|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Каждая история начинается по-разному.
Моя же началась в небольшой деревушке Райнаш, что находилась на границе с Риюмэ — страной оборотней. Мама, чистокровная ликанша стаи Унаги, сбежала с человеческим магом. Она не рассказывала о законах и о жизни на "Полях Волков" до поры до времени. И скорее всего не рассказала бы, но судьба сложилась иначе... Пока я была мала, она всячески избегала этой темы, зато с завидным упорством обучала меня распознавать травы и следы животных.
Мы родились на второй год после того, как родители официально добились признания при дворе, и за хорошую службу им выдали земли на территории Шанклата.
Шанклат — это молодая страна, где могут жить представители любых рас. Небольшие территории с первого взгляда вводят в ступор, но дополнением является сильнейшая армия, состоящая из различных представителей рас. К тому же только здесь не возбранялись межрасовые браки. Даже для оборотней этого запрета не имелось, а это говорило о многом. Хотя всегда находились недовольные, но все относились к этому философски: А где их нет?
Прознав о стране, в которой не важно, кто ты и нет закона о чистой крови, никто сначала не поверил. Но время шло и слухи расползались. То тут, то там просачивались сплетни. В итоге все желающие беженцы, изгнанники и просто те, кто хотел быть с любимым, обосновались под защитой короля смешанной страны. Здесь, предположительно, давался второй шанс абсолютно всем, но за преступниками следили особенно пристально, ведь никому не нужны проблемы и невинные жертвы.
* * *
Родителям выдали маленький кусочек земли на границе с оборотнями и людьми. Естественно местные обитатели не слишком дружелюбно отнеслись к новости, что рядом с ними поселилась смешанная пара. Всё-таки граница была слишком близкой и вполне логично, никто не обрадовался матери-оборотню. Поначалу их дичились. С мамой вообще никто не говорил, а отцу постоянно пытались "вправить" мозги. А то где же это видано, чтобы человек, еще и маг хороший, с ликаншой якшался. Но время шло и вскоре к ним привыкли. Даже стали с виду приветливы. Жена местного старосты даже в гости несколько раз пригласила. Но ничто не могло длиться вечно....
Мама долго мучилась во время родов со мной и братом. Ликаны не редко рождали несколько отпрысков, поэтому в нашей деревеньке никто не удивился, когда у мамы родилась двойня. Точнее это никого и не интересовало. Полукровки. Везде, кроме Шанклата это было ругательство. И на границе, увы, предвзято относились к таким, как мы, увы.
Все могло обойтись, но внешность нам досталась слишком яркая, по крайней мере, мне.
Глаза от отца, светло-серые, с лёгкой голубой каёмкой по краю. А волосы от мамы — пепельно-белые. Мама налюбоваться не могла на нас с братом и очень любила наряжать.
Брат — отдельная тема. Он взял более человеческие, если так можно выразиться, черты внешности. Желтые глаза — признак волчьей крови — и папины рыжие кудри. Харизматичный и весёлый, он всегда совал свой любопытный нос, куда не просят, за что не редко получал, но не сильно. Нас всё же, не смотря на грязноту крови, в семье любили.
Родители сами по себе являлись довольно яркими личностями. Хотя по-первости, конечно же, старались скрыть как можно больше информации.
Отец был смуглый, высокий даже для людей, не перекаченный, скорее жилистый, с округлым, но не полным лицом. На голове, в вечном хаосе, рыжие кудри, собранные в две кривые косы, на концах которых крепились кольца. Как-то раз, когда мы совсем достали его вопросами, он упомянул, что металл колец говорит о силе мага. Мы тогда так впечатлились, что после долго играли в великих магов, делая друг дружке кривенькие косички, вплетая на концы разные кольца и воображая себя великими волшебниками....
Но кроме шуток, в иерархии магистрата все серьезно, там нет места ошибкам.
Сначала молодой маг получает обыкновенные железные кольца. Когда заканчивает четвёртый курс Академии Маг-Искусств (находится на территории людей — Анбали), получает медные кольца. По окончании академии сдаётся экзамен перед Магическим Советом Магистрата (МСМ). При успешном прохождении испытания магу вручают серебряные кольца. Золотые кольца можно получить при достижении определённого уровня умений и магического резерва. Высшей наградой для мага считаются кольца из радужного золота, которое способно усиливать магические способности носителя.
У отца кольца были странные. Одно точно золотое, а другое серебристое, с лёгким сиреневым отливом.
Мать была ростом чуть ниже отца, но достаточно высокой по меркам оборотней. Фигура плотная, с тугими мышцами, словно у воина, кем она, по сути, и являлась, когда жила среди ликанов, но не перекаченный, а скорее жилистый, быстрый и ловкий. Белоснежные волосы, обрезанные по плечи и миленькие волчьи ушки на голове. А когда она обращалась, в тайне от жителей деревни, перед нами красовалась огромная белая волчица. Вообще-то цвет шерсти оборотня не влияет на цвет волос. Но иногда такое бывает. Про таких оборотней говорят чистокровный или, скорее, истинный. Хотя они ничем не отличаются от других.
