— Это же опасно, Дадличка! — в ужасе восклицала тетя Петунья, сначала прижимая руки к груди, а потом заключала сына в объятия, закрывая свое дитя от опасностей мира. — Можно упасть с высоты и пораниться!

Его даже пару раз ругали за попытки занять мой укромный уголок, прогнав жильца. Дурсли не поощряли контактов между своим сыночком и 'этим Поттером с дурной наследственностью'.

Про наследственность — слова сестры Вернона. Тетушка Мардж приезжает на некоторые праздники. У нее все разговоры только о собаках. На мир она смотрит через щель меж двух случающихся бульдогов. Единственно вредная из всех Дурслей. Я ей отчего-то не нравлюсь. Может, это ее собачье сердце так остро реагирует, а я пропах волшебными котами Арабеллы Фигг? По счастью, Мардж недолго остается в гостях. Умудряется пересобачиться со всеми и уезжает.

В общем, у меня относительно неплохие отношения с родственниками. Бывает намного хуже.

* * *

Улицы рядом с Тисовой, дома, лужайки, клумбы, даже машины у гаражей были абсолютно одинаковыми, словно отштампованы по одному шаблону. И так до горизонта! Непривычного человека здесь преследовало ощущение нахождения в Петле Мёбиуса. Такое чувство, словно идешь по кругу или в бесконечном коридоре. Даже люди в этих домиках были похожи. Хотя, последнее уже плод фантазии. Чем они должны отличаться, рогами на лбу?

Район был престижным и чистым. Раз в несколько дней проезжала специальная машина и натурально мыла асфальт, даже с пеной. Тишина и покой, это обычное состояние этих улочек. Свободного времени было очень много. Меня привлекал ближайший парк, там можно было посидеть в окружении природы, подремать на лавочке среди зелени. Это очень расслабляло.

В такие моменты я старался почувствовать магию. Впитывал окружающее благостное настроение и пытался куда-то его приложить. И это получалось неожиданно легко. Волшебство ощущалось как распирающая изнутри, сияющая радостью часть организма. Второе сердце, удары которого отдаются в голову чувствами эйфории и безграничных возможностей. Казалось, только пожелай и оторвешься от земли, взлетишь к облакам и помчишься верхом на потоке ветра. Щемящее душу приятное чувство. Объяснить его так же тяжело, как описать любовь.

Волшебные чувства, даруемые магией, были приятным сопровождением моих экспериментов. Громкое слово для небольших опытов и пустого слива силы в растения на территории парка, но кое-что все же получалось вполне осознанно. Обычно я ложился на лавку и, опустив руки в траву, старался излучать рассеянный поток энергии в поверхность лужайки. Это сопровождалось мыслями об умиротворении, насыщении и положительным посылом в сторону зеленого ковра. И вид участка травы около излюбленного места отдыха ясно показывал, что эти действия дают положительный результат! Работникам парка приходилось скашивать этот кусочек чаще, чем остальную территорию. Рост был буквально в несколько раз быстрее и не зависел от сезона, а цвет травы насыщеннее, будто она росла на куче удобрений. Такой успех был основанием для очередной волны восхищения этой прекрасной энергией, которая в силах не только разрушать, но и творить, оказывать поддержку.

* * *

Понять местную систему образования для меня оказалось нетривиальной задачей. Дадли ходил на какие-то дошкольные курсы, а я нет. Несправедливость, однако. Из нас двоих именно мне они бы сейчас пригодились. Книг для обучения кузен домой не приносил. Им вообще не давали таскать учебные принадлежности с собой, чтобы детки не перенапрягались. А стоило бы! Достаточно посмотреть на этого товарища, чтобы понять — кирпич в сумке ему только на пользу.

Проблема решилась походом в общественную библиотеку. Наличие таких заведений было мной совсем забыто с появлением интернета, но тут его ещё ждать и ждать. Простой словарик сильно облегчил восприятие окружающих, а детские книжки позволяли практиковаться в несложном чтении. Найти общение было труднее, но не было никаких препятствий, чтобы перекинуться парой слов с народом в парке.

