"Бирюк"

Пролог

По многим причинам маленький провинциальный городок, со смешным названием Пырьев, уже давно должен был прекратить свое существование. От многих стран остались только одни названия на довоенных картах, громадные мегаполисы превратились в безжизненные радиоактивные развалины, сотни тысяч людей просто перестали жить, а он все еще продолжал здравствовать.

Надо сказать, расположенный недалеко от границы с Эстонией и Латвией, Пырьев никогда не процветал, даже в благополучные мирные времена. До войны в нем поддерживал жизнь едва сводивший концы с концами леспромхоз, ремонтные мастерские, несколько фермерских хозяйств, да пограничный отряд с парой воинских частей разбросанных в окрестных лесах, ну а после...

Ну, а после, он тоже выжил, но, скорее всего, только при божьем попустительстве, по-другому такое везение и не объяснишь. Да и вообще, Пырьеву очень часто везло в его непродолжительной истории.

Для начала, сравнительно недалеко от него разразилась какая-то техногенная катастрофа с последующей непонятной эпидемией и только благодаря капризу розы ветров, Пырьев не вошел в так называемую Зону-31, возникшую на месте зараженных территорий. А зона возникла немаленькая, захватив в себя даже часть территории сопредельного государства.

Дальше везение продолжилось; взрыв ядерного фугаса, произошедший на границе зоны, тоже никак не затронул городок: шлейф радиоактивного заражения и прочие прелести прошли стороной.

Уцелел он и во время последовавшей после этого ядерной войны, хотя народишко большей частью разбежался в поисках лучшей доли. Не добила его даже жестокая битва, случившаяся в городе после того, как остатки американской бронекавалерийской дивизии, расположенной в Эстонии, после ответного удара со стороны России, вздумали уйти из зоны радиоактивного заражения и натолкнулись в Пырьеве на российских военных, по понятным причинам, воспринявших такие намерения как личное оскорбление.

Технику гостей старательно пожгли, личный состав безжалостно вырезали, среди наших потери были несоизмеримо меньше, но, почти всех выживших, все-таки прикончила на редкость свирепая зима, разразившаяся в аккурат после последних ядерных ударов.

В общем, вроде бы на этом история Пырьева закончилась, но уже через три года после окончания войны, из него вышел первый торговый караван. А еще через год, город стал самой известной в этих местах барахолкой, на котором можно было найти все, что душе угодно, даже неимоверно редкостный дефицит. Однако, его прежнее название как-то не прижилось, и городок походя переименовали в Яму.

Посетители не переводились, правда, поодиночке никто не являлся, больно уж опасным был сюда путь.

Но сегодня утром случилось исключение, возле въездного КПП, больше похожего на небольшую крепость, внезапно появился одинокий мужик с потертым АКМ-ом на плече и тощим РД за спиной. Высокий, широкоплечий и худой, в длиннополом брезентовом пыльнике с капюшоном, — он ничем не отличался от большинства местного народа, разве что лицом, словно вырубленным из камня и не отражающим никаких эмоций. Оно вообще казалось мертвым. А рваный, неровно зарубцевавшийся шрам, спускавшийся от скулы к подбородку и пустые глаза, только усиливали это впечатление.

Впрочем, народишко здесь встречался всякий, с мордами даже пострашней, поэтому, стоявшие сегодня на посту парни из бригады Электролита, державшего в Яме весь аккумуляторный бизнес, ничего подозрительного в госте не нашли. Почему один? Да что с того, мало ли на свете сумасшедших.

Гость минуту постоял возле контрольно-пропускного пункта, не испытывая никакого видимого пиетета поглазел на пару броневиков, явно западного происхождения, стоявших в капитальных капонирах, перевел взгляд на до зубов вооруженных постовых и решительно переступил порог КПП.

— Магазины из стволов долой, — буднично приказал Пеца, старший наряда. — Увидим с примкнутым, штраф в полсотни и месячная отсидка в холодной. Правила жизни простые; кто первый шмальнул, тот и виноват. Наказание за это тоже немудреное; завалим и всех делов. Или пойдешь в рабы навечно. Понятно? Вижу, что понятно. Документ есть какой?

Мужик молча достал из внутреннего кармана потертый паспорт завернутый в целлофан и положил его на стол. Потом разрядил автомат с пистолетом Макарова и отправил их магазины в ранец.

— Ага... Олег Михайлович... — удовлетворенно пробурчал Пеца, карябая каракули в ведомости. — Цель посещения?

— Поглядеть... — тихо ответил гость. Голос у него оказался хриплым и напрочь лишенным каких либо интонаций.

— Пойдет. Надолго к нам?

— Не знаю пока...

— Понятно, — старший подвинул к нему ведомость. — Распишись вот здесь и здесь. Значит, знакомлю под подпись тебя с правилами. Теперь, если что, спросим с тебя как с понимающего. Во-от, молодца. Держи пропуск. Итак, с приехалом тебя. Остановиться советую в 'Колхозной', там дешево и клопов нет. В Нахаловку даже днем не забредай. Ну... это райончик самостроя на месте бывшего частного сектора. Пожалеешь и справедливости не сыщешь. За нее никто из наших ответ не держит. Пока не держит. Лучший хавчик, пойло и девки в 'Жмене', рынок работает с восьми утра до шести вечера, но по понедельникам и средам он закрыт. Лабазы работают ежедневно — до семи. Пропуск действителен неделю, потом придется продлить, но уже за лаве — два рубля день. Вроде все. Проходи...

После чего потерял к визитеру всякий интерес.

Тоже не обращая внимания на дежурного, гость закинул за плечо ранец и вышел из КПП. Некоторое время он шел по центральной улице, цепко всматриваясь в лица немногих встречавшихся ему жителей города, потом свернул и уверенно выбирая путь, стал удаляться в сторону частного сектора.

Вскоре, мужчина остановился возле остова некогда добротного кирпичного дома, от которого сейчас остался только заросший бурьяном фундамент и большая груда мусора.

Не отрывая невидящего взгляда от развалин, гость вытащил из кармана портсигар и скрутив подрагивающими руками самокрутку, глубоко затянулся. Лицо так и осталось каменным, но в глазах заплескалась обида пополам с жуткой тоской.

— Дядя, дяденька! — из-за заваленного сарайчика неожиданно выскочила опрятно одетая девчушка лет семи-восьми. — Дяденька, миленький, помоги... — жалобно запищала она и сходу бухнувшись на колени, схватилась за ноги мужчины. — Ой, ой... там мамка, мамка... мамка помирает! Мы заплатим, есть чем, только помоги... Надо ее в больничку отнести...

— Как тебя кличут, кроха? Не Лидией? — мужчина резко отбросил самокрутку и осторожно взяв девочку за руки, внимательно заглянул ей в лицо. — Как мать зовут? А сестричка у тебя есть?

