Мефодий Буслаев: другой путь

Мир изменился. Женщина сверкала фиолетовым, и ее с дархом связывала незримая черно-фиолетовая нить. По ней периодически прокатывались волны, после которых зрачки женщины расширялись, как от сильной боли. Такая же нить, только куда более бледная, вела от нее ко мне. Лунный свет тоже как-то поменялся, смутно, едва заметно, но у меня не было времени разбираться в этом. Годами я пытался снова открыть глаза — как в детстве, когда мне чуть не прокусила горло кинувшаяся собака, и в последний миг перед тем, как она закончила прыжок, я увидел мир по-иному. Больше это не повторялось, как я ни пытался, но теперь... Мне нужно только порвать нить, ведущую ко мне. Это не может быть тяжело — каждого человека окутывает свой контур, а ее щуп проникал прямо в его центр. Я снова закрыл глаза, и попробовал сконцентрироваться, хотя бы согнать свой контур в месте прикосновения.

Женщина с ухмылкой смотрела на меня, покачивая пальцем, к которому была привязана подчинившая мое тело нить. Как ни странно, я не чувствовал злости — только спокойствие. Ее хозяин пригласил меня на разговор, а значит ни черта она мне не сделает, что бы из себя не строила. Хозяевами людей от хорошей жизни не зовут.

Вскоре появились первые продвижки, и я сумел вернуть контроль над левой рукой. Принцип был понятен — сгустить эту странную... ауру, и не давать проникнуть за нее. По чуть чуть, маленькими шажками, я приближался к ней, и с каждой секундой это становилось легче. Наконец я застыл в шаге от нее, и женщина, одобрительно ухмыльнувшись, опустила руку.

— Ну, предположим, простейшие заклинания не сработают. — она вздохнула. — Большая Дмитровка тринадцать, серый дом в середине улицы. Заметишь по оранжевой строительной сетке вокруг.

Интересно, номер тринадцать это совпадение или не очень?

— Нет, не совпадение. Да, я могу читать твои мысли. Нет, ты не можешь называть меня жирной. — ее взгляд полыхнул.

Я вздохнул.

— За свои мысли не отвечаю. Не нравятся — не лезьте. — все происходящее давно прошло все планки безумия, так что я даже перестал чему-то удивляться. — Когда должен состоятся разговор?

Женщина усмехнулась.

— Ну вот, уже конкретный разговор. Завтра, на рассвете. — она задумалась. — Это четыре утра, если что.

Эх. А устроить нормальную встречу после полудня нельзя. К черту — их дело. Мне слишком интересно.

— И да. Меня зовут Улита. — улыбнувшись, она пропала.

Теперь понятно, как она оказалась за моей спиной в полностью просматриваемом подъезде. Вздохнув, я приложил голову к холодной стене. За пару минут произошло настолько многое, и при этом настолько странное, что я просто не понимал, как реагировать. Работа с пациентами приучила к простому правилу — 'не знаешь, что чувствуешь — улыбайся', но тут оно не работало. Какая-то магия, странное зрение, от которого раскалываются глаза, тучная женщина, перехватывающая контроль над телом и ее странный хозяин... Одно я знал точно — я не пойду сегодня домой. Последнее, что мне сейчас нужно, это бормотание Эди про бесплатную работу напополам с причитаниями Зозо о позднем возвращении.

На часах было почти два часа ночи, но... Снимать комнату в отеле все равно мне не по карману. Достав мобильник, я открыл список контактов.

— Алло, Ир? — я вздохнул, услышав сонное бормотание по ту сторону трубки. — Прости, что так поздно. Можно я сегодня у тебя заночую?

По ту сторону пробормотали что-то одобрительное, и отключились. Я улыбнулся — готов поспорить, что к моему приходу на столе уже будет стоять что-то съедобное, а Ирка будет активно изображать, что это не она подорвалась среди ночи, а оставила с вечера Бабаня.

Вздохнув, я вышел на улицу из подъезда. Луна, все такая же огромная, сияла в небе. Действительно странная ночь.

