Большая вода

При этих словах его жена чуть заметно улыбнулась, а дочь проворчала вполголоса:

— Не такой у тебя и низкий ранг в Директории, папа. Ты у нас всё-таки главный инспектор санитарной службы всего девятого кластера Семёрки.

Сын энергично закивал:

— И ребятам из нашего класса очень интересно узнать, как ты ответишь на все мои вопросы. Между прочим, мы их всем классом обсуждали.

— Делать вам было нечего, чем заниматься такой ерундой, — с явным огорчением в голосе ответил отец и тоже кивнул — Ты же понимаешь, Ник, что на все твои вопросы я буду отвечать на редкость корректно, не допуская никаких личных оценок, а потому ваши с Лией одноклассники, обязательно, останутся недовольны. Вам же нужно довести меня до белого каления и громких воплей. — Вскоре завтрак был окончен и робот-мажордом принялся убирать со стола, бросив ещё один взгляд на море, отец спросил сына — Где ты намерен провести допрос, Ник? Здесь, на террасе или предложишь мне пройти в гостиную или всё же в кабинет, где я смогу обратиться к информаторию, если ты задашь мне такой вопрос, на который будет невозможно ответить без показа каких-либо схем или графиков?

Лия, выбравшая совсем иное домашнее задание, которое должна была выполнить во время школьных каникул, быстро сказала брату:

— Ники, нам лучше пройти в кабинет. Там трехмерник не намного меньше, чем в гостиной.

Кивнув в знак согласия, Ник, полное имя которого было Николай Донатович Рогов, первым встал из-за стола. Затем поднялся его отец, Донат Григорьевич, и мать Тея-Эриан. Лия — Лилия Рогова, вставать не стала, так как в отличие от брата и родителей, прилетела на террасу на кресле, оснащённом антигравитационной платформой, способном трансформироваться в скутер-антиграв. Хотя Лия и не стала превращать своё кресло в спортивный скутер, оно стремительно помчалось в дом и когда все остальные члены семьи вошли в гостиную, обставленную старинной мебелью, девушка уже заняла своё место за большим низким столиком. Пристально посмотрев на отца, она недовольно покрутила головой и спросила брата:

— Ники, может быть, оденем папика в мундир, чтобы он выглядел хоть немного солиднее?

Дон Рогов немедленно нахмурился, недовольный столь высоким уровнем запросов, но его сын махнул на условности рукой:

— Не стоит, Лия. Чем уговаривать его переодеться, мне будет намного проще поработать над картинкой пять минут. — пристально посмотрев на мать, он спросил — Мам, ты что, тоже хочешь присутствовать при экзекуции?

От таких слов сына, отец огорченно вздохнул:

— Ну, что я тебе говорил, Тея? Это точно будет не интервью, а самый настоящий допрос с пристрастием.

Через пару минут Дон Рогов сел в кресло, позади которого возвышался большой широкоформатный экран трёхмерного телевизора. Справа и слева от его сына появились небольшие видеокамеры и Ник Рогов негромко сказал:

— Уважаемые дамы и господа, сегодня на мои вопросы ответит главный санитарный инспектор Седьмой Директории Дон Рогов...

Пока сын озвучивал свое вступительное слово, его отец сидел спокойный и невозмутимый. Парню вскоре предстояло сдавать экзамен на гражданскую зрелость, и это задание было зачетным. Точно такое же интервью брал когда-то у своего отца и он сам, а потом несколько раз отвечал на зубодробительные вопросы сыновей и дочерей своих друзей и подчинённых. Суть интервью сводилось к одному, задать высокопоставленному чиновнику Директории как можно больше трудных вопросов. Все они относились к числу тех, которые обычно задают те люди, которые недовольны существующим положением вещей в обществе. В данном случае речь шла о таких вопросах, в формулировании которых принимало участие ещё восемнадцать человек, одноклассников его сына и дочери, которые были двойняшками. Наконец Ник покончил с вступлением и задал свой первый вопрос:

— Сэр, как вы знаете, три с половиной месяца назад подпольная организация Движение за права и свободы граждан распространила свой очередной меморандум. В нем было высказано много претензий в адрес всех семи Верховных Администраций. Многие вопросы и я, и мои одноклассники сочли глупыми и наивными, но на некоторые я хотел бы получить исчерпывающие ответы. Вы согласны ответить на эти вопросы, а также на те, которые подготовил я сам и мои друзья?

Дон Рогов слегка улыбнулся, кивнул и ответил:

— Разумеется, Ник, но вместе с этим я хочу заранее сказать, что большинство претензий этого Движения совершенно беспочвенны и сегодня в мою задачу входит доказать это.

Нисколько не смутившись, Ник задал следующий вопрос:

— Господин главный инспектор, объясните нам, почему Верховная Администрация планеты не хочет снова ввести в обращение деньги, чтобы труд людей, наконец, получил куда более существенную оценку, чем опты, в которых нет никакого смысла?

