Рояль вице-адмирала Руднева

— Какие последствия война имела для России?

— Катастрофические, — ответил Сергей, — более я вам не скажу, просто не хочу пугать вас всеми последовавшими ужасами. Скажу лишь то, какой урок мы вынесли из русско-японской войны. У России есть два союзника. Это армия и флот. Остальные видят в нашей стране только сырьевой придаток к "просвещённой" Европе.

Руднев недовольно поджал губы и повернулся к Хьярти:

— Значит, вы вышли на контакт со мной, поскольку только я могу смешать карты японцам, вместе с тем вы не доверяете его величеству и официальной власти. Иначе вышли бы на контакт с послом. У вас есть причины недоверия?

— Очень веские, — хмуро ответил Хьярти, — император не предатель. Нет. Но в нашей истории его правление было самым ужасным и закончилось казнью всей царской семьи. Как писала единственная выжившая княжна — "он пытался править государством, не снимая белых перчаток".

Руднев поджал губы. В голове капитана мысли одна сменяли друг друга. Молодой человек явно был умён, но он замкнут, узнать у него что-то можно, но не факт, что он скажет именно то, что хочешь знать. Умён. Хитёр и умеет вести переговоры. Адмирал — молодой для своей должности, но, раз поставлен, значит, знает своё дело. Руднев минут пять молчал, глядя на дорогой ковёр, гости тоже молчали. Ситуация была напряжённая. Наконец, решив, что этот рой мыслей пора прекращать, заговорил Хьярти:

— Мы намерены оказать вам поддержку. И вместе с тем необходимо будет спасти от гибели адмирала Макарова и выйти на политический контакт с правительством. Я могу хоть сейчас превратить Токио в дымящиеся руины, а так же вбомбить в дно морское весь японский флот, несмотря на то, что кораблей много и они в разных местах. Однако, не буду этого делать, так как эта война имела не только плохие последствия. За проигранной войной последовали оргвыводы. В принципе, и Пётр первый шведов учителями звал...

Руднев кивнул:

— Понимаю, понимаю. Вы говорите так, словно бы война уже объявлена.

Слово взял Палавенов:

— Война начнётся без объявления. Несомненно, правильно, ведь победителей не судят. Японская эскадра блокирует варяга в порту Чемульпо и выдвинет ультиматум об интернировании крейсера до конца войны. Я не буду говорить, какое решение вы приняли в другой ветке реальности, но здесь, считаю, варяг должен вырваться из окружения и пойти на коммуникациях японцев, тем самым срывая им экспансию на континент.

— Хотите сделать меня флибустьером? — Руднев расхохотался, — ох, ну и идеи у вас.

Палавенов кивнул, а Хьярти добавил:

— Крейсер — это корабль, предназначенный для длительных походов и работы на коммуникациях противника, это не линкор... кстати, у меня для вас есть книжка, — Хьярти протянул Рудневу четырёхкилограммовую книгу.

На кожаной обложке было тиснено золотом: "Военно-Морской Флот России от эпохи паруса до наших дней" Издание подарочное. Руднев всмотрелся в обложку. На ней был изображён новейший авианосец с взлетающим самолётом. Повернул — на обратной стороне — линкор.

— Это... это бесценный подарок.

Хьярти только кивнул:

— Мы можем поговорить про дальнейшую тактику, но прежде я хотел бы сказать следующее. Я не офицер, в армии я был диверсантом. Одним из лучших, — Палавенов насторожил слух, так как шеф никогда не говорил про своё прошлое, — на моём счету есть и вражеские генералы, и взорванные заводы, однако, все вопросы тактики и стратегии я оставляю господину Адмиралу. Поверьте, как богатейший человек своего времени, я отбираю в свою армию и флот только лучших из лучших. В АМ нет интриганов и выслужившихся, единственное продвижение по службе — через тяжкий труд, развитие талантов и способностей. Поэтому в своих людях я уверен абсолютно. Я полагаю, вам следует почитать и эту книгу, — Хьярти взял вторую, — тут написано про историю первой мировой войны, результатом которой стало... в общем, я бы врагу не пожелал такой судьбы, какая постигла Россию. Поэтому скажу кратко — я считаю, что Россия должна заключить мир и союз с кайзером Вильгельмом, тогда как англо-французы видят в нашей стране только диких варваров, сидящих на богатой земле. Поэтому... я буду сближаться с кайзером, если эта, первая мировая война начнётся, сделаю всё, что бы кайзер победил.