— Меня — да, Лидкой... — затараторила девочка и потащила его за собой. — Ну идем же, идем... Сестры уже нет — померла. А мамку — Валентиной...

— Что? Где?!! — обрадованно заревел он. — Где она? Веди же скорей!

— Да вот же... Здесь в переулке... — девочка заведя мужчину в глухой тупик, неожиданно вырвала свою руку из его ладони и отскочила в сторону.

— Где? — гость недоуменно оглянулся и в то же мгновение, выступившая из-за угла невысокая и худенькая девушка, в большой не по размеру, выцветшей камуфляжной теплой куртке и вязаной шапочке, обрушила на его голову увесистый молоток.

Мужчина тихо охнул и медленно осел на землю. Звонко брякнул об кусок кирпича автомат.

— Может еще разочек, Машка? — Лидка осторожно подошла и толкнула ножкой в красном резиновом сапожке неподвижное тело. — Вроде еще трепыхается.

— Можно... — Маша, удивительно похожая чертами лица на свою юную подельницу, быстро примерилась и коротко размахнувшись, ударила еще раз. — Все, теперь шмон и на хату...

А еще через несколько минут, в тупичке не осталось никого, кроме раздетого до исподнего и окровавленного человека...

* * *

Ленинградская область. Пырьев. 15 апреля 2024 года.

Сильно исхудавший мужчина неожиданно сел на продавленном диване. На его наголо бритом черепе отчетливо выделялся багровый шрам с хорошо заметными следами снятых швов. На лице проступала страшная растерянность. Недоуменно проведя взглядом по сторонам, он попытался встать, но тут же, со стоном схватившись за голову, повалился обратно.

— Очнулся, наконец... — маленький сухенький старичок, удивительно похожий на Айболита, выключил примус, на котором тихонько скворчала сковородка и прихватив с тумбочки стетоскоп, подошел к дивану. — Это радует. Тихо, тихо... да не жмурься, мне надо проверить рефлексы. Так... так... Очень хорошо... Голова сильно болит?

— Почти не болит. Кружится... — тихо прохрипел мужик. — Где я?

— В Пырьеве, ѓѓ— лаконично ответил старик. — А теперь, моя очередь задавать вопросы. Как тебя зовут?

— Олег... — после короткого раздумья ответил мужчина. — Вроде как...

— Сколько тебе лет?

Олег опять ненадолго задумался и недоуменно прошептал:

— Не знаю...

— Откуда ты?

— Откуда? Да не помню я... — на лице мужчины проявилось отчаяние. — Нихрена не помню.

— М-да... — кивнул сам себе старик. — Типичный случай ретроградной амнезии налицо. Ну что же, на фоне случившегося, будем считать, что ты хорошо отделался. А память со временем вернется.

— Да что случилось-то? — уже зло спросил Олег. — Ты вообще кто такой? Доктор? Как я здесь оказался?

— Он самый, — вежливо ответил старик. — Доктор, но звериный. То бишь — ветеринар. Правда, продвинутый, как это говорили раньше. Сейчас, в этом городе употребляют термин 'прошаренный'. Добавляя эпитет 'лепила'. А еще меня здесь называют Айболитом. Но немного погодим с вопросами и ответами. Так сказать, совместим приятное с полезным.

Он встал и подал Олегу алюминиевую помятую миску, наполовину заполненную жидкой кашицей, а себе навалил жаренной с салом картошки из сковородки. В точно такую же емкость. А потом спокойно пояснил:

— Ты две недели провалялся в беспамятстве, и все эти дни сидел на жесткой диете. В дальнейшем рацион улучшим, а пока только так.

— Спасибо, — буркнул Олег и зачерпнув кашку ложкой, осторожно отправил ее в рот. — И все-таки...

— Твоя фамилия Деев, по имени отчеству — Олег Михайлович. По крайне мере, так указанно в паспорте, — быстро расправляясь со своей порцией, сообщил старик. — Кстати, можешь меня называть Генрихом Львовичем. Так вот, отроду тебе тридцать девять лет, а родился в городе Калининграде. Вот, пожалуй, и все, что я знаю. Заглянул по случаю в книгу регистрации прибывших. Все остальное — только догадки.

— Можно и догадки, — Олег тщательно выскреб кашу из тарелки и отставил ее в сторону. — Все в кассу пойдет.

— У тебя давно зажившие касательные пулевые ранения бедра и предплечья... — стал перечислять Генрих Львович. — Следовательно, ты успел поучаствовать в боевых действиях, но еще до большой войны. А вот осколочное лицевое — сравнительно недавнее, я его соотношу уже к началу этого конфликта. Помимо этого, у тебя довольно хорошо развита мускулатура, причем, специфическим образом, к тяжелой работе не имеющем никакого отношения. Следовательно, исходя из всего перечисленного, скорее всего, ты военный. Возможно, из какого-нибудь спецподразделения, хотя тут я не уверен.

Олег прислушался к себе и с ужасом осознал, что ничего не помнит из своей биографии, хотя, при упоминании ветеринаром армии, все-таки почувствовал некое знакомое, но неопределенное чувство.

— Первого апреля сего года и месяца, в одиннадцать ноль-ноль, ты переступил черту этого города... — я явным сарказмом начал рассказ ветеринар. — Помнишь хоть какого?

Деев молча кивнул. Как ни странно, название этого города из памяти никуда не делось.

— И то хлеб, значит и остальное всплывет со временем, — продолжил Генрих Львович. — В общем, ты явился не с торговым конвоем, как все умные люди делают, а в одиночку. И даже, вроде как, без какого-нибудь транспортного средства. Ничего определенного о своих намерениях на КПП не сообщил, был пропущен, после чего, уже в тринадцать тридцать, был обнаружен мной в Нахаловке, в одном белье, и с тяжелейшим сотрясением мозга, наступившим вследствие удара тупым предметом по голове. Верней, нескольких ударов. К счастью, череп уцелел, но вот без рассечения не обошлось. Допускаю, что тебя просто-напросто ограбили, предварительно шарахнув по башке, что для того района более чем обычное дело. А вот, для чего ты туда поперся, я, увы, даже не догадываюсь.

— Я тоже... — тихо буркнул Олег и провел взглядом по помещению, в котором находился.

Наблюдения быстро трансформировались в вывод, что доктор свел себе гнездышко в каком-то полуподвале. И довольно комфортабельное гнездышко; с маленькой кухонькой, холодильником, спальней, и даже санузлом с дровяным титаном, скрытыми дощатой перегородкой. Вот только женской руки здесь не наблюдалось от слова совсем. Скажем так: порядок присутствовал, но мужской, сугубо относительный.