Только благодаря отличной выдержке Дон Рогов не вздрогнул от этого вопроса и не изменился в лице. Признаться, он ожидал от сына, какого угодно вопроса, но только не такого. Слегка вскинув правую бровь, он с легкой улыбкой сказал.

— Ник, оценка полезного труда это не такая уж и бессмыслица. Более того, опты это и есть по сути деньги, только они не играют той роли, как когда-то в древности, зато с каждым годом неуклонно повышают статус человека в обществе.

— Да, это так, — согласился сын Дона, — но вместе с тем опты нельзя накапливать и передавать другим людям. Точнее они как бы накапливаются, но только с одной целью, чтобы повысить социальный статус, в чем, опять же, нет никакого смысла, ведь социальный статус это хитроумный способ связать человека по рукам и ногам. Социальный статус фактически лишает человека свободы. Зато деньги можно накапливать, чтобы потом тратить их, на что угодно и где угодно. Именно в этом заключается главная ценность денег. Они делают человека свободным.

Дон Рогов улыбнулся чуть шире:

— Позволь с тобой не согласиться, парень. Деньги еще никогда и никого не сделали свободным в довольно далеком уже прошлом, и если денежное обращение будет снова введено, не сделают людей свободными в будущем. Есть такое понятие, как власть денег над человеком, которая отравляет его душу и калечит нравственно. Зарабатывать деньги во все времена было трудно, зато куда легче было отнять их, используя хитроумные жульнические уловки, угрозы или физическую силу. Именно деньги в далеком прошлом, были главной причиной самых тяжких преступлений, ведь деньги давали власть над людьми.

Ник насмешливо улыбнулся:

— Господин главный инспектор, после того, как семьсот шестьдесят лет назад был изобретен ментосканер, способный читать мысли людей и заглядывать в их память, стало невозможно скрыть ни одно преступление. Поэтому нашим предкам не имело никакого смысла окончательно отменять деньги за ненадобностью.

— О, нет, — чуть ли не смеясь, замотал головой отец Ника, — невозможность скрыть правду о преступлении и неотвратимость справедливого наказания, вовсе не отменяет преступных наклонностей людей. Как ни крути, но когда у тебя нет никаких причин совершать преступление из корысти, то ты не станешь воровать деньги, совершать мошеннические действия и, тем более, убивать ради денег. Если общество по достоинству оценило твой полезный труд, то ты вправе получать какие угодно блага, соответствующие твоему общественному статусу. В отличие от денег, общественный статус человека невозможно ни украсть, ни отобрать обманным путем.

Внимательно выслушав отца, Ник немедленно возразил:

— Да, это так, господин главный инспектор, но ведь общественный статус это сплошная уравниловка. Ты можешь быть учёным, совершать великие открытия, но при этом твой сосед, самый обычный рабочий коммунальных служб, будет иметь точно такой же общественный статус, как и у тебя, а это несправедливо.

— Это почему же? — притворно удивился Дон Рогов — Да, в имущественном плане учёный практически ничем не отличается по своему статусу от квалифицированного рабочего, отдавшему несколько десятков лет жизни выполнению такой работы, к которой учёного невозможно принудить даже силой. Что мы имеем в итоге? Учёный горд сознанием того, что ему удалось совершить великие открытия, а рабочий удовлетворён тем, что за свою работу, которую мало кто хочет делать, получает от общества точно такие же блага, как и великий ученый. Ник, поверь, я знаю десятки людей творческих профессий, которые, выступая на сцене перед многотысячными аудиториями, тем не менее, не бросают работу в тех же коммунальных службах, благо рабочий день у коммунальщиков длится всего четыре часа. У них остается время и на репетиции, и на то, чтобы петь в опере или танцевать в балете. Зато они имеют такой высокий уровень оценки общественно полезного труда, что им позавидует самый гениальный ученый. Впрочем, хорошо зная ученых, я так тебе скажу, никто из них не гнушается заниматься сборкой экспериментальных установок или ремонтом оборудования, но не в этом главное, Ник. Поверь, парень, отмена денег избавила людей от самого понятия преступление из корысти, а их когда-то совершалось, очень много. Более того, из-за этих проклятых денег было развязано немало войн.

Сын оставался неумолим:

— Сэр, ваши слова не слишком убедительны. Вы говорите о десятках и сотнях людей, которые довольны существующим положением вещей, тогда как возвращение денежной системы коснётся всего Человечества. Деньги, насколько я могу об этом судить, в прошлом были самым мощным стимулом для всех людей без исключения. Именно на товарно-денежных отношениях была построена экономика древних, а сейчас её у нас просто нет. Раньше можно было купить всё, что угодно, зато теперь, даже в том случае, если ты имеешь самый высокий статус в обществе, тебе придётся выбирать в ближайшем центре снабжения только то, что там имеется.

