Три маски греха

Мысли девушки вернулись к отцу. Он остался в Скинграде и наверняка уже давно мысленно похоронил свою единственную дочь. Арифель ушла в наемники, когда дела Берила пошли плохо. Сначала разорилась его алхимическая лавка, перешедшая ему в наследство от бабки Фалану, затем сгорели виноградники — Берил во всем винил хитрецов из клана Сурилли — и в довершение всех этих несчастий погиб Райнас, старший брат Арифели. Не в силах смотреть на мучения родителей, а в еще большей степени для того, чтобы заглушить скорбь по Райнасу в своем сердце, девушка взялась за меч. Первые контракты дались ей легко. Данмерку заприметили в Гильдии бойцов, и полтора года она отчаянно рубилась с троллями и бандитами в графстве Скинград. Когда же на деньги, принесенные ею в семью, Берил вновь открыл алхимический магазин, Арифель распрощалась с ним и матерью и отправилась искать собственное счастье. О том, чтобы продолжать дело отца, речи уже не шло: сладкое чувство опасности и манящая дорога приключений стали для эльфийки подобием наркотика.

Она объездила весь Сиродиил, несколько лет успешно служила в страже Сентинеля, а четыре зимы назад перебралась в Маркарт. Арифель нельзя было назвать успешной наемницей: обычно деньги ненадолго задерживались в ее карманах. Девушка тратила их на дорогую одежду, красивое оружие — единственную свою страсть — а также выпивку и развлечения. На ее фоне Снорр, живший в частном доме с целой толпой слуг и собственным учителем фехтования, выглядел настоящим богатеем, хотя Арифель знала, что нынешнего положения норд достиг, получая от заказчиков примерно столько же, сколько и она. О том, каким образом Снорр умудрился разбогатеть, эльфийка не задумывалась. Она была еще молода, и гордость за выполненную работу с лихвой перевешивала ценность золота.

Муравейник встретил Арифель оглушающей тишиной. Неясные отблики факелов рисовали на высеченных в камне барельефах причудливые теневые узоры. Вдоль стен нестройными рядами высились исщербленные колонны. Наполовину заваленное камнями и засыпанное песком здание некогда служило древним двемерам то ли казармами, то ли доходным домом. Теперь в нем ютились маркартские бедняки.

Зайдя в свою комнатенку, девушка отстегнула пояс с кинжалом, вынула оружие из ножен и положила его на тумбочку возле кровати. После этого упала на мягкую медвежью шкуру и почти моментально уснула. Назавтра ей предстояло покинуть Маркарт и, видимо, надолго.

1.2.Слова I

Есть ли смысл прощать побежденного? Признать за ним право ошибаться? Я никогда не находил ответа. И лишь теперь, связанный и скованный, я знаю, насколько горьким было мое заблуждение. И что просто так оно прощено не будет. Я слышу звук шагов. Они идут. Начинается новый спор.

1.3. Оплот Друадах.

— Я не поклоняюсь Девятерым, — сказал Маданах. — Но я не стану первым нападать на ваших священников.

— Логично, друг, — Снорр проводил взглядом молоденькую девушку в короткой меховой юбчонке, — но все же — прости за прямоту — в Пределе принято любое дерьмовое дело сносить на ваш счет.

— Мы не творим 'дерьмовых' дел, — жестко ответил Король-в-Лохмотьях. — Мы действуем, исходя из суровой необходимости. Подумай и скажи, была ли у Изгоев необходимость убивать Верховного жреца Кинарет.

— Не было.

— Тогда ответь мне, зачем даэдра принесли тебя в Друадах.

— Проверить... — начал наемник.

— Проверить что? — Маданах картинно положил руку на крестовину своего меча двемерской работы. — Мы еще не набрали силу и сохраняем ситуацию в Пределе в равновесии, нанося удары только по нашим врагам. Жрецы нам не враги, ваша вера не главенствует в Маркарте. Между тем вы, норды, продолжаете подозревать и обвинять нас во всем, что только творится на нашей земле.

— Все не так, — Снорр замотал головой. — Мы пришли не для того, чтобы обвинять тебя.