'Зажмут, хрен выберешься... — неожиданно стеганула Олега мысль. — Окошки маленькие, зашиты железным листом, да еще под потолком. Дверь как в бункер. И нахрена он меня спас, спрашивается? Добрые самаритяне еще семь лет назад закончились. Как пиздануло, так сразу и начали вымирать, как мамонты...'.

— Зачем...

— Зачем я тебя подобрал? — перебил Олега Генрих Львович, ставя на примус кофейную турку. — Хороший вопрос. Ну-у... — протянул он, явно забавляясь, — даже не знаю. Спас и все. Могу я хоть раз в жизни сделать доброе дело?

— Сколько я вам должен? — угрюмо поинтересовался Олег.

— Да полноте, Олег Михайлович, — отмахнулся ветеринар. — Платить тебе сейчас нечем. Да и не в деньгах дело. Но если настаиваешь, придумаем что-нибудь. Но потом, когда на ноги станешь. Кофе тебе не предлагаю. Увы, пока нельзя. А вот это можно. Даже нужно... — он наполнил маленькую мензурку из большой стеклянной бутыли без этикетки. — Давай, давай, залпом...

Олег покорно глотнул зеленоватую жидкость, подивился, что она очень похожа вкусом на довоенный 'Тархун' и внезапно вырубился.

'Сука, ведь распотрошит на органы, хренов лепила...' — успел он подумать, перед тем как провалился в мягкую обволакивающую темноту.

Очнулся Олег так же внезапно. Быстро ощупал себя руками и с облегчением сделал вывод, что все органы, как внешние, так и внутренние вроде на месте. Полежал пару минут с закрытыми глазами, послушал тишину, разбавленную тиканьем древних ходиков с кукушкой, криво висевших на стене, потом спустил ноги с дивана на пол.

В комнате никого не было, верхний свет был выключен, горела только тусклая лампочка в светильнике на столе. Часы показывали половину восьмого вечера, но судя по хрипам, которые они издавали, надежды на точность не было никакой

— Генрих Львович... — тихо позвал Олег, не дождался ответа, немного поколебался и упираясь руками в спинку дивана, попробовал встать.

И сильно обрадовался, когда это получилось. Голова еще кружилась, но уже не так сильно, а тело, хотя и с некоторым сопротивлением, все же слушалось.

— Поживу еще... — пробормотал он и медленно, придерживаясь руками за мебель, добрел до входной двери, оказавшейся запертой.

В голове плеснулась тревога, но быстро утихла, сменившись некоторой уверенностью.

— Хотел бы, давно на ленточки покромсал... — в голос сообщил Олег и вернулся на диван, прихватив со стола листочек бумаги с несколькими фразами, начертанными быстрым и неразборчивым почерком. — Так... Буду к утру, еда в кастрюле, в титане теплая вода, чистое белье на табуретке рядом с ним. Поешь, вымойся, переоденься, прими микстуру (на столе в мензурке) и ложись спать. Не вопрос, благодарствую Айболит...

В душе, долго, словно заново знакомясь с самим собой, он смотрелся в мутноватое, треснувшее зеркало, вмурованное в стену.

'Деев Олег Михайлович, 1985 года рождения, русский, уроженец Калининграда... — раз за разом про себя повторял Олег. — Жена, дети? А хрен его знает, но по возрасту должны быть. Военный? Вполне возможно. Что-то такое проскакивает. А вот какого хрена я сюда заявился, и главное откуда, большой вопрос. Надо начать вспоминать с самого начала. Может что и выплывет...'.

Вымывшись и замочив свое белье в жестяном тазу, а потом, тщательно выскоблив щетину источенной опасной бритвой, Олег переоделся в пожелтевшее от старости, но чистое белье допотопного фасона, то что еще с завязками, после чего быстро похлебал жиденькой овсяной кашки и опять завалился на диван.

— Сначала пришла к власти эта старая сука, — начал он вслух озвучивать кое-какие сведения, оставшиеся в памяти. — И сразу стала базарить с нашим на повышенных тонах. Потом случился Старопетровск, затем провокации на границе...

Каким-то загадочным образом, Олег прекрасно помнил события недавней истории, при этом, напрочь потеряв из памяти многие эпизоды новейшей, уже после Песца. А о себе забыл вообще все, разве что за исключением имени. Да и то, особо не был уверен в его подлинности.

— Сука!.. — он с досадой хлопнул ладонью по одеялу. — Ну не мог я в эту дыру заявиться просто на экскурсию. Мля... поехали с самого начала...

Промучившись еще час, Олег довел себя до дичайшей головной боли, но так и ничего не вспомнил. Зло выругался, тяпнул мензурку микстуры и почти сразу забылся мертвым сном.

* * *

Москва. Главный клинический госпиталь им. Бурденко. 15 ноября 2016 года.

— Ну что, Михаил Олегович, — убеленный сединами пожилой врач, аккуратно смахнул с рукава идеально белоснежного медицинского халата несуществующую пылинку и закрыл папку, полную каких-то документов. — Завтра на ВВК. Никаких препятствий к прохождению вами дальнейшей службы, я не усматриваю. Процесс реабилитации успешно завершен.

— Спасибо, Александр Вячеславович... — его собеседник, широкоплечий худощавый мужчина облегченно вздохнул.

— Да не за что, — доктор улыбнулся. — Как бы банально не звучало, это наша работа. Что дальше? Насколько я понимаю, вы вернетесь в... — Александр Вячеславович не договорил и показал пальцем куда-то в окно. — Вы поняли меня.

— Не знаю, — Михаил неопределенно пожал плечами. — Это уже как командование решит. Но полностью исключать такую возможность, я бы не стал.

— Понимаю, понимаю... — поспешно закивал доктор. — Но, если все-таки командование примет такое решение, у меня будет к вам одна небольшая просьба.

— Сделаю все что могу... — в глазах Олега промелькнула некая настороженность.

— Понимаете... — врач явно волновался и ничего не заметил. — У меня там внук. Лейтенант морской пехоты. Володя Пичугин. Нам бы с Марьей Константиновной... — Александр Вячеславович поспешно добавил, — это жена моя. Хотелось бы ему с оказией посылочку передать. Совсем небольшую. Не откажете?

— Не вопрос. Я заеду к вам перед командировкой, — быстро пообещал Михаил. — Конечно, если она случится. Если нет, попробую поспособствовать.

— Вот спасибо! — доктор расцвел и схватив руку собеседника несколько раз энергично тряхнул. — Больше не смею задерживать. До свидания и удачи. Не буду заставлять вашу супругу ждать...

