Воплощение мечты о магии

Воплощение мечты о магии.

https://ficbook.net/readfic/5089078

Направленность: Джен

Автор: Крарих (https://ficbook.net/authors/1329348)

Фэндом: Роулинг Джоан 'Гарри Поттер'

Пейринг или персонажи: Кикимер, Гарри Поттер

Рейтинг: NC-17

Размер: планируется Макси, написано 74 страницы

Кол-во частей: 11

Статус: в процессе

Метки: Несчастные случаи, Убийства, Согласование с каноном, Второстепенные оригинальные персонажи, ООС, Юмор, Фэнтези, Мистика, Повседневность, Повествование от первого лица, Попаданчество, Жестокость, Неторопливое повествование, Элементы юмора

Описание:

Жизнь попаданца в волшебный мир Гарри Поттера.

Посвящение:

Всем, кто прочитает и получит капельку удовольствия.

Публикация на других ресурсах:

Уточнять у автора/переводчика

Примечания автора:

Попытка возобновить написание. Если опять брошу, извините, пожалуйста :)

Не стесняйтесь выделить найденную грамматическую ошибку и отправить сообщение о ней.

Главы с 1 по 10.

========== 1. Точка внедрения. ==========

Сидя на постели, я крутил в руках останки легендарных круглых очков и улыбался. Рука, обожжённая потекшим металлом, уже не болела. Смотреть на руки было непривычно, словно кто-то другой, подойдя со спины, протянул вперед свои худые конечности. Когда я ими шевелил, то, на долю секунды, казалось, что они меня не послушают. Чудилось, что вместо того, чтобы, к примеру, смахнуть со стены паутину, эти чужие руки вдруг ухватят меня за нос, а в ухо засмеется чей-то голос. Если судить по их виду, голос должен быть детским. Руки растут из тела, на котором сидит голова, из которой, через глаза, смотрю я сам. Такая логическая цепочка позволяет предположить, что и голос будет мой. Я еще не слышал его. Опасался привлечь лишнее внимание. Насколько я знаю, в этом доме не рады голосам из чулана.

Очки уже не подлежали восстановлению, что совершенно не могло омрачить беззаветной радости, вырывавшейся наружу в широченной улыбке. Расплавились они при попытке вернуть им целостность с помощью магии. Если бы раньше мне сказали, что когда-либо буду что-то делать магией, то это звучало бы смешно или глупо. Когда же просыпаешься в чулане под лестницей, находишь рядом сломанные круглые очки и, огладив руками непривычно длинные, растрепанные волосы, непослушными пальцами нашариваешь на лбу шрам... Это точно магия, сон!

Гарри Поттер — волшебник. А волшебник способен колдовать и усилием воли менять мир вокруг себя. Именно с такими мыслями я прижал отломанную дужку к очкам и, уставившись на все это, с лихорадочным энтузиазмом стал желать им стать исправными, слиться воедино, срастись. Нездоровый восторг, и предвкушение чуда сделали свое дело. Металл горячим воском потек по руке, обжигая и заставляя поверить, что это не сон. При этом, я не получил сильного ожога до волдырей, которого ожидал от расплавленной железки: кожа на руке лишь немного покраснела. Одно стекло выпало из потерявшей форму оправы и укатилось под лежанку. Второе разбилось, когда пальцы разжались от боли и очки грохнулись о дощатый пол. Не совсем то, что нужно, но вполне достаточно для прояснения ситуации. Я маг!

Уснул я с улыбкой на лице, зажав в ладони круглое стеклышко.

* * *

Снился мне, как это ни странно, Гарри Поттер. Мелькнула надежда, что он разъяснит ситуацию. Почему я после смерти оказался тут? Не получилось. Маленький мальчик был очень зол и не согласен с тем, что я занял его место. Гарри хотел вернуть все назад.

— Так не честно! — кричал он, энергично размахивая руками. — Я тогда не знал, что я особенный. Я бы не согласился. Я не согласен!

Это меня немного смутило. Одно дело, когда просыпаешься в сказке и другое дело, когда понимаешь, что вытолкал из тела предыдущего владельца. Хотя, может оно того стоило?..

— Эм, Гарри, здравствуй, — я улыбнулся как можно дружелюбнее. — Где это мы?

Вокруг было совершенно темно. Тени не падали ни от нас, ни на нас самих. Отсутствие такой детали делало нас картинками из мультика — равномерно яркими, особенно на фоне окружающего мрака. Мы стояли лицом к лицу, в темной пустоте, на невидимой плоскости. На Гарри была мешковатая одежка, знаменитого шрама не было. Я же, выглядел и был одет как в день свой смерти. Ха-ха, осталось тапки белые одеть. С такой мыслью я посмотрел на ноги. На них были белые тапочки. Не смешно.

— Ты обманул меня, я не хочу! Ты все знал про меня, и тетя с дядей знали, и ты знал, что они знали. Я видел! Видел у тебя, что все будет хорошо, я не буду один. Я вернусь назад!

— Постой, малыш, впервые тебя вижу. Когда это я тебя обманывал? Расскажи подробнее, что я сделал? — я с трудом оторвал взгляд от своей новой обуви.

— Ты все забыл? Я тебя приснил, думал ты хороший. Ты как они. Ты знаешь. Теперь и я знаю. Так будет, мои друзья, мои, — перестав кричать, он говорил больше самому себе, и смотрел куда-то мимо, улыбаясь. Снова сосредоточил на мне внимание. — А ты скрывал! Обмена не будет, уходи!

— Куда это уходить? Я, прости, только в общих чертах догадываюсь о происходящем!

Вдруг, за моей спиной появилась пропасть. Она не была видна, как и поверхность, на которой мы стояли, просто я ощутил позади нечто страшное, уходящее вниз. Бездонный провал. В животе образовалось тянущее чувство, как на качелях. По спине прошла дрожь. Броситься вперед, подальше от разлома и того ужаса, что он излучал, было единственной мыслью в голове. Мальчишка опередил меня. Кинулся навстречу и толкнул в живот.

— Прочь! — мощно и неожиданно, буквально выбив из меня дух.

В попытке удержаться, я инстинктивно схватился за его плечо, уже почти чувствуя, как мы падаем вместе. Его вес в несколько раз меньше моего, и удержать меня он не мог. Я замер. Согнувшись, упершись ногами в стену провала, я из последних сил держался за одежду паренька.

Он даже и не думал падать. Только с удивлением смотрел мне в лицо своими зелеными фонарями. Взъерошенная соломинка, за которую я держался, как утопающий, оказалась вбитой в скалу арматурой.

— Что же ты такое творишь, мальчишка... — просипел я, ставя ногу на край.

Это было ошибкой. Как я подумал позже, ему не понравился мой злой тон. Будь я сдержаннее, то мы могли и поговорить.

— Прочь отсюда! — отмерев, он стукнул меня.

Маленький мальчик шлепнул меня рукой по плечу. Все бы ничего, но удар был такой же, как и его устойчивость: чудесный. Вообще, чудесно мощно получив по ключице и ударившись зубами о его ботинок, я понял, что в этом странном месте все происходит чудесным образом. Логично, это же мир магии. Тут все вокруг сказочно и волшебно... Я, как таракан, отказывающийся стряхиваться с веника в унитаз, держался за лодыжку Поттера, шаря ногами в тщетных поисках опоры.

— А ведь ты меня сейчас прибьешь, — прошамкал я прикушенным языком, подняв голову. — Скинешь в этот мрак. А я не хочу! Я, представь себе, тоже не хочу отправляться незнамо куда!

За что он так меня не любит? Подумаешь, пришел в гости. Я же даже не специально. Да будь моя воля, я б к такому дикому Поттеру и не сунулся. Моя воля. Если это сон, то моя воля и желания тоже должны тут что-то значить!? Хочу летать, держаться за стены, или все сразу. Как отключить падение?

Наконец, ребенок смог стряхнуть мою руку со своего башмака и опустил его мне на голову. Пальцы скользнули по дымчатым очертаниям края. Я упал. Упал грудью на стену провала, по инерции проехал пару метров и остановился. Что-то из мысленных метаний получилось, это уже не стена. Относительно меня эта поверхность стала полом. Направление гравитации развернулось на девяносто градусов. Теперь провал был там, где стоял мальчишка, а я счастливо прижался к поверхности, ставшей мне опорой. Долгое мгновение Гарри стоял на стене, еще не понимая, что лежит над бездной. Маленькие ножки заскользили вниз по невидимой плоскости. Изменившее свой вектор притяжение забрало его. Он не кричал, падая. Мне не будет сниться его крик в кошмарах. Он просто улетел. Вниз.

— Не рой другому яму, — пробормотал я, глядя во тьму. Дыхание постепенно выравнивалось. Прости, мальчик. Нехорошо с тобой получилось.

* * *

В рассветной тишине долго смотрел на обшарпанные ступеньки над головой. В прошлом я мечтал, что за чертой будет еще одна жизнь, возможно даже в сказочном мире. Вот, я снова живой, мир как по заказу, но что-то не радостно. Можно ли в мире магии и доброго волшебства надеяться, что это был просто сон? Надеяться, что я не убивал зеленоглазого мальчонку лет пяти? Убедить себя в этом было, к сожалению, невозможно. Таких четких и осознанных снов мне никогда видеть не доводилось. Я убил Гарри Поттера. Убил и занял его место. Звучит паршиво, но выбора не было. Или был?..

Удар в дверцу, отделяющую меня от большого мира, прервал занимательные диалоги с совестью. Так увлекся, что даже не заметил, как кто-то подошел. За тонкой преградой раздался неразборчивый женский голос и в дверь еще пару раз постучали. Шаги удалились. Прочь дурные мысли, выглянем наружу.

Облачившись в свитер, висящий на теле свободно, как роба джедая, и прыгнув в бесформенные штаны, я выбрался из чуланчика и отправился на поиски. Ванная нашлась рядом с кухней. Проходя мимо бряцавшей кастрюлями Петуньи Дурсль, получил какие-то указания. Сестра матери Гарри оказалась блондинкой с лебединой шеей и простым лицом. И с чего было в книге изображать ее мымрой? В ванной до меня дошло, что услышанное было пожеланием поторапливаться. На английском языке. Присев на край ванны, я прижал руку ко лбу и потер знак качества. С одной стороны, хорошо, что Гарри Поттер не жил... Не живет. Уже не живет. Стоп. Начнем сначала.

— Хорошо, что я, Гарри Джеймс Поттер, не живу в Испании или, например, Франции, — проговорил, уставившись на себя в зеркало. Надо привыкать.

С другой стороны, английский язык у меня тоже далеко не на высшем уровне. Впрочем, насколько я помню, Гарри мало с кем общался. И тут никому не будет дела до странностей, теперь уже моих. Разумеется, если странности эти не выражены в виде явных и пугающих эффектов. Все остальные мелочи спишут на 'ненормальность'.

На кухне меня уже дожидалась скамейка у плиты. Такая подставка была мне нужна, чтобы дотянуться до помешиваемой кастрюли. Зачем ее помешивать, так и не понял. Каша и так приготовилась бы на малом огне, не сгорев. Ай, да кто я такой, чтобы рассуждать о готовке? Большая удача, если яичницу не превращу в хаотичную массу. Хорошо, что таких сложных действий мне не доверили. Только орудовал ложкой. Увлекшись мыслями о зельеварении, даже стал с упоением помешивать семь раз по часовой стрелке и три раза в обратную сторону. '— Что это у вас в котле, мистер Поттер? — Овсянка, сэр!'

Тетка, подозрительно посмотрев на мою улыбающуюся моську, заглянула в кастрюлю и что-то спросила. Ответа, к счастью, не ожидала и погнала на улицу, добавив в спину что-то про сад. Не понял, а завтрак? Ну да ладно, это мелочи. Посмотрим, что будет дальше. Никакой лютой ненависти к маленькому волшебнику я не заметил, подвергать пыткам никто меня не спешил.

В глаза ударило поднявшееся над домами солнце. Не ожидал такой погоды. При упоминании Англии представляется мрак, дождь и джентльмены с тросточками, которыми они шарят впереди, проверяя густой туман на наличие фонарных столбов, дабы не разбить аристократически задранный нос. Солнечное утро и яркие краски разрушали стереотип. Над головой раскинулось синее небо с неподвижно висящими в нем облачками. От соседей доносился смех, а в кустах даже слышалось щебетание птичек.

Сад своего громкого названия не оправдал. Клумбы с цветами, декоративные кустики, зеленый газон перед домом и пара деревьев. Ну да, это небольшой дом, а не поместье, и садик соответствующий. Немного коробило отсутствие приличного забора, который бы отделил дом от дороги, но тут это не принято. Никто газонокосилку ночью не укатит.

Тетушка всучила мне гигантские ножницы с деревянными ручками и, махнув в сторону кустов, скрылась в доме. Глубоко вдохнув, я широко улыбнулся. Здравствуй, прекрасный мир чудес!

Полчаса стриг куст. Растение и так было в форме призмы с идеальными гранями, никогда такой мечты перфекциониста не видел. Стриг, как японец, изготавливающий меч. По листику в минуту и предаваясь медитативному созерцанию.

— Ом-м-м.... — но, посмотрев на открытое окно кухни, решил не шуметь.

Минут через пятнадцать раздался тяжелый топот. Парадная дверь отворилась, с трудом выпуская на порог главу семейства. Так вот ты какой, северный тюлень. Впрочем, видали и толще. Приложившись усами к щеке Петуньи, Вернон вызвал у нее смешок от щекотки. Посмотрев на меня, Дурсль-старший смешно нахмурил брови. Грузно и с одышкой забрался в скрипнувшую рессорами машину. И отбыл, помахав рукой Дадлику, который тоже выбрался из дома и чинно жевал пончик. Насколько известно, поехал кричать на подчиненных и продавать дрели. Петунья с нежной улыбкой смотрела мужу вслед, пока автомобиль не скрылся за изгибом улицы. Когда ее взгляд обратился к племяннику, поедавшему глазами вкушаемый ее Дадличком пончик, улыбка сменилась опущенными вниз уголками губ.

С недовольством в голосе тетя сказала идти на кухню и есть, а сама повела сына на второй этаж. И очень вовремя, поскольку наследнику семейства Дурсль стоило явно видимых усилий смаковать небольшой пончик медленно и демонстративно, чтобы голодный кузен проникся. Кузен проникся и каши умял довольно много. Совершенно бесконтрольно и с вкусной булочкой.

Нет, на Дурслей явно зря наговаривали, вовсе они не плохие ребята. Конечно, ведут себя как чужие люди и опасаются. Надо сказать, опасаются разумно. Любой бы сторонился такого чудо-мальчика, у которого иногда тяжелые предметы летают.

Подводя итог — чертей я в них не увидел.

========== 2. Инфильтрация. ==========

Нахождение в одном доме с древним и благородным семейством Дурслей было удивительно простым.

Небольшая работа по дому не была утомительной, хоть и скучной, как воскресная проповедь. Когда родственники и меня взяли в церковь, я там уснул. Любимая, ибо единственная, тетушка потом долго сверлила мой неокрепший разум своими речами, в которых я, однако, мало что тогда понял. Вот уж, жена продавца дрелей!

Общий настрой по отношению к Гарри Поттеру, нелюбимому родственнику, был угнетающим. Да только, кого волнует, какие там они взгляды на меня бросают и что говорят? Даже видна некоторая забота, иначе Дурсли не стали бы тратить время на разговоры и рассуждения о том, что нужно быть нормальным.

Может это от того, что никаких странностей, паранормальных явлений и чудес я им не демонстрировал? Даже волосы после очередной стрижки не сильно отросли, чего я опасался, оставшись довольно короткими. Тетка чуть не прослезилась от счастья, увидев меня утром не лохматым. Даже погладила по голове, чего от нее никто не ожидал. Как легко сделать людям приятно.

Вернон меня, по большей части, игнорировал. Иногда мог отпустить подзатыльник, но без фанатизма.

Дадли страшно завидовал тому, что я проживаю в собственном чулане. Свой домик на дереве ему не разрешили.

— Это же опасно, Дадличка! — в ужасе восклицала тетя Петунья, сначала прижимая руки к груди, а потом заключала сына в объятия, закрывая свое дитя от опасностей мира. — Можно упасть с высоты и пораниться!

Его даже пару раз ругали за попытки занять мой укромный уголок, прогнав жильца. Дурсли не поощряли контактов между своим сыночком и 'этим Поттером с дурной наследственностью'.

Про наследственность — слова сестры Вернона. Тетушка Мардж приезжает на некоторые праздники. У нее все разговоры только о собаках. На мир она смотрит через щель меж двух случающихся бульдогов. Единственно вредная из всех Дурслей. Я ей отчего-то не нравлюсь. Может, это ее собачье сердце так остро реагирует, а я пропах волшебными котами Арабеллы Фигг? По счастью, Мардж недолго остается в гостях. Умудряется пересобачиться со всеми и уезжает.

В общем, у меня относительно неплохие отношения с родственниками. Бывает намного хуже.

* * *

Улицы рядом с Тисовой, дома, лужайки, клумбы, даже машины у гаражей были абсолютно одинаковыми, словно отштампованы по одному шаблону. И так до горизонта! Непривычного человека здесь преследовало ощущение нахождения в Петле Мёбиуса. Такое чувство, словно идешь по кругу или в бесконечном коридоре. Даже люди в этих домиках были похожи. Хотя, последнее уже плод фантазии. Чем они должны отличаться, рогами на лбу?

Район был престижным и чистым. Раз в несколько дней проезжала специальная машина и натурально мыла асфальт, даже с пеной. Тишина и покой, это обычное состояние этих улочек. Свободного времени было очень много. Меня привлекал ближайший парк, там можно было посидеть в окружении природы, подремать на лавочке среди зелени. Это очень расслабляло.

В такие моменты я старался почувствовать магию. Впитывал окружающее благостное настроение и пытался куда-то его приложить. И это получалось неожиданно легко. Волшебство ощущалось как распирающая изнутри, сияющая радостью часть организма. Второе сердце, удары которого отдаются в голову чувствами эйфории и безграничных возможностей. Казалось, только пожелай и оторвешься от земли, взлетишь к облакам и помчишься верхом на потоке ветра. Щемящее душу приятное чувство. Объяснить его так же тяжело, как описать любовь.

Волшебные чувства, даруемые магией, были приятным сопровождением моих экспериментов. Громкое слово для небольших опытов и пустого слива силы в растения на территории парка, но кое-что все же получалось вполне осознанно. Обычно я ложился на лавку и, опустив руки в траву, старался излучать рассеянный поток энергии в поверхность лужайки. Это сопровождалось мыслями об умиротворении, насыщении и положительным посылом в сторону зеленого ковра. И вид участка травы около излюбленного места отдыха ясно показывал, что эти действия дают положительный результат! Работникам парка приходилось скашивать этот кусочек чаще, чем остальную территорию. Рост был буквально в несколько раз быстрее и не зависел от сезона, а цвет травы насыщеннее, будто она росла на куче удобрений. Такой успех был основанием для очередной волны восхищения этой прекрасной энергией, которая в силах не только разрушать, но и творить, оказывать поддержку.

* * *

Понять местную систему образования для меня оказалось нетривиальной задачей. Дадли ходил на какие-то дошкольные курсы, а я нет. Несправедливость, однако. Из нас двоих именно мне они бы сейчас пригодились. Книг для обучения кузен домой не приносил. Им вообще не давали таскать учебные принадлежности с собой, чтобы детки не перенапрягались. А стоило бы! Достаточно посмотреть на этого товарища, чтобы понять — кирпич в сумке ему только на пользу.

Проблема решилась походом в общественную библиотеку. Наличие таких заведений было мной совсем забыто с появлением интернета, но тут его ещё ждать и ждать. Простой словарик сильно облегчил восприятие окружающих, а детские книжки позволяли практиковаться в несложном чтении. Найти общение было труднее, но не было никаких препятствий, чтобы перекинуться парой слов с народом в парке.

Первой темой разговора, обычно, становился мой внешний вид. Многие даже помогали едой и деньгами, принимая за бродяжку, что очень веселило. Иногда, привлеченный общественностью, появлялся полицейский. Он провожал меня к дому тети, где убеждался, что я местный житель и терял ко мне интерес. Я не могу сказать, что он плохо исполнял свои обязанности. Он каждую неделю приходил со мной к дому номер четыре, собираясь поговорить с опекунами о моем поведении и внешнем виде. Однако, каждый раз, ступив на гравийную дорожку к дому, бобби резко менял свои планы. Он заявлял, что все хорошо, день чудесный, а жизнь прекрасна. И, попрощавшись, отправлялся восвояси. Более того, в следующую нашу встречу он совершенно меня не узнавал и все повторялось.

— Как по волшебству... — пробормотал я ему в след, впервые наблюдая эту сцену. И хлопнул себя по лбу ладонью. — Впрочем, ничего неожиданного. Как я мог забыть?

Это только подогревало энтузиазм к разным опытам с магией. Имея перед собой такой наглядный пример управления сознанием, я мечтал научиться делать что-то похожее.

В такой защите от любопытных обнаружился огромный потенциал. Я испытал систему, попросив у полицая свисток.

— Можно, можно? — изобразив восторг и тыча пальцем в свистульку, я разглядывал мимику служителя порядка. А посмотреть было на что! Создавалось впечатление, что каждые несколько секунд его настройки сбрасываются на заводские.

— Это, все же не игру... — его брови, сурово поползшие было к переносице, вернулись в исходное состояние, и он улыбнулся. — Хотя да, все в порядке, мальчик. Конечно же, ты можешь посвистеть, но не громко.

С улыбкой он отстегнул свой сигнал тревоги и отдал мне.

— Спасибо, сэр. Вы очень помогли мне, проводив. Теперь все в полном порядке.

— Да-да, все в порядке, — разулыбался подопытный, повторяя ключевую идею, занявшую его голову. — Хорошего дня, молодой джентльмен.

И ушел! А свисток остался мне, как сувенир. В следующую нашу встречу это был бумажник. Затем, окончательно обнаглев, прихватил его шлем, который потом не знал куда девать. Отдал Дадлику, пусть играется. Жаль, что английские полицейские не вооружены, иначе и табельный пистолет прихватил бы.

Так началась моя карьера мелкого мошенника. Прохожие расставались с деньгами, распространяющие свою литературу сектанты делали пожертвования в фонд Гарри Поттера, доставщики пиццы забывали об оплате. Многострадальный полицейский, которого заинтересовали странные пропажи ценностей, опять забыл, зачем он сюда явился. Стоило только Петунье уйти из дома, как на Тисовой улице начинали твориться весьма странные вещи.

Мистер Дамблдор, накладывая эти чары, несомненно, преследовал благие цели. Мог ли непогрешимый старец знать, как будет извращена его гениальная идея?

Впрочем, ничего сложного или, упаси Мерлин, гениального. Если разобрать по видимым эффектам, то это вредноскоп, при совпадении условий запускающий простой конфундус и вдогонку ментальный посыл: 'все хорошо, все замечательно, делать тут нечего'. Ничего такого, с чем не справился бы простой маг, вооруженный палочкой. Ну, может еще легкий обливиэйт, либо такое уже входит в конфундус? Влияние очень слабое, но повторяется, пока не подействует. Да и магглам много не надо. В итоге имеем: дезориентация, заторможенность, отсутствие критического мышления, оптимистичный взгляд, желание уйти. Вот интересно, а если приедет реанимация, чтобы лечить меня, пострадавшего в случае, например, пожара? Тоже все забудут и уедут? Да-да, вслед за пожарными. Борцы с огнем решат, что горит вполне хорошо, делать тут нечего, и отправятся в ближайший паб. Или на такой случай будет произведен темный призыв белой бороды? Не узнаем, пока не попробуем, но затевать ради этого пожар нет желания. Пока нет.

Наглый грабеж прохожих и проезжих пришлось поумерить, когда, беседуя в парке с Миссис Фигг, узнал от неё о банде неуловимых преступников.

— Гарри, дорогой, как страшно жить! — сокрушалась она, наглаживая мистера Лапку, развалившегося между нами на лавочке. — Говорят, в нашем районе орудуют грабители...

Кстати, о Миссис Фигг: замечательная старушка, живёт через улицу от нас. Она любит животных, и ее котики отвечают ей тем же. Она часто приходит с ними в парк. Если мы с ней там пересекаемся, то я никогда не упускаю случая потискать ее котеек, они такие замечательные! Некоторые соседи поговаривают, что она выжившая из ума кошатница, у которой дома бардак и зловоние. 'Да что вы знаете о книзлах?', хочется крикнуть им в лицо. Ради конспирации я сдерживаюсь. Эти кошки умнейшие создания. Умнее и чистоплотнее некоторых людей, честное слово. У неё в гостях я бывал не раз и там царит идеальный порядок. Да, насчёт шерсти, конечно, поспорить нельзя. Коты линяют и от этого не уйти. Согласитесь, если нет аллергии на шерсть, то это такая мелочь... В остальном они идеальны. Никаких сюрпризов по углам и ароматных дверных косяков. Пушистики мало того, что умные, так и котят своих в состоянии научить хорошим манерам. Что-либо ободрать, оборвать штору, погрызть цветы? Мерлин упаси! Лично видел, как кот затаскивает на диван упавшую подушку. Как же, непорядок надо исправить. Почти домовые эльфы. Обязательно прихвачу одного в Хогвартс.

— Ого, это как в кино, миссис Фигг? Они грабят богатых и отдают деньги бедным? — Арабелла перевела взгляд с кота на меня. Кот тоже приоткрыл глаз. Он, казалось, сейчас спросит: 'Ты сам то веришь в то, что сказал?'

— Ох, Гарри, ты добрый мальчик, но, к несчастью, все не совсем так. Робин из Шервуда жил очень давно, — кот, почесываемый в четыре руки, громко урчал и от удовольствия запустил когти в деревянную скамью. — И те времена, когда можно было встретить благородного пирата, давно прошли.

— Жаль, я бы не отказался стать пиратом и купаться по морю на яхте!

— О кораблях правильно говорить 'плавать', Гарри, — старушка отняла руки от Мистера Лапки и посуровела лицом. — Это серьёзно, мой дорогой, ты должен быть осторожен и опасаться всяких незнакомцев. Нам никак нельзя, чтобы с тобой произошло несчастье! Нам, э... Нам с Мистером Лапкой.

Миссис Фигг ненадолго замолкла. Расчувствовалась, или побоялась сболтнуть еще что лишнее.

— Говорят, они травят людей наркотической дрянью. — пожевав губами продолжила старуха, помолчав. — Несчастные совсем теряются и ничего не помнят. Бедный Джозеф, он так и не пришёл в норму. Повредился рассудком и теперь очень жизнерадостный. До безумия...

— Я буду осторожнее! — искренне ответил я.

Прости, неизвестный Джозеф. Нехорошо получилось.

Но пары тысяч фунтов, припрятанных под лестницей, маловато. Не представляю, сколько гоблины запросят за нужные мне вещи.

* * *

В сентябре Дадлик, ну и заодно его кузен, ваш покорный слуга, был направлен в младшую школу. Для меня это вылилось в необходимость рано вставать и по расписанию куда-то ездить. Давным-давно я от этого отвык, а тут такое счастье. Возил нас Вернон, по дороге на работу. Назад на школьном автобусе, как простые смертные. Через время я, как простой смертный, катался на автобусе в обе стороны. Дурсль сообразил, что возить обоих не обязательно. Это меня не огорчило. В автобусе места было много, а в машине, где сидят два Дурсля, много места быть не может ни физически, ни геометрически.

В процессе обучения я был оперативно переведен в группу для отстающих. Моя речь все ещё пестрела ошибками, детям моего возраста несвойственными. Меня тут считают альтернативно одаренным, с задержкой в развитии. Ничего, я ещё всем покажу, придет время, и я их всех... Ой, сегодня на ланч булочки к чаю!

Без родительского надзора крепенький Дадли с парой своих друзей стал докапываться до одноклассников и в первую очередь до меня. Это послужило замечательной практикой в магии. Когда меня начинали толкать и объяснять, что Дадлик записался на секцию бокса с конкретной целью, я радостно лез обниматься.

Это был процесс, обратный происходящему в парке. Там я отдавал собранную энергию, подпитывая растения и излучая положительные эмоции. Здесь же, я тянул энергию от жертвы дружеских объятий к себе, визуализируя это как поглощение. Опытным путём была подтверждена общеизвестная вещь: 'Все люди разные'.

Возьмем одинаковую по силе тягу. Упитанного супостата, такого как братец, лишь заставляет слегка потерять настроение, проголодаться и затосковать. Его тощего и болезненного друга, Пирса, такие же обнимашки вырубили напрочь.

Очень неприятная тогда вышла ситуация. Набежали воспитатели, стали выяснять, чем это я его ударил, отчего парнишка в отключке. К счастью, испуганный Дадли и его оставшийся на ногах друг подтвердили, что кроме обнимашек, которыми я уже всем надоел, ничего между нами не было. Прибежал школьный доктор, была вызвана родительница пострадавшего, пришла уборщица. Уборщица вела себя разумнее всех. Заявив, что ничего странного в голодном обмороке у такого тощего пацана нет, всех разогнала, чтоб не затаптывали свежепомытые полы. Все закончилось благополучно. По большей части потому, что медицинская карта Пирса Полкисса в одном томе не умещалась. Этот случай просто добавился в нее записью о склонности к обморокам. Впредь я дозировал тягу осторожнее, выработав у брата привычку дел со мной не иметь. После любого физического контакта с ненормальным кузеном, на Дадли находили тоска и жор. Насчёт последнего не уверен, это его перманентное состояние.

========== 3. Общий разум. ==========

Приближался конец третьего учебного года. За время пребывания в этом мире я убедился, что погода в Англии действительно так себе. Но, в этот день все было просто отлично. Солнце, легкий ветерок, за окном весело кричат дети. Благодать.

В классе, где ты долго сидишь рядом с подопытным в одной комнате, было время и возможность практиковать ментальную активность. Поскольку начинать опасные опыты с детских голов, торчащих вокруг, было как-то не этично, я обратил все свое внимание на учителя. Думаю, Эрик Хадерман, наш преподаватель сначала нарадоваться не мог моей концентрации на педагоге, я глаз от него не отрывал. Так же думаю, что после пары обращений ко мне, на что я мало реагировал и отвечал невпопад, радоваться он перестал.

Такая практика дала не слишком много. Через два года, влияя на голых ощущениях, добился исполнения некоторых несложных, обыденных действий. Навевая ему простые мысли, заставлял сменить позу, уронить фломастер, выйти в коридор, чтобы посмотреть все ли там в порядке. Это относительно много, но реализовать нечто более сложное и необычное, например, заставить написать на доске неприличное слово, уже никак не удавалось. Он подходил к доске, брал в руки мел, заносил руку... И одергивал себя. Это слишком противоречило его нормам поведения. Впрочем, это не мешало ему делать цепь простых задач, которые не вызывали у него вопросов.

* * *

Эрику было жарко. Не то чтобы так и было, класс находился не на солнечной стороне здания, но я усиленно гнал его мысль в этом направлении. Что делает человек, когда ему душно? Хадерман уже снял бабочку, протер залысины платком, расстегнул верхние пуговицы на рубашке, и подошел, наконец, к окну. Да, это было правильное решение, но отчего-то он подошел к нему в последнюю очередь, хотя образ окна я тоже ему активно толкал. С тем, чтобы открыть его, проблем не возникло. В этом наши желания совпали. Встать перед окном, положить руки на подоконник и, высунувшись наружу, насладиться приятным, освежающим ветерком.

Пока все шло как надо. Эрик, освободившись от мнимой жары, совсем расслабился и легко согласился с мыслью, что надо бы застегнуть пуговицы, ибо моветон. В момент, когда он, наклонившись в окно, оторвал руки от подоконника, я со всей невеликой дури мысленно заорал ему 'В голову летит кирпич!', щедро приправив это ощущением страшной опасности за спиной, которое я никогда не забуду. Мужик не подвел и шарахнулся вниз и вперед. Перевалившись через подоконник, он сказал то, что не хотел писать на доске, взмахнул ногами, и вывалился наружу. А мы остались сидеть в душном классе.

В осиротевшей аудитории никто и не заметил результатов сдачи мной своеобразного экзамена по итогам трехлетней работы. В группе нас было восемь учеников и только двое не были заняты поиском решения задачки про зайца, яблоки и чистку клетки. Мой класс очень одаренный, хоть и альтернативно. А я самый альтернативный, Хадерман, если вернётся в кабинет, может подтвердить. Надеюсь, он себе ничего не сломал. Хоть мы и на первом этаже, а под окном клумба, падение, даже с высоты своего роста, это опасная штука. Судя по восклицаниям за окном, он точно жив.

Вернулся. Был сердит, испачкан землей, и потирал бок. Спрашивал, кто заходил в помещение, когда он стоял у окна. Ответа, разумеется, не добился и снова покинул нас. Пока он ходил закрывать окно, с трудом уловил от него причину таких вопросов. Оказывается, крик про кирпич он слышал не как свою мысль, а именно как чужой крик. Больше я ничего не понял: он ушел.

Улавливать чужие мысли гораздо сложнее, чем посылать свои. В самом деле, при внушении уже имеется готовый объект. Мысль, которую нужно просто настойчиво направить по адресу. При желании что-то узнать, вытащить из чужой головы, возникает проблема — нечем зацепиться. Нет никакого интерфейса, все на шестом чувстве. Поэтому, максимум из того что я могу прочитать, это кусочки внутреннего монолога и далеко не у всех подряд. Печально, я уже планировал заглядывать в чужие головы, как Снейп в котлы к студентам. Вот же, не видел даже ещё его в живую, а ассоциации уже есть.