— Неужели?

— Мы хотели выяснить, не знаешь ли ты, кто мог похитить жреца? Возможно, это были дикие ворожеи?

— Я не контролирую диких ворожей. Но их ковены довольно многочисленны, тебе ли этого не знать.

— Это не похоже на ворожей, — сказала Арифель.

— Да ну? — Маданах хитро сощурился. — Объясни, почему?

— Они живут далеко от городов в своих замкнутых, изолированных от внешнего мира кругах. Им ни за что не спланировать и не организовать похищение священника. Более того, они бы вряд ли даже смогли прознать о том, что он прибывает в Маркарт.

— Твоя правда, — Король-в-Лохмотьях жестом подозвал Арифель поближе к своему импровизированному трону и, склонившись к ней, прошептал. — Но я знаю, кто смог бы и узнать о жреце, и умыкнуть его из города.

Маданах повел их по длинному подземному коридору. Он был настолько узок, что широкоплечему Снорру пришлось идти боком. Арифель даже удивилась, когда выяснилось, что ход ведет в громадную пещеру с высоким потолком. Всю дальнюю стену пещеры занимала искусно нарисованная бурой краской карта Предела. Она была испещрена надписями, рисунками и какими-то странными символами.

— Здесь, — Изгой подошел к карте и, вытянув из поясной сумы кусок угля, обвел изображение высоких каменных ворот древненордского стиля.

— Руины на границе с Хай Роком, — узнал Снорр.

— Если называть точнее, Рагнвальд. Пристанище Отара.

— Кто такой Отар?

— Покойник, я надеюсь. Один из высших жрецов драконьего культа, — пояснил Маданах. — Рагнвальд был его городом — и стал захоронением.

— Но как он может быть причастен к похищению Корлбэйна? — не поняла данмерка.

— Не он, — улыбнулся Изгой, — а те, кто пришли в руины древнего города теперь. Мы знаем о них гораздо меньше, чем следовало бы.

— А в Маркарте даже и не задумываются об этом Рагнвальде.

— Зря. Насколько я понимаю, в Пределе появилась новая сила, способная поменять все правила игры.

— Не многовато ли претендентов на Скорбный Трон? — буркнул Снорр.

— Именно что многовато, — кивнул Маданах. — Мы не хотели бы воевать на три фронта, гораздо выгоднее будет смести наших новых друзей из Рагнвальда руками Тонгвора. Именно поэтому я вам о них и рассказал.

— Что им нужно? Серебро?

— Вероятно. Из того, что поняли наши разведчики, у них порядка тысячи воинов и столько же женщин и детей. Считайте, что Рагнвальд снова можно назвать полноценным городом. И он ищет себе место в этой стране.

— Давно они там? — спросила Арифель.

— Месяц. Или полтора. Не уверен точно, но я не удивлен, что вести о них еще не дошли до ушей Тонгвора. Идите, обрадуйте его, — Маданах перечеркнул Рагнвальд на карте жирным крестом. — А мы пока что будем копить силы. Не забыл ли ты Снорр, что, несмотря на наше деловое сотрудничество, мы все еще по разные стороны маркартской стены?

— Я каждый день засыпаю с этой мыслью.

— Брешешь, дружище, — расхохотался Король-в-Лохмотьях. — Пошли назад. Угощу вас медом и выпровожу восвояси.

Пока Снорр наливался медом, Арифель позволила себе пройтись по Друадаху и внимательно его осмотреть. Она никогда прежде не была в крепостях Изгоев, а контракты, сулившие неприятности с коренными жителями Предела, не брала. Девушка понимала, что поссориться с ними означало поставить под угрозу всю спокойную жизнь в Маркарте. Свежи еще были воспоминания об убийствах в городе и о массовом побеге из шахты Сидна, в ходе которого погиб брат ярла Тонгвора. Снорр придерживался схожих взглядов и, видимо, поэтому Маданах доверял ему. Наемник служил связующим звеном между оплотом Изгоев и Каменным Городом. У Короля-в-Лохмотьях в Маркарте оставались свои интересы, а Снорр был отличным осведомителем. Взамен на услуги норда Изгои не трогали его и не мешали его делам, а сам Маданах частенько делился с ним полезными сведениями.