Попрощавшись с Александром Вячеславовичем, Михаил вышел из кабинета. С диванчика, стоявшего в коридоре, навстречу ему порывисто вскочила светловолосая миловидная женщина. Она чем-то своей внешностью напоминала строгую учительницу, но аккуратный животик, выглядывающий из-под распахнутой норковой шубки, немного смазывал это впечатление.

— Ну что?

— Завтра на ВВК. Признают годным без ограничений, — Миша аккуратно взял жену под руку и повел ее к выходу.

— А потом? — на лице женщины проявилась озабоченность. — Ты не забыл, что мне через два месяца рожать?

— Потом, будет отпуск... — не совсем уверенно пробормотал Михаил. — Валюша, да не беспокойся ты. Никто меня никуда не отправит. Встречу я тебя и нашу Лидочку из роддома.

— Так ты все-таки согласен назвать дочь Лидией? Мишенька!.. — Валентина бросилась мужу на шею. — Я тебя люблю!!!

— Согласен, согласен... — добродушно проворчал Миша. — Куда я денусь с подводной лодки. Хотя, Катериной было бы лучше. Ну что, куда идем? Меня отпустили на целый день.

— И ночь? — Валя застенчиво улыбнулась и прижалась к мужу.

— И ночь. Так куда?

— Сейчас заедем за Машкой в детсад и по магазинам! — лихо скомандовала Валентина. — А вечером в White Rabbit, и не спорь Бирюков, твой орден надо обмыть. Чур, за рулем я...

* * *

Россия. Псковская область. Пырьев. 16 апреля 2024 года.

Олег благополучно проспал всю ночь и увидел первый в своей жизни сон. По крайней мере — ему так показалось. Абсолютно непонятный, но и нестрашный, к тому же, абсолютно не отложившийся в памяти, но все-таки это был сон.

Генрих Львович заявился к двенадцати дня. Весь какой-то помятый и вовсю благоухающий ароматом сивухи, разбавленной чем-то приторным, очень смахивающим на запах духов 'Красная Москва'.

К этому времени Олег уже успел исследовать обиталище и даже нажарить картошки с салом, попутно обнаружив приличные запасы продовольствия, неплохо оборудованную операционную с лабораторией в боковой комнатушке и полное отсутствие оружия, кроме кухонного ножа и ржавого топорика.

— Уф-ф... уважил Олег Михайлович, — ветеринар закинул в рот последнюю шкварку и сыто рыгнул. — Короче, теперь готовка будет твоей почетной обязанностью. Ну... как ты тут без меня? Вспомнил чего?

— Нет.

— Как чувствуешь себя? — Генрих Львович поколебался и достав бутылку из шкафчика, плеснул себе в стакан мутноватой жидкости. — Голова болит? В глазах не плывет?

— Нет.

— Это просто чудесно, — обрадованно заявил ветеринар, опрокинул в себя стакан и отдышавшись просипел. — Тут я тебе одежки принес. Негоже в одних подштанниках шастать.

И подвинул ногой к Дееву грязноватый объемный мешок.

'ВСР-93, он же 'Дубок', он же 'Барвиха', он же 'Арбузня'... — автоматически определил Олег, доставая из мешка застиранную теплую камуфляжную куртку с рисунком напоминающем листву молодых березок и такие же штаны, — и тут же насторожился. — А откуда я это знаю?'.

Но вопрос оказался риторическим, никаких ответов память даже не собиралась подсказывать.

'Ну и хрен с ним... — уже беззлобно про себя выругался Деев и принялся дальше разбирать вещи. — Обойдусь...'.

Помимо куртки и штанов, доктор притащил домашней вязки шапку, типа 'гандон', растянутый и местами прохудившийся свитер, с рисунком, изображавшим почему-то зеленых пингвинов, и потрескавшиеся от старости туристические берцы сорок восьмого размера, какой-то неопознанной гражданской модели.

'Хотя бы чистое... — невесело подумал Олег, примеряя ботинок, — на безрыбье и сам раком станешь...'.

— А вот все это, не входит в комплект мой благотворительности, — прокомментировал ветеринар.

— Сколько? — выдохнул Деев, уже давно готовый к такому повороту событий.

— Не в деньгах счастье, — скорбно вздохнул ветеринар. — Сочтемся со временем. Отработаешь.

— А вы не боитесь, что я могу...

— Свинтить, не расплатившись? — иронично улыбнулся Генрих Львович. — Или того хуже, предварительно проломить мне башку, в отплату за добро? Нет, не боюсь.

— Почему?

— Потому, — отрезал ветеринар. — Уж за свои-то годы, я как-то научился разбираться в людях. К тому же, хоть у тебя с головушкой и проблемы, идиотом ты не выглядишь. Ладно, устроим сеанс вопросов и ответов. Может и вспомнишь чего. Что интересует в первую очередь?

Олег сразу даже растерялся. Хотелось узнать очень многое и сразу.

— Что со страной? — выдавил он из себя. — Как было до того — помню. Знаю, что пиздануло. После этого, уже ничего не помню.

— Понятно... — ветеринар кивнул и спокойно ответил: — Я особо не в курсе, но кое-что знаю. А нет страны. Москву с областью, как корова языком слизнула. Всему Поволжью тоже песец приснился. Урал и Сибирь в основном уцелели, там даже власть в чем-то старую напоминает. Ярославль, Вятка, Ухта с Кировом тоже на плаву, республиками заделались. На Вологодчине рулит кучка авторитетов-князей с дружинами. Правда, уже цивилизуются потихоньку, вотчинами начинают править с понятием.

Олег слушал доктора и не испытывал никаких особых эмоций. Возможно, потому, что его преследовало странное чувство, что раньше он все это знал, причем, возможно скорее всего, даже побывал в этих местах после катастрофы.

— Что с Питером? — вдруг поинтересовался он, повинуясь неожиданно возникшему где-то глубоко внутри головы требованию.

— Сам не присутствовал... — Генрих Львович ненадолго замолк, выбирая в плошке соленый огурец. — Но, по рассказам, Питер первую волну отразил. Вторую частично, ну а третья его накрыла. Но флот уже успел выйти в море. У кого было чем, отработали в ответку, а потом, возле Готланда схлестнулись с пендосами и иже с ними. — Генрих Львович сжал кулаки. — Насмерть схлестнулись. Когда закончились ракеты, лупили из зенитных автоматов в упор, потом шли на абордаж. Поговаривают, что до сих пор по Балтике призраки эскадр воюют между собой. В общем, все умерли...

— Не все, — неожиданно перебил Олег ветеринара. — Далеко не все.

— Прояснилось что? — прищурился Генрих Львович.

Олег попробовал вспомнить хоть что-нибудь и разочарованно мотнул головой:

— Нет... как-то само вырвалось...

