Убивший дракона займет его место. Общий файл

В страже меня знали как младшего сына одного из малочисленных городских палачей. Отец, не смотря на свою профессию, мужиком был веселым и общительным, любил выпить в шумной кампании, так что полезных знакомств у него было выше крыши.

— Что ты тут делаешь, Максим? — обеспокоился немец. — Тебя отец прислал? Что-то с семьей?

К счастью, с семьей, предположительно было все в порядке, а вот со мной не очень. И с этим что-то надо было делать.

— Не совсем, — мрачно признался я. Истории о поимке и последующем сожжении богопротивных тварей мне стремительно разонравились. Мысленно представив большой костер, мать с сестрой, волокущих вязанки хвороста и обвиняющих меня в собственном убийстве, насупленного отца, подносящего факел, укоризненно качающего головой батюшку, я застонал. Тоже мысленно.

— Гореслав, Рюрик, занесите клетку с тварью в подвал, все остальные свободны, — отдав полагающиеся распоряжения, поручик снова обратил внимание на меня, — давай зайдем в мой кабинет, Максим, там спокойно все расскажешь и объяснишь, что такое с тобой случилось.

Через несколько минут мне вручили чашку чая и приготовились слушать мой рассказ. Безмятежно улыбаясь и постоянно отхлебывая из кружки, я начал объяснять про кладбище и потерю памяти, почему-то умолчав про лису.

С каждым моим словом брови Гюнтера поднимались все выше, выражая крайнюю степень удивления и неодобрения. Да я и сам уже понимал, что выгляжу не с лучшей стороны. Ладно, если просто недоумком сочтут, а могут еще слабаком и трусом.

Но обрусевшего немца интересовало другое. После того, как повествование дошло до моих выводов о собственной одержимости, офицер настороженно замер, сжав нательный крестик. После он осторожно, стараясь не делать резких движений, достал из стола связку амулетов и связное зеркало. Поведение отцовского собутыльника меня озадачило: не думал же он, что я накинусь на него прямо через разделявший нас стол? Конечно, от одержимых и не таких вывертов ожидаешь, но разделявший нас стол не только громаден, но и со столешницей из осины и накарябанными магическими знаками по краям.

Может, ему не понравилось выражение моего лица? Наверное, не стоило постоянно улыбаться. Честное слово, я даже сам себя немного пугал.

Достав подходящие случаю амулеты, офицер резанул по ладони ножом для бумаг, лежавшим поблизости. Чужая кровь капнула на стационарную зеркалку, в зачарованном устройстве отразилось лицо дежурного жандарма.

— Всеслав, дежурного колдуна ко мне в кабинет, срочно, — рявкнул Гюнтер. Сонный стражник подскочил от начальственного окрика и стремглав бросился выполнять приказ.

Все-таки зеркалки, что ни говори, в жандармерии всегда самой последней модификации, не то, что наше старье. Им даже карманные выдают, с зашифрованным сигналом, как у военных.

Я всегда хотел иметь карманное зеркало, но отец отказывался покупать дорогую и бесполезную, по его мнению, вещь. Аргументы вроде того, что без личной зеркалки я смотрюсь белой вороной среди одноклассников, на родителя не действовали. Если я сейчас все-таки обернусь в нечто зубастое и голодное, потом можно будет забрать зеркалку Гюнтера, все равно ему мертвому она не понадобиться.

Поймав себя на таких мыслях, я понял, что пришло время по-настоящему испугаться за свое душевное здоровье. Вроде бы до сегодняшнего дня подобные идеи мою голову не навещали.

Колдун появился как нельзя вовремя, прервав напряженное молчание, повисшее между мной и поручиком. Величественно проигнорировав правила вежливости, обязывающие стучаться прежде, чем войти, он ввалился в кабинет.

— Добрая ночь, — дежурный колдун оказался мужиком лет сорока, с пышной пшеничной шевелюрой, неопрятной бородой и косящими в разные стороны глазами, — что делать надо?

