Очередным безумным предложением разведчика стало создание реактивного мотора британцами по проекту самого 'Кантонца'. Опасений было много. Чекисты боялись всего. И того, что 'Кантонец' лично выдаст (или уже выдал) британцам и американцам советские секреты в проектном задании на новый мотор. И что очередные фронтовые испытания (а на деле первые летные испытания этой конструкции вообще), приведут к получению немцами образца для копирования технических решений, и тем ускорят их реактивную программу. Несмотря на панические доклады НКВД о намечающемся провале операции, расчет 'Кантонца' все же, оправдался. Его новый проект мотора мало напоминал предыдущие осевые ТРД 'Кальмар', построенные в УПР. Тем странней для ведомства Берии выглядела успешная и быстрая реализация проекта инженерами и мастерами 'Роллс-Ройс'. Впрочем, странным-то это было лишь для начальства, 'Кантонец' был уверен, что британцы справятся. Ведь похожие моторы уже строил на острове Фрэнк Уиттл, и к тому же в реальности хронопопаданца к 1942-му году тот же 'Роллс-Ройс' построил вполне удачный ТРД 'Вэлланд RB.23'. Правда построили мотор не в одиночку, а при технической помощи Компании 'Ровер',к тому моменту уже получившей серьезный опыт постройки ТРД по проекту Фрэнка Уиттла, да и своих собственных ТРД модернизированной схемы. Профессионалы из 'Ровер' сумели упростить и улучшить схему Уитлла и выпустить свой мотор W.2B/26, опыт разработки которого также был учтен при производстве 'Вэлланда'. А в новой истории,'Роллс-Ройс' получили проект аналогичного мотора на два года раньше. Если бы чекисты в Москве знали этот расклад, то 'Кантонец' не смог бы выехать не только на войну, но и вообще из СССР. Но даже не зная таких нюансов, нервов в Москве потратили прилично. Ведь фактически, потенциальному противнику, пусть и от имени союзных Британии польских ВВС, заказывался прототип секретного мотора, который СССР и Британия полякам бы ни за что не продали бы. С 'летающим стендом' для этого мотора агент также чего-то перемудрил, но снова все получилось вполне удачно. Компании 'Белл' было поставлено условие, что их безмоторные прототипы истребителя Белл Р-39, переделает под установку британских ТРД авиафирма 'Беланка', входящая в холдинг компаний 'Командо' (в котором Моровски входил в Совет Директоров). А в случае удачи основным производителем нового серийного аппарата становилась 'Белл', но и другие участники проекта также получали свою часть армейского заказа. Джеймс Дулиттл не подвел ожиданий своего ошкошского знакомого. Как, именно, он уговорил руководство компании 'Белл', через своего ли друга Фрэнка Солсбери, или иными путями, осталось за кадром. Тем не менее, факт прибытия в Польшу пяти переделанных планеров предсерийных истребителей YP-39 был налицо. Их везли через СССР в опломбированных ящиках, словно сокровища, и потому ни одной детали из ЗИП не было потеряно. Вместо поршневого двигателя за кабиной пилота (который был предусмотрен в исходном проекте), у всех прибывших аппаратов почти в том же месте располагались посадочные места для пары очень странных и явно реактивных моторов. Оба двигателя прикрывались выступающими капотами с воздухозаборниками. За нишами моторов борта фюзеляжа были обшиты жаропрочной сталью, а горизонтальное оперение оказалось несколько приподнятым. В носовой части, над передней стойкой шасси, вместо авиапушки и пулеметов добавилась моторама под легкий 450-сильный французский мотор 'Рено'. Все вооружение подвешивалось под крылья. На четырех универсальных балках, могли размещаться топливные баки, фотокамеры, пулеметные установки с 'браунингом' М-2, или пара 37-мм авиапушек М-4. Мог быть и вариант установки кассет с мелкими бомбами, или четырех 100-фунтовых либо 50-килограммовых бомб. Фактически это был уже не истребитель, а многофункциональный самолет. Но самым важным (после реактивного мотора и шасси с носовой стойкой) было наличие двухместной кабины с двойным управлением. Очевидно, Дулиттл смог убедить кого-то в штабе Авиакорпуса (возможно даже и самого генерала Арнолда), что такие испытания придуманного американцем реактивного самолета с британскими моторами, нужно проводить по полной программе. Объяснить иными причинами, столь серьезные доработки поступивших аппаратов, получивших имя 'Аэропитон', было бы сложно.

