Вель

Единственный плюс: пока искала хворост, нашла дерево со съедобными орехами, уже осыпавшимися с кроны на землю.

У нее не было мешка, но не бросать, же такое добро.

Вель сняла юбку и, стянув один край, превратила ее в очень вместительный мешок.

А кого стесняться? Вокруг на много миль не было ни одной живой души.

Она таскала и таскала ветки, пока куча не стала просто огромной, но и тогда Вель не стала торопиться переносить все в пещеру, а обойдя склон, стала собирать еще такую же.

Нашла яму с маленькими зайчатами. Хотела забрать с собой и попытаться вырастить, но зайчата были еще маленькие и без молока погибли бы. Со слезами на глазах убила их и впервые за столько дней сварила суп. Ела без особого удовольствия, но...все равно ела.

Вот тогда она и подумала о том, что неплохо бы сделать копье и попытаться поохотиться на что-нибудь более крупное, но тут, же грустно вздохнула: разве может сравниться заостренная палка с металлическим наконечником копья.

В общине мужчины охотились на крупных животных именно с ними. Несколько человек сидело в засаде, остальные гнали на них зверя. Метко и с большой силой метнуть копье, чтобы убить животное, очень сложно. Копьеметальщики долго тренировались, ведь если животное быстро не убить, то раненое оно сможет убежать на большое расстояние и — что хуже всего — может унести копье.

Изделия из металла — хоть ножи, хоть наконечники для копий, хоть крючки для ловли рыбы — невероятно ценились, и достать их было очень сложно. Нож, что подарил ей шаман, был просто бесценным подарком.

Еще немного пожалев себя, Вель с новой силой принялась за свою рутинную работу. Найти толстую ветку, обломать с нее тоненькие, чтоб удобнее было тащить, потом еще одну и еще. Покрепче связать, взвалить на плечо отнести на поляну.

Вот так, усердно собирая ветки, она вышла к не очень глубокой реке с чистой, холодной водой, стекающей с гор. А еще в реке плавали крупные и, вероятно, очень вкусные рыбины.

Теперь заостренная палка была просто жизненно необходима. Ножом, остругав кончик, Вель зашла по колено в воду и замерла неподвижно.

Одна попытка, вторая, третья, и вот рыба наколота на кончик копья. Бросив ее на берег, для верности пристукнув камнем, чтоб она не упрыгала в воду, Вель стала охотиться на следующую.

Ноги в ледяной воде, так замерзли, что очень скоро она их перестала чувствовать, но ей было все равно. Рыба — это еда, но, главное, она знала, как ее обработать, чтобы та могла храниться долгое время.

Пришлось вернуться в пещеру за котелком: сваренные рыбьи головы, оставшиеся после разделки тушек, были желанным лакомством.

Вель выбрала полянку, со всех сторон продуваемую ветром, и развесила пластованную рыбу на ветках. Три-четыре дня — и сушеные рыбьи пластинки можно будет спрятать в пещере, не боясь, что они пропадут или протухнут.

Она не стала возвращаться домой; сытая и довольная взобралась на дерево и уснула, немного помечтав перед сном, сколько она еще завтра запасёт рыбы.

Даже такие скромные мечты не всегда могут осуществиться. Рано утром, привлеченная запахом варившейся рыбы, к тому месту, где Вель варила уху, вышла медведица с двумя медвежатами.

Вель прижалась к стволу, стараясь даже не дышать. Медведи не волки, от них на дереве не спрятаться. Ей повезло, медведица была сыта, обнюхав котелок, остатки еды и потухшие угли, все семейство медленно удалилось.

Теперь Вель работала очень быстро, совсем не отвлекаясь на еду. Такое грозное соседство ее напугало до полусмерти, и все-таки голодная смерть была еще страшнее.

Глава 5

Вель была всего-навсего юной девушкой, едва вышедшей из подросткового возраста, несмотря на четыре года прожитых в лесной общине, настоящего жизненного опыта у нее не было.

Именно этим объяснялась ее смелость, с которой она решила встретить зиму в своей пещере.

