И если постигшую его неудачу, Козлов объяснил не укомплектованностью дивизий, усталостью личного состава и малым количеством артиллерии и танков, то Мехлис напрямую обвинил его в неумении руководить войсками.

В телефонном разговоре со Сталиным сразу после прекращения операции, он потребовал снятия Козлова с должности, командующего фронтом.

— Козлов, советский барин, который любит сладко поесть и попить, и не любит заниматься делами — дал нелестную характеристику комфронта Мехлис. — Он ленив, не любит кропотливой и повседневной работы, не проверяет выполнение отданных им приказов и распоряжений. Оперативными вопросами не интересуется, руководит войсками исключительно из штаба, любая поездка в район передовой "для него наказание". По этой причине среди личного состава армий фронта он не пользуется авторитетом, войска не знают своего командующего. Я настойчиво прошу вас заменить Козлова, товарищ Сталин.

На том конце провода вождь терпеливо дал высказаться своей "левой руке", а затем заговорил.

— Товарищ Мехлис. Вы рисуете портрет командиров составляющих около сорока процента генералитета Красной Армии и это вам известнее не хуже чем мне. В настоящий момент у нас нет под рукой Гинденбурга, который сможет исправить все ошибки допущенные руководством фронта и разгромить противника в Крыму. Мы воюем тем, что есть в нашем распоряжении и смею вас заверить, воюем неплохо. Очень надеюсь, что вы сделаете надлежащие выводы и последуете нашему примеру. Как у представителя Ставки, полномочий для решения подобных проблем у вас хватает.

— Я не прошу прислать мне Гинденбурга, товарищ Сталин. Для исправления положения дел нужен толковый и решительный генерал. Месяц назад я просил прислать мне генерала Клыкова, но вы мне отказали. Теперь, как представитель Ставки, я очень прошу Вас прислать в Крым генерала Рокоссовского.

— Кого? — удивленно переспросил Сталин.

— Генерал-майора Рокоссовского, бывшего командующего 16-й армии — уверенно повторил Мехлис и в трубке, на несколько секунд повисла тишина. Память у вождя мирового пролетариата была отменная, и он вскоре продолжил разговор, не заглядывая в бумаги или блокнот.

— Насколько мне известно, генерал Рокоссовский ранен и сейчас находится на излечении в одном из госпиталей столицы. Или у вас другая информация? — неторопливо произнес Сталин.

— Нет, все верно. Но по утверждению врачей рана у генерала неопасная и к началу следующего месяца, они планируют его выписать.

— Это вам сказал сам Рокоссовский? Вы с ним разговаривали?

— Нет, я говорил с главным врачом госпиталя, а тот при мне по телефону, спрашивал лечащего врача генерала.

— Не будем торопиться, товарищ Мехлис. Человек ещё не отошел от ранения, а вы его уже на фронт гоните. Возможно, ему необходимо как следует подлечиться, перед возвращением в строй. Не будем торопиться — подвел черту в разговоре Сталин, но собеседник был с ним не согласен.

— По словам врачей, генерал настаивает на скорой выписке и просит это сделать к концу марта — продемонстрировал свою хорошую информированность заместитель наркома.

— Боюсь, что генерал Жуков не будет согласен с подобным решением. Он давно ждет возвращение генерала Рокоссовский на должность командарма — многозначительно намекнул вождь собеседнику, но тот остался глух к его намекам.

— Генерал Жуков действует исходя из своих фронтовых интересов, тогда как здесь в Крыму решается судьба целого направления. Если мы в ближайшее время не сможем переломить ход событий, то к лету мы можем потерять Севастополь, товарищ Сталин. Как коммунисту и представителю Ставки мне тяжело об этом говорить, но я должен сказать вам правду. Положение очень серьезное и если не мы сбросим Манштейна в Сиваш, то он сбросит нас в Черное море, третьего не дано.

