Претендент, глава 1

Я пожимаю плечами. Мне не до рассуждений о внеземной кухне. Троица бросила свои пылесосы и приближается к нам. Охранники стоят как статуи и в ус не дуют. Придется разбираться самостоятельно.

— Здорово, — сипло выплевывает ушастый. — Поработать не хотите?

Жердь с дебильной рожей ржет. Смех писклявый, омерзительный. Дать бы ему в морду, да только вот борец этому не обрадуется. Я судорожно планирую мирный выход из ситуации, как вдруг Игорь заявляет:

— Пацаны, нет. Нам бы свое успеть.

Ехидная ухмылка вмиг слетает с лица лопоухого. Одним ударом он валит толстяка на землю и начинает бить ногой в живот. Игорь орет и пытается заслониться руками, но делает только хуже. Несколько раз получает по пальцам, а это куда больнее, чем по жирному пузу. Все происходит так быстро, что я не успеваю даже рта открыть. На помощь неожиданно приходит борец. Он хватает подельника за плечо и оттаскивает от избитого парня.

— Хорош, Славян, ему работать еще.

Славян сплевывает на землю. Его уши красные, левый глаз дергается. Шизик хренов.

— Чтоб отработали нашу норму, поняли? А то получите пи-ды, лохозавры.

Они уходят, весьма довольные собой. По дороге достают сигареты, закуривают, смеются. Этим козлам жизнь малиной будет хоть в потоп, хоть в пожар. Лишь бы нашлись под рукой работящие и хилые лохозавры.

Я помогаю Игорю встать. Он охает и потирает отбитый живот.

— Ты как? Работать можешь?

Толстяк пробует нагнуться и кривится от боли.

— Смогу. Сука, блин. Крепко стукнул. Пошли заберем их цилиндры.

Проходит два дня рутинной работы. Пахать за троих становится все тяжелее. Наш с Игорем участок сильно углубился в пласт. Здесь, вдали от посторонних глаз, я обнаружил кое-что интересное. Вход в небольшую меловую пещеру, насквозь проходящую через холм. Даже не пещеру, а трещину, узкий лаз. Но он ведет за периметр, значит, можно попытаться сбежать. Иначе через неделю (в лучшем случае) нам конец. Никакая еда с особыми добавками не спасет.

Я делюсь соображениями с Игорем и вхожу в ступор от его ответа. Оказывается, товарища все устраивает — корм сытный, поспать есть где, не издеваются особо, зверских экспериментов не ставят, можно и поработать сверхурочно на троицу. Черт его знает что там, за периметром. А тут какая-никакая безопасность.

Нет, такие расклады точно не по мне. За побег вроде бы не убивают, так что попробовать стоит. Главное найти способ избавиться от чипа. Нужно вырезать его, причем аккуратно, не повредив. Острые предметы я видел только в мастерской и лазарете. Первая отпадает — там все грязное, инопланетная гангрена обеспечена. Или что похуже. Значит, необходимо попасть во второй. А какой самый лучший способ загреметь в больницу? Правильно — драка. Но просто идти и нарываться на троицу не хочется. Получить пилюлей без боя не интересно. Если уж задумал пакость, нужно развить ее до предела.

Следующим утром я краду из столовой тарелку. Массивная металлическая штука с тремя острыми ножками — чем не оружие? Пришельцы не особо следят за имуществом, так что слямзить тарелку удалось без проблем. Я засунул ее в пылесос поверх накопителя — вот и все дела.

Иду на участок, рядом шагает шпана. Трещат о бабах и бухле — как, мол, сейчас не хватает. Действительно, о чем еще может общаться интеллектуальное большинство? Длинный то и дело бросает косые взгляды на девушку. Ушастый Славян вертит башкой — не смотрит ли охрана. Неужели они всерьез собрались изнасиловать девчонку?

Перевожу внимание на себя, пока не стало слишком поздно. Ставлю пылесос под ноги, снимаю крышку. Зову Славяна, чтобы тот отдал свой накопитель. Пока гопник возится с лямками, я достаю миску и с размаху бью в висок. Слышится хруст, посуда разлетается вдребезги. Сперва мне кажется, что удар вышел слишком слабый, но юный неандерталец кулем оседает на землю. Из пробитого виска хлещет кровь, глаза закатились. Вдруг раздается дикий рев, и борец бросается на меня с кулаками. Долговязый не спешит на помощь, он неотрывно смотрит на павшего товарища, прижав ладонь ко рту.

