— Хотел бы, давно на ленточки покромсал... — в голос сообщил Олег и вернулся на диван, прихватив со стола листочек бумаги с несколькими фразами, начертанными быстрым и неразборчивым почерком. — Так... Буду к утру, еда в кастрюле, в титане теплая вода, чистое белье на табуретке рядом с ним. Поешь, вымойся, переоденься, прими микстуру (на столе в мензурке) и ложись спать. Не вопрос, благодарствую Айболит...

В душе, долго, словно заново знакомясь с самим собой, он смотрелся в мутноватое, треснувшее зеркало, вмурованное в стену.

'Деев Олег Михайлович, 1985 года рождения, русский, уроженец Калининграда... — раз за разом про себя повторял Олег. — Жена, дети? А хрен его знает, но по возрасту должны быть. Военный? Вполне возможно. Что-то такое проскакивает. А вот какого хрена я сюда заявился, и главное откуда, большой вопрос. Надо начать вспоминать с самого начала. Может что и выплывет...'.

Вымывшись и замочив свое белье в жестяном тазу, а потом, тщательно выскоблив щетину источенной опасной бритвой, Олег переоделся в пожелтевшее от старости, но чистое белье допотопного фасона, то что еще с завязками, после чего быстро похлебал жиденькой овсяной кашки и опять завалился на диван.

— Сначала пришла к власти эта старая сука, — начал он вслух озвучивать кое-какие сведения, оставшиеся в памяти. — И сразу стала базарить с нашим на повышенных тонах. Потом случился Старопетровск, затем провокации на границе...

Каким-то загадочным образом, Олег прекрасно помнил события недавней истории, при этом, напрочь потеряв из памяти многие эпизоды новейшей, уже после Песца. А о себе забыл вообще все, разве что за исключением имени. Да и то, особо не был уверен в его подлинности.

— Сука!.. — он с досадой хлопнул ладонью по одеялу. — Ну не мог я в эту дыру заявиться просто на экскурсию. Мля... поехали с самого начала...

Промучившись еще час, Олег довел себя до дичайшей головной боли, но так и ничего не вспомнил. Зло выругался, тяпнул мензурку микстуры и почти сразу забылся мертвым сном.

* * *

Москва. Главный клинический госпиталь им. Бурденко. 15 ноября 2016 года.

— Ну что, Михаил Олегович, — убеленный сединами пожилой врач, аккуратно смахнул с рукава идеально белоснежного медицинского халата несуществующую пылинку и закрыл папку, полную каких-то документов. — Завтра на ВВК. Никаких препятствий к прохождению вами дальнейшей службы, я не усматриваю. Процесс реабилитации успешно завершен.

— Спасибо, Александр Вячеславович... — его собеседник, широкоплечий худощавый мужчина облегченно вздохнул.

— Да не за что, — доктор улыбнулся. — Как бы банально не звучало, это наша работа. Что дальше? Насколько я понимаю, вы вернетесь в... — Александр Вячеславович не договорил и показал пальцем куда-то в окно. — Вы поняли меня.

— Не знаю, — Михаил неопределенно пожал плечами. — Это уже как командование решит. Но полностью исключать такую возможность, я бы не стал.

— Понимаю, понимаю... — поспешно закивал доктор. — Но, если все-таки командование примет такое решение, у меня будет к вам одна небольшая просьба.

— Сделаю все что могу... — в глазах Олега промелькнула некая настороженность.

— Понимаете... — врач явно волновался и ничего не заметил. — У меня там внук. Лейтенант морской пехоты. Володя Пичугин. Нам бы с Марьей Константиновной... — Александр Вячеславович поспешно добавил, — это жена моя. Хотелось бы ему с оказией посылочку передать. Совсем небольшую. Не откажете?

— Не вопрос. Я заеду к вам перед командировкой, — быстро пообещал Михаил. — Конечно, если она случится. Если нет, попробую поспособствовать.

— Вот спасибо! — доктор расцвел и схватив руку собеседника несколько раз энергично тряхнул. — Больше не смею задерживать. До свидания и удачи. Не буду заставлять вашу супругу ждать...

