Корень всех зол

Однажды во время сброса новой петли, когда сложнейшее диагностическое дзюцу исследовало разум Наруто, Сарутоби обнаружил нечто новое. И в этот день он напился так, как не пил никогда в жизни. Деградация разума Наруто, неизбежная и неотвратимая, продолжавшаяся каждую петлю, прекратилась. Воля к жизни маленькой отважной души смогла справиться с регулярными повреждениями. Наруто выработал невероятную выносливость и устойчивость к ущербу. Это не могло не повлиять на его характер — у парня появилось ослиное упрямство, он не хотел учиться, но при этом хотел быть Хокаге. Он мечтал, чтобы его все признали, но при этом совершал лишь пакости. Но для Хирузена все эти выходки приносили искреннюю радость и невероятное облегчение.

Теперь он мог не только запоздало реагировать на случившееся, но и планировать свои действия. Теперь он мог позволить демонам захватить Наруто, дать проявить себя. Теперь он мог позволить изучить противника, даже несмотря на то, что при виде тела его внука, занятого чуждой иномировой сущностью, его сжигал ослепительный огонь ненависти.

* * *

За многие десятилетия в нескончаемых временных петлях Сарутоби овладел всеми стихиями и в совершенстве освоил все дзюцу деревни, которые естественным образом включали ту тысячу, что успел скопировать своим Шаринганом Какаши-кун. Но ключ к решению проблем всё не находился, ни среди ниндзюцу, ни среди фуиндзюцу. Не было способа закрыть пробой реальности, вокруг истончённой ткани пространства-времени не построишь барьера, не нанесёшь изощрённые фуин-шики. Пусть приходилось лишь реагировать на случившееся, устранять последствия и перезапускать реальность, но Сарутоби понимал, что ключ ко всему — знание. Ему нужно было как можно полнее познать своего врага, обнаружить уязвимость и поразить её точным безжалостным ударом.

Он наблюдал за демонами с помощью хрустального шара, незаметно проникал в демонический разум тварей многократно модифицированными дзюцу клана Яманака и составлял журнал их повадок в своей тренированной памяти.

Самое главное и самое странное — почти все демоны, за редким исключением, ненавидели любимый цвет Наруто. Хирузен знал, что стоит Наруто выбросить свой старый костюм и переодеться в чёрное, тёмно-синее или одежду камуфляжной расцветки, можно со стопроцентной уверенностью сказать, что вторжение началось. Хирузен пытался понять этот феномен, он спрашивал демонов, что случилось с их одеждой, одновременно подслушивая их мысли. Оказалось, те считают, что одежда ярких расцветок почему-то не подходит для ниндзя, что оранжевый костюм Наруто является чем-то типа огромной мишени, нарисованной на спине. Это звучало абсурдно — каждый шиноби знает множество способов замаскироваться, и они не зависят от одежды, но при этом маскировка для человека, способного, буквально, сворачивать горы — бессмысленная растрата усилий. Многие демоны считали прекрасный, прочный и удобный костюм Наруто с клановым камоном "оранжевым убожеством", благодаря какой-то личной неприязни.

Почти все демонические вселенцы настороженно относились к самому Хирузену, считали его лицемерным подлецом, но тут они были правы — все улыбки были фальшивыми, все слова лицемерными. Он пока не мог позволить искренности по отношению к тварям, что пытались не просто убить его внука, но и пожрать его душу.

Часто демоны обнаруживали следы печати, что удерживала душу и разум Наруто, помогая им остаться целыми, не раствориться и не распасться под влиянием бесчисленных демонических орд. У демонов для этого был даже свой термин: "ментарну закрадку", они считали, порой даже искренне, что это сделано для того, чтобы не дать Наруто реализовать свой безграничный потенциал. Сарутоби назвал бы демонов идиотами, но с тем могуществом, с тем влиянием на реальность, что им были дарованы, очень умным быть не обязательно.

Хотя умными они себя считали всегда. Пусть обычно они откуда-то заранее знали смысл теста с колокольчиками, но каждый демон, вступающий в Команду 7 отчего-то испытывал чувство полного превосходства и мысленно потешался над своими напарниками, которые не додумались до якобы очевидного. Их всегда распирала гордыня на чунинском экзамене — суть теста Морино Ибики для них не была загадкой.

Каждый демон считал Наруто Узумаки полным идиотом и считал, что уж он-то покажет всему миру, чего стоит. Но, видимо, мир сопротивлялся вторжению. Очень редко новый "попаданетсу" или "серфу-инсерту" (как они называли свою расу) возвращался из Страны Волн, бесследно исчезая во время миссии. Ещё реже кто-то из них доживал до третьего этапа чунинских экзаменов. Если бы после себя они не оставляли пускающее слюни лишённое разума тело, это можно было бы пережить. Но, к сожалению, без перезапуска петли вернуть сознание Наруто было невозможно.

