Два Каге: Райкаге и Мизукаге, и их четыре джинчурики: двухвостый и восьмихвостый из Кумо, треххвостый и шестихвостый из Кири, бушевали по всему фронту, размазывая войска Конохи тонким кровавым слоем по земле.

Коноха держалась лишь из-за невероятных усилий кланов Учиха, Сенджу, Хьюга и Узумаки. Но бойцы этих кланов умирали десятками. Ну, кроме Узумаки, тех стерегли как зеницу ока, так как они были не только малочисленны, но и очень важны, как единственные шиноби, способные остановить джинчурики.

Ну, Учиха тоже бросали на джинчурики, но мои собратья быстро гибли от ужасающей чакры хвостатых, пытаясь загнать биджу в их сосуды обратно.

А, ещё Второй Райкаге лично уничтожил двух старейшин Учиха, у которых был мангекью шаринган. Теперь в клане Учиха осталось только два человека с сильнейшей формой додзюцу — глава клана и я. Так что теперь мне ничего не будет из-за того, что я замутил с Цунаде. Слишком ценен я стал.

Но потери нашего клана не шли ни в какое сравнение с потерями Сенджу. Если вначале они, скорее всего, по приказу Мито-сама и Каеде-доно держались подальше от фронта, то теперь они стояли насмерть, забирая с собой сотни врагов. Они кидались на противников и рвали их на части, а всё из-за того, что если война пойдёт так дальше, то от Конохи в скором времени ничего не останется. Кстати, странные смерти неугодных Хирузену тоже прекратились... Видимо, и Обезьян понял одну простую вещь: если не прекратить грызться друг с другом, то враги сгрызут Коноху.

Ну а насчёт прорыва из окружения — всё получилось. Девять мёртвых, все остальные ранены, но живы. Из нашей команды никто, к счастью, не умер. Не хотелось бы мне вновь тренировать командную работу... Правда, Сакумо-сенсей получил опасное ранение, но Цунаде вытащила его. Осталось только отдохнуть, и мы вновь в строю. А я вообще отделался легче всех. Лёгкое чакроистощение — это единственное, что со мной случилось.

— Мальчики, можно к вам? — спросила нас зашедшая в комнату Цунаде.

— Конечно-конечно, — уважительно обозначил поклон Ичиро. — Я пойду, — сказал он, улыбнувшись, проходя мимо Цунаде.

У подошедшей ко мне Цунаде на лице было взволнованное выражение.

"Волновалась, что ли? Да неее", — подумал я.

— Я так испугалась, когда вы настолько долго задержались на миссии, — сказала она. Ммм, кажись, не врёт.

— Бывает. Засекли нас. Вот и пришлось побегать, — легкомысленным тоном ответил я ей.

— Ну, главное, что всё хорошо закончилось, — мило улыбнулась принцесса Сенджу.

— Кстати, у меня для тебя прекрасная новость. Мы, как только ты встанешь на ноги, двинемся к главному лагерю, — огорошила она меня известием.

"Зачем? — в панике подумал я. Был только один достаточно весомый повод для этого, и это свадьба. — Они что, договорились с Реном-доно и отцом? Блин, да ну нафиг. Я думал жениться лет так в восемнадцать, а не в четырнадцать!"

— А зачем? — спросил я, содрогаясь от страха.

— Увенчалось успехом одно из исследований ирьёнинов. Мы смогли два месяца назад благополучно пришить руку одному ветерану, — вновь выбила она меня из колеи. — Так что у тебя вскоре будут настоящие руки, а не эти железяки! А то, знаешь, не очень приятно, когда к твоему телу прикасается железо! — грозно нахмурилась она, но, не сдержалась, увидев моё обалдевшее лицо, и рассмеялась.

— Ладно, я пойду. Надо ещё разобраться со всеми бумагами, ну, чтобы мы могли пойти в главный лагерь и остаться там на некоторое время, — известила меня Цунаде. — А ты ложись спать. Чем быстрее встанешь на ноги, тем быстрее мы сможем провести операцию, — наставительно произнесла принцесса и, поцеловав всё ещё ошарашенного меня напоследок, убежала восвояси.

