"Слава.Возрождение"

Глава 1

Слава поднял голову и посмотрел на сидящих перед ним Глав Кланов. Они внимательно и настороженно смотрели на него, на Леру и молчали.

Кучка Мудрых женщин, сидящих в креслах возле стены, как всегда занавесилась своими капюшонами и сидели, как будто бы происходящее не касалось их ни коим образом. Слава попытался толкнуться в мозг обеих руководительниц кланов, но неожиданно натолкнулся на стену — они были закрыты. Он не мог прочитать мысли своих собеседниц. Это его немного озадачило — всё-таки очень приятно знать, что можешь в любой момент прочитать мысли собеседника, особенно если ожидаешь от него какой-то пакости. Увы — этой возможности теперь он лишён. Глава клана Шерекан тоже не любит пускать дело на самотёк и предупредило местную главу о способностях Мудрого. Ну что же — этого следовало ожидать — не идиотки же они, эти Мудрые? Совсем не идиотки. Прикрыли своих подопечных.

— Итак, мы выслушали тебя. Честно говоря, я не поняла большинство из того, что ты сказал — Глава постучала пальцами по столу и продолжила — с твоих слов, мы все больны. И нас нужно лечить. Как лечить, от чего лечить — непонятно. То, что ты объяснял — противоречит нашим верованиям, нашему пониманию мира. И противоречит тому, что говорят наши Мудрые. У тебя есть ещё что сказать?

— Есть, — угрюмо кивнул головой Слава — я бы хотел тогда услышать версию Мудрых — почему вырождается ваша раса? Потом я отвечу на ваши вопросы — если они есть.

— На все вопросы? — усмехнулась Глава — и позволишь влезть тебе в голову, и прочитать — не врёшь ли ты?

— В голову лезть не позволю, но отвечу, и отвечу честно. Обещаю!

— Слав, может не надо? — тихо шепнула Лера, озабоченно оглядывая пёструю компанию вокруг, — не надо — на все вопросы!

— Чтобы задать правильный вопрос, надо знать семьдесят процентов ответа— тихо, сквозь зубы, процедил Слава.

— Чего вы там шепчетесь? — подозрительно спросила Глава — прекратите переговариваться, а то я подумаю, что вы там заговоры устраиваете! Если есть что сказать — говорите вслух!

— Я и говорю вслух — вы, что-то сделали, кроме того, что напялили на себя капюшоны и важно надули щёки, Мудрые? — Слава слегка разозлился. Его бесили сидящие истуканами Мудрые, не проронившие ни слова.

Одна из мудрых откинула капюшон и посмотрела на Славу — это была седая, как лунь, женщина неопределённого возраста далеко 'за'. То ли ей было пятьдесят, то ли сто лет — она находилось уже в таком возрасте, что так сразу и не определишь. Особенно, если её здоровье поддерживали коллеги-Мудрые. Слава сразу для себя отметил — похоже женщины в силах модифицировать тела... но тогда почему они ничего не делают с вырождением расы? Это надо было обдумать.

— Кто ты такой, чтобы задавать мне эти вопросы? — лицо женщины было холодно, непроницаемо и от неё веяло стужей, как от Снежной Королевы.

— Я — Слава. Она — Лера. Право задавать вопросы имею такое же, как и все остальные в этой комнате. Ещё есть вопросы? Вы не стесняйтесь, задавайте, особенно такие умные вопросы — Слава уже слегка завёлся, и Лера под столом взяла его руку в свою и успокаивающе слегка сжала.

— Вы не можете вмешиваться в наши дела! Вы сторонние существа, возвращайтесь туда, откуда прибыли! Улетайте!

— Улетайте? Вы о чём говорите? — Глава удивлённо подняла брови. — Кто они такие?

— Закрытая информация! — холодно откликнулась женщина. — Занимайтесь своим делом — а мы будем заниматься своим. Мы против того, чтобы эти двое совали нос не в свои дела, переделывали мужчин и женщин. Что сделано — то сделано. Но большего не будет.

— Почему? Почему вы не хотите, чтобы этот мир выжил? — Слава от возмущения даже фыркнул. — Почему должны умереть эти женщины, поясните мне! В чём дело? Верования? Глупые запреты? В чём дело? Я же знаю, что вы все пришли со звёзд, что оказались здесь случайно — почему вы хотите умереть?

— Я всё вам сказала! Это решения Союза Мудрых. Мы приняли решение: ваша помощь принята не будет. Если вы осмелитесь продолжать свою практику — погибнете. Если надеетесь на свою силу и ловкость — заверяю вас — у нас есть средства, чтобы вас уничтожить. Более того, могу вам сказать, что решение уничтожать вас или нет, было принято почти равным количеством голосов — перевес в один голос. Только потому вы сейчас живы. Вам всё ясно? Не будите грозу, просто тихо исчезните из нашей жизни. И ещё — учтите — мы не сможем уследить за тем, что кто-то вдруг решит вас убить. Даже если Союз против этого.

— Да что же вы творите! Я бы за один год сделал так, что все ваши беды закончатся! У вас бы стали рождаться мальчики, и много! Вы бы забыли о войнах, развивались, поднимали цивилизацию, а не увязали в бесконечных дрязгах! Что вы творите?!

— Ты не понял мои слова? Уходите! Разговор закончен!

— Подождите — а если он говорит правду? А похоже, что он говорит правду, — Глава Клана Шерекан от волнения вскочила с места. — Вы всегда говорили, что причина нашего бедственного положения вам неизвестна, что вы ничего не можете сделать! А теперь, когда нам предлагают помощь — вы отказываетесь? Вы в своём уме?!

— Сядь! Что, слишком оперилась? Много о себе возомнила, — голос Мудрой был жёстким, как клинок, скользящий по стеклу. — Запомни — ты сидишь на своём месте, пока мы тебе это позволяем! И ты тоже! — обратилась она к Главе Зерехт — потому заткните ваши пасти и не возникайте больше! Забыли, кто в этом мире хозяин? Будут вам мужчины. Сколько надо, столько и будут. Пока их столько, сколько вам надо. Всё. Вопрос закрыт. Подавайте заявки, будем рассматривать. Что, больно уж зачесалось, мужиков захотелось побольше? Проклятые животные! Только и думаете о том, с кем бы покувыркаться! Твари! — лицо Мудрой стало страшным, как у горгульи и покраснело от возбуждения.

— Интересно всё как получается, — хмыкнул Слава, — давайте сразу выясним, что нам можно, а что нельзя. За что вы объявите нам войну, а за что нет. Итак, чтобы вы не открыли против нас боевые действия — как мы должны себя вести?

— Первый правильный вопрос за всё время, — так же холодно, как и вначале, откликнулась седая Мудрая. — Вы живёте той же жизнью, что и остальные жители этого мира, не вмешиваетесь в наши дела. А в остальном — живите как хотите, подчиняясь законам Кланов. Можете ехать куда хотите — мы вас не держим. Я слышала, она дала задаток за двух лошадей? Вот и поезжайте. Можете взять с собой кого хотите, нанять охрану или чего там хотите — нам безразлично. И знайте — мы за вами следим. Сделаете неверный шаг — погибнете.

Лера сжала руку Славы, видя, как он напрягся — она боялась, что тот сейчас оторвёт башку старой ведьме, и тогда им точно отсюда не выйти. Главы сидели тихо, опустив глаза, как будто происходящее их совсем не интересовало. Лера даже пожалела Главу своего Клана — такое унижение на глазах чужаков!

— Вот ещё что — можете не пробовать лезть в голову к Главам — они уже заблокированы от вмешательства. Так что не рассчитывайте на воздействие. Ну, всё, можете теперь делать что хотите! — Мудрая усмехнулась сухим смешком, встала, за ней встал весь выводок женщин в капюшонах и они направились к выходу. Через минуту вся кавалькада уже спускалась по длинной лестнице вниз, на первый этаж дома.

В комнате повисла тягостная тишина. Главы, до того гордые и жёсткие, как кремень женщины, прятали глаза, наклонив головы и молча, как партизаны на допросе у врага.

Слава посмотрел на их скучные лица, пожал плечами и предложил:

— Пошли, Лер. Тут всё ясно! — и, обратившись к Главам, добавил: — Вам тоже всё ясно? Думаю, да. Тогда мы пошли.

Они вышли из дома Главы и двинулись по направлению к лериному дому. Слава угрюмо молчал, Лере тоже не хотелось разговаривать. Потом Слава с горечью сказал:

— Так всё хорошо начиналось! Я чувствовал себя прямо-таки спасителем цивилизации! И вот как обломали в моих лучших порывах. Ты поняла, что происходит?

— А что происходит? Мудрые чего-то мутят, не хотят, чтобы ты вылечил мужчин и женщин? Только не понимаю — к тебе Мудрая, ты сказал, обращалась, чтобы ты сделал ей ребёнка. Зачем тогда обращалась? Честно говоря — я слегка запуталась. Зачем им это всё положение вещей?

Слава помолчал, отодвинул Леру в сторону от проезжающей здоровенной телеги с оголтело орущей на козлах бабой, разгоняющей зазевавшихся прохожих, потом, задумчиво начал:

— Я сейчас изложу тебе мою версию, а ты попробуй найти в ней слабые места. Итак, начнём: представим себе некий космический корабль, который в незапамятные времена совершил посадку на этой планете. На его борту находилось множество мужчин и женщин, часть из которых обладала псионическими способностями — могли лечить, могли управлять и так далее. Более того, скорее всего, это общество было матриархальным. Или же те женщины, которые были псиониками, управляли этим обществом. И мужчин изначально было меньше, но довольно много — не так, как сейчас, конечно. Ну, может, один мужчина на две женщины. Или на пять. Но меньше. Попавшие на планету — как они попали сюда — своей волей, или потерпели крушение — я не знаю. Они образуют сообщество, разделяясь на Кланы. Кто первый это придумал — тоже не знаю. Сдаётся — вся информация глубоко закрыта, или же уничтожена. Итак — разделились на Кланы, поделили территорию, начали жить. Почему скатились в средневековье? А так легче жить. И управлять. А может ресурсов нужных не было, чтобы поддержать уровень цивилизации. И может быть — им в этом помогли — закрыв информацию. Когда умерли последние из прибывших на корабле, их дети и внуки — вся информация о настоящем происхождении этого народа ушла вместе с ними.

— Я не поняла — какую роль в этом сыграли Мудрые? — прервала рассказ Лера. — Это всё хорошо, и я догадывалась, откуда берутся мкары, или откуда взялся генератор из моего подвала, но Мудрые-то причём? Они управляют этим обществом, как я поняла? Так почему они им управляют?

— Ты верно поняла. Они и являются кукловодами этого мира. Все эти бабы-воительницы с их железками и кодексами чести — чепуха! Настоящая власть у псиоников! Они, и только они являются настоящими хозяевами этой цивилизации! Ни одна Глава не может удержаться на своём месте без их благословления, ни одна. Они внедряют им в головы мысли о том, что надо делать, и что не надо делать. При недостатке мужчин в одном Клане, они перемещают мужчин из другого, и увеличивают рождаемость. Они сделали так, чтобы мужчин было гораздо меньше, чем женщин — от мужчин одни неприятности — они ведь могут решить, что главные в этом мире, подвинуть женщин. А если подвинут женщин, то подвинут и Мудрых — они тоже женщины! То есть — покусятся на их власть. Власть может выйти из под контроля Мудрых, а им это надо? Что видят Мудрые: появились две странные фигуры, отличающиеся от всех своими способностями, и явно псионическими. Они преобразовывают мужчин и женщин, делая их способными к нормальному деторождению, разрушая то, что Мудрые тщательно выстраивали тысячами лет! И как они на это отреагируют? Так, как мы увидели! Заметь — при каждом Клане есть своя Мудрая, а иногда и не одна. Они лечат, консультируют Глав, являющихся как бы администрацией под управлением партийной элиты. Официально они просто хранительницы мудрости, лекари и жрицы, а на самом деле — кукловоды.

— Всё ты верно сказал, да, но я не понимаю — почему количество мужчин сокращается? Почему они не могут регулировать это количество? Согласись, это как-то непрактично! И вот ещё что — почему вдруг мужчин стало так мало, и почему их генофонд испорчен?

— Думал над этим. Сдаётся мне — это их рук дело. Они испортили гены так, чтобы мужчин рождалось мало. Они считали, что могут регулировать количество рождающихся мужчин, но что-то у них пошло наперекосяк. И теперь они одновременно и боятся, что цивилизация погибнет, и опасаются, что мы вмешаемся и отодвинем их от власти. Мне кажется так.

— Нелогично. Грохнуть нас, и всех делов-то! Чего они нас выпускают?

— А вот это вопрос ОЧЕНЬ интересный — усмехнулся Слава — сегодня нам, во-первых, показали, кто в доме хозяин. Во-вторых рассказали, что в случае чего, жизнь наша не стоит и гроша ломаного. В-третьих... рассказали, что знают, откуда мы пришли и посоветовали жить по законам Кланов... прозрачно так. А что значит жить по законам Кланов? Это значит — подчиняться Союзу Мудрых. Значит — работать на них. Так что, сдаётся мне, что не всё так однозначно в руководстве Союза. Разброд и шатание там. Часть за сотрудничество с нами — вспомнить только ту женщину, которой я сделал ребёнка и вылечил от генетической болезни. А часть — категорически неприемлет наше неконтролируемое вмешательство. Отмечу — неконтролируемое. Возвращаемся опять к пункту: 'Жить по законам Кланов'. Если мы примем их правила игры, то вполне уложимся в их схему того, как нам жить. Они надеются на то, что уложат нас в рамки, заботливо ими предоставленные, и смогут использовать наши способности — мои способности. Тебя они как-то не особо боятся. Ну да — ты сверхвоительница, опасна, но предсказуема. Я для них что-то вроде демона — опасен, но полезен, если заключить его в крепкую пентаграмму. И вот ещё что — скорее всего, они надеются через нас выйти на остальных инопланетян, попавших на эту планету. Таких же псиоников, как и мы. Мы должны привести их к ним.

— То есть они думают, что тут, на планете, есть ещё такие же инопланетяне псионики? И может даже опасаются мести? Или же хотят захватить сразу и наших коллег? Они же не знают — есть они тут, или нет, так?

— Что-то вроде этого. Зачем нас убивать, когда можно за нами проследить? Когда мы ещё можем поработать на них? Это практично, это правильно.

— А ты уверен в том, что они прибыли сюда на планету, а не выросли тут? Это же только твои умозаключения — логичные, но... лишь умозаключения.

— Да. Это правильно. Но выяснить точнее мы сможем только тогда, когда найдём место, откуда тащат инопланетные предметы. Согласна? Пока мы не посетим этот корабль — а я предполагаю, что это корабль... хммм... впрочем — а почему не база? Например — база, на пересечении звёздных путей. Забросили колонию, персонал, так сказать, они и стали размножаться... Варианты, варианты... Можем только гадать. Ехать надо, смотреть надо где и чего. Вот ярмарка закончится — и поедем. Ты там лошадок уже прикупила?

— Двух. Не прикупила, а задаток дала. Сегодня по полудня надо выкупить, а то задаток пропадёт. Я-то собиралась с Хагрой ехать к тебе, а потом уже с тобой решать — что делать.

— Кстати, насчёт Хагры... она была очень недовольна этой ночью, когда ты предложила ей спать в другой комнате. Я слышал, как она собралась и ушла. Она меня просто сжирает взглядом — так бы и прибила! Аж мороз по коже!

— А ты привык, чтобы все женщины на тебя вешались? — усмехнулась Лера. — Она девчонка хорошая, но... ты же отнял меня у неё, сам рассуди! Пришёл, улёгся на её место, к её женщине — какова была бы твоя реакция, если бы жил со мной, твоей женой долгое время, а потом пришла какая-то баба и сказала: 'Это моя женщина! Уходи отсюда! Теперь я с ней спать буду!' Забавно было бы поглядеть на тебя в тот момент...

— Хммм... интересную картину ты нарисовала. — Слава хохотнул и достал из кармана шорт ключ от дома — они уже подошли к дверям. — А ты понимаешь, что с точки зрения Хагры, ты предательница? Что ты бросила её, как щенка? Поигралась, и бросила. Ты ещё хуже меня, захватчика и узурпатора.

— Ой, не рви мне сердце, а? И так тошно! — Лера поправила портупею и пожаловалась: — Так надоело таскать эту сбрую! Ремни натирают сиськи, селёдка эта бьёт по бедру — скоро синяк будет! Ну что за хрень такая! Так мечтаю когда-нибудь выбраться в цивилизацию — хотя бы кондиционер чтобы был!

— Ну — поставь генератор в свою комнату, и правда будет прохладно! С тебя прошлой ночью так лилось — это просто водопад! Все простыни мокрые!

— А ты поскачи так, как я скакала, при температуре в двадцать пять градусов — и ты так пропотеешь!

— Я предлагал тебе — давай я потружусь — ты хотела сама. Всё местное влияние, а, Лерчик? — Слава довольно хохотнул. — Полюбила доминирование? Да ладно, ладно, не хмурься — я только за! Лежишь себе, поплёвываешь в потолок, а ты пыхти. Что может быть лучше?

— Во-во! Влияние местной растленной цивилизации? Теперь ты вошёл в роль местного мужчины, возлежащего на коврах с золотой цепочкой вокруг пояса и томно пожирающего засахаренные фрукты?

— А что — классно... может насовсем тут останемся? Баб много, фруктов засахаренных море... чем не жизнь?!

— Да ну тебя... гадина какая! — Лера прыснула со смеху и хлопнула Славу по крепкому, как чугунному заду. — Нет тебе никаких баб! Без моего разрешения. Я тебе кто — жена, или мимо проходила? Покружился, хватит. Пошли мыться, я тебе спинку потру... и ещё чего-нибудь.

— Ненасытная! Пошли, чего с тобой поделать?

— Я тебе подскажу. Если у самого фантазии не хватает...

— Ну что, встаём? Или ещё разок...

— Лер, ну ты и наголодалась тут без меня! Встаём, хватит уже кстати — дельная всё-таки у меня была мысль притащить сюда генератор, не правда ли? Согласись! Прохладно, аж мурашками покрываешься!

— Ты покрылся ими потому, что мало двигался, а если подвигаешься...

— Подвигаюсь, подвигаюсь — по улице подвигаюсь! Пошли — не забыла, что лошадей выкупать надо?

— А может чёрт с ними, с этими серебряниками? Ну и пусть пропадают! Неохота на жару, из под твоего бока... — Лера зарылась лицом в грудь Славы и перекинула через него обнажённую ногу, — давай ещё, а?

— Всё, встаём! — Слава аккуратно отстранил жену и скинул ноги с кровати. — Да, хорошо в прохладе! И чего ты раньше не поставила его здесь?

— Теперь продукты в подвале пропадут, — томно сказала Лера, сжав поднятые колени, сжав руки в кулаки и выгибаясь, как кошка, потягиваясь и зевая. — Ну, если вы больше ничего не хотите...

— Вставай, говорю! Пошли, прикупим лошадок. Говоришь — в общественную конюшню ставят? А что — общий гараж, и меньше хлопот. А денег хватит?

— Да полно денег... не знаю и куда девать-то их. Еда дешёвая, тратить тут особо и не на что — если только на мужчин... а оно у меня есть... куда их тратить-то?

— Я тебе дам — 'оно'. — Слава неожиданно хлопнул по голому заду взвизгнувшей от неожиданности Леры и схватив шорты пошёл вниз, в душ, не слушая возмущённых причитаний на то, что он злобный неуклюжий медведь, не умеющий обращаться с девушками и теперь будет синяк во весь зад, по его милости!

На улице прибавилось людей так, что трудно было протолкнуться — сновали воительницы, бегали женщины с корзинками, громыхали телеги — ярмарка шла к своему открытию. Лера бессознательно постучала себя спереди по килту, а потом залезла под него, чего-то нащупывая. Слава хмыкнул:

— Ты чего там, вошек ищешь, что ли?

— Тьфу на тебя! Вот скажет гадость — и пошёл довольный! А я теперь чесаться буду, всё время представлять! Тут глаз да глаз нужен, вообще-то... антисанитария ещё та, — нахмурилась Лера. — Кошелёк ищу, не упал ли, хорошо ли прицеплен. Ты думаешь, тут все такие альтруисты? Того гляди срежут кошель. Глянь, глянь, как на тебя пялятся! Того и гляди сейчас подойдёт и за ширинку ухватит! Пошли, скорее, а то тебя тут сейчас попытаются изнасиловать — совсем бабы озверели!

Парочка прибавила шаг и быстро улепетнула от группы из десяти незнакомых воительниц, которые жадно смотрели на Славу и показывали на него пальцем. Встревать в разборки из-за мужчины не входило в ближайшие лерины планы — так она и заявила мужу.

Лошадницы были на том же месте, где и вчера, и снова чего-то бурно обсуждали, так что складывалось впечатление, будто они никуда и не уходили со своей скамейки.

Сделка совершилась быстро — Лера прикупила ещё одну лошадь, очень крупную, на уровне небольших киргизских лошадок Земли. На этой Слава мог сидеть, не волоча ноги по поверхности планеты. Приобретение пока что оставили в корале, чтобы забрать на обратном пути — надо было купить сёдла, сбрую. Они получили расписку за купленных лошадей, и тут Лера хлопнула себя по лбу:

— Слав, ну не дура ли я? Зачем я потратила эти деньги? Вот идиотка!

— Чего случилось? — рассеяно спросил Слава, разглядывая помост, на котором выступали акробатки. Вернее — не выступали, а только тренировались и пробовали помост на крепость. Тела девушек блестели на солнце и выглядели очень соблазнительно. Ногти на руках и ногах у них были накрашены, а глаза подведены, что для этого мира было примерно так, как для Земли накрашенные мужчины. Попки у них были аккуратные, соблазнительные, как и всё остальное...

Лера перехватила взгляд мужа и дёрнула его за руку, презрительно фыркнув:

— Хватит тебе разглядывать этих тёлок! Чего у них есть такого, чего нет у меня? Показать тебе? Не надо? Так вот, послушай тогда — должны быть лошади в общественной конюшне, принадлежащие тем, кому раньше принадлежал мой дом! И раз всё имущество их моё — значит и кони мои. И сёдла — они же не на неосёдланных лошадях ездили! Тьфу! Как я раньше не догадалась?

— Ну, пошли сходим в конюшню, — вяло сказал Слава, отрываясь от созерцания мелькающих в воздухе ножек, попок и... всего остального, принадлежащего симпатичным молоденьким акробаткам.

— Пошли, пошли! — яростно зашипела Лера, уводя своё сокровище от бесстыдных акробаток. — Заодно и коней отведём . Раз уж купили — значит купили, куда деваться?

Доставить коней в конюшню оказалось не так уж и просто — из 'оборудования' к ним прилагались лишь недоуздки, и лошади трясли длинными ушами, брыкались, пугаясь разношёрстной толпы и пытаясь сбежать, куда глаза глядят. Слава давно заметил, что здешние аналоги лошадей отличались нервным характером и гораздо меньшей выносливостью, чем земные. Но что поделаешь — уж какие есть...

В конце концов, они всё-таки добрались до длинных бараков, сразу за городскими воротами — там, под крышами, в стойлах, стояли лошади, принадлежащие воительницам Клана.

Заведующая конюшней с полуслова поняла то, о чём её спросила Лера и повела их в дальний угол. Там, в нескольких стойлах стояли шесть лошадей, принадлежащих девушке после гибели Шиты и её дочерей.

Здесь же, на стеллажах, лежали несколько сёдел — от парадных, до повседневных, а также грузовые сёдла и вьючные мешки. Лера мысленно сплюнула, ругая себя за глупость, но делать было нечего — три купленные лошади были переданы в ведение конюшни.

Заведующая тут же напала на Леру с требованием оплатить постой лошадей за прошедшее время и за два месяца вперёд — пришлось раскошелиться на приличную сумму. Похоже, что злостная Шита не утруждала себя своевременной оплатой счетов, потому и накопилась такая сумма.

Из конюшни Лера вышла раздосадованной незапланированной потерей денег — хотя их было ещё полно, но её хозяйственный женский разум протестовал против бессмысленных трат. Слава лишь посмеивался, глядя на её страдания, и чтобы утешить, предложил вернуться домой и там он полностью перейдёт в её распоряжение. Но только после того, как хорошенько поест и попьёт — желательно в приличном заведении. Хоть какое-то развлечение, а то в этом мире он уже давно, а ни в одно злачное место не сходил. Подумав, Лера потянула его в то заведение, где когда-то они познакомились в Хагрой.

В харчевне было очень шумно, настолько шумно и жарко, что парочка чуть не развернулась и не ушла назад. Голые лысые поварихи метались на кухне, как черти — не хватало только рогов, копыт и хвоста. Трезубцы у них уже были. Они мешали ими в громадных котлах, наводящих на мысль о муках пекельных. Но есть хотелось и Лера со Славой стали искать, куда присесть — не внизу, конечно, а наверху, под матерчатым навесом.

Увы — если внизу, в жаре, сидело столько много посетительниц, то наверху просто яблоку некуда было упасть. Все столики были заняты, и ни за одним из них не было ни одного места.

Лера и Слава уже развернулись назад, когда их заметила одна из подавальщиц, в короткой кожаной набедренной повязке, едва закрывающей зад и громко крикнула:

— Эй, Одуванчик, забери отсюда это чудо! Тут твоя подруга с ночи зависает — она уже надоела здесь! Тащи её домой, а то мы сейчас её под крыльцо бросим — она всю посуду перебила, и стул сломала! Оплачивай за неё и забирай, а то мы сейчас к Главе пойдём с жалобой — пусть её подержат в каталажке, чтобы научилась себя вести!

Лера посмотрела туда, куда показывала подавальщица и увидела лежащую возле ограждения Хагру. Та лежала навзничь, с задранным на пояс, свитым жгутом килтом, грязная, пыльная, как дохлая кошка, и такая же вонючая. Глаза её были закрыты и она сопела во сне, пустив из рта струйку слюны. От неё пахло блевотиной, перегаром и потом.

Лера поморщилась и обречённо полезла за кошельком:

— Сколько она должна?

— Два золотых, плюс пять серебряников за разбитый стул и посуду.

— Получи! — Лера отсчитала ей нужную сумму, потом попросила — собери мне с собой чего повкуснее — пирогов, там ещё чего-нибудь на двоих.

— Сладостей? — понимающе кивнула подавальщица, рассматривая Славу, задумчиво рассматривающего посетительниц и обстановку харчевни — мужчины любят сладости! А ещё — есть чай с травками, усиливающими возбуждение! Налить тебе в сухую тыкву?

— Не надо тыкву, — усмехнулась Лера, — насчёт возбуждения у нас всё в порядке!

— Ещё бы! — завистливо протянула подавальщица, съедая Славу взглядом — ладно, положу чего получше, на троих — эта же тоже когда-то проснётся! Будет жрать требовать! Для неё налью бутыль с острым кислым соусом — хорошо с похмелья — выпьешь полбутылки, похмелье как рукой снимает! Ждите здесь, я сейчас прибегу! Как я могу Одуванчика оставить голодной! А тут — видите, чего делается — это из-за ярмарки. Мест — вообще нет. Кстати, должна предупредить — цены выше в два раза, в связи с той же ярмаркой, так что не обижайтесь!

— Опять расходы! — вздохнула Лера и махнула подавальщице рукой. — Неси, неси давай — в сумку только положи какую-нибудь. И чтобы там рагу в горшочках было — я отдам залог за горшочки, потом принесу их назад.

— Бегу, бегу! — подавальщица рысью побежала к спуску вниз, а её немалые груди колыхались прыгали при движении, как мячики.

Слава и Лера отошли к ограждению и встали над лежащей Хагрой.

Лера с грустью смотрела на всегда такую чистую и аккуратную подругу, думая о том, как много значат для человека близкие люди. Ведь фактически Хагра была одинока — ни друзей, ни родни — за исключением жёсткой и не очень склонной к проявлению родственных чувств тётки. И тут появляется Лера — заботливая, добрая, любящая, такая не похожая на заносчивых и кичливых воительниц. Вот оно — счастье! И подруга, и любовница, и мать-сестра в одном лице. Чем не счастье? И вдруг — появляется Слава. Девушку отлучают от тела Леры, выселяют в отдельную комнату, выбрасывают из своей жизни — так ей кажется. И она не выдерживает — срывается, пытаясь залить горе вином. Не она первая, не одна последняя...

Лера вздохнула и посмотрела на Славу, серьёзно наблюдающего за ней, попыталась что-то сказать, но он тут же прервал жену:

— Не надо ничего говорить. Подруга, жалко, хорошая, одинокая, любит, сорвалась — куда деваться, мы в ответе за тех, кого приручили, так?

— Ты чего — в мозги ко мне лазил? — оскорбилась Лера

— К тебе и лазить не надо — у тебя всё это на лбу написано, как огненными буквами на дисплее!

— Дааа? Я такая предсказуемая? — недоумённо спросила Лера, автоматически, пинком, отбрасывая какую-то здоровенную бабу, пытающуюся уцепиться за зад Славы с радостным пьяным мычанием 'Мммммууущщщина!'

— В общем-то, да! — сказал Слава, с интересом проследив за полётом бабы, снёсшей два столика позади.

— И не ври! — возмущённо ответила Лера, отправляющая в полёт двух возмущённых тёток, у которых на столике, сбитом поверженной бабищей, стояли два непочатых кувшина с пивом и горячее свиное рагу с пипроексом. Тётки с грохотом ударились о пол, перевернувшись в воздухе и сбили ещё столик, совершая цепную реакцию.

Завязалась такая великолепная драка, круче которой Слава не видел даже в китайских боевиках а-ля кунг-фу. Бабы вертелись, визжали, рычали, дрались, как тигрицы. В воздухе мелькали руки, ноги — это был сущий цирк, и Слава с удовольствием наблюдал, как толпа тёлок в одних юбках мочалит друг друга. Что может быть интереснее для мужчины, чем хорошая женская драка! Особенно, если знаешь, что началась она из-за тебя! Слава скрестил руки на груди и наслаждался побоищем, время от времени уворачиваясь от пролетающих кружек и мисок с рагу.

Лера яростно избивала всех, кто приближался к ней на расстояние вытянутой руки, и заметив довольную улыбку мужа, разбила ногой летящую в неё тарелку и уделавшись с головы до пят острым соусом, философски заметила:

— Гады вы всё-таки, мужики! Вот жена страдает, отбивает руки и ноги об этих мерзких баб, а ты стоишь и лыбишься! Нет бы помочь жене! А соус-то хорош! — добавила она, облизывая губу. — Надо будет спросить рецепт! Впрочем — система обеспечения такой сделает, надо вкус запомнить, — она наклонила голову налево и розовым язычком слизала соус с левого плеча, чуть не пропустив летящую в неё кружку.

Слава успел перехватить снаряд в воздухе, хотел выбросить, но обнаружил, что та имеет сверху крышечку на пружинке, уберегающую от разливания, и то, что кружка полна. Он нажал на край крышечки, приподнял её, попробовал — в кружке было вполне приличное холодное пиво, так что наблюдать за побоищем стало гораздо комфортнее и приятнее.

Всё когда-то кончается — пиво подошло к концу, оставшиеся на ногах воительницы устали, и решили завершить своё развлечение, так что сражение затихло и перешло в стадию подсчитывания убытков и сбора трофеев.

Трофеями являлись вырубленные ловкими ударами посетительницы, которых выволакивали на улицу, где клали возле крыльца и обливали ледяной водой из колодца, а убытки несли они же — их финансы переходили в руки жесткосердных трактирщиц, желающих возместить траты по уборке, покупке новой посуды и мебели, а также моральный ущерб. Тут же принесли новые столики и стулья вместо поломанных, которые заняли те, кто остался стоять на ногах, и набежавшие новые желающие выпить кружечку холодного пивка.

Произошла ротация, выгодная всем — и харчевне, посетительницам — кроме тех, что остались лежать возле крыльца с разбитыми в кровь физиономиями. Впрочем — они тоже были не в претензии — будет чего вспомнить в сонной скуке городка долгими застойными месяцами, когда до следующей ярмарки месяцы, а то и годы.

Появилась подавальщица, с подозрением осмотрев Леру и сказала:

— И как это вы уцелели! Такое месилово было! Пятнадцать воительниц лежат, как брёвна! Давно такого результата драчки не было! (Слава наклонился к уху Леры и прошептал — Девять — твои! Я считал!) Вот ваш заказ — с тебя золотой! — подавальщица передала Лере увесистую сумку, и Лера сразу перекинул её в руки Славе:

— На, держи!

Потом достала из под юбки кошелёк — Слава хмыкнул — ему этот процесс чем-то напоминал стриптиз, расплатилась, и взглянув на Славу сказала:

— Давай мне сумку, а ты хватай Хагру!

— Нет уж! — радостно засмеялся Слава. — Твоя подружка, ты и хватай! Не прикидывайся нежной и хрупкой — видал я, как ты баб этих метала — что твой роторный экскаватор! Я существо нежное, хрупкое — одно слово — мужчина! Тем более, что я относительно чист, а ты покрыта соусом так же равномерно, как и твоя любовница. Вот и тащи её. А я уж буду по-мужски семенить рядом. Ты меня должна холить и лелеять, а не надрывать тяжким грузом!

— Славка! Ну, зараза! Ну, негодяй! Ладно, сама отнесу! — Лера наклонилась к бесчувственной Хагре, и взявши её за талию, легко оторвала от пола. Потом перехватилась поудобнее, вздёрнула вверх и взгромоздила себе на плечо. Руки девушки болтались, голова моталась, как у тряпичной куклы, а пыльный зад вызывающе смотрел на окружающих, как большой смуглый глаз.

Слава поморщился, и целомудренно одёрнул ей юбку. Так-то он был не против женских задов, даже очень не против, но только не тогда, когда они были в пыльных разводьях, а между ягодицами висит прилипший кусочек то ли морковки, то ли какого-то фрукта, схожего с ней по цвету.

Лера с грузом на плече легко зашагала по лестнице, а Слава за ней, всей спиной ощущая жадные взгляды воительниц, мечтающих о комиссарском теле.

— Ну помоги, что ли! Подержи её, я сейчас меч хоть сниму, а то заржавеет!

— Ты видишь, я шорты снимаю — ну чего я в шортах под душ полезу? Впрочем — давай — всё равно забрызганы. Глянь, как мёртвая! Это же надо ТАК напороться! И это всё, наверное, от тонкой, мятущейся души, да?

— Тебе никогда не понять женскую душу, потому что вы, мужики, все бесчувственные мужланы! — парировала Лера, стаскивая с себя портупею, юбку и оставшись в чём мать родила. — Придерживай, я сейчас её скрести буду! Мыло подай! Ага, вот так поверни её... попочка, бедная... кто на тебе синяков наставил? Вот так, так... Вот и помоем нашу Машу... помоем... только не блевать! Аааа! Зараза! Тьфу, твою мать... мать... Дай мне ковшик! Вот чёртова девка! Всё, иди отсюда, нечего ржать! Я сама справлюсь, толку от тебя!

— Сейчас вымоюсь — и уйду. Я в вас вляпался, мне нужно отмыть своё нежное тело!

— У тебя-то нежное, медведь? Мойся, да проваливай... нечего смотреть на девушек в... в общем шагай отсюда!

Слава, похохатывая отправился наверх и плюхнулся на кровать. В комнате было прохладно, простыни чистые — Лера перед уходом сменила. Простыней было много, и она их не стирала, отдавая в прачечную неподалёку. Стоило это несколько медяков, так что смысла утруждать себя не было. Слава закинул руку за голову и застыл, глядя на стоящий вверху, на шкафу, генератор энергии. От него исходила волна холода, перебиваемая горячим воздухом из открытого окна. Слава задумался — кто запустил этот генератор? Как он оказался в этом доме? На самом деле, этот генератор был практически вечным — он каким-то образом замыкался на подпространство, используя какие-то там эффекты, как катализатор процесса используя кусочек антиматерии, висящий в силовом поле прочнейшей металлической колбы. Фактически эта была довольно мощная ядерная бомба — если бы антиматерия коснулась оболочки, произошёл бы ядерный взрыв, который мог бы унести этот город в преисподнюю. Слава богу, что у местных не было инструментов, позволявших сломать эту штуку — иначе они точно попытались бы её вскрыть. А может и пытались, только ничего не вышло. Все эти штукенции имели защиту от дурака, так как всему миру было известно извечное желание человека узнать — что же там, в канистре, или бензобаке, находится и посветить зажигалкой. Слава видел в инете ролик снятый камерой на заправочной станции, где некий дебил решил посмотреть — сколько бензина осталось в баке машины — посветив зажигалкой. Таких дебилов во всех мирах было невероятное количество, так что защита от дурака была всегда актуальна. Подключиться к генератору было довольно просто — выходы, защёлки — бросил провода, и вот тебе ток. Запускался он одной кнопкой, ею же и выключался — после манипуляции с кнопкой — тоже защита от дурака: два нажатия, перерыв две секунды — три нажатия. Не зная — не выключишь. Потому, видать, он так и работал — выключить не сумели. Получить энергию от него было просто, вот только для чего она? Проводов не было, да и что питать? Можно было бы попробовать подсоединить его к Базе на Шаргионе — но, увы, позитронный мозг базы был то ли уничтожен, то ли заключён в груду его умершей плоти вперемешку с кусками звездолётов — та часть, где находился мозг, сильно пострадала после взрыва накопителей. Слава даже не смог добраться до того места, где мозг был установлен. А попытки добраться до него псионически ничего не дали — мозг не был виден в псионическом пространстве, будучи полностью отрезан от энергии. Хуже всего, что если бы даже Слава до него и добрался, вся информация на нём могла была быть стёрта при мегавыбросе энергии. Кстати сказать — накопители Шаргиона — те, что остались целы, должны быть полны энергии! Ну и полны, и что? Что это даёт? Его мозг заблокировался, уходя от восприятия повреждений, как впадает в кому человеческое тело после непереносимых травм. Как вывести его из комы? Как его вернуть к жизни? Это вопрос. Нет — это вопрос вопросов! Когда они отправятся на север, нужно будет заехать к кораблю, проведать Шаргиона, проведать Рой — они должны уже были укрепиться как следует. Может взять часть керкаров с собой? Для охраны, так сказать? Нет. Пусть кормят Мать Роя, пусть обустраивают пещеры. Наверное Мать уже обрела псионические способности — надо будет настроиться с ней на одну волну — для этого нужно быть близко к ней. Мозг. Позитронный мозг. Вот задача! Без него Базу не возродить... кстати сказать — а может в чужом корабле жив позитронный мозг? Почему бы и нет? Они практически вечны. Если только по ним не долбать энергией из накопителя...

— Ох, умучилась я! — Лера бессильно брякнулась рядом с Славой, витающим в своих умозаключениях. — Давай мы того... по быстренькому... ты пристраивайся пока... хмммм... хрррр...

Слав покосился на похрапывающую жену, ехидно улыбнулся, покачав головой, и вздохнув, пошёл из комнаты — ему хотелось есть, а на кухне стоял неразобранный здоровенный пакет с едой их харчевни. С полчаса он наслаждался вполне добротной и вкусной едой, потом отяжелевший и осоловевший посидел на стуле минут десять попивая пиво. После того, как закончилась вторая кружка, он решил, что ему хватит, и побрёл под бок к сопящей Лере. Вечер ещё только наступал, но делать было совершенно нечего — кроме как валяться и думать, думать, думаааать... Слава уснул. До утра.

Рассвет встретил Славу и Леру грохотом. Они автоматически, не продрав глаза, вскочили с постели, готовые к самому худшему — Лера сверкала глазами и шипела, выпустив когти, согнувшись, как пантера, перед прыжком, у Славы сна не было ни в одном глазу, тем более, что он выспался — это же надо — продрыхнуть с вечера, почти с дня и до самого утра!

Он легкими, шелестящими шагами пошёл вперёд, сопровождаемый настороженной и зыркающей по сторонам Лерой. Они спустились по лестнице и пошли на звук. А звук шёл из душевой.

Заглянув в помещение, они увидели ворочающуюся на полу Хагру, покрытую синяками, трясущуюся, как осиновый лист и пытающуюся собрать медные тазики, которые до того грохнула с высокого стеллажа.

— Эттто... яяяя... простите, что разбудила. Ххххотела помытьсяааа... я вчера сильно нажралась, да? Ой, как мне плохо... Слава, не смотри на меня, мне стыдно... ой, как хреново!

Хагра была посиневшая, и не только от синяков — видимо кто-то её хорошенько напиннал — но и от холода. Её бил озноб, и когда она попыталась налить воды, облилась с ног до головы и ей стало совсем холодно.

Лера посмотрела на тазик — там лежал килт девушки — видать она проснулась, обнаружила его лежащим у порога и решила постирать, стыдясь идти домой в такой грязной тряпке. Закончилось это тем, чем закончилось.

Слава пожал плечами и пошёл в кухню — разжечь огонь в печке и поставить кипятиться чайник. Тут использовали в виде кухонного топлива маленькие чурочки очень тяжёлого плотного дерева, горящего долго и жарким пламенем. Жарковато, с печкой-то, но куда деваться? Само собой — газа и электричества не было — как готовить пищу? Медный чайник пристроился на плите, содержимое сумки на столе (понюхал — вроде за ночь не испортилось — слава Святому Генератору! На весь дом прохладу напустил). Уселся, и меланхолично начал нарезать копчёную грудинку с пряностями, следя краем уха за бормотанием Леры и Хагры.

Через несколько минут их голоса стихли, и Лера появилась в дверях, напоминая собой статую Венеры Милосской — только с руками. И они были упёрты в бока.

— Не жалко?

— Чего не жалко? — не понял Слава, засовывая горбушку лепёшки с куском грудинки в рот

— Хагру — не жалко? — продолжила Лера агрессивно.

— Фффуххх... я уж думал — грудинку пожалела! Так сразу-то и не понял...

— Не придуривайся — знаешь, о чём я! Тебе что, трудно? Каких-то там тёлок лечил, а тут...

— А тут — твою любовницу, скрашивавшую тебе долгие, тоскливые зимние вечера, пока меня не было? — закончил, усмехнувшись, Слава

— А хотя бы и так! Трудно, что ли? Ты ещё вчера мог это сделать, но не захотел! Почему? Из-за того, что приревновал меня к ней? Но она же не мужик! Я тебе с мужчинами не изменяла! Кстати — в отличие от тебя... сколько баб перетрахал, изменщик?!

— Ладно, ладно! Я понял свою ошибку! Сейчас полечим! И ваши розовые игрища ни при чём — ей надо было попробовать, что такое похмелье, иначе где воспитательный момент? Где воспоминания о том, что это так плохо потому, что вчера было так хорошо?

— Хватит морализаторствовать, как проповедник! Сам по десятку баб в день трахал, а тут бедная девочка перебрала лишнего, так столько нытья, будто не Слава-производитель, а какой-то хренов миссионер! Иди, лечи!

— Как ты меня назвала? — обиделся Слава — никуда не пойду! Пусть трясётся до завтра! Не будешь обзываться! Я мир спасал, а не развлекался!

— Ну ладно, ладно — спасал, спасал... десять раз в день. Полечи девчонку, ну чего ты! Ну Славочка, ну ты же добрый, хороший, ну ради меня! Ну, прости, если сболтнула лишнего, ну я же женщина в конце концов, ты должен меня прощать — я же тебя простила, и прощаю всё время! Ну Слааав... Щас плакать буду... — у Леры из глаз покатились слёзы, скатываясь по крутой груди и падая на пол. — Ну что тебе, трудно, да? Надо было меня до слёз довести?

— Это... перестань, что ли! — Слава встал со стула и настроение у него испортилось. — Ну сейчас полечу, ну чего ты плачешь! Иди вон, за чайником последи! Сейчас вылечу твою чёртову полизунью! Всё настроение испортила.

Слава ретировался с глаз жены, а та проследила за его спиной хитрым взглядом и облегчённо вздохнула — теперь всё будет нормально! Славка всегда слово держит — сказал полечит, значит полечит! Оружие 'Слёзы-1' разит безотказно. А если не разит — есть запасной вариант — 'Слёзы-2' 'Слёзы-3', следом — тяжёлое вооружение — 'Голова болит'. И последний аргумент 'Мне жить не хочется!' — но это уже последнее средство, опасное. Может, мужчине того и надо?

Лечение заняло минут десять, и через пятнадцать минут стесняющаяся, непохожая на себя — всегда боевую и несгибаемую — Хагра появилась на пороге кухни и тихо сказала:

— Можно я с вами посижу?

— Ты чего? — недоумённо спросила Лера и вскочила с места, обняв девушку. — Чего думала, что ты нам не нужна? Даже и не думай! Ты со мной, ну, успокойся, не плачь! А то я сейчас тоже заплачу! Уууу.....

Девушки плакали назврыд, и как показалось Славе — просто упивались своим плачем, как упивается знаток хорошим вином многолетней выдержки. Он потерпел минуты три, и рявкнул:

— Хватит, что ли? Вы что, как по покойнику воете? Совсем охренели! Садитесь завтракать, наконец! А то я сейчас сбегу от вас — терпеть не могу женских слёз!

Девушки пошли умываться, оттуда послышались звуки поцелуев и воркование, отчего Славу совсем перекосило. Он слегка подумал — пошёл и надел чистые шорты — забыл, что бродит по дому голышом. Ни к чему вводить Хагру в искушение видом своих гениталий.

Девушки появились уже румяные, довольные, держась за руки и счастливо смеясь, как ненормальные. Не обращая внимания на Славу, уселись за стол и начали ухаживать друг за другом, соревнуясь в любезности.

— Эй, вы тут не забыли, что не одни? Может начнёте прямо на столе ласкаться? — раздражённо спросил Слава, откусывая от здоровенного бутерброда, который соорудил себе сам — может лучше за мужем поухаживаешь, чем беспутную подружку обихаживать?!

— Ой, прости, Слава — Хагра виновато улыбнулась — мы и правда забыли про тебя! Лер — у нас мужчина, а мы забыли о нём — нельзя! Мужчину надо холить! Давай-ка поухаживаем за нашим мужчиной!

Слава довольно улыбался, пока вдруг не вспомнил, что сказала Хагра — 'нашим' мужчиной — то ли оговорка, то ли злостные бабы договорились между собой... в любом случае пока что было лень об этом думать и он погрузился в негу. Вокруг него бегали две красивые голенькие девушки, ему подливали чаю и строили бутеры высотой с небоскрёб — что ещё нужно от жизни?

— Ну что, какие планы на сегодня? — спросил Слава, поглядывая на улыбающихся девушек. — Когда все соберутся — эти, с севера которые?

— Да уже, наверное, и собрались! — невозмутимо ответила Хагра. — Сегодня открытие Ярмарки — Глава речь скажет, типа благословит всех на торговлю. Сегодня объявят соревнования — борьба, рукопашный бой, фехтование, бег, скачки на лошадях — все будут ставки делать. Лерчик, ты мне обещала...

— Чего ты ей обещала? — подозрительно спросил Слава. — Небось, непотребство какое-нибудь?

— Жульство великое — усмехнулась Лера — она хочет заявить меня на соревнования по фехтованию, борьбе и рукопашке. Поставить на меня мои же бабки, и сорвать куш. Все чемпионы давно известны, и будут ставить против меня. Так что куш должен быть приличным. Если только нас не прибьют. Вот я и пообещала ей поучаствовать в соревнованиях. Я слово дала, Слав...

— Лер, тебе деньги, что ли, нужны? Вроде не нищенствуем... светиться нам зачем? Тем более, что нам нужно только лишь дождаться северных кланов и посмотреть, что они привезли. А потом попробовать узнать — откуда взялись эти товары. И тут же уезжать. Всё! Какие соревнования, какие фехтования! Лер, ты чего?

— Слав — я обещала, — поджав губы упрямо сказала Лера, — ты же сам говорил — дал слово — надо выполнять. Ты же сам всегда держишь своё слово! Так почему ты меня лишаешь такой возможности?

— Ой, ну делайте чего хотите! Только отстаньте от меня! — досадливо махнул рукой Слава, допил из чашки травяного отвара и поднялся, чтобы идти к себе.

— Лера, Слава — у меня к вам предложение!

Слава задержался на пороге — почему-то ему казалось, что предложение это сильно ему не понравится. Так оно и оказалось...

— Кто — ОН? Девки — вы что, с дерева свалились, и прямо на поилку для лошадей? Тут выступают лучшие из лучших Кланов — да они откажутся с нежным мужчинкой соревноваться! Проиграешь — мужчине проиграла, стыдоба — выиграешь — да у неё мужчина даже выигрывает — полное унижение! Нет, я не запишу его! Вы бы ещё свинью привели на запись!

— Где в правилах записано, что мужчина не может участвовать в соревнованиях, а? — горячилась Хагра. — Покажи мне — где это написано?

— Не написано — но и не принято! — так же яростно защищалась распорядительница. — Где это видано, чтобы мужчина участвовал в соревнованиях по фехтованию и рукопашному бою! Вы что, спятили?! Да его убьют нахрен, и всё! Я, что ли, отвечать буду перед вашим кланом?

— Я отвечу! Могу расписку дать — что отвечу! Или пошли к Мудрым — пусть фиксируют мою ответственность! Я воительница десятого ранга и отвечаю за то, что говорю!

— Нет, нет, и нет! — распорядительница уткнулась в бумажки, и оторвалась только тогда, когда в стол перед ней врезался меч.

— Если ты, сука, сейчас его не запишешь — я вызову тебя на смертельный поединок, и зарублю!

— А кто тебе разрешит вызывать, во время Ярмарки! — распорядительница побледнела и отшатнулась. — Поединки до смерти запрещены во время Ярмарки!

— Тогда я вызову тебя на поединок до третьей крови и сломаю шею — ты всё равно сдохнешь! Клянусь в этом! Я Хагра, воительница десятого ранга! И никто не посмеет мне предъявить претензий, потому что СЛУЧАЙНЫЕ смерти на поединках до крови допускаются! А твоя смерть будет ОЧЕНЬ случайной!

— Вот ты тварь! — сплюнула распорядительница — да хрен с тобой, подписывай бумагу, что ты берёшь на себя ответственность за смерть, или инвалидность этого мужчины... Слава его звать? За смерть или инвалидность Славы в результате соревнований по фехтованию и рукопашному бою. Вот тут подпись. Всё. Он заявлен. Ещё есть у тебя кого заявить на соревнования? Гунги, свиньи, насекомые? Всех выставляй, не стесняйся! О, боги! Как измельчали Игры Ярмарки за эти годы! Что делается с цивилизацией?! Какие времена настали, какие нравы...

— Хватит причитать — запиши вот ещё её — Лера звать — на соревнования по бегу и борьбе.

— Она — борьбе? Ну ладно — бег! Но борьбе?! Ты видела борцов? По сравнению с ними Ситра тростиночка!

— Она Ситру на днях швырнула за десять метров. Если хочешь срубить бабла — ставь на неё, советую! — смилостивилась Хагра.

— Дааа?! Так это Одуванчик? Спасибо за наводку... буду иметь в виду. Только зря ты мужчину выставила — и так их мало, покалечат ведь — не жалко? Иэххх... — распорядительница досадливо махнула рукой и больше не обращала внимания на Хагру. Та удовлетворённо улыбнулась и прошла прочь, к ожидавшим невдалеке Слава и Лере.

На Славу сегодня решили надеть плащ, похожий на плащи Мудрых, и скрывавший его с головой — внимание озабоченных баб его просто достало. Не проходило и минуты, чтобы какая-нибудь дамочка не попыталась 'невзначай' погладить его по заду или промежности, или же присвистнув,начинала вслух обсуждать его стати, как племенного жеребца. Пришлось упрятывать его в одежду Мудрых, которую где-то раздобыла вездесущая Хагра. Скорее всего купила в рядах.

— Всё, заявила вас! Слава — фехтование и рукопашный бой, а ты — бег и борьба! Ты деньги не забыла? Через час уже начнётся! Лер, можно тебя на минутку?

Хагра отвела девушку в сторону, и виновато спросила:

— Лер, ты уверена, что он так хорош в бою, как ты говоришь? А то и вправду — покалечат, ты потом меня никогда не простишь!

— Не покалечат! — усмехнулась Лера. — Как бы он их не покалечил. Надо его предупредить — чтобы не зашиб кого-нибудь до смерти. Он не умеет сдерживаться — если бьёт, так сразу, наповал. Зря, наверное, мы всё это затеяли! Что будет, если мужчина поубивает лучших бойцов кланов? Сколько там их, бойцов? Тридцать шесть? Восемнадцать пар... до вечера-то успеем, неужто в темноте будут заканчивать?

— Ограничения по времени — если в пятнадцать минут не уложились — присуждают по очкам. А если он убьёт кого-то — ничего не будет. Значит боги так распорядились. Смерть на ристалище во время Ярмарки угодна богам, боец попадёт в Звёздные Чертоги.

— Поскорее бы мне попасть в Звёздные Чертоги под названием звездолёт, — пробормотала Лера.

— Ты чего?! — услышала её первые слова Хагра. — Все там будем! Всем придёт свой черёд! Нельзя ускорять и просить богов! Нельзя так говорить! Боги рассердятся!

— Ладно, не буду, — усмехнулась Лера, и предложила: — Ну что, пошли на места? Где там ваши эти игры располагаются...

Глава 2

— Приветствую вас народ Кланов! Мы открываем ежегодную Ярмарку, служащую не только средством продажи и обмена, но и единения нашей расы (Хорошо излагает, зараза! Учитесь, девочки! — заметил Слава). Сегодня прибыли тридцать шесть Кланов со всех сторон нашего мира! (Их сорок два! — заметила Хагра. — Похоже, остальные грызут друг другу глотки — в знак единения! Некогда им единяться на ярмарке.) Ярмарка начнётся с состязаний. Все желающие могут пройти на площадки для состязаний. Ставки будут принимать клановые букмекеры. Напомню правила для тех, кто впервые посетил ярмарку, для молодых воительниц и купчих! Итак: налоги за проданный товар будут взиматься в конце дня. Просьба не обманывать с расчётами — ваши слова будут проверяться Мудрыми. Те, ко будут замечены в обмане подлежат изгнанию с Ярмарки, а их деньги и товары конфисковываются в пользу нашего Клана! Далее: запрещаются смертельные поединки. Допускается вынимать боевой меч только для отражения атаки. Виновные будут заключены под стражу и подвергнуты наказанию, вплоть до смерти. Допускаются поединки до крови, но только на тренировочных мечах и под надзором Глав Кланов! Строго запрещается война между Кланами, а также нападение с целью захвата мужчин! Если есть какие-то проблемы — Союз Мудрых ждёт вас, подавайте заявки. За разбором каких-либо споров следует подходить к Главам своих Кланов, и ко мне! За порядком будут следить клановые воительницы, только они имеют право обнажать боевые мечи, и только находясь на службе! Их будут отличать повязки с цветом Клана на левой руке! Соревнования начнутся через час. Напоминаю — запрещается употребление участниками каких-то либо наркотических средств, усиливающих скорость и силу! Виновные будут изгнаны и жестоко наказаны! Победители турниров получат призы от Кланов, а также проценты от ставок! За выяснением своих процентов участникам следует подойти к букмекерам. (Ну хватит болтать, что ли! — пробормотала Хагра. — Все всё давно уже знают! Зрелища давай!) Те, кто хочет посмотреть представления комедиантов и певцов — могут подойти к помостам у реки. Там же акробаты, жонглёры и другие трюкачи. Итак, Ярмарка начинается!

Глава слезла с импровизированной трибуны на повозке, и народ вокруг начал расходиться, растекаясь, как весенние ручьи.

— Пошли, пошли скорее к площадкам для соревнований! — заторопила Хагра. — Лерчик — мы с тобой вон туда, где борьба и бег, а Слава — вот тут. Слав, ты сам сможешь заявить распорядительнице, что ты прибыл? Тут на каждый вид игр своя распорядительница — ты должен подойти к ней, заявить, что ты записан на участие. Тебе выдадут меч — вернее ты сам его выберешь — так куча тренировочных тупых мечей. Потом будут вызывать, и ты просто роняй их всех! А на рукопашку тоже самое, только без мечей. И ещё — плащ придётся снять. Все соревнования проходят только обнаженными, чтобы участницы ничего не могли спрятать под одеждой. Например — толстую прокладку для смягчения ударов. Запоминай: поединок закончен, когда кто из противников уронил меч, или получил удар или касание в область шеи или головы. В остальные места — даются очки, потом судьи подсчитывают. В рукопашке — пока противник стоит на ногах и может продолжать бой. И вот ещё что — не бойся бить! Если будешь сдерживать силу удара — проиграешь! Смерти на этих поединках бывают, и не считаются преступлением. Так боги распорядились. Теперь Лера. С бегом понятно — пришла первая — вот ты и победительница. Борьба: если противник коснулся пола чем либо, кроме ног до колена и рук, или если он вылетел, заступил за границу борцовской площадки, он проиграл. И ты увидишь, какие там туши выступают, ой-ёй... держись! Не давай им захватить себя — могут поломать! Всё, я пошла ставить, а вы разбегайтесь по местам — вон уже остальные участницы выстроились! С каждого Клана по одному участнику, а то и по два!

Хагра убежала, а Слава оглянулся по сторонам, успокаивающе пожал руку Лере и побрёл к своим площадкам. Ему всё это было довольно тошно — он так и предвкушал сейчас презрительный свист зрительниц, и громкие крики-обсуждения строения его задницы и гениталий. Честно говоря, он уже устал от этого назойливого внимания, и с усмешкой думал о том, что вот так, наверное, чувствуют себя тебя девчонки, что выходят в людные места нарядившись в откровенные наряды — коротенькие юбки и обтягивающие топики. Впрочем — им-то, похоже, нравится такое внимание к себе, а вот он уже на стенку готов от него лезть.

— Итак, ты кто тут у нас? — распорядительница пододвинула список. — Слава? Мужчина? Да они с, ума что ли посходили там? Ты-то в своём уме мужчинка? — крепкая седая распорядительница, с цветами чужого Клана на поясе, внимательно посмотрела на Славу, прикрытого капюшоном. — Похоже, что нет. Снимай свой плащ, оставляй здесь. Тебе сказали, что бои только обнажёнными? Сказали, ага. Ой, что сейчас будет... как бы тебе член не оторвали возбуждённые зрительницы! Это уже не бои какие-то, а Мужской Дом получается! Сейчас тут вся Ярмарка будет. Неслыханное дело — мужчина на арене! Вон там стоят мечи — подбери себе. Знаешь что — пока не снимай плащ, как объявлю тебя — тогда и снимешь. Пока стой так — а то в давке столы нахрен снесут... пусть попозже узнают. Правила знаешь? Пятнадцать минут, не больше, длится бой. Попробуй продержаться! — распорядительница ещё раз укоризненно покачала головой.

— Я заявлен ещё в соревнованиях по рукопашному бою. — невозмутимо сказал Слава. — Мне нужно пойти туда зарегистрироваться. Где площадка рукопашников?

— Ещё и по рукопашному?! Где та дура, что тебя заявила?! Хотела бы я на неё посмотреть! Вон площадка, через пять метров. Видишь — стол стоит? Иди туда. Тут рядом, так что не пропустишь.

Процедура повторилась, за тем лишь исключением, что не нужно было выбирать меч. Опять причитания, крики о несчастной судьбе этого глупого нежного мужчины, который лезет в компанию брутальных женщин-убийц, намазывающих таких мужчинок на лепёшку пачками, во время завтрака.

Эти брутальные женщины уже стояли рядом с площадками, и их натурально можно было признать за мужчин — если бы они были в других мирах. Мощные мышцы, жилистые тела, лишённые какой либо мягкости и нежности, если не видеть их спереди, сзади — вылитые мужики. Впрочем и спереди тоже — если не смотреть ниже пояса... Маленькие груди, даже не груди — а переразвитые грудные мышцы с сосками. Широченные плечи.

Слава, глядя на этих монстров, задумался — они дико напоминали культуристок, которых он виден в инете — один к одному эти культуристки. И складывалось такое впечатление, что это всё попахивало нехорошим душком, а именно — работой модификаторов. То есть — Мудрых. Это заставляло очень сильно задуматься и подтверждало выводы о том, что некоторые из Мудрых — пусть и не все — могут работать с преобразованием тел. Вот, например — в обществе воительниц главное место в административных структурах занимает та, что может лучше всех обращаться с мечом. Та, что сильнее и быстрее всех. Но при этом миром правят другие — те, кто из-за кулис дёргает их за ниточки. Как сделать так, чтобы место Главы заняла та, что нужно? Верно! Надо преобразовать её тело так, чтобы она была лучшей! Хорошо — но тогда вот эти призовые бойцы были бы Главами Кланов — кто их остановит? Они не хуже, а может и лучше Глав владеют мечом, не менее сильные и ловкие. Что если они захотят занять место Главы? Так на то есть Мудрые — внедрить в голову этого бойца мысль о том, что он никогда не будет претендовать а должность Главы — всего-навсего. Внедрить тогда, когда переделывается тело вот этого перекаченного монстра. Запросто. Но зачем вообще эта профанация Игр? Зачем они соревнуются между собой? К чему это всё? Да много причин — и желание зрелищ, и возможность сделать ставки на тотализаторе (во все времени и во всех мирах это было интересно людям!), и испытание возможностей Мудрых — всё время можно тренироваться, модифицируя тела своих подопечных. Но ещё и престиж Кланов — так государства на Земле выставляют своих спортсменов, чтобы поднять престиж своего государства. В чём, правда этот престиж поднимается — Слава никогда не понимал. Почему эти спортсмены получают громадные деньги — тоже в голове не укладывалось. Почему футболист, бегающий по полю и гоняющий круглый предмет должен получать миллионы долларов, а тот же учитель — гроши, ему было не понять. Но в мире много непознаваемого, если пытаться понять такое — можно сойти с ума. Лучше об этом не задумываться. А вот задуматься над положением с этими 'спортсменками' в мире амазонок приходилось — это укладывалось в общую мозаику мира и подвигало к пониманию сути процессов, и могло, возможно, помочь выживанию.

Слава объявил и второй распорядительнице, что он задействован в соседнем соревновании, та повозмущалась, но обещала ждать, когда он освободится у соседей, чтобы прийти к ней на площадку. Было видно, что её ужасно интересует то, что будет — вряд ли на её памяти хоть один мужчина принимал участие в подобных Играх. Кстати сказать, Слава заметил, что вокруг площадок собрались не только женщины — подкатили фургоны с красными тентами, занавешенные чем-то вроде сеток — зрелище показывали мужчинам, скрывшимся за 'вуалью'.

Оглянувшись, Слава заметил, что вокруг собралась почти вся ярмарка — видимо, кроме тех, кто охранял свои товары и не мог их оставить. Слух об участии в соревнованиях мужчины обошёл всех без исключения — на то он и базар, чтобы слухи разносились с быстротой молнии или, скорее, лихорадки Эбола. Ну все, все желали посмотреть на этого мужчины, дерзнувшего соревноваться с женщинами! Толпа волновалась, гудела, и жадно вглядывалась в высокую фигуру в плаще, как у Мудрых.

Слава подошёл к стеллажу, и став выбирать себе меч. Они были тупыми, с закруглённым концом, но вполне даже увесистыми и опасными — если таким врезать по башке, можно не то что рассечь кожу и выбить глаз, но вообще проломить голову! 'Сэр, какая у вас странная шпага! Это не шпага, сэр, это арматура!' Такой арматуриной было вполне по силам не то что покалечить человека, но и вполне спокойно его убить. Мечи, само собой, были разной длины, но самый длинный меч был меньше того размера, который подходил высокому Славе. Но что поделать? По правилам можно было пользоваться только теми мечами, которые выдаются на соревнованиях.

Меч был выбран — Слава прислонил его к столбику, ограждающему площадку для боя, и снял с себя плащ. Если сказать, что все вокруг вздохнули в восторге — это ничего не сказать. Ну если взять, и представить толпу из пяти тысяч мужиков разного возраста — вояк, футбольных фанатов, байкеров и ларёчников, допустить, что примерно девяносто процентов из них имела женщину минимум месяц назад, и они уже с ума сходят от недотраха. Потом поставить на площадку перед ними голую Ирину Шейк в красивой сексуальной позе (а все её позы сексуальны и красивы) — и что будет?

Если бы перед толпой не выстроились воительницы Клана с палками, охаживающие всех, кто напирал и бесновался — площадку, вероятно, снесли бы, а Славе пришлось бы бежать и спасать свои драгоценные гениталии бегством. На Ярмарке едва не начался бунт. Бабы рвались вперёд, чтобы потрогать, коснуться вожделенного мужчины, ощутить его плоть, прикоснуться к тому, о чём они мечтали — это была Ирина Шейк в мужском обличье, их мечта, их воплощённая сексуальная фантазия! Если бы не Мудрые...

