Яшка появился в моей жизни совершенно случайно. Вернувшись домой после очередного провала, я вышла на балкон покурить в тот же момент, когда и он. У меня не оказалось зажигалки, и Яшка, будучи моим "балконным" соседом, передал мне свою. Слово за слово — так и познакомились. Пару раз наши перекуры совпали — так и разговорились. А потом и у него несчастье случилось, и я переживала по известному поводу, поплакались друг другу в жилетку — так и подружились. И сегодня утром, встретившись в крайне мрачном расположении духа, мы решили, что вдвоем неприятности переносить легче, и собрались в кино. Правда, зря выбрали для просмотра именно этот фильм, но ладно уж...

Мы молча шли по мокрому тротуару к остановке, старательно обходя глубокие лужи. Тусклый свет фонарей и красочные неоновые вывески расплывались в облаках подступающего тумана, ярким пятном отражаясь в лужах. Желто-зеленые опавшие листья, перемешанные с грязью и первым снегом, жалобно чавкали под ногами спешащих домой прохожих. Порывистый северный ветер в наши лица не то снег, не то дождь.

Брр... Романтика ранней городской осени: сыро, холодно и мерзко. Я надела перчатки и сунула замерзшие руки в карманы куртки. Того и гляди, снег пойдет, хотя на дворе — начало октября... Впрочем, кого сейчас удивишь столь ранним снегом, когда три дня назад у нас случилась сильнейшая метель? Нас, коренных сибиряков, точно не удивишь.

На остановке, как обычно, толпилось в ожидании транспорта изрядное количество замерзших пассажиров. Вечер, будний день, и народ возвращается с работы, разъезжаясь из центра по спальным районам. Люди, зябко кутаясь кто в пуховики и пальто, а кто уже в дубленки, нетерпеливо переминались с ноги на ногу и выжидательно присматривались к номерам подъезжающих автобусов. Вернее, проезжающих. Две трети переполненных автобусов проползали мимо нас, а их водители делали вид, что тормозить не намерены, но все же останавливались, когда отъезжали от остановки на солидное расстояние. Специально, чтобы и желающих выйти успеть высадить, и многочисленных желающих уехать не впустить. Впрочем, некоторые хитрые граждане разгадывали маневр водителей и успевали добежать до автобуса. А не менее хитрые шоферы все равно успевали захлопнуть перед ними дверь и уехать, победно побибикав на прощание.

— Молодец, мужик, — прокомментировал Яшка, с интересом наблюдая за одним из таких упрямцев, который в последний момент умудрился протиснуться в салон и теперь уезжал, уцепившись за ближайшего пассажира, потому как двери автобуса наотрез отказывались закрываться.

— Да ну, — я передернула плечами, — что в этом хорошего... Его или на ходу вытолкнут из автобуса, или сам выпадет. Или отморозит себе все на таком холоде.

— Зато до дома доберется, — приятель смотрел в будущее с неугасающим оптимизмом, — пока мы будем отмораживать все свое хозяйство на холоде, не двигаясь с места.

— В общем, предлагаю пойти греться, — подытожила я и взяла его под руку. — В кабак?

— Ты читаешь мои мысли, Касси!

Да, забыла представиться. Кассандра. Персеевна. Но лучше просто Касси. Полное имя меня крайне злит и расстраивает, поэтому — лучше просто Касси. Или Ася. Или — как вашей душе угодно, но только не Кассандра. За подобное обращение я и проклясть могу, а, поверьте, мое Слово и в неволшебном мире имеет кое-какой вес и гарантирует если не страшные несчастья, то мелкие и вредные неприятности точно. Слово же не воробей — нагадит, так нагадит. А Слово мага — тем более.