На замену учителю пришла его коллега и оставшееся время урока мной было потрачено в тщетных попытках заставить девочку за соседней партой написать правильный ответ на задачу. Бесполезно. Она рисовала куклу, и ей не было дела до каких-то там цифр. Наступило очередное лето. Школьная морока осталась позади. Меня с трудом перевели из специального класса в обычный. Я, пожалуй, уже корректно строю предложения, хоть и, все равно, иногда, слишком уж их усложняю лишними словами, которые, зачастую, не несут особой смысловой нагрузки.

За последнее время Дадли немного похудел. Теперь он ест поменьше. Поднеся вилку ко рту, он часто слышит в голове противные мыслишки, что уже сыт и вообще пахнет невкусно. Замечательный тренинг. Долгое время убедить его в подобном было решительно невозможно! Истинно так, к еретическим мыслям этот паладин Святой Ложки был очень устойчив, но все же пал во грех умеренности. Теперь тетя считает, что сынок заболел анорексией и водит его по врачам. Если не возьмут в Хогвартс, пойду работать тренером по фитнесу.

* * *

На рождество шел обильный снег. Кузен во дворе лепил снеговиков, а я расчищал дорожку к дому. Бульдог Злыдень носился между нами и, то выдергивал руки-палки из снежных человечков, то пытался цапнуть меня за ногу. Дадли с ним ничего поделать не мог, а я успешно отмахивался лопатой. Скоро должен был вернуться Вернон. У него сезонный всплеск продаж. Говорит: многие покупают дрель и другой инструмент, чтобы установить елку, прикрутить к двери венок, повесить праздничные гирлянды и тому подобное. А, вот и показалась его машина. Вовремя, а то снегопад уже такой, что больше выпадает, чем я отбрасываю. Дадли побежал в дом, сообщить радостную новость.

— Злыдень, черт тебя забери, бешеная собака!

Этот паршивец все же достал мою штанину, когда я отвлекся. Он уже дважды кусал меня за ноги. Совершенно неконтролируемое животное, так еще и Мардж его на меня буквально науськивает. Как же хочется огреть лопатой и прикопать в сугробе. И собаку, и хозяйку. Но ведь потом проблем не оберешься...

— Фьють, Злыдник, посмотри-ка мне в глаза! — у меня появилась хорошая идея.

Вернон подъезжал не спеша. Было довольно скользко. Злыдню, надо ж такому случиться, почудился книззл под днищем дядиной машины. Да-да, вот же он, прямо под колесом, пушистая гадость. Миг! И пес, кинувшийся наперерез машине, с визгом, перешедшим в глухой хруст, оказался под шипованной зимней резиной правого переднего колеса. Вернон, выйдя из автомобиля, задумчиво чесал голову. Опасливо посмотрев в сторону окон, он зыркнул на меня и показал кулак. Потом подошел и, вырвав из рук лопату, с ее помощью захоронил останки под кучей снега за углом дома. Забросал кровавые следы.

— Ты никого, уф, и ничего не видел, уф, мальчик, — он даже запыхался, так спешно набрасывал курган. — Я достаточно ясно, уф, выражаюсь?

— Да, сэр.

Мардж половину вечера провела вне дома, разыскивая пропажу. Вернон был непривычно возбужден, весел и много шутил.

Это было прекрасное рождество.

========== 4. Прометей. ==========

На осенних каникулах кузен побывал в каком-то лагере. Вернувшись, он мнил себя проворным скаутом, бесшумным рейнджером, и, словно этого было мало, изящным эльфом. От вида его сидений в засаде и копошения в сухих листьях на лицо выползала улыбка. На этой волне его охватил новый виток стремлений заиметь свой секретный штаб, как чулан у братца. Вылилось это в установку под деревом палатки. Из нее нельзя было выпасть и отбить попу, поэтому Петунья не нашла аргументов против такого приключения. Однако в холодной палатке эту попу можно отморозить. Дабы предотвратить такую беду, тетя пошла в ближайший торговый центр за куском утеплителя.

Вернон смотрел телевизор в гостиной. Дадли показывал своему другу Малкольму, как надо разводить индейский костер для подачи дымовых сигналов. Костерок у Дадли никак не хотел разгораться. Листья тлели и дымились, но огня не было.

— Индийцы, это самое, о палочки трут, чтоб горело. Нам надо потереть свои палочки, — подавал идеи Малкольм. Я был с ним солидарен. Сюда бы палочку, да с пером феникса... Но маг и без палочки руками кое-что может. С такими мыслями я поднял ладонь и подал немного энергии в тлеющую кучку листвы. Ауч... многовато! Роняя спички, Дадли с криком отшатнулся от взвившегося к небу столба пламени. Обратная тяга, быстро! Но было поздно...

Дурсль-старший очень любил свою машину и тщательно за ней ухаживал. В автосервисе он был постоянным и желанным клиентом. Его автомобиль, только что побывавший в мойке и на заправке, стоял у ворот гаража на солнышке. Стоял под небольшим углом, отчего из-под крышки переполненного бензобака сочилось высокооктановое топливо европейских стандартов качества. Капельки падали на теплую плитку и почти сразу испарялись. До меня, сидящего с ножницами у кустов гиацинтов, ветерок доносил приятный аромат бензина.

Языки пламени, пожирая кислород, с яростным гудением метнулись в стороны от кострища, разбрасывая искры, щепки и пылающие листья. Один из таких снарядов, оставляя яркий след, прилетел на то место, куда мгновением позже упала капля бензина.

Огонь взметнулся и достиг горловины бензобака. Вспышка! И крышка улетела прочь. Ещё больше горючей жидкости излилось на пламя. С радостным рёвом разрушительная стихия перекинулась на колесо, распространяя чёрный дым. Громко хлопнула взорвавшаяся камера. Огонь стремительно охватил всю заднюю часть машины.

На шум выбежал счастливый хозяин. Взвыв раненым зверем, он бросился к огню, но отшатнулся от страшного жара. Схватив Дадлика за шкирку, Дурсль понесся в дом. С невероятной для своей комплекции скоростью выбежал назад с огнетушителем. Пламя уже было в салоне. Запахло дорогими кожаными сидениями. Безрезультатно истратив небольшой огнетушитель, Вернон бросился к телефону вызывать пожарных. В это время, бензобак достаточно выгорел и произошёл взрыв. Заднюю часть подбросило, и автомобиль перевернулся, смяв крышу. Под звон стекла в стороны полетели куски пластика. В конце улицы показалась вызванная соседями пожарная команда на большой красной машине. Поскольку у них не было мыслей о Гарри Поттере, замершем за забором соседнего участка, пожарные приступили к работе. Они в рекордные сроки залили пеной догоравший остов машины, газон, выбежавшего из дома дядю Вернона и палатку, в которой спрятался Малкольм.

Подъехал знакомый полицейский. Окинув взглядом пейзаж, посмотрел на меня, уже выбравшегося из своего укрытия, и привычно пошёл прочь, забыв о припаркованной машине. Когда прибыли медики, я поспешил скрыться в доме, чтобы не мешать. Непрошеные воздействия на разум в их труде будут лишними. Но из окна мы с Дадли увидели — там все равно что-то пошло не так. Два бодрых санитара, выбравшись из микроавтобуса, растеряно замешкались. Следом вылез дедок в белом халате, он что-то прокричал, размахивая руками. Его подчиненные засуетились, достали смирительную рубашку, и бросились на Дурсля-старшего. Рубашка на него не налезла. Лекарей, однако, это не смутило. Запихав Вернона в свой фургон как есть, они тоже уехали.

Вернувшаяся тётя Петунья, протолкавшись через толпу зевак, выронила из ослабевших рук рулон пенопропилена. Сгоревший автомобиль, следы взрыва, выбитое окно, опаленные растения, залитая пеной лужайка, ее сыночек с Малкольмом, рыдающие около упавшей палатки, племянник, плачущий у остатков любимого куста. Дети чудом не пострадали, а муж неизвестно где. Картина разгрома была полной и завершенной.

Пострадавшие растения, какие смог, я восстановил, подпитывая магией. Куст, мой первый знакомый в саду, вернет былую форму, хоть и не скоро. Вернон, которого уже выпустили из сумасшедшего дома, заменил окно в маленькой спальне. Машина, к счастью, была застрахована. После долгих препирательств со страховой компанией, сопровождаемых взаимными угрозами и жалобами во все инстанции, дядя красовался за рулём нового автомобиля. Дизельного.

* * *

Вышеизложенные события заставили плотнее изучать пирокинез, а то ведь можно рукой махнуть и случайно спалить кота. Я себе такого не простил бы. Трава у любимой скамейки в парке то становилась яркой и сочной, как на конкурсе газонов, то жухла и местами выгорала.

Управление огнем было похоже на внушение мыслей. Гипнотизировать только нужно не живого человека, а стихию. Поджечь что-либо без источника огня мне оказалось неподвластно. Но если есть малейший огонек, то раздуть его можно без проблем — будет гореть устойчиво, достаточно небольшой помощи любыми горючими материалами. Ради такого дела завел себе зажигалку. Надо только тщательно ее прятать от Дурслей. У них, после того случая с пожаром, даже спички запрятаны очень далеко.

========== 5. Упавший ангел. ==========

В ночной тишине было слышно тиканье часов на каминной полке, тихий стрекот сверчка... И громкий храп Дадлика. Осторожно обойдя палатку, стоявшую на ковре в гостиной, я выглянул в открытое окно. Несмотря на середину лета, воздух на улице был свеж. Мне не спалось, но похрюкивание кузена здесь было не причем. Сегодня тридцать первое Июля. Мне, как Гарри Поттеру, исполнилось десять лет. Утром тетя неожиданно, но очень сдержанно, поздравила меня с юбилеем и вручила комплект одежды по размеру. Интересно, это не тонкий юмор с ее стороны?

Еще один год и начнется серьезное изучение магии. Будет интересно.

Дадли спит не в своей комнате потому, что у него потек потолок. Над его спальней лопнула черепица. После дождя над кроватью появилось мокрое пятно. Петунья сразу уверилась, что по сырому потолку начнет распространяться плесень, значит спать там нельзя. Большой Д, как его зовут друзья, ухватился за такой шанс и, отказавшись временно переезжать в забитую хламом маленькую спальню, вытащил из гаража свою палатку. В субботу Вернон собирается чинить крышу. До этого дня у Дурсля-младшего ночевки в палатке, о которых он так мечтал.

Взяв из холодильника несколько сэндвичей, услышал, что храп стал тише. Неужели чует запах?.. Прижимая добычу к груди, прокрался мимо палатки и вылез в окно. Глубокой ночью для экономии горел только каждый третий уличный фонарь. Дом номер четыре удачно попадал на плохо освещенный участок и растения в сумраке казались фигурами людей. Вот мой дорогой куст, назовем его Джо. А вот та роза будет Маргарет. Думаю, Джо неравнодушен к Маргарет. Его ветки больше отрастают именно в ее направлении. С такими сонно-бредовыми мыслями я умял свой поздний перекус и уснул на лежаке рядом с приятно пахнущей Маргарет, да простит меня Джо...

* * *

Проснулся от холода. Под утро опустился жиденький туман, и даже теплая пижама не спасла от всепроникающей сырости. Над крышами только-только засветилось небо. Подойдя к окну, обнаружил его закрытым. Значит, Дадлику тоже стало прохладно. Жалко его будить, попробуем иначе. Приложив ладонь к холодному стеклу напротив закрытой оконной ручки, я направил поток магии.

Телекинез был самым сложным действием в моем арсенале. На данном этапе его освоения трудность была в том, чтобы контролировать точку приложения сил и скорость. Толкни я ручку волей, не задумываясь, то согнул бы ее или вообще выдрал с частью рамы. Это был бы мгновенный и мощный рывок на всю площадь небольшой железки. Похожее уже случалось, когда вместо падения навзничь, стул, с раскачивающимся на нем Хадерманом, сложился кучей палок. Мне же нужно было плавно повернуть ручку вокруг оси. Для этого силу давления требовалось приложить к крайней точке рычага и наращивать постепенно, не больше необходимого.

Движение вышло дерганым и не самым аккуратным, но окно открылось. Толкнув его внутрь, прислушался. Из палатки не доносилось ни звука. И сразу стало ясно почему.

— Если я расскажу, что видел... — раздался негромкий голос кузена из-за шторы, — То тебя заберут на опыты, а я получу награду.

Дьявол тебя забери, разве мама не говорила тебе, что нормальные люди по ночам спят! Это мне, как 'ненормальному' можно шляться по потемкам. Очевидно, братец проголодался и встал, чтобы заглянуть в холодильник.

— О чем ты? — зевнул я, придав лицу сонное выражение.

— Не притворяйся, Поттер! — возмутился радостный Дадли громким шепотом, — Я все видел, ты ситх!

— Почему не джедай?

— Ты такие рожи корчил, пока окно открывал... Значит, к темной стороне обращался! — пухлый палец обличительно указал на Дарта Гарриуса.

— Безупречная логика, но если ты начнешь болтать всякие глупости, то заберут не меня, а тебя. В психушку. Знаешь сколько там людей, привязанных к кроватям, кричат про инопланетян, демонов, чудеса и прочее?

— Э... А они правда видели всякое такое? — заинтересовался он.

— А никто не будет разбираться. Говоришь ненормальные вещи, значит сам такой. Твои же родители часто это говорят.

Забрав из рук задумавшегося Дадли сэндвич, я пошёл в чулан досыпать.

* * *

Субботним утром в дверь чулана, как обычно, постучала тётя.

— Просыпайся, Гарри. Последи за сковородой.

Последнее время, Петунья сажала меня за стол вместе со всей семьей и называла по имени. Большой прогресс. Дадли за завтраком бросал на меня многозначительные взгляды, иногда солидно качая головой. Ему понравилось играть в тайну. Вернон рассуждал о том, как надо чинить крышу.

После еды я остался мыть посуду, а тетя с Дадликом пошли за приставной лестницей. Вернон полез было на чердак, чтобы отвязать поврежденную пластину черепицы. Однако подлезть к самому мауэрлату, на котором лежат стропила, с дядюшкиными габаритами было невозможно, и наверх был послан самый тощий. Понятно кто.

Против моих ожиданий, я не обнаружил завалов старого хлама. Только пыль на дощатом полу, да пара мешков у люка. На чердаке было просторно. Никаких разделительных перегородок, или столбов по центру, кроме кирпичной трубы, содержащей в себе дымовые и вентиляционные каналы. Подпирающие крышу стойки, сделанные из настоящего выдержанного английского дерева, располагались близко к краям, оставляя место для маневра. Одна из них привлекла мое внимание. Вся будто изъеденная, при ближайшем рассмотрении оказалась изрезана мелкими значками, извивающимися линиями символов. Хотелось пройти мимо. Подумаешь, разукрасил кто-то от скуки. Но вовремя вспомнил, что это мир колдовского ремесла.

Прикосновение к шершавому дереву внесло ясность. Волшебные руны. Я ощутил в них магию, но впечатление было непривычным. Своя сила была теплой и родной. Здесь же я впервые столкнулся с чужой, непокорной энергией. Поспешно отдернул занемевшие пальцы. Хвататься руками за непонятные вещи — однозначно плохая привычка для мага. Как я заподозрил, это и есть артефакт, который чересчур хорошо отваживает посторонних и послужил для меня источником незаконной прибыли. Очень занимательная находка, но сейчас не до нее.

Каждая глиняная плитка черепицы выполнена с выступом и петлей. Первым она упирается в брус обрешетки, чтобы не скользить вниз, а за вторую привязывается медной проволокой. Я отвязал остатки лопнувшего сегмента и ослабил соседние, чтобы можно было произвести замену. С другой стороны появился пыхтящий Дурсль. Сдавленно ругаясь, он вытащил осколки и сбросил их внутрь чердака. Получив из моих рук новую плитку, дядюшка заложил прореху.

Закрутив проволоку, спустился на первый этаж. И совсем не удивился, когда увидел Вернона, ведомого под руки женой и сыном.

— Я буду писать жалобу не только на этих бракоделов из Манчестера, подсунувших нам дрянную черепицу, но и этим лягушатникам из Тулузы, не способным создать крепкую лестницу, достойную доброго англичанина!

Дурсль-старший зажимал рукой рану на лбу и перемежал свою речь грязными ругательствами, доброго англичанина не достойными.

В доме номер четыре по Тисовой улице все было как обычно.

========== 6. Санта. ==========

Вызванный на дом доктор диагностировал у Дурсля-старшего сотрясение и, перевязав голову, оказал дядюшке медикаментозную помощь. От греха подальше я на это время ушел в гости к миссис Фигг. Если врача вдруг переклинит, и он вколет Вернону инсулин вместо глюкозы — будет нехорошо.

У Арабеллы, в окружении пушистых антидепрессантов, было как всегда прекрасно. Старуха рассказывала что-то про книззла, который сначала убежал, потом вернулся, потом опять пропал, а я смотрел на ее камин и думал, что я дурак.

Когда-то давно я хотел воспользоваться ее камином, который, если судить по стоящему рядом горшку дымолетного порошка с воткнутым в него для конспирации сухим цветком, был подключен к сети. Но в тот раз меня остановило незнание оригинальных названий точек назначения. Косой переулок мог быть как Косым, так и Кривым, и даже Диагональным. Дырявый Котел тоже мог оказаться Прохудившимся или Пробитым. Ошибиться камином и оказаться неизвестно где, как было в канонной истории, мне не хотелось. Пришедший к Дурслям доктор напомнил мне о святом Мунго. В этом названии разночтений быть не могло, а значит я уже давно мог добраться до Косого Переулка, но очень глупил.

* * *

Уже через неделю выпал удобный случай — Арабелла на три дня уехала к дальнему родственнику. К счастью, она не была полноценным магом и заблокировать камин на время своего отсутствия не могла.

Одев свою новую приличную одежку, намотав на лоб и левое ухо бинт и натянув сверху кепку, я собрал свои сбережения и пошел в дом миссис Фигг. Коты встретили меня с радостью, я был для них свой человек, а конкретных указаний на мой счет хозяйка им, видимо, не оставляла. Камин не работал. Это был тяжелый удар. Однако минут через десять я все же понял в чем тут дело. Заблокировать камин мог не только маг, достаточно было просто закрыть заслонку дымохода. Логично. Открыв себе дорогу, еще раз на пробу бросил несколько крупинок порошка в камин. Они исчезли в зеленом всполохе. Поехали.

Госпиталь св. Мунго встретил меня обычной суетой толпы народа и гамом голосов. Немного отойдя вдоль стены от камина, поглазел на магов. Ну, все как я и ожидал. Мантии, палочки. В остальном обычная толпа людей. Кто-то спешит по своим делам, а на лавочках вдоль стен сидят ожидающие. Иногда собираются в группы, чтобы поговорить.

К камину подошел первый желающий переместиться таким способом — седой джентльмен в обычном деловом костюме. Забравшись внутрь, он высыпал себе под ноги порошок и сказал:

— Дом Перрингтона.

Проследив, как он уносится в зеленом пламени по неинтересному мне адресу, я сел на лавочку рядом с порталом камина и стал ждать. Особого потока людей не было. Большинство шли к выходу и там трансгрессировали прочь, исчезая с негромким хлопком. Почему именно у дверей, дань вежливости?

— Министерство магии, — еще один адрес без вариантов произношения. Ну почему я не подумал о таком сразу?.. Засомневался насчет Косого и отбросил мысли о камине.

— Три метлы! — мимо, там можно и на Белую Бороду налететь.

— Темная Аллея, — еле расслышал. Тоже не то, но запомним.

— Гринготтс, — то, что надо! Вообще не подумал, что там был камин. Портуюсь сразу туда, только узнаю, наконец, про Косой...

— Дом Доусона.

— Дырявый Котел! — буду знать, но просить бармена открыть проход или ждать, пока кто-то пройдет, не хочется.

— Косой Переулок, — спасибо, добрый человек. Час тебя ждал.

Поднявшись со скамьи, запрыгнул в камин.

— Гринготтс!

* * *

Банк оказался пустынным местом. Работников банка было больше, чем посетителей. По шахматной плитке атриума я подошел к ближайшему гоблину. Их вид был страшноват.

— Прошу прощения, сэр. Вы не могли бы...

— Через один стол слева, — гоблин даже не поднял головы от бумаг.

Подойдя к указанной стойке, попал под приветливый, насколько это возможно при их внешности, взгляд.

— Добрый День, молодой маг, чем могу помочь? — дружелюбный гоблин... Разрыв шаблона.

— Здравствуйте, сэр. Я бы хотел обменять фунты на галлеоны.

— Пожалуйста, выкладывайте на стол. Курс пять фунтов к одному золотому.

— Всегда было интересно, — решил я спросить у гоблина, пока доставал деньги, — Почему такой курс, разве золото стоит не дороже?

— А кому оно нужно? — беззаботно ответил гоблин, ловко считая купюры.

— Как это кому!? — я даже хотел ущипнуть себя, услышав такое пренебрежение, тем более от гоблина.

— Ваши родители не волшебники? — гоблин закончил считать фунты и достал из-под прилавка мешочек с монетами.

— Эм... я живу с тетей, она не волшебница.

— Вот ваши пятьсот галлеонов. Держите крепко, вес тяжеловат для человеческого ребенка, — гоблин надвинул овальные очки с кончика длиннющего носа на переносицу.

— Если желаете, молодой маг, я проведу вам небольшую лекцию. Люблю побыть этаким Вергилием для неофитов, — он зубасто улыбнулся.

— Сэр, в моем положении было бы глупо от такого отказываться. Всегда хорошо что-то узнать, да и я хотел спросить о других услугах банка.

— Прошу за дальний столик.

Подойдя к столу в углу зала, гоблин снял с него какие-то бумаги, пачку фунтов, два изумруда и небрежно закинул все это в ящик стола. Мне показал на стул, стоящий неподалеку, а себе его... Наколдовал щелчком пальцев. Все, я окончательно запутался.

— Итак, юный маг. Я Корбан, — гоблин опять оскалился.

— А.. — я приволок стул и, бросив под него мешочек с галеонами, откинулся на удобную спинку, — А я Гарри.

— Для начала, мистер Поттер, рад вас приветствовать в банке Гринготтс, — огорошил меня зеленый.

— Сэр, вы меня шокируете четвертый раз за две минуты! Как вы узнали фамилию? — было обидно, что мои потуги в искусстве маскировки были проигнорированы.

— Гарри, можно я буду так обращаться? — я кивнул, — Думаю, вы сбили с толку всех, кто мог вас видеть. Однако мои очки позволяют смотреть сквозь одежду и грим. Старая придумка, полезная в деле, когда клиенты, как и вы, иногда приходят инкогнито. Очень полезная вещь. Вас выдал известный шрам и имя.

— Вот же... Неожиданно, — мне стало неловко, и я сцепил руки в замок, прикрыв пах.

— Не волнуйтесь, Гарри, я не злоупотребляю этим артефактом. Мне совершенно не доставляет удовольствия смотреть на тела людей, такие уродли... Простите, не хотел никого обидеть, у каждой расы свое восприятие красоты.

— Что вы, сэр, такой ответ меня наоборот успокаивает.

— Тогда вернемся к вашему вопросу, — гоблин тактично снял очки и спрятал их в нагрудный карман, -Вы были удивлены тем, что металлы, считающиеся драгоценными в неволшебном мире, не имеют у нас особой ценности. Но это именно так. Любой развитый маг, имея достаточно сил и усердия, может наколдовать сколь угодно много любых металлов трансфигурацией, трансмутацией с помощью алхимии. Если лень делать самому, то еще проще позаимствовать пару тонн у магглов, простите, неволшебников. Если трансгрессировать в какую-либо сокровищницу кажется утомительным, а физические свойства нужного материала не играют роли, то можно создать временную овеществленную иллюзию, которая будет сверкать даже ярче оригинала. Про бумажки, которые простецы называют деньгами, вообще можно не упоминать.

— А золото, оно же не создается ничем кроме Философского камня? — я сидел, как громом пораженный.

— Золото ничем не отличается от любого металла. Насчет Камня — это чрезвычайно редкая вещь с очень грязной историей создания, не будем об этом. На Земле есть лишь несколько экземпляров и трансмутировать с их помощью золото, это все равно, что забивать гвозди... Да тем же Философским Камнем их забивать.

— Но зачем... Как же тогда существуют магазины?

— Деньги — это традиция, статусная вещь, уходящая корнями в прошлое. Традиция, поддерживаемая в том числе и для магглорожденных, смягчая изменение их внутренней системы ценностей, пока они до конца не поймут, что за сила у них в руках. Традиция выгодная министерству — приучает, что раз есть деньги, то есть и власть. Магазины же Косого Переулка содержатся энтузиастами и любителями, это их хобби. Они любят делать что-то материальное и делиться этим с окружающими. Малкин творит наряды, если у вас появится свежая идея насчет одежды — она с радостью ее воплотит, ей это по душе. Фортескью любит общение и детей — кормит малышню сладостями, а сам болтает с их родителями. Том со своего маггловского детства мечтал стать барменом в мрачном заведении. И так далее. Продукция почти не имеет материальной себестоимости, но в нее заложены затраты сил, эмоций и времени, за что клиенты платят общением, восхищением, необходимыми материалами, ответной услугой или иной помощью. В основном, клиентами сюда приходят ученики Хогвартса, которые сами еще не искусны в магии. Им полезна всякая всячина, которую они не могут сделать сами. Так же, вся улица является большим увеселительным аттракционом, служащим для встреч и общения.

— Это так... В это сложно поверить. Я думал, что волшебный мир — это мрачное средневековье, а вы, мистер Корбан, описываете настоящую Утопию.

— Не все так просто, правовые взаимоотношения именно средневековые, но в общих чертах вы, Гарри, верно уловили. Маги в своем большинстве полностью самодостаточны. Однако, для самовыражения им необходимо общение. Для этой цели и существует Косой Переулок.

— А банк? И для чего вся эта система с непонятным недесятичным исчислением денег? Сикли, кнаты...

— А, это очень просто. Сначала подобная система была и в неволшебной части мира, а потом оставили как есть. Для умственного развития, чтобы дети, такие как вы, Гарри, привыкали делать сложные вычисления.

— Дети?

— Да, именно дети. Как я говорил, ученики Хогвартса это основные пользователи магической денежной системы. Взрослые маги переходят на безвозмездный обмен необходимым и просто подарки. В мелочах это ничего им не стоит, а при нужде в чем-либо труднодоступном, заказчик предоставляет необходимое. Например, Гаррик Олливандер, маг посвятивший себя изготовлению ваших волшебных палочек. Большинство волшебников, купив у него первую волшебную палочку и закончив Хогвартс, возвращают ему редкие ингредиенты в троекратном размере. Это, надо сказать, плохо влияет на старика. Он годами не выходит из своей лавки, экспериментируя. О, пять часов.

Гоблин достал из тумбы стола и поставил на салфетку чайник и чашку с блюдечком, налил себе горячий напиток. Потом посмотрел на меня, достал вторую емкость.

— Чаю, Гарри?

— Не откажусь, сэр, — многие другие гоблины в зале делали тоже самое. По залу разносился тихий перестук фарфора и аромат хорошего английского чая.

— Это конечно очень упрощенное описание экономической системы. Как таковой экономики в магическом мире и нет, все держится на знакомствах и связях. Именно поэтому магическая Англия, да и не только Англия, этакая большая деревня, где многие друг друга знают и стараются поддерживать хорошие отношения.

— А какое место занимает Гринготтс, сэр?

— О, мы просто тут живем. Под Лондоном один из наших городов. Этот банк... Скажем так, ближе всего тут подходит понятие посольства или представительства. Кроме того, молодой маг, мы принимаем на хранение сокровища! — гоблин растянул губы, ухмыляясь, и отпил чаю. — Наша репутация хранителей непогрешима.

— Но вы сами говорили, что сокровища просто мишура?

— Зависит от того, что вы подразумеваете под этим словом. Артефакты, ингредиенты, исследования, открытия! — мой собеседник раззадорился и сильно повысил голос, на что гоблин за ближайшей к нам стойкой недовольно покашлял.

— Спасибо, я понял. Все же есть вещи, ценные для волшебников и служащие предметом настоящего торга.

— Да-да. Именно. Вы уловили мысль, Гарри. Впрочем, как я уже сказал, все гораздо сложнее. Есть энтузиасты, а есть и злобные психи. У каждого свои понятия о том, что ценно, а что нет. Так что, мешок с монетами не выбрасывайте. Лишним не будет, -Корбан хрипло захихикал, но потом стал серьезен, — Вы говорили, что интересуетесь еще чем-то в банке?

— Да, сэр Корбан. Я хотел узнать стоимость защищающего разум артефакта и безразмерного кошелька. Но после вашего рассказа... Чем я могу расплатиться, если фунты и золото фактически не имеют ценности? — ситуация была очень странной, я так и не понял до конца на каких условиях они тут торгуют.

— Гарри, вы герой Англии, неведомо как повергший влиятельного мага-расиста, сами смотрите на меня без неприязни, достаточно разумны. С вами, по всей видимости, можно иметь дело, вы заочно уважаемы гоблинами, — он слегка кивнул. Я же чувствовал себя на собственных поминках, так много хороших слов в свой адрес я давно не слышал. — Поэтому мы с вами и разговариваем. Прямо скажу, вы перспективны и можете в будущем быть полезным партнером. Вы получили бы безвозмездно то, что необходимо. Однако есть проблема...

Гоблин разлил остатки чая по чашкам и, поставив чайник обратно в стол, продолжил:

— Безусловно, существуют артефакты для защиты разума от внезапной силовой атаки, но это лишь боевые щиты. Артефакты, за редким исключением, статичны. Они выполняют свои функции только в узкой области и не способны реагировать на изменяющиеся условия. Атака легилимента... Вы знаете, что легилименция — это, говоря очень упрощенно, чтение мыслей? — дождавшись моего кивка, он продолжил. — Так вот, такая атака настоящее искусство и противостоять изощренным щупам легилимента с помощью артефакта почти невозможно. Да, он выдержит пару лобовых ударов, но достаточно противнику иметь минимальную подготовку и время, как артефактная защита становится бесполезна. Вы даже не заметите, что некто обошел такой щит.

Корбан развел когтистыми руками и поджал губы.

— Тогда как от такого защищаться? — меня в очередной раз расстроили неожиданной новостью. Я уже надеялся одеть серьгу и забыть о легилиментах.

— Окклюменция — набор ментальных приемов для защиты от чтецов разума. Только так. Вот в этом Гринготтс может вам легко помочь. У нас есть внештатный легилимент из людей, и он может взяться преподать вам несколько уроков. Дать толчок в нужном направлении, так сказать.

— Я буду признателен вам, Корбан. Надеюсь только, — улыбнулся я. — Им не окажется мой будущий учитель, Северус Снейп?

— Не мне, Гарри, а народу гоблинов. У нас каждый неотделим от общего, — после этих слов Корбан нахмурился. — Что до мистера Снейпа, то нет, это не он. Человек, о котором вы говорите, является действующим вассалом поверженного вами в младенчестве Волдеморта, известного своим отношением к нечеловеческим расам и немагической части человечества. Северус Снейп-Принц лично повинен в некоторых преступлениях против народа гоблинов и за его голову Гринготтсом, назначена награда.

— Мешок золота? — я не удержался от комментария.

Гоблин поднял уголки губ и кивнул, тем показывая, что оценил шутку.

— Благодарность, Гарри. Благодарность народа гоблинов. Это, поверьте, немалые возможности для сотрудничества. Впрочем, я прошу меня извинить. Насколько я знаю, кровная месть — это неподходящая тема для обсуждения с человеческими детьми вашего возраста.

— Простите, что отошел от темы, сэр Корбан, — рассыпался я в ответных извинениях. — Насчет учителя окклюменции: Когда и где будет происходить обучение? Защита тайн, полученных во время процесса будет через клятву?

Гоблин ухмыльнулся и беззвучно захлопал в ладони.

— Да, Гарри, верный вопрос. Также, вы должны были проверить предложенный мной чай на яд. Понимаю, вы знали, что гоблины никогда первыми не причиняли клиентам вреда, наша репутация безупречна, — тут он самодовольно прикрыл глаза, а я мысленно усмехнулся. Как же, знал, ага... Просто понадеялся на авось. — Для этого используются анализаторы, такие как вот это кольцо, и чары, которым вас научит Филиус Флитвик в Хогвартсе. Ни то, ни другое не безупречно, разумеется. О клятве при обучении — не беспокойтесь, это повсеместная практика. Вы встретитесь здесь в Сентябре, когда наш сотрудник вернется из... Когда вернется, да.

Корбан убрал все остатки от чаепития и вытащил из, несомненно, зачарованного ящика, толстый блокнот. Полистав его, он сообщил:

— Насчет бездонной сумки, обратитесь в лавку 'Морган и дочь' на Темной Аллее. У нас такого нет, к сожалению. Другой принцип, — он постучал по ящику стола.

— Мне говорили, что на Темной Аллее человеческим детям, — тьфу, заразился от гоблина выражением. — Гулять опасно.

— Неверная информация. Быть беззаботным опасно везде, но шанс лишиться ценных вещей в Косом намного выше, чем находясь на Темной Аллее. Преступность в магическом мире вообще не распространена. Все, кто хочет немного побезобразничать, спокойно делают это на территории магглов. А те, кто хочет много — не мелочась, создают террористическую организацию и запугивают весь волшебный мир... — Корбан тяжело вздохнул, видать Волдеморт им крепко насолил. — Я отвлекся, Гарри. Могу я еще чем-то вам помочь?

