Перекресток времен. Золото и сталь

Как пояснил Качи, для инков главное — победа, а не кровавая бойня с полным уничтожением врага. Ведь в такой битве есть угроза потерять и много своих воинов. Кроме того, вчерашний противник завтра может стать хорошим подданным. Так зачем же его уничтожать под корень, если со временем он может принести империи пользу. Если коротко, то политика у инков такая: сначала завоевать с помощью оружия, а затем примириться по-хорошему. Но так было раньше, а как сейчас поведут себя генералы Атауальпы, никто не знает.

Пока шел бой местных "гладиаторов", новороссы заняли оговоренные ранее позиции. При этом расположились в довольно узком месте, в своеобразном закрытом дефиле между двумя небольшими горными отрогами выползшими на плато. Тем самым прикрывая свои фланги от охвата и не давая возможность противнику использовать численное преимущество. Отсюда до лагеря китонцев было чуть больше километра.

Антоненко с интересом наблюдал за строем инкской армии. Он существенно отличался от строя союзных новороссам племен, стоявших почти сплошной, но неплотной стенкой, скорее даже толпой. Построение инкских воинов напоминало римский легион. Как и легионеры древнего Рима, солдаты Кискиса стояли в три линии, где между отрядами каждой линии имелись интервалы, которые свободно могли занять подразделения из другой линии, образовав сплошную стену.

"Не зря Баюлис прозвал обитателей джунглей — зеленых человечков из племени лукано "римлянами", — усмехнулся про себя Николай. — Похоже, что действительно они побывали здесь. Уж больно смахивает войско инков на строй гастатов, принципов и триариев. А может это просто совпадение".

Но в отличие от римлян, где каждый занимал свое место в зависимости от возраста и боевого опыта, инки распределялись по виду оружия. Первую линию занимали воины с медными или бронзовыми топорами и маканами — длинными палками с каменным набалдашником. Во второй линии располагались метатели дротиков, а также вооруженные копьями в рост человека. Последними, выполняя роль арьергарда и главной силы, стояли солдаты с длинными пятиметровыми пиками. Причем только у первых двух линий были небольшие деревянные щиты со свисающим почти до колен длинным куском материи. Пикинеры же не имели щитов. Их левую руку защищал наручень из стеганого хлопка. Часть солдат Кискиса была облачена в плотные стеганые хлопковые туники, доходившие им до колен, а часть имела доспехи, изготовленные из деревянных дощечек. Как и у римлян в роли велитов в рассыпном строю перед первой линией находились пращники.

Массовая драка застрельщиков сражения подошла к концу. Большая их часть была убита или тяжело ранена. Оставшиеся, истратив в схватке весь свой боевой пыл и уже не обращая внимания на соперников, стали выносить к своим рядам раненых товарищей, еще подававших хоть какие-то признаки жизни.

Вдруг, как по команде, союзные племена бросились вперед, на ходу забрасывая противника градом камней из пращей. Пытавшиеся было убежать инкские "гладиаторы", получив свою порцию "летающих плюшек", попадали замертво. Только единицы из них смогли добраться до своих пращников. Те тоже не остались в долгу и послали в сторону врага свою тучу каменных снарядов. С обеих сторон падали наземь убитые и раненые, но в рукопашный бой никто не вступал.

Наконец, китонцы пришли в движение. Под барабанный бой, практически одновременно, медленно, но уверенно, плотные квадраты всех линий пошли вперед. Над первыми рядами на длинных шестах растянулись огромные полотнища, напоминающие транспаранты, носимые на первомайской демонстрации трудящихся в двадцатом веке. Они использовались для защиты от града камней, летящих из пращей противника. Каждый такой транспарант прикрывал около сотни воинов. Постепенно армия Кискиса разделилась на три неравных части. Центр, как самое большое подразделение, мощно оттеснял назад слегка поредевшую стенку союзников новороссов. Два других, с намерением окружить, начали заходить с флангов.

