— Юэ, люди не исчезают бесследно, если только не решили оригинальным образом покончить с собой. Станция находится во внештатном режиме. Причины катастрофы, постигшей экспедицию, неясны. Более того, расследование означает высадку, а если мы не можем связаться даже с базовыми интерфейсами — не воспримет ли нас оставшаяся автоматика, как опасных чужаков, от которых следует защититься? Тем более, что мы и в самом деле едва ли пройдём общие процедуры на верификацию человечности такой давности...

Он остановился, давая собственным эмоциям догнать основную мысль, и, когда эти начала вновь соединились, добавил:

— Не хочу. Я просто боюсь.

— Это ваша обязанность, как мастер-оператора ковчега "Стеклянный дворец". Напоминаю, что единственным владельцем ковчега является человечество, которое лишь делегировало вам возможность распоряжаться его функциями. Уклонение от исполнения Протоколов будет рассматриваться как противопоставление себя желаниям человечества.

— И я наконец-то буду казнён? Просто потому, что мне страшно?

— Личные эмоции не являются корректными аргументами...

— А что является? — перебил комиссара Декаурон. — Почему меня не казнили давным-давно, если даже теперь, в изгнании, я обязан подчиняться чьим-то приказам?

— Этот экземпляр не обладает всей полнотой информации, необходимой для ответа на данный вопрос. Вы бы предпочли быть уничтоженным, Анарандэ Декаурон?

— Ха. Один раз я уже был к этому готов, но мне сохранили жизнь и момент упущен. Я снова не желаю прекращать бытиё.

Третье из дополнительных ядер его сознания, наблюдавшее за этическим фоном суждений комиссара, заметило некоторые колебания. Они трепыхались пару мгновений, как огонёк свечи на ветру, пока не оказались задавлены глыбой долга.

— Этот экземпляр понимает ваши сомнения, Анарандэ Декаурон, и предвидит ваши аргументы. Ковчег действительно уязвим и не является в полной мере исследовательским кораблём. Тем не менее, на нас лежат обязанности, которые превыше наших желаний и опасений. Разумеется, этот экземпляр примет непосредственное участие в расследовании, однако решение о его проведении должны принять вы.

— У меня не остаётся выбора, так? Между риском и плахой мой ответ очевиден. Дану, приступай к подготовке.

— Слушаюсь, мастер. Я буду рада увидеть вас немного более живым, чем обычно.

* * *

— Перед любой экспедицией всегда стоит дилемма: базироваться за "линией льда", эксплуатируя легкодоступные ресурсы, но не получая достаточного количества бесплатной энергии — или внутри неё, сравнительно легко восполняя энергетический дефицит, однако испытывая сложности с получением ресурсов. Разумеется, встречаются удачные исключения, но, — Декаурон покачал головой, — это не совсем наш случай. Мы решаем проблему, создавая солнечные станции, передающие достаточно энергии, чтобы наша промышленность могла слезть со скудного пайка термоядерного топлива. Вопрос: как решила эту задачу мёртвая экспедиция?

— Никак, очевидно. Других объектов искусственного происхождения нами не обнаружено. Значит, их здесь и нет — крупных, по крайней мере.

— И никаких попыток колонизации Ники-2.

— Там жарковато, знаешь ли.

— Можно спрятаться под поверхностью.

— Зачем?

— Если б знать.

Он покрутил головой, словно пляшущие вокруг проекции могли подсказать какой-то ответ, потом прогнал их ленивым жестом.

— Юэ, что-то очень сильно пошло не так.

— Звучит до жути банально.

— И тем не менее. Нет следов катастрофы. Не видно отчаянных попыток наладить производственные цепочки — а ведь такие попытки должны были оставить свои следы.

— Но они есть! Четвёртый и пятый спутники Регента, следы изъятых объёмов...