Они появились неизвестно откуда, как будто вынырнули из небытия. Встав перед толпой, они быстро её усмирили — лица возбуждённых баб разглаживались, они затихали и лица приобретали отсутствующее выражение. Было похоже, что Мудрые выпустили заряд псионического воздействия, и толпа постепенно успокоилась, превратившись в обычную толпу возбуждённых зрителей, не взорвавшись, как заряд, достигший критической массой. Из них как будто выпустили пар. Слава облегчённо вздохнул, вздохнула и распорядительница рядом с ним, утирающая выступившие капли пота со лба:

— Никогда такой страсти не видала! — голос распорядительницы был хриплым, а рука её дрожала. — Если ещё такое повторится — я откажусь участвовать в соревнованиях — мне моя жизнь дороже! Ты готов, мужчина? Первые пары пошли — Слава и Зурат!

Зурат была сделана как под копирку с остальными 'дамами' — голем из мышц, легко вращающий длинным мечом, такой же длины, как и у Славы.

Бой закончился за пять секунд — Слава ударом сломал ей руку, хрустнувшую, как тростинка. Пока дама с усмешкой рассматривала его гениталии, он напал, переломил ей руку. Меч выпал — всё завершилось.

Соревнование по рукопашному бою проходило примерно так же — только с поправкой на то, что меча не было. Но перелом руки — был. Женщина попыталась драться со сломанной рукой и получила удар в челюсть, раздробивший её в кашу. Мудрым придётся много поработать с этой спортсменкой, восстанавливая её внешность.

Слава не испытывал каких-то угрызений совести, калеча этих монстров — они знали, на что шли. Их специально выкормили и вырастили для боя, и они так же калечили своих соперниц на потеху толпе. Чем же он отличался от них? Он играл по их правилам. Ну да, он был мутантом, продуктом цивилизации, ушедшей далеко вперёд. Но и они были не простыми воительницами — это тоже были мутанты. Такие же гладиаторы, как и он. Только послабее.

Он всё-таки умудрился не убить ни одной противницы. Поломанные руки, ноги, и рассечённые головы не в счёт. Никто из них не смог сравниться с ним мощью, скоростью и умением — за ним стоял опыт десятков тысяч лет гладиаторов, внесённый в его голову матрицей, наложенной рабовладельцами.

В общем-то, опыт, полученный им на этих соревнованиях, ему пригодился — он теперь знал, как управляется это общество, как существуют социальные структуры этой планеты. Он знал, что Мудрые могут модифицировать тела людей, получил ещё одно подтверждение этому. Всё укладывалось в копилку информации, чтобы когда-то, возможно, пригодиться. А может не пригодиться. Но ведь бесполезной информации не бывает?

— Изумительно! — Хагра вся сияла от счастья. — Такого ещё никогда не было! Я загребла три тысячи золотых — еле мешки подняла! Надо отнести домой — пока мешок не порвался и всё не разлетелось в пыль! Вы были великолепны — все только и говорят о вас — Лерчик, ты бесподобна, моя радость! Как ты метнула ту корову — она снесла столбик с канатами и зашибла судей. Зрители визжали от восторга, особенно когда никак не могли достать распорядительницу из под туши! Килограмм двести весит ведь, а то и больше — чтобы с площадки не вытолкнули!

— Это что, вариант сумо? — спросил Слава у Леры. — Что там происходило-то?

— Ты точно сказал — оно и есть. Такие коровы — ты бы их видел, ужаснулся! Вряд ли у тебя возникло бы желание 'спасти мир' с ними.

— А что такое сумо? — спросила Хагра, жадно прислушивающаяся к разговору.

— Ну, вот такая борьба. Мы её так называем. Это когда на площадку выходят два борца и делают то, что я сегодня делала. Нудно и долго.

— Ничего себе долго! Да ты их за несколько секунд выкинула с площадки! Такого никто не припомнит! Кстати — Глава сказала, чтобы вы зашли за призом к ней в кабинет. Пошли вместе? Заодно отнесём деньги, ну не таскаться же с таким богатством по ярмарке? А потом пройдёмся по ярмарке снова, а?

— Пошли, — согласилась Лера. — Слав, и правда — таскаться с этими деньгами тяжко. Хагра вон вся аж согнулась. Да и мне мешки мешают — Лера поправила два мешка, висящие через плечо — того и гляди кто-нибудь покусится на наше сокровище. Давай отнесём?

— Может вы сами сходите, а я пройдусь, посмотрю? На мне плащ, вряд ли кто будет приставать так, как тогда, когда я был в шортах. Идите сами, а? Потом приходите — я буду у северных кланов, погляжу, что там у них есть. В общем — найдём друг друга.

— Мне это не кажется хорошей идеей. — помотала головой Хагра. — Мужчина, в одиночку бродящий по ярмарке — это нехорошо. Могут быть проблемы. Впрочем — если ты не прочь убить парочку-троечку баб, которые тебя попытаются похитить — гуляй, чего там.

— Похитить? Так запрещено же похищать мужчин во время ярмарки? — удивился Слава — это же смертная казнь!

— У нас много чего запрещено. В том числе и воровать. Однако воруют, и грабят, и насилуют — да, да, и это тоже. Вы такие с Лерчиком наивные — как не из этого мира пришли! Ничего не знаете. Мало ли что там законы говорят — главное — как их исполняют. В общем — я не рекомендую Славе ходить одному.

— Слав, может и правда не надо? Завтра сходим? — нерешительно сказала Лера. — Давай так сделаем — сегодня отнесём деньги, зайдём к Главе, отдохнём — кстати, ведь уже вечер и скоро смеркается, а завтра, с новыми силами, с утречка — пойдём смотреть товары. Пошли, а?

— Да ну пошли, — досадливо махнул рукой Слава, — вы же не отвяжетесь!

Возле входа в дом Главы стояла охрана. Узнав Леру и Хагру, они уважительно поздоровались, и осведомились — чего хотят от Главы такие важные персоны? Услышав о получении наград, коротко кивнули головой, и младшая стражница побежала наверх, доложить о приходе призёров. Некоторое время её не было, потом она появилась и торжественно объявила, что Глава ждёт победителей!

Троица переглянулась, с тенью улыбки, и двинулась вперёд, поднимаясь по высокому крыльцу. Слава был настороже — мало ли, какие сюрпризы могут ждать их за этой высокой дверью? Вдруг кому-то из Мудрых пришла в голову мысль о том, что пусть лучше лопнет её совесть, но она всё-таки прибьёт этих опасных чужаков? Особенно после яркой победы на Играх... Слава ещё раз выругал себя, что пошёл на поводу у жены и её подруги — не надо было светиться! Теперь каждая собака знает Одуванчика и мужчину по имени Слава. Впрочем — может и к лучшему? Путешествовать будет легче. Будут опасаться.

Глава ждала в кабинете, она была одна, а перед ней лежали два мешочка-кошелька. Она довольно холодно посмотрела на пришельцев, кивком ответила на приветствие и подвинув к ним мешочки, сказала:

— Вот тут, на расписке, напишите что получили. По двести золотых. Пересчитывать будете? Нет? Тогда прощайте. И мой совет вам — завтра утречком уезжайте. А лучше прямо сегодня, в ночь.

— Всё так плохо? — просто спросил Слава.

Глава промолчала, но её взгляд говорил о многом. Троица пошла к двери, когда Глава неожиданно приказала:

— Хагра, задержись. Надо подписать кое-какие бумаги. Вы идите, она вас догонит.

Хагра с сомнением оглянулась на Леру, потом нерешительно кивнула головой и села к столу. Слава и Лера вышли из кабинета и спустились по лестнице. Славе очень не нравились слова Главы по поводу их отъезда, и он сказал Лере:

— Может и правда в ночь уехать?

— А ярмарка? Мы не походили по ней, не получили информацию! Сейчас уже поздно, там всё закрывается, а завтра с утра походим, поговорим, узнаем, что надо — и в путь. Как думаешь — чего она Хагру остановила? Что-то сердце у меня не на месте — как будто что-то нехорошее будет. Может ей какую-то пакость хочет сделать? Она сегодня хороший куш сорвала. Кстати — мы так и не узнали насчёт букмекерских денег — там тоже должны быть приличные суммы!

— Лер, да чёрт с ними, с деньгами этими! Что нам, денег не хватает? Наплевать! Ладно, пошли домой. Переночуем — а там и видно будет

Хагра догнала их уже у самых дверей дома — она была возбуждена. Слава на всякий случай посмотрел её мысли — защиты не было. Мысли обычные — он даже слегка поморщился — она видела себя между Лерой и Славой в дикой оргии, и эти картины забивали всё, что он хотел увидеть. Впрочем — и видеть-то особо было нечего — бешеная любовь к Лере, как будто она была всей её жизнью, сексуальное желание к Славе — немного странное, потому, что, по ощущениям Славы, она представляла его ни чем иным, как частью Леры, отсутствующим у неё органом.

Славе стало смешно и он фыркнул, решив потом рассказать об увиденном Лере. Так-то вроде и нехорошо лазить в мозгах у друзей, но, во-первых, Хагра была подругой не Славы, а Леры, а во-вторых — она была аборигенкой, из расы, которая отнеслась к ним, пришельцам, не очень дружелюбно. Ему не нравились кружева вокруг Хагры — Глава время от времени приглашает её то остаться, то зайти — и всё без участия Славы и Леры. С одной стороны — это их дело, местное, всё-таки Глава её начальница, а с другой стороны — лучше перебдеть, чем недобдеть! Вдруг они так же, как Слава у других, просвечивают мозги Хагры, и та 'докладывает' им то, что она видит и слышит, сама не подозревая об этом. Впрочем — вряд ли пока от неё был хоть какой-нибудь толк — они с Лерой если и говорили о чём-то тайном, то наедине, без участия Хагры. Ну а куда они ходят и чего делают — в этом отношении не было пока ничего интересного для Мудрых. Всё на виду, всё известно.

Они втроём поужинали, потом Слава пошёл к себе в комнату, где завалился на постель, ожидая Леру и обдумывая то, что им предстояло сделать. Девушки хихикали внизу, шептались, затихали и снова чего-то там бормотали. Слава не прислушивался — надо будет, Лера и сама расскажет, о чём они там говорили с Хагрой. Или — что они там с ней делали...

Незаметно для себя он задремал, и сквозь сон слышал, как открылась дверь и гладкое тёплое тело прижалось к его боку. Он повернулся, прижал Леру к себе, потом они тихо, спокойно, как супруги в долгом браке, занялись любовью. Кончили они одновременно и тут уже уснули, обнявшись и прижавшись друг к другу.

Ночью ему приснилось, что открылась дверь в комнату — он в полусне прижал к себе Леру — жена на месте! Хагра решила присоединиться к их тёплой компании? Так-то он не был против её компании — хотя перед глазами так и стояло её пьяное грязное тело, валяющееся под столом харчевни. Отмытая, она была вполне сексуальна и чем-то напоминала ему Леру — фигурой, грудью, даже попкой. Если Лера попросит его иногда принимать Хагру в их суружеские игрища — почему и нет? Не дурак же он — отказываться от такого счастья! Когда это жена предложит трахнуть свою подружку? Похоже, что Хагра решила ускорить события? Об этом они шептались там с Лерой?

Он открыл глаза и тут увидел опускающийся на него клинок меча. Если бы Слава был обычным человеком — меч начисто отрубил бы ему голову. Но Слава был мутантом, скорость движения которого превышала человеческую в несколько раз.

Клинок уже опускался вниз и почти достиг его шеи, когда он со всей возможной скоростью убрался в сторону, свалившись при этом с кровати. Слава лежал справа, ближе к стене, Хагра била через Леру, метясь в него кончиком меча — главной его ударной частью. Когда Слава, получив небольшой порез на шее, вместо полного отсечения, ускользнул с кровати, меч врезался в матрас, и в горло Леры — разрубив его практически до самого позвоночника. Он рассёк мышцы, трахею, после чего девушка буквально зафонтанировала кровью, залив ею постель захрипев, дёргаясь в судорогах. Воздух страшно сипел, пытаясь попасть к её лёгким, но трахея, залитая кровью только булькала.

За ту секунду, что прошла с момента удара, Слава успел вскочить на ноги и метнуться к Хагре, стоявшей в боевой стойке и медленно, очень медленно перемещающейся к нему и замахивающейся для нового удара.

Медленно — это для Славы медленно — на самом деле Хагра была смертоносна, быстра и опасна, как королевская кобра. Её меч метался в воздухе как оса — она была мечником высшего класса. Славе навсегда запомнились её глаза — они были остекленевшими, остановившимися, как у человека, не осознающего того, что он делает, находящегося под действием наркотиков.

Хагра нанесла ещё удар, но Слава уже был рядом с ней — собранный и быстрый, как молния. Короткий страшный удар — и Хагра летит к угол, безжизненная, как и её глаза.

Меч, вылетевший из рук девушки, вонзился в стену с огромной силой, и остался торчать, дрожа и раскачиваясь. Не обращая внимания на лежащую кучей тряпья Хагру, Слава бросился к Лере, лежащей в луже крови, пропитавшей и кровать, и матрас. Лера уже не двигалась, застыв в маске смерти — её лицо было искажено гримасой — как будто она удивлялась тому, что с ней произошло. Практически вся кровь, что у неё была, выбросилась из тела, толкаемая тренированным сильным сердцем. На шее был видел глубокий разрез, из которого сочилась кровь, уже медленно, тонкой вишнёвой струйкой.

Слава на долю секунды застыл в ужасе — никогда, в самых жутких и дурных снах он не мог предположить, что кончится всё вот так. Он упал на пол перед кроватью и мгновенно вышел из тела. Опустившись на Леру облачком информации, он увидел, что её мозг ещё жив, хотя и находится в коме — его функции угасали, свечение исчезало. Лера уходила. И что делать — он не знал.

Нужно было вначале сшить трахею, зажать все сосуды, соединить их, срастить, и только потом начинать лечение. А кровь? Крови в организме почти не осталось — пока печень сделает новую, пока растолкает по сосудам и напитает мозг — девушка за то время гарантировано умрёт.

Его мозг работал, как суперкомпьютер, обрабатывая все возможные варианты. Потом он принял решение. Метнувшись — посмотрел — Хагра была жива, но без сознания. Похоже он сломал ей челюсть. Или вывихнул. Она находилась в глубоком нокауте. Слава снова метнулся к Лере, и стал вытягивать из её мозга информацию, перенаправляя поток в мозг Хагры.

Заструились потоки, светящиеся нити информации, потом нити пошли густым облаком — Слава каким-то образом умудрялся служить чем-то вроде насоса, выкачивающего и перенаправляющего потоки того, что ранее составляло личность Леры — мелькали картинки её детства — вот её первые шаги — мама радуется... вот они идёт в школу... вот первая кровь, и она пугается, а мама объясняет ей ситуацию... вот она первый раз увидела голого мужчину с женщиной на картинке, и с испугом задвинула журнальчик, запрятанный братом в укромное место... вот выпускной бал, её поцеловал мальчик, в которого она была влюблена... вот они со Славой — счастливые и смеющиеся... вот Хагра, нависающая на её лицом...

Поток ускорялся, ускорялся, казалось, что информация уже завывает, высасываемая, как смерчем — Слава пропускал её через себя — поток шёл через его голову, и мелькание картинок было таково, что они уже сливались в этакую цветную полосу, будто кто-то запустил новостной дисплей с невероятной скоростью. Он не позволял себе думать о том, что может ничего не получиться, что это всё бесполезно — всё, что он мог сделать для своей любимой — вот это. И он делал его, потому что каждый мужчина должен делать то, что он должен сделать. И будь что будет!

Ему казалось, что прошли уже сутки, после того, как он начал выкачку информации — но скорее всего прошло минуты три, или чуть больше. Информация кончилась неожиданно — мозг Леры потух, оставшись тёмным, как камень.

Слава вышел из транса, встал на колени перед телом своей жены и заплакал, сухими рыданиями. Слёз не было — вместо них шёл только какой-то кашель, как будто его что-то душило изнутри. Он поднял Леру, прижал к груди, увидев, что её прекрасная голова откидывается на полуотрубленной шее, болтаясь, как у плюшевого мишки, разорванного злым ребёнком, и дико завыл, проклиная этот мир и всё вокруг!

Аккуратно уложив тело на постель, он пошёл к Хагре, с ненавистью посмотрел в её лицо. Его руки тянулись к горлу девушки, ему хотелось схватить её за глотку и оторвать голову, чтобы кровь брызнула во все стороны, как у его жены. Но опомнился. Выдохнул воздух и лишь поднял бесчувственную Хагру на руки. Он отнёс её в соседнюю комнату и аккуратно, но крепко связал её по рукам и ногам, оставив на кровати. Теперь предстояло решить — что делать с телом Леры. И вообще — что делать.

Слава выглянул в окно — там было темно. Луна скрылась за облаками, лил полночный дождь, превращая дорогу в непролазную грязь. Он оглянулся на меч, торчащий в стене, подумал секунду, отвернулся, и решительно шагнул за порог, в ночную тьму. Двигаясь по деревянным тротуарам, единственной преграде между грязной жижей улицы и ногами пешехода, он добрался до дома Главы. Под козырьком клевали носом двое стражниц — внешне сонные, но тут же насторожившиеся при его появлении.

Слава оглянулся — на улице никого не было, только струи дождя хлопали по лужам, как ребёнок ладошкой, выбивая брызги и большие серые пузыри. Стражница раскрыла рот, чтобы спросить, чего ему надо в такое время у Главы, но Слава пустил псионический импульс: 'Вы не видите меня! Меня нет! Меня никогда здесь не было!' — стражницы застыли, успокоились и снова сели на свои места. Слава скользнул вовнутрь, за закрытую дверь, ожидая нападения. Но всё было спокойно. Он поднялся наверх, прислушался — в кабинете главы никого. Рядом, в комнате через стену, кто-то сопел, и Слава, подойдя к двери, осторожно её приотворил, ожидая скрипа — но нет, петли были отлично смазаны.

Неожиданно, он почувствовал чьё-то присутствие за стеной спальни — двое, и они не спали. Тихо разговаривали. По разговору он понял, что это две стражницы, на часах возле спальни Главы. Одна жаловалась другой, что ей давно пора перейти на другой ранг, а Глава её нарочно придерживает, говоря, что когда она рядом, чувствует себя в безопасности. Видимо — это были те лучницы, что обычно стояли за отдушинами во время разговора Главы с опасными людьми.

Слава тихо подкрался, и сквозь дверь пустил тихий, незаметный импульс, проникший в мозг женщин: 'Спать! Вам очень хочется спать! Глаза закрываются, закрываются... спать!'

Стражницы ослабели, зевнули и тихо заснули в своих креслах. Слава вошёл, заглянул в отдушину возле которой сидела стражница — в неё была хорошо видна кровать, на которой спала Глава. Увы, они была не одна — рядом с ней лежала обнажённая девушка, обнявшая Главу рукой и посапывающая ей в подмышку. Слава поморщился — убивать случайных жертв не входило в его планы. Он вышел из комнаты и тихо, как кот, пошёл к спальне Главы. Открыл дверь, мягкими шагами подкрался к кровати и одним ударом оглушил девушку возле Главы. Может он её убил, может просто оглушил — но она уже не двинулась. Можно было попробовать её усыпить — но она и так спала... в общем он не стал этого делать. Видимо просто замкнуло от волнения.

Зато — теперь задвигалась Глава. Как будто и не спала она сейчас глубоким сном, утомлённая ласками своей молоденькой подружки, она вскочила на ноги и, схватив лежащий возле кровати на полу и ранее не видимый Славе меч, тут же перешла к атаке.

Она ничего не говорила, ничего не спрашивала — просто молниеносная атака, выпад, удар сверху, удар снизу — Слава видел эти удары прежде, чем они достигали того места, куда были направлены. Всё-таки он был провидцем-псиоником, потому заранее видел удар, за несколько секунд до его нанесения.

Все удары шли мимо, и за ту секунду, что Слава двигался к Главе — вернее даже за долю секунды — она успела нанести несколько ударов, каждый их которых мог рассечь пополам. Поравнявшись с Главой, Слава выбил из руки главы меч, сломав ей запястье коротким ударом. Другим ударом он выключил её сознание.

Подхватив обмякшую Главу на руки, он поднял её и выйдя в коридор, понёс к кабинету. Перехватив одной рукой — открыл дверь, вошёл, и посадил в кресло у стены, напротив окна. Посмотрел на бесчувственную Главу, секунду размышлял — и вышел из кабинета. Вернулся через несколько секунд с простынёй. Разорвал на полоски и крепко привязал женщину руками и ногами к креслу. Подумал — добавил полосу через грудь. Ещё секунду думал — свернул кусок ткани, засунул рот воительнице, затянув другой полоской через затылок. Готово!

Оглянулся — увидел на столе кувшин с водой, или соком — выплеснул его в лицо женщине. Никакого эффекта. Слава поморщился — придётся! Вошёл в транс и полетел к Главе. За несколько секунд соединил нити информации и снова вернулся в своё тело. Глава зашевелилась, открыла глаза, и видимо попыталась оторваться от кресла. Не вышло. Слава внимательно смотрел ей в лицо, и убедившись, что она поняла своё положение, тихо сказал:

— Сейчас я развяжу тебе рот. Если ты крикнешь — я убью тебя сразу, разбив голову вдребезги. Если не крикнешь — у тебя будет шанс немного пожить. Или вообще жить. Если поняла — кивни головой. Кстати — если ты крикнешь — прибегут стражницы, и я убью их всех. Мне придётся. Фактически, ты их убьёшь ни за что. Моими руками. Тебе ясно? — Глава кивнула. — Будешь молчать? — Снова кивнула. — Хорошо. Начинаем разговор! — Слава подошёл к Главе и как нитку, порвал полоску ткани, держащую кляп. Глава с облегчением выплюнула кляп и хрипло сказала:

— Что ты хочешь? Зачем?

— Что зачем? — не понял Слава

— Зачем ты на меня напал, какой в этом смысл?

— Ты что, издеваешься? — Слава сделал шаг к Главе и открытой ладонью ударил её по лицу так, что у неё вылетели кровавые слюни, а голова со стукам ударилась в спинку кресла.

— Это тебе за Леру, сука!

— Что с Лерой? — спокойно осведомилась Глава, сплюнув кровь на пол.

— А ты не знаешь, тварь! — Слава размахнулся и едва не врезал по её лицу ещё раз, но что-то его остановило — то ли взгляд Главы, то ли её спокойный вопрос. Он заставил себя успокоиться, и сел на место, рассматривая женщину перед ним. Та на удивление сохраняла спокойствие духа, хотя любой другой человек на её месте уже обделался бы от страха. Слава попытался сунуться к ней в мозг — нет, стена была на месте. Мозг был закрыт. Если сейчас попытаться сломать стену — как бы не было неприятности — информация может стереться и он тогда вообще ничего от Главы не добьётся — он это хорошо понимал. Такие блоки, как ему говорил Учитель, керкар-псионик, были связаны с глубинными структурами мозга, и если неосторожно уничтожить эту стену, грубо взломав её, можно потерять личность человека. Эти стены нужно тихонько расшатывать, делать подкопы, прокорябывать, а не разбивать кувалдой. Или человек, блок которого разрушают, должен этому содействовать. Желать, чтобы в мозг к нему вошли. Но времени у него не было — до рассвета оставалось несколько часов, и ему за это время надо было много чего сделать.

— Допустим, ты ничего не знаешь. Не будем терять времени. Итак: Хагра напала на меня и пыталась убить. В результате погибла Лера. Кто послал Хагру? Ты? У меня нет времени ломать твою защиту, установленную Мудрыми. Кто дал Хагре установку убить меня? Она была под воздействием псионического посыла. Так кто дал ей эту установку?

— Я не знаю кто дал установку убить Леру, — угрюмо ответила Глава, — для меня это настоящий шок. Ты мне безразличен, а Лера мне нравилась. Я была против того, чтобы к вам применяли какие-то особые действия. Но Мудрые есть Мудрые, им плевать на нас. Ты же знаешь, что я у них под контролем? Знаешь. Так чего спрашиваешь?

— Ты приказала Хагре остаться. Что было потом? Какая из мудрых с ней разговаривала?

— Глава Союза — Гирта. Ты её видел в прошлую встречу. Она выгнала меня из кабинета и разговаривала с Хагрой.

— Хагра была вашим шпионом? Вы доставали из её мозга информацию, так?

— Да. Ей была внедрена любовь к Лере. Она должна была влюбиться в неё, как только увидит. Мы должны были за ней следить. Лера непроницаема для псиоников, и мы предположили, что есть кто-то, кто её заблокировал. Кроме того — её физические способности были настолько феноменальны, что она вызывала страх. Хагра влюбилась в неё, и в каждый её приход в ней псионически укрепляли любовь и привязанность к Лере. Пока она без неё уже не могла жить. Потом появился ты — и мы поняли — это тот самый, главный. Но я никогда не хотела такого исхода, поверь мне. Если хочешь — я попробую открыть тебе мой мозг — если я не буду сопротивляться, не буду тебя отпихивать — возможно, ты сможешь войти.

— Хорошо. Сосредоточься, и представь, что ты приглашаешь меня к себе в мозг, что тянешься ко мне, что хочешь соприкоснуться душами. Давай!

Слава снова попытался ткнуться в мозг Главы, и стал долбиться в стену, которая, как ему показалось, стала вздрагивать — ранее в ней не было никаких трещин, не было никакой слабости — монолит! Теперь в стене, которую Слава видел теперь как шероховатую крепостную стену до самого неба, появились трещины, выкрашивающиеся кусочками от каждого удара.

Удар, ещё удар — виртуальный Слава долбил в стену голыми руками, покрытыми кровью и пылью — ничего не даётся просто так. Несколько кирпичей выпало, и в стене образовалась дыра. Слава расшатал кирпичи и проник вовнутрь, за стену. Он сразу полетел куда-то 'вниз'.

Это было похоже на то, как он проникал в позитронные мозги — внизу что-то вроде огромной поверхности, на которой менялись картинки — память, образы того, что когда-то видела или испытывала Глава.

Слава сосредоточился, и представил себе образ Мудрой, главы Союза Мудрых. Его тут же метнуло куда-то в сторону, и он оказался в кабинете Главы, невидимый и не слышный для присутствующих. Да и как он мог быть им слышен и виден — когда это были всего лишь биты информации, в виде искорок энергии содержащиеся в мозге Главы.

Стоп! Слава удивился — как тогда он может видеть происходящее в кабинете, когда Главы там не было? Потом обратил внимание, что образ происходящего выглядит так, как будто его показывают на экране монитора. Слава осмотрелся, прикинул траекторию взгляда — ясно! Глава видела и слышала всё через отдушины. А как же её слова о том, что она ничего не знала? Впрочем — про Леру может и не знала, но что покушение было организовано на него -точно знала. События в комнате развивались — Слава прокручивал воспоминания, как изображение на видеопроигрывателе.

Мудрая внимательно смотрела на Хагру, застывшую на стуле и не говорила ни слова. Вдруг Хагра забилась, выкатывая глаза и пуская пену — Мудрые вокруг вскочили, а одна из них резко бросила Гирте:

— Какой посыл ты ей попыталась дать?

— Я хотела, чтобы она сразу убила обоих! Видимо я ошиблась, — растерянность Мудрой была очевидна, — она слишком влюблена в эту девку!

— Сами и виноваты! Держите её, я сейчас её успокою! Снимите посыл на убийство девчонки — пусть будет только мужчина — без него она не так опасна! Она ничего не умеет! Для неё придумаем что-нибудь ещё!

Вторая Мудрая влила в рот Хагре что-то из склянки, и та через минуту успокоилась. Гирта снова села напротив девушки, и стала смотреть в её лицо. Через несколько минут она встала:

— Готово. Она ничего не помнит, что здесь было, а когда наступит удобный момент — всё сработает.

— Жаль девчонку! — сказала какая-то из Мудрых.

— Нет места для жалости! Чужаки должны быть уничтожены! Они опасны! Сегодняшние Игры вам разве не доказали, что это самые настоящие монстры? Они могут разрушить всю нашу жизнь, всё то, что мы строили тысячи лет! Мы уже обсуждали всё это — смерть! Больше ничего не сможет их остановить. Хагра, встань и иди к Лере.

Девушка встала, открыла дверь вышла, живая торпеда, ждущая своего часа.

Слава вышел из воспоминания — всё, что он увидел, соответствовало его умозаключениям. Всё так и было. Теперь предстояло выполнить ещё одну задачу. В позитронном мозге всё было по-другому, а тут... тут ему надо было найти посыл, которым Мудрые привязывали к себе Глав. Он должен был быть — не может такого случиться, чтобы на место Главы ставили ту, кто не был закреплён в верности — как Хагра, как остальные люди, попавшие под псионическое воздействие.

Слава 'поднялся' вверх и дал мозгу задачу перенести его туда, где находился этот посыл верности.

Виртуальное изображение подёрнулась рябью и вот он уже стоит на поверхности мозга Главы, через все извилины которого идёт красная нить, пронизывающая плоть. Слава не удивился этому виртуальному образу — ничем не хуже, чем то, что он видел в позитронных мозгах. Почему бы и нет? Чем красная нить, состоящая из слов, вереницей проходящих через мозг в виде нити, хуже виртуального человека, стоящего в центре позитронного мозга? Тут всё было сложнее, всё было опаснее — каждый неверный шаг псионика мог привести к болезни или гибели того, у кого он лазил в мозгу.

Подойдя к нити, он осторожно подцепил этого 'глиста' кончиками пальцем и стал вытягивать его из складок мозга. Посыл как будто шевелился, дёргался, сопротивлялся вмешательству, потом начал поддаваться и медленно и туго стал вылезать из 'плоти'. Слава следил за тем, как он вылезает, и осторожно наматывал его на кулак.

Ему вспомнилось, как он когда-то читал — в Индии есть паразит, червь, называется он 'ришта'. Человек пьёт воду, зараженную риштой, яйца ришты идут по телу, попадают в кровь и укореняются под кожей, почему-то обычно на ноге. Там образуется нарыв, из которого торчит кончик червя, выпускающего в окружающее пространство сотни тысяч яиц, или личинок — Слава уже не помнил. Так вот этого червя убирают специальные люди — они наматывают ришту на палочку, за несколько приёмов извлекая его из раны. Палочку с намотанным червём привязывают к ноге, потом процесс опять продолжается. И так до победного конца, пока весь ришта не покинет свою нору в плоти человека. Главное, чтобы он, этот червь, не оборвался, иначе придётся начинать всё заново. И Слава вынимал этого 'ришту', шаг за шагом, виток за витком. Ему даже казалось, что 'червь' посыла шевелится у него в руках, слова-цепочки как будто переливались оттенками красного, когда он отрывал их от разума женщины.

Наконец, вся нить была у него в руках. Получился здоровенный клубок. Он немного подумал — куда его девать, потом ругнул себя — он же в виртуальном мире, может делать что хочет!

Слава подбросил клубок и из образовавшегося в руках лучемёта спалил его в воздухе. Теперь на очереди следующая задача. Посыл мудрых выглядел как нитка — всё-таки женщины — а Слава решил сделать посыл по другому.

Он составил нужную формулу и сделал из неё длинное копьё, по краям которого торчали зазубрины-слова, как у гарпуна. С размаху вонзил гарпун в 'плоть' мозга так, что он ушёл глубоко вниз, почти до самого конца. Наверху остался лишь кончик, который Слава забил ногой заподлицо, до конца, чтобы его и видно не было. Теперь извлечь формулу подчинения было невозможно. Более того — Слава сделал так, что если кто-то попытается наложить нового 'ришту' — внешне всё будет выглядеть, будто посыл работает, но на деле — тот не будет воздействовать на мозг, этого ему не позволит скрытый 'настоящий' посыл в глубине. 'Копьё' заблокирует все команды 'ришты'. Теперь можно было выходить в реальный мир.

Слава вынырнул и отправился в своё тело. Через секунду он сидел перед Главой, молча взирающей на него тёмными глазами. Прежде чем выйти из своего информационного образа, Слава ещё успел вылечить сломанное запястье и разбитое лицо женщины. Теперь она была в полном порядке и принадлежала ему, телом и душой. Он мог заставить её сделать всё, что угодно, даже выпустить кишки и развешать их на придорожных столбах. Жестоко? Негуманно? Да. Но не он начал. За то, что он хотел помочь этому народу, он получил в ответ лишь злобу, непонимание и агрессию. Ну что же — кто с мечом к нам придёт... -так? Значит так. Он не стал больше лазить и выискивать информацию. Теперь было проще спросить — она не потаит больше ничего.

Слава подошёл к женщине, сорвал с неё привязи и сказал:

— Теперь — ты моя. Ты это поняла?

— Да, поняла.

— Никто не должен об этом знать. Где я могу найти Гирту?

— В доме Мудрых. Позади моего дома.

— Охрана там есть?

— Нет. Никто не может покуситься на Мудрых — за это смерть. Таков закон.

— Сколько там комнат, как расположены?

— Три наверху, и четыре внизу. Это спальни. Ещё два кабинета и библиотека.

— Из тех Мудрых, что там сейчас, все были за убийство, или кто-то протестовал?

— Все. Они были напуганы вашими успехами на Играх, и приняли решение единогласно.

— Это хорошо, это облегчает дело... — жёстко сказал Слава. — Проводи меня до выхода. Кстати — погляди — твоя любовница там жива?

Глава вышла, и через минуту пришла:

— Да, жива. Спит. Ты её только оглушил.

— Вот ещё что — веди себя так, как прежде, чтобы никто не догадался, что ты под моим контролем. Никому б этом не говори. Когда только загорится Дом Мудрых не спеши высылать людей его тушить — пусть разгорится как следует. Завтра я к тебе зайду, поговорим.

— Поняла.

— Раз поняла — пошли.

Слава вышел из комнаты, спустился по лестнице и дождался, когда Глава пройдёт мимо него, пропуская её вперёд. Она вышла на крыльцо, под взоры вытянувшихся в струнку охранниц и сказала вслед спустившемуся Славе:

— Жду тебя завтра!

Охранницы переглянулись — похоже, что они подумали — Слава и Глава побывали в одной постели. Конечно же, они ничего не сказали, оставив соображения при себе, но Слава знал, что теперь все вокруг и весь базар будет знать, что он спит с Главой. Да и чёрт с ними.

Он быстро пошёл в сторону, уходя от глаз стражниц, потом, сделав полукруг, вернулся назад, обходя дома с тылу.

Войдя в дом Мудрых, он даже не старался соблюдать тишину — он запер дверь изнутри, и вошёл в первую комнату налево. На кровати спала женщина, даже не проснувшаяся при его появлении. Он подошёл к ней и одним движением свернул шею. Потом последовала ещё комната — напротив, ещё, ещё — женщины умирали в своих постелях, во сне, а он шёл как ангел смерти, запретив себе думать о том, что он делает. С тех пор, как он перестал быть гладиатором, Слава никогда так много не убивал своими руками. Тем более женщин.

Гирта была в последней комнате — видимо она не спала — на ней был капюшон, и она спокойно стояла и смотрела, как к ней подходит Смерть.

Слава ничего не стал говорить. Он ударил её в челюсть, потом бросил на постель и вошёл в транс. Ему нужна была информация. Увы, защиту сломать было сложно. Он бился около часа, но так и не смог это сделать. Она была поставлена безукоризненно и отбрасывала его раз за разом. Слава посмотрел в окно — горизонт уже светлел, у него оставалось очень мало времени. И тогда он просто сломал ей шею.

Домой он уже бежал. Вбежав в свою спальню, Слава с болью в сердце снова увидел тело Леры, спокойно лежащее на простынях. Он сел перед ней, не в силах двинуться, потом заставил себя встать и подошёл к торчащему в стене мечу. Выдернув меч из стены, подошёл к простыне, залитой кровью, отрезал большой кусок, весь пропитанный кровью девушки и острым, как бритва, клинком стал нарезать его на квадратики. Потом квадратики положил на столик рядом. Сходил на кухню и нашёл несколько бутылок, прихотливо выдутых местными мастерицами. Он хорошенько их промыл, нашёл пробки, затем сложил свёрнутые в жгуты кусочки, пропитанные материей в эти бутылки. Бутылок было пять. Три он закупорил, немного подумал — подошёл к телу Леры, срезал с её предплечья два кусочка кожи, которые положил в кровавые 'платки', тоже завернул их в жгуты и засунул в бутыли. Отнёс бутыли в подвал, затем вернулся за генератором и тоже отнёс его туда. Бутылки прикопал в нескольких местах, запомнив их расположение. Генератор тоже прикопал — у стены. Пусть охлаждает под землёй — мало ли кто попадёт сюда — чтобы не унесли.

Вернулся в спальню, ещё подумал — поднялся, и лезвием меча срезал клочок жёстких лериных волос, положив его в чистый кусок ткани. Ткань оставил на столике.

Аккуратно завернул Леру в остатки простыни, подумал, и ещё накрыл одеялом. Затем легко, как маленького ребёнка поднял её тело на руки, и пошёл на выход.

Через пятнадцать минут он уже входил в Дом Мудрых. Тут так и царила мёртвая, мертвецкая тишина. Он занёс Леру наверх, положил на стол в библиотеке и раскрыл покровы.

Она лежала тихая, беззащитная, такая маленькая и хрупкая, как фарфоровая статуэтка. Он понимал, что это всего лишь оболочка, что Леры тут нет, это всего лишь тело — но ему хотелось выть, как волку.

Слава в последний раз поцеловал её в губы и снова накрыл одеялом. Затем захватил охапку бумаги и пошёл вниз. Нашёл кухню — там стояло много кувшинов с маслом, он даже нашёл пару кувшинов с чем-то вроде спирта, или скорее — крепкого самогона. Вылил их на стены, на пол, прошёлся по всем комнатам, поливая маслом. Затем пощёлкал кресалом — его всегда раздражал этот способ добычи огня, но деваться было некуда — зажигалок-то не было.

Он выругал себя, что не взял игловик, который лежал на столике в кухне, им бы он зажёг всё на раз. Но после длительных манипуляций трут всё-таки задымил, дал огонёк, и Слава поджёг пропитанные самогоном тряпки. Они весело запылали, Слава бросил их к стенам, к пропитанным маслом листам бумаги, и огонь весело начал пожирать то, что построили люди.

Когда пламя уже гудело и подпаливало волосы, Слава вышел из дома, отходя в темноту. Огонь ещё не вырвался наружу, но маленькие окошечки, застеклённые дефицитным и дорогим стеклом, уже отбрасывали отблески пламени на пространство вокруг дома. Скоро показался чёрный дым, стёкла окон лопнули, и огонь весело заплясал по деревянным стенам здания, унося в небо палачей и их жертву.

Славе хотелось плакать, ему жгло глаза, но он не мог заплакать — у него отняли даже эту возможность. Теперь он был один, на чужой планете, в чужой вселенной. Один, если не считать разумных многоножек и Хагры — то ли оставшейся Хагрой, то ли... он не знал, что в результате получилось. Он сделал это по наитию, не имея никакого опыта. И потому... он просто стоял и прощался со своей любимой навсегда.

Вокруг уже суетились люди, не пытаясь потушить пожар — скорее отливая соседние дома, боясь за их сохранность.

Слава ушёл от пожара лишь тогда, когда от дома ничего не осталось, кроме раскалённых углей и едкого дыма, поднимающегося к небесам.

Наступило утро, встало солнце, и он устало побрёл к дому Леры, ставшему теперь его домом.

Глава 3

Он зашёл в комнату, где лежала девушка, и долго смотрел на неё, без мыслей, без эмоций. Для него сейчас она была не Хагрой, а неким сосудом, в который он перелил сущность Леры (или не перелил). Что с ней будет — Слава не знал. То ли это Лера — в новом теле, то ли это Хагра, которой добавилось знаний. То ли... он не знал — что это, потому запрещал себе думать о результатах его опасного и авантюрного поступка.

Слава присел на краю кровати, на которой лежало тело Хагры, и задумался, проверяя себя — всё ли он сделал для Леры? Может стоило попробовать и всё-таки полечить её? И в который раз приходил к выводу — этого нельзя было сделать. Да, если бы не её регенерация, она бы не продержалась столько времени, чтобы он мог перекачать её личность в Хагру. Ну что такое регенерация — да, усиленная способность восстанавливать тело. Но не мгновенно же! На это надо часы, на это надо, чтобы мозг мог отдавать приказы телу восстановиться! А как он мог это сделать, когда меч Хагры дошёл до позвонков и практически перерубил их?! Удар был такой силы, что клинок меча перерубил доску служащую основой кровати практически пополам. Надо отдать должное Хагре — она была очень сильна. Да, с мутантами типа Леры и Славы она сравниться не могла, но повышенная сила тяжести и ежедневные физические упражнения с самого детства сделали своё дело. Она была, если так можно выразиться, профессиональным спортсменом — профессиональным бойцом, добившимся на этом поприще высших результатов.

Все сосуды Леры были перерублены — за те секунды, что он разбирался с Хагрой, и соображал, что делать, её кровь моментально вылетела из тела, обескровив его полностью. Организм не успел бы восстановить должный уровень крови за те минуты, что были отпущены ему на принятие решения. Даже модифицированный мозг живёт всего несколько минут. А время на соединение сосудов? А время на соединение трахеи,пищевода, а... в общем — он сделал всё, что можно. Времени у него не было.

Теперь оставалось лишь убедиться — получилось ли перенести Леру в другое тело. Леру? Да — Леру. Ведь что такое человек? Это база данных, это огромный опыт, накопленный им в результате впитывания информации. Человек рождается маленьким, голеньким и пустым, как винт компьютера. Постепенно в него вводится всё, что нужно ему для жизни — язык общения, информация об устройстве мира. Он живёт, получает опыт от соприкосновения с миром, и каждое прикосновение накладывает отпечаток на личность. Человек состоит их битов информации, буквально слеплен из них. Когда Слава принимал решение о переносе личности, его озарило — если он может перенаправлять потоки информации компьютеров — почему он не может собрать и перенаправить информацию из живого человека? Его душу, если можно так выразиться. И он сделал это.

Возможно, что эта новая, наложенная им на личность Хагры, информация просто стёрла её личность, и теперь в этом теле Лера. Ведь когда на компьютер устанавливаешь новую систему, "личность" этого компьютера уничтожается — исчезают установленные программы, исчезает то, что делало его личность неповторимой. А возможно — они, Лера и Хагра, наложились друг на друга, смешавшись, как вино в коктейле. Узнать это он мог только тогда, когда "Хагра" очнётся. Но та была то ли в коме — он сильно её ударил, — то ли в некоем трансе, после того, как он вложил в неё личность Леры.

Слава подошёл к девушке и потряс её за плечо — никакого результата. Она лежала с закрытыми глазами и тихо сопела аккуратным носом. Слава осмотрел её челюсть — опухла, но цела. Он не сломал её, только выключил девушку, как искрящую от замыкания лампу.

Слава немного подумал, и лёг рядом, закрыв глаза. Он вышел из тела и опустился на её мозг, обследуя на предмет "посыла". Да, "ришта" был тут. Красная нить, пронизавшая мозг. Слова тянулись цепочкой, и как будто шипели, сопротивляясь его "рукам". Гадкая нить посыла извивалась, как будто чуя того, на кого была нацелена, но через десять минут сдалась и повисла на "руках" виртуального Славы. Он уничтожил клубок этой пакости, и стал смотреть дальше — вот она, наведённая любовь к Лере — целая паутина розовых нитей, опутывала мозг девушки. Мозг был просто пронизан нитями — каждый раз, когда Хагра приходила к Мудрым, они внедряли и внедряли ей страсть к подруге, и настолько опутали её мозг, что не было никакой возможности всё распутать. Может и была — только зачем? Ну, любит она Леру, и пусть любит! Какое ему дело, если Хагра кончает от прикосновения Леры к её телу? Пусть себе...

Слава опустился на равнину воспоминаний — тут было такое месиво! Воспоминания Хагры мешались с воспоминаниями Леры — они менялись местами, куда-то улетали, перемещались, кружились, как осенние листья, схваченные руками холодного ветра.

Слава сходу влетел в чьё-то воспоминание — то ли Леры, то ли Хагры — скорее всего Леры, потому что она видела голову Хагры на своём бедре. Слава выскочил из этого воспоминания, как из проруби, наверх — он не хотел смотреть на игрища жены и её подружки. Так-то ему было наплевать — Лера же не с мужиком занималась сексом, той измены — в общепринятом понимании не было. А в отличие от того, как он относился к мужчинам гомосексуалистам, розовые девицы не вызывали у Слав отвращения, или протеста. Скорее всего их "розовые" отношения были всего лишь результатом отсутствия мужчин, которые могли бы нормально заняться с ними сексом. Не зря Хагра была бисексуальна — ну где взять мужиков-то? А ведь тело требует, хочется наслаждения... ну и отношений тоже. В обществе амазонок не могли не развиться гомосексуальные отношения — если чего-то не достаёт — тех же мужчин, природа заменяет это по-своему. Стоит наладиться нормальной жизни, когда каждой женщине будет соответствовать мужчина — как и положено, — и куда только денутся их розовые пристрастия.

Полазив в мозгу Хагры, Слава обнаружил её эротические мечты — в них Слава и Лера удовлетворяли Хагру и при этом Слава был груб, жёсток, буквально насаживая её на себя, как бык в порыве сексуальной горячки, или жеребец. Слава даже хмыкнул про себя — она, одновременно и мечтала о его теле, желая, чтобы он овладел ею грубо, как зверь, но при всём при том — она ненавидела его за то, что он отнял у неё любимую подругу. А ведь он отнял её! После того, как появился — Лера больше с ней не спала. Ну, может они и тискались там где-нибудь потихоньку, подальше от его глаз, но то положение, что было до этого, когда подруги спали в одной постели как муж и жена — больше не повторялось, и скорее всего — не повторилось бы никогда.

Слава осмотрелся — воспоминания летели, мелькали — перед его глазами то вставали картинки из жизни Леры, то картинки из жизни Хагры, все их маленькие интимные тайны, все их секретики, которые они скрывали от окружающих — всё это он мог увидеть, только лишь надо было захотеть. Но надо ли? Пусть остаются их маленькие тайны. У каждого человека есть в жизни такое, что он никогда не расскажет никому. И никогда.

Слава сделался маленьким и взлетел над мозгом Хагры, чтобы понаблюдать — как укладываются возбуждённые воспоминания — ему показалось, что они ложатся как-то кучно — Лерины к Лериными, Хагрины к Хагриным. Пока он не знал, что бы это обозначало, но судя по тому, что он увидел — скорее всего в голове девушки образуются две информационные структуры. Слава нахмурился — информация Хагры, замещаясь информацией Леры, не стиралась, а перемещалась в другие уровни мозга. Что это значило? А значило это то, что в теле могут образоваться две независимые друг от друга личности! Лера и Хагра в одном теле — что получится? Борьба за овладение телом? Душевная болезнь, в раздираемом двумя личностями мозге? Это было плохо. Он всё-таки надеялся, что информация Леры сотрёт Хагру. Слава всё сделал для этого. Но почему так не случилось? Почему? То ли у него не было опыта, то ли... Лера не хотела уничтожать Хагру. Она тоже любила её, как Хагра Леру. Не так, как Славу — скорее как подругу, как сестру. Но реально любила и не хотела её смерти. Потому — файлы с её информацией легли в свободные ячейки и теперь в мозге этого существа, Леры-Хагры шёл круговорот, и чем это закончится, было совершенно непредсказуемо.

Слава вышел из транса, встал, и проверил путы на теле девушки. Они были завязаны крепко, и он слегка ослабил натяжение — чтобы не пережать сосуды. Но и отпускать не стал — мало ли...

Отправившись на кухню, как автомат, соорудил себе бутерброд, съел его, не заботясь о вкусе. Сделал ещё один — и тоже его съел, медленно жуя и глядя на стену дома перед собой. Ему надо было восстанавливать энергию, которую он потратил на ночные карательные экспедиции. Слава задумался — что будет, когда обнаружат трупы сгоревших Мудрых? Впрочем — трупов не будет, при такой температуре они сгорели дотла. И кто будет считать — сколько там костей осталось в пепле... а может и не осталось? Может они вообще рассыпались в прах?

Он заставил себя встать, пошёл в комнату рядом с кухней и упав на кровать, закрыл глаза — ему надо было поспать — всю ночь он бегал, сражался, и сейчас у него был "отходняк" после происшедшего. Его трясло, а перед глазами вставали то лицо окровавленной Леры с синими губами, то трупы Мудрых, то пожар, уносящий горячим дымом то, что было ему дорого, и что составляло единственную ценность в его жизни.

Спал Слава часа два. Как Штирлиц, он приказал себе встать через определённое время — и организм подчинился. Чего-чего, а в выносливости и устойчивости к перегрузкам его организм был впереди планеты всей.

Вскочив, он снова пошёл "заправляться", быстро съев здоровенный кусок грудинки и запив его половиной кувшина сока. Теперь стало полегче. Мужчина вообще легче переносит тяготы и стрессы, если он сыт — в этом отношении женщины почему-то гораздо выносливее. Стоит мужику проголодаться, и всё у него валится из рук, он становится злым, вредным, и готов растерзать весь мир. Но как поест — вроде и желание убить всех Мудрых, а потом пойти карающим мечом через всю прерию ослабевает.

Слава забежал к комнату с Хагрой, снова проверил её состояние, промассировал её связанные руки и ноги, чтобы восстановить кровообращение, осмотрел ушибленную челюсть — он её "подремонтировал", пока лазил в мозге девушки — опухоль спала и скула приобрела нормальный облик. Только синяки ещё сошли не до конца. Посмотрел зубы — все целы. И то хорошо. Очнётся Лера — будет нормально жевать.

Он уже начал потихоньку привыкать к мысли, что Лера теперь в теле Хагры, и поймал себя на том, что мысленно обращается к ней, как к живой. Горько усмехнулся, вышел из комнаты и направился вниз, где на вешалке висел плащ Мудрых. Нацепил его на себя, закрыл голову капюшоном — чем меньше внимания привлечёт, тем лучше.

— Мудрая, ты к Главе? Как хорошо, что хоть одна осталась в живых! Ой, это не Мудрая! Ты хочешь видеть Главу? Сейчас я ей доложу! — стражница стремглав кинулась в дом, так, что её килт взметнулся при развороте будто шатёр. Видимо уже доложили, что Глава, якобы, спит со Славой и теперь он был как бы в статусе фаворита. А может, помнили об его успехах на Играх — в любом случае она восприняла его, как важное лицо, гораздо выше статусом чем была сама.

— Иди, она тебя ждёт! — стражница любопытным взглядом проводила мужчину, и вздохнула — ей, по её рангу ещё не скоро лазить на мужика! Уже и забыла, как хорошо это бывает. Может подкопить денег, да купить внеочередное посещение? Хорошо Главе — всё к её услугам — хочешь мужика — так вот он, сам пришёл! Странный всё-таки этот мужчина — ходит сам по себе, без охраны... впрочем — чего ему бояться, победителю Игр? Это его теперь боятся...

Она отвернулась в сторону и продолжила наблюдение за проходящими по улице знакомыми и незнакомыми женщинами — делать-то всё равно было нечего... время идёт, дежурство когда-нибудь, да закончится.

Глава сидела в кабинете, и разговаривала с сотницами. Увидев Славу, она кивнула ему, и предложила присесть, пока разберётся с подчинёнными. Их разговор касался каких-то административных решений, сбора налога с торговцев, но быстро всё завершилось и сотницы были выпровожены за дверь.

Слава без предисловий и лишних слов, предложил:

— Мне нужно, чтобы ты свела меня с Главами северных кланов, теми, с чьих земель везут странные штуки — такие, как у меня на руке! — он показал на пристёгнутый игловик. Мне нужно разрешение на посещение их территории. И доступ ко всем точкам на ней, что меня заинтересуют. Можешь это устроить?

— Пойдём. Покажешь, что тебя интересует, а потом подойдём к Главе клана. — предложила женщина и встала из-за стола.

Через десять минут они уже пересекали черту ворот, направляясь к торговым рядам. Ночная трагедия никак не повлияла на торговую жизнь огромного базара — ярмарка шумела, кричала, смеялась, пахла жареным мясом и пролитым пивом. У торговых рядов торговались и суетились множество разнокалиберных женщины, ругались извозчицы и кричали друг на друга покупательницы, спорящие за одновременно уцепленную юбку или кусок ткани.

Глава повела Славу в дальний угол, показывая на цвета — чёрный с серебром:

— Вот тут смотри. Если у них нет — значит, и ни у кого нет. Эти штуки не так часто появляются на рынке — на них нет спроса. Кому нужны эти бесполезные штуковины?

— "И действительно — кому?!" — усмехнулся про себя Слава.

Столы, на которых лежали товары были накрыты брезентом, во избежание случайного дождя, вероятно. В основном на них лежало оружие — как пояснила Глава — если их Клан отличался разведением лошадей, свиней, ткачеством, то северяне добывали металл и ковали лучшие в этом мире мечи, ну и остальное тоже — ножи, кинжалы, топорики. А также у них были копи серебра — а значит — украшения.

Слава, проходя мимо одного из столов, заметил что-то вроде симпатичного серебряного медальона, или же кулона, на серебряной цепочке. В его центр был вделан небольшой камешек, блестевший ярким светом в солнечных лучах. Слава спросил его цену — оказалось что-то около двадцати золотых, и он его купил. Медальон был открывающийся, вроде небольшого ковчежка. Слава решил поместить туда клочок лериных волос. На всякий случай.

Больше ничего заслуживающего внимания он не увидел, и уже развернулся, чтобы идти назад, разочарованный результатом, когда его взгляд выхватил под прилавком знакомую вещь, заставившую застучать его сердце.

Под столом лежал армейский лучемёт — полуразбитый, с оторванной батареей, но это был он — как будто побывавший в мясорубке. Слава подошёл к продавщице, скучающей у стола, и спросил:

— Скажи, а что за штука лежит у тебя там, под столом?

— А я, думаешь, знаю? — хмыкнула женщина, прожёвывая кусок лепёшки, намазанный мёдом — он капнул с края и она, ловко подхватив каплю пальцем, отправила в рот, громко чмокнув. — Ну, штука. И чего? Хочешь купить? Один золотой!

Её глаза загорелись живым огнём, увидев Славин интерес, но когда он равнодушно покачал головой, продавщица потухла и сварливо сказала:

— А раз нет — так и иди к себе в мужской дом, трахай маменек! И не мешай честным женщинам торговать, отвлекая их от дела!

Делом её было откусывание сразу половины куска и запивание его половиной кружки травяного отвара. Очереди возле её товаров как-то не наблюдалось — что и сообщил Слава в следующем своём обращении к этому олигарху торговли. Олигарх сразу же послала его по тому адресу, куда он в общем-то любил ходить, но только к более худеньким и гораздо более чистым обладательницам оного пункта назначения. О чём тоже довёл до сведения дамы, от чего та пришла в совершеннейшее неистовство, грозящее вылиться в попытку расправы над хамом, и как следствие — могла получить сломанные руки и ноги. Несчастная не подозревала, что мужчина находится в отвратительнейшем настроении и у него не заладились последние сутки...

Глава остановила крики торговки, попросту треснув её кулаком по башке так, что этого, наверное, лучше не сделал бы и Слава. Та улетела вовнутрь фургона, затихнув там и прекратив сотрясать воздух.

Глава перевела дух, и предложила:

— Вон там сидит Глава Клана Юсаннон, её имя Зимера. Нечего было с этой дурой говорить — увидел интересное — и сразу сказал бы мне. Я бы всё уладила. Хватай эту штуку и пошли!

Слава вытащил лучемёт, мельком оглядев его со всех сторон, и через пять минут они уже сидели за столиком под навесом — перед ними стояли парящие чашки с горячим чаем (травяной отвар), и Зимера с удовольствием разглядывала Славу, откинувшего капюшон:

— А я думала, что ты только с девочками балуешься, подруга! Смотри-ка, какого мужчину себе нашла! Может поделишься по дружески, а? Всё-таки не раз вместе охотились! Я тебе давала моих девочек, не забыла?

— Он не мой мужчина, он сам по себе. — туманно объявила Глава. — Мне нужно кое-что у тебя спросить.

— Не твой мужчина? Как это может быть? Тогда отдай его мне, раз он ничей! У нас с мужчинами совсем плохо. Мало, и те не самого высокого качества. — не слушая продолжила Зимера, облизнув красные полные губы. Ей было лет тридцать, и хотя она не была так мускулиста, как здешняя Глава, в ней чувствовалась сила и грация, как в холёной, породистой кошке. На взгляд Славы она была вполне даже ничего — в сексуальном плане. Однако, в его ближайшие планы не входило удовлетворение Глав Кланов... хммм... если только это не понадобится для дела.

— Отвлекись, Зима! Не до того сейчас! Мне нужна твоя помощь.

— Просишь помощи, а сама не хочешь поделиться мужчиной! Что, от него убудет, что ли? Ты самолюбивая эгоистка, и всегда такой была! У нас совсем дохлые мужики какие-то... и беременностей от них мало. — внезапно посерьёзнела она. — Ты слышала, что у нас война идёт? Два Клана уже вырезали! Я говорила Мудрым — нам надо мужчин, иначе мы перережем друг друга! Всё равно как с горы крикнула — одно эхо, и никакого результата. У вас тут, на юге, хотя бы сколько-то осталось, и глянь, какие приличные! Женоподобный только немножко, но это добавляет пикантности!

— Да заткнись ты! — рассердилась Глава. — Скажи, что мы хотим узнать, а потом, если сможешь с ним договориться — он тебя всю с ног до головы трахнет! Слав — ты как, готов отодрать эту чёртову бабу? Похоже, что иначе с ней ничего не обсудишь!

— Если сможет положить мою руку, прижать к столу — тогда мы с ней запрыгнем в постель. Не сможет — пусть удовлетворяет себя сама. Но вначале — информацию. — равнодушно ответил Слава (он уже попытался просканировать мозг Зимеры, но там стояла стена, — похоже Мудрые оградили всех Глав — и это понятно.)

— Ну ты и наглец! — восхитилась Глава. — Мужчинка, и сможешь положить мою руку?! Хммм... впрочем — ты не тот ли мужчина, что победил в Играх?! Ух ты — точно — он! Похоже, что мне ничего не светит. Но я всё равно попробую — а вдруг повезёт! Не откажешься от своего слова?

— Не откажусь. Только давай информацию — откуда у вашей торговки вот эта штука?

— У грессов отбили. Когда делали налёт на их селение. Они что-то обнаглели, начали соваться в жилые территории — мы немножко их поучили уму-разуму. Их мужиков не было, так мы немного пощипали баб и детей — кого успели. Теперь будут знать, как угонять наших свиней!

— Кто такие грессы?

— Хммм... ты что, не знаешь, кто такие грессы? Впрочем — чего это я, ты же пустоголовый мужчина... ладно, ладно, не злись! Вы, мужчины, такие нежные, такие обидчивые... прямо-таки не скажи ничего. Грессы — это такие вредные твари, которые скачут на четырёх ногах, имеют руки, как у человека, и очень ловко метают небольшие копья и камни из пращи! А также дерутся дубинками из железного дерева, и надо сказать — очень ловко дерутся. — Зимера задумчиво потёрла шрам на подбородке, почти не портящий её миловидное лицо. — На юге их всех перебили, так они на севере в леса ушли, там и сидят, иногда набеги делают. Вот после набега мы их выследили, вышли на деревеньку и перебили всех, кого смогли взять. Эти твари ловко скачут, очень быстрые. Всего десяток смогли убить, и то каких-то убогих... В общем — вот эти штуки бывают у них — где они их берут — не знаю.

— Они на каком языке говорят?

— На языке грессов, конечно. Ну и на нашем языке — мы с ними уже тысячи лет воюем, уж точно наш язык знают. Ну и мы их язык... немного.

— Да, давненько их тут не видали. — с удовольствием подтвердила Глава. — Моя бабушка говорила, что её бабушка ей рассказывала, будто грессы забирались и в наши края — но очень, очень давно. Они вытаптывают посевы, тупые дикари. Только вред от них. Так что если их всех перебьют, хуже не будет.

— Это ты точно сказала — хуже не будет! — усмехнулась Зимера. — Ну что, давай тягаться, может всё-таки мне сегодня удастся утолить голод по мужчине!

Слава молча выпростал руку из плаща, Зимера уцепилась за неё своей жёсткой, в мозолях от меча ладонью... и через секунду уже ругалась, пытаясь приподнять руку от стола.

— Так нечестно! Ты сразу начал, я не ожидала! Давай ты командуй, подруга, а мы по команде начнём!

Слава кивнул и снова поставил руку на локоть. Зимера уцепилась, Глава приказала начать — и лицо воительницы покраснело от усилия. Слава подождал секунд двадцать, потом медленно и плавно, даже особо не напрягаясь, прижал её руку к столу. Зимера посидела в ошеломлении, потом тихо сказала:

— Сто золотых!

— Чего сто золотых? — не понял Слава, подымаясь из за стола

— Сто золотых за ночь с тобой! Да что ночь — за час! Двести! Двести золотых!

— Спасибо, — криво усмехнулся Слава, — у меня есть деньги.

— Пятьсот! Такие деньги! Ну ты чего?! Семьсот!

Слава и Глава уже отошли метров на пятьдесят от несчастной любвеобильной Зимеры, когда услышали:

— Тысячааа!

Слава не стал оборачиваться, а Глава с улыбкой покачала головой:

— Совсем озверела! Она всегда любила мужчин, но если уж Главе не достаётся ничего — представляешь, каковы у них дела? Кстати, если ты собираешься отправиться к источнику этих вещей — не советую. Грессы не разговаривают с двуногими. Они просто их убивают.

— Что-то это мне напоминает! — угрюмо пробормотал Слава. — Посмотрим. Может и не понадобится к ним идти. Я сегодня уезжаю. Тебе поручение — следить, чтобы дом Леры... мой дом, никто не тронул. Чтобы не ограбили, не обобрали, и не присвоили. Что хочешь делай, но чтобы он был цел. И ещё — я пойду в конюшню за лошадьми — прикажешь, чтобы они выдали мне коней. Они же записаны на Лере, а её теперь нет. И ещё вот что — мне нужно увезти отсюда Хагру. Она без сознания. Как мне её везти? Что посоветуешь?

— А она ещё жива? — удивилась Глава. — Я думала, что её уже нет в живых. Ну, а что без сознания — две лошади, между ними специальная брезентовая лежанка — так перевозят раненых. Всех делов-то...

— Вообще-то, знаешь что? Через два часа возле моего дома должны стоять — лошадь для меня, та, большая, вьючная лошадь — на неё положи палатку, продукты, вещи, что нужны для севера, и две лошади с лежанкой. Я буду ждать. И денег положи туда — вдруг придётся что-то купить в дороге. Не хочу бродить по конюшням и чего-то организовывать. У тебя это лучше получится.

— Хорошо, сделаю, — кивнула головой Глава, — всё, что нужно, положу.

— Как люди отреагировали на смерть Мудрых? Что говорят в городе? — неожиданно вспомнил Слава.

— Ну что — решили, что кто-то из них опрокинул масляный светильник, и все сгорели, задохнувшись в дыму. В общем-то всем не до них — ярмарка есть ярмарка. Послали за Мудрыми в их Союз, недели через две будут здесь. Одна или несколько — не знаю. Я могу идти? У меня ещё дела. Через два часа караван будет готов.

Слава молча кивнул головой и пошёл к своему дому. Нужно было подумать, что делать дальше.

Темнота. Она плавала в ней, растворившись как кусочек сахара в кипятке. Это было бесконечно, без времени, без пространства, только темнота. Она не осознавала себя, только знала, что существует. Где? Где-то...

Потом кусочки её сущности начали слипаться. Они, как будто снежинки, кружились, кружились, несомые ветром, и ударяясь друг об друга, слипались в огромный ком. Наконец, ком стал настолько большим, настолько уплотнился, что стал постепенно осознавать себя.

— Кто я? Я мыслю, значит я существую! Где это сказано? Кто сказал? На Земле! Что такое Земля? Что-то знакомое... Земля... Слава! Слава! Сущность уцепилась за это слово, и потянула к себе остальные 'снежинки', закружившиеся, как в хороводе и вереницей слетавшиеся на 'ком'.