В середине линии пикинеров, над их головами возвышался довольно крупный паланкин, который несли на плечах двенадцать носильщиков. Судя по тому, как рядом с ним, то поднимались, то опускались шесты с разноцветными флажками и сновали гонцы, в паланкине находился сам генерал Кискис. Он с высоты осматривал поле битвы и отдавал необходимые команды.

Еще перед спуском на плато Николай строго-настрого приказал союзным вождям не ввязываться в плотное сражение с противником. Только дразнить его, оттягивая подальше от лагеря и крепости. Подавляя привычное желание любого местного бойца показать свое геройство в одиночной схватке, союзное войско также медленно, но организованно отступало. Не видя в действиях врага признаков поражения, а в глазах его воинов страха, инки усилили натиск. Только значительная дистанция не давала солдатам Атауальпы возможность броситься в рукопашную. И это их все больше раздражало, повышая боевой азарт.

Из письма Уварова Николай знал об одной из слабостей инкской армии. Обладая превосходящей численностью, в решающий момент сражения, как только противоборствующие стороны сходились вплотную, инки теряли это превосходство. Отряды рассыпались, дисциплина падала, а управление становилось практически невозможным. Каждый старался сражаться сам за себя, причем в пылу сражения все кричали и хвастались своими подвигами, толком не понимая и порой не зная, что делают его соседи. Победа наступала тогда, когда враг в страхе убегал. Побежденных, если они не сильно сопротивлялись, превращали в подданных, а буйных и непокорных, уничтожали.

Когда до первой линии новороссов, состоявшей из легких пехотинцев и арбалетчиков оставалось менее ста метров, последовала громкая команда:

— Горнисты! Играй "к отступлению"!

Воины союзников, услышав долгожданные звуки, наконец-то перестав пятиться, остановились. Резко развернувшись, при этом не применув специально показать голые задницы преследовавшим их инкам, они подхватили под руки своих раненых и бегом кинулись в приготовленные для них интервалы. Свою задачу на данный период они выполнили. Настал черед воевать армии новороссов.

Неудавшееся окружение разозлило китонцев. Они упустили момент. Сейчас уже сама местность не позволяла этого сделать. Фланги армии уперлись в склоны горных отрогов и были вынуждены входить в неширокий коридор, сжимаясь к центру. Видя спины убегающего врага, отряды первой линии вместе с пращниками по инерции бросились за ним. Жажда победы оказалась сильнее страха перед наказанием за нарушение приказа остановиться. Тем более, что он поступил с опозданием. Генерал Кискис с высоты паланкина не сразу заметил и осознал вдруг возникшую угрозу.

Впереди, пропустив через себя убегающих и сомкнув за ними своих ряды, стояли шеренги новых воинов. Но эти были другие, не привычные для генерала и его солдат. Да, их одежда и лица были знакомы. Это сыновья местных гор. Но оружие в их руках было другим, незнакомым. Кискис знал о чужаках, появившихся в этих землях и назвавших себя виракочами. Еще раньше он слышал о появлении бородатых людей на западных границах империи. После их прихода в империи наступили черные времена. От страшной болезни погибло много воинов, в том числе и сам Сапа Инка Уайна Капак. Затем началась кровавая война за власть между его сыновьями, которая самому Кискису была не особо по душе. Будучи человеком жестким и хитрым, но рассудительным, он выбрал сторону Атауальпы, поскольку посчитал того более вероятным кандидатом на трон, чем Уаскар. Сапа Инка Атауальпа пообещал отдать в правление богатую провинцию Уануко, если Кискис сможет ее захватить, убив Майта Юпанки и помогавших тому пришельцев. Но Майта Юпанки сейчас на севере, где успешно держит оборону в крепости Уамачуко, сражаясь против самого Атауальпы. В настоящий же момент для генерала основной задачей, поставленной молодым императором, было полное уничтожение чужаков. Иначе ему удачи не видать.