После этих слов в трубке вновь повисла тишина, которая на это раз продержалась несколько дольше. Мехлис знал, на какие кнопки нужно давить и пользовался этим.

— Думаю, что не стоит излишне драматизировать результаты наших неудач в Крыму, товарищ Мехлис. Я и маршал Шапошников не склонен видеть все происходящее у вас в черном цвете. Возможно, все не так плохо как вам кажется.

— Я нисколько не сгущаю краски, товарищ Сталин, а стараюсь докладывать вам все, как есть. И то, что я вижу здесь, сейчас, очень во многом мне напоминает события августа прошлого года под Лугой. Нужно как можно скорее менять руководство фронта и лучшей кандидатуры на пост командующего Крымским фронтом, чем генерал Рокоссовский, я не вижу, говорю честно, как на духу — честно признался комиссар и Сталин услышал голос своего посланника.

— Спасибо за откровенность, товарищ Мехлис. Ставка постарается в самое короткое время дать ответ на вашу просьбу.

Верховный никогда не бросал слов на ветер и по прошествию нескольких дней Рокоссовский, в новенькой форме генерал-лейтенанта был доставлен на прием к Сталину.

Столь быстрое изменение звания Константина Константиновича, было обусловлено двумя фактами. Во-первых, он хорошо воевал в битве за Москву, был ранен, а раненых командиров, перед отправкой на фронт Сталин всегда повышал в звании. Со стороны вождя это был хитрый ход, который с одной стороны воздавал должное за пролитую кровь, а с другой стороны обязывал оправдать оказанное ему доверие. Во-вторых, Сталин ознакомился с учетной карточкой генерала и был вынужден согласиться с мнением Мехлиса. Генерал действительно подавал большие надежды. Его можно было попробовать на посту командующего фронтом, а звание генерал-майор никак не соответствовало этой высокой должности.

Как правило, окончательное решение по вопросам назначения командующего фронтом Сталин принимал только после личной встречи с кандидатом и потому, Рокоссовский был доставлен в Кремль.

— Здравствуйте, товарищ Рокоссовский. Рад видеть вас в добром здравии. Как ваше самочувствие после ранения? Врачи говорят, что вы грозитесь сбежать из госпиталя и вернуться на фронт — лукаво улыбнулся вождь, дружески пожимая руку, опешившему генералу. От столь неожиданного вопроса Рокоссовский замешкался, чем вызвал улыбку у Сталина.

Солдаты и командиры бегут на фронт — это я ещё понимаю. Но если и генералы начнут самовольно покидать госпиталя — это простите, черт знает что. Непорядок — пожурил Верховный генерала и тут же указал ему на один из стульев за длинным столом совещания. — Садитесь на место Ворошилова. Его сейчас нет в Москве, так, что смело, можете располагаться.

Ему понравилось, что генерал не стушевался, попав в кабинет к Верховному Главнокомандующему и с определенным достоинством сел на указанный стул.

— Так, как вы себя чувствуете, товарищ Рокоссовский, только честно скажите. Сдается мне, что вам ещё рано возвращаться на фронт?

— Нет, товарищ Сталин. Чувствую себя хорошо, и если врачи разрешат, готов отправиться к себе в армию немедленно — заверил вождя Рокоссовский, но тот в ответ только покачал головой.

— Не стоит так торопиться. Война от вас никуда не уйдет, а нам вы нужны крепким и здоровым. А что касается вашей армии, то она согласно последним сообщениям, поступившим из штаба Западного фронта, воюет. Не так хорошо как нам всем того хотелось. Взяла Поповку, собирается силами наступать на Киров и Жиздру. Как думаете, возьмут их ваши товарищи?

— Если получат людское пополнение, гаубичные дивизионы и хотя бы танковый полк, обязательно возьмут, товарищ Сталин.