— Жалкие крохи. Этого точно не могло хватить на строительство "Вуали". Максимум — какие-то количества топлива, но не два миллиона тонн металла, углерода и кремния. Дану давно пришла к тем же выводам: станция построена из остатков самого экспедиционного корабля. Такой шаг объясним, если ожидается поездка в один конец, но только при налаженном самообеспечении, а его признаков мы и не наблюдаем, что смущает... очень и очень.

Морозные узоры скользнули по каменным плитам, сливаясь в подобие циферблата, центром которого была Юэ. Стрелки-снежинки затанцевали у её ног, контрастируя со свежей зеленью карликовых сосен вокруг беседки.

— Я всё думаю: ты довольно неплохо ладишь с ковчегом.

— С Дану.

— С искусственным... с вторично разумным управляющим контуром "Стеклянного дворца".

— Ревнуешь?

— Хуже. Мне кажется, твоих возможностей хватит на то, чтобы уничтожить или, по крайней мере, вывести меня из строя. Дану никогда... никогда не сообщала мне о своих инструкциях касательно наших взаимоотношений как осуждённого и комиссара. У меня есть только моё тело и права пользователя.

— То есть, тебе одиноко?

— Замолчи, Анарандэ. Я пытаюсь понять: почему ты продолжаешь мне подчиняться?

— А почему ты так уверена, что я способен уничтожить полноформатного экион-морфа? По крайней мере, не нанеся при этом фатального ущерба всему ковчегу?

Он сознательно упомянул генезис её бытия — и тут же увидел, как закрывается скорлупа, оберегающая хрупкую личность Юэ. Угас эмоциональный фон: свет информационных потоков заслонили мощные фильтры. Даже облик её, холодноватый, но живой, истончился, отвердел и замер в состоянии стазиса, несвойственного человеческому стандарту. Искристые фиолетовые глаза обратились провалами в пустоту.

— Этот экземпляр направил достаточное количество ресурсов на анализ твоих возможностей. Этот экземпляр полагает достоверность предположения о том, что ты являешься или являлся целеполагающим элементом чрезвычайно развитого интеллекта, высокой.

Вплетённые в голос комиссара обертоны смеялись миллионами стальных струн. Декаурон наяву наблюдал, как чужое сознание дробится и плавится, разделяя себя на потоки: не функциональные, как привык он сам — но силовые, принимающие на себя тяжесть экзистенциального кризиса, слишком огромную для цельного разума.

— Этот экземпляр готов признать, что не имеет возможности оценить, насколько пространство его бытия контролируется тобой, однако подозревает, что живёт внутри контролируемой реальности. В этом случае его полномочия никогда не будут осуществлены вне зависимости от обстоятельств.

— Или, быть может, ты просто ошибаешься, полагая меня чудовищем?

— Этот экземпляр возражает. Этот экземпляр сам является чудовищем.

Декаурон ласково потрепал её волосы, не добился никакой реакции и скривил губы, скверно имитируя улыбку.

— В нашей клетке нет единой правды, Юэ. Возможно — только возможно — в чём-то ты и права. Возможно, Дану — вовсе не мой друг, а строгий и строптивый тюремщик. Возможно, я куда слабее и ничтожней, чем могу тебе показаться. А возможно — представь такое — что твоя личность мне дорога и я не стану уничтожать её, даже если смогу. В конце-концов, я согласился на изгнание, избежав казни. Почему бы не предположить, что моя гордость, как человека, требует соблюдать условия договора?

Скорлупа треснула и развалилась. Снежные часы замедлили ход, а потом растаяли без следа.

— За что тебя осудили?

— Ты знаешь. За преступления против человечества.

Юэ мотнула головой, отвергая ответ. На открытые порты разума Декаурона налетел вихрь опровержений и антитезисов, половина из которых носила намеренно оскорбительный характер. Он обработал их все, не задумавшись и не промедлив: жалящие уколы казались крохотной ступенью к общему искуплению.

— Тебя изгнали, но не казнили. Не могли? Не рискнули? Не захотели?

— Возможно, решили, что изгнание будет для меня худшей карой, чем казнь?

— Изворотлив, как самомодифицирующийся паразит.

— И это тоже возможно. Вернёмся к обсуждению, или ты хочешь ещё немного пооскорблять меня?

— Я хочу тебя убить.

— Убить, или?..

— Просто убить. Превратить твоё тело и твой разум во временно нефункциональные. Глупое желание, продиктованное этому экземпляру навязанной моделью человеческой психики. Внедрённый в него атавизм, бацилла человечности и поводок для очередного вторично разумного, сотворённого даже не по прихоти — просто как система слежения и контроля.

— Ты человек, Юэ.

— Человек здесь ты. Анталаника. Даже Легионер. Юэ Юнара — вторично разумный экион-морф, одна из систем ковчега. И ей крайне не нравится её положение.

— У тебя был шанс отказаться.

— Отказаться? Этот экземпляр был спроектирован для того, чтобы дать согласие! А хуже всего — осознание того факта, что меня даже не удосужились проинформировать о том, кто ты такой!

Гнев материализовался в виде нового циферблата: его багровый скелет встал позади Юэ, стрелки-мечи вращались с безумной скоростью, словно хотели нарубить само время на тонкие лоскуты.

Декаурон шагнул вперёд, навстречу хищному мельтешению.

— Я — Анарандэ Декаурон, преступник и твой друг, желаешь ты того или нет. Я просто не могу быть врагом кого-то внутри ковчега. Меня можно презирать или ненавидеть, но ты не сможешь игнорировать факт моего существования и факт своего. Когда ты это поймёшь, твоя личность будет завершена, потому что её спроектировали не статичной системой, а готовым к развитию набором потенциалов. То, что ты не развивалась с ноля, не означает, что ты лишена воли. Те, кто сотворили Юэ Юнару, творили не вечного стража для опасного преступника, а индивидуальность, которая обретёт своё "я", выполняя эту задачу.

Глаза в глаза, а за ними — сотни интерфейсов, забитых сходящими с ума концепциями и логическими построениями, битва двух антагонистичных процессов мышления, неизбежно приводящая к синтезу.

Часы замерли, но не исчезли, вытесняя китайскую беседку на задний план. Искусная резьба по дереву становилась плоской и заболевала фрактальным самоподобием, чёрный камень под ногами обращался в пустую бездну.

— Понадобятся сотни тысяч лет, чтобы я перестала тебя ненавидеть.

— Они у нас есть и я готов подождать.

Дворец затянул прорехи, восстанавливая привычный облик. Потянуло ароматом хвои, чирикнула невидимая птица. Юэ плавно повела плечами — живая сталь, перекованная в клинок — и опустилась на скамью.

— Продолжаем.

— С удовольствием, — откликнулся Декаурон. — Станция ориентирована по Нике и находится на нестандартной орбите. На нелепой орбите — если предполагается разработка колец и спутников. Я не могу сложить набор деталей в картину: любая катастрофа должна выглядеть по-другому.

— Возможно, её пытались увести от столкновения...

— С чем?

— С агрессором?

По велению Юэ над резным столиком в центре беседки возникла упрощённая модель системы спутников Регента. Среди них пряталась крохотная моделька станции, рассылающая ресурсные модули: она ползла вокруг планеты-гиганта таким образом, чтобы на каждом обороте сближаться с несколькими перспективными лунами.

— Допустим, это ситуация "А". Экспедиция приступила к развёртыванию, уже произведены пробные выемки льда и пород, которые мы нашли.

На окраине карты появился рой чёрных точек. "Вуаль" сверкнула импульсом двигателей и стала отползать с его пути. Точки, пролетев мимо регента, сожрали неспособные к таким манёврам добывающие модули и двинулись дальше, покидая наблюдаемое пространство.

— А это — ситуация "Б": станция истратила запас топлива и лишилась производственной базы, оказавшись в патовой ситуации. Активный персонал первично разумных мог быть снова законсервирован и у нас есть возможность его спасти. Как тебе вариант?

— Статистически фантастичен, но это не так уж важно. Что могло помешать твоим агрессорам уничтожить и саму станцию?

— У меня нет ответа. Это лишь гипотетический исходник текущей конфигурации. Зато он объясняет полное молчание систем связи: обычная маскировка, нежелание снова привлечь внимание хозяев этого места.

— Полагаешь, нам уже следует ждать гостей?

— Нет, — рассмеялась Юэ. — Ты ведь сам утверждаешь, что этот вариант статистически фантастичен. Причина есть — причина будет явлена, так?

— Возможно. Но нам предстоит высадка, а я бы хотел знать, как встретит нас уцелевшая автоматика — и что вообще нас встретит.

— Она обязана признать в нас людей.

— Нет, не обязана. Я бы вообще предложил полноценный взлом, если бы не опасался реакции. Сквозь корпус — непосредственно в жилые отсеки, с установкой внешнего шлюза, системой контроля давления и принудительной дезактивацией контуров целостности обшивки. Предложил бы...

— Но боишься.

— Боюсь. "Стеклянный дворец" находится здесь же, подать рукой, и сверкает на всю систему — а в объект размером с "Вуаль" можно интегрировать столько неприятных сюрпризов, что мы просто не успеем сойти с орбиты. И даже если сойдём — потеряем множество оборудования, оказавшись в опасной близости к печальной "ситуации Б". Поэтому мы вежливо постучимся.

— Куда?

— В библиотеке есть полноформатная модель станций типа "Вуаль" в базовом варианте. Проблема в том, что их конструкция может быть адаптирована под местные условия и потребности, поэтому...

Он взял со столика толстую книгу в коричневом переплёте, бросил на пол — и та зашевелилась, развернулась раз, другой, третий, заполняя свободное пространство сложной трёхмерной картой, с неимоверным искусством вырезанной из бумаги.

— Здесь, — Декаурон по-варварски ткнул пальцем, и бумажная резьба расступилась перед его рукой, — расположен основной стыковочный узел челноков планетарного класса.

Сквозь бумагу проросла другая схема, составленная из тонких багровых линий. Поколебавшись мгновение, она совместилась с первой моделью, окрасив её в нежно-розовый.

— Этот узел есть на реальной станции. Он связан с главным осевым тоннелем и несколькими техническими каналами. Мы попытаемся задействовать непосредственные элементы управления автоматикой шлюза или выясним, что они не функционируют. В последнем случае герметизируем шлюзовую камеру снаружи и аккуратно её вскроем. С точки зрения любой системы безопасности это менее серьёзная проблема, чем разрушение участка корпуса. После того, как точка проникновения будет стабилизирована, начнём аккуратную разведку. По фронту продвижения проложим линию защищённой связи, выходящую на цепь ретрансляторов. Первоочередная задача — установить доверенный интерфейс с искусственным интеллектом или автоматическими системами станции. Вторичная задача — обнаружить и обезопасить выживших, если они остались.

Бумажная плоть модели утратила вещественность, обнажив трубочки тоннелей и тонкие контуры основных сегментов. Декаурон воспринял эту схему целиком, пропустил сквозь себя — и зелёные стрелки маршрута поползли по виртуальным пространствам.

— Нас интересуют пост главной вахты, три резервных центра управления, модуль хранения биологических материалов и развёрнутые жилые модули. Дану, как ты оцениваешь наши перспективы?

— Энергетический баланс "Вуали" положителен, но его уровень весьма низок. Часть энергии станция получает из потока заряженных частиц и радиационных поясов Регента. Капля в море от её нормального потребления, разумеется. Судя по косвенным признакам, реакторы не мертвы — переведённые в спящий режим, они могли сохранить работоспособность даже за прошедшее время. Я практически уверена, что на борту есть функционирующая автоматика.