Иногда реальность словно подёргивалсь льдом, становилась выцветшей и блеклой, после чего замирала. Птицы застывали в воздухе, шиноби — в прыжке и на бегу, ветер переставал дуть, а огонь гореть. Попав в такую "заморозку" впервые, Сарутоби почувствовал ужас. Его сознание существовало внутри замершего тела и обдумывало все варианты. Ему очень повезло, что через несколько лет, которые только тренированный разум ветерана-шиноби позволил пережить в здравом уме, реальность размёрзлась и всё вновь пошло, как ни в чём не бывало. Тогда Сарутоби очень испугался и тут же перезапустил петлю. Весь цикл он посвятил разработке техники, позволяющей себя убить усилием мысли. И это умение ему пригодилось ещё не раз, чаще всего во время всё той же пресловутой Миссии в Страну Волн.

Часто демонам не удавалось проникнуть в разум Наруто. Но эти петли были как бы не хуже обычных. Наруто, воплощение оптимизма и света, переставал быть самим собой. Он превращался в какого-то морального урода, становился злым и жестоким, подлым и циничным.

Особую боль причиняли петли, в которых Минато и Кушина оказывались живы. В этом случае мерзкими тварями становились они. У них обязательно рождались другие дети и они, презрев здравый смысл, начинали Наруто ненавидеть. Если бы Наруто при этом оставался самим собой, это причинило бы боль. Но так как вместо знакомого мальчика был какой-то странный лишённый души конструкт, то это лишь вызывало гнев старого Хокаге.

Власть демонов над реальностью ужасала. При их появлении в Конохе происходили невероятные, не подчиняющиеся разуму вещи. Законопослушные граждане, презрев здравый смысл и угрозу смертной казни, нападали на джинчурики, били его, пытали и калечили. Даже Анбу, поставленные приглядывать за демоном, забывали миссию и долг, присоединяясь к этому кровавому угару. Ирьёнины госпиталя, вместо того, чтобы лечить пациента, пытались его отравить. Лишь регенерация, невероятная даже для джинчурики, спасала жизнь тому, что заняло место маленького Наруто.

В Конохе возникали и пропадали странные структуры. Совет, в котором состояли два старых напарника Хирузена, почему-то разрастался до всех джонинов и глав кланов деревни. Параллельно ему возникал, смешно сказать, Гражданский Совет, люто ненавидевший Джинчурики. Мебуки Харуно, мать Сакуры, постоянно сменяющая имя и внешность, частенько в этом совете заседала. С Кизаши Харуно происходили те же метаморфозы, а иногда он просто исчезал из реальности. Этот странный Совет утверждал не менее странные законы, к примеру, насильно обязывал последних представителей кланов (обязательно мужского пола!) брать несколько жён. При этом Наруто Узумаки обзаводился длинной вереницей клановых наследий, он принадлежал не только к Узумаки Ичизоку, но и к Сенджу и к новоявленному клану Намиказе. И, что самое ужасное, обязательства женитьбы суммировались, разрастаясь до дюжины женщин. Неизменной странностью этой вакханалии было то, что полигамные обязательства касались одного-единственного человека и не затрагивали, к примеру, Саске Учиха, последнего представителя своего клана.

В тех петлях, когда возникал Гражданский Совет, с разумом Сарутоби часто происходили перемены. Он переставал быть взрослым бывалым человеком, превращался в рассеянного маразматика, совершающего абсурдные поступки и неспособного справиться с подчинёнными. Да чего уж там, даже очевидную для любого шиноби идею — использовать Теневых Клонов для ускорения работы, он встречал как истинное откровение.

Параллельно с этим в Конохе творились чудеса. Возникали и пропадали целые дворцы и кварталы, принадлежащие Сенджу и Узумаки, Минато Намиказе лично и его клану. На счетах банков выскакивали несметные суммы. Из ниоткуда появлялись огромные библиотеки секретнейших и ценнейших дзюцу, которые почему-то никогда не использовались. Свиток Секретных Печатей в каждой петле содержал разные техники, которые демон успешно изучал, но при этом дзюцу Теневого Клонирования всегда было первым.