Имена нам не давали, потому как дети чаще всего умирали от слишком холодных ночей и постоянных дождей в Райнаше, не доживая до восьми лет. Поэтому в деревне была традиция: на восьмой год, в день рождение, родители устраивали в доме праздник и при всём народе нарекали своих детей. Если, конечно, они доживали до этого времени. Мать долго возмущалась, но вынуждена была согласиться, что раз они живут тут, то и традиции обязаны соблюдать.
И, тем не менее, родители радовались, что мы не обрастали шерстью, как большинство полукровок. Но магии в нас так же не проявлялось, и отец, хоть и не показывал этого явно, был огорчён, что мы с братом не унаследовали от него магию стихийников. Впрочем, и волчьих ушей тоже не наблюдалось, к великой радости всех. Ведь всем известно — если у полукровки вылезли уши — значит, в нем сильна кровь оборотня.
* * *
Когда нам с братом было по семь лет, помнится, отца, зачем-то вызвали в столицу. Мама металась из угла в угол, разрываясь. Она хотела поехать с ним, ведь не каждый раз предоставлялась возможность выйти из этой глуши, но не могла оставить нас. Жена старейшины деревни, Аза, предложила приглядеть за нами, пока они не вернутся, разумеется, за разумную, не слишком большую оплату.
В тот же вечер мать обернулась волком, к слову ипостась оборотней не уступала размерами взрослым лошадям и почти час разминалась перед дорогой за нашими высокими воротами, бдительно прислушиваюсь, чтобы не дай бог, кто-нибудь ее увидел. Ведь деревенские с опаской относились к перевертышам. Отец долго нас обнимал и обещал, что обязательно привезёт из столицы нам гостинцы. Потом вскарабкался на спину матери, и они отправились в четырёхдневный путь до Бан-тай.
* * *
Не знаю, о чём думала жена и сам староста, но утром, мы с братом проснулись и обнаружили, что еды в доме почти нет, а в деревне никто не знал, куда пропала жена старейшины. Мы просидели голодными до вечера. Поиски хоть каких-то крох не обвенчались успехом. Наверное, если бы родители не развивали в нас самостоятельность, нас бы похоронили.
— Братик,— я неуверенно подошла к напряженному брату и посмотрела на его сбитые коленки. Он несколько раз падал со скамейки, поставленной на три табуретки, пытаясь осмотреть верхние полки.
— Потерпи, я сейчас что-нибудь найду,— уверенно заявил он, взял меня за руку, отвел в сторонку и усадил на стул. Его желудок громко заурчал, но он лишь проказливо улыбнулся и потрепал меня по голове.
— Братик,— повторила я, и немного помолчав, наконец, решилась сказать.— Мама мне в лесу показывала ягоды и растения, которые можно есть. Мы могли бы сходить туда....
— Нам нельзя одним ходить в лес,— заученно пробормотал он,задумчиво провел рукой по волосам, ввергая их в еще больший хаос.— Слишком опасно. Сама же знаешь.
— Но дома ничего нет, мы умрем с голода,— прошептала я, чувствуя, как набухают слезы бессилия. В комнате повисла тишина.
— Госпожа Аза наверняка нам что-нибудь принесет,— не слишком уверенно пробормотал он. Помолчал и нервно подскочил, прошелся по комнате и, остановившись около окна, предложил.— Давай сходим к ним еще раз, может они забыли нам принести еды?
— Мы сегодня пять раз туда бегали и нам никто не отворил ворота,— буркнула я, поднимаясь и старательно отряхивая свое платье.— Можно, конечно, еще раз попробовать, но если они не откроют, утром сходим в лес и наберем ягод, иначе...
— Хорошо,— кивнул брат, торопливо одевая свои ботинки.— Если не откроют, завтра пойдем и сами раздобудем себе еды. Но, только если не откроют!
Я насмешливо фыркнула. Ну да-да. Вот именно сейчас случится чудо.
* * *
Мы не спеша прошлись вдоль чужих домов. Я, как обычно, держалась за рубашку брата, которую он выпускал из штанов — ему так было удобней. Смотрелся он при этом шкодливым хулиганом.
Дойдя до высоких деревянных ворот, мы одновременно постучались. Постояли около пятнадцати минут и снова постучались. Громко лаял пес, звеня цепью. Встревоженно мычала корова, и блеяли овцы. Я уже было хотела уходить, но внезапно хлопнула дверь. Мы замерли, синхронно уставились на ворота, словно пытаясь увидеть, что там за ними находится. Но никто не открыл ворота. Это было смешно. Мы же слышали обитателей дома, а они продолжали делать вид, что их нет.
Спустя полтора часа безуспешных криков и просьб, мы ушли ни с чем. В доме старейшины горел свет, который мы разглядели, вскарабкавшись на соседское дерево, но никто так и не открыл дверей, хотя к воротам подходили и прислушивались, видимо проверяя, ушли надоедливые дети или нет. Решили никуда не ходить на ночь глядя.
Наутро брат достал столовый нож и фляжку с водой, которую отец берег, как память о некой Ии. Я же взяла только сумку, куда планировала сложить все, что найдем. Обычно мы с мамой брали корзину, которую она вешала себе за спину. Но нам с братом если и удастся её поднять, то долго тащить по лесу такую вещь нам точно не по силам...
