Шафран стал крутиться вокруг, в поисках источника голоса, но Пинк повернулся медленно, словно ожидал этого. Из тьмы появилась фигура в черной мантии. Лицо было скрыто за ужасной блестящей маской. Еще две похожих фигуры появились из темноты.
— Я узнаю твой голос — сказал Пинк. — Я должен был догадаться.
— Да, — согласился голос. — Должен был, Флетчер, но не сделал этого. Годы твоего опыта не сравнятся с природной жадностью. Но теперь уже слишком поздно.
— Подождите, — крикнул Шафран, выбрасывая вперед руки. — Вы наняли нас. Вы не можете этого сделать! У нас соглашение!
— Да, у нас соглашение, мой дорогой гоблин. Большое спасибо за услугу. Вот твоя доля.
Вспышка оранжевого света выскочила от одной из фигур, ударив Шафрана в лицо. Он запнулся и схватился за горло, издавая звук, как будто задыхается. Он, все еще корчась, повалился на спину.
У Грея затряслись ноги.
— Это неправильно. Вы не должны были так поступать с Бистлом. Он всего лишь делал то, что вы просили.
— И он получил то, что мы обещали, — любезно ответил голос под маской. Снова вспыхнула струя оранжевого света, и Грей упал.
Три фигуры в масках приблизились, окружая Пинка. Он безнадежно смотрел на них.
— Хотя бы скажите мне, что это, — попросил он. — Скажите мне, что за штуку мы достали для вас, и почему вы наняли нас, а не сделали этого сами.
— Боюсь, твой последний вопрос, не твое дело, Флетчер, — сказал голос, окружая его. — Как говорится: если мы скажем, нам придется убить тебя. Это приведет к тому, что к концу нашей сделки не останется выживших. Мы обещали заботиться о тебе всю жизнь, и мы намерены выполнить обещание. Может это не та жизнь, о которой ты мечтал, но нищий не выбирает.
Палочка направилась Пинку в лицо. Он не использовал имя Флетчер долгие годы. Он оставил его, когда перестал быть жуликом. Он так старался быть честным и хорошим. Но потом получил эту работу: в Министерстве Магии, такую замечательную, высокооплачиваемую, и просто не смог отказаться. Конечно, его старые друзья из Ордена разочаруются в нем, но большинство из них уже мертвы. Больше никто не знает его настоящего имени. Или он так думал. По-видимому, эти люди все время знали — кто он. Они использовали его, и теперь собирались ликвидировать. С одной стороны, справедливо. Он тяжело вздохнул.
Голос продолжал:
— Что касается твоего первого вопроса, думаю, мы можем ответить. Это, кажется, будет честно. Кому, после сегодняшнего, ты сможешь это рассказать? Ты искал сундук с сокровищем, потому что ты человек с небольшими запросами. Мы не такие мелочные, Флетчер. Наши цели великие. И благодаря тебе и твоей группе, теперь у нас есть все для их достижения. Наша цель — власть, и то, что ты видишь здесь — средство получить ее. То, что ты видишь, Флетчер… это просто конец твоего мира.
Безнадежность охватила Наземникуса Флетчера, и он упал на колени. Когда струя оранжевого света ударила его, пытаясь удушить, охватывая тьмой, он приветствовал ее. С раскрытыми объятиями.
Глава 1. Тень легенды
Джеймс Поттер медленно продвигался по узкому коридору поезда, как можно небрежнее заглядывая в каждое купе. Для сидящих внутри он, вероятно, выглядел так, словно ищет кого-то из друзей или группу ребят, с кем можно было бы скоротать время поездки, и это было сделано намеренно. Последнее, чего бы хотелось Джеймсу, это чтобы кто-либо заметил, как он нервничает, несмотря на браваду, которую он продемонстрировал своему младшему брату Альбусу на платформе. Его желудок скручивало узлом и мутило, словно он откусил половину блевательного батончика дяди Рона и Джорджа. Он открыл раздвижную дверь в конце пассажирского вагона и осторожно перешагнул в следующий. Первое купе было заполнено девочками. Они оживленно разговаривали друг с другом, словно лучшие подруги, несмотря на тот факт, что, скорее всего, только что познакомились. Одна из них подняла глаза и увидела Джеймса. Он поспешно отвел взгляд, делая вид, что выглядывает что-то в окне позади них, на станции, где все еще царила оживленная деятельность. Чувствуя, что его щеки немного покраснели, он вернулся в коридор. Если бы только Роза была на год старше, она была бы здесь, с ним. Она была девчонкой, но она была его двоюродной сестрой, и они росли вместе. Было бы неплохо иметь хоть одно знакомое лицо рядом с собой.