Первый полет американской машины прикрывался целым звеном французских 'Девуатинов'. Причем, близко к реактивному аппарату они не подлетали. Полную секретность, конечно же, соблюсти здесь было невозможно. Но для всех непричастных, на этом 'потаенном' аэродроме проходили испытания аппаратов с новейшими французскими реактивными ускорителями. Сами французские компрессорные ракеты 'Светлячок' уже пару раз были потеряны во Франции вместе с крылатыми машинами. Они были хорошо известны инженерам германского рейха, у которых имелся и собственный опыт постройки таких компрессорных агрегатов. Так, что принцип 'сокрытия древа в лесу' резко упрощал обеспечения режима охраны объекта. Но главным тут, конечно же, были сами испытания.

Британцы в этой истории так же не подкачали. Полторы дюжины оригинальных реактивных моторов 'Эльф-I' (названных так по просьбе заказчика) инженеры 'Роллс-Ройс' доставили к началу ноября. Доставка была выполнена британцами с обеспечением мер секретности, аналогичных, примененным их американскими коллегами из 'Белл'. В конструкции этих реактивных моторов, абсолютно новой была только спроектированная подполковником Моровски центробежная турбинная ступень. Остальные детали британские инженеры, так или иначе, успели отработать на заказанных Моровски весной компрессорных реактивных ускорителях, и на выполнении заказов подрядчиков Фрэнка Уиттла. Но к выгодному заказчику с фамилией Моровски отношение у фирмы было особо трепетным. Не появись в апреле того американо-бельгийского заказа на двухфунтовые пушки, и 'Роллс-Ройс' никогда в жизни не смогла бы обскакать своего главного конкурента по вооружению 'Виккерс-Армстронг'. А за последние месяцы боевая работа 'Белых Драконов' и других штурмовых частей во Франции, Голландии и Бельгии, превратили их авиапушку в настоящий 'хит продаж', не нуждающийся в рекламе. Так, что запросы командира польской авиабригады 'Сокол' Адама Моровски выполнялись теперь за Ла-Маншем быстро и качественно. Даже его блажь по поводу пробного создания легкого автоматического шестифунтового бортового орудия (с несколько измененным калибром с 57 мм на 60 мм) были выполнены без возражений. Сами снаряды к пушкам Барановского имелись на хранении на подкарпатских складах, их даже переделывали тут в осколочные авиабомбы. Теперь же, для них в Жешуве изготовили баллистический дюралевый наконечник, сточили медные пояски до минимума, и переобжали для них длинную гильзу от 47-мм морского орудия. Гильза сильно потеряла в конусности, но зато таких боеприпасов много было и в самой Польше, да и в Советской России тоже. Куда больше, чем снарядов калибра 57-мм. Поехавшие на завод 'Роллс-Ройс' советские разведчики, отлично справились с ролью придирчивых польских заказчиков (туда они везли образцы кустарно выполненных патронов и патронника). Вскоре, были произведены аж в семи экземплярах странные авиационные орудия, созданные как помесь 40-мм автоматической авиапушки ВН и облегченного морского шестифунтового 57-мм морского орудия образца 1937 года. Отличие таилось не только в калибре 60-мм, но и в более длинной гильзе 370мм вместо 307мм, а также в максимально облегченной автоматике, обеспечивающей всего 90 выстрелов в минуту. Подача патронов с длинной 370-мм гильзой от универсальной морской трехфунтовки (47-мм), развальцованной, с уменьшением конуса гильзы, на новый калибр, была сделана двухсторонней (с возможностью попеременных выстрелов из разных магазинов). Это позволяло ставить два короба с боеприпасами разного типа, и экспериментировать с разным составом и размещением боекомплекта. Результат этих новаций вышел, прямо скажем, неоднозначным. Молодой, но уже титулованный заказчик настоял на размере боекомплекта не менее пятидесяти и даже сотни выстрелов. Зная его любовь к противотанковым авиапушкам, компания выполнила данные работы даже без аванса, предположив, что пушки будут установлены в Польше на тяжелые двухмоторные польские истребители 'Лис-II'. Ведь в случае успеха, все доходы от заказов снова вернутся к 'Роллс-Ройс'. О роялти подполковник даже не заикался, поэтому руководство компании осознано шло на коммерческий риск, в ожидании последующих прибылей.

