Корень всех зол

Сарутоби Хирузен сидел за своим столом и пристально наблюдал сквозь стеклянную сферу за одним из генинов великой деревни. Он был в кабинете один, поэтому не приходилось лицемерить, приклеивать на лицо добрую улыбку (пусть этот актёрский трюк он освоил в совершенстве), изображать радость и приязнь. Нет, именно такие моменты были ценны тем, что можно побыть самим собой. Поэтому его старое лицо было обезображено гримасой чистой и неприкрытой ненависти.

Он смотрел на парня, который вместе со своей командой сейчас намеревался поймать кошку мадам Шиждими, и сознание тонуло в тягучей чёрной волне. Он ненавидел в этой фигуре всё — белокурые волосы и голубые глаза, полоски на щеках, ярко-оранжевый костюм, громкий смех и глупое поведение. Ведь он знал, что несмотря на безобидный вид, под личиной этого смазливого голубоглазого паренька скрывался опасный демон.

Он уже не помнил исток этой ненависти, когда в его душе впервые всколыхнулись отвращение и желание причинить боль. То ли сразу после того, как он узнал, что умерла его жена, погибли Минато и Кушина, а деревня была почти полностью разрушена, и он увидел карапуза, похожего на маленького ангелочка. То ли после демонстрации малыша деревне, объявлении завещания Четвёртого, искренне желавшего, чтобы ребёнка считали героем. То ли когда ненавистный белобрысый ублюдок впервые сказал, что хочет быть шиноби. Несмотря на острый ум, несмотря на огромный опыт, он был уже стар, память, порой, его подводила и трудно было не запутаться в наслоении событий прошлого. Но некоторые вещи он помнил, словно они происходили вчера.

К примеру, как он дополняет печать Кьюби особыми формулами, приковывающими сознание и душу обитателя. О том, как толпа с факелами избивает и пытает маленькую тварь. Решения Гражданского Совета Конохи, постанавливающего изгнать демоническое отродье. Он помнил достаточно. Некоторые его решения относительно демона встречали яростное сопротивление. Он отказал Хатаке Какаши, искренне желавшего принять опеку над сыном сенсея, прямо запретил Джирайе воспитывать своего крёстного сына, издал указ, не дающий ни одному из кланов заботиться об маленьком ублюдке. Если бы не его власть Хокаге, подобное провернуть бы не удалось.

Что же, сейчас эта тварь изловит кошку и придёт за наградой за выполненную миссию. У него наготове следующее задание — сопровождение старого алкоголика в Страну Волн, туда, где им предстоит столкнуться с наёмниками Гато и несколькими нукенинами, один из которых — Момочи Забуза, легендарный мечник Скрытого Тумана. И он надеялся, даже рассчитывал, что это будет последней миссией той твари, что носила имя Наруто Узумаки.

* * *

Сарутоби Хирузен никогда не называл того, кто обитал в теле обычного парня иначе как "демон". Пусть ему часто приходилось общаться с этой тварью, дарить ему добрые улыбки, мастерски скрывая фальшь, а также угощать раменом, приязненное "Наруто-кун" предназначалось только для самого монстра.

Хирузен не позволял своим мыслям выплеснуться наружу, даже Данзо, чей Корень якобы был распущен, но на самом деле наблюдал за "объектом Узумаки" и следил за его действиями, видел только беспокойство лидера о судьбе главного оружия деревни.

Маленький ублюдок думал, что ему улыбнулась удача, когда удалось украсть Свиток Запретных Печатей, не подозревая, что в это время за ним наблюдало множество внимательных глаз. Весь инцидент с Мизуки не был неожиданностью, предателя, открывшего "объекту Узумаки" правду, давным-давно вели специально прикреплённые за ним Анбу.

Хирузену приходилось делать вид, что он не замечает отношения деревни к своему джинчурики, к тому, что цены в магазинах для него оказываются завышены, что за те деньги можно купить в пять раз больше высококачественных товаров, вместо этого полугнилого мусора. Кунаи и сюрикены были из некачественной стали, тупые и ржавые, но для своей цели подходили идеально. Пусть джинчурики был силой, но, если бы он подох на первой же миссии, за ним бы не горевал никто. Кроме, разве что, Джирайи, который не понимал, почему ему не позволяют опекать своего приёмного сына.

