Ткач

— Найди дерево покрепче. Проглоты по деревьям не лазят, — сказал Рейнарт, забирая кошель.

Наёмник неуклюже встал, размазывая остатки рвоты по модно сшитой курточке. Потом благодарно всхлипнул и прихрамывая побежал в лес. Рейнарт Толл внимательно следил за направлением, в котором удалялся неудачливый наёмник. Когда тот скрылся из виду, Рейнарт как можно осторожнее пошёл в противоположную сторону, не выпуская из вида, увлечённо пирующего на поляне проглота.

Левая рука, принявшая удар секиры Чайки онемела и напухала, пульсирующая боль распространялась по всему плечу. Ещё одна ошибка. Стал слишком самонадеянным, подумал Рейнарт. Хоть бы не было перелома. На самой перчатке, как и ожидалось, не было ни царапины. Он вытер брызги рвоты на плаще жмутом сорванных листьев и зашагал в сторону просвета среди стволов, надеясь выйти на дорогу. Деревья вновь сомкнулись над его головой, сдавливая, удушая, нашёптывая единственную, привычную с детства мысль — человеку нет места в лесу.

Дамериец чувствовал, как пульсирует эта мысль в голове, но не ускорил шаг.

Лес был славен не только проглотами, но когда эти создания появлялись в округе, остальные обитатели предпочитали держаться подальше. Так что дорога была относительно безопасной и неосторожная спешка была ни к чему.

Далеко в глубине леса, приглушённый расстоянием и деревьями раздался треск падающего ствола, а затем отчаянный крик. Рейнарт продолжал идти, не изменившись в лице. Проглоты действительно не лазили по деревьям. Они их валили. Особенно успешно это делали особи подобных размеров. Дамериец не ожидал, что монстр настигнет наёмника так быстро, но можно было не спешить. Пять взрослых мужчин — достаточно сытная трапеза даже для такого гиганта.

Кальвинус Пратт, купец из Жерновов, ловко прихлопнул комара мозолистой рукой и снова в тревожной задумчивости уставился на темнеющий по обеим сторонам дороги лес. Колёса телеги убаюкивающе поскрипывали в такт раздражающе неспешной поступи мерина. Купец не подгонял, хотя вид подступающих, пусть и на некотором расстоянии, деревьев, вызывал в нём ощутимое беспокойство. Разбитая дорога не сулила ничего хорошего при быстрой езде. Он почесал затылок, зло сплюнул, рассматривая исполинские стволы, потом махнул рукой. Решил сэкономить на охране, так теперь чего уж тут — будь что будет, тревогой делу не поможешь. Пытаясь отвлечься от тягостных мыслей, купец начал думать о том времени, когда доберётся домой, представляя, как обрадует жену хорошим выторгом, королевским жестом расстелив перед ней изысканное сукно, о котором Хельвена давно уже просила. Да и сына, хвала Праматери, наконец-то можно будет отдать в учёбу к именитому мастеру кузнечного дела, самому Нирану из Бочевод. О последнем, правда, просил не столько сын, сколько мечтал сам Пратт, желающий пристроить юнца к делу как можно раньше. Купец слегка поморщился — парень был приёмным и оказался тем ещё сорванцом. С Хельвеной завести ребёнка не получалось, но Кальвинус решил что дети в доме должны быть — так или иначе. Ход мыслей прервало громкое фырканье лошади, телега остановилась.

— Ну?! Чего остановился, дурень гнедой? — Пратт прикрикнул на коня и раздражённо хлестнул вожжами. Животное не двинулось с места, хрипело и косило глазом в сторону леса. И тут купец разглядел неспешно выходящую из деревьев фигуру. Кальвинус Пратт не верил и половине поверий о Сером лесе, но, будучи человеком практичным, всегда имел при себе инструменты для неожиданных встреч. Байки байками, но вот разбойники и грабители, а то и волколак какой — существа вполне осязаемые. Не менее осязаемые, чем развороченные обозы с трупами беспечных хозяев.