Конечно, Тед и Виктория тоже были в поезде. Тед, семикурсник, так быстро слился с шумной толпой возвращающихся друзей и однокурсников, что едва успел махнуть и подмигнуть Джеймсу, прежде чем исчез в переполненном купе, из которого доносились удары музыки по новой модной радиосети. Виктория, которая была на пять лет старше его, пригласила Джеймса сесть с ней во время поездки, но он не чувствовал себя с ней так же комфортно, как с Розой. Его не привлекала идея слушать болтовню её и еще четверых девчонок из купе о пикси-пудре и заклинаниях по уходу за волосами. Будучи частично вейлой, у Виктории никогда не возникало проблем заводить друзей обоих полов, быстро и без особых усилий. Кроме того, Джеймс почему-то чувствовал, что ему необходимо сразу утвердить себя как личность, несмотря на то, что даже эта мысль заставляла его нервничать.
Не то чтобы он беспокоился из-за поездки в Хогвартс. Он с нетерпением ждал этого дня большую часть своей жизни, с тех пор как достаточно повзрослел, чтобы понять, что значит быть волшебником, с тех пор, как мама рассказала ему о школе, в которую он однажды отправится, о таинственной школе для ведьм и волшебников, изучающих магию. Он прямо зудел в предвкушении своих первый уроков, ему не терпелось научиться пользоваться своей новенькой волшебной палочки, которую с гордостью носил в своем рюкзаке. Но больше всего на свете он жаждал увидеть квиддич на стадионе Хогвартса, получить свою первую настоящую метлу, пройти отбор в команду, возможно, только возможно…
На этом его волнение переходило в совершенную тревогу. Его отец был ловцом Гриффиндора, самым молодым в истории Хогвартса. Лучшее, на что он, Джеймс, мог рассчитывать — соответствовать этому рекорду. Этого все ожидали от него, первенца знаменитого героя. Он помнил историю, рассказанную ему десятки раз (правда, не его отцом) о том, как молодой Гарри Поттер выиграл свой первый Золотой Снитч, совершив мастерский прыжок на метле, поймав золотой мячик ртом и едва не проглотив его. Рассказчики всегда шумно и радостно смеялись, и если отец был при этом, он смущенно улыбался, когда они хлопали его по спине. Когда Джеймсу было четыре, он нашел знаменитый снитч в обувной коробке на нижней полке буфета в обеденном зале. Его мама сказала, что это подарок папе от старого директора школы. Крошечные крылья уже не работали, а мячик покрывал тонкий слой пыли, от чего он выглядел потускневшим, но Джеймс был заворожен им. Это был первый снитч, который он видел так близко. Мяч выглядел одновременно и больше, и меньше, чем он представлял себе, и маленький вес в его руке казался удивительным. «Это знаменитый снитч, -благоговейно думал мальчик, — тот самый, из рассказов, тот, что поймал мой отец». Он спросил отца, если снитч ему не нужен, то не мог бы он отдать ему, Джеймсу, на хранение в его комнату. Отец, к счастью, легко согласился, и Джеймс перетащил обувную коробку с нижней полки под изголовье своей кровати, рядом со своей игрушечной метлой. Он притворялся, что темный угол под кроватью был его шкафчиком для квиддича. Джеймс много раз представлял эту картину: вот он резко поднимается вверх и делает крутой поворот над стадионом в погоне за легендарным снитчем, и, наконец, подпрыгивая, ловит его в фантастическом вираже, и представляет потускневший снитч своего отца ревущей воображаемой толпе.