— А без гаубиц и танков, смогут овладеть этими городами? Ведь главные силы противника разбиты, и он отчаянно держится за каждый населенный пункт из страха оказаться посреди чистого поля и замерзнуть. Надо только умело наносит удары во фланги противника и гнать его к Смоленску, как это делал великий русский полководец Кутузов — вождь кивнул головой на портрет фельдмаршала украшавший стену его кабинета.

— Все верно, товарищ Сталин — согласился Рокоссовский, — только немец уже не тот, что был в декабре. С прибытием генерала Моделя прошел у них страх, поверили они в себя, от того и дерутся, так упорно несмотря на то, что силы у нас с ними пока равные. Единственное их преимущество в количестве снарядов, не испытывают они той нехватки, что терпят наши артиллеристы. Да и авиации нам по-прежнему не хватает в боях с противником.

— Будут, обязательно будут и снаряды, и танки и самолеты. Все уже сейчас поступает в войска, но не в том количестве как нам того хотелось. Думаю, что ко второй половине этого года мы сможет на 65-70 процентов закрыть потребности фронта, а к концу года повысим эту цифру до 90 процентов. А пока нужно обходиться тем, что есть и обязательно продолжить наступление.

— Большим подспорьем войскам фронта будет, если действующим в тылу у Моделя нашим войскам удастся перерезать пути снабжения ржевской группировки врага. Хотя бы железнодорожное сообщение.

— Такая задача им поставлена, но вот когда они смогут это сделать неизвестно. Ссылаются на трудности снабжения, потери, сопротивления немцев. Потом наверняка пойдет весенняя распутица, появиться масса других причин и заговорят о необходимости прекращения наступления. Как нам говорит об этом товарищ Власов, что почти целый месяц топчется под Любанью — Сталин встал со стула и принялся неторопливо ходить по кабинету.

— Вот скажите, товарищ Рокоссовский, как вы считаете, что нужно делать. Сидеть, ждать второй половины года, накапливать силы или продолжать наступать, не давая врагу закрепиться? — спросил вождь, остановившись рядом с генералом. Едва он это сделал, как Рокоссовский немедленно встал со стула и, оправив ещё не обвисшую по фигуре форму, заговорил.

— Я всегда за наступление товарищ Сталин, но в нынешней обстановке наступать по всем фронтам невозможно. Необходимо проводить небольшие, локальные операции, которые если не изменять общее положение, то серьезно затруднит противнику проведение наступательных компаний этим летом. Следует бить не пятерней, а кулаком, создавая на нужном участке фронта численное превосходство и за счет этого пробивать оборону немцев, как они это делали летом прошлого года.

— То есть вы предлагаете взять у врага его тактику и стратегию и полностью скопировать её — задал каверзный вопрос вождь, но генерал не смутился.

— Нет, я против слепого копирования. Нужно взять из немецкого военного искусства все самое лучшее и разумно это использовать в наших армиях.

— Например?

— Отладить связь авиации с наземными соединениями, как это есть у немцев. Сделать обязательным присутствие в наступающих порядках пехоты артиллериста, который мг по радио корректировать огонь пушек в случаи возникновения такой необходимости, а они всегда есть — услышав эти суждения, Сталин усмехнулся.

— Рад, что товарищ Мехлис не ошибся, характеризуя вас как думающего человека, болеющего душой за дело. Не секрет, что у нас много генералов, готовых всю армию положить, ради победного рапорта перед Ставкой. Да, вы садитесь, садитесь, товарищ Рокоссовский, разговор только начался.

Видя неловкость собеседника, вождь присел на соседний с ним стул, и пристально взглянув в его лицо, сказал.

— У Ставки есть мнение назначить вас командующим Крымским фронтом вместо, генерала Козлова, товарищ Рокоссовский. У него никак не получается развить наступление наше в Крыму и снять осаду Севастополя. Два раза пытался, а воз, как говорится и ныне там. Войск товарищу Козлову мы дали много, но вот правильно использовать их он не может, а время как вы понимаете, работает на противника.

