Шианора. Книга первая. Рождение полярной звезды

С сомнением посмотрев в сторону оврага, из груди невольно вырвался тяжелый вздох.

— Хорошо, но далеко не отходим,— кивнула я, нервно передёргивая плечами, и первая начала спускаться вниз. Ноги сильно скользили по густой жиже, а ботинки неприятно хлюпали, уже полностью вымокнув. Тропинку сильно размыло из-за дождя. Мы не прошли и двух метров. Я уже хотела сказать, что это глупо, мы не сможем подняться обратно. Открыла рот и именно в этот момент брат поскользнулся и покатился на боку на дно оврага, сметая сучки и приминая траву.

Я застыла от ужаса. Тропинка вела вниз по кругу, а он летел напрямик. Туда, где было темно от деревьев и глубины этого самого оврага и, наверняка, полно всяких тварей. Горло сдавило спазмом, но через силу, я нашла в себе силы.

— Братик...?

В этот момент я как никогда возненавидела тишину и глухой стук дождя. Руки дрожали, то ли от холода, то ли от ужаса. Но это не помешало схватить палку покрепче и, втыкая ее в сырую землю, начать спускаться по резкому склону. Ноги то и дело норовили разъехаться, но я упорно держалась за палку и шаг за шагом скользила вниз. Едва достигла дна, рванула в сторону, глазами отыскивая кривую дорожку от тела брата.

Он лежал неподвижно на животе. Его левая нога застряла в какой-то ветке и была неестественно вывернута, а из другой ноги, в бедре, торчал нож, который должен был нас защищать.

— Братик,— всхлип вырвался раньше, чем пришло осознание всей ситуации и по щекам покатились слезы. Я быстро подошла к неподвижному телу. Осторожно перевернув его, тут же положила под его правую ногу свою куртку, предварительно скрутив её. Ещё не хватало, чтобы в рану попала грязь. Голову временно поместила себе на колени, а в руках сжала палку. Нож не тронула, мама как то говорила, что в таких ситуациях лучше не вынимать предмет из раны, иначе можно истечь кровью и умереть. Лицо брата было в мелких ссадинах и царапинах, в волосах застряли сучки, травинки и листочки. Он тяжело дышал, но хрипов не было.

— Братик,— снова позвала я, потрясся его за плечо. Реакции не было. Я нервно откинула растрепанные мокрые волосы назад и замерла. Что делать в таких ситуациях, как поступить. Ничего не приходило в голову. Обычно раны обрабатывают. Но я не стала брать ничего, посчитав, что ничего не произойдёт! Кулаки бессильно разжались. Дура. Мама ведь всегда говорила: Запас карман не тянет! Мало ли что может в лесу случится! Сколько просидела в такой позе, не знала, но когда очередная холодная капля коснулась щеки, дыхание немного выравнялось. Нужно посмотреть, что у нас есть. С трудом отстегнув пуговицу и открыв непослушными пальцами сумку, я заглянула внутрь. На дне было немного корней гритейи, листья фивреи, ягоды амелли, три плода Жакоха, мамин травник.... Листья фивреи! Я быстро схватила травник и раскрыла книгу. Задрав юбку на голову, быстро прикрыла страницы от дождя и стала листать. Листья фивреи можно прикладывать к ранам! Предварительно размять, чтобы получилась кашеобразная масса. Аккуратно надорвав брюки, освободила зону вокруг ножа. Не думая о горьком вкусе сырых листьев, засунула сразу три в рот и стала остервенело жевать. От противного вкуса появилась тошнота, но жевать все равно не переставала. Наконец, решив, что масса достаточно однородная, выплюнула все на ладонь и осторожно обмазала область вокруг ножа. Остатками прошлась по мелким ссадинам.

Еще раз оглядевшись, я кое-как стянула с себя тёплую нижнюю юбку, плотно скатала её и положила брату под голову. Покрепче взяв палку, я отошла в сторону и стала осматривать деревья, высматривая сухое местечко под корнями. Иногда бывало, что под старыми деревьями, образуется сухое пространство под корнями. Подходящее нашлось примерно в двадцати метрах. Как раз было достаточно места для нас. И корни образуют что-то вроде пещерки, с одним входом. С других сторон не подлезешь.

Вернувшись к раненому брату, я обмотала сначала юбкой, а потом и курткой ногу брата и, подхватив его под мышки, потащила к сухому местечку под корнями. Едва уложила его, тут же вернула под его голову скатанную юбку, а рану открыла и подложила куртку. Стянув с него куртку, я положила ее под него и, ухватившись за свою палку, уселась напротив выхода. Звери почуют кровь рано или поздно. Мама говорила что это неизбежно. Значит, спать нельзя. Костер развести тоже не получится — всё сырое от дождя, да и огнево с собой я тоже не взяла.