Руднев кивнул.

Хьярти, впрочем, подумав, добавил:

— В принципе, у меня есть большой фильм, который сняли по моему заказу. В нём рассказывается всё о этой эпохе, фильм предназначен специально для введения в курс дела относительно нашей истории и вашей истории. Я предлагаю вернуться к разговорам о будущей войне после того, как вы посмотрите фильм, почитаете эти книги и будете иметь представление о том, что вас ждёт и что именно мы собираемся делать.

Руднев тут же кивнул и согласился. Хьярти достал из сумки абстергобук и задёрнул иллюминаторы, выключил электрическое освещение и включил проектор, спроецировав изображение на отделанную белой штукатуркой стену...

* * *

* * *

Хьярти.

* * *

Я стоял и жевал эмемдемс. Стоял поодаль и думал, пока адмирал до хрипоты спорил с Рудневым. Правильно, именно для этого он и пришёл в это время, в эту реальность — что бы познакомиться с великими людьми, обогатиться их опытом и опытом общения. Руднев меня... порадовал. Умён, очень умён и проницателен. Не зря он всё-таки стал командиром лучшего в России крейсера, ох, не за красивые глазки!

Адмирал доказывал Рудневу, что надо рваться из Чемульпо на всех парах, а он, адмирал, прикроет. Руднев доказывал обратное — что японцам не следует пока знать о пришельцах и уж тем более — о наших возможностях, иначе они заключат мир на приемлемых для себя условиях. Эпизод первый "скрытая угроза". Хер его знает, когда жахнут, но потом.

Япония ещё десять лет назад переориентировала свою политику на экспансию. Победа над Китаем — вдохновила японцев, победа над Россией стала национальной идеей, которую японцы втемяшили себе в головы. А они очень упёртая нация. Очень. Я даже чуть-чуть их уважаю за это.

— Серёж, Всеволод Фёдорович прав. Не стоит спугнуть их раньше времени. Пусть лучше японцы думают, что они упустили варяг и теперь расплачиваются. Так они не свернут войну, так как это выглядело бы слишком позорно — огрести от одного единственного крейсера. Поэтому Всеволод Фёдорович прав. Я бы хотел поговорить с вами о других вещах.

Я подошёл к столу и поставил вазочку с драже, пригласив угощаться. На столе стоял ноутбук.

Открыл карту местности, после чего — вывел над ноутбуком голограмму крейсера типа Гарибальди:

— Это лучший крейсер. Один из лучших в мире, Гарибальди. Бронировано шестьдесят процентов корпуса, носовые десятидюймовые орудия и кормовые — восьмидюймовки, плюс по пять шестидюймовок на бортах. Крейсер, на мой взгляд, один из лучших на этой войне и вообще в этом времени. Как уже было сказано в фильме, итогом войны стало решение развивать крейсера по трём догмам — бронирование, калибр и паровые турбины. Это привело к появлению первого линкора — дредноута.

Палавенов кивнул:

— Ты хочешь захватить крейсера?

— Да. И отдать их под командование "летучей эскадры", надеюсь, будущего адмирала Руднева. Однако, тут есть одна тонкость. Я хочу модернизировать и Варяг. Всеволод Фёдорович, мы можем поставить на ваш крейсер современную нам электронную управляющую систему, которая позволит Варягу отстрелить комару левое яйцо со ста кабельтовых.

— Это нереально. Даже если ваша система так хороша, всё равно есть некоторые факторы, которые просто нельзя учесть.