По-видимому, все защитники порядка предпочитали сразу брать быка за рога. И правильно: время — деньги.

— Игнат, проверь парня на одержимость, — кивнул в мою сторону начальник.

Почти полчаса, пока колдуну не надоело, вокруг меня водили хороводы и размахивали руками перед носом. Я не только наслушался заунывных песнопений на всю оставшуюся жизнь, но и чуть не заснул.

— Все в порядке, — сдался колдун, — никаких следов присутствия потустороннего не обнаружено.

Гюнтер, подперев щеку ладонью, рассматривал меня мутным взглядом. Спать хотел не я один.

— Господин поручик, — Игнат, обойдя стол, помахал рукой возле лица немца.

— А, что? Уже закончили? — дождавшись положительного кивка, Гюнтер одним движением сгреб амулеты со стола, снова убирая их в ящик. — Раз все в порядке, то я вызову твоего отца, Макс. Не дело по ночам в одиночку бродить. А ты, иди, Игнат, спасибо.

Колдун небрежно кивнул — мол, никаких проблем — и скрылся, а поручик опять потянулся к зеркалу.

А вот это уже плохо.

— Тебе кажется это забавным, сын, — отец преизрядно разозлился, — отвлекать занятых людей от работы? Пока ты тут занимаешься тупыми розыгрышами, кто-то нуждается в настоящей помощи.

— Да, ладно, Антон, — поспешил успокоить отца Гюнтер, — парень прав, что подстраховался. Мало ли что, приятели-то его пропали и с концами.

— Как же, с концами, — в сердцах пожаловался отец, — мы, когда этого обормота искали, со всеми его дружками связались, и все на месте, ни один не пропал. Прасковья из-за этой бесстыжей морды все глаза выплакала. Уж и не знали, что делать: то ли мага звать, чтобы по крови поискал; то ли вместе с соседями квартал прочесать.

— Ну, на кладбище всякое случается, — задумчиво заметил поручик, машинально подкручивая рыжий ус, — хотя дело непонятное, произошло бы все в поле, решил бы, что полуденница шалит, но вечером...

— Какое кладбище-то? — зло поинтересовался отец. Мы с жандармом засомневались в собственном слухе, а я еще и в собственной памяти. Вот в чем-чем, а в наличие кладбища я пока еще не сомневался.

— Как какое, то самое, на которое твой сын со товарищи ходил, — терпеливо пояснил немец.

— Да не ходили они не на какое кладбище, не идиоты, чай, — терпение отца окончательно лопнуло. Глаза покраснели от ярости, пудовые кулаки сжались — я начал понимать, что чувствуют отцовы клиенты в свою последнюю минуту.

Надо было сразу догадаться, что Влад до последнего будет защищать свою шкуру. Он ни за что не сознается, что мы ходили на кладбище, тем более, если что-то все же произошло. Хорошо, конечно, что с ребятами все в порядке, но какого лешего, я как будто пыльцы фей нанюхался?

И даже если пацаны меня бросили одного, в чем я почти уверен, они должны знать, что произошло, и я это выясню.

Глава 2

Дома меня встретила гробовая тишина и укоризненные взгляды всей семьи.

— Слава Господу, отыскался, — мать украдкой сотворила крестное знамение, оглядывая меня с ног до головы. Но видимых повреждений не обнаружилось, так что беспокойство почти исчезло из ее глаз.

Василиса, моя старшая сестра, пока родители отвлеклись, выясняя отношения, попыталась дать мне подзатыльник, от которого я легко уклонился.

— Совсем сдурел, — бешеной кошкой прошипела Васька, — мама из-за тебя чуть не поседела. Неужели непонятно, что за такие шуточки в дегте извозить и в перьях извалять следует?

— Если скажу, что ни в чем не виноват, ты мне поверишь? — сам бы я, без сомнения, счел бы свой рассказ небылицей, но ведь родичи должны доверять друг другу. Теоретически.

— Только не начинай опять про кладбище свое талдычить, не было вас там и точка. Твои друзья еще засветло все домой вернулись, один ты, как блаженный, среди ночи шарахался! — мать за спиной отца судорожно всхлипнула.