До первых деревьев дошли в угрюмом молчании. Каждый думал о своём. На опушке леса брат настороженно замер, вглядываясь в густые заросли вокруг. Ветер зашевелил верхушки деревьев и встревоженно загудел, словно спрашивая нас, кто мы такие. Улыбнувшись, я глубоко вздохнула дурманящий лесной запах и взяла брата за руку. Настойчиво потянула за собой. Мы с мамой тут каждый куст облазили уже давным давно, но брат все равно оглядывался, бдел и не отпускал меня далеко от себя. Заботливый! В лесу было свежо и тихо, кожу приятно холодил лёгкий ветерок...Но были и минусы в виде пищащей мошкары, которая к тому же, очень больно кусалась.
Когда мы отошли достаточно далеко от опушки, я остановилась возле старого дуба, который, в своё время мне показала мама.
— Запомни,— наставительно подняла указательный палец вверх, привлекая внимание брата,— Если потеряешься, этот дуб — самый высокий в лесу, ориентируйся на него. Я тоже, если потеряюсь, приду к нему.
— Нет уж, — нахмурился он, уперев загорелые, не по сезону, руки в бока. — Давай постараемся не теряться!
— Я же не сказала, что мы непременно потеряемся! Я имею в виду, если это случится — этот дуб, наше место встречи!
— А я тебе говорю — не смей теряться! Я вообще в съедобных травах не разбираюсь!
— Естественно, тебе же вечно подавай травы алхимические или для зельеварения!
— Да! Потому что куда полезнее знать, как устроить несварение, чем где и как растет какой сорняк и с чем его едят!
....
Так, препираясь, мы собрали немного маленьких синих ягод амелли, корни гритейи и большие, с папин кулак, жёлтые плоды дерева Жакоха. Вообще, как рассказывала мама, эти деревья вывели эльфы и росли они только на их землях. Теоретически.
Но эльфы-беженцы смогли вывести и на наших землях эти редкие деревья. Ну и наш климат больше пришёлся им по вкусу, так что деревья разрослись по всей стране. Ох и шуму было, когда об этом прознали эльфы. Ещё бы, у них-то на выращивание одного саженца уходило несколько месяцев, а уж магических сил бедолаги убивали...
К вечеру мы вернулись назад и сытно поужинав, завалились спать. Так пролетело восемь дней. Раз в два дня мы вставали, одевались, брали сумку, мамин травник и уже куда смелее шли в лес. Родители должны были вернуться со дня на день. Этим утром, посоветовавшись перед выходом, решили, что сегодня последний раз сходим за продовольствием, но наберем побольше.
Одевались потеплее, погода за последние дни ухудшилась, и на улице почти все время лил дождь.
* * *
В лесу было очень тихо, слышно только как ливень нещадно бьёт листву деревьев. Все следы смывало на глазах многочисленными ручьями. Под ногами неприятно хлюпало, когда ботинки с противным чавканьем тонули в грязи. Брат невозмутимо шел впереди, аргументируя это тем, что у него обувь лучше моей и точно не промокает. И вообще, если мне будет холодно, то лучше вернуться, потому что он не простит себе, если я заболею.
Конечно, мои самые теплые ботинки давно вымокли и ноги заледенели, но говорить ему об этом я не хотела. Сразу решит вернуться. Он ведь старше, раз, по рассказам родителей, первый появился на свет.
Мы спустились к дальней развилке и остановились. За последние дни мы ободрали все кусты и деревья на поляне, к которой вела правая дорожка. Мама бы неодобрительно покачала головой, увидев, во что превратилась её любимая полянка.
— Сестра, а куда ведет эта дорога?— задумчиво спросил брат, ступая на левую тропинку. Грязная, со стекающими вниз ручьями дождевой воды, тропинка увивалась вниз, чуть вправо, вдоль крутого оврага.
— Мама рассказывала, что туда ходить нельзя. Там лес гуще и хищников больше. Но судя по деревьям внизу,— я подошла поближе к краю, откуда открывался обзор получше.— Там должно быть много деревьев Жакоха, плюс, кажется, я вижу дерево Олдэо.
Деревья Олдео были редкими на наших территориях, все же они преимущественно росли в Риюмэ. Их маленькие ярко-желтые плоды с косточкой внутри были сладкими, но если попадались плоды не созревшие.... Кислее я в жизни ничего не пробовала.
— Далеко?— хмуро уточнил братик, встав за моей спиной, наготове, в случае чего, оттащить меня от края.
— Нет, около километра,— прищурилась я.— Но давай не будем рисковать, крупные хищники опасны. Не дай бог поранимся. Кровь — лучшая приманка для всякого рода зубастых тварей.
— Да, ты конечно права, но еды нам не хватит, если не спустимся. Неизвестно когда точно вернутся родители, а запасы почти кончились.
Мы задумались. С одной стороны брат был прав, если мама с отцом не вернутся в ближайшие два дня, нам нечего будет есть. А если мы спустимся вниз.... Но там крупные хищники, от которых нам не убежать в случае чего.
— Давай так, мы спустимся туда, но не будем отходить далеко. Если не найдёшь ничего съестного, то вернёмся,— продолжил уговаривать брат, неосознанно сжав рукоять ножа. Мы нервно переглянулись и посмотрели вниз. Листва густая, спуск вниз резкий, грязный. Спуститься то спустимся, а вот поднимемся ли....
С сомнением посмотрев в сторону оврага, из груди невольно вырвался тяжелый вздох.