В госпитале для истории болезни Узумаки Наруто была выделена целая комната. Все те случаи травм, пыток, отравлений, ожогов, которые заживали на нём с поразительной лёгкостью, тем не менее скрупулёзно заносились в медицинские карты.

Это длилось ещё со времён приюта, из которого демона вышвырнули в пять лет, и ему приходилось некоторое время жить на улице, пока он, Хирузен Сарутоби, не выделил ублюдку жильё в квартале красных фонарей, в сыром, полуразрушенном доме, в котором никто не жил, но при этом взымалась плата, как за номер отеля каге-люкс, списываемая с банковских счетов Узумаки и Намиказе.

Сарутоби получал рапорты, что демон догадывается и знает о своём наследии, о тех огромных библиотеках свитков, что принадлежали родителям Наруто, он знал о намерениях твари дезертировать из деревни. Бесполезно! Если он попытается уйти из Конохи, Анбу Корня исполнят приказ — произвести немедленную ликвидацию.

* * *

Ничто не предвещало беды. Наруто Узумаки рос ярким и светлым ребёнком. Его приёмный отец Какаши, взявший опеку над сыном сенсея, под влиянием жизнерадостного характера Наруто сам быстро исцелялся от глубоких душевных ран. Наруто обещал вырасти гением — пусть он не очень любил теорию, но практическая часть давалась ему чрезвычайно легко, а невероятные запасы чакры позволяли предположить, что этот мальчик станет шиноби уровня Первого Хокаге или даже ещё сильней. Хирузен любил мальчика и часто его навещал. Он мечтал, что Наруто, когда подрастёт, станет настоящим старшим братом его внуку Конохамару, которому едва исполнился годик. Хирузен с надеждой смотрел вперёд, будущее Конохи сияло яркими перспективами, и затмить его не могло ничто, даже инцидент, случившийся с наследницей Хьюга. Несмотря на то, что вся деревня знала, кем является парень, не открыть правду жителям Хирузен не мог — пусть он и знал, что это вызовет опасения, неприязнь и даже ненависть, но Минато хотел, чтобы сына считали героем, чтобы понимали, на какую тяжкую ношу его обрекли.

Всё рухнуло в один день. Обеспокоенный Какаши, вернувшись с миссии, обнаружил, что в теле Наруто находится кто-то другой. Парень вёл себя вроде бы как обычно, но джонина и Анбу было трудно провести — чуть другие движения, иная моторика, непривычные словесные обороты и отсутствие в речи "даттебайо!" любимой присказки парня, так напоминающей речь Кушины-чан. Медлить было нельзя, поэтому Какаши, лишив ребёнка сознания одним из своих дзюцу, тут же передал его в отдел Пыток и Допросов, где Иноичи Яманака при содействии Орочимару, провел тщательное обследование.

Подробный доклад, который лёг на стол Хирузена, чуть не сломил даже такого бывалого шиноби. Оказалось, что Наруто, сына его друга и преемника, его названного старшего внука, больше не существует. Вместо него тело джинчурики оккупировала какая-то иномировая тварь. Этот демон непонятным образом проломился из измерений, о которых Хирузен раньше не слышал, из странного мира без чакры, лишь немного опережавшего по уровню прогресса Великие Страны. Он когда-то был человеком, непримечательным ничтожеством, учившимся в местном университете и подрабатывающим в качестве кого-то типа клерка. Он даже умер ничтожно — попав под автомобиль, которые в их мире были распространены гораздо шире. Но странный фактор, позволивший твари преодолеть грань миров, также подавил сознание Наруто, который в прямом поединке воли не дал бы вторженцу и шанса. И как всякое ничтожество, получившее случайную власть, демон накинулся на самое священное — на душу Наруто и поглотил её, получив в распоряжение все навыки и знания парня.

Хирузен не впал в отчаяние — слишком со многими проблемами сталкивала его жизнь. Не сломался и не позволил себе наделать глупостей. Он понял, что нужно делать, пусть это было смертельно опасно и могло погубить их всех. Так что бессознательное тело Наруто было доставлено в Страну Демонов, где вместе со жрицей Мироку был проведён обряд экзорцизма, а иномировой паразит — изгнан и уничтожен, оставив после себя искорёженные остатки души главной надежды мира. Глаза Мироку видели больше, чем даже любое додзюцу. Она увидела будущее ребёнка, и оно оказалось безрадостным. Повреждения были непоправимыми, Наруто Узумаки больше не могло существовать. Хирузен дрожащим голосом спросил, есть ли хоть какой-то выход? Выход был, но он лежал вне текущего времени и пространства. И для Третьего Хокаге Конохи это значило одно.