Но скандала, как ни странно, не случилось. Решив отложить разборки до завтра, родители улеглись почивать, отправив и нас с сестрой по комнатам, но мне не спалось. Загадочное происшествие не давало покоя, мешало спокойно заснуть. Закончилось все тем, что мне надоело ворочаться с боку на бок и, отложив одеяло, я встал.

Прокравшись в отцовский кабинет, решительно направился к зеркалке. Пару раз скрипнула половица, но не разбудить родителей мне удалось.

Старое домашнее зеркало в углу покрывала сеть мелких трещин, деревянная рама потускнела, краска почти слезла. Достав ритуальный нож, идущий в комплекте с устаревшей моделью, резанул по руке и провел по поверхности кровью. Зеркало потемнело и будто вскипело, покрывшись черными пузырями. Темная, неприятно тягучая кровь медленно капала на пол, прожигая в нем дыры, как кислота. Я крепко зажмурился, старательно считая до ста. Все подходящие случаю молитвы чудесным образом вылетели из моей головы.

Когда я решился открыть глаза, кровь снова приобрела нормальный, человеческий красный оттенок, а зеркало старательно ловило связь. Наконец отражение показало заспанное лицо Влада — сразу видно, что приятель места себе не находил, обо мне беспокоился.

— Эй, кто там совсем с ума сошел, в три часа ночи звонить, — разбуженный Влад дружелюбие не излучал. Но он был вторым в нашей кампании, у кого была личная зеркалка, так что с ним можно было связаться, минуя родителей.

— Это ты, Макс. Какого лешего тебе надо? — будто ты сам не догадываешься.

— Ммм, хочу узнать, что произошло на том кладбище, на котором нас не было? — любезно пояснил я. А также, почему именно со мной.

— Н-на каком кладбище? — глазки Влада неприятно забегали, смотреть мне в лицо приятель избегал.

— Думается, у нас в городе пока еще одно кладбище, — жаль, что я не вампир, выбить из нашего заводилы правду можно только с помощью гипноза или с применением физической силы.

— Слушай, Макс, — начал Владислав, — я, конечно, рад, что с тобой все в порядке, но, учти, ни на каком кладбище мы не были. Я так твоим родителям прямо и сказал. И ты тоже должен сообразить ничего не рассказывать.

— Значит, выслушать эпическое сказание о наших приключениях мне не суждено, — огорчился я.

— Слушай, Макс, давай завтра договорим, а то спать охота, — не слушая моих дальнейших возражений, Влад решительно отключил зеркалку.

Что ж, разговор прошел как и предполагалось. Сам с шайкой шакалов связался — теперь расхлебывай.

На полу зияли дыры, которых, теоретически, не должно было быть — практика, по дурной привычке, решила с теорией разойтись. То есть, не все, что мне привиделось, оказалось вывертами моего воображения, к сожалению. Решительно пододвинув ковер так, чтобы он закрывал улики, я отправился в царство Морфея. В любом случае, все подождет до утра, которое, как известно, мудренее.

Снились мне кровь, боль и страдания. Везде пылал неугасимый огонь, и звучали крики. Мне было хорошо, я чувствовал себя живым и свободным.

Меня окружали всевозможнейшие приспособления для пыток, чьи мудреные названия я знал наизусть. Вне сна-видения об данных устройствах истязаний старый добрый Макс даже не слышал, хотя все-таки был сыном палача. Но мое альтер-эго излишние знания не беспокоили, скорее, наоборот.

Музыка стонов и проклятий услаждала мои уши, запах серы и гниения витал кругом. Я хохотал как безумный, и хохот отражался от пустоты.

И с тем же хохотом гиены я проснулся.

Хлопнув тарелкой с кашей прямо пред моим носом, Васька уселась напротив. Выглядела сестрица не молодицей: синяки под глазами, встрепанная косица — спала Василиса с той же прической, а переплести поленилась. На мой взгляд, не самая лучшая тактика для девицы на выданье, но родителям застилала глаза ученость сестры.

