Арктический Удар

Отвлекаясь от своих дум я увидел старпома, поднимающегося на ходовой мостик — 'А вот, кстати, и Петрович'

— Ну, давай Петрович жалуйся, или всё так хорошо, что и сказать нечего.

-Так ещё рановато жаловаться командир. Чай только вышли из базы. С завтрашнего утра и начну.

-Завтра будет поздно жаловаться, надо сейчас пока не погрузились. А раз нет жалоб, и как я тебя понял, то на борту у нас порядок?

-Заметь, это не я сказал, а ты.

-Так я же тебя знаю как облупленного, пока сам всё не проверишь, не успокоишься.

-Пока всё в порядке командир. Будем надеяться, что и дальше всё пойдет в таком же ключе.

— А как наша молодёжь себя чувствует? Всё же многие в первый раз идут в автономку.

-Да по их виду не скажешь что кто-то мандражирует перед трудностью дальнего похода. Кроме того наш "Комиссар" их там, на истинный путь наставляет.

-Ну, раз "Комиссар" наставляет, то боевую задачу мы обязательно выполним — пошутил я.

.-Сан Саныч, сколько нам осталось до точки погружения?

— Минут сорок хода, товарищ командир,— ответил штурман.

-А как насчет рыбаков, Петрович?

— Рыбаков здесь не должно быть, всех предупредили, что будут проходить учения в этом районе. Хотя они на все запреты кладут с прибором.

-Да знаем мы этих рыбаков, они даже на базе норовят идти на таран, так что, надо смотреть в оба — проговорил Сан Саныч.

-Вот по этому-то впереди идут два корабля обеспечения. Будут их распугивать, чтобы не мешали до погружения — ответил штурману Петрович.

-Петрович! За рыбаками пусть сигнальщики присмотрят, а мы с тобой, давай, подумаем, как пойдем. Согласно плану, с которым ходили на доклад или по совету штаба? А то придумаем что-нибудь новенькое с учетом всех вариантов. Хотя вариантов-то у нас как и маршрутов, только три, но третий для выполнения именно этого задания не приемлемый, в виду слишком длинного маршрута и ограниченного времени на переход. Из-за этой спешки все планы с нашей проводкой через барьер под сухогрузом полетели к едрёной фене. Вышли бы в августе как планировалось, наш проход прикрыли бы.

Мы стали обсуждать оставшиеся два варианта, прикидывать плюсы и минусы, к обсуждению подключился и штурман. Уходить сразу на север подо льды, посидеть там несколько дней, дожидаясь, когда окно в космосе на пару часов закроется, а потом выскочить между Шпицом и Гренландией и потихоньку полегоньку Датским проливом, потом поворот на юг к Гибралтару. Или идти напролом. Поворачиваем сразу на запад, вдоль Норвегии, между Англией и Исландией выходим в Атлантику. Да так быстрее — но там нас сосусовская система засечет, цепь датчиков, которую америкосы через океан протянули — а значит, горячий прием, обеспечен! А так как было уже говорено, прикрыться нам некем, подходящего для этого большого танкера или сухогруза, чтобы под его шумами проскочить барьер, в данный момент на севере нет. Да и в Датском поливе датчики тоже стоят, по уму и там бы кто-то большой должен пошуметь, вот только большие суда там практически не ходят. И будет очень подозрительно, если какой-то танкер или сухогруз попрется через этот пролив. Пиндосы сразу подумают, что через пролив под шумок прорывается русская подлодка. Вначале пошлют самолёты, а потом и натовские корабли подтянутся для прочёсывания моря. Куда ни кинь всюду клин.

Окончательный выбор пока еще не сделан, беседовали с Петровичем до тех пор, пока штурман не объявил:

— Все, отцы-командиры, закончите обсуждение внизу, подходим к точке погружения.

— Все вниз, погружение — объявил я.

Все быстро спустились вниз, во чрево лодки. Через какое-то время подлодка постепенно начала погружаться в морские глубины холодного Баренцева моря. Спустя несколько минут на месте подлодки опять проходила волна за волной, и ничего не напоминало о том, что она здесь была.