Попрощавшись с Александром Вячеславовичем, Михаил вышел из кабинета. С диванчика, стоявшего в коридоре, навстречу ему порывисто вскочила светловолосая миловидная женщина. Она чем-то своей внешностью напоминала строгую учительницу, но аккуратный животик, выглядывающий из-под распахнутой норковой шубки, немного смазывал это впечатление.

— Ну что?

— Завтра на ВВК. Признают годным без ограничений, — Миша аккуратно взял жену под руку и повел ее к выходу.

— А потом? — на лице женщины проявилась озабоченность. — Ты не забыл, что мне через два месяца рожать?

— Потом, будет отпуск... — не совсем уверенно пробормотал Михаил. — Валюша, да не беспокойся ты. Никто меня никуда не отправит. Встречу я тебя и нашу Лидочку из роддома.

— Так ты все-таки согласен назвать дочь Лидией? Мишенька!.. — Валентина бросилась мужу на шею. — Я тебя люблю!!!

— Согласен, согласен... — добродушно проворчал Миша. — Куда я денусь с подводной лодки. Хотя, Катериной было бы лучше. Ну что, куда идем? Меня отпустили на целый день.

— И ночь? — Валя застенчиво улыбнулась и прижалась к мужу.

— И ночь. Так куда?

— Сейчас заедем за Машкой в детсад и по магазинам! — лихо скомандовала Валентина. — А вечером в White Rabbit, и не спорь Бирюков, твой орден надо обмыть. Чур, за рулем я...

* * *

Россия. Псковская область. Пырьев. 16 апреля 2024 года.

Олег благополучно проспал всю ночь и увидел первый в своей жизни сон. По крайней мере — ему так показалось. Абсолютно непонятный, но и нестрашный, к тому же, абсолютно не отложившийся в памяти, но все-таки это был сон.

Генрих Львович заявился к двенадцати дня. Весь какой-то помятый и вовсю благоухающий ароматом сивухи, разбавленной чем-то приторным, очень смахивающим на запах духов 'Красная Москва'.

К этому времени Олег уже успел исследовать обиталище и даже нажарить картошки с салом, попутно обнаружив приличные запасы продовольствия, неплохо оборудованную операционную с лабораторией в боковой комнатушке и полное отсутствие оружия, кроме кухонного ножа и ржавого топорика.

— Уф-ф... уважил Олег Михайлович, — ветеринар закинул в рот последнюю шкварку и сыто рыгнул. — Короче, теперь готовка будет твоей почетной обязанностью. Ну... как ты тут без меня? Вспомнил чего?

— Нет.

— Как чувствуешь себя? — Генрих Львович поколебался и достав бутылку из шкафчика, плеснул себе в стакан мутноватой жидкости. — Голова болит? В глазах не плывет?

— Нет.

— Это просто чудесно, — обрадованно заявил ветеринар, опрокинул в себя стакан и отдышавшись просипел. — Тут я тебе одежки принес. Негоже в одних подштанниках шастать.

И подвинул ногой к Дееву грязноватый объемный мешок.

'ВСР-93, он же 'Дубок', он же 'Барвиха', он же 'Арбузня'... — автоматически определил Олег, доставая из мешка застиранную теплую камуфляжную куртку с рисунком напоминающем листву молодых березок и такие же штаны, — и тут же насторожился. — А откуда я это знаю?'.

Но вопрос оказался риторическим, никаких ответов память даже не собиралась подсказывать.

'Ну и хрен с ним... — уже беззлобно про себя выругался Деев и принялся дальше разбирать вещи. — Обойдусь...'.

Помимо куртки и штанов, доктор притащил домашней вязки шапку, типа 'гандон', растянутый и местами прохудившийся свитер, с рисунком, изображавшим почему-то зеленых пингвинов, и потрескавшиеся от старости туристические берцы сорок восьмого размера, какой-то неопознанной гражданской модели.

'Хотя бы чистое... — невесело подумал Олег, примеряя ботинок, — на безрыбье и сам раком станешь...'.

— А вот все это, не входит в комплект мой благотворительности, — прокомментировал ветеринар.