Первой темой разговора, обычно, становился мой внешний вид. Многие даже помогали едой и деньгами, принимая за бродяжку, что очень веселило. Иногда, привлеченный общественностью, появлялся полицейский. Он провожал меня к дому тети, где убеждался, что я местный житель и терял ко мне интерес. Я не могу сказать, что он плохо исполнял свои обязанности. Он каждую неделю приходил со мной к дому номер четыре, собираясь поговорить с опекунами о моем поведении и внешнем виде. Однако, каждый раз, ступив на гравийную дорожку к дому, бобби резко менял свои планы. Он заявлял, что все хорошо, день чудесный, а жизнь прекрасна. И, попрощавшись, отправлялся восвояси. Более того, в следующую нашу встречу он совершенно меня не узнавал и все повторялось.

— Как по волшебству... — пробормотал я ему в след, впервые наблюдая эту сцену. И хлопнул себя по лбу ладонью. — Впрочем, ничего неожиданного. Как я мог забыть?

Это только подогревало энтузиазм к разным опытам с магией. Имея перед собой такой наглядный пример управления сознанием, я мечтал научиться делать что-то похожее.

В такой защите от любопытных обнаружился огромный потенциал. Я испытал систему, попросив у полицая свисток.

— Можно, можно? — изобразив восторг и тыча пальцем в свистульку, я разглядывал мимику служителя порядка. А посмотреть было на что! Создавалось впечатление, что каждые несколько секунд его настройки сбрасываются на заводские.

— Это, все же не игру... — его брови, сурово поползшие было к переносице, вернулись в исходное состояние, и он улыбнулся. — Хотя да, все в порядке, мальчик. Конечно же, ты можешь посвистеть, но не громко.

С улыбкой он отстегнул свой сигнал тревоги и отдал мне.

— Спасибо, сэр. Вы очень помогли мне, проводив. Теперь все в полном порядке.

— Да-да, все в порядке, — разулыбался подопытный, повторяя ключевую идею, занявшую его голову. — Хорошего дня, молодой джентльмен.

И ушел! А свисток остался мне, как сувенир. В следующую нашу встречу это был бумажник. Затем, окончательно обнаглев, прихватил его шлем, который потом не знал куда девать. Отдал Дадлику, пусть играется. Жаль, что английские полицейские не вооружены, иначе и табельный пистолет прихватил бы.

Так началась моя карьера мелкого мошенника. Прохожие расставались с деньгами, распространяющие свою литературу сектанты делали пожертвования в фонд Гарри Поттера, доставщики пиццы забывали об оплате. Многострадальный полицейский, которого заинтересовали странные пропажи ценностей, опять забыл, зачем он сюда явился. Стоило только Петунье уйти из дома, как на Тисовой улице начинали твориться весьма странные вещи.

Мистер Дамблдор, накладывая эти чары, несомненно, преследовал благие цели. Мог ли непогрешимый старец знать, как будет извращена его гениальная идея?

Впрочем, ничего сложного или, упаси Мерлин, гениального. Если разобрать по видимым эффектам, то это вредноскоп, при совпадении условий запускающий простой конфундус и вдогонку ментальный посыл: 'все хорошо, все замечательно, делать тут нечего'. Ничего такого, с чем не справился бы простой маг, вооруженный палочкой. Ну, может еще легкий обливиэйт, либо такое уже входит в конфундус? Влияние очень слабое, но повторяется, пока не подействует. Да и магглам много не надо. В итоге имеем: дезориентация, заторможенность, отсутствие критического мышления, оптимистичный взгляд, желание уйти. Вот интересно, а если приедет реанимация, чтобы лечить меня, пострадавшего в случае, например, пожара? Тоже все забудут и уедут? Да-да, вслед за пожарными. Борцы с огнем решат, что горит вполне хорошо, делать тут нечего, и отправятся в ближайший паб. Или на такой случай будет произведен темный призыв белой бороды? Не узнаем, пока не попробуем, но затевать ради этого пожар нет желания. Пока нет.