Кискис был опытным полководцем, выигравшим не одно сражение во многих уголках великой империи, но с таким противником он столкнулся впервые. Еще на слуху был полный разгром армии Урко Варанка и победное наступление старого губернатора Уануко на север. Ясно, что здесь без чужаков не обошлось. Старый Майта Юпанки сам бы такого не смог, силенок бы не хватило. Перед генералом Кискисом возникла дилемма. С одной стороны есть риск потерять армию и самому погибнуть в бою, как Урко Варанка. Чего не очень-то и хотелось. С другой, если ему удастся пусть не сразу уничтожить, но хотя бы победить пришельцев и отбросить их от границ империи, есть шанс стать лучшим генералом Сапа Инки и наместником этой провинции. Был еще и третий вариант. Остановить сражение и заключить мир с этими виракочами. После чего покинуть провинцию. Но при этом потерять все. В том числе и голову. Атауальпа такого не прощает. Ослушаться приказа и не дать возможность сесть на трон империи, такого никто не простил бы. Хотя... Если бы получилось переманить чужаков на свою сторону, то было бы не плохо. Но, зная характер своего повелителя, складывающуюся обстановку и учитывая возможные действия посланного ранее в обход крупного отряда, генерал Кискис принял решение.

Когда воинам Атауальпы оставалось добежать до врага всего несколько десятков метров, по рядам противника раздался непривычный для их уха громкий свист. Первые шеренги армии новороссов, словно подрубленные невидимым волшебным лучом, одновременно опустились на колено, прикрыв голову и грудь щитами, образуя сплошную бронзовую стену. В набегавших людей ударил мощный залп арбалетных стрел. Пробивая насквозь слабые деревянные щиты и хлопковые доспехи, а порой и человека, короткие болты практически полностью выбили передовую волну первой линии северян. Часть из них, по инерции пробежав вперед с торчащими из груди оперенными концами толстых стрел, упала под ноги легкой пехоты новороссов. Над их головами снова раздались трели командных свистков. Стена щитов быстро поднялась и ощетинилась стальными жалами коротких копий. Те из китонцев, кто не успел остановиться и повернуть назад, с наскока налетев на преграду, были тут же заколоты или зарублены. Причем новороссы практически не понесли потерь. Место выбывшего, сразу же занимал воин из следующей шеренги. Повинуясь запоздавшему приказу, солдаты Кискиса отхлынули назад, оставив на поле боя сотни убитых и корчившихся от боли раненых. Добивая нерасторопных, вслед им полетели камни, пущенные пращниками союзников, укрывшимися за рядами бронзовых щитов.

В сражении возникла довольно длительная пауза. Стороны, изучая друг друга, не решались дальше наступать. Если виракочи ожидали новой атаки противника, то генерал Кискис ждал другого.

— Посмотри, Ника Тима, — обратился Качи к Антоненко, указывая рукой в тыл китонской армии. — Кискис, как и гуаро под Уанка-канча, хочет нас вонючим дымом отравить. Его воины большой костер разводят.

— Да нет, Качи, — глянув в бинокль, ответил Николай. — Травить нас Кискис не собирается, иначе бы своих воинов заодно с нами перетравил. Тут другое.

— Николай Тимофеевич, он наверное сигнал собирается подать, — вставил стоящий за их спинами Бажин, старший лейтенант пограничных войск из сорок первого года, а ныне командир новоросского спецназа, отряда разведчиков-диверсантов составленного из попаданцев и местных лучших бойцов. — Но кому? Когда шли сюда, мы с ребятами все в округе прошерстили. Ничего подозрительного не обнаружили.

— Может быть вы и правы, Иван Михайлович, — задумчиво проговорил Антоненко. Затем хитро усмехнулся и добавил. — А давайте-ка ему в этом подыграем.

— Как? Займемся маскарадом? И затем, как говорит Олег Васильевич, сделаем бум-бум?