О том, что, с патронами, оснащенными переснаряженными на кумулятивный заряд снарядами от пушек Барановского, и со специально созданными подкалиберными снарядами (с 20-мм сердечником из карбида вольфрама), столь мощные авиапушки, вместо самолетов, практически сразу были установлены на шесть трофейных танков Т-III, имеющихся в корпусе Константина Рокоссовского, британцы так и не узнали. А вот по полученным от них турбореактивным моторам 'Эльф-I' вскоре посыпались рекламации. Не будь в носовой части 'Аэропитонов' еще и поршневого мотора, все самолеты уже побились бы в хлам. Несколько британских мастеров дневали и ночевали на аэродроме, но проблемы, раз за разом, вылезали, срывая очередные испытательные полеты. И, тем не менее, испытания, хоть и со скрипом, но шли. Менялись подшипники. Настраивался тепловой режим турбины. Проблемы были и с топливной аппаратурой. По идее, исполнитель мог еще год доводить моторы у себя на острове, но поскольку за этот заказ еще в июле была выплачена предоплата, то теперь 'музыку заказывал' любимый польский клиент компании. А ему нужны были испытания именно в Польше. Для Польского же правительства в Париже, проект описывался как создание польского реактивного самолета и его боевые испытания. А для отдела военных советников Авиакорпуса Армии Соединенных Штатов вся эта возня, напротив, была чисто американским проектом. Как в поговорке про 'ласковую теля, которая от двух маток сосет', новый реактивный самолет создавался в интересах сразу четырех стран. Польши, САСШ, Британии и СССР. Причем, последним заказчикам он был интересен для сравнения с отечественными конструкциями, как пример технологических решений, выполненных западными инженерами. Первый же мало-мальски доведенный образец, якобы потерянный при падении в болото, оказался в подмосковном Раменском уже в начале декабря...

Не смотря на активное участие в войне, Моровский не забывал и своих обязанностей докладывать обо всем заокеанскому начальству, и те платили ему взаимностью. Вопросы решались быстро. Даже без отдельных просьб, оба звания майора и подполковника, полученные военным советником Моровски в Бельгии, Франции и Польше, были стремительно проведены по всем инстанциям и подтверждены официально. Попробовали бы они не подтвердить герою, спасшему брата бельгийского монарха! Серьезность отношения командования заокеанского Авиакорпуса к новому реактивному проекту в Польше, дополнительно, подчеркнула отправка в качестве охраны места испытаний, целой учебной роты парашютистов полковника Риджуэя. Точнее говоря, просил об этом, и Джеймса Дулиттла, и Мэтью Риджуэя, в письме сам же Моровски. Значительную часть тех парашютистов польско-немецко-американский подполковник знал в лицо и по имени. И это сильно облегчало советской разведке доступ к испытываемой технике. Теперь вокруг второго 'тайного' аэродрома была целая сеть парных и усиленных постов, и даже несколько патрулей с собаками. А вооруженные автоматическим оружием охранники негромко пересмеивались и переругивались на языке Фенимора Купера с неподражаемыми прононсами Дикого Запада, весьма далекими от оксфордского произношения. Причем никакое польское начальство не могло поколебать своими гневными тирадами спокойствие этих солдат и сержантов, польские мундиры которых, ничуть не скрывали их непольское происхождение. В частности сержант Жовтински, командовавший караулом на въезде, не пустил на объект высокую польскую комиссию. За это он был облаян на командном-польском, но меланхолично проигнорировал начальственное неудовольствие, на ломанном польском послав всех за разъяснениями к своему местному командованию. Впрочем, охрана прибыла в Польшу с небольшой задержкой, поэтому, как уже упоминалось выше, одна из пяти реактивных машин к тому моменту уже 'была потеряна в аварии'. Местное командование и не догадывалось, что самые первые полеты на аппарате произвел даже не сам Моровски, а советские испытатели НИИ ВВС во главе с 'флагманом реактивных испытаний' Стефановским. Машина оказалась 'так себе', хотя и небезынтересной.