— Хорошо, но далеко не отходим,— кивнула я, нервно передёргивая плечами, и первая начала спускаться вниз. Ноги сильно скользили по густой жиже, а ботинки неприятно хлюпали, уже полностью вымокнув. Тропинку сильно размыло из-за дождя. Мы не прошли и двух метров. Я уже хотела сказать, что это глупо, мы не сможем подняться обратно. Открыла рот и именно в этот момент брат поскользнулся и покатился на боку на дно оврага, сметая сучки и приминая траву.
Я застыла от ужаса. Тропинка вела вниз по кругу, а он летел напрямик. Туда, где было темно от деревьев и глубины этого самого оврага и, наверняка, полно всяких тварей. Горло сдавило спазмом, но через силу, я нашла в себе силы.
— Братик...?
В этот момент я как никогда возненавидела тишину и глухой стук дождя. Руки дрожали, то ли от холода, то ли от ужаса. Но это не помешало схватить палку покрепче и, втыкая ее в сырую землю, начать спускаться по резкому склону. Ноги то и дело норовили разъехаться, но я упорно держалась за палку и шаг за шагом скользила вниз. Едва достигла дна, рванула в сторону, глазами отыскивая кривую дорожку от тела брата.
Он лежал неподвижно на животе. Его левая нога застряла в какой-то ветке и была неестественно вывернута, а из другой ноги, в бедре, торчал нож, который должен был нас защищать.
— Братик,— всхлип вырвался раньше, чем пришло осознание всей ситуации и по щекам покатились слезы. Я быстро подошла к неподвижному телу. Осторожно перевернув его, тут же положила под его правую ногу свою куртку, предварительно скрутив её. Ещё не хватало, чтобы в рану попала грязь. Голову временно поместила себе на колени, а в руках сжала палку. Нож не тронула, мама как то говорила, что в таких ситуациях лучше не вынимать предмет из раны, иначе можно истечь кровью и умереть. Лицо брата было в мелких ссадинах и царапинах, в волосах застряли сучки, травинки и листочки. Он тяжело дышал, но хрипов не было.
— Братик,— снова позвала я, потрясся его за плечо. Реакции не было. Я нервно откинула растрепанные мокрые волосы назад и замерла. Что делать в таких ситуациях, как поступить. Ничего не приходило в голову. Обычно раны обрабатывают. Но я не стала брать ничего, посчитав, что ничего не произойдёт! Кулаки бессильно разжались. Дура. Мама ведь всегда говорила: Запас карман не тянет! Мало ли что может в лесу случится! Сколько просидела в такой позе, не знала, но когда очередная холодная капля коснулась щеки, дыхание немного выравнялось. Нужно посмотреть, что у нас есть. С трудом отстегнув пуговицу и открыв непослушными пальцами сумку, я заглянула внутрь. На дне было немного корней гритейи, листья фивреи, ягоды амелли, три плода Жакоха, мамин травник.... Листья фивреи! Я быстро схватила травник и раскрыла книгу. Задрав юбку на голову, быстро прикрыла страницы от дождя и стала листать. Листья фивреи можно прикладывать к ранам! Предварительно размять, чтобы получилась кашеобразная масса. Аккуратно надорвав брюки, освободила зону вокруг ножа. Не думая о горьком вкусе сырых листьев, засунула сразу три в рот и стала остервенело жевать. От противного вкуса появилась тошнота, но жевать все равно не переставала. Наконец, решив, что масса достаточно однородная, выплюнула все на ладонь и осторожно обмазала область вокруг ножа. Остатками прошлась по мелким ссадинам.
Еще раз оглядевшись, я кое-как стянула с себя тёплую нижнюю юбку, плотно скатала её и положила брату под голову. Покрепче взяв палку, я отошла в сторону и стала осматривать деревья, высматривая сухое местечко под корнями. Иногда бывало, что под старыми деревьями, образуется сухое пространство под корнями. Подходящее нашлось примерно в двадцати метрах. Как раз было достаточно места для нас. И корни образуют что-то вроде пещерки, с одним входом. С других сторон не подлезешь.
Вернувшись к раненому брату, я обмотала сначала юбкой, а потом и курткой ногу брата и, подхватив его под мышки, потащила к сухому местечку под корнями. Едва уложила его, тут же вернула под его голову скатанную юбку, а рану открыла и подложила куртку. Стянув с него куртку, я положила ее под него и, ухватившись за свою палку, уселась напротив выхода. Звери почуют кровь рано или поздно. Мама говорила что это неизбежно. Значит, спать нельзя. Костер развести тоже не получится — всё сырое от дождя, да и огнево с собой я тоже не взяла.