— Да, я утрирую. Однако, менее пятидесяти процентов попаданий на ста кабельтовых — это для нашего флота — крайне неудовлетворительный результат. Представьте, что будет, если хотя бы половина из снарядов варяга, выпущенные во время рокового сражения, попадёт по противнику?

Руднев задумался. Он уже видел в фильме про сражение варяга и про свою судьбу. И поэтому тут же согласился:

— Варяг станет машиной смерти для японцев. Но у меня пара вопросов. Во-первых, не потребуется ли для этого изменять конструкцию крейсера?

— Нет, достаточно поставить некоторые системы. Мы заранее подготовили их. Их три — это БИУС, который позволит варягу стрелять точно, это реактор, который вырабатывает прорву электроэнергии и это новые пушки. Я лично разрабатывал всю программу модернизации. А это...

— В нашем мире это многое значит, — сказал спешно Палавенов, — господин Хьярти — самый богатый и влиятельный человек нашего мира. У Абстерго больше денег и влияния, чем у любой страны в мире, и всё благодаря гениальным изобретениям наших инженеров. А господин Хьярти — лично проектировал весь наш флот.

Руднева проняло. Насколько я понял, в этом времени морские офицеры — это наиболее элитные люди в стране, творческая и техническая интеллигенция, люди умные и целеустремлённые. И Руднев это оценил, ведь не каждый может похвастать даже воплощением в металле его задумок, не то что уж целый флот построить.

— Я понял. Вы технический гений. Но я повторю — какие необратимые изменения нужно внести в крейсер?

— Таких нет, — уверенно сказал я, — теоретически, конечно, заменить можно всё, но нет смысла. К примеру — можно поставить вместо громоздкой паровой машины и котлов компактные и мощные электромоторы. Можно заменить клёпочные соединения сваркой, но это будет уже не совсем Варяг. Можно впаять внутрь котлов вместо жаровых труб нагревательные элементы в форме трубок — они будут нагреваться от электричества, при этом не нужен будет огонь. При желании их можно убрать и вернуть жаровые трубы.

— И надолго хватит этих ваших электрических трубок? — Руднев поднял одну бровь.

— На лет сорок непрерывного поддержания максимального давления пара в котлах, — я улыбнулся, — кстати, реактор в его нынешнем виде тоже моё изобретение. Практически дармовая и удобная для использования энергия.

Руднев замолчал.

— Так, — Палавенов хлопнул себя по колену, — Господин главнокомандующий, а не показать ли нам Всеволоду Фёдоровичу наш флот?

— Отчего бы и нет? — я улыбнулся.

* * *

Вертолёт КА-32 имел модернизацию под дуговой реактор. И именно эта машина осуществляла развозные нужды на эскадре. Газотурбинник слишком капризен и часто ломается.

Мы с Всеволодом Фёдоровичем стояли на окраине Чемульпо, за городом, ждали вертолёт. Машины заехали на десантный катер, после чего катер отошёл от берега. Но одного его вида Рудневу хватило, что бы перекреститься — Дюгонь был скоростным катером. Но не успел катер далеко уйти — со стороны эскадры появился вертолёт, который быстро приближался. И снизился над нами, опустившись в грязный грунт своими колёсами. Сдвижная дверца открылась и мы, пригнувшись, пошли к вертушке. Руднев боялся, но тем не менее, зашёл внутрь, залез. Внутри, в десантном отсеке, он тут же намертво схватился за поручень и смотрел в окно. Смотрел, как мы поднимаемся в воздух...

И только когда он увидел эскадру, настал наш черёд удивляться. Так заковыристо завернул на великомогучем, что аж зависть берёт!

— Сколько? Это вообще корабль? — Руднев смотрел на авианосец квадратными от удивления глазами.

— Да. Сто двадцать тысяч тонн водоизмещения, это даже не корабль в привычном вам понимании, это настоящая плавучая военная база! — крикнул я, перекрикивая шум винтов вертолёта.