— Наверное, я уже утомил вас, мистер Корбан. Но, могу ли я ознакомиться со списком имущества Поттеров и узнать кто мой опекун? — чуть не забыл за такими новостями главного.

— Одну минуту, Гарри.

Корбан опять запустил руку в тумбу стола и основательно там порывшись, извлек пыльную книгу. Ее изучение заняло у него минуты две. Наконец он сказал:

— У младшей ветви рода Поттер нет никаких ячеек в нашем банке. Все имеющиеся были закрыты... Незадолго до вашей победы над Волдемортом, — гоблин полистал страницы. — У вас есть личная ячейка. Доступ при вашем личном присутствии предъявлении ключа. Однако там ничего нет. Только триста двадцать тысяч галеонов. Старшей же ветви рода Поттер вы не наследуете. Никаких опекунов в нашей документации не отображено, подробнее можете узнать в вашем Министерстве Магии. Никаких операций за последние одиннадцать лет с вашим личным сейфом не проводилось.

— Старшая и младшая ветви? — этот гоблин продолжал говорить мне неожиданные вещи.

— Да, ваш, — гоблин посмотрел в книгу. — Ваш Дед, Карлус Поттер, отделил вашего батюшку, Джеймса Поттера, от рода, но не лишил его фамилии. Тем самым была создана одноименная младшая ветвь. О причинах здесь не указано. Потом он скончался, не оставив других прямых наследников, но ветви рода остались разъединенными.

— И что же, теперь мне не получить доступа к этим хранилищам?

— Я позже уточню процедуру. Насколько мне известно, вам нужно попасть в Поттер-манор и там провести какой-то ритуал. Прошу простить, не знаю подробностей.

— Благодарю вас, уважаемый мистер Корбан. Вы мне очень помогли и рассказали много интересного.

— Не стоит благодарностей, юный маг, мне было приятно. Есть, однако, еще один вопрос. Теперь, когда вы будете иметь дела с банком Гринготтс, не согласитесь ли вы лично утвердить меня, как вашего куратора?

— Куратора? Что это означает?

— Гоблин, который отвечает за контакты и переговоры с клиентом, назначается его куратором. Через меня вы будете получать уведомления, отправлять мне корреспонденцию предназначенную банку и вести работу с сейфами, — Корбан снова заглянул в книгу и улыбнулся. Я уже почти привык к его акульей пасти. — Пока только с вашим личным сейфом.

— Если у меня еще нет куратора, то почту за честь, чтобы им стали вы, мистер Корбан, — я встал и отвесил зеленому легкий поклон.

— Благодарю, мистер Поттер. Даю обещание хранить вашу собственность. Что же насчет прошлого куратора, то после пяти лет отсутствия активности сейф считается необслуживаемым и текущий куратор передает его в архив.

Корбан тоже поднялся, махнув рукой, испарил свой стул и, протянув мне руку, которую я не замедлил пожать, попрощался. К камину я шел с распухшей головой, а руку мне оттягивал мешок золота.

— Дырявый котел!

Домой доехал на такси. Адреса камина Арабеллы я не знал.

========== 7. Черный пояс. ==========

На следующее утро я мыслями был в Косом Переулке. Вдобавок, у меня отчего-то болели мышцы. Поэтому я был задумчив и печален. Это заметила тетя:

— Гарри, ты сегодня плохо выглядишь. Не заболел? — беспокойство в голосе.

В последнее время отношение Дурслей ко мне все теплее, что сложно объяснить. Артефакт на чердаке я не ломал и вообще, только недавно его увидел. Если это он делал их недружелюбными, что изменилось? Может, они сами по себе были такими, а теперь оттаивают? Десятки вариантов.

— Нет, тетя, все хорошо. Просто плохой сон.

После завтрака, я помыл посуду и был предоставлен сам себе. Решил изучить монеты. Попытался приподнять принесенную из банка сумку. Это вышло с ощутимым усилием и только двумя руками. Странно. Достав одну монету, я ее осмотрел. На аверсе изображен дракон, больше похожий на летучую мышь и надпись: 'унум галлеон'. Латынь? На реверсе чей-то профиль и название банка: 'Гринготтс'. Вес монеты ощутимый. С помощью кухонных весов было определено, что каждая монета весит более пятидесяти грамм. Монет тут пятьсот. Это же больше половины моего собственного веса! Золото в девятнадцать раз тяжелее воды. Не удивительно, что я с трудом могу оторвать мешочек от пола. Каким образом я вообще принес это сюда? Кроме обычного в таких случаях: 'Это магия, Гарри', ничего на ум не приходит. Гоблин ли наложил чары на мешок, или это был форсирование моего тела, позволившее нести такую тяжесть? Ноющие мышцы намекают на второе.

Это было бы хорошо. Еще один кнат в копилку беспалочковых приемов. Мечты о том, как я буду под магическим усилением прыгать по крышам, прервал Дадли, внезапно открывший дверь чулана. Увидев у меня в руках монету, он выхватил ее и стал рассматривать.

— А, я-то думал она внутри шоколадная... — с такими словами он разочарованно бросил ее на мою постель и сам сев рядом, продолжил:

— Я все знаю, почему ты такой серый! — заявил он негромко. — Молнию Силы использовал? Покажи!

В его глазах было детское ожидание чуда. Выглядел он потешно.

— Нет, просто утомился, — лицо толстячка стало обиженным. — Но, могу показать кое-что интересное.

С этими словами, я взял с полочки фигурку рыцаря и карандаш.

— Смотри, видишь игрушку? — карандаш указал на пластиковую фигурку в моей руке.

— Ага... — в голосе было предвкушение

— Теперь следи, видишь: рыцарь в руке зажат? Теперь раз, два, — на каждый счет я поднимал и опускал руку с карандашом, указывая на игрушку. — Три! А где карандаш? Он... пропал!

— А?.. — Дадли осмотрел постель, посмотрел на пол и пощупал мои рукава. — Вот чертовщина! А как!?

— Магия... эм, то есть... Сила!

— А еще?

— В день получается только пара приемов. Я устал, нужно помедитировать, — с такой нехитрой отговоркой я открыл ему дверь и выпроводил.

— Магия... Сила... — я вытащил карандаш из-за уха. — Ловкость рук.

* * *

На этот раз, чтобы остаться неузнанным, я ограничился спортивной повязкой на лоб. Бинты, как было в прошлый раз, хоть и скрывали шрам, но сами по себе тоже привлекали взгляды прохожих. Как я понял, у магов бинты вне лечебницы означают, что человек получил очень необычную травму. Все остальное местная медицина сказочного уровня очень быстро исцеляет. С собой в пластиковом пакете нес пятьдесят золотых. Тащить больше было уже некомфортно, да и я только за сумкой шел.

— Темная Аллея!

Зеленое пламя, взметнувшись, заставило зажмуриться, а когда я открыл глаза, то короткое ощущение полета уже закончилось. Вышел я из камина в каком-то закутке. Оказалось, что эта подворотня — тупик с камином. В противоположенном конце был выход на большую улицу. Посмотрим на самое злачное место в магическом мире — Темная Аллея...

Однако! Широкая, мощеная темным камнем, чистая улица. Над головой смыкаются кроны старых каштанов, что в сочетании с покрытием дороги создавало полумрак, несмотря на то, что уже за полдень. Недостаток света компенсировали невысокие фонари. Дома в большинстве своем жилые, но среди них попадались и магазинчики. Я поискал глазами слово 'Морган' на вывесках. Не обнаружив такого, пошел наугад направо по улице.

Прохожих совсем не было. Меня обогнал только один волшебник. Одетый в светло-голубую мантию, он скрылся в одном из заведений. Вывеска гласила: 'Чайный салон мадам Бувье'. Может быть, оживление наступает вечером? Вот жилой дом из странного кирпича, будто поглощающего свет. Вот голем у входа в лавку 'Вуду' — самое настоящее огородное пугало с торчащей из одежды соломой. Переминающийся с ноги на ногу Страшила, он выглядел бы мило, если б не держал в руках огромный ржавый тесак, и не таращился на меня из прорезей в голове-мешке человеческими глазами без век. Поспешил пройти мимо. После такого пауки размером с собаку в железной клетке у лавки 'Питомцы' уже не впечатлили. А вот очень известный магазинчик... На черной вывеске с потемневшими серебряными буквами значилось: 'Горбин и Бэркэс'. До того, как увидел эту вывеску, были сомнения. Казалось, что это не та улица. Я долго смотрел на название, размышляя, и ненароком привлек внимание. Из дверей лавки вышел, наверное, сам Горбин и осведомился:

— Молодого человека заинтересовало что-то на витрине?

— Пока нет, сэр. Возможно, я зайду посмотреть ваши интересные товары позже. Сейчас я разыскиваю лавку мистера Моргана, чтобы...

— Хе-хе-хе... мистера Моргана. Дальше в сторону Косого Переулка, — махнул рукой торговец черномагическими изысками, не дослушав. И ушел в свой магазин, продолжая посмеиваться.

Озадаченный его реакцией, я пошел дальше, благо шел я как раз в ту сторону. Вскоре кроны могучих каштанов стали не такими густыми. Сквозь них начал активно просачиваться дневной свет. Впереди было пересечение с гораздо более оживленной улицей. Кажется, это Косой Переулок, а нужную лавку я проскочил. Пропажа нашлась в полусотне метров от перекрестка. Красным по зеленому было написано: 'Морган и дочь'. Внутри понял, что попал по адресу. На стенах висели сумочки и чемоданы, на полу стояли сундуки. Смущал только их цвет. Синее с красным, розовое с желтым. Дикие сочетания ярких окрасок резали глаз.

— Кто-нибудь есть? — колокольчика у двери не было, поэтому я решил позвать хозяина. — Мистер Морган?

Ответа не было, и я решил посмотреть ассортимент в ожидании, пока кто-нибудь появится. Выбор был огромен, однако цвета сумок все портили. Наверное, директору Хогвартса здесь легко подобрать сумочку в тон мантии. А может, Дамблдор тут тоже не такой, как ожидается? Злачный Лютный Переулок вот оказался Темной Аллеей и по ней даже приятно гулять.

Камин, незамеченный мною за развалами товара, взревел пламенем, и из него выскочила девчонка лет двадцати со светлыми волосами. В кислотно-синем наряде она смотрелась тут органично. Наверное, та самая дочь мистера Моргана, что указана на вывеске.

— Привет, я Линда, что тебе нужно? Я была занята, когда сработали оповещающие чары. Вот такая сумка в Хогвартсе будет хорошо смотреться, — она с ходу сняла со стены нечто в розово-золотой гамме и сунула мне в руки. Однако сразу забрала и повесила назад. — Нет, это не то. Тебе нужно зелененькое. Под цвет глаз. Эта? Тоже не то...

— Ну прямо как Олливандер. Еще скажи: 'Не маг выбирает сундук, а сундук выбирает мага'. — От ее суеты и перебора всяких сумок я развеселился.

— Неплохо звучит, но разве можно ограничиться одним? Мага выбирают десятки сумок, а волшебницу сотни! — на ее лице появилось мечтательное выражение. — Тысячи...

— Уверяю, мне нужна одна, — поспешно уточнил я. — И даже, по возможности, не сумка, а нечто более компактное. И чтобы туда влезла фура, груженая мандаринами.

— А? Что влезло? Какая еще дура?

— Или слон. Крупный серый слон с большими ушами.

— Зачем!? Он же пропадет! Живых существ нельзя помещать в подпространственные карманы, глупый мальчик. Там замирают все процессы, а остановка процессов в живом организме меняет его настолько, что извлечь назад его уже нельзя. Это равно гибели, — девушка стала грустной и глаза ее заблестели. — Папа так и пропал. Он работал с непривязанными карманами в сарае, стараясь поместить один в другом, чтобы в сумке можно было открывать еще сумки и слишком глубоко наклонился в.. в это переплетение. Оно схлопнулось. Я так и не смогла его достать из саквояжа...

Линда извлекла из фиолетовой в красный горошек сумки ярко-желтый платок и промокнула глаза.

— Сочувствую твоей утрате. Прости, что напомнил.

— Спасибо и ничего страшного. Я не теряю надежды, что смогу найти способ вернуть его. Если... когда получится, то это станет великим открытием! — хорошее настроение возвращалось к ней так же стремительно, как пришла печаль. — Можно будет сохранять раненых до попадания к квалифицированным целителям. Сколько магов погибло, не попав в Мунго вовремя? Можно будет держать питомцев в сумках. Тюрьму Азкабан можно будет заменить одним сундуком в аврорате. И главное: можно будет путешествовать во времени! Только в будущее, но это уже немало.

Линда с горящими глазами смотрела сквозь меня в светлое будущее. Такая увлеченность... это впечатляет.

— Мы отвлеклись, малыш. Ты хотел чемоданчик? — девушка мило улыбнулась и потрепала меня по голове.

Эх, знала бы ты, что малыш уже прикидывает как бы половчее одеть чемоданчик на головы ему неугодных, убирая тех в анабиоз на века...

— Да, Линда. Мне нужно нечто, куда я смогу поместить все свои вещи, и среди них есть довольно крупные. Однако сумки мне не нравятся, хотелось бы уместить все в карман, в браслет или в...

— Поняла, но это совсем не модно! В последние годы принято показывать, что у тебя есть багаж, свою состоятельность. И яркие цвета, как у Верховного Чародея, — в голосе девушки появилось восхищение. — Выделяться из толпы магглов, но не нарушать законы министерства...

Забавно. Значит толпам по-дурацки одетых магов, на вокзале 'Кингс Кросс' и на будущем чемпионате мира по квиддичу, мы обязаны Дамблдору и заданной им моде.

— Отбросим моду в угоду практичности?

— Дело твое, малыш. Но девчонки в Хоге будут разочарованны, — я закатил глаза, а Линда рассмеялась. — Вот. Думаю, такому немодному джентльмену это подойдет.

Открыв большой ящик, стоявший в углу, она достала из него коробочку и протянула мне. Внутри оказались подтяжки и ремень с крупной пряжкой из цельного темно-синего... кажется стекла. На удивление, и подтяжки и кожа ремня были черными, а не фиолетовыми в крапинку.

— Подтяжки? — я изучал странную конструкцию. — Никогда еще не носил их.

— Хи-хи, да, зато будь уверен, это совсем не модно, но очень практично, — Линда откровенно посмеивалась.

— Если к этому больше ничего не нужно, то выглядит как то, о чем я мечтал. Но как в них класть вещи? И можно ли запихать туда... эм... ну, допустим, Хогвартс-Экспресс?

— А у тебя большие планы! Да, крупные предметы тоже можно. Вес предметов внутри не ощутим, а заполнить подпространственный карман полностью еще ни у кого не вышло. И не выйдет. Важно: запоминай, что ты туда кладешь, потому что достать 'то — не знаю что' тоже невозможно. Порталом в подпространство служит замкнутый круг ремня. После привязки он будет регулироваться по длине до десяти метров и перестанет воспринимать тебя, твою одежду, и съеденное тобой как объекты для переноса. Тогда и только тогда его без опаски можно будет надеть, — девушка печально улыбнулась. — Его сделал папа...

— Замечательная вещь! А зачем же подтяжки?

— Глупенький, вот снимешь ты ремень, чтобы спрятать свою 'дуру с мандаринами', а штаны раз, да и упадут с тебя! — она громко рассмеялась, и я к ней присоединился. — А тут девочки из Хогсмида возвращаются, а? Каково?

— Да, нечего сказать, очень продуманно... а с подтяжками я такой красивый подойду к ним и, расстегнув ремень, извлеку из широких штанин букет цветов! — на это Линда закрыла лицо ладонью.

— Ох, так тоже очень оригинально... Ну, потому он и пылился лет десять в этом ящике. Владей, дари букеты, ха-ха.

— Да, еще раз спасибо. Что я буду за него должен?

— Назови свое имя, малыш, а то так и не представился. Не по-джентельменски это! Да и ничего больше. Я же говорю, лежал ремень долго, никому не потребный, не модный. Разве что когда-нибудь принесешь природных кристаллов. Крупных, как тот, что пошел на пряжку. Но это не к спеху, только если попадутся под руку.

— Я Гарри. Приятно познакомиться, Линда! И благодарю.

— И мне приятно, Гарри. Не стоит благодарностей, я рада, что папино творение нашло хозяина. Ведь это не волшебник выбирает подтяжки, а подтяжки выбира... ха-ха-ха... ну ты понял. Капни кровью на пряжку и мысленно скажи: активация. Вот иголка, — девушка достала из своей сумочки большую цыганскую иглу. — Не волнуйся, чистая. Я их у магглов целый ящик взяла в магазине.

Уколов палец, поводил им по кристаллу и отдал мысленную команду. Кровь впиталась. Линда кивнула. Достав палочку, она навела ее на мою руку и проговорила:

— Вулнера Санентур! — колотая ранка быстро пропала — Молодец, не испугался пораниться. Да, теперь надевай.

Надев подтяжки и подпоясавшись ремнем, посмотрел на инструкторшу. Та широко улыбалась.

— Ты так забавно в них смотришься, может, все же сундук?

— Я пойду на эту жертву, ради удобства, — грустно заявил я, отчего девушка только шире улыбнулась. Ну да, для нее я забавный маленький мальчик.

— Теперь, чтобы положить вещь в сумку, опусти ее за пояс. Начни с иглы, — она протянула мне иглу, которую я ей вернул после привязки ремня. — Во-первых: не разбрасывайся кровью — это небезопасно. Во-вторых: оставь ее себе — еще не раз пригодится. Многие вещи привязываются таким способом.

Бросать себе острую иглу в штаны было... неуютно, но я справился. Так же высыпал за пояс тяжелые, оказавшиеся ненужными, золотые монеты.

— Я слышал, что магия крови не поощряется министерством.

— Более того, она запрещена, Гарри, — девушка развела руками, ее губы сердито сжались в полоску. — Но издавать законы, исполнение которых не можешь проконтролировать: это так глупо! К тому же, это не закон, а подзаконный акт, противоречащий Хартии Мерлина о правах и свободах магов. Там есть пункт гласящий: 'Всякому свободному чародею дозволено практиковать любой вид волшебства, не нанося ущерба иным магам'. А, между прочим, каждый министр магии приносит клятву именно на этой книге! Впрочем, не будем о политике...

Линда перевела дух. Видимо, эта тема ей не безразлична.

-Вернемся к сумкам, малыш. Чтобы извлечь предмет из подпространства: представь то, что ты хочешь достать, опусти руку в сумку и, как бы, направь в нее этот образ. В твоем случае, пряжке ремня. Справишься?

— Думаю да... — опустив руку, пошарил за поясом. Забавное и неприятное ощущение, будто залез рукой в свои штаны, а там пусто. Сосредоточившись на образе трех галлеонов, толкнул его пряжке, как отправлял мысли людям. В это мгновение пальцы сомкнулись на холодном металле. Вытащив руку из штанов, достал стопку из трех монет. — Как здорово, а зачем тогда нужен банк гоблинов? Мне там было сказано, что они хранители, а тут получается бездонное хранилище всегда с собой.

— Это сравнительно недавнее открытие, а гоблины занимались хранением сокровищ чуть ли не до появления у людей магии. Еще недавно подпространство не было доступно. Было известно лишь, что через него происходит трансгрессия. Пользовались только сундуками с расширением: это когда уже имеющийся физический объем раздвигается магией пространства. В таких сундуках даже можно жить. Для таких целей делают палатки с расширением, но принцип и там такой же. Проблема в том, что при разрушении такого сундука (как бы крепко он ни был заперт, а ломать — не строить) все содержимое вываливается наружу. А если уничтожить сумку, которая служит переходом в подпространственный карман, то все, что было в ней, навсегда будет потеряно где-то между мирами. Если конечно, не повезет ее починить, что бывает невозможно, — Линда опять опечалилась, но продолжила:

— Вот и выходит, что хранить ценные вещи лучше в Гринготтсе. Сундуки и сумки тоже можно украсть или сломать, а значит, абсолютной гарантии сохранности нет.

— Спасибо за рассказ, Линда. Еще многое очень интересно. Что такое подпространство? И ты сказала, что там другие миры? Но, наверное, мне уже нужно бежать. Еще книгу по рунам искать, а вернуться лучше засветло.

— Не за что, Гарри. Приходи еще если что-то понадобится и просто поболтать.

— Я могу воспользоваться твоим камином?

— Конечно, — кивнула Линда.

— Косой переулок!

— И зеленое пламя унесло меня из царства ярких красок.

========== 8. Поговорили. ==========

Косой был полон людей с детьми. Вторая половина лета — готовятся к школе. Двигаясь в толпе, что с моим невеликим ростом не слишком приятно, окончательно решил, что пустынная Темная Аллея нравится мне больше, несмотря на мрачность.

В книжном магазине тоже были посетители, но взяв заранее собранные комплекты учебников для седьмого курса, они быстро ушли.

— Добрый вечер, сэр, — обратился я к человеку за стойкой.

— Ваша правда, юноша. Чем могу помочь?

— Меня заинтересовали руны, и я хотел бы прочитать что-то о них.

— Похвальное желание, молодой человек, — покивал мужчина. — А какие именно руны?

Из дальнейшего разговора выяснилось, что рунных алфавитов не один, а больше десятка. К тем значкам, что были на чердаке у Дурслей, наиболее близкими мне показались немецкие руны. Стоило бы выписать несколько на бумагу, прежде чем искать литературу о них. Взял 'Словарь немецких рун', 'Руны для начинающих', 'Начала артефакторики' и первый из учебников по рунам для Хогвартса. Еще прихватил книгу по теории пространства — очень уж заинтересовала тема. Про защиту разума продавец ничего не дал, объясняя тем, что нет в ассортименте. Странно. Такая, казалось бы, обязательная вещь. Наверное, нужно искать на Темной аллее или просто подождать сентября, когда гоблины сведут с учителем. Да, так и поступлю. Спешка не приводит ни к чему хорошему.

В магазине оставил два галлеона и получил кучу мелочи. Долго считали с продавцом, сколько он мне должен сдачи. Оказалось, я непривычен считать местные сикли и кнаты. За это был пристыжен и пообещал, что буду хорошо учиться.

Из Косого переулка, следом за дамой в остроконечной шляпе, которая и открыла проход своей палочкой, зашел в Дырявый Котел. Когда кирпичи за спиной сомкнулись, поэкспериментировал с открытием пути. И все вышло — блоки расползались в стороны, стоило положить на них руку и подать немного магии. Разницы, на какой кирпич подавать энергию, не было никакой. Теперь можно смело ходить этой дорогой, не дожидаясь попутчиков.

Дальнейший маршрут был отработан: выйти из бара в маггловский Лондон, сесть в ближайший кэб, назвать адрес и насладиться поездкой. Помню, с удивлением обнаружил, что 'привит' означает вовсе не тис, и улица, где живут Дурсли, соответственно, ни разу не Тисовая. Но и черт с ней, думать я продолжаю по-русски и про себя называть ее буду Тисовая, как привык.

* * *

Неделю спустя я снова сидел на чердаке в доме Дурслей. Немного разобравшись по книгам в том, как строятся рунные цепочки, я снова разглядывал изрезанную ими подпорку. Многого за несколько дней я не достиг, но кое-что, после беглого изучения книг и сравнения с примерами на иллюстрациях, стало выглядеть довольно простым. Модуль отвечающий за отпугивание магглов оказался почти полной копией того, что был в учебнике по артефакторике, но там был приведен вариант для отпугивания грызунов. Похоже, принципиальной разницы нет — только подставляй нужную переменную. Все чрезвычайно осложнялось немецкими рунами, но аналогии с используемыми в учебнике кельтскими, прослеживались четко. А вот вникнуть в то, каким образом рунами описывается конкретный человек, так и не вышло. Я видел руны, видел в книге их значение. Но понять, где и как тут написано 'Гарри Поттер' не выходило. Зато, нашел у основания часть, отвечающую за сбор магии для дальнейшего использования. Энергия бралась от ближайшего мага. Понятно от кого. Может, это даже на пользу... резерв магии разовьется или еще что. Внезапно за спиной раздался хлопок, и я ощутил рывок, словно в камине.

-Хозяин, это мальчик нашел артефакт. Кинки привел мальчика.

Я оказался лицом в красном пушистом ковре. Подняв голову, наткнулся взглядом на подол лиловой мантии, из-под которого торчали ноги в красных остроносых туфлях с бубенчиками. Ноги стояли меж двух тумб огромного палисандрового стола на когтистых лапах. Осмотревшись, понял, что нахожусь в.. о Мерлин, мне конец! Это, без сомнений, круглый кабинет директора Хогвартса, а передо мной, за массивным столом на возвышении, сидит и смотрит на меня голубыми глазами поверх очков-половинок, никто иной, как сам Альбус Персиваль Вулфрик Брайан Дамблдор, Кавалер ордена Мерлина I степени, Великий волшебник, Верховный чародей, Президент Международной конфедерации магов, с его знаменитой белой бородой. Мне хана...

— Ну сюда-то зачем перенес? Нам еще рано знакомиться, — сильнейший светлый маг Британии встал из-за стола. — Где моя палочка?

Дамблдор стал осматриваться вокруг, а эльф услужливо подсказал:

— Вы положили ее за книгой на столе, хозяин.

— Верно, — директор школы для волшебников взял свою узловатую указку и лениво махнул ей в мою сторону. Повеяло холодом и поднявшийся к этому времени на ноги, я замер скованной статуей, не в силах пошевелиться. Мог только следить за происходящим глазами. Альбус засунул палочку, известную как один из Даров Смерти, в стакан с карандашами. — Придется опять стирать ему память, а это вредно для тела. Ступай на кухню и опусти свою руку в кипяток на две секунды. За некомпетентность.

Домовик поклонился и с хлопком исчез. Подойдя к одному из столов, директор Хогвартса погладил незамеченного мной среди хаоса непонятных приборов феникса.

— Фоукс, оставь нас на полчаса, нам нужно побеседовать с молодым человеком.

Яркая рыжая птица что-то проклекотала, взмахнув огромными крыльями, перепорхнула на подоконник и вылетела в открытое окно. Я бы с удовольствием последовал за ним, но... увы.

Подойдя ближе, Дамблдор посмотрел прямо на меня и тепло улыбнулся. На секунду мне даже показалось: сейчас он скажет, что пошутил насчет памяти, и угостит знаменитыми лимонными дольками. Но нет.

— Я и сам виноват, стоит признать. От магглов руны сокрыл, а что ты и сам будущий маг — из старой головы то и вылетело. Но ничего, мой мальчик, сейчас все поправим, — пошарив глазами по сторонам, он спросил: — Где палочка, Кинки?

— В письменном приборе, хозяин! — сказал возникший из воздуха домовик, баюкая перебинтованную руку.

Все с такой же улыбкой и добрыми глазами, Дамблдор навел свой легендарный артефакт на меня.

— Легилименс!

Опять чернота вокруг. Опять мы стоим во тьме на невидимой плоскости. Я — такой как в прошлой жизни и в белых тапках. Дамблдор — гораздо моложе чем в реальности, с каштановыми волосами. Дежавю. Как пять лет назад с настоящим Гарри. Глаза мага стали удивленными, и он надвинул очки на переносицу.

— Том? К-крестраж активировался? — он взмахнул руками. Вокруг него образовалась мутноватая сфера. — Ты не Том.

Сказав последнее, он развеял сферу, и двумя взмахами создал вокруг меня куб. Шустрый старик — я и моргнуть не успел, а он уже столько сделал. Дамблдор вздохнул, пригладил бороду и раздраженно спросил:

— Говори. Где мальчик? Кто ты и как тут оказался? Как давно? Я жду.

— Сложно сказать, я сам не понял толком, я...

— Ты маггл. Заключил договор с чересчур талантливым молодым Поттером и потом зачем-то сбросил его в подсознание. Мертвый маггл... Кровь Певереллов в Гарри сильна. Это хорошо... Если бы он ушел, как и хотел сначала, то пришлось бы тебе затирать личность и.. — он вдруг замер, глядя куда-то под ноги. — А, все равно не получилось бы. Твоя личность не в разуме, а в душе. Просто вернем Гарри.

Похоже, моих ответов ему не требовалось. Раскинув руки, он стал их медленно поднимать вверх и из пола вырос Гарри, каким я его запомнил.

— Где я? — спросил ребенок.

Живой! Меня это даже обрадовало, но текущее непонятное положение вернуло мысли в грустное русло. Мальчик удивленно заозирался, но Дамблдор быстро подшагнул к нему и опустил руку на голову. Гарри обмяк и завис горизонтально, как в цирке при фокусе с левитацией. Поводив над ним руками, Дамблдор, судя по оскаленному рту, сильно разозлился и злобно заорал:

— Распад личности пошел, память регрессировала, пять лет пропущено! Знаешь, ублюдок, сколько труда должен буду я вложить, чтобы восстановить эту пешку? Ему еще много надо сделать, прежде чем я займу это тело. А тут откуда-то свалился ты, Мордред тебя задери, и все испортил! Я сейчас недостающих кусков личности из тебя надергаю, тупой маггл! Мало мы с Геллертом вас, тварей, убивали!

Он взмахнул руками. Поняв, что ничем хорошим это не закончится, я, собрав все силы разума и магии, бросился в бок, на стенку возведенного Альбусом куба. Стекло брызнуло осколками, истаявшими в воздухе. Я побежал зигзагами, чтобы маг в меня ничем не попал.

— Беги, ничтожный Маггл! Бежать тут некуда! — кричал Дамблдор вслед, уже насмешливо.

Впереди, в конце коридора, стоял директор Хогвартса. Коридора? Я бросился в ответвление, а маг уже шел мне оттуда навстречу. Назад! Два Дамблдора, три пути... бегом назад, в коридор из которого я пришел. По обоим сторонам двери. Распахиваю наугад одну из них. Внутри маленький Поттер играет на ковре в гостиной Дурслей. Дадли бьет его игрушечным паровозиком по руке, мальчик плачет, и Петунья уносит его в темный и страшный чулан. Выскакиваю назад и получаю удар ладонью в грудь от стоящего вплотную Альбуса.

— Не надо такому ничтожному существу лезть не в свое дело, — он подходит ко мне, упавшему на пятую точку. Легко отбив мою попытку ударить его по колену, приподнимает край своей мантии, оголив худую волосатую ногу. Ударом красной туфли, с мелодичным перезвоном отправляет меня в полет, как пушинку. — Ты будешь уничтожен!

Мимо пролетают двери. Упав на пол, бегу прочь. На удивление, ребра целы. Справа вижу железную дверь с молнией как на трансформаторе. Бегу к ней, она прочная — возможно задержит этого...

— Нет, стоять! Где моя палочка!? Сто... — его крик обрывается закрытой за моей спиной дверью. Запоров нет, подпираю ручку стулом. Стулом? Неважно. Нужно куда-то выбираться. Однако, похоже, что убегая от огня, я попал в полымя... Передо мной, замершим в круглом коридоре, был большой зал со свернувшейся в кольцо гигантской змеей. Грязного серо-зеленого цвета, пресмыкающееся было в плачевном состоянии. С медленно вздымающихся боков свисали обрывки шкуры. Из-под поблекшей чешуи выступала засохшая кровь. Глаза, на небольшой относительно тела голове, были закрыты. Я осторожно попятился. К счастью, змея не думала просыпаться. Она пугала меньше, чем Дамблдор, готовый распотрошить мой разум. Осмотревшись внимательнее, я заметил, что из комнаты ведут еще несколько тоннелей. Один, два, пять, семь! Стараясь ступать как можно тише, медленно двинулся в ближайший из них и тихонько ушел от змеи прочь. Этот тоннель сужался, пока не превратился в серебряную цепочку, по которой я ступал как канатоходец, подвешенный над черной бездной. Шел, падал, цеплялся за цепь, опять шел, полз, лежал, глядя в никуда, и опять шел. Не могу сказать сколько это длилось. Субъективно — очень и очень долго. Дважды цепь начинала сильно вибрировать. Я пережидал эти волны, прижавшись к ней и крепко обняв единственную опору. Когда я уже почти отчаялся завершить этот бесконечный путь, цепь закончилась огромным кнехтом, с которого я спрыгнул на темные плиты. В центре островка, вымощенного этими плитами, стоял пьедестал. Подойдя к нему, обнаружил в углублении крупный золотой медальон, украшенный изумрудами, которые образовывали на крышке букву 'S'. Устало опустившись наземь, привалился спиной к каменному столбу с крестражем. В том, что это крестраж Волдеморта, нет сомнений. В шраме у Гарри тоже был кусочек души этого темного мага. Похоже, что по связи с другими крестражами, я перешел из головы Поттера в этот медальон. Что же теперь делать?

Поднявшись снова на ноги, склонился над чашей. В ней лежало красивое, крупное яблоко.

— Нет, дружочек, съесть-то я тебя могу, а вот переварить уже вряд ли... — я поднял яблоко и осмотрел. Слишком очевидная ловушка. — А вот кое-что другое можно попробовать. Обратная тяга!

До последнего момента не был уверен, сохранил ли я магические приемы, наработанные в теле Гарри, и вообще, доступна ли мне еще магия. Но терять было нечего и мне повезло. Яблоко в руках стало дергаться и сморщиваться. Изо всех сил, высасывая его суть своим вампиризмом, я прижал яблоко ко дну чаши, будто старался задушить покрывшийся чешуей фрукт. По рукам поползли склизкие жгуты, но быстро ослабли и безжизненно опали. Обвисшая в моих руках пустая шкура осьминога издавала неприятный сиплый звук. Я не разжимал рук, пока она не осыпалась прахом.

С громким звоном цепь, по которой я пришел, лопнула! Ее конец со страшной силой хлестнул рядом со мной, выбивая каменную крошку и разламывая островок на части. Все, что было вокруг, растворилось как дым.