Он знал, что путешествия во времени возможны. Подробный рапорт Минато о миссии в Роран, о встреченном там парне, которого звали Наруто Узумаки, шиноби великой силы и отваги, который не мог быть никем, кроме как нерождённым сыном Минато и Кушины, давал необходимую подсказку. Для путешествия были нужны источник силы и якорь в пространстве-времени. И помочь могло лишь одно дзюцу — страшное и запретное. Хирузен воззвал к силе Бога Смерти, применив Шики Фуджин. Он использовал эту печать, чтобы соединиться со временем её предыдущего применения, чтобы передать свои текущие знания и предотвратить случившееся. Шинигами взял огромную цену — в качестве оплаты пошла часть души Хирузена. Он потерял большую часть своей чакры, своей силы как шиноби, но сумел вернуться в 10 октября, в день нападения Кьюби, в миг открытия печати и смерти Минато с Кушиной.

На этот раз он действовал по-другому. Были вызваны Джирайя, Какаши и Орочимару, и Хирузен рассказал им абсолютно всё. Ребёнок рос, воспитанный двумя Саннинами, которые за ним наблюдали попеременно. Выяснилось, что принятые меры восстановили душу малыша, но кое-какой ущерб существовал вне времени. Тот маленький гений не вернулся, его место занял живой, весёлый, но немного туповатый ребёнок. Впрочем, Цунаде, которую приволокли в деревню напарники, выдала прогноз: ущерб будет полностью исправлен со временем, ценой лишь на пару-тройку лет замедленного развития и расшатанного контроля чакры. Радости Хирузена не было границ — он чувствовал, что выполнил свой долг.

Инцидент с Хьюга больше не повторился — дипломата, планировавшего предательство, после поимки с поличным ждала депортация из Конохи. На этот раз деревню ждала новая напасть — смерть Шисуи, предательство Итачи и резня Учиха. Итачи был схвачен и допрошен, Хирузен узнал о предательстве Данзо. Оба предателя были казнены.

Наруто подрос и пошёл в Академию, где, пусть и не радовал высокими отметками (ему было до сих пор трудно концентрировать внимание), но подавал неплохие перспективы. Вот только однажды он изменился. Он почему-то перестал носить оранжевое (а это был его любимый цвет!), купил в гражданском охотничьем магазине камуфляжную одежду и тяжёлые ботинки, перестал есть свой любимый рамен. На этот раз Хирузен знал, куда смотреть. Это оказался новый демон — на этот раз взрослый, аналог Анбу из мира без чакры.

Допрос не ответил на вопрос "почему?"

Мир, из которого прибыл демон, был тем же самым. Сам он владел стилем тайдзюцу, который любой школьник назвал бы смехотворным. Вторженец мнил себя очень крутым, хоть ничего особого не представлял. Какой сбой в реальности позволил этому отребью, не погнушавшемуся вытолкнуть из тела и так повреждённую душу, преодолеть бездну между миров? Что проложило путь между мирами и не дало ему прерваться? Хирузен не знал. Но знал он одно — даже если придётся пожертвовать собственной душой, он спасёт Наруто. Ведь это его долг как Хокаге Конохагакуре.

Хирузен вновь использовал Шики Фуджин, готовый вновь отдать часть себя. Но, похоже, по проторенной тропе идти было легче — та часть сил, что потерял Хирузен, была несравнима с первой жертвой. Но часть повреждений из будущего вновь отразилась на Наруто. Хирузен с болью наблюдал, как тускнеет разум ребёнка, но всё же продолжал в него верить.