И вот она уже крадется в темных холодных водах Арктики, словно к чему-то принюхивалась и прислушивалась. Её путь лежал на север. Весь экипаж, согласно боевому расписанию, приступил к выполнению своих обязанностей на местах. Вдруг впереди, по курсу лодки в воде стало происходить что-то необъяснимое. Хотя экраны гидроакустического комплекса ничего не зафиксировали. Тем не менее, примерно в ста метрах появилось нечто, напоминающее не то свечение, не то неизвестную субстанцию, похожую на гигантскую медузу, в которую, лодка вошла с одной стороны, но не вышла с другой, а просто исчезла или растворилась в этом НЕЧТО. Будто её проглотила эта самая медуза. Наверное, так это выглядело бы на взгляд каких-нибудь "зеленых человечков" со стороны. Но те, кто находился внутри лодки, не видели этого ничего — зато очень хорошо почувствовали. Вскоре после исчезновения лодки, из этой точки исчезла и аномалия. Однако снова появилась, но уже над водой, недалеко от входа в Белое море, в виде огромной арки с погружёнными в воду концами. Арку окутывал плотный туман, стелющийся над водой на много миль в обоих направлениях. Из тумана с интервалом в несколько минут показались два морских судна старой постройки. Палубы были заставлены военной техникой времён Второй Мировой войны.

3 июля 1942 год Атлантика, 15 миль к востоку от Бостона.

Подводная лодка серой тенью скользила по поверхности моря, заряжая батареи. На мостике находились пятеро бородатых подводников чуть ли не в трусах. Эта компания, пристально вглядываясь в линию горизонта, что-то высматривая вокруг лодки. Но на много миль вокруг море было чистым. Далеко на западе вдоль горизонта тянулась полоска земли. Америка. Море было относительно спокойным, небольшие волны размеренно покачивали лодку на волнах. Стояла очень теплая, даже жаркая погода. За бортом было лето и солнце в зените.

-Ну, до чего же хорошо так воевать! — Штурман Эдгар Херман разглядывал спокойный океан, блестящий в лучах солнца, — болтаемся тут, как лиса в курятнике! И хоть бы одна собака нас заметила и прогнала.

Насчет этого Херман заблуждался. Довольно далеко на трехкилометровой высоте пролетала патрульная летающая лодка, с которой на поверхности моря заметили длинный продолговатый предмет. Но так как горючее было на исходе, летчики лишь передали на базу координаты. Информация путешествовала по линиям связи от одного штаба в другой, пока решали, кого именно направить в тот район. Летом сорок второго противолодочная оборона флота США еще не была организована так, как станет всего через год, очень много времени уходило на всякого рода согласования. В связи с этим у немцев было достаточно времени, чтобы уйти, не опасаясь, что их обнаружат.

Но судьба распорядилась иначе.

Херман этого не знал. И самолета не заметил. Оттого продолжал благодушно размышлять:

— Нет, все ж хорошо воевать с таким командующим, как "папа" Дёниц! Бережет корабли и людей, ведь что есть, субмарина на море? Не солдат, который в и атаку, и на пулемет, и в траншее, и под танки. Субмарина — партизан, диверсант. Нападающий там, где его не ждут, и потому наносящий противнику большие потери при минимальных своих. Стало тяжело вблизи Британии — "папа" оперативно перебросил нас к Америке, где тупые янки, словно не знали, что наш фюрер вообще-то объявил им войну!

Казалось, вернулось "жирное время", лето сорокового! Горели маяки, все навигационные огни, и транспорты шли без всякой охраны, с положенными ночью огнями! Никакой противолодочной обороны не существовало в природе. Можно было даже высадиться на берег, посидеть в ресторане, сходить в кино, снять девочку, а под утро вернуться на подлодку сытым, обласканным и довольным! Не война, а приключения в стиле Дюма или Сабатини. Некоторые парни обнаглели настолько, что ходили на берег в форме кригсмарине со всеми регалиями. И сорили долларами, которые совсем нетрудно было достать в оккупированной Франции на "черном рынке". А потом топили суда этих кроликов-янки. Часто работали артиллерией, жалея торпеды. Делали в тех водах, что хотели. Нет, ну до чего же славно быть доблестным героем кригсмарине, время пройдет — и о "белокурых рыцарях морей" легенды будут слагать!