* * *

— Еще раз прости, что пришел так поздно, — конечно, у Ирки режим не то чтобы сбит — его просто нет, но мне очень не хотелось причинять ей неудобства.

Девушка, усмехнувшись, посмотрела на меня.

— Забей, Меф. Сам знаешь, можешь приходить в любой момент, — я покачал головой. И она, и ее бабушка не раз предлагали мне ключи от квартиры, но я отказывался. Чужое личное пространство — это чужое личное пространство. Будь у меня своя квартира, то ключи я бы не доверил никому.

— Спасибо, — вздохнув, я открыл холодильник. Среди девственно белых полок выделялась только початая пачка потрепанных сосисок, несколько помидоров, да пачка кетчупа.

Меня укололо чувство вины — Анна Алексевна, она же Бабаня, говорила, что ее мастерская недавно получила большой заказ, и будет сильно загружена. Мог бы и догадаться, что в доме кончается еда. Она, конечно же, об этом не скажет, а для Ирки это так вообще смерти подобно. А ближайший круглосуточный гастроном далеко. Дьявол.

Ладно, сварганю и из этого что-то относительно сытное. Масло на сковородку, концы сосисок разрезать крестиком, так они прожарятся лучше, убрать лицо от брызжущего масла... Черт.

— Ир, есть резинка? — я смущенно посмотрел на подругу. Вряд ли ей доставит удовольствие зрелище моих волос в тарелке.

Девушка фыркнула и протянула мне черную резинку для волос. Спасибо уже, что не заколку.

— Меф, ты не пробовал стричься? — я вздохнул. Это было больной темой.

Привычным движением собрав волосы в высокий хвост, вернулся к готовке, если так можно назвать процесс переворачивания сосисок.

Я не стриг волосы с рождения, и они уже успели отрасти до лопаток. Не потому, что хотел — длинные волосы это вообще на редкость неприятная в быту вещь, просто при попытке их разрезать они начинали кровоточить, и не слабо так болеть. Странно, но в свете произошедшего пару часов назад — ничего удивительного.

— Я слишком люблю свои волосы, — все равно это бессмысленно объяснять.

Такс, сосиски уже дожарились, теперь помыть и нарезать овощи. Как оказалось, за полку завалилась пара вроде бы даже относительно свежих огурцов. Теперь посолить... Готово. Вредно, жирно, калорийно, скорее всего во всем блюде нет ни кусочка настоящего мяса, но после короткого периода питания чистым дошираком с водой — не так уж и плохо.

Квартира Ирки была уютной — три небольшие комнаты, оформленные в светлых тонах. Африканские статуэтки, семейные фотографии, множество едва заметных мелочей — тут именно что жили, и любили это место. Правда, пасторальную картину омрачали заметные для опытного взгляда вещи — особенно прочные полки, прибитая к полу мебель и широкие проходы. Девушка была крайне против моих попыток установить поручни, так что пришлось обойтись полумерами. Впрочем, нужно отдать ей должное, за домом она следила даже в своем состоянии, и никакого бардака я обычно не находил. Не считать же за бардак раскиданные везде книги, да заставленный кружками с остатками чая компьютерный стол.

На часах почти четыре утра, а мы сидим, и пьем чай. С Иркой всегда было уютно молчать — это не казалось чем-то напрягающим или неловким. Я заметил на себе странный взгляд, и вопросительно поднял бровь. Девушка только покачала головой, неловко отведя взгляд. Что это с ней?

Я присмотрелся. Хм... Смуглая кожа, голубые, слегка покрасневшие от постоянно работающего компьютера глаза, весьма симпатичное лицо, неравномерно накаченные руки — это все привычно и в глаза почти не бросается. Ноги были спрятаны под клетчатым пледом, растянутая домашняя майка с забавным рисунком зацепилась за коляску... Дальше, синяки под глазами — значит, не спала как минимум вчера. Чаты? Литература? Вряд ли игры — их она по непонятным причинам не оценила. Так... Не нравится мне эта привычка читать без света.