Параллельно с облетами 'американца' полковник-испытатель занимался в Польше войсковыми испытаниями совсем других машин. Стоящие на соседнем аэродроме под чехлами, двухвостые 'Жнецы' голландские 'Фоккер G-1' производства сибирского завода маскировали истинных виновников присутствия тут советских испытателей и инженеров. В принципе по массе и размерам, оба аппарата были даже похожи, хотя схемы их различались кардинально. Американские 'Аэропитоны' имели по два двигателя по бортам. И у 'Грачей', была пара ТРД, но расположенных в хвосте короткого фюзеляжа-гондолы. У 'американца' крыло было прямым с обратной стреловидностью по задней кромке, а у 'русского' весь центроплан имел стреловидность 25 градусов, а консоли около 15 градусов. Причем у 'питона' воздухозаборники были 'ушами', а в стреловидном центроплане 'Грача' почти до узла крепления балок занимали место большие щелевидные воздухозаборники. От них шел тракт к 'Кальмарам' с реактивной тягой в 430 кгс. Вариант с воздухозаборниками-ушами расположенными сверху и по бортам за кабиной пилота у 'Грача' также был, но такой аппарат уже убыл в Союз. В капонирах секретного советского аэродрома прятались еще и одномоторные легкие машины, созданные на базе проекта ХАИ-2 Еременко. Эти имели фюзеляж почти, как в проекте высотного истребителя Сухого, но с выступающим под ним спереди пузатым 'реданом', в котором монтировался самый мощный из ресурсных 'Кальмаров' тягой в 670 кгс. Более мощные моторы еще отрабатывались в СССР на стендах ХАИ и летающей лаборатории 'Горын-2'. Хвостовое колесо у этой машины пришлось делать цельнометаллическим, чтобы не обгорала резина (вариант с носовым колесом, еще только проходил испытания). Третий вариант конструкции представленной здесь был обычным двухмоторным монопланом, за основу которого была взята конструкция ОКО-6 Таирова, но с тонким крылом, имеющим более острый профиль по передней кромке. На нем поршневых моторов не было. На крыльях стояли 'Кальмары' по 670 кгс, еще имелся маленький ЖРД тягой 180 кгс в хвосте. Последнее было сделано, чисто на случай полной потери тяги, для минимальной подстраховки аварийной посадки без основных моторов. Все советские реактивные прототипы несли вооружение, и использовали для тренировок стрельбы тот же охраняемый ОСНАЗ НКВД полигон, что и секретные польско-американские машины. А полковник Стефановский, тщательно испытывавший каждую из них, даже распорядился провести имитацию воздушных боев. Вот только полученный от Моровски американский 'Аэропитон', летал очень неуверенно и не выдавал более 482 километров в час, поэтому после нескольких тестов, его тут же отправили в СССР. Самыми интересными были стоящие на американском аппарате два британских ТРД 'Эльф-I', центробежной схемы, с тягой по 319 кг и обнаруженный в кабине механический вычислитель 'Белл' для стрельбы из подвесных пушек М-4. Все это богатство вместе с одним запасным ТРД 'Эльф-I' отбыло в Союз, и охрана, наконец, вздохнула свободно...