Ей казалось, что к такой зимовке она подготовилась весьма основательно. Внушительная гора шишек, ядра орешков которых, очень вкусны и питательны, сушеные грибы, сушеная рыба, ягоды. Она перетащила все кучи собранного валежника, и его оказалось столько, что в пещере он не поместился. Сложила очаг из камней, над очагом на толстой палке, повесила котел, в котором почти постоянно, что-то кипело, сделала себе постель, натаскав веток и сухой травы, спала, укрывшись теплым плащом, что ей подарил шаман.

Единственно, что по-настоящему удручало — была одежда и обувь. Юбка, которую она использовала вместо мешка, стала вся в дырках, но хуже всего было с сапожками, которые ей пошили еще в общине. Подошва почти протерлась, и если они еще зиму смогут пережить, то весной она уже точно останется без обуви.

Вход в пещеру она привалила камнем, и когда выпал снег, Вель оказалась полностью отрезанной от внешнего мира. Девушка сидела в темной пещере, смотрела на огонь и ждала когда кончится зима, а зима все продолжалась и продолжалась.

Тогда и выяснилось, что все обстоит намного хуже, чем она думала осенью, готовясь к зимовке. Еда кончалась слишком быстро, огромный запас шишек на деле оказался пшиком, чтобы получить горсть ядрышек, надо было выбить с десяток шишек, хорошо, что их можно было жечь потом, как хворост. Ветки, что она собирала осенью, промокли под дождем и плохо горели, приходилось поддерживать огонь в очаге днем и ночью, пока одна часть веток горела, другая подсушивалась.

Вель экономила еду, как только могла, есть она хотела и днем, и ночью. Но самое страшное случилось весной.

Снег уже почти сошел, и Вель откатив камень, несколько раз выходила из пещеры в бесплодных попытках найти хоть какую-то еду. В этот раз она достаточно далеко ушла от пещеры, и, найдя дерево, на котором птицы не конца обклевали плоды, самозабвенно обдирала последние кисти ягод. Она еще успела вернуться, подкатить валун, загородив им вход в пещеру, когда услышала громкое, хриплое дыхание.

Кто-то жадно втягивал воздух, обнюхивая щель вокруг камня. А потом кто-то попытался сдвинуть камень, наваливаясь на него, чтобы открыть проход в пещеру. Вель метнулась к выходу, уперлась в камень руками, не давая его двигать. Снаружи раздался недовольный рев.

"Медведь! Голодный, проснувшийся после зимней спячки!", — молнией сверкнула мысль. Вель похолодела от страха. Стало понятно, что когда она ходила по лесу, на ее след набрел медведь и пришел по ее запаху.

У Вель от напряжения побелели пальцы, но медведь не собирался сдаваться, он лишь изменил тактику. Длинные острые когти впились в камень и медведь встал тащить камень, пытаясь выкатить его из пещеры.

Теперь Вель изо всех сил старалась его удержать, упершись ногами в пол. Она дотянулась до нескольких веток и вбила их в проем между стеной и камнем, чтобы заклинить его. Но это была лишь временная мера. Медведь был голоден, он удвоил усилия, намереваясь любым путем получить еду.

У Вель был только один выход — убить зверя, но как это сделать, если у нее только нож? Она беспомощно оглядела пещеру, но тут ее взгляд остановился на поленьях, горящих в очаге.

"Огонь! Животные боятся огня! Даже медведи!", подумала она, и тут же поняла, что должна сделать. Она вытащила клинья, удерживающие камень, и в тот момент, когда медведь стал его тянуть, сама резко подтолкнула камень вперед. Благодаря таким совместным усилиям, камень, словно пробка из бутылки выскочил из проема, медведь резко осел назад, не удержавшись на лапах, завалился на бок, в эту секунду Вель выскочила вслед из пещеры, и со всего размаха всадила горящую палку в глаз медведя, вбивая ее внутрь черепа. Медведь взревел и завертелся волчком. Это было так страшно: огромный зверь, бьющийся в агонии.