— Ир, не подскажешь, который час? — на стене гостиной с незапамятных времен висели часы с кукушкой — сама птичка давно сломалась, но время хронометр отсчитывал точно.

Девушка посмотрела на них, прищурившись. Потом прищурилась сильнее. Так и не разглядев циферблат, Ирка наклонилась в кресле, стараясь сделать это незаметно — я нарочито отвел взгляд. Ее рука коснулась колеса коляски, но она быстро поняла, что не сможет сделать это незаметно, не переведя ситуацию в фарс, и в меня уперся беспомощный взгляд. Я вздохнул.

Не забыть сделать пометку, и повесить уже ей в комнате шторы... И купить нормальную, яркую настольную лампу, потому что читать ночью она все равно будет. А кроме этого...

Повисла неловкая тишина — Ирка было достаточно умна, чтобы понять, зачем была нужна эта просьба — в конце концов, это ее телефон остался на столе, а не мой.

— Через... два дня я собираюсь сходить проверить зрение, — я не буду ее затаскивать насильно, и она это понимает. А еще она понимает, что если будет отпираться, то, без хотя бы очков, зрение рано или поздно упадет до критических величин.

По моему опыту, инвалиды, после того как получают это звание, или начинают яро следить за здоровьем, фиксируя каждую болячку, или забивают, искренне считая, что хуже уже не станет. И очень в этом ошибаются. А подбирать очки без хотя бы первичного осмотра — бесполезное и даже вредное действие.

— Хорошо, Меф. Я присоединюсь, — надо же — не съязвила.

Меня снова уколола совесть — она сумела подавить естественную защитную реакцию, хотя подобная опека уже должна была порядком ее достать.

Я кивнул, и собрал со стола уже пустую посуду, отнеся ее в раковину. Тарелки не были особенно грязными, только разводы кетчупа и сока овощей, что там говорить про кружки, так что мытье не заняло много времени.

— Как там Бабаня? — Анна Алексевна сильно обижалась, когда ее называли бабушкой или по имени отчеству, так что пришлось позаимствовать придуманный в детстве Иркой аналог.

— Нормально. Пришел крупный заказ от какого-то театра, так что шьет целыми днями, — старушка держала свою небольшую мастерскую, где кроме нее работало еще три женщины. Последнее время было бедно на заказы, так что понимаю ее энтузиазм.

— Понятно, — я невольно зевнул, прикрыв рот ладонью — все-таки тяжелый день неплохо так меня вымотал. — Ты не будешь против, если я немного посплю?

Девушка улыбнулась.

— Ложись, конечно, — она задумалась и кивнула на свою комнату. — Моя кровать свободна.

Я покачал головой. Вряд ли она вкладывала в эту фразу тот контекст, который заметил я.

— Ты не будешь спать? — в принципе уже почти пять утра, так что смысла в этом и правда не было, с другой — меня несколько напрягали синяки под ее глазами. Конечно, само словосочетание 'выходить из дома' в ее случае звучало крайне некорректно, да что там, она даже школу закончила экстерном — в ее-то годы, но это не было поводом настолько сбивать режим и перегружать глаза.

— Я... — она вздохнула, увидев мой укоризненный взгляд, но все-таки сдалась. — Хорошо, лягу через полчасика.

Я встал, слегка улыбнувшись, и снова зевнул — меня дико клонило в сон. С легким сомнением посмотрел на нее, но все-таки ушел в комнату, даже не пытаясь прикоснуться к ручкам коляски — это было бы крайним неуважением для меня, и унижением для нее. Кровать была не расстелена, и положил в шкаф плед, защищавший постельное белье от пыли. На нижнюю полку — такие ошибки я перестал совершать уже давно, что частенько вызывало мат Эди, находившего абсолютно все не нужные прямо сейчас вещи в доме уложенными на нижние полки. Привычка однажды — привычка навсегда.