— Я Лера! — обрела себя сущность. — Я — Лера. Где я? Почему я ничего не вижу, не слышу? Почему я не могу шевелиться? Где вообще я нахожусь? Хагра меня убила! Я в потустороннем мире? Он что, и правда существует? А я-то дура не верила... Бедный Слава... бедный, бедный... как он страдает сейчас! Как бы не поубивал их всех там. Бедная Хагра — она так любила меня! Они её заставили, я знаю, я видела её глаза. Она была не в себе. Мерзкие твари! Бедная девочка... наверное, Слава убил её. Хагра, Хагра...

— Кто здесь?! Кто меня зовёт?

— А ты кто?

— Я — Хагра! А кто ты? Демон? Как ты оказался во мне? Или... я сошла с ума?

— Я — Лера. Хагра, где я?

— Лера?! Лера... как так может быть?! Я же убила тебя, я помню! Я не хотела, прости меня, Лерчик, я правда не хотела! Я убила, но не хотела! Руки, ноги, сами шли! Я бы никогда тебя не ударила, никогда бы не причинила тебе вред! Я била по Славе, а попала по тебе. Мне нет прощенья... я мерзкая тварь, тварь, тварь! Я хочу умереть!

— Стоп! Где я? Умереть всегда успеем! Ты хочешь сказать, что мы сейчас в одном теле? То есть — я у тебя в голове?

— Наверное... я не знаю... я слышу тебя. Я помню, как я ударила по Славе, он увернулся, и удар пришёлся по тебе. А потом вспышка — и я больше ничего не помню. Только тебя с перерезанным горлом. Я убила тебя? Мы с тобой в Звёздных чертогах? А где тут комнаты с серебряными гвоздями, где прекрасные мужчины и женщины, прислуживающие нам? Или мы не заслужили Чертогов и нас сбросили в ущелье, к демонам?

— Нет никаких Чертогов. Чушь это всё. Давай рассуждать: мы обе где-то находимся — в каком-то месте. Как-то умудряемся мыслить. Даже говорить. Значит, мы должны в чём-то находиться. Как мы тут оказались? Я предположительно умерла. Ты — тут вопрос интересный — Слава тебя либо убил, либо... скорее всего просто вырубил. Я умирала, и по той информации, что у меня есть — воскресить, щёлкнув пальцами, было нельзя. Значит — он должен был перекачать меня в какое-то тело. Какое? Только твоё! Оно было ближе всего. И мы в твоём теле. Ну что, привет, подруга! Ближе, чем теперь, нам уже не быть, не правда ли?

— Я не понимаю... как так может быть? Слава... что, он колдун? Как так может быть?

— Ну как бы тебе сказать... он Мудрый, если перевести всё на ваш язык. И такой силы, что ваши Мудрые, в сравнении с ним, как перворанговые против тебя. Меня интересует другой вопрос — почему мы не ощущаем тела? Почему мы всё плаваем в этой темноте? Хммм... наверное, вот так: информация залита, но она не укоренилась. То есть — она болтается по мозгу и мы не может осознанно управлять телом. Но судя по тому, что рассуждаем и существуем — тело живёт. Но это и понятно — его первичные функции — дыхание, поддержание процессов в теле идёт помимо воли. Просто мы не соединились с телом и потому не можем им управлять. Нам нужно попробовать почувствовать тело.

— Как это? Я не поняла, что ты говорила! — в голосе Хагры чувствовалась паника. — Что я должна делать?

— Мы должны почувствовать тело. То есть — представь себе, что ты шевелишь пальцами, что ты открываешь глаза, что ты что-то говоришь! Я тоже попробую это сделать — кто-нибудь из нас, да сможет. А второй будет видеть и слышать через него. Наверное. Я сама ничего не знаю и могу только предполагать! Пробуй!

За Славой тянулся караван из трёх лошадей — на двух, идущих за ним, были навьючены продукты, какие-то мешки — видимо палатка и одеяла. Но самое главное — между лошадьми, идущими бок о бок, был укреплён этакий небольшой помост, или скорее носилки, на которых лежало тело Хагры. Он развязал её путы — всё равно бесполезны — она так и не пришла в себя, хотя с момента трагедии прошло уже более двух суток.

Слава уже сутки был в дороге. На предоставленных Главой лошадях, он выехал из города, закутанный в плащ, скрывающий его тело с головой, похожий на любую торговку, приехавшую на Ярмарку. Никто не обратил на него внимания — ну кроме возчиц, ругавшихся, что им перегородили дорогу, но затихавших, видя накрытое одеялом тело между лошадей Они делали рукой жест, отгоняющий демонов — мало ли что случилось с этой женщиной, лежавшей на носилках, может она проклята, и тогда проклятие может перейти и на них — ведь всем известно, что проклятия бывают прилипчивы, и из-за них некогда вымирали целые Кланы, покрываясь нарывами и умирая за считанные часы. Никто и не смотрел на ту, что сидела на лошади впереди и вела караван, торопясь скорее проскочить опасное место.

Дорога была спокойна, хотя навстречу иногда ехали группы женщин — и воительницы, и мастеровые люди, решившие посетить ярмарку. Они тоже подозрительно косились на носилки и не задавали вопросов фигуре на передней лошади, очень сильно напоминающей Мудрую — чего лезть к Мудрым? От них одно беспокойство и неприятности...

Перед вечером Слава свернул с дороги, ища место для стоянки. Он нашёл его у озерка, благо, что таких озерков по прерии было немеряное количество. Расседлал лошадей, запомнив, как вся сбруя на них располагается — иначе потом не заседлаешь как следует — и занялся постановкой палатки. Тут проблем особых не было — палатки есть палатки — принцип один во всех мирах. В походы с классом он ходил пару раз, так что знал, как ставить это сооружение. Палатка была добротная — на пять человек, так что двоим там места вполне хватало. Был ещё и навес — как он понял — для вьючных мешков.

Затащив их под этот навес, Слава поднял с земли тело Хагры и положил его на одеяла, вовнутрь палатки. Он ещё раз её осмотрел — повреждений нет, здоровое, и даже очень привлекательное тело... ругнул себя — не те мысли в голове. Не хватало ещё насиловать лежащую в коме бабу! Маньяк, что ли...

Положив её на одеяла, начал массировать её руки, ноги, разгоняя кровь — он слышал, что если не делать этого, могут образоваться пролежни, кровь застаивается — в общем могут быть всякие пакости. Если Лера очнётся... нет! Когда Лера очнётся! Он запрещал себе думать о ней, как о мёртвой. В общем — когда она очнётся, должна получить здоровое, функциональное тело, а не покрытое пролежнями и больное. Кстати сказать — он не знал, что делать с питанием этого тела — она уже больше двух суток ничего не ела, а если кома продолжится и дальше — что тогда делать? Заливать ей в глотку какой-нибудь бульон? А если она захлебнётся?

Ничего не решив, он занялся приготовлением ужина — впрочем — что там особенно готовить — не было никакого желания чего-то там варить.

Он пошарился в сумках, нашёл копчёное мясо, лепёшку, пожевал, запивая пивом из запечатанного кувшина (спасибо Главе!) и лёг спать, прислушиваясь к тихому дыханию девушки возле себя.

Утром он проснулся от духоты — палатка сильно нагрелась на солнце и он вспотел. Проведя рукой по мокрому от пота телу, Слава расстегнул клапан палатки, застёгнутый на деревянные пуговицы, вылез и пошёл к озеру.

Вода была прозрачной, и довольно холодной — видимо тут из дна били родники — решил он для себя. Но прикосновение ледяной воды к разгорячённому телу было в высшей степени приятным, и через пять минут, он, освежённый, бодрый, и готовый к свершениям, выскочил и на берегу стал размахивать руками и ногами, разгоняя утреннюю дрёму.

Солнце встало уже довольно высоко, но судя по ощущениям, было ещё около семи утра — вполне нормальное время для продолжения путешествия. Пока соберётся, пока поймает спутанных лошадей и заседлает их — выйдет часов в восемь — это нормально. Куда ему особенно спешить? Шаргион без него никуда не улетит. Керкары не убегут. И здешняя цивилизация не развалится за лишние часы, или дни.

Вообще-то ему не больно-то хотелось заниматься прогрессорством — как рукой сняло, после того, как вместо благодарности за помощь он получил пинок под зад. Да ещё какой пинок! Естественно, что любви к этой цивилизации у него совсем даже не было. Если бы Шаргион мог летать, Слава сию секунду бы загрузил тело Хагры на него и улетел отсюда куда глаза глядят.

Слава погладил висевший на груди медальон с лериными волосами, и задумался — пару бутылок с кровью и тканями Леры он положил в перемётные сумы — потом оставит их в Шаргионе. Часть их, бутылок, осталось в доме Леры — на всякий случай — вдруг содержимое этих бутылей испортится, или же пропадёт — он не мог рисковать. Ему нужно было добраться до планеты Нитуль, или до подобного ей медицинского центра, где выращивались тела. Вот только одна загвоздка — деньги! Где взять деньги на тело для Леры? Его карточка была заблокирована, значит нужно искать Наташу, стыковаться с ней и пусть оплачивает тело. Вот только где её взять, Наташу эту, если не знаешь, где находишься? В каком конце Вселенной, и даже... в каком времени?! А что — Слава допускал и такие вещи — подпространство штука странная, и до сих пор, как он слышал, не изученная до конца.

Он видел по визору фильму на тему того, что некоторые личности, попавшие в подпространство, внезапно перемещались во времени. Обычно это подавалось в виде вестернов с обычным героизмом главного героя и секс-хэппи-эндом в конце. Но как он узнал, такие странные штуки вроде как имели место и в реальности. Он не хотел думать, что провалился в прошлое, или попал в будущее, но... всё могло быть.

Слава очнулся от мыслей, вздохнул и пошёл к Хагре. Посмотрел на её обнажённое тело, и решил, что надо бы и ей принять водные процедуры... а то... попахивать начнёт скоро. Процессы-то идут в организме, тот же пот выделяется — она была мокрой, как и Слава, перед тем, как вылез из палатки.

Он подхватил девушку на руки и потащил к воде. Осторожно положил на воду, и придерживая снизу, под голову, правой рукой стал тереть её кожу, осторожно плеская водой и следя, чтобы не залилось в нос. Кожа была такой гладкой, такой шелковистой, что если закрыть глаза, можно было представить, что в руках у него Лера. Девушка была такой тёплой, домашней, и уютной, как давно знакомый человек — может потому, что он представлял внутри её Леру? Всё может быть...

Внезапно Слава заметил, что тело девушки дёрнулась, как будто по нему прошла судорога. Ещё, ещё! Он подхватил Хагру на руки и потащил на берег, положив там в невысокую, шелковистую траву. Мышцы тела сокращались всё сильнее и сильнее, так, что Хагру начало бить, как будто в припадке. Слава бросился, прижал её плечи своими руками, навалившись на дёргающиеся ноги, боясь, что во время судорог она повредит саму себя. Но судороги через какое-то время стихли, и девушка обмякла. Потом она открыла глаза, бессмысленно посмотрела вперёд, в стороны... вот только как-то странно — её глаза смотрели в разные стороны, как у ящерицы, и действовали совершенно независимо друг от друга! Это создавало какое-то дьявольское впечатление — будто перед ним была бесноватая, в которую вселился демон. Девушка попыталась что-то сказать, глядя на Славу, но у неё выходили лишь гримасы. Она корчила рожи, мычала, дёргалась, её руки поднимались и опускались, потом она попыталась встать, но движущиеся вразнобой руки и ноги подвели, и девушка чуть не грохнулась со всего размаху — если бы не Слава. Он подхватил её и насильно уложил на траву:

— Лежи и не двигайся! И молчи! Сейчас всё будем улаживать! Итак, как я понял из этого представления — вас там двое! Если так махни рукой!

Хагра махнула обеими руками.

— Ясно. Я предполагаю, что каждая из вас может управлять только одной половиной тела. Каждая из вас находится в своём полушарии мозга. Одна может управлять левой стороной тела, другая правой. Сейчас нужно сделать вот что: Лера, договорись с Хагрой, чтобы та полностью отстранилась от управления телом, отошла в сторону. Хагра, не бойся — тебя никто не тронет — я знаю, что ты делала это не по своей воле. Когда я добуду Лере новое тело — ты будешь свободна. А пока делай то, что тебе говорят.

Девушка замерла на несколько секунд, потом сфокусировала взгляд на Славе, и протянув к нему руки, облегчённо сказала:

— Славик, любимый, бедненький, как ты переживал! Дай я тебя обниму!

— Лер, ты? — подозрительно спросил Слава. — Кем я работал на Земле?

Он задал этот вопрос по русски, и Лера ответила ему по русски:

— Великим учителем русского языка и литературы!

— Ну слава богу, ты вернулась. — Слава поднял Леру и прижал её к себе, чувствуя, как его трясёт от волнения. Получилось!

Они постояли немного, обнявшись, потом медленно пошли к палатке — вернее Слава пошёл — Лера идти не могла. Она едва переставляла ноги, вернее волочила их. Слава посадил её к дереву, прислонил спиной, она благодарно улыбнулась и вздохнула. Потом, как и прежде, едва выговаривая слова, сказала:

— Слав, она ни при чём! Её зомбировали! Ты уж не ругай её, пожалуйста!

— Не ругай! Я бы мог, прибил бы её — лишь бы предотвратить происшедшее. Только кто мог подумать... впрочем — я бы мог. Зря согласился на ваши уговоры и выступил на этих чёртовых играх!

— Наверное, зря. — слабо улыбнулась девушка. — Если бы ты знал, как хорошо быть живой! Чувствовать травку, лучи солнца на своей коже... тебя рядом. — она положила голову Славе на плечо и облегчённо вздохнула. Потом добавила:

— Слав, мы с Хагрой будем по очереди выходить, ладно? Ты уж прости её, пожалуйста... да и тело-то её, хотя бы ради этого её не терзай. Нам теперь с ней дооолго вместе быть, как я чувствую. Когда ещё мы попадём в те места, где можно сделать новое тело? Ведь ты точно озаботился тем, чтобы собрать материал для выращивания нового тела, правда?

— Хммм... да нет, бросил его в помойку, и всё. Забыл чего-то собрать материал.

— Слав, ну перестань дразнить! — Лера пихнула его рукой и снова прижалась к плечу. — Слав, ты много их поубивал?

— Поубивал. Забудь. Мудрых, что сделали это, теперь нет. А Глава... Глава теперь полностью мне подчинена. Она была в подчинении у Мудрых. У неё стоял посыл верности. Я его снял.

— А куда мы сейчас едем? Ты узнал, что хотел, на ярмарке?

— Узнал... — Слава вздохнул. — Только лучше бы не узнавал. Все эти штуки — мкары и другое, не на территории Кланов. Оказывается — тут есть ещё одна разумная раса, которую люди оттеснили куда-то в леса. И раса эта — кентавры.

— Что, серьёзно? Как в сказках? Полулюди, полукони? — Лера удивлённо раскрыла глаза.

— Нет. Как я понял — что-то вроде кентавроидов — руки у них есть, и четыре ноги. Они издавна воюют с людьми из-за территорий, но проиграли, ушли куда-то на север, в леса. Люди их время от времени преследуют, те тоже пакостят как могут — в общем, отношения у них примерно такие же, как у керкаров и зелёных. И самое интересное — похоже, что так же, как и зелёные пришлые на Алусии, так и люди пришлые здесь. А коренная раса как раз кентавры. Вот такой расклад. Лер, если честно, мне уже плевать на эту планету. Мне очень хочется убраться отсюда. Но я не знаю как. Сейчас мы идём к Шаргиону, там отдыхаем, я пробую опять достучаться до его сознания, а потом... потом будем думать. Если он не проснётся — придётся идти к кентаврам, искать этот корабль, или затерянную базу, с которой они таскают вещички. Тут не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять — кентавры мародёрствуют на заброшенной базе. Чьей? Да кто знает. Это уровень цивилизации зелёных, и вещи очень похожи на принадлежащие им. Так что можно предположить... нет, ничего не буду предполагать. Это будет как какое-то гадание — поживём — увидим, что это будет. Ты лучше расскажи, как чувствуешь себя в новом теле, как у тебя там с Хагрой складывается дело. Вообще — как самочувствие?

— Ну как тебе сказать — попробуй умереть, потом очнуться в теле своей подруги, недавно зашибленной мужем — как у тебя будет самочувствие? Как у раздавленного дерьма. Прости за грубость.

— Хммм... это Хагра на тебя дурно влияет. — усмехнулся Слава. — Как она там вообще, силитёр этот?

— Фууу... Слав, не надо так говорить! — расстроилась Лера. — Скорее я — силитёр в её теле, а не она во мне! Она говорит тебе, что просит прощения, что никогда бы не причинила мне вреда. Говорит — что умрёт за меня, если надо.

— Не надо умирать. Вот сделаем тебе тело — и пусть живёт, как хочет. А пока что будет делать то, что я скажу.

— Она не против, она будет делать всё, что ты прикажешь, и всё, что захочешь...

— Многообещающее заявление. — усмехнулся Слава. — Ты вот что — сама-то ехать на коне можешь? Или всё-таки носилки?

— Давай попробую сама... и знаешь что — пусть это сделает Хагра, хорошо? У меня нет никакого опыта в езде на лошадях. Кроме того — может тело ей лучше подчинится — всё таки это её тело. Пусть выйдет, ладно?

— Пусть — согласился Слава, и отстранив девушку оставил её у дерева.

Встав, он пошёл собирать лошадей, которые бродили неподалёку. Когда вернулся, немало попотев (одна из этих тварей никак не желала снова нести на себе кого-либо, или чего-либо и ловко ускакивала от него со связанными ногами) палатка уже была убрана, и девушка, хоть пошатываясь, укладывала снаряжение в мешок. Она исподлобья взглянула на Славу, и сказала:

— Прости меня. Я не хотела. Я буду вам с Лерой помогать всем, чем могу. Можете использовать моё тело как хотите, я буду уходить по первому требованию.

Слава помолчал, потом вздохнул и спокойно сказал:

— Мы вернём тебе тело, как только сможем. Но это будет нескоро, ты должна это понимать. Я рассчитываю на твоё знание местных обычаев, и на помощь в путешествии. Кстати — ты как себя чувствуешь?

— Лера же сказала... вот так я себя и чувствую. Руки и ноги еле двигаются, трясёт всю. Надеюсь, это будет продолжаться недолго. В таком виде боец из меня никудышный.

— Не надо мне ваших с Лерой боевых умений. Ваша с ней задача — сохранить это тело до лучших времён. Без моего приказа никуда не лезть, не соваться, не принимать участия ни в каких конфликтах и драках. Я буду решать всё сам. Договорились?

— Договорились... — обречённо вздохнула Хагра, и напряжённо добавила: — Только вряд ли так просто всё будет. Слава, у тебя за спиной, за правым плечом, лучница, и она целит в меня. А слева в кустах сидят ещё трое. Я вижу их макушки. Когда мы с тобой разговаривали — они спугнули птиц, и я их заметила. Всё-таки я воительница десятого ранга, а не так просто, мимо проходила. И не один раз была в рейдах.

— Сейчас я тебя прикрою... в мужчину они стрелять не будут. — Слава переместился вправо и закрыл Хагру собой. — Как думаешь, кто такие?

— Какая-то небольшая шайка, из остатков уничтоженного клана, или же ремесленники, решившие подзаработать — увидели мужчину и с ним только одну женщину, вот и решили отнять тебя у меня. Да кто угодно — мужчина слишком большая ценность, чтобы пройти мимо. Эй, вы, в кустах! — крикнула она звонким голосом. — Вылезайте! Я вас вижу! Чего вам надо?

Кусты слева зашевелились, и оттуда вылезли три совсем молодые девушки-воительницы. Все три были пятого ранга. Они настороженно подошли к стоящим Хагре и Славе, держа мечи наготове — они видели, что Хагра безоружна, но опасались — всё таки воительница десятого ранга!

Одна из них, девчонка лет четырнадцати вышла вперёд и заносчивым голосом сказала:

— Мы забираем твоего мужчину! У нас в клане почти не осталось мужчин — и теперь он наш! Если ты окажешь сопротивление — умрёшь! — девчушка встала в боевую стойку, направив острие меча на Хагру. Слава хмыкнул:

— Хммм... а никто не хочет спросить — я-то хочу отправиться с вами, паршивки вы эдакие?

Девчушка удивлённо заморгала глазами и озадаченно, но надменно, проговорила:

— А чего это я должна у какого-то мужчины спрашивать разрешения? Ты должен подчиняться женщинам. У тебя нет права голоса!

— Как мне надоел этот мир! — сказал Слава, повернулся вокруг оси и быстрыми шагами пошёл к лучнице, так и стоящей с луком наготове. Та ошеломлённо посмотрела на мужчину, идущего на неё широкими шагами, натянула лук, но стрелять не решилась — убийство мужчины табу! Как можно?!

Слава подошёл к ней, вырвал лук, потом мгновенно ухватил её за портупею и одним рывком, как будто прочные кожаные ремни были не ремнями, а гнилыми нитками, сорвал с неё меч и не обращая внимания на реакцию упавшей от рывка девушки, снова отправился к трём супостаткам. Те стояли, открыв рот, а когда он подошёл к ним, попятились, под ехидный смех Хагры, взявшейся за дерево и радостно хихикающей.

Через минуту все мечи были отобраны, а девушки, лишённые портупей, килтов и иллюзий, заброшены на середину озерка, под их истошный визг. Девичьи тела хлопнулись на поверхность воды, как гигантские лягухи, и прохладная гладь поглотила неудачливых воительниц, чтобы потом выплюнуть в куче брызг и фонтане ругательств.

Несмотря на свой юный возраст воительницы ругались очень умело и разносторонне, описывая половую жизнь Славы и Хагры, вкрапляя туда описания их оргий с лошадьми и ругарами.

Слава повернулся к ним и помахал своим здоровенным кулаком, отчего ругательства перешли в шипение и туманные угрозы, а воительницы, взбивая пену руками и ногами, понеслись вплавь к противоположному краю озера.

Хагра отсмеялась, потом предложила:

— Давай-ка отсюда смываться! Как бы большой отряд не навели — придётся уже всерьёз с ними разбираться, а я ещё не готова. Я пока побуду, ладно? Пусть Лера отдохнёт. А вечером она выйдет и вы с ней... в общем, я пока за неё тут поработаю. Не против?

— Не против. Седлаем, и поехали. Честно говоря — мне не хочется никого убивать. А ведь придётся, если они сейчас явятся сюда с толпой. Как думаешь, погоню не устроят?

— Всё может быть. Может это просто отряд малолетних охотниц — приехали на ярмарку с Кланом и решили поохотиться в прерии, наткнулись на нас и захотели попытать счастья. А может — разведчицы клана. Вернутся, расскажут — могут после этого и погоню за нами послать. Гадать можно много — уезжать надо. Всё я собрала, давай сейчас я их взнуздаю, сёдла пристрою, а ты сумки нацепишь — я пока не в состоянии это сделать.

Собирались они недолго — минут пятнадцать, и караван уже тянулся от озерка, по звериным тропам.

Слава держал примерное направление на север, зная, что никак не проскочит тот огромный обрыв, внизу которого лежало огромное озеро, в котором утонул Шаргион. Трудности должны были начаться только тогда, когда они подъедут к обрыву — надо будет найти место, где спуститься. Впрочем — а зачем спускаться? — решил Слава — лошадей вполне спокойно можно оставить и на попечении керкаров, а дойти до Шаргиона самому. Ведь пещеры керкаров располагались на сухом плато, наверху, а не в низине.

Лошади ходко шли по тропам, отдохнув за ночь. Груз на них, конечно, был приличный, но это были вполне сильные и крупные экземпляры местного кролико-коневодства, так что кони несли стокилограммового Славу и его спутницу довольно весело, похрапывая и семеня ногами. До пещер керкаров им предстояло сделать ещё одну ночёвку, потом ещё полдня пути, и они 'дома'. А там — им уже никто не страшен. Керкары порвут всех, кто их попытается тронуть.

Слава задумался — а если придётся всё-таки отправиться в путешествие к кентаврам? Может взять с собой керкаров? Ну, штук пять... или десять. Ведь не помешают, ох, как не помешают! Обученные, сильные, умные многоножки были бы идеальными спутниками — ночью они не спят, выносливость у них невероятная. Почему бы и нет? Да, это стоило того.

Всю дорогу они с Хагрой оглядывались назад, ожидая погони — но её не было. Впрочем — может быть ещё было и рано? Пока эти голые засранки доберутся до своих — он не оставил им ни одежды, ни оружия — пока они решат, что делать — сколько это пройдёт времени? Да что толку рассуждать — всё равно ничего не изменить, надо просто ехать.

Выезжая, Слава сделал этакий финт — он поехал под девяносто градусов к своему направлению, чтобы девчонки, совершенно точно за ними наблюдающие, решили, что они возвращаются к тракту. Когда отъехали подальше, и те уже не могли видеть — Слава вновь повернул коней туда, куда нужно.

Когда они проехали часа два, Слава предложил сделать привал — покормить Хагру, но она отказалась — сказала, что не ей хочется ни есть, ни пить. Славу это обеспокоило, но потом он пришёл к выводу, что просто организм девушки как будто застыл, не до конца срастившись с своим телом — Хагра ведь тоже, как бы была оторвана от управления телом некоторое время и процессы в организме замерли.

Немного подумав, Слава решил, что это нехорошо, остановился, и заставил Хагру спешиться и поесть. Она под его надзором, с выражением отвращения на лице, давясь, сжевала кусок мяса и запила его водой. Тогда только он успокоился и приказал двигаться дальше. Через некоторое время — прошло минут сорок — Хагра с извиняющейся улыбкой попросилась в кустики, сказав, что у неё прихватило живот. Слав облегчённо вздохнул — похоже работа кишечника нормализовалась. Её не было минут двадцать, потом Хагра пришла, пошатываясь, и вытирая пот со лба. На его вопрос — какого хрена она там так долго лазила, она угрюмо буркнула, покраснев — что если бы он был столько времени без сознания, у него и не так бы всё спеклось!

Слава посмеялся про себя, и они поехали дальше.

На следующий ночлег они встали пораньше — Хагра уже опасно шаталась на лошади, того и гляди свалится — всё-таки девушка была довольно слаба. Так что остановиться было совершенно необходимо. Выбрав место у очередного ручья, Слава разгрузил лошадей и стал устраивать стоянку. Хагра, несмотря на слабость, пошла к ручью и стала плескаться в затончике, смывая с себя дорожную пыль. Придя, она сказала:

— Я ухожу. Теперь очередь Леры. Ты это... порадуй её ночью, ладно? Я не буду подглядывать! — девушка широко улыбнулась и полезла в палатку.

Глава 4

Лера как будто сидела в тёмной комнате — тишина, темнота, ничего не видно. Нет времени, нет ощущений. Время от времени с ней разговаривала Хагра — казалось так, будто её голос раздаётся в пространстве, независимо ни от чего. Вообще-то это было тяжко — зависнуть в небытие, после того, как вела яркую, насыщенную жизнь. Потом начали прорываться образы — такое впечатление, что их общая плоть — Хагры и Леры, впитывала их души, их информацию, и тогда уже начинала передавать информацию свою — из глаз, из ушей.

Каждая из девушек владела одним из полушарий мозга — Лера правым, Хагра левым. То есть Лера могла управлять левой стороной тела, а Хагра правой — если бы они захотели поделить тело в своём безумном порыве. Но безумцами они не были, и потому — делили тело нормально, по очереди, получая его каждая в свой час. Вот и в этот вечер Хагра спокойно ушла на отдых, оставив Лере тело, измученное длинным путешествием. Лера, соединившись с телом, чуть не взвыла от боли в бёдрах, набитых жёстким седлом, от усталости в теле, не до конца ещё владевшем всеми своими мышцами, от... ну это уже слишком интимные подробности последствий длительного застоя кишечника. Так что Хагра спокойно удалилась в небытие, оставив Леру у своего разбитого коры... хм... девичьего тела.

Лера, постанывая и тихо ругаясь, выползла из палатки, куда перед этим забралась Хагра, наплевавшая на гигиену, лишь бы скорее завалиться в постель, и с трудом встав на ноги, как больная черепаха поползла к ручью, где уже плескался Слава.

Он с улыбкой посмотрел на приближение несчастного тела, подошёл, и стянув с девушки килт, поднял её на руки:

— Как я понимаю — это у нас любимая жена крадётся к водопою? Ну-ка, продолжи: У лукоморья дуб...

— Хреновый твой дуб! — хихикнула Лера. — Достаточно на русском было спросить — Хагра всё равно его не знает. Помоги мне помыться, а? У тебя мыло есть? Есть, ага — отлично! Аккуратнее! Ииии! Холодная! Какого чёрта она такая холодная, когда в такой жаре течёт?! Да чтоб они провалились эти родники! Намыль мне спину — я не дотянусь. Ох, как хорошо... а это уже и не спина!

— Так и это и не рука...

— Слав, давай до палатки, а? Кстати — нет ощущения, что ты с Хагрой? Нет? Ввввижууу... нет... ох, как сладко... вот ты... ох, ох, не останавливайся! Ну, мерзавец, какая палатка! Ну — палатка, только скорее, тащи, тащи, ну! Ох, дай я!

— Ты же устала!

— Не настолько же... ох, добралась до тебя, наконец-то! Как сладко... Хагра, не лезь! Не твой муж...

Потом они лежали, слушая, как ночной дождик барабанит по натянутой крыше палатки. Под одеялом было тепло, уютно, и так хорошо, что не хотелось никуда ехать, никуда стремиться — так бы лежать и лежать, лежать и лежать... ну, иногда, привставать, конечно... поудобнее. А потом опять лежать. Тело гудело от дневной усталости, от любовных ласк, низ живота приятно ныл при воспоминании о сладости любви, а тяжёлая рука Славы обнимала за плечи — что может быть лучше этого? Не это ли счастье, когда рядом с тобой любимый человек? И есть крыша над головой, тёплое одеяло и кусок хлеба.

Лера лежала, и думала о том, как хрупко счастье, кажущееся таким незыблемым, таким несокрушимым, и как нужно ценить каждую его минутку — ведь оно может оборваться в любую секунду.

Она приподнялась, наклонилась к Славиному лицу и нежно поцеловала его в губы. Он вздрогнул, открыл глаза и рассмеялся:

— Опять?! Я, конечно, сексуальный гигант, Слава-производитель, как ты выразилась, но и мне надо немного отдохнуть! Вот посплю, и ещё... произведу! У тебя самой-то уже там не болит?

— Болит! Только пусть Хагра завтра терпит — она мне оставила отбитый зад, а я ей... — Лера расхохоталась и, счастливо улыбнувшись, сказала: — Не могу никак насытиться тобой. Кажется, что ты сейчас исчезнешь, как будто ты какой-то мираж! Или я исчезну...

— Не исчезнешь, — пробормотал Слава, отворачиваясь к стенке, — если только не будешь мешать спать. А то прогоню тебя на дождик, если будешь меня пихать! — он тихонько захрапел, а Лера закрыла глаза и тоже стала погружаться в сон.

Неожиданно к ней обратилась Хагра:

— Лер, я тоже хочу! Ну чего тебе стоит, а? Он же всё равно не знает, кто из нас в этот самый момент в теле! Ну хоть разок! Ты сегодня с ним пять раз кончила, я считала, нельзя, что ли, чтобы хоть разок и я испытала удовольствие?

— Я что, буду его обманывать? Ну как ты себе это представляешь? Он почувствует что-то не то, ты поведёшь во время секса как-то не так, он сразу почувствует — он же меня как облупленную знает! И потом — он всё время будет подозревать, что мы его надуваем!

— Лерчик, ну чего тебе стОит, а? У меня одни гадости в жизни, я такая несчастная, такая брошенная всеми сирота! Я лишена всех радостей, всего счастья, что доступно другим — лишена даже своего тела! Ведь у меня нет ничего — даже своего тела, чтобы получить маленькие радости жизни! Ведь ты же знаешь, что я не по своей воле убила тебя, меня заставили, околдовали эти негодяйки, я бы жизнь отдала, но не пошла бы против тебя и тех, кто тебе дорог! Ты меня наказываешь за то, что я не совершала! И ведь ты не позволишь мне пойти к чужим мужчинам, да? Скажешь, что это будет измена твоему Славе? Так почему хоть разок, иногда, когда он не знает, мне не побыть в своём теле и не насладиться сексом с ним? Лер, это несправедливо!

— Выглядит логично, только почему я чую, что ты меня как-то разводишь, а? Хагра, ты маленькая, хитрая негодяйка — пользуешься моей дружбой! Ладно. Как-нибудь, когда Слава будет со мной, я позволю тебе войти в тело. Но только не часто! Согласна?

— Спасибо, моя любимая! Ты настоящая подруга, лучшая в мире, самая, самая...

— Заткнись, я спать буду. — усмехнулась Лера. — Кстати, а что ты сегодня видела из того, что видела я? Ощущать-то ты не могла, а видеть можешь? Я сегодня пыталась смотреть через твои глаза, когда ты ехала на коне, так то вижу, но не всегда — вроде как иногда контакт устанавливается, иногда — просто торчу в темноте, и всё!

— Хммм... я неплохо всё вижу... мужчина твой хорош — настоящий жеребец! А какой у него... хмм... в общем — я всё вижу и завидую тебе. И все бы позавидовали! Отхватила такого мужика... счастливая ты, Лерка! А ты расскажешь мне, откуда вы взялись? Вы же не демоны?

— А ты что, боишься демонов? — усмехнулась Лера, — а чего тогда просишь, чтобы Слава тебя взял? Он же демон!

— Нееет... он не демон — я только сейчас поняла — вспомнила! Мне говорили, что у демонов их причиндалы раздвоены! И извиваются, как два языка! А у Славы всё нормально — как у всех мужиков. Лучше чем у всех мужиков! Не демон. Хотя — интересно было бы трахнуться с демоном... это я так просто, к слову!

— Ну и дурная же ты, Хагришка! Ну чего ты несёшь? — рассмеялась Лера и нечаянно толкнула коленом Славу. — Мы люди, да. Только из другого мира. С другой планеты. Ну как бы тебе объяснить — есть много, бесконечное множество миров. В одних живут люди, в других нет, они все разные, могут выглядеть не как люди, и быть при этом лучше многих миллионов или миллиардов людей, как керкары, к примеру! Ты узнаешь много такого, что перевернёт твои представления о мире, о жизни, о том, что плохо, а что хорошо. Не никаких демонов. Есть люди, которые, частенько, хуже всяких демонов. А то, что у Славы не раздвоенный... хммм... а интересно было бы, что-то ты меня просто заворожила картиной демонического...

Лера и Хагра стали хохотать, Лера не удержалась и снова толкнула Славу, он повернулся, пробормотал:

— Ну ладно, ладно, иди ко мне, я вроде уже передохнул, и сдёрнув с Леры одеяло осторожно перевалился на неё.

Девушка обхватила его ногами, чувствуя, как он раздвигает её плоть, и шепнула в темноту своего мозга:

— Иди, пользуйся, зараза ты эдакая! — Хагра счастливо вздохнула, принимая в себя Славу, и впившись в его бёдра крепкими руками, блаженно улыбнулась и застонала...

Утром они так же споро собрались — Хагра уже не качалась, как вчерашним утром, похоже, что координация её движений приходила в норму. Она была довольна и спокойна, как будто так и надо — куда-то ехать, в неизвестном направлении, с неизвестной целью. С виду было похоже что она наслаждается поездкой. Девушка молчала, но время от времени на её губах вспыхивала улыбка.

Слава подозрительно посматривал в её сторону, потом не выдержал, и спросил:

— Чего ты всё улыбаешься?

— Я с Лерой разговариваю! Она мне рассказывает о жизни в других мирах. Мне же надо знать — откуда вы, как и что! Я так вам завидую — у нас нет такого понятия — муж, жена..на одну женщину один муж — не это ли счастье! Я бы своего мужа никуда не отпустила! Я бы с него пылинки сдувала! Особенно с такого, как ты... счастливая Лерка!

— Ладно, ладно, смотри вон на дорогу! — усмехнулся Слава. — Скоро будем возле Роя, осталось немного. Я прикидывал — осталось километров десять, не больше.

Они проехали ещё километра три, пока не упёрлись в огромный обрыв. Под ним, вдалеке, виднелась гладь огромного озера, на краю которого возвышался гигантский 'пирог', чёрный, как базальтовая скала. У Славы заныло сердце — Шаргион! Шаргион...

С тех пор, как корабль был повреждён, все дела пошли кувырком — да и какие могут быть дела у человека, выброшенного в чужой мир, без привычной среды обитания — механизмов, которые не замечаешь, когда они есть, и страдаешь без них, потеряв. Кроме того — попробуй у современного человека отбери электричество, водопровод, газ — он же взвоет — как так можно жить? А этот мир жил именно так — в раннем средневековье.

Занятый этими мыслями Слава не сразу услышал возглас Хагры, и только когда она подскакала и тронула за плечо, он очнулся и вопросительно оглянулся:

— Чего ты?

— Погоня! — Хагра была сосредоточена, губы сжаты, а в руке уже зажат меч. Утром она вооружилась как полагается, заявив, что без меча чувствует себя не вполне уверенно — всё равно, как у неё одну руку отрезали. Немудрено — если с детства ходить с мечом даже в туалет.

Слава оглянулся, и увидел, как из зарослей, метрах в пятистах от них выезжает отряд воительниц, человек сто пятьдесят. Они выдвигались уверенно, выстраиваясь полукругом, как для загона дичи, а часть, человек двадцать, нырнула обратно, видимо следуя какой-то команде. За высокой травой не было видно, куда они девались, но по логике — Слава предположил — сейчас они нахлёстывают лошадей, обходя их тропами вдоль обрыва, в расчёте перехватить их маленький караван впереди.

Слава нахмурился и в его голове мелькнула мысль о том, что жалость иногда имеет далеко идущие последствия — например — если бы он свернул башки маленьким поганкам у озера, то и сообщить об интересной информации отряду воительниц было бы некому. В этом мире он, мужчина, являлся таким сокровищем, что чего там сто пятьдесят человек — армию заслать за ним, и то невелика цена.

— Гони вперёд! Брось вьючную лошадь! Гоним, гоним!

Они отцепили вьючных лошадей и пустили своих вскачь, вдоль обрыва, спасаясь от преследовательниц. Ему не хотелось их убивать, но ещё больше не хотелось, чтобы убили Леру — а первое, что сделают эти воительницы, убьют 'владелицу' мужчины, и потому ему ничего не оставалось, кроме как мчаться во весь опор. Хагра была гораздо легче, потому её лошадь сразу вырвалась вперёд, метров на десять. Она оглянулась, и вроде как намерилась придержать коня, но Слава яростно крикнул:

— Гони! Не останавливайся! Я прикрою тебя спиной — в меня они не будут стрелять!

И тут, как ответ на его крик, из травы просвистели стрелы. Лошадь Хагры споткнулась, со всего размаху перевернулась через голову и едва не задавила свою всадницу. Метрах в пятидесяти от них, с гиканьем и улюлюканьем выскочили всадницы, обошедшие их сбоку, а Слава соскочил с седла лошади и бросился к упавшей девушке. Она лежала с закрытыми глазами и тяжело дышала — видимо сильно ударилась при падении и была без сознания. Слава схватил её на руки, и припустился бежать так, как никогда в жизни, наверное, не бегал. Его усиленные мышцы и связки работали с невероятной эффективностью и тело, сжигая запасы своей энергии выдавало максимальный кпд.

Его скорость была больше, чем у бегуна на короткие дистанции, даже больше чем у лошади, несмотря на то, что он бежал с грузом на руках. Потом, конечно, будут последствия — тело сжигало жир, после такого бега он похудеет килограммов на пять — это притом, что особой полнотой Слава и так не отличался. Но эта сверхскорость была необходима, и он бежал, спасая свою женщину.

Нацелившись на тут точку, где предположительно находились пещеры керкаров, захлёбываясь рвущимся в лёгкие густым воздухом планеты, Слава мчался длинными прыжками, как лев на охоте. Сзади, как стая волков мчались воительницы, не отставая и не приближаясь — остановка Славы дала им возможность приблизиться на расстояние около пятидесяти метров, и если оглянуться, можно было увидеть скажённые гримасами лица женщин, нахлёстывающих своих лошадей. Но оглядываться было некогда — главное, чтобы не запнуться о кочку, или какую-нибудь корягу — он не мог позволить себе остановки. Ещё одна остановка, и девушка может погибнуть.

Три километра он промчался с такой скоростью, что если бы выступал на Олимпийских играх — выиграл бы их с невероятным результатом, который никто не смог бы побить никогда... если б не стал мутантом.

Четвёртый километр дался ему уже довольно тяжко — тело выдавало всё, что могло, разогревшись до сорока, не меньше, градусов. А может и больше. Слава просто горел, как свеча, выдавая максимальное усилие. Лошадь, скорее всего, давно не выдержала бы такой скачки, да ещё с двумя седоками и пала бы мёртвой. Но человек оказался сильнее лошади, и потому он всё бежал, бежал, бежал...

Пятый километр Слава прошёл с такой же высокой скоростью, и заметил, наскоро оглянувшись, что преследовательницы вытянулись длинной змеёй — часть отстала далеко, но половина держалась в такой же близи, как и раньше — вероятно у них были хорошие, сильные кони.

В пятистах метрах от пещер в кустах Слава заметил 'лицо' керкара и на ходу прощёлкал на языке многоножек:

— Помощь! Преследуют! Враги!

Керкар пронзительно засвиристел, и из кустов выскочили тридцать керкаров, вооружённых своими ритуальными мечами на длинных рукоятях. От входа в пещеру тоже показалась группа керкаров — сорок, которые белой волной понеслись в сторону врага.

Первая группа керкаров встретила воительниц сразу за спиной Славы, слегка снизившего темп бега.

Воительницы не могли напасть все сразу, растянувшись вереницей, и керкары пронеслись через них, как сенокосилка, срубая всех, кто попался под удар меча. Они рубили всех подряд — лошадей, воительниц — летели брызги крови, жалобно вопили кони и вскрикивали от ударов женщины — в живых после ударов многоножек не оставался никто.

Наконец, они столкнулись с основным отрядом, и закипел страшный бой — керкаров окружили десятки воительниц. Их было больше в несколько раз, однако это ничего им не дало — керкары выстроились в круг, и те воительницы, что оказывались в зоне досягаемости их длинных мечей падали, как подкошенные косой. Подбежали ещё сорок многоножек, и тогда уже началась совершеннейшая резня.

Слава уже остановился, опустил очнувшуюся Хагру на землю, и они с ужасом смотрели на эту бойню.

Одно дело, когда ты даёшь команду кораблю, он выпускает смертоносный луч — от этого гибнут десятки людей — но ты их не видишь. Просто что-то взрывается и горит, без особых подробностей. Здесь же, на твоих глазах превращаются в окровавленные куски мяса полторы сотни здоровых, и даже вполне симпатичных женщин. И что мог сделать Слава? Лишь закрыть глаза, чтобы не видеть этого.

Когда он их открыл — последние оставшиеся в живых воительницы пытались спастись бегством от неизвестных им чудовищ, но были настигнуты и зарублены во мгновение ока. Многоножки бегали быстрее здешних лошадей.

— Что это было? — с ужасом спросила Хагра, и помотала головой, как будто пытаясь отогнать страшные воспоминания. — Лучше бы ты убил тех четырёх дурёх! Это они навели отряд...

— Лучше бы, лучше бы — не тычь грязным пальцем в открытую рану! — буркнул Слава. — Выпусти Леру, она мне нужна!

Девушка закрыла глаза, как будто бы слегка покачнулась, и когда открыла, сказала по русски:

— Да, Слав, я тут. Кошмар какой! Ой-ёй! Какие они всё-таки эффективные убийцы, эти керкары! Как бы у местного населения проблем с ними не было... вот уж, с их точки зрения, демоны, так демоны!

Лера обернулась к подошедшему к ней керкару, разглядывающему её неподвижным взглядом, и сказала на их языке:

— Я Лера! Временно сменила внешность. Надеюсь, Славу-то вы помните?

— Я понял. Информацию о новой Лере принял. Командира Славу мы никогда не забудем. Мать Роя ждёт его.

— Соберите всё имущество убитых, лошадей, поймайте наших лошадей и приведите к пещере. Мы пойдём к Матери. И проводите нас туда, а то мы здешних ходов не знаем, можем заблудиться.

Керкар коротко заверещал, и от группы керкаров отделился один, заспешивший к входу в подземелья:

— Он вас проводит. Следуйте за ним! — командир многоножек отскочил от людей, и помчался к своему отряду, собирающему трофеи, а Слава и Лера пошли к пещере, стараясь успеть за быстроногим проводником.

— Приветствую, командир Слава! — голос Матери Роя был лишён эмоций — с удовольствием вижу, что ты жив и здоров. А где твоя женщина Лера?

— Она... сейчас в этом теле — Слава обнял за плечи Леру — мы будем ей делать новое, старое погибло.

— Она не одна в этом теле — после недолгого молчания ответила Мать — ты об этом знаешь?

— Знаю. Мать, у меня к тебе два дела. Первое — мне надо установить псионическую связь с тобой, и второе — мне, возможно, понадобятся твои бойцы. Керкаров десять, примерно.

— Ничего сложного. Иди за провожатым к Купели — погрузишься, и настроишься на связь со мной. Что касается бойцов — получишь столько, сколько тебе надо — не в ущерб Рою. Ты же понимаешь, что жизнь Роя превыше всего. Но десять бойцов могут быть выделены легко. И двадцать, если надо. Я сейчас произвожу много особей, увидишь в Купели. Моё тело требует усиленного кормления, и на этом задействованы все мои керкары.

Слава отошёл от головы Матери, увенчивающей гигантскую тушу, похожую на цистерну, и поспешил за провожатым.

Лера споткнулась, чертыхнулась и попросила:

— Слав, ты не забывай, что это тело Хагры и я не вижу в темноте! Ты веди меня — тут же темень, хоть глаз коли!

Она взяла Славу за руку и тот потащил её за собой, попросив провожатого сбавить темп движения. Керкар что-то прощёлкал, но темп сбавил и через минут пятнадцать они благополучно добрались до Купели, находившейся на глубине двухсот метров под поверхностью планеты, в огромной пещере, выгрызенной керкарами.

Впрочем — Слава заметил, что не всё было сделано керкарами. Похоже, что пещера всё-таки частично была естественной, на это указывал и ручей, протекающий в стороне, возле дальней стены, и сталагмиты со сталактитами.

В центре пещеры была устроена Купель — озерко, диаметром метров пятьдесят. Оно будто светилось изнутри, опалесцировало — Слава так никогда и не понял суть этого процесса, но ему всегда казалось, что жидкость светится.

Лера восхищённо вздохнула:

— Каждый раз, как вижу — дух захватывает! Глянь, сколько маленьких!

Купель буквально кишела маленькими керкарами. Тут их были сотни, и сотни, а в Купель всё плюхались и плюхались новые яйца. Обычный размер Роя — несколько десятков тысяч особей, так что Матери придётся ещё трудиться и трудиться, прежде чем она полностью заполнит 'штат'.

Слава посмотрел на этот 'суп' и сбросив одежду решительно вошёл в купель. Когда глубина достигла ему до груди, он лёг, и позволил ихору покрыть себя с головой.

Некоторое время ничего не происходило, потом кожа начала пропитываться ихором и Слава услышал как будто комариный писк, или зуммер, сквозь который начал пробиваться голос Матери Роя. Ещё через пару мгновений он чётко услышал её голос:

— Вот теперь хорошо, командир Слава! Мы можем разговаривать свободно, правда не очень далеко — я ещё не слишком развилась в псионических способностях, но на какое-то расстояние моих сил хватит.

Слава встал, и аккуратно отодвигая перемещающихся в ихоре личинок керкаров и их подросшие копии, вышел на берег, стирая с лица жидкость.

— Всё, готово. Теперь можем заниматься своими делами. Пошли наверх — если что, в любой момент я могу связаться с Матерью, и к нам придёт подмога. Я хочу сейчас пойти к Шаргиону — если и не разбужу его, так хоть поздороваюсь... посижу с ним. Грустно, что так получилось...

Возле входа в пещеру уже стоял небольшой табун лошадей — и лошади Славы, и кони налётчиц. Слава сильно расстроился, что керкарам пришлось убить воительниц, хотя и он понимал, что пока Рой не восстановит популяцию, нужную для его выживания, выдавать место роения нельзя. Если пройдут слухи о том, что здесь поселились какие-то существа, угрожающие людям — сюда могут явиться уже крупные силы, воительницы, вооружённые дротиками и луками. В этот раз среди керкаров были только раненые, убитых не было. Но если правильно повести атаку — их тоже можно уничтожить. Да, у них имелось ещё и оружие зелёных — игловики, лучемёты. Но они ведь тоже не вечны. Заряды кончаются, батареи могут разряжаться от времени. И ведь керкарам ещё нужно охотиться, приносить Матери пищу для рождения новых керкаров — а если засесть в траве с луками, или устроить ловушки по тропам — людей в тысячи раз больше, и если они смогли загнать куда-то на севере воинственных кентавров — керкары тоже не представят для них особой опасности — просто потому, что их слишком мало.

Да, то, что произошло, никак не укладывалось в теорию единения керкаров с местными жителями, и это очень угнетало Славу. Но, честно говоря — если бы на весах лежали жизнь Леры и жизнь всей этой цивилизации — что бы он выбрал?

Он попросил керкаров о помощи, они не могли отказать своему командиру. И не отказали. Вернее — не отказала Мать — ведь все керкары, фактически, это она сама и есть — как её пальцы, как какие-то передвижные органы, заменяемые ею по мере надобности. Мать помогла максимально эффективным образом, со всех точек зрения — убрала угрозу совсем. Теперь только закопать тела, и никто, кроме керкаров-убийц и всего Роя не будет знать о произошедшей трагедии. Возможно, будут какие-то легенды, домыслы, об исчезновении целого отряда воительниц, но скорее всего мир решит, что те попали под удар воинствующего клана и были вырезаны подчистую.

Шаргион... Слава погладил его рукой, потом забрался на лестницу, сооружённую керкарами и поднялся на высоту второго этажа, туда, где была раскрыта мембрана входа. Она оплелась ползучими лианами, и если не знать, где находится вход в корабль, найти эту дверь было бы проблематично. Внутри корабля было тихо и темно, пахло тленом и гарью, как и тогда, когда Слава и остальные покидали корабль. Он прошёл по пустым, гулким переходам, прижался головой к стене тоннеля, раньше такой живой, откликающейся на прикосновения, и замер. Шли минуты, долгие, как вечность... он пытался получить отклик от корабля, но не мог. Вздрогнул — Лера, стоявшая позади, тронула его за плечо и спросила:

— Можно Хагра выйдет? Она хотела посмотреть всё своими глазами. Я ей немного рассказала — кто мы и откуда, она там просто подпрыгивает от нетерпения! Хочет всё потрогать и посмотреть.

— Лер! — неожиданно рассердился Слава — вам это что — аттракцион? Развлечение? Прыгает она, видишь ли! Шли бы вы отсюда... обе!

— Слав, ты не прав, — обиделась Лера, — никто не имел в виду ничего плохого — девочке всё интересно, она хочет посмотреть, что такого? Это для нас корабль живое существо, наш друг и брат, а для неё — это же чудо!

— Давай так договоримся — делайте, что хотите, только не мешайте мне! Вы отвлекаете меня от соединения с кораблём, я пытаюсь нащупать любой отклик, любую тень его сущности, а вы тут скачете — посмотреть! Потрогать! Вам это не цирк, и не музей естествознания! Я ушёл — пойду в рубку Шаргиона. Сколько пробуду — не знаю. А ты обустраивай лагерь — мне чего-то неохота в пещеры лезть, когда есть палатка. Лошадей ведь поймали — вот вы с Хагрой давайте, хозяйничайте. Готовьте ужин и ждите меня. Я должен всё-таки понять, как разбудить корабль. Должен!

Слава отвернулся от Леры и зашагал вглубь Шаргиона. Он не знал — сможет ли проникнуть в рубку, но другого ничего не оставалось.

Лера пыталась что-то сказать вслед, но видя, что он не слушает, обиженно отвернулась и пошла к выходу. Через несколько шагов она остановилась, повернулась, и пошла к обломкам звездолётов на площадке космопорта.

Это уже была Хагра, всё-таки упросившая Леру посмотреть и пощупать диковинные штуки вокруг. Она долго бродила, ощупывала незнакомые предметы пыталась влезть в искорёженные флайеры, но потом ей всё надоело, и она отправилась заниматься хозяйством. Все эти железки, конечно, хороши, но есть-пить нужно, крышу над головой соорудить нужно, так что — прощайте демонские штучки, здравствуй палатка и очаг.

Всю дорогу до пещер Хагра бежала — ей нужно было восстанавливать былую форму — мало ли какие приключения впереди. Ей не хотелось быть обузой для Славы, впрочем — как и Лере.

Тоннели, тоннели, тоннели... раньше Слава доскакивал до рубки за минуты — если не считать первого раза, когда он шёл, перешагивая через трупы исследователей корабля. Теперь же он едва продвигался, утыкаясь в запертые мембраны. Его спасала огромная сила — упираясь в мембраны, он умудрялся слегка раздвинуть пластины, а просунув в образовавшиеся щели пальцы, раздвигал дыру до тех пор, пока туда не пролезало его туловище. Это было тяжело, это было муторно. Но другого пути не было. Хорошо, что перед выходом он догадался, и как следует поел, заглатывая куски мяса почти не жуя. Кроме того, Слава взял с собой приличный по объёму вещмешок со всем, что было нужно для подержания сил хотя бы на день, или скорее — на ночь, ведь снаружи подкрадывался вечер.

Путь к рубке занял не менее семи часов — так Слава определил для себя. Два раза он присаживался гасил голод копчёным мясом и лепёшками, запивая их водой из фляги — он взял несколько фляг. Если без еды Слава мог продержаться долго, то без питья...

Войдя в рубку, облегчённо вздохнул — всё было как прежде — кресло с углублениями для ладоней, погасшие старинные экраны... вот только воздух, пожалуй, был гораздо менее пригодным для дыхания, чем тогда, в первый раз, когда он сел в это странное кресло.

Слава отнёс вещмешок на возвышение к экранам, положил его на пол, и пошёл к креслу. Остановился. Подумал, и захватил мешок с собой — вдруг у него не будет возможности встать с кресла, надо положить воду и мясо поближе, чтобы дотянуться.

Он уселся в кресло, положил руки в углубления и замер, отключив все мысли, все желания — кроме одного — установить контакт. Тишина... мёртвая тишина. Ни отклика, ни сигнала, ничего. Он долго сидел в кресле, пытаясь нащупать контакт, но не мог. Прошло часа два, не меньше, когда Слава устало сошёл с кресла и подняв мешок с едой, пошёл к возвышению возле экранов. Так он сел, нехотя пожевал свою нехитрую снедь, допил половинку фляги и бросил её на пол. Потом лёг, подложив мешок под голову, и замер.

Что делать? Ну что, что делать? От отчаяния у него перехватило горло, и он выругал себя самыми грязными словами,которые знал, за то, что уничтожил величайшее достижение цивилизации — живой корабль! И не просто живой корабль, а доверившийся ему, как будто он убил своего верного пса, ожидающего от хозяина только добра, только радости... а он ему ножом по горлу.

От этих мыслей просто подкатывали слёзы, и Слава чуть не завыл в голос, приговаривая вслух:

— Дурак! Дурак! Дурак!

Потом успокоился, и видимо подействовала сегодняшняя усталость — он уснул.

Ему снились сны — они были тревожными, страшными, почти кошмарами — он горел, ему было больно, страшно, и его Посланник повёл себя странно, не заботясь о его благополучии, а как будто бы стараясь его уничтожить. Ему было больно и горько, и чтобы забыться, он уснул...

Слава проснулся, глотая воздух — грудь его ходила ходуном, а на теле выступил холодный пот. Каким-то чудом, во сне, он соединился с Шаргионом, и видел его сны! Тот спал, или находился в состоянии, среднем между комой и сном. Но он был жив, и Славу в самую глубину сердца поразили его мысли о Посланнике-предателе, пославшем его на смерть. Эти мысли были сродни мыслям ребёнка — ведь тот не понимает, что родители ведут его на укол к докторам для того, чтобы он был весёлым и здоровым, а не для того, чтобы причинить боль. А ведь Шаргион на самом деле, в некотором роде, находился на социальном уровне развития маленького ребёнка, или очень развитого животного, а никак не на уровне человека, которому можно объяснить политическое устройство цивилизации, или рассказать, почему нужно было прорываться через ряды линкоров, сжигая свою кожу.

Слава сел, позавтракал — он проспал несколько часов, пролетевших во сне, как минута. Он определил время сна по своему чувству времени, заложенному природой в мозг, и по тому, что он сильно хотел есть, хотя перед сном плотно попитался.

Снова подошёл к креслу, сел в него, и задумался — ну как, как усилить контакт с кораблём? Когда он спал, то касался его пола большей поверхностью кожи, может это дало свой эффект?

Слава бросил мешок рядом с креслом, и вдруг его осенила одна мысль — он подтянул мешок к себе, развязал его, и достал небольшой стальной нож, которым нарезал мясо для еды.

Задумался, и замер, набираясь сил и решимости, а потом резко, несколько раз провёл ножом вдоль ладони левой руки до запястья, прорезая до самой кости. Ему было больно, но терпимо — другой человек на его месте потерял бы сознание, он лишь зашипел и выругался, наблюдая, как из руки потекли ручейки крови. Порог болевой чувствительности у него был выше, чем у обычного человека, потому он и мог терпеть эту боль.

Перехватив нож левой рукой, он проделал то же самое и с правой, чувствуя даже какое-то извращённое мстительное удовлетворение, как будто наказывал себя — на тебе, на! За то, что ты сделал с кораблём! За то, что ты допустил убийство Леры! За то, что... в общем, за всё 'хорошее'!

Скривившись, Слава опустил истекающие кровью ладони в углубления кресла, сразу наполнившиеся кровью так, что кисти рук скрылись в тёмных, горячих лужах.

Его как будто прошибло током, и он чуть не потерял сознание. Находясь в полубессознательном состоянии, он не видел, как из подлокотников кресла в его открытые раны вошли тонкие нити плоти Шаргиона, соединившиеся с его нервными окончаниями, с его телом, как будто он стал придатком корабля.

А он и стал придатком корабля — его мозгом, его центром управления, его последней надеждой. Слава не знал, что когда выращивали Шаргион, то оператор, который это делал, соединялся с кораблём именно таким образом, подсоединяясь напрямую ко всем его функциям, уча его, как надо действовать в тех или иных ситуациях. Став мозгом корабля.

Возможно, что Слава, когда псионически связывался с кораблём, как-то уловил эту информацию, а может просто интуитивно почувствовал — вот так надо сделать! Так, а не иначе! Система восстановления Шаргиона была жива. И она ждала чего-то подобного. Скорее всего, Шаргион был не первым, и не последним кораблём, впадавшим в подобную 'спячку', и его хозяева не могли ждать, когда он из неё выйдет — может это вообще продлится сотню тысяч лет? Поэтому и существовал такой способ пробуждения. Опытный оператор, умеющий работать с живыми кораблями, обученный и тренированный, мог подключиться к кораблю без ущерба своему здоровью, и без ущерба своей личности. Но Слава не был обученным, опытным и тренированным. Всё, что он хотел — подсоединиться к кораблю, чего бы это ему ни стоило, и когда он этого добился, то просто стал Шаргионом. Вернее — их стало двое в одном теле, как Хагра и Лера, например. Вот только девушки были в сознании, могли общаться, а Слава с Шаргионом не мог.

Мысли-щупы рассыпались по дальним уголкам корабля — он был полуразрушен. И Слава много узнал о корабле, пробираясь мыслью по его уголкам... В нём находились склады каких-то механизмов, роботов, которые, видимо, и занимались ремонтом тех кораблей, что прилетали на ремонт. Они бездействовали, и пока что Слава не знал, как их запустить. Да и был ли смысл? Что ремонтировать? Если только флайеры, что лежали разбитыми в космопорте... но для этого надо, чтобы их позитронные мозги были целы, исправны и дали схему — как ремонтировать корабль. Впрочем — они и должны были быть целы — уничтожить их очень трудно. Но пока задача стояла другая — исправить Шаргион, без этого никакие работы не возможны.

Первое, что сделал Слава — попытался нащупать гранов. Они валялись везде, вялые, неподвижные, бессильные. Накопитель энергии, который подпитывал корабль, был переполнен, но добраться до него и черпнуть энергии, пустить её на оживление механизмов было невозможно. Все пути были перекрыты, каналы порваны или заблокированы. Слава попытался прочувствовать — как восстановить каналы, и заметил, что слабый отклик пошёл от точки питания гранов в глухом конце корабля, почти не используемой точке, в самом его центре.

Он прошёлся мыслью по своим биороботам — нет ли какого-нибудь работоспособного, и обнаружил одного-единственного, который ещё сохранил энергию, чтобы кое-как ковылять по коридорам. Он направил робота к точке питания, надеясь, что тот дойдёт, не сдохнув по дороге.

Гран ковылял долго, падая, застывая на месте, но воля Славы гнала и гнала его вперёд. С огромным трудом биоробот, выжимая последние остатки энергии их своего тела, подсоединился к единственному не нарушенному каналу корабля, идущему от накопителя.

Энергия хлынула в робота, и он через несколько секунд был полон под завязку. Славе некогда было думать — почему в гранах осталось так мало энергии — но разгадка была проста — когда корабль, полуразрушенный и неисправный, выходил из подпространства и садился на планету, спасая своего Посланника, он высосал энергию из всех гранов, отдав им приказ соединиться с системами корабля. Один накопитель был уничтожен, другой был недоступен — вот корабль и высосал из своих 'фагоцитов' всё, что мог. Этого хватило чтобы сесть на планету открыть двери для выхода. Всё. После этого корабль ушёл в кому. Те немногие граны, что попытались восстановить системы корабля, без его надзора быстро истратили энергию и без подпитки тоже впали в спячку. Процесс восстановления замер.

Слава внутренне ужаснулся размеру повреждений — скорее всего, если бы он не соединился с Шаргионом, тот мог никогда не пробудиться, и умереть, не приходя в сознание. Его просто некому было бы восстанавливать!

Теперь у него был исправный, здоровый и 'весёлый' гран, который по приказу Славы-Шаргиона бросился в коридор, схватил ближайшего своего соратника и потащил к пункту питания. Там он прижал собрата к выходу энергии — что-то вроде контакта на расстоянии сантиметров тридцати от пола, и тот за несколько секунд 'налился' полностью. Процесс пошёл.

Каждый из заправленных гранов тащил своего товарища, и скоро у 'соска' выстроилась очередь из заправляющихся. Процесс шёл медленно — гранов в корабле был несколько десятков тысяч, а этот сосок, к которому тянулась одна, единственная тонкая ниточка энергии, не мог пропустить такое количество, и стал перегреваться. Температура поднималась, и Слава временно замедлил зарядку роботов.

Когда биороботов набралось с сотню, он запустил их на восстановление остальных каналов питания. Они врезались в стены тоннелей, проедая там дыры, находили сожжённые участки, разъедали их и лепили новую плоть, которую выделяли из себя розовой массой. Та залепляла дыры, восстанавливала каналы, передающие энергию, и через некоторое врем заработали несколько точек питания — процесс пошёл веселее. Это было что-то вроде цепной реакции — Славе только стоило подумать — что у него что-то там болит, тут болит, надо восстановить тут и там — граны бросались и делали всё, что нужно. За исключением тех гранов, что он оставил на восстановлении работы своих собратьев.

Слава-Шаргион сидел в кресле, одновременно будучи и человеком, и кораблём. Процесс работы был запущен — граны уже пробивались к центральному накопителю, чтобы восстановить его, проложить каналы энергии к гравидвигателям, но главную проблему он так и не решил — как пробудить Шаргиона? Он не мог остаться в этом кресле на то время, что нужно для восстановления корабля, а без его надзора, без руководства, граны не смогут работать и снова окажутся в коме. Даже тогда, когда корабль был законсервирован на Луне, он всё равно контролировал гранов, как любой организм контролирует процессы, проходящие в нём, даже если спит. А теперь — это был не сон. Это было что-то вроде долгой, очень долгой клинической смерти. Корабль медленно умирал, и Слава подозревал, что не последнее место в этом умирании занимало то, что его Посланник оказался предателем, пославшим его на смерть. Шаргион, когда Слава направил его на прорыв, почувствовал то, что его пилот готов пожертвовать кораблём, ради каких-то своих целей, и это его потрясло настолько, что он не хотел жить.