* * *

Спустя два часа явились первые хищники. Я дремала, периодически вскидываясь на любой шорох. Но усталость, в купе с противным холодом делали свое дело. Мне нестерпимо хотелось спать. Ног уже давно не чувствовала, спину холодил сквозняк, а сырая земля, на которой приходилось сидеть все больше вытягивала крохи тепла, еще теплившиеся во мне. В очередной раз прикрыв глаза, сама не заметила как задремала. Мерный стук дождя баюкал, и в какой-то момент я почти уплыла, когда в нос ударил стойкий запах мокрой псины. Не успев даже сообразить, руки сами махнули палкой. Послышался визг. Я тут же подскочила, больно ударилась головой о ствол дерева над собой и выпучила глаза на двух шакалов. Те скалились и перетявкивались, периодически пытаясь пролезть с других сторон. Но не могли. Тогда они снова попробовали сунуться спереди, через единственных вход. Я снова махнула палкой, попав одному из них прямо по носу. Взвизгнув, твари вновь отскочили и столкнулись. Синхронно оскалились и сцепились между друг другом на краткий миг. Потом махнули хвостами и исчезли где-то кустах, но я слышала их нетерпеливое поскуливание. А может просто сама себя накручивала. В любом случае, первые хищники пожаловали и я обязана их не пускать сюда.

Меня трясло. Пережитый испуг заставлял кровь в теле вскипать. Одно было хорошо, это точно — спать уже не хотелось. В глазах прояснилось. Заняв более удобное положение и приготовившись бдеть дальше, я услышала сзади тихий стон. Тут же обернулась, а заметив шевеление, подползла ближе к брату, не выпуская из поля зрения единственный проход.

— Братик,— не слишком надеясь, что он пришел в себя, позвала его, попутно, на ощупь, стараясь найти фляжку.

— Сестра,— хрипло проскрипел он не своим голосом и попытался сесть.

— Не двигайся!— я испуганно дернулась к нему, уперев руки в его плечи. Заботливо уложила назад. Он, морщась и жмурясь, осмотрелся.

— Дура,— слабо выдохнул он полностью откинувшись на куртку. Прикрыл глаза рукой и с надрывом прошептал.— Зачем...?!

— Сам дурак,— я обернулась к проходу и едва успела ударить выскочившего шакала. Тот, взвизгнув, отбежал и тихо зарычал.

-Что за...?— брат напрягся, стараясь различить, что происходит снаружи. А когда рычание сменилось подвыванием и скулежом, мрачно убрал руку с лица и глубоко вздохнул.

— Ты долго был без сознания, и я перетащила тебя сюда,— поспешила объяснить ему, пока этот герой не надумал глупость какую сделать.

— Нет, я не об этом, что это был за звук?

Я оценивающе оглядела раненого. Мама говорила, что больных нельзя волновать. Но, кажется, ему было все равно, что мне кто-то говорил и когда. Он нетерпеливо изогнул бровь, дожидаясь моего ответа и пристально вгляделся в мои глаза.

— Шакал...— тихонько вздохнула я, крепче сжав палку. Брат осторожно приподнялся на локтях, поморщился и выдохнул сквозь зубы. Я поспешила помочь ему и подползла еще ближе. Помогла принять сидячее положение. Он хмуро кивнул мне и вгляделся в темнеющий проход. В дальних кустах сверкнули дикие глаза. Невольно поёжилась, зубы предательски несколько раз прищелкнули, но я упрямо сжала губы.

— Ты вся заледенела!— ужаснулся брат, приложив пальцы к моей щеке, тут же притянул к себе ближе, подобрал куртку с земли и накинул нам на плечи. С минуту мы молча сидели, пока желудок брата громко не заурчал.

— Тебе стоит поесть,— я достала из сумки плод Жакоха и засунула в открывшийся рот, пока брат не решил отказаться в мою пользу.— Тебе нужны силы, скоро окончательна стемнеет.

* * *

Мы просидели всю ночь без сна, опасаясь, что на запах крови придут более крупные хищники, но никто так и не явился. Только шакалы упорно не желали уходить. Утром нам все же пришлось спать по очереди. Правда я все равно лукавила и позволяла брату спать дольше, ведь он ранен и ему нужны были силы. Так, периодически меняясь, мы пережили день. В очередной раз, прижавшись к боку брата, я заснула, а проснулась уже ночью и, уложив сонного, измученного героя отдыхать, уставилась на выход. Брату становилось хуже час от часу, но сделать я не могла ничего. Только жевала листья фивреи, прикладывая кашицу к ране.