— Это... внушает уважение! — Руднев перекрестился, — а корабли поменьше?

— Крейсера.

Мы опустились на палубу авианосца и Руднев выбрался, как только винты вертолёта остановились. Я вышел следом, за мной — Палавенов. Моряки с авианосца выстроились для приветствия Руднева. Ну это их заморочки.

* * *

* * *

Я с удовольствием развалился в своём кресле, близ огромного окна в надстройке авианосца. Отсюда, сверху, было видно и палубу с самолётами и четыре стоящих рядом крейсера Мидгард. Руднев был глубоко шокирован, увидев нашу эскадру и в особенности — авианосец. Такой корабль — мог существовать только в фантастике. Однако, я думаю, капитану нужно просто уложить всё в голове, что бы это стало обыденным фактом.

Я похвастался:

— В наше время корабли уже не имеют особой брони и пушек, основное оружие на море — это ракеты и авиация. И подводные лодки, то есть и там и там — скрытность. Надводный корабль сделать скрытным сложно.

— И всё же... — Руднев стоял рядом с окном и смотрел на АУГ, как и я, — что это за крейсера? Чем они вооружены?

— Их я подогнал под задачи вашего времени. Крейсер типа "Мидгард". Вооружены четырьмя шестидюймовыми орудиями в двух башнях — кормовой и носовой. А так же — торпедами "шквал", бомбомётами РБУ, которые способны проделывать проход в минных полях и уничтожать подводные лодки, крылатыми ракетами — это главный калибр. На каждом крейсере две ракеты, которые могут порвать крейсер типа японской асамы пополам и при этом стрелять ими можно на дальность в пятьсот километров. Ракета управляется встроенным компьютером и попадает точно в цель, как бы та не маневрировала.

— Четыре орудия? — Руднев прищурился, — не маловато ли?

— Много, — я улыбнулся, — эти орудия делают сто выстрелов в минуту. За минуту крейсер может обрушить на врага четыреста снарядов на дистанции в тридцать километров, из них не меньше трёх сотен — попадут в цель размером с миноноску. За минуту он может порвать как тузик грелку даже самую крупную эскадру противника ещё до того, как противник увидит нас на горизонте.

Руднев... впечатлился. Даже сглотнул:

— Но тогда достаточно было одного крейсера для наших войн.... Что-то вы не договариваете?

— Договорю. Ваша война — это не только война для вас, но и практика для моего флота. Возможность поучаствовать в настоящем морском бою, а не учебной имитации. Возможность понюхать пороху. Плюс я учитываю ещё кое-что. Англо-Французы, несомненно, враждебны России и кайзеру, поэтому, если я смогу подтолкнуть кайзера к союзу с Россией.... Будет первая мировая война. В Той истории — ваша война с японцами стала первой настоящей войной с применением новых видов оружия — броненосцев, дальнобойной артиллерии, пулемётов... К первой мировой все страны сделают из этой войны выводы, но тем не менее, продолжат совершать ошибки — первая мировая застанет некоторых врасплох. Генералы будут решать проблемы старыми методами — бросать солдат наубой, под огонь врага... пушечное мясо. И главным пушечным мясом на первой мировой будет русский солдат.

Руднев сглотнул:

— Понимаю их ошибку. Мир не стоит на месте. Я видел в фильме про оборону Порт-Артура. Скажите, вы не можете помочь им?

— Можем. Но я надеюсь, что нам не придётся обнаружить свою мощь до того, как англофранцузы нападут на Россию. Поэтому мне и нужны вы, Всеволод Фёдорович. Пусть я вложу в ваш корабль технологии далёкого будущего, превратив обычный крейсер в помесь машины смерти и летучего голландца, но я это делаю прежде всего — из интереса. Пойдёт ли история России более достойным и менее кровавым путём, если вы победите в этой войне?

— Я полагаю, пойдёт. В любом случае — революция, и всё, что за ней последует... и правду говорят, что политику творят на поле боя!