"Наконец-то. Я вновь стану полноценным! — неверяще подумал я, насылая на себя самогендзюцу и погружаясь в сон. — Цунаде права... Быстрее всего я восстановлюсь во сне... Побыстрей быыы..." — возбуждённо подумал я, засыпая.

— Аааргх, — хрипел-мычал я, плотно закусив деревянную палочку. Перед тем, как началась операция, мне сказали, что во время приживления рук нельзя использовать обезболивающее, и я, дурак, подумал — хрен с ним, с этим обезболивающим. Я что, боль терпеть не умею?

Но, как оказалось, я был слишком самоуверен в оценке своей выдержки. Боль была адской.

У меня было ощущение, что в моё плечо вставляют раскалённые добела иглы, а по кровяным сосудам течёт раскалённый свинец. Как мне сказала Цунаде, это из-за постороннего вмешательства в мою систему циркуляции чакры.

"Твою мать, вот это боль! Я не выдержу", — со слезами на глазах думал я. За то, чтобы я не встал и не убежал, отвечали ремни, которые крепко держали моё тело. И то, если бы не печати, поставленные на них, которые блокировали мою чакру, я бы уже давно удрал от этих садистов.

— Тихо, тихо, — шептала принцесса Сенджу, работая над моей левой рукой. — Половина уже за тобой. Потерпи ещё немного, — успокаивала она меня.

"Потерпи, потерпи... Я это уже полчаса слышу!" — яростно подумал я, желая разорвать всех этих врачевателей на куски.

— Изами, потерпи ещё чуточку. Я почти закончила, — не прерывала своих попыток успокоить меня Цунаде.

"Потерпи, потерпи... Я и так уже вытерпел слишком многое", — если честно, я не понимал, почему я не свалился от боли в обморок. Хотя меня привели бы в сознание. Им зачем-то надо, чтобы я был в сознании.

— Тьфу, — выплюнул я перекушенную мной раздробленную деревяшку. — Дайте новую, — тихо прохрипел я.

Работа над приживлением на время остановилась, хоть Цунаде и Орочимару не отключили дзюцу мистической руки, почти полностью окутав светло-зеленым светом мою руку, плечо и часть грудной клетки.

Пока медсестра не принесла и не засунула мне в рот другую палку, которую я мог бы кусать, я пытался отдышаться.

— Хе-хе, — тяжело дыша, выдавил я из себя. — Цунаде... Ты мне не мстишь, случайно? Хехехе, — спросил я её тихо, хрипло рассмеявшись. Кажется, я медленно теряю адекватность, так как эта мысль вызвала во мне волну веселья.

— Не говори глупостей, Изами, — так же тихо, приятным, успокаивающим голосом ответила мне принцесса клана Сенджу и главный, мать её, хирург операции. — Мне незачем мучить своего будущего мужа.

— Поверю на слово, — сказал я, закусывая деревяшку, поданную мне медсестрой. — Поехали, — неразборчиво прохрипел я скорее для себя.

И вновь бешеная боль в руке, плече и во всей чакросистеме заставила меня тихо заскулить.

"Интересно, жертвы экспериментов Орочимару из канона себя так же чувствовали? — пытался я отвлечься от боли. — Ммм, зачем меня вызвал глава клана? И что, ситуация и вправду так плоха, что почти все сильные шиноби пришли на фронт?"

Долгие двадцать минут тянулась эта невыносимая пытка, за время которой я даже проникся жалостью к моим подопытным, на которых я использовал и тренировал Цукуёми. Хотя нет. Показалось. Не проникся.

— Всё, — облегчённо выдохнула Цунаде. Посмотрев на бледного меня, она устало улыбнулась и сказала: — Тебе нужно поспать. Не сопротивляйся, — сказала она, подойдя ко мне и положив свою руку мне на лоб, чтобы усыпить меня.

"Ага, не сопротивляйся. Посопротивляешься тут, когда висят ремни с печатями, блокирующими чакру..." — подумал я, ощущая, как от руки Цунаде расходится лёгкий импульс чакры, внедряясь и расходясь по всей моей системе циркуляции чакры, погружая меня в спасительный сон.

* * *

Открыв глаза, я увидел белый потолок больничной комнаты. Приподнявшись, я оглянулся по сторонам и был приятно удивлён, когда заметил тихо сопящую Цунаде, которая уткнулась головой в мою кровать и беспечно дрыхла.