* * *

В себя я пришел в темной каморке. Над головой были грязные, покрытые паутиной трубы и ржавый железный бак. Видимо, это моя карма — перебираться из одного чулана в другой. Осмотрев свои новые, еще более худые, чем были у Гарри, руки, и огладив длинные, уходящие за горбатую спину, уши, я обреченно опустился обратно в ворох зловонного тряпья.

Ну, здравствуй, Кикимер!

Душевная усталость взяла свое, и я забылся в дремучих кошмарах.

========== 9. Захламленный чердак. ==========

Кикимер был древним и немощным. У него болела нога и кололо спину, а когда он ложился спать — ныли пятки. Довершали картину плохое зрение и хронический колит. Теперь его проблемы стали моими. Но в таком бедственном состоянии были и хорошие новости.

Во-первых, я остался жив и не покинул этот прекрасный мир. Во-вторых, магия осталась при мне. Я продолжал ощущать в себе магию, пусть иначе и гораздо слабее, чем будучи Гарри Поттером. В-третьих, поглотив энергию осколка души Темного Лорда я, видимо, зацепил и разум Кикимера. Иначе объяснить неизвестно откуда взявшиеся знания о природе эльфов не получалось.

Эльфы-домовики не имели своего магического ядра, в отличии от других волшебных существ или людских волшебников. Кикимер лишь помнил услышанное от матери, что эльфы прошлого пользовались своей силой, а не заемной, но эта история была в форме сказки и ее правдивость неизвестна. Тысячи лет назад произошло нечто, лишившее эльфов внутреннего источника волшебной энергии. Имея жизненную необходимость в магии, поскольку волшебство поддерживало их долголетие, эльфы стали искать выход. Одна часть эльфийского народа стала жить в лесах, черпая необходимую для жизни энергию из природы, а другая покинула родной мир в поисках лучшей доли. Именно вторые и выродилась в эльфов-домовиков, найдя на Земле возможность симбиотического соседства сначала с гоблинами, а потом и с людьми-магами. Уж лучше бы в лесу жили и с березами обжимались, честное слово...

Домовики оказались пришельцами. Эта информация ничего не меняла, но говорила о принципиальной возможности межмировых переходов не только после смерти, но и в физическом теле. Сейчас же, в доме по адресу: 'Площадь Гриммо 12', находился возможно единственный в этом мире эльф с магическим ядром.

Выбравшись из-под отопительного котла, я открыл дверь чулана и медленно вышел в коридор. Идти было непривычно — угол зрения был гораздо шире чем у человека. Меня качало, приходилось держаться за стену. Спускаться по лестнице в таком состоянии я не решился и присел на верхнюю ступеньку. Стоило разобраться в своих ощущениях. Что по этому поводу говорит память старого Кикимера?..

Эльфы в особых отношениях с окружающим пространством. Это странно воспринималось, но я ощущал весь дом разом. От чердака до подвала. Это мешало воспринимать происходящее под носом, и дезориентировало. Хоть мозг Кикимера и был физически приспособлен к такому, но мой собственный разум пока не освоился с восприятием. Голова кружилась и хотелось прилечь. Вот подходящий диванчик в просторной зале на первом этаже. Подумав о том, как хорошо было бы на нем, я в тот же миг там оказался. Только звук хлопка щелкнул по длинным ушам и вот я уже упал на пыльную обивку мягкой мебели. Закрыть глаза и полежать, подумать.

Это, несомненно, была эльфийская трансгрессия. Или телепортация, или то же самое что у магов, не важно. Любопытно, что я не приложил для этого особых усилий. Только подумал о диване и все. Тем временем, голова перестала кружиться. Общее восприятие огромного дома блекло и выцветало, фокус внимания сосредотачивался на теле. Однако стоило лишь немного сосредоточиться на чулане, где жил эльф, как я увидел его так, словно там находился. И так с любой комнатой в здании.

Домовикам для жизни нужна магия. Они способны есть и обычную пищу, но она не дает почти ничего полезного. Для продолжения существования важен только ручеек энергии от хозяина или капли силы от алтаря в доме, как в случае с Кикимером. У меня, к великой радости, таких проблем нет. Тепло магического источника, что привычно омывало меня изнутри приятными волнами, постепенно исправляло недуги старого тела. Я ему в этом активно помогал, направляя энергию руками в места, где чувствовал наибольшие неудобства. Вспомнилось, что в теле Поттера я ни разу не болел. Вообще ни разу, несмотря ни на что.

Немного придя в себя, и прогнав по телу еще одну волну живительной магии, я поднялся с дивана. Как же пыльно!

— Теперь, когда есть силы, нужно поскорее навести порядок и чистоту в доме. Чтобы к возвращению хозяев все было безупречно, и они остались довольны старым Кикимером... Что? — хрипловатый голос в пустом темном доме прозвучал жутковато даже для меня самого.

Замерев на месте, я с удивлением уставился на мокрую тряпку, неизвестно откуда взявшуюся в руке. Странные мысли. С чего бы мне заботиться о чистоте и хозяевах? О чистоте еще ладно: тут самому жить придется какое-то время, но о хозяевах!? Тем более, что хозяин остался только один и он сидит в Азкабане, мерзкий предатель благородного рода... А-а! Кикимер остался в моем сознании или наши разумы так причудливо слились в один?.. Нужно как-то попасть в свою собственную голову и посмотреть, что там происходит.

Уложив костлявое тело обратно на диван, сложил руки на груди и закрыл глаза. Как это сделать? Как снова попасть в то темное пространство? Как упасть в себя? С падениями у меня всегда было хорошо. То сам падал, то кого-нибудь скидывал, так почему бы не упасть самому в себя? Мысль показалась мне интересной, и я стал раз за разом прокручивать в воображении, как влетаю в свою ушастую голову и оказываюсь в такой же тьме, как была в разуме у Гарри. Долго ничего не выходило, даже была мысль приставить палец к виску и сказать: 'Легилименс'. Но не имея представления о том, как это работает, рисковать не решился. Лучше неспешно пытаться попасть на свой чердак через подобие медитации. При мыслях о чердаке, все получилось.

* * *

В очередной раз мысленно представив, как проваливаюсь в темное пространство, случайно добавил к этому образ чердака у Дурслей, вид которого мне очень понравился. Когда получилось — не сразу понял, что уже нахожусь в своей голове, а не в реальном помещении. Тьмы в моем внутреннем мире не было: в чердачные окошки падали солнечные лучи, и мягкий свет распространялся на все помещение. Только подумав, что хочу найти Кикимера, услышал шорохи за печной трубой. Стараясь не шуметь, подошел ближе и обнаружил именно того, кого искал.

Кикимер был похож на мелкого импа, только рогов не хватало. Он деловито рылся в большом резном сундуке, что-то бормоча. Прислушавшись, я различил:

— ...раскидано, все не на своем месте. Какой ужас! ...разложить, привести в порядок. Хозяин не следит за своим чердаком. ...старый Кикимер все сделает, Кикимер хороший эльф. ...и голова Кикимера станет первой из прибитых на стену в этом доме.

И так по кругу; не прекращая копошиться в сундуке, вытаскивая из воздуха и укладывая внутрь какие-то предметы и выкидывая из сундука что-то признанное ненужным. Когда я сообразил, что это визуализация моей памяти, то поспешил прервать этот процесс, опасаясь за свой рассудок.

— Кикимер, здравствуй. — эльф при этих словах вздрогнул, подскочил, захлопнул тяжелую крышку, чуть не прищемив себе пальцы на левой руке, и воззрился на меня своими невероятно расширенными зрачками.

— А, хозяин... Кикимер рад приветствовать хозяина. — эльф глубоко поклонился и снова открыв сундук, погрузился в прерванное занятие, пробормотав под нос: — ...развел бардак, а Кикимеру разгребать. Но Кикимеру нравится в новом доме.

— Хозяина? Разве твои хозяева не семейство Блэк? И что ты тут делаешь? Прикрой этот сундук, мне как-то не по себе. — эльф не стал возражать и, закрыв крышку вновь, почтительно склонился.

— Кикимер прибирается, хозяин. В вещах у господина неразбериха. — и тише добавил — ...он еще спрашивает, неряшливый шмыг. Такой помойки не было даже в старом доме прошлых хозяев, когда Кикимера покинули силы... — подняв голову он продолжил как ни в чем ни бывало. — Кикимер служил древнейшему и благороднейшему семейству Блэк долгие годы, господин. Придя, новый хозяин исполнил последний приказ, отданный Кикимеру покойным хозяином Регулусом: 'уничтожить медальон'. Кикимер, к своему горю, стал свободен, потому что никто из рода Блэк не мог позаботиться о Кикимере. Новый господин был так добр что поселил Кикимера в свой дом. Кикимер снова чувствует магию хозяина, господин щедр и не ограничивает ее. Кикимер снова станет полон сил и уже способен выполнять свою работу. — домовик выпрямился и яростно посмотрел на меня. Или это у него радость так выглядит? — Что старый Кикимер может еще сделать для господина?

Выслушав этот монолог и немного поразмыслив, я уточнил:

— А как же Сириус Блэк? Он не мертв, а в тюрьме.

— Предатель семьи, отсеченный от рода. Он все равно что умер. Ах, как старая хозяйка плакала, узнав о его заточении. Эта новость ее окончательно сгубила. — Кикимер сначала спрятал лицо в ладонях, словно собирался зарыдать, но потом гордо поднял голову на тонкой шее. — Кикимер будет выполнять приказы нового хозяина. Господин может не беспокоиться в верности Кикимера. Последний позор рода не является Блэком. Теперь он может предъявить права на прервавшийся род, как ближайший наследник, но Кикимер уже не эльф рода Блэк, — домовик, мелко затрясся и противно захихикал, но потом вдруг замялся и опасливо на меня покосился. — Пусть хозяин не гневается, но Кикимер не сможет рассказать многого из того что видел и слышал, служа семейству Блэк. Кикимер надежно сохранит секреты своих прошлых добрых хозяев.

— Не беспокойся, темные секреты мне от тебя не требуются. Только общая информация. Значит, ты теперь мой эльф, я в обмен делюсь с тобой магией, и ты наводишь порядок у меня в.. эм... на чердаке?

— Господин прав, все так. Кикимер может вернуться к работе? — и добавил под длинный нос: — ...зачем повторять по сто раз очевидные вещи? Но Кикимер не жалуется...

— Хорошо, пусть так и будет. Но есть важное условие: ты не должен ничего выбрасывать из моего... чердака, даже если это покажется тебе ненужным. Все должно быть в сохранности и разложено по сундукам, чтобы в случае нужды быстро найти. А важное спрятать поглубже, чтобы никто, заглянув сюда, этого не увидел. Если найдешь что-то непонятное, то спросишь у меня что с этим делать. Справишься, не сведя меня с ума? — доверить свой разум малость свихнувшемуся домовому эльфу? Почему бы и нет... Может, его необычное мышление запутает легилимента?

— Кикимер все сделает в лучшем виде, пусть хозяин не беспокоится, Кикимер никогда не выбросит нужного! — кажется, он даже оскорбился. — Кикимер не пустит в дом посторонних, Кикимер умеет охранять тайны рода.

— Посмотрим, что из этого выйдет...

* * *

Вернувшись в тело, подумал о жизни, помечтал о будущем, похлопал по подушке дивана, выбивая красиво кружащиеся в воздухе пылинки.

Сделал попытку убрать пыль магией. Перед тем, как уйти из внутреннего мира, я спрашивал у Кикимера, как он творит волшебство. Домовик вопроса не понял — для него это было обыденно, и он никогда не задумывался как именно он это делает. Эльф просто желал выполнить свою работу и все.

Последовав такой своеобразной инструкции, выплеснул магию и пожелал, чтобы диван стал чистым. Диван действительно стал чистым... даже чересчур. Ткань обивки, выработанная из конопляных волокон еще в викторианскую эпоху, избавилась от всего, что на нее попало после выхода из ткацкого станка: пропала пыль, исчезло старое пятно от вина (или это была кровь?), а еще испарилась краска. Материя сменила цвет и из темно-зеленой стала желто-коричневой.

Попытавшись исправить оплошность, я вторым посылом покрасил диванчик. На его беду, мне вспомнились пестрые цвета сумок из лавки "Морган и дочь". И вот, в доме потомственных темных магов посреди мрачной гостиной стоял яркий желтый диван, покрытый изображениями красных попугаев с зелеными хохолками.

Пожалуй, так даже лучше: Сириусу, когда он сбежит из Азкабана, у него будет острая нехватка ярких красок, так сделаю ка я мрачный дом на Гриммо чуточку позитивнее... В порыве творческого энтузиазма я трансгрессировал с этажа на этаж и менял расцветку случайно подвернувшихся предметов на один из цветов радуги. Когда я, одарив венками из ромашек висящие вдоль лестницы отрубленные головы эльфов, собрался красить ногти на тролльей ноге, которая служила подставкой для зонтиков в коридоре, позади раздался раздраженный женский голос:

— Кикимер, ты совсем ополоумел! Что ты творишь? Давно не получал вразумляющее наказание!?

Признаться, я совсем запамятовал о такой детали, как живой портрет Вальбурги, матушки Сириуса. Беседовать с ней у меня не было никакого желания, а потому, под возмущенные вопли, я сначала задернул бархатные портьеры, а потом, на всякий случай, срастил их края, чтобы больше они не отодвигались, и для надежности перекрасил в нежно-салатовый.

На этом мой энтузиазм декоратора иссяк и, ограничившись очисткой некоторых окон от грязи для нормальной освещенности, я стал экспериментировать с эльфийской невидимостью. Без информации от Кикимера ничего бы не вышло, поскольку домовики не становились невидимыми в привычном понимании. Они либо просто не попадались на глаза, ожидая приказаний в других помещениях, либо совершали затяжную трансгрессию.

Волшебник во время трансгрессии чувствует себя некомфортно: его словно тянет крюком за живот. Происходит это потому, что в то время, как он несколько секунд физически прорывается через междумирье, его душа притягивается обратно в родной мир. Маг попавший в подпространственную сумку, как отец Линды, либо банально задохнется (воздуха там нет), либо тело умрет, не удержав рвущуюся назад душу. Труп перейдет в разряд полностью физических предметов и застынет, ведь в прослойке между мирами нет ни физических законов, ни даже времени.

Судя по всему, древние эльфы, покидая свою родину, нашли способ преодолеть или разорвать связь души и родного мира, а может у них такой связи и не было. Что касается дыхания — эльфы своей большей частью существа энергетические. Это подтверждается отсутствием насущной необходимости в обычной пище: важна только магия, энергия. С кислородом так же — там, где люди не могут дышать и, умерев, впадают в стазис, любой эльф может долгое время спокойно находиться, не испытывая никакого дискомфорта. Фактически, при стабильной подпитке магией, эльфы могут жить вечно. Кикимер угасал потому, что лишился нормальной подпитки силой после смерти всех хозяев, да еще и медальон Волдеморта тянул из него те последние крохи, что давал умирающий алтарь дома Блэк. Теперь же, с магическим ядром, это тело стремительно молодело и я даже, кажется, стал выше ростом.

Возвращаясь к невидимости: исчезнувший при трансгрессии, эльф просто не выходит полностью из подпространства. Оставаясь неосязаемым и незаметным для людей, он может продолжать наблюдать из междумирья за происходящим и перемещаться куда ему вздумается. Идеальный разведчик или убийца!

* * *

Так, за изучением и освоением новых возможностей и изменением облика мрачного дома, пролетел месяц. Было интересно рыться в завалах барахла, оставленного темными магами. Кикимер подсказывал что где находится, что за артефакт я вижу и можно ли это вообще трогать. Он также неплохо справлялся со структурированием моих воспоминаний на 'чердаке': хоть и случались забавные казусы и временные провалы в памяти, но ничего серьезного и непоправимого.

Хоть я и перестал формально числиться как эльф рода Блэк, но никаких изменений в охранных чарах в отношении меня не произошло. Похоже, это должно было быть сделано хозяевами дома вручную. Сам я соваться в подвал к алтарю рода не рискнул — мало ли что там намудрили белые и пушистые Блэки.

Достаточно освоившись, я выбрался за порог и не показываясь магглам на глаза, побывал на улице и в соседних домах. Прочитав газету в киоске, я неожиданно обнаружил, что на дворе уже начало лета 1993-го года! Получается, что я перемещался между крестражами целых три года...

Библиотека в доме древнейшего и благороднейшего рода Блэк порадовала меня огромными объемами интересного чтива. Хоть некоторые книги и пытались откусить незадачливому читателю руки, или выкидывали фокусы еще похлеще, но были и вполне мирные экземпляры. И вот, в одну из ночей, когда я, завернувшись в теплую шкуру оборотня, сидел в удобном красном кресле с книгой, идиллию моего безоблачного существования прервал стук в дверь.

========== 10. Черная лестница. ==========

Стук в дверь был очень громким и был слышен даже на втором этаже. Звук дверного молотка явно усиливался каким-то волшебным образом.

К своему стыду, я не заметил шевелений у дома, несмотря на сверхширокое эльфийское восприятие. Когда я освоился с этими новыми ощущениями, то смог легко отстраняться от происходящего вокруг. Сосредоточив же внимание на пороге, чуть было не трансгрессировал в Австралию: перед дверью собралось человек десять.

Большинство желающих попасть в дом на площади Гриммо, были одеты в однотипные алые мантии, а на головах у них красовались такого же цвета островерхие шляпы с огромными полями. Среди нарядных магов, стоял свирепого вида человек с изуродованным лицом и стеклянным глазом. Это мог быть только Аластор Грюм — начальник аврората, как волшебники именуют свою полицию. Соответственно: красные плащи — это авроры, его подчиненные. Расширив восприятие, увидел еще четверых. По одному у каждого из углов дома. Обложили. Завершала комплектацию сил магического правопорядка темная фигура в плаще, левитирующая поодаль над площадью. От одного взгляда в ту сторону, мои длинные уши начали мерзнуть. Дементор!

Однако, напугал меня совсем не страж Азкабана, а куда более ужасное существо: на каменном крыльце за спинами авроров стоял лично Альбус Дамблдор и его очки-половинки зловеще поблескивали в тусклом свете уличных фонарей. Неужели директор Хогвартса отследил направление моего перемещения из головы Гарри, и они пришли за мной?.. Буду надеяться, что эта толпа здесь в поисках Блэка, который как раз должен в этом году совершить свой великий побег.

Тем временем, один из авроров взял короткий разбег и попытался высадить ударом ноги зачарованную дверь в гнездо черных магов. Дверь его проигнорировала, а вот Аластор рванул своего подчиненного за шиворот от входа, да так, что с парня аж слетела модная шляпа, явив миру рыжие кудри и молодое лицо.

— Ты что, стажер, маггловского кино насмотрелся, придурок? — волшебный глаз Грюма хаотично вращался и придавал своему хозяину вид неадекватного психа. Возможно поэтому ругаемый парень втянул голову в плечи и выглядел испугано. — На этой двери заклятий больше чем у тебя мозгов!

— Аластор, не будь так строг... — Дамблдор погладил бороду и очень добро улыбнулся благодарно посмотревшему на него юноше, который нервно мял в руках шляпу. — Но вот стучали вы зря. Если бы не артефакт-блокиратор трансгрессии, то могли спугнуть преступника. Прошу, отойдите. Я открою. Где моя палочка?..

Авроры и их начальник спешно сошли со ступеней, а я так же спешно стал прятать следы того, что эльф-домовик читает книги. Краем восприятия я продолжал следить за происходящим на улице. А там, Белая Борода уже размахивал своей узловатой палочкой и в дверь прилетали такие удары, что становилось не по себе. Я-то думал, что он виртуозно рассеет охранные чары, но Альбус просто бил огромной мощью под восхищенными взглядами зрителей. К чести защиты дома, установленной отцом Сириуса, она продержалась целых полминуты против самого могущественного мага Британии, и только затем дверь с треском распахнулась внутрь, слетев с верхней петли.

— Пошли, пошли! — зычно рявкнул Грюм. — Марти по жребию первый!

Двое авроров подбежали к двери и встали по сторонам с палочками наизготовку. Третий, наколдовал прозрачную полусферу и, удерживая ее перед собой, бросился в дом. Следом гуськом забежали еще трое и те, что стояли у дверей.

— Всем лежать! Работает аврорат!

— Стоять на месте! Руки вверх!

— Палочки на землю!

С такими криками они стали продвигаться по коридору. Несколько портретов начали кричать, что они думают о вторженцах. Один получил ступефай, а второй что-то помощнее: холст сгнил за считаные секунды. Не успевшая сбежать за раму картинка прекратила свое существование. Остальные портреты, видя такую расправу, испугано замолкли.

— Джеральд, вызови еще пятерку: дом слишком большой, а нам нужно все обыскать, — бросил Аластор одному из красных плащей, заходя следом. Названный аврор кивнул и, отбежав метров на двадцать от дома, трансгрессировал. Грюм же нагнал достигших лестницы бойцов и стал отдавать распоряжения. — Мэт, когда вернется МакГрей с подкреплением, разделитесь и начинайте обыскивать дом. Гарри, пригляди за стажером. Мы с Альбусом будем следить за выходом. Не трогайте ничего подозрительного, тут столько опасного барахла, что команде разрушителей на годы работы! Помните, что Блэк анимаг. И...

— Постоянная бдительность! — закончил за него рыжий парень, весело улыбаясь.

— Поговори мне тут, стажер... — буркнул Грюм, но уголок его губ тоже дернулся вверх.

Я, чтобы не попасться им на глаза, ушел в подпространство и стал следить за происходящим оттуда.

Когда на площадь трансгрессировала вторая группа и была отправлена на третий этаж, Дамблдор махнул Грюму рукой, приглашая того в гостиную.

— Пусть обыскивают дом, но я уже вижу, что тут никого нет. Блэк не дурак. Он не появится там, где его будут искать в первую очередь, — Альбус осмотрел диван с красными попугаями и устроившись на нем, взмахом руки разжег огонь в пустом камине. — Не думал, что в доме этого семейства, будет такая приятная глазу мебель.

Глава аврората предпочел черное кресло, над которым, прежде чем сесть, поводил своей палочкой, и, криво усмехнувшись, высказался:

— Безвкусица, Альбус. Равно как и твои мантии... — его волшебный глаз смотрел в потолок и плавно двигался, видимо сканируя дом. — Стены были зачарованы от любопытных. Повезло что Блэки все передохли и никто долгие годы не подпитывал защиту. Вся оставшаяся энергия ушла на укрепление входной двери против твоих атак. Тот доспех в коридоре напал бы, сохранись в нем магия. Что до беглеца... мы никогда не найдем этого пса, если только он сам не придет. Ты же знаешь: найти мага без его желания почти невозможно, а образца крови Блэка у нас нет. Все эти поиски — пустая показуха.

Из кабинета раздались радостные возгласы, которые оповещали об обнаружении сейфа.

Дамблдор укоризненно посмотрел на Грюма, на что тот только беспомощно развел руками.

Большая часть группы захвата, предвкушая поживу, собралась вокруг находки.

Альбус в гостиной постучал по подлокотнику дивана и зашипел:

— Найди мне эту блохастую дворнягу, Аластор! У него нет палочки, он истощен и немного не в себе. Скорее всего будет делать глупости, — директор школы чародейства оглянулся, проверяя что они одни. — Если не получится найти, то убедись, что он не встретится с Поттером или не заявится в министерство с публичным непреложным обетом о своей невиновности. Я уже говорил, что и так намаялся, договариваясь с гоблинами об их невмешательстве. Будь проклят тот выкидыш Морганы, что потащился к ним до того, как я все приготовил.

— Достать палочку, это дело не хитрое, да и черт с ним. Если появится в ключевых местах, то будет схвачен. Мы слишком мало встречаемся в последние годы, Альбус, все только по делу... Ты в тот раз так и не рассказал толком, что произошло и что тот призрак натворил, — Грюм навел вокруг какую-то магию и я перестал их слышать. Пришлось полностью перемещаться на люстру в гостиной. Благо, пока я был частично в междумирье, волшебный глаз Грюма меня не видел.

— ...пришел в банк и договорился с ними о чем-то, — продолжал Дамблдор. — Я, после того как эту сволочь поймал, оставил эльфа следить за домом тех магглов, все равно от Арабеллы никакого толку. Эльф сову и перехватил. Ну я сразу в банк, а коротышки заявляют, что молодой маг, дескать, их клиент, сам просил об услуге, а я вообще не должен ничего знать — тайна вклада, и читать почту чужую — нехорошо. Пришлось брать мальчишку и делать внушение. Он отказался от своих слов и закрыл ячейку в банке, перестав быть их клиентом. Только тогда гоблины успокоились и приняли мое предложение, пришлось даже пообещать, что наш зельевар умрет в ближайшие десять лет: для них важна только репутация и буква договора. Вернул Гарри к родственникам и опять подчистил память. Аластор, это уже не смешно, он действительно может стать ненормальным от таких частых обливиэйтов.

— Ну и что? Уизли вон вообще... но я же не жалуюсь. — Грюм завозился в мягком кресле, поправляя протез ноги. — Ох, скорей бы уже все это закончилось. А Поттер теперь в школе и под твоим постоянным надзором. Все под контролем.

— Не говори о том, в чем ни черта не понимаешь, мой друг. Важно наличие минимальной свободы воли и принципиальное согласие. Ритуал требует, чтобы жертва согласилась в той или иной форме, а пускающий слюни идиот на такое не способен. Тот эксперимент с Долгопупсами был достаточно убедителен.

Не дыша (все равно в подпространстве нечем), я слушал этот разговор и не сразу заметил, как на втором этаже молодой аврор, войдя в библиотеку, обнаружил оставленную там шкуру оборотня и решил подшутить над коллегой. Он накинул огромную шкуру на голову и встал за дверь, ожидая приотставшего Гарри, который проверял в коридоре: нет ли за гобеленами потайных дверей. Когда тезка Поттера вошел в кабинет, то на него сбоку, рыча и смеясь, обрушилось волосатое нечто. Аврор показал отменную выучку и быстро бросил в сторону опасности сначала что-то невербальное, впечатав противника в стену, а потом мощное оглушающее проклятие. Оборотень был повержен.

Грюм и Дамблдор пошли на шум, а Гарри увидел, что опасность была мнимой и привел стажера в чувство энервейтом. Лучше бы он этого не делал: разнесшийся по этажу крик боли ускорил движение начальника аврората и, несмотря на протезированную ногу, тот обогнал Альбуса, взлетев по лестнице как по волшебству.

— Сомнус! — рявкнул Грюм, мгновенно оценив происходящее и снова усыпляя пострадавшего. — Какого Мордреда тут произошло? Вас, тупоголовые болваны, нельзя отпускать даже на обыск пустого дома!

— Да, эта, стажер пошутил неудачно: вырядился вон, нелюдью и давай, значит, рычать! А я-то его на рефлексах и того... — Гарри сбивчиво пересказывал произошедшее, дергая рукав своей мантии, в который спрятал палочку.

Дамблдор склонился над раненым и, придерживая норовящие свалиться очки-половинки, осмотрел его. Обернувшись к нанесшему удар, он нахмурился.

— Ну что же вы так, сразу бомбардой бьете... нехорошо. Шкура магической твари смягчила удар от заклинания, и спасла бедняге жизнь. Несколько переломов можно не считать. Несите его на свежий воздух, там я создам портал для мягкой пересылки в Мунго. Только отгоните подальше дементора.

К этому времени, в библиотеке собралось несколько не занятых вскрытием сейфа, авроров. Шестеро магов взялись за края черной шкуры и понесли на ней своего незадачливого сослуживца. В дверях библиотеки один из них воскликнул:

— Стойте! Не след живого мага вперед ногами нести.

Развернули, едва не ударив ношу головой о дверной косяк.

Провожая процессию взглядом, Грюм тяжело вздохнул и, потерев целый глаз, обратился к Дамблдору:

— Думаешь, эти люди могут кого-то найти? Да они сами потеряются в процессе! Нет людей, не с кем работать. — Грюм хмуро осматривал книги на стеллажах. — Нормальные маги не идут в аврорат. Ты знаешь, как говорят: чем отличается идиот от аврора?

— Чем? — Дамблдор улыбнулся, глядя поверх очков на расстроенного начальника этих самых авроров.

— Идиот — это диагноз, а аврор — профессия...

Его подчиненные в это время подошли к центральной лестнице. Сделанные из черного, с красными вкраплениями, полированного гранита, ступени были довольно высоки. Когда маги стали спускаться по ним, то край шкуры, со свисающим хвостом, где была голова пострадавшего, оказался значительно ниже противоположного, где были его ноги. Раненый внезапно соскользнул по шерсти вниз и покатился по лестнице. Его голова встретилась с тринадцатью ступенями из двадцати пяти. Когда тело достигло основания лестницы, оно осталось лежать в живописной, но неестественной позе. На рыжих кудрях была кровь.

В это же время из кабинета раздались радостные возгласы — там вскрыли сейф. Возгласы перешли в стон разочарования — сейф, как оказалось, был пуст.

Быстро сбежав следом, мимо замерших в ужасе носильщиков, Дамблдор вторично склонился над неудачливым стажером.

— Что ж... зря он взялся за эту шкуру. Возможно, на ней проклятие... Теперь можно и вперед ногами, — сказав так, Альбус направился к выходу.

Опечаленные товарищи по оружию отбросили злосчастную шкуру волколака и, переложив тело павшего на ковер, в мрачной тишине покинули дом с обнаженными головами. Следом потянулись такие же расстроенные взломщики сейфа. Последним шел командир, унося под мышкой какую-то книгу. Внутренний голос тоном Кикимера нашептывал мне, что кроме этой книги из дома пропало еще много вещей — очень уж сильно оттопыривались карманы на красных мантиях служителей закона. Да и ковер они не вернут. Ах, как была бы расстроена произошедшим старая хозяйка...

11. Тень прошлого.

— Кикимер, — обратился я к домовику, когда незваные гости покинули дом. — Дамблдор сказал, что для вселения в тело нужно согласие эм... жертвы. Разве ты давал мне согласие?

Эльф во внутреннем мире уже закончил своеобразную дефрагментацию памяти и теперь укреплял защиту содержимого. Воображаемый чердак обзавелся стальной черепицей, поверх которой домовик усердно раскатывал колючую проволоку из бесконечной бухты. Не представляю будет ли это защищать, но смотрелось очень эффектно.

Сам Кикимер в проекции разума, как и тело, которое я занял, все больше обликом приближался к человеческим пропорциям: рост увеличивался, осанка выравнивалась, кожа уже не была такой бледной. Уши стали острее и более ровными. Его рассудок, казалось, тоже стал крепче. Вот что значит хорошее магическое питание! Остановившись, он почесал голову, на которой уже начали расти черные волосы, и сказал:

— Кикимер понял, что медальон изменился и мастер стремится покинуть его. Кикимер видел, что в таком случае медальон будет уничтожен и воля Регулуса Блэка, удерживающая Кикимера на службе, будет исполнена. Кикимер согласился, ведь смерть или захват тела не важны для эльфа, — задумавшись, Кикимер продолжил как-то неуверенно: — Мы возвращаемся к началу, если захотим. Когда рождается новый домовик, его старое тело умирает. Это круг. Но тех, кто возвращается... их все меньше. Новых эльфов не было очень давно, мастер. Объединившись разумом со старым Кикимером, вы стали эльфом. Переняв суть, господин стал одним из нас, первым новым эльфом за многие сотни лет. Не домовик: своя магия или отнятая у врага... — он совсем замолк, и продолжил свое прерванное занятие. — Кикимеру сложно говорить то, что он сам плохо понимает, мастер. Нужно подумать...

* * *

Оставив Кикимера разбираться с нахлынувшими воспоминаниями, я немного прибрался в разворошенных при обыске комнатах дома семьи Блэк и восстановил дверь. Только физически. Восстанавливать заклятия защиты мне было без надобности, да и получиться могло что-то непредсказуемое.

В библиотеке Блэков было несколько книг, описывающих теории прикладного волшебства. Кроме прочих условных разбиений, магия делится на скованную и свободную.

Ярчайший пример скованной магии — это человеческие колдуны с волшебными палочками и заклинаниями. Любое магическое действие в такой системе чар строго рассчитано, его эффект четок и предсказуем. Сказано: 'агуаменти' и, закрепленное тренировками и привычкой, слово превращается в поток воды из палочки. Вода не появится сразу в стакане, маг не перестанет испытывать жажду, не погаснет огонь. Это будет именно требуемый и привычный поток воды из кончика палочки. Сама палочка — помимо четкого направления и служит ключом к магии. В страхе перед свободной и опасной в своей непредсказуемости магией, люди с детства вырабатывают привычку колдовать только палочкой. Такая традиция позволила значительно снизить количество несчастных случаев и нелепых смертей, но это оплачено ценой беспомощности в случае утери магического инструмента. После такого самообмана маг уже не способен на волшбу без ключа: слишком сильна привычка и вера в то, что это невозможно. А вера в свои силы — это один из столпов чародейства.

В противовес этому, большинство магических рас (в их числе эльфы-домовики) и волшебные существа, используют магию свободную. В таком подходе, инструментами воплощения магии в реальность служат воображение, сосредоточенность, и подсознание. Чем более полно будет для себя самого сформировано желаемое, тем качественнее и безопаснее будет результат. При необдуманном колдовстве или эмоциональных всплесках последствия иногда печальны.

Разумеется, деление очень абстрактно и не точно. Во многих ритуалах, в зельеварении, в палочковых заклятиях с псевдо-автономным действием, присутствует немалая доля 'свободной' магии. И наоборот, свободная магия получает без всякой палочки множество ограничений от разума, превращаясь, по сути, в скованную. Тема для многочасовых дискуссий, как и деление магии на Темную и Светлую.