Сарутоби Хирузен всегда считал себя извращенцем, гордым сенсеем Супер-извращенца Джирайи. Но то, что происходило в Конохе, не возбуждало, а вызывало тошноту. Демон непосредственно влиял на анатомию занимаемого тела, у которого отрастали огромные половые органы. Груди куноичи деревни неизменно увеличивались, часто доходя до абсурда, заставляя Цунаде-чан казаться плоской девчонкой. Пол и ориентация шиноби деревни тоже переставали быть постоянной величиной. Все шиноби деревни хоть раз, да и превращались в женщин, один раз эта учесть не минула и самого Хокаге. В тот раз он воспользовался своей техникой самоубийства.

Даже биджу, величайшее создание, девятихвостый демон-лис из Чакры, не мог удержать свой облик. Во множестве петель странная сила превращала Кьюби в женщину, награждала разными именами и внешностью, но при этом снабжала огромной грудью, состраданием, желанием защитить и заняться сексом со своим носителем.

Также было больно смотреть, как существо, занявшее место его внука, соблазняет куноичи деревни, таких гордых и сильных. Они, теряя контроль над своей личностью, гроздьями ныряли в постель к двенадцатилетнему парню, невзирая на возраст и семейное положение. Не минула эта участь ни маленьких девочек, ни даже Цунаде, разменявшую шестой десяток. Иногда демон превращался в странное существо, оборудованное как мужскими, так и женскими половыми органами, и подобные метаморфозы происходили с окружающими женщинами и мужчинами.

В некоторых петлях демон, видимо, предпочитал мужчин. В этом случае в деревне постоянно образовывались странные парочки, то Гай начинал смотреть на Какаши глазами страсти, то это делал Ирука, то демон в теле Наруто клал глаз на своих одноклассников.

В некоторых петлях, сопровождавшихся сбоями реальности, Наруто почти оставался собой, а демоны вселялись в других людей. Очень часто это был Учиха Саске, иногда — Какаши, один раз даже Умино Ирука превратился в оперативника Корня, главу клана, владеющего ультразвуковыми хидзюцу.

Иногда изменения затрагивали весь мир. Тогда все люди вокруг, те, кого раньше вела Воля Огня, превращались в беспринципных убийц, жестоких бессердечных ублюдков, кровожадных и бесчувственных. Та деревня, которую создала воля Хаширамы Сенджу, исчезала, превращаясь в сосредоточение мерзости, предательства и зла.

Реальность колебалась и трещала по швам. Обычные, самые привычные вещи изменялись — к примеру, в доброй половине демонических вторжений старое доброе Хенге переставало быть трансформацией, а вместо этого становилось разновидностью гендзюцу. Впрочем, сам демон себе возможность трансформироваться оставлял. Возникали странные артефакты, из ниоткуда приходили не менее странные учителя, сразу же бросающиеся обучать Узумаки Наруто, и носитель демона получал не связанные с чакрой сверхъестественные силы.

И лишь одна вещь оставалась неизменной всегда, непоколебимой точкой опоры, осью мироздания. В тех петлях, где в Конохе происходил чунинский экзамен, внук Хирузена Конохамару обязательно налетал и врезался в генина-кукольника из Сунагакуре.

* * *

Сарутоби Хирузен, чьё мастерство за столько веков давно компенсировало недостаток силы, собирал из сознаний демонов крупицы знания, которые, если откинуть противоречия, складывались в стройную и логичную картину будущего, такого, которое могло бы быть без демонического вторжения. Сарутоби знал, что должен допустить похищение Хинаты Хьюга и последующую смерть Хизаши, позволить свершиться резне клана Учиха. Наруто должен расти без опеки Какаши и Джирайи, а он сам — умереть в битве с Орочимару, хотя со своим опытом мог бы победить его без особых затруднений. Он знал, что каждая петля потихоньку увеличивает устойчивость души Наруто к демоническому влиянию, и однажды ребёнок, которого Сарутоби полюбил больше жизни, упрямый засранец, в котором ярким пламенем пылает Воля Огня, сможет вытерпеть, превозмочь и не допустить искажения реальности. Он станет учеником Джирайи, превратится в давно предсказанного Огама-сеннином Дитя Пророчества, разорвёт цепь ненависти и принесёт мир в Элементарные страны.

Но это будет после смерти Хирузена. А пока что его держали любовь к Наруто, чистая незамутнённая ненависть к демонам, и надежда. Надежда на то, что когда-нибудь его ношу возьмёт возьмёт на себя Наруто Узумаки, будущий Хокаге Конохагакуре. И тогда он, Сарутоби Хирузен, исполнит свою величайшую миссию, сможет спокойно умереть и воссоединиться с Бивако в Чистом Мире.

До тех пор он будет идти, сцепив зубы, вперёд. Ведь шиноби — значит "терпение".