— Ничего, вспомнишь еще, — обнадежил доктор и продолжил: — Псков и та часть нашей области, что граничила с Ленинградской, тоже накрылись медным тазом, а все то, что расположено в нашу сторону, сравнительно уцелело. Великие Луки, Остров, Опочка и Невель живут и здравствуют. Считай удельными княжествами стали. Старопетровск, вернее, то что от него осталось, особняком стоит. Но про него надо отдельно рассказывать. Стоп! Совсем забыл... — старик выудил из кармана куртки коробочку индивидуальной аптечки и вынул из нее шприц-тюбик. — Руку давай. Надо тебя привить от некоторых местных инфекций... Кстати, из Старопетровска препарат. Дорогущий, мать его. Даже не спрашивай, как я его достал...

— Я сказал уже — расплачусь... — угрюмо буркнул Олег, прижав смоченный самогоном комочек ваты к месту укола.

— Куда ты денешься c подводной лодки... — хохотнул Генрих Львович и продолжил рассказ. — А вот мелких городишек и поселков, почитай не осталось. Не пережили. Народишко рассосался кто куда. Правда, окромя нас. Мы, совсем наоборот... — он невесело хохотнул и повторил. — Совсем наоборот.

— Что здесь?

— Здесь? — задумчиво переспросил Генрих Львович. — Расскажу. Отчего бы и нет. Главное достоинство этой помойки в том, что здесь родился и прожил всю свою жизнь, некий Майер Генрих Львович, то бишь — я.

— И был здесь во время того как...

— Ну а где же еще? — ветеринар коротко хохотнул. — Когда в сентябре семнадцатого ебнуло неподалеку от Старопетровска, я как раз принимал роды у Дездемоны. Между прочим, айширской породы была телушка. Чистокровка. Сдохла... — грустно добавил он и потянулся к бутылке. — Но тогда всю зразу назад в Эстонию ветром унесло, почитай треть страны им враз испоганив. И поделом талапонцам*. Ибо нехрен.

талапонец — презрительное прозвище эстонцев. Было дано им русскими, проживающими на территории Эстонии. До начала XIX века и периода 'национального движения' у эстонцев не было национальной интеллигенции или дворянства, эстонцам отводилась роль исключительно крестьян, батраков, наёмной рабочей силы. Отсюда и прозвище, намекающее на более низкий социальный статус эстонцев в период правления в Эстонии немцев, датчан, шведов и Российской Империи.

— Ибо нехрен, — неожиданно для себя согласился Олег. Никаких личных причин ненавидеть эстонцев он в себе не нашел, но от новости испытал достаточно положительное чувство.

— В общем, нас тогда никак не зацепило, — ветеринар пропустил очередную стопку. — Разве что, радиационный фон подскочил раз в несколько, да чуток потрясло, вроде как при землетрясении. А вот потом... На третий день тряхнуло так, что весь новострой, как карточные домики сложился. Правда, у нас застройка в основном старая, она не в пример крепче оказалась, так что и это пережили. Но горюшка все равно хлебнули с лихвой. Неразбериха, паника, народишко обезумел. Как вспомню... — Генрих Львович покачал головой. — А еще через день, сюда соседи пожаловали. Наши-то в ответку знатно по Эстонии и Латвии отработали, вот оставшиеся в живых натовцы, да всякий сброд типа кайтселийта* и прочих чухонцев в придачу, сбились в кучку и стали выходить из зараженных мест. Не особо много их было, где-то с батальон, может чуть больше, но все на технике, правда без танков. На 'Хаммерах' и этих... Как же их?

— 'Бредли'* или 'Страйкер'* — лаконично подсказал Олег. — 'Бредли' на гусеницах, а 'Страйкер' на колесах. А военная модификация 'Хаммера', называется 'Хамви'

Кайтселийт (эст. Kaitseliit) — добровольческое военизированное формирование в Эстонии. Наряду с Вооружёнными силами Эстонии входит в состав Сил обороны Эстонии.

Stryker (рус. Страйкер) — семейство колёсных боевых бронированных машин, разработанных и производимых американской компанией 'Дженерал дайнемикс лэнд системз'

M2 Bradley — гусеничная боевая машина пехоты США, названная в честь генерала Омара Брэдли.

И опять не нашел в себе ничего, объясняющее такие знания. Мозги иногда выдавали крошки информации, но предательски отказывались прояснить ее происхождение.

— Вот-вот... — обрадовался доктор. — И такие и такие присутствовали. Но, колесных больше. И много грузовиков с припасом разным. И десяток автобусов с гражданскими. Здоровенная колонна была. Ну а наших в городе, всего-то пограничный отряд с мотоманевренной группой. Да десяток милиционеров, из которых половина бабы. Плюс, из жителей, еще где-то под сотню примерно боеспособных, при желании набралось бы. Словом, сам понимаешь, шансов никаких. Тем более, что помощи поначалу запросить не получилось — связи с командованием уже толком не было. Но командир отряда, подполковник Хребтов, твердо решил бодаться. Благо, о подходе натовцев стало известно заблаговременно — границу еще кое-как охраняли.

В общем, колонну беспрепятственно впустили в город, а потом, когда она остановилась на центральной площади, с крыш начали жечь броню. Из чего было, тем и лупили. Все ж не танки...

Доктор замолчал, стало видно, что воспоминания ему даются тяжело.

Олег молча налил самогона и подвинул к Генриху Львовичу стакан.

— Слыхал я... — ветеринар одним глотком опустошил его, занюхал корочкой хлеба и мрачно продолжил: — что пендосы никудышные вояки, но эти не такие были, хотя половину их чертовых коробок наши сразу сожгли. Словом, погранцов уже добивать стали, как прилетело несколько вертолетов. Военно-воздушную базу 'Веретье', что около Острова, городок такой сравнительно недалеко от нас, раздолбали еще в первый день, правда не ядрен-батоном, а обычной хренью, но они все-таки нашли возможность помочь — прислали пару 'крокодилов' и столько же Ми-8. Но сам подумай, что от нашей помойки осталось после такой помощи? В общем, погранцов едва ли с четверть выжило, одна вертушка тоже гробанулись, зато супостата победили, попутно разнеся к хлам почти весь частный сектор.

— Что с гражданскими сделали? Их гражданскими? — поинтересовался Олег.

Но ветеринар сделал вид, что не услышал вопроса и продолжил рассказывать:

— А тут как раз еще одно землетрясение шандарахнуло, а потом радиационный фон поднялся чуть ли не до критического, дальше морозы лупанули не ко времени, а вдобавок, почитай на три месяца тучи солнце закрыли...

— И как выжили? — из вежливости поинтересовался Олег. После укола у него сильно разболелась голова и смысл рассказа ветеринара постоянно куда-то ускользал.