Натянув самострел и положив под руку гладкую, не раз бывавшую в употреблении дубину, купец спокойно ждал приближения незнакомца. Тот тоже заметил телегу и не спеша направился в её сторону. "Странный какой-то", — подумал Пратт, осматривая приближающегося мужчину. Вроде и на бандита не похоже, — эти-то совсем не так одевались, сплошь куртки с поддоспешниками, да кожухи со шкурами. Но и явно не местный — крой одежды не тот, да и не пойдёт никто без крайней нужды в лес, тем более в одиночку.

— Большого солнца, добрый человек... — поприветствовал незнакомец, остановившись в десятке шагов от телеги.

— ...И малой луны, господин. — мужчина выглядел измождённым и, судя по всему, был ранен, но Пратт не опустил самострел.

— Часто гуляете в одиночку по лесу, господин? — в голосе купца не было насмешки, он настороженно разглядывал пришельца решая, стоит ли опустить оружие.

— Я ехал из Дамерии, к Зелёной Сотне. — сказал Рейнарт негромко. — У последней корчмы увязалось несколько рыцарей с большой дороги. Думал скрыться в лесу. Въехал на коне и с полным кошелем. Как выехал — сами видите.

— А они?

— А они не выехали.

— Нечасто в наше время так везёт. Не иначе Идра вас по лесу вёл, — купец прищурился, разглядывая грубые перчатки и потрёпанный плащ, опустил самострел, но не убрал. Оставил лежать на коленях так, чтобы в любой момент можно было схватить.

— Зашибли кого-то? — спросил купец, кивая на неестественно прижатую к телу руку дамерийца.

Незнакомец в ответ передернул плечами.

— Некоторые слухи о Сером лесе, оказались до неприличия правдивыми. Куда ведёт эта дорога?

— Ежели вперёд смотреть, по морде коня — то в Жернова, а дальше, как раз в Зелёную Сотню попасть можно. А ежели по хвосту — то колёс восемьдесят до Курчатовых ворот, а там и до дамерийской границы недалеко.

— Благодарю, — дамериец коротко кивнул и зашагал в нужном направлении.

Пратт почесал бороду, переложил самострел, хлестнул вожжами. Спустя некоторое время медленно бредущая лошадь поравнялась с молча шагающим дамерийцем.

— Пешком дотемна не доберётесь, господин. — спокойно заметил купец. — А не доберётесь дотемна, значит, не доберётесь вообще.

— Я вижу у вас и без меня есть попутчик. — Рейнарт опустил глаза на оружие.

— Это попутчики для тех, кто посягает на чужое добро. Забирайтесь на телегу.

— Вы уверены, что я не из тех, кто посягает на чужое добро?

Глаза купца едва заметно блеснули под кустистыми бровями, рука любовно прошлась по гладкой поверхности дубины.

— Я уверен, господин, что две руки и дубина — больше, чем одна рука.

* * *

— Ну, так что там, в Дамерии-то деется, господин Толл? — хрипловатый голос купца вывел Рейнарта из полудрёмы, навеянной неспешной ездой и накрапывающим дождём. Они ехали уже четыре часа, но до города оставался ещё изрядный путь. Старая разбитая дорога лениво вилась между угрюмым лесом и бесплодной равниной. Время от времени кроме голых камней и пожухлой травы на глаза попадались какие-то полуразрушенные дома и хозяйственные постройки, но все они были заброшенными. Один раз вдалеке они увидели костёр и людей вокруг него. Заметив телегу, те тут же скрылись в лесу.

— Господин Толл? — купец тихо ругнулся, когда очередная холодная капля попал за шиворот и плотнее затянул пояс. — Так что там, а? В Дамерии? А то у нас тут слухами земля полнится, да такими цветистыми и страшными что аж верить не хочется. Говорят что люди у вас пропадали, чуть ли не целые города. А ваш старший вегил армию по всем землям собирал, чтобы напасть ту отбить. Даже, говорят, наш Горонд выделил чуть ли не двадцать тысяч войска. Почитай два года скоро будет с того момента, а слухов меньше не стало. — Пратт какое-то время помолчал, потом тихо добавил: — Правда, что ли, что геметы с этой битвы пришли?