Переборов детский порыв резко разбудить её и напугать, всё же она куноичи и может, не разбираясь, долбануть в морду спросонья, запустив меня в длительный полёт, я начал осматривать свои новые руки.

Бледные, слишком бледные по сравнению с моим остальным телом, особенно с обветренным и загорелым после четырёх месяцев блужданий по тылам врага лицом.

Подняв руку, я медленно растопырил пальцы руки, по доведённому до автоматизма рефлексу посылая чакру в свою руку и пальцы. Я как завороженный смотрел на это и даже не сразу заметил боль в системе циркуляции чакры из-за своих действий.

— Тсшш, — тихо прошипел я сквозь зубы. Кажется, я ещё долго не смогу использовать свои конечности по назначению. Активировав шаринган, я осмотрел новоприобретённые руки, просматривая, как в них медленно и вяло течёт моя чакра.

"Вновь придётся муторно развивать чакроканалы в конечностях. Если я сразу же приступлю к сильным дзюцу, например, попробую создать Расенган, то просто разорву своими действиями чакроканалы в руках", — констатировал я очевидный факт.

Я аккуратно дотронулся до деревянной тумбочки. Медленно, как будто завороженный, я провёл пальцами по отполированной деревянной поверхности. И чуть не закричал, как сумасшедший, или не заплакал, как маленький ребёнок. Я ощущал всё, абсолютно всё. Каждую выпуклость, каждую неровность. Прикоснувшись к лицу, я почувствовал тёплую, шершавую кожу с начинающей пробиваться щетиной. Меня даже затрясло в экстазе. Я и не представлял, как сильно мне не хватало этих ощущений! Я принял факт потери рук как нечто само собой разумеющееся. Я шиноби, а шиноби всегда ходили по острию катаны. И потеря рук была ничем по сравнению с тем, что я мог умереть... Да и боль и сожаление от потери моих конечностей не шли ни в какое сравнение с чувством вины от смерти Момору-сенсея... Чувства вины, слабости, никчёмности и благодарности после смерти моего наставника были слишком сильны и не давали мне упиваться своим горем от потери рук и неспособности создавать ниндзюцу. Но сейчас всё изменилось! Я вновь полноценный шиноби! Теперь я смогу устраивать, как любой другой Учиха, огненный ад глупцам, посмевшим встать на моём пути! Подчиняя себе ветер и усиливая свой Катон при помощи Футона, я буду создавать мощные потоки ветра, разрывать и раздавливать противников! Прожаривать изнутри при помощи Райтона, посылая быстрые, обладающие невероятной пробивной способностью молнии!

Успокоившись, я глубоко вздохнул. Всё, я вновь спокоен. Вновь моя внутренняя стена окрепла, а буря эмоций в моём внутреннем мире укрощена.

Аккуратно, двигаясь с максимальной осторожностью, чтобы не разбудить свою принцессу и спасительницу, я поднялся с кровати и, приняв положение лёжа, начал отжиматься, не применяя чакру. Мне хотелось опробовать свои руки в деле, посмотреть, на что они способны.

Досчитав до сорока двух, я был прерван упавшим на меня грузом.

— Ты что делаешь! — злобно прошипела Цунаде, отвесив мне подзатыльник. — Тебе нельзя в ближайшее время напрягать новые руки!

Сказав это, она слезла с меня и, подняв на руки, положила на кровать.

Я же вскинул в вопросительном жесте бровь, как бы спрашивая её: "Это что ещё было?"

— Пфф, позаботиться о тебе нельзя, — возмущённым тоном сказала Цунаде, скрывая под напускным возмущением своё смущение.

От этого зрелища у меня, помимо воли, губы разошлись в улыбке.

— Спасибо, — поблагодарил я её за всё, вложив в одно это слово всю свою радость от становления вновь полноценным.

— Не за что, — пролепетала принцесса Сенджу, уже не сдержав своего смущения.

— Да нет, есть за что, — серьёзно ответил я, смотря прямо в её карие глаза, не отводя взгляда. — Благодаря тебе я вновь чувствую себя полноценным человеком.