Эту временную петлю Сарутоби посвятил изучению чего угодно, способного остановить демоническое вторжение. Он воспользовался знанием будущего, чтобы предотвратить похищение маленькой Хинаты, вовремя осадил Данзо и решил вопрос клана Учиха дипломатическими методами. Он поразился, насколько мало пришлось уступить. Передать пост Хокаге члену Учиха Ичизоку? Всего лишь? У него был Шисуи, шиноби, которому Хирузен полностью доверял. К тому же отставка и пост Советника предоставляли больше возможностей в решении главной проблемы. Хирузен и его клоны изучали дзюцу, с головой погружались в клановые хидзюцу, в поисках призрачного шанса не дать следующему демону (а что он будет, Хирузен не сомневался) добиться своего.

Нащупать ответ дали тайные клановые техники — изменяющие реальность гендзюцу Курама и филигранная работа с разумом Яманака. Хирузен разрабатывал печать, которая была призвана защитить душу, сберечь самость Наруто, якобы дать демонам то, что они жаждут, но при этом не допустить причинение вреда сыну Минато.

Закончить ему не дало появление нового демона. Хирузен был настороже, поэтому не дал тому закрепиться. Он вновь пожертвовал своей жизнью, вновь заплатил положенную цену. И на этот раз Наруто почти не пострадал.

В этой петле Сарутоби закончил печать, он внёс в формулу новые условия, призванные, насколько возможно, защитить душу ребёнка. Абсолютной защиты не существует, но так он хоть мог выиграть себе нужное время.

С каждой новой петлёй Хирузен становился слабее и слабее, превратившись из шиноби уровня каге, в ещё одного сильного джонина. Он не мог допустить дальнейшего распада, ведь иначе не останется никого, кто сможет защитить его духовного наследника. Поэтому старый, бесконечно старый Хокаге решился на отчаянный шаг. Он пожертвовал большей частью оставшихся силы и души, единовременно внеся плату Шинигами, лишь бы остаться в петле до тех пор, пока не придумает, как решить проблему окончательно.

Сделал он это очень вовремя. Первое же обследование новорожденного Наруто показало, что место ребёнка успела занять новая тварь из другого мира. Хирузен перестал относиться к происходящему, как к обычной проблеме, к испытанию, которое настоящий шиноби должен превозмочь. В Сарутоби всколыхнулось чувство, которое он не испытывал даже к самым заклятым врагам — ненависть, всепоглощающая и затмевающая разум. Сжав своё сердце в кулак, он совершил новое путешествие в прошлое.

Всего через три сброса петли, через три демонических вторжения, он узнал страшную правду о своём ученике Орочимару. О безумной жажде вечной жизни, затмившей его разум. Хирузен мог лишь смеяться такой наивности — у него была, по сути, вечная жизнь, которую он поменял бы на что угодно. Он знал множество дзюцу, больше трети техник деревни, но они не помогали добиться цели. В этой петле Хокаге погиб от рук собственного ученика.

Ещё несколько петель показали, что обновлённая печать, наложенная на Наруто, сносно справлялась со своими обязанностями. Утечка разума ребёнка пусть и не прекратилась, но замедлилась многократно. Сарутоби продолжил изучение новых дзюцу, чтобы опытом и филигранным владением техниками компенсировать свою слабость. Он наблюдал за Наруто и выслеживал демонов. Демонов отлавливали, допрашивали и уничтожали тем дзюцу, что Хирузен давно узнал у Верховной Жрицы Мироку. И с каждым разом Хирузен всё лучше узнавал своего врага, с каждой петлёй всё крепла ненависть к этим тварям, которые когда-то были обычными учениками старших учебных заведений или безобидными конторскими клерками.

Однажды во время сброса новой петли, когда сложнейшее диагностическое дзюцу исследовало разум Наруто, Сарутоби обнаружил нечто новое. И в этот день он напился так, как не пил никогда в жизни. Деградация разума Наруто, неизбежная и неотвратимая, продолжавшаяся каждую петлю, прекратилась. Воля к жизни маленькой отважной души смогла справиться с регулярными повреждениями. Наруто выработал невероятную выносливость и устойчивость к ущербу. Это не могло не повлиять на его характер — у парня появилось ослиное упрямство, он не хотел учиться, но при этом хотел быть Хокаге. Он мечтал, чтобы его все признали, но при этом совершал лишь пакости. Но для Хирузена все эти выходки приносили искреннюю радость и невероятное облегчение.

Теперь он мог не только запоздало реагировать на случившееся, но и планировать свои действия. Теперь он мог позволить демонам захватить Наруто, дать проявить себя. Теперь он мог позволить изучить противника, даже несмотря на то, что при виде тела его внука, занятого чуждой иномировой сущностью, его сжигал ослепительный огонь ненависти.

* * *

За многие десятилетия в нескончаемых временных петлях Сарутоби овладел всеми стихиями и в совершенстве освоил все дзюцу деревни, которые естественным образом включали ту тысячу, что успел скопировать своим Шаринганом Какаши-кун. Но ключ к решению проблем всё не находился, ни среди ниндзюцу, ни среди фуиндзюцу. Не было способа закрыть пробой реальности, вокруг истончённой ткани пространства-времени не построишь барьера, не нанесёшь изощрённые фуин-шики. Пусть приходилось лишь реагировать на случившееся, устранять последствия и перезапускать реальность, но Сарутоби понимал, что ключ ко всему — знание. Ему нужно было как можно полнее познать своего врага, обнаружить уязвимость и поразить её точным безжалостным ударом.

Он наблюдал за демонами с помощью хрустального шара, незаметно проникал в демонический разум тварей многократно модифицированными дзюцу клана Яманака и составлял журнал их повадок в своей тренированной памяти.

Самое главное и самое странное — почти все демоны, за редким исключением, ненавидели любимый цвет Наруто. Хирузен знал, что стоит Наруто выбросить свой старый костюм и переодеться в чёрное, тёмно-синее или одежду камуфляжной расцветки, можно со стопроцентной уверенностью сказать, что вторжение началось. Хирузен пытался понять этот феномен, он спрашивал демонов, что случилось с их одеждой, одновременно подслушивая их мысли. Оказалось, те считают, что одежда ярких расцветок почему-то не подходит для ниндзя, что оранжевый костюм Наруто является чем-то типа огромной мишени, нарисованной на спине. Это звучало абсурдно — каждый шиноби знает множество способов замаскироваться, и они не зависят от одежды, но при этом маскировка для человека, способного, буквально, сворачивать горы — бессмысленная растрата усилий. Многие демоны считали прекрасный, прочный и удобный костюм Наруто с клановым камоном "оранжевым убожеством", благодаря какой-то личной неприязни.

Почти все демонические вселенцы настороженно относились к самому Хирузену, считали его лицемерным подлецом, но тут они были правы — все улыбки были фальшивыми, все слова лицемерными. Он пока не мог позволить искренности по отношению к тварям, что пытались не просто убить его внука, но и пожрать его душу.

Часто демоны обнаруживали следы печати, что удерживала душу и разум Наруто, помогая им остаться целыми, не раствориться и не распасться под влиянием бесчисленных демонических орд. У демонов для этого был даже свой термин: "ментарну закрадку", они считали, порой даже искренне, что это сделано для того, чтобы не дать Наруто реализовать свой безграничный потенциал. Сарутоби назвал бы демонов идиотами, но с тем могуществом, с тем влиянием на реальность, что им были дарованы, очень умным быть не обязательно.

Хотя умными они себя считали всегда. Пусть обычно они откуда-то заранее знали смысл теста с колокольчиками, но каждый демон, вступающий в Команду 7 отчего-то испытывал чувство полного превосходства и мысленно потешался над своими напарниками, которые не додумались до якобы очевидного. Их всегда распирала гордыня на чунинском экзамене — суть теста Морино Ибики для них не была загадкой.

Каждый демон считал Наруто Узумаки полным идиотом и считал, что уж он-то покажет всему миру, чего стоит. Но, видимо, мир сопротивлялся вторжению. Очень редко новый "попаданетсу" или "серфу-инсерту" (как они называли свою расу) возвращался из Страны Волн, бесследно исчезая во время миссии. Ещё реже кто-то из них доживал до третьего этапа чунинских экзаменов. Если бы после себя они не оставляли пускающее слюни лишённое разума тело, это можно было бы пережить. Но, к сожалению, без перезапуска петли вернуть сознание Наруто было невозможно.

Иногда реальность словно подёргивалсь льдом, становилась выцветшей и блеклой, после чего замирала. Птицы застывали в воздухе, шиноби — в прыжке и на бегу, ветер переставал дуть, а огонь гореть. Попав в такую "заморозку" впервые, Сарутоби почувствовал ужас. Его сознание существовало внутри замершего тела и обдумывало все варианты. Ему очень повезло, что через несколько лет, которые только тренированный разум ветерана-шиноби позволил пережить в здравом уме, реальность размёрзлась и всё вновь пошло, как ни в чём не бывало. Тогда Сарутоби очень испугался и тут же перезапустил петлю. Весь цикл он посвятил разработке техники, позволяющей себя убить усилием мысли. И это умение ему пригодилось ещё не раз, чаще всего во время всё той же пресловутой Миссии в Страну Волн.

Часто демонам не удавалось проникнуть в разум Наруто. Но эти петли были как бы не хуже обычных. Наруто, воплощение оптимизма и света, переставал быть самим собой. Он превращался в какого-то морального урода, становился злым и жестоким, подлым и циничным.

Особую боль причиняли петли, в которых Минато и Кушина оказывались живы. В этом случае мерзкими тварями становились они. У них обязательно рождались другие дети и они, презрев здравый смысл, начинали Наруто ненавидеть. Если бы Наруто при этом оставался самим собой, это причинило бы боль. Но так как вместо знакомого мальчика был какой-то странный лишённый души конструкт, то это лишь вызывало гнев старого Хокаге.

Власть демонов над реальностью ужасала. При их появлении в Конохе происходили невероятные, не подчиняющиеся разуму вещи. Законопослушные граждане, презрев здравый смысл и угрозу смертной казни, нападали на джинчурики, били его, пытали и калечили. Даже Анбу, поставленные приглядывать за демоном, забывали миссию и долг, присоединяясь к этому кровавому угару. Ирьёнины госпиталя, вместо того, чтобы лечить пациента, пытались его отравить. Лишь регенерация, невероятная даже для джинчурики, спасала жизнь тому, что заняло место маленького Наруто.

В Конохе возникали и пропадали странные структуры. Совет, в котором состояли два старых напарника Хирузена, почему-то разрастался до всех джонинов и глав кланов деревни. Параллельно ему возникал, смешно сказать, Гражданский Совет, люто ненавидевший Джинчурики. Мебуки Харуно, мать Сакуры, постоянно сменяющая имя и внешность, частенько в этом совете заседала. С Кизаши Харуно происходили те же метаморфозы, а иногда он просто исчезал из реальности. Этот странный Совет утверждал не менее странные законы, к примеру, насильно обязывал последних представителей кланов (обязательно мужского пола!) брать несколько жён. При этом Наруто Узумаки обзаводился длинной вереницей клановых наследий, он принадлежал не только к Узумаки Ичизоку, но и к Сенджу и к новоявленному клану Намиказе. И, что самое ужасное, обязательства женитьбы суммировались, разрастаясь до дюжины женщин. Неизменной странностью этой вакханалии было то, что полигамные обязательства касались одного-единственного человека и не затрагивали, к примеру, Саске Учиха, последнего представителя своего клана.

В тех петлях, когда возникал Гражданский Совет, с разумом Сарутоби часто происходили перемены. Он переставал быть взрослым бывалым человеком, превращался в рассеянного маразматика, совершающего абсурдные поступки и неспособного справиться с подчинёнными. Да чего уж там, даже очевидную для любого шиноби идею — использовать Теневых Клонов для ускорения работы, он встречал как истинное откровение.

Параллельно с этим в Конохе творились чудеса. Возникали и пропадали целые дворцы и кварталы, принадлежащие Сенджу и Узумаки, Минато Намиказе лично и его клану. На счетах банков выскакивали несметные суммы. Из ниоткуда появлялись огромные библиотеки секретнейших и ценнейших дзюцу, которые почему-то никогда не использовались. Свиток Секретных Печатей в каждой петле содержал разные техники, которые демон успешно изучал, но при этом дзюцу Теневого Клонирования всегда было первым.

Сарутоби Хирузен всегда считал себя извращенцем, гордым сенсеем Супер-извращенца Джирайи. Но то, что происходило в Конохе, не возбуждало, а вызывало тошноту. Демон непосредственно влиял на анатомию занимаемого тела, у которого отрастали огромные половые органы. Груди куноичи деревни неизменно увеличивались, часто доходя до абсурда, заставляя Цунаде-чан казаться плоской девчонкой. Пол и ориентация шиноби деревни тоже переставали быть постоянной величиной. Все шиноби деревни хоть раз, да и превращались в женщин, один раз эта учесть не минула и самого Хокаге. В тот раз он воспользовался своей техникой самоубийства.