— Сколько? — выдохнул Деев, уже давно готовый к такому повороту событий.

— Не в деньгах счастье, — скорбно вздохнул ветеринар. — Сочтемся со временем. Отработаешь.

— А вы не боитесь, что я могу...

— Свинтить, не расплатившись? — иронично улыбнулся Генрих Львович. — Или того хуже, предварительно проломить мне башку, в отплату за добро? Нет, не боюсь.

— Почему?

— Потому, — отрезал ветеринар. — Уж за свои-то годы, я как-то научился разбираться в людях. К тому же, хоть у тебя с головушкой и проблемы, идиотом ты не выглядишь. Ладно, устроим сеанс вопросов и ответов. Может и вспомнишь чего. Что интересует в первую очередь?

Олег сразу даже растерялся. Хотелось узнать очень многое и сразу.

— Что со страной? — выдавил он из себя. — Как было до того — помню. Знаю, что пиздануло. После этого, уже ничего не помню.

— Понятно... — ветеринар кивнул и спокойно ответил: — Я особо не в курсе, но кое-что знаю. А нет страны. Москву с областью, как корова языком слизнула. Всему Поволжью тоже песец приснился. Урал и Сибирь в основном уцелели, там даже власть в чем-то старую напоминает. Ярославль, Вятка, Ухта с Кировом тоже на плаву, республиками заделались. На Вологодчине рулит кучка авторитетов-князей с дружинами. Правда, уже цивилизуются потихоньку, вотчинами начинают править с понятием.

Олег слушал доктора и не испытывал никаких особых эмоций. Возможно, потому, что его преследовало странное чувство, что раньше он все это знал, причем, возможно скорее всего, даже побывал в этих местах после катастрофы.

— Что с Питером? — вдруг поинтересовался он, повинуясь неожиданно возникшему где-то глубоко внутри головы требованию.

— Сам не присутствовал... — Генрих Львович ненадолго замолк, выбирая в плошке соленый огурец. — Но, по рассказам, Питер первую волну отразил. Вторую частично, ну а третья его накрыла. Но флот уже успел выйти в море. У кого было чем, отработали в ответку, а потом, возле Готланда схлестнулись с пендосами и иже с ними. — Генрих Львович сжал кулаки. — Насмерть схлестнулись. Когда закончились ракеты, лупили из зенитных автоматов в упор, потом шли на абордаж. Поговаривают, что до сих пор по Балтике призраки эскадр воюют между собой. В общем, все умерли...

— Не все, — неожиданно перебил Олег ветеринара. — Далеко не все.

— Прояснилось что? — прищурился Генрих Львович.

Олег попробовал вспомнить хоть что-нибудь и разочарованно мотнул головой:

— Нет... как-то само вырвалось...

— Ничего, вспомнишь еще, — обнадежил доктор и продолжил: — Псков и та часть нашей области, что граничила с Ленинградской, тоже накрылись медным тазом, а все то, что расположено в нашу сторону, сравнительно уцелело. Великие Луки, Остров, Опочка и Невель живут и здравствуют. Считай удельными княжествами стали. Старопетровск, вернее, то что от него осталось, особняком стоит. Но про него надо отдельно рассказывать. Стоп! Совсем забыл... — старик выудил из кармана куртки коробочку индивидуальной аптечки и вынул из нее шприц-тюбик. — Руку давай. Надо тебя привить от некоторых местных инфекций... Кстати, из Старопетровска препарат. Дорогущий, мать его. Даже не спрашивай, как я его достал...

— Я сказал уже — расплачусь... — угрюмо буркнул Олег, прижав смоченный самогоном комочек ваты к месту укола.

— Куда ты денешься c подводной лодки... — хохотнул Генрих Львович и продолжил рассказ. — А вот мелких городишек и поселков, почитай не осталось. Не пережили. Народишко рассосался кто куда. Правда, окромя нас. Мы, совсем наоборот... — он невесело хохотнул и повторил. — Совсем наоборот.

— Что здесь?