Нет, сейчас стало хуже. Огни погасили, все чаще встречаются противолодочные самолеты и корабли. Правда, самолеты обычно безоружны и могут лишь сообщить об обнаруженной лодке, а корабли зачастую представляют собой наспех вооруженные траулеры и даже яхты. А уж взаимодействие и организация этих "сил" вызывает лишь ухмылку "волков" Дёница, знакомых с беспощадной травлей в английских водах. Собственно, близ Британии в сороковом поначалу было так же.

А, к дьяволу, — что будет потом, плевать! — решил Херман. Хорошее — сейчас! Неделю назад остановили в море яхту, на которой путешествовал какой-то богатый янки, считающий, что война не для него! С ним были его жена с дочкой, и трое матросов. Последних сразу пристрелили, затем и хозяина, убедившись в его бесполезности. Да и что ценного может знать торгаш, разбогатевший на продаже автомобильных шин! Зато с женщинами развлеклись всей командой! Дочка, светловолосая и пухленькая, совсем как немка, да и мамаша еще не старая, вполне ничего! Парни даже хотели взять их в Сен-Назер, но командир, капитан-лейтенант Хекнер, решительно воспротивился. Женщина на корабле — к несчастью! Погуляли — и хватит! Хорошего — понемножку. А леди пора домой.

Что ж, воля командира — орднунг! Женщин галантно вывели на палубу, затем закрыли люки и погрузились. До берега было миль пятнадцать, как сейчас. Интересно, дамы утопли сами, или их съели акулы по пути? А яхту, кстати, не топили, так и оставили плыть, пустой. Говорят, у этих вод, отсюда и до Бермуд, дурная слава: исчезают люди и корабли, ну так они прибавили к легендам еще одну — когда яхту найдут, вот будут гадать газетеры!

-Командир! Скоро домой? Кажется, этот поход нам удался, для первого выхода — неплохо. Продукты, почту, боеприпасы, топливо, передали нуждающимся. Даже удалось один транспорт в семь тысяч тонн потопить. А это для минного заградителя, который изображает дойную корову, даже очень прилично — высказался штурман. Да и эта борода, честно говоря, меня уже достала, чешется, невмоготу. А главное, хочется залезть в ванну и отмочить эту грязь, а потом в кровать на двадцать четыре часа с девочкой покувыркаться. Командир, может в следующий раз лучше пойдем на север, а то от этой жары и духоты в отсеках экипаж скоро в обморок будет падать от теплового удара.

— Будет тебе Херман и ванна, и кровать с девочкой, дай срок — обнадежил штурмана капитан Хекнер. Но не надо загадывать о счастливом завершении похода, у нас осталось ещё три торпеды и их надо использовать наверняка. А то эти янки ещё не поняли, с кем связались. Вот подзарядим батареи, а ночью подойдем поближе к порту, там легче выбрать цель пожирнее, благо янки тут ещё не пуганые, вот тогда домой. А то с одним транспортом на счету, когда другие чуть ли не десятками топят, возвращаться немного чести. Хотя бы пару записать на свой счет. Насчет севера, я бы не сказал, что там слаще. Холод и почти всё время штормит, я уж молчу про английские противолодочные корабли. Или ты имел в виду русский север, но там мороз и льды. А здесь тепло, противодействия почти никакого, чем не курорт. Некоторые товарищи даже высаживались на пляжи Флориды, понежится на песочке.

Ленивые и приятные размышления штурмана были прерваны воплем из рубочного люка:

-Шум винтов с левого борта, совсем близко! Подводная лодка!

-Наши что ли? — недовольно спросил Хекнер, стоящий рядом с Херманом. — Или нам повезло, встретить лодку янки. У них они, кстати, есть?