— Да. — Рейнарт украдкой пошевелил кистью, ощупывая раненую руку.

— И люди пропадали?

— Да. Я знаю о трёх деревнях и одном городе. Раз наш старший вегил решил собрать армию — значит было куда больше. Пустые дома и улицы. Всё оставлено так, словно люди вышли и вот-вот вернутся. Но никто не возвращался.

Купец подавленно замолчал, потом всё же продолжил:

— Так это... Звучит так, слово ваш вегил сам знал-то не шибко много.

— Похоже на то. Нам сначала не говорили ничего, но мы уже тогда знали, для чего Кенир Лиственник собирает солдат.

Кальвинус задумчиво кивнул.

— Ну, с исчезновениями понятно кое-как понятно. А когда они в войну-то превратились? — Купец прихлопнул очередного комара. — У нас говорят, мол, монстры какие-то у вас по лесам взбунтовались, народ себе в услужение крадут. Но где это видано, чтобы в услужение крали-то? Обычно едят себе да и всё, зачем красть? Да и не любят они из лесу выходить лишний раз, а тут прям целая армия гасает по всей Дамерии, страх наводит...

— Это пришло потом. Поначалу люди пропадали молча, некому было рассказывать. Потом уже начали появляться вести об армии, передвигающейся по лесу...

— Чушь какая-то, — фыркнул купец. — Кому такое взбредёт на ум? Они б так побродили пару деньков, да и не осталось бы кому бродить. Лес такой возможности не упустит.

— Именно поэтому нам сказали, что это бунтари из магов, использующие запретную магию, — тихо сказал дамериец. — Только я за два месяца погони не увидел ни одного мага, только пустые деревни и города. Словно люди сами всё бросили. Встречались лесные существа, да, но они не сбивались даже в стаи, не то, что в армии. До самой битвы мы гонялись за слухами, бегая по всей Дамерии. Вся война была войной с призраками. — Дамериец машинально потёр раненную руку. — Под Тэннинге... В тех лесах действительно кто-то скрывался. Я с отрядом видел их только вскользь, пришлось уносить ноги. Раньше я таких не видел. Не знаю... В дамерийских лесах, во всяком случае в тех, куда ступала нога человека, такого не водится.

— Так вы, получается, саму битву не застали?

— Нет. Не успел...Когда вернулся из разведки... — дамериец помолчал какое-то время и повторил. — Не успел. Я не был в Дамерии с момента битвы. Всё что знаю — за любое слово о битве под Тэннинге отрезают язык или вешают — в зависимости от настроения чиновников и комендантов. Солдаты из тех, кто уцелел, возвратились с белыми головами и пустыми глазами — эти-то вряд ли что-то расскажут, но вовсе не из-за запрета Совета Двенадцати. — Рейнарт хлестнул вожжами еле плетущегося коня, смахнул воду с бровей. — О тех солдатах, которым под Тэннинге повезло меньше, думаю, знаете. О тех, которые стали геметами.

Кальвинус Пратт слегка поёжился и быстро начертил в воздухе защитный знак.

— Знаем. Первые дошли до Жерновов ещё полгода назад, если не раньше. Кузнец и несколько ребят из тех, что покрепче изрубили их топорами и сбросили в реку. А потом уже пошли потоком, но шли за стеной города, только пастухов пугали. Говорят, даже съели несколько коров, но я сам не видел. В город больше не потыкались, и то хорошо. Я то и в другие города торговать толком не ездил, покуда мы Жернова хоть как-то не огородили. До них у нас только так, остатки старой стены остались, да частокол со рвом — от сужников и выпрей спасало, они, твари, из лесу особо выходить не любят. А теперь укрепили всё это камнями — повыковыривали из дороги, она всё равно без надобности стоит.

Ну так вот, а спустя пару недель после того как геметы у нас появились они уже и границу Горонда пересекли. Верховный Зодчий Ильтар сразу же, по слухам, отправил к вам в Дамерию гонцов. Да только те гонцы как ускакали, так и вернулись.