— Почти угадал, Ваня. Только переодеваться мы не будем, да и не успеем, время поджимает. По расчетам скоро Алексей Нечипоренко с минометчиками Григорова должны подойти, — пояснил Николай. — А вот на сигнал ответим.

— Понял, — обрадовался Бажин. — Кискис подумает, что это его воины к нам в тыл зашли, расслабится и ударит со всей дури, якобы с двух сторон. Тут мы его и накроем. По-нашему, по-русски. Дубиной по башке. Раз и готов. Чтобы лишний раз не трепыхался.

— Это как? И что мне делать? — не понял Качи. Он с самого начала сражения рвался в бой. Уж очень командир тяжелой пехоты — гоплитов жаждал испытать в реальной схватке с инками полученную в Новоросске "науку побеждать".

— Скоро увидишь, Качи. И не только увидишь, но и примешь в этом деле самое непосредственное участие, — пообещал Антоненко. Повернувшись к Бажину, приказал. — Иван Михайлович, бери всех своих орлов, в этой драчке вы пока не нужны и бегом к месту нашего спуска на плато. Там разведите костер с дымком, да таким, чтобы и в Уануко было видно.

— Понял. Разрешите исполнять? — обрадовался Бажин и рванул с места.

— Стой, — Николай еле успел его остановить. — Возьми с собой пару сотен воинов уанта, они эти края хорошо знают. Вместе с ними еще раз проверьте все окрестности. Чем черт не шутит. Может, действительно какой гад к нам в тыл пробрался.

— А я, Ника Тима? — не мог сдержаться Качи, сжимая рукоять сабли. — Мои гоплиты рвутся в бой. Хотят резать много инкских голов, чтобы сыновья могли гордиться своим отцами.

— Конечно, конечно, Качи, — Антоненко вспомнил про обычай союзного народа уаминка украшать свои жилища высушенными головами врагов. — Сегодня ты много вражьих голов посечешь. А задача у гоплитов будет такая...

Тем временем генерал Кискис завершал перестроение своей армии. Вперед выдвинулись пикинеры из третьей линии. Но встали они не сплошной стеной, а тремя колоннами наподобие швейцарских баталий. Их задачей было пробить бреши в шеренгах противника. Сразу за ними, также плотными колоннами, расположились все остальные его солдаты. Из-за узости коридора между отрядами практически не оставалось свободного места. Кискис рисковал. Если чужаки снова начнут стрельбу из своих небольших, но сильных перевернутых луков, то их короткие стрелы вряд ли не найдут себе жертву. Но как успел заметить генерал, стрелков у пришельцев всего около четырех сотен и стреляют они реже, чем лучники из дикой сельвы. Да, потери будут, но для него это не очень критично. С другой стороны, одновременный мощный удар всей армией в столь узком месте просто сметет уступающих по численности чужаков вместе с их союзниками. А это главное. Он одним махом уничтожит препятствие на пути Атауальпы к трону, а самому Кискису к должности правителя большой провинции. Тем более, что посланный в обход отряд уже зашел врагам с тыла, о чем свидетельствует поднимающийся за их спинами дым от сигнального костра.

Не отставали от китонцев и новороссы. Они так же решили поменять свой строй. В центре, как и просился Качи, плотным прямоугольником встали его тяжеловооруженные гоплиты. За их спинами расположилась часть воинов союзных племен. Остальных, вместе с легкой пехотой и арбалетчиками, Антоненко разместил по флангам.

Время близилось к полудню. Солнце остановилось в зените, словно захотело понаблюдать за схваткой людей. Обе армии замерли в напряжении, ожидая команды к броску на врага. И она прозвучала. Бой десятков барабанов и рев раковин-труб снова раздались над плато. Воины Атауальпы ринулись вперед. Поскольку до противника оставалось чуть больше сотни метров, это расстояние преодолевали быстрым шагом, постепенно переходя на бег. Чтобы нельзя было остановиться. Таранный удар будет настолько сильным, что не оставит чужакам никакого шанса на победу.