Но что если Джеймс не сможет поймать снитч, как его отец? Что если он не так хорош на метле? Дядя Рон говорил, что полеты на метле в крови у Поттеров, как огненное дыхание у драконов, но что если Джеймс докажет, что тот неправ? Что если он будет недостаточно проворен, или неуклюж, или вообще упадет? Что если он даже не сможет попасть в команду? Для других первогодок это стало бы легким разочарованием. Хотя правила насчет них были пересмотрены, ничтожное количество первокурсников все же попадало в факультетские команды. Но для Джеймса это бы означало, что он не оправдал ожиданий. Он бы с самого начала провалился в попытке сравниться с величием Гарри Поттера. И, если он не сможет преуспеть в чем-то элементарном, вроде квиддича, то какие могут быть надежды на легендарную славу мальчика, победившего Василиска, выигравшего Турнир Трех Волшебников, собравшего Дары Смерти и, ну да, избавившего землю от старого Молди-Волди, самого темного и опасного волшебника всех времен и народов?
Поезд шумно и лениво тронулся вперед. Снаружи голос проводницы объявил о закрытии дверей. Джеймс остановился в коридоре, внезапно охваченный абсолютной уверенностью в том, что худшее уже произошло, что он потерпел жалкую неудачу, даже еще не попытавшись. Он почувствовал глубокую, вдруг пронзившую его тоску по дому, моргнул, сдерживая слезы, и быстро перевел взгляд на следующее купе. Там было два мальчика, оба молчали и смотрели в окно, за которым Платформа Девять и Три Четверти начала медленно уезжать назад. Джеймс открыл дверь и поспешно ввалился внутрь, в надежде увидеть свою семью за окном, чувствую невероятную потребность встретиться с ними взглядом, пока еще не слишком поздно. Его собственное отражение в стекле от яркого утреннего солнца размывало толпу за окном. Там было столько народу; он никогда не сможет отыскать их в этой кутерьме. Но Джеймс все равно отчаянно прочесывал толпу взглядом. И вот они. Его семья была именно там, где он их оставил, небольшая кучка людей, стоящих посреди размытых лиц, как камни в ручье. Они не видели его, не знали, в какой части поезда он находится. Дядя Билл и тетя Флер махали куда-то в заднюю часть поезда, и, видимо, кричали слова прощания Виктории. Папа и мама стояли, задумчиво улыбаясь поезду, скользя взглядами по окнам. Альбус стоял рядом с папой, а Лили держала мамину руку, завороженная гигантским алым паровозом, который выбрасывал большие клубы пара, шипел и звенел, набирая скорость. И вот мамин взгляд поймал Джеймса, и ее лицо просияло. Она сказала что-то, и папа повернулся, вгляделся и отыскал его. Они начали махать руками, гордо улыбаясь. Мама утерла уголок глаза одной рукой, а другой, взяв руку Лили, махала Джеймсу. Джеймс не улыбнулся в ответ, но смотрел на них и теперь чувствовал себя немного лучше. Они уехали назад, будто на конвейере, с улыбающимися лицами, машущими руками и размытыми телами между ними. Джеймс смотрел, пока они не исчезли за стеной в конце платформы, потом глубоко вздохнул, скинул свой рюкзак на пол и рухнул на сиденье.