Мой взгляд упал на книжный шкаф. В нем теснились толстенные книги, написанные крайне уважаемыми на словах авторами. На деле же их читало в лучшем случае четыре процента из тех, кто любит их упоминать и процент из тех, кто не любит. Обычно у них эти книги, стоящие на полках, так на них и оставались, сохраняя девственный вид, а томик беллетристики, стыдливо спрятавшийся с краю, выглядел куда потрепаннее и зачитанней. Ирка была единственным известным мне человеком, глотавшим эти, безусловно уважаемые, книги, словно легчайшее фэнтези, искренне получая от этого удовольствие. И это было удивительно, ведь она и правда их читала, вводя меня и окружающих в неизменную фрустрацию.

Улыбнувшись, лег в кровать. Конечно, это дико некрасиво, ложится в уличной одежде, но раздеваться было бы еще некрасивее. Ноутбук подмигивал зеленым индикатором полного заряда, и это было последним, что я заметил — меня вырубило в тот миг, когда голова коснулась подушки.

* * *

Как и говорила Улита, на сером офисном здании, ничуть не выделявшимся среди себе подобных, висела строительная сетка. Даже интересно, это место выбрали просто так, или тут и правда располагается чей-то офис? Гугл по этому повод молчал, все, что получилось узнать — здание было продано какой-то компании 'Eidos', и с тех пор в нем шел бесконечный ремонт. Даже непонятно, приватизировано оно или построено застройщиком, хотя это и могло бы о многом сказать. Конечно, вряд ли маги, способные взять чужое тело под контроль, нуждались в деньгах, а в нашей стране при желании можно было бы купить хоть Исакий, хоть Кремль, лишь бы была достаточная сумма, но все же это бы прояснило метод их действий.

Черт. Внешне было настолько типично-офисным, что у меня даже заболели зубы — они всегда начинают ныть, когда я чувствую подлянку. Не может быть все настолько просто — это не долбаное собеседование. Вздохнув, я прикоснулся к ручке двери. Ничего не произошло. Ладно. Открыв дверь, я вошел. И вот тут, наконец, проявилась первая странность. По идее чтобы, перейти за порог, нужен один шаг. Я сделал почти пять, протискиваясь сквозь ставший дьявольски тягучим воздух, пока дверь, наконец, не захлопнулась.

В здании было темно, а свет от мобильника показывал только кучи строительного мусора и плохо отштукатуренные стены. И зачем держать на руках здание, если не собираетесь заканчивать ремонт? Рынок то в жестком кризисе, с каждым годом цены падают... Хотя господи, это долбаные маги. Кому вообще есть дело до цен на рынке недвижимости?

Второе зрение, перейти на которое удалось куда легче, чем в прошлый раз, показывало то же самое, что и обычное, и это наводило на не самые приятные мысли вроде 'что это за иллюзия'. Но самое противное то, что заметить даже малейшие признаки иллюзии не получалось. Стена — шершавая, с осыпающейся от прикосновения побелкой. Неожиданно для самого себя я дернулся в сторону — и туда, где только что была моя голова, вонзился нож. Уйдя в стену до середины лезвия!

Сердце судорожно замерло и заколотилось в груди, а меня будто окатило из шланга — я вмиг покрылся потом, и будто в замедленном времени увидел еще десяток ножей, летящих в меня, и зажмурился, по чистому наитию сомкнув вокруг себя ауру — увернуться все равно не успевал. В уши вонзился тихий звон, а затем послышался шум от падения. Я нерешительно открыл глаза — на полу лежал с десяток погнутых железок.

— Ну, если бы он не смог даже этого — не стоило бы и начинать, — я услышал низкий мужской голос.

Тяжелый, холодный — в нем будто слышался лязг стали, крики боли и ярости. Помещение осталось таким же, только дальняя часть немного изменилась — там, где была груда строительного мусора, теперь стояло черное, даже на вид удобное кресло. В нем сидел мужчина, на коленях которого лежал длинный двуручный меч, хищно посверкивающий в редких лучах света. На него не хотелось даже смотреть, не то, что всматриваться — от него буквально несло кровью и смертью. Наверное, артефакты каких-нибудь фэнтезийных некромантов чувствуются так же.