Наглый грабеж прохожих и проезжих пришлось поумерить, когда, беседуя в парке с Миссис Фигг, узнал от неё о банде неуловимых преступников.

— Гарри, дорогой, как страшно жить! — сокрушалась она, наглаживая мистера Лапку, развалившегося между нами на лавочке. — Говорят, в нашем районе орудуют грабители...

Кстати, о Миссис Фигг: замечательная старушка, живёт через улицу от нас. Она любит животных, и ее котики отвечают ей тем же. Она часто приходит с ними в парк. Если мы с ней там пересекаемся, то я никогда не упускаю случая потискать ее котеек, они такие замечательные! Некоторые соседи поговаривают, что она выжившая из ума кошатница, у которой дома бардак и зловоние. 'Да что вы знаете о книзлах?', хочется крикнуть им в лицо. Ради конспирации я сдерживаюсь. Эти кошки умнейшие создания. Умнее и чистоплотнее некоторых людей, честное слово. У неё в гостях я бывал не раз и там царит идеальный порядок. Да, насчёт шерсти, конечно, поспорить нельзя. Коты линяют и от этого не уйти. Согласитесь, если нет аллергии на шерсть, то это такая мелочь... В остальном они идеальны. Никаких сюрпризов по углам и ароматных дверных косяков. Пушистики мало того, что умные, так и котят своих в состоянии научить хорошим манерам. Что-либо ободрать, оборвать штору, погрызть цветы? Мерлин упаси! Лично видел, как кот затаскивает на диван упавшую подушку. Как же, непорядок надо исправить. Почти домовые эльфы. Обязательно прихвачу одного в Хогвартс.

— Ого, это как в кино, миссис Фигг? Они грабят богатых и отдают деньги бедным? — Арабелла перевела взгляд с кота на меня. Кот тоже приоткрыл глаз. Он, казалось, сейчас спросит: 'Ты сам то веришь в то, что сказал?'

— Ох, Гарри, ты добрый мальчик, но, к несчастью, все не совсем так. Робин из Шервуда жил очень давно, — кот, почесываемый в четыре руки, громко урчал и от удовольствия запустил когти в деревянную скамью. — И те времена, когда можно было встретить благородного пирата, давно прошли.

— Жаль, я бы не отказался стать пиратом и купаться по морю на яхте!

— О кораблях правильно говорить 'плавать', Гарри, — старушка отняла руки от Мистера Лапки и посуровела лицом. — Это серьёзно, мой дорогой, ты должен быть осторожен и опасаться всяких незнакомцев. Нам никак нельзя, чтобы с тобой произошло несчастье! Нам, э... Нам с Мистером Лапкой.

Миссис Фигг ненадолго замолкла. Расчувствовалась, или побоялась сболтнуть еще что лишнее.

— Говорят, они травят людей наркотической дрянью. — пожевав губами продолжила старуха, помолчав. — Несчастные совсем теряются и ничего не помнят. Бедный Джозеф, он так и не пришёл в норму. Повредился рассудком и теперь очень жизнерадостный. До безумия...

— Я буду осторожнее! — искренне ответил я.

Прости, неизвестный Джозеф. Нехорошо получилось.

Но пары тысяч фунтов, припрятанных под лестницей, маловато. Не представляю, сколько гоблины запросят за нужные мне вещи.

* * *

В сентябре Дадлик, ну и заодно его кузен, ваш покорный слуга, был направлен в младшую школу. Для меня это вылилось в необходимость рано вставать и по расписанию куда-то ездить. Давным-давно я от этого отвык, а тут такое счастье. Возил нас Вернон, по дороге на работу. Назад на школьном автобусе, как простые смертные. Через время я, как простой смертный, катался на автобусе в обе стороны. Дурсль сообразил, что возить обоих не обязательно. Это меня не огорчило. В автобусе места было много, а в машине, где сидят два Дурсля, много места быть не может ни физически, ни геометрически.