— Да как... — доктор с оттяжкой пропустил еще один стаканчик самогона. — Человек, особенно наш, такая скотина, что его так просто не угробишь. Запустили два котла на законсервированной ТЭЦ, благо торфа у нас, почитай лет на пять было припасено. Население, его всего-то с пятьсот человек осталось, взяли и переселили в один район, а дома утеплили как могли. Продукты все что нашлись, под замок и ввели паек. Особо не зажируешь, но голодным никто не был. Фермерские хозяйства выручили, скотину-то мы почитай всю сохранили, определив им на проживание отапливаемый спортзал в самом городе. Мэр наш... — Генрих Львович неопределенно покачал головой. — Как надо сработал, сука такая. Все это он и организовал. В общем, зиму пережили без особых приключений. По весне всем миром посеялись, но урожая получили мизер — так, кошкины слезки. Но эти слезки все же позволили сохранить поголовье скотины. Правда, ее потом какой-то гадкий мор почти всю прикончил. Да и людишек порядочно проредил. Но не суть... Словом, выжили с грехом пополам...

— А сейчас, как здесь?.. — невольно перебил собеседника Олег, отчаянно борясь с головокружением и тошнотой.

— А сейчас процветаем... — невесело хохотнул доктор и с сарказмом добавил: — Благодаря неусыпной заботе благодетеля, нашего мэра, Арсения свет Николаевича Баронова, так же именуемого в некоторых кругах Сеней Бароном. Э-э-э... — вдруг протянул он, всматриваясь в покрытое каплями пота лицо Олега. — Плохо тебе? Головокружение, тошнота, легкие судороги? Это реакция ослабевшего организма на сыворотку. Ничего-ничего, скоро пройдет. Ты приляг, приляг...

Олег действительно чувствовал себя отвратительно. Не чинясь, он быстро добрел до своего топчана и едва прикоснувшись головой к подушке, сразу вырубился.

* * *

Cирия. Авиационная база 'Хомейним'. 5 января 2016 года.

Здоровенный аэродромный пес, очень похожий на результат любовной связи волкодава с сенбернаром и охотно отзывающийся на кличку Абдулла, валялся в тенечке и лениво пытался отлавливать в своей шерсти вездесущих блошек.

Неожиданно он встрепенулся, уставился куда-то на восток и звонко заливисто залаял.

— На подходе! — неожиданным для своей комплекции басом, рявкнул щуплый низенький капитан, бросил тангенту рации и сразу напустился на солдат заливавших посадочную площадку пеной из пожарной машины. — Хорош! Хорош говорю! Убираем шланги. Мухаммедов, Семакин, поправьте ящики... Вот так...

Ему завторил баритом коренастый седой крепыш, уже в чине майора:

— Скорая, готовность номер один. Оцепление! Мать вашу, убрать всех посторонних с полосы! Отгоните машины еще на полсотни метров. Да-да, тебя это тоже касается...

Суета на посадочной площадке быстро прекратилась, люди в российской военной форме дружно уставились в бездонной ультрамариновое небо и принялись вполголоса обсуждать случившееся.

— Стингер* на полпути домой словил...

— Да нет, из ЗУ-шки бармалеи над Дейс-эз-Зором влупили...

— Ничего, дай бог дотянет...

— Ага, если что-то серьезное было бы, уже давно сел бы на вынужденную...

— Так Маркелов за штурвалом, он до последнего тянуть будет...

— Ага, Петрович, он такой...

— Смотри, смотри...

Вскоре показалось три небольших черных точки. Еще через несколько минут, точки трансформировались в три военных вертолета. Хищно-угловатые Ми-28* шли по обеим сторонам транспортника Ми-8МТ*, как будто поддерживая его и не давая подвыпившему товарищу по летному цеху упасть.

Ми-8 — советский/российский многоцелевой вертолёт, разработанный ОКБ имени М. Л. Миля в начале 1960-х годов. Является самым массовым двухдвигательным вертолётом в мире, а также входит в список самых массовых вертолётов в истории авиации.

Ми-28Н 'Ночной охотник' — советский и российский ударный вертолёт производства холдинга 'Вертолёты России', предназначенный для поиска и уничтожения в условиях активного огневого противодействия танков и другой бронированной техники, а также малоскоростных воздушных целей и живой силы противника

Еще через время, стало хорошо заметно, что 'восьмой', за которым тянулся хорошо различимый черный след, действительно успел побывать в хорошей переделке. Его штормило, поддергивало из стороны в сторону, а движки надрывно выли, порой срываясь в судорожный кашель и плевались чадными облачками дыма. С правой стороны, исчезло шасси, вместе с частью пилона для вооружения, а одна из створок задней аппарели болталась в воздухе, непонятно чем удерживаемая.

'Двадцать восьмые', доведя товарища до места, заложили изящные пируэты и ушли в стороны, а Ми-8, завис на мгновение в воздухе, примериваясь несколько раз рыскнул носом и благополучно приземлился, ловко угодив оставшимся куском стойки шасси, на подставленные ящики от НУРСов*.

НУРС — неуправляемый реактивный снаряд.

Еще не успели остановиться лопасти, как к вертолету подрулило несколько машин, возникла быстрая суматоха, а еще через несколько минут на месте событий остались только залитая пеной вертушка и несколько человек из обслуживающей полеты команды.

Абдулла попытался вклиниться в центр событий, получив пару невежливых пинков потерпел фиаско, но все же углядел человека, которого считал своим хозяином и припустил по бетонке, вслед за четверкой 'Тигров'*, сопровождавших массивный 'Тайфун'*.

'Тайфун' — семейство российских бронеавтомобилей повышенной защищённости,

'Тигр' — российский многоцелевой автомобиль повышенной проходимости, бронеавтомобиль, армейский автомобиль-вседорожник.

Далеко опередив пса, машины почти не снижая хода зарулили в один из больших ангаров, собранных из гофрированных металлических конструкций. Ворота за ними сразу затворились. Из бронированного нутра 'Тайфуна' стали появляться запыленные и уставшие люди, похожие в своей экипировке на космических десантников из какого-то фантастического фильма. На ходу разбирая из ящика ледяную минералку они рассаживались куда попало. Последняя пара невежливо выбросила из машины, спеленатого как младенца, тучного здоровяка в черном мешке на голове, из-под которого выбивалась окладистая густая борода, а вслед за ним еще одного, но, уже комплекцией пожиже, без бороды и в обоссаных камуфляжных штанах натовского образца.

— Стройся... — подал команду старший, увидев подходящего к ним статного плотного мужчину в полевой форме без знаков различия. — Товарищ генерал...

— Вольно, парни, все доклады потом, — отмахнулся генерал и, брезгливо показав на валяющихся на полу пленников, отдал приказ своим сопровождающим. — Этих убрать. Теперь более важное дело. Капитан Бирюков...

