Хромой (Глава 24)

— А меня?

О-о-о! Боги! Вот как сказать, что к нему отношусь хорошо, без этих соплей — нравишься, любишь?

— Уважаю я тебя. Как мужика уважаю.

Может и резко, но доходчиво. Всё-таки, не готов я к воспитанию детей. Нет, чтобы самому объяснить всё сразу.

— А с девочками?

— С девочками можно, но тебе надо всё-таки постарше стать, а то от этого дети бывают.

— А тебе с девочками нравится?

— С девочками, да, — я вздохнул. — Были бы они ещё....

Мне показалось, но Огарик ушёл от меня удовлетворённым нашим с ним разговором. Вот вдруг стану когда-нибудь свободным, что с ним делать будем? Я старался гнать от себя эту мысль, о свободе. Но, когда долго чего-то желаешь всей душёй и вот оно рядом, мысли, раз за разом возвращаются к желаемому. И всё бы ничего, но время начинает тянуться долго-долго. Сейчас, конечно, вопрос был не о статусе свободного, но об очередном шаге к нему.

Наши появились ближе в третьей осьмушке дня. К этому времени мы уже были готовы к завтрашнему выходу. Всё лишнее, то есть посуда, шлемы, доспехи, было спрятано. Перед нами лежало четыре вязанки веток и котелок с горячей кашей. Легенду насчёт самих вязанок я не придумал, но внутри трёх находились мечи. То есть, мы кропотливо создали что-то типа бочек из палок с дном и крышкой из маленьких обрубышей, причём крышка вырывалась одним движением. Ножнами клинков для облегчения веса пришлось пожертвовать. В четвёртой — длинной, были вплетены копья, топоры и лук Чустама со снятой тетивой. Понятно, что и стрелы были тоже там. Дополнял это всё тюк ветхих шмоток, в которых таился взведённый арбалет. Достаточно только просунуть руку и... Пусть всего один болт можно выпустить, но и то дело. У десятка наиболее умелых рабов за пазухой были кинжалы и ножи. А я так вообще был при полной амуниции. То есть в отапгрейденном костюме без кружавчиков, при клинке и кинжале. Ну и куда без смешной шапочки. Толикама заставил одеться вновь горном, соответственно вооружённым горном. Если честно, то я готов был разнести этот городок, но уж точно не попадать в очередной раз в загон.

— Ну что? — первым спросил Толикам.

Чустам пространно повернул висок. У него не было печати! У него! Не было! Печати!

— Это как? — первым очнулся Солк.

— Не знаю. Липкий договорился.

— А мне документы на Клопа не переделали, — пожаловался Наин. — Говорят на деревенские документы нельзя рабов покупать. Нужно специальное разрешение.

— Да там за десяток империалов можно и грандзоном стать, — прихрамывая, вор подошёл к дереву и присел. — А уж разрешение сделать... Башок побольше и всё будет.

— Что с ногой? — спросил я.

— В порту подвернул пока бегал. Там надо было народ нужный найти. Собирайтесь, пока рынок не закрылся. Нужно ещё лошадей продать.

— Что? Сегодня?! — вообще, я предполагал, что идти придётся сегодня, но слишком уж поздно пришла первая партия.

— Сколько можно тут сидеть?

— Да вроде как....

— Воины! — к нам бежал один из новеньких, стоявших на страже. — Там шестнадцать конных на дороге остановились, обочину разглядывают.

— Солк снимай остальных, уходим.

Гладиатор побежал к постам, выставленным в другие стороны. Буквально через десять минут мы уже спускались с холма. Сейчас наше спасение было в городе. Там наши следы точно затеряются.

Перед городом мы разбились на две группы. Первыми послал Чустама и Липкого, на продажу наших лошадей, для удобства перегона товара, выделил им двоих из новеньких. Вторыми шли ряженые я и Толикам с вереницей рабов в хвосте, тараканящих вязанки "хвороста".

Не знаю как наши "купцы" с табуном, а мы внимание привлекали изрядное. Пошептавшись с Толикамом, решили отделиться от рабской составляющей нашего балагана и, предупредив Клопа, выступавшего в качестве рабовладельца, пошли слегка вперёд. Хорошо, что идти нам было не очень далеко, так как мы договорились встретиться сразу после рынка, раскинувшего свои пёстрые крылья лотков вдоль портовой стены.

