Совсем не Золушка! Росинта.

На следующий день избранные узнали слово 'конкур'. Отцы-командиры дружно икнули, и вспомнили их отнюдь не незлым тихим словом. Вот кто бы не злился, если тебя три раза лошадь сбросила, один раз ты перелетел барьер впереди коня (умный конь вообще прыгать не стал), или ты со всей своей животной ловкостью и дикой грацией бултыхаешься в наполненную водой канаву. А ненавистные Фаррелы слаженно демонстрируют преодоление четырехметровых канав, брусьев, стенок из бревен, по отдельности и вместе. И опять — с таким, Аркаеш побери! видом, будто сидят в тьфу! будуаре.

Еще через день начали бегать кроссы. Тигры, львы, и прочие барсы пошли было гоголем. Но! Выяснилось, что бегать надо в сапогах и мундирах. Лейтенант Фаррел тряхнула рыжей головой и показала пример. Капитан Фаррел бежал последним и подогревал боевой дух.

Глава четвертая, о свет, ты мрак!

Чета Фаррел были самыми занятыми людьми во всем Гаракене. С раннего утра и до вечера служба, вечером — прием или ужин. Вся высокая аристократия словно с ума сошла, наперебой засыпая их приглашениями. Мода на Фаррелов набирала обороты. Молодожены с бОльшим бы удовольствием потренировали сон под одним одеялом, а то новобрачная, хоть и обвиняла мужа в клевете, до того боялась опять выпихнуть мужа с супружеского ложа, что доотодвигалась до того, что сама упала. Но господин Первый посол еще во время знакомства, рассказывая за ужином тонкие дипломатические анекдоты, мягко предупредил:

— Было бы крайне недальновидно пренебрегать обществом. Любой новый человек вызывает интерес, а уж вы! Прошу прощения за высокопарность, но по вам будут судить не только о ласурском высшем свете и королевской семье, но и о целом народе.

Фаррелы прониклись и твердо взялись соответствовать.

Росинта уезжала из расположения на час-полтора раньше — мытье, прическа и платье требовали времени. Арден еще проводил спарринги или просто общался в мужской компании. Потом мчался домой, переодевался и сопровождал жену к очередной герцогине или графине. Росинта ежедневно тысячу раз пламенно благодарила маму, герцогиню рю Воронн и принцессу Оридану. Мама научила всегда быть собой и держать лицо, герцогиня — манерам и хитросплетениям высшего общества, Оридана рассказала о гаракенском дворянстве так подробно, что Росинта чувствовала себя чуть ли не близкой родственницей всех мало-мальски влиятельных семей.

Отдельное спасибо следовало сказать мастеру Артазелю, сотворившему для нее полсотни шедевров, королевскому ювелиру, создавшему три бесподобных полных парюры, из 15 предметов каждая, включая диадему, ожерелье, брошь, кольца, браслеты, шпