Хогвартс. Альтернативная история. 7

Однажды я тренировал элемент под названием "укус огненного муравья", наколдовав для этого металлический столб, к концу занятий весь покрывшийся черными ожогами. Пытаясь закрутить плеть особым образом, чтобы она несколько раз коснулась столба своим кончиком, я не сразу заметил, что у меня появились зрители. Справа от меня, на границе лесных сумерек и залитой солнечным светом поляны, стояли три кентавра. Один из них, ребенок лет двенадцати, держал в руке копье; второй был молодым мужчиной с луком за плечами, крепким и сильным, с длинными, заплетенными в косу каштановыми волосами под стать своей гнедой масти. Возраст третьего кентавра трудно было определить, поскольку всё его человеческое тело, включая лицо и бритую голову, покрывала черная блестящая мазь. Они уже какое-то время наблюдали за мной, но то ли я так увлекся своими упражнениями, что не увидел их появления, то ли они хотели, чтобы я какое-то время их не замечал. Теперь мы молча смотрели друг на друга, и мое удивление тому, как им удалось преодолеть отводящие чары, исчезло, даже не успев толком возникнуть. Черный кентавр, стоявший сейчас передо мной, мог и не такое.

Даже если бы я хотел его о чем-то спросить, то не посмел бы нарушить молчание. До сих пор я знал только двух магов, чью силу можно было ощутить в их присутствии. Сила Дамблдора могла быть сокрушительной, но ее пассивное проявление оказывало успокаивающий эффект, который я не раз испытывал на себе в его кабинете. Сила Волдеморта походила на сжатую пружину, притаившуюся змею, в любой момент готовую распрямиться и уничтожить противника. Сила, которую я чувствовал сейчас, казалась укрощенной стихией, сдерживаемой лишь мастерством мага, стихией не конкретной, но всеобъемлющей: природой как таковой, самой жизнью. Кентавры владели природной магией, однако их способности, как и способности магов-людей, были ограничены. Мне же казалось, что отдай Сильван приказ Запретному лесу идти войной на Хогвартс, и деревья выдернут из земли свои корни и без труда разнесут замок по камешку; пожелай он, чтобы озеро вышло из берегов или пробило крышу наших подвалов, и вода вмиг заполнит их, повинуясь даже не слову — одному движению мысли. Скорее всего, магические операции таких масштабов были отшельнику неподвластны, однако в ту минуту его потенциальная сила представлялась мне едва ли не безграничной. Хотел он добиться этого эффекта намеренно или действительно обладал схожей мощью, я не знал.

Наконец, черный кентавр повернулся и бесшумно исчез за деревьями. Его спутники, чуть помедлив, последовали за ним. Некоторое время я смотрел им вслед, потом снял охранные заклятья, убрал металлический столб и направился в замок, переполненный впечатлениями от того, маг какой силы выходил сейчас на меня посмотреть, и стараясь не слишком задумываться, зачем ему это понадобилось.

* * *

Сейчас я дописывал восьмую картину, сомневаясь, что все эти устрашающие фантастические ландшафты смогут порадовать Аберфорта, который просил у меня простой деревенский пейзаж. Слагхорн уже некоторое время молчал, и я было понадеялся, что профессор решил вздремнуть, как вдруг он издал удивленный возглас и в нетерпении воскликнул:

— Эй, эй!.. Да где ты там! Забери бокал!

Эльф, прикорнувший в тени дерева, встрепенулся, бросился к Слагхорну, и тот начал слезать с шезлонга. Проследив за его взглядом, я увидел, что по ту сторону ворот стоит несколько человек, среди которых выделялась знакомая фигура министра Скримджера. "Что еще стряслось? — подумал я. — Может, нас и правда собираются закрывать?"

Слагхорн устремился к воротам, чтобы впустить высоких гостей. Их оказалось трое; все они быстро прошли к замку и исчезли внутри. Вернувшись, Слагхорн с трудом опустился в шезлонг.

— Выглядит Скримджер не слишком довольным, — пробормотал он, забирая у эльфа бокал. — К Минерве явился. Надеюсь, ничего фатального...

"Фатального! — я мысленно усмехнулся и вновь обратился к картине. — Придется тебе тогда снова искать подходящий дом". Слагхорн не сказал больше ни слова, вместо этого уделяя время вину, однако спустя минут десять из замка вышел один из прибывших с министром и подошел к нам.

— Вы мистер Линг Ди? — вежливо спросил он, глядя на меня. Я кивнул. — Министр хотел бы с вами поговорить. Пожалуйста, идемте со мной.

Слагхорн проводил меня тревожным взглядом; я и сам слегка напрягся. Неужели Скримджеру не дает покоя та история с Пожирателями? Или он хочет узнать что-нибудь о Снейпе? Или они его поймали? В любом случае, мне следовало вести себя спокойно, никого не провоцировать, а потому, когда мы добрались до кабинета Макгонагалл, я уже привел в порядок свои мысли, готовый встретить любые известия и вопросы, что могли мне задать.

Как только мы вошли, Скримджер, в молчании сидевший за столом Макгонагалл, посмотрел на нее и сказал:

— Боюсь, Минерва, что я снова буду вынужден просить вас покинуть кабинет.

Макгонагалл, стоявшая у самой двери рядом с крепким мужчиной, смахивавшим на телохранителя, ответила тем тоном, на который никто из ее учеников никогда не смел возражать:

— Боюсь, министр, что я, как исполняющая обязанности директора, имею право присутствовать при любом взаимодействии с любым студентом, будь он совершеннолетним или нет, независимо от того, кто желает с ним встретиться.

Скримджер помолчал.

— Хорошо, — сказал он. — В таком случае, я попрошу удалиться всех, кроме него, — он ткнул в меня пальцем и снова перевел взгляд на Макгонагалл. — Как вам такой вариант?

Макгонагалл колебалась.

— Минерва, пожалуйста, — голос у Скримджера был уставший. — Выйдите, — он кивнул своим подчиненным на дверь, и те беспрекословно покинули кабинет. Помедлив, Макгонагалл молча вышла следом за ними.

Я обратил внимание, что со времени нашей последней встречи министр заметно сдал. Он молча указал мне на стул, и я сел. В ту же секунду министр взял лежавшую на столе палочку, и я инстинктивно потянулся за своей.

— Перестаньте, Ди, — все так же устало произнес Скримджер. — Если бы нам требовалось это, мы взяли бы вас еще на улице. — Он направил палочку мне за спину, и я понял, что министр накладывает чары на портрет.

— Теперь поговорим, — сказал он и посмотрел мне в глаза. — О Дамблдоре.

Я молчал, ожидая вопросов. Скримджер вздохнул.

— Какие между вами были отношения?

— Обычные, — сказал я. Министр покачал головой.

— Лжете, — проговорил он.

— У нас были обычные отношения, — ответил я чуть более твердо, — или мы говорим о разных вещах.

— Вы общались лично?

— Иногда.

— Расскажите.

— Особо не о чем рассказывать, — ответил я. — Директор еще на первом курсе заинтересовался моими рисунками, приглашал к себе в кабинет, смотрел работы. На дни рождения дарил бумагу, краски. Потом я одну свою картину оживил, и после этого мы снова с ним встречались. Можете спросить у профессора Макгонагалл — монах заявился прямо сюда.

— Монах? — не понял Скримджер.

— Монах, которого я нарисовал.

— Ясно, — сказал министр. — А кроме живописи вы о чем-нибудь говорили?

— О квиддиче. Он спрашивал, почему я не хожу на соревнования.

Скримджер казался все более разочарованным.

— Дамблдору нравились ваши работы?

— Не знаю, — честно признался я. — Он только однажды сказал, что я проделал большой путь.

— Ну да, — пробормотал министр. — Я видел, что вы рисуете. У нас в Министерстве есть несколько поклонников вашего творчества...

"Это что, намек? — подумал я, чувствуя одновременно и гордость, и тревогу. — Поклонники-Пожиратели?"

— Хорошо, — Скримджер снова вздохнул. — А какие отношения у вас с Поттером?

— Никаких, — ответил я, вспомнив наш последний разговор и на секунду ощутив прежнюю ярость.

— Тогда как объяснить, что год назад вы вместе с ним оказались в Министерстве?

— Я оказался в Министерстве не с ним, а с Луной Лавгуд. С ней мы друзья.

Скримджер поднял голову.

— Дамблдор включил вас в свое завещание, — безо всякого перехода сказал он и сделал небольшую паузу, наблюдая за моей реакцией. — Судя по всему, вас это не удивляет.

— Ну почему же, — проговорил я. — Это довольно неожиданно. Я все-таки ему не родственник.

— И то, что он вам оставил, никак не связано с вашим хобби, — Скримджер сунул руку в карман, вытащил оттуда какой-то предмет и с громким стуком положил на стол. — Знаете, что это?

— Вроде ключ, — неуверенно ответил я, разглядывая то, что завещал мне директор.

Предмет действительно был похож на ключ — точнее, на болванку для ключа. Довольно большой, из черного матового металла, с одной стороны он расширялся причудливыми завитками, но с другой, там, где у обычных ключей была резьба, оканчивался простым гладким стержнем с округлым кончиком. Скримджер внимательно следил за мной.

— Что скажете? — спросил он.

— А что тут скажешь... — проговорил я. — Какой-то недоделанный ключ.

— Ключ доделан. Он принадлежит к категории магических ключей и отпирает лишь те замки, на которые настроен. Как думаете, что им можно открыть?

— Ворота? — предположил я. Скримджер отрицательно покачал головой.

— Тогда не знаю.

Министр снова полез в карман и вынул свернутый пергамент. Пробежав глазами по строчкам, он прочитал: "Лингу Ди я оставляю Соломонов ключ в память о наших беседах и как символ тех дверей, что он открывает в своих работах, с пожеланием дальнейших творческих успехов"... Вам это о чем-нибудь говорит?

— Есть такие сборники — Большой и Малый ключ Соломона, — сказал я. — Здесь их, конечно, не проходят, но они стоят в открытом доступе, в разделе гримуаров. Наверное, Дамблдор провел параллель между моими демонами и чудовищами и теми, о которых рассказывается в этих книгах.

Судя по раздосадованному виду Скримджера, моя версия трактовки завещания совпала с его.

— Забирайте, — проговорил министр, кивая на ключ, и я поскорее сунул его в карман. Скримджер встал, снял с портрета чары, так что я, поднявшись следом, увидел недовольное лицо пожилой дамы, протиравшей очки и неодобрительно посматривавшей на министра, из-за которого последние десять минут она провела в темноте и тишине.

— Не провожайте нас, Минерва, — бросил Скримджер, покинув кабинет и едва взглянув на стоявшую неподалеку Макгонагалл. — Нас выпустит... — он щелкнул пальцами, пытаясь припомнить фамилию. Один из помощников негромко подсказал:

— Гораций Слагхорн.

— Да, Слагхорн... Всего хорошего, — коротко кивнув, он быстро зашагал по коридору к лестнице; двое его спутников устремились за ним. Макгонагалл проводила его пристальным взглядом, а потом повернулась ко мне.

— Что он от вас хотел? — спросила она все тем же непререкаемым тоном, каким десять минут назад разговаривала с министром.

— Он спрашивал о Дамблдоре, — ответил я.

Макгонагалл удивилась.

— О Дамблдоре? — повторила она. — Но что вы можете знать...

Я пожал плечами. Макгонагалл несколько секунд смотрела на меня, словно размышляя, продолжать ли свой допрос или нет, затем покачала головой и скрылась в кабинете.

* * *

Мысль о том, что ключ — это крестраж, пришла мне в голову первой, но была отброшена за очевидной абсурдностью. Если он и был крестражем, то уже мертвым, поскольку побывал в руках министерских чиновников и только привел их в замешательство. Вероятнее всего, ключ никогда не хранил в себе частицу души Волдеморта. На его черной поверхности я не обнаружил никаких повреждений, а изучив вещь глазами патронуса, увидел лишь ауру заклятья, позволявшего отпирать настроенные на ключ двери. Белых следов волдемортовских чар на нем не было.

Над завещанием я почти не размышлял. Дамблдор имел в виду оживленного монаха, поскольку только эту картину можно было назвать полноценной дверью, через которую тот попал в замок и получил возможность свободно по нему разгуливать. Но сейчас монах пребывал где-то в недрах Хогвартса, куда его завел Кровавый Барон. Возможно, ключ требовался для того, чтобы попасть на нижние этажи, но что мне там искать? Крестраж? Оружие? Какую-то информацию?

Начинать поиски сейчас было рискованно — после визита Скримджера Макгонагалл могла следить за мной, — поэтому я отложил их на август, когда и.о. директора займется составлением списков первокурсников и рассылкой писем. Однако через пару дней, вернувшись к завтраку после тренировки, я с удивлением услышал, что министр подал в отставку. Это известие вызвало среди преподавателей недоумение и тревогу, но когда спустя еще два дня в "Ежедневном пророке" появилась фотография Поттера и объявление о его розыске в связи с гибелью Дамблдора, всем стало ясно, что это была за отставка и чьи интересы теперь блюдет Министерство.

55.

На следующий день после публикации материала о Поттере на Хогвартс началось нашествие сов. Макгонагалл почти не выходила из своего кабинета и даже начала бывать в директорской — возвращаясь из библиотеки, я несколько раз замечал, как она спускается с верхних этажей. За столом почти ничего не обсуждали, однако кое-какую информацию о том, чем занималась Макгонагалл, я узнал у Хагрида, который после встречи с патронусом-тенью хоть и держался со мной не так естественно и открыто, как раньше, но здесь просто не мог смолчать.

— Ишь чего удумали! — возмущенно говорил он, сидя на лавке у сарая с инструментами, тогда как я стоял неподалеку, облокотившись о забор вокруг огородных грядок. — Сертификат о статусе крови! Можешь себе представить? Будто это болезнь какая — родиться от маггла! Макгонагалл теперь ждет, когда ей пришлют из Министерства список первоклашек, а без него она не имеет права высылать письма о зачислении.

— Но если ребенок магглорожденный, его родители не знают ни о каком Министерстве магии, — сказал я. — Как они получат сертификат?

— Так эти сами к ним придут! — фыркнул Хагрид. — Не упустят возможности поглумиться... Детишек жалко, — расстроено добавил он. — И в школу не попадут, и родителей, того гляди, лишатся.

— А что насчет директора? — спросил я. — Никого пока не назначили?

Хагрид повел плечом и сказал:

— Молчат. — Потом он неожиданно встал и подошел к забору. — Ну а ты-то как, Линг? — озабоченно проговорил он. — Ты ведь сирота, как тебе доказать, что твои родители — волшебники?

— Вряд ли мне придется это доказывать, — ответил я. Хагрид только вздохнул, не догадываясь об истинном значении этой фразы, но больше ни о чем не спрашивал и снова занялся огородом. Я вернулся к мольберту писать уже девятый по счету пейзаж, а заодно поразмышлять о своих перспективах, ставших чуть более неопределенными из-за новой политики Министерства. Вероятно, я мог считать себя защищенным, если до сих пор оставался нужен Темному Лорду, но если убийство Фенрира его разозлило, следовало быть настороже.

Слагхорн заметно паниковал, опасаясь, что Пожиратели заявятся прямо в Хогвартс, схватят его и вынудят варить какие-нибудь страшные яды.

— Мне кажется, — проговорил я, выслушав очередной страдальческий монолог профессора, — что в свете последних указов здесь вы принесете гораздо больше пользы, чем где бы то ни было еще, так что за вами вряд ли придут.