* * *
Спустя два часа явились первые хищники. Я дремала, периодически вскидываясь на любой шорох. Но усталость, в купе с противным холодом делали свое дело. Мне нестерпимо хотелось спать. Ног уже давно не чувствовала, спину холодил сквозняк, а сырая земля, на которой приходилось сидеть все больше вытягивала крохи тепла, еще теплившиеся во мне. В очередной раз прикрыв глаза, сама не заметила как задремала. Мерный стук дождя баюкал, и в какой-то момент я почти уплыла, когда в нос ударил стойкий запах мокрой псины. Не успев даже сообразить, руки сами махнули палкой. Послышался визг. Я тут же подскочила, больно ударилась головой о ствол дерева над собой и выпучила глаза на двух шакалов. Те скалились и перетявкивались, периодически пытаясь пролезть с других сторон. Но не могли. Тогда они снова попробовали сунуться спереди, через единственных вход. Я снова махнула палкой, попав одному из них прямо по носу. Взвизгнув, твари вновь отскочили и столкнулись. Синхронно оскалились и сцепились между друг другом на краткий миг. Потом махнули хвостами и исчезли где-то кустах, но я слышала их нетерпеливое поскуливание. А может просто сама себя накручивала. В любом случае, первые хищники пожаловали и я обязана их не пускать сюда.
Меня трясло. Пережитый испуг заставлял кровь в теле вскипать. Одно было хорошо, это точно — спать уже не хотелось. В глазах прояснилось. Заняв более удобное положение и приготовившись бдеть дальше, я услышала сзади тихий стон. Тут же обернулась, а заметив шевеление, подползла ближе к брату, не выпуская из поля зрения единственный проход.
— Братик,— не слишком надеясь, что он пришел в себя, позвала его, попутно, на ощупь, стараясь найти фляжку.
— Сестра,— хрипло проскрипел он не своим голосом и попытался сесть.
— Не двигайся!— я испуганно дернулась к нему, уперев руки в его плечи. Заботливо уложила назад. Он, морщась и жмурясь, осмотрелся.
— Дура,— слабо выдохнул он полностью откинувшись на куртку. Прикрыл глаза рукой и с надрывом прошептал.— Зачем...?!
— Сам дурак,— я обернулась к проходу и едва успела ударить выскочившего шакала. Тот, взвизгнув, отбежал и тихо зарычал.
-Что за...?— брат напрягся, стараясь различить, что происходит снаружи. А когда рычание сменилось подвыванием и скулежом, мрачно убрал руку с лица и глубоко вздохнул.
— Ты долго был без сознания, и я перетащила тебя сюда,— поспешила объяснить ему, пока этот герой не надумал глупость какую сделать.
— Нет, я не об этом, что это был за звук?
Я оценивающе оглядела раненого. Мама говорила, что больных нельзя волновать. Но, кажется, ему было все равно, что мне кто-то говорил и когда. Он нетерпеливо изогнул бровь, дожидаясь моего ответа и пристально вгляделся в мои глаза.
— Шакал...— тихонько вздохнула я, крепче сжав палку. Брат осторожно приподнялся на локтях, поморщился и выдохнул сквозь зубы. Я поспешила помочь ему и подползла еще ближе. Помогла принять сидячее положение. Он хмуро кивнул мне и вгляделся в темнеющий проход. В дальних кустах сверкнули дикие глаза. Невольно поёжилась, зубы предательски несколько раз прищелкнули, но я упрямо сжала губы.
— Ты вся заледенела!— ужаснулся брат, приложив пальцы к моей щеке, тут же притянул к себе ближе, подобрал куртку с земли и накинул нам на плечи. С минуту мы молча сидели, пока желудок брата громко не заурчал.
— Тебе стоит поесть,— я достала из сумки плод Жакоха и засунула в открывшийся рот, пока брат не решил отказаться в мою пользу.— Тебе нужны силы, скоро окончательна стемнеет.
* * *
Мы просидели всю ночь без сна, опасаясь, что на запах крови придут более крупные хищники, но никто так и не явился. Только шакалы упорно не желали уходить. Утром нам все же пришлось спать по очереди. Правда я все равно лукавила и позволяла брату спать дольше, ведь он ранен и ему нужны были силы. Так, периодически меняясь, мы пережили день. В очередной раз, прижавшись к боку брата, я заснула, а проснулась уже ночью и, уложив сонного, измученного героя отдыхать, уставилась на выход. Брату становилось хуже час от часу, но сделать я не могла ничего. Только жевала листья фивреи, прикладывая кашицу к ране.
Весь следующий день лил дождь, рядом сновали шакалы, изредка проверяя обстановку. Я тихонько хлюпала носом и чихала в воротничок платья. Брат тихо сопел, прижавшись сзади. В воздухе витал железный запах крови, от которого хотелось сбежать. Тихо лил надоевший дождь. Прикрыв глаза, борясь с сонливостью, мне становилось холодно. От бесконечных зевков болела челюсть. Глубоко вздохнув, я потянулась и замерла. Ветерок принёс какой-то очень неприятный запах. Шакал, сидевший возле кустов напротив, внезапно забеспокоился, навострил уши и через мгновенье уже подскочив, бросился в сторону, поджав хвост. Я напряглась, прислушиваясь к оглушительной тишине, разрываемой только ливнем. Где-то что-то хрустнуло, кусты справа шелохнулись, и из них медленно вывалилась большая тень. Когда деревья зашелестели от сильного ветра, тусклый свет упал на незваного гостя. Зверь замер, смешно подергивая носом, и повернул массивную голову в нашу сторону. Я обмерла от ужаса, кода медведь двинулся к нашему дереву. Остановившись напротив небольшого входа, он с негромким ревом просунул свою грязно-бурую голову к нам. Не помня себя от охватившего душу страха, я тут же замахнулась и со всех сил ударила того по морде, попав точно по носу. Зверюга растерянно взревела, но отошла, теперь задумчиво обходя дерево, видимо прикидывая, как можно до нас добраться. Брат проснулся и замер, едва заметил медведя напротив нашего убежища. Его горячие руки тут же подтащили меня поближе к себе и подальше от входа. Несколько секунд мы сидели неподвижно, страшась даже дышать. Меня трясло от страха, от холода и от усталости. Брат же наоборот, напряженно и сосредоточено следил за неторопливо мелькающей тенью. Он медленно и осторожно, без резких движений, опустил руку на рукоять ножа, поморщившись от боли.