— Я, товарищ генерал... — вскочил с пола один из прибывших.

— Пляши, Миша, — генерал улыбнулся, и нарочито сурово добавил. — Давай, давай, а иначе прикажу.

Бирюков пожал плечами, положил на ящик свой автомат и ловко изобразил несколько па 'камаринского'.

— Хватит?

— Вполне, — генерал дружески хлопнул его по плечу. — Поздравляю тебя Мишка с дочкой!

— Как? — Бирюков недоуменно оглянулся на товарищей, как бы ища у них поддержки. — Но... еще рано... Вроде как срок к следующему понедельнику...

— Каком к верху! — генерал весело хохотнул. — Или как там они появляются на свет. В общем, три с половиной кила, шестьдесят сантиметров ростом, в полном здравии и порядке. Мамаша тоже. Держи... — он сунул Бирюкову в руки пластиковую папку. — Здесь твои документы, небольшой презент от обчества, а через полтора часа отсюда уходит борт на Питер. Все уже договорено. Приводи себя в порядок и вперед. Шевели булками, а то...

Генерал не договорил, потому что в ангаре неожиданно появился Абдулла и со счастливым визгом кинулся к Бирюкову на грудь, едва не сбив того с ног...

* * *

Псковская область. Пырьев. 16 апреля 2024 года.

Утром, Олег почувствовал себя гораздо лучше. От непонятного недомогания, начавшегося после укола, ни осталось ни следа. Жутко похмельный ветеринар наотрез отказался комментировать это, угрюмо пробурчав, что так и должно быть — и точка.

— И вообще... — Генрих Львович жадно присосался к кружке с водой. — Уф-ф... Ты бы это... Короче, дуй в КГБ, там с тобой сам Жила... тьфу-ты... Сергей Иванович Жилин, желает побеседовать.

— КГБ? — Олег прекрасно помнил, что означает эта аббревиатура, но никак не мог сообразить, каким образом, давно исчезнувшая могущественная организация, вдруг всплыла в Пырьеве.

— Комитет Городской Безопасности... — страдальчески морщась, пояснил доктор. — В здании городской ментовки располагается. В самом центре, на площади. Не заблудишься. Начальником сего богоугодного заведения является Филон, то есть, Виталий Юрьевич Филонов, а Жилин, как раз его заместитель. Понял? Вижу, понял. И поосторожней с ним. Матерый волчара, сожрет и не подавится. Сука редкостная, хотя и при своих понятиях.

— Зачем я ему?

— Как зачем? — ветеринар с тоской скосил глаза на пустую бутылку из-под самогона. — Расследование по твоему случаю чинит. У нас с этим серьезно. Сам скоро поймешь. В общем, выметайся...

Олегу уже самому не терпелось глотнуть свежего воздуха и оглядеться в городе, поэтому, уже через пять минут он стоял на улице.

Ну... как на улице... окружающая обстановка никак на улицу в прямом понимании этого термина, не была похожа.

Получалось, гостеприимный хозяин Генрих Львович, свил себе гнездо, в подвальном помещении стандартной панельной пятиэтажки, превратившейся на данный момент в груду битого бетона.

Некогда цветущий, жилой микрорайон, сейчас напоминал кладбище гигантских доисторических существ, от которых остались они скелеты, к роли которых сейчас выступали остовы стен. Все вокруг пропахло безысходностью и смертью, даже, несмотря на то, что остатки жизни здесь все-таки теплились — из окошек подвалов домов кое-где торчали трубы буржуек, курившиеся слабым дымком. Впрочем, на Олега эта жутковатая картина никакого впечатления не оказала — внутреннее чувство подсказывало, что ему приходилось видеть картины пострашнее.

— Маршала Жукова... было когда-то... — Олег ткнул носком берца ржавую жестяную табличку, валяющуюся на земле и, сориентировавшись по подсказкам ветеринара, побрел в сторону центра города.

Ослабшее тело поначалу бунтовало, даже пришлось несколько раз остановится, но, через некоторое время, он почувствовал себя гораздо легче и прибавил шагу.

Развалины вскоре закончились, сменившись двух подъездными двухэтажными домами, видимо, еще 'сталинской' постройки.

Дома неплохо сохранились, в палисадниках копались люди, везде носились стайки ребятни, по извечному обычаю отчаянно воюя между собой.

Весна уже начала вступать в свои права. Вовсю барабанила капель, чирикали птички, на деревьях распустились первые почки. Словом — здесь уже ничего не напоминало о прошедшей недавней войне. Олегу даже показалось, что его каким-то неведомым способом перенесло на десяток лет назад. Но, это впечатление оказалось недолгим...

За спиной скрипнули тормоза и одновременно, кто-то грозно рыкнул:

— На месте, убогий...

Олег медленно обернулся. В нескольких метрах перед ним застыл здоровенный военный внедорожник, весь покрытый деформирующей зимней раскраской. Настоящий американский военный 'Хамви' *, даже с родным Браунингом М2 на турели. Да и пассажиры, все как один, красовались новенькой снарягой натовского образца, правда, вооружены они были российскими образцами оружия, да и говорили по-русски, что немного сглаживало сюрреализм происходящего.

HMMWV или Humvee (сокращение от англ. High Mobility Multipurpose Wheeled Vehicle — 'высокоподвижное многоцелевое колёсное транспортное средство', читается как Хамви) — американский армейский вездеход, стоящий на вооружении в основном у ВС США, а также вооружённых сил и гражданских служб некоторых других стран. Автомобиль обладает высокой проходимостью, пригоден к транспортировке по воздуху и десантированию.

— Тебе говорят, доходяга, — высунувшись из окошка, властно приказал мордатый мужик, с лицом, густо побитым крупными оспинами. — Рысью сюда...

Олег молча сделал несколько шагов вперед.

— Кто такой? Что-то я тебя раньше в городе не видел, — брезгливо поинтересовался мужик. — Куда плетешься?

— Это, Семеныч, тот, — подсказал ему, густо заросший бородой крепыш с водительского места. — Ну... тот, кого по башке в Нахаловке недавно ошарашили. Я как раз на КП стоял, когда он в город проходил. И да, вроде как, Жила им интересовался

— Да, это я, — спокойно подтвердил Олег. — Вызвали в... КГБ... к Жилину. Вот, иду...

— Вызывали, говоришь? — ухмыльнулся мордатый. — Ну, что же, подмогнем тебе. Бери его братва...

Из машины не спеша вышли три рослых крепыша, грубо закрутили Олегу руки за спину, натянули черный мешок на голову, после чего, как мешок с картошкой закинули в салон 'Хамви'. Последнее, что он успел заметить, это красиво оформленную эмблему на дверце машины, в виде щита со стилизованной волчьей головой на нем, в обрамлении, написанного готическим шрифтом, названия учреждения, куда его и вызвали.