Отец широко улыбнулся и ответил сыну:

— Ник, как чиновник, я позволю себе возразить тебе. Множество людей жалуется, что центры снабжения переполнены самой разной продукцией, и они подолгу не могут определиться с выбором. Не знаю уж почему, но людей возмущает, что одних только флайеров класса "Минитрансформер" в каталоге больше трёхсот штук. Точнее триста восемнадцать и некоторых людей это просто бесит, а ведь всего сегодня выпускается семьдесят три класса флайеров. Более того, в самое ближайшее время их число пополнится ещё пятью классами тяжелых машин и тремя сверхтяжелых, способными выходить в космос и долетать до Луны.

Ник Рогов хмуро проворчал:

— И при этом чиновники не делают ничего, чтобы хоть как-то ограничить производство флайеров. Дело уже дошло до того, что некоторые мастерские предлагают людям два новых флайера взамен одного подержанного. Причём тебе даже не нужно обращаться в центр снабжения. Они сами всё оформят. Сэр, поймите, это только потому, что люди получают флайеры даром. Если бы они их покупали, то не меняли бы каждые два-три года. То, что у нас сейчас происходит в области производства и распределения, это не экономика, а форменный бред!

— Ты прав, Ник, — согласился Дон Рогов, — сегодня никто даже не вспоминает о таком древнем атавизме, как экономика. Вместо этого мы имеем саморегулируемые производственные отрасли во всех сферах. Поверь, те же производители флайеров, а в этой отрасли занято более семидесяти миллионов человек, прекрасно знают, каков реальный спрос на их продукцию и деньги тут не причём. Когда-то очень давно, ещё во времена первых лет Новой эпохи, большинство людей восприняло новость об отмене денег и введении справедливой системы распределения благ с воодушевлением, но и критиков у неё тоже хватало. Все они предрекали крах так называемой мировой экономики. Ничего подобного не случилось. Наоборот, темпы производства резко выросли. Даже не смотря на то, что большая часть людских и материально-технических ресурсов была брошена на строительство Стены. Всё объясняется очень просто, в новых условиях продукция производилась не для того, чтобы продать её с выгодой, а для того, чтобы удовлетворить потребности как можно большего числа людей. Только таким образом производители могли повысить свой общественный статус, хотя его и нельзя было передать по наследству детям. Так что деньги вовсе не так уж важны, как об этом говорит кучка недовольных граждан.

Лия, внимательно слушавшая отца, негромко сказала:

— Никки, с этим вопросом у нас вышел полный провал. Деньги действительно самое большое зло, которое только можно себе представить.

— Ник, не смотря на такую реакцию твоей сестры, я все равно благодарен тебе и твоим друзьям за вопрос о деньгах. С нетерпением жду твоего следующего вопроса.

Прежде чем перейти к следующему вопросу, Ник подвел черту под первым:

— Дамы и господа, я вынужден признаться, что остальные мои аргументы в защиту денежной системы, так же совершенно ничтожны и неубедительны. Поэтому я перейду к следующему вопросу, а он таков. Сэр, почему в конце двадцать восьмого века люди так и не стали полностью свободными? Неужели действительно существует секретное положение, по которому людям запрещено менять место жительства?

Дон Рогов сердито нахмурился или сделал вид, что сердится, а потому не спешил с ответом. После непродолжительной паузы он строго сказал:

— То, что ты говоришь, Ник, фикция. Еще ни одному человеку никто и никогда не запрещал переселяться из одного населённого пункта в другой. Всё объясняется очень просто, люди не желают покидать обжитых, насиженных мест потому, что в случае переезда всей семьи, они потеряют свой дом, построенный их предками ещё в двадцать втором или двадцать третьем веке. Практически все дома это не те жалкие лачуги, которые строились в начале двадцать первого века и раньше, а роскошные виллы, к тому же вечные, построенные из нестареющих материалов.

— Но почему? — возмущённо воскликнул Ник — Ведь все виллы, даже самые большие, можно поставить на транспортную платформу и перевезти куда угодно! Нет, вместо этого нам говорят, что время возвращения в родные места не наступило. Зачем, спрашивается, нашим предкам разрешили строить дома на вырост? Причём из вечных материалов? Чтобы навсегда привязать каждую семью к тому месту, где когда-то их предок, строивший Стену, решил поселиться?

Отец юноши усмехнулся:

— В точку! Именно так всё и есть, Ник. Во всяком случае, я так полагаю. Когда-то наш далёкий предок Сергей Рогов, построил Усадьбу Роговых на берегу Алдана потому, что большую часть своей долгой жизни проработал на строительстве Стены именно здесь, на Курилах, хотя и мог вернуться на берега Кубани. Теперь на берегу Алдана живёт уже двадцать три семьи его потомков и, как ты знаешь, никто не помышляет ни о каком переселении. Для нашей семьи переехать на Кубань, означает потерю главной Усадьбы Роговых, которую мы никому не можем передать, но это вовсе не означает, что все Роговы привязаны к Алдану намертво. Тебе ведь прекрасно известно, что Роговы работали везде, даже в поясе астероидов, не говоря уже о Луне и Марсе, но всегда возвращались в свои родные Усадьбы на Алдане и никто ни разу не жаловался.

Ник насупился, вздохну и сердито огрызнулся: