Хогвартс. Альтернативная история. 5

Сейчас, сидя в Большом зале, я начинал понимать, что столь неоднозначное положение ставит меня между двух огней, и ни одна из сторон не может испытывать ко мне сколько-нибудь значительного доверия. Следя за Дамблдором, произносившим очередную речь перед учениками, я вдруг подумал: а ведь он так ничего и не сказал мне об огненной плети. Ни слова. Такое впечатление, что если я стану заниматься где-нибудь рядом с домом Хагрида, он сделает вид, что так оно и должно быть. Или пришлет Флитвика в качестве тренера. Получается, он дает мне добро на продолжение самостоятельных занятий. А отсюда следует...

— Эй! — Пирс толкнул меня в плечо. — Смотри, кто сейчас будет выступать!

Я неохотно вернулся из своих размышлений и увидел, как Дамблдор садится за стол, предоставляя слово нашей новой преподавательнице защиты. Увы, но Долорес Амбридж обладала качеством, широко свойственным плохим учителям — она говорила слишком много и ни о чем конкретно, усыпляя аудиторию монотонной речью, в которой если и было что-то значимое, то оставалось не услышанным из-за бездарного исполнения.

— Где же страсть? — бормотал я, поставив локти на стол и зажав голову между ладоней. — Где жажда донести до нас истину? Где напор, где стремление убедить нас в том, в чем вы хотите нас убедить?..

Нотт покосился на меня и постучал пальцем по виску. Я с тоской смотрел по сторонам, желая только одного — поскорее добраться до кровати и выспаться. Проплывавший мимо Кровавый Барон вдруг остановился прямо за спиной Нотта и поймал мой взгляд.

— Жаль, что вы их спрятали, — проговорил он тихим, низким голосом. Я непонимающе покачал головой.

— Свои картины, — объяснил Барон. — Я любовался ими по ночам. Кто бы мог подумать, что они являются и вам...

Нотт вытаращил на меня глаза.

— Это для сохранности, — прошептал я Барону. — А то мало ли... еще растащат.

Кровавый Барон степенно кивнул и отправился дальше, к новичкам, которые при виде его заметно оживились.

— Кто это тебе является? — настороженно спросил Нотт. Пирс ответил:

— Опять, наверное, нарисовал что-нибудь безумное... Отец, кстати, ждет твоих новых работ, ты вроде как обещал.

— Обязательно пришлю, — кивнул я. — Только вот разберусь с насущными делами.

Когда Снейп пошел по ряду, раздавая расписания, я с разочарованием увидел, что мои субботы, равно как и воскресенья, оказались свободными. Впрочем, расстраиваться было рано — возможно, все дело было в Амбридж, появление которой не вызвало восторга среди преподавателей. Слушая речь чиновницы, профессор Вектор периодически возводила глаза к потолку, Макгонагалл сидела, натянутая, как струна, а Спраут скептически посматривала на новую преподавательницу, словно примериваясь, кого лучше на нее напустить — кусачий папоротник или ночную бестию, хищное ползучее растение, к которому не стоило приближаться без острого мачете в руках.

Малфоя действительно назначили старостой, и он прошел мимо, задрав нос и с гордостью демонстрируя свой значок. За ним торопились взволнованные первокурсники. Когда мы спускались в подвалы, нас нагнал Флетчер, сидевший в этот раз вдалеке от нашей компании.

— Как провели лето? — весело поинтересовался он. Нотт с Пирсом переглянулись. Я мысленно порадовался, что все причины для своих глупых разборок они оставили за стенами школы. Впрочем, теперь, после нашего разговора в поезде, я знал одно — миротворец из меня никудышный.

— Слушай, Флетчер, — сказал я. — Ты когда-то говорил, что один твой родственник учился в Слизерине?

— И что?

— Как его звали?

— А зачем тебе?

— Просто так, вспомнилось.