Именно поэтому я не рискнул восстанавливать даже подобие защитных чар — это для меня, на данном этапе развития как мага, слишком сложное многоуровневое действие. Да и не нужно: сохранность дома на Гриммо 12 мне безразлична. Пусть об этом думают те, кто в будущем будет устраивать тут штаб своего ордена.

При покраске мебели и других мелочей, мне повезло: у эльфов связь эмоций и магии много ниже, и я был в хорошем настроении. Осмотрев результат позже, обнаружил, что местами изменения пропали, местами это наведенная поверх объекта иллюзия, а кое-где предметы совсем испорчены. К примеру, одно кресло, раскрашенное под гжель, стало фарфоровым. Целиком. Страшно представить последствия, если бы я решил так раскрасить человека. Подумал в процессе о том, что хохлома наносится на деревянную посуду? Получи деревянный чурбак вместо друга, которого раскрашивал для карнавала.

Дети людей, в своих первых неконтролируемых всплесках волшебства, тоже используют магию свободную. Уже потом, когда начинается обучение в школах чародейства и волшебства, где они получают зависимость от палочек и переходят на скованную магию, всплески пропадают и максимум, что может произойти у современного мага при сильных эмоциях — это искры из палочки, если она в руке. Зашоренное сознание не оформит магию в действие, не получив привычной команды и четкого намерения. Аналог предохранителей на стрелковом оружии. Сложно сказать благо это, или нет. Свободная магия была отвергнута людьми именно из-за их чрезмерной эмоциональности: это сила и одновременно наша... теперь уже их слабость.

В процессе наведения порядка, предавался рефлексиям и философским размышлениям. Кто я теперь? Эльф, человек, ментальный паразит, нечто среднее? Какая у меня цель?

Проверка эльфийской маскировки была хоть и неожиданной, но прошла успешно: ни Грюм со своим глазом, ни Дамблдор, моего присутствия не обнаружили. Теперь можно и самому в гости ходить. Ответный визит вежливости, так сказать.

* * *

Когда взошло солнце, я по предоставленной Кикимером картинке, трансгрессировал к Хогвартсу. Как заметил домовик: 'Это место известно всем эльфам, это наш дом'. Что-то более конкретное он говорить отказывался, а я его не торопил. Спешить совершенно некуда — он все расскажет, когда сформулирует мысли. На удивление, дальний прыжок прошел гладко — я появился над озером и стал падать вниз с приличной высоты. Ничего удивительного: при переносе я вспомнил кадры из фильма, где замок показывался сверху. Убравшись в подпространство у самой поверхности, и едва не промокнув, я перенесся на берег. Вдали, на другой стороне озера, высились башенки Хогвартса. Долина с водоемом и замком на его берегу, была обрамлена поросшими зеленым лесом горами.

Устроившись на стволе упавшего кроной в воду тиса, я стал любоваться прекрасным пейзажем и греться на солнышке. После городского смога и затхлости старого дома я дышал здесь глубоко и свободно. Ветерок приятно овевал длинные уши. Вода в озере, чистая и прозрачная, была спокойна. На отмели крупный карп, блестя золотистой чешуей, пытался оторвать лист кувшинки. Это у него получилось, он затянул его в свой бездонный рот и направился к следующему. Над водой разнесся громкий всплеск и к берегу устремились небольшие волны. В Черном Озере водятся не только карпы...

Следующий прыжок я планировал во двор школы, чтобы проверить реакцию защиты замка на мое вторжение, но мысли снова подвели меня и перенос закончился на памятном ковре в кабинете директора, у когтистых лап его письменного стола. К счастью, я остался физически скрыт в междумирье и, поднявший от бумаг леденящий мою душу взгляд, старик меня не увидел.

— Эльфы? — стоит признаться: я в тот миг едва не сравнялся своими недавно отросшими волосами с директорской сединой. Мерлин миловал. Пошарив голубыми глазами по пространству, Дамблдор снова склонился над столом и зацарапал радужным пером по пергаменту, пробормотав: — Наверное, это просто ветер...

Не искушая судьбу, я осмотрелся в эльфийском восприятии и плавно переместился мимо винтовой лестницы с каменной горгульей в коридор. Хоть увидеть меня Альбус и не мог физически, но мне было не по себе в его обществе. Прогрессирующая Дамблдорофобия налицо.

Перемещаясь по пустынным коридорам старинного замка, я успокоился и рассматривал окружение как турист на экскурсии. Массивная гранитная кладка стен, изумительной детализации гобелены, множество просторных классов и пустых кабинетов, эпичный лестничный колодец с огромными пролетами и хаотично движущиеся лестницы, высоченные потолки, витражные окна в готическом стиле, псевдоживые портреты на каждой стене, иллюзорный потолок в обеденном зале, причудливые статуи на улице, величественная конструкция из переплетения полупрозрачных линий и плоскостей в небе. Последнее меня очень удивило. Что это!?

Огромное нечто, монументальный хрустальный клин в сотню метров высотой, сверкая в лучах солнца, висел над школой. Почему я не увидел этого с берега озера? Мгновенно прыгнув обратно к поваленному тису, я спугнул плеснувшего хвостом карпа и уставился на замок в дали. Ничего. Клин проявлялся в воздухе тем четче, чем ближе я приближался к замку. Как необъятный драгоценный камень, своими идеальными гранями и изяществом он затмевал неуклюжее строение под ним. Но что это... что?

Мне ответил Кикимер. Голос эльфа в моей голове звучал непривычно четко, и он не именовал себя в третьем лице:

— Никто кроме эльфов не видит его. Это Сердце нашей расы в этом мире. Моя память не сохранила его Имя. Не думаю, что его помнит хоть один эльф на этой планете, — в его тоне была слышна тоска, — мы теперешние зовем его "Наш дом". Смешно. Это лишь слабый отголосок, утлое суденышко. Оно служит якорем, что поддерживает возрождение наших душ в этом слое реальности. Я вижу, ты удивлен, но ты сам разбудил меня. Принеся с собой в это тело ядро магии, ты дал надежду на воскрешение нашей расы.

— Расы эльфов? Да, частичка истории вашего народа вспомнилась мне еще когда очнулся в этом теле.

— Нашего народа. Теперь ты — один из нас. Один из жалких, ничтожных существ, готовых униженно ползать на брюхе и называть хозяином любого, кто даст толику магии, — вместе с эльфом я ощутил боль в душе, там, где зияла дыра на месте выжженной веками рабства гордости. — Ты узнал только часть потому, что надежда на возрождение мертва. Мертва, как и разум Кираэля — того, кем я был тысячи лет назад.

— Кажется, ты преувеличиваешь, Кикиме... эм... Кираэль. Судя по связной речи и самосознанию, твой разум живее чем был пару месяцев назад, когда ты лежал под лестницей и горевал по старой хозяйке, — эльф замолк и я решил его подбодрить.

Через минуту передо мной появился высокий силуэт, а я понял, что уже нахожусь в серой пелене внутреннего мира. Эльф передо мной был не местной домовиком-пародией, а настоящим. Высокий рост, приятная внешность, утонченные черты и, выступающие из-под водопада черных как ночь волос, длинные острые уши. Его красоту даже не портили шрамы и трещины рассекающие некогда идеальные черты. Фигура то становилась плотнее, то словно истончалась и выцветала. Из разрыва на виске по щеке медленно стекала кровь. Криво ухмыльнувшись, призрак Кираэля прохрипел:

— О, это лишь маска. Давным-давно изначальные личности эльфов, поняв, что, кроме служения гоблинам в обмен на необходимую для существования магию, у них нет пути в этом мире, создали себе личностные маски преданных слуг и ушли в спячку. Понятие времени у нас, бессмертных, было очень своеобразным и переждать несколько сотен лет в надежде на то, что за это время что-то изменится и появятся варианты или мысли, было обыденным действием. Однако, в договоре с коварными гоблинами были двусмысленности. Я не сохранил деталей, но из верных слуг эльфы стали покорными рабами, — клубы серого тумана вокруг показывали смутные гнетущие образы, но самым ужасным было ощущение чувств из осколков памяти: непонимание, боль, потеря, отчаяние. — По приказу новых хозяев, личностные матрицы, не затрагивая оригинала, создали следующую ступень еще более послушных марионеток, ужимая прошлые слои сознаний в глубины. И так раз за разом, методично, пока наслоение в иерархии разумов не стало настолько плотным, что спящая в центре личность уничтожилась, смешавшись с раболепными масками. Сначала мы не могли ничего сделать, связанные договором, а когда все стало необратимо, то уже не помнили себя, — шквал давящих на меня эмоций сменился апатичным безразличием и смирением, что ударило по восприятию еще сильнее. На глаза выступили слезы. Я сопереживал гибнувшим эльфам, словно был одним из них, а Кираэль продолжал: — Сотни последующих перерождений искалеченных разумов в Сердце нашего народа, закрепили страшный результат. Перед тобой всего лишь случайный сплав из наиболее сохранившихся слоев моего я, активировавшийся от щедрой магической подпитки, как должен был проснуться оригинал. Скоро я распадусь на фрагменты. Не думаю, что у других дела обстоят лучше.

— Почему вы не использовали чужую магию, не разорвали цепи и не забрали необходимое силой? Я вот, похоже, забрал магию из осколка души темного мага, а ведь был лишь тенью в разуме, духом, — Страшные, терзающие душу видения прошлого отступили, и я вновь увидел перед собой дивного, несмотря на увечия, эльфа. Стараясь успокоиться, я сел на пол чердака и обхватил голову руками — Когда смотришь на Сердце эльфов, этот идеал, то возникает уверненность, что ваша раса была могущественна и искусна в волшебстве, вы ведь могли...

— Могли, думаю да. Но не стали. Если судить по обрывкам воспоминаний, то мы были пацифистами. Абсолютными. В своем мире у нас не было ни лжи, ни предательства, ни насилия. Даже такие понятия отсутствовали. Это сыграло злую шутку при встрече с гоблинами. К счастью, тебя договор не затрагивает — ты не нуждаешься в магии, наоборот, можешь ее отдавать. У нас было мало времени. Я ухожу.

Эльф устало закрыл глаза и стал истаивать в воздухе.

— Подожди! Как сохранить тебя, помочь? Если ты воспоминание, то так же как и... — я отчаянно перебирал варианты.

— Никак. Я этого не желаю, — призрак покачал головой и широко улыбнувшись, раскинул руки. — Пусть последняя разумная частичка Кираэля умрет... свободной.

12. Винду.

В себя я пришел там же — стоя коленями на твердой гальке у воды. Здорово меня приложило этими воспоминаниями о падении доверчивой расы... Жаль. И всех наивных эльфов, искавших счастья, жаль, и самого Кираэля-Кикимера. Ощущения присутствия домовика на краю разума, к которому я уже привык, больше не было.

Смыв холодной озерной водой следы непрошеных слез, вгляделся в свое отражение. До Кираэля мне, конечно, как до Лондона пешком, но и 'старого Кикимера' во мне уже никто не признает. Если бы для учебника по магической эволюции нужен был образец переходной стадии, то моя нынешняя форма великолепно подошла бы на роль 'Эльфа умелого'. Еще не 'Эльф разумный' но уже не 'Эльф пещерный'. Одет я был под стать такому образу: отправляться на долгую прогулку в наволочке, хоть и чистой, мне показалось неудобным, и шкура оборотня, якобы проклятая, была пущена на жилетку и штаны. Вышло косовато — первый блин комом — но удобно.

Распрямившись и пригладив жесткие волосы, отросшие уже дюйма на три, шагнул через подпространство на верхнюю площадку одной из башен Хогвартса. Кажется, утром я задумывался о своих целях и кем я себя осознаю. Что ж, буду считать себя, на данный момент, эльфом. Тем более, что на это получено благословение эльфа настоящего — покойного Кираэля. Отсюда вытекает и первая цель: внимательно ознакомиться с физическим положением и душевным состоянием других эльфов-домовиков.

Если слова призрака Кираэля подтвердятся, и нынешние эльфы просто картонные маски, биороботы, оставленные погибшими личностями-основами, то что-то менять бессмысленно. Созданные для служения, они не примут иной жизни. Исправлять их в таком случае так же глупо, как бороться за свободу бытовой техники. Или нет? Можно ли считать этих существ настоящими? Как все сложно...

Но, если изначальные личности эльфов еще живы, тогда сомнений нет. Если хотя-бы в некоторых лопоухих головах теплятся уцелевшие оригинальные разумы тех первых эльфов, то можно заняться их возвращением к жизни. Для начала, нужно будет узнать их земную историю. Почему сейчас домовики служат не гоблинам, а людям? Выяснить в какой форме был заключен рабский договор эльфов. Можно ли его расторгнуть? Как обеспечить эльфов магией и кого использовать в качестве доноров? Пойти по пути вампиров или можно забрать ядро полностью, как вышло с крестражем Того-Самого-Психа. А забрал ли я ядро, может я был магом изначально, но не знал об этом? Уйма вопросов.

В "Сердце", как назвал Кираэль этот непонятный межмировой корабль, я надеялся получить хотя бы парочку ответов. Стоя на башне, я столкнулся с препятствием. Как вообще взаимодействовать с этой явно не физической штуковиной? Убедившись, что никого из обитателей замка рядом нет, и никто не собирается подняться на крышу, вышел полностью из подпространства. Так энергетическая конструкция стала выглядеть еще более масштабной. Неужели люди ее никогда не обнаруживали? Тогда почему замок построен именно здесь?

Трансгрессировал в центр силовых линий — никакого взаимодействия. Оказавшись в воздухе, стал падать вниз сквозь мешанину мерцающих граней. Вернувшись на крышу, отправил кораблю мысленный посыл, выражая желание попасть внутрь. Затем еще один. Когда решил было, что это тоже не возымело эффекта, собирался передать немного магии на пробу. Но не успел — перестал физически существовать.

Трансгрессия для меня, как эльфа, не ощущалась никак. Никакого неудобства или тянущих ощущений. В этот же момент ощущения были как от телепортации в теле человека, плюс к ощущению рывка за пупок прибавилась легкая вспышка боли от распадающихся нервных окончаний. Тело исчезло, полностью став энергией. Однако, энергия не перешла в междумирье, как при трансгрессии, а была втянута эльфийским кораблем. Все смазалось и я оказался внутри, в мерцающей темной синеве, будто под толщей воды.

Долго страдать от неизвестности мне не пришлось. Перед глазами появились неизвестные символы, и так зависли, о чем-то информируя. Округлые значки, много точек над ними, хвостики и завитушки торчащие вверх и вниз. Однако они были мне абсолютно непонятны, о чем я и сообщил в пространство. Реакция окружения выразилась в мелодичном высоком голосе, но то что он говорил все так же оставалось для меня тарабарщиной.

— На местном языке. Английский пожалуйста!

Вместо ответа, синева вокруг расцвела разноцветными вспышками. Через минуту я стал улавливать повторяющиеся серии в этой цветомузыке. Похоже, это очередная попытка связи, но мне нечем мигать в ответ. Общение цветом сменилось чем-то вроде азбуки Морзе. К сожалению, я ее не знал, да и слишком мелодичное пищание раздавалось. Очаровательно. Наверное, это их эльфийский вариант. Впрочем, если эта машина поняла мое стремление к общению, то может и саму информацию сможет передать через менталистику? Воодушевленный, я собрал немного дружелюбия, заинтересованности, добавил картинку Земли, образ разговаривающих людей в мантиях, и отправил ментальным посылом в пространство. Снова зазвучавший было уже на другом, более рычащем, но все таком же непонятном языке, голос замолк секунд на десять. И к моей радости зазвучала более-менее понятная речь.

— Вамунш анто локальный язык? — голос был не то чтобы безэмоциональный, но какой-то скучающий.

— Да, локальный. Ура! Я был бы рад узнать, что тут у нас происходит.

— Локальный язык принят. Интерфейс также рад вам. Дальнейший запрос неопознан. Перезвоните.

Если бы у меня тут были руки и лицо, то они бы встретились. Как можно было делать самовоспроизводящиеся альтернативные личности, но иметь на своем транспорте, или что это за неведомая летающая тарелка, такой недалекий компьютер? Как!? Вопрос который я тут не озвучу. Вдруг, несмотря на свою непонятливость, эльфийский компьютер умеет обижаться.

— Мне нужна информация. Информация о том, где я нахожусь, для начала.

— Ты находишься в транспортном кооруме. Несовпадение с физической картой и картой эмоций. Создать новую карту? Если ни один из вариантов не подходит, размышляй или покинь коорум.

— Создать. Почему бы и нет.

— Предоставь имя.

— Кираэль?

— Ты не он. — прозвучало как-то снисходительно. Все же у этого пепелаца есть эмоции.

— Ариэль, блин!

— Имя Ариэль Блинн принято. Карта создана. Добро пожаловать домой, Ариэль Блинн.

Это просто издевательство. Высказаться я не успел — меня потащило дальше. Следующая остановка ничем не отличалась от предыдущей. Перед носом снова загорелись незнакомые символы, но я, уже имея опыт, затребовал локальный язык. Тут пепелац вывалил на меня гору интересных сообщений:

— Ариэль Блинн, — обратился ко мне голос. — Никаких важных происшествий за последние пять тысяч четыреста двадцать два локальных года коорумом зафиксировано не было. Исследование мира признано относительно неудачным. Местные жители опасны в своей нравственной неразвитости. Группа колонистов недееспособна в следствие контакта с аборигенами. Личности потеряны для общества. Их дальнейшая деятельность поддерживается локальными существами. Воссоздание утраченных оболочек происходит в вихоране по заданной программе, но признано коорумом нецелесообразным. Для прекращения процесса нужно разрешение эльда, признанного вменяемым. Прекратить воссоздание?

— Нет нет, отложить решение! Куда ты мне такие важные вопросы суешь, даже не представившись. Про недееспособность это ты отчасти прав, но вдруг там еще можно кого-то вылечить? — Спросил, а сам удивился: у них что, никакой защиты от несанкционированного проникновения нет? Раса непуганых ротозеев... хотя уже пуганы дальше некуда, чего это я.

— Отложено. С тобой, Блинн, рад беседовать транспортный коорум. Восстановление личностей колонистов силами локального вихорана невозможно. Отправка к начальной точке невозможна: отсутствует энергия для перемещения. Оптимально остановить процесс воссоздания оболочек и законсервировать разумы в кооруме до получения энергии достаточной для обратного перехода.

Это уже был неплохой вариант. Отослать эльфов на родину, где им, возможно, помогут. Неизвестно, конечно, осталась ли в том далеком мире через пять тысяч лет цивилизация и просто жизнь. Не прибудут ли они на пустой каменный шар без атмосферы?

— Могу я узнать причину, по которой эльфы, как я понимаю, не только на эту планету, но и на многие другие, разослали экспедиции? Знаю только, что лишились необходимой для жизни энергии, которую здесь зовут магией. А как это произошло?

— Транспортный коорум не располагает запрошенной информацией, — с явным сожалением сообщил мне корабль. Ответ неприятный, но что поделать.

— Откуда энергия для работы твоей и того, что ты называешь вихораном? Почему он не может восстановить разум пострадавших?

Такой разговор слепого с глухим продолжался довольно долго. Я не знал какие вопросы задавать, а у коорума не было ответов на большую часть того, что меня интересовало. Но основное стало понятно, как стала понятна и бессмысленность моих метаний.

Энергию для нашего взаимодействия давало мое ядро магии. Запасы корабля давно истрачены, а восполнять их самостоятельно он не способен.

Внезапно выяснилось, что восстановить бедных эльфов, хоть и не всех, можно! Но, к сожалению, сделать это мешает этический запрет — машина не могла разделить маску, уже живущую своей жизнью, и изначальную основу, не уничтожив маску. Сделать же это, по их эльфийским понятиям, было невозможно. Нельзя уничтожать жизнь, даже если она не совсем настоящая, ради спасения другой жизни. Более того, этот запрет был подтвержден несколькими эльфами временно пришедшими в себя, как это было с Кираэлем. Странно, мне Кираэль не показался довольным такой ситуацией, но может его бы и не признали "вменяемым эльда". Такие приоритеты чуть не вскипятили мне мозг своей кажущейся глупостью, но эльфы считали, что так правильно, вот вихоран и бездействовал, лишь восстанавливая тела.

В процессе "воскрешения", не имея разрешения работать с личностью, энергетическая машина теряла часть воспоминаний новых эльфов, и те, получив новое вместилище разума, каждый раз словно рождались заново. Одни разумнее, сохранив части памяти прошлого цикла, а другие словно чистые листы.

Договор с гоблинами был разорван очень и очень давно. Зеленые коротышки, с изменением своего общественного строя, признали ошибочность поступка своих предков, узрев в обманом порабощенных прислужниках урон своей деловой репутации. Вручив некоторые припасы и теплую одежду, чтобы бывшие невольники не замерзли на поверхности, гоблины освободили эльфов и изгнали их из своих подземных городов. Это произошло около полутора тысяч лет назад. Все так же не имея своей энергии и привыкнув к рабской жизни, эльфы рады тому не были. В те времена, без чужой магии безвозвратно угасли многие из них. С тех пор, освобождение из рабства и выдача одежды для эльфов равно суровому наказанию. Эльфы смогли выжить, войдя в симбиоз с людскими магами и вновь став рабами у новых господ. Информация о тех событиях считана вихораном с воскрешаемых домовиков и крайне фрагментарна.

Так эльфы, можно сказать, стали новой разумной расой эльфами-домовиками. Редко, пару раз в сотню лет, то в одном, то в другом эльфе, под воздействием внешним или просто случайно, удачно складываются кусочки из мешанины личностей. Однако, временно вспомнившие себя, эльфы принимали происходящие с ними как волю Жизни и вмешиваться в процесс считали неприемлемым. Они через время вновь добровольно распадались на фрагменты, как Кираэль. Удивительные создания.

С каждой минутой коорум говорил все более живым и эмоциональным голосом: насыщался энергией. Предлагать ему поймать какого-нибудь мага и использовать как батарейку, оказалось бесполезно — человек не может быть преобразован в полностью энергетическую форму, чтобы быть заточенным в кооруме, а подобрать кого-то из магических тварюшек не позволяют ограничения создателей. Последнее было сказано с таким разочарованием, что становилось ясно: с голодухи он уже посматривал в этом направлении. Что-нибудь придумаем. На меня никто глупых ограничений не накладывал.

Коорум подтвердил, что я теперь считаюсь эльфом и корабль частично мне подконтролен, но изменить начальные установки и излечить эльфов против их воли все равно не может. Для такого радикального шага нужно единое решение минимум десяти эльфов, причем пришедших в себя, а не современных. После такого, мой спасательский запал угас и я "умыл руки". Они лучше знают, как им быть. Навыков же менталистики, достаточных для того чтобы и овцы и волки были довольны, у меня пока нет.

От посещения иномирного корабля, кроме интересных сведений и, как я думаю, появления нового друга, я получил один, но огромный плюс. Создав карту и приняв имя (изменить которое, корабль по невнятным причинам отказался), я был принят в оборот коорумом. В случае физической смерти, мое сознание будет притянуто за длинные уши сюда, где вихоран восстановит тело .

Здесь я узнал, что у эльфов нет прироста численности. На данный момент их ровно пятьсот сорок три, считая меня. А группа, отправившаяся на поиски подходящего мира, насчитывала ровно тысячу. Умершего от магического истощения или использованного в ритуале эльфа уже нельзя призвать в коорум. Дети домовиков рождаются мертвыми, если незадолго до зачатия не умер один из эльфов и не находится в ожидании возрождения в вихоране. Поэтому размножение у домовых эльфов — это строго регламентируемый процесс и происходит оно только в Хогвартсе. Погибшие эльфы возрождаются с помощью вихорана, но естественным путем, поскольку энергии для воплощения тела сразу, у корабля нет. Той, что приносят с собой от бывших хозяев умершие, едва хватает на направление их собственного возрождения. У меня же, с магически ядром, такой проблемы не стояло и восстановление тела с нуля займет около двух месяцев. Что ж, очень приятный бонус, перекрывающий то, что начальная цель оказалась на данный момент невыполнимой.

Назад я был возвращен на следующий день — корабль попросил задержаться, чтобы он запасся энергией для полноценного функционирования до моего следующего визита. Мне магии было не жаль, и спешить некуда.

Получив заряд, корабль переместился и, зависнув над Черным Озером, проецировал мне окружающий пейзаж: звезды над головой и под нами, отраженные темной поверхностью озера. Громада замка, снова выглядящая внушительно и монументально, без висящего рядом гигантского клина. Хогвартс не был построен под кораблем, как я подумал. Коорум перелетел в место наибольшего скопления эльфов, чтобы тратить меньше энергии на возврат их душ к жизни.

Имени собственного у корабля не было. "Коорум" — это название типа кораблей для перемещения в междумирье. Правда, других типов межмировых кораблей у эльфов не было: коорумы и те создавались в спешке, уже после неведомой катастрофы.

Моему новому знакомому, оказавшемуся, вопреки первому впечатлению, личностью, я торжественно дал имя Винду. Больно уж он, поначалу, напоминал тормознутый компьютер...

13. Высший хищник.

Насладиться рассветом не удалось: небо к утру заволокло тучами. Новый день, казалось, так и не наступил. Вместо солнечных лучей, на землю упали редкие капли дождя. Летом подобная погода приносит приятную прохладу и желание прогуляться. Гулять лучше всего по лесу, где омытые дождем растения радуют глаз зеленью, а влажный воздух насыщен запахами.

Рядом как раз есть приятный лес, именуемый Запретным. Несмотря на мрачную репутацию, насколько я помню из книг, магу там бояться некого. Магические животные, так же, как их обычные собратья, избегают встречи с человеком. Нападают они лишь от голода, защищаясь, или будучи загнанными в угол. Маги частенько приходят в места обитания волшебных существ за ингредиентами и приучили тех к осторожности. Поэтому, шанс встретить единорога или гиппогрифа на прогулке по краю леса, крайне мал. Это я узнал из книги некоего Саламандера, еще в доме Блэков.

Винду высадил меня на небольшой проплешине среди деревьев и вернулся на свой пост над замком, чтобы не волновать понапрасну местных эльфов-домовиков, заметивших его ночные перемещения. Осмотревшись и убедившись, что тело и одежда материализовались правильно, я неспешно пошел меж большими деревьями в случайном направлении.

Утро в Запретном лесу. Здесь оказалось очень тихо. Местный лесничий по имени Хагрид, большой специалист по всякой хищной гадости. Большой и в смысле профессионализма, и буквально. Полувеликан развел на подотчетной территории рядом со школой акромантулов: огромных пауков магического происхождения. Эти неприятные арахниды, расставив свои сети, ловят птиц и мелких зверей. Вот на дереве сидит один такой паучок: шевелит своими жвалами и ждет неосторожную добычу. Размером с откормленного поросенка, раскинув мохнатые конечности паук по виду более всего напоминает тарантула, увеличенного в сто раз — воплощенный кошмар арахнофоба. И это еще не самый крупный экземпляр из увиденных! Похоже, рассуждая о безопасности Запретного леса, я забыл о маленьких восьмилапых деталях. Благодаря эльфийскому восприятию, я легко обходил необычайно крупных пауков стороной, но само их присутствие немного беспокоило.

Справа от почти незаметной звериной тропы, раздавалось едва слышное 'кр крр кыр'. Дождь, заглушающий все шелестом, на время отступил, и тихий звук привлек мое внимание. Свернув к его источнику, я увидел вековой или даже тысячелетний дуб. Вокруг исполина не росли другие деревья, подавленные тенью его густой кроны. В корнях, у необъятного ствола, сидела крошечная лесная мышь. В маленьких лапках она держала прошлогодний желудь. Именно голодная мышка, прогрызая твердую оболочку плода, дабы добраться до питательной сердцевины, создавала такой скребущий звук. Я устроился на поросшем грибами трухлявом пне. 'Крр кр кр' вновь завозился насторожившийся было грызун, не увидев во мне опасности. Как приятно видеть таких милых зверьков.

К несчастью, звук привлек не только меня. В воздухе мелькнула тень. Мышка бросилась бежать, сверкнув розовыми пяточками, но крапчатая сова уже сомкнула свои острые когти. Мышка пискнула и затихла. Плавно взмахнув крыльями, сова, так же тихо, как упала с неба, взлетела на ветвь дуба.

Пернатая хищница начала трапезу. Отрывая мышиную голову, за которой тянулся пищевод грызуна и какая-то требуха, волшебная почтальонка слегка замарала привязанный к лапе конверт. Отделяя своим крючковатым клювом небольшие кусочки мяса и неспешно их заглатывая, она оглядывалась после каждой порции. Вращая головой на триста шестьдесят градусов, сова высматривала опасность. Однако, она оказалась недостаточно внимательной.

Сливаясь с рельефной корой дерева, к неосторожной сове подкрался небольшой, размером с дворовую собаку, акромантул. Медленно переставляя мохнатые лапы, арахнид приближался все ближе... Когда голова ночной охотницы в очередной раз склонилась к еде, паук совершил длинный прыжок и упал со своей добычей наземь. Сова трепыхалась все слабее — ядовитые мандибулы паука впрыснули в кровь птицы изрядную дозу отравы, которой с избытком хватило бы и более крупной жертве.

Недавняя тишина сменилась довольным пощелкиванием и шуршанием. Удачливый охотник стал деловито пеленать свой ужин. Членистоногий так увлекся, что не заметил приблизившуюся огромную змею, длиной более десятка метров и толстую, как покрышка грузовика. Стремительное тело метнулось к пауку, оборачиваясь вокруг. Я, затаив дух, наблюдал за схваткой с высокой ветви, где недавно сидела сова. На верхний ярус я запрыгнул, чтобы не попасть под случайный удар. Паук тщетно пытался укусить обидчицу, но жвала бессильно скользили по крепкой чешуе. С каждым движением, объятия сжимались все туже. Было видно, как под шкурой змеи движутся стальные мышцы. Громкий хруст хитина послужил сигналом, что все кончено — акромантул был раздавлен как орех. Змея ослабила хватку и, растянув широченную пасть, стала заглатывать добычу.

Когда паук почти скрылся в утробе, змею, в таком ее беспомощном состоянии, обнаружили два кентавра. Ни то подошедшие, ни то подъехавшие к дубу, люди-кони споро защелкали тетивами луков и осыпали несчастное пресмыкающееся стрелами. Большая часть снарядов не преодолела костяной брони, но несколько зазубренных стрел успешно проскользнули меж чешуек и вонзились в плоть. Змея попыталась отрыгнуть из пасти почти проглоченного акромантула, который мешал ей что-либо сделать, но не успела — приблизившийся кентавр, громко хекнув, пробил ее голову тяжелым копьем с каменным наконечником. Умелый удар в основание черепа, убил чудовище. Провернув свое оружие, кентавр вызвал судороги длинного хвоста.

Я не уходил в режим невидимости, но, увлеченные отсечением головы и наматыванием своей добычи на длинную жердь, кентавры меня не заметили, хотя были так близко, что я чувствовал запах конского пота. Они переговаривались на своем непонятном наречии, однако было без слов ясно, что люди-кони выражают бурный восторг от удачной охоты. Изломанного и пожеванного акромантула они тоже забрали, уложив в мешок. Когда кентавры, издавая радостное ржание, удалились, я еще долго сидел, размышляя о пищевой цепочке, жизни и смерти.

Усилившийся дождь, стал портить впечатление от прогулки, и я решил покинуть лес. Выйдя на опушку, я заметил огромную хижину, сложенную из неотесанного камня. Жилище Хагрида. Над соломенной крышей поднимался дым, а из отрытого окошка доносился вкусный запах. Несмотря на отсутствие насущной необходимости в еде, я почувствовал, что проголодался. Не напроситься ли в гости?

Прыгнув в Лондон через междумирье, навестил виденный ранее винный магазин, рядом с площадью Гриммо. Незаметно двигаясь между стеллажами, я сначала утянул с полки пару бутылок, но подумав, поставил обратно. Назад я вернулся с девятигалонным бочонком на плече. Груз оказался очень неудобным, а левитировать его я не рискнул, боясь разбить. Эх, где там мой прекрасный ремень?.. Надеюсь, Гарри сохранил его у себя.

Поднявшись по двум ступенькам к двери хижины лесничего, постучал ногой, поскольку руки были заняты. Внутри залаяла собака и раздался гулкий бас:

— Не заперто. Клык, чего ты шумишь?..

Навалившись посильнее, я приоткрыл массивную дверь. Полувеликан стоял у камина и снимал огромные куски мяса с вертела. Трехметрового роста, он выглядел очень внушительно. Под столом лежал его пес и что-то грыз. Оба, и хозяин хижины, и его собака, разом повернули косматые головы в сторону вошедшего и уставились на меня двумя парами темных глаз. Пес пару раз ударил хвостом по полу, поводил носом и вернулся к своему занятию. Хагрид же подслеповато сощурился и сказал:

— А, я думал: то профессор Флитвик. С чем пожаловали? — сняв последний кусок на огромную сковороду, он поставил мясо на стол из грубых досок.

— Да вот, по лесу гулял: природой любовался, зверушкам радовался, да погодка не задалась. Слышу — пахнет вкусно. Дай, думаю, зайду к знаменитому хранителю ключей Хогвартса, узнать все ли хорошо, — с такими словами, я поставил булькнувший бочонок на стол.