Слава задумался — что делать? Как быть? Это громадное тело, под названием Шаргион, потеряло свою сущность, уйдя куда-то в себя, замкнувшись в своей плоти, как в тюрьме. Что он мог сделать, для того, чтобы его пробудить? Вероятно — только сходить в эту тюрьму, и поговорить с ним. Как ещё? Вот только это легко сказать, а как добраться до сущности Шаргиона, если он не желает разговаривать? Ну что же — в жизни Славы было достаточно тех, кто не желал с ним разговаривать, а ещё — пытался уничтожить всеми доступными методами. Если уж они подчинялись Славе, то наверное , он сможет как-то совладать с родным кораблём... Только где у корабля позитронный или какой-то другой мозг, в который псионик мог бы погрузиться? Нет мозга... Хммм... как нет мозга? А сам корабль? Он же живой, вот он и есть этот самый мозг! И какая разница — с кулак ли он размером, или это десятикилометровая лепёшка, ушедшая под озеро — суть-то одна.

Фактически, Шаргион — гигантский живой организм, гигантский летающий мозг. Зачем ему голова, отдельный мозг — когда он и есть мозг. Если часть его повреждается, другие части мозга берут функции управления на себя — главное, чтобы сама сущность, сам Шаргион ещё существовал в этом мозге-теле.

Слава вышел из своего организма, приросшего к кораблю, и информационным облаком поднялся вверх. Потом подлетел к стене корабля и растворился в ней, как призрак.

Он оказался там, где и хотел — огромное пространство, заполненное светом. Сияет громадное солнце, испуская жёсткие, фиолетовые лучи и нагревая поверхность до кипения. Хорошо! Что может быть лучше жёсткого солнечного излучения, сытного и вкусного, греющего кожу? Под этим солнцем так приятно дремать...

Слава не мог понять — то ли это он так сросся с кораблём, что начинает думать, как он, то ли слышит мысли Шаргиона, его мечты, его сны. Скорее всего — второе...

Сосредоточившись, Слава отправил своё 'я' в поисках сущности корабля.

Мелькнуло пространство, и вот он видит стоящую посреди белой горячей металлической пустыни кроватку с ребёнком. Ему года три, не больше. Улыбается во сне — розовый, румяный, славный такой...

Слава подошёл к кроватке, и присел рядом на образовавшийся по его желанию стул. Ребёнок спал, И Славе так не захотелось его будить, что он с трудом пересилил себя и потеребил его за плечико. Мальчик нахмурился, простонал, и открыл глаза, такие голубые и сияющие, как будто в них отразилось всё небо.

— Посланник, уйди! Ты меня не любишь! Ты меня не жалеешь! Уходи! Ты сделал мне больно! — мальчик сморщился и зажмурил глаза, снова погружаясь в сон.

Но Слава не отставал, он наклонился к Шаргиону, взял его на руки и стал покачивать, поглаживая по голове. Хмурые складки на лбу мальчика разгладились, и на его лице показалась улыбка. Он снова открыл глаза и посерьёзнев, обвиняющее сказал:

— Почему ты меня не жалел? Почему ты позволил им сделать мне больно? Я так любил тебя, так доверял тебе, а ты... как чужой!

— Прости меня, — сказал Слава, — я не хотел тебе причинить зла. Мы с тобой ближе, чем братья, и я чувствую твою боль. Как я могу загладить свою вину, скажи? Послушай, как я переживаю! — Слава прижал голову мальчика к груди — слышишь, как мне больно, мне больно потому, что ты не веришь мне, что ты мог подумать, будто я не люблю и не жалею тебя! Это неправда! Ты мне очень, очень дорог! Понимаешь, в жизни бывают такие ситуации, когда можно принять либо плохое решение, либо очень плохое решение. Я принял плохое, чтобы не стало очень плохо. От того, сумеем ли мы наказать наших врагов, зависели жизни миллиардов таких Посланников, как я, и таких Шаргионов, как ты. Я был обязан сделать этот шаг, и если бы ты погиб, я бы погиб вместе с тобой. Как и моя жена, которая так же дорога мне, как и ты. Мы бы погибли вместе. Но мы же выжили! Я всё-таки принял правильное решение. Ты сильно обижен на меня — что я должен сделать, чтобы ты меня простил? Скажи, Шаргион! Мне плохо без тебя, очень плохо. Я хочу, чтобы ты был со мной. Вернись, пожалуйста!

— Ты действительно любишь меня и переживаешь, что мне больно?

— Конечно. Войди в моё сознание, послушай — я готов сделать всё на свете, чтобы ты простил меня и вернулся! Я не хочу, чтобы ты умирал. Твоё тело разрушено, но я запустил процесс восстановления, соединившись с ним напрямую. Но нужен ты, потому что я не могу постоянно поддерживать такой контакт — я умру от голода и жажды. Только ты можешь наладить всё, как надо. Мы очень, очень тебя ждём! Вернись, пожалуйста!

— Хорошо, я вернусь! — мальчик обнял Славу и прижался к нему головой. Потом поднял синие глаза и с улыбкой сказал:

— Ну как я могу тебя оставить! Мой Посланник!

Пространство завертелось, закружилось, мелькнуло, и Слава снова оказался в своём теле. Его кто-то тряс за плечо, он с трудом повернул голову и увидел искажённое лицо жены. Она что-то говорила ему, освещаемая самодельным чадящим факелом, а Слава глупо улыбнулся растрескавшимися губами и сказал:

— А зачем тебе факел? Я сейчас вам включу свет! Да будет свет! — рубка озарилась светом, слепящим после тьмы, захватившей помещения корабля после катастрофы. Плафоны наверху сияли, а под ногами мельтешились граны, суетливо подчищающие пыль и грязь. Лера бросила горящий факел на пол, они тут же подбежали и, разорвав на части, сожрали палку, засунув куда-то вовнутрь своих сферических тел.

— Ты знаешь, Лерочка, я ведь наш кораблик разбудил! Он не хотел вставать, спал, а я разбудил! Теперь он не спит, хороший такой парнишка, розовый, а глазки такие синие-синие... — глаза Славы стали закрываться и он обвис в кресле.

Лера приказала керкарам, стоявшим рядом, и они осторожно отделили Славу от кресла. Из него с чмоканием вылезали нити, которыми он был как будто пришит к креслу, оставляя в том месте, где они входили в тело, красные точки, сочащиеся кровью.

Слава весь, как будто дырявое корыто, сочился кровью и был худ, как скелет, обвитый жилами.

Керкары подняли его на руки и стремительно понеслись вперёд по переходам и тоннелям. Лера посмотрела им вслед и подумала о том, что у этих многоножек великолепное чувство направления, при ходьбе в любых, самых запутанных тоннелях. Теперь всё будет нормально — они погрузят его в ихор, он там полежит немного, залечивая раны, и снова поднимется. Как уже бывало не раз...

Он дышал медленно-медленно, ихор проходил сквозь его лёгкие, отдавая кислород. Тело впитывало ихор, питалось им, пило его, залечивая раны.

Славе было хорошо, приятно, легко, он хотел поговорить с Лерой, плавающей в толще ихора рядом, и вдруг вспомнил — она же умерла! Нет — не совсем умерла, она в теле Хагры... Стоп! А как же он тут оказался? Почему он снова в ихоре?

Слава дёрнулся, пошевелил руками и ногами — всё двигается, всё нормально. Опёрся на дно и встал, выставив голову из толщи ихора. Закашлялся, водопадом выпустил струю ихора из лёгких и когда мозг очистился от одури сна, всё вспомнил! Он разбудил Шаргиона!

Слава потянулся к кораблю, и тут же получил ласковый отклик, будто ребёнок обнял его рукой за шею и приложился тёплой щекой. Слава чуть не расплакался от счастья, а Шаргион успокаивающие передал:

— Мой Посланник, мой брат! Всё хорошо! Я лечусь, лечусь...

— Сколько времени может занять лечение?

— Не знаю. Мне не хватает многого — элементов, металлов. Нужно ремонтировать второй накопитель, а ещё хуже — я не могу летать. Повреждены гравидвигатели. Нужно время, чтобы всё восстановить.

— А это возможно? Ты сумеешь восстановиться?

— Конечно сумею, — усмехнулся Шаргион, — нужны только время и материалы. Ты сделал всё, что мог — теперь граны меня лечат. Хорошо бы мне перелететь в океан. Я бы смог тогда быстро восстановить себя, гораздо быстрее, чем здесь. Но пока что не могу летать. Я рад, что ты тоже очнулся — я боялся, что ты тоже заснул, как и я, Посланник. Ты потратил слишком много сил, восстанавливая меня. Спасибо тебе.

— Ты же мне не чужой, — усмехнулся Слава, — ты мой брат. А силы... что силы. Восстановим! Вот сейчас пойду и начну восстанавливать — проголодался!

— Иди, отдыхай. Я пока займусь ремонтом.

— Погоди, погоди! Скажи, ты помнишь дорогу домой? Туда, где мы были? Как мы летели? Ты же скакнул неизвестно куда, и теперь мы не знаем, где находимся.

— Прости. Мне было так больно, так плохо, что я скакнул, сам не зная куда. И я не помню, как лететь домой. Мне нужно задать координаты, тогда я смогу найти дорогу. А так — не могу. Иди, поправляйся — мы всё равно что-то придумаем. Главное сейчас двигатели.

Слава тяжело вышел из ихора, отодвигая мелких керкаров, тыкающихся в ноги, и тут же попал в объятия Леры-Хагры. Она обхватила его руками, зарылась лицом в его грудь и глухо сказала:

— Разве можно так нас пугать? Ты знаешь, сколько времени тебя не было?

— Сколько?

— Три дня. Через сутки, после того, как ты ушёл вовнутрь корабля, мы начали тебя искать. И только через два дня нашли. Я думала — наше с Хагрой сердце лопнет! Ты сидел худой, как скелет, весь облепленный какими-то нитями, как в паутине. Ой, даже вспоминать не хочу! — девушка оторвалась от Славы и закрыла глаза, потом открыла и добавила: — пойдём наверх. Надо тебя откармливать, холить, лелеять — ты же нежный, мягкий мужчинка, тебя нельзя держать в чёрном теле — иначе как ты нас полюбишь?

— Нежный, мягкий, говоришь? — усмехнулся Слава, разглядывая свои жилистые, узловатые руки и ноги. — Похоже, что если сейчас в бок мне врезать кирпичом, он точно на куски расколется — чего-то я и вправду высох, как спичка.

— Ничего, ничего — откормим — основа есть, а мясо нарастёт! Пошли! Сам можешь идти, или тебя понести? Ой, всё время забываю, что тело-то не моё, дохленькое... да, да, дорогая! Если бы ты попробовала моё тело, узнала бы, какие тела-то бывают! Хагра тут ругается — говорит — если не нравится моё тело — кыш, мол, в керкара переселяйся. Нет уж, я лучше в её теле пока побуду... ну всё, пошли, родной... как хорошо, что ты снова с нами!

Лера обняла Славу и они побрели наверх, к свету.

Глава 5

— Ну вот, и хорошо! Может ещё поешь? Ну — кусочек?

— Лер, ты меня как свинью раскормить хочешь, что ли? — Слава, отдуваясь, сел возле костра, и блаженно откинулся на спину — никогда не думал, что могу столько съесть!

— Керкары поймали какую-то вкусную зверюгу, типа оленя — мясо диетическое, во рту тает! Вкуснотища!

— Жаль соли нет. Всё время страдаю без соли. Интересно, как керкары без неё обходятся?

— Ну, они же многоножки, чего им... у них теперь запас мяса есть — сколько лошадей побили!

— А куда они их дели? В пещеры перетаскали, не иначе...

— Ну, а куда ещё? Там, на глубине, холодно, не испортятся. Теперь запас мяса у них большой, они довольны. А ты чего переживаешь? Жалко воительниц?

— А тебе не жалко?

— Так-то жалко, но не особенно. Я их не знала, кто они мне такие? Враги, которые хотели меня убить, а тебя захватить в рабство. Чего мне по ним особенно убиваться? Ладно — тема тебе неприятна, давай её оставим. Лучше вот что скажи — какие у нас планы? Когда Шаргион восстановит двигатели? Когда мы сможем летать?

— Не знаю. Совершенно неясно. Он говорит, что делает всё, что можно, но чтобы восстановиться ему понадобится уйма времени. Что значит уйма — не поясняет. Вообще-то вот это "уйма" для существа, живущего сотни тысяч лет — это очень даже подозрительно... Он смеётся, говорит — что всё относительно. Как я рад, что он ожил... теперь он даже шустрее, чем был, чем тогда, когда мы его нашли на Луне. Очень даже шустрый и энергичный мальчик.

— Никак не могу привыкнуть — Шаргион — и маленький мальчик! В голове не укладывается. В моём представлении он должен быть древним, как пирамиды, старый и мудрый, как питон Каа — и вдруг — мальчик!

— А одно другого не исключает. Положи мальчишку спать на сто тысяч лет, подними его — он что, станет мудрым, великим и всезнающим? Знаешь, что я делаю, как только выпадает свободная минута? Я его учу. Учу быть человеком. Я рассказываю ему о мироустройстве, что плохо, и что хорошо, кто такие люди, откуда взялся мир — по крайней мере, по представлениям тех же людей. Я пытаюсь передать ему то, что знаю, и очень ругаю себя за то, что не занимался этим раньше. Я тоже был как в каком-то ступоре — древний корабль, древнее пирамид, древнее всего, что мы может себе представить, из построенного людьми. И вдруг — маленький мальчик. Тоже не мог себе представить, что так может быть. Скорее всего его только что создали, только что начали его обучение, и вот — оставили где-то на Луне. То ли забыли, то ли законсервировали и забыли, то ли... может и погибли, да. Оттого у него и такое малое знание мира, поэтому у него нет информации о своём прошлом — да её ему не успели дать! Теперь я займусь его воспитанием. Можно сказать, что это мой сын. И я его не оставлю. Он будет различать, что такое добро, и что такое зло, и почему иногда нужно отдать жизнь за близких.

— Ладно, ясно... Так, допустим — починил он двигатели, а дальше? Дальше что делаем? И вот ещё вопрос — я никак не пойму — у него два вида двигателей — планетарные, и маршевые. Маршевые целы?

— Как бы тебе объяснить... у него нет маршевых двигателей в нашем понимании. Что такое Шаргион — это межзвёздное существо, одно из тех существ, которые были со времени образования Вселенной. Эти существа плавали в космосе, питались солнечной энергией и перемещались в пространстве, прыгая через подпространство. У корабля есть специальный орган, который как бы делает прокол в пространстве, и корабль туда проваливается. Как он работает — не спрашивай меня. Прими как данность — есть корабль, межзвёздное существо, и есть у него межпространственный двигатель, которым он, как медуза, сокращаясь, проталкивает себя в окружающей среде. Всё остальное — планетарные двигатели, гравикомпенсаторы, приспособы для ремонта кораблей — всё это уже ставили люди. Вот с накопителями другое дело — это часть его тела. Они действуют как желудки, накапливая энергию и раздавая её по телу. Граны — это тоже его произведение — они отпочковываются у него в специальном отсеке, и занимаются ремонтом, восстановлением его тела. Это как некие клетки, восстанавливающие те места, что отмерли и уничтожающие отмершую плоть. Они же работают как фагоциты — уничтожая всё, что вредит организму. Помнишь, про тех, кто пытался исследовать его — Шаргион их убил, бессознательно приняв за агрессоров. Забыл — те генераторы защитных полей, что включаются при движении, ему тоже поставили люди — он же в природе не должен перемещаться на планетарных двигателях, он лишь совершает скачки, и всё. Его обучили минимуму функций — передвигаться, определяться в пространстве, используя заданную ему информацию. Корабли он изначально может ремонтировать — это как бы базовое умение всех кораблей такого типа, заложенное ему древними. Только не спрашивай меня — как древние сумели установить контакт с этими будущими кораблями. Зачем корабли пошли на контакт с людьми — мы можем только гадать. Вот собаки — зачем они начали служить людям? И служат до сих пор, несмотря на человеческую подлость и жестокость. Одна пословица: "Собаке — собачья смерть!" чего стоит. И всё равно они служат людям и за что-то любят их. Тут сложнее, да. Шаргион разумный, добрый и весёлый мальчишка, будем считать так. Но возможно, что его предки были на уровне собак, а может и ниже — что-то вроде живых медуз, как я уже сказал. Но и наши предки, человекообразные обезьяны, тоже не славились умом и сообразительностью. Сколько тысяч лет роду Шаргиона? Или миллионов лет? Кто теперь скажет... Направленные мутации делают чудеса.

— Слав, знаешь, что мне пришло в голову — а ведь Шаргион, наверное, может размножаться! Как он это делает?

— Умеешь ты задавать вопросы... не знаю, Лер. Скорее всего, они почкуются. Но что для этого надо? Может он должен достичь определённого возраста? Как бы — созреть? Он этого не знает, а я уж тем более. Поживём — увидим. Шаргион теперь наш дом на долгие, очень долгие годы...

— Опять — восстановил он планетарные двигатели, вылечил маршевые — ДАЛЬШЕ что? Куда мы? Как мы найдём Землю?

— Будем искать. Ну ладно — я тоже не хочу бросать эту планету без помощи! Это ты хотела услышать? Хотя они мне сильно насолили. И я займусь их проблемами, но только с одним условием: ты не лезешь в драки, а тихо сидишь себе в кораблике. Или бродишь вокруг под присмотром керкаров. Мне одного раза хватило, чтобы понять, что если я тебя потеряю... Итак, вводная: как нам узнать дорогу к дому, если у нас все позитронные мозги что были, стёрты, и представляют из себя бесполезные куски камня, вроде хрустального черепа майя? Ответ: надо найти другой позитронный мозг, на котором сохранились сведения о космических дорогах, и о нашем местоположении во вселенной. Где взять? Предположительно на заброшенном корабле, или на заброшенной базе. База находится на территории воинственных кентавров, ненавидящих людей. Цел ли там позитронный мозг? Да кто его знает! Что там вообще-то с этим кораблём, или с этой базой — тоже никто не знает. Можем только гадать. И ещё — отправляться туда на Шаргионе — просто глупо. Мы даже вылезти из него не сможем. Он же не приспособлен для посадок на планеты, совершенно не приспособлен. Это из-за нас он сюда сел. И если бы не зарылся в землю, в воду — как бы мы из него вылезли? Надо отдать ему должное — он умница, просто гениальный ребёнок — фактически умирая, крича от боли, он сообразил, что мы не сможем выйти и погибнем! И он так врезал в планету, что ушёл туда чуть не весь. То-то у него такие разрушения. Чтобы из корабля выйти, нам нужен флайер. Флайера пока у нас нет.

— Но у нас есть завод по восстановлению флайеров! А! — поняла — Шаргион не знает, как восстановить флайер, потому, что нет позитронного мозга, командующего ему, как восстанавливать. Печально, очень печально. Я правильно поняла — ты собираешься на территорию кентавров, один, с десятком керкаров? Без меня?

— Угу, — Слава пошевелился и стал вставать, с намерением переползти в тенёк с солнцепёка, — ты будешь сидеть в тени корабля, и как все праведные жёны ждать своего мужа из путешествия. Вот и всё. Ну — прибираться будешь в корабле — я ему скажу, чтобы он тебя слушался, а если ты чего-то, на его взгляд, глупое попросишь сделать — он, вначале, спросит у меня. Я ведь могу связаться с ним и за тысячи километров — что ему какие-то две-три тысяч вёрст? Кстати — наша с ним связь очень сильно укрепилась после того, как я соединялся с кораблём напрямую. Так что — мы с тобой всегда сможем поговорить — через Шаргиона.

— Угу... поняла чего ты задумал. А вот фиг тебе! — девушка яростно вскочила, упала перед лежащим на боку Славой на колени и покрутила у него под носом две аккуратные фиги. Он меланхолично улыбнулся, и наклонившись, поцеловал одну из особо симпатичных фиг.

— И не подлизывайся! Никуда ты один не пойдёшь! Я пойду с тобой, или ты никуда вообще не пойдёшь! Будем сидеть тут, пока корабль не восстановится, а потом будем летать от звезды к звезде, пока не найдём Землю!

— Ну — это никогда не поздно, — снова улыбнулся Слава и сощурился, как сытый кот. — Не найдём, что нужно — улетим. А как же тогда эта самая цивилизация, лишённая крепкого мужского... хммм... плеча?

— Да провались она! — в сердцах сплюнула Лера. — Хотя... всё равно одного не пущу! И зубы мне не заговаривай! Вместе поедем!

— Лер, только через мой труп! Какого чёрта тебе там делать? Я только и буду глядеть, чтобы тебя не прибили! Зачем мне лишние проблемы? Нет, не поедешь!

— Нет, поеду! Я буду бежать сзади, голая, несчастная, падая и ушибаясь, а ты будешь страдать, видя, как мне плохо! Всё равно поеду!

— Нет — ну это глупо, неужели не ясно? Ну зачем, зачем ты меня терзаешь? — рассердился Слава. — Останешься здесь, как миленькая!

Выехали они через неделю. Слава уже окреп и практически восстановил форму, Лера-Хагра — тоже. Они каждый день бегали, бились на мечах, плавали в озере — от прежней немочи не осталось и следа. Их караван состоял из четырёх лошадей и десяти керкаров, вооружённых игловиками и армейскими лучемётами. В перемётных сумах лежали запасные батареи к лучемётам, палатка, и продукты — на всякий случай. Так-то они собирались питаться тем, что добудут по дороге, но запас не помешает. Их путь лежал дальше на север, к северным кланам.

День тянулся за днём, день за днём... становилось холоднее, и тут пригодился плащ Славы — он закутывался в него с головой и тогда ему плевать было на ветер с холодным дождём, изредка одолевавший путников своими мокрыми прикосновениями.

Лера-Хагра стоически терпела лишения, благо, что для неё нашёлся второй плащ. Так что на лошадях ехали двое 'Мудрых' в плащах с капюшонами, путешествующие по своим делам на северные территории.

Они ехали по тракту, становившемуся всё более пустынным и менее проезжим. Города и селения старались объезжать — ни к чему привлекать к себе внимание. Увидят Славу — неприятностей не оберёшься. Приходилось спать в палатке, готовить на костре — а что поделаешь? Или безопасность, или комфорт.

Керкары шли сбоку, скользя в траве, укрываясь от взглядов и лишь иногда выныривая, как белые молнии. Люди мало общались с керкарами, хотя те постоянно заботились о них — носили дичь, охраняли ночами, когда их подопечные спали. Всё их общение ограничивалось короткими фразами, приказами и инструкциями, как себя вести. Керкары чувствовали себя в условиях этой планеты великолепно. Их тела лоснились от здоровья и силы.

День сменялся днём, ночь — ночью, а конца путешествию всё не было видно. Куда они шли? Зачем? Что ждало их впереди? Полтора месяца в дороге. Больше тысячи километров. И вспомнить нечего — прерия сменилась полустепями, тропические леса сменились хвойными и лиственными рощами, напоминающими о средней полосе Земли. Унылая, скучная дорога.

Тракт превратился в неширокую дорогу, упёршуюся в город, окружённый высокой стеной, довольно большой город — по меркам этой цивилизации. Похоже было, что дальше этого города дорог нет.

Примерно что-то подобное Слава и представлял — информация, которую он почерпнул от Главы на юге, указывала на то, что именно этот город был последним форпостом перед территорией, на которой хозяйничали кентавры. Сюда их оттеснили с юга люди, и оттуда, с севера, постоянно исходила угроза. Судя по стенам — вполне реальная. Люди, которые живут в покое, безопасности, не выстраивают таких стен.

Этот город отличался от южных, более аграрных городов тем, что в нём дымили множество кузнечных горнов и плавильных печей, служащих источником благосостояния этого клана. Какие-то сельхозугодья у них были, но не сравнимые с теми, что располагались вокруг аграрных кланов. Скорее всего, если бы тут не находились залежи руд, если бы тут не добывали серебро и золото, намываемое в холодных, чистых речках у подножия гор, люди бы не зажились в этом неприветливом и опасном месте. Однако же, город процветал. Из него отправлялись возы с оружием и металлом на юг, а обратно доставляли то, что нужно для существования — ткани, продукты, соль, пряности — всё, что нужно человеку для приличной жизни. Каждый клан чеканил свои деньги, унифицированные по весу и размеру — они различались лишь знаком клана, так что южные деньги были приняты местными торговцами вполне благосклонно.

Путники устроились отдыхать в местной харчевне — как и все харчевни, служившей ещё и постоялым двором. Обычная небольшая гостиница, с комнатами на одного, двух, четырёх человек. Ничего странного и необычного — кровати, стол, стулья. Вполне приличная еда, хотя и более дорогая, чем на юге (со слов Хагры, разбирающихся в трактирных ценах). Денег у них было достаточно, чтобы безбедно жить здесь целый год — по дороге они ничего не тратили

Вообще-то, Слава пошёл на путешествие с Лерой-Хагрой вместе только потому, что предполагал — придётся войти в какой-то из городов в поисках информации. Как это будет делать мужчина, который для местных является чем-то вроде глупой блондинки земных анекдотов? Как с ним будут разговаривать суровые женщины северного форпоста, проводящие жизнь в войне между кланами и в схватках с кентаврами, налетающими из северных лесов? Другое дело — десятиранговая женщина, которая явно сбежала с похищенным ею мужчиной на север, чтобы укрыться от глаз всемогущих клановых предводительниц.

Не зря ходили слухи о том, что на севере нравы попроще, и что тут не редкость то, что мужчина и женщина образовывали пары. На юге за это уже отрубили бы голову, а тут, в атмосфере постоянной напряжённости, постоянного ожидания нападения, когда люди не знают, что будет завтра, на законы смотрели сквозь пальцы. Нет — ну законы были, конечно, но они как бы сгладились, стали мягче — если ты завтра можешь уже и не жить — какой смысл строго придерживаться буквы закона? Впрочем — и нравы людей были жёстче. Можно было получить дуэль не то, что за толчок плечом в базарной суматохе, но и просто за косой взгляд. А ведь по закону, всё имущество погибшей доставалось победительнице. А мужчины — разве не имущество? Ещё какое имущество! И вот тогда возникало двоякое положение — с одной стороны, тут можно было свободно жить со своим мужчиной, не боясь, что Глава призовёт себя к ответу (надо сказать — она тоже жила с мужчиной, и по слухам ещё и похаживала в мужской дом.), а с другой стороны, владея таким сокровищем, как мужик, можно сделаться объектом бесконечной череды дуэлей, для которых не надо было даже свидетельства Главы. Два свидетеля вызова, потом результат дуэли фиксируется в канцелярии — если это был смертельный вызов — и вот ты уже владелица великолепного мужчины! Так, по крайней мере, рассуждали местные жительницы. И с чем столкнулись путешественники сразу после того, как раскрылся секрет и Славу 'раскололи'.

Остановившись на постоялом дворе, Слава и Лера-Хагра сразу пошли на рынок, оставив свои вещи в комнате под замком. Лошади уже были поставлены в общественные конюшни — в этом город ничем не отличался от южных городов — и дорога путников лежала на городской рынок. Нужно было купить одежду, обувь для дальнейшего путешествия, заодно потолкаться в рядах и постараться узнать, куда же, в конце концов, им двигаться дальше. Вся их одежда была приспособлена для юга, и совершенно не годилась для здешнего климата.

В этой местности воительницы почти не ходили в килтах — не очень-то приятно ходить в юбке, с голым задом, когда под ткань поддувает холодный ветерок с гор, чьи белые шапки виднелись на горизонте. В ходу были простые суконные, или кожаные штаны, рубахи, куртки, и крепкие кожаные башмаки, смазываемые густым жиром, чтобы не промокали, отчего в воздухе постоянно стоял прогорклый запах старого сала.

Лере они быстро нашли то, что нужно, а вот со Славой возникли проблемы. Он был выше всех ростом, соответственно на него не могли найти ни штанов, ни обуви, ни куртки, так что после раздумий, их решили заказать, а пока заказ будут изготавливать — сидеть в гостинице безвылазно. Когда он оденется, да ещё и нацепит на голову местную шапку — что-то вроде широкого берета, то издалека, если не присматриваться, от женщин отличить его будет трудно — конечно, если он пострижётся, как женщина — почти налысо. Раз уж заказывать вещи Славе — тогда заказать и ей — почему и нет? Сшитые на заказ вещи крепче и удобнее.

В общем — их завертел какой-то круговорот дел, каждое из которых цеплялось за другое, другое за третье, и нужно было решить — с чего начать? Начать решили с парикмахерской — ну не всё же время Славе ходить с головой, накрытой капюшоном? Ему нужно было сделать причёску под женщину. Кроме того — парикмахеры всегда люди осведомлённые, у них стрижётся весь город — может какая-нибудь информация и вылезет.

Найдя вывеску с перекрещенными ножницами, путники толкнули дверь, загремевшую бубенчиками, и вошли в уютную, тёплую комнату, с трещавшей дровами печью и румяной, дородной женщиной в длинном фартуке. Посетителей не было — может по причине плохой погоды — на улице шёл дождь, мелкий и нудный, а может просто потому, что парикмахерских было слишком много, а воительниц, желающих привести себя в порядок поубавилось.

— Приветствую, воительница! Желаете постричься? — румяная парикмахерша подвинула стул на середину комнаты. — И ваша спутница тоже? Ох! Это не спутница! Не боитесь вы ходить с таким сокровищем, госпожа? Смотрите, осторожнее! А ты, парень, не снимай капюшон на улице, как бы проблем вам не было. Любовь, да? Ох, знала я когда-то это чувство... — парикмахерша подмигнула и приняла от Леры-Хагры плащ, вешая его на стену в углу. — Вы откуда-то с юга, да? У тебя наряд южанки. Давай, садись, сейчас будет отлично — да, волосы у тебя, госпожа, отросли. Давно, не навещала мастеров стрижки, да? Издалека, значит... ладно, не хмурьтесь — это я так просто, к слову. Мне неинтересно откуда вы взялись и чего тут делаете.

Парикмахерша беспрерывно болтала, и в разрез её словам о том, что ей , ну, совершенно не интересно откуда взялась эта странная пара, у неё на лбу было просто написано: 'Я сгораю от любопытства!'

— Ох, какая у тебя фигурка! Такая ты молоденькая, госпожа, а уже десятый ранг! И такая хорошенькая! Не зря твой мужчина с тобой сбежал — ну как в такие грудки не влюбиться, в такие ножки! Я была бы мужчиной — сама бы влюбилась в тебя! И если бы женщиной — тоже. И что же тут ищет такая красавица, кроме мастерицы, способной её хорошо постричь? Может старая Мирта чем-то поможет такой красивой госпоже?

— Мирта, скажи — где нам найти мастерскую, где на моего мужчину сошьют штаны, рубашки — всё, что нужно. Я хочу, чтобы он выглядел, как женщина. Мне надо скрыть его внешность под женской одеждой.

— Это верно, это правильное решение! — удовлетворённо кивнула женщина. — Такое сокровище надо охранять! Кстати — а нельзя ли с тобой договориться — чтобы он посетил мою дочь? Или чтобы она посетила его? Госпожа не будет против? Будет? Жаль, очень жаль — так мечталось о внучке, но никак что-то не получается, может свежий мужчина бы помог! Нет? Ну ладно. Мастерская тут рядом, через три дома. Скажете — Мирта прислала, она вам сделает скидку, — женщина укоризненно посмотрела в глаза невозмутимой девушке, мол — вот я тебе помогаю, а ты такую малость не можешь сделать — дать своего мужика моей дочери! Затем продолжила:

— Тут же, рядом и башмачница, в следующем доме. Тоже скажешь, что от Мирты. А может я заплачу тебе за мужчину? Я хорошие деньги заплачу! Нет? Ох, как жаль! А его как стричь? Неужто такую красоту состригать? Под женщину, да? Ну что же — как скажешь. Ох, какой мужчина! — парикмахерша с восхищением посмотрела на голые плечи Славы, когда он сбросил плащ. — Немного женоподобный, но это даже хорошо. А то наши мужчины все мягкие, нежные... я всегда предпочитала сильных мужчин, женоподобных! Эх, где мои годы...

Через двадцать минут, Слава и Лера уже шагали по деревянному тротуару к указанному им дому портной. Пришлось подождать, пока из швейной мастерской не уйдёт посетительница, заказавшая куртку для дочери, и они остались одни с миловидной женщиной лет тридцати, очень маленькой, похожей на какую-то карлицу из мультфильма, только очень пропорционально сложенную.

Швея внимательно оглядела посетителей, и когда Лера сказала, что они от Мирты, кивнула головой, молча рассматривая пару. Потом подмигнула, и сказала:

— Что, замаскировать мужчину хотите? У Мирты, небось, стриглись? Тогда бесполезно надеяться сохранить тайну. Сейчас она уже рассказывает посетителю, какая её посетила пара, или же, если посетителя нет — побежала к соседке поделиться новостью. У неё ничего не держится, всё выбалтывает. Сбежали с юга, да? Наивные...

— А почему решила, что сбежали? — поинтересовалась Лера. — И что с юга?

— Ты думаешь — первая такая? — улыбнулась та — обычно всё заканчивается двояко — или Глава клана, откуда вы сбежали, посылает погоню — мужчину в конце концов забирают, а женщину или убивают, или же наказывают — в зависимости от обстоятельств и её происхождения. А второй путь — погоню не посылают, и вы застреваете здесь. Но тогда ты будешь минимум два раза в неделю драться на смертельной дуэли, до тех пор, пока не поубиваешь всех желающих трахнуть твоего мужчину, или пока все не убедятся, что это бесперспективно, и оставят свои попытки. На время. Пока не появятся новые претендентки, и так дальше, бесконечно... до тех пор, пока кто-то не поймёт, что ты зажилась и не пустит стрелу из темноты. И история повторится. Новая владелица мужчины, новые претендентки...

— А зачем ты мне это говоришь? — настороженно поинтересовалась Лера. — Какое тебе дело до этого?

— Жалко вас. Красивые, молодые. Может лучше мужчину в Мужской дом сдать? Ему там лучше будет...

— И ты сможешь иногда приходить к нему, и трахать в своё удовольствие, да? — улыбнулась Лера.

— Не без этого, — подмигнула швея, — но то, что я вам рассказала — чистая правда. Учти это. Дело-то ваше, но... лучше бы этот мужчина для нашего города послужил, чем кочевать от воительницы к воительнице. Тебя в конце концов точно убьют.

— Начнут доставать — сбежим куда-нибудь дальше, — усмехнулась Лера.

— А дальше некуда, дорогая! Там дальше территория грессов. Всё. Людей нет. Давай, я тебя обмеряю... ага, так... повернись... ноги расставь. Грудь — вдохни... теперь выдохни. Руки подними. Тебе из какой ткани? Есть получше, есть похуже, погрубее...

— Мне покрепче какая. Куртку можно кожаную — чтобы дождь не промочил. И то же самое мужчине — только само собой размеры другие. Нам нужно по двое штанов, рубах, по куртке, ещё носки крепкие, в башмаки. Мы сейчас ещё к башмачнику пойдём. И вот ещё что — ты доставить можешь на постоялый двор? Можешь? Ага. Сроки? Нет, это долго. Конечно доплачу! Два дня? Ну это приемлемо. Аванс сколько? Без проблем. Получи. И это... не болтай, ладно?

— Да я уже сказала — если вы были у Мирты — считайте — весь город знает.

— Скажи, а с кем можно поговорить о том, что находится на территории грессов? Ты говоришь, там людей нет? Что, совсем нет? А откуда же притаскивают странные штуки, которые иногда на юге продают? Поломанные всякие там...

— Бывает, из набегов притаскивают, да. Только там ничего интересного нет. Иногда куски металла странного, кузнецы из них что-нибудь делают. Только и они их не любят — этот металл трудно обрабатывать. Он даже не плавится в печах. Это мне тётка говорила, её подруга кузнецом работает. А если интересуешься — это тебе нужно поговорить с Тирас, вот она всё точно знает — не в одном, и даже не в десяти набегах была. Тоже притаскивала время от времени всякие штуки от грессов. А зачем они тебе, эти штуки?

— Интересно просто — пожала плечами Лера

— Не о том думаешь, — усмехнулась швея, и незаметно вздохнула, — рядом с таким мужчинкой, надо думать о том, чтобы положить его в мягкую постельку, залезть на него, и... а ты всё о каких-то там железках! Не понимаешь ты своего счастья. Иди сюда, парень, сейчас мерку сниму... ох, какой самец! Ой-ёй... Да аккуратно я, аккуратно... с такой попой, надо аккуратно! Само собой, аккуратно... ой, не могу, руки трясутся даже — ты представляешь, что будет, если он выйдет вот так перед толпой пьяных воительниц? Прячь его хорошенько!

В доме башмачницы повторилось почти то же самое, только башмачница была женщиной за пятьдесят, и тоже предлагала деньги за Славу, и очень даже неплохие по меркам этого мира — по золотому за акт. Когда Лера вышла из башмачной, она пребывала с препаршивом состоянии духа, и на смех Славы по поводу торгов за его услуги, сказала:

— Интересно, а что было бы, если бы ты меня оставил дома? Как бы ты разговаривал с этими озабоченными бабами? Ааа! Я знаю как! Ты бы всех их попользовал, да? Да, да, не отказывайся! Вот почему ты норовил сбежать от меня, бросив с многоножками? Свободы захотел, свободного плавания? Решил тут развлечься, пока меня нет? Нет уж, мой любимый — только с моего разрешения. Вот кончатся деньги — и будем тебя сдавать в аренду. А чем не бизнес? Правда, классно?

— Эй, ты чего завелась? — усмехнулся Слава. — Мой успех у дам не даёт покоя? Не беспокойся — исполню я свои супружеские обязанности — в тёплой постельке, как ты и хотела. Чего ты себя накручиваешь?

— Беспокоюсь я, Слав. Валить отсюда надо, и быстрее. Как получим барахло, закупимся, и свалим.

— Свалим, само собой. Вот узнаем, где этих самых грессов найти, и сбежим.

— Ты уверен, что мы с ними договоримся, и они нас пропустят?

— Я всё-таки псионик, мне кажется, получится. Главное, чтобы сразу, сходу стрелами не утыкали. Но на это у нас керкары есть — не дадут им тихо напасть. В общем — чего гадать — будем делать то, что нужно. И будь что будет... В крайнем случае — пройдём с боем. Грессы ничто против лучемётов.

Пройдя через оживлённый и шумный зал в свою комнату, под взглядами-прицелами посетительниц, Слава и Лера с облегчением уселись на стулья, сбросив опостылевшие плащи и вытянув ноги. В комнате было тепло, за окошком бился в маленькие оконные стёклышки дождь и не хотелось никуда отсюда выходить — даже чтобы поесть.

— Ну что, принесёшь еду сюда? — улыбнувшись, спросил Слава. — В связи с последней информацией, не хотелось бы тебя подвергать опасности на этом 'диком Весте'. Или уж наплюём на всё, и пойдём питаться, как и все? Что-то мне претит прятаться в комнатушке, когда внизу ждёт горячий суп, пироги и салаты!

Лера сглотнула слюни, и храбро заявила:

— Наплевать на них! Пошли, да поедим нормально, как люди! Ну, убью парочку, и что?

— А потом ещё парочку, и ещё... — задумчиво проговорил Слава. — Слушай, у меня есть одна мысль — как их утихомирить. Давай-ка сюда Хагру.

— Что, Слав, ты хотел узнать? — девушка наклонилась вперёд и с усмешкой посмотрела на мужчину. — Хагра тут!

— Послушай-ка... по вашим законам чести женщина может вызвать мужчину на поединок?

— Смеёшься? Это всё равно как вызвать трёхлетнего ребёнка, или старушку-инвалида! Ты вспомни, какой шум был, когда ты вызвался участвовать в Играх — половина участников чуть не сбежала! И потом скандал был...

— А смотри вот такую вещь — если женщина вызвала женщину, но та отказалась участвовать в поединке? Это как?

— Ну, так не может быть... как это так? Если официально, с надзором Главы, как она может отказаться? Её изгонят из города, лишат должностей и жалования... хммм... Чего ты задумал?

— Да надоело скрываться. Давай, сделаем вот так... — и Слава объяснил, что нужно сделать.

Через десять минут они уже шагали вниз по лестнице, в обеденный зал. Лера-Хагра была в килте, а Слава в одних шортах. В зале было жарко от печей, от кипящих котлов, так что практически все посетительницы сидели полураздетые, в одних суконных штанах, или реже — в килтах. Впрочем — портупеи с мечами у них были на месте, в каком бы состоянии обнажённости они не находились. В воздухе вкусно пахло жареным мясом и пряностями, так что голод Славы и Леры увеличился многократно. Если Лера-Хагра ещё обладала обычным телом, которое подольше терпит голод, то Слава, с его ускоренным обменом веществ, просто сгорал от желания проглотить что-то вроде быка.

Кто-то из посетителей заметил спускающуюся вниз парочку, и громко присвистнул, толкая соседку в локоть:

— Глянь, глянь, какой красавец! И этой метёлке достался! Ну что за несправедливость! У неё и сиськи-то как следует не выросли, а глянь, какого мужика отхватила! Боги несправедливы, как и обычно. Сколько уже сижу в этой дыре, и едва раз в две недели мужика имею, а тут... коряга чёртова!

— Ну не такая уж коряга. — с усмешкой сказала её соседка, женщина лет тридцати, со шрамом на плече и голове, пересекающем короткую причёску белым росчерком. — Очень даже красивая девчонка, я бы с ней покувыркалась. Аппетитная штучка. А мужчина — женоподобный, конечно, но вон какой здоровенный... представляю, если залезть на него — он до самого горла достанет! Уххх... просто мурашки по коже! Ты ешь, ешь, а то опять нажрёшься вина и будешь валяться. Когда пьёшь — надо плотно есть.

Слава и Лера прошли к свободному столику в углу, под взглядами молчаливых от неожиданности присутствующих и уселись так, чтобы Слава видел зал, а Лера сидела к нему спиной — он так настоял.

Зал снова загудел, и все старались сделать вид, будто совсем не интересуются этим мужчиной за столиком — ну правда, и зачем он нужен? Нам и без него хорошо! Это напоминало то, как если бы в комнату, полную половозрелых и не очень-то удовлетворённых мужиков вошла девица в микроюбке и с рвущей топик грудью — волей-неволей взгляды присутствующих возвращались к Славе.

Подошла подавальщица — в кожаной юбке, как всегда — очень короткой. Подавальщица была довольно толстой, широкой, и потому её объёмистый живот свисал над поясом, навевая мысли об арбузах. Массивные груди колыхались в такт движениям, и Слава подумал о том, что в этой даме было что-то рубенсовское, и ещё — он не удивился бы, если бы она служила тут ещё и вышибалой, выкидывая пьяных дамочек, бьющих посуду. Скорее все так и было, потому что лицо подавальщицы было всё в шрамах, и её кулаки вызывали уважение своими размерами. Она была ниже Славы, но гораздо, гораздо шире, и выглядела как борец сумо.

— Эй, сладкая парочка, что будете заказывать? — громко спросила она, и наклонившсь ниже, тихо сказала: — У вас башка-то есть? Сидели бы в своей комнате, да трахались каждые пять минут! Какого хрена вы сюда спустились? Я бы принесла вам еду и в номер — сейчас знаете, что начнётся? Это они ещё не поддали, как следует! А поддадут... впрочем — ваше дело. Только я за последствия не отвечаю.

— А ничего не будет — усмехнулся Слава — главное, ты не вмешивайся, хорошо? И принеси нам... что там у вас? Мясо, пироги, супа — всего побольше. Очень проголодались.

— Вижу, что ты проголодался, — усмехнулась подавальщица, — истощал как! Ты, девочка, его в чёрном теле держишь, не кормишь совсем. Эдак он вообще скоро в бабу превратится — и член-то отвалится от голода! Нет бы кормить своего мужчину как следует! Эх, молодёжь, молодёжь... ничего не понимаете в жизни. Сейчас принесу вам. Сегодня удались отбивные и суп из героса с фунарками. Пироги — само собой, как есть суп без пирогов! Щас, щас несу, — усмехнулась она, услышав, как у Славы забурчало в животе, — бедненький, заморила тебя злая баба! Попить пивка принести, или сладкого чего-нибудь?

— Пивка, — серьёзно сказал Слава, сдерживаясь, чобы не расхохотаться. Лера уже смеялась, закрыв лицо руками.

— Значит, заморила я тебя, несчастный! — сказала она, вытирая слёзы с глаз и довольно вздыхая: — Злая баба! — на неё опять напал приступ смеха, и Лера захихикала в кулак.

С полчаса парочка наслаждалась ужином, Слава съел невероятное количество пищи, под радостные похвалы подавальщицы, типа : 'Ох как кушает мужчинка! Молодец! Скоро будет на настоящего мужчину похож, а не на высохшую злобную бабу-воительницу!' Лера только довольно похохатывала, на слова подавальщицы, а Слава усмехался, и поглощал принесённую еду. Наконец, и его живот наполнился, он взял недопитую кружку и стал незаметно рассматривать тех, то находился в зале.

Зал теперь был совершенно полон, как говорится — яблоку некуда было упасть. Все активно поглощали еду и питьё, поглядывая на 'гвоздь программы', полуобнажённого мужчину в углу. Появились две девушки-музыкантки, которые устроились возле стойки — одна стала наигрывать что-то на инструменте, похожем на мандолину, а вторая запела слабеньким, но довольно приятным голосом некую балладу об отважных воительницах, пошедших на бой со злыми грессами и сложившим там свою голову. Песня была душещипательной — особенно та часть, где одна положила другой голову на плечо и сообщила, что не расстанется с ней никогда.

Слава задумался о том — как это злые кентавры дали им столько времени, чтобы выговорить весь этот вот диалог с любовными признаниями, и как это они всё это выговаривали с разрубленной башкой и вывалившимися внутренностями, когда из размышлений его вывел инцидент, ради которого всё и было затеяно.

— Эй, ты, курица, думаешь что, раз у тебя десятый ранг, так всё можно?! Можно одной трахать этого мужчину? Эй, тварь, ты меня не слышишь, что ли? — за спиной Леры стояла баба лет сорока, вся в шрамах, с красными от пьянки глазами, тупо смотрящими в спину девушки. Лера не реагировала на оскорбления, хотя её спина и напряглась, как струна.

Слава не стал дожидаться продолжения — воительница уже протянула руку к плечу Леры — он перехватил руку, встал, ухватил воительницу за пояс, и под подбородок, легко оторвал её от пола и держа на весу пронёс через весь зал, открыл наружу входную дверь и выкинул её через проём прямо в грязь возле крыльца. Воительница, запущенная как торпеда, пробороздила своим телом лужи, поднимая усы из грязной воды.

Слава прикрыл дверь, обернулся к затихшему в ошеломлении залу, и усмехнувшись, сказал:

— Каждая, кто докопается до нас, получит то же самое. Не будет дуэлей. Я просто сверну башку всем, кто к нам полезет. Без чести, без совести, без баллад и песнопений. Усвойте это!

Он прошёл к своему столику, а зал, проводив его взглядом, зашумел, громыхая кружками, смеясь и возмущаясь. Некоторое время ничего не происходило, потом двери распахнулись, и в дверях показалась давешняя баба, которую Слава выкинул за дверь. Она уже успела где-то смыть с себя грязь, и с неё стекали капли чистой воды. Лицо бабы было перекошено, в руке она держала треххвостую плеть.

Слава вздохнул — ага, раз нельзя вызвать мужчину на дуэль, то надо отхлестать его плетью! За неподобающее поведение. Вот только пьяный мозг не подумал — если он так легко выкинул её за дверь, то почему вдруг даст отхлестать себя плетью?

Воительница широкими шагами подошла к столу, как разъярённая валькирия и замахнулась на Славу плетью. Он мгновенно перехватил её за руку, без усилия отобрал плеть, выволок даму на свободное место и начал раздевать — вначале сорвал портупею, разорвав ремни в клочья, сорвал штаны, обнажив круглую задницу со шрамом, отбросил всё в сторону и затем, забросив на стойку раздачи, стал хлестать по заду, оставляя на нём красные вздувшиеся полосы:

— Не лезь к людям, которые хотят просто посидеть и отдохнуть, не задирайся к незнакомым, понимай с первого раза, когда тебе говорят, что этого не надо делать!

Женщина рычала, плевалась, пыталась вырваться, а потом заплакала горючими слезами. Слава закончил экзекуцию, схватил её в охапку и проделал то же самое, что и перед этим — выкинул за дверь. Потом собрал её испорченное барахло отправил туда же, в лужу. Больше она не появилась. Слава даже подумал о том, как бы с собой чего не сделала от такого позора, но скоро забыл об этом — ему какое дело? Он к ней не лез, её не трогал. А то, что она попала в нехорошую ситуацию — пить надо меньше. И людей не задирать.

Женщины в зале шумели, набилось уже столько, что пришлось принести дополнительные стулья и ещё несколько столиков, занявших оставшееся свободное место в обеденном зале. Слава заказал ещё еды и пива. Подавальщица, которая принесла заказ, заговорщицки подмигнула ему, и довольным голосом сказала:

— Давно не было столько народа! Похоже, все прибежали посмотреть на тебя. Ещё бы — выкинуть за дверь Юсту, которая убила народу на дуэлях больше, чем пальцев на руках — это ли не подвиг? А вы хитрые — никто не может вызвать мужчину на дуэль, а если она не может справиться с ним голыми руками и плёткой — это же позорище! Лучше и не пробовать — вдруг не сладишь, потому проходу не будет, засмеют — ну как же, её мужчина отлупил! Ух, вы и молодцы! Я сейчас тебе повкуснее кусочки выберу — сама пойду поищу. Вы такие славные ребята — просто расцеловала бы обоих!

— Ты имеешь успех у сферы обслуживания, — усмехнулась Лера. — Ну, что, думаешь — сработало?

— Думаю — да. Погоди-ка, не оборачивайся... похоже новая попытка. Привет, воительница. Слушаю, — Слава поднял глаза на довольно высокую воительницу со шрамом на голове. Раннее она сидела вместе с той, которую он выкинул за двери.

— Разрешите присесть к вам? — спокойно-доброжелательно спросила та. — Я не собираюсь вызывать на дуэль, просто хочу с вами посидеть. Можно?

— Присаживайся — Слава радушно пахнул рукой на другой конец стола, рядом с Лерой, и воительница, кивнув головой, сходила за своим стулом, отбив его у новой посетительницы, намеревавшейся присвоить его за те секунды, что женщины не было у стола.

— Моё имя Тирас, — сказала женщина, усаживаясь за их столик, и завидя подходящую к ним подавальщицу, предложила: — Можно, я закажу вам вина? Здесь подают хорошее прошлогоднее миосское — очень хороший букет. Считайте это платой за вход в вашу компанию, платой за навязчивость, — она улыбнулась и подмигнула Славе. — Ты мне доставил настоящее удовольствие зрелищем поротой Юсты! Она так-то баба неплохая, но давно не поротая — никто не решается ей противоречить — уж больно ловко владеет мечом. Не цепляет только тех, кто может ответить, а остальных просто тиранит. Пусть побудет в шкуре тех, кого заставляла грязь жрать.

Слава тоже улыбнулся, и пожал плечами:

— Закажи. Хорошее вино всегда в тему. Особенно длинными холодными вечерами. Я Слава, а это Лера. Я слышал, что ты сотница здесь?

— От кого слышал? — подняла брови Тирас

— Да мы ходили заказывать себе здешнее барахло, а то ходить не в чем. Здесь у вас холодновато. Вот мастеровые нам и рассказали о здешней жизни.

— Ну да, вы же с юга, видно, ещё загар остался. У нас вы этого загара быстро лишитесь. И чего вас принесло сюда, в эту дыру, с благословенного юга? Легенды о том, что тут каждая женщина может иметь по мужчине? Нет, ребята, не всё так просто...

— Нам уже рассказали, — усмехнулся Слава

— Я поняла, что рассказали, — рассмеялась женщина. — Лихо ты расправился с Юстой, используя закон. Она не может ни вызвать тебя, и убить — что поделаешь, если ты сильнее? Вообще — я первый раз вижу такого могучего мужчину! А твоя подруга такая душка, такая красотка... вы такая красивая парочка. Жаль, если с вами что-то тут случится. Увы, ребята, этот мир не для влюблённых мужчин и женщин.

— Я это уже понял, — проворчал Слава, криво усмехнувшись. — Тирас, а ты не могла бы нам рассказать, что тут происходить с грессами? Вообще — что это за существа такие? Мы на юге никогда их не видали, так что и не знаем, кто это такие.

— А вам это надо? — грустно усмехнулась воительница. — Неужто, и вправду интересно? Ну грессы, и грессы — четыре ноги с когтями на лапах, руки — как у тебя — кажется, порвут пополам. Бегают быстро, дерутся ловко. Если бы они ещё не дрались между собой, да рожали почаще — нам бы всем конец. А так — бьём мы их. Потому вы их и не видали на юге, что они все тут — те, что остались.

— А чего вы вообще с ними дерётесь? — не выдержала Лера. — Ну, оставили бы их в покое, и всё. Чего вы-то к ним лезете?

— Мы? — неподдельно удивилась Тирас. — Мы к ним и не лезем. Они к нам лезут — нападают на наши шахты, отстреливают охотников, иногда даже к стенам города подбираются — того и гляди со стены кого-нибудь снимут стрелой — они ловко стреляют. Мы же на их территориях, враги, вот они нас и убивают. То мы их, то они нас, то мы их, то они нас... и так сотни, тысячи лет. И так будет всегда. То-то вы там, на юге, забыли что такое грессы — это потому, что мы их здесь сдерживаем.

— А не пробовали с ними как-то договориться? — не выдержал Слава. — Ведь они же разумные, почему всё время надо с ними воевать? Смысл в этом какой?

— Не понимаешь? — усмехнулась воительница. — Они такие же как и мы, деревянные, — воительница постучала костяшками пальцев по столу. — Попробуй Юсте доказать, что воевать плохо, и надо договориться... Что хватит уже проливать кровь, и надо жить бок о бок, не выпуская друг другу кишки! Нет, это невозможно. Тысячи лет ненависти, войны — у нас в крови эта ненависть.

— И у тебя? — усмехнулась Лера

— И у меня, — тоже улыбнулась Тирас. — Только я поумнее многих — особенно после того, как получила мечом по башке, и поняла, что могу не оставить после себя ни дочери, ни сына — никого, в ком будет течь моя кровь. Впрочем — у нас сейчас и это проблематично. Те мужчины, что остались, или сильно постарели, так, что не могут, как прежде, справляться с обязанностями, или... в общем мало у нас теперь рождается мальчиков. Практически не рождаются. И тут появляетесь вы — вызывающе красивая молоденькая девочка, которую вызвать на дуэль велели сами боги, и роскошный мужчина при ней — из-за которого её точно убьют. Ну зачем, зачем вы явились сюда, в это гнездо неудовлетворённых, злых баб? Каждая из которых, готова порвать тебя, девочка, на части, и затрахать твоего мужика до смерти!

— Я так понимаю, что у тебя есть какое-то предложение, — усмехнулся Слава. — К чему ты ведёшь? Мы благодарны тебе за твоё предупреждение, за сочувствие, но как я понимаю, дело этим не ограничится?

— Хммм... ты умён, Слава, — усмехнулась сотница. — Да, я преследую свои интересы. Твоя подруга сказала — почему никто не захотел договариваться с грессами, почему никто не подумал о том, что можно заключить с ними пакт о ненападении. Так вот после того, как ты продемонстрировал всем, что попытки взять сокровище нахрапом потерпят неудачу, что остаётся? Или ударить исподтишка, пустив стрелу из-за угла в эту красотку, или... договориться. В обмен на какие-то ценности. Нет, не материальные — хотя и это важно — без денег жить невозможно. Но есть ещё более ценное — покровительство сильных, авторитетных. Вы меня понимаете?

— Надо понимать так, что это ты — сильная, авторитетная, да?

— В общем-то, да, — серьёзно кивнула воительница, и покосилась на Леру, с усмешкой взирающую на происходящее. — Надеюсь, ты не обиделась на мои слова? Я рассказала всё, как есть. Спрашивайте, я отвечу на все вопросы, что у вас могут возникнуть. Заверяю — никаких подводных камней — я искренне желаю вам помочь.

— И решить свои проблемы тоже, — усмехнулась Лера.

— И свои тоже. А вы бы поверили в такое ненормальное человеколюбие, когда вам предлагают услуги, помощь — ни за что? Я бы лично насторожилась, и решила, что меня пытаются обмануть. Эй, Шаста, иди отсюда — не видишь, это мои друзья? Не лезьте все сюда, иначе не вылезете из наряда до самой смерти! — воительница строго зыркнула на подошедшую к столику воительницу, как две капли воды похожую на выброшенную ранее Юсту. Та тут же ретировалась, молча и без возражений, поджав хвост как побитая собачонка.

Слава усмехнулся такой демонстрации силы, но отметил для себя, что Тирас и правда имеет авторитет — больше к ним никто не лез, никаких инцидентов не было.

— Хорошо — вопросы, так вопросы, — сказала Лера, улыбнувшись и покосившись на Славу, поглощавшего очередную порцию вкусного рагу с овощами. — Что ты хочешь от нас, и что мы за это получим. Конкретно, без соплей и хитромудрости.

— Конкретно, так конкретно, — улыбнулась женщина, задумчиво скатывающая кусочек лепёшки в тугой шарик, — мне нужен твой мужчина. Не насовсем, да — на столько, сколько вы будете жить в этом городе. Мы не будем допускать к нему тех, кто нам не нравится, и тех, кто ему неприятен. Или тебе. Но остальные смогут исполнить свою мечту — заиметь ребёнка. Лера, мне уже двадцать семь лет. Я с пятнадцати лет на войне, и у меня нет ни одной дочери, не говоря уж о сыне. Я погибну в очередной из стычек — что после меня останется? Дом? Вот этот меч? — она постучала по ножнам левой ладонью и тяжело вздохнула: — Ни-че-го не останется. Мне некому оставить моё имущество, и память обо мне. И таких у нас много. Что-то случилось, и мы не знаем что — мы вымираем. Итак — я приглашаю вас жить у меня в доме. И я воспользуюсь услугами Славы, чтобы сделать себе ребёнка. А ещё — воспользуются те, кто достоин — это определю я, и вы. Остальные — пусть плачут, неудачницы. Вы оба будете жить вместе, спать вместе, никто не оспаривает твоё права спать с ним столько, сколько душе угодно. Просто позволь иногда и другим женщинам прикоснуться к такому счастью... Что вы получите? Защиту. Никто никогда вас не тронет! Если только осмелится задеть — умрёт. Вы будете жить на моём обеспечении — всё, что захотите — одежда, еда, всё, что вам угодно.

— А Глава? Глава как на это отреагирует? — поинтересовалась Лера. — А если она пожелает, чтобы было по-другому? Ты же сотница, не Глава.

— Глава — моя мать, — усмехнулась Тирас. — Уж она-то точно хочет внуков. Она тоже живёт с мужчиной, как и ты. Это мой отец. Ну не от отца же мне зачать, в конце концов? Да и старый он уже... и об этом думалось, на худой конец. И тут — вы. Вот и пришла мне в голову мысль... ну так как, что вы думаете по этому поводу? Слава? Лера?

— Неожиданное предложение, — усмехнулся Слава. — Я так-то не против... как ты, Лер к этому относишься?

— Конечно, ничего хорошего! — скривилась девушка. — Само собой, что не хочется делить ни с кем своего мужчину! Если бы я сейчас начала радостно вопить — да, да, пусть он перетрахает весь город! — вероятно, ты бы сочла меня за идиотку. Но из всех зол приходится выбирать меньшее, или из плохого и очень плохого — плохое. Я согласна.

— Ну и славно! — радостно улыбнулась Тирас. — Когда скажете собрать ваши вещи и переселиться ко мне? Хоть сейчас!

— Погоди, Тирас, — остановил её Слава, — мне кое-что нужно будет у тебя узнать. Я хочу, чтобы ты рассказала мне то, о чём я спрошу, и не задавала мне никаких лишних вопросов. Это возможно?

— А что тебя интересует? — слегка потухла воительница. — Я не так много и знаю, только о городе, окрестностях, и всё.

— Меня интересует тема грессов, например. Где они обитают, как живут, кто у них главный, как можно было бы с ними связаться, как проникнуть на их территории и остаться в живых — вот эти вопросы.

— Ни хрена себе вопросы! А тебя не интересует, где находится их главное капище, и как туда пробраться? — ошеломлённо спросила Тирас, похлопав глазами.

— Интересует, — невозмутимо ответил Слава, — и где такое? Как туда проехать, или пройти? Как оно выглядит? Что там делают грессы? Всё, что связано с этим капищем.

— Мда... ты странный мужчина, — усмехнулась сотница. — Впрочем — я это заметила с самого начала. Если ты не хочешь жить — придётся интенсивно использовать тебя в отпущенные телу короткие дни жизни. Ну что, вы готовы пойти в мой дом? Что касается твоих вопросов — я расскажу тебе всё, что ты хочешь знать, с условием, что ты сделаешь мне ребёнка, и ещё двадцати женщинам из тех, кого я приведу. Согласен?

— Согласен. Нам самим идти с вещами? Или ты пришлёшь кого-нибудь?

— Я сейчас прикажу, и всё отнесут, а мы пойдём налегке. Я что, не сотница, что ли? Слава богам, что есть куча бездельниц, которых можно заставить выполнить то, что тебе не хочется. Иначе зачем становиться начальницей?

Глава 6

— Сколько сегодня?

— Трое.

— Не надоело?

— Честно? Надоело. Пора, наверное.

— Ты их "ремонтировал"?

— Само собой. Две были бесплодны. Вообще бесплодны. Теперь — всё в норме. Там ещё была куча болячек каких-то... тоже вылечил.

— Тирас, похоже, там целый бизнес на тебе организовала, тебе это как?

— Плевать. Она нам должна теперь. Пусть выполняет.

— Я сегодня посмотрела — кто-то в наших перемётных сумах шарился. Видимо проверяли, чего везём. Похоже, что видели и лучемёты, и игловики.

— Наплевать. Утром объявим Тирас, что уходим в горы. Я уже пошарился по её мозгам — в горах капище грессов. А если точнее — или база, или корабль, как я понял из туманных представлений сотницы. Завтра подготовимся, послезавтра утром двинемся. Тем более что погода установилась тёплая, вроде как сезон дождей закончился. Самое то — ночевать в лесу. Под дождём это как-то проблематично.

— После того, как дожди отступают, начинается сезон набегов — Тирас вчера сказала, забыл? Сходу нарвёмся. Кстати — где там наши керкары? Не разбежались ещё?

— Нет. Я их чувствую. У меня с ними связь — непрочная, но всё-таки стабильная.

— Это хорошо... без них нам будет труднее. А что с Шаргионом?

— Мы каждый день общаемся. У него привычка вылезать на связь в самый что ни на есть неудобный момент. Последний раз это было тогда, когда я сидел на унитазе. Ему срочно потребовалось узнать, что такое любовь.

— Объяснил?

— Как мог.

— Я мне не можешь объяснить?

— Чего?

— Что такое любовь. Вот за что я люблю тебя такого — жёсткий, угловатый, мужлан эдакий! Иди ко мне, ну! Или растратил всё на залётных баб?

— Ничего не растратил, ещё и на вас с Хагрой хватит.

— Причём тут Хагра? Я твоя жена. Хагры тут нет и не было!

— Наглая врушка! Кому ты врёшь? Мужу? Да я тебя как облупленную знаю! Что, я не чувствую, когда ты Хагру выпускаешь? Вы ни черта не знаете, что ведёте себя по-разному в постели! Ты любишь одни позы, она другие, ты эдак постанываешь, когда кончаешь, а она вся дёргается, и завывает, будто у неё приступ эпилепсии, впрочем — обе вы похожи в одном — пока я разок, вы по пять раз кончаете. Вот вы и нашли друг друга, распутницы! Помалкивала бы уж насчёт мужланов и залётных баб!

— Хммм... и давно ты знаешь?

— Давно. Не помню когда узнал.

— И мне ничего не говорил? Изменял мне с Хагрой?! Ах ты...

— Тихо, тихо — ручки в стороны, вот так... какая у тебя нежная грудь... воительнице не пристало такую иметь, да, Хагра?

— Не Хагра я!

— Да какая разница... получите, обе...

— Оххх... да, да!

— Доброе утро. Как спалось? Слышала я вас, слышала! Я сегодня ходила к Мудрым — говорят — беременна. Спасибо. Сегодня ещё две женщины должны прийти. Ты не против? Они придут на ужин, посмотришь, скажешь — будешь им помогать, или нет. Вы не передумали насчёт грессов? Может всё-таки забудете эту дурную идею? Чего вам там надо? Зачем?