— Ну, вообще-то он младший брат моей бабушки по отцу, Фунгус, кажется, или Мундус... С нами он не общается, а бабушка о нем даже вспоминать не хочет, — ответил Флетчер. — Говорит, в семье не без урода.

— Да, уроды в семье — это просто какая-то заразная болезнь, — сказал я, испытывая непонятную досаду. Надо же, та куча тряпья с вонючей трубкой в зубах, бомжеватый Флетчер, у которого еще какие-то дела с Близнецами, оказывается, родственник нашему толстячку? Да еще и член дамблдоровского ордена? "Что ж, — думал я, забирая из наваленных перед лестницей сумок и чемоданов свой рюкзак, — возможно, все совсем наоборот, и уроды на самом деле не такие уж уроды, а расфуфыренные домохозяйки прячут в рукаве пару интересных трюков. Скоро увидим. Недолго осталось ждать".

36.

На пятом курсе мы сдавали С.О.В., после чего могли получить свидетельство об общем Среднем Образовании Волшебника и катиться на все четыре стороны, а могли остаться и проучиться еще два года. На первом своем занятии каждый преподаватель счел нужным предупредить, каким трудным будет для нас этот год, и что все наши усилия должны сводиться к тому, чтобы хорошо сдать экзамены.

На сдвоенной с Равенкло гербологии профессор Спраут привела нас в новую большую теплицу, с которой я уже успел познакомиться в начале июля, собрала у входа в широкий полукруг и объявила:

— Прежде, чем мы начнем урок, позвольте напомнить вам одну очень важную вещь. В конце пятого курса вы сдаете С.О.В. Это не просто экзамен. От него зависит ваше будущее. Вам придется вспомнить все, что мы изучали предыдущие четыре года, а также хорошенько усвоить новый материал пятого курса... Мистер Пирс и мисс Мазерс, перестаньте болтать! Спасибо. Так вот. Нам предстоит изучить жизненный цикл ряда растений, начиная от посадки семян и заканчивая их сбором у выросших экземпляров. Вам придется посещать теплицу регулярно, а не только во время занятий. К концу семестра вы сдадите мне дневник наблюдений за вашим растением с подробным описанием его жизненного цикла. У вас будет много теоретических работ, много практических работ, а в мае придется сдавать курсовую. Тему можете начинать выбирать уже сейчас и не забудьте заверить ее у меня. А теперь, пожалуйста, подойдите вон к тем столам слева от входа.

— Уверен, нечто подобное мы услышим еще не раз, — пробормотал Нотт, когда мы остановились у металлического стола, на котором были расставлены большие горшки и коробочки с семенами. — И курсовые для всех придется писать, и заданий будет тьма тьмущая.

— Мы их и так писали, — ответил я, — просто называлось это иначе. Ничего, не мы первые, не мы последние.

— Хорошо тебе говорить — ты С.О.В. хоть сейчас можешь сдать.

— Особенно по истории, — усмехнулся я, почувствовав тоску при мысли о том, что придется заново перечитывать весь курс истории магии, которую я еле-еле вытягивал на "удовлетворительно".

— Внимание! — профессор Спраут хлопнула в ладоши, и гул, стоявший в теплице, стих. — Сейчас вам предстоит выполнить следующее: во-первых, определить состав почвы в любых двух горшках; разобраться, что за семена лежат в коробочках, и какие из них подходят для выращивания в данных типах почв. Когда вы все это сделаете, то поднимете руку, и я подойду к вам проверить ответ. После этого вы назовете, какое из представленных растений будете выращивать в этом семестре. Именно за ним вы будете ухаживать, и его жизненный цикл описывать. Все поняли задание?

— Да... — раздались нестройные голоса, и профессор Спраут кивнула, разрешая начинать.

Я с сомнением уставился на горшки. В одном из них была грубая почва, состоявшая из песка, мелких камней и земли. Содержимое другого походило на торф, а в третьем была обычная земля. Я подвинул к себе первый горшок, покосившись на Нотта. Тот не слишком любил гербологию, но всегда получал по ней "превосходно" или "выше ожидаемого".