Проходя мимо первых рядов, заметили наших, вокруг которых уже образовалась кучка желающих приобрести товар подешевле. Чустам спорил с толстопузым мужиком, утверждая, что цена кобылы была без седла. Тот требовал в таком случае деньги обратно. Особым вниманием пользовался Звезданутый. Прям вот хотелось броситься и, растолкав всех, увести жеребца. Сколько мы с ним пережили.... Останавливаться не стали. После рядов с разнообразной животиной, пошли лотки с тканями, платками, коврами и разной утварью.

Торговый люд, это какая-то инопланетная раса закинутая, похоже, во все миры. От наших, продавцы отличались языком и одеждой. Всё. Больше ничем. Тот же смысл слов, тот же изучающий твою реакцию взгляд, те же ужимки.

— На мальчика одежда есть, под стать вашей будет господин, — привязался щупленький старичок. — Отдам почти даром, всего пять башок. За четыре уступлю. Ай! За три забирай. Даром почти!

— Покажи, — остановился я.

— Ты чего? — как только живенький продавец погрузился в свои тюки, толкнул меня в бок голубопечатный, поправляя сумку с драгоценными книгами, которую я на него взвалил.

Ну, я что? Мне не по чину таскать тяжести согласно занимаемой роли, а оставить в тайнике именно эту сумку я побоялся. Заодно и стимул был выйти живым. Если кто увидит содержимое сумки, то гореть нам всем, нет, не в аду — на местной площади.

— Стража вон на встречу идёт.

Двое воинов в кожаных безрукавках вальяжно шествовали по ряду, разглядывая лотки и телеги использующиеся под оные.

Костюмчик, предлагаемый торговцем, был не под стать нашим, но... точно уж лучше, чем на Огарике.

— Возьму за три, но в довесок сапоги, — не удержался я, видя, как заблестели глаза мальчишки.

— Нельзя так. Сапоги дорогие, двое башок стоят.

Я пожал плечами и стал разворачиваться.

— Ладно, ладно. Вижу знающий человек. Забирай всё за четыре с половиной!

— За четыре!

— Бери, — расстроено произнёс продавец.

Пока мы рассчитывались, стражники прошли мимо. А вот мимо Колотопа не прошли....

— Так вот же бляхи на всех! — показывал Клоп палку, на которой были привязаны рабские медальоны.

— Ты бумаги покажи, — требовал один из воинов. — Видели мы, как проводят рабов. Да и на твои документы посмотреть бы.

— Уважаемый! Это торб либалзона, — вступил в разговор Толикам, как только мы дошли.

— Да? А вот этот человек говорит что его, — повернулся воин. — При всём уважении к вашему хозяину, я должен проверить документы.

Кончилось бы наверно мечным боем, точнее убийством стражи, учитывая наш количественный состав, так как Клоп предъявил свои подлинные документы, ну в смысле фальшивые конечно, но деревенские. А все рабы были оформлены во владение человеку с другим именем. Кончилось бы, кабы не Липкий.

— Уважаемый страж позволит переговорить с ним наедине? — голос вора хоть и был несколько слащавым, но отнюдь не заискивающим.

— С твоим хозяином ещё бы поговорил, может быть. Брысь крыса.

— Может быть, уважаемому стражу что-то скажет имя Нолетт? И он всё-таки сможет переговорить с рабом?

Страж молча, отошёл в сторону, гневно глянув на купца "греющего уши" у своего прилавка. Купец тут же растворился. О чём шёл разговор, мы не слышали, но по итогу в руку стража перекочевал некий мелкий предмет и он, кивнув напарнику, хмуро направился дальше.

— Кто такой Нолетт? — спросил я Липкого.

— Начальник стражи. Тебе недостойно разговаривать с "чёрным", со мной, то есть. Идите к портовым воротам. Мы догоним, — сухо проговорил Липкий.

Таким я его видел только в день нашего знакомства. Всё-таки насколько человек умеет приспосабливаться к ситуации. Раз, и это уже совсем не тот воришка, к которому мы привыкли, а действительно уверенный человек умеющий решать проблемы. Здесь Липкий был в своей кастрюле.