— А я тебе скажу, — в дверях показались три фигуры в капюшонах, надвинутых на голову, — они хотят разрушить наш мир! Не больше, и не меньше!

Одна из фигур вытянула руку и в спинке кресла, где сидел Слава, образовалась дымящаяся дыра, диаметром миллиметра два.

Вот только Славы там уже не было. Он столкнул со стула Леру, больно ударившуюся об угол шкафа и сам нырнул вбок, прикрывшись от следующего выстрела тяжёлым столом. Вспышки, вспышки, вспышки — это вступили в действие остальные Мудрые. Слава метался между огней, мгновенно уворачиваясь от смертоносных лучей и продвигаясь к неподвижным фигурам у дверей комнаты. Тяжкий удар снёс сразу двоих Мудрых, третья пала от броска меча, который метнула Лера. Меч пробил грудь и женщина захлебнулась в своей крови. Остальные вроде как были без сознания — впрочем, пощупав пульс, Слава, обнаружил, что из двух жива только одна. Второй он сломал шею.

Тирас сидела ошеломлённая, белая, как полотно. Она с ужасом взирала на Славу, её губы прыгали, потом она с трудом проговорила:

— Что это было? Вы кто?

— Хммм... трудно тебе объяснить. В общем, если по вашим стандартам — я — Мудрый. И мне, похоже, пора быстро, очень быстро отсюда валить. И ей тоже.

— Чего они на вас напали? И что это такое? Я видела подобные штуки у вас в сумах — простите, но я должна была выяснить, кто вы такие.

— И что, выяснила?

— Ничего не выяснила. Такие штуки иногда бывают у грессов, только разбитые. Но у Мудрых откуда?! Я теряюсь в догадках. Ребята, что происходит? Кто вы?

— Путешественники. А вот кто они — это вопрос. Мы сами теряемся в догадках. Есть один способ — спросить у оставшейся в живых.

— Каким образом? Они не отвечают простым людям, — Тирас пожала плечами. — И вообще — за убийство Мудрой — смерть!

— Даже если они сами напали? Мы что, должны были ждать, что они нас убьют? Что нам надо было делать?

— Не знаю! — сотница растерянно развела руками. — В законе не прописано такой ситуации, когда Мудрые нападают на обычных людей. Это просто невозможно — чтобы Мудрая, и нападала!

— Вот что — давайте-ка посадим её на стул, и поспрошаем? Может всё-таки выжмем информацию? — предложила Лера и подмигнула Славе: — Давай, Слав, поспрошай её как следует. Только вот сейчас снимем с них эти штучки... — она быстро отщёлкнула игловики с предплечий Мудрых, а Слава усадил единственную из них, оставшуюся в живых на стул с высокой спинкой, стоявший в гостиной.

Мозг Мудрой, как и ожидалось, был закрыт. Стена. Крепкая, высокая, до верха, до самого неба. Слава похлопал женщину по щекам, потом посмотрел на стол, увидел недопитую кружку пива и взяв её, с размаху плеснул ей в лицо. Мудрая вздрогнула, закашлялась, и ошеломлённо открыла глаза:

— Живой! Ты всё-таки живой! Всё пропало...

— Ничего пока не пропало, — усмехнулся Слава, — вот как голову тебе оторву — так и пропало. А пока что...

— Всё пропало... и из-за этой дуры! Ей ведь надо было вначале речь сказать, а потом стрелять! Дура проклятая! — женщина скривилась, с ненавистью глядя в лицо Славы

— Скажи, чего вы так нас ненавидите? Меня ненавидите. Почему? Я же ведь только лишь хочу вам помочь — Слава недоумённо пожал плечами — ведь эта цивилизация вырождается — не родятся мужчины, скоро тут вообще никого не останется!

— Не твоё дело, — ненавидяще взглянула женщина.

— Послушай — я не могу прочитать твой мозг, он прикрыт блоком. И ты это знаешь. Но также знаешь, что существует способ сломать блок. Какой? Боль, страх, усталость. Я привяжу тебя к креслу, и буду причинять тебе боль. Вначале отрежу палец, потом ещё один, потом ещё. Я буду жечь тебя огнём, втыкать в тебя иголки, до тех пор, пока не смогу пробраться к тебе в мозг. Или ты сама мне всё расскажешь. Понимаешь? У тебя есть выбор — рассказать всё после долгих мук, или же сразу, и остаться в живых.

— Ты не посмеешь! Мудрых нельзя трогать! Она тебе не даст это сделать, — Мудрая кивнула на Тирас, молча наблюдавшей за происходящим.

— Не даст? — Слава наотмашь сильно ударил ладонью по лицу Мудрой, отчего голова той мотнулась и по подбородку потекла струйка крови из разбитой губы. Потом ударил ещё, ещё, ещё... Голова Мудрой моталась, как шарик на ниточке, грозя того и гляди оторваться, а глаза начали закатываться.

— Хватит, Слав! — не выдержала Лера. — Остановись!

— Эти твари убили тебя, — на щеках Славы играли желваки, — нет им прощения! И жалости нет! Если она не будет отвечать — я сделаю, как сказал! — он отошёл к столу и сел, глядя на сидящую женщину.

Внезапно его лицо разгладилось и на губах заиграла улыбка:

— Лер, Шаргион планетарки исправил! Мы счастливы! Теперь можем нормально летать над планетой! Я отправил его в океан — пусть ложится, впитывает микроэлементы. Интересно было бы посмотреть, как он поднимается из озера! Теперь глубина в том месте будет легендарная. Только вот тащиться нам до океана придётся далековато — иначе просто не попасть вовнутрь корабля. Ладно, это задача другая.

Слава помотрел на Мудрую:

— Очнулась? Теперь скажи — посмею я, или нет?

— Посмеешь, — прошипела женщина.

Внезапно в комнате прозвучал сигнал, в котором Слава с удивлением узнал сигнал коммуникатора.

— Лер, мы не обыскали их одежду! Ну-ка, глянь там!

Девушка пошарила по плащу одной из женщин и достала коммуникатор — незнакомой конструкции, но это был именно он. Слава осмотрел его со всех сторон, нашёл кнопку и развернул виртуальный экран. С экрана на него напряжённо смотрела сидящая пожилая женщина с седыми волосами, заплетёнными в косу и напряжённо смотрела на собеседника. Она посмотрела в лицо Славы, и с ненавистью сказала:

— Так я и знала. Они не смогли тебя взять. Идиотки. Ничего нельзя сделать с этими идиотками! Надеюсь, ты их всех убил! — после этого женщина отключилась, экран потух.

— Кто это была? — спросил Слава у Мудрой, угрюмо следившей за происходящим

— Верховная Мудрая. Тварь ещё та. Значит — надеется, что ты нас убил? Ах, тварь! Ну что же, преступник, задавай свои вопросы. Зря это она понадеялась на мою смерть.

— Ответишь, поможешь нам — будешь жить. Итак: кто вы?

— Мудрые. Хозяева этого мира.

— Откуда вы?

— Не знаю. Информации нет. Знает только верховная Мудрая. Прилетели со звёзд, это всё, что я знаю. (Позади вздохнула удивлённая Тирас)

— Где корабль, на котором прилетели?

— Капище грессов.

— Кто такие грессы?

— Биороботы, созданные кораблём для своей охраны.

— Корабль цел? Может летать?

— Нет. Разбит. Работает только лаборатория, создающая штаммы вирусов.

— Что за вирусы?

— Вирусы, воздействующие на человека с целью создания лучшей расы.

— Остальные, не Мудрые — тоже прилетели на корабле?

— Да. Это был карательный корпус звёздной Стражи Бессемерского Шарового Скопления. Элитный корпус Безжалостных Воительниц. Все местные — их потомки.

— Мужчин мало потому, что вы специально уменьшаете их количество? Генетически? Корпус состоял из одних женщин, так? И вы не хотели выпустить власть из рук?

— Само собой. И командование корпуса, и группа модификаторов, все — женщины. Мужчины были только из обслуживающего персонала корабля — один на сотню женщин. Если дать им размножиться — они захватят власть, ведь мужчины более сильные, жестокие. Нельзя было, чтобы мужчины размножились. Вначале всё шло хорошо, но потом что-то случилось с генетическим кодом — в последнее время мужчины перестали рождаться. Какой-то сбой произошёл. И тут — вы! Стали мешать нам, портить всё, вносить смуту!

— Но вы же довели цивилизацию до предела, вы посмотрите, что творится! Вы же вымирали! — не выдержала Лера

— Чушь. Это всё временные трудности. Мы искали способ всё исправить, и нашли бы штамм, который нормализовал бы ситуацию. А вы захотели всё сломать, изменить.

— Все Мудрые знают о том, что происходит, и о том, что вы потомки звёздных пришельцев? — продолжил допрос Слава.

— Нет. Основная масса Мудрых — это те, кого отобрали из числа особо одарённых обычных людей. До Тайны допускаются только высшие. Те, кто живут долго. Остальные — просто лекарки.

— Просто лекарки? А что же умеете вы, высшие, если другие — просто лекарки?

— Вот что! — Мудрая выбросила руку, и Славу ударил гравитационный луч такой силы, что его унесло к стене и впечатало в неё так, будто он был шариком для пинг-понга. Мудрая встала со своего места, как карающая валькирия, с развевающимися, тронутыми сединой волосами.

— Мы не простые люди! Мы мутанты! Мы высшая раса этой планеты! Умри!

На Славу навалилась страшная тяжесть, такая, что под весом его тела затрещал пол гостиной и доски провалились, не выдержав этого веса. Сколько он сейчас весил? Тонну? Две? Его ноги ушли в пол, пробив толстые доски, но он остался стоять. Двигаться он не мог и чувствовал, как на глаза наплывает красная пелена. Ещё минуту, и его органы разорвутся под собственной тяжестью, понял он. И вдруг — тяжесть исчезла. По полу что-то загремело, и Слава увидел катящуюся к нему голову Мудрой. Позади неё стояла бледная Лера с окровавленным мечом в руках.

— Ты как, отошёл? — над Славой наклонилось лицо Леры-Хагры, озабоченно заглядывающей в его лицо — у тебя белки глаз красные!

— Сосуды лопнули. Ничего, скоро пройдёт — Слава кряхтя выбрался из пролома в полу и на четвереньках подполз к обеденному столу. Вцепился в него, и поднявшись, уселся на стул, покосившись на обезглавленное тело и на замершую в ступоре Тирас. Откинувшись на спинку стула, он протянул руку за кувшином, стоящим на столе и отпил прямо оттуда. Потом со стуком поставил сосуд, и посмотрел на Леру, так и державшую обнажённый меч.

— Спрячь, не с кем уже воевать. Интересно, почему она сразу не ударила гравитационным лучом. Может должна была подготовиться? Забавно — для их соплеменников это выглядит как колдовство... Плохо то, что я почти ничего не успел узнать — и самое главное — цел ли у них позитронный мозг корабля. Ничего не узнал — что мне с этих дурацких сведений о том, что они какая-то там стража... зло берёт. Нужно лезть к грессам, или не нужно — вот вопрос! Надо с Тирас поговорить — кстати, чего она там, живая, что ли? Может спятила? От таких событий кто хошь спятит.

Они расселись за столом. Трупы Мудрых лежали у входа как брёвна, накрытые скатертью со стола — она всё равно была залита кровью последней Мудрой. Красное пятно на белой ткани невольно притягивало взгляд и Слава морщился. Ещё более неприятно ему было смотреть на дыру в полу, в которой он едва не остался навсегда. У него болело всё тело — видимо имели место быть мелкие и крупные кровоизлияния, разрывы мышц, внутренних органов. Регенерация не мгновенна, так что ему придётся ещё несколько часов морщиться при каждом движении.

Трупы обыскали, но коммуникаторов больше не было. Теперь было понятно, как они сумели так быстро сообщить о появлении Славы в этом городе — что там тысяча-другая километров для гравикоммуникатора? Это же не световые годы...

Тирас была расстроена и пребывала в каком-то странном состоянии — без мыслей и без решений — её мир рушился. Вернее её представления о мире. Сегодня с утра она знала всё о том, в каком мире живёт — вот мир, вот они, люди, вот Мудрые, которые мудро помогают жить. Вот боги, которые награждают и карают. И тут — такие события! Всё, всё рухнуло — ни Звёздных чертогов, ни мудрых Мудрых — есть какие-то странные миры, существа, называющие себя Мудрыми и подмявшие под себя весь мир. Как жить дальше?

Слава поглядывал на Тирас и немного жалел её — действительно, неприятно, когда вот так, грубо, вытаскивают из своей жизни и грубо запихивают в другую, непонятную и страшную. Все молчали, а когда Слава полез в голову сотницы, чтобы узнать, как она всё-таки прореагировала на происшедшее, вместо мыслей увидел какую-то чёрную пустоту. Она просто впала в ступор.

Слава встал, подошёл к женщине, посмотрел в её широко открытые глаза, смотрящие куда-то в угол, и неожиданно хлопнул ладонью ей по щеке. Она вздрогнула, судорожно вздохнула, и посмотрела в лицо Славы не понимая, что происходит и где она находится. Потом глубоко задышала и закрыла лицо руками. Через несколько секунд, потерев лицо до красноты, она отняла руки и спокойно спросила:

— И что мы будем делать? У нас тут три трупа Мудрых. Никто не поверит, что я не с вами. Сейчас я должна, по закону, напасть на вас и попытаться уничтожить. Вы же убили Мудрых — значит вне закона. Все Мудрые теперь в курсе об этом — с помощью вот этой штуки — она показала на коммуникатор. Итак, что будем делать? Рассказывайте.

— Что делать? — задумчиво переспросил Слава. — Надо идти в капище к грессам. Идти на корабль.

— Я не знаю, что такое корабль, — угрюмо сказала Тирас, — но что-то делать надо.

— Слав, ты думаешь, Мудрая не врала, когда рассказывала нам о корабле, и обо всём, что мы слышали? Зачем она вообще разоткровенничалась?

— А почему бы не пооткровенничать с трупами? Мы всё равно должны были умереть. Она отвлекла наше внимание, изобразила ненависть к своей Верховной Мудрой, то есть, как бы завоевала наше доверие, а потом выждала момент и ударила. Одного не учла — я не человек. Вернее — не человек в её понимании. Она не ожидала, что я выживу в таком положении, и пока ждала, что я загнусь — ты ей снесла башку. А так-то всё было отыграно очень недурно — я вырубаюсь, умираю,она тут же нейтрализует тебя. Тирас не решится напасть на Мудрую, не будет вмешиваться. Всё как по нотам. Но не вышло.

— Ты не человек? — настороженно спросила Тирас, прислушивающаяся к разговору — а кто ты? Демон?

— Нет, не демон, и у меня нет никаких раздвоенных частей тела — ты уже могла в этом убедиться... три раза, — усмехнулся Слава. — Я человек, но не совсем человек. Помнишь, она кричала про мутантов — вот и я тоже мутант. Немного другой, чем они, но мутант. Не о том теперь думать надо. Тирас, ты нам нужна, как проводница. Нам нужно, чтобы кто-то проводил нас в капище грессов. Проводишь?

— А куда я денусь? — помолчав, ответила сотница. — Но я должна сообщить матери о том, что произошло. Дело в том, что это были все наши Мудрые. Больше в городе Мудрых нет. Кстати сказать, мать должна будет предпринять какие-то меры по отношению к убийцам Мудрых — иначе город будет осаждён. На нас натравят все кланы, что имеются на севере или где-то ещё. Клан, допустивший убийство Мудрых, и не наказавший убийц — должен быть уничтожен. Это закон. Она знает, — Тирас указала на кивнувшую головой Леру. — Каждая воительница, изучающая Закон, знает этот параграф. Жизнь Мудрых превыше всего. И вот ещё что — мы ничего не сумеем утаить от окружающих. Многие, уверена, видели, как Мудрые вошли к нам, но не вышли. Пойдут слухи, что Мудрые исчезли в моём доме. Значит — виновата я и мои гости. Ох, что я наделала? Зачем я вас пригласила к себе? — Тирас, закрыв глаза, удручённо покачала головой, потом встряхнулась и уже серьёзным, жёстким голосом сказала: — Поздно причитать. Будем действовать исходя из обстоятельств. Вы можете защитить меня и моего ребёнка? Это ведь по вашей милости я попала в такое дерьмо!

— Я не могу гарантировать полную безопасность, — тоже серьёзно ответил Слава, — но то, что я сделаю всё, чтобы ты осталась жива, и твой мальчик остался жить — гарантирую.

— Мальчик? Откуда ты знаешь, что это мальчик? — настороженно спросила Тирас.

— Я же всё-таки Мудрый, — усмехнулся Слава. — Все женщины, что были со мной эти дни, понесли, и у всех родятся мальчики. И в дальнейшем, они будут, в основном, рожать мальчиков, даже если зачали от кого-то другого. До тех пор, пока количество мужчин в вашем мире не сравняется с количеством женщин. Девочки будут проскакивать иногда, не без этого, но в основном будут рождаться мальчики. Так сделала природа — если имеется дефицит какого-то из полов, имеется перекос в какую-то из сторон — природа автоматически восстанавливает равновесие. Если только её не сдерживать. А я сделал так, чтобы вас ничего не сдерживало. Скоро у вас родятся тридцать, а может и больше — здоровых мальчиков. Больше — потому, что я постарался, чтобы у вас родились двойняшки. А может даже будут тройняшки. Кстати, учтите, теперь вы настолько чувствительны к зачатию, настолько легко можете зачать, что если бросить вам семя на коленку — и то оно доползёт до места назначения! Да шучу, шучу — с коленкой, чего ты так вытаращилась на меня?! Шутка это. Но всё остальное — не шутка. Скоро город заполнится мужчинами.

— Я должна сходить к матери. Сидите тут и не выходите, — вздохнула Тирас, — я должна объяснить ей всё, что тут произошло. Как могу объясню — всё равно я ни хрена не поняла из рассказа этой Мудрой. Не бойтесь — вам ничего не грозит. Будем выкручиваться вместе...

— Приятно, когда дождя нет, правда? — Лера подняла голову вверх, наслаждаясь лучами солнца, впитывая его всей кожей. — Жарко плохо, но и вечный дождь плохо!

— А что вы хотели — тут холоднее, чем на юге, опять же — горы, а за горами холодное море. С моря ветры приносят холод и дожди, — пояснила Тирас. — Вот теперь и будем скитаться, то дождь, то солнце, то куст, то дерево — вот наш дом теперь!

Женщина угрюмо повесила голову и уткнулась взглядом в луку седла. Слава покосился на неё, и ничего не сказала, Лера же подъехала к воительнице, тронула её за руку и сочувственно сказала:

— Бывает и хуже. Не беспокойся — всё будет нормально, уверена. Слава такой человек, что победить его практически невозможно. Всё равно чего-нибудь, да придумает. Ну, изгнанники, да. Твоя мать должна же была придумать что-то, чтобы нас наказать! Теперь Мудрые от вашего Клана отстанут.

— Не отстанут, — так же угрюмо ответила Тирас, — по закону она должна была нас убить. Но только лишь изгнала. Клан осадят. Когда я от неё уходила, мать попрощалась и сказала, что единственно, что жалеет, это о том, что не увидит своих внуков. И отец тоже попрощался. Они знают, что больше меня не увидят.

— Это ещё не факт, -уверенно заявила Лера, — вот найдём корабль, а там посмотрим, кто кого осадил. Нам ещё далеко ехать?

Тирас посмотрела на солнце, оглянулась вокруг, и задумчиво сказала:

— Километров двадцать. Скоро начнутся предгорья, потом леса, тянущиеся километров на пятьсот. Вот эти леса и есть прибежище грессов. Интересно, скажите такую вещь — а как же память о том, что грессы раньше жили на юге, что их изгнали в леса? Зачем вообще они тут существуют? Почему нападают на людей? Неужто Мудрые натравливают? Как я поняла — это типа их животных, или подчинённых, что ли?

— Ну что сказать, — задумался Слава, покачиваясь в седле, и поглядывая по сторонам, — скорее всего, это что-то вроде сторожевых животных. Вернее, не животных, а существ — нельзя их называть животными. Они же мыслят, имеют какую-то религию, рожают и пользуются приборами и инструментами. Возможно, что они были выведены для обслуживания корабля. А может — именно для его охраны. У них своя цель — не допустить чужих до их капища, которым является корабль. Вы же сюда не лезете, о капище и не помышляете? Так, вяленько воюете время от времени — то они вас пощиплют, то вы их. Ну вот — цель и достигнута. Вы к ним не лезете. Что касается жизни на юге — да кто знает — может они и жили когда-то на юге. Откочевали, и там и схватились с людьми. Потом остались только те, что на севере. А может и не было никогда грессов на юге — распустили легенду, чтобы не было подозрений, будто бы это искусственные создания и управляются Мудрыми. Никто их на юге не видел, кроме бабушки вашей бабушки, которая рассказывала, что когда-то, якобы её бабушка видела этих грессов на юге. Достаточно внедрить эту ложную память, и всё. А так — грессы для Мудрых то же самое, как для нас керкары — только керкары это природная раса разумных насекомых, а грессы искусственно созданные. Вот и всё. Просто.

— Просто? — усмехнулась сотница. — Это для вас всё просто! А для меня — такое впечатление, как будто я слушаю сказку какую-то. Тихо все! Остановились! Что-то неладно. За нами следят. Похоже что грессы рядом — птицы разорались и насекомые затихли. Кто-то их вспугнул...

— Сейчас проверим, — кивнул головой Сава и связался с командиром группы керкаров, бегущих по бокам: 'Проверь впереди и по сторонам. За нами кто-то наблюдает! Не нападай!'

Керкар немедленно откликнулся и на некоторое время замолчал. Потом возник в мозгу Славы: 'Впереди, за деревьями. Пятьдесят особей. Вооружение — луки, мечи. Какие будут распоряжения?'

Слава подумал, потом ответил: 'Я еду к ним. Незаметно сопровождайте. Без команды не атаковать.'

— Лера, Тирас — оставайтесь на месте. Впереди отряд грессов, численностью пятьдесят особей. Я с керкарами поеду им навстречу, попробую договориться. Лера, лучемёт наготове.

Женщины молча кивнули головой, а Лера взяла наизготовку армейский лучемёт. Слава отвязал вьючную лошадь и передал повод сотнице:

— Держи. Без команды не встревайте. Лера, если увидишь, что нападают на вас — тогда стреляй. Я поехал.

Он тронул бока лошади пятками, она послушно пошла вперёд. Слава просто физически чувствовал, как в его фигуру впились глаза множества существ, не видимых ему за деревьями.

Он ещё успел подумать о том, как ловко эти твари прячутся за не очень-то густым лесом, когда увидел псионическим зрением, как две стрелы мелькают в воздухе и втыкаются ему в грудь. Он рванул лошадь вперёд, и выпущенные стрелы воткнулись в землю где-то в стороне. Свистнули ещё стрелы, ещё, потом ещё... и внезапно выстрелы прекратились. Лес как будто ожил, выпуская из своего нутра целую толпу существ, не похожих ни на что из того, что Слава видел раньше. Это была какая-то помесь гигантских ящеров и людей — из длинного, чешуйчатого тела торчал абсолютно человеческий торс, с развитыми плечами, мощными руками. Их лица походили на человеческие, но глаза обладали вертикальными зрачками, как у рептилий. Ещё почему-то бросилось в глаза — их гениталии, устроившиеся между передних лап и выглядевшие почти по человечески — что у мужских, что у женских особей. Выглядело это довольно неприятно, но видимо функционально никак не мешало грессам размножаться. Все особи были взрослыми, крупными — размером с небольшую лошадь. У женских особей имелась тоже человеческая — грудь, разного размера. Если не смотреть вниз, от пояса — ну люди и люди, а ниже — когтистые чешуйчатые лапы, бочкообразное круглое тело, заканчивающееся небольшим хвостом.

Этот сплав человека и ящера выглядел отвратительно, гротескно и очень, очень опасно — тем более что они все были вооружены до зубов — начиная с луков, заканчивая топорами, мечами, и копьями. У Славы в голове мелькнула мысль о том, что если бы грессы захотели — ни черта бы ни одного человека на этой планете не осталось — глядя на них, понимаешь, что это настоящие боевые машины, существа, созданные для боя изуверскими опытами модификаторов.

Грессы подошли к Славе, вцепляясь своими когтистыми лапами в мягкую, усыпанную листьями землю, и замерли, разглядывая его фигуру. Он не был похож на местных жительниц, похоже, что они никогда ранее не видели мужчин, тем более что Слава сбросил куртку и ехал по пояс голым. Он тоже их рассматривал, прикидывая — кто из них главный, с кем говорить. Это определилось довольно быстро — крупный самец впереди, гортанным голосом крикнул на языке воительниц:

— Кто ты? Что надо на землях грессов? Ты хочешь умереть?

Это прозвучало довольно пафосно, и Слава улыбнулся — осталось только сказать 'Хау! Белый человек!' Ну чем не встреча с индейцами?

Его улыбка вызвала странный эффект — грессы как будто напряглись, а Слава насторожился — может они приняли его улыбку за оскал? Типа — демонстрация силы, и вызов? Кто знает, что намешано в голове этих искусственных существ. Его посетила одна мысль, и он принял решение:

— Я Слава, Мудрый. Мне нужно посетить капище.

Грессы как будто вздрогнули, загомонили — Слава разбирал слова: 'Он говорит на нашем языке! Говорит — Мудрый! Что нам делать? Мы не можем отказать Мудрым! Он хочет в капище!'

Слава обратился к ним на языке зелёных. Алусийский язык оказался для грессов родным.

Один из грессов — тот, что обращался к нему ранее, отделился от группы и подошёл к Славе:

— Ты должен пройти с нами. Мы доставим тебя к капищу. И Мудрые решат — действительно ты Мудрый, или нет. Мы ещё не встречали таких Мудрых, потому не можем принять решение.

— Со мной мои сопровождающие. Я хочу, чтобы они пошли со мной — ответил Слава, вглядываясь в козьи глаза кентавра. Тот почесал недлинную русую бородку, и после недолгого раздумья, ответил:

— Хорошо. Пусть идут с вами. Всё равно — если окажется, что ты не Мудрый — их убьют. Так какая разница — когда? Зови их сюда.

Слава крикнул, эхо ещё не успело затихнуть, как Лера и Тирас уже сорвались с места и рысью поехали к нему. Через пять минут вся кавалькада, в окружении толпы кентавров отправилась туда, куда они стремились эти два месяца.

Ехать пришлось около четырёх часов. Солнце уже склонялось к горизонту, когда они подъехали к обрыву, уходящему куда-то вниз. Из-за гущи леса не было видно, что там, внизу, находится, но когда они вылезли на склон, стал виден Он.

Его туша лежала там, куда его определила судьба. Километровый цилиндр, с лепёшкой с одной стороны, напоминающий жезл регулировщика со знаком 'стоп'. Его блестящий некогда корпус частично облетел, ободрался, с него свисали целые пласты обшивки, развевающиеся по ветру, как знамёна. Они издавали гул и металлический звон, сливавшийся в один металлический звук, как будто одновременно звучали множество арф. Под блестящей обшивкой виднелась металлическая матовая поверхность, успешно сопротивлявшаяся коррозии. Передняя часть корабля была деформирована от удара — он врезался в планету по касательной, вырыв огромную рытвину, как будто в жидкую кашу бросили кусочек хлеба. Этот 'кусочек' так и остался торчать в песчаной почве, которую он расплескал, на сотни тысяч лет, не имея возможности подняться и улететь. Его шлюз находился в 'лепёшке' с торца корабля. Эта большая штуковина, имела метров двести в диаметре. Похоже, что она и являлась жилой частью звездолёта. Впрочем — убедиться в этом можно было только попав на порт этого гиганта.

Тирас в ошеломлении раскрыла глаза, и сдавленным голосом прошептала:

— Значит это всё правда, это не сказки! Так вот он какой, корабль! О, боги... я стала сомневаться в вашем существовании... или это вправду сделали боги?

— Это не боги, — усмехнулась Лера, — видела бы ты наш корабль, Шаргион — этот меньше его в несколько раз. До нашего малыша ему далеко по размерам. Да и по всему прочему тоже далеко. Слав, как ты думаешь, это какой корабль? Крейсер какой-нибудь?

— Сдаётся мне — нет. Мудрая же сказала перед смертью — это транспортник, что-то вроде десантного корабля. Вероятно какие-то системы защиты у него есть — иначе было бы просто глупо. Но мегабластеров и что-то подобного — нет. Да и орудийных портов не видать — смотри внимательнее. Если только где-то под ним... он же зарылся наполовину, теперь точно и не скажешь — что у него есть, а чего нет. Главное — шлюз открыт, посмотри! Они сделали к нему что-то вроде насыпи, можно прямо туда въехать. Штука здоровая, конечно. Брякнулся он неслабо. Сколько, интересно, его диаметр? Хммм... метров сто? Нет, против Шаргиона он не тянет, конечно. Наш кораблик его просто сплющит, сев на него задом. Вообще, он и для транспортника великоват, тебе не кажется? Чего он такой здоровый-то... мегабластеров нет, чего ему быть такого размера?

— Опять гадаем? Сейчас попадём вовнутрь, узнаем.

— Если попадём, — прозорливо ответил Слава, вглядываясь в очертания корабля, вырастающего перед ними, как пирамида Хеопса. — что-то мне подсказывает, что сейчас самозванцы будут разоблачены и призваны к ответу.

— С чего ты решил? — удивилась Лера. — По-моему всё идёт хорошо.

— Ты не видишь. Вон там, у шлюза, стоит фигура в плаще Мудрой, и по-моему — не одна. Лер, при малейшей опасности — не думай, стреляй. Вы не выдержите гравитационного удара. Впрочем — я тоже буду настороже.

Чем ближе они подъезжали к шлюзу, тем виднее становились три фигуры в белых плащах. Они ожидали подъезжающих молча, не делая резких движений и наблюдая из-под опущенных капюшонов. Слава освободил правую руку с игловиком, отчётливо понимая, что может и не успеть — если грессы бросятся на них все сразу, толпой. И это его очень сильно беспокоило. Подъехав к Мудрым, Слава спешился и ушёл чуть в сторону от вектора выстрела Леры — не хватало ещё попасть под удар лучемёта своей жены. Лера зажала в руках оружие, её губы были плотно сжаты, а не щеках окаменели желваки от сжатых до скрежета челюстей. Тирас держала руку на мече, чуть наклонившись вперёд и готовая в любой момент выхватить клинок и пустить его в дело.

Слава встал перед неподвижными фигурами и на языке зелёных сказал:

— Приветствую, Мудрые! Будем разговаривать, или воевать?

Одна из женщин откинула капюшон, и он увидел женщину без возраста и гладким лицом, лишённым каких-либо эмоций. Её синие глаза смотрели прямо, открыто и хмуро. Он уже видел её в экране коммуникатора.

— Приветствовать вас? С какой стати... Вот вы добрались сюда, и что? Зачем? Я не знаю, как вы сумели уничтожить наших сестёр, но почему вы думаете, что сумеете сладить с нами? Сомневаюсь. Но на всякий случай я всё-таки хочу вас спросить — есть ли возможность уладить дело миром? Что мы можем вам дать, чтобы вы покинули нашу планету и больше сюда не возвращались? Стойте! Ещё шаг и вы будете уничтожены — женщина поняла руку, глядя на то, как Слава собирается шагнуть поближе и пересечь пустое пространство между ними.

— Хммм... нам нужен позитронный мозг с картой звёздных дорог, — не смутившись ответил Слава. — Можете такой дать?

— Позитронный мозг? — растерялась Мудрая. — С какой стати мы вам его дадим? Легче вас уничтожить. Грессы, убейте их! Это чужие!

После Слава вспоминал происходившее в тот момент, и ему всё это представлялось, как во сне — после слов 'убейте их', он перешёл не то что на сверхскорость, а на мегаскорость, сжигая ресурсы, как самолёт в режиме форсажа.

Первое, что нужно было сделать — нейтрализовать Мудрых, синхронно поднимающих руки в сторону Славы, и явно не для того, чтобы благословить человека на дальнейшие свершения. Он метнулся к Мудрым так, что заскрипели его кости и суставы, получая непереносимую, страшную нагрузку. Ещё немного, и они бы не выдержали напряжения. Фигуры вокруг превратились в неподвижные статуи, едва-едва перемещающиеся в пространстве.

Три Мудрые умерли за долю секунды, убитые ударами, вбившими им кости переносицы в мозг. Затем Слава встал спиной к шлюзу и стал расстреливать всех грессов, поднимающих оружие на его спутниц.

Тирас и Лера успели слететь с лошадей — одним прыжком, рыбкой бросившись вперёд при словах Мудрой. Они ещё не успели упасть на утоптанную множеством ног землю, когда грессы выхватили мечи и бросились их убивать.

В глазах Славы застыла картинка — Мудрые, падающие на землю от ударов, Лера и Тирас, летящие в воздухе, спасаясь от нависших над ними мечей, и грессы, с искажёнными лицами, извлекающие мечи из ножен.

Он стрелял так быстро, насколько позволял механизм игольчатого лазера. Никто не мог подойти к лежащим девушкам даже на шаг, чтобы не упасть на землю с пробитым черепом. Трупами несчастных кентавров была завалена вся площадка перед кораблём, когда Лера, двигающаяся быстро, но не так быстро как мутант, созданный для боёв на арене, открыла ураганный огонь из армейского лучемёта. Вот тогда начался настоящий ад.

Полетели куски обгорелой плоти, брызнула кровь, кричали в агонии кентавры и раненые лошади — второпях, в суматохе Лера зацепила и двух лошадей, которые были с ними. За несколько секунд всё было закончено. Те, кого не успел убить Слава, были уничтожены огнём Леры.

Мир снова пришёл в нормальное состояние, задвигался, ветер коснулся лица Славы прохладной вечерней ладонью и он ошеломлённо осмотрел место боя. Ни одного гресса не осталось в живых. В воздухе было тихо, и только откуда-то со стороны слышалось то ли рычание, то ли... В общем — Тирас стало плохо. Её вытошнило от вида этой бойни.

Слава и Лера отвернулись в сторону — им тоже было неприятно смотреть на залитую кровью площадку и на куски тел, но они видали и похлеще, а потому сдержались.

Тирас присоединилась к им через несколько минут. Она была бледной, и извиняющее пожав плечами, женщина сказала:

— Простите. Вы, наверное, думаете, что я какая-то слабонервная, с дутыми заслугами? Что из меня воительница никакая? Вы ошибаетесь. Я бывала во многих стычках и карательных экспедициях, но такого месилова, такой мясни я ещё не видала. Хорошо, что я немного знаю их язык — уж слова 'убейте их' я точно знаю. Иначе не знаю чем бы закончилось. Как бы ещё выкидыша не было из-за таких перегрузок... — озабоченно добавила она.

— Надеюсь, что у тебя всё нормально будет, — Слава устало присел на землю и опёрся спиной на корабль. — Лер, ты как, всё с тобой в порядке?

— Ничего не в порядке — ответила та, закусив губу и осматривая лучемёт, как бы проверяя количество зарядов — я положила штук тридцать разумных существ, в клочья разнесла. Как я могу быть в порядке? Похоже меня сейчас тоже стошнит! — она зажала рукой рот, и глубоко вздохнула.

— Если ты не хочешь добавить к этому количеству ещё штук триста трупов, тебе стоит зайти в шлюз — медленно сказала Слава, вглядываясь в склоны котловины, наполняющиеся чёрными точками бегущих кентавров — быстренько, заводим лошадей вовнутрь! Две погибли — снимайте сумы, тащите! Скорее, девчонки, скорее! Не до слабостей! Мне тоже неприятна эта мясня, но если не поторопитесь... давай, давай!

Они сдёрнули с трупов лошадей перемётные сумы, перевалив их на других лошадей и вошли в корабль.

Потолок терялся в вышине и шаги гулко отдавались в огромном доке. Пол был металлическим, рифлёным. Он был гораздо ниже, чем уровень земли и под наклоном уходил вниз. От входа в шлюз был сделан деревянный помост, перекрывающий перепад высот, что-то вроде мостика, довольно прочного, на котором лошади стояли, не прогибая досок. Женщины держались за лошадей и шли позади — Слава хорошо видел в темноте, так что он выступал поводырём всему каравану.

Сойдя с помоста, путники загрохотали ногами по металлическому полу, быстро удаляясь от входа.

— Слав, ты думаешь сюда они не пойдут? — поёжилась то ли от холода, то ли от волнения Лера

— Сомневаюсь, что пойдут. Это же место обитания Мудрых — скорее всего вход для их биороботов сюда запрещён. Пошли, пошли быстрее! Если вход и запрещён, никто не мешает им стрельнуть нам в спину из лука!

Путники быстро прибавили шаг и уже удалились от входа метров на двести, потерявшись в темноте, когда свет позади заслонили фигура грессов, толпой вставших у входа. Они что-то кричали, глядя на трупы Мудрых, размахивали в воздухе мечами и топорами — в общем, вели себя вполне по человечески — что должен человек делать, когда добыча ушла из под носа? Конечно — орать, грозиться, а потом успокоиться и заняться более важными делами. А дел у них должно было хватать — хотя бы то, что им нужно собрать и похоронить пятьдесят своих товарищей.

Слава не испытывал угрызения совести от уничтожения пятидесяти кентавров — ну да, неприятно, да, разумные, и в общем-то они ни при чём, так что же теперь — дать им себя убить, в конце концов? Нет уж — его человеколюбие... или скорее кентавролюбие, не простиралось так далеко. Виноваты были Мудрые, толкнувшие их на этот шаг, а кентавры... ну что кентавры — они выращены Мудрыми для убийства, для охраны своего 'капища'. Своего корабля. Вот только где выращены? Вот в чём вопрос... у Славы были на этот счёт смутные подозрения, но он их не озвучивал. Скоро и так всё будет ясно. Или почти всё.

Пройдя ещё метров сто, экспедиция оказалась у небольшого аппарата, чем-то похожего на водный скутер. Небольшая, овальная штука, с прозрачным, слегка помутневшим стеклом... или не стеклом — чем-то, служащим, вероятно, для защиты седока от встречного ветра — как у мотоцикла. А это и было что-то вроде мотоцикла — устройство, способное переносить двух седоков, только не по поверхности планеты, а по воздуху. Что-то подобное Слава видел на Алусии, только другой конструкции — те были, по ощущениям, более современными, более... шикарными, что ли. Эти же создавали ощущение древности своими выцветшими, какими-то побитыми молью, боками.

Слава оглянулся — тут этих аппаратов были сотни, и лишь около десятка стояли отдельно и было похоже, что именно они и были исправны из всего количества бесполезной рухляди. Скорее всего, их и осталось с десяток, исправных гравискутеров.

Славу вид этих аппаратов привёл в отличное настроение:

— Всё, девочки, наши зады теперь могут успокоиться — им не придётся страдать в сёдлах. У нас теперь есть на чём летать! Меня так бесят лошади — если бы вы знали! Терпеть не могу ездить на лошадях.

Тирас неожиданно засмеялась, а Лера недоумённо спросила у неё:

— Ты чего? Что он смешного такого сказал?

— Мой отец ненавидит лошадей, говорит, они всегда норовят его укусить. Слава сейчас напомнил мне о нём.

Потом Тирас посерьёзнела, и добавила:

— Вообще-то я не знаю, о чём Слава говорит, но если у него есть какие-то волшебные средства, чтобы выбраться отсюда — я буду счастлива. Потому что без них нам теперь не выбраться. Вход нам перекрыли.

— Да, Слав, ты уверен, что эти штуки работают?

— А мы сейчас проверим — ухмыльнулся Слава — держи-ка поводья... он кинул поводья на руки Лере, а сам подошёл к гравискутеру. Осмотрел его, взял с его сиденья потускневший блестящий шлем, похожий на шлемы управления флайерами и звездолётами. В принципе — какая разница между управлением флайером или скутером — размеры только разные, да энерговооружение. Это пришло ему в голову потом, когда он надел шлем. Перед глазами замелькали цифры, обозначения, и Слава довольно улыбнулся — работает!

Скутер плавно оторвался от пола, поднялся на два метра и набирая скорость понёсся вперёд, к выходу. Он с шорохом, вспарывая воздух, пролетел над головами кентавров, толпящихся внизу, и завис над ними на высоте пятидесяти метров. Те подняли головы, не пытаясь нанести какой-то вред летающему аппарату, и снова занялись своим делом — сбором трупов товарищей, погибших по прихоти Мудрых.

Слава снова снялся с места, рванул вперёд, сделал резкий разворот, и понёсся вовнутрь корабля, туда, откуда прилетел. Посадив скутер возле хрипящих в испуге лошадей, он снял шлем и с удовольствием потянувшись, сказал:

— Мы счастливы. Теперь — нам бы ещё добраться до внутренностей этой лохани, да влезть в мозги корабля... и я был бы совсем счастлив. Выход нам обеспечен. Пошли дальше?

— Неужто эти штуки до сих пор летают? — с удивлением спросила Лера. — Да они же рухлядные совсем!

— Совсем, да не совсем. Похоже, что это боевые скутеры десанта. Представь — пять сотен таких скутеров, и на каждом по два десантника. Я не удивлюсь, если у них ещё имеются и лучемёты — я пока не разобрался. Заряда у них хватит практически на бесконечное количество лет — они на антиматерии, а на ней двигатели очень, очень долго работают. Ведь фактически что такое гравидвигатели — это гравикомпенсаторы с меняющимся вектором приложения сил. Изменил вектор — вот он и полетел. А управление кораблями с помощью мозговых волн известно ещё со времён Шаргиона, так что ничего удивительного. Тем более что все эти штуки произведены прародителями зелёных. Здесь ломаться-то нечему, вот что я имел в виду. Вспомни генератор, который работает до сих пор. Может быть ещё и так — скутеры вырабатывали запас энергии — Мудрые переставляли энергетические блоки из других скутеров, и снова летали. Пока не остались вот эти десять штук. Да и летали они, похоже на то, довольно редко. Больше путешествовали пешком, или на лошадях. Вспомни, что говорила та, убитая Мудрая — не все допускались к этому страшному секрету, а только посвящённые. Остальные лекарили, да прислуживали элите Мудрых. Вот как та Мудрая, которой я сделал ребёнка. Она была ни сном, ни духом про выкрутасы верхушки её организации. Кстати сказать — это вселяет надежду на то, что всё ещё на этой планете может закончится хорошо. Надо всего лишь перебить тех Мудрых, кто мутит воду, и рассказать всем, что есть правда в этом мире. Вот и всё.

— И всё? — усмехнулась Лера. — Надо ещё найти этих Мудрых, которых надо перебить, убедить воительниц, что Мудрые хотят им зла, а мы добра, и... и этого хватает.

— Давай будем решать проблемы по мере их поступления, Лерчик, — весело хмыкнул Слава. — Вот сейчас мы решили вопрос с нашим попаданием в Шаргион, например. Сейчас пройдём вовнутрь и посмотрим, что там у нас с позитронным мозгом, и может ли он нам помочь, ну а дальше... дальше посмотрим. Кстати сказать — а может лошадей-то отпустим? Пусть идут наружу — авось их кентавры не сожрут. Здесь они точно сдохнут от жажды и голода — пастись-то им негде. Давайте-ка разгрузим их, а вещи положим возле скутера. Всё равно тут никто не ходит, так что никуда не денутся.

Люди быстро разгрузили лошадей, скинув сумы прямо на пол, и Лера, обнажив меч хлопнула их плоской стороной клинка по крупу, отчего те зафыркали, и помчались к светлому пятну, наружу.

Слава проводил их взглядом, и приказал:

— Берём вещмешки, складываем воду, еды, и пошли — кто знает, может там, внутри, и поесть-то нечего будет. Может они тут вообще и не жили, эти Мудрые — складывается у меня такое впечатление. Не зря тут скутера стояли. Сомневаюсь, чтобы за тысячелетия какая-нибудь система обеспечения сохранила свою работоспособность. Хотя... кто знает? Древние умели делать вещи...

Ещё сто метров они прошли цепочкой, — Слава Держал за руку Леру, Лера Тирас — становилось всё темнее и темнее, тем более что за бортом уже спускалась ночь. Внутри корабля почти ничего не было видно. Слава попытался скомандовать: 'Свет!' — а вдруг всё-таки сработает — но ничего не произошло. Или мозг корабля совсем умер, или же все источники энергии сдохли.

Огромный док закончился боксами для флайеров — Слава понял это, глядя за перекошенные от удара двери. Вообще — непонятно было, как при таком мощном ударе, чтобы даже флайеры превратились в груду металла, выжили люди. Впрочем — он тут же нашёл ответ — они-то ведь в Шаргионе тоже выжили, хоть их флайеры и пришли в негодность. Корабль пустил остатки энергии на обеспечение безопасности экипажа ,на поддержание гравикомпенсаторов в помещениях людей, а уж потом на всё остальное. На доки с флайерами не хватило... Вот почему много скутеров оказалось неисправными. Видимо, при столкновении уцелела лишь малая часть.

Мимо доков с десятками флайеров, люди прошли в длинный коридор, метров двадцати диаметром, конец которого терялся где-то вдалеке. Когда Слава ступил на пол, внезапно загорелся тусклый свет — на полу появилась жёлтая дорожка-указатель, одновременно и подсвечивающая путь, и указывающая дорогу. Слава задумался — что бы это значило? Или их заманивают в ловушку, или это просто стандартная процедура приёма Мудрых?

И они зашагали по 'дороге, вымощенной жёлтым кирпичом', к великому и ужасному, тому, что ожидало их в конце пути.

Глава 7

Они прошли ещё метров сто по светящейся дорожке, пока Слава не замедлил шаг и не остановился:

— Всем стоять. Отдыхаем. Никто никуда пока что не идёт. Пока я не разведаю сам. Сидите тут. Или стойте тут. Или не стойте тут. В общем — не мешайте мне сейчас, не трогайте ничего, пока я сам не скажу. Хорошо?

— Хорошо... — пожала плечами Лера. — Мы пока тут вокруг осмотримся, да, Тирас?

— Осматривайтесь, только никуда не лезьте, — хмуро сказал Слава, — я не смогу сейчас на вас отвлекаться.

Он сел у стены, подложив под спину вещмешок, закрыл глаза и замер, как будто уснул Тирас, глядя на него, недоумённо спросила:

— Чего это с ним? Отдыхает, что ли? Устал так?

— Нет, — усмехнулась Хагра, — он так пускает душу из тела, чтобы она полетала и посмотрела, что там впереди. А вдруг засада?

— Неужто он так умеет? — широко раскрыла глаза сотница. — Я бы всё отдала за такую способность! Сколько людей бы это могло спасти!

— Он недалеко может летать, только на расстояние метров ста, мне так сказали, — дипломатично ответила Хагра, не упомянув, что сказала ей это Лера, находящаяся в её же теле. Они договорились с ней, чтобы Хагра сейчас вышла "на волю", пока ничего особенного от них не требуется. Ей же тоже интересно! А Лера пока отдохнёт в темноте мозга.

— Ну, пошли, пошли — посмотрим чего там за дверями!

— Чего-то мне не по себе тут, — ответила Тирас нерешительно, но пошла следом за девушкой, решительно подошедшей к одной из дверей, виднеющихся по бокам коридора. Дверь автоматически открылась, уйдя в стену, чем привела в восторг Хагру. За ней был длинный, такой же широкий коридор — метров сто, не меньше. В нём тускло светились панели, а конце коридора была ещё дверь, большая, массивная, до потолка, с прозрачным окном. За окном виднелись какие-то столы, шкафы, просматривающиеся в неярком свете.

— Я туда не пойду! — решительно заявила сотница. — И тебе не советую! Тебе же сказали — ничего не трогать!

— Ну, я и не трогаю. Иди назад, если страшно, а я погляжу что там, — Хагра пожала плечами и решительно шагнула к двери, собираясь поглядеть, что нам за прозрачной плитой посредине. Неожиданно, и эта дверь раскрылась — бесшумно, плавно, как и предыдущая, раздвинув массивные створки и как бы приглашая девушку войти. Она помедлила секунду и прошла в помещение.

Внутри было стерильно чисто, тихо, стояли ряды красивых кресел, а перед ними были укреплены столики-панели, с незнакомыми кнопками, отчётливо видевшимися на плоской поверхности. Кнопок было множество — цифры, знаки, незнакомые Хагре — их было не менее сотни, разных цветов и размеров.

Хагра с любопытством протянула руку и попыталась нажать одну из них — конечно, ничего не прожалось — кнопки были сенсорными, но в воздухе прозвучал короткий сигнал, напоминающий мелодичный звук, исходящий из какого-то музыкального инструмента. Хагра усмехнулась и нажала другую кнопку — сигнал был другого тона. Она радостно засмеялась и начала нажимать кнопку за копкой, прислушиваясь и веселясь, как ребёнок.

Потом ей надоело стоять, и она уселась в это кресло, белое, с кремовым оттенком, и продолжила своё развлечение, как пианист играя кнопками. Наконец, ей надоело это музицирование, она наклонилась вперёд и поставила локти на панель. Правый локоть нажал на кнопку справа, большую, зелёную, прозвучал длинный трубный сигнал, и кресло вдруг стало заваливаться назад, да так быстро, что Хагра лишь успела схватиться за поручни, заметив, что перед ней на панели выскочил виртуальный экран, на котором появились строчки неизвестных букв. Из кресла выскочили сотни тяжей, прижавших её руки и ноги к спине и сиденью, а к руке присосался выскочивший откуда-то вакуумный пистолет.

Пшик!

Сознание Хагры, беспомощно пытавшейся вырваться из могучих объятий кресла, потухло, и она потеряла сознание. Девушка уже не видела, как из кресла с боков выдвинулись прозрачные половинки герметичного купола, и она оказалась заключённой во что-то подобное огромному яйцу, или кокону, с верхней, прозрачной частью. Кокон заполнился туманом, не позволявшим разглядеть то, что в нём происходит и в помещении снова воцарился покой и тишина.

Слава вышел из тела и воспарил в пространстве. Оно было тёмным, и редкие информационные нити, пролетающие в этой темноте принадлежали ему, связанному с керкарами, бродящими наготове вокруг котлована с кораблём и Шаргиону, с которым Слава постоянно обменивался пакетами информации.

Керкары остались наверху, в лесу, как резервный отряд — они зарылись в корни деревьев, без труда перекусывая толстые щупальца, уходящие глубоко в почву. По землёй было много вкусных корней, а также личинок и других подземных жителей, которыми так приятно перекусить.

Многоножки были всеядными — хотя они и предпочитали вегетарианскую пищу, как ранее и говорил Славе Учитель. Когда приспичивало, они ели всё — и даже люди не вызывали у них никакого чувства, что поедание плоти двуногих — это нехорошо. Слава даже как-то решил для себя — он НЕ БУДЕТ спрашивать Мать Роя, куда делись тела ста пятидесяти воительниц. Он не был уверен... но всё-таки не стоит обременять мозг излишними размышлениями на тему — что вкуснее, мясо человека или лошади. Возможно, многоножки легко бы дали ему ответ на этот вопрос. Вот только спрашивать не хотелось.

Сгусток-Слава начал своё путешествие к центру корабля, где, предположительно, находилась рубка, командный пункт, и где должны были сходиться все нити управления.

Лететь оказалось довольно долго — но Слава и не спешил. Не хватало ещё, чтобы он попался в какую-то ловушку, возможно, установленную бывшими хозяевами этого дредноута. Раздумывать о том — что это за корабль, и чем занимался — он не стал. Узнает. Скоро узнает.

Ага! — вот информационные цепочки. Итак — в центре корабля источник энергии, от него тянутся нити к освещению, помещению в круглой блямбе, в которую они вошли... и всё? Нет — не всё. Вот он — позитронный мозг. Нити от него идут и к генератору, и к помещению (да что за помещение?!), и к освещению, и ко всему, что обеспечивает это помещение? Почему всё стекается в этот салон... посмотрим.

Слава переместился в эту громадную комнату. Всё здесь странно походило на большую аудиторию какого-то университета... вот только она была настолько велика, что терялась вдали. Но столы, стоявшие вокруг, оставляли впечатление именно такое — класс, аудитория, в которой могут одновременно сидеть сотни людей, и это притом, что между креслами-столами расстояние было не менее двух метров. Столы поддерживали с позитронным мозгом связь — но очень слабую, на уровне одиночных пакетов, время от времени отправляемых и получаемых адресатами. Лишь один стол буквально кипел информацией и от него тянулась толстая нить, практически шланг из информации к управляющему мозгу. Что это было — Слава не понял, решив заняться этим столом попозже, как разберётся с основной концепцией этого корабля — что он такое был вообще. И первое, что его интересовало — позитронный мозг, управляющий двигателями, оружием, защитой, обеспечением этого дредноута.

Тот мозг, что Слава увидел, точно не был основным. Его нити-связи не простирались к двигателям и основным узлам корабля. Только энергетический блок, помещение со столами и всё, что его касается — какие-то склады, холодильники, механизмы, непонятные Славе.

Дальше, дальше, к носовой части, фиксируя все всплески энергетической и информационной активности. Вот он! Управляющий мозг... он пытается пустить свои нити в энергетический блок, пытается сунуться куда-то, куда имел доступ ранее, но нити постоянно возвращаются и снова уходят в этот тусклый шар. Слава удивился — обычно позитронные мозги буквально сияли в пространстве — даже если они и не имели доступа к системам, которыми управляли. Но этот был таким тусклым, таким убогим, что у Славы заныла душа от предвкушения неудачи. Похоже, что мозг был мёртв... или — полумёртв. Вот только — насколько? Вряд ли Слава сможет восстановить такую сложную систему как этот мозг, вряд ли. Насколько он знал — позитронные мозги выращивали одним куском, одним шаром, одним мозгом, из смеси различным микроэлементов, одним большим кристаллом. Его можно было разрушить, хотя он и являлся сверхзащищённых, одним из самых защищённых узлов корабля. Должен был быть или всплеск, выброс энергии рядом с этим мозгом, такой силы, чтобы вся его информация испарилась, или же... буквальное испарение этого мозга. Какой бы он ни был защищённый — если в него направить лучемёт, и выпустить полную батарею выстрелов — его структуры подвергнутся изменениям, и притом необратимо. Скорее всего, нечто подобное случилось и сейчас. Все нити оборваны, а от мозга работоспособна лишь четверть.

Слава опустился на мозг, входя в его виртуальную реальность, и ужаснулся — всегда безупречная, блестящая поверхность была изрыта дырами, провалами, почерневшими и оплавленными, как будто в кусок сыра кто-то тыкал раскалённым гвоздём.

Слава полетел искать управляющий центр мозга и нашёл его среди развалин "зданий"-блоков. Центральное здание стояло крепко, но большинство информационных путепроводов было нарушено.

Псионик спустился вниз, и внезапно подумал о том, что и толпы антивирусных программ не атаковали его! В здоровом, исправном мозге он бы сейчас уже или мимикрировал под антивирус, или бы убегал от толпы злобных виртуальных рыцарей, желающих насадить супостата на здоровенное копьё, чтобы отправить его в застенок, или уничтожить.

Слава не стал раздумывать над этим фактом — просто вошёл туда, где хранились ответы на его вопросы. Хотя бы на часть вопросов...

Фигура Мудрой в капюшоне. Лица не видно. Подошёл, откинул капюшон — содрогнулся — она! Та, которой он проломил череп! Стоит, смотрит вперёд. Неприятно на душе, но делать нечего — потянулся, обнял её, слился...

Хоровод информации, свет, блеск, как ток прошиб — аж вздрогнул. Нехорошо тут — подбитый мозг глючит, информация какая-то обрывочная, осколки картинок, вспышки — ничего не ясно. Лицо мужчины с лучемётом, удары, вспышки — всё, лицо исчезло. Бунт? Теракт? Скорее всего.

Из того, что он узнал, можно сделать вывод: корабль куда-то направлялся, на нём вспыхнул бунт. Один из членов экипажа, мужчина, уничтожил бортовой маршевый мозг. Всё. Больше никакой информации, кроме технической, нужной для управления некоторыми системами.

Интересно — а где у них живой мозг? Скорее всего был в носовой части, и погиб. Носовая сплющена в лепёху, там ничего не должно уцелеть. Там же и генератор, обслуживающий двигатели, защиту и всё остальное. Ой-ёй! Печаль, однако...

Славу охватило такое чувство потери, такое разочарование, что он чуть не взвыл. Всё-таки он сильно рассчитывал на то, что найдёт позитронный мозг с картами звёздных путей. А что за безобразие он нашёл? Всё, что может этот остаток, обмылок — это как-то заставить функционировать систему обеспечение — кстати сказать — уничтоженную на этом корабле, да управлять системами освещения, ну и по мелочи кое-чего. Конечно, и это немало — если Слава сумеет его всунуть в Шаргион — вопрос с питанием сразу решится. Неужели они бы потащили на корабль залежи продуктов, или толпы свиней, чтобы ими питаться в полёте. В полёте КУДА? Вот в чём и вопрос... куда лететь-то? Вправо или влево от планеты? А может вверх или вниз? Его опять охватило разочарование и он начал подъём из пространства покалеченного мозга.

И вовремя. Его информационная нить, протянутая к живому телу зазвенела, как струна, и он рванулся в него, понимая — что-то случилось.

Прыжок в тело, ощущение неудобства — засиделся на жёстком полу — рука, которая настойчиво дёргает его за плечо. Открыл глаза — лицо Тирас:

— Наконец-то! Я бы не стала беспокоить, но беда!

— Что случилось? — Слава настороженно огляделся, уже готовый к бою — огляделся, и побледнев, сдавленным голосом спросил:

— Где она?!

— Пошли! — Тирас лёгкими прыжками помчалась по коридору, проскочила в мгновенно открывшуюся дверь — Слава за ней. Недолгая пробежка — и Слава узнал 'аудиторию', которую видел в псионическом пространстве.

Тирас подбежала к овальному кокону, за прозрачным куполом которого что-то клубилось и мелькало, как будто в пивной кружке с налитым в неё молоком размешивали чайной ложечкой. Ничего не было видно, только иногда, когда эта белая муть на долю секунды развеивалась — в водовороте и завихрении мелькал кусочек кожи лежащей там девушки.

— Как это случилось? — хрипло спросил Слава, лихорадочно размышляя, что ему делать.

— Она пошла в эту комнату. Я не пошла за ней — ты же сказал ничего не трогать. Она сказала — ничего не трону. Я ушла. Потом вернулась — решила её утащить отсюда — мало ли что! Когда вошла — она уже лежала в этой штуке, и та закрывалась прозрачным колпаком. Хотела разбить — побоялась — мало ли что случится? Вдруг что-то порушу, и она погибнет! Пошла к тебе — ты так и сидишь, как спишь. Ждала часа два — ты всё не встаёшь. Тогда решила тебя разбудить. Прости, если что не так.

— Будить не надо было. Я сам встану, если что. Я же сказал вам — НИЧЕГО не трогать! Ну какого чёрта она попёрлась сюда? Она что — никогда не видела кораблей?

— Мне показалось — не видела, как и я — пожала плечами Тирас — а что касается 'я же сказал', тут я совершенно ни при чём. Она самостоятельная девушка, я что, командир над ней?

— Извини, ты и правда ни при чём. Ну, Хагра! Выпорю... если выживет! Лерчик, Лерчик... ну какого чёрта ты её выпустила?! Одни беды от неё... В общем так, Тирас: сейчас я сяду и уйду в транс — ни при каких обстоятельствах, ни за что — меня не будить! Это очень важно. Становись у двери и постарайся никого сюда не пустить — если вдруг кто-то появится.

— Кто появится? — настороженно спросила женщина, вытягивая из ножен зашелестевший меч.

— Кто угодно — кентавры, Мудрые — всех бей. Только керкаров не трогай. Остальных бей! Ко мне не подпускай. Но это я так, на всякий случай — скорее всего никого тут не будет (Слава на всякий случай нейтрализовал Тирас специальным заданием — ну, чтобы та не нервничала и не суетилась).

Он расположился на полу, лёг, и закрыл глаза.

Снова — полёт вверх — вид сверху на 'кокон' с Лерой-Хагрой. Обмен пакетами продолжался. Вдоль информационной струи — летит к позитронному мозгу — не успел в него войти раньше, Тирас вытащила из пси-пространства. Подлетел — мозг работает стабильно, энергия свободно поступает от генератора — вся эта лаборатория работает чётко, автономно. Генератор довольно большой — не такой большой, как генератор двигателей — но всё-таки, не переносной. Завис над сияющим в псионическом пространстве шаром мозга... вниз, вниз... есть!

Белая, как снег, сверкающая поверхность. Мгновение — полезли здоровенные белые медведи. Почему медведи? Да кто знает — может ассоциации со снегом навеяли эти белые покровы — подсознание выкидывает и не такие штуки. Тут же обратился в здоровенного тощего медведя, усмехнулся, и треснул по морде соседнего. Тот взревел и бросился с сторону. Остальные потоптались и тоже разошлись, вяло шагая, но почему-то всё уменьшаясь и уменьшаясь, как будто исчезая вдали.

Побежал по поверхности — быстрее, быстрее, быстрее... как белая лохматая ракета. Минута, две, три... впереди блоки с информацией, 'дома'. Толстая нить, идущая от Леры-Хагры, тонкие вереницы ниточек от остальных кресел — ага, вот теперь на месте. Пора брать в свои руки управление.

Подошёл к Главному блоку — замок! Громадный, почему-то в виде головы дракона. Подошёл, подёргал — толстые дужки размером с его руку даже не шевельнулись. Защита. Мощная защита — такой он не видел даже на кораблях, на боевых крейсерах! И чего это такое? Почему?

Попробовал представить, что замок — его дужка — разрывается и падает на 'землю'. Результат получился неожиданным — дракон выпустил такую струю пламени, что можно было сравнить с ударом мегабластера! Если бы не успел отскочить... активная защита, вот это да! Обложили как... И чего теперь? Вызывать 'Большую Берту? Долбать по двери? Как бы сейчас не повыскочили антивирусы... Да ну их к чёрту! Надо пробовать тоньше...

Вырастил крылья, захлопал ими и поднялся вверх, над 'зданием'. Завис, паря в 'небе' — благо, что пустить восходящий тёплый поток воздуха, поддерживающий под крылья было совсем просто. Осмотрелся — заложил вираж и спланировал на 'крышу' здания. Хорошо бы, если бы тут была стеклянная, крыша, а у него молоточек — такой маленький, на деревянной ручке...

Молоточка не было. И стекла не было. Но был здоровенный отбойный молоток. Вот это попробовать тоньше! Слава чуть не застонал — ну почему не что-то посовременнее?!

Взял молоток, осмотрел — шлангов не было, но молоток, когда он его приставил к крыше, забился в руках, вызывая ностальгическое воспоминание — когда-то, ещё мальчишкой, Слава попросил дорожного рабочего дать ему немножко подолбить асфальт — ведь так здорово, классно — долбишь, молоток грохочет, кусочки асфальта летят! Прекрасное времяпровождение. Однако — это оказалось не так уж и прекрасно. Молоток вся время норовил вырваться, заехать ему по ногам, рукам было больно а всё тело тряслось, как в падучей.

Рабочий долго потом смеялся и рассказывал в лицах, перемежая мат редкими общеупотребительными словами — такими как... в общем почти употребительными.

С тех пор Слава понял, что дорожные службы — не его призвание. И вот — тот самый молоток, даже выцарапано на его боку, как и тогда — три весёлых буквы. Это мелкая деталь почему-то привела его в состояние ярости, и он начал вгрызаться в поверхность крыши с удвоенной силой.

Крыша медленно поддавалась. Дырка в ней образовалась только через часа полтора, когда он уже углубился в белую ровную поверхность более чем на полметра, выдолбив что-то вроде конуса.

Лёг на крышу и заглянул в дырку — есть — дыра насквозь. Долбить дальше? Нет уж... ужжжжж... ага — уж!

Слава стал превращаться во что-то тонкое, извилистое, всё тоньше и тоньше, затем нырнул в пробитую дырку и стал быстрой змейкой просачиваться в зал.

Уже летя в воздухе, собрался, превратился в подобие ангела и спланировал перед фигурой.

Это была прекрасная девушка — совершенно голая, с высокой грудью и стройными, длинными ногами. Слава даже немного обалдел от её красоты — в ней было воплощено всё, что он хотел бы видеть в девушке.

Вздохнув, Слава пошёл к ней, с ухмылкой рассуждая про себя — не сродни ли это известному акту? И ещё — ему было жалко уничтожать такую красоту. Через несколько секунд тут будет стоять здоровенный, угловатый мужик, с руками-лопатами...