— Что? — недовольно сказал Нотт, заметив мой взгляд. — Не нужен мне твой песок, я буду зеленый мухомор выращивать.

Перед ним уже стоял горшок с черной землей и коробка с кусочком грибницы. "Может, мне тоже взять гриб?", подумал я, но тут же отмел эту идею. Не слишком-то это интересно и вдохновляюще — наблюдать за тем, как растут грибы. Впрочем, зеленый мухомор был довольно своенравным созданием, и чтобы вырастить полноценный экземпляр, требовалось определенное мастерство и упорство. Поразмыслив, я решил, что буду выращивать бешеный молочай, семена которого были благоразумно укрыты стеклянной крышкой. "Уж его-то будет интересно наблюдать", подумал я и поглядел по сторонам. Профессор Спраут стояла рядом с одним из учеников Равенкло и делала записи в свой журнал. Несколько человек уже держали руки поднятыми.

— Кого решил? — спросил Нотт.

— Бешеный молочай, — ответил я.

— И почему я не удивлен? — Нотт скептически покачал головой. — Пожалуй, не буду составлять тебе компанию. Не хочется потом лечить ожоги.

— А перчатки для чего?

— Чтобы ухаживать за этим молочаем, надо одеваться в космический скафандр, — сказал Нотт. — Он не только жалится, он еще и плюется, как тот коровяк, помнишь?

— Есть же очки, маска... Protego, в конце концов.

— Ну и зачем тебе все это? Маска, очки, Protego — ты как будто специально стараешься еще больше усложнить себе жизнь.

— Так интереснее, — ответил я, понимая, что Нотт в очередной раз прав. Пожалуй, настало время признаться, что даже намек на возможную опасность, пусть сколь угодно незначительную, заставлял меня делать выбор в пользу более рискованного пути. "Наверное, это что-нибудь врожденное, — размышлял я, пока с поднятой рукой ждал профессора Спраут. — Недостаток какого-нибудь гормона... зависимость от адреналиновых всплесков... что-нибудь такое. Вроде как над этим надо работать, преодолевать, — вспомнил я прочитанные книги о тибетских магах и их учениях, — чтобы обрести покой и невозмутимость, но с другой стороны... ведь так действительно интереснее. Обрести покой я еще успею, а вот возможность вырастить бешеный молочай предоставляется мне, скорее всего, в первый и последний раз".

В тот же день мы спустились в подвалы на первый урок зельеварения. Я искренне надеялся, что гриффиндорцы, с которыми я провел последние десять дней августа, не обратят на меня внимания и не станут здороваться, как это было принято в доме у Блэка, и мои надежды оправдались. Снейп, как и профессор Спраут, предварил наше занятие кратким сообщением о предстоящих экзаменах, дав понять, что на своем шестом курсе не жаждет видеть подавляющее большинство присутствующих учеников.

Зелье умиротворения, которое он задал нам варить, было не слишком сложным, но требовало внимания из-за множества мелочей и постоянного добавления ингредиентов. Весь прошлый семестр я готовил зелья альтернативными способами, и такой подход прочно вошел в мое сознание как непреложный закон, которому я был обязан следовать на уроках Снейпа, наверное, до самого конца седьмого курса. Потратив десять минут на выведение формулы, позволявшей приготовить этот состав чуть быстрее и затратить на него меньше усилий, я примерно за час сварганил зелье, и когда над моим котлом взвился серебристый дымок, пролевитировал себе один из флаконов, чтобы перелить в него полученный настой. Однако Снейп, прежде не обращавший на меня внимания, мгновенно оказался рядом, словно караулил именно этот момент.

— Мистер Ди, — проговорил он, — скажите мне, что произойдет, если кому-то доведется выпить ваш настой?

Я припомнил все свои действия, скосил глаза на формулу, нацарапанную на клочке пергамента, и ответил:

— Ну... думаю, он успокоится.