Друадах не производил впечатления большого поселения. Множественные подземные ходы — тесные и малонаселенные — чередовались со сводчатыми пещерами, в которых царило оживление. Здесь разделывали добычу и точили оружие, растили детей и тренировались в стрельбе, торговали и играли на деньги, а молодые парочки любили друг друга прямо на глазах у сородичей. Население оплота напомнило Арифели гоблинские кланы, с которыми она имела счастье познакомиться в бытность бойцом скинградской Гильдии. Так же грязно, дико и наивно-примитивно. Такой, возможно, и должна быть настоящая жизнь, подумала девушка. Жизнь без фальши, лжи и масок.

Она свернула в очередной тоннель, который вывел ее в небольшую каверну, едва-едва освещенную и очень холодную. Пронзительно визжащий ледяной ветер непрерывным потоком рвался в пещеру сквозь узкую трещину в потолке. Двое мужчин при входе зябко кутались в медвежьи шкуры. Вдоль стен стояли длинные деревянные лавки с придвинутыми столами. На столах были разложены всевозможные украшения, несколько клинков эльфийской работы, посохи с причудливыми навершиями. Кое-где булькали в небольших круглых котлах настойки. Арифель попала на самый настоящий магический рынок.

Данмерка подошла к одному из столов и осмотрела товар. Большинство колец и амулетов пульсировали слабой магической аурой, и Арифель решила не испытывать судьбу, пытаясь разгадать, какие силы были сокрыты в них. Зато роскошный меч в позолоченных ножнах надолго приковал к себе ее взгляд.

— Могу я посмотреть? — спросила девушка у хозяина клинка, толстого пожилого Изгоя с кольцом в носу.

— Вперед, — кивнул торговец, и Арифель вытащила оружие из ножен. Благородный эбонит темной звездой сверкнул в неверном свете факелов. Этот клинок превосходил и красотой, и легкостью любое оружие, которое Арифель прежде держала в руках. Она дотронулась до бритвенно-острого лезвия большим пальцем и сразу же отдернула его; а по клинку лениво поползла капелька ее крови.

— Сколько возьмешь за него?

— Двадцать тысяч золотом или камнями, красотка, — продавец забрал меч у Арифели и с мелодичным звоном вогнал его назад в ножны.

— Эту цену тебе не предложат здесь, — помотала головой эльфийка. — А я готова отдать десять.

— Ты ничего не понимаешь в оружии, — обиделся Изгой. — Это тебе не просто меч. Это Эпитафия. Доводилось слышать о нем?

— Он принадлежал Руке Альмалексии, — вспомнила Арифель.

— Точно, — торговец удивленно и даже с некоторым уважением посмотрел на девушку. — Ты кое-что смыслишь. Только вот за десять я тебе его все равно не отдам. Едва слух о том, что Эпитафия находится у меня, дойдет до нужных ушей, я сбуду его и за двадцать, и даже дороже.

— Тогда, возможно, ты запросишь за него что-то другое? Услугу?

— Не в моем возрасте думать об услугах, красотка. Я коплю на старость себе и на радость детям.

— Хорошо, — кивнула Арифель. — Будь по-твоему. Я принесу деньги.

1.4. Слова II

Они говорят мне, что я обязан. Что я могу и что поэтому я должен. Это неуклюжие слова и неправильные доводы, такие споры вести не подобает. Из раза в раз мои отточенные аргументы разбиваются о тупую сталь их желаний и амбиций. Я ставлю во главу угла принципы. Они — эмоции. Понимая, чего и как они хотят добиться, я всем своим существом отвергаю это. Черная ментальная блевотина их речей отвратительна мне, грубые доводы оскорбляют благородство спора, но я не могу заслониться от них, не могу их сломать и — что хуже всего — не могу доказать неправоту моих противников. Не могу подобрать слова. Вспомнить. Осознать.

Я закрываю глаза.

— Ты будешь служить нам, — говорят мне. А я молчу. И тогда приходит боль.