Прежде чем уничтожить этот прекрасный образ, Слава протянул руку и с улыбкой провёл по её левой груди до прекрасного, крупного соска, напрягшегося под его пальцем.

Он ощущал бархатистость кожи, теплоту тела... и через секунду уже кричал от боли, не в силах сдержать эмоции — девушка превратилась в Медузу Горгону! Её змеи вцепились в человека, рвали его зубами и впускали яд, а девушка рвала ему руку острейшими стальными зубами и от каждого её рывка вылетали виртуальные, но очень похожие на настоящие, струйки крови.

Из прекрасного, плоского живота красотки, прорвав его, как бумажный, выскочила голова 'Чужого', и впилась в живот писоника, выпуская ядовитые слюни и причиняя страшную боль.

Превозмогая боль, Слава создал меч — не тот, что остался в реальном мире, а детский, тот, который защищал его от всех монстров на свете, меч, который вырезал ему из дерева соседский пацан и подарил на день рождения.

Этот меч хранился у него много лет, пока мать не выкинула его, заявив, что тот мешает, и такому поганому мусору не место в интеллигентной квартире. А мальчишка, друг детства, уехал через год после подарка — его родители были военными, и их заслали куда-то очень, очень далеко. Вначале они писали друг другу письма, а потом писать стало не о чем... и переписка постепенно затихла. Но меч этот был сделан другом, а что может победить монстров, как не меч, сделанный честной рукой друга?

Удар! Голова 'Чужого' отлетела, оторвавшись от изорванных мышц живота — удар, удар, удар! Головы змей поотлетали от своих туловищ, всё ещё держась зубами за плечи Славы, извиваясь, как живые. Удар по шее Горгоны — она со звоном разбившегося стекла рассыпалась, и на её месте осталась Мудрая, стоящая на месте, и смотрящая вдаль — как это обычно бывало с символами хозяина мозга.

Слава с отвращением поотрывал от себя слабо шевелящиеся остатки змей и бросил их на пол. Они тихо растаяли в пространстве, и он мог теперь спокойно осмотреть себя.

Виртуальное тело было повреждено — рука щеголяла лохмотьями кожи и мяса, живот изорван, а на плечах и голове кровоточили двойные дырки — следы укуса змей. В его голове мутилось — виртуальный яд для виртуального тела был не слабее обычного яда для живого тела.

Слава сделал шаг, обхватил мудрую руками и слился с ней, как обычно, несколько секунд пребывая в небытие. Потом вышел из 'статуи' и посмотрел на своё изображение, остающееся в мозге — оно было чистым, здоровым, в отличие от него — он так и оставался порванным, как грелка Тузиком.

Слава на секунду задумался, потом решил не рисковать — не в его состоянии сейчас заниматься поиском информации в позитронном мозге. Да и не лучше ли спросить его в реале, чем ползать по закоулкам его памяти и пытаться понять то, что ему нужно.

Он вышел из пси-пространства и очнулся, пытаясь понять, где находится, и что с ним. Тело всё болело, ныло, а над ним стояла Тирас с обнажённым окровавленным мечом.

Она сдавленно сказала:

— Убила двоих Мудрых. Они пытались войти сюда, но меня не заметили. Там, в коридоре, ходят ещё несколько человек — и я не знаю что делать!

— А кто ходит-то? Мудрые?

— Мне кажется — нет. Воительницы. Они привезли их с собой. Вроде как охрана, или ещё что-то. Они прилетели на тех штуках, что там стояли. Воительницы остались снаружи, Мудрые сказали им ждать, а сами пошли сюда. Я всё слышала. Они решили, что мы ушли по жёлтой полосе, бросив мешки, и там попали в какую-то гравитационную ловушку. Они так сказали — гравитационную. И нас раздавило. Когда вошли Мудрые — я их зарубила. Что делать будем? Ох, ты! Кто тебя так?! — её глаза расширились, чуть не вылезли из орбит. — Да ты изорван весь!

— Девушка одна... красивая, — криво усмехнулся Слава, — не хотела, чтобы я ею овладел.

— Ничего себе... девица! — вздохнула Тирас, рассматривая его повреждения. — Похоже, что у неё стальные когти? Овладел всё таки?

— Овладел, — опять усмехнулся Слава. — Пошли, познакомимся с воительницами.

— Куда ты с такой рукой? — Тирас с неудовольствием показала на Славину левую руку. — У тебя же мясо торчит! А одна я, возможно, и не справлюсь — я краем глаза посмотрела, из-за угла — бабищи просто монстры какие-то — похоже, что победительницы Игр Ярмарки, не иначе! Они меня на одну ладонь положат, а другой разотрут! Как плевок!

— Не преувеличивай — женщина, которая может кончить двенадцать раз подряд не может поддаться каким-то двум монстрам. Пошли, отучим их совать нос куда не надо.

— Это ты обо мне — двенадцать раз? — хихикнула Тирас — ну да, да... так у меня мужчины полгода не было перед тем, а те, что были — такие вялые и противные, что какие там оргазмы! Ладно, будь, что будет... только ты ведь без меча, как с этим дело? У тебя в той штуке выстрелы-то остались?

— Вроде оставались — поморщился Слава (он лопухнулся — забыл сменить батареи после геноцида кентавров, и теперь опасался, что их задача по искоренению супостатов сильно осложнится) — главное, иди за мной, ладно? Не лезь вперёд. Видишь — одна полезла. И что теперь? — его снова охватили дурные предчувствия, и Слава скривился — бедная Лера, не везёт ей с подругами.

Он с трудом поднялся, сморщившись от боли в руке — она ужасно болела, но кровь уже не текла, раны схватились и выглядели уже не так и страшно, мышцы подраны, но работали нормально. Сухожилия целы — рука работала.

Слава усмехнулся — ему пришло в голову, что прежде, чем войти в тело, ему надо было полечить самого себя. Какая разница — лечит он чужие тела, или ремонтирует своё? Информационные потоки те же — найди разорванные нити, да соедини. Но всё потом — он вполне боеспособен, а пластикой порванного тела займётся позже. Не дай боги — войдут эти бабищи сюда — Тирас точно положат. А она баба вполне приличная, хоть и себе на уме. И тем более его сына носит...

Слава тяжело зашагал к выходу, задвинув себе за спину порывающуюся выскочить вперёд сотницу. Та недолго сопротивляясь и пошла следом, выглядывая из-за Славы, как десантник из-за танка. В общем-то он и был танком этого мира...

Дверь открылась, Слава прошёл по коридору дальше, ко второй двери, и когда она открылась, увидел за ней двух воительниц, и правда больше похожих на стенобитные башни, а не на женщин. Они стояли и что-то обсуждали, а когда завидели выходящего Славу, мгновенно выхватили из ножен мечи.

Одна из них присмотрелась, и громко вскрикнула:

— Вот он! Вот эта мерзкая тварь, что у меня выиграла бой! Из-за него я потеряла кучу денег!

Женщина напала на Славу и завертелось в вихре ударов. Он вытянул руку с игловиком — ноль. Он был пуст. Тогда Слава, войдя в этот сплетение финтов и ударов, выбил у неё меч и тяжким ударом проломил ей висок. Затем повернулся ко второй, чтобы увидеть, как та протыкает насквозь грудь Тирас. Куда там простой сотнице северных рубежей, сравниться с победительницей Игр, с монстром, выращенным Мудрыми специально для победы, для убийства и охраны.

Не позволяя себе расслабиться от вида умирающей Тирас, он кинулся к убийце и воткнул ей вытянутую в виде копья ладонь прямо в солнечное сплетение так, что пальцы пробили мощный пресс и ушли ей в подреберье. Он просунул руку дальше, разрывая ткани и вырвал ей сердце, секунду сокращавшееся у него в руки. Затем бросил на пол мокро шлёпнувшийся комок плоти и бросился в Тирас, изо рта которой выплеснулся фонтан крови. Её губы синели, и он, подхватив женщину, мощным спринтерским рывком бросился к двери в лабораторию, услышав напоследок, как позади рухнули тела убитых им воительниц — как мешки с цементом скинули с высоты пяти метров.

Увидев первое попавшееся кресло, он положил Тирас в него, и громко скомандовал:

— Мозг лаборатории — подготовить полное лечение объекта! Доложить о готовности!

— К лечению готов, — с радостью услышал он сухой и холодный голос мозга, говорившего на языке зелёных. — Какие будут указания по модификации тела?

— Стандартная модификация — улучшение скорости, силы, без ущерба детородным функциям и изменению нынешнего облика. Устранение старения и его последствий. Устранение травм и болезней. Начинай!

— Принято. Задача ясна.

Кресло опутало Тирас сетью тяжей, и накрыло прозрачным куполом.

Слава облегчёно вздохнул. Теперь оставалось только ждать. Но за это время нужно было выяснить — что же такое сотворила Хагра? Что им ждать?

Он сел возле кресла Тирас на пол и бессильно опустил руки на пол, прислонившись спиной к её боксу. Наклонил голову, и с горечью посмотрел на свои окровавленные руки. Только что он этой рукой держал сердце женщины, которое вырвал из её груди. Его тело само делало то, чему его учили — убивало — эффективно, мгновенно, и страшно. И что он мог с этим поделать? Меч, который торчал из спины его соратницы, его случайной любовницы и матери его ребёнка, послужил спусковым механизмом, и в нём активировался тот, кого он заглушал в себе всё это время — безжалостный убийца, гладиатор, тренированный рабовладельцами.

Слава встряхнул головой и выбросил лишние мысли — какой есть, и другим не стать. Он больше не будет учителем литературы, никогда. И с этим следовало давно смириться.

— Мозг! Назови своё имя!

— КОС-700-рт-89М

— Назови имя, которым тебя называли прежние хозяева.

— Кос

— Кос, что сделал объект в первом боксе, то есть — что сделала та девушка, что сама запустила процесс мутации.

— Она выбрала штаммы вирусов для направленной мутации человеческих организмов и запустила процесс.

— Сколько вирусов было выбрано?

— Девятнадцать. Из них половина — дважды и трижды, что было воспринято, согласно программе, как двойная и тройная доза штаммов.

— Какие штаммы были запущены? — Слава до боли закусил губу. Спокойствие давалось ему очень, очень трудно. Да и как быть спокойным, когда твоя подруга фактически умирает в этом круглом гробе? Да не подруга — жена! С которой прошёл огни и воды, которую любил всем сердцем, за которую отдал бы жизнь...

— РТ-5040, ОР-76, ПРА-88...

— Стоп! — прервал Слава. — Меня не интересуют наименования штаммов. Меня интересует — что они, эти штаммы делали, какие изменения производили в организме человека.

— Тебе начать с первого штамма? Вынужден предупредить, что перечисление изменений, вызываемых этими штаммами может занять около месяца. Все штаммы имеют разное воздействие в совокупности с введением других штаммов.

— Я правильно понял — если ввести один штамм, действие будет одно, а два штамма, то воздействие будет совсем другим? И если сразу три — результат будет тоже другим? Так?

— Верный вывод. Данные о результатах смешения штаммов и получающихся результатах заложены в моей памяти. Чтобы вызвать новую мутацию с примерно определёнными параметрами, нужно задать мне примерное направление мутации, и я введу в организм то, что нужно.

— Кос, скажи, что получится в результате воздействия всех этих девятнадцати штаммов, и в тех пропорциях, что были введены девушкой? Ты можешь это определить? Конечный результат — что будет?

— Неизвестно. Такого количество штаммов и в такой пропорции, в таких комбинациях никогда не вводили.

Слава выдохнул воздух из груди и тяжело задышав, задал главный вопрос:

— Прогноз выживаемости при такой комбинации?

— Три процента.

Слава бессильно откинулся на медицинский бокс и минут двадцать сидел в совершеннейшем отупении, потом спросил:

— Процесс как-то можно остановить?

— Можно. При этом прогноз выживаемости — ноль процентов.

— То есть, пока процесс идёт, его остановить нельзя? Остановишь — смерть?

— Да.

— Как узнать, когда процесс трансформации закончился?

— Звучит сигнал, крышка бокса откидывается. Объект встаёт с кресла.

— Сколько может продолжаться трансформация? Хммм... в первом и втором сегодняшнем случае.

— Первый случай — прогноз неизвестен. Процесс завершится тогда, когда вирусы трансформируют тело и распадутся. Последует очистка организма от шлаков, образовавшихся в результате преобразований, затем — прозвучит сигнал и бокс откроется. Второй случай — от двух до трёх часов. Вопрос хозяину — что делать с новообразованием в животе второго объекта?

— Сохранить на месте, конечно! — всполошился Слава — просканировать, полечить, если надо и сохранить! Это ребёнок!

— Это три ребёнка, если быть точным.

— Три? — присвистнул Слава — здоровые? Нормальные?

— Три ребёнка. Два мужского пола, один женского. Здоровые, нормально развивающиеся.

— Тирас будет в шоке — негромко хмыкнул Слава, и задумался. Потом посмотрел на себя, и спросил:

— Ты можешь диагностировать повреждения организма, без упаковки в бокс?

— Да. Нужно сесть в свободное кресло.

Слава поднялся и занял кресло рядом с боксом Леры. Положив голову на спинку, он приказал:

— Диагностируй.

Из кресла поползли усики тяжей и опутали его тело — руки, живот, плечи. Через минуту Кос сказал:

— Диагностика проведена. Лечение займёт двадцать минут. Доложить степень повреждений и способы лечения?

— Нет. Просто лечи.

Тяжи опутали Славу, и прозрачный купол над ним закрылся, напомнив ему о гробе. Он потерял сознание.

Когда Слава очнулся, его переполняли силы — хотелось прыгать, скакать, его просто корёжило от энергии. Он поёжился, и решил — похоже, что ему ввели что-то бодрящее. Осмотрел руки — они были чистыми, гладкими, без шрамов и следов повреждений. Лечебные боксы работали безупречно. Вот только вся одежда куда-то делась. Игловик тоже пропал. Одежда и лазер как будто растворились в боксе. А может и растворились. Так-то наплевать — запасная одежда была, но такими темпами, если постоянно лечить свои раны в этих ящиках, можно остаться как Адам — без ничего, не считая надкусанного его женой яблока.

Слава вздохнул и пошёл к перемётным сумам, лежащим в коридоре. Ему было наплевать на хождение голышом, но вообще-то в лаборатории было прохладно — тут явно поддерживалась довольно низкая температура — градусов десять, не больше. Он немного продрог.

Сумы лежали нетронутые, как и трупы воительниц. Тела лежали в центре коридора, и Слава задумался — как их отсюда убирать? Оставлять их было нельзя — рядом с протухающими трупами жить невозможно, а ему, скорее всего, придётся жить в лаборатории долго. Дни, может даже недели.

Он сходил по коридору в сторону доков и увидел, что скутеров прибавилось на две штуки. Так-то это было хорошо — скутер лишним не бывает, но вообще-то, сразу возникала мысль — а сколько их у Мудрых? И вообще — когда ждать следующего прилёта Мудрых, и возможно, в большем составе? Он опасался, что следующий визит станет для него последним. Только представить себе — он нормально засыпает рядом с женой, которую лаборатория месит в этом миксере, а к нему подкрадывается Мудрая и ррраз его гравилучом! А воительница ррраз его по шее мечом! И кончился Слава. И кончились все, кто тут был из землян и неземлян. Интересно — а как поступил бы Шаргион в случае, если бы его Посланник погиб?

— Я бы их сжёг. Всех! — неожиданно раздался голос корабля

— Шарги, мальчик! Ты где? Как ты? — обрадовался Слава — что-то давно ты со мной не связывался.

— Я купаюсь в океане и кушаю, — услышал он смешок корабля. — Мне гораздо, гораздо лучше. Правда всё равно не хватает нужных материалов, но, в конце концов — я их соберу. Сейчас пропускаю через системы океанскую воду — это настоящая кладезь элементов. Это всё равно как для людей суп. Ты любишь суп? — неожиданно спросил корабль.

— Хммм... в общем-то да, — хмыкнул Слава, — а ты?

— И я. Но ты хочешь иногда чего-нибудь более питательного?

— Хочу. Я понял тебя. Ты знаешь, Шарги, я тебе скорее всего скоро дам кучу вкусных, очень вкусных бифштексов. Только придётся самому их резать. Сумеешь?

— Ты про транспортник, да? Сумею, но мне нужно будет расконсервировать ремонтных роботов для кораблей. Там много будет резки, много работ по переноске и измельчению. А так-то — граны его хорошенько употребят. Я думаю — это будет здорово — чувствовалось, что корабль доволен — ты не нашёл карты звёздных путей? Что там с позитронным мозгом? У тебя получилось?

— Нет. Он почти уничтожен, работает лишь часть — примерно четверть, относящаяся к обслуживанию помещений. И всё.

— Не огорчайся, Посланник, Учитель... ну не найдём мы эти карты, всё равно — будем летать меж звёздами, вместе — разве это плохо? Это же замечательно! Мы всегда сможем быть вместе!

— Да, это замечательно, — без энтузиазма подтвердил Слава. — Но всё равно хочется поглядеть что там, дома, зря мы рисковали с тобой нашими жизнями и жизнями близких, или нет? Понимаешь какая штука... то, что ты делаешь, должно получить какой-то конечный результат, законченность — я так считаю. На нашей планете есть такой народ — китайцы — это те, что вместе с нашими врагами решили сделать из нас рабов. Народ этот древний, и своеобразный, иногда мне даже думалось — не пришельцы ли они с другой планеты — так иногда различаются наши и их понятия о том, что правильно, и что не правильно, что смешно, а что грустно, и что хорошо, а что плохо. Так вот, их древние говорили — 'Главное не цель, главное путь к цели'

— Это как понять? А! — понял — например, мы с тобой ищем путь домой. Но нам сам дом не интересен, а интересно само путешествие домой. Что же — это похоже на моё понимание ситуации, — Шаргион усмехнулся. — А как понимают это твои соплеменники?

— Мои соплеменники по поводу цели говорят так: 'Цель оправдывает средства'

— То-то ты чуть не загубил нас, — снова усмехнулся корабль. — То есть, если цель хорошая, правильная, то те средства, которые ты употребил на её достижение, всё оправдывают?

— Примерно так, — согласился Слава.

— Ты и теперь так думаешь? — поинтересовался въедливый Шаргион

— Иногда — да. Иногда — нет. Но я уже не могу измениться — какой есть, такой есть.

— Все мы меняемся, — философски сказал Шаргион, — и ты меняешься. Кстати — а ты поспрашивал у второго позитронного мозга о звёздных дорогах? Может он может помочь? А ещё — мозги разбитых флайеров — может там что-то есть?

— Насчёт флайеров — сомневаюсь, там были очень сильные повреждения, плюс какой-то взрыв — что-то вроде магнитной бомбы, или что-то подобное — постирало из мозгов у всех, кроме маршевого и мозга лаборатории. Но маршевый, хоть и защищён, но его взломали изнутри — диверсия, бунт какой-то был, а мозг лаборатории — он узкопрофессиональный. И я очень удивлюсь, если в нём будут какие-то сведения о том, как передвигаться в межзвёздном пространстве. Но спросить всё равно спрошу. Времени ещё полно — тут Хагра устроила свинство и я очень боюсь, что оно дурно кончится.

— Да, я считал у тебя информацию о происшедшем — прости, но я, как и ты, вижу и слышу всё, что происходит с моим братом. Я знаю, что люди очень трепетно относятся к неприкосновенности своих сведений — ты мне уже это говорил — но я ничего не могу поделать — я же часть тебя, как и ты — меня.

— Да ничего... всё нормально. Да, она вытворила такое, что я не знаю, чем это закончится. И боюсь, что закончится всё очень плохо.

— Посланник, я переживаю вместе с тобой, и мне очень жалко твою жену — ты же её любишь! А я часть тебя, и значит — люблю её тоже. И буду скорбеть вместе с тобой, если она погибнет. Я всегда с тобой, помни это. Я отключаюсь. Начинаю расконсервировать ремонтных роботов.

— Погоди, Шарги — а нельзя как-то вделать в тебя эту вот самую лабораторию? Она бы нам очень, очень сгодилась! Такая классная штука, такое великолепное произведение рук человеческих — не хотелось бы её уничтожать. А оставлять на планете — ещё глупее. Её могут перепрограммировать, или же просто разбить — зачем этим диким народам лаборатория генной инженерии.

— Передай мне картинки этой лаборатории. Ага, вижу... хммм... в общем-то можно. Но придётся перестраивать всё заново — под неё надо будет делать во мне углубление, вбирать в себя — мне, скорее всего, придётся на неё садиться, а прежде — убрать вокруг неё всё мешающее — не забывай — диаметр моего тела десять километров. Ладно, подумаем — вначале займёмся первоочередными задачами. Когда роботы будут готовы, я тебе скажу. Это займёт примерно с неделю — там много вопросов — они не использовались очень, очень давно, и я теперь не могу сказать в каком они состоянии. Ну, всё, отдыхай.

Шаргион отключился, а Слава с тоской посмотрел на трупы воительниц, глянул на двери, за которыми лежали ещё две трупа Мудрых, и буркнул себе под нос:

— Какое там отдыхай? Покой нам только снится! — и пошёл к скутеру.

Через час с небольшим проблема трупов была решена — он по очереди загрузил их на скутер, сложив позади, отчего их руки и ноги отвратительно болтались в воздухе, и на малой скорости, осторожно вывез к селению грессов. Там он сбросил тела, и вернулся назад, с отвратительнейшим настроением и жутким голодом — война войной, а обед должен быть по расписанию. У него же давно не было не только обеда, но и ужина. Была уже глубокая ночь, и его организм настоятельно требовал усиленного питания.

В коридоре корабля его уже ждала Тирас — она, как и Слава, во время выхода из бокса, оказалась полностью обнажена и копалась в сумах, разыскивая запасную одежду. Женщина сильно ругалась — лаборатория сожрала её портупею и ножны, а также кинжал, метательные ножи и всё, что было на ней, вплоть до золотых цепочек и кулончиков, один из которых был подарен ей перед самым отправлением — матерью.

Ругалась она очень активно и умело, из чего Слава сделал вывод, что женщина совершенно здорова и не нуждается в медицинской помощи. Ну — по крайней мере до тех пор, пока не начнёт рожать тройню — о чём он ей с удовольствием и сообщил. Женщина ахнула, прижав руки к голой груди, и Слава волей-неволей обратил внимание, что её фигура изменилась, и в лучшую сторону.

Он заставил Тирас убрать руки и расставить их в стороны. Затем внимательно осмотрел её тело, придирчиво, как патологоанатом, пытаясь понять — что могла сотворить с ней лаборатория.

Внешне не было никаких признаков изменений, кроме некоторых — например, теперь она выглядела лет на двадцать. Её нос, чуть-чуть смотревший сторону и даже не портивший её красоту (результат стычки в юности), стал совершенно прямым, как с картинки. Грудь, слегка отвисшая — всё-таки не девочка уже — теперь вызывающе торчала вперёд, ягодицы, тоже слегка подвисшие от времени, теперь были округлыми и твёрдыми, как орех. Плоский живот, крепкие бёдра — двадцатилетняя спортсменка, и всё тут. Шрамы с тела исчезли, в том числе и тот, белый, на голове — теперь в волосах женщины не было ранней седины, и выглядела она чуть старше Хагры — но не намного.

Слава сообщил ей об этом интересном факте, и она долго ощупывала себя, убеждаясь в том, что мужчина не обманывает, и потом долго сетовала на то, что рядом нет большого зеркала. Потом подбежала к Славе и обняв, крепко поцеловала его в губы, заявив — что одного из мальчиков назовёт 'Слава', а второго — как деда. Ну а девочка будет Лера. Слава усмехнулся, и приказал ей готовить ужин. Сказано громко — ужин — всё приготовление заняло несколько минут. Достать из перемётных сумм куски сушёного мяса, зелень и бутыли с водой и вином не заняло много времени.

Поев, Слава отправился в лабораторию, смотреть — что там с Лерой, а Тирас оставил на страже, отдав распоряжение, чтобы она втащила в коридор лаборатории их вещи и устроила тёплое гнёздышко. Тоже громко сказано — всё их гнёздышко состояло из спальных мешков, да застеленного палаткой пола. Располагаться в лаборатории Слава пока не хотел — а может и зря. Это уже потом пришло ему в голову — в лаборатории легче спрятаться от глаз тех, кто вдруг задумает неожиданно посетить их временную обитель. Подумав об этом, он решил утром переместить их лагерь в лабораторию, куда-нибудь подальше от входа. А сегодня — пока поспят и так.

И поспали. Завалившись на подстилку, они залезли в спальные мешки и поспали до самого утра, проснувшись, по ощущениям, около десяти часов.

Тирас встала раньше и уже возилась у сум, снова собирая их нехитрый завтрак. Ночью она предлагала Славе заняться сексом — не первый же раз, почему бы и нет? Но он отказался — когда его жена лежит в виде какого-то субстрата в этом овальном гробу, ему претила мысль о том, что сейчас он будет трахать какую-то постороннюю бабу. Всё равно как на могиле жены. Да и мысли точно у него были не об этом.

Он знал, что если Лера будет долго в этом боксе — альтернативы у него не будет — кроме Тирас — кто? Тем более что она теперь была очень привлекательной женщиной — но хотя бы для себя, надо выдержать какое-то время, чтобы уж не чувствовать себя полным скотом... физиология физиологией, тем более такая, как у него, но и совесть должна быть... жена при смерти, а он...

В общем, эти мысли не дали ему насладиться новым телом Тирас, чем она была очень недовольна. С её точки зрения ничего плохого бы не произошло — как от выпитой чашки чая, или съеденного куска лепёшки. Для этой планеты подобное поведение было вполне нормальным, и Тирас недоумевала, почему эти пришельцы так много уделяют внимания атрибутам нравственности вокруг секса. Ну, и переспали — так всё равно что поели, и что? Это что, накладывает какие-то обязательства? Или это трагедия? С её точки зрения — полный бред, выставляющий кучу ненужных и глупых препятствий в нормальной человеческой жизни.

Утром Слава снова пошёл к 'кокону' Леры и долго стоял над ним, пытаясь увидеть в молочном кружении субстанции бокса лицо девушки. Но не смог. И усевшись чуть поодаль, в кресло — осторожничая, чтобы ничего не тронуть лишнего, начал допрос мозга лаборатории.

— Привет, Кос.

— Приветствую, хозяин.

— Как идёт процесс у девушки в боксе?

— В пределах нормы. Она жива. Предыдущие пациенты при меньшей порции вирусов не доживали до этого времени.

— Спасибо, успокоил! — лицо Славы перекосилось, и он чуть не выругался на Коса. Хотя и понимал — причём тот здесь? Это всё равно как выругать холодильник, в который засунули человека, и он там замёрз насмерть.

— Кос, ты можешь предоставить информацию, откуда прилетел этот корабль, и куда он летел?

— Нет. Этой информации нет в моей базе данных.

— А можешь предоставить информацию о населенных планетах этого сектора Галактики, или какого-нибудь ещё?

— Нет. Я медицинский мозг. Подобную информацию в меня не заложили.

— А ты можешь управлять системой обеспечения корабля? Управлять оружием — ну чего-то, что выходит за пределы медицинского обслуживания?

— Нет. Практически нет. Моя задача подчиняться хозяину и тому, на кого он указал, и производить медицинские работы с объектами, запоминая результаты работы.

— Так. Хорошо. Сколько времени ты уже находишься тут, на этой планете?

— Нет информации.

— Как нет? А! — понял. Для тебя что планета, что не планета — весь твой мир, это лаборатория.

— Да.

— Тогда спросим по-другому — сколько лет ты занимаешься медицинскими работами?

— Сто восемьдесят тысяч полных лет.

— Вот это уже горячее. Но что мне дало? — пробормотал Слава — примерно то же самое я и знал. И что теперь у него спросить? В общем-то больше и нечего. Хотя... Кос — откуда взялись грессы?

— Я их сделал. Слияние генов гигантской ящерицы зистр и человека. Получился жизнеспособный вид, способный к самостоятельному размножению. Было сделано несколько особей, которые развились в стадо.

— А откуда ты взял людей для опытов?

— Объекты для опытов были предоставлены прежними хозяевами. Образцы различных тканей имеются в базе лаборатории.

— Скажи, ты можешь вырастить новое человеческое тело из кусочка ткани? — Слава затаил дыхание.

— Нет. У меня нет необходимых приборов. Я модифицирую уже готовые тела так, как надо хозяевам.

— Так ты модифицировал бойцов для Мудрых?

— Если Мудрыми ты называешь хозяев — да. Я нередко модифицировал для них объекты. В том числе и самих хозяев, когда они этого хотели.

— Всё ясно, всё ясно... — пробормотал потухший Слава — салон красоты, что ли, открыть?

Он пошёл к дверям, и вдруг вспомнил о том, с чего их трагические события на планете в общем-то и начались:

— Кос, это ты сделал, чтобы мужчин у объектов рождалось гораздо меньше, чем женщин?

— Да. Все, кто прибыл сюда, на планету, прошли подобную обработку вирусом ШОН-908-К-103. В результате на двадцать особей женского пола рождалась одна особь мужского.

— А почему тогда стали рождаться один мальчик на сто, на триста женщин?

— Генетический сбой, обусловленный какими-то местными факторами влияния. Проблема находится в стадии рассмотрения.

— Что, Мудрые приказали? А почему нет вируса, нормализующего рождаемость?

— Есть. Но смертность при его применении пятьдесят процентов. Кроме того, хозяевами был дан приказ вернуть прежний порядок рождаемости — один мужчина на двадцать женщин, а не восстановить присущую этому виду рождаемость. Задача пока не решена, я рассматриваю множество комбинаций штаммов, но прогноз окончания исследований не известен. Сбой произошёл недавно, около пятидесяти лет назад. До тех пор всё было в порядке — один мужчина на двадцать женщин. Причина сбоя неизвестна.

— Солнечная радиация, к примеру, усилилась вот вам и сбой, — пробурчал Слава, усиленно размышляя о сказанным.

— Возможен и такой вариант воздействия на гены мутировавших объектов. Информации нет.

Глава 8

Слава подошёл к скутеру и уже привычно уселся на его сиденье, надев шлем. Ему необходимо было слетать в город — продукты практически закончились. Можно было бы попросить керкаров принести мяса, но где его готовить? Разжигать костёр возле шлюза или возле доков, рискуя получить стрелу в спину от кентавров? Нет уж — чего стоит слетать в город и просто купить продуктов? Да ничего не стоит. Заодно — разведать, чем там пахнет. Что делается после того, как их отправили в изгнание. Всё-таки уже десять дней они сидят в корабле, да день ехали. Почти две недели в бегах. Вряд ли за это время что-то особо изменилось, но кто знает?

Скутер плавно поднялся в воздух, и как призрак вылетел из корабля, сделав круг над лежащим на боку металлическим левиафаном.

Славе было немного жаль распиливать этого великана, чтобы использовать его банально — как сборище металлического лома, как корм для своего корабля. Но что делать? Транспортнику всё равно валяться и гнить тут до скончания веков. Отремонтировать его своими силами, на заштатной планетке, было совершенно нереально. Да и зачем? Имея живой корабль — чего думать о каких-то банальных металлических лоханях. Но всё равно жалко...

Скутер набирал скорость — быстрее, быстрее, быстрее! Вот уже предместья города — дымят трубы печей, кузниц, клубится дым над очагами домов. В воздухе вкусно пахло дымом, навевая ностальгические воспоминания о Земле, о деревнях, захваченных осенью...

Слава взглянул — где приземлиться и куда спрятать аппарат — и вдруг ему пришло в голову — какого чёрта он тащится в этот город? На вид в нём всё нормально, почему не слетать в тот город, где сгорело тело Леры, и где остался их дом? Что такое тысяча-другая километров на этом помеле? Заодно попробовать — а что он вообще может, этот "моцик"?

Скорость нарастала. Цифры бежали по виртуальному экрану — тысяча, полторы, две! Скорость звука преодолена без малейших последствий — ни вибрации, ни тряски. Да и чего трястись "пуле", вспарывающей воздух без участия каких-то там крыльев и рулей. Чтобы передвинуть его в пространстве достаточно изменить вектор приложения гравитационных лучей и аппарат послушно несётся туда, куда нужно, укрывая своего седока за прозрачным металлопластом. Меньше часа — и он уже возле Груста, главного города клана Зерехт.

С высоты трёх километров трудно видеть то, что происходит внизу, но вообще-то увиденное Славе сильно не понравилось — город был осаждён. Вокруг него стояли множество палаток, шатров — с разными цветами флагов, принадлежавших... раз, два... — шести разным кланам! Вот и сходил за хлебушком...

Слава задумался — что делать? Как попасть в город, не привлекая внимания, и узнать, что там происходит? Ночью прилететь? А что если...

Он заложил вираж и почти вертикально бросился вниз, зайдя к центру города, туда, где находился их с Лерой дом. За считанные секунды он почти достиг поверхности планеты и буквально в метре от неё остановил аппарат. У гравитационного аппарата есть свои преимущества — он не развалился, а у его пилота не оторвались внутренности и не продолжили движение по маршруту со скоростью тысяча километров в час.

Гравикомпенсаторы есть замечательная придумка цивилизации — пришло в голову к Славе, когда он опустил аппарат возле крыльца дома. Он не боялся, что кто-то раскроет секрет звёздных путешествий — чего ему бояться? Это Мудрые пусть боятся, они десятки или сотни тысяч лет скрывали факт прибытия людей из космоса и тормозили цивилизацию, уложив её в строгие рамки законов писанных и неписанных. Теперь — всё. Конец их власти.

К Славе спешили воительницы с обнажёнными мечами наготове. Надо отдать им должное — женщины ужасно боялись летающей колдовской повозки, но были готовы кинуться в бой, несмотря ни на что. Видно было, что они впервые видят скутер, и пилот в блестящем шлеме приводил их в трепет.

Слава поднял зеркальное забрало шлема и толпа шумно вздохнула, увидев знакомое лицо. Слава улыбнулся воительницам,и спросил:

— Где Глава? У себя?

— Наверное — у себя! — из толпы вышла Герса и недоверчиво глядя в лицо мужчине подошла поближе — Слава, ты?

— Само собой я! Глава нужна. Кто-нибудь мне объяснит, что здесь происходит? Меня всего два месяца не было, а вы тут уже передрались?

— У Главы всё узнаешь — хмуро сказала Герса, когда они со Славой быстро шли к дому Главы — она всё точнее объяснит, но пока могу сказать вот что — после вашего с Хагрой отъезда, к Главе пришли Мудрые, аж штук шесть. Откуда появились — я и не знаю. Может прилетели на таких же как у тебя штуках? О чём говорили — не знаю, я не успела подойти. Только вот она выкинула Мудрых из дома, спустив по лестнице. Они ушли, и по дороге громко обещали проблемы ей, и всему городу. И вот проблемы начались — через полтора месяца нас осадили — сразу шесть кланов. Тут, внутри Клана, тоже не всё в порядке — в городе разброд и шатание, власть Главы пошатнулась. Ей пришлось убить Тичен, заявившую права на должность Главы, и ещё троих воительниц десятого ранга. Боюсь, что этим дело не кончится. Ремесленники негодуют — в городе уже недостаток продуктов. Мудрых в городе нет — видели, как они стояли на расстоянии двух выстрелов стрелы и проклинали город. Глава приказала стрелять во всех Мудрых, которые появятся в пределах видимости.

— Штурм города уже был? — озабоченно спросил Слава, раздумывая о происходящем.

— Три. Все отбиты. Но много раненых и убитых. Лечить некому — Мудрых нет. Глава тоже легко ранена. Ещё один штурм — и всё, конец. Если можешь что-то придумать — делай это быстрее, иначе скоро тут ничего не останется — всё разграбят. Твой дом в том числе. Ну всё, шагай к Главе в кабинет. Почему-то мне кажется, что она будет тебе очень рада.

— Надеюсь, — кисло усмехнулся Слава. — Что-то мне подсказывает, что всё происходящее результат неких действий...

— Это хорошо, что тебе это самое что-то подсказывает, — хмыкнув, ответила Герса. — Тем больший мотив у тебя будет помочь нам, если совесть у тебя ещё есть.

Слава окинул сотницу неодобрительным взглядом, который та встретила безмятежно и спокойно. Ей, похоже, было известно много больше, чем она рассказала. Но что поделаешь — это ведь дела Главы, пусть она сама всё и объясняет.

Впрочем — Слава примерно догадывался, что тут случилось. Когда Слава уходил, он поставил Главе защиту от вмешательства в её сознание. И такую — что и толпе Мудрых было через неё не пробиться. Так что Глава автоматически выпала из разряда лояльных начальников и подлежала устранению — это само собой. Мудрые модифицировали её тело, и официально взять Главу было очень трудно — то есть через систему дуэлей — она просто отрубала претенденткам голову — но тогда оставался один путь: уничтожить весь Клан вместе с мятежной начальницей. Если навалиться всей толпой, она долго не продержится.

Ещё удивительно, что Клан продержался против в несколько раз превосходящего противника неделю, или больше — всё-таки местная Глава имела выдающиеся способности полководца и её воительницы были самыми, или одними из самых лучших в этом мире.

Главу, скорее всего, предупредили о приходе Славы, потому что она выскочила ему навстречу и рванулась вниз по лестнице, едва не сбив своим мощным, мускулистым телом. Слава поймал женщину в объятья и секунду держал в руках, ощущая, как бьётся её сердце. Глава иронически усмехнулась и сказала:

— Пусти! А то и вправду подумают, что мы любовники! У тебя и помоложе есть кое-кто для этих игрищ. Пошли в кабинет, нужно многое с тобой обсудить. Я так понимаю, что ты явился не без смысла? Говорят — ты прилетел на воздушной повозке?

— Да. На такой, на которой Мудрые когда-то возили тебя изменять тело — подмигнул Слава.

— Ты думаешь — я помню? — пожала плечами женщина. — Мне некогда сказали, что я должна стать Главой, и потом я потеряла сознание, очнулась — у меня уже это тело. Вот и всё. Несколько дуэлей, и я Глава.

— Стёрли память, похоже, — вздохнул Слава. — Да речь не о том. Итак, мне сказали, тебя посетили Мудрые? Обнаружили блокаду мозга и обвинили в связи с преступниками, святотатцами? Потребовали, чтобы ты покинула должность, а вместо тебя они поставят другую? Тичен, например. И ты спустила их с лестницы. Вот только одного не могу понять — почему они тебя не грохнули? Почему натравливали на тебя воительниц, а не убили взглядом, или какими-нибудь своими "колдовскими" штукенциями?

— Мудрые не убивают сами, — усмехнулась Глава. — Они направляют тех, кто убивает. Им запрещено убивать законом — они, согласно тысячелетним канонам, лишь лечат и учат.

— Что-то как-то по отношению ко мне они свои каноны забыли, — пробормотал Слава. — Ну, так что, я верно описал, или есть дополнения?

— Всё верно, — кивнула головой Глава, — эти сучки посмели разговаривать со мной так, как будто я нашкодившая перворанговая, и со мной можно обращаться, как с несмышлёной девчонкой! Может они бы и убили меня, но в кабинете было много народа, и мне кажется, они опасались, что не все воспримут их действия так, как им надо. Вдруг им просто отрубят башки, и всё. Я нарочно собрала в кабинет всех, кто лоялен мне — человек двадцать тех, кто со мной с младенчества, моих подруг и любовниц. И предупредила их, чтобы они рубили всех, кто покусится на мою жизнь. Может они, Мудрые, всё это и почувствовали. В общем — ушли они с угрозами, и вот — сам видишь. Осадили. Шатры Мудрых стоят у реки, ждут, когда стены разобьют. Я сказала стрелять в Мудрых, если появятся в пределах выстрела — говорят, что эти твари умеют рушить стены. Но — видимо не на большом расстоянии, потому что стены до сих пор целы. Но это так, размышления. Итак — с чем ты прибыл? Помочь нам? Что у тебя в руках такое? — Глава указал на блестящий шлем управления скутером, который Слава побоялся оставить возле аппарата — вдруг кто-то наденет, и сядет на сиденье — не хватало остаться в этом городе во время войны за тысячу с лишним километров от жены, лежащей в медицинском "гробу".

— Честно говоря — я прилетел за продуктами, — виновато признался Слава. — О ваших проблемах ничего не знал, и был очень удивлён происходящим. Мы ушли на север, за тысячу с лишним километров отсюда. Воздушная повозка... скутер он называется — преодолел это расстояние за полчаса, или чуть больше. Ну вот, я и здесь. Мне нужно будет вернуться назад, и скоро — там Хагра попала в неприятности, и я должен быть возле неё. А это — шлем, чтобы управлять аппаратом.

— Хагра? Почему-то я не удивлена тому, что она попала в неприятности, — усмехнулась Глава. — Её имя лучше было бы поменять на "Неприятность", это точнее отражало бы всю её жизнь.

— Да, это точно, — грустно констатировал Слава. — Но теперь она вляпалась в такое, что есть сомнения, что она выживет. Ну да не о ней речь. Сколько штурмов вы ещё выдержите?

— Максимум один, или два. Если не соорудят машины для пробивания ворот и стен. А если всё-таки вмешаются Мудрые — то и часа не простоим.

— А что будет, когда Кланы войдут в город?

— Всё — как обычно. Воительниц, кто не удерёт — под меч. Всё что можно — пограбят. И в этот раз, похоже, уничтожат всех воительниц, что есть. Не успокоятся, пока не выловят. Клан прекратит своё существование. Всех мужчин передадут тем кланам, куда укажут Мудрые.

— А ремесленники, крестьяне?

— А что ремесленники? Ну, пограбят их, а потом они так же будут работать платить налоги, как и платили. Только называться будут именем другого Клана. Для них мало что изменится. Ну — не считая потери денег и барахла. И то, думаю, что они уже всё ценное попрятали, закопали. Если не будут сопротивляться грабежам — будут живы. Так всегда было. Мы тоже ходили в набеги и грабили, что могли. Такова жизнь. Воительницы не должны застаиваться без работы, а их работа — воевать.

— Ясно, — Слава задумчиво побарабанил по столу пальцами рук, как будто играл на пианино, и подняв голову, спросил: — раненых у вас много?

— Много, — помрачнела Глава, — человек тридцать тяжёлых, и много легкораненых, оставшихся в строю, как я. Лечить некому. Мудрых нет. Все воительницы — слегка лекари — себя перевязать, подруг, но чтобы вылечить раны, как это делают Мудрые — этого нет. Не умеем.

— Так-так... — Слава ещё побарабанил по крышке стола, потом решительно встал и приказал: — Веди к раненым. Начнём с этого дела. Потом разберёмся с врагами. Тридцать человек здоровых воительниц тебе на стенах никак не помешают.

Они прошли на задний двор, где под крышей импровизированной лечебницы лежали десятки воительниц в различной степени колотости и рубленности. Возле них дежурили несколько женщин, подающих раненым воду и меняющих им повязки. В воздухе стоял тяжёлый запах крови и гноя, несмотря на ветерок, продувающий открытые стены — многие из ран уже загноились в жарком климате, и источали нестерпимое зловоние.

Слава вздохнул и устроился на полу у столба, подпирающего балку крыши. Он посмотрел на стоящих над ним женщин, с надеждой взирающих на него — они слышали ранее, что этот мужчина умеет творить чудеса — и приказал:

— Сейчас я буду их лечить, меня не тревожить, не будить ни в коем случае. Принести мне какого-нибудь питья, и чего-нибудь поесть. Я потом сильно захочу чем-нибудь перекусить. Ну, всё, отвалите от меня и не мешайте!

Воительницы послушно расступились в стороны, а Слава занялся починкой больных.

Заняло это всё около двух часов. На глазах изумлённых женщин, многие из тех, кого они считали безнадёжно больными, умирающими, сменили горячечно-красный цвет лица на нормальный, смугло-розовый, встали, и ушли своими ногами, требуя еды и чего-нибудь пить, да побольше.

Слава тоже ушёл своими ногами — в угол этой комнаты, где ещё недавно лежали тридцать умирающих бойцов. Теперь в помещении шла активная приборка, мыли полы, убирали окровавленные повязки.

Ему накрыли стол, и теперь он сидел, и жадно поглощал свой честно заработанный обед — нагрузка при лечении была очень большой, все эти сращивания информационных потоков отнимали много сил. Тем более, что ему последнее время приходилось питаться только сухомятиной, и пироги, вкупе с бульоном, привели его в совершеннейший восторг.

Он бы наслаждался подольше, но от этого великолепного занятия его, и Главу, угрюмо отщипывающую от пирожка маленькие кусочки, отвлекла посыльная, уже знакомая ему Шарта. Она сообщила пренеприятнейшее известие, что начался очередной штурм, и Слава возрадовался тому, что успел закончить лечение до этого события.

Выскочив из-под навеса, он бегом помчался к своему дому, добежав до него минут за пять. Возле скутера стоял наряд из двух воительниц, отдавших ему воинский салют, и он с удовольствием подумал, что Глава ничего не оставляет на самотёк — тут же выставила возле аппарата пост охраны. Вообще — она ему нравилась и ассоциировалась почему-то с Маргарет Тэтчер — этакая железная леди, не упускающая ничего, и думающая на несколько ходов вперёд. Лучшего руководителя для этого мира и придумать было нельзя. В её городе, в её Клане, был железный порядок.

Слава уселся в седло аппарата, нахлобучил шлем и активировал взлёт. Потом запросил у аппарата:

— Состояние бластеров?

Тут же замелькали цифры — бластеры исправны, подготовлены к стрельбе.

Он прикинул — мощность этих бластеров равнялась примерно армейской полевой пушчонке — у каждого. Они были гораздо мощнее обычных лучемётов и годились даже, чтобы раздолбать боевого робота — при достаточной настойчивости. Слава ещё ни разу их не использовал — хотел как-то пострелять на досуге, но что-то не довелось. Всё время спешил к Лере, ожидая, что она вот-вот выйдет из бокса, да пытался пробиться к маршевому позитронному мозгу через нагромождения металла в коридорах и переходах этого звёздного левиафана. Задача оказалась непосильной — несмотря на то, что он прилагал огромные усилия, чтобы расчистить себе проход хотя бы до размеров норы-тоннеля, в конце концов, он упёрся в непроходимые дебри металла, и только сегодня, отчаявшись, решил — всё, будет дожидаться роботов Шаргиона. Тот должен был уже завтра прибыть для начала утилизации транспортника.

Поднявшись вертикально вверх, Слава осмотрелся, чтобы выбрать цели. Без всякого удивления он увидел ползущие к городу сооружения, напоминающие бревенчатые избы, сооружённые из нетолстых брёвен. Под ними укрывались десятки воительниц, и таран, раскачивающийся на цепях. Потом, когда эта башня подползёт к стене, или воротам крепости, передняя её стенка отодвинется в сторону, и под прикрытием крыши таран начнётся раскачиваться и займётся своим делом — если защитницы крепости не спалят его вместе с крышей и с теми, кто его раскачивает.

Слава был уверен, что Глава предусмотрела и эти ухищрения врага — не зря на стенах горели жаровни и кипела смола в закопчённых баках. Чуть поодаль дожидались своей очереди и другие башни — обтянутые сырыми шкурами и облитые водой — башни с лестницами, по которым штурмующие собирались подняться на стены города, довольно высокие и крепкие. Эти башни тоже тихонько передвигались к стенам, скрипя и покачиваясь на неровностях почвы — они были такими высокими, что если их сделали недостаточно устойчивыми и центр тяжести находился высоко — их можно было бы опрокинуть, собрав достаточное количество бойцов и уперевшись шестами.

Всё это промелькнуло в голове Славы, пока он с интересом вглядывался в происходящие на поле боя события. Его это неподдельно занимало — когда это увидишь настоящее средневековое сражение, со всеми его атрибутами? Впрочем — кое-чего он не увидел — баллист. Может они были под запретом? Или никто не догадался, что их можно сделать?

Думать об этом было некогда. Слава выбрал цели и помчался к ним, сделав боевой разворот. Управлялся огонь из бластеров поворотом всего корпуса аппарата, а когда выбранная Славой цель попадала в перекрестье прицела, и это значило, что бластеры смотрели точно на неё — начинал мигать зелёный огонёк.

Огонёк замигал, и бластеры выбросили очереди из белых сгустков плазмы. Когда они через мгновение вонзились в брёвна ползущей "черепахи", эффект был таким, будто в неё ударил крупнокалиберный снаряд корабельной артиллерии, притом обладающий зажигательной способностью — сооружение вспухло, исчезло в огненном шаре, из которого полетели горящие обломки брёвен и куски человеческих тел. Несколько десятков воительниц мгновенно погибли в огненном аду.

Слава поморщился — зрелище было ужасным. Ему не хотелось убивать столько народа, и он, перенеся огонь на следующие объекты, вначале попытался пугнуть спрятавшихся за брёвнами воительниц, отстрелив угол "черепахи". Нет — то ли они не сообразили, то ли воинская честь не позволили им спастись бегством. Но они так же упорно продолжили свой смертельный путь к стене, который остановила следующая очередь, уничтожившая всё живое в этом сооружении.

Слава развернул скутер в сторону остальных башен и дал очередь перед ними, как бы показывая, что дальше они не пройдут. Почва зашипела и взметнулась вверх, там, где ударили плазмоиды, образовались воронки и выбоины, как будто скутер стрелял мощными разрывными снарядами.

Неожиданно, Слава почувствовал опасность и псионически увидел, как в его скутер врезается очередь подобных плазмоидов, разнося его на куски. Слава дёрнул аппарат в сторону, и развернувшись, землянин увидел три скутера, соблюдая строй, несущихся на него. Это выглядело как-то парадно и пафосно, но от того не менее опасно. Все три скутера открыли огонь, вспоров воздух длинными очередями бластеров.

Слава метался из стороны в сторону,уворачиваясь от очередей, потом спикировал вниз и не долетая до поверхности планеты метра на два резко задрал нос скутера и буквально распорол брюхо одного из вражеских аппаратов.

Какая-то защита, защитное поле у скутеров всё-таки было, оно обозначило себя как невидимая скорлупа вокруг аппарата, но эта скорлупа не выдержала прямого удара двух бластеров и лопнула, как мыльный пузырь. Аппарат взорвался в воздухе, образовав огненный шар и сбил ударной волной второй скутер, находившийся слишком близко. Тот, кувыркаясь, потерял управление и со всего маху впечатался в стену города, загудевшую от удара, но выдержавшую напор. Третий скутер попытался увернуться, но очередь Славы отправила его по пути первого аппарата, догорающего внизу.

Переведя дыхание, Слава огляделся — воздух был чист — никаких скутеров, никаких ракет и других пакостей. Ему было жалко аппараты — их осталось так мало. А Мудрые... ну что Мудрые — "Кто на скутере к ним придёт, от скутера и погибнет"! Похоже, что у Мудрых дело было совсем швах, так, что они решились на открытые боевые действия. Агония, можно сказать. Власть их рушилась на глазах.

Слава посмотрел на поле боя — "черепахи" были брошены своими "постояльцами", осадные башни застыли на месте, а в лагере врага началась суета — палатки рушились, складывались, люди лихорадочно навьючивали на сёдла мешки и сумы — похоже осада заканчивалась. Слава прицелился и несколькими очередями уничтожил оставшиеся на поле боя осадные башни, разнеся их в клочья. Потом перенёс огонь на край лагеря врага, подняв целую бурю из огня и взметнувшихся в воздух кусков земли. Воительницы, собиравшие барахло, бросили свои сборы и подхлёстывая лошадей, метнулись от стен города, забыв про сумы и мешки. Защитницы города радостно вопили и визжали о стен, улюлюкая вслед убегающим.

Слава посмотрел, где стоят палатки Мудрых и с большого расстояния, не подлетая к ним, уничтожил их, оставив на месте палаток дымящуюся землю. Он не знал, был ли там кто-то в это время, но осторожность не помешает. Он не знал, на какое расстояние простираются умения Мудрых пускать гравитационный луч, и не собирался это проверять никак и никогда. Кроме того — ему очень не нравились услышанные ранее рассказы о том, что якобы Мудрые имеют прелестную привычку метать в противника огромные глыбы камней — так ли это, сказки, или нет, на своей шкуре он проверять совсем не желал.

Сделав круг над стенами города, на которых восторженные воительницы вопили и махали ему сорванными с себя килтами — зрелище было забавным и в высшей степени сексуальным — Слава набрал скорость и направился к северному городу, к матери Тирас — ведь задачу он так и не выполнил, еды не купил. Этот вопрос надо было срочно решить. Конечно, он мог собрать еду в брошенном лагере осаждавших, или же Глава Груста дала бы ему всё, что надо, но он хотел посетить северный город — в деньгах он особенно-то нужды не испытывал, ему хватило бы на всё, что надо, на годы вперёд. Да и мать Тирас точно бы не поскупилась на продукты для дочери. Особенно после того, как он сообщит ей известие о беременности дочери трёмя её внуками.

Так и вышло. Он приземлился возле дома Главы Клана Юсаннон и едва не был атакован её охранницами, принявшими Славу за Мудрую, желающую покарать Главу за то, что та не выполнила их распоряжение и не убила свою дочь вместе с её ненавистными гостями.

Власть Мудрых рушилась, и это был уже второй Клан, который осознанно объявил войну Мудрым. Увы, как подумалось Славе — теперь этот мир ожидал долгий, долгий период, когда одно только слово 'мудрый' или 'мудрая' будут равносильны ругательству, а люди, замеченные в том, что они обладают особыми способностями, будут преследоваться и возможно — уничтожаться. Это неизбежный откат, всё равно как ударила сжатая пружина, освобождённая его рукой. Тысячи лет она сжималась, сжималась, и наконец хлестнула, уничтожая тех, кто её сжимал. Слава мог только лишь максимально смягчить этот удар, но для того ему надо было связаться с оставшимися в живых Мудрыми, и не просто с Мудрыми, а с теми, кто мог влиять на их решения, кто мог управлять этой сектой, или организацией — непонятно как её называть. Слава таких не знал. Он не знал даже — сколько Мудрых вообще существует в природе. Сколько их осталось в живых. Сколько их посвящено в Тайну. И пока не знал, кто может помочь ему в этом деле, проинформировать, рассказать... вот найти бы ту Мудрую, которой он сделал ребёнка... Позже. Чуть позже. Пока что он должен успокоить этих вот лучниц, одна из которых с трясущимися от страху губами и на удивление твёрдыми руками нацелила стрелу ему в глаз.

— Эй, вы, идиотки! — крикнул Слава сердито. — Я друг её дочери, Тирас! Опустите луки! Мне надо поговорить с Главой.

Луки не были опущены после его слов, но одна из охранниц стремглав бросилась в дом, и через несколько минут в дверях показалась седая женщина, удивительно похожая на Тирас, только гораздо, гораздо её старше, да и помассивнее. Её глаза смотрели на мир весело и хитро. Женщина пренебрежительно махнула рукой в сторону лучниц и те с облегчением опустили своё оружие.

— Привет, Слава! Как там моя дочища? У неё всё в порядке? Не болеет?

— Хммм... если не считать болезнью беременность трёмя детьми — то она в полном порядке. И даже помолодела. Выглядит прекрасно. Вот только есть хочет — продукты у нас закончились. Я и приехал за ними.

— Мда — приехал ты оригинально, — усмехнулась Глава. — Ещё чуть-чуть, и тебе бы продырявили башку. На таких штуках никто кроме Мудрых не летает, так что радуйся, что живой. Я приказала стрелять в каждую Мудрую, что тут появится.

— И не ты одна, — усмехнулся Слава, — И я с тобой согласен. Вот только как без Мудрых будете жить? Да и не все Мудрые такие твари.

— Те, что недавно прилетали ко мне — именно те твари. Они попытались при всём народе сделать из меня посмещище, выгнать из города, грозились мне карами — пришлось их немного пощекотать стрелами, не до смерти — так, немного попугали. Они и улетели — в ту сторону, куда вы ушли с Тирас. Вот я и спросила — не случилось ли чего.

— Давно они были? — обеспокоился Слава

— Да сразу, как вы ушли, где-то через день, вроде как... давно, в общем.

— Аааа... нет их уже. Трупы, — дёрнул плечом Слава и не желая углубляться в подробности снова взял быка за рога: — Ну так что там насчёт питания любимой дочери и будущих внуков? Соберёшь нам чего повкуснее, да подороже, и притом на халяву?

— Да куда ж от вас денешься — если нарожала, надо кормить, — широко улыбнулась Глава и добавила заговорщицким шёпотом: — А что, правда сразу три?! Два я слыхала, бывают, редко правда — ещё в юности слыхала, но чтобы три?!

— Три, три, не сомневайся, — деловито бросил Слава, шагая по ступенькам крыльца в дом, — два мальчика, и одна девочка. Это я тебе как Мудрый говорю.

— Порадовал, ох, как порадовал! — Глава хлопнула Славу по спине так, что гулкий стук эхом отозвался в углах большой гостиной. Старушка имела ещё порох в пороховницах — сделал вывод Слава, морщась от 'изысканной' ласки, а также поглядывая на её мужа, крепенького дедка, как бы невзначай поглаживающего супругу по заднице, когда думал, что никто не видит.

Пока собирали продукты, Глава чуть не насильно усадила Славу обедать и до отвала накормила двумя видами супов, холодцом, булочками с мёдом и сладкими пирогами. Таковых она приказала упаковать множество, заявив, что её доченька любит сладкие пирожки, а потому пусть он крепче держит баул в руках и не роняет его с этого помела — узнает, что дочь не получила пирожков — проклянёт безрукого растеряху.

Кроме здоровенных сумок с продуктами, которые были перекинуты через сиденье скутера, ему прикрепили два бочонка с чем-то питьевым — Глава пояснила, что один — хорошее светлое пиво, лёгкое и не шибко алкогольное — нечего дочери пить спиртное, пока не родит (с чем Слава был абсолютно согласен и намеревался выпить всё это пиво один, благо предлог имелся), а во втором был свежий сок местного аналога яблок, в общем — что-то вроде сидра. Напиток приятный на вкус, слегка шипучий, сродни квасу или земному сидру.

Слава рассказал матери Тирас о том, что происходило на юге, и она довольно смеялась рассказу о том, как драпанули шесть кланов, тем более что ситуация точь-в-точь напоминала её ситуацию, и если бы Слава, или скорее Тирас — вовремя не отрубили бы головы этим двум Мудрым — возможно, что сейчас у стен города уже стояли бы соседние северные Кланы с карательной экспедицией.

Рассказал, вкратце, откуда ноги растут у всей этой ситуации — рассказ затянулся на полтора часа — Глава никак не могла его отпустить, выспрашивая всё новые и новые подробности. Потом всё-таки Слава вырвался из цепких рук шустрой женщины и взгромоздился на сиденье скутера, под её разочарованным взглядом — ей хотелось снова и снова расспрашивать и пытать гонца на тему произошедшей интриги, но Славе нужно было скорее вернуться на транспортник, чтобы покормить Тирас.

Этот аргумент подействовал убойно, и скоро Слава уже поднимался в воздух, направляясь на свой бессменный пост возле бокса с непутёвой Хагрой и любимой женой Лерой в одном лице.

День уже подходил к концу, и Слава чувствовал моральное удовлетворение — выиграл маленькую локальную войну, разведал обстановку, пришиб несколько Мудрых и набрал продуктов — какое завершение дня может быть лучше? Пройдя над лагерем грессов, машущих ему копьями и мечами — то ли салютуя, то ли показывая, что они ему кишки выпустят, он подумал, что этих существ тоже как-то надо приводить в цивилизацию. Ну да — это продукт генной инженерии, чисто утилитарный проект Мудрых, но разве все мы не проект генной инженерии Природы? Существо мыслит на уровне человека — разве оно не имеет права на жизнь? Он решил обдумать это после. Когда будет решать проблему с Мудрыми. А как решать? Как выйти на ту самую Мудрую, которая показалась ему вполне приличной бабой, и не связанной с интригами высшего руководства? Только если через тот Клан, в который он попал первый раз, в котором организовал конвейер по производству здоровых женщин и здоровых мужчин. Вот выйдет Лера из лаборатории...

Пролетев через шлюз, он максимально глубоко залетел вовнутрь коридора корабля и остановился уже во втором коридоре, за дверью которого начиналась лаборатория. Тирас он почему-то не увидел, хотя и сказал ей дежурить возле входа и следить, чтобы никакой любопытный или слишком смелый гресс не забрался вовнутрь. Слава подозревал, что несмотря на страх перед Мудрыми, несмотря на их безусловное подчинение этим женщинами, кентавры иногда совершали набеги на внутренности корабля, хватая всё, что плохо лежит. Вот откуда у них вдруг появлялись мкары и игловики, лучемёты и генераторы — достаточно лишь пошариться в бломках скутеров и флайеров, чтобы найти что-то интересное. Кстати сказать — это доказывало ум этих созданий и их автономность, как отдельной расы. За один этот маленький бунт против власти Мудрых они заслуживали жизни — Слава так считал.

Соскочив со скутера, сняв шлем, Слава осторожно пошёл в лабораторию, опасаясь засады. Мало ли кто тут оказался, пока он целый день гонял супостатов и спасал мир. Дверь открылась, и первый взгляд Слава бросил на бокс Леры-Хагры. Он был открыт!

Сердце Славы захолонуло, и он бросился вперёд, готовый к бою и полный противоречивыми ожиданиями — от радужных надежд, до чёрных мыслей. Заметил Тирас, наклонившуюся над чем-то в углу, где они спали, он подбежал к ней и с хрипло спросил:

— Она жива? — у него перехватило горло, как будто он весь день ничего не пил, и получилось что-то вроде вороньего карканья. Тирас подняла на него глаза, ничего не сказала, и тогда Слава посмотрел вниз, на то, что было накрыто одеялом. У него вытаращились глаза, и не поверив им, Слава сдёрнул одеяло с этого существа.

Его глазам предстало невообразимое существо — одна половина лежащей на подстилке девушки была Лерой, другая — Хагрой. Они были разделены ровно, как по линейке — даже причёски — Лерина, белая, платиновая, была короткой, а причёска Хагры, слегка отросшая за то время, что они были в транспортнике, угольно чёрной, как у обычной брюнетки. Но мало того — половинка Леры выглядела так, как она выглядела когда-то, сразу после того как её изменили модификаторы рабовладельца — она была пятнистой, как леопард, а глаз, вместо того, чтобы быть пронзительно синим, был жёлтым и с вертикальным зрачком. Половина Хагры была такой же, как если б Хагру разрубили пополам — нормальная девушка, с крепкой небольшой грудью, длинной ногой и крепкой ягодицей.

Почему-то мозг Славы выхватил вроде как и несущественную, но странную деталь — пупка не было. Славе нравилось целовать пупок Леры во время их сексуальных игрищ. Не у всех женщин пупок красивый, а у Леры была такая аккуратная впадинка, очень эротичная и аккуратная — так и просилась, чтобы туда вставили колечко с небольшим бриллиантом. Он всегда смеялся, что этому бриллианту-пупку нужен ещё один бриллиант. Но у них как-то руки до этого не доходили... В общем — не было этого 'бриллианта'. Как будто она и не рождалась никогда от живой матери, а была выращена в пробирке. Или создана волей Бога.

Существо подняло руку Леры с тёмными неровными пятнами, улыбнулась краем рта и попыталось сказать что-то, погладив Славу по щеке. Он не разобрал слов, потому что вторая половина рта Леры-Хагры при этом осталась неподвижной в застывшей гримасе печали, и получилось что-то вроде бормотания младенца, пытающегося что-то сказать, но выпускающего лишь 'Агу! Агу!'

— Давно оно вылезло? Она вылезла... — удручённо спросил Слава

— Часа два как. Идти не может, падает. Что-то пытается сказать, но я ничего не понимаю, — со страхом сказала Тирас. — Я положила её на подстилку, она с тех пор тут и лежит! Слава, что это такое? Такое впечатление, что двух девушек разрубили пополам и срастили друг с другом! Как это может быть?

— Как? — Слава внезапно пришёл в ярость. — Да вот так! Если какая-то дура лезет не туда, куда надо, тычет не то, что нужно — вот и получишь такой результат! Что, Хагра, получила? Лер, если ты там — помаши мне рукой.

Пятнистая рука поднялась и сделала жест, как Брежнев, стоящий на трапе самолёта.

Слава задумался — как с ней поговорить? Потом отбросил эти мысли и спросил:

— Хагра, если можешь думать и соображать — помаши рукой.

Смуглая рука поднялась и опустилась. Глаз Хагры виновато посмотрел на Славу, и из него вырвалась большая, крупная слеза.