До ближайшего кабака оказалось рукой подать, и мы с Яшкой с пользой провели там часа три, пока бармен не начал аккуратно намекать на то, что они закрываются, и пора бы всем разбредаться по своим постелям. Пошатываясь и держась друг за друга, мы с недовольным видом покинули уютное заведение и, выйдя за дверь, одновременно вздрогнули. После гостеприимного тепла бара улица, закутанная в рваную вуаль серого тумана, показалась на редкость мрачной и сырой. Не видно ни черта, прости, господи... И куда подевались дороги и тротуары, дома и деревья, многочисленные машины и вездесущие люди?.. Лишь тусклый свет вывесок да фонарей, с трудом пробиваясь сквозь плотный дымчатый занавес, намекал на то, что окружающий мир никуда не исчез. Это туман так шаманит.

Мне стало не по себе. С некоторых пор, а, вернее, со времен моего необычного путешествия, я дико боюсь туманов. Туманов — и причины их появления. В Альвионе внезапный туман означал насильственную смерть невинных людей и прятал от чужих глаз множество опасных ловушек. А здесь... это погода, Касси, это просто погода...

Я поежилась, непроизвольно вцепилась в руку своего спутника и тряхнула головой, отгоняя дурное предчувствие. Ничего страшного не случится... по крайней мере, со мной. Но кому-то из тех, кто находится неподалеку, крупно не повезет. Не знаю, дар ли это или проклятье, но я всегда чувствовала притаившуюся по соседству угрозу. Или, называя вещи своими именами, смерть. Смерть — вечная спутница и союзница дейте, невесомое облачко искрящегося радужного тумана...

— Берегись!.. — я втащила Яшку на крыльцо, с которого он неблагоразумно успел спуститься.

Визг тормозов, страшный грохот, громкая ругань... Мимо нас пронеслась машина и смачно врезалась в фонарный столб. Какая-то пьяная сволочь гоняла по тротуарам, выключив фары. Или неизвестный псих уже однажды во что-то врезался, и фары не работали... Но факт оставался фактом. Нас едва не сбили. И не увидишь ничего в таком тумане, и не услышишь, поскольку он поглощает громкие звуки...

Я перевела дух, покосилась на своего спутника и скорчила рожицу. Понятно, он в шоке. В глубоком и беспробудном. Еще бы, это мне не привыкать играть в прятки со смертью и ходить по лезвию ножа, но не ему, простому городскому жителю... Я многозначительно подергала приятеля за рукав. Яшка моргнул, судорожно сглотнул и уставился на меня.

— Как?.. — он старательно искал нужные слова. — Откуда?..

— Неважно, — я взглянула на машину. — Забудь.

Яшка почесал затылок и проворчал что-то неразборчивое. Тем временем горе-водитель, яростно костеря отвратительную погоду, проклятый город, идиотов-электриков и экономящие на освещении власти, выбрался из своей машины, громко хлопнул дверцей и, шатаясь, растворился в тумане. И слава богу. А то еще чуть-чуть, и Яшка бы рванул бить ему морду.

— Забудь... — бурчал меж тем мой спутник, нервно взъерошивая темные волосы, — забудь... Ты, конечно, пошутила... Забудь...

— А что тебе еще остается? — я рассудительно пожала плечами и настороженно прислушалась к своему внутреннему голосу.

Глухо. Как в танке. Значит, можно смело топать домой пешком, ничего страшного этой ночью с нами не случится. Вроде. Пока... Я взяла приятеля под руку и потащила по дороге, а он покорно поплелся следом. И идти-то до нашего дома — всего ничего, остановки три... Пошли бы сразу после кино — стольких неприятностей избежали бы... Впрочем, ладно. Я покосилась на Яшку, который, порядком протрезвев и помрачнев, топал по дороге, внимательно посматривая по сторонам, и невольно усмехнулась. Жестоко, конечно... Но так тебе и надо. Меньше будешь ворон считать.

До дома мы добрались быстро. Пройдя дворами и пару раз серьезно вляпавшись в гряз, мы, очутившись у знакомого темного подъезда, переглянулись и, не сговариваясь, решительно направились ко мне в гости. Приятелю, понятно, не хотелось возвращаться в пустую квартиру, где его никто не ждет, а мне... А мне не хотелось возвращаться в квартиру, где меня ждали — ждали толпы призраков из полузабытого прошлого. Альвион и Альвейл, мертвяки и колдун, дейте и харты, Райт и Свят, парные мечи, ключ от порталов и собственное отражение по имени Райлит, строго поглядывающее на меня из зеркала... Ненавижу одиночество, сразу столько ненужных мыслей лезет в голову, хоть стреляйся... А умирать мне пока рановато. У нас есть еще дома дела.