Вель убежала подальше и, зажав уши, ждала, когда медведь затихнет. После того как это произошло, подошла к туше, и, убедившись что он сдох, для верности, на всякий случай полоснула его ножом по горлу, и только потом стала рассматривать.

Ей повезло, со страху ей в пещере показалось, что медведь огромен, на самом деле это был нескладный, худой и какой-то голенастый подросток, Вель на секунду даже стало жаль его. Потом она подумала, что если бы к пещере вышел взрослый, матерый медведь, то она бы уже была мертва, и жалость тут же исчезла.

С медведем нужно было что-то делать, в первую очередь снять шкуру. Вель быстро работала ножом, когда услышала где-то далеко-далеко рев еще одного медведя. Тут она поняла, что в пещере оставаться нельзя, звери обязательно найдут ее. Это не осень, когда животные сытые и нападают лишь в крайних случаях. Голодные звери в сотни раз опаснее. Надо уходить и уходить срочно.

Но бросить столько мяса Вель не могла. Быстро нарезав полосок медвежьего мяса, она наколола их на веточки и укрепила над угольями. Потом стала собирать вещи.

Котелок, нож, кресало, орехи и немного ягод, подумав, увязала небольшую вязанку сухих дров, за пазуху положила охапку сухого сена. Проделав дырки по краям шкуры, накинула ее на себя, мехом к телу, протянув веревку сквозь дырки, затянула шкуру вокруг себя, оставив руки свободными. Сняв готовое мясо с огня, отправилась в путь.

Она решила вернуться в общину, пусть убивают, пусть делают, что захотят, без людей, в одиночестве она больше жить не могла.

Глава 6

Двигалась быстро, хотя это было очень опасно — сырая земля, прикрытая полусгнившими листьями, скользила под ногами. Юбка была вся в грязи, мокрый подол неприятно лип к ногам, но ей было все равно, она хотела домой. Лесная община, конечно, не была ее настоящим домом, но она считала его таким, потому что лучшего у нее никогда не было, во всяком случае, таком, о котором бы она помнила.

Когда Вель ушла в горы, то примерно с неделю бродила, пока нашла пещеру, теперь же не прошло и трех дней, как она была уже внизу.

Нетерпение гнало так сильно, что она сама не заметила, как побежала, вновь удивляясь, откуда у нее для этого взялись силы. Скоро, совсем скоро покажется дом. Странно, почему вокруг такая тишина, обычно гомон голосов был слышен за сотню метров.

Вель выскочила на поляну, где еще осенью стояли десятки легких переносных домиков... и замерла. Поляна была пуста, люди ушли, и, видимо, достаточно давно, еще осенью. Вот тогда у Вель и случился срыв.

Надежда, что весь тот страх, что она испытала во время нападения медведя, голод, холод, одиночество остались далеко позади, рухнула в один миг.

Она упала на землю и закричала громко, страшно и безнадежно. Это были не рыдания, не плач, это было нечто совсем другое, не приносящее ни облегчения, ни успокоения.

Сколько времени она кричала и сколько, потом лежала на земле без сил, она не помнила.

Очнулась ночью. С трудом поднялась, ноги дрожали, в душе была пустота. Утром она еще раз обвела поляну безразличным взглядом. Что-то ее удивило и насторожило. Она осмотрелась еще раз, но уже внимательнее.

Все вещи или продукты, которые надо было сберечь, в общине хранились в схроне. В земле делалось углубление, потом яма обкладывалась камнями, сверху это сооружение накрывалось каменной плитой. Вот теперь Вель смотрела на это сооружение, удивляясь, почему на плоской плите лежит пучок птичьих перьев, придавленный сверху камнем. Случайным это никак не могло быть. Вель подошла к схрону и с трудом сдвинула тяжелую крышку. Заглянув внутрь, почувствовала, как горло вновь сдавило спазмом, и слезы потекли по лицу. Только слезы добрые, прощающие и понимающие.