Даже биджу, величайшее создание, девятихвостый демон-лис из Чакры, не мог удержать свой облик. Во множестве петель странная сила превращала Кьюби в женщину, награждала разными именами и внешностью, но при этом снабжала огромной грудью, состраданием, желанием защитить и заняться сексом со своим носителем.

Также было больно смотреть, как существо, занявшее место его внука, соблазняет куноичи деревни, таких гордых и сильных. Они, теряя контроль над своей личностью, гроздьями ныряли в постель к двенадцатилетнему парню, невзирая на возраст и семейное положение. Не минула эта участь ни маленьких девочек, ни даже Цунаде, разменявшую шестой десяток. Иногда демон превращался в странное существо, оборудованное как мужскими, так и женскими половыми органами, и подобные метаморфозы происходили с окружающими женщинами и мужчинами.

В некоторых петлях демон, видимо, предпочитал мужчин. В этом случае в деревне постоянно образовывались странные парочки, то Гай начинал смотреть на Какаши глазами страсти, то это делал Ирука, то демон в теле Наруто клал глаз на своих одноклассников.

В некоторых петлях, сопровождавшихся сбоями реальности, Наруто почти оставался собой, а демоны вселялись в других людей. Очень часто это был Учиха Саске, иногда — Какаши, один раз даже Умино Ирука превратился в оперативника Корня, главу клана, владеющего ультразвуковыми хидзюцу.

Иногда изменения затрагивали весь мир. Тогда все люди вокруг, те, кого раньше вела Воля Огня, превращались в беспринципных убийц, жестоких бессердечных ублюдков, кровожадных и бесчувственных. Та деревня, которую создала воля Хаширамы Сенджу, исчезала, превращаясь в сосредоточение мерзости, предательства и зла.

Реальность колебалась и трещала по швам. Обычные, самые привычные вещи изменялись — к примеру, в доброй половине демонических вторжений старое доброе Хенге переставало быть трансформацией, а вместо этого становилось разновидностью гендзюцу. Впрочем, сам демон себе возможность трансформироваться оставлял. Возникали странные артефакты, из ниоткуда приходили не менее странные учителя, сразу же бросающиеся обучать Узумаки Наруто, и носитель демона получал не связанные с чакрой сверхъестественные силы.

И лишь одна вещь оставалась неизменной всегда, непоколебимой точкой опоры, осью мироздания. В тех петлях, где в Конохе происходил чунинский экзамен, внук Хирузена Конохамару обязательно налетал и врезался в генина-кукольника из Сунагакуре.

* * *

Сарутоби Хирузен, чьё мастерство за столько веков давно компенсировало недостаток силы, собирал из сознаний демонов крупицы знания, которые, если откинуть противоречия, складывались в стройную и логичную картину будущего, такого, которое могло бы быть без демонического вторжения. Сарутоби знал, что должен допустить похищение Хинаты Хьюга и последующую смерть Хизаши, позволить свершиться резне клана Учиха. Наруто должен расти без опеки Какаши и Джирайи, а он сам — умереть в битве с Орочимару, хотя со своим опытом мог бы победить его без особых затруднений. Он знал, что каждая петля потихоньку увеличивает устойчивость души Наруто к демоническому влиянию, и однажды ребёнок, которого Сарутоби полюбил больше жизни, упрямый засранец, в котором ярким пламенем пылает Воля Огня, сможет вытерпеть, превозмочь и не допустить искажения реальности. Он станет учеником Джирайи, превратится в давно предсказанного Огама-сеннином Дитя Пророчества, разорвёт цепь ненависти и принесёт мир в Элементарные страны.

Но это будет после смерти Хирузена. А пока что его держали любовь к Наруто, чистая незамутнённая ненависть к демонам, и надежда. Надежда на то, что когда-нибудь его ношу возьмёт возьмёт на себя Наруто Узумаки, будущий Хокаге Конохагакуре. И тогда он, Сарутоби Хирузен, исполнит свою величайшую миссию, сможет спокойно умереть и воссоединиться с Бивако в Чистом Мире.

До тех пор он будет идти, сцепив зубы, вперёд. Ведь шиноби — значит "терпение".