Провозившись на площадке с ключами (света в подъезде, разумеется, не оказалось, и Яшка честно пытался посветить мне то зажигалкой, то сотовым телефоном), я открыла входную дверь, на ощупь нашла в коридоре выключатель и щелкнула кнопкой. Свет и не подумал загораться. Я чертыхнулась. Мой спутник тихо хмыкнул.

— И как давно у тебя перегорела лампочка? — ехидно вопросил он.

Я пожала плечами:

— Понятия не имею.

И, скинув кроссовки, впотьмах добралась до кухни, пока Яшка закрывал входную дверь. Ударилась плечом о косяк, сдержанно зашипела, сунула руку за шкаф, кое-как нащупала кнопку, включила свет и вновь сдержанно зашипела, больно стукнувшись локтем об угол проклятой мебели. Потирая обиженное место, я уныло побрела в ванную, мимоходом заметив, как мой гость разулся и устремился на кухню. Проголодался, бедолага... Нда. Внимание, граждане. Сейчас начнется представление.

— Касси!.. — недовольный вопль обиженного Яшки услышали, наверно, все мои соседи. — Почему у тебя дома никогда ничего пожрать нету?..

Риторический вопрос. Потому что.

— Опять холодильник пустой! — продолжал сварливо брюзжать он. — Я же говорю, тебе срочно пора замуж! И хлеба нету, и кофе с чаем заканчиваются... Песец! Тощий и умирающий с голоду!

— Зато там картошка где-то была... — неуверенно откликнулась я, включая воду.

Из кухни донесся красноречивый грохот ящиков и шкафов: приятель занялся интенсивными поисками картошки. Этот ритуал повторялся от встречи к встрече: Яшка ругал меня за пустой холодильник, грозился выдать замуж за знакомого повара, чтобы я начала нормально питаться, а потом находил картошку и принимался ее жарить, поскольку я сама готовить и не умела, и не любила. Поэтому ничего съедобнее колбасы, сыра, йогуртов и магазинных пельменей в холодильнике у меня отродясь не водилось.

— И куда только смотрят твои родители? — доносилось из кухни. — Тебе сколько лет, красавица?

Самой интересно. По меркам Альвиона — три тысячи, по здешним... Не то двадцать, не то двадцать два, не то... под двадцать пять. В волшебных мирах возраст дейте отсчитывается начиная от самого первого дня рождения, тогда как здесь... Если посмотреть с одной стороны — то двадцать, а если вспомнить, что я успела прожить еще три неполных года, справить двадцатидвухлетние, а потом вернуться в свое недалекое прошлое... То черт знает, сколько. А Яшке я посоветовала никогда не спрашивать девушку, сколько ей лет, не то она обидится, а это всегда чревато. После вытерла руки и заглянула на кухню.

Приятель, засучив рукава, деловито чистил картошку, напевая себе под нос что-то жизнерадостное. При моем появлении он прищурился и зловеще пообещал:

— Выдам замуж, Касси, вот увидишь.

— Ага, и еще объявление заранее в газету отправь: "Отдам в хорошие руки", — насмешливо посоветовала я, с ногами забираясь в кресло. — Только учти, живой не дамся!

— А кто тебя спрашивать будет? — Яшка пожал плечами и включил плитку. — На плечо — и в загс.

Я закатила глаза:

— Да, конечно, украл, выпил, в тюрьму — романтика... А похищение людей, между прочим, это статья.

— Если поймают, — жизнерадостно уточнил мой собеседник.

— И боже помоги твоему несчастному другу-повару, — пробормотала я.

— А кто сказал, что он мой друг? — весело спросил Яшка, быстро и ловко шинкуя очищенную картошку. — Тебя же только своему врагу подсунуть можно!

Я кинула в него чайной ложкой:

— Ну, наха-а-ал! Не буди лихо, пока оно тихо!