Глухо рыкнул мотор, зашелестела резина колес по потрескавшемуся асфальту. А уже через пятнадцать минут, Олега так же грубо выбросили наружу. Еще через пару минут, после того как сняли наручники и сдернули мешок, он обнаружил себя в тесной вонючей каморке.

Узкие, пристегнутые к стене цепями нары, мощная железная дверь с кормушкой, зарешеченный тусклый плафон на потолке и неопознанная бессознательная личность, в замызганном, густо разящем мочой и дерьмом тряпье, на бетонном полу. Судя по всем признакам, новое обиталище очень смахивало на камеру предварительно заключения.

— Сходил в гости, мать вашу... — Олег огляделся, сдвинул ногой обитателя камеры в угол и присел на корточки, прислонившись спиной к стене.

Никаких особых опасений за свою судьбу он не испытывал. Злости и раздражения — тоже. Сознание переполняло какое-то странное безразличие.

От нечего делать, Деев заново начал собирать и сортировать крупицы воспоминаний, в надежде хоть как-то прояснить свою личность. Но, как всегда, ничего не вспомнил. Верней, не успел вспомнить.

— Деев, с вещами на выход!.. — Отчаянно заскрипев, тяжелая дверь отворилась. На пороге камеры возник, неожиданно щуплый для такого голоса мужичок, в потертом 'городском' камуфляже российского образца, без знаков различия.

— Особое приглашение требуется? — недовольно рыкнул он, похлопывая резиновой дубинкой по ладони. — Сейчас выпишу...

Олег молча встал и шагнул из камеры.

— Руки за спину, мордой к стене... — надзиратель дождался выполнения команды, запер дверь, после чего показал дубинкой направление движения. — Пошел...

Деев так и не смог припомнить, приходилось ли ему раньше бывать в подобных учреждениях, но отчего-то ему показалось, что, например, в этом, ничего не изменилось с прошлых времен. Вообще ничего. Что выглядело довольно странно. Целые страны исчезли с лица Земли, сотни тысяч людей прекратили свое существование, само понятие государственности лопнуло как мыльный пузырь, а заштатный ИВС в провинциальном Пырьеве, как ни в чем не бывало продолжает свою работу. Личный состав тянет службу, сидельцы так и кукуют в камерах, даже стенд со служебной документацией, содержится в образцово-показательном порядке.

'Временной парадокс, мать его... — вяло думал Олег. — Не иначе, этот самый Филон бывший мент и повернут на службе. По-другому и не объяснишь. Хотя, почему бы и нет. Говорил же дохтур, что анклавы начали играться в собственную государственность, так что, без налаженной пенитенциарной системы, им уж никак не обойтись. Благо, мощности этой системы, скорей всего, песец пережили неплохо. Грех не воспользоваться, тем более, что ничего нового придумывать не надо. Все уже придумано...'.

У выхода из подвала, прапорщик передал Деева другому конвоиру, уже в американском вудланде* и с 'ксюхой' на плече. Который и сопроводил его на второй этаж, к приемной, в открытую дверь которой было хорошо видно миловидную секретаршу в гражданском элегантном костюмчике, барабанящую, как пулемет, по клавиатуре компьютера.

Олег успел подивиться, с каких это таких заслуг, его доставили к самому начальнику, но конвоир все прояснил, постучав в кабинет, расположенный напротив приемной.

'Жилин Сергей Иванович. Начальник общественной безопасности... — прочитал Деев, на бронзовой гравированной табличке. — Ты смотри, все по серьезному у них...'.

В небольшом кабинете, заставленном разномастной офисной мебелью, обнаружился худой высокий и лысый мужчина, в новеньком американском мультикаме*, стоявший спиной к двери и смотревший в окно. Не смотря на камуфляж и американскую армейскую 'Беретту F92', в кобуре на поясе — хозяин кабинета смотрелся абсолютно невоенным человеком. Форма висела на нем как на корове седло, сам он сильно сутулился, пистолет оттягивала ремень едва ли не на середину бедра, а на шее был плотно повязан толстый малиновый вязанный шарф, что особенно усиливало впечатление.

Мультикам (англ. MultiCam) — MultiCam представляет собой рисунок камуфляжа, разработанный американской компанией Crye Precision совместно с United States Army Soldier Systems Center, предназначенный для использования в широком диапазоне условий.

Вудланд (англ. Woodland) — разработан в начале 80-х годах для армии США. Представляет собой 4-х цветный рисунок из светло-, темно-зеленых, коричневых и черных пятен. Является одним из самых распространённых видов камуфляжа в мире.

Не оборачиваясь, Жилин бросил конвоиру простуженным сиплым голосом:

— Сними наручники и свободен.

Дождавшись выполнения команды, он развернулся, молча показал Олегу на стул перед столом, а потом сам уселся на скрипучее офисное кресло.

Пока он молчал, перелистывая какие-то бумаги в картонной папке, Деев попытался по его лицу сложить для себя хоть какие-то впечатления о хозяине кабинета. Характеристика данная доктором, настораживала, но в действительности, Жилин производил совершенно противоположное впечатление. Мягкие черты лица, добрые припухшие глаза, мясистый нос бульбочкой — все это неожиданным образом располагало к себе, подталкивая к выводу о доброте и какой-то душевности обладателя. Впрочем, Олег прекрасно понимал, что внешность может быть совершенно обманчивой и не питал особых надежд.

— С какой целью прибыл в город? — неожиданно задал вопрос Жилин.

— Не знаю...

— Каким путем сюда следовал?

— Не помню...

— Что с собой было?

— Не помню...

— То есть, ты ничего не помнишь? Так? — голос Жилина опять стал мягким и вкрадчивым.

— Нет, — отозвался Олег. — О себе, вообще ничего. Остальное кусками.

— Плохо... ѓ— покачал головой хозяин кабинета. — Очень плохо. Надеюсь, ты понимаешь, что пока не вспомнишь хоть что-то, найти лихоимца мы сможем только случайно.

— Понимаю. И что будете искать? — вопрос вырвался у Олега почти случайно. Он искренне недоумевал такому повороту событий. Действительно, кому какое дело, до ограбления залетного визитера. Выжил, да и ладно.

— Конечно будем... — очень искренне и пафосно заявил Жилин. — В этом городе, правит закон и порядок. Ты еще это поймешь. Ладно... Ну и что с тобой делать? По-хорошему, надо бы гнать взашей из Пырьева, потому что не нравишься ты мне. И неспроста, ты здесь появился. Точно неспроста.

— Не знаю, зачем я здесь появился, — Олег пожал плечами.