-Так уж и знаменитому... — Хагрид улыбнулся, что с его бородой было почти незаметно, и приглашающе махнул огромной, кованой под его руку, двузубой вилкой на немаленький стул. — Устраивайся! Гостям я завсегда рад-то. Особо, значится, тем, кто зверьем-то интересуется. Тут в лесу кого только нет... Да, меня то, Хагридом звать. Я, как уже знаешь, смотритель и хранитель ключей Хогвартса, а ты кто? — Он снял с каминной полки две тарелки, хотя скорее, два широких блюда, и выставил их на стол.

— Я Ариэль, прости, что не представился. Рад встрече, Хагрид! Я путешествую, мир смотрю. Вот и по лесу местному прогуляться решил... Так понравилось!

-Ну, за знакомство! — подхватив бочонок, Хагрид осмотрел его, что-то довольно пробормотал под нос, легким ударом ладони вышиб дно и припал прямо к краю, пролив немного на бороду. Опрокинув в себя около трети, он довольно крякнул и протянул бочонок мне. Я не мог похвастать такими аппетитами и ограничился одним глотком. После мы отдали должное вкуснейшему мясу с кровью и сухому, но приятно пахнущему травами хлебу.

Напрямую к бочонку Хагрид больше не прикладывался, наливая эль в большую оловянную кружку. Я же цедил напиток из берестяного стаканчика. Как на меня будет действовать алкоголь, я еще не знал. Потому, доливал по капле и пил очень осторожно. Я рассказал лесничему о виденном в лесу. Хагрид рассказывал о своей жизни и расспрашивал о моей. Тут я вырабатывал легенду, пробуя ее на язык.

— ...да, друг, — Хагрид печально качал головой. — Так бы и упрятали в Азкабан, если бы профессор Дамблдор за меня не заступился... Великий он человек, Дамблдор!

— Да, действительно великий. Кто если не он? Гений магии... За Дамблдора! — поднял я повыше свою посуду.

— Да, за велии... ик... ого человека! — хранитель ключей меня с энтузиазмом поддержал, и отсалютовал так энергично, что чуть не расплескал эль.

— Да, Хагрид, что ни говори, повезло тебе встретить мистера Дамблдора. Хогвартс считай твоим домом стал. Я вот так и вообще, магии в школе не учился: все скитался туда-сюда. Письма так и не получал, а потом уже и поздно стало в Хогвартс на обучение проситься.

— Образование эт вещь нужная. Я вот даже и без палочки-то, с одними обломками, немного колдовать могу в Хогвартсе проучившись, хоть и не до конца... — полувеликан кивнул на розовый зонт в углу. — Я вот понять не могу только: кто ты такой? Сначала думал: как Флитвик наш — гоблинам родич. Только нет, что-то не похож. У того лицо умнее... ой, зря я это сказал, не то, конечно...

— Ты, друг, не беспокойся, я понял, о чем ты. Но не знаю сам, кто там в предках был!.. Я детство-то плохо помню. А что помню — там уже один я... эх. Не пришелся, наверное, видом своим необычным ко двору родичам, вот и отдали в приют, а оттуда я деру дал. Шибко там меня невзлюбили. Люди, вообще, непохожих на них самих, не любят. — скорбно скривив губы, действительно стал вспоминать своих родных. Как-то внезапно помер я там. Не попрощался... Правильно было где-то сказано: "каждый раз прощаться навсегда" Теперь-то я понимаю, как это. Хорошо, хоть не был ни с кем из них в ссоре, а то беспокоился бы и сокрушался.

— Да, у людей с этим так. Уж я-то тебя понимаю. Мне, выходит, действительно больше повезло: я с отцом-то родным своим, считай, все детство провел. Эх золотое было время... — лесничий задумчиво смотрел в стену, перекатывая по столу опустевшую кружку. Потом встрепенулся и посмотрел на меня сияющими глазами. Даже, кажется, немного протрезвел. — А оставайся моим помощником!? Мне профессор Дамблдор то, знаешь — предложил преподавать Уход за магическими существами. Вот какое, виш, мне важное-то дело Дамблдор-то доверит! Значится, времени на все остальное меньше будет. Помощник-то мне тут и пригодится! Ты ведь зверей тоже уважаешь, вона как близко, говоришь, был, и они тебя не испугались! Значит, все получится у тебя! Платят конечно мало, но и в библиотеку, и на кухню допуск у тебя будет! Подучишься, отъешься... Человек ты хороший, не думаю, что профессор-то Дамблдор супротив будет. Я за тебя просить буду лично, а Дамблдор мне , значится, важные вещи доверяет! — Хагрид уверенно покивал головой, а я задумался: это был бы неплохой вариант.

Вряд ли Альбус станет очень уж интересоваться моим прошлым. Не надо думать, что ему есть дело до каждого странного коротышки. А в Хогвартсе и события интересные, и община эльфов, с которыми еще можно поперебирать варианты, и подучиться действительно можно. Не то чтобы все это было мне недоступно без синекуры при хогвартсе, но находиться здесь официально, не скрываясь — это дорогого стоит.

— Хагрид, друг, спасибо! Я бы с радостью: на природе я жить привычен, а тут такой замечательный лес... Если, конечно, это тебе удобно. Не хотелось бы, чтобы у тебя были неприятности, все же директор сам решает кого принимать на работу.

— Глупости, в Хогвартсе никогда не отказывают в помощи тому, кто в ней нуждается. Вот прям сейчас пойдем к профессору Дамблдору... Сегодня же поставим тебя на пищевое довольствие! Бросай эту конину, пойдем! — Хагрид медленной, но уверенной походкой направился к двери.

Я с подозрением посмотрел на кусок мяса. Кажется, нашлось продолжение пищевой цепочки, которую я наблюдал в Запретном лесу. Откусив еще немного жаркого, я пошел следом за своим будущим начальником.

Выйдя на улицу, старший лесничий стал знакомить младшего лесничего с его обязанностями:

— Вон он лес, — взмах огромной руки в сторону деревьев. — А вона огород, — второй взмах в сторону грядок за хижиной, где высились тыквы в человеческий рост и лежали двухметровые огурцы. — Ешь что хочешь.

Перейдя широкое ущелье по крытому деревянному мосту, мы беспрепятственно приблизились к замку и вошли в высокие распахнутые настежь ворота. За время пути к высшему начальству, нам никто не встретился. Горгулья тоже не закрывала проход к винтовой лестнице. Похоже, что в отсутствие проказливых учеников, в Хогвартсе все расслабились. Войдя в кабинет директора следом за Хагридом, я, по его по его примеру, почтительно замер на уже знакомом красном ковре. Альбус неспешно закончил писать и, положив перо, рассеяно посмотрел на нас.

— А, Хагрид. Рад видеть тебя в добром здравии. Ты что-то хотел сообщить? Что-то произошло?

— Здравствуйте, профессор Дамблдор. Я вот, значится, сталбыть, помощника себе нашел, — поклонился Хагрид. — Надо, сталбыть, его на пищевое довольствие поставить, ну и все такое прочее, что положено...

— А, как же, помнится, я уже назначал тебе помощника. Как его, Боб, кажется? — директор задумчиво что-то поискал в бороде и обратил на меня свой добрый взгляд.

— Да что вы, профессор... Бобби-то еще лет пять назад пошел учитывать гнездовья гарпий, да так и не вернулся, сталбыть. Я же вам, кажись, докладывал.

— Помню, помню, — отрицательно помотал головой Дамблдор. — Ну, ступайте к Минерве, скажите что я одобрил. Она все оформит, а я, к большому сожалению, немного занят. Как говоришь зовут нового помощника?

— Ариэль, сэр, — вставил я, кланяясь по примеру своего благодетеля. Так, кланяясь и путаясь ногами в длинном ворсе ковра, мы, пятясь задом, покинули кабинет Великого Мага.

14. Курьер.

Винтовая лестница, ведущая в логово Альбуса, осталась за нашими спинами. Хагрид было уже замахнулся поздравительно похлопать меня по спине, но вовремя спохватился и, не став наносить своему новому помощнику тяжких телесных повреждений, за что я ему весьма признателен, ограничился словами:

— Вот, я, эта... сразу говорил, что Дамблдор не будет-то против! Великий он человек, Дамблдор, видал, да?.. — лесник оглянулся в сторону кабинета начальства. На простодушном лице читались любовь и восхищение.

— Спасибо, Хагрид, не знаю, как и благодарить, это очень много для меня значит, — мне действительно был приятен поступок полувеликана, который решил помочь почти незнакомому человеку устроиться в жизни.

— Да что там, не стоит... — Хагрид довольно улыбался. — Теперь-то ты полноправный работник Хогвартса. Только писульки всякие остались. Значится, к Минерве тебе надо. Я-то к себе, значится. Как закончите с этим, так жду — пойдем к виверне да яду наберем: профессор Снейп просил (он зельевар тутошний). А мне к Минерве э-э... сейчас никак нельзя: мы бочонок-то почти уговорили, а профессор МакГонагалл, она, эт самое, строгая и запахи знаешь как чует?.. — Как посмотрит, так сразу первокурсником-то накуролесившим себя чувствую.

И засмущавшийся трехметровый первокурсник спешно зашагал к лестницам. Останавливать его и уточнять где мне искать заместителя директора, я не стал.

Двигаясь по школе прогулочным шагом, я останавливался чтобы внимательно рассмотреть статуи и картины. Картины рассматривали меня в ответ. Некоторые портреты даже желали доброго дня, но большинство смотрели свысока и помалкивали.

Увлеченный изучением рисунка на портьере, линии которого образовывали оптический обман, я почувствовал, что кто-то приближается из прилегающего коридора. Вскоре, я так же услышал шаркающие шаги и из-за угла вышел бледный старик с длинными волосами неопределенного цвета, поверх которых, не по сезону, был повязан клетчатый шарф. Наверное, в каменном замке можно мерзнуть даже летом. В руке он держал погашенную керосиновую лампу. Увидев меня, старик остановился и поднял лампу повыше, словно позабыв, что она не горит, а коридор освещен вечерним солнцем, свет которого проникал через высокие окна.

— Кто таков? — проскрипел он и подошел ближе.

— Меня... мое имя Ариэль, я принят помощником Хагрида.

— Да? Еще один... — и он с присвистом захихикал. — Аргус Филч, заведую тут хозяйством. А что ассистент, хех, очередной ассистент лесника, хах, не в лесу? — это упоминание об "очередном" и услышанная в кабинете директора история пропажи предыдущего соискателя... Звучит интересно.

— Директор послал к профессору МакГонагалл: нужно что-то оформить, а дороги к ее кабинету я не знаю.

— Мелковат ты для такой работы, зашибут тебя хагридовы любимчики, помяни мое слово. Кабинет МакГонагалл этажом ниже... Я провожу. — приглашающе махнув рукой, он пошел вперед, а я отправился следом.

Когда мы вошли в класс, Минерва МакГонагалл, заместитель директора, поднялась нам навстречу из-за стола, за которым она изучала стеклянную чашу тонкой работы. Женщина в возрасте. Лицо ее было строгим, но не злым. Волосы с проседью уложены в пучок на затылке.

— Аргус, здравствуй. В чем дело? — приблизившись, спросила Минерва.

— Я привел нарушителя! — неожиданно сердитым тоном отозвался Филч.

Заместитель директора грозно посмотрела на меня, но почти сразу опомнилась и возмутилась:

— Ох, твои шуточки, Аргус... — женщина недовольно поджала губы, а завхоз, посмеиваясь и шмыгая носом, зашаркал к выходу.

— Это новый помощник Хагрида, — и, уже покидая помещение, Филч громко добавил: — Надеюсь, он продержится дольше предыдущего...

Неодобрительно посмотрев вслед старику, Минерва перевела взгляд на меня и улыбнулась.

— Прошу, присаживайтесь.

— Рад встрече, профессор МакГонагалл, меня зовут Ариэль Блинн.

— Прошу: просто Минерва. Мы с вами будем, в некотором роде, коллегами по Хогвартсу. Тем более, что я не припоминаю вас среди моих бывших учеников молодой... человек? — она на секунду запнулась, но быстро продолжила: — Ох, простите мое любопытство, Ариэль. Это, разумеется, не имеет значения. Вы здесь чтобы заключить контракт? Позвольте узнать, почему вы хотите работать в Хогвартсе?

— Да, меня прислал мистер Дамблдор, чтобы разобраться с документами. Я познакомился с Рубеусом Хагридом, и он предложил мне попробовать свои силы. Директор Дамблдор согласился принять меня по его просьбе. Правда, я думал, что будет более жесткое собеседование. Все же я для директора неизвестно кто...

МакГонагалл сняла очки и прикрыла глаза.

— Ох, разумеется директор принял вас без возражений. Следить за окрестностями замковой территории и границами Запретного леса должны четверо магов. Однако сейчас этим занимается только Хагрид. Работа опасная и требует определенного склада характера, в чем вы сами убедитесь. Поэтому, желающих этим заниматься не много. Я бы хотела, прежде, вас предупредить: эта должность признана такой же несчастливой, как преподавание Защиты от Темных искусств. И, если ситуация с ЗОТИ — просто череда совпадений, то здесь гибли люди! Я не хочу усомниться в ваших навыках или благоразумии Рубеуса, но это очень опасная работа для простого человека.

— Благодарю за ваше участие, — я слегка склонил голову. — Мне очень приятно видеть ваше стремление оградить меня от возможной опасности, но поверьте: эта должность мне очень подходит.

Заместитель директора нахмурилась и, поведя палочкой, произнесла:

— Акцио, бланк дополнительного персонала, — в ответ на ее волшбу, из прилегающей к классу подсобки прилетел лист пергамента и, повинуясь замысловатому жесту, плавно лег на стол между нами. Взяв в руку белое перо, Минерва переспросила: — Ариэль Блинн? Два "эн"? — получив от меня подтверждающий кивок, женщина заполнила формуляр ровными строчками, периодически окуная кончик пера в чернильницу. Закончив, она повернула лист ко мне. — Рада приветствовать вас в рядах служителей Хогвартса, Ариэль. Распишитесь внизу пергамента.

— И только? — я пробежал глазами по документу и с трудом нацарапал непривычным пером свое имя, чуть не поставив кляксу. — Мне говорили, что в Хогвартсе приносят клятву...

— Что вы, еще когда Альбус Дамблдор стал директором, он доказал, что ежегодная клятва преподавателей в современном мире не нужна и даже опасна: шла война, сотрудники Хогвартса могли оказаться по разные стороны баррикад со своими учениками. — женщина тяжело вздохнула. — Так действительно случалось. А когда Тот-Кого-Нельзя-Называть пал, традицию не стали возрождать из-за ее замшелости. Совет попечителей это одобрил. У вас еще есть вопросы, Ариэль? По поводу комнат для проживания — обращайтесь к Аргусу.

— Спасибо, что потратили на меня свое время, Минерва, — я, встав из-за стола, огладил свою одежду и наткнулся рукой на заткнутый за пояс конверт с печатью Хогвартса. Тот самый, что я подобрал в лесу на месте гибели совы, — О, есть еще одно дело...

Брезгливо поморщившись, профессор заклинанием очистила конверт от капель крови и пятнышек земли (я этого не сделал, опасаясь отчистить так же и чернила). Выслушав краткую версию того, как письмо попало ко мне и прочитав адрес, она сказала:

— Что ж, благодарю, что вернули его. Это письмо отправила я сама сегодня утром. Обычно письмо отсылается будущему ученику в день одиннадцатилетия, но боюсь, что сова уже не успеет в предместья Шеффилда до заката. Могу я просить вас об услуге?

— Все что угодно, мадам заместитель директора, я теперь ваш подчиненный, — улыбнулся я.

— Действительно, — подняв уголки губ, согласилась Минерва. — Тогда я прошу вас, Ариэль: будьте любезны, доставьте письмо девочке. Это всегда прекрасный подарок ко дню рождения. Флитвик отбыл в обед, Северус будет отказываться, другие преподаватели летом отсутствуют, а посылать Хагрида или Сивиллу... это не лучшая затея, что бы там ни говорил Альбус.

— Я буду рад, Минерва — это не сложно. Однако, не думаю, что я тот, кто сможет устроить для ученицы экскурсию в Косой переулок... Но я предупрежу Хагрида и доставлю письмо. "32-й дом по Пшеничной Дороге, Динтоншир." — перечитал я адрес. — Минерва, если вас не затруднит, я не припомню какого-нибудь общественного камина в тех местах.

— Я как-то была в Лаймривере, это неподалеку от Шеффилда. Там есть ресторанчик "Устрицы Микаэля" думаю, он все еще работает. Что насчет Косого, Элизабет Корн, помнится, училась в Хогвартсе, так что ничего объяснять родителям Даны не придется, они сами совершат покупки к школе.

* * *

Зайдя в хижину Хагрида, я обнаружил его спящим на огромной кровати. Богатырский сон сопровождался соответствующим храпом. Похоже, выпитое днем наконец подействовало на полувеликана и будить его, чтобы сказать: "спи, я пошел", не нужно.

Покинув жилище лесника, я отправился в Хогсмид. Выйдя за ворота Хогвартса, я полетел над дорогой и уже через несколько секунд был на месте. Благо, что в подпространстве быстрота перемещения ограничена лишь скоростью восприятия мной окружающего мира. Деревушка не радовала глаз: серая и не уютная. Паб "Три метлы" я нашел по вывеске с изображением одноименного инвентаря. Внутри было пустынно — не сезон. У барной стойки, сидя на высоком стуле, женщина в фартуке читала журнал. Она расстроилась, узнав, что я пришел не для того, чтобы выпить сливочного пива или чего покрепче, но все же разрешила воспользоваться камином.

— Устрицы Микаэля.

* * *

Из камина я вывалился в какой-то складской комнатке. Ящики, бочки... Камин в кладовке, это очень оригинально. Выбравшись за дверь, и пройдя короткий коридорчик, я действительно оказался в зале какого-то ресторанчика. Начав ловить на себе удивленные взгляды, я поспешил покинуть заведение и, отойдя за ближайший угол, погрузился в междумирье. Это привычные ко всему маги почти не обращали на мою нестандартную внешность внимания, а магглам лучше глаза не мозолить. Пусть я достаточно изменился, однако, чтобы сойти за простого низкорослого англичанина, этого мало. Лицо уже почти человеческое, но кончики ушей торчат вверх сантиметров на десять и глаза слишком большие.

Двигаясь по улице, привычно утащил из печатного киоска карту местности и нашел на ней Динтоншир. Мне повезло — он был неподалеку. Минута полета над асфальтированной трассой, и я почти у цели. Пшеничной Дорогой оказалась бесконечная улица с фермерскими наделами. Дома отстояли друг от друга на сотни метров, разделенные прилегающими полями. Вопреки названию улицы, здесь произрастало все что угодно (по большей части, я не знал названий увиденных культур), но только не пшеница.

А вот и дом Корнов: номер тридцать два на почтовом ящике. Подчеркивая фамилию обитателей, поле за домом было засеяно кукурузой. Когда я подошел к порогу, за дверью раздался негромкий перезвон. Хозяева оповещены о госте.

— Добрый день, — дверь мне открыл мужчина лет тридцати, с небольшим животом. Увидев гостя, он изумленно уставился на мои уши. Пожалуй, надо носить повязку на голове, по примеру Аргуса. — Вы из цирка по поводу выступления на дне рождения? Но все уже разошлись...

— Здравствуйте, я из Хогвартса. У меня письмо для Даны, можно сказать, подарок ко дню рождения — пропустив его слова мимо своих замечательных ушей, я протянул конверт, но хозяин дома только шире открыл дверь, приглашая внутрь.

— Хогвартс? Жена предупреждала... Вам стоит поговорить с Элизой, проходите в гостиную, э-э... мистер, я сейчас позову их, — он махнул рукой в сторону одного из дверных проемов и скрылся в глубине дома.

Я закрыл за собой дверь и, встав у окна гостиной, стал ждать. За окном был виден внутренний двор. По всей видимости, там недавно прошла активная часть празднования: много мусора, обрывки бумаги, неприбранный длинный стол. Еще дымится гриль, а ветер раскачивает растяжку между деревьев, поясняющую в честь чего такой погром: "С Днем Рождения, Дана!"

За спиной в коридоре раздался сердитый женский голос и в комнату заглянула девочка в синем платьице. Ее волосы, завитые в кудряшки, были соломенного оттенка, как и у ее отца. Одного со мной роста, девчушка остановилась у входа в комнату и стала меня с любопытством рассматривать.

— Вы профессор Флитвик?

— Нет, я не профессор, — усмехнулся я. Чувствую, что меня с ним будут путать еще много раз.

Отстранив девочку от двери, в гостиную вошла полненькая русоволосая женщина. Ее лицо выражало решимость и неприязнь. Однако увидев меня, она, похоже, потеряла запал.

— Домовик? Они теперь присылают письма с домовиками?

— Нет, миссис Корн, вы ошиблись. Я не домовой эльф, — не домовой, но эльф. Надо запомнить фразу, если придется пить сыворотку правды.

— Извините... Муж описал вас, как профессора Флитвика, а когда я вас увидела, то подумала... Присаживайтесь! — Последнее слово она выкрикнула неожиданно и достаточно громко, я аж вздрогнул. Не очень понимая, с чего она так нервничает, я присел в кресло. Хозяйка дома упала на диван, а ее муж с дочерью сели рядом.

— Я отказываюсь, — теперь женщина говорила тихо и смотрела в пол. — Дана не пойдет в вашу школу, — мать будущей волшебницы обняла девочку рукой и подняла на меня взгляд, видимо ожидая возражений.

— Миссис Корн, я, по сути, просто посыльный. Однако, мне было бы интересно узнать причину. Я бы понял, если бы отказывались магглы, узнав, что их ребенок должен семь лет учиться неизвестно где, а они будут видеть его только на летних и рождественских каникулах. Но... вы ведь сами учились в Хогвартсе?..

— Да, — кивнула женщина, явно расслабившись. — Вы очень верно описали ситуацию, и поэтому тоже, мистер...

— Ариэль. Просто Ариэль. Я тут вместо совы, которая... — я посмотрел на ребенка. — Которая заболела.

— Хорошо, Ариэль. Так вот, кроме того, что я не готова не видеть свою дочь девять месяцев из двенадцати и так семь лет подряд... Свою дочь я могу научить всему необходимому сама. А танцующие ананасы, табакерки из мышей и другие глупости, пусть оставят себе. Забрать ее силой вы не в праве! Я маг и могу, по министерскому закону обучать своего ребенка дома, либо мы уедем в другую страну, например, во Францию. Я не согласна именно потому, что училась в Хогвартсе сама. На факультете Слизерин, — она покачала головой. — Я не была успешной ученицей и не могла похвастать сильной магией. Хоть моя семья была чистокровной, но влияния не имела и отношение ко мне даже внутри факультета было недружелюбным. На Слизерине вообще не бывает дружелюбия, одно слово: клубок змей. Что говорить о других факультетах, которые на волне настроений того времени, считали Слизерин кузней зла. Особенно старались гриффиндорцы, вот уж кому не был писан закон! Все это усугублялось абсолютным наплевательством со стороны профессоров, попустительством деканов, защищавших только своих учеников. Слизнорт же, тогдашний декан Слизерина, вообще вступался только за тех, кто входил в его милый клуб с противным названием. Я, "полусквиб", как меня называли, туда по понятным причинам не входила, — миссис Корн перевела дух и, ухватив мужа за локоть, продолжила: — На все моральные издевательства, применение весьма болезненных заклинаний и даже на явные травмы, администрация закрывала глаза. Директор, этот мнимый добрячок, только укоризненно грозил пальцем и завуалированно советовал своим любимчикам больше не попадаться. Драная Кошка ему подмявкивала и, для вида, снимала баллы, — женщина неожиданно всхлипнула, приложив руку к лицу. — Да разве стоит каких-то баллов ночь, проведенная мной в запертом туалете, со сломанной рукой!? Да разве я могу отпустить туда же свою дочь!? Да как вы вообще...

Миссис Корн зарыдала, а я почувствовал себя неловко. Попросил называется, Блинн, рассказать причину. Девочка присоединилась к матери и плакать стали обе. Мистер Корн, поглаживая по спине супругу, бросившуюся ему на грудь, смотрел на меня так, словно подозревал, что это я запер его жену в том туалете...

— Вам лучше уйти, — проговорил он. — Каким бы там экстрасенсом вы ни были, вам тут не рады. Вы все слышали: мы отказываемся от обучения нашей дочери в этой сомнительной школе. Прошу, более нас не беспокоить.

Оставив семейство Корнов в расстроенных чувствах, я покинул дом. Да, очень радостный подарок к дню рождения, профессор Драная Кошка...

15. Охота.

К замку я прыгнул в легкой печали и, не застав Минерву в кабинете трансфигурации, не стал разыскивать ее, решив сообщить о решении Корнов завтра. Спешить уже все равно некуда.

В домике Хагрида все было без изменений. Хранитель ключей спал. Бросив попавшуюся под руку шкуру неизвестного зверя на ловчий ящик, я лег на мягкий мех и укрылся другой, не менее пушистой. Набегавшийся за день, я крепко уснул. Снилась мне мышь в очках-половинках Дамблдора, гоняющаяся на паучьих лапах за учениками Хогвартса.

* * *

Из объятий привидевшейся под утро красотки, меня вырвал металлический грохот и громогласный крик-стон Хагрида: 'Мяско-то кончилось!' Полувеликан стоял на коленях в центре комнаты, заглядывал в чугунный столитровый котел, и явно боролся с желанием разрыдаться. Вскочив, он схватил со стола бочонок и, убедившись, что он тоже пуст, заголосил:

— Куда ты спишь, Ариэль!? Скорее собирайся, пойдем на охоту, — с этими словами, он накинул на плечи кротовую шубу, на пошив которой, судя по ее размерам, пошли все кроты Англии. Затем, Хагрид снял со стены арбалет и набросил на плечо лямку колчана с болтами. — Захвати ножик, — добавил лесник, указав на немаленький тесак, висевший на крючке, и, громко топоча, выбежал за дверь.

Выбравшись из домика в предрассветную мглу, я зябко поежился. Рубеуса я догнал только у самого леса. Углубившись в чащу, он перешел на шепот:

— Теперича надо тихо, а то спугнем зверя. Кабаны кормятся-то в вона той дубраве: желуди, да мышей едят, — указал он куда-то в даль. — Весь лес перерыли. Я, сталбыть, встану здесь, а ты, значится, идешь туда. Как придешь, так на меня-то их и нагоняй.

— Хагрид, а собака твоя где, Клык? — спросил я, наблюдая, как лесничий вступает в стремя арбалета.

С большим трудом, натужно кряхтя, он двумя руками оттянул стальную тетиву, поставив ее на 'орех'. Положив, цельнометаллический трехфунтовый болт на направляющую, он зафиксировал его пружиной и ответил:

— От этой ленивой псины никакого толку, только зверя подшумит... Ты ступай вдоль ручья э-э... вверх до порогов, там-то забирай левее вокруг холма и аккурат к стаду выйдешь, — подняв арбалет, он перехватил его двумя руками, к чему-то прислушался, и, кивнув мне головой, пошел прятаться за дубком. Редкий дуб в Запретном лесу мог служить полувеликану укрытием, вот и этот с отведенной ему ролью явно не справлялся.

Я же, следуя инструкциям, вышел к ручью и пошел вверх по течению. У невысоких уступов, где вода с журчанием перекатывалась по камням, я склонился, чтобы умыться и позволить ручью унести остатки сонливости. Набрав пригоршню прозрачной воды, я посмотрел в даль. Между деревьев мелькнула синяя машина. 'Трасса так близко от Хогвартса? Странно...' Успел я подумать, прежде чем плеснул себе в лицо холодной водой. Снова посмотрев туда же, я ничего не увидел и вспомнил, что маггловской дороги тут быть никак не может. 'Показалось, подумал разведчик.'

Обойдя невысокую горку, я осторожно подобрался к кабанам, которые, похрюкивая и повизгивая, рыли землю между дубами. Здесь были и совсем маленькие полосатые поросята, и свинки покрупнее. Однако, мое внимание привлек крупный кабанчик, больше похожий на бычка.

Темно-коричневого окраса, с черной гривой и огромными клыками, которым позавидовал бы и мамонт. Он стоял в отдалении от стада и лениво хрустел желудями, шелуха которых вываливалась из уголков его слюнявой пасти. Пройдя кругом еще немного, чтобы кабан оказался между мной и Хагридом, я неспешно двинулся в его сторону, взмахивая руками, хлопая в ладоши и крича: "Ха! Хо! Хоо!" Стадо всколыхнулось, но не спешило бежать. Выбранный целью секач, лишь поднял голову и, посмотрев на меня своими маленькими черными глазками, вернулся к желудям. Его примеру последовали остальные.

Одна свинья даже подошла и почесалась о мою ногу, едва меня не опрокинув. Матка легла набок и к ней гурьбой ринулись поросята. Весело похрюкивая и толкаясь, они приникли к полным молока, розовым сосцам... В прибрежном ивняке раздалось тихое тревожное повизгивание: там, в густом переплетении сочных ветвей, запутался еще один полосатик. Достав из ножен взятый в хижине тесак, я приблизился к молочному поросенку и несколькими взмахами рассек ветки. Счастливый поросеночек, смешно переваливаясь с боку на бок, побежал к своим собратьям и, растолкав их, припал к свободному соску.

Что ж, раз меня не восприняли всерьез... Вырезав в кустарнике прут, я вновь приступил к кабану. На сей раз с более хлесткими аргументами. Принявшись охаживать хребет упрямца лозой, добился лишь недовольного похрюкивания и вялой попытки поддеть меня жутким клыком. Разумнее было бы спокойно сходить за хагридовым арбалетом, но я отбросил эту мысль, упрямо желая все-таки сдвинуть с места эту горбатую гору сала. Раздразнив секача новыми ударами, я попытался увлечь его за собой, но тот остановился, пробежав за обидчиком всего несколько метров. Раздосадованный неудачей, я вложил в очередной удар толику магии. Повинуясь подспудному желанию, лоза окуталась электрическими разрядами. Запахло паленой шерстью, и взвизгнувший кабанище потрусил в нужном направлении. Я, обрадованный успехом, побежал следом, добавляя ему скорости. Так мы и двигались по тропе в сторону Рубеуса.

Не доходя пятнадцати шагов до дерева, за которым виднелась задняя часть Хагрида, вепрь вдруг остановился, рявкнул и, подняв рыло, стал принюхиваться. Внезапно он повернулся и, выставив клыки, бросился на меня, набирая ход как паровоз. Расстояние между нами, и без того малое, стремительно сокращалось. Чтобы не последовать за моим предшественником на этой должности, я спешно трансгрессировал в сторону.

В этот момент раздался звук тетивы и гул летящего к своей цели болта, который с характерным шлепком вошел в ляжку убегающего секача. Вылетевший из груди кабана и обладающий еще достаточной энергией, снаряд наверняка угодил бы в меня, останься я на прежнем месте. По счастью, этого не случилось. Болт пролетел в лес, где срикошетил от ветки и с ужасным воем умчался в неизвестность. Огромный зверь был мертв, хоть и дрыгал еще копытами.

Лесничий неспешно подошел к туше, пнул ее сапогом и разочарованно вздохнул:

— Маловат подсвинок... хорошо, если на неделю-то хватит. В следующий раз, значится, покрупнее выбирай. Да, еще: не стой больше сзади кабанчика, в стороне держись. Зверь-то всегда по своему следу убежать пытается. На его пути тогда лучше не стоять, — говоря это, Рубеус взял у меня свой нож и прорезал отверстия между сухожилиями и костями выше скакательных суставов. Продев в них крепкую палку, он ловко подвесил добычу на трехметровой высоте. При этом, свисавший из клыкастой пасти язык касался земли. Надрезав шкуру, он содрал ее до головы одним движением, будто имел дело не с вепрем, а с кроликом. Орудуя тесаком, он отделил голову и вывалил внутренности в подставленную шкуру. — Глянь-ка молодым глазом: нет ли червей на печени?

Встав на цыпочки, я заглянул в нутро туши. Оттуда веяло теплом и пахло навозом.

— А где печень-то, Хагрид?

— Там, внизу ищи. А дальше сердце.

— А, вижу! — я протянул руку и коснулся податливой плоти. Большая печень была чистой и равномерно красной, о чем я и сообщил Рубеусу.

— Хорошо, значит и сырой можно полакомиться. Я, знаешь, как-то съел с червями... так, это самое, на огороде пол дня, э-э... просидел, — поведал он и, взвалив дичь на плечи, кивнул на оставшиеся в шкуре потроха. — Прихвати требуху. У опушки на солнышке-то ее выложим, да фестральчиков порадуем. Посмотришь красавцы какие.

Назад шли медленнее — Рубеус нес добычу и арбалет, а я тащил волоком сырую шкуру с потрохами в ней. Пока я выкладывал приваду для фестралов в указанном месте, полувеликан расчленил тушу топором и вывесил филе и окорока в кладовой у хижины, для дозревания. Остальное он порубил кусками и сложил в котел.

— Луку еще надо, и, значится, побольше! — сказал Хагрид, посыпав мясо крупнозернистой солью и залив водой.

Я сходил и принес с огорода луковицу. Нашинковал ее кольцами. Получилось целое ведро.

— Маловато... Луку надоть чтоб было столько ж, сколько мяса.