Сильнейший толчок сбивает с ног. Удар за ударом обрушиваются на голову. Борец лупит как молотом, поднимая и опуская тяжеленные руки. Я отключаюсь.

— Люди очень странные существа, молодой человек. Даже потеряв планету и попав в рабство, они готовы убивать друг друга. Такое мне доводилось видеть очень редко.

Что-то колет меня в предплечье, я открываю глаз. Рядом стоит Доктор с большим стеклянным шприцом. Проходят какие-то секунды после укола, а левый глаз начинает ныть, опухоль рассасывается. Ломота во всем теле исчезает, сменяется приятным расслаблением. Как после хорошей тренировки.

Доктор удовлетворенно кивает и отворачивается. Интересно, что за лекарство он мне дал. Впрочем, сейчас это не имеет никакого значения. На расстоянии вытянутой руки от меня лежит керамический поддон с инструментами. Среди множества изогнутых и острых штуковин замечаю небольшой белый серп. С виду очень острый. Наверное, инопланетный скальпель — как раз то, что нужно. Доктор гремит инструментами, перекладывает их с места на место. И что-то напевает под нос. Ну, я так думаю, что напевает. Эти звуки больше похожи на кошачье мурлыканье.

Осторожно беру серп и прячу в карман джинсов. Беру на заметку: уходить надо осторожно, иначе эта хрень меня порежет. Но процедура еще не закончена. Доктор подходит ко мне, в его руке шприц поменьше с алой жидкостью.

— Тебе слегка повредили чип, — говорит тарсианин. — Я попросил наказать этих рабов за порчу имущества.

Вот оно значит как. За порчу людей тут никто не наказывает. Запомню.

— Лежи смирно, будет немного жечь.

Немного — сильное преуменьшение. Висок пронзает резкая боль, почти такая же как при установке чипа. Я морщусь и шумно втягиваю воздух. На большее нет сил.

— Вот так. Все, свободен. До утра я выписал тебе больничный, можешь отдыхать.

Медленно поднимаюсь и ковыляю к выходу. На правую ногу стараюсь не опираться, прихрамываю. Лекарство хорошее, но наваляли мне по первое число, имею право.

В коридоре ждет молчаливый охранник, провожает в камеру. Ложусь на кровать и стараюсь заснуть. Вырезать чип на корабле — дурацкая идея, за пленниками наверняка следят.

Утром в столовой немноголюдно. Знаменитая троица куда-то подевалась. Искренне надеюсь, что их пытают или ставят зверские опыты — они заслужили.

Девушка смотрит на меня широко распахнутыми глазами, но тут же отводит взгляд. Обычно в таких ситуациях скромные тихони краснеют, а она бледнеет. Видимо, моя морда еще не зажила и вся покрыта синяками и ссадинами. Провожу языком по нижней губе. Боли нет, но припухлость и корка крови ощущается.

Как бы случайно роняю ложку и наклоняюсь под стол. Прячу скальпель в пылесосе — удобная, блин, штука, вместительная.

По дороге на участок Игорь всячески мне сочувствует. Пытается подбодрить, но видно — ему страшно. Рано или поздно упыри вернутся из карцера (или где они сейчас) и будут мстить. И далеко не факт, что чудодейственная медицина успеет мне помочь. Сильно сомневаюсь, что пришельцы научились воскрешать мертвецов. Но если задумка удастся, чхать я хотел и на упырей, и на тарсиан. Уверен, Земля не порабощена, такого просто не может быть. Где-то сохранились очаги сопротивление или людям удалось спрятаться. Сначала я найду их, а потом попытаюсь отыскать родителей. Гнить в чертовом концлагере не по мне.

Мы заходим в наш уютный закуток, огражденный от посторонних взглядов белыми стенами. Охрана даже не патрулирует периметр, надеется на свои антенны. Посмотрим, каковы они в действии.