Пройдя через овощные, а следом и через рыбные ряды, мы вышли к воротам, охраняли которые трое воинов, на которых я не сразу обратил внимание, так как был занят разглядыванием даров моря. А разглядывать было что. Рыбы как таковой было не очень много, и выглядела она довольно обычно. Не полные копии наших, но схоже. А вот остальное.... Змеи, по три метра длиной имеющие присоски вместо пасти. Огромные, с футбольный мяч, улитки. Некая аморфная и прозрачная тушка, размером с поросёнка, в желеобразном теле которой можно было рассмотреть органы. В общем, морская живность этого мира была на высоте по разнообразию. Особенно поразил полукрокодил-полуящерица с огромным гребнем и лезвиеподобными зубами, выставленными на показ путём установки палки в пасть.

Стражи делали вид, что не замечают нас, однако я понимал, что нас изучают.

— Ну, что вроде все в сборе, — раздался сзади голос Чустама.

Я вздрогнул.

— Как продали?

— Шестнадцать. За твоего четыре дали.

— Где Липкий?

— Сказал сейчас подойдёт.

— Вы тоже туда проходили?

— Да. Липкий также исчез, потом появился с бородатым типом и тот нас провёл. Стража вообще сделала вид, что нас нет.

— По-моему, они и сейчас делают вид.

— Вон. Идут.

Липкий шёл чуть сзади тощего бородатого мужика, по виду которого можно было решить, что это грузчик, а не человек способный что-либо решить, уж больно неопрятная одежда. А вот глаза... Он за мельком кинутый взгляд, чуть ли не рентгеном просветил каждого, настолько быстро, но, в то же время внимательно, осмотрел он нас. Вот именно с этого момента, та часть тела, что отвечает за предчувствие, начала чесаться. Очень знакомый взгляд. Липкий подбежал к нам:

— Бросайте свои дрова и за мной.

— Это не дрова, — ответил я ему. — Там клинки.

На тот момент, я не понял того что проскользнуло в глазах вора. Это уже потом я сообразил, что уже тогда можно было всё понять.

Мы, то есть сначала рабский торб, а следом "знатные" и "купцы", потянулись за Липким. Я слегка подталкивал Огарика, сжимавшего в охапке купленную одежду. Ворота мы миновали без приключений. За воротами открывалась свободная площадка, этак сто на сто, окаймлённая с двух сторон высоченными амбарами, наверно склады. Противоположенная от ворот сторона площадки упиралась в море, заканчиваясь деревянным причалом убегавшим, словно дорога метров на пятьдесят от берега — пирс, если одним словом. Вдоль причала стоял один из "бочкообразных" кораблей. Остальные судна угадывались лишь по верхушкам мачт, торчащим из-за крыши правого амбара.

Площадка была свободной лишь от строений, но не от людей. Оба амбара были открыты и от них то и дело кто-то, что-то оттаскивал. А у левого под погрузкой вообще стояла тележка, запряжённая неким подобием мула, или осла переростка.

— Стойте здесь, — скороговоркой произнёс Липкий, торопясь за даже не приостановившимся бородатым, который повернул направо перед складами.

Мы минут пять стояли озираясь.

— Давайте подальше отойдём, — предложил я.

Очень нервировало наличие стражи неподалёку.

— Липкий вроде здесь ждать сказал? — ответил мне Клоп.

— Мне тоже не уютно, — поддержал меня Наин. — Давайте ближе к причалу.

Я не знаю, что заставило заскрипеть шестерёнки в моей голове, когда мы прошли открытые ворота амбара. Может, тот взгляд бородатого, может, испуг Липкого, когда он понял, что мы вооружены.... Может анализ поведения вора, пропущенный сквозь сетку логики, торопливость никчёмная эта.... Опять же отряд воинов, от которого пришлось спешно уходить из леса.... Словно они загонщики. Я обернулся.

— Стой, — схватил я за рукав пробегающего мимо раба.

У того коленки от страха подогнулись, я всё-таки был в камзоле.

— Часто ворота днём закрывают?

Тот посмотрел на стражей сводящих воротины въезда в порт:

— Только на ночь господин.

Взгляд того бородатого! Я понял! Это взгляд хищника! Такой взгляд я получал не раз, когда попадал в новое местопребывание в качестве раба. Так осматривают вновь прибывших кормы, так же смотрят стражники, когда хотят что-то отнять.