— Кенир Лиственник — старший вегил, который руководил армией в том бою, — пропал, насколько, я знаю. А Совет Двенадцати, судя по всему, совсем не стремится отвечать на неудобные вопросы.

— Видимо так оно и было, господин, потому как сразу же по возвращении гонцов Ильтар сильно разозлился. Мой дальний родственник состоит в свите одного их тех лордов, что вечно вокруг Первого Зодчего отираются, он и рассказал. Ильтар, говорят, завсегда человек спокойный да неспешный был. А тут, как гонцы из его палат вышли, так он весь багровый ходил, кричал много. Один лорд хотел было его шуткой отвлечь, так Зодчий ему влепил скипетром поперёк лица, а потом велел в темницу бросить. Говорят, из тех двадцати тысяч солдат, что Ильтар отправил на помощь Дамерии, не много-то и вернулось, а те, что возвращаются — всё больше геметами приходят. А ответ держать за это никто в Дамерии не спешит. До сих пор, говорят, даже сам Ильтар не знает до конца что случилось. Так что было на что осерчать нашему правителю. Запретил все торгово-рыночные сношения с вашей стороной под угрозой выселения, запретил дамерийцам оставаться на жительство и укрываться от закона на территории Горонда. Жернова-то, хоть, по факту, и стоят на полоске ничейной земли между нашими государствами, но мы, почитай, уже всё равно, что часть Горонда, так что волей-неволей пришлось лавочку-то прикрыть. Хотя, по правде сказать, ваши купцы как-то весь задор растеряли после Тэннингэ. И без запрета торговать почти не с кем было.

Пратт замолчал, порылся рукой у себя за спиной, вытащил небольшую бутылку из тёмного стекла, сделал пару глотков, передал дамерийцу.

Дамериец сделал глоток и вернул бутылку.

— Я видел мало. Но не удивлюсь, если из ваших двадцати тысяч не вернулся никто.

Дождь прекратился, но тучи не разошлись и по-прежнему висели над головой, словно голодные стервятники. Вечерние сумерки мягко опускались на землю, а кое-где в лесных ложбинах уже начал появляться туман. Купец поёжился от холода, привстал на козлах, всматриваясь в горизонт.

— Скоро, господин Рейнарт, скоро будем в Жерновах. В сумерках, правда, прибудем, но хоть не ночью. Пара приличных постоялых дворов у нас в Жерновах найдётся, только к Питюку не ходите — он мужик хоть и неплохой, но чужаков не сильно жалует. Тем более что... — Купец неожиданно умолк, долго всматривался в тени деревьев, потом как-то сгорбился и сел, не отрывая взгляда от обочины. В вечерних сумерках появилось несколько бредущих в сторону города фигур.

— Геметы... — севшим голосом сказал купец, перекладывая поближе самострел и палку. — Вельвена убереги. Какой месяц уже на них смотрю, а привыкнуть не могу. Смотрите, господин Рейнарт, вон идут. А вон ещё — из лесу выходят. Пять... Нет, шесть. А там! Там, за холмом, видите?

— Вижу. Я приметил нескольких в канаве ещё несколько колёс назад. Им нет дела до нас, но оружие держите наготове — геметы приманивают собой хищников. Лошадь я поведу под узду.

Купец молча кивнул, слегка подрагивающими руками натянул самострел и положил на колени. Рейнарту с трудом удавалось справиться одной рукой с лошадью. Та фыркала и постоянно косилась на бредущие фигуры, которых становилось всё больше. Все они были мужчинами разного возраста, некоторые одеты в латы, местами у них даже болталось на поясе оружие в ножнах. Другие же были полураздеты, в отрепьях и язвах по всему телу. Были такие, которые идти не могли — эти ползли, волоча за собой шлейф из одежды и собственных внутренностей. Несколько бредущих геметов перегородили дорогу. Рейнарт спешился и бесцеременно спихнул их с пути. Те, никак не отреагировав, поднялись и вновь побрели вперёд.