Вы хорошо себя показали под Смоленском и при обороне Москвы. Ставка считает, что вы сможете исправить сложившееся положение в Крыму и поможете севастопольцам. Согласны? — задал вопрос Сталин, который в нынешнем положении имел чисто риторическое значение.

— Согласен, товарищ Сталин. Это конечно большая честь для меня, но честно говоря, совершено неожиданно. Приложу все силы, чтобы оправдать оказанное мне высокое доверие партии, правительством и лично вами. Когда выезжать? — четко по-военному спросил Рокоссовский, чем ещё больше понравился вождю.

— Для полной поправки вашего здоровья, по мнению врачей, вам необходима неделя. По данным разведки, вы готовы лететь на фронт хоть сейчас. Ставка дает вам четыре дней на поправку здоровья и вхождения в курс дела, товарищ генерал-лейтенант, — специально подчеркнул новое звание генерала Сталин.

— Все необходимые вам документы будут доставлены вам в госпиталь. Если возникнут вопросы или будут нужны дополнительные сведения, позвоните по телефону который вам дадут и все привезут. Нам очень важно, чтобы вы прибыли на фронт готовые во всеоружии. Сейчас в Крыму затишье, экстренности с вашей отправки туда нет, так что пользуйтесь выпавшим вам моментом. После того как примите дела у товарища Козлова, осмотритесь и доложите нам свое мнение по ситуации на фронте, а также ваши предложения по её исправлению.

— Слушаюсь, товарищ Сталин.

— И вот ещё, что. Вас на место Козлова просил прислать лично Мехлис, но зная его характер, не исключаю, что у вас с ним могут возникнуть разногласия. Товарищ Мехлис честный, но довольно сложный человек. Постарайтесь найти с ним общий язык. Как представитель Ставки он во многом сможет вам помочь, но помните, что командующий фронтом вы, а не Мехлис. И спрашивать в первую очередь Ставка будет с вас, а не с армейского комиссара 1 ранга. Если у вас будут серьезные разногласия, звоните, мы вас поддержим, но нам нужен Крым, на нужен свободный Севастополь. Надеюсь, что у вас все получится, товарищ Рокоссовский, — Сталин легонько, как бы напутственно, коснулся рукой плеча генерала. — Есть вопросы, пожелания?

— Начинать новое дело на новом месте всегда трудно. Хотел бы попросить у вас разрешение взять с собой несколько человек из 16-й армии. Я их хорошо знаю, они знают меня и не хочется тратить время на притирку с новым коллективом.

— Берите всех, кого считаете нужным взять с собой в Крым. Подготовьте список, и Ставка утвердит его. Что ни будь ещё?

— Севастополь в первую очередь морская крепость, как Кронштадт на Балтике. Поэтому хочу спросить о взаимодействии фронта с флотом. В какой мере можно рассчитывать на поддержку со стороны моряков?

Зная, как трепетно относятся адмиралы к целостности своих кораблей, Рокоссовский желал знать, будет ли подчинен Черноморский флот Крымскому фронту или будет оказывать помощь после согласования с наркомом Кузнецовым. Вопрос был важен. Мехлис уже поднимал его в разговорах по прямому проводу, но Сталин не торопился с его решением. С одной стороны, зная любовь Сталина к большим кораблям, на него наседали моряки, настаивая на сохранении их автономии. С другой стороны, он не видел среди военных того человека, которому можно было вручить такую дорогую вещь как флот, не боясь, что он бездарно его использует.

Да, генерал Рокоссовский импонировал вождю, но этого мало, что в придачу к новому званию, должности и полной свободе рук, он получил ещё в подчинение и флот. Его нужно было заслужить, и Сталин принял половинчатое решение.

— Вице-адмирал Октябрьский окажет вам всестороннюю поддержку во всех ваших действиях связанных с наступлением на Крымском полуострове, товарищ Рокоссовский. Можете об этом, не беспокоится — заверил Верховный генерала и тот покорно принял его решение.