-Срочное погружение, — скомандовал командир подлодки, и все ринулись к люку.

Но не все успели спуститься вниз, как что-то огромное ударило в левый борт, и послышался скрежет раздираемого железа. Такой звук штурман слышал уже не раз в своей жизни. Первый раз, когда был матросом на рыболовецком траулере, и их в тумане протаранил какой-то сухогруз. И он выжил, единственный из команды, благодаря тому, что умел хорошо плавать. А второй раз, не так давно, перед самой войной, когда ходил за рудой в Швецию вторым штурманом на транспортном судне. В Ботническом заливе напоролись на подводную скалу, но обошлось без жертв и купания в холодной воде.

И вот снова этот звук. Легкий корпус лодки был распорот на протяжении двенадцати метров, а трещины пошли и дальше. Была вскрыта главная балластная цистерна и часть топливных, образовалась небольшая пробоина в дизельном отсеке из-за повреждения заборной арматуры. Корма лодки ушла под воду, и она хлынула с палубы в открытый люк дизельного отсека. По инструкции этот люк нельзя было держать открытым, но так часто делали здесь, чтобы проветрить дизельный отсек. И это оказалось фатальным, иначе, возможно, лодка бы спаслась.

Всех, кто был на лодке, этот удар сбил с ног. Все, кто не успел проскользнуть в рубочный люк, попадали. Хекнер, не удержавшись от таранного удара, упал и ударился головой о люк. Повиснув, оглушенный или уже мёртвый, вниз головой в отверстии люка, заблокировал его. Подлодка накренилась на левый борт. Внизу, на центральном посту, старший помощник орал, отдавая команды. Штурмана тоже приложило о борт, но более удачно. Видя, что лодка погружается, он понимает, что не успеет пропихнуть капитана в люк и тем более спустится самому. Херман интуитивно понял, что лодка гибнет и сейчас уйдёт на дно, и ничто её не спасет, а раз так, то зачем спускаться в этот стальной гроб. Он сбежал на палубу, на ходу пытаясь сбросить ботинки, когда же это удалось, прыгнул в море и поплыл подальше от опасности. Через минуту лодка скрылась под водой, и на месте погружения запенились пузыри воздуха и солярки. Экипаж еще отчаянно боролся за жизнь, но это уже была агония: не зная о разрушении кормовых цистерн, они лишь тратили драгоценный воздух, пытаясь их продуть. Результатом — пузыри на поверхности, вместе с соляркой. Где-то рядом барахтался ошалевший Херман.

"Господи, неужели ты решил так наказать меня, я ведь притронулся к тем бабам по одному лишь разу, ну и еще... Другие-то грешили больше! Возможно, потому они и задыхаются сейчас, заживо замурованные на дне, а я всё еще могу дышать! Только бы не акулы, нет! Вода теплая, пятнадцать миль, но ведь сумел же какой-то британец в тридцать четвертом или в каком-то ещё году переплыть Ла-Манш, а я — ариец, герой кригсмарине!".

Херман огляделся. Он был один. Куда подевались командир, он не знал? По-видимому его всё же сумели спустить вниз или же его затянуло под воду тонущей подлодкой. Штурман ещё раз огляделся, акульих плавников, к счастью, тоже не было видно. И надо плыть, пока они не появились.

А на берегу? Вот будет смеху, если ему не поверят и погонят вон, как беспаспортного бродягу! Поди, докажи тамошней полиции, что он моряк кригсмарине, и, согласно конвенции о военнопленных, должен быть обеспечен казенным содержанием — крышей, едой, одеждой. Но об этом после — сначала доплыть. А уж там найти первого же полицейского или иного представителя власти и сдаться в плен. Американцы — цивилизованный народ. Простой и незлобивый, как деревня, и пока не имеют оснований злиться на нас, как лимонники. А там, глядишь, война кончится через год-другой, когда фюрер завоюет достаточно жизненного пространства на востоке, загнав азиатов-русских за уральские горы, оставив разбираться с ними японскому союзнику: пусть те сами захватывают Сибирь, если она им нужна!