Приятель поймал ложку, ухмыльнулся и повернулся ко мне спиной, помешивая свою стряпню. Я принюхалась к витающему по кухне аппетитному аромату и облизнулась. Душу продам за вкусный ужин... В моем животе призывно заурчало. Нет, обе души на продажу выставлю на всякий случай, вдруг одна да сгодится...

— Я-а-аш?..

— Чего тебе надобно, старче?

— А когда есть будем?

— Когда-нибудь да будем, — флегматично заметил мой собеседник.

— Я серьезно! — я выбралась из кресла и, встав на цыпочки, заглянула через Яшкино плечо. — Кушать хочется...

— Раньше об этом думать надо было! — приятель тоже встал на цыпочки, закрывая своей спиной обзор.

— Ну, Яш... — заканючила я. — Не будь таким вредным!

— Ладно, не буду, — милостиво согласился он, накрывая сковородку крышкой и уменьшая на плите огонь, — я же не некоторые... Еще минут десять-пятнадцать.

— Как раз лампочку в коридоре поменять успеешь... — вкрадчиво предположила я.

Приятель насмешливо фыркнул:

— Мне кажется, или ты меня зовешь в гости только по делу? Лампочку поменять, накормить...

— Тебе трудно, что ли? — возмутилась я.

— Это как сказать... Ладно, тащи стул.

Я послушно отправилась в комнату за стулом и, пока Яшка копошился в кладовке в поисках подходящей лампочки, вспоминал его недавние слова. А ведь я, действительно, не столько в гости его звала, чтобы пообщаться и попить кофе, сколько втайне рассчитывала на помощь по мелочи. Автоматы ли в счетчике напряжением выбило, лампочка ли перегорела, раковина ли в ванной засорилась... Ладно, да, я корыстная.

— А, чччерт...

Так и не дойдя до стула, я бегом бросилась к кладовке, откуда раздавалась яростная ругань, прерываемая диким грохотом. Я невольно вздрогнула. Если он встал на старую табуретку, чтобы добраться до верхней полки стеллажа, а он явно на нее встал... То мне сейчас достанется за склероз. Подойдя к кладовке, я осторожно заглянула за дверь.

— Яш, там табуретка... У нее ножка сломана, папа ее туда временно убрал...

— Очень... своевременное... предупреждение... — прокряхтел приятель, с трудом поднимаясь с пола.

— Я забыла... — оправдывалась я. — Я же не подумала...

— ...что твой папа запрячет лампочки на самую высокую полку? — сердито перебил Яшка, страдальчески морщась и потирая копчик. — У тебя, блин, не квартира, а бермудский треугольник! Все, что здесь забудешь, бесследно пропадает, на каждом шагу — ловушки... Мммать...

— Очень больно? — всполошилась я. — Может, перелом?.. Давай помогу...

— Кышь, вредительница! Сам доползу.

Приятель, прихрамывая и спотыкаясь о сваленные в кладовке вещи, кое-как выбрался в коридор, дотащился до кухни и плюхнулся в кресло, не забывая высказывать мне все, что он думает по поводу моей квартиры и моего папы вообще и меня в частности. Я смиренно молчала и сочувственно поддакивала, соглашаясь со всеми его едкими комментариями. На правду, как известно, не обижаются.

— Кофе? — миролюбиво предложила я, терпеливо дождавшись, пока он наконец закроет рот.

— Водки, Касси, какое же тут кофе... — вздохнул Яшка.

— Водки нет, но есть вино, — вспомнила я.

— Тащи.

И черт с ней, с этой лампочкой... День все равно не задался, лучше уж не рисковать больше. Хватит на сегодня странных сообщений, жутких туманов, пьяных водителей и травмированных гостей. Как бы еще чего не случилось... Я сурово одернула себя, сплюнув и постучав по дверце кухонного шкафа. Постоянно забываю о своем непревзойденном таланте, в простонародье известном как умение "каркать". А накаркать беду я действительно могла, причем это получалось случайно, на подсознательном уровне, независимо от меня.