— Иди, — я ещё секунду соображал под пристальным вниманием нашего торба. — Это ловушка!

— Хромой, — попытался возразить Чустам, — мы сегодня также заходили.

Все встали в ступоре, оглядываясь.

— Мне тоже что-то не нравится, — Солк перешёл поближе к Большому, на спине которого была одна из вязанок с мечами.

— Если бы нас хотели поймать, то в лесу бы взяли, — уже менее уверенно произнёс Чустам.

— Бежим! — крикнул я, переходя на скачки бешенной хромоножки, направленные в сторону моря.

Бежать в другое направление не было смысла, в это впрочем, тоже, но тут хоть противника не видно. Через десяток метров я уже не скакал, я летел, схваченный за руку немым гигантом. Мои ноги изредка касались скалистой площадки. Дробный стук по досчатому настилу известил, что мы достигли пирса. Площадка между складами вмиг опустела, а из-за углов, ворот, подворотен стали выходить стражники.

— Вовремя, — Наин дёрнул крышку вязанки Большого.

Выдернув клинок, он тут же рубанул по верёвкам самой длинной связки. Большой тут же выудил оттуда топор. Я, выхватив у Ларка тюк, нервно разматывал арбалет — один выстрел хорошо, но больше — лучше. Из амбаров выходили латные воины со щитами и оголёнными мечами.

— Славно побьемся, — улыбнулся Солк, напомнив своими словами Каа из Маугли, причём даже интонация была та же, с хрипотцой. — А я уж было решил, что так и сдохну рабом.

Клинок в его руках пропел, разрезая воздух. Остальные гладиаторы тоже крутанули "восьмёрки", разминаясь. Причал был метров пяти в ширину, что в принципе позволяло нам жить после начала боя минут десять. На вдруг обезлюдевшей площадке насчитывалось уже не менее четырёх десятков воинов. При этом десяток из них был с копьями.

— С дуба рухнули?! — заорал я. — На корабль!

Толстобокая лоханка стояла в паре метров от причала. Молодой парнишка, стоявший на вахте, пробурчал в ответ на требование бросить трап, что-то невнятное типа капитан и хозяин в порту.

— Большой подкинь! — крикнул Солк.

Гигант, бросив топор, сложил кисти "замком". Солк бросил меч и выхватил у лекаря из рук кинжал. Сжал его зубами, и только вступив на руки Большого, ушёл в полёт. Цепкости, как и храбрости гладиатора, остаётся только завидовать. Он знатно припечатавшись о борт возвышающегося над причалом судна, уцепился и умудрился влезть до момента приближения к месту его "высадки" вахтенного. Жить матросу в тот миг оставалось ровно две секунды. Следом за Солком трюк выполнил и Слепой. Пока спускался трап, Большой, Чустам и Однорукий приняли первый, а потому не очень слаженный удар воинов. Копья были отбиты в сторону, а в случае Большого просто выдернуто из рук противника. Мало того, что он выдернул, так ещё практически сразу въехал древком в шлем соседнего от обезоруженного воина, тем самым, создав затор среди нападавших. Я отправил болт в полёт. Попав, правда, не в того, кого целился, а куда-то во второй ряд. Но при плотности нападавших, промазал бы только Слепой, хотя... сомнительно.

Вроде бы недолго бросить трап и взобраться по нему двум десяткам людей. Но за эту минуту прошла целая вечность. Реальность разделила нас на две части. Первая, слегка обезумевшая ринулась на трап, столкнув одного из новеньких в воду. Вторая, сдерживала стражей. Наверно, нам бы пришлось расстаться с Чустамом, Большим и Одноруким.... Наверно, так как они прикрывали нас. Когда уже все были на корабле, кроме них, в самой гуще боя вспыхнула молниеносная звёздочка. Я не знаю, как я не усмотрел за ним. Это были не те мелкие разряды виденные мной раньше. Это были молнии, разившие врага и искажая их лица ужасом. Он выиграл всего тридцать секунд. Тридцать спасительных секунд, за которые Чустам и Большой затащили Наина на борт, а Солк, спрыгнув на причал, закинул мне вялое тело Огарика. За это время ещё с десяток членов экипажа покинули борт судна. Примерно половина добровольно, что, по сути, спасло им жизнь.