Несколько минут прошли в тишине, пока Джеймс смотрел на проплывающий за окном Лондон. Город постепенно превратился в пригород и промышленную зону, такую занятую и важную в лучах утреннего солнца. Он задумался, как с ним часто бывало о том, как живут неволшебники, и в первый раз завидовал им, с их обычными, не такими страшными (так он полагал) школами и работами. Наконец, он решил обратить внимание на двух других мальчиков в купе. Один сидел на том же сидении, что и он, но ближе к двери. Он был большим, с квадратной головой и короткими черными волосами. Он жадно листал иллюстрированный буклет «Элементарная Магия: Все, что нужно знать начинающей ведьме или волшебнику». Джеймс видел, как они продавались у небольшой стойки на платформе. На обложке красивый волшебник-подросток в школьной мантии подмигивал, вызывая разные вещи из чемодана. Он только вырастил дерево с чизбургерами на ветвях, как мальчик завернул обложку назад, чтобы прочитать одну из статей. Джеймс переключился на мальчика, сидящего напротив, который не стесняясь смотрел на него и улыбался.
— У меня есть кот, — неожиданно заявил он. Джеймс с удивлением взглянул на него и заметил коробку на сидении рядом с мальчиком. У нее была дверь-решетка, сквозь которую можно было увидеть развалившегося черно-белого кота, вылизывающего лапу.
— У тебя ведь нет аллергии на кошек, а? — серьезно спросил мальчик Джеймса.
— О. Нет, — ответил Джеймс. — Не думаю. У нас есть собака, но у моей тети Гермионы есть большой старый кот. У меня с этим никогда не возникало проблем.
— Это хорошо, — невозмутимо продолжал мальчик. У него был американский акцент, что немало удивило Джеймса. — Мои мама и папа — аллергики, так что у нас никогда не было кота, но мне они нравятся. Когда я узнал, что можно привезти кота, я понял, что это то, что мне нужно. Это Пальчик. У него лишние пальцы на лапках, видишь? По одному на каждой. Он не то чтобы волшебный, но мне кажется, что это делает его интересным. А у тебя кто?
— У меня сова. Она живет у нас в семье пару лет. Большая, старая сова, налетала кучу миль. Я хотел жабу, но папа сказал, что в начале школы у мальчика должна быть сова. Он сказал, что полезней животного для первокурсника нету, но я думаю, что он просто хочет этого, потому что у самого была сова.
Мальчик радостно расплылся в улыбке.
— Значит, твой отец тоже волшебник? Мой нет. И мама тоже. Я первый в семье. Мы узнали о волшебном мире только в прошлом году. Я так вообще поверить не мог! Я думал, магия — это то, что случается только на праздновании дня рождения у маленьких детей. Ну, знаешь, парни в высоких цилиндрах, вытаскивающие доллар из-за твоего уха. Ну или типа того. Вау! А ты всю жизнь знал, что ты волшебник?
— Вроде того. Сложно проморгать это, если твои первые воспоминания — это прибытие бабушки с дедушкой из камина рождественским утром, — отвечал Джеймс, наблюдая, как глаза мальчика становятся все шире. — Конечно, это совсем не казалось мне странным, понимаешь? Просто жизнь.
Мальчик одобрительно присвистнул.
— Ну ничего себе! Вот тебе повезло! Ладно, меня зовут Зейн Уолкер, и я из Штатов, если ты еще не догадался. Мой отец работает в Англии уже как год. Снимает фильмы, что, правда, не так интересно, как звучит. Скорее всего, в следующем году я пойду в школу волшебства в Америке, но пока что я зачислен в Хогвартс, что вполне круто, если только они не попытаются дать мне почек или рыбы на завтрак, а то, боюсь, понадобятся бумажные пакеты. Приятно познакомиться, — он поспешно закончил и потянулся через купе пожать Джеймсу руку так бесхитростно и автоматически, что Джеймс чуть не рассмеялся.
Он с радостью пожал руку Зейну, почувствовав облегчение от такого быстрого знакомства.
— Мне тоже приятно познакомится, Зейн. Меня зовут Поттер. Джеймс Поттер.
Зейн откинулся на спинку сидения и с любопытством наклонил голову.
— Поттер. Джеймс Поттер? — повторил он. Джеймс почувствовал небольшой, знакомый всплеск гордости и удовлетворения. Он привык, что его узнают, даже если убеждал себя, что ему это не всегда нравится. Зейн выдал некий загадочный полувздох, полу-усмешку.