— Причем навсегда, — ухмыльнулся Снейп. В классе раздались смешки. — Проанализируйте свою формулу и найдите ошибку. И подумайте, можно ли ее исправить в этом составе.

Оставшиеся двадцать минут я проверял и перепроверял все, что было написано на пергаменте и нашел еще один альтернативный способ приготовления настоя, однако никакой ошибки в формуле не обнаружил. Сверив ее с тем, что было написано на доске, я приуныл. Может, Снейп придумал этот ход, чтобы задержать меня в классе после занятий? "Нет, для этого он не стал бы врать насчет зелья", решил я и вновь обратился к формуле.

Снейп тем временем поднял себе (и Малфою) настроение, в очередной раз придравшись к Поттеру, и скоро скомандовал, чтобы все сдавали полученные настои. Посмотрев на котлы Пирса и Грейнджер, я не заметил отличия между своим зельем и тем, что получилось у них. Поскольку свое задание я так и не выполнил, то остался на месте, ожидая, пока все покинут класс. "А еще стимулятор...", тоскливо подумал я, чувствуя себя все менее уверенно. Наконец, дверь за последним учеником закрылась, и в помещении повисла тяжелая тишина.

Снейп молча расставлял флаконы с настоями в коробку. Мне ничего не оставалось, как только ждать. Время тянулось, от моего зелья над погашенной горелкой уже не поднимался пар, и я рассеянно смотрел на его плотную непрозрачную поверхность. Что с ним может быть не так? Пропорции вроде соблюдены...

Я оторвал глаза от содержимого котла и увидел, что Снейп стоит напротив моего столика. Когда он успел подойти, и как я мог его не заметить? Взгляд зельевара можно было назвать враждебным, но эта враждебность, скорее, отражала крайнюю степень недовольства. Совершенно очевидно, что неправильно сваренное зелье являлось меньшей из моих проблем.

— Если бы, — начал декан, и несмотря на его тихий, обманчиво спокойный голос, я ощутил, как у меня по коже ползут мурашки, — вы были студентом любого другого факультета, я бы поднял вопрос о вашем исключении. Мало того, что вы без разрешения пользовались ингредиентами, которые вам не принадлежат, вы еще и варили из них наркотический состав, вызывающий тяжелую зависимость и синдром отмены. Я предупреждал вас, чтобы вы этого не делали, и не потому, что жалел составляющих, а потому, что знаю, к чему приводят подобные опрометчивые и безответственные шаги. На целых два месяца вы утратили контроль над собственной жизнью и работой своего организма: ими управляло сваренное вами зелье. Вы добровольно, безо всяких на то причин сдались на милость какого-то варева!

Снейп замолчал, разглядывая меня так, будто я был интересным, но отвратительным экземпляром его коллекции уродцев. Мне нечего было ответить — он был прав, а я нет.

— Все, чего вы достигли, обратившись к этому зелью, можно обрести без него, — продолжил Снейп. — Учитесь этому, а не обманам своих чувств. — Он снова помолчал, а потом добавил: — Курсовая работа, которую вы сдадите мне в мае, будет касаться стимуляторов. Тему сформулируете сами. Описания составов, формулы, воздействие отдельных ингредиентов на организм, побочные эффекты, антисыворотки, синдромы отмены и способы их снятия — минимум двадцать стандартных свитков.

Я не посмел возразить, услышав о таком чудовищном объеме, поскольку за эти минуты напредставлял себе значительно более худших наказаний.

— Вы исправили формулу? — спросил меня зельевар, выдержав небольшую паузу.

— Нет, — понуро ответил я. — Я не нашел ошибки.

— Исправите ее к следующему занятию и покажете мне, — он махнул палочкой, опустошив мой котел. — Ваши субботние занятия с профессором Флитвиком продолжатся, наши с вами — закончены.

— Это из-за стимулятора?! — воскликнул я, в отчаянии уставившись на Снейпа. Тот помедлил и ответил:

— Нет. Просто мне больше нечему вас учить.