— И нефиг плакать! Сама виновата, и Леру подвела! И чего с вами теперь делать — ума не приложу, — Слава схватился за голову, закрыл глаза, потом снова открыл и с удивлением увидел, что теперь пупок на животе существа имелся — такой, каким он его запомнил у Леры. Впрочем — у Хагры был похожий пупок. Но раньше-то его не было! Какая разница кому принадлежала эта аппетитная впадинка — до того на её месте была гладкая поверхность! Слава ошеломлённо замер, не веря своим глазам, потом спросил у Тирас:

— Она менялась? У неё что-то изменялось, пока она тут лежит?

— Да, и это страшнее всего! — ответила та с испугом. — Она постоянно меняется — то вдруг вся покроется этими странными пятнами, то станет обычной, как до того, как попала в эту штуку, то вдруг сделается полосами. Последние полчаса она стала вот такой — половинками, и с тех пор так и лежит. Я не знаю, что делать — сижу возле неё, и всё. Боюсь. Я такой страсти никогда в жизни не видала! Что это, Слава?

— Что? Познакомься — вот та, пятнистая половинка — это Лера, а вот эта, дурковатая, смуглая — Хагра. Одна из них моя жена, вторая её подруга.

— В одном теле? — глаза Тирас обещали выкатиться из глазниц и упасть на пол, как у волка в диснеевском мультике.

— В одном теле. А теперь, каким-то образом, они перетягивают одеяло друг на друга, не понимая, что мешают своей второй половинке жить. И они приобрели свойство менять тело. Лера была когда-то вот такой пятнистой — давняя история, долго рассказывать. Плохие люди с ней это сделали. Потом мы изменили её тело и она стала выглядеть как нормальный человек. А тут видишь — её мозг откуда-то вытащил воспоминания тех дней, и она в момент опасности приобрела тот облик, который по мнению её подсознания наиболее подходил для борьбы, для битвы. Вот и результат. То же самое с Хагрой. Теперь они превратили свой общий организм в этакую мешанину, тесто, из которого лепят то, что хотят. Вот только абсолютно неосознанно и глупо. Так, дорогие подруги мои?

Существо чего-то зачуфыкало, замахало руками и ногами, а Слава с интересом смотрел за его попытками произнести членораздельные слова. Глаза существа вращались в разные стороны, как у ящерицы и Слава с неудовольствием подумал о том, что как бы не нарушились какие-нибудь связки — вывихнет себе глаза, будет ходить косая. Тогда уже настоящая ведьма получится. Внешний вид монстра у неё уже есть, но с глазами, которые таращатся в разные стороны, будет совсем прикольно. Одно хорошо в этом собрании сущностей — вроде как они остались на своём месте и даже не спятили. Хотя — кто знает? Это всё надо проверять. Слава глубоко задумался, и сидел так минут пять, обдумывая все варианты, потом начал вслух рассуждать:

— Итак, какой у нас вывод... Кос, как ты думаешь, что тут получилось?

— Нет информации. Объект жив, из чего можно сделать вывод, что процессы в его теле протекают нормально, в пределах нормы. Что же касается внешнего вида, то изменчивость этих параметров мне ранее не встречалась. Как я уже говорил ранее — результат обработки этой смесью вирусов непредсказуем.

— Слушай тогда. И после того, как выслушаешь, сделай свои замечания по моим выводам — может я где-то ошибся. Итак: в одном теле девушки имелись две сущности, два сознания — Лера и Хагра (да, да — он кивнул головой на изумлённый взгляд Тирас — две!). Каждая из них занимала свою половинку мозга, и время от времени управляла всем телом — по позволению второй сущности. Каким-то образом это вместилище их разумов приобрело способность менять свои свойства, совершенно произвольно, усилием мысли. Лёгким усилием. Они обе находились в полубессознательном состоянии, потому все их мысли, неконтролируемые полностью — сны и видения, нашли отражение в переменах тела. Если бы Лера представила себя голубой бабочкой с жемчужными крыльями — она бы ею стала. Эй, эй, перестань! Лера, контролируй свои мысли и желания! Они могут осуществиться! Убери это чёртово крыло и представь себя обычной Лерой! Вот так — мне ещё с насекомым спать не хватало... Итак, на чём я остановился... ага — перед нами метаморф, но не простой, а с двумя сущностями в теле. И как они, эти сущности, теперь будут взаимодействовать, и что из этого выйдет — это абсолютно непредсказуемо. Как тебе мои рассуждения, Кос?

— Они имеют под собой достаточную информационную базу. Да, так оно и есть.

— Как на твой взгляд прогноз выживаемости объекта?

— Непредсказуемо. Аналогов нет. Необходимы длительные исследования тканей и взаимодействия их между собой. После накопления информации возможны предварительные, но не точные прогнозы. Наличие двух сознаний в одном теле вносит рандомность в состояние объекта.

— Я ничего не поняла из того, что вы тут сейчас говорили, — неожиданно вмешалась Тирас. — Это кто сейчас передо мной? Лера? Кто такая Хагра? О чём вообще речь?

— Я тебе потом расскажу эту историю, — пообещал Слава. — Вначале нужно подумать, что делать. Кстати — я там привёз много вкусной-превкусной еды. Твоя мама обещала меня искоренить, как вид живых существ, если я не передам тебе торбочку со сладкими пирожками, которые ты любишь с детства. Иди, пошарься в мешках — там много чего вкусного. Небось оголодала тут без меня.

— До еды ли — у меня просто в голове не укладывается, — пожаловалась Тирас. — Думала ли я, что когда-нибудь увижу такие чудеса? Это же просто невероятно! Попозже поем, сейчас кусок в горло не полезет, — отмахнулась она крепкой рукой и снова посмотрела на лежащую девушку, — бедненькая! Какие муки ей пришлось перенести!

— Одна-то получила эти муки за дело, а вот вторая — просто потому, что не тех подруг выбирает! Обе получили своё наказание за дело. Наказаний без вины не бвает, как сказал один персонаж. Так, хватит гримасничать и брызгать слюной — я всё понял — я мужлан, не разбирающийся в женщинах, и что вы обе ангелы... так! Прекратить! Убрать крылья! Крылья убрали, я вам говорю! Вы знаете, что когда вы становитесь ангелом, у вас кое-что зарастает? Ангелы-то бесполые! А мне не надо бесполую жену и подругу! Вот так — ага, теперь всё в порядке и смотрится очень миленько... даже если разноцветное и наполовину лохматое. Итак, подруги дней моих суровых, слушайте меня внимательно: вам нужно во-первых научиться контролировать свои мысли, и во-вторых — уступать друг другу. Сейчас произошло вот что — каждая из вас бессознательно захватила половину тела, и сидит в ней, не понимая, что делает. Вы ещё не отошли от нахождения в медицинском боксе, и мне видится — не вполне понимаете происходящее. Сейчас нужно сделать вот что: Хагра уходит вовнутрь мозга. Представь себе в мозгу уютную комнатку, со всей обстановкой, где тебе будет приятно находиться. Представь, что ты туда уходишь из этого мира, как бы ныряешь туда, отстраняясь от реальности. И не выходишь оттуда, пока не услышишь, что Лера тебя позвала. Договоритесь между собой, что вы никогда не выходите без разрешения своей второй половины — до тех пор, пока в теле не останется одно, и только одно сознание. И так — до тех пор, пока я не предоставлю Лере новое тело. Итак, начали — Хагра — сваливай отсюда! Потом с тобой поговорим, когда всё утрясётся.

Существо на подстилке стало на глазах меняться — леопардовые пятна покрыли всё тело, второй глаза тоже стал жёлтым, с вертикальным зрачком, всё тело лишилось волос — Лера после обработки у рабовладельца была абсолютно гладкой и безволосой, кроме лёгкого пушка на ногах ниже колен — он, кстати, стал вырастать. Преобразование закончилось, Лера подняла глаза и знакомым голосом сказала:

— Привет, любимый!

Она протянула руки, Слава наклонился к жене и та крепко обняла его за шею, не отпуская долгие несколько минут. Потом оторвалась, и стала целовать его в губы. Её губы были солёными — то ли от слёз Хагры, то ли это она плакала от счастья. Потом Лера отстранилась и облегчённо вздохнув, сказала:

— Как хорошо быть живой! Слав, я ещё плоховато соображаю — всё как в тумане, пытаюсь что-то подумать — и не могу. Торможу. Я сильно изменилась, да?

— Сильно? Не то слово, — усмехнулся её муж, и спросил:

— Кос, чем обусловлено низкий уровень мыслительной деятельности объекта после выхода из медицинского бокса? Вернее — после обработки его вирусами.

— Информации нет. Возможно, что организм перципиента не до конца восстановил контроль над мыслительным процессом. Перестройка организма происходит в высшей степени радикально, потому потрясение, испытываемое реципиентом очень велико. Прогноз восстановления мыслительных функций девяносто девять процентов.

— Ну, слава богам! Значит всё восстановится. Не хотелось бы, чтобы она осталась дурочкой. Лер, попробуй сосредоточиться и представь себя ту, которой ты была после переделки тебя модификатором — помнишь? Белые волосы, белая кожа, голубые глаза, гладкое, безволосое тело... представь себе в зеркале — ты видишь себя, осматриваешь себя во всех сторон... ага, ага... так, так, так! Есть! Молодец! Красотка — хоть куда. Мда... хоть куда. У меня аж мурашки по коже — так я тебя захотел. Ну, привет, что ли, жена! — Слава усмехнулся, наклонился над Лерой и взяв её в охапку встал, держа на руках и целуя в смеющиеся глаза, сказал: — А может тебе так и остаться дурочкой? А чего — с таким, как у тебя, телом, на кой чёрт тебе соображалка? Может это будет даже прикольнее, жить с дурой? Хотя нет — мне Хагры хватило!

— Славик, ну не ругай Хагрочку — неожиданно сказала Лера — прости её. Всё же хорошо вышло! Она же не знала, что так нельзя делать...

— Я не хочу пока что говорить о ней — мне её действия принесли много, очень много неприятностей. Потом поговорим об этом. А пока — пошли чего-нибудь поедим? Тирас — пошли, ты проголодалась. Хватит таращиться на нас, как на божество какое-то. Ну да, это вот метаморф, а я вот её муж. И мы с другой планеты. Усвой это как данность, и прими так, как есть. Пойдём, пойдём, попитаемся, похоже, что у тебя тоже соображалки поубавилось — надо дать мозгу побольше питательных веществ, тогда он сразу начнёт соображать. Кстати, Кос, как ты думаешь почему организм объекта не умер, когда два сознания стали растаскивать его на части, захватывая контроль над телом? А если бы одна захватила сердце, а другая лёгкие — и что было бы?

— Контроль над внутренними органами осуществляет мозг в автоматическом режиме. Сознание в этом не участвует, если только специально не акцентирует внимание на контроле за органами. Поэтому объект не мог уничтожить себя — у него не хватило уровня контроля.

— И то хорошо — пробормотал Слава под нос — в глупости есть свои преимущества! Лер, надо будет тебе надеть что-то — я как гляну на твою попку, больше ни о чём думать не могу! Там запасная одежда есть — вы с Хагрой одного роста и похожего сложения, так что проблем не возникнет. Пошли, пошли, девчонки! Эх и пир сейчас закатим! Кстати — Тирас велено пива не пить, чтобы не повредить внукам! Пиво всё моё. Не тянуться к нему жадными ручонками! К метаморфам это тоже относится.

— А чем пиво повредит метаморфу? — с интересом осведомилась Лера.

— Их сразу начинает пучить, и они превращаются в воздушный шарик, в результате выхода пивных газов. И потом улетают в небо. Потому метаморфам пить пиво нельзя, — Слава невозмутимо сдвинул брови, но не выдержал, и расхохотался, глядя на серьёзное, непонимающее лицо Леры. Она несколько секунд сосредоточенно думала, а потом просветлела и облегчённо сказала:

— Ты шутил! Я не могу раздуться как шарик! Я тоже хочу немного пива!

— Дам я тебе пива, дам, не беспокойся! А вот Тирас не дам — мне приказано беречь внуков. По страхом расправы.

— Мамулечка! — довольно улыбнулась женщина. — Как она там? У неё всё в порядке?

— А что ей сделается? Её дрыном не перешибёшь — железная баба. Папаша твой так вокруг ней и вертится, бабка ещё в соку...

— Да, они любят друг друга, — усмехнулась Тирас, — повезло им. А я вот без мужчины...

— А Слава тебе поможет, — неожиданно встряла Лера, — ты как захочешь мужчину — скажи мне, я Славу и попрошу. От него не убудет. Правда, Слава? Нельзя же женщине мучиться!

— Потом поговорим, — закашлялся Слава, — как поумнеешь. Нет, всё-таки в женской глупости есть свои баааальшие преимущества!

Они разобрали сумки, в которых обнаружилось несметное количество всяких пирожков, пирожочков, плошек с салатами и какими-то острыми приправами, плошек с вареньем и засахаренные фрукты в вине. Были и более прозаичные вещи — вяленое мясо, копчёности и солёности — у Славы даже отлегло от сердца — он боялся, что ему насовали одних экзотических, скоропортящихся штучек. Однако — нет, мамаша Тирас была старой воякой, и понимала, что нужно воинам в походе. Впрочем — видно было, что во вкусностях она толк понимала и была большой любительницей экзотической кухни.

Пока они ели, Слава вкратце рассказал, что с ним было сегодняшним днём, и девушки таращили глаза, охая, и удивляясь происшедшим событиям. Он рассказал им, что нужно поискать ту Мудрую, которая была с ним в клане Шерекан, на что Тирас ответила, пожав плечами, что это задача трудная, но вполне реальная. Во-первых она может так и находиться в этом клане, а во вторых — можно пойти по цепочке Мудрых, не входящих в верхушку этой организации, и как следствие — не причастных к безобразиям, творимым над миром.

Эту задачу отставили на ближайшее будущее — первоочередным был завтрашний прилёт Шаргиона и последующие за ним работы с транспортником. Прежде всего надо было вытащить из груды металла маршевый позитронный мозг и попробовать приспособить его в систему обеспечения Базы на Шаргионе. Это решило бы столько проблем...

Слава посмотрел на Леру, сидящую напротив, через импровизированный 'стол', а точнее постеленную на полу палатку, с выложенными на неё грудами вкусностей. Она с удовольствием поглощала пирожок, и улыбалась, глядя на Славу. Её аккуратная фигурка с белоснежной кожей была такой домашней, такой родной, будто они сидели не в чужом космическом корабле, а где-нибудь на пляже, на пикнике. Он посмотрел на неё, подмигнул, и спросил:

— Вкусный пирожок? Смотри, а то растолстеешь!

— Не растолстею, — улыбнулась она, — я сколько ни ела, никогда не толстела! Мама говорит, у меня конституция такая, в отца. Отец тоже такой — может есть в любое время ночи и дня, и не набирает веса. Мама всегда ругалась — почему, вот такая способность досталась не ей, а кому попадя. Она как глянет на пирожок — и тут же вес набирает. Вот так. Хочешь? Попробуй! Очень вкусный?

— Ну, давай, — сказал, усмехнувшись Слава и через секунду, пирожок, лежащий перед Лерой на глиняной чашке подпрыгнул и воткнулся ему в кулак.

Слава замер, похожий не на человека, на моаи — истукана с острова Пасхи. Справа от него послышался кашель — Тирас подавилась куском и теперь пыталась протолкнуть его в глотку, или же выпихнуть обратно. Удавалось её это плохо, она покраснела и из её глаза потекли слёзы. Лера продолжала безмятежно поглощать свой пирожок, и лишь потом заметила смятение в рядах коллег и удивлённо спросила:

— Чего вы на меня так смотрите? Что случилось?

— Ты как это сделала? — сдавленным голосом спросил Слава.

— Чего сделала? — не поняла Лера, и Славе захотелось треснуть её по башке — всё-таки в глупости твоей жены были и свои недостатки.

— Как-ты-кинула-мне-пирожок! — с расстановкой, медленно, спросил он.

— Я кинула? А! Ну да — как то кинула. Не знаю. Захотела, чтобы он полетел к тебе. Он и полетел. Я не знаю, как я это сделала, — смущённо улыбнувшись ответила девушка.

— Кос, что произошло. Ты всё слышал? Видел?

— Слышал и видел. У объекта началось проявление телекинетических способностей. Результат — один на пять тысяч испытаний. Подобный эффект наблюдался за период моих исследований пять раз. Закрепления способностей в зависимости от определённого штамма вирусов добиться не удалось. Проявление эффекта строго индивидуально.

— Вот тебе бабушка, и Юрьев день... — непонятно пробормотал Слава, глядя на сияющую, как Снегурочка жену, невинно хлопающую голубыми глазами и поглощающую пирожки, как мусороуборочная машина — что будет дальше-то?

Глава 9

— Так, осторожно... осторожно! Чуть Тирас не прибила! Нет, пять объектов сразу ты ещё держать не можешь. Надо тренироваться почаще.

Слава лежал на спине и с удовлетворением смотрел, как его жена перемещает в воздухе четыре перемётные сумы с барахлом. Они плавно кружились по кольцу с диаметром в два метра на высоте человеческого роста и это завораживало... Пятая только что шлёпнулась рядом с сотницей, едва не отдавив ей ногу.

— Может хватит? — взмолилась Лера. — Я устала уже кружить эти штуки. И вообще — Хагра просится погулять! Давай её выпустим, ну что девочка всё время сидит в комнате и не выходит. Ей тоже хочется на мир посмотреть, и не только моим взглядом. И это... ты же в самом начале сам мне сказал одеться, а теперь — стой голышом! Может мне всё-таки одеться?

— Ладно, выпусти её. Но не одевайся. Я сказал тебе так стоять, чтобы видеть — можешь ли ты сохранить контроль над телом, когда мозг занят телекинезом. Не изменяешься ли ты при этом.

— Ну и как? Не изменяюсь?

— Пупок, вроде бы, на месте... и всё, что ниже — тоже. Посмотрю, что с Хагрой будет, когда она появится. Всё, пускай её!

Слава привстал, и с любопытством стал всматриваться в тело стоящей перед ним девушки, стараясь заметить, когда начнутся преобразования. Он никогда не видел так близко метаморфа, хотя и слышал про таких ещё по визору на Алусии. Метаморфы были редчайшими расами во Вселенной, а такие, чтобы могли преобразоваться за секунды, вообще не были известны — по крайней мере, он таких рас не знал. Впрочем — чего во вселенной не бывает? Она бесконечна...

— Кос, добавь света над нами, я хочу рассмотреть преобразование объекта!

— Сделано!

Интенсивность освещения над Славой и Лерой-Хагрой плавно выросла раза в полтора, до того уровня, когда свет ещё и не слепит, но позволяет рассмотреть мельчайшие подробности. Хотя Слава и видел в темноте не хуже, чем днём, но зрение ночное отличалось от дневного — ночное было ближе к инфракрасному — цвета изменялись, становились менее яркими, не такими насыщенными, и ему хотелось увидеть в подробностях, что будет происходить при нормальном освещении.

Лера закрыла глаза, а когда открыла, они стали карими. Её кожа начала стремительно темнеть, а розовые соски груди стали тёмно-коричневыми. Бёдра практически не изменились в объёме, и рост не изменился — Лера и Хагра по сложению были похожими, как сёстры. Вот только на теле стали появляться небольшие волоски — у Леры их не было вообще, появилось оволосение на лобке — Хагра слегка обросла, пока находилась в инкубаторе. Лера же была совершенно гладкой. Впрочем — эта Хагра была той Хагрой, которую Хагра себе представила, или, скорее, представил её мозг, вытащивший образ принадлежащего девушке тела из закоулков памяти. Так что нахождение в инкубаторе тут было вообще-то ни при чём. Если бы она захотела — на теле не осталось бы ни одного волоска. И тут же, как будто отвечая на его слова, оволосение исчезло и гладкая, как статуя, смуглая Хагра стояла перед Славой, смущённо потупив глаза и постукивая босой ступнёй по полу.

— Прости, Слав, я не хотела попасть туда, в эту штуку, правда! Я и не собиралась ничего трогать, просто так получилось, — девушка покраснела и сделала трагическое, умильное лицо, потирая глаза запястьем.

Слава встал, обошёл девушку кругом, внимательно рассмотрев все её части тела, отчего та слегка зарделась, и потом ласково, всепрощающе сказал:

— Ну конечно, не хотела! Бедная девочка... как тебе досталось... А сейчас достанется ещё! Ах ты тварь безмозглая! Ах ты сучка! На тебе! На! — Слава незаметно достал из штанов ремень, и с наслаждением врезал по гладкой заднице и спине Хагры. Она завизжала, и помчалась от него наутёк. Но куда там! Разве можно убежать от победителя Игр, а тем паче от разъярённого мужа любимой жены, которую убила, а потом чуть не размазала в виде фарша!

Он хлестал её со всей дури, так, что на ней оставались красные полосы, не хуже, чем тогда, у столба для наказаний. Слава так вошёл в раж, что когда в очередной раз его рука не достала до девушки и он промахнулся, то вначале не понял, что произошло, а когда обнаружил себя висящим в воздухе на высоте пяти метров, строго сказал:

— Сейчас же поставь меня на место! Туда, где взяла! Зараза ты эдакая!

— А ты драться будешь! — подозрительно сказала Хагра, потирая исполосованные ремнём бёдра.

— Так и есть за что! — погрозил кулаком Слава

— Ну, есть. Так я же признала свою ошибку! Ты будешь ещё меня сегодня пороть?

— Буду. Сейчас же опусти, а то ещё всыплю!

— Ну что я, дура, что ли? Я опущу, а ты опять драться будешь? Виси там, пока не успокоишься! Ну да, я виновата, но всё же закончилось замечательно!

— Лера, вылезай! И опусти меня на пол!

— Она говорит — не вылезет! И что ты не прав — поругать можно, а бить меня нехорошо!

— Заговор?! Паразитки чёртовы! Против командира заговор?! Если не опустите — будете спать в противоположном углу! Не буду с вами спать! А ещё — вообще разговаривать не буду.

— Ну ладно, ладно, чего ты, — обречённо вздохнула Хагра, — надо, значит лупи, если тебе так легче.

Слава опустился на пол, рядом с повернувшейся к нему спиной Хагрой. Она наклонилась, расставила ноги и упёрлась руками в колени:

— Лупи, чего уж там! Приму кару — раз за дело.

Слава посмотрел на её тугую задницу... на всё остальное, и ему расхотелось её бить. Он буркнул что-то под нос, и потом добавил уже более разборчиво:

— Иди оденься, виляешь тут голым задом, на грех наводишь!

— А как насчёт побить? Гляди — какая попка! — Хагра сладострастно повертела задом. — Иди, пошлёпай меня!

— Оденься, говорю! — прикрикнул Слава охриплым голосом, стараясь не коситься на её прелести и волей неволей возвращаясь к ним взглядом.

Хагра хитро улыбнулась, и пошла к перемётным сумам. Покопавшись, она вытянула оттуда плотные суконные штаны, как у Тирас, рубашку на шнуровке и оделась.

— Всё! Я готова! Только к чему готова?

— У меня давно сложилось впечатление, что ты ко всему готова — проворчал Слава, облегчённо вздыхая — вот что, с головой у тебя как? Работает нормально? Какие ощущения?

— Если честно — не очень — хихикнула Хагра — туман в голове, мысли работают медленно-медленно, как будто с замедлением в три секунды. Боюсь, что боец из меня сейчас просто аховый. Перворанговая забьёт одной левой.

— Мозг лаборатории говорит, что это пройдёт. Будешь как прежде. Такая же пакостница.

— Ну что поделаешь — философски заметила Хагра — ну, такая я уродилась! Не убить же меня за это? Э! Э! Ты чего ко мне подвигаешься? Не надо меня убивать! Я не хочу!

— Дура! Я посмотреть хочу! Ну-ка, сними штаны... повернись... ага. И следа уже нет. На тебе всё заживает, как на... на ком? На метаморфе? Интересно, а что будет, если тебе отрезать палец... да куда ты помчалась! Не буду я тебе ничего резать! Пока... Регенерация у тебя просто мгновенная... нам и не снилось. Кос, а ты запомнил комбинации вирусов и их концентрацию?

— Я ничего не забываю, — Славе показалось, что мозг даже как будто хихикнул. — Комбинация, набранная объектом, навсегда запечатлена в моей памяти и может быть воспроизведена в любой момент.

— Это интересно, это замечательно, — промурлыкал Слава. — Сделай где-нибудь резервные копии, вдруг потеряешь.

— Я всегда делаю три копии результатов опытов и помещаю в специальные хранилища. У меня собраны результаты опытов лаборатории за тысячи лет.

— Мдаа... золотое дно, а, девочки? Куда там какому-то рабовладельцу... настоящее сокровище! Я сейчас хочу сходить, попробовать проникнуть к маршевому мозгу — Тирас, ты со мной, или останешься тут? Впрочем — отдыхай. Я с Хагрой схожу.

— Хммм... если вы хотите остаться наедине и заняться сексом — не нужно бежать на какие-то там мусорки — дипломатично-проницательно ответила женщина — я что, не видала, как при мне трахаются, что ли? Вы можете меня не стесняться. Впрочем — если это вас так беспокоит — я могу и выйти в коридор, там спать.

— Не глупи, — хмыкнул Слава, — мне и вправду надо сходить к хранилищу мозга, попробовать туда пролезть. Может и Хагра пригодится. Во всяком случае — пусть помучается, полазит вместе со мной. Нефиг ей тут сидеть, пока командир по помойкам лазит.

— Да как хотите — я спать лягу, — равнодушно заявила Тирас. — Я объелась, переволновалась сегодня над ней и страшно хочу спать. Сейчас схожу в туалет, сполоснусь в душе и спать.

Слава за эти дни обнаружил в лаборатории замечательную вещь, которую люди не ценят, когда имеют, и без которой воют волком, потеряв — санузел!

В лаборатории, оказывается, был совершенно автономный, великолепный санузел — туалет, душ, рассчитанный на несколько десятков человек одновременно. Там была горячая и холодная вода — абсолютно безвкусная, дистиллированная, но пить можно — если не задумываться, откуда она взялись — цикл, как и везде на космических кораблях, был замкнутым. Вода очищалась, отходы уничтожались в дезинтеграторе — и пей её снова. Вкусовые качества, конечно, у неё были дерьмовые, но вот как душ — это просто великолепно. Слава уже и забыл, что такое настоящий горячий душ, сдирающий с тела пот и усталость. Тут можно было и постираться, так что их жизнь в лаборатории с некоторых пор протекала вполне комфортабельно, если забыть, что вместо мягких кроватей под ними был твёрдый пол. Доставленные им продукты, особенно напитки, внесли разнообразие в их питание, так что в общем-то они жили тут неплохо.

Тирас была очень довольна, что Слава обнаружил этот жизненно важный объект — женщины вообще помешаны на чистоте, даже если они живут в средневековом обществе. И если они настоящие женщины, разумеется...

Тирас была именно такой.

Через два дня после того, как Лера оказалась в медицинском боксе, Слава не выдержал и поддался утешительным объятиям сотницы, чем она была очень, очень довольна. Впрочем — кроме разгребания завалов корабля, бесед с Косом и секса заняться в лаборатории было совершенно нечем. Так что теперь Тирас была немного раздражена, что такой замечательный и сильный во всех отношениях мужчина уходит из её временного владения. Она точно была бы не против оставить его с собой навсегда.

После преображения женщина сделалась ещё более любвеобильной, и требовала близости каждую свободную минуту, что у них находилась, тем более что для Славы это не составляло никакого труда — она предпочитала всё делать сама, даже мыла его в душе, пока он обдумывал, как ему спасать мир и какой он несчастный, что его жена там где-то страдает.

Всё когда-то притупляется, даже боль и переживания за близких, тем более, что пока жив человек — надеется. Жизнь идёт своим чередом — кто-то умирает, кто-то рождается, а человек приспосабливается к любым условиям, даже неблагоприятным.

Слава не собирался продолжать отношения с Тирас после того, как появится его жена — ну, если только та сама не санкционирует его сексуальную деятельность с сотницей... или ему уж так сильно не приспичит. Всему своё время, своё место, и жена есть жена, а любовница есть любовница. Даже если она сделалась такой симпатичной, молоденькой и сексуальной, как Тирас.

Теперь она выглядела на двадцать лет, и лишившись своих шрамов — следов боевых отличий — она превратилась в ненасытную сексуальную штучку, быть с которой мечтал бы любой мужчина — если бы у него не было жены-Снегурочки, одной из самых прекрасных женщин в мире.

— Осторожнее наступай!

— Да я не вижу ничего! Тут темень, как в... в общем — в норе.

— Хммм... тебе бы Лерины глаза... можешь?

— Это Леру надо. Думаешь я помню какие они есть? Стой, я попробую изменить... опа! Вижу! Ты так всегда видишь, да? Не как днём, но всё видать — цвета только другие, тусклые какие-то.

— Интересно... это ты можешь изменять и свойства глаз? Сделать так, чтобы они видели в темноте? Великолепно... можно только позавидовать. Ладно, уже пришли. Вот, гляди сюда — видишь, эту металлическую дверь, всю перекошенную? Ага. Вот за ней находится маршевый мозг.

— Я не знаю, что такое маршевый мозг... мне Лера что-то такое объясняла, но я так и не поняла.

— Ну, ты же знаешь, что нашими телами управляет мозг? Ну вот — тут находится такая штука, которую мы называем мозгом — он так же управляет кораблём, как наш мозг управляет нашим телом. Только у нас живой мозг, а это искусственный, выглядит — как кристалл размером с детский кулак. В чём-то он превосходит человеческий мозг, а в чём-то уступает ему. Поэтому всегда в корабле есть и живой мозг — или мозг обычного пилота, управляющего кораблём вместе с маршевым позитронным мозгом, или человеческий мозг, вынутый из головы раба. Та принято в той цивилизации, из которой мы прилетели.

— Да, Лера мне рассказывала. Это ужасно. Лучше умереть! Вечно сидеть в банке, без радости, без удовольствий, горя и радости, наслаждений и разочарований — лучше умереть, чем так существовать.

— Хммм... ты умнеешь на глазах. Согласен с тобой. Ладно. Вот, гляди — вот эта конструкция придавила дверь и вмяла её вовнутрь. Видишь? Видишь. Я попытался её сдвинуть — не смог. Но я смог попилить её на куски. Как? Я умею входить в контакт с объектами материального мира, и кое-что с ними делать. Я попилил эту штуку на части, но они оказались всё-таки мне неподъёмными. Плюнул — решил ждать Шаргиона, чтобы воспользоваться его ремонтными роботами. Распилят эти штуки, потом войти вовнутрь. Но сегодня, когда я наблюдал, как вы с Лерой управляетесь с предметами, пришло в голову использовать вас как подъёмный кран. Что такое подъёмный кран? Долго объяснять. В общем, идея такова — ты аккуратно поднимаешь эти железяки и переносишь их в сторону, чтобы я мог открыть дверь. Это понятно? Понятно. Приступай! Тихо, тихо, погоди, когда я отбегу! А то с тебя станется — придавишь, как букашку. Ты же ходячая Неприятность.

— Что, Глава сказала?

— Хммм... значит всё-таки мозг начинает работать как следует. Это радует — а то от Леры-идиотки меня что-то тоска начала брать.

— Ты же говорил, что нравится, когда жена глупая — Лера сказала

— Не говорил я такого. Я сказал, что при её внешности быть умной совсем не обязательно... по крайней мере в цивилизованном мире. Тут — исключение. Ну, давай, давай, чего ты языком болтаешь, приступай! Мне не терпится туда проникнуть. Завтра, как Шаргион прилетит — вставим мозг в Базу, хоть поспим на мягких кроватях. Ага... так, так... пошевелилась! Ещё! Ещё! Ну?! Нууу?! Тьфу, сорвалось! Что с тобой? Эй, эй? Ты чего?

Хагра мягко опустилась на пол, в отличие от здоровенной конструкции весом тонн десять, которая плюхнулась на место со страшным грохотом, сотрясая корпус корабля.

Слава наклонился к Хагре и услышал её дыхание — девушка была без сознания, а на её лбу выступили капли пота. Он хотел привычно уже спросить Коса, что тот думает по поводу обморока девушки, потом вспомнил, что Коса тут нет, и тот не может видеть и слышать то, что здесь происходит.

Слава присел рядом с девушкой и задумался. После минутных размышлений, пришёл к выводу — похоже, что у телекинеза есть свои ограничения. Девушка подняла огромный вес, не рассчитав свои телекинетические силы, и от усиленной нагрузки потеряла сознание. Это была стройная версия, и скорее всего — истинная. Всё нужно делать постепенно, ведь не бросается же школьник к штанге с олимпийским весом — попробуй, взгромозди на него эту штангу — его просто раздавит. Так и тут — нужна тренировка, а Слава потребовал от девушки немедленно взять олимпийский вес. Сглупил, в общем.

Взяв девушку на руки, Слава побрёл в лабораторию.

У Славы тоже были способности к телекинезу — но довольно хилые. Учитель говорил ему, что эти способности нужно тренировать — но за текучкой, какими-то делами, за постоянными переездами и спасением миров он совсем забыл о том, что умеет, и к стыду своему, позабросил занятия в псионике. О чём теперь жалел. Тело Хегры теперь обладало мощными телекинетическими способностями, но Слава забыл, что не всё так просто, и не всё так легко даётся. Вот и результат — она лежит у него на руках без сознания. Впрочем — уже очнулась.

Хагра открыла глаза и улыбнулась:

— Я так бы лежала и лежала у тебя на руках! Так хорошо!

— Слезай давай, — усмехнулся Слава. — Покаталась, и хватит, — он остановился и поставил Хагру на ноги. — Так что с тобой там случилось?

— Сама не знаю, — девушка досадливо потёрла лоб ладонью. — Поднимала эту штуку — и вдруг так стало нехорошо, так затошнило... и я вырубилась. Всё. Очнулась уже у тебя на руках.

— Это я виноват, — досадливо ответил псионик. — Надо было тебя предупредить, что как почувствуешь себя нехорошо, как затошнит, или заболит голова — надо прекращать. Иначе будет беда. Всё, пошли спать. Завтра будет тяжёлый день...

Тело жены было гладким и прохладным — после купания в душе она вытерлась, но кожа ещё не до конца высохла и была слегка влажной. Слава и Лера ушли в сторонку от Тирас — чтобы не мешать ей спать, да и не дразнить, так сказать, гусей. Ну, к чему одинокой женщине, мечтающей о мужчине, слушать, как её недавний любовник кувыркается со своей женой, отставив бывшую подругу в сторону, как использованную куклу. Обидно, понимаешь... Тем более что на этой планете не было понятия муж-жена, по понятным причинам. Каждый мужчина, так сказать, это 'достояние республики'.

Слава осмотрел тело жены буквально по сантиметрам, ища какие-то изменения, отличия, несуразности. Вдруг кое-где у неё зубы выросли... страшновато, однако. Но осмотр ничего не дал — Лера, как Лера — гладенькая, чистая, как первый снег, с небольшими аккуратными грудками и круглой, упругой как волейбольный мяч попкой. Даже пахнет, как обычно — чистой кожей, свежестью. Славе всегда нравилось, что у неё ничего не трясётся, не колышется — всё твёрдое, упругое. Под бархатной кожей чувствовались сильные, тренированные мышцы. Ему подумалось — мышцы ли это Хагры, или же мышцы Леры? Может ли она при перестройке тела переделывать и свойства мышц?

Не придя ни к какому выводу, он стал ласкать её, всё более и более интимно. Лера прерывисто задышала, и не вытерпев и минуты, притянула его к себе, обхватив ногами так сильно, будто зажала его в тиски. Мгновение... и Слава вошёл в неё... неожиданно почувствовав некоторое сопротивление.

Раньше, по его ощущениям такого не было. Он усилил нажим... и вошёл в неё полностью, погрузившись в сладостное ощущение родного тела, душевной близости и наслаждения. Лера вскрикнула, протяжно застонала и вцепилась ему в спину тонкими сильными пальцами, будто желая принять его в себя целиком, по самую шею.

Он излился минут через пятнадцать, постоянно сдерживая желание сделать это в первые же минуты близости, отдохнул чуть-чуть, не отпуская объятий, и снова приступил к делу...

Этот раз он уже не старался сдерживаться, и когда в очередной раз они, вздрагивая от сладостных судорог, обмякли, отдыхая и переводя дыхание, он осторожно сполз на одеяло рядом с женой и неожиданно увидел, что низ его живота весь в крови.

Слава всполошился, вскочил на колени, раздвинул ноги жены и с волнением спросил, осматривая её тело:

— Что, что случилось?! Откуда кровь? Тебе больно? Лерочка, что с тобой?!

Она сощурилась, весело и заговорщицки подмигнула ему и грудным, глубоким голосом, сказала:

— Вот я уже и не девственница!

Слава вначале не понял, что она сказала, потом до него дошло, он упал на одеяло рядом и стал смеяться. Он не останавливался с минуту, потом, переводя дыхание, спросил:

— Что, ты сделала себя снова девственницей?

— Ну, да, — слегка обиженно ответила Лера, согнув поднятые ноги в коленях и глядя на него сквозь разрез ног, как через прицел, — а чего — мне так хотелось подарить тебе мою девственность! Почему бы и нет? Я теперь каждый раз так могу делать, и каждый раз у тебя будет девственница! А хочешь я сделаюсь такой, как была в четырнадцать лет?

— Нет уж, — хмыкнул Слава, — я тебе чего, педофил, что ли? Ты и так выглядишь лет на шестнадцать, максимум! Хватит экспериментов. Вообще — спасибо тебе, что зубов там не отрастила — я всё боялся — отрастишь, как тяпнешь меня! Брррр... главный ужас мужчины — енто самое с зубами!

— А чего, — невозмутимо ответствовала Лера, — вот будешь нас с Хагрой обижать... и отрастим. Кстати — ты всё-таки иногда позволяй ей побыть с тобой, ладно? Всё-таки, если оставить в стороне то, что она моя подруга, и мне не безразлична, и даже очень не безразлична — тело-то её! Должна же она иметь какой-то бонус с того, что мы её тело эксплуатируем? Ей тоже хочется любви, секса.

— Потом поговорим, — отмахнулся Слава. — Пойдём-ка в душ сходим, а? С тебя столько натекло, что такое впечатление, что я из боя вышел. Откуда столько вылилось-то...

— Показать? — усмехнулась Лера. — Так и у тебя хозяйство немаленькое, ещё бы так не вылилось! Снёс защиту, как из пушки...

Они пошли, омыли друг друга в горячем душе, а потом улеглись на подстилку и снова занялись тем, о чём Слава мечтал все эти долгие дни — меняя позы и стараясь не сильно шуметь, дабы не тревожить свою сердитую подругу, которая вся изворочалась в пятидесяти метрах от них.

Как ни сдерживайся, а когда женщина входит в раж, ей уже пофигу на всякие договорённости об отсутствии криков и стонов. И широченная ладонь, зажимающая рот, не помогает избавиться от излишней шумности, а скорее даже разжигает страсть твоей извивающейся, и дёргающейся в судорогах партнёрши.

Когда они как следует насладились друг другом, а Слава застыл на Лере, прижав её стокилограммовым телом, она, неожиданно, предложила:

— Я кое-что придумала... лежи так, и не двигайся... и не удивляйся!

Леера раздвинула ноги пошире, как гимнастка, сняла свои руки с плеч Славы... и вдруг он почувствовал, как приподнимается над ней, совершенно незаметно, неощущаемо для тела. Потом он опустился вниз... верх... вниз... верх... вниз... скорость усиливалась, амплитуда возрастала, и скоро он метался под воздействием телекинеза, как поршень в автомобильном двигателе. Это была настолько забавно, настолько странно, что у Славы захватило дух...

Так они развлекались почти до самого утра, пока не уснули в объятиях друг друга, измочаленные и выдохнувшие, как будто весь день бурлаками тащили баржу с песком.

После утреннего душа, они, хорошенько выдрыхнувшиеся — а куда спешить в этом мире неспешных решений и долгих караванных путей? — уселись завтракать, старательно не обращая внимания на хмурый вид Тирас. Та откровенно грустила, поглядывая на счастливую утомлённую парочку, и отщипывая маленькие кусочки пирожка, думала о чём-то о своём. Потом, она, нарушив молчание, сказала:

— Я хочу домой, в город. Хватит уже валяться тут на подстилках. Вы мне поможете добраться до города? Боюсь попасться грессам...

— Погоди немного, ладно? — ответил Слава, переглянувшись с женой. — Сегодня прилетит Шаргион — я сейчас с ним разговаривал, и он сказал, что будет через час. Я немного тут налажу, а потом отвезу тебя куда захочешь, на скутере. Ладно?

— Ладно, — кивнула головой Тирас, и незаметно вздохнув, добавила: — Мне надо свою жизнь устраивать. Вы-то счастливы, а каково мне на вас смотреть? Я так тоже хочу, но каждый раз выпрашивать ласку, внимание — я не буду. Не желаю. Буду всё начинать заново. Да и скоро некогда мне будет заниматься посторонними делами — дети, вот главное. Какие у вас планы, кстати, по поводу помощи Кланам? Или вы просто улетите, оставив нас так, как оно есть?

— Нет, пока не сделаем всё, что можем, чтобы помочь — не улетим, — задумчиво ответил Слава. — Мне нравится здешний мир, хотя он и отнёсся к нам довольно неприветливо. Впрочем — нас сюда никто и не приглашал, мы случайно здесь оказались. А если уж оказались, и забираем у вас такое сокровище, как Лаборатория — наш долг оставить вам взамен то, что мы можем — например — здоровых мужчин и женщин. Мы облетим те кланы, которые сможем, вылечим всех, кого сможем — мужчин, женщин. После нашего отбытия у вас останется достаточно здоровых, полноценных людей, которые смогут возродить цивилизацию. И ещё — нужно добить власть Мудрых. Хватит уже им тормозить развитие прогресса и держать вас в средневековье. Тупыми, необразованными, легче управлять, это ясно. Вот потому вас и опустили на самое дно, в дикость. Люди во вселенной не живут так, как вы.

— Не все будут довольны переменами, — задумчиво усмехнулась женщина. — Вы ещё хлебнёте проблем, это точно.

— Ну, так что же — первый раз, что ли? Теперь у нас Шаргион есть, живой и почти здоровый. А с ним нам ничего не страшно. Кроме этой вот работы по разбору мусора. Терпеть не могу всяческие стройки и перестройки. Налажу утилизацию корабля — полетим с Лерой в Шерекан — надо Мудрую искать. Ну, всё — расходимся, или наоборот — не расходимся — я поваляюсь пока — Шаргиона дождусь. Лер, ты со мной?

— Нет, я уже за ночь навалялась — усмехнулась супруга — мы с с Тирас пока пошепчемся пойдём, ладно? А ты отдыхай, потрудился, передохни.

Слава довольно улыбнулся, откинулся на одеяло и закрыл глаза. Ему было хорошо. А что — сыт, доволен, оттрахан любимой женой-красавицей, что ещё надо для жизни? И правда — куда спешить, зачем бежать? Всю жизнь куда-то бежал, спешил, торопился, кого-то спасал, выручал, дрался и снова бежал... ну хоть когда-то можно просто поваляться, как все люди?

Ему снова вспомнилась сегодняшняя ночь и у него слегка заныло в паху. Да, сегодня они оторвались по-полной, и способности Леры были использованы совершенно неожиданным способом, он даже и додуматься до такого не мог! Всё же женский ум в таких вещах, как ему кажется, гораздо изобретательнее, чем мужской. Получилось очень... хммм..креативно, что ли. А сколько вариантов ещё можно придумать! Дух захватывало.

Слава задумался и снова начал размышлять, в который уже раз — а если ему попробовать вот этот коктейль, который использовала жена? А что — кто откажется стать метоморфом, по своему желанию изменяя тело, как хочешь? И любую его часть...

Впрочем — он своим телом был доволен, и изменять особенно ничего не хотел, но всё-таки — забавно ведь? Ну — забавно. И что? Дальше-то что? Он и так псионик, мало того — с редкостной способностью предугадывать ближайшее будущее, и эта способность потихоньку развивается. Иногда он, всё таки, её использует, а значит развитие идёт. Только вот забросил он это дело, тренировки — не до того стало, а так-то использует способности регулярно. Итак, о его возможностях: он регенерирует очень быстро, так быстро, что никто с ним не мог в этом сравниться — даже Лера. Если бы ему тогда Хагра перерубила бы горло — он-то вот и смог бы, скорее всего, выжить. У него огромная сила, и невероятная для человека скорость.

Чему завидовать? Завидовать? Неужели он позавидовал своей жене? Ну так, если только немножко — всё-таки муж хочет быть всегда выше на голову, чем жена — ну хоть в чём-то. В умственных способностях, силе, зарплате — иначе какой он мужик? Его просто съест чувство собственной неполноценности. Умная женщина всегда поддерживает в своём мужчине чувство его полного и абсолютного превосходства над ней. Ну — за исключением тех семей, где мужчине нравится быть в подчинении, или же там, где баба — дура.

Слава не строил иллюзий — Лера была не глупее его, но по способностям и силе, он, конечно, её превосходил. А теперь? Теперь у неё открылось новое свойство. И может даже — не одно, ведь они так до конца и не исследовали её способности... И что изменилось? Да ничего. Лера была умной женщиной. И правильно воспитанной своей матерью. Настоящей женщиной. А что касается переделки его тела в угоду новым веяниям — он, потихоньку от жены и Тирас, уже поговорил с Косом, и выяснил, что вполне вероятно, что у него ничего не получится — этот коктейль из вирусов вообще на него может не подействовать. При Славиной регенерации, вирусы просто погибнут в его теле. И ещё хуже будет, когда он, возможно, частично уничтожит вирусы, а часть их внедрится в его тело и что-то изменит. И что тогда будет? Кто предскажет? Вместо боевой машины, которой он стал в эти годы, Слава может превратиться в какого-то урода, хиляка, изувеченного бесконтрольными мутациями. Зачем ему рисковать? Он и так имеет всё, в том числе и прекрасную жену с её телекинезом. Или она имеет его? 'Муж и жена — одна сатана'. — он рассмеялся по себя и в приятном полузабытье вернулся мыслями к Хагре — что с ней делать? Ну а что ещё делать — ждать, когда он сделает Лере новое тело. Кстати сказать — а вот с телом Леры, с новым, можно будет и поэкспериментировать — например — вырастили его, а потом взяли, и заразили этим самым букетом вирусов. Регенерация у неё была послабее. Ну, не получится — потеряет сто миллионов... кхе, кхе... мда. Олигарх, однако! Тело-то стоит недёшево. Но об этом ещё рано говорить...

Его мысли прервал бодрый голос Шаргиона:

— Я прибыл! Вишу над вами. Думаю — куда пристроиться, чтобы и рядом, и не раздавить чего-нибудь. Тут у вас какое-то поселение — мне бы не хотелось на него садиться.

— Нет, нет, не надо! Пристройся там, возле котловины — я что-нибудь сейчас придумаю насчёт этих существ. Пока готовь своих железных букашек — я тебе покажу, что будем делать. Я тебе скомандую.

— Есть, Посланник! Жду!

Слав открыл глаза и вскочил на ноги, ища взглядом своих соратниц. Они сидели в уголке, чего-то шептали друг другу, у Тирас были красные глаза, похоже, что она плакала, Лера тоже норовила там чего-то похлюпать, и Слава, усмехнувшись подумал о том, что бабы занимаются своим любимым делом — оплакивают жизненные проблемы, в надежде, что слёзы растворят их — как зимний лёд растворяется свежей весенней водой. Увы, это было не так закономерно, как с зимним льдом. Если бы проблемы решались слезами — весь мир давно утонул бы в солёных потоках.

— Лер, иди сюда, скорее!

Жена поднялась, и пошла к Славе, поцеловав Тирас в щёку. Та осталась на месте, а Лера, подойдя, молча вопросительно посмотрела и спросила:

— Шаргион?

— Да. Только нам прежде над сделать одну штуку...

Грессы, всполошённые появлением огромного сооружения на краю их долины, бурно обсуждали происшедшее, сходились на том, что это знамение богов, и оно связано с тем, что происходило последние дни. Они не знали, как себя вести в изменившихся обстоятельствах, и лишь одно было забито в них твёрдо, определённо, и на века — на генетическом уровне — подчинение Мудрым.

Толпа грессов собралась на 'митинг', где вождь яростно доказывал, что это сооружение принадлежит их госпожам, Мудрым, и что никакого отношения к пришельцам, нанёсшим им такой болезненный ущерб их племени, не имеет. В полемическом задоре он не увидел, как за его плечами, в небе показалась повозка, на которой прилетали их господа, и только когда толпа затихла, глядя в пространство за ним, он растерянно замер, оглянулся, и оборвал свою длинную речь. Суть этой речи сводилась в общем-то к одному — верность Мудрым и наказание супостатов, пытающихся проникнуть к святилищу.

Скутер сделал круг над головами и приземлился рядом с отхлынувшими в сторону кентаврами. Они тут же встали на колени перед Мудрыми, отчего зады полуящериц задрались в небо, а гениталии мужчин и груди женщины повисли, мотаясь, над землёй

Мудрая, сидящая позади пилота встала с сидения, откинула капюшон и открыла своё безвозрастное лицо с длинной косой. Она осмотрела молчащих и потупивших глаза кентавров, и звучным голосом, летящим по воздуху до самого леса, сказала:

— Грессы! Ваша служба Мудрым закончена! Вы можете селиться, где хотите, идти — куда хотите! Вы хорошо служили, но теперь нам будут служить другие — они уже в святилище. Произошла ошибка — вы их не узнали, и были наказаны. Но теперь, в награду за вашу службу, мы вас отпускаем! Живите так, как вам хочется, но не ссорьтесь с людьми! Договоритесь с ними, пошлите к ним делегацию — через неделю. Торгуйте с ними, дружите с ними — и ваш народ будет большим, многочисленным. Мы удаляемся, и больше никогда не попросим вашей службы. Прощайте, грессы! — Мудрая снова села на скутер и тот медленно поднялся в воздух, постоял на месте, и полетел куда-то за лес.

Кентавры медленно поднялись с колен, потом один из них сказал соседу:

— Чего это было-то? Я вроде её лицо видал недавно — мы ж её хоронили? Как она вылезла-то?

— А тебе это надо, — отмахнулся кряжистый гресс, со шрамом от меча на боку, — ну вылезла, и вылезла. Это же Мудрые — они и не такое вытворяют. А так-то дельно сказала — когда уж мы жить-то начнём? Мне эти войны тоже надоели. Эй, болтун, хватит тебе нас накручивать, — обратился он к вождю, растерянно следящему за улетающим аппаратом. — Подумай, как с людьми договориться, кто к ним пойдёт.

— Ты и пойдёшь, — кивнул головой вождь. — Думаешь, никто не знает, как ты им поставляешь мясо на рудник? Всё рожи строишь, мол, борец с людьми, а сам потихоньку торгуешь! Откуда у твоей Нуги новая ткань на кровати?

— А ты откуда про кровать-то знаешь, а? — забеспокоился кентавр. — Ах ты скотина!

— А не надо было молодую жену брать, да мотаться с людьми, — весело загомонили кентавры рядом. — Если ты не можешь молодуху окучить, всегда найдутся желающие сделать это за тебя!

— Ах ты сучонок! — кентавр кинулся на вождя, тот приготовился к защите, но их разняли, разведя по разным концам деревни.

Досталось трёпки лишь несчастной блудливой Нуге, которая вначале отказывалась, что трахалась с вождём, и со всеми, кому отказать не могла — а таких набралось полдеревни. Потом её хорошенько высек муж — чтобы неповадно было, и страстно, с шипением и вибрацией чешуек трахнул. Его возбуждала мысль о высокой востребованности супруги. Так-то он не был против её выкрутасов, даже интереснее так жить, но надо же соблюдать лицо — какого чёрта её любовник треплет имя честного гресса на общем собрании? Так что ей досталось за длинный язык вождя. Что же касается людей — вопрос этот давно назревал, и в общем-то грессы уже много лет сотрудничали с отдельными людьми и их группами. Разрешение Мудрой только ускорило процесс. А то, что её вроде как, когда-то там закопали — да и пусть. Кого это волнует? Может — не её закопали. Или в лицах ошиблись.

Слава усмехнулся, оглянувшись на жену — она на глазах меняла облик, приобретая знакомые 'снегурочковые' черты.

— Страшно было?

— Не больше, чем всегда, — улыбнулась она. — Ну что, полетели к Шаргиону?

— Полетели! — Слава заложил вираж и направил скутер к невероятной громаде корабля, возвышающегося неподалёку.

Корабль уже не выглядел обугленным утёсом — он ещё не приобрёл свой жемчужный блеск, но уже был серо-стальным, каким положено быть порядошным кораблям. Возвышаясь в небе, как горная гряда, он вызывал почтительное уважение, и даже трепет. В нём виднелись рытвины и прогалы — здоровенного куска размером с добрый километр не было вообще, вырванного взрывом энергетического накопителя. Шлюз был открыт, мембраны работали отлично — иначе океанская вода, в которой Шаргион, как в супе, плавал эти дни, затопила бы его по самое горлышко — если такое есть у корабля. В общем-то он был готов к космическому полёту — полностью герметичен, но состояние его узлов всё ещё оставляло желать лучшего. Он был похож на бодрого инвалида, шустро ковыляющего со своим батожком — вроде и двигаться может, и даже отлупить батожком какого-нибудь пьяницу, недостаточно быстро уступившего ему дорогу, но забег на короткую и длинную дистанцию не выиграет, это точно.

Они подлетели к выступу шлюза и сходу вошли в тоннель космодрома. Тут уже было чисто, всё вылизано, прибрано, запаха гари и тлена не было. Славе вспомнилось, как тут всё было раньше, и он передёрнул плечами — жутко и вспоминать. Подлетев прямо к входу на базу, он посадил скутер, и сняв шлем с удовольствием посмотрел на жену:

— Вот сколько любуюсь тобой — никак не могу насытиться эти видом! Может снимешь плащ, побегаешь голышом? Тут тепло, не то, что в Лаборатории.

— Ага! Тут же меня сейчас перегнёшь через скутер, и понеслось! Нет уж. Лучше дай-ка мне вон тот мешочек — меня аж трясёт, как я есть хочу. Эти метаморфозы не проходят бесследно. Каждый раз, как я изменяюсь — будто неделю не ела.

Слава бросил жене сумку, она ловко её поймала и тут же уселась на сиденье скутера, жадно вгрызаясь в кусок копчёного мяса. Она ела так жадно, что казалось — и вправду не ела много, много дней. Издержки способностей — подумалось Славе.

Он зашагал на Базу, осматриваясь по сторонам. Помещение Базы было тёмным, хотя и вычищенным от обломков и мусора. Позитронный мозг, управлявший ей, был чист, как обычный кристалл, и без специальных мастеров, способных его реанимировать, толку от него было как от алмаза 'Куллинан' — гляди, любуйся, и... всё.

Слава нашёл дверь, за которой находился мозг, напрягшись, отодвинул её в сторону, и вошёл в комнату, где посередине стояло подобие толстой колонны метра в диаметре, простирающейся от пола до потолка.

Подойдя к колонне, он осмотрел её вокруг, ища, как достать мозг, и неожиданно легко справился с делом — нужно было всего лишь потянуть в сторону за два углубления-уха в колонне, и выдвигался блок, с отверстием в центре в металлического основания. В отверстии виднелся небольшой цилиндр с ручкой, потянув за которую Слава извлёк контейнер с мозгом наружу. Всё. Если бы у него сейчас был другой мозг, он бы воткнул его на место, и База заработала. Увы, до мозга нужно было ещё добираться, и главный вопрос, который его интересовал — как? Как туда добраться?

Он вышел в коридор, прошёл в космопорт, и остолбенел — тот был заполнен толпами металлических монстров различных форм и расцветок. Тут были и 'черепахи', диаметром метра полтора, и кубические ящики, передвигающиеся на гравитационных двигателях, и высоченные 'журавли' похожие на настоящих, высотой метра три и с множеством манипуляторов по бокам — всё, что может представить себе больное воображение обкурившегося наркотиками человека — всё тут было. Особенно заинтересовал Славы 'осьминог' со множеством стальных щупалец и присосок на них — этот вообще был как из какого-нибудь ужастика 'Бунт машин'.

— Шарги, а как мы их доставим на транспортник, ты подумал?

— А гравиплатформы на что? Те, что сами могут долететь — полетят самостоятельно, остальные — на платформы! Видел, какая большая компания? Пришлось гранам поработать — законсервированы были хорошо. Еле счистили с них упаковку. Кстати — на складах ещё сотни таких. Так что нам надолго хватит. С чего начнём? Будем резать корпус?

— В последнюю очередь. Вот смотри, как надо сделать, — Слава стал представлять картинки, передавая Шаргиону план действий, и тот согласно поддакивал. Потом они определились, где будет находиться лаборатория. С ней придётся здорово повозиться — это было ясно сразу. Перетащить её целиком не получится — это точно. Её придётся распиливать, отделять боксы, выпиливать, монтировать заново — работы — на месяц, да что на месяц — как бы не затянулось на несколько месяцев! Так что быстрого преображения корабля в летающую лабораторию биоинженерии не получится.

— Шарги, а ты потянешь всё на одном накопителе? — осторожно осведомился Слава

— Так-то потяну, но почему ты думаешь, что он у меня будет один? Я тихонько выращиваю себе другой, взамен утраченного! Он же часть меня, и я могу его отрастить. Долго только, и материалов не хватает — но вот теперь дело пойдёт побыстрее. Я могу выращивать в себе дополнительные органы. Даже три накопителя могу сделать — только зачем? И материала много уйдёт. Ну, всё, я всё понял. Отправляю роботов. Как только освобожу проход к мозгу я тебе передам. А пока давай, поговорим с тобой о любви — я так и не понял — откуда она берётся? Какие есть версии? Мне очень интересно...

Битых полчаса Слава пытался рассказать Шаргиону то, чего он и сам не знал. Вот за что он полюбил эту девчонку? За что любил её все эти годы, и почему его любовь не только не слабела, а только росла? Кто может вообще сказать, что такое любовь? Химические процессы? Требование Природы о продлении Рода? Прихоть? Сексуальное влечение? Или всё, вместе взятое?

Он пытался передать Шаргиону то, что он чувствует к Лере, почему он будет биться за неё до последней капли крови, и она сделает то же самое ради него. И почему, бывает так у людей — любят,любят, и вдруг — всепоглощающая любовь исчезает, как будто в пустыне вода с шипением впиталась в жадный песок.

Наконец, отчаявшись, Слава замолчал, и спасло его от новых, уже совершенно интимных вопросов сообщение о том, что роботы расчистили комнату с мозгом и вскрыли её дверь. Доступ к маршевому мозгу был свободен.

Слава облегчённо вздохнул, и пошёл к скутеру, где его ждала Лера, осоловевшими глазами глядя на мир.

— Слав, я отдыхать! Пусть Хагра побегает, ладно? — девушка закрыла глаза, не дожидаясь ответа, а когда открыла — они были карими. Но как ни странно — больше никаких изменений не произошло. На удивлённый взгляд Славы, она смущённо пояснила: — Это так, чтобы ты знал, кто сейчас управляет телом. А постоянно его изменять — я только-только наелась как следует, и опять полчаса жевать? Нет уж, побуду с внешностью Леры, если ты не против. Тем более, что оно очень даже миленькое...

— Да ладно, — пожал плечами Слава, — действительно расходы энергии на преобразование очень велики. Вы правильно сделали.

— А ты был хорош ночью, — с улыбкой шепнула Хагра, усаживаясь на сиденье у него за спиной.

— Что, опять? Ты была со мной, и я этого не знал? — покачал головой Слава. — Ну, Лерка! Задам я ей!

— Я немножко только, под самое утро уже... а прикольно было летать, да? — Хагра захихикала, а Слава промолчал, пряча улыбку. Оно — и правда было прикольно.

В корабле творилось непотребство. Роботы вереницей таскали и укладывали на гравиплатформы кучи металлической и другой трухи — они сдирали всё, что можно, пока что не трогая Лабораторию. Ходить было довольно трудно из-за обнажившихся внутренностей корабля — роботы сверкали плазменной резкой, со скрежетом сдвигали конструкции и Слава подумал о том, что при таком активном уничтожении от корабля скоро останутся рожки, да ножки — всё равно как падальщики обгладывают труп огромного зверя, павшего в лесу.

Ему стало неприятно, и он слегка затосковал. Потом отвлёкся на мысль о том, что надо всё-таки вытащить позитронный мозг и побежал вперёд, в освободившиеся проходы. Теперь тут уже нельзя было расшибить голову о торчащие, перевитые ударом конструкции, так что места он достиг быстро и безболезненно — лишь разок с шипением приложившись о торчащий из пола лист металла. Глубокая ссадина на колене заросла быстро, и только на штанах осталась широкая прореха, напоминающая о недавно полученной ране, способной выключить обычного человека из шагательно-бегательного процесса минимум на две недели.

Отсек с позитронным мозгом был чист, колонна стояла прочно уперевшись в потолок — такая же, как и на Базе. У Славы отлегло с души — он опасался, что мозг не подойдёт по каким-то параметрам, не встанет на место. Впрочем — это ещё нужно было посмотреть, встанет он на место, или нет.

Гнездо, куда вставлялся мозг, было полуразрушено, опалено огнём — сюда, видимо, стрелял какой-то неизвестный мятежный человек. Что тут было? Как такое могло произойти? Можно было только гадать. Со слов Мудрой, которую они убили, и судя по тому, что он обнаружил в Лаборатории, этот корабль являлся чем-то средним между транспортником карательного корпуса десантников, и кораблём-маткой, обрабатывающим захваченные планеты, изготавливающим из местного население те биологические объекты, что были нужны хозяевам корабля. Возможно, что кто-то из членов команды не выдержал, и решил прекратить путь этого карающего меча по просторам вселенной. Даже ценой своей жизни. Кто это был? Может специально засланный в команду разведчик-диверсант, а может — просто совестливый человек, которого масштабы производимых этим звездолётом разрушений приводили в ужас. А возможно, что одному из мужчин, содержащихся на корабле в виде ходячих фаллоимитаторов надела такая жизнь, и он сделал то, что сделал. Ответа теперь не найти. Время надёжно скрывает правду.

Слава выдернул блок с мозгом, осторожно достал обугленный контейнер — он был цел, но на нём так и осталась копоть, которой было уже много тысяч лет. Он подержал контейнер в руке, как будто здороваясь с тем, давно погибшим человеком, и решительно направился к выходу. Нужно было заниматься делом, а не мечтать о давно ушедших днях.

Через двадцать минут он уже стоял перед такой же колонной на Базе и с замиранием в сердце вставлял потемневший контейнер вовнутрь блока. Блок задвинут...

Внезапно, вспыхнул свет, и помещение базы, её рубка управления, коридоры, озарились ярким светом. Слава мысленно представил кресло... и плюхнулся в него, задрав ноги и радостно смеясь. Его переполнял восторг:

— Получилось! Есть! Есть!

Теперь можно было не думать о еде и питье. Он тут же соорудил себе здоровенный бутерброд с икрой, кружку пива, и развалясь, сидел в кресле, наслаждаясь негой и покоем. Теперь — слегка передохнуть так сказать, и вперёд.

— Шарги, надо будет перетащить всё мало-мальски исправное в тебя. Скутера, флайеры — что можно. Может что-нибудь дельное из них слепим. Скутеров там несколько исправных — смотри не порежь их, хорошо?

— Конечно, брат! Я подхожу очень осторожно к этому делу. Сейчас мы вначале вычистим весь корабль изнутри, выберем, что может нам пригодиться, а потом займёмся демонтажом Лаборатории. Ты не беспокойся — отдыхай, ешь, пей, занимайся любовью — всё сделаю, всё будет хорошо. Продолжаю готовить место под Лабораторию — она будет располагаться рядом с Базой, чтобы вам далеко не ходить. Как там с позитронным мозгом дела — работает нормально?

— Я просто счастлив! Работает пока что как часы. По крайней мере, систему обеспечения он обслуживает великолепно. Маршевые мозги всегда были мощнее обычных, и строились с запасом прочности, я смотрел в сети. Я что хотел у тебя спросить — что там с мегабластерами? Они у нас рабочие, или пока дохлятинка?

— Хочешь немножко пострелять, брат? Поджарить парочку птичек? Пока что исправен один. Мы не беззащитны. Вот только надо накопители вырастить побыстрее — но ничего, этот металл, с корабля, нам поможет. Обшивка этого звездолёта хороша — пойдёт мне в верхний слой кожи, спалённый бластерами. В общем — всё нормально, делай свои дела. Лети к любимой жене — Шарги занимается, значит всё будет в порядке.