— Не трогай,— просипела едва слышно, покрепче сжимая палку. Медведь снова появился в зоне видимости, смешно дернул ушами при этом и ринулся к проходу. Брат схватил маленький камешек и запустил в зверя. Мама как то рассказывала, что дикие животные, в особенности хищники, чуют твой страх. Они наблюдают, выжидают и когда ты меньше всего готов к нападению — атакуют. Медведь, остановился, потерев лапой морду, и ещё раз поведя носом в нашу сторону, снова полез к нам. Я отчаянно стала бить его по приближающейся голове, брат кидал в него камни и мелкие веточки. Эффекта никакого не было. Зверь ревел от боли, но не отступал. Усиливал давление, проламывая относительно небольшой проход. Не успев быстро среагировать, я слишком поздно дернула ногой, но мощные челюсти уже сомкнулись на лодыжке. Я заорала от невыносимой боли. В глазах потемнело. Медведь рывком потащил меня из нашего убежища.
— Сестра! Сестра!!!— доносилось из-под дерева, а я не переставала орать, цепляясь за землю, ломая ногти и бессильно стремясь зацепиться хоть за что то. Зверь поднялся на задние лапы и, не выпуская моей ноги из пасти, швырнул моё безвольное тело о ближайшее дерево. Затылок и спина онемели от боли, и я, обмякшей кучей распласталась на земле. Хищник, однако, не стал меня добивать, выпустил лодыжку, и направился к брату. Перед глазами всё плыло, в ушах словно что-то застряло и все звуки доносились будто бы из далека. Сосредоточиться не получалось. Спина горела от боли. Но руки и ноги шевелились. Кое-как усевшись, с трудом сфокусировавшись, стала кричать и пытаться привлечь внимание зверя, но тот целенаправленно орудовал лапами и пытался достать вторую жертву. В голове промелькнула ужасная сцена того, как брата разрывают на мелкие кусочки на моих глазах. Мама рассказывала, что эти звери любят подтухшее мясо, хотя и свежатиной не брезгуют. Неужели это конец? Мы умрем...?
— Не-ет! Ты, тварь толстозадая!— схватив попавшуюся под руки палку, не задумываясь швырнула ее в расплывающийся силует. Кожа по всему телу нестерпимо зачесалась, но я продолжала кидать все, что попадало под ладонь.
— Твар-р-рь! Смотр-ри сюда! Тут вкусная куча мяса! Ну же!— швырнув камень, я остро осознала что это не помогает. Оттолкнувшись от ствола какого-то дерева, к которому привалилась до этого, я плюхнулась на живот и продолжая кричать, поползла вперед.— Сюда! Сюда смотри, косолапый!
Кости болезненно заныли, но я все равно ползла вперед, продолжая кричать всё, что придет в голову и кидать в крупную тушу камни и палки. Медведь в очередной раз засунул голову в наше убежище и раздался дикий крик. Перед глазами все поплыло, горло саднило от собственного крика. В голове бились мысли: "Убьёт. Он сейчас разорвёт брата на мелкие кусочки". Мысль пульсировала в висках. Из горла вырвался хриплый крик и я совершила рывок вперед. На грани сил, возможностей. Что бы я могла сделать даже если окажусь рядом? Это было неважно. Буду грызть, бить эту тварь, лишь бы успеть... тело будто взорвалось кипящей кровью, а ноги уже понесли меня вперёд, игнорируя кровоточащую лодыжку. Я не сразу заметила, как собственный крик превратился в рычание, почти не ощутила боли от внезапно сломавшихся костей и охватившего всю кожу нестерпимого зуда. Я прыгнула на спину медведя и вцепилась в его плечо. Громовой рёв разрезал тишину леса, и животное, отшатнувшись от дерева, где прятался брат, подорвалось на задние лапы. Бешено вращая головой, зверь замахнулся и сбил меня огромной лапой. Когти располосовали ребра, от боли, разжились челюсти. Больно ударившись о холодную землю, подняла голову и встретилась с широко распахнутыми глазами брата, смотревшего на меня. Мы безмолвно смотрели друг на друга, и моё сердце заполнилось облегчением — с ним всё хорошо, он жив. Медведь, однако, быстро пришёл в себя, тут же бросаясь уже в мою сторону. Я едва успела отскочить в сторону, невзначай глянула вниз и окаменела. Вместо человеческих рук, перед моими глазами находились лапы. Брат что-то заорал, но я уже пропустила следующий удар медведя и отлетела обратно в сторону нашего убежища. Происходящее, наконец, прояснилось в голове. Я обратилась в волка от сильного эмоционального всплеска. Как такое могло произойти, чем это могло грозить, мне было плевать. Кровь словно кипяток гулял по телу.
