оскорбилась Лера

— К тебе и лазить не надо — у тебя всё это на лбу написано, как огненными буквами на дисплее!

— Дааа? Я такая предсказуемая? — недоумённо спросила Лера, автоматически, пинком, отбрасывая какую-то здоровенную бабу, пытающуюся уцепиться за зад Славы с радостным пьяным мычанием 'Мммммууущщщина!'

— В общем-то, да! — сказал Слава, с интересом проследив за полётом бабы, снёсшей два столика позади.

— И не ври! — возмущённо ответила Лера, отправляющая в полёт двух возмущённых тёток, у которых на столике, сбитом поверженной бабищей, стояли два непочатых кувшина с пивом и горячее свиное рагу с пипроексом. Тётки с грохотом ударились о пол, перевернувшись в воздухе и сбили ещё столик, совершая цепную реакцию.

Завязалась такая великолепная драка, круче которой Слава не видел даже в китайских боевиках а-ля кунг-фу. Бабы вертелись, визжали, рычали, дрались, как тигрицы. В воздухе мелькали руки, ноги — это был сущий цирк, и Слава с удовольствием наблюдал, как толпа тёлок в одних юбках мочалит друг друга. Что может быть интереснее для мужчины, чем хорошая женская драка! Особенно, если знаешь, что началась она из-за тебя! Слава скрестил руки на груди и наслаждался побоищем, время от времени уворачиваясь от пролетающих кружек и мисок с рагу.

Лера яростно избивала всех, кто приближался к ней на расстояние вытянутой руки, и заметив довольную улыбку мужа, разбила ногой летящую в неё тарелку и уделавшись с головы до пят острым соусом, философски заметила:

— Гады вы всё-таки, мужики! Вот жена страдает, отбивает руки и ноги об этих мерзких баб, а ты стоишь и лыбишься! Нет бы помочь жене! А соус-то хорош! — добавила она, облизывая губу. — Надо будет спросить рецепт! Впрочем — система обеспечения такой сделает, надо вкус запомнить, — она наклонила голову налево и розовым язычком слизала соус с левого плеча, чуть не пропустив летящую в неё кружку.

Слава успел перехватить снаряд в воздухе, хотел выбросить, но обнаружил, что та имеет сверху крышечку на пружинке, уберегающую от разливания, и то, что кружка полна. Он нажал на край крышечки, приподнял её, попробовал — в кружке было вполне приличное холодное пиво, так что наблюдать за побоищем стало гораздо комфортнее и приятнее.

Всё когда-то кончается — пиво подошло к концу, оставшиеся на ногах воительницы устали, и решили завершить своё развлечение, так что сражение затихло и перешло в стадию подсчитывания убытков и сбора трофеев.

Трофеями являлись вырубленные ловкими ударами посетительницы, которых выволакивали на улицу, где клали возле крыльца и обливали ледяной водой из колодца, а убытки несли они же — их финансы переходили в руки жесткосердных трактирщиц, желающих возместить траты по уборке, покупке новой посуды и мебели, а также моральный ущерб. Тут же принесли новые столики и стулья вместо поломанных, которые заняли те, кто остался стоять на ногах, и набежавшие новые желающие выпить кружечку холодного пивка.