— Да ладно, я не одна была. Вон Орочимару-кун тоже посодействовал, — сказала она, отмахиваясь.

— Не прибедняйся, — улыбнулся я, смотря на Цунаде. — Без тебя вряд ли бы что-то получилось. Теперь у меня есть возможность использовать ниндзюцу.

— Ну... это... — замялась она, слегка покраснев. — В общем, тебя хочет видеть Мито-ба-сан, — быстро выпалила она, сменив тему. Её что, никогда не хвалили? Хотя чему я удивляюсь, мой папаша тоже только и мог требовать.

— Когда? — спросил я её. Не нравится мне это. У меня опять появились мысли о свадьбе и прочей белиберде.

— Как можно скорее, — сказала принцесса клана Сенджу.

— Когда я смогу выписаться? — "Пойду сразу же, как только можно будет выйти из больнички", — решил я.

— Ну, так как я твой лечащий врач и в ближайшем времени не буду покидать тебя, то прямо сейчас. Если ты, конечно, не чувствуешь слабости или боли, — окинув меня озадаченным взглядом, спросила Цунаде.

— Нет, всё хорошо. У меня ничего не болит, — сказал я, ответив ей беззаботной улыбкой.

— Тогда пошли. Подпишешь бумаги, и пойдём.

— Ага, ты только скажи, где моя одежда? — задал я вопрос принцессе. — Или мне щеголять с голой жопой? — насмешливо спросил я её.

— Эм, нет, лучше не надо. Твоя одежда в шкафу, — сказала он, указав мне на стоящий в углу одинокий предмет мебели. — Ты пока переодевайся, а я пойду разберусь с бумагами. Когда закончишь, подойди к регистратуре, я там тебя ждать буду, — сказала она и быстро вышла из комнаты.

Умывшись, одевшись и убив десять минут на попытки расчесать свои непослушные, уже слишком длинные волосы, я наконец-то закончил и спустился вниз к регистратуре.

Там меня уже ждала Цунаде с ворохом бумаг. Расписавшись, до этого быстро пробежав по ним шаринганом (а то ещё брачный контракт подкинут), я под руку с Цунаде направился в палатку Мито Узумаки.

"Мда, палатка", — скептически подумал я, осматривая огромный шатёр. Сразу же всплыла ассоциация с цирковой палаткой моего прошлого мира, хотя, может быть, здесь так же. Не знаю, я никогда не был в цирке, даже когда в Коноху приезжали бродячие актёры или цирк, у меня не было времени. Мне нужно было тренироваться.

Улыбнувшись, я вспомнил, что сделал Момору-сенсей, когда я достал его со своими просьбами сходить в цирк посмотреть на зверей и артистов. Он устроил мне собственный цирк в Лесу Смерти. Зверей хватало, а я сам мог почувствовать себя артистом.

— Пошли, — прошептала мне Цунаде, выводя меня из воспоминаний. Подавив улыбку, я зашел в шатёр следом за ней.

Проблуждав по огромному шатру, мы подошли к дальней части, отделённой занавесками.

— Веди себя прилично, — шепнула мне на ухо принцесса, заходя внутрь.

— Приветствую вас, Мито-сама, — сказал я, склонив голову. Сейчас я нарушал дохрена правил правильного поведения, но этим же я показывал, что хоть смирился и принял Цунаде, но всё ещё скептически настроен против таких манипуляций.

— Добрый день, Изами-кун. Я вижу, у тебя теперь есть собственные руки, а не жалкие протезы. Слава Ками-сама за это, — не заметив моей грубости, улыбнулась Мито Узумаки.

— Да, благодаря Цунаде и Орочимару-куну, — сказал я, выделив голосом имена этих двоих, специально не произнося фамилию Цунаде, показывая, что я не признаю долг за всем кланом Сенджу.

— Да... — протянула Узумаки, натянуто улыбнувшись. — В общем, давайте присаживайтесь. Разговор будет долгим, нам предстоит многое обсудить, — сказала она, вновь благосклонно улыбаясь.

Присев, я начал разглядывать красноволосую. С прошлой встречи произошли огромные изменения. Её молодое, красивое лицо без морщин теперь одряхлело, а под глазами появились тёмные круги. Хмпф, старая сучка, как по канону, вскоре сдохнет.