— Сестренка, ну же, вставай!— донесся до меня хриплый голос брата. Его желтые глаза блестели, а по щекам текли грязные дорожки. Он плакал. Братик, который всегда меня защищал, улыбался и даже когда меня наказывали, всегда был рядом и никогда не унывал, сейчас ревел и умолял меня встать. Почему-то это меня привело в чувство. Я быстро оглядела себя, решив прикинуть свои шансы. Сейчас я примерно размером с нашего деревенского барана. Даже немного больше. Задняя нога, то есть уже лапа, сильно гудела, но оглушительной боли как прежде не было, а вот бок горел огнём. Медведь снова напомнил о себе и, встав на задние лапы, замахнулся. Я тут же бросилась в сторону и, подбежав к нему сзади, поднырнула под него и цапнула за колено задней лапы, потом резко мотнула головой назад, стремясь вырвать кусок. Почти получилось. Не ожидавший подобного зверь неуклюже свалился пузом на землю. Вдали раздался вой. Быстро подбежав к брату, улеглась возле него, и всеми жестами, взглядами, телодвижениями стала просить забраться мне на спину. Откуда-то, я была точно уверена, что выла мама. И если мы поторопимся, то успеем если не скрыться от медведя, то хотя бы потянуть время. Брат, слабо постанывая, кое-как залез на мою спину и крепко обхватил дрожащими руками за шею. Я тут же встала и завыла. С минуту лес тонул в тишине, и когда я уже начала думать, что меня не услышали, внезапно раздался повторный вой, полный непонятной надежды и радости. Каким-то чудом, успев заметить краем глаза движение, я ловко отскочила с траектории удара хищника и кинулась вперёд прихрамывая. По склону я не смогла бы забраться, но там больше места для маневров. Будет проще избегать нападения медведя. Плюс это место хорошо просматривается сверху, нас быстрее заметят. Брат тяжело дышал и нервно озирался по сторонам. Остановившись возле склона, я наткнулась взглядом на грязную полосу тянувшуюся сверху. След от падающего брата. Я снова завыла, уже громче, стараясь вложить в него весь страх и отчаяние. Вой матери раздался ближе, но медведь уже выскочил вслед за нами и больше отвечать на мамины сигналы я не могла. Скача, прыгая и бегая по всей поляне, я старалась не подпускать зверя на расстояние удара, используя деревья, как преграду. Мне-то может и не будет ничего от очередного удара лапой, а вот брат моей регенерацией не обладает.
Вскоре мы оказались в тупике. Сзади корявый склон, по которому мы попали сюда, впереди гигантский хищник, брызжущий слюной и пеной от ярости из пасти. Я села, позволив брату соскользнуть на землю, и тут же загородила его собой, поджав уши и оскалившись. Медведь встал на задние лапы и замахнулся.
Что чувствуешь в последние секунды, глядя в глаза, возможно, своей смерти? Наверное, ничего, только до последнего надеешься, что вот сейчас, в это мгновенье произойдёт чудо. Что ты не умрешь, что все это лишь дурной сон. Все это промелькнуло в моей голове прежде, чем я зажмурилась. Но боли не последовало, лишь шумное падение, возня и рычание. А когда открыла глаза, то готова была выть от переизбытка эмоций! Мать стояла между мной и медведем. Ее загривок стоял дыбом, а из груди вырывалось низкое, рокочущее рычание. Сзади скатился отец и тут же встал перед нами. Мама легко извернулась и отпрыгнула в сторону, а отец, выставив ладони вперёд, прошептал что-то невнятное, и из его ладоней вырвался столб пламени. Охваченный огнем медведь, громко взревел, упал и стал биться в агонии на земле. Мать загородила своей массивной фигурой нам обзор на происходящее и тут же стала вылизывать то меня, то брата, которого малость трясло от пережитого. Отец, быстро сняв свой плащ, уложил на него брата и, окончательно добив штаны в области ножевого ранения, стал медленно водить ладонями, едва слышно что-то нашёптывая. Края на глазах стали срастаться, а сломанная нога с неприятным хрустом, вернулась в нормальное положение. Брат вначале только морщился, но кость встала на место, не сдержался, и вскрикнул, а когда отец закончил, брат протянул ко мне руки. Я, виляя хвостом и припадая к земле, подползла к нему и позволила себя обнять. Братик уткнулся носом мне в область шеи и притих. Родители же, видимо только сейчас поняли, что дочка немного не в том виде.... Мама озадаченно обошла нас по кругу. Обнюхала меня, еще раз покружилась. Отец же задумчиво хмурился, пристально посматривая на мои уши, от чего я нервничала все больше. Мне стало жарко и я отстранилась от брата, усевшись просто рядом. Мама подошла к нам и, осторожно обойдя с боку брата, обнюхала его уже здоровую, но немного грязную щеку и ласково лизнула. Отец прокашлялся.
— Дети, как вы оказались в лесу?— он строго посмотрел нам в глаза по очереди. Брат открыл рот, что бы ответить, но только сдавленно просипел:
-Я...мы...мы....— зажмурился, сжав кулаки до бела, опустил голову и мелко затрясся. Я обеспокоенно ткнулась носом в его плечо. Не дождалась реакции и привстала, отряхнулась, представила, как превращаюсь в человека. Тело вмиг заломило, но уже спустя минуту я голышом сидела на земле, смотря на свои вполне человеческие ладошки, как то автоматически ощупала голову, но ушей не обнаружила. Отец накинул на меня свой испачканный в земле плащ.