Зуб даю, опять всю ночь в Сети зависала. И как ей не надоедает общаться с давно мертвыми душами? Вроде и знают покойники многое, но пока найдешь нужную информацию, разговоришь вредного умершего — умучаешься. Хоть врать они не умеют, и на том спасибо.

Но многим нравится бродить в Некросети часами, благо новое постоянно появляется — люди пока еще не бессмертны. Тот мерсийский некромант, создатель Сети, давно озолотился — поговорить с обладателем нужного знания оказалось намного быстрее, чем рыться в толстых старых книжках.

Вот и Васька чаще видится с тенями, чем с родным братом.

Отец ушел с утра на работу — недавно пойманный душегуб держал рот на замке, не смотря на усилия бравой стражи. Сообщники злоумышленника продолжали топтать землю, и жандармам срочно понадобилась помощь специалиста.

Мать отправилась в церковь, то ли поставить свечки за благополучное возвращение сына, то ли отмолить его грехи. Набожность матери давно стала притчей во языцех среди всего квартала.

Немного повозив ложкой в тарелке, я решительно отложил завтрак. Как вспоминалось навеянное Марой непотребство, так кусок в горло не лез. Запах паленой кожи прилип ко мне намертво, причудливо смешиваясь с ароматами мясного бульона, на котором матушка соизволила сварить злополучную кашу.

— Все, счастливо, я пошел, — подхватился я. Сестра невпопад кивнула — сомневаюсь, что она вообще слышала мои слова. Как бы не уснула носом в тарелке.

Захватив сумку с учебниками, я собрался быстренько сбежать, но маневр вышел неудачным.

— Эй, хоть поешь нормально, — возникла в прихожей бледная тень Василисы. Значит, закрываться самому не придется.

— Все, некогда уже. Бывай, Вась.

— Сколько раз я просила тебя не называть меня Васькой, ты, мелкий гаденыш, — донеслось мне вслед.

Наш лицей, конечно, не дворянская гимназия, но заведение тоже вполне качественное и благонадежное. Ученики все из достаточно обеспеченных и почтенных семейств. Так, Владислав — отпрыск городского счетовода, Иоанн — сын богатого купца, Айгюль имеет дедушку шамана, а Игорь — мать-провидицу. Но наличие у лицеистов состоятельных семей вполне объяснимо, учитывая, сколько нашим родичам приходиться платить за наше обучение.

Но каким бы всесторонним не было наше образование, практической пользы от него было с гулькин нос. То есть, оно, конечно, развивало логику, расширяло кругозор и всякое такое, но отнюдь не у всех.

Исторические хроники наводили на меня зевоту. Что мне в описании семнадцатой войны между Франконией и Бургундией, их конфликт тянется с начала веков. Ну, расколошматил Раймонд какой-то там Карла Коротышку, и Бог с ними.

— Максим, я вижу, вам не интересны наши штудии, — вороны, которых я считал, разлетелись по классу и привлекли внимание учителя — иначе с чего бы ему так на меня смотреть, ведь я почти не зевал, — поведайте-ка нам об изученном на прошедшем уроке?

Чувствую, учитель против меня что-то злоумышляет — тон у него немного зловещий, в интонациях слышится предвкушение.

— И какой была тема прошлого занятия? — отчаянным шепотом попросил помощи у соучеников.

С дальних рядов донеслось что-то про альбигойскую ересь. Как ни странно, но рассуждать по этой теме я мог долго, поэтому глубоко вздохнул и начал.

— Участники еретического движения в Южной Франции 12-13 веков от Рождества Спасителя, приверженцы учения катаров. Выступали против догматов католической церкви, церковного землевладения и десятины. Осуждены Вселенским Собором 1215 года. Ересь охватила три провинции Франконии — Тулузу, Прованс и Лангедок. В результате ожесточенных боев, Лангедок отделился от королевства Франков. Позже провинция присоединилась к Каталонии.