Пришлось принести еще пару. Высыпав лук поверх мяса, Хагрид закрыл котел тяжелой крышкой и, подпалив дрова своим зонтиком, подвесил емкость над огнем в камине. Подставив к очагу крепкий табурет, лесник сел на него и протянул натруженные босые ноги к огню. Красные языки пламени лизали закопченные бока котла. Оглядевшись, он поднял палец вверх и сказал:

— Видал моих свинок? Настоящие потомки тиранийских вепрей. Теперича-то их уже нигде не сыщешь, а раньше на всю Европу ужас наводили, — Хагрид почесал пятку своей вилкой. — Привез их из Албании. Меня сам Альбус Дамблдор отправлял лет десять назад: отвезти кой-что надо было туда. А на обратном пути, в тамошнем магическом квартале, на птичий рынок заглянул. Вижу: какой-то цыган продает супоросную свинью. Свирепого вида такую, с клыками! Я ее как увидал, так сразу и влюбился. Надо тебе сказать, что тиранийская порода славится тем, что и кабаны, и свиньи имеют клыки. Тот цыган-то мне это и рассказал. Толковый заводчик поросей-то! Крепко дело свое знал, да. Свинку, значится, я привез и в лесу у нас выпустил, — вода в котле начала побулькивать. — С тех пор кабанчики и расплодились в избытке.

Следующие полтора часа провели, перебирая травки, связки которых Рубеус сушил под потолком. Смотритель хорошо знал, что растет в Запретном лесу, что из этого полезно, а что лучше не трогать.

— ...так вот эту травку, значится, держать дольше недели нельзя: она, высохнув, на ядовитую пыль исходит. Сильно надышишься... хорошо, если к Помфри в это самое, в медпункт успеешь добежать, — Хагрид оторвал несколько листков и положил на язык. Пожевал. — В мясо брошу: как приправа она очень хороша. А если хранить надо, то в стакане. Главное, значится, воду не забывать добавлять. А то вода того э-э... и...

— Нехорошо может получиться, да? Мне кажется, кто-то к нам идет от замка, — от деревянного моста вниз к домику лесничего действительно приближался человек. Сосредоточив на нем восприятие, я предположил, что это Северус Снейп. Другого субъекта, также среди лета наряженного в глухую черную мантию, бледного, с угольно-черными волосами и горбатым носом, в Хогвартсе быть не могло.

Хагрид, услышав о госте, спешно пригладил бороду и посмотрел в окошко.

— А... То Снейп. Я, кажись, говорил вчера: он зелья варит, да детишек тому же учит. Декан Слизерина, значится, но человек не плохой. Дамблдор, слышь-ка, ему доверяет, — Хагрид задумчиво откусил еще от веточек опасного растения, которое все еще держал в руках. — Ну, а раз сам Дамблдор доверяет, то и нам на прошлое его можно глаза, значится, прикрыть. Только он недовольный вечно... Вот сейчас опять будет нудить, что яду-то не собрал еще, значится. Неделю уже ходит, а ведь я сразу сказал ему, что, э-э... завтра занесу, — и уже открыв дверь, приглашающе замахал рукой, — Здравствуйте, Северус, заходите. Мы утром кабанчика взяли для сокращения поголовья, скоро поспеет мяско. Оставайтесь обедать.

— Я все слышал, Рубеус. Прошу, Мерлина ради, не размахивайте у меня перед носом почти сухим кочерыжником... — зельевар переступил порог. — От вашего предложения откажусь, — Северус принюхался. — Вы же знаете: я не ем свинины, — его взгляд зацепился за пустой бочонок под столом, и он поморщился. — И не пью вина. У меня котел неделю стоит под стазисом. Единственное, о чем я мечтаю: небольшой фиал с ядом, а у Маппета все вынесли домохозяйки. В дурацких книжках этого писаки Златопуста вдруг обнаружилось, что яд мантихоры делает кожу рук нежной, — Северус поднял глаза к потолку и горестно вздохнул. — Очень жаль, что яд действует только попав в кровь, но меня утешает, что Локонс больше ничего не напишет.

— Мы с Ариэлем займемся этим сегодня же, — Хагрид покивал головой и, подойдя к камину, бросил траву под крышку, выпустив из котла облако ароматного пара. — Да, профессор, я-то и не представил моего нового помощника. Это, значится, Ариэль э-э... Блинн, а это, значится, Северус Снейп.

— Наслышан, — Снейп снисходительно кивнул мне, посмотрев с какой-то жалостью. — Все в замке заключают пари: сколько вы продержитесь прежде чем... — он неопределенно помахал рукой в воздухе. — Прежде чем отправитесь в Мунго для поправки здоровья. Встретившись лично, не буду спорить с Аргусом. Он уверен, что это произойдет еще до начала учебного года.

— Глупости, Ариэль малый не промах. Видали бы, как он сегодня от кабана увернулся, я даже подумал, что он летать навострился, — Хагрид изобразил отбегание в сторону. Снейп спешно прижался спиной к двери, спасая свои ноги. Лесничий, отшагнувший к своей лежанке, наклонился и вытащил из-под нее пыльный мешок. — О, вспомнил. Мисс Трелони просила еще э-э... мухобойных-то грибов, — увесистый мешок был всучен в руки растерявшемуся зельевару. — Передайте, Северус. А за ядом мы пойдем немедленно! — сказав это, Хагрид покосился на булькающий над огнем котел. — Ну... сразу после обеда!

Брезгливо принюхавшись к мешку, Снейп отвернул от него нос и перехватил одной рукой, стараясь держать подальше от себя.

— Буду рад, Рубеус... — по его тону было видно насколько он 'рад'. Зельевар поспешно покинул хижину, пока Хагрид еще чего не вспомнил.

Прикрыв за ним дверь, Хагрид снял крышку с котла потыкал мясо своей вилкой.

— Кажись, готово...

После обеда мы снова собрались в лес. Я ожидал, что добыча яда мантихоры, да и сама встреча с этим мифическим существом, будет сложной и опасной, но упустил из вида, что это Хагрид и он на короткой ноге со всеми опасными 'зверушками'.

Выходя из дома, Рубеус прихватил кусок свежей убоины, а мне вручил стеклянную банку. На этот раз мы прошли гораздо дальше в лес, чем при охоте. Миновали дубраву, где я утром встретился с кабанами. По дороге Хагрид рассказал кого мы собственно ищем:

— Мантихору с мантикорой не путай, значится! Вторая жуть какая редкая, да опасная, я про них читал только. Разум у нее человечий. А мантихоры, они родственники их дальние-то, милейшие звери. Голова у них львиная, а не человеческая, и яд совсем не такой сильный, как у мантикор.

Перешли ручей, и через полчаса вышли к бурелому, рядом с которым в откосе была метрового диаметра нора в земле.

— Смотри, она такая красотка... Ночью-то ее не застанешь, она на охоте, а днем спит в норе своей.

С этими словами, он склонился над уходящим в холм тоннелем и размахивая куском мяса, засюсюкал: 'Кись-кись-кись'. Из норы послышались возня, шорохи, и через несколько секунд показалась здоровенная голова львицы темно-оранжевого окраса. Она открыла внушительную пасть и выдав: 'Рраау!?' попыталась ухватить Хагрида за ногу. Тот, однако, шлепнул львицу по морде мясом и отошел подальше. Заинтересованная запахом, большая кошка выбралась из норы полностью. Передние лапы были соединены с туловищем торчащими над плечами перепонками сложенных крыльев. За львицей из норы показался ее хвост — как у гигантского скорпиона, с изогнутым жалом на конце. Бросив мясо перед мордой хищницы, Рубеус ухватился за хвост двумя руками.

— Давай-давай, банку подставляй! — Нерешительно приблизившись, к зарычавшей химере, я поднес тару под кончик жала, — Не, не боись, не укусит. Ты просто для нее непривычный еще, а так она спокойная — Хагрид ткнул жалом в стеклянную стенку и на дно потекла мутно-зеленая жидкость. Мантихора, съевшая мясо, недоуменно оглянулась на нас. Банка быстро наполнилась и Хагрид отпустил хвост... — Отходи, отходи, а то щас как махнет!

Я поспешно отошел, закручивая крышку, а сам лесничий не торопился. Когда массивное утолщение на конце хвоста ударило ему в бок, я уже подумал, что случилась беда и нужно его спасать, но полувеликан просто оттолкнул жало в сторону.

— Ты не думай, она не жалит, просто пихается. Зверушка ж тоже с пониманием, значится, не обидит, — и принялся трепать облизывающуюся и порыкивающую мантихору по загривку. — У, ты ж хорошая девочка, да, красавица...

Опаснейшее существо принялось урча вылизывать шубу на плечах у Хагрида, где он утром нес тушу кабана. Когда зубы слегка прикусили полувеликану ухо, он оттолкнул массивную башку чудовища и поднялся.

— Ну все, все. Мы, это, придем еще, котеночек, — почесав огромную крылатую кошку за ушами, Хагрид отошел в мою сторону и мантихора, понюхав напоследок землю, где лежал съеденный кусок мяса, скрылась в своей берлоге.

16. Чух-чух.

Охота с Рубеусом, добыча ингредиентов для обитателей замка, поиски чего-то интересного в школьной библиотеке, эксперименты со свободной магией и обучение приемам палочковой. Подслушивание неинтересных разговоров, подзарядка эльфийского корабля и туристическая трансгрессия по Англии. За такими занятиями прошел остаток лета.

Привыкнув ночевать в гостях у Винду, я совсем перестал спать в замке, о чем нисколько не жалел. Холод толстых каменных стен, разумеется, можно отогнать магией, но находиться в замке долгое время мне все равно было отчего-то тягостно. Зато, на утро после ночи в кооруме (где в прямом смысле сбрасывались оковы тела) я чувствовал себя великолепно.

За несколько дней до сентября, я пришел, как обычно, утром к Хагриду в хижину. Он сообщил, что Хогвартс-Экспресс уже готовят к ежегодной традиционной поездке.

— Ариэль, там в Хогсмиде-то паровоз стоит в загоне, значится, специальном, — Рубеус витал в облаках. Косматая голова полувеликана явно была занята планированием его уроков по Уходу. Перед самым учебным годом он особенно волновался и проверял, не забыл ли чего. — Ну, я хотел сказать: в гараже, да. Вчера прибыл Хайхэт, это, значится, машинист. Он каждый год возит студентов в Хогвартс и обратно. Хайхэт у магглов-то тем же самым занят, любит это самое дело. Сквиб он. Но, так, говорю тебе, ловко всем этим управляется! Любой маг позавидует. Как живой у него этот поезд, чуф-чуф... — Хагрид восторженно подвигал согнутыми в локтях руками вперед и назад, показывая, как работают колеса. — Я-то чего говорю: тебя Флитвик искал. Он человека ищет, поезд сопровождать. У ворот, значится, главных ждет. Просил послать тебя к нему, когда ты придешь.

— Хорошо, Рубеус, тогда я пойду — негоже заставлять профессора ждать.

— Это да, там у них такие новости... Только Дамблдор-то не сам согласился, это эти министерские настояли, точно говорю! Директор Дамблдор и сам не рад такому. — Хагрид посмурнел лицом и махнул широкой ладонью — А, ну Флитвик тебе сам наверняка расскажет, да.

К воротам я пошел без промедлений, но не бегом. У магов, как я понял за последние два месяца, не бывает слова 'срочно'. Если необходимо сделать дело быстро, то волшебники могут провернуть все что угодно за считаные минуты. Но так поступают только если нет выбора. В остальных случаях все не спеша наслаждаются процессом. Очень хороший, как мне кажется, подход. Пока шел к преподавателю чар, рассматривал утренние облака. Привыкнув к возможности мгновенного перемещения, я стал больше ценить пешие прогулки.

— Доброго утра вам, Ариэль! — тонким голоском поприветствовал меня Флитвик.

— И вам, Филлиус, тоже доброго. Как вы? — Какое счастье, что у меня, несмотря на рост, не такой смешной тон.

— Благодарю, у меня все замечательно, чего нельзя сказать о ситуации в целом... — маленький профессор развел руками, словно желая обнять большие кованые ворота. — Министерство предложило разместить в школе отряд дементоров. Не знаю, о чем думал Дамблдор, но директор согласился!

— Это из-за непойманного беглеца из Азкабана? — спросил я то, что знал и так.

— Именно, именно! — пропищал Флитвик, подняв вверх палец. — Они думают, он сунется сюда... Не знаю с чего они так решили, но теперь сотни полторы этих жутких... жутких созданий будут дежурить вокруг школы. Насколько я знаю, они очень, очень посредственно контролируются этими не слишком компетентными... Это может привести к неприятным, очень неприятным инцидентам, — он постучал палочкой по ладошке, смешно насупившись.

— Похоже, что пора спешно разучивать заклятие Патронуса, профессор.

Флитвик на это только кивнул и усмехнулся.

— Старая добрая огненная плеть тоже весьма эффективна. Эти твари трусливы и, понеся потери, отступят даже если их сотня. В том-то и вся абсурдность ситуации! — эмоционально воскликнул полугоблин. — Маг с палочкой, да даже умелый волшебник без нее, могут противостоять им. Это в Азкабане, в особом месте, для этого созданном, дементоры имеют преимущество. А приди сюда разыскиваемый всеми Блэк, то одного 'патронуса' хватит ему, чтобы миновать эту, якобы, охрану. Разве что, как сигнализация, но для оповещения есть множество, множество более рациональных способов. И я, и Помона были против, уверяю. Больше всех опасности подвергаются студенты Хогвартса и магглы. Ручаюсь, пока душеедов пригонят с их острова, они по дороге выпьют десяток обычных людей. Так всегда бывает, если передвигается такой большой их отряд. Следом идет обливиатор и заметает следы, списывая все на сердечную недостаточность. Печально, очень печально.

— И это не останавливает Министерство от таких маневров?

— Что вы, Ариэль, разве великим магам есть дело до четырех-пяти ничтожных магглов? — с печальной улыбкой сказал декан Рейвенкло. — Но мы отвлеклись. Я просил Хагрида прислать вас сюда потому, что нужна помощь. Ариэль, в Лондоне в поезд сядет новый учитель Защиты и будет следить за безопасностью. Однако, эти странные идеи Министерства, спорные решения директора и сбежавший преступник. Мы с Помоной опасаемся неожиданностей в дороге. Да и этот Люпин... Понимаю, некорректно сомневаться в его компетентности, но вы не видели, что тут было в прошлом году!

— Хагрид рассказывал, — с улыбкой кивнул я. Рубеус действительно, пока мы ходили по лесу, не раз рассказывал о том, что происходило в школе в последние годы.

— Вот, вот! — Флитвик закивал. — Вы неплохо себя зарекомендовали, пока работаете с нами, поэтому, будет замечательно, если вы, вместе с Помоной, Ариэль, подстрахуете нашего будущего коллегу. Вы не откажетесь прокатиться на Хогвартс-Экспрессе туда и обратно? Рубеус согласился с вашим отсутствием до сентября. Я бы и сам с удовольствием, но нужно очертить границу вокруг замка для дементоров. Умники из Министерства, конечно же, о такой мелочи позабыли. На это уйдет много сил.

— Конечно, Филиус, я буду рад составить компанию профессору Спраут.

— Благодарю, благодарю, Ариэль. Я знал, что на вас можно положиться. Пока поезд будут готовить, помощнику машиниста может понадобиться помощь еще одного мага. Думаю, вам уже можно идти в Хогсмид, в депо, и познакомиться с ними. Поезд отправляется в Лондон завтра днем. Я желаю вам счастливого путешествия.

Неспешно отправившись в сторону магической деревни, я слышал, как за спиной преподаватель по заклинаниям проговаривает магические формулы. Моих знаний уже хватало для понимания того, что он создает отправную точку замкнутого контура, видимого для некоторых существ. В этом случае — для дементоров. Объем работы, зная о протяженности границ замка, внушал уважение.

* * *

Дойдя до Хогсмида, я прошел деревню и, двинувшись вдоль железной дороги, вскоре достиг небольшого депо. На путях перед ним уже стоял поезд, вокруг ходили две фигурки людей

Генри Хайхэт, машинист, оказался седым энергичным дедком. Помощником была недавно окончившая Хогвартс, Кейт Хайхэт, его родственница. Именно она следила за артефактом, поддерживавшим жар в топке.

— Сэр Генри сетует, что мне надо бы самой побросать уголь, чтобы понять ошибочность выбора профессии, — смеялась рыжеволосая Кейт.

— Этот паровоз можно назвать маговозом, ведь энергией артефакт снабжаешь ты? Тендера с углем и водой действительно не видно, — из первого вагона по сцепке можно было попасть сразу в будку паровоза.

— Да, тепло от артефакта, а вода в котел доливается простым заклятием 'агуаменти', но все остальное в паровозе работает также, как у магглов.

— Вблизи он кажется намного больше чем я представлял... Ты замечательно справляешься с магической частью и имеешь опыт. Отчего же Флитвик сказал, что может понадобится помощь перед отправкой?

Мне объяснили: моя помощь будет заключаться в помощи при развороте поезда.

Так же в этом участвовала Помона Спраут пришедшая сообщить, что прибудет на вокзал 'Кинг-Кросс' через камин.

— Я спешно утепляю некоторые растения. Дементоры имеют неприятную особенность, ну кроме всех остальных своих неприятных особенностей, — проворчала полненькая дама неприязненно. — Они подмораживают местность вокруг. Если один из них окажется рядом с теплицами, может быть нанесен значительный урон милибусам необыкновенным. Блинн, я сяду в поезд перед обратной дорогой вместе со студентами. Дня мне как раз хватит.

Ничего против я не имел, и мы приступили к работе.

— А у нас получится? Все же паровоз весит очень и очень много... — с сомнением поинтересовался я у Помоны, которая лучше всех присутствующих, на мой взгляд, разбиралась в магии.

На это полненькая декан только широко улыбнулась.

— Ариэль, главное не беспокойтесь. Это по силам даже одному волшебнику, ведь вес не имеет значения для магии. Главное — ваша воля и уверенность. Втроем мы это делаем на всякий случай. Все же, это ценный исторический экспонат.

Это было завораживающее зрелище. Трое магов: хрупкая девушка с волшебной палочкой в вытянутой руке; деловитая профессор Спраут, она держала локти близко к телу и не выставляла палочку так сильно, видимо, сказывается работа с растениями, которые могут цапнуть за все что торчит вперед; и я — низенький полу-непонятно-кто с палочкой, которая была просто куском дерева. Мы трое, распределив кто где "берется" подняли многотонный локомотив над полотном и, развернув, плавно опустили на соседний путь. Рядом сэр Генри суетливо размахивал руками и причитал: 'осторожно, осторожно, а то щас как бухнет по ноге...'. Судя по смешкам Кейт, это была какая-то шутка, но ее значением я не поинтересовался.

Когда паровоз вновь встал на рельсы, Помона попрощалась и ушла к своим теплицам, а машинист и его помощница поднялись в будку. Дав один гудок, они проехали по стрелочному переводу в начало состава. Там, дав два гудка, они включили реверс, приблизились к вагонам и зацепили их. Кейт соединила 'лягушку' и закачала воздух в тормозную систему вагонов.

— Теперь, если вагоны расцепятся, то воздух выйдет из системы и вагоны остановятся. Это только в маггловском синематографе, отцепившийся вагон свободно катится по путям...

— Не безопаснее ли было сделать поворотный круг? Левитировать паровоз как-то необычно — спросил я у Хайхэта.

— Надо бы, конечно, но никто не хочет этим заниматься... Пока не разобьют локомотив, этих недальновидных чародеев все будет устраивать, — огорченно махнул рукой машинист, протиравший блестящие поручни белоснежной ветошью. — Спасибо, хоть не под открытым небом зимует малышка, — мотнул он головой в сторону крытого депо. — А то, помню, до войны стоял состав под одними чарами. Оно конечно, ни ржавчина, ни грязь к нему не пристанут: маги свое дело знают. Но, как по мне, так все равно не дело это.

Кроме того, моя помощь заключалась в подпитке артефакта. По сути, в топке горел вариант заклятия 'инсендио', только более оптимизированный под равномерную выдачу тепла. Кейт могла конечно и сама поддерживать его пол дня, весь путь. Но это было довольно утомительное в своей однообразности занятие. В общем, у меня осталось впечатление, что я еду для компании и для массовки.

Хайхэты еще раз все проверили, смазали буксы и нагрели воду.

Через час Хогвартс-Экспресс уже направлялся в Лондон.

* * *

Путь до столицы Великобритании прошел без неожиданностей. Мы с Кейт по очереди насыщали артефакт в топке, а сэр Генри рассказывал случаи из своей жизни и отвечал на вопросы по устройству локомотива.

Хайхэт родился в семье магов и с раннего детства мечтал о том, как алый паровоз отвезет его в школу чародейства и волшебства. Однако, мальчика ожидало большое разочарование — заветное письмо не пришло. Сквиб. Родители Генри были очень расстроены, но не отвернулись от малыша. Они помогли ему устроиться в маггловском мире и реализовать мечту о красном паровозе. Закончив курсы машинистов, Хайхэт всю свою жизнь водил сначала паровозы, потом тепловозы, и, в конце своей карьеры машиниста, высокоскоростные электровозы. Поскольку найти специалиста по маггловской технике в магической Британии сложно, его сразу приняли сначала помощником, а затем и машинистом Хогвартс-Экспресса. В виду своего преклонного возраста (ему уже перевалило за сотню) он перестал водить поезда в мире обычных людей. Теперь он обучает новичков, находясь на почетной должности машиниста-инструктора в железнодорожной компании 'Нетворк Рейл'. Тем не менее, он продолжает несколько раз в год лично водить Хогвартс-Экспресс в Лондон и обратно. А последние два года ему в этом помогает троюродная правнучка, Кейт.

* * *

На платформе 'Девять и три четверти' стоял гвалт, от которого, после лета проведенного в тишине Запретного леса, хотелось сбежать. Многочисленные дети, спешащие поделиться впечатлениями после каникул. Еще более многочисленные провожающие их родственники, так же спешащие поделиться. Совы, недовольные сидением в клетках и не имеющие возможности развернуть крылья. Коты, которых забыли покормить в суматохе утренних сборов, о чем они, протяжно мяукая, возвещали всех, кто имел уши. Довольный сэр Генри, звонко простукивающий колесные пары специальным молоточком на длинной ручке. Продавцы 'Ежедневного пророка'. Какой-то маленький мальчик, задающий свои вопросы Кейт. Авроры, гении сыска, пристающие ко всем лохматым черноволосым людям на платформе.

И вот, когда большие часы на колоннах показали десять часов и пятьдесят девять минут, Хайхэты заняли свои места в будке локомотива, ученики уже махали из окон, последние опоздавшие, вынырнув из разделительного барьера между платформами, заскочили в вагон.

Сэр Генри, дав гудок, открыл вентиль и пустил пар в машину. Поршни в цилиндрах пришли в движение, штоки толкнули шатуны, провернувшие огромные красные спицованные колеса с балансирами. Поезд тронулся. Золотники машин переключили пар на другую сторону поршней, и они двинулись обратно, выдавливая отработанный пар, который с громким шипением вырвался наружу и окутал локомотив белыми облачками. Часть пара поднималась через эжектор в трубу паровоза. Раздался звук 'Шухх...' потом еще один и еще, и все чаще. Поезд набирал скорость.

17. Тучки.

Осторожно шагая по мокрым от дождя крышам движущихся вагонов поезда, я с легким волнением всматривался в сгущающиеся сумерки. Проведя ладонями по голове и телу, обновил отталкивающие воду чары: — 'Импервиус!'

Помона Спраут распределила нас по поезду: меня оставила помогать Хайхэтам и наблюдать за первыми вагонами, где были купе старост; сама она бдительно присматривала за серединой, где, в основном, ехали ученики ее факультета "барсуков"; а Люпин, направленный в хвост, беззаботно завалился спать еще до отправления поезда.

Сэр Генри сказал, что до прибытия в Хогсмид осталось около часа и, оставив Кейт за главную, удалился флиртовать с разносчицей сладостей, которая ехала в первом вагоне. Уже скоро поезд должны будут остановить дементоры. Это обещает стать интересным приключением.

Подняв руку, я хотел произнести заклинание, но опустил ее. Все равно направление задавать бессмысленно. Когда я только учился вызывать 'Патронуса' в августе, сконцентрировался на том, что чары должны защищать меня от дементоров. Наверное, стоило больше внимания уделить образу призываемого призрачного зверя, но что получилось:

— 'Экспекто патронум!' — проговорил я мысленно, представляя результат. Счастливые эмоции нашлись в мыслях о том, что я стал магом, о том, что я жив и наивная мечта исполнилась, а ветер приятно треплет волосы. Этого было достаточно для результата, но, казалось, что может быть и лучше. Отчего так — я не понимал. Из солнечного сплетения, по туловищу, ногам и рукам, поплыл серебристый туман, окутавший меня теплом и спокойствием. Да, вряд ли я смогу отправлять сообщения с таким 'Патронусом', но получившийся результат сочетания палочкового заклятия и свободной магии, мне пришелся по душе.

Дождь усилился и ветер перестал быть приятным, бросая воду в лицо. Пусть я и не мокну под защитой 'Импервиуса', но все равно неприятно.

— Я тучка, тучка, тучка... — пробормотал, шагая в сторону головы поезда. Именно тучку я больше всего сейчас и напоминал: белесое облачко с человеческими очертаниями. Только голова не закрыта. Надеюсь, это не повредит защите.

Крыша под ногами качнулась и поезд стал замедляться. Не нравится мне этот туман...

* * *

— Там какие-то люди идут по путям. — повернулась помощница машиниста, когда я вошел в будку локомотива. Увидев меня, добавила: — Хм, странное сияние... Измененное заклятие света?

— Что, говоришь? Неизвестно кто? Тарань их отбойником! — на это Кейт удивлено округлила глаза.

— Нет, ну если по инструкции не положено... — я расстроенно пожал плечами. — Подать им сигнал?

Впереди, на пределе дальности нашего рассекающего туман мощного лобового прожектора локомотива, в странных позах сидели какие-то люди в красной одежде. Приближаясь к ним, Кейт сбавила ход, и мы разглядели, что люди сидят на метлах. Я уже взялся за рукоять гудка, но девушка отрицательно помотала головой, полностью перекрывая подачу пара в машины. Без пара они стали замедлять движение. Скорость поезда уменьшилась и он остановился. Довольно резко остановился — со стороны вагонов послышалось несколько возгласов и звуки падающего с полок багажа.

— Нет, не будем шуметь, это авроры. Придется остановиться. Дементор их забери, что стряслось?

— Не поминай их вслух, Кейт, тут и так множество этих ребят, — указал я вверх.

— Ох, Моргана...

Справа, над деревьями, избегая яркого конуса света, висела большая группа дементоров. Они кишели как муравьи, беспрестанно перемещаясь. Отдельные темные фигуры уже неспешно плыли к замершему составу. Их явно привлекали светящиеся окна вагонов и находящиеся в своих купе радостные ученики. От авроров отделились несколько человек на метлах и так же неспешно направились к нам.

Оторванный от своего занятия, приковылял недовольный сэр Генри и принялся ругать Кейт:

— Зачем ты так резко тормозишь!? Плавнее надо! Я уже сколько раз повторял... Так можно и повредить машине. Убавили жар в топке или треплетесь тут, а котел сейчас взорвется?

— Все в порядке, сэр. Мы не питаем сейчас артефакт. Вам лучше вернуться в вагон. Не думаю, что влияние дементоров полезно, особенно в вашем возрасте, — я выразительно посмотрел на его родственницу и та, сообразив, подхватила возмущающегося мистера Хайхэта под локоть.

Тем временем, приблизившийся первым аврор, слез с метлы и откинул красный капюшон, защищавший его от дождя. Лицо мужчины было отрешенным, словно восковая маска, под глазами залегли тени, седина в светлых волосах была почти не заметна. Таким же блеклым был и голос, которым он заговорил:

— Аврорат. Старший аврор Молесон. Пропустите в поезд нашего сотрудника с дементором, для досмотра.

— Что за бред вы несете!? — из вагона по сцепке, подождав пока сэр Генри и его правнучка скроются в купе и освободят дорогу, перебежала мадам Спраут, избавляя меня от общения со служителем закона. Увидев тучу дементоров, она прижала руку к груди, а потом вызвала своего патронуса (кажется, огромный хомяк или кто-то подобный). — Не сметь! Вы сошли с ума? Тут полный поезд детей, какие к Мордреду дементоры!? — профессор была в ярости, что, впрочем, ни капли не повлияло на выражение бесцветного лица аврора.

— Таков приказ Министерства магии. Не препятствуйте проведению поисков преступника, — безэмоционально пробубнил он.

— Приказы вашего Министерства слишком расходятся со здравым смыслом! Мистер Блинн, — обратилась она ко мне. — Убедитесь, что все двери вагонов заперты и найдите Люпина. Чем бы он там ни был занят, пусть тоже займется делом! Поторопитесь!

Поскольку все боковые двери в поезде, кроме вагона в котором ехал Ремус Люпин, я замкнул еще днем, то мне оставалось только наблюдать за происходящим. Оставив Помону наседать на бесцветного аврора, я пошел из вагона в вагон. В некоторых вагонах, где душееды снаружи приближались слишком близко, разряжались аккумуляторы и гас свет. Дети волновались:

— Что случилось?

— ...смотри, он светится!

— ...ел, Дэни? Убери руку!

— Странно, Это не Хогсмид.

— Как-то паршиво на душе...

— Люмос!

— ...скажет почему мы остановились?

— Мне холодно...

— ...как включить свет?

Разгонять всех любопытных по купе очень помогали старосты, прекрасно справляющиеся с обязанностями и умело успокаивающие младшекурсников. Двое из старост, слизеринка и хаффлпафец, даже смогли вызвать патронусов и послать их патрулировать часть поезда.

— Не волнуйтесь, это техническая остановка. Не открывайте окна и двери. За окном очень холодно — осень... Мисс, куда вы? К какому машинисту!? Вы думаете, машинист должен отвечать на дурацкие вопросы каждой возомнившей о себе невесть-что дур... э-э... студентки? Вернитесь в свое купе немедленно. Мальчик, чего ты расплакался? Нет, разумеется ты доедешь до Хогвартса и будешь распределен на подходящий факультет. Вот, посиди в купе с семикурсницами. С шестого? Присмотрите за ним? Замечательно.

Успокаивая учеников Хогвартса, я внимательно следил за дементорами, которые летали вдоль поезда. Вот один приблизился к незапертой двери и замер, словно прислушиваясь. Свет в вагоне погас еще после первого пролетевшего мимо чудища. В окнах иногда мелькали лица детей, всматривающихся в ночь. Внутри вагона какой-то пухлый мальчик перешел из одного купе в другое, спотыкаясь в темноте. Следом туда же зашла мелкая рыжая девчонка. Не сидится им на месте, надо обязательно шляться в поисках приключений!..

Правильно ли я делаю, что не препятствую канону и оставляю стражу Азкабана лазейку? Однако, если дементор не встретится с Поттером, то может у мальчишки и не возникнет желания учить заклинание, защищающее от этих тварей... а оно будущему герою еще пригодится в любом случае. А я присмотрю, чтоб никто больше с ними не встретился. Да и Люпину не помешает встряска, чтоб ответственнее был.

Страж Азкабана повел костлявой рукой и наружная дверь вагона распахнулась. Взлетев выше, душеед вплыл в темный проем и двинулся по коридору. На запотевших окнах проступила изморозь. Дважды дементор пытался открыть купе по пути к Гарри. Переместившись в междумирье, я придерживал двери, не позволяя ему этого. Наконец, когда существо дошло до купе Люпина, я облегченно выдохнул и двинулся дальше. Оборотень сам разберется с гостем.

Между пятым и шестым вагонами, один из дементоров пытался пролезть между резиновыми гармошками на стыке тамбуров и застрял. Я поспешил туда. Попав в неудобное положение, зажатое чудище издавало замогильный вой и пугало учеников не столько своей аурой холода, сколько звуками. Подойдя снаружи, я обновил свой покров-'Патронус' и, схватившись за плащ и ледяной локоть незадачливого проныры, трансгрессировал вместе с ним в сторону леса. Телепортация была сложной. Казалось, дементора что-то держит, не давая трансгрессировать. Попав в междумирье, он забился как припадочный. Из-под его капюшона вырвался какой-то сгусток света и растворился, и еще дважды, пока я тянул его в подпространстве прочь от поезда, произошло то же самое. Стараясь вырваться из моей хватки, дементор не то сломал, не то вывихнул себе руку. Я от неожиданности ее отпустил, а ветхая ткань плаща не выдержала. Страж Азкабана вырвался на свободу и с сиплым хрипом мешком упал на землю в реальном мире. Ясно почему их не перенесли телепортом, а вели своим ходом. Укачивает мрачных ребят в подпространстве.

Рассматривать что там с ним произошло не было времени: в последнем вагоне черноволосый паренек курса эдак пятого, подошел к двери в хвосте поезда и, ничтоже сумняшися, открыл ее. Встав в проеме, он кончиком волшебной палочки поджег обычную маггловскую сигарету. Вот паршивец... мне, конечно, нет дела до его здоровья, но один из курсирующих вдоль поезда дементоров, явно почуял высунувшегося из укрытия человека, и уже был близко.

— Курение убивает, — произнес я, появившись за спиной юного мага. Понаблюдав, как студент чуть не подавился сигаретой и спешно спрятал ее в карман не погасив, я пояснил: — Вокруг поезда летают дементоры. Открывать двери сейчас: не лучшая идея. Думаю, профессор Флитвик был бы разочарован такой неосмотрительностью своего студента...

— А ты кто, э-э... Дементоры!? Вы кто... Люмос! Э-э... простите, я тут... подышать вышел, — рассмотрел он меня и, протиснувшись мимо, сбежал к себе в купе.

А я остался ждать приближающегося дементора. Стоило прояснить пару моментов.

— Привет, — помахал я вылетевшему из-за угла вагона существу в черном балахоне.