— Здесь? — задумчиво переспросил Генрих Львович. — Расскажу. Отчего бы и нет. Главное достоинство этой помойки в том, что здесь родился и прожил всю свою жизнь, некий Майер Генрих Львович, то бишь — я.

— И был здесь во время того как...

— Ну а где же еще? — ветеринар коротко хохотнул. — Когда в сентябре семнадцатого ебнуло неподалеку от Старопетровска, я как раз принимал роды у Дездемоны. Между прочим, айширской породы была телушка. Чистокровка. Сдохла... — грустно добавил он и потянулся к бутылке. — Но тогда всю зразу назад в Эстонию ветром унесло, почитай треть страны им враз испоганив. И поделом талапонцам*. Ибо нехрен.

талапонец — презрительное прозвище эстонцев. Было дано им русскими, проживающими на территории Эстонии. До начала XIX века и периода 'национального движения' у эстонцев не было национальной интеллигенции или дворянства, эстонцам отводилась роль исключительно крестьян, батраков, наёмной рабочей силы. Отсюда и прозвище, намекающее на более низкий социальный статус эстонцев в период правления в Эстонии немцев, датчан, шведов и Российской Империи.

— Ибо нехрен, — неожиданно для себя согласился Олег. Никаких личных причин ненавидеть эстонцев он в себе не нашел, но от новости испытал достаточно положительное чувство.

— В общем, нас тогда никак не зацепило, — ветеринар пропустил очередную стопку. — Разве что, радиационный фон подскочил раз в несколько, да чуток потрясло, вроде как при землетрясении. А вот потом... На третий день тряхнуло так, что весь новострой, как карточные домики сложился. Правда, у нас застройка в основном старая, она не в пример крепче оказалась, так что и это пережили. Но горюшка все равно хлебнули с лихвой. Неразбериха, паника, народишко обезумел. Как вспомню... — Генрих Львович покачал головой. — А еще через день, сюда соседи пожаловали. Наши-то в ответку знатно по Эстонии и Латвии отработали, вот оставшиеся в живых натовцы, да всякий сброд типа кайтселийта* и прочих чухонцев в придачу, сбились в кучку и стали выходить из зараженных мест. Не особо много их было, где-то с батальон, может чуть больше, но все на технике, правда без танков. На 'Хаммерах' и этих... Как же их?

— 'Бредли'* или 'Страйкер'* — лаконично подсказал Олег. — 'Бредли' на гусеницах, а 'Страйкер' на колесах. А военная модификация 'Хаммера', называется 'Хамви'

Кайтселийт (эст. Kaitseliit) — добровольческое военизированное формирование в Эстонии. Наряду с Вооружёнными силами Эстонии входит в состав Сил обороны Эстонии.

Stryker (рус. Страйкер) — семейство колёсных боевых бронированных машин, разработанных и производимых американской компанией 'Дженерал дайнемикс лэнд системз'

M2 Bradley — гусеничная боевая машина пехоты США, названная в честь генерала Омара Брэдли.

И опять не нашел в себе ничего, объясняющее такие знания. Мозги иногда выдавали крошки информации, но предательски отказывались прояснить ее происхождение.

— Вот-вот... — обрадовался доктор. — И такие и такие присутствовали. Но, колесных больше. И много грузовиков с припасом разным. И десяток автобусов с гражданскими. Здоровенная колонна была. Ну а наших в городе, всего-то пограничный отряд с мотоманевренной группой. Да десяток милиционеров, из которых половина бабы. Плюс, из жителей, еще где-то под сотню примерно боеспособных, при желании набралось бы. Словом, сам понимаешь, шансов никаких. Тем более, что помощи поначалу запросить не получилось — связи с командованием уже толком не было. Но командир отряда, подполковник Хребтов, твердо решил бодаться. Благо, о подходе натовцев стало известно заблаговременно — границу еще кое-как охраняли.

В общем, колонну беспрепятственно впустили в город, а потом, когда она остановилась на центральной площади, с крыш начали жечь броню. Из чего было, тем и лупили. Все ж не танки...

Доктор замолчал, стало видно, что воспоминания ему даются тяжело.

1234

Предыдущая глава

↓ Содержание ↓