— Давайте мы сначала до дома доберёмся, очень кушать хочется,— хрипло прошептала я, словно заново пробуя на вкус слова. Мама кивнула и мы, забрались на её спину. Она легко, в несколько прыжков, добралась до верхушки оврага, и спокойно потрусила домой.
* * *
Дома нас отмыли и хорошенько покормили, хотя больше положенного не дали, объяснив тем, что переедание после голодовки может обернутся бедой. Спорить мы не стали, да и зачем? Усталость, страх и неизвестность последних дней нас сморили. Так что было решено провести вечер всей семьей в гостиной, разложив плед на деревянном полу. Разговор долго не клеился. Мы с братом не знали с его начать, а родители просто не понимали, что произошло. Но вечно избегать этой темы было невозможно.
— Итак,— мама подсела ближе к отцу и облокотилась спиной на его колено.— Что случилось после того, как мы отбыли?
Мы переглянулись и брат невольно тяжело вздохнул.
— Когда вы уехали, госпожа Аза, забрав деньги ушла. Мы думали, она пошла за едой или у нее дела, в общем, и не подумали узнать, куда она направилась. Утром мы не нашли её, за день несколько раз приходили к воротам, стучались, кричали, но никто не открывал,— неуверенно начал наш рассказ брат, потупив взгляд. Кончики его ушей, выглядывающие из-под кучерявых волос заалели от стыда. Двойняшка затравленно уставился на свои колени. Когда молчание затянулось, я решила продолжить.
— Мы были голодны, и я вспомнила, что ты показывала мне в лесу съедобные травы, корешки и плоды. Вечером, сходив и убедившись, что в доме горит свет, но нас не собираются кормить, мы ушли. А утром я повела брата в лес. Собственно так мы продержались несколько дней,— нервно пожала я плечами и покосилась на прикрывшую глаза маму. С виду она была спокойна, может и не станет ругать?— Правда всю поляну обчистили и некоторые растения случайно... затоптали...
— Ничего страшного, новые посадим,— напряженно вздохнул отец, приподнимаясь на локтях с пледа. — Но как вы додумались сунуться в чащу?
— Это я предложил,— поспешно воскликнул брат и под немигающим взглядом отца опять потупился. — Мы ободрали все кусты и деревья, я предложил спуститься, но далеко не отходить и в случае чего вернуться. Но когда мы начали спускаться, сам поскользнулся и полетел вниз. Когда очнулся, сестра была рядом, сидела, сжав палку, и следила за проходом....
— Стоп-стоп-стоп,— перебил его отец, озадаченно почёсывая голову.— Что за проход?
— Братик был сильно ранен, и я нашла в лесу под корнями деревьев сухое место, туда его и перетащила. И не зря. Мы там просидели почти три дня. Шакалов первое время отгоняли, а потом появился... медведь,— голос к концу предложения сел, и я обняла себя руками.
— Она его первая заметила,— глухо продолжил брат.— А я не успел сориентироваться... зверюга за ногу схватила и выволокла её....
Я всхлипнула и с надрывом продолжила:
— Он меня о дерево оглушил и снова к брату пошёл, а я так испугалась за него... миг... и уже клыками... в медвежью шкуру... вцепилась!
— Да,— кивнул брат, дернул за руку, заставляя опереться о его плечо и приобняв одной рукой, второй погладил меня по голове.— Я как увидел это, удивиться не успел, а медведь на неё. Ну, потом всё как то закрутилось. Вой, сестра на спину взвалила меня и к склону прибежала, там пару минут от медведя побегали, пока он нас в угол не загнал, а потом вы...
Мы оба синхронно судорожно втянули воздух и замерли. Казалось что все это сон, вот сейчас откроем глаза и снова увидим эту морду, пытающуюся добраться до нас.... Мама одним смазанным движением оказалась рядом с нами и сжала в объятьях.
— Всё хорошо кутята,— прошептала она попеременно целуя нас в макушки и раскачивая, словно маленьких.— Теперь всё хорошо.
* * *
На следующий день родители долго ругались и спорили. Отец настаивал на том, что о случившемся стоит заявить представителям власти. Мать рычала и рвала, требуя разобраться во всем самим, лично и собственоручно.
— Мы должны придерживаться законов! Самоуправство недопустимо!
— Законов?! ЭТА дрянь едва не погубила МОИХ детей! И хочешь чтобы я Я НИЧЕГО НЕ ПРЕДПРИНИМАЛА?! Ты в своём уме, Сер?! А если бы они погибли?!
— Не погибли же! Мы сейчас на территории Шанклата! И обязаны придерживаться законов! А по закону о подобных слуаях следует заявлять и решать все через....
— МНЕ ПЛЕВАТЬ! Я разорву эту женщину на тысячи мелких кусков и скормлю их шакалам!
Крики продолжались еще некоторое время. Мы с братом благоразумно не попадались им на глаза. Сидели в соседней пристройке и играли с самодельными фигурками.
Наконец, родители о чём то договорившись, показались во дворе.
— Дети!
Мы переглянулись и побежали к маме. Она взъерошила наши волосы и улыбнулась.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