Весь следующий день лил дождь, рядом сновали шакалы, изредка проверяя обстановку. Я тихонько хлюпала носом и чихала в воротничок платья. Брат тихо сопел, прижавшись сзади. В воздухе витал железный запах крови, от которого хотелось сбежать. Тихо лил надоевший дождь. Прикрыв глаза, борясь с сонливостью, мне становилось холодно. От бесконечных зевков болела челюсть. Глубоко вздохнув, я потянулась и замерла. Ветерок принёс какой-то очень неприятный запах. Шакал, сидевший возле кустов напротив, внезапно забеспокоился, навострил уши и через мгновенье уже подскочив, бросился в сторону, поджав хвост. Я напряглась, прислушиваясь к оглушительной тишине, разрываемой только ливнем. Где-то что-то хрустнуло, кусты справа шелохнулись, и из них медленно вывалилась большая тень. Когда деревья зашелестели от сильного ветра, тусклый свет упал на незваного гостя. Зверь замер, смешно подергивая носом, и повернул массивную голову в нашу сторону. Я обмерла от ужаса, кода медведь двинулся к нашему дереву. Остановившись напротив небольшого входа, он с негромким ревом просунул свою грязно-бурую голову к нам. Не помня себя от охватившего душу страха, я тут же замахнулась и со всех сил ударила того по морде, попав точно по носу. Зверюга растерянно взревела, но отошла, теперь задумчиво обходя дерево, видимо прикидывая, как можно до нас добраться. Брат проснулся и замер, едва заметил медведя напротив нашего убежища. Его горячие руки тут же подтащили меня поближе к себе и подальше от входа. Несколько секунд мы сидели неподвижно, страшась даже дышать. Меня трясло от страха, от холода и от усталости. Брат же наоборот, напряженно и сосредоточено следил за неторопливо мелькающей тенью. Он медленно и осторожно, без резких движений, опустил руку на рукоять ножа, поморщившись от боли.

— Не трогай,— просипела едва слышно, покрепче сжимая палку. Медведь снова появился в зоне видимости, смешно дернул ушами при этом и ринулся к проходу. Брат схватил маленький камешек и запустил в зверя. Мама как то рассказывала, что дикие животные, в особенности хищники, чуют твой страх. Они наблюдают, выжидают и когда ты меньше всего готов к нападению — атакуют. Медведь, остановился, потерев лапой морду, и ещё раз поведя носом в нашу сторону, снова полез к нам. Я отчаянно стала бить его по приближающейся голове, брат кидал в него камни и мелкие веточки. Эффекта никакого не было. Зверь ревел от боли, но не отступал. Усиливал давление, проламывая относительно небольшой проход. Не успев быстро среагировать, я слишком поздно дернула ногой, но мощные челюсти уже сомкнулись на лодыжке. Я заорала от невыносимой боли. В глазах потемнело. Медведь рывком потащил меня из нашего убежища.

— Сестра! Сестра!!!— доносилось из-под дерева, а я не переставала орать, цепляясь за землю, ломая ногти и бессильно стремясь зацепиться хоть за что то. Зверь поднялся на задние лапы и, не выпуская моей ноги из пасти, швырнул моё безвольное тело о ближайшее дерево. Затылок и спина онемели от боли, и я, обмякшей кучей распласталась на земле. Хищник, однако, не стал меня добивать, выпустил лодыжку, и направился к брату. Перед глазами всё плыло, в ушах словно что-то застряло и все звуки доносились будто бы из далека. Сосредоточиться не получалось. Спина горела от боли. Но руки и ноги шевелились. Кое-как усевшись, с трудом сфокусировавшись, стала кричать и пытаться привлечь внимание зверя, но тот целенаправленно орудовал лапами и пытался достать вторую жертву. В голове промелькнула ужасная сцена того, как брата разрывают на мелкие кусочки на моих глазах. Мама рассказывала, что эти звери любят подтухшее мясо, хотя и свежатиной не брезгуют. Неужели это конец? Мы умрем...?

— Не-ет! Ты, тварь толстозадая!— схватив попавшуюся под руки палку, не задумываясь швырнула ее в расплывающийся силует. Кожа по всему телу нестерпимо зачесалась, но я продолжала кидать все, что попадало под ладонь.

— Твар-р-рь! Смотр-ри сюда! Тут вкусная куча мяса! Ну же!— швырнув камень, я остро осознала что это не помогает. Оттолкнувшись от ствола какого-то дерева, к которому привалилась до этого, я плюхнулась на живот и продолжая кричать, поползла вперед.— Сюда! Сюда смотри, косолапый!