1.5. Серебряный обоз

Когда Снорр и Арифель покинули Друадах, погода не по-осеннему разгулялась. Солнце светило ярче, чем в иные летние дни, а воздух наполнился мелодичным пощелкиванием певчих птиц. Пустив свою лошадь рысью, данмерка в очередной раз провела ладонью по гладкой и теплой рукояти Эпитафии. Это не укрылось от взора ее спутника.

— Оно того не стоило, малая, — промычал Снорр. Язык его слегка заплетался, а под глазами залегли темные круги: Изгои определенно умели пить.

— Стоило, — с уверенностью откликнулась девушка. — Деньги приходят и уходят, а верный эбонит всегда на поясе.

— Глупости! Сталь защищает не хуже эбонита.

— Сталь слаба, — сверкнула глазами Хлаалу. — А этот меч вечен.

— Мне на злокрысий хрен не сдалось вечное оружие, — Снорр пришпорил свою вороную кобылу и поравнялся с ускакавшей было вперед эльфийкой. — Я не проживу дольше семидесяти лет. А класть дорогущий меч в мою могилу никто не станет.

— Ты ужасающе практичен, Снорр!

— А у тебя в тыкве ветер гуляет, малая.

— Есть ли тебе дело до моей тыквы? Ты и так вчера разбогател за счет моей доли в деле. Радуйся и не мешай радоваться мне, — пегашка Арифели вновь оторвалась от кобылы Снорра, а девушка, склонившись, крепко прижалась к шее лошади.

Скорость всегда вызывала у эльфийки ребяческий восторг, и теперь она вовсю наслаждалась скачкой. Почувствовав предоставленную свободу, животное взяло в галоп. Быстрее, быстрее, еще быстрее. Арифель едва сдержалась, чтобы не издать крик радости. Поездка в Друадах определенно вышла успешной. Плевать, что три четверти от обещанных за контракт денег придется отдать Снорру. Пусть забирает хоть все! Зато теперь у нее есть Эпитафия.

Поняв, что Снорр остался далеко позади, девушка рывком выпрямилась в седле. Натянула поводья и перешла на неспешный шаг. Они почти добрались до главного маркартского тракта. Земли, подвластные одним лишь Изгоям, остались позади. Арифель развернула лошадь, остановила ее и стала ждать норда. Снорр настиг ее спустя десять минут. Бока его кобылы тяжко вздымались, а физиономия самого наемника приняла странный зеленоватый оттенок. Крепкое изгойское пойло просилось наружу.

— Привал, — скомандовал Снорр.

Первой жертвой Эпитафии стал олень. Спутав ноги животного броском охотничьего боло, Арифель вогнала меч ему в сердце и подивилась легкости, с которой клинок рассек крепкую шкуру и упругие мышцы. Пока Снорр, ругаясь и постоянно оттирая со лба пот, сдирал с оленя шкуру, эльфийка от нечего делать вышла на тракт. Шум торгового каравана она заслышала сразу, а спустя некоторое время из-за ближайшего холма показались первые повозки. Тягловые кони медленно влекли нагруженные массивными деревянными ящиками телеги. При каждой из повозок находилось по всаднику, некоторые из которых держали наготове луки.

Появился привлеченный шумом Снорр. В руке наемник держал наполовину ошкуренную ногу оленя.

— Серебро везут, — сразу же определил норд.

— Куда? Они движутся прочь от Маркарта.

— В Хай Рок. Здесь есть дорога вкруг гор, — пояснил Снорр. — Проходит как раз мимо тех руин, о которых толковал Король-оборванец.

— Почему бы нам не присоединиться? — Арифель вопросительно посмотрела на норда, но тот лишь покачал головой.

— Я тоже думаю об этом. Нелишне убедиться в речах Маданаха попережь того, как докладывать Тонгвору. Но нас вряд ли возьмут. Охрана у них есть, а места здесь дикие. Вдруг мы изгойские наводчики?

— Но все же попытаться-то можно.

— Попробуй, малая, — хмыкнул норд.

— Запросто, — подмигнула ему Арифель. Ослабив шнуровку на груди, она зашагала навстречу каравану прямо по самой середине тракта.