Придерживая двери купе две минуты назад, и таская душееда за шкирку, я был в подпространстве и, к тому же, окутан своим 'Патронусом'. Сейчас же, когда жуткое существо стояло в нескольких метрах, а серебристый покров был убран, я ощущал давление его холода и страх. По спине топтались мурашки.

Чувства крайне неприятные, но паники не было. Кажется, я могу некоторое время сопротивляться влиянию этих тварей... Каким образом?

Дементор завис над рельсами позади поезда, и будто смотрел на меня из-под своего потрепанного капюшона, с тихим свистом втягивая воздух. Однако, есть ли у него вообще глаза, я сказать не мог: под капюшоном шевелился жуткий мрак, навевая ужас и желание убежать, спрятаться. Ощущение его 'взгляда' очень похоже на... легилимецию! Я взглянул краем сознания на свой внутренний мир. Поверх металлической черепицы (спасибо тебе, Кикимер-Кираэль), защищающей мой разум, стелился рваный туман, который, как живой, старался просочиться сквозь щели. И у него это могло получиться — кое где были зазоры. Я стал спешно укреплять воображаемую крышу, туже затягивая крепления стальных пластин. Дементор же, в ответ, стянул свой туман столбом над одним из сегментов и стал его продавливать!

Теперь я имею небольшое представление о ментальном поединке, ну, или о его подобии. Значит, чем сильнее у человека защита разума, тем лучше он сопротивляется влиянию душеедов. Теперь понятно почему у Гарри Поттера случился припадок: защита разума мальчишки, по признанию самого Альбуса, разбита в хлам. Старик даже беспокоился за его душевное здоровье. Какое уж тут сопротивление таким противникам...

Продолжая давить мою не слишком изощренную защиту, в настоящем мире дементор, тем временем, приближался все ближе. Страх и неуверенность в душе нарастали. Следить за происходящим одновременно и в настоящем, и во внутреннем мире, было непросто.

— Ну уж нет, я пока не готов к такой близости... Экспекто патронум! — сказал я вслух заклинание, и дементор отлетел прочь. Можно было и еще с ним пободаться, но я боялся, что, после длительного влияния существа, не найду в себе хороших эмоций для защиты. Окутавший меня свет придал сил, холод отступил. Страж Азкабана что-то разочарованно простонал и полетел на следующий круг вдоль вагонов. Заблокировав выход в хвосте поезда, переместился к вагону Люпина.

Ремус уже выгнал своего противника из вагона и побежал в сопровождении патронуса-волка к голове поезда, размахивая палочкой в правой руке и пригоршней огня в левой. Красивое зрелище. Некоторые ученики, смотрящие в окна, тоже оценили. Однако, он все равно безалаберный тип. С такими мыслями, я прикрыл и запер изнутри брошенную нараспашку Люпином дверь в вагон, где над бессознательным телом Мальчика-Который-Выжил, хлопотали его друзья.

Убедившись, что поезд закрыт для стражей Азкабана, я трансгрессировал к Помоне.

— Профессор Спраут, почти все ученики в порядке, только перенервничали. В поезд проник только один дементор, но мистер Люпин его изгнал.

— Что значит 'почти'!? — взвилась преподаватель травологии.

— Сейчас прибежит Люпин, он расскажет. Ничего серьезного, не беспокойтесь, простой обморок.

— Вот, Молесон, — повернулась Помона к аврору, который даже не дернулся узнав что чуть не пострадал студент. — Ваш дементор был в поезде и никого не обнаружил. Все точно в порядке, Ариэль? — получив в ответ успокаивающий кивок, она продолжила: — Думаю, ни вам ни нам не нужно, что бы пострадали ученики.

— Ваш саботаж решений Министерства будет отражен в моем отчете. — все так же безэмоционально проговорил аврор.

— Можете затолкать этот отчет...

Что там было дальше, я не услышал, закрыв за собой дверь вагона. В первом же купе сидели Хайхэты и разносчица сладостей, имя которой я так и не узнал.

— Думаю, нам стоит начать подготовку к продолжению пути. Снова разогреть воду и что там еще? Профессор Спраут уже почти вытолкала этих авроров прочь. Не представляю, что бы мы делали без нее...

— Котел еще не остыл и там полно пара, — воскликнул сэр Генри. — Поехали скорее, а то мне не по душе прятаться тут от этих монстров. Дементоры-Шмементоры... Развели всякую гадость и таскают ее по стране!

Продавщица угощений посмотрела на него с одобрением.

Мы перешли в паровозную будку. Навстречу вышли Люпин и все такой же бесстрастный аврор, который оседлал метлу и махнул своим подчиненным, приказывая освободить дорогу.

В будке нас ждала одна лишь Помона, которой я не замедлил высказать свое почтение:

— Профессор Спраут, примите мой глубочайший поклон. Вы умеете разговаривать с чиновниками. Я б не удержался и трансгрессировал его куда подальше!

— Ох, наговорила, быть может, и лишнего... — всплеснула руками женщина. — Но как им только такое в голову пришло? Это просто возмутительно! Я пойду — проверю учеников.

В это время, Кейт уже направила порцию магии в артефакт, а сэр Генри на полную открыл паровой вентиль. Поезд довольно резко стартовал и стал набирать ход. Заработали генераторы и все окна вновь засветились. При этом, полутораметровые ведущие колеса локомотива некоторое время проворачивались на месте, пока скорость их вращения не пришла в соответствие со скоростью движения состава. Со стороны вагонов вновь послышались недовольные возгласы и звуки падающего с полок багажа.

— Дедушка, вы же сами говорили мне... — заикнулась было Кейт.

— Все равно все позамагичили — вовек не сотрется. Поддай жару!

18. Осенний рассвет.

После того, как все дети покинули "Хогвартс-Экспресс" и погрузились в запряженные фестралами кареты (за исключением будущих первокурсников, которых Рубеус повел к Черному озеру для традиционного заплыва на маленьких лодочках), Хайхэты загнали поезд в депо. Кейт прошлась по вагонам, взмахами палочки убрала мусор и навела порядок; я вбил под первые и последние колесные пары состава специальные "башмаки"; сэр Генри слил воду из котла и залил в машины по унции веретенного масла.

Прежде чем забрать свой жестяной ящик с инструментами и самолично закрыть ворота депо, сэр Генри постоял немного, положив руку на буфер. Мы с Кейт почтительно ждали снаружи, пока старик простится со своей малышкой.

— Следующая поездка теперь перед рождеством, — сказала девушка, вытягивая руку и убеждаясь что мелкий дождик прекратился. — Для дедушки каждая — окно в сказку.

— Сегодняшняя сказка была мрачновата, — усмехнулся я в ответ, плотнее заворачиваясь в мантию. Дождь прекратился но вечерний ветер был прохладным. — Думаю, до следующего рейса тебе стоит потренировать вызов патронуса.

Кейт взмахнула палочкой со словами:

— Экспекто патронум! — из палочки вырвался шлейф серебристого дыма и рядом с нами сформировалась призрачная лисичка. — Я уже умею. Прекрасное заклинание, чтобы передать срочное сообщение. Гораздо быстрее сов.

— Какая милашка, — я склонился к зверьку, протянув руку, но лиса отбежала и спряталась за ногу своей хозяйки.

— Она стеснительная, — улыбнулась Кейт. — Дементоры... встреча с ними оказалась не такой страшной, как я думала. Сэр Генри рассказывал, как однажды, в конце учебного года, под колеса локомотива бросился семикурсник, страдавший от неразделенной любви к тогда еще молодой МакГонагалл. Дедушка, разумеется, включил экстренное торможение, но поезд уже набрал скорость... — девушка поежилась. — Кошмар какой... думаю, что это было гораздо хуже, чем какие-то там страшилища в плащах. Тем более, что мы почти не ощутили их влияния: защитник профессора Спраут надежно нас прикрыл. Даже не пришлось вызывать ее, — Кейт провела рукой сквозь своего патронуса и лисичка распалась тысячью серебряных пылинок.

Подошел Сэр Генри, и Кейт наложила на его ящик с инструментами облегчающие вес чары. Втроем мы двинулись к Хогсмиду.

— Это был нескучный день, Ариэль, — заговорил старик. — Буду рад, если вы составите нам с Кейт компанию и в следующий раз.

— Благодарю, сэр Генри. Вы очень добры.

— Ох, еще раскланяйтесь тут, сиятельные сэры, — рассмеялась его правнучка. — Предлагаю немного посидеть в Трех Метлах.

Никаких возражений ни у меня, ни у старого машиниста не было.

В пабе было не более людно, чем летом. Лишь несколько авроров из тех, кто контролируют дементоров, сидели у стойки. Мадам Розмерта, хозяйка заведения, прекрасно знавшая сэра Генри и его помощницу, составила нам компанию в посиделках. Старик делал ей комплименты, а мы с Кейт нахваливали горячее сливочное пиво и отменные сосиски. В ответ Розмерта поделилась радостью от того, что деревенька с началом учебного года оживает на глазах, и высказала свои опасения:

— Зонко и Сладкое Королевство уже готовы к набегу студентов Хогвартса. Мы все очень надеемся, что из-за всех этих поисков Блэка посещения Хогсмида не отменят. Кто-то из посетителей говорил, что такое возможно, — и, указав глазами на авроров, хозяйка паба продолжила тише: — От этих чурбанов ничего не узнать, совсем со своими монстрами головы поотмораживали, а вот профессор Флитвик недавно заходил и сказал, что все будет как обычно. Мистер Блинн, вы ведь при школе и тоже должны что-то знать?

Я заверил женщину, что Филиус знает о чем говорит: походы в магическую деревушку не отменят. Посидев еще минут пятнадцать, стали прощаться. Старый машинист и его помощница уходили камином. Сэр Генри напоследок пожал мне руку, а Кейт еще раз выразила надежду, что перед рождеством я вновь прокачусь на "Хогвартс-Экспрессе". Пожелав им всего наилучшего, я пронаблюдал, как Хайхэты исчезли в зеленом пламени камина, и пошел к замку.

* * *

— Где вы пропали, Блинн? — встретила меня у дверей замка МакГонагалл. — Пир по случаю начала учебного года уже закончился. Вас ждет директор Дамблдор. Я уже собиралась послать патронуса, когда вы появились.

Такое заявление меня несколько обеспокоило: что от меня могло потребоваться самому директору?

— Дамблдор желает видеть именно меня? — спросил я, следуя за Минервой, которая, видимо, решила меня сопроводить.

— Всех, кто был в поезде. Ремус и Помона уже там.

В круглом кабинете Дамблдора все было без изменений: красный ковер, щелкающие приборы на столиках, роскошная резная мебель, стрельчатые высокие окна, сводчатый потолок. Хозяин кабинета сидел за своим столом и задумчиво грыз сахарное перо, иногда издавая губами плямкающие звуки. Ремус мялся у стены, под строгими взглядами бывших директоров (их многочисленные портреты висели под потолком вдоль стен), а Помона сидела в кресле с чашкой чая.

— А вот и Блинн, — сказала профессор травологии, увидев нас с МакГонагалл. — Он, как я и говорила, закрыл двери и помог старостам. Если бы не халатность мистера Люпина, который после полнолуния предпочел своим обязанностям дневной сон... — Помона гневно посмотрела на Ремуса, печаль на лице которого, уступила место раздражению. — То влияние этого инцидента можно было свести к минимуму. Бедный Гарри, опять мальчику досталось, а ведь год еще и не начался. Я не страдаю предрассудками, но природа мистера Люпина может стать и впредь источником подобных проблем.

— Помона, не будь так строга. Ремус вмешался вовремя и прекрасно справился с последствиями, — подала голос МакГонагалл и с улыбкой кивнула Люпину. — Поппи перед пиром осмотрела Гарри и заключила, что с ним все хорошо. Она похвалила нашего нового преподавателя ЗОТИ за профессионализм.

— Я все сказала. Если позволите, директор, мне следует пойти убедиться, что у моих студентов все в порядке. — тот кивнул головой, и Помона, поставив чашку с нетронутым чаем на низенький столик у кресла, направилась к выходу. — Ведь я их декан, — Спраут бросила многозначительный взгляд на МакГонагалл и покинула кабинет.

Минерва смотрела на закрывшуюся за профессором травологии дверь, недовольно поджав губы. Альбус после ухода Помоны вытащил изо рта конец пера и проговорил:

— Очевидно, что сотрудники Хогвартса сделали все возможное для защиты учеников и в произошедшем нет вины нашей школы. Завтра же утром я отправлю в Министерство письмо, в котором выражу свое недовольство произошедшим. Не буду вас задерживать, у вас наверняка есть еще дела, да и время уже позднее.

Я пошел к витой лестнице, вслед за невнятно бормочущим начальству пожелания доброй ночи Люпином, но меня окликнул Альбус:

— А вас, Ариэль, я попрошу остаться.

Прикрыв дверь за ушедшими преподавателями, я вернулся и опустился в, указанное мне кончиком обслюнявленного пера, низенькое бежевое кресло, где до меня сидела декан Хаффлпафа.

— Я рад, что вы оказались более... — старик задумчиво откусил еще кусочек сладости. — Более удачливым, чем некоторые другие приводимые Рубеусом... м... люди. Он рассказал мне о вашей нелегкой судьбе. Надеюсь, что в Хогвартсе вы найдете свое призвание и станете частью нашего дружного коллектива, — он светло улыбнулся в бороду.

— Благодарю вас, господин Директор. Я очень благодарен лично вам, за возможность находиться при Хогвартсе. Это большая честь. Если могу быть вам полезным... буду рад выполнить ваше распоряжение. Прав Рубеус: великий вы челове... кхм, простите... — смущенно потупившись, я стал разглядывать свои руки.

Альбус в это время коснулся моей ментальной защиты. Это была не попытка вторжения, как в случае с дементором, но внимание со стороны старика было ощутимым. "Внутренний я", забегал по чердаку, проверяя нет ли где щелей между пластинами брони. На удивление, их оказалось много, хотя минуту назад все было в порядке.

— Ариэль, я всегда рад помочь человеку, кем бы он не был в прошлом, — мягко произнес Дамблдор. — Дать шанс. Старательно выполняйте свои обязанности, и это будет прекрасным вкладом в наше общее дело, — я поднял взгляд. Альбус по-отечески тепло смотрел на меня поверх очков. Я закивал в ответ. Улыбка старика стала еще добрее. — Исполнение своей работы и четкое выполнение приказов, это залог успеха, Ариэль. Если ты заметишь нечто подозрительное... — величайший светлый волшебник доверительно склонился в мою сторону, опершись локтями о столешницу. — Ты видел нашего нового преподавателя Защиты. Оборотень. За такими... нужен пригляд, а зрение мое уже не то что прежде. Когда ты захочешь мне о чем-то сообщить... горгулья у входа тебя пропустит.

— Благодарю, господин Директор, я оправдаю ваше доверие, — отвесив Альбусу поклон, я выскользнул из его кабинета.

Защита разума после разговора была расшатана, словно моя воображаемая "крыша" пережила землетрясение. Все крепления олицетворяющей ментальный барьер черепицы разболтаны. И это он лишь смотрел на меня, не нанеся ни одного удара. Ужасающая мощь.

* * *

Всю оставшуюся ночь я провел в кооруме, занимаясь восстановлением ментальной защиты. Была мысль замуровать все наглухо, но потом я понял, что изменение внешнего вида не сделает преграду крепче. Крыша, кирпичная стена, соломенный плетень: это все лишь образы. Созданный организованным сознанием ажурный щит из горного хрусталя в поединке разумов легко выдержит удары безвольного стенобитного орудия, как бы грозно оно не выглядело.

— Винду, — обратился я к кораблю. По обыкновению, мы зависли на ночь над озером. — Когда я укрепляю границы своего разума и одновременно чем-то занят в реальности, у меня создается такое ощущение... сложно описать. Словно я раздваиваюсь. Есть ли у тебя или у вихорана информация о таком явлении, не стану ли я шизофреником?

Винду думал несколько секунд. Я чувствовал, что он что-то вспоминает. Находясь внутри коорума и напитывая его своей магией, я все лучше улавливал состояние и действия корабля. Пройдя по своей памяти и памяти лечебного модуля, он ответил:

— Могу сказать, что такое состояние схоже с управлением коорумом в ручном режиме. Когда пилот управляет и собой и кораблем, его сознание разделяется. Правда, летавшие со мной эльфы не использовали такое управление, я только передаю теорию, — Винду опять обменялся информацией с медблоком. — Вихоран выдает, что в этом случае никаких отклонений в психике быть не должно. Ты не разделяешься надвое. Это больше похоже на две руки, которые заняты каждая своим делом: правая размешивает сахар в чае, а левая переворачивает страницы журнала. Для более сложных действий нужна тренировка, но твои руки не выйдут из под контроля и не заживут своей жизнью. Для твоего беспокойства нет причин.

Успокоенный, я наблюдал рассвет, а коорум в очередной раз пытался понять почему мне это нравится и бурчал, что пялиться на звезды просто так — глупость.

— Эх, железяка ты, Винду, хоть и метафизическая...

19. Перья и когти.

Пришло время дебюта Хагрида, как преподавателя. Рубеус, поддевший по такому случаю под шубу нарядную жилетку, в ожидании студентов волновался, бросал в сторону замка беспокойные взгляды, приглаживал бороду и мял в руках учебник по Уходу. Зубастая книга жалобно попискивала в могучих ладонях полувеликана. Его пес, Клык, что-то выкопал из-под куста неподалеку, может это оказаться человеческой костью?.. нет, я не хочу знать что он там нашел!

Когда вдали показались спускающиеся с холма студенты, я ушел подальше в лес, чтобы не искушать себя. За время нашего знакомства, мое отношение к Хагриду стало очень хорошим. Потому, желание предотвратить ранение ученика, которое принесет моему массивному другу множество душевных проблем, было очень сильно. Однако, это лишило бы меня знания будущего...

Рубеус тем временем привел детишек к загону и показал им гиппогрифов. Глупые, своенравные, плохо поддающиеся дрессировке животные. Что те, что другие. Меня гиппогрифы вообще поначалу игнорировали, но уверенные движения и полюбившаяся мне электрическая плеть, расставили все по своим местам. Рубеус, который практиковал поклоны и уговоры, немного поворчал, но не мог не признать, что мой способ тоже действенен.

Поговорка гласит, что весь мир не стоит слезы ребенка. Хагрид — самый настоящий большой ребенок... Вон как радостно сажает мальчишку Поттера на спину пернатой лошади. А ведь без седла парень легко может упасть в полете на землю и убиться.

Зачем мне цепляться за знание будущего? Ведь, по большому счету, мне все это неважно. Пусть Хагрид счастливо ведет свои уроки, а я проведу небольшой ликбез среди его подопечных и присмотрю, чтобы не случилось чего дурного. Не знаю, лучше ли будет измененное будущее, или я делаю большую ошибку, но это кажется мне правильным.

Приняв решение, я появился позади учеников и двинулся следом за белобрысой головой наследника Малфоев, который скоро должен будет совершить глупость. Ростом я был примерно равного с учениками и особого внимания своим появлением не привлек.

— ...огромный, уродливый зверь, — соловьем заливался мальчишка, явно выпендриваясь перед подхихикивающей ему подружкой.

'Уродливый зверь', разумеется, английского не понимал. Однако, как и большинство магических животных, обладал эмпатическими способностями. Уловив посыл пренебрежения, гиппогриф тут же взмахнул своими острыми когтями в сторону обидчика, чтобы наказать букашку, посмевшую оспорить его величие на виду у самки — светленькой химеры в темных яблоках, чей клюв неподалеку почесывали слизеринки.

К хорошему быстро привыкают. Привыкнув к новым способностям и восприятию, я возгордился и стал считать окружающий мир безопасным, медленным, предсказуемым. Почувствовал иллюзию контроля над ситуацией.

Все вышло совсем не так.

По чутким эльфийским ушам ударили страшный крик парня, клекот гиппогрифа, возглас Хагрида. На лицо, попадая в глаза и рот, брызнули капли аристократической крови.

В момент, когда я приблизился сзади к Драко и собирался убрать его из-под удара, за мной следом шагнул один из его 'вассалов' Крэбб или Гойл. Не важно что он хотел сказать или сделать с тем кто вторгся в личное пространство его 'сюзерена', но не по годам крупный паренек помешал мне сделать спасительный рывок назад. Более того, из-за нас Малфой даже не смог рефлекторно отшатнуться от удара и отделаться легкой царапиной. Уперевшись спиной в пару столкнувшихся и замешкавшихся на долю секунды людей, он принял на себя полноценный удар страшных когтей.

Глядя на оседающего мне под ноги разрубленного от ключицы до середины груди мальчишку, как он пытается культьей отсеченной руки коснуться своей страшной раны, я осознал что был не прав. Иллюзия контроля была лишь иллюзией. Оставалось только надеяться, что не произошло непоправимого. Парень был еще жив.

Видя что обидчик упал, животное посчитало себя отмщенным и легко позволило лесничему отвести себя назад. Гиппогрифы скоры на конфликт и расправу, но не стремятся добить поверженного противника, если это член их стаи или человек.

Раздался неприятный высокий звук, источником которого было что то под мантией пострадавшего Малфоя. Его окутала синяя пленка, парень перестал дергаться и затих. Затихли и все вокруг, в ступоре глядя на то как кровь нехотя впитывается в утоптанную землю.

Последнее что я увидел, хватая застывшее в странном синем желе тело ученика, это испуганное лицо бледного как мел Рубеуса, а после я сорвался в ускоренный бег по подпространству в сторону больничного крыла Хогвартса. Надеюсь, мадам Поппи Помфри действительно хороший медик.

Считая себя хладнокровным, я был удивлен своему взвинченному состоянию. Волнуясь, даже не сразу смог осознать чего от меня хочет медиковедьма.

Когда мы с Малфоем материализовались между кроватями, Поппи вскрикнула от неожиданности, потом ахнула заметив брызги и пятна крови на нас обоих. Сфокусировав на нас взгляд, быстро все поняла, указала на ничем не отличающуюся от других койку и обратилась ко мне.

С трудом сфокусировавшись и уняв волнение, я переспросил хриплым голосом:

— Что, простите?

— Придите в себя! — медиковедьма недовольно опустила вниз уголки губ. — Я спрашиваю, где его рука? Надеюсь ее не съели?

— До того ли сейчас? Может стоит оказать ему другую помощь? — бросив взгляд на обрубок через синюю пленку, я понял что он уже не кровоточит. — Да у него легкое видно, черт бы с ней с рукой...

— Не паникуйте, Блинн, мы сейчас ничего сделать не можем, я вызову бригаду из больницы и они его заберут, — она помассировала висок и вздохнула. — Самое важное именно рука. Пока мальчик под этими чарами, с ним ничего не произойдет, но рука теряет жизненную энергию с каждой минутой, и приставить ее обратно все сложнее, а растить новую еще хуже. Поэтому соберитесь уже, и найдите ее, не заставляйте меня тратить еще больше времени на объяснения.

Волшебница резко развернулась и быстрыми короткими шагами устремилась к камину. Я же бросился назад во двор.

Двигаясь в своей необычной трансгрессии я пробегал сквозь учеников идущих ко входу в замок. С их лиц еще не окончательно сошли испуг и беспокойство, но у некоторых, особенно с факультета Храбрых, уже появились улыбки.

— ...допрыгался со своим гонором.

— ...Невилл, хорошо что гонявшийся за тобой гипогриф тебя не догнал, змеюку то не жалко, а вот тебя, дружище...

— ...надеюсь он выживет, но это было круто, вы видели сколько крови натекло?

— ...а Джастин даже проблевался, ха-ха.

— ...он бы еще Макгонагалл начал обзывать в большом зале, результат был бы тот же!

В отличии от Слизеринцев, сочувствия к Малфою они по большей части не имели и произошедшее вызывало скорее злорадство и насмешки.

20. Рука славы.

Переместившись к загону, я вышел из междумирья, не заботясь о том, чтобы остаться незамеченным. Какая теперь разница, если мы с раненым Драко исчезли посреди толпы учеников.

О продолжении урока не могло быть и речи. Большинство уже покинуло площадку у загона. Рядом с Рубеусом было несколько студентов, почти все с факультета Гриффиндор. Из слизеринцев только Крэбб и Гойл неуверенно топтались чуть в стороне и при моем появлении стали нерешительно приближаться.

На месте недавней трагедии небыло ничего кроме темного пятна. Искренне надеясь, что руку не съели химеры, я наконец взглянул Хагриду в лицо. До этого я избегал встречаться с ним взглядом, чувствуя вину за произошедшее. Хагрид был в расстроенных чувствах и обеспокоен. В его голосе была тревога и злость:

— Ариэль, что же ты, как это, наделал! — ручища полувеликана сжала отворот его грубой кожаной жилетки напротив сердца. — Это значится, чаво мне профессор Дамблдор скажет, ежели я в первый день учебы ребеночка то на своем уроке не уберегши то!

Черт, какое отвратительное ощущение... Зачем я во все это ввязался? Пусть бы Малфоя просто канонично поцарапали! Ведь все было бы, в целом, хорошо. Зачем я только полез... С трудом сглотнув сухой ком в горле, я постарался выдавить улыбку и успокоить Рубеуса:

— Все в порядке! Помфри говорит, что он будет доставлен в госпиталь святого Мунго, а уж там ему не дадут пропасть. — лицо моего, надеюсь даже после случившегося, друга немного расслабилось.

Возмущенно тряхнув каштановой гривой, одна из студенток, видимо Гермиона, воскликнула:

— Хагрид! Очевидно же, что это не твоя вина! Малфой сам виноват что спровоцировал Клювика, а твой странный помощник не дал ему убежать из загона после этой глупости, — сложив руки на груди, она с подозрением прищурилась глядя на меня. — В Хогвартсе ведь невозможно трансгрессировать! Это всем известно. Как вы это делаете?

За ее спиной появился рыжий Рон и, подхватив подругу под локоть, увел куда-то за широкую спину лесника, шепча на ухо:

— Не суйся, он же может быть опасным психом, мы все видели что Малфой пострадал из-за него, — его 'тихий' шепот слышали все вокруг, теперь даже гиппогрифы смотрели на меня с любопытством и опаской. Собиравшиеся что-то сказать Крэбб и Гойл переглянулись и потопали в сторону школы.

— Я здесь за рукой, — пропуская мимо ушей то что говорят студенты, продолжил я с надеждой. — Ее же никто не съел, правда?

Рубеус закивал косматой головой, и полез в брезентовую сумку перекинутую через плечо. В ней лежали тушки каких-то крупных грызунов, которыми он прикармливал гиппогрифов.

— Да, эт я подобрал, не бросать же тама... — несколько зверей, думая что Хагрид собирается угостить их лакомством, заинтересованно подошли поближе. — Да где же она... Мелкая такая...

Через несколько долгих секунд профессор УЗМС достал из сумки отрезанную руку со скрюченными пальцами. Серый гиппогриф с черными пятнами на лошадином крупе вытянул шею и потянулся за 'угощением'.

Рубеус отдернул руку:

— Кыш, кыш, эт не ваша еда... — полувеликан задумчиво посмотрел на руку Драко. — Эт вообще не еда, — он сделал большой торопливый шаг и наклонился ко мне. — Неси быстрее, мадам Помфри свое дело знает, мож все обойдется раз гришь пацаненок живой будет, авось пронесет...

Он протянул помятую конечность пальцами в мою сторону. Вышло так, словно я 'пожал' эту руку, когда забирал ее. Один мальчишка из компании гриффиндорцев скривился, приложил ладонь ко рту и страдальчески вздохнул, некоторые отвернулись.

Не найдя больше слов, я только кивнул и, через короткое время, уже отдавал конечность школьному колдомедику.

Мадам Помфри придирчиво осмотрела руку. Она быстро сделала несколько резких взмахов палочкой, что-то невербально наколдовала. Я вздрогнул от неожиданности, когда бледные пальцы дернулись. После этого, она кивнула себе и просто положила руку Малфою на грудь. Окружающее мальчика синее свечение неспешно наползло на недостающую часть тела. Помфри продолжила колдовать, и Малфой плавно перелетел с кровати на носилки, не замеченные мной ранее. Они парили между коек, видимо колдомедик зачаровала их пока я отсутствовал.

— Я вызвала кого следует, давайте подождем, — женщина строго посмотрела на меня. — Мистер Блинн.

Пользуясь свободной минутой, задал ей вопрос:

— Что это за свечение вокруг тела? Из ваших слов я понял, что это такая заморозка?

— Это известный, но не одобряемый министерством артефакт. Он не запрещен, но считается темным, — Помфри неожиданно недобро улыбнулась, глядя на дверь. — Но думаю, сейчас тебе все объяснят более сведущие в темных артефактах люди.

За беспокойством и переживаниями я перестал ощущать пространство вокруг и, 'потянувшись' своей магией к двери, запоздало почувствовал за ней группу людей.

Дверь распахнулась. Под прицелом нескольких палочек я сделал попытку уйти в подпространство... Однако не успел совсем немного. В два голоса Снейп и Дамблдор рявкнули:

— Аресто Моментум!

Как муха в желе, я чувствовал что продолжаю уходить в трансгрессию, но слишком медленно. Дамблдор на ходу сделал широкий пасс руками и палочкой, и снова повторил, на этот раз величественно и торжественно:

— Аресто Моментум.

Переход в трансгрессию остановился совершенно, стало тяжело даже перемещать взгляд. Желе вокруг мухи сгустилось в кусок янтаря. Попытки что то наколдовать были успешны, но без результата, потому что все происходящее замирало даже не начавшись.

Следом за директором и зельеваром, срываясь на бег, в палату вошли еще люди в мантиях: двое в алых аврорских, остальные разномастных строгих тонов. Цокая тростью по каменным плитам за ними почти влетел беловолосый мужчина. Очевидно, Люциус. Малфой-старший. Быстро они.

— Где мой сын? — вопреки словам, он лишь мазнул взглядом по ярко-синему силуэту Драко и уставился прямо на меня. — Теперь вы объясните что произошло, Дамблдор.

Это был не вопрос, а утверждение человека явно привыкшего, что ему быстро дают то что он хочет, в том числе и объяснения. Черты лица Люциуса не выдавали его истинных эмоций, но он вперил в меня слишком пристальный взгляд и тяжело дышал после бега по коридорам школы. Казалось, он сдерживается от того чтобы продолжить бежать, теперь уже прямо на меня.

В это же время Северус Снейп, не опуская палочки, в отличии от директора спрятавшего свою в рукав мантии, приблизился ко мне вплотную. Деревяшка в его руке больно вдавилась кончиком в мою щеку. Едва разжимая зубы, он процедил:

— Эльф.

— Трансгрессирует как домовик, без сомнений, — ворчливо добавила колдомедик за моей спиной. — В прошлом году один уже был и чуть не угробил Поттера, а в этом году новая напасть.

— Да, это удивительно и необычно, признаться, мне еще не доводилось наблюдать подобного, — неспеша стал говорить Дамблдор, задумчиво меня разглядывая. — Однако, этот молодой, а возможно и не молодой, человек, а возможно и не человек, оказался не обычным полукровкой-гоблином, как все подумали, а эльфом-домовиком или полу-...

Задумчивую речь директора прервали люди в лимонных мантиях прошедшие через камин больничного крыла. Увидев происходящее в больничном крыле, они замешкались глядя на это столпотворение, но им помогла мадам Помфри:

— Директор, — обратилась она к Дамблдору. — Это целитель Сальмон и его помощники, они заберут мистера Малфоя в Мунго.

Старик с улыбкой покивал колдомедикам. Люциус прекратил сверлить меня своими холодными глазами и присоединился к ним, бросив кому-то:

— Мне придется сопроводить целителей и забрать артефакт. Чарльз, на руках этого существа кровь моего сына и следы от чар Замирания, проследите что бы все было... — он замедлился проходя мимо и глядя поверх моей головы, слегка растянул уголки губ в нечто похожее на снисходительную улыбку. — По закону.

Малфои, младший на левитирующих носилках, а старший громко вбивая трость в пол, отправились с медиками к камину, обсуждая что-то про время и артефакт.

Дамблдор глазами указал на меня Снейпу и тот еще раз бросил в меня Аресто Моментум. Благодарно кивнув зельевару, старик продолжил разглагольствовать перед группой волшебников, словно перед аудиторией студентов:

— Сумасшедшие и бесхозные эльфы чрезвычайно опасны, каждый по своему, — судя по лицам собравшихся, им было не слишком интересно, но прерывать сильнейшего светлого мага никто не торопился. — Это существо определенно эльф или полукровка (судя по человеческим чертам лица, скорее второе), поскольку использует присущий исключительно домовикам способ перемещения. Но вы только посмотрите на его руки! Они пятипалые, поэтому все думали что он полугоблин, даже наш дорогой Филиус, а он разбирается в этом поболее нас с вами. А уши, обычно загнутые назад и вниз...

Один из авроров все же кашлянул, осмеливаясь перебить директора Хогвартса:

— Это очень интересно, профессор Дамблдор, и мы бы с удовольствием хотели бы задержаться, но, при всем уважении, нам необходимо доставить это магическое создание, чем бы оно ни было, в аврорат.

— Конечно, мой мальчик, Андре, верно?

— Да, сэр, — аврор радостно улыбнулся. — Вы меня помните, а ведь столько лет прошло... Вы преподавали нам трансфигурацию.

— Прости мою увлеченность. Забирайте, только не упустите при перемещении! Я вам помогу, — проклятый Дамблдор снова направил на меня палочку и последнее что я услышал, была почти слившаяся в единый поток слов цепочка заклятий:

— Ступефай Сомнус Максима Инкарцео.

Не забудьте оставить свой отзыв:https://ficbook.net/readfic/5089078