Доктор сказал, что чип поврежден. Это только на руку, но резать все равно придется осторожно. Я показываю Игорю скальпель, тот охает и качает головой. Не одобряет, приспособленец толстый. Да мне ничье одобрение и не нужно. Каждый волен сам решать, как быть. Лишь прошу его выйти на свет и не дергаться: блестящая поверхность пылесоса отличное зеркало.

Да уж, разукрашен я мама не горюй. Вокруг глаз фиолетовые "очки", губы как у обезьяны, нос, кажется, сломан и успешно вправлен. Скалюсь и тут же кривлюсь от боли. Зубы каким-то чудом уцелели — и то хорошо.

Плюю на серповидное лезвие и вытираю о грязную рубаху. Такая вот у нас дезинфекция. Пальцами левой руки развожу кожу в стороны, чтобы шишка чипа стала виднее. Больно, но я терплю, скоро будет во сто раз больнее. Главное представить, что это просто прыщ. Сколько я в свое время таких проколол? Не счесть. Вот и сейчас предо мной один из них.

Осторожно примериваюсь и тяну скальпель вниз. Не понимаю, что происходит, но кожа рассекается, хотя я даже не коснулся ее. Или коснулся? Черт разберет эти внеземные технологии. Боли нет, но открывшаяся картина вводит в ступор. Такой, что я забываю про текущую по всему лицу кровь. Она застилает глаз, но мне хватает и одного. Чип не просто засунут под кожу, он там... укоренился. От шарика размером с крупную горошину во все стороны тянутся жгуты, пронзая кожу и, возможно, кости. Я потрогал чип рукой, попытался раскачать — куда там. Впился намертво, как паук о сто лап. Как такой вырезать, не повредив? А никак. Тут профессиональному хирургу работы на день.

Я отбрасываю скальпель и приваливаюсь к стене. Побег отменяется, а за попытку извлечь датчик по головке точно не погладят. Облом, сука. Игорь поворачивается и тихо матерится.

— Охренеть. Мерзость какая, фу, блин.

— Я не смогу его достать.

— Да это и ершу понятно. Бе. Мне кажется, или он шевелится?

— Отвали! — рычу я и вытираю кровь с лица.

Игорь переводит взгляд на свой "фен". Измеряет пальцами диаметр сопла, зачем-то наклоняется ко мне. И задумчиво говорит:

— Слушай, а если его пылесосом?

— Ты издеваешься?

— Нет. По размеру почти подходит. Раз включишь — и чипа нема.

— Ага! А еще нема куска кожи и черепа. Совсем с дуба рухнул?

Игорь пожимает плечами. Мол, я предложил, а решать тебе. Ты ж у нас беглец. Хотя... если все сделать осторожно, может и прокатить. Подумаешь, слой черепа слижет — некоторые вон с тремя пулями в мозгу живут. Я прошу товарища подставить баллон. Приставляю "фен" ко лбу — ни дать ни взять застрелиться собрался. Помню, что рабочая длина луча пять сантиметров. Впритык лучше не включать, так полбашки засосет. Отвожу устройство на безопасное расстояние и жму кнопку.

Вы когда-нибудь обжигались о раскаленную плиту? Не так, чтобы сразу отдернуть пальчик, а хорошенько приложиться всей пятерней. Теперь представьте, что вас берут за голову и прислоняют виском к оной плите. И держат так секунд десять, пока не зашкворчит и дым не повалит. Умножьте это ощущение на три и поймете, что я тогда испытал.

Достаточно сказать, что Игоря тошнит бесцветной слизью. Запашок тому способствует. Не знаю, каким чудом мне удается не закричать. А может и кричу, не помню. Сознание мутнеет, организм включает шоковый режим, чтобы сердце не остановилось. А оно могло, ой как могло. К счастью, инопланетный укол еще действует, боль быстро отступает. Я кое-как поднимаюсь и опираюсь на стенку.

Шепчу:

— Игорек, у меня мозги не торчат?

Товарищ блюет еще раз и сквозь кашель отвечает:

— Нет. Но кость видна.

Меня мутит, я едва стою на ногах, но впереди еще долгий путь к свободе. Или к смерти, все может быть. Нужно идти прямо сейчас, иначе все мучения зря, а там и новых добавят. Я протягиваю толстяку руку, он отвечает слабым рукопожатием. Игорек бледен как мел вокруг. Хотя нет, это слишком простое сравнение. Он бледен как тарсианин — вот это подходящий пример.