— Спасибо, брат, — искренне поблагодарил Слава. — Я так не люблю заниматься вот этими постройками-перестройками, аж тоскую! Но если что-то надо будет спросить — обращайся в любое время дня и ночи. Мало ли какие вопросы возникнут... мне надо обязательно сохранить Лабораторию, это очень, очень ценная штука. Ты поосторожнее с ней. Ты вообще видишь, что там, в корабле, делается?

— Шутишь? Хочешь посмотреть? Лови! — в голову Славы ударила мешанина из картинок, образов, их было несколько сотен, под тысячу — столько было рабочих ремонтных роботов и каждый передавал своё изображение. Слава взвыл — у него заболела голова и он взмолился:

— Понял! Всё понял! Ух, ну ты и даёшь! Как же ты в этой мешанине разбираешься, что им нужно делать? Как их контролируешь?

Шаргион радостно засмеялся, и потом сказал:

— Представь, что каждый из этих роботов — твои пальцы. Или руки. Ты как, умеешь управиться своими руками? Вот и я так же. Они часть меня, соединённая со мной грависвязью. Я делаю ими то, что подумаю. Ну всё, брат, я исчезаю.

Голос Шаргиона затих, а Слава подумал о том, что корабль за последние месяцы сильно 'подрос' — умненький, знающий парнишка. И немалая заслуга в этом его, Славы... зря что ли, он целыми днями и ночами рассказывал ему о мире.

Вздохнув, Слава бросил кружку из-под пива и несколько секунд смотрел, как она, коснувшись пола, оплывает, и втягивается в толстый ковёр системы обеспечения. Затем встал, и пошёл к скутеру.

Тирас стояла в доке транспортника, с грустным выражением лица наблюдая, как роботы уничтожают это великолепное сооружение. Завидев Славу, она с лёгким упрёком сказала:

— Неужели нельзя было это сохранить? Так жалко, это ведь такое чудо!

— Забудь, — усмехнулся Слава. — Ваши потомки построят корабли лучше. Или купят их. А этот — он давно умер. Осталось только мёртвое тело, которое мы и забираем. Ты готова к перелёту домой?

— Готова, — кивнула головой Тирас, и Слава заметил, что та полностью одета, на ней висел меч — стандартный наряд воительницы этого мира во всей его красе.

— А куда Лера делась?

— Да вон она идёт — сказала — хочет посмотреть, как там дела в Лаборатории, как бы не испортили чего.

Через пару минут Лера— вернее Хагра — была уже возле Славы, и на его вопрос, что там делается в корабле, ответила:

— Да непонятно что — какие-то пауки бегают, ползают чудовища — в общем всё, как положено в сказках. Ну что, полетели, отвезём Тирас? Мы втроём уместимся, я уже прикинула. Это чтобы два скутера не брать — одного пока хватит. Летим?

— Летим, — согласился Слава. — Отвезём, а оттуда уже слетаем, поищем мудрую в Шерекан. Всё, не медлим, поехали!

Он надел на голову шлем и через пару минут вся компания уже поднималась в воздух. Тирас посадили посередине, и она повизгивала от страху, вытаращив глаза и с восторгом глядя вниз, на проносящиеся под ними деревья, овраги и кусты. Слава поднялся повыше, набрал скорость, и через десять минут они уже подлетали к городу.

Глава 10

Скрывать кто он, и откуда, уже не было никакой нужды, и Слава, заложив вираж, приземлился прямо у дома Главы Клана Шерекан.

Как всегда — охрана обступила скутер плотным кольцом, с недоумением и страхом глядя на странных существ, прибывших к ним в гости. Одно не имело лица — лишь зеркальный шар вместо головы, а другое имело белую кожу, белые волосы и яркие, сияющие голубые глаза, которыми с интересом рассматривало окружение из воительниц и обстановку вокруг. Затем первое существо что-то сделало с головой, блестящий шар, под изумлённые вздохи окружающих, был снят, и под ним оказался мужчина — тот самый, который некогда посещал их Клан, и с группой воительниц отправился на Ярмарку. Рассказы о том, что происходило на той ярмарке до сих пор обсасывались и пересказывались в клане, обрастая подробностями и заканчиваясь, частенько, так: "И потом с небес слетели боги и забрали его на небеса! Они были на огненных лошадях, запряжённых в золотую тележку, и гром от их прибытия разнёсся на всю округу". И тут вот так — ррраз! — и тот, кого, якобы, забрали на небеса, является к ним на воздушной телеге. Это как? Увы, позиции тех, кто посмеивался над россказнями всяких там придумщиков историй, сильно пошатнулись — вот он, этот мужчина, и на воздушной тележке — не отвертишься от факта!

Так что — переполох Слава навёл замечательный. И как всегда, нужно отдать должное воительницам, хоть многих их них и перекосило от страха, мечи они держали твёрдо и были готовы погибнуть, защищая свой Клан.

Женщина вообще готова порвать любого, кто посягнет на её дом, а если её воспитали в воинских умениях — это страшное существо и богов-то порубит, если они попытаются разбросать свои носки в её доме или настричь ногти возле зеркала. И вот такой летающий "носок" прибыл в их Клан с непонятными намерениями. Что им оставалось делать? На всякий случай — может пристрелить их?

Слава осмотрелся — с крыльца на него были направлены луки трёх стражниц, и их руки подрагивали, оттягивая тетиву. Он посмотрел на это безобразие, и только хотел крикнуть, чтобы позвали Главу, когда дверь, ведущая вовнутрь здания открылась и оттуда показалась сама Глава, с ходу рявкнув что-то вроде:

— Что здесь происходит?!

Её появление имело неожиданный эффект — одна из лучниц вздрогнула, и стрела, свистнув, устремилась в грудь Лере, безмятежно взирающей на мир синими глазами. Слава, готовый ко всему, уже предвидел, что стрела полетит в их сторону и за полсекунды до того, как снаряд отправится в полёт, отдёрнул жену в сторону. Стрела пролетела мимо и вонзилась в бок одной из охранниц, стоявших позади скутера. Та ойкнула, когда из неё вырос этот экзотический деревянный цветок и закатив глаза, упала в пыль.

Вокруг зашумели, загалдели, и вдруг стихли — стрелявшая оторвалась от крыльца, выронив лук, и теряя в воздухе стрелы из колчана, поплыла по воздуху по направлению к поилке. Это было здоровенное корыто, стояло под водосточным жёлобом и наполнялось во время ночного дождя.

Лучница немного повисела в воздухе, повизгивая и завывая во весь голос, а потом плюхнулась в корыто, подняв тучу брызг и гулко стукнувшись головой о деревянный бортик.

Слава поморщился — теперь у этой дурёхи будет как минимум сотрясение мозга, если чего не похуже. Он посмотрел на сердитую жену, едва не мечущую молнии из глаз, и пожал плечами:

— Ну что поделаешь — вот тебе издержки средневековья. Того и гляди башку пострелят.

— А думаешь на Земле по-другому бы было? — усмехнулась она. — Тоже сейчас наставили бы какой-нибудь спецназ, и ну давай в нас целиться.

— Отличие в том, что на Земле, прежде чем пальнуть в такую красотку как ты, поинтересовались бы, зачем она прибыла, эта "Аэлита". А эти — сразу палить. У баб никогда не было пиетета перед другими бабами. Мне один предприниматель рассказывал, что когда ему нужно было получить в администрации дельную бумагу, и срочно, он засылал туда бабу — к мужику-начальнику. Тот таял, видя женщину и не препятствовал в получении нужного разрешения. Но когда та женщина входила в отдел, где сидели одни женщины — они чуть не сжирали её, будто пытаясь укусить. А вот когда к ним приходил мужик... ну да ладно, речь не о том сейчас.

— Приветствую тебя! — Глава настороженно осмотрела Славу и его спутницу. — Зачем прибыл к нам в такой странной повозке? Что тебе нужно здесь, в Клане? Я не извиняюсь за инцидент — ты напугал всех до посинения. Лучница, конечно, будет наказана — за невыдержанность. Но и ты тоже хорош... ну так что тебя снова привело к нам? У нас строгое распоряжение Мудрых — не принимать тебя ни под каким видом, что ты враг, демон. Так что скажешь, демон? Забавная у тебя демоница... хммм... аппетитная. Кстати — а как вы отправили эту дуру в корыто? — спохватилась Шарса. — Я слыхала, что Мудрые что-то подобное, якобы, могут делать, но ни разу не видала.

— Шарса, мне нужна Мудрая, которая приходила ко мне, чтобы сделать ребёнка. Где я могу с ней поговорить?

— А ты у Мудрой и спроси, — Глава указала на женщину в капюшоне, спешившую к раненой стрелой стражнице, — я не буду вмешиваться. Кто из вас прав, кто не прав — это ваши дела. Сейчас вот полечит, и общайтесь, сколько душе угодно. Как закончите — зайдите ко мне, поговорим — если есть желание.

Ждать пришлось минут двадцать — Мудрая работала не спеша, но основательно — через двадцать минут стражница уже вставала с земли, удивлённо рассматривая свой бок, на котором остался лишь небольшой звёздчатый красный шрам. Слава подумал при этом, что всё-таки его лечение поучается гораздо радикальнее — такого уродливого шрама он бы не оставил.

Мудрая, закончив своё дело, повернулась и с надменным выражением лица быстрым шагом пошла прочь. Вернее собралась идти, но остановилась, как будто упёрлась в стену и замерла. Потом обернулась к парочке "демонов" и раздражённо сказала:

— И чего? Всё равно не буду с вами разговаривать! Верховная Мудрая категорически запретила с вами разговаривать! Вы — демоны! Разрушители!

— Ага, — невозмутимо сказала Лера и на глазах ошеломлённых зрителей плавно перенесла Мудрую поближе к скутеру, вывесив её в воздухе, — сейчас как тресну тебя об землю, и полетишь ты туда, где мы, демоны обитаем! Выпью твою душу!

— Лер, ну чего ты пугаешь бабу? — засмеялся Слава. — Опусти её. Уважаемая — вашей Верховной Мудрой нет в живых. Она неправильно себя вела и была наказана. Слушайте все! — Слава повысил голос так, чтобы было слышно до самых дальних рядов. — Власть Мудрых кончилась! Разнесите по всем кланам, по всем людям — скоро всё изменится! У каждой женщины будет по мужчине, а у мужчины по женщине! Вы будете рожать и мальчиков, и девочек! То, что у вас не рождались мальчики — вина вот этих Мудрых, которые колдовством сделали так, чтобы вам не хватало мужчин! Теперь всё будет по-другому. Верховная Мудрая и её помощницы уничтожены, и оставшиеся в живых Мудрые теперь не будут влиять на вашу жизнь, а будут лишь лечить. Всё, кончилась их власть!

— А тебе не кажется, что ты рано треплешь языком, — послышался высокий голос из-за спин стражниц, и толпа раздвинулась, как будто её рассекли гигантским ножом. Перед Славой Лерой оказалась группа людей — позади стояла мудрая в обычном наряде, а впереди пять фигур в знакомых нарядах — бронескафандры! Шлемы архаичной формы были надвинуты на головы, за тёмными бронестёклами не видать лиц.

Они одновременно подняли руки с игловиками и в воздухе засверкали белые лучи лазеров, разгонявших свежесть утра озоновым резким запахом. Времени, чтобы надеть шлем и поднять боевой скутер у Славы не было. Всё, что успел сделать, это за секунду до нанесённого удара столкнуть Леру за скутер и залечь туда самому. Удары пришлись на несчастную машину и оставили на бронепластике белые полосы от попаданий лучей.

Торжествующие агрессоры бросились в стороны, надеясь зацепить землян с разных сторон, поставив их под перекрёстный огонь, когда группа слева получила мощный отпор — Лера, под прикрытием скутера, открыла ураганный огонь из армейского лучемёта, благо, что такого оружия в Шаргионе было завались — остались ещё с того момента, когда Славу пытались захватить зелёные и были уничтожены биороботами корабля. Лучемёт был закреплён сбоку, на специальных захватах, сделанных конструкторами аппарата именно для этого.

Скафандр, предназначенный для отражения ударов игловика или пуль лёгкого стрелкового оружия, не выдержал, и голова одного из нападавших взорвалась, как арбуз, в который попал заряд из дробовика с расстояния пяти метров. Красные брызги залили стену дома напротив и лица ошеломленных стражниц, прижавшихся в этой стене. Второй нападавший лишился руки и с дымящейся дырой в груди был отброшен в сторону куском недожаренного мяса.

Перенеся огонь на третьего в бронежилете и на Мудрую, командовавшую этим нападением, девушка за секунду разметала их в стороны, уничтожив так же наверняка, как если бы по ним проехал бульдозер. Посмотрев туда, куда метнулся Слава, Лера увидела, что двое оставшихся в живых танкочеловека лежат рядом с поилкой лошадей, а на стене рядом отпечатались следы, как будто кого-то унесло ураганом и со всей силы впечатало в стену дома. Лера поняла — Слава добежал до врага и как мячи, метнул их в стену, выдав всю силу, которая у него была. Похоже, что сила у него была очень даже немеряная, потому что фигуры лежали не шевелясь и не подавая признаков жизни. Какой бы защитой не обладали скафандры от внешних ударов, но если хорошенько врезать ими о твёрдый предмет, то содержимое бронекостюмов неизбежно сотрясётся так, что получит серьёзные повреждения.

Слава уже расстёгивал скафандры врагов, когда Лера заскочила на сидение скутера, и выставив переде собой ствол лучемёта дала очередь в землю перед разбежавшимися в стороны и залёгшими на землю воительницами:

— Получите, сволочи! Если в чьём-то Клане ещё на нас нападут, будет вот так! — она в ярости одним движеием напялила на голову шлем управления, в мгновение ока подняла в воздух скутер, развернула его и длинными очередями полевых бластеров буквально разнесла стену крепости в ста метрах от неё, выбив из стены здоровенный кусок. Со стены начали спрыгивать стражницы, в ужасе спасаясь от гибели, а Лера долбала и долбала, пока не учничтожила здоровенный кусок метров пятидесяти длиной. Потом опустила скутер, соскочила с него, и захватив ошеломлённую Главу ментальной рукой, перевернула в воздухе, и приблизивши лицо к её глазам, завопила:

— Ну что, будешь ещё слушать Мудрых? Будешь ещё болтать то, что не надо? Демоны, говоришь? Я вам дам демонов, идиотки! Мы пришли вам помочь, а ты, дура, устраиваешь тут представления? Почему не предупредила, что нас тут ждут? Почему не сказала, что эти суки вооружились? Сейчас я тебя охлажу! — Глава, с выпученными от ужаса глазами, переместилась в сторону, к злополучной колоде с водой, и Лера стала макать её туда, радостно смеясь. В этот момент она была похожа не на Снегурочку, а на Медузу Горгону, с её прекрасным, одновременно страшным лицом.

Слава смотрел на это со стороны — вылущив из бронекостюмов Мудрых, он убедился, что одна мертва — удар в стену свернул ей шею, а вторая была в глубоком нокауте, но жива. Он не спешил остановить свою озверевшую супругу — вправду, без участия Главы тут ничего бы не получилось, и похоже — враги ждали их прилёта. Возможно даже, что такие группы захвата были организованы почти в каждом Клане, в расчёте на то, что путешественники прилетят за каким-нибудь делом. Что ещё его обеспокоило — то, что у Мудрых оказались бронекостюмы, игловики — значит, где-то была база, на которой те находились. Значит не всё оборудование осталось на транспортнике, и придётся искать, и выжигать эту заразу калёным железом. Иначе жди нападения исподтишка, а игловики и бронескафандры — это уже серьёзно. Это вам не мечиками махать. Кроме того — где гарантия того, что на базах Мудрых не остались супермудрые, с их умением применять знания псионика?

Наконец, Лера всё-таки успокоилась, Глава была отправлена на лестницу, ведущую в дом, где и воцарилась, утирая с лица воду.

Все вокруг молчали, потрясенные происшедшим, а потом начали потихоньку вставать из дорожной пыли, где пребывали в полной прострации и непонимании происходящего. Славе было слегка жаль воительниц — они не могли понять — кто прав, кто виноват, и оказались меж двух огней. Но и без применения силы тоже было нельзя — никакие реформы и никогда не делались без того, чтобы не применять принуждение. Видимо, такова природа человека, и амазонки на заброшенной во вселенной планете, не исключение.

Его большие беспокоил один вопрос: если у этих мудрых нашлись бронескафандры, игловики, эдак завтра найдутся лучемёты и боевые скутера? Не хватало, чтобы они откуда-нибудь из загашника и флайеры достали... вот была бы хохма — подумалось ему. Этот вопрос нужно срочно выяснять. И ещё — хватит, наверное, договариваться с Главами и уговаривать их на то, что необходимо сделать для их же блага. Прогрессорство мягкой лапкой не принесёт быстрого результата. Он что, собирается сидеть на этой планете годами? Хватит уже. Надоело. Вот заработает лаборатория, обработают они группу мужчин и женщин, достаточную для воспроизводства расы — и айда отсюда, в просторы космоса!

Слава пошёл к лестнице, где сидела мрачная Глава Клана, и присев рядом, сказал:

— Ты сама виновата. Мудрые испортили вашу расу, мы пытаемся помочь — и что получаем? Почему ты не сказала о засаде? Ты же знала о ней.

— Знала. И что? Вы пришли и ушли, а Мудрые были всегда, и будут всегда. Я не могу не подчиниться их приказу, если тебе это не известно. Вот чего вы натворили? И как теперь мы тут будем жить, с разбитой стеной? И как теперь буду жить я, когда она искупала меня в поилке? Что будет с моим авторитетом? — Глава ещё более помрачнела, и добавила: — Если вы хотели мне навредить — лучшего результата получить было бы трудно.

— Извини, — пожал плечами Слава, — нам нужно было, чтобы все узнали о том, что нас трогать нельзя. Теперь знают. Что касается твоего авторитета — мы всегда тебя поддержим, если ты поддержишь нас. Всё, что я сказал — правда. Мудрые сделали так, чтобы у вас не было мужчин. Им так удобнее вами управлять. Хочешь верь, хочешь не верь. Вспомни, я же вылечил ваших мужчин, и несколько десятков ваших женщин — что с ними сейчас? Как протекает беременность?

— Нормально протекает — слегка отмякла Глава — уже животы видны. Даже слишком видны для такого срока. Мудрая, что их осматривала, сказала, что у них могут быть двойни, или даже тройни! Ты хорошо постарался. Ещё бы мальчиков побольше...

— Будут мальчики, — уверенно кивнул головой Слава, — там все будут мальчики, почти все. Не сомневайся. Что касается приказа Мудрых, подчинения — я тебе помогу. Я сниму с тебя этот приказ. Теперь ты будешь жить самостоятельно, не оглядываясь на Мудрых. Теперь — ты по настоящему главная. Но я хочу, чтобы ты рассказала мне всё, что знаешь о Мудрых. И помогла мне найти ту Мудрую, что была со мной. И вот ещё что — мне нужно снять с тебя блок, наложенный Мудрой — для этого ты должна позволить мне войти в свою голову, я должен расшатать эту стену. Только после этого смогу снять наложенный Мудрыми приказ подчинения...

— И наложишь свой приказ? — усмехнулась Мудрая

— Мы скоро улетим отсюда, насовсем — уклончиво ответил Слава — вы сами будете решать свою судьбу. Через несколько недель мы прилетим сюда на большом корабле, и ваши мужчины и женщины пройдут обработку, чтобы вылечить вас от болезни. Ведь то, что у вас не рождались мужчины — болезнь, созданная Мудрыми.

Глава прикрыла глаза, соображая, и потом, вздохнув, глубоко и тяжко, ответила:

— Как вы все надоели — Мудрые, демоны, ещё кто там есть? Оставили бы вы нас в покое, мы как-нибудь бы и выжили. А с вами это сильно осложняется, — Глава усмехнулась и поднялась на ноги. — Пошли, будешь снимать с меня защиту, раз нужно. Что касается того, где живут Мудрые, и где находится нужная тебе Мудрая — я тебе расскажу. Всё равно ведь сам узнаешь, просветишь голову...

Слава аккуратно выглянул из за куста и осмотрелся — ничего странного, ничего удивительного — домики, пруд, ходят женщины, перемещаются девочки — есть и совсем мелкие, года четыре-пять. Они идут строем за старшей, как утята за уткой и у Славы защемило сердце — что делать? Вот как такой лагерь уничтожать?

Он обернулся к Лере, тоже внимательно вглядывающейся в происходящее, и вопросительно подняв брови, тихо спросил:

— И что будем делать? Видела там вход в пещеру. Что там есть? Сама подумай — более полтысячи скутеров на месте, в корабле, но практически нет боевой брони. Не нашли мы её. Куда она делась? Где лучемёты и игловики? Где остальное оборудование корабля? Что, этот корпус воительниц летел воевать луками и мечами? Сомневаюсь я.

— Да это ясно всё, — ответила Лера, задумчиво зажёвывая высохшую травинку. — И что ты предлагаешь? Только не говори того, что мне не понравится, типа: 'Я сейчас пойду один, и поговорю...' Ты не пойдёшь один. Я тебя не отпущу одного. Погибать, так вместе.

— А чего погибать-то? — скривил губы Слава. — Поговорю с ними, может установлю контакт. Или попробую просветить их мозги — узнаю, где находятся их другие базы. Сомневаюсь, чтобы эта база была одна. Скорее это учебный центр, или закрытая школа. Должны же они были где-то обучать своих Мудрых? Вот тут и обучают.

— Наденем броню? — задумавшись сказала Лера — или так пойдём?

— Хммм... всё-таки я не хотел бы, чтобы ты шла со мной, — вздохнул Слава, готовясь к бурному протесту жены. — А что касается скафандров — с одной стороны, они могут принять нас за своих, и пропустить — у кого ещё есть в этом мире скафандры, как только у их бойцов? А с другой стороны — это боевое вооружение, кто знает — может они воспримут это как агрессию и нападут без того, чтобы спросить нас о причинах визита? Ведь чтобы забрать скафандры, мы скорее всего убили их людей. Вот что — я всё-таки пойду один. И не спорь. А ты будешь тут наготове, в скафандре, с лучемётом и на скутере. Если что — будешь выручать. Всё, вопрос закрыт, — Слава решительно встал, нажал кнопку на панели скафандра и тот слетел с него, упав возле скутера. — Не сердись, всё будет в порядке.

Слава поцеловал жену и зашагал вперёд. Вначале он пригибался, прячась за неровностями рельефа — буграми, деревьями, кустами, потом скрываться стало не за чем и он свободно зашагал к деревне Мудрых.

Его заметили, когда до стены оставалось метров сто. Часовые на сторожевых башнях закричали, и через минуту из ворот поселения выбежал отряд из десяти грессов, вооруженный мечами и копьями. Они галопом помчались к путнику, и затормозив перед ним, взяли его в окружение.

Слава остановился, глядя на кентавров, и с расстановкой спросил на их языке:

— Мне нужно видеть главную Мудрую. Отведите меня к ней!

— Ты умеешь говорить на нашем языке? — удивлённо спросил передовой гресс. — Как ты тут оказался, человек?

— Повторяю ещё раз — мне нужно видеть главную Мудрую! Отведите меня к ней.

— А может его убить тут? — предложил кто-то из грессов позади и Слава напрягся, готовый к отражению атаки. — Сказано же — убивать всех людей, которых найдём в окрестностях Дрима.

— У них запрещено убивать мужчин — ты видишь, сисек нет? Значит это мужчина. Женщину можно было бы убить, а этого нельзя. Ведём его к Мудрой. Все заткнулись и следим за округой. Может он тут был не один? (У Славы замерло сердце — как бы Леру не нашли!)

— Я смотрела — никого не было видно, — молодая гресска отрицательно мотнула головой, украшенной копной лохматых волос. — С башни смотрела — всё чисто. Чего зря когти сбивать по камням!

— Ленивая ты, Сурка, — пробормотал старший гресс и недовольно кашлянул, наклонившись, и почесал правую лапу рукой, — тебе бы только с мужиками за кустом стонать, а не службу нести! А если он не один, и мы пропустили? Мудрые нас накажут! Тебя — в первую очередь. Иди, дура, пробегись — посмотри вокруг! Может там соглядатаи какие-нибудь!

Гресска сорвалась с места, всем видом выражая недовольство, и понеслась вперёд, по широкой дуге, обходя то место, из которого, якобы вышел Слава. Он поздравил себя за предусмотрительность — подходя к учебному лагерю, он изменил направление движения, изобразив, что вышел с совсем другого направления. Так, на всякий случай.

Гресска вернулась минуты через три, почти не запыхавшись, несмотря на то, что по прикидкам Славы её скорость приближалась к пятидесяти-шестидесяти километрам в час, а может и больше. Он подивился — хорошую расу охранников создали Мудрые. Сильные, быстрые, преданные — что может быть лучше?

— Шагай вперёд, — скомандовал старший гресс и легонько подтолкнул Славу древком копья.

Первый шаг был сделан — по крайней мере на подступах к лагерю не убьют. Вообще-то уничтожить этот лагерь было легко — первый вариант уничтожения — сесть на скутеры и разнести тут всё к чёртовой матери. Но — а кто сказал, что у них нет адекватной обороны? А если у них самих скутера — запросто ведь. Откуда-то же вылетели те скутера, что напали на них в первом городе? А если у них ещё и полевые пушки? А вдруг — ракеты с антиматерией? Было бы очень неприятно получить ракету в бок. Опять же — в горе, на склоне которой расположилось это поселение, указанное им Главой Шерекан, виднелось здоровенное тёмное отверстие — вход в пещеру.

Слава и Лера долго наблюдали за этой дыркой, и пришли к выводу, что в ней содержится кое-что интересное — не зря же там стоят четверо изнывающих от скуки грессов с мечами? Скроются все Мудрые в эту нору, а потом — 'Как повыскочат, как повыпрыгнут! Полетят клочки по закоулочкам!' Нет уж, кидаться очертя голову на непонятно чем и как вооружённое формирование это не наш путь.

Впрочем — была и ещё возможность закончить всё одним ударом — вызвать Шаргион и врезать по этому месту из мегабластера. И всё. И нет города. И пещеры. И вообще ничего в окружности сто километров. Пятно расплавленного камня. И вот эти мелкие пятилетние девчушки, гуськом пробегающие за своими воспитательницами — в пепел. Нет — в газ! Ну да, возможно этого требует дело, ага. Но как потом он будет спокойно спать, зная, что убил сотню ни в чём не повинных детишек? Честно говоря — для него проще ничего не делать, улететь, и всё, чем восстанавливать эту цивилизацию за счёт гибели сотни младенцев. В сущности — что он теряет? Улетел, да и забыл он них. Кто они такие ему? Нет, никто.

С этими жизнеутверждающими и оптимистичными мыслями Слава пересёк границу ворот поселения, под любопытными взглядами детишек — мелких и постарше. Осмотревшись, он с интересом заметил, что вокруг не было признаков того, что предметы из высшей цивилизации использовались тут на полную катушку — или был какой-то запрет на это дело, или же таковых вообще не имелось. Скорее всего — первое. Сказано же было, что допуск к Тайне — удел высших слоёв Мудрых.

Навстречу ему спешила целая делегация, в пресловутых плащах Мудрых, с откинутыми капюшонами. Под длинными рукавами плащей не было видно — вооружены Мудрые, или нет, но он был уверен, что вооружены — их предплечья топорщились там, где обычно цеплялись игольные лазеры. Вообще-то ему всегда было подозрительно утверждение, что Мудрые могут метать огонь колдовскими заклинаниями... похоже, что в случае опасности дамочки не гнушались пострелять из своих игловиков, и возможно — лучемётов.

— Стой на месте и не приближайся! — гордо-надменно заявила первая Мудрая, оглядывая взглядом Славу. — Кто тебя привёл сюда, и где женщины, что тебя сопровождали? Что? — женщина наклонилась, прислушиваясь к тому, что ей шептала в ухо одна из спутниц, потом ошеломлённо посмотрела на Славу и упавшим голосом сказала: — Он? Да они уже должны быть...

Женщина замолчала, а Слава, улыбнувшись, закончил фразу:

— Они должны быть мертвы, да? Нет, как видишь. Живее всех живых. Вот пришёл — поговорить. Обсудить нашу дальнейшую жизнь.

— Какую жизнь? — не поняла Мудрая. — Нет у нас с вами никакой жизни! У вас своя жизнь, у нас своя. И вообще — ты с чего решил, что отсюда уйдёшь? Такой наглости, это ещё нужно поискать! Пришёл с одним лучевиком, и рассчитываешь уйти живым? Да за одно только то, что кто-то без разрешения появляется в запретном месте, в районе Дрима, её лишают жизни, не спрашивая, зачем она тут появилась!

— Слушай, может хватит пугать, а? — досадливо сморщился Слава. — Если бы я захотел, сейчас вы все бы уже лежали мёртвыми, а я бы уходил отсюда через вон те ворота! Я пришёл с миром, поговорить, обсудить проблемы, чего ты ведёшь себе как дурочка пяти лет? Ты же знаешь, кто я, чего глупости какие-то нести? Перед твоими подчинёнными за тебя неудобно! И кстати — я бы хотел, чтобы в переговорах участвовала вон та женщина — да, да, с животиком... который я ей устроил, — Слава указал на знакомое лицо, прячущееся за спинами своих коллег. — Иди сюда, чего ты там спряталась?

Женщина медленно вышла вперёд, слегка улыбаясь. Живота у неё почти не было видно, но плащ впереди слегка оттопыривался, из чего Слава сделал вывод — да, всё у него тогда получилось. Интересно было бы посмотреть, что получится в итоге у двух псиоников...

— Привет, Слава. Я уж думала — не узнаешь... один раз всего... виделись.

— Я запомнил. Очень даже симпатичная женщина, очень приятная, во всех отношениях. Скажи, пожалуйста, своей начальнице, что я не хочу войны, мне надо лишь переговорить! А потом... потом видно будет.

— Я не могу приказывать уважаемой Митарс, — развела руками Мудрая. — Тем более, что я провинилась, вступив по своей инициативе в связь с мужчиной, понесла от него, да ещё мужчина оказался инопланетным гостем. Так что я вроде как в заключении тут.

— Дааа? — с насмешкой протянул Слава. — А кто говорил, что это решение Мудрых, направить тебя ко мне?

— Долгая история, — усмехнулась женщина. — В общем, признали это решение ошибочным, а меня заключили сюда. Вот так.

— А кто признал? Гирта? — проявил осведомлённость Слава

— Гирта, — согласно кивнула Мудрая, удивлённо подняв брови. — А ты её знаешь?

— Знаю. Гирта мертва. И вы были бы давно мертвы, если бы не вот эти мелкие, — Слава указал на любопытные мордашки девчонок, пробегающих поодаль. — Кто-то сегодня устроил засаду на меня и мою женщину. Мудрая, и пятеро в боевой броне, в Клане Шерекан. Я мог бы уже уничтожить весь ваш лагерь, одним ударом — но пожалел вас. Нет, не вас — их! — он снова указал на детишек. — Только из-за них я и пошёл на переговоры, рискуя своей жизнью. Готовы ли вы к серьёзным переговорам, или же мы так и будем обмениваться любезностями?

— Ты лгун! — презрительно заявила старшая Мудрая. — Ты наглый лгун! Как ты мог выжить после встречи с пятью бойцами в броне, вооруженных лучемётами! И все твои слова о том, что ты такой великий бог, могущий одним ударом уничтожить целое селение, есть мужское бахвальство, чушь и бред! Болтун, мужчина, наглец! Ты будешь наказан за свои наглые речи! Ты... — Мудрая замерла, глядя в небо с отвисшей челюстью и вытаращенными глазами. В лагере Мудрых послышались крики ужаса, девочки визжали, вопили грессы, побросавшие свои мечи и копья.

— Ну что, — скучающе-спокойно спросил Слава, — так кто из нас лгун? Ты, тупая, дура — посмотри! Если он сейчас выстрелит из своего оружия, тут будет лишь озеро кипящего камня!

Стало темнеть — огромная туша Шаргиона закрыла солнце низко нависла над городком. Казалось, сейчас он упадёт на землю и раздавит всех, как букашек. Даже Славе было не по себе, когда над ним, на высоте всего нескольких десятков метров, висело десятикилометровое тело корабля. А что уж говорить о людях, которые никогда не видели такого зрелища?

Славе пришлось оторвать корабль от загрузки металлолома, но тот был не против, конечно. Лететь до Славы ему было пять минут — поднялся, 'даванул на газ', и вот уже тут. Одно только но — как раз долетел ветер, который поднял подлетающий корабль. Даже не ветер, а ураган — он так шибанул по стоящим на площадке людям, что они едва не посыпались, как горох. Но раньше — долетела звуковая волна, сопроводившая Шаргиона при пересечении им звукового барьера. Она так врезала по ушам всех, кто был в этом селении, что многие от страха и неожиданности упали в обморок.

Слава со смехом поблагодарил радостного Шаргиона, описав ему ситуацию и передав картинку напуганных существ. Тот порадовался — ему, как всякому подростку, было очень весело устраивать такие шуточки. Попугав аборигенов, корабль величественно удалился на своё рабочее место, где гравиплатформы с загруженным в них металлом уже ожидали своего хозяина.

Когда Шаргион скрылся за горизонтом, Мудрые зашевелились, и начали вставать с земли, куда свалились в ужасе, спасаясь от надвигающейся горы.

Беременная Мудрая с упрёком сказала, отряхивая плащ:

— Мне только выкидыша не хватало! Я так перепугалась, по-моему слегка даже упустила... мда. А старшую-то как перепугал! Эй, уважаемая, вставай! Глянь, как напугал старуху! Она и сознание-то потеряла..вставай... опа! Да она померла! От страха померла! Ну и ну... Хммм... и кто же теперь у нас будет тут старшей?

— Ты будешь, — невозмутимо сказал Слава, — а кто ещё? Если кто-то против, я сейчас снова позову корабль, и он сядет точно на её дурацкую башку! Есть кто-то против? Нет? Замечательно. Тогда пойдём вести переговоры, ага? Кстати — там в кустах моя жена изнывает от скуки — пусть к нам присоединится, ладно? На такой жаре без питья очень уж тоскливо. Есть чего-нибудь попить? Есть. Замечательно.

Слава достал коммуникатор, развернул экран, и набрал Леру. Она появилась через несколько минут, как всадник апокалипсиса, на скутере, и зависла над землёй. Потом опустилась, стянула шлем и спросила, указывая на лежащую Мудрую:

— Ты, что ли, успокоил?

— Нет — это кара богов за неверие и глупость, — слегка усмехнулся Слава. — Пошли вести переговоры. Нашёл я ту, кого хотел, и теперь она тут старшая — не правда ли, Мудрые?

Мудрые закивали головами, и Слава, в сопровождении десятка женщин пошёл в один из домиков, где жила старшая, управляющая этим селением. Сама же старшая осталась лежать на земле, глядя в небо раскрытыми в ужасе глазами, и её уже обступили грессы, собираясь утащить к месту последнего приюта.

— Всё не так просто, — глядя на Славу карими глазами, сказала Мудрая и поставила на стол чашку с травяным отваром, — в среде Мудрых брожение. Всё смешалось — вы как будто засунули палку в котёл с пивным суслом и поворошили. Теперь Тайна совсем не тайна — одни кричат, что пора уже жить так, как положено, другие — что надо искоренить эту заразу, инопланетных пришельцев и вернуться к обычной жизни. И тут ещё Гирта исчезла... она и вправду мертва? Не сердись за недоверие, но это очень важно — от неё зависело многое в нашей жизни. Гирта — вечна. Я была ещё маленькой, когда Гирта существовала, и выглядела именно так, как сейчас. Она вообще не стареет — я не знаю, как это делается, но факт есть факт.

— Зато мы знаем, как она не старела, — усмехнулся Слава, — но теперь — всё. Извини, но вы будете жить как обычные люди. То, за счёт чего ваши руководители не старели, я забрал. Только не для того, чтобы вы тут старели и умирали, а для того, чтобы с этой штукой больше не вытворяли таких вещей, как раньше. Гирта и её помощники могли делать всё, что угодно с человеческими телами — например — грессы. Ты в курсе, что это искусственные создания, что их никогда не было на этой планете? И что они созданы сплавом человека и ящера? Ты бы хотела, чтобы твоих детей сплавили с ящерицей или лошадью?

— Как это может быть? — глаза Мудрой раскрылись в ужасе. — Мне не хочется тебе верить, но... в последнее время я видела столько чудес, что теперь уже и не знаю чему верить.

— Кстати, о чудесах — что находится в той пещере, что охраняют грессы? — Слава задумчиво постучал по столу кончиками пальцев, потом оторвал кусочек лепёшки и переправил его в рот.

— Я не знаю, — растерянно ответила женщина и, обернувшись к грессу у входа, скомандовала: — Позови сюда Эарт и Харру. Быстро!

Гресс мелькнул в дверях, и разговор затих в ожидании вызванных Мудрых. Слава решил, что она вызвала женщин неспроста, скорее всего они были в курсе дела, и потому не стал настаивать на рассказе — кто они, и чего они. И так узнает.

И точно — когда появились две женщины неопределённого возраста — от тридцати пяти до сорока пяти лет с гладкими лицами и седоватыми длинными косами, они заявили, что в пещере находятся великие сокровища, принадлежащие Тайне. Что это хранилище великих артефактов, и входить в неё, означает — навлечь проклятие на себя и на свой Клан. Этим заявлением они очень сильно заинтересовали Славу и его супругу, заблестевшую глазами, как от вида нового развлекательного аттракциона. Тут же было решено посетить оную пещеру, чтобы удостовериться в наличии артефактов, которыми можно кого-либо проклясть — очень полезная в хозяйстве штуковина.

Узнать что-либо о содержимом пещеры поконкретнее не представлялось возможным, по причине полной закрытости информации. Похоже, что доступ к тайне был ограничен совсем уж малым кругом Мудрых — Верховной, и её приближёнными. Ну что же — владение информацией всегда было признаком силы — владеешь инфомацией — владеешь миром.

Они быстро собрались, и в сопровождении стайки Мудрых, толпы грессов и множества мелких девчонок пошли к пещере. Грессы-охранники у входа расступились перед толпой, безразлично пожав плечами, и когда Мудрая сообщила, что пост снят — отправились по своим делам, не интересуясь, что тут будет происходить. Грессы вообще отличались минимальным воображением, что очень удобно для службы — меньше размышлений, делай, что тебе говорят, получай своё вознаграждение, а больше и не надо. Нормальные служаки, выведенные путём скрещений и отборов.

На пороге пещеры вся делегация застопорилась — Мудрые категорически отказались идти вовнутрь, сообщив, что заходить туда имели право только особые, наделённые могучими способностями женщины, а им там грозит совершенная гибель. Так что идти на 'совершенную гибель' пришлось Славе и Лере — одним, безо всякой моральной поддержки. Впрочем — им это было не впервой, так что тьма пещеры радостно приняла в свои объятия своих исследователей.

Первое, что бросилось в глаза — здоровенная дверь из железного дерева, на которой висел амбарный замок. Никаких тебе сложных заклинаний или танцев с бубном — замок, который только из пушки разбивать. Впрочем — и это вариант — подумалось Славе.

Он вышел из пещеры на свет, и толпа, замершая у выхода в ожидании каких-то апокалипсических событий замерла, ахнув. Увы — на вышедшем из пещеры не было ни рогов, ни дополнительных причиндалов выросших где-нибудь на видном месте — например на лбу, посему все разочарованно охнули и замолчали. Слава осведомился, не имеется ли ключа к замку, как и следовало ожидать — его не было — то ли спрятан главной, то ли и вообще давно утерян. Скорее всего первое, хотя... В общем — вернулся Слава в пещеру несолоно хлебавши, и выгнав оттуда Леру, приложил к плечу армейский лучемёт — лучшую отмычку в мире.

Когда из пещеры, наконец-то, повалил дым — народ решил — вот оно! Началось! Пришельцев нормально едят демоны, и пора сваливать кто куда! Что они и сделали, оставив на месте лишь горстку побледневших Мудрых.

Слава вышел из пещеры в очередной раз — провонявший гарью, испачканный сажей и довольно сердитый. Как ни странно — деревянная дверь довольно успешно сопротивлялась разрушению, исторгая невероятно вонючий дым, проникший ему в организм до самых пяток. Похоже, что Мудрые применяли дерево со специальной пропиткой, после которой ни один уважающий себя червяк на станет есть эту дрянь. А может это деревья изначально были такими — потому их и применяли для строительства.

Потом стало ясно — за деревянной дверью находилась ещё одна, стальная. И с ней уже пришлось повозиться. Этот амбарный замок висел на толстенных петлях, уходящих в эту металлическую створку. Металл двери был довольно прочен, и прежде чем Слава сделал проём, достаточный, чтобы протиснуться в пещеру, он хорошенько надышался и ядовитыми испарениями двери, и дымом от горящей стали. В общем — досталось ему хорошо.

Дожидаясь, когда дым развеется он думал о том, что хорошо бы, если бы эти труды оправдались. И там действительно было бы что-то интересное. Если бы, да кабы — узнать можно только войдя вовнутрь.

Вошёл. Леру оставил снаружи — на всякий случай. И не зря.

Первое что увидел — лязгающее чудовище, маленького брата тех 'носорогов', что он когда-то перенастроил на себя, и что повыкопал в тоннелях керкаров. Боевой робот. Слава ещё не успел ничего сообразить, когда штука размером с телёнка метнулась к нему с быстротой молнии и попыталась сбить с ног, как атакующий бык. Мысль — почему не стреляет? То ли неисправен бластер, то ли... Мимо пролетела сеть — похожая на паутину, чуть не задев Славу за плечо и врезавшись в стену, где и прилипла, мокро шлёпнувшись, будто кусок теста. Машина для поимки людей? Какого чёрта он тут бегает?

Слава, бегая по тоннелю и уворачиваясь от злостного 'паука', заметил, что таких машин тут было десятка два — стояли у стены, покрытые пылью и паутиной. Кроме того — тоннель, и большая пещера, метров в ста диаметром, была заставлена различным оборудованием — непонятного назначения механизмами, приборами, ящиками, лежали штабеля длинных контейнеров, по виду напоминающих те, в которых обычно хранились бронескафандры.

Впрочем — особенно долго рассматривать всё это богатство было некогда. Этот пакостный робот, размером с дога, бегал довольно быстро и обладал высокой манёвренностью. Слава прыгал между штабелями как заяц, пытаясь на ходу придумать, как, в конце концов, остановиться и перенастроить эту поганку, но не смог придумать ничего, кроме как встать и крикнуть:

— Ну — на, на! Подавись, скотина зловредная!

Робот тут же выпустил в него очередную порцию паутины, опутавшей Славу с ног до головы, и подбежав, деловито закутал его в засыхающий покров, прочный, как сталь. Затем легко подхватил стокилограммовую тушу землянина на загорбок и понёсся вглубь пещеры.

Славе было немного смешно — размером похищенный превосходил похитителя. А ещё его раздражало, что металлический чешуйчатый бок этого охотника натирал спину.

Проскочив всю пещеру, робот выскочил в незаметный проход, находившийся за штабелями с зелёными длинными ящиками, очень напоминающими ящики для ракет и галопом поскакал дальше, вытрясая все внутренности.

Человек, тихо матерясь, вышел из своего физического тела и опустившись на этого представителя охотницкого племени, за несколько минут, что тот бежал, перепрограммировал на подчинение себе. Затем вернулся в тело и попытался самостоятельно сорвать с себя паутину — не тут-то было. Она обладала прочностью стальной нити. Тогда он дал команду роботу, в уверенности, что тот имеет нужный инструмент для освобождения пленников. И не ошибся — робот выплюнул из невидимых сопел облачко жидкости, павшей на обволакивающий Славу кокон и тот стал разваливаться, отлетая целыми кусками.

Слава облегчённо вздохнул, отрывая последние остатки паутины со своей груди и приказав роботу сопровождать, зашагал дальше.

Тоннель, который уходил в гору был явно искусственного происхождения, и когда Слава вышел по нему в круглую полость, выплавленную в скале — он в этом убедился окончательно. Потолок пещеры был довольно высок — метров пятнадцать. Посредине что-то мерцало, и Слава с удивлением увидел большой генератор, работающий на антиматерии. От него тянулись пучки кабелей, веером расходясь в стороны, и уже в десятке метров от него переходя в блестящие ящики — видимо распределители энергии. От них ответвлялись сотни, а может и тысячи кабелей, шедших к рядам капсул, размером с человеческий рост. Капсул было много — начав считать, Слава сбился на полутора сотнях и бросил это дело. Подойдя к одной из них, он попытался рассмотреть то, что находилось за прозрачным бронестеклом, но из-за наслоений грязи, пыли, а может помутнения стекла от тысяч лет лежания в горе ничего не было видно. Слава оглянулся, ища что-то вроде тряпочки, досадливо поморщился — откуда тут быть тряпкам? Придётся обходиться своими силами. Начал скрести стекло руками, тереть ладонью, поплёвывая и ругаясь на то, что ладонь стала чёрной от грязи. Тёр около минуты — ни черта! Корка, как известковая. Немудрено — столько тысяч лет тут стоять.

Позади послышался шорох — обернулся:

— Ты чего? Я же тебе сказал — сидеть и ждать меня на улице! Лер, Хагра дурно на тебя воздействует! Ты стала недисциплинированна, — Слава не на шутку рассердился на супругу за её самовольство.

— Извини, Славик, — виновато похлопала глазами жена, — я так за тебя боялась! Ты ушёл — нет и нет, нет и нет... я и пошла выручать. А что это за собачка такая возле тебя? Что за штука?

— Эта собачка — ловчий робот. Когда я сюда вошёл, он тут же меня паутиной опутал. Он выстреливает паутину, которую сам и делает. А потом он потащил меня вот сюда — зачем? Да кто его знает... видишь, какие тут штуки? Пытаюсь посмотреть что там такое, и не могу. Дай-ка лучемёт, я прикладом, что ли, поскребу. Жаль меча нету, сейчас бы запросто отскрёб.

Слава приставил металлический откидной приклад лучемёта к стеклу, и стал упорно отскребать корочку с крышки бокса. Грязь стала поддаваться, и через несколько секунд он уже расчистил окошко, размером с ладонь. Заглянул туда, и глаза у него стали как чайные блюдца:

— Лер, глянь, что там! Вот это да... неужели во всех?

— Похоже на то... — прошептала Лера, глядя в лицо неизвестного мужчины. — Слав, ты думаешь — он... они — живы? Кто это?

— Кто? — усмехнулся Слава. — Давай рассудим. Итак — имеем — корпус карателей, состоящий исключительно из женщин. Экипаж корабля и обслуживающий персонал — исключительно мужчины. Авария, которая не оставляет надежды на то, что исход с этой планеты есть. Что делать? Нужно устраиваться. Как? А вот как захочется. Так, как мы уже увидели. Откуда этот мужчина, и что в других боксах? Вопрос интересный. Думаю, что там контингент из команды корабля — мужчины. А ещё, сдаётся мне — пойманные роботом непрошенные гости. Он ведь меня сюда нёс, чтобы засунуть в такую штуку.

— Да на кой чёрт ты ему сдался, вот этого не пойму? — недоумённо спросила Лера, разглядывая содержимое пещеры.

— Да кто знает? Может они потом бифштексы из свежачка крутили? — усмехнулся Слава. — Факт есть: он меня поймал (правда я сам поддался) и тащил в эту пещеру. Раз тут стасисные блоки, значит целил засунуть меня в один из них. Иначе зачем тащить? Бросил бы там, и всё. Ну как я могу влезть в голову тем, кто настраивал этого робота, и понять их придумки? Ну, ладно — давай предположим, что те, кто был пойман в пещере, отправлялись до решения Мудрых в стасис. Потом их извлекали и решали вопрос — казнить, или миловать.

— А чего напрятали команду? Зачем загнали в стасис?

— Зачем? — Слава хмыкнул и постучал пальцем по стеклу бокса. — Может берегли специалистов, инженеров. А может — сохраняли генетическую базу. Уверен, что эти мужчины не обработаны вирусом. Боялись, что будет генетический сбой, и останутся без мужиков? И как оказалось — не зря опасались. А теперь — вот он, стратегический запас мужского племени. И теперь давай-ка подумаем — а что нам это даёт? Зачем нам это надо? Или, скорее, зачем ИМ это надо?

— Кому им? — не поняла Лера. — Мужчинам этим, что ли? Нет — ну попробуй постой тысячи лет в этом ящике — сразу поймёшь — зачем им это надо.

— Вот они выходят и попадают в общество воинственных амазонок, где их тут же сажают на привязь и заставляют осеменять баб. Они будут рады?

— Хммм... а кто знает, может и рады — хихикнула Лера — мы же их не знаем. Может они только и мечтают об этом.

— Может. А может и нет, — улыбнулся Слава. — Да чёрт с ними. Давай думать не о них, а о нас — вот мы их выпустили, нам это что даст?

— Мы их отправим в Кланы. Распределим по потребностям. Потом будем лечить женщин, а они их оплодотворять. Вот и всё. Цивилизация спасена. А мы, счастливые, сваливаем отсюда куда подальше.

— А ты подумала — захотят они распределяться? То-то...

Слава обошёл вокруг цилиндра, и осмотрел его со всех сторон. Под коркой было видно мерцающее пятно — что-то вроде красного крестика на синем фоне. Не найдя никаких следов панели управления, Слава сделал вывод — это и есть выключатель, тот, что запускает процесс выхода из стасис-поля, блокирующего все процессы внутри этой капсулы. Подобные капсулы обычно использовались в медицинских целях — нет возможности вылечить больного на месте — загрузил его в капсулу, доставил на место, в стационар — вот и спасение. А ещё — когда что-то случилось с космическим кораблём и другого пути для спасения нет. Отправили аварийный буй, и грузись спокойно в капсулы. Слава встречал что-то подобное в программах визора на Алусии, но никогда не видел их вблизи. Вот, теперь, пришлось.

— Ну что, попробуем достать одного из этих кадров? — усмехнулся Слава. — Предоставляю тебе право торжественного нажатия на кнопочку.

— Марш заиграл! Трубы поют! Поехали! — Лера стукнула прикладом по корке на капсуле, сбив её до металла, обнажилось мерцающее пятно с крестиком. Затаив дыхание, нажала — ничего не произошло. Присмотрелась — вроде ничего не мешает. Странно...

— Слав, кнопка не работает.

— Вижу, — Слава нахмурился, — тут какая-то защита от дурака. Попробуй нажать два раза подряд, или три. Или два раза быстро, пауза, ещё раз. Что-то такое должно быть, иначе кто-нибудь может поразвлекаться, или просто случайно нажать. Давай.

Понадобилось полтора часа чтобы найти код. Когда они уже отчаялись получить искомый результат, Слава подошёл к кнопке и через равные промежутки нажал семь раз подряд. Странно, но он увидел это в своём видении. Парадокс, над которым он собирался подумать позже.

Кнопка вспыхнула зелёным, прозвучали три коротких сигнала, и... больше ничего не произошло. Капсула застыла, как будто больше с ней ничего происходило.

Вообще-то Слава мог бы попробовать вскрыть капсулу ментально — отключить кабели, или попробовать влезть в механизм включения процесса выхода из стасиса. Но к чему выдумывать велосипед, когда можно просто нажать кнопку? А ещё — ведь он не решил, будет ли 'размораживать' всех, или всё-таки оставит их на будущее, передав код включения капсулы Мудрой. Теперь код известен. Любой сможет разморозить этих людей, этот генетический фонд цивилизации...

Слава подошёл к капсуле, постучал по её корпусу. Посмотрел — крышка была заблокирована минеральной коркой.

— Дай-ка лучемёт, а то он там задохнётся как мышь. Крышку заело.

— Погоди-ка, я попробую! — подмигнула Лера и подошла к капсуле, осматривая шов в том месте, где крышка соединялась с корпусом. Слава с усмешкой наблюдал за её действиями, и не увидел тот момент, когда девушка со всей силы нанесла удар по шву. Капсула содрогнулась — удар был нанесён с такой силой, что её чуть не опрокинуло. Лера смущённо улыбнулась:

— Вот что значит тренировки! — псионически подняв ящик, лежащий у стены, она врезала им по капсуле. Ящик на вид был очень тяжёлым — килограмм двести, не меньше, но Лера свободно держала его в воздухе.

— Твои силы растут! — удивлённо поднял брови Слава. — Эдак, скоро ты будешь жонглировать планетами, а, моя милая?

— Глянь, глянь! Открывается! — прошептала Лера, и они вгляделись под открывающуюся крышку.

Крышка капсулы приподнялась, и застыла на половине. Из под неё высунулась рука, толкнула крышку вверх, та заскрежетала и застыла в верхнем положении. Из капсулы вылез худощавый человек, пониже Славы, с хищным бесстрастным лицом. Он внимательно посмотрел на стоящих перед ним людей, и чётким, хорошо поставленным голосом сказал, на языке зелёных:

— Код доступа?

— Что за код доступа? — не понял Слава. — Ты кто такой?

— Ваш код доступа? Вам даётся три секунды, для того, чтобы сказать код доступа, в противном случае вы будете уничтожены.

— Лер, это не человек! Бей! — Лера обхватила неизвестного псионическими щупальцами и вздёрнула вверх. Он повис в воздухе, но тут же невозмутимо поднял руку и выпустил луч из игловика, вделанного у него в палец. Его усилия не достигли успеха — земляне уже попрятались за другими капсулами, и тогда существо сообщило:

— Активирован механизм самоуничтожения. Весь персонал должен выйти из радиуса поражения. Отсчёт начат. Тридцать... двадцать девять... двадцать восемь...

Слава упал на землю, закрыл глаза и буквально не вышел, а выскочил из тела. Метнувшись к висящему в воздухе существу, он вошёл в его сознание и нашёл его источник питания — капсулу с антиматерией, установленную в животе. Секунды текли медленно, так медленно, как будто он растянул их до минут. Первое, что сделал — взял контроль над мозгом киборга — мозг был обычным, человеческим, только специальным образом обработанным — как для вставки во флайеры. Фактически это существо было механизмом, управляемым живым мозгом, вот только система была другая — внешне он выглядел как человек, у него была система питания мозга, но тело представляло собой сплав из искусственной плоти и металла. Что-то подобное ему некогда предлагали сделать на планете Нитуль — мозг, соединённый с искусственным телом повышенной боевой мощи. Вот теперь он с таким и столкнулся.

После того, как Слава взял мозг под контроль, тут же приказал отменить взрыв. Оставалось секунды три, когда он всё завершил, к своему величайшему облегчению. Взрыв маленького кусочка антиматерии похоронил бы их в пещере навсегда. Вернее, похоронил бы не их, а белый пепел, оставшийся от тел.

— Всё, опускай его, — Слава открыл глаза и посмотрел на Леру, настороженно следящую за подвешенным киборгом. — Я его перепрограммировал.

— Робот?

— Киборг. Мозг человека, тело вперемешку — живое и металл. В руках лучемёты, лезвия, вроде мечей. Мозг укрыт за бронёй, тело — тоже. Танк. Только с виду человек. Если бы не мой опыт — я бы не успел.

— Зачем их хранить в стасисе? Смысл какой? — Лера подошла к киборгу и с лёгким страхом посмотрела в его лицо — никогда бы не сказала, что это такая опасная штука! А почему он решил самоуничтожиться?

— Мы его захватили. Возможно, у него была команда самоуничтожиться, если такое произойдёт. Ну что ты меня спрашиваешь — у древних были свои причуды... например — хранить киборгов в стасисе. Смысл? Сидят себе, и сидят. Надо — вытащил парочку, сказал кодовое слово, и вот он уже твой помощник. Что ему скажешь, то и сделает. Каратель, например. И не удивлюсь, если код доступа забыли. Жаль то, что здесь не мужчины, а вот эти самые киборги.

— Ты уверен?

— Нет. Буду проверять. Нудно, тупо, но надо. Пойдём-ка наверх, отдохнём, да и с этим кадром потолкуем.

Слава подошёл к киборгу, безмятежно стоящему возле капсулы, и спросил:

— Твоё имя?

— ЕТ-408

— Я буду звать тебя Йети. Йети, шагаешь за мной, не отстаёшь. Ни на кого не нападать без моей команды.

— Принято. Готов.

Слава повернулся и пропустив вперёд Леру, зашагал прочь, из пещеры. После сегодняшних волнений ему срочно следовало подкрепиться и отдохнуть. Лимит волнений на сегодня был исчерпан.

Глава 11

Худое лицо, глаза практически не отличаются от человеческих... тёмный комбинезон, руки... кончики пальцев металлические, поблёскивают. Стоит как мебель — безмолвно и тихо, и так может простоять тысячу лет.

— Йети — выдвинь лезвия!

Щёлк! Из рукавов показались сорокасантиметровые острые клинки, а Мудрые вокруг поражённо охнули. Начнёт махать такими штуками — куда только головы полетят...

— Твоя задача?

— Выполнять распоряжения хозяина.

— Кто твой хозяин?

— Ты.

— Кто был последним хозяином, до меня? — Слава помнил, что роботу надо задавать конкретные, точные вопросы, никаких двусмысленностей и недомолвок. Роботы лишены воображения, и киборги не исключение. Что с того, что в нём живой мозг, а его тело копия человека, существовавшего тысячи лет назад — это робот, боевой робот с обликом человека, и ничто иное.

— Шома.

— Кто такая Шома?

— Хозяин.

— Это легендарная Мудрая, — послышался голос сзади, — говорят, она основала нашу организацию, Мудрых. Рассказы о ней передаются из поколения в поколение.

— Что-то вроде матери основательницы? — Слава повернулся к Мудрой (её звали Дара) и слегка улыбнулся. — Или местная святая?

— Что-то вроде того. Кстати — я не верила в её существование, думала — легенда. И вот оно — всё правда.

— Йети, все твои кодовые слова отменяются. Теперь ты подчиняешься только мне, или тому, на кого я укажу.

— Принято.

— Ну что же, мне, в общем-то, всё ясно, — пожал плечами Слава, — расспрашивать его, это всё равно что говорить с табуреткой. Всё, что он может, это идти в атаку по требованию хозяина. Танк с мозгами. Увы.

— Так зачем же их в стасис засунули, всё-таки? — недоумевала Лера. — Какой смысл?

— Да ничего сложного. У них и запас прочности тел ограничен, и возможно, запас горючего не очень велик — хотя — вряд ли. Горючего у них на сотни тысяч лет. Ткани разрушаются, механизмы портятся. А засунул киборгов в стасис — и всегда имеется наготове армия убийц. Мало ли какие вопросы возникнут... Вот только мне интересно — такое хранилище одно, или есть ещё пару-тройку штук? Дара, ещё где-то есть такие школы Мудрых? И хранилища при них...

— Есть ещё одна школа. На юге, возле океана. Я там не была, но знаю о существовании таковой. Есть ли там святилище, то есть хранилище — я не знаю. Увы, не смогу тебе помочь.

— Скажи, а как у вас говорилось об этом хранилище? — вмешалась Лера. — Как обыгрывалась необходимость охраны? Почему там стоял пост грессов, и это при закрытой двери, в которую войти совсем не просто?

— Святилище, — просто пояснила Дара, — входить туда категорически запрещено, под страхом смерти. Ходят легенды, что те, кто туда входил — не выходили. Исчезали в горе. Пост потому там и стоял — никого близко не подпускать. Я спрашивала наших старожилов-Мудрых, никто не знает, почему запрет. Скорее всего — знали Верховная и её окружение. А может и не знали. Знания утеряны.

— Понятно, — Слава вздохнул и добавил: — Пошли просматривать стасисные капсулы, Лер? Надо всё-таки посмотреть, кто там сидит.

Три дня. Утром, как на работу — в пещеру. Славу уже тошнило от вида капсул, ящиков, коробок. Процедура уже отлажена: Слава наготове, Лера, с помощью Йети, отключает капсулу и "размораживает" "пассажира". Слава тут же его захватывает, перенастраивает — всё, готов. Снова закрывается крышка стасис-блока. Следующий! Кажется быстро — но их больше сотни! Закончили только на четвёртый день, и на четвёртый день пошли те, кого поймал робот-охранник. Их было около десятка — все Мудрые, которые без разрешения своих старших вошли в пещеру. Половина — совсем молоденькие девчонки — десять-двенадцать лет. Интересно, что некоторые из них попали в стасис тысячи лет назад. Сколько точно прошло времени — они сами не знали. Выйдя из капсул, лишь лупали глазами, чего-то бормотали, со страхом глядя на "паука" рядом со Славой и были в конце концов отправлены под надзор к Даре, для дальнейшего воспитания и перевоспитания.

На четвёртый день, наконец-то, исследование содержимого капсул было закончено. Обследовать всю базу не хотелось просто до чёртиков, и Слава с чувством облегчения, заявил Даре о необходимости выставить пост возле пещеры, чтобы туда никто не вошёл. И сделать новую дверь — пусть не железную, но деревянную, и прочную. А ещё — он оставил в пещере Йети, с приказом палить во всех, кто проявит агрессию или откажется покинуть пещеру после его предупреждения. Само собой — механизм самоуничтожения Слава отключил — он вообще был против таких дурацких мер. Не хватало, чтобы что-то сработало не так и этот механизм включился — ну его к чёрту, локальный ядерный взрыв на складе барахла совсем не прельщал владельца киборга.

Наскоро попрощавшись с Дарой и напоследок сделав внушение её подчинённым о беспрекословном подчинении их новой руководительнице — в противном случае он вернётся, и будет им совсем плохо, от несварения желудка до невозможности прожевать что-то в связи с отсутствием головы — Слава с облегчением погрузился на скутер, напялил шлем, и поднялся в воздух, с удовольствием ощущая, как к его спине прижимаются упругие груди Леры. Она обхватила его руками, прижалась, и они понеслись к Шаргиону, ведущему бурную деятельность авторазборщика.

Да, зрелище разъедаемого трупа звёздного левиафана не прибавляло радости в настроение людей. Всегда жалко, когда растаскивается то, что построено с таким тщанием и великим искусством. Но что поделать? Круговорот в природе, одно умирает, другое, за его счёт — растёт. Это напоминало то, как на могиле вырастает пышный куст вишни, усыпанный красными ягодами. Слава, когда случайно попадал на кладбище никогда не ел такие вишни, выросшие из тел умерших. Сок, который сочился из раздавленных ягод, напоминал ему кровь...

Встряхнув головой, отгоняя дурные мысли, Слава направил скутер в шлюз корабля, возвышающегося выше гор — его высота была около пяти километров, и верхушка Шаргиона терялась за вечерними облаками.

Оставив скутер в порту, земляне с облегчением прошли на Базу, и через час, чисто вымытые, и успевшие между делом разок полюбить друг друга, они уже лежали на кровати в своей каюте, попивая сок из высоких прозрачных стаканов. Идти никуда не хотелось, делать ничего не хотелось — и так уже, четыре дня, как проклятые, копались в пещерной пыли. Надо же когда-то и отдохнуть?

Лера бросила стакан на пол и положила голову на грудь Славе, щекоча его кожу жёстким завитками волос. Он наклонился, чмокнул её в макушку, и с улыбкой сказал:

— Хорошо, правда?

— Хорошо, — Лера подняла голову и посмотрела ему в лицо своими синими глазами, — так бы лежала, и лежала... Слава, Хагра волнуется — ей бы хотелось не только время от времени бывать в своём теле, но и вообще иметь своё тело... и не только своё. Ты что думаешь по этому поводу? Когда мы сможем что-то такое сделать? В смысле — когда мы сможем сделать тело, и переместить туда меня? Мне тоже как-то неудобно — подружка страдает, а я наслаждаюсь твоими объятиями.

— А как вы общаетесь, когда одна сидит в подсознании, другая управляет телом? Мне чисто интересно... ну как это выглядит в реальности?

— Хммм... как бы тебе это объяснить... такое впечатление, что ты слышишь откуда-то голос. Вот ты слышишь, а другие не слышат. Вначале это меня сильно напрягало. А теперь, когда мы с Хагрой приспособились, просто разговариваем на все темы, что есть в наличии. Она, если захочет, слышит всё, что слышу я, видит всё, что вижу я. Вот только не чувствует. Чтобы почувствовать ощущения тела, ей надо подключиться к управлению. Кстати сказать, если сравнивать её желание секса, оно примерно на том уровне, как у меня, после обработки вирусами. То есть хочет она постоянно и реагирует на секс очень бурно. Впрочем, ты уже это знаешь. Так — что насчёт тела?