Кости болезненно заныли, но я все равно ползла вперед, продолжая кричать всё, что придет в голову и кидать в крупную тушу камни и палки. Медведь в очередной раз засунул голову в наше убежище и раздался дикий крик. Перед глазами все поплыло, горло саднило от собственного крика. В голове бились мысли: "Убьёт. Он сейчас разорвёт брата на мелкие кусочки". Мысль пульсировала в висках. Из горла вырвался хриплый крик и я совершила рывок вперед. На грани сил, возможностей. Что бы я могла сделать даже если окажусь рядом? Это было неважно. Буду грызть, бить эту тварь, лишь бы успеть... тело будто взорвалось кипящей кровью, а ноги уже понесли меня вперёд, игнорируя кровоточащую лодыжку. Я не сразу заметила, как собственный крик превратился в рычание, почти не ощутила боли от внезапно сломавшихся костей и охватившего всю кожу нестерпимого зуда. Я прыгнула на спину медведя и вцепилась в его плечо. Громовой рёв разрезал тишину леса, и животное, отшатнувшись от дерева, где прятался брат, подорвалось на задние лапы. Бешено вращая головой, зверь замахнулся и сбил меня огромной лапой. Когти располосовали ребра, от боли, разжились челюсти. Больно ударившись о холодную землю, подняла голову и встретилась с широко распахнутыми глазами брата, смотревшего на меня. Мы безмолвно смотрели друг на друга, и моё сердце заполнилось облегчением — с ним всё хорошо, он жив. Медведь, однако, быстро пришёл в себя, тут же бросаясь уже в мою сторону. Я едва успела отскочить в сторону, невзначай глянула вниз и окаменела. Вместо человеческих рук, перед моими глазами находились лапы. Брат что-то заорал, но я уже пропустила следующий удар медведя и отлетела обратно в сторону нашего убежища. Происходящее, наконец, прояснилось в голове. Я обратилась в волка от сильного эмоционального всплеска. Как такое могло произойти, чем это могло грозить, мне было плевать. Кровь словно кипяток гулял по телу.

— Сестренка, ну же, вставай!— донесся до меня хриплый голос брата. Его желтые глаза блестели, а по щекам текли грязные дорожки. Он плакал. Братик, который всегда меня защищал, улыбался и даже когда меня наказывали, всегда был рядом и никогда не унывал, сейчас ревел и умолял меня встать. Почему-то это меня привело в чувство. Я быстро оглядела себя, решив прикинуть свои шансы. Сейчас я примерно размером с нашего деревенского барана. Даже немного больше. Задняя нога, то есть уже лапа, сильно гудела, но оглушительной боли как прежде не было, а вот бок горел огнём. Медведь снова напомнил о себе и, встав на задние лапы, замахнулся. Я тут же бросилась в сторону и, подбежав к нему сзади, поднырнула под него и цапнула за колено задней лапы, потом резко мотнула головой назад, стремясь вырвать кусок. Почти получилось. Не ожидавший подобного зверь неуклюже свалился пузом на землю. Вдали раздался вой. Быстро подбежав к брату, улеглась возле него, и всеми жестами, взглядами, телодвижениями стала просить забраться мне на спину. Откуда-то, я была точно уверена, что выла мама. И если мы поторопимся, то успеем если не скрыться от медведя, то хотя бы потянуть время. Брат, слабо постанывая, кое-как залез на мою спину и крепко обхватил дрожащими руками за шею. Я тут же встала и завыла. С минуту лес тонул в тишине, и когда я уже начала думать, что меня не услышали, внезапно раздался повторный вой, полный непонятной надежды и радости. Каким-то чудом, успев заметить краем глаза движение, я ловко отскочила с траектории удара хищника и кинулась вперёд прихрамывая. По склону я не смогла бы забраться, но там больше места для маневров. Будет проще избегать нападения медведя. Плюс это место хорошо просматривается сверху, нас быстрее заметят. Брат тяжело дышал и нервно озирался по сторонам. Остановившись возле склона, я наткнулась взглядом на грязную полосу тянувшуюся сверху. След от падающего брата. Я снова завыла, уже громче, стараясь вложить в него весь страх и отчаяние. Вой матери раздался ближе, но медведь уже выскочил вслед за нами и больше отвечать на мамины сигналы я не могла. Скача, прыгая и бегая по всей поляне, я старалась не подпускать зверя на расстояние удара, используя деревья, как преграду. Мне-то может и не будет ничего от очередного удара лапой, а вот брат моей регенерацией не обладает.