В процессе обучения я был оперативно переведен в группу для отстающих. Моя речь все ещё пестрела ошибками, детям моего возраста несвойственными. Меня тут считают альтернативно одаренным, с задержкой в развитии. Ничего, я ещё всем покажу, придет время, и я их всех... Ой, сегодня на ланч булочки к чаю!

Без родительского надзора крепенький Дадли с парой своих друзей стал докапываться до одноклассников и в первую очередь до меня. Это послужило замечательной практикой в магии. Когда меня начинали толкать и объяснять, что Дадлик записался на секцию бокса с конкретной целью, я радостно лез обниматься.

Это был процесс, обратный происходящему в парке. Там я отдавал собранную энергию, подпитывая растения и излучая положительные эмоции. Здесь же, я тянул энергию от жертвы дружеских объятий к себе, визуализируя это как поглощение. Опытным путём была подтверждена общеизвестная вещь: 'Все люди разные'.

Возьмем одинаковую по силе тягу. Упитанного супостата, такого как братец, лишь заставляет слегка потерять настроение, проголодаться и затосковать. Его тощего и болезненного друга, Пирса, такие же обнимашки вырубили напрочь.

Очень неприятная тогда вышла ситуация. Набежали воспитатели, стали выяснять, чем это я его ударил, отчего парнишка в отключке. К счастью, испуганный Дадли и его оставшийся на ногах друг подтвердили, что кроме обнимашек, которыми я уже всем надоел, ничего между нами не было. Прибежал школьный доктор, была вызвана родительница пострадавшего, пришла уборщица. Уборщица вела себя разумнее всех. Заявив, что ничего странного в голодном обмороке у такого тощего пацана нет, всех разогнала, чтоб не затаптывали свежепомытые полы. Все закончилось благополучно. По большей части потому, что медицинская карта Пирса Полкисса в одном томе не умещалась. Этот случай просто добавился в нее записью о склонности к обморокам. Впредь я дозировал тягу осторожнее, выработав у брата привычку дел со мной не иметь. После любого физического контакта с ненормальным кузеном, на Дадли находили тоска и жор. Насчёт последнего не уверен, это его перманентное состояние.

========== 3. Общий разум. ==========

Приближался конец третьего учебного года. За время пребывания в этом мире я убедился, что погода в Англии действительно так себе. Но, в этот день все было просто отлично. Солнце, легкий ветерок, за окном весело кричат дети. Благодать.

В классе, где ты долго сидишь рядом с подопытным в одной комнате, было время и возможность практиковать ментальную активность. Поскольку начинать опасные опыты с детских голов, торчащих вокруг, было как-то не этично, я обратил все свое внимание на учителя. Думаю, Эрик Хадерман, наш преподаватель сначала нарадоваться не мог моей концентрации на педагоге, я глаз от него не отрывал. Так же думаю, что после пары обращений ко мне, на что я мало реагировал и отвечал невпопад, радоваться он перестал.

Такая практика дала не слишком много. Через два года, влияя на голых ощущениях, добился исполнения некоторых несложных, обыденных действий. Навевая ему простые мысли, заставлял сменить позу, уронить фломастер, выйти в коридор, чтобы посмотреть все ли там в порядке. Это относительно много, но реализовать нечто более сложное и необычное, например, заставить написать на доске неприличное слово, уже никак не удавалось. Он подходил к доске, брал в руки мел, заносил руку... И одергивал себя. Это слишком противоречило его нормам поведения. Впрочем, это не мешало ему делать цепь простых задач, которые не вызывали у него вопросов.

* * *

Эрику было жарко. Не то чтобы так и было, класс находился не на солнечной стороне здания, но я усиленно гнал его мысль в этом направлении. Что делает человек, когда ему душно? Хадерман уже снял бабочку, протер залысины платком, расстегнул верхние пуговицы на рубашке, и подошел, наконец, к окну. Да, это было правильное решение, но отчего-то он подошел к нему в последнюю очередь, хотя образ окна я тоже ему активно толкал. С тем, чтобы открыть его, проблем не возникло. В этом наши желания совпали. Встать перед окном, положить руки на подоконник и, высунувшись наружу, насладиться приятным, освежающим ветерком.