Внутри лежал для нее подарок. Новая рубашка, новая юбка и... сапожки. Теплые и крепкие. А еще лежало немного сушеного мяса, ягод. И что-то завернутое в лист дождевки. Такое название это растение получило потому, что имело широкие, прочные листья, слегка приподнятые по краям, они хорошо удерживали дождевую воду. Вель осторожно развернула сверток, слезы брызнули с новой силой. Кусочек пчелиных сот с закристаллизовавшимся в них медом. Это было такое редкое и невероятно вкусное лакомство, Вель пробовала его всего три раза. На душе стало легче. Ее любили, о ней думали... просто жизнь так сложилась.

Она откусила кусочек сот, долго жевала, наслаждаясь вкусом. Переоделась в новые вещи, поверх новых сапожек натянула старые разбитые — во-первых, теплее, во-вторых, новенькие так дольше сохранятся. А потом пошла. Пошла в поселение поморов. А куда ей еще было идти?

Она за свою жизнь видела всего два поселения людей: поморов и лесную общину. Люди из леса ушли неизвестно куда, значит, выбора не было.

Вель точно не знала, где находится поселение. Вроде бы, когда ее забрали, община двигалась на запад, теперь Вель решила идти на восток. Сколько миль или сколько дней надо идти, она не имела ни малейшего представления, и где-то в глубине души чувствовала, что не сможет их найти. Но она гнала от себя эти мысли. Она пойдет, она найдет, она выживет. И Вель шла. Шла и молила Хозяина леса о помощи, и он помогал.

Она как-то заранее чувствовала опасность, и крупные хищники ни разу не встретились на ее пути, зато она вышла к небольшому озеру и несколько дней жила на его берегу, пытаясь запастись рыбой. В этом озерце рыба была некрупной и очень костлявой, но она была рада и этому. Варила рыбу в котле, бросала пахучие травы. Но снова предчувствие опасности погнало ее вперед.

Весна — самое голодное время в лесу, еще нет ягод, нет грибов, можно только копать питательные корни растений.

Вель уже давно поняла, что заблудилась, но ей некуда было возвращаться, а поэтому и безразлично, куда идти. Но лес берег ее, потому что в один прекрасный день она вышла... к избушке. Девушка не верила своим глазам. Густой, непроходимый лес — и вдруг дом. Самый настоящий, хоть и небольшой. Она постучала в дверь, никто не ответил, тогда она осторожно вошла. Сени, комната. В комнате стол и табурет, около стены — топчан с какими-то лохмотьями. Когда она подошла ближе, оказалось, что это не лохмотья, а мертвый человек, вернее, его скелет.

Она отшатнулась, но потом взяла себя в руки. Чего пугаться, в этом доме жил отшельник. Жил, а потом умер от старости. Его никто не съел, значит, дом крепок и надежен.

Вель решила здесь остаться и жить.

Глава 7

Вель даже сама удивилась, насколько равнодушно отнеслась к мертвецу в доме. Более того она улеглась спать в этой же комнате, только в другом углу. Заниматься захоронением не было никаких сил, к тому же голод вызывал слабость и головокружение.

Утром стало чуть лучше, нет, чувство голода никуда не делось, но отдохнувший организм был готов к работе.

Яму рыть она не собиралась, а вот найти достаточно глубокий овражек, а потом навалить камней и земли, ей вполне было по силам. Поэтому поисками ямы она занялась в первую очередь. Сначала сделать самое неприятное и важное — похоронить покойника, потом все остальное. Подходящее углубление нашлось в нескольких десятках метрах от дома. Она была рада, что не надо будет далеко его тащить.

Вель осторожно подошла к мертвецу и стала его рассматривать. Особого страха она не испытывала. Ей передалось отношение лесного племени к смерти. Они считали, что смерть — непрерывный жизненный процесс. Своих умерших хоронили просто: засыпали землей и садили над могилой дерево. Над мужчинами орльс, символизирующий силу и мужество, над женщинами сельсу — растение цветущее почти все теплое время года, оплетающее, словно плющ соседние могучие деревья, ища в них опору. Сельса символизировала красоту, слабость и ранимость женщин, не способных выжить без поддержки и помощи мужчин.