Я лезу в пещеру. Иду бочком, протискиваясь в толще минерала. Никогда не страдал клаустрофобией, а тут прихватывает. Все кажется, что стены сдвинутся и раздавят меня. Дыхание сбивается, сердце то колотится как бешеное, то пропускает удары. Хочется закричать, забиться в судорогах, но я терплю. Выход уже виден, до него шагов двести и все! Терпи, Костик, будь мужиком.

Наконец я добираюсь до цели и падаю на живот. Хохочу, плачу, рву траву и бросаю в стороны. Открываю глаза и вижу черные сапоги передо мной. Размерчик явно не человеческий.

Безмолвный страж подхватывает меня под живот и несет в лагерь. Я вишу на сгибе огромной руки как тряпичная кукла. Глаза широко распахнуты, в открытом рту застрял отчаянный вопль. Все пропало, Штирлиц провалился.

Меня приносят в кабинет Главного и усаживают на стул. Тарсианин осматривает меня сердитым взглядом, а потом улыбается. Тепло так, по-отечески. Интересно, сразу убьет или помучает?

— Интересная задумка с чипом, — говорит он. — Отважная. Никогда прежде не видел такого. Надо будет пересмотреть процедуру вживления с учетом открывшихся обстоятельств.

Я сижу ни жив ни мертв. Руки предательски дрожат, вцепляюсь в колени. Понимаю, что эта бравада ни к чему, но стараюсь выглядеть пред лицом оккупанта достойно. Наверное, так же вели себя пленные партизаны в гестапо.

— Чип удален идеально. Периметр тебя не засек. Знаешь, почему не получилось сбежать?

Я сижу смирно, смотрю на ехидное лицо пришельца. Этот вопрос не требует ответа.

— Тебя сдал человек по имени Игорь. Твой напарник. Он думал, что получит за это какие-нибудь преференции. Знаешь, что он попросил? Двойную порцию пайка и одеяло с подушкой. Невелика цена у дружбы, правда?

Меня бросает то в жар, то в холод. Если я заговорю, голос будет дрожать, заикаться. Как у нашкодившего ребенка в ожидании наказания.

— Ты знаешь, что за побег мы не казним. Но и по головке не гладим. Кара ждет суровая, но его можно избежать. Знаешь как?

Качаю головой.

— Убей предателя.

От неожиданности я вздрагиваю.

— Мне нужен ответ прямо сейчас. Да или нет.

Толстый оказался сволочью, но убить его... не смогу. Для меня это слишком. Избить, покалечить — еще куда ни шло. Но лишить жизни человека... нет, это не для меня. Я снова качаю головой.

— Ладно, дело твое. Пошли.

Главный что-то берет из стола и манит за собой. Я плетусь следом на подкашивающихся ногах, сердце едва трепыхается, дыхание то и дело дает сбой. Мы выходим на трап, и я наконец вижу, что взял с собой пришелец. Веревку. Не в силах пошевелиться наблюдаю, как тарсианин вяжет петлю на одном конце. Меня что, повесить решили? Но ведь за побег не убивают! Или меня повесят не за шею? Я судорожно сглатываю, хотя во рту пересохло.

Главный продевает веревку в едва заметное на черном фоне кольцо. Их много, тянутся вдоль всего борта. Затем палач завязывает вторую петлю и хватает меня за шкирку. Ага, понятно. Меня подвесят за руки. Вес тела отдается глухой болью в суставах. Не проходит и нескольких секунд, а конечности начинают неметь.

— Ты наказан на три дня, но можешь передумать. Согласишься убить Игоря — просто позови охранника. Но это еще не все, самое интересное будет позднее.

Главный щелкает меня в бок и уходит. Я вишу, обдуваемый вечерним ветром. Ночью будет очень холодно, а днем чертовски жарко. Заснуть вряд ли получится, разве что потерять сознание. Запястья чертовски болят — веревка очень тонкая, врезается в кожу. Поднимаю взгляд и вижу белые обескровленные ладони. Утешаю себя, что могло быть и хуже. Меня, по крайней мере, просто подвесили, а не прибили гвоздями. Но впереди ждет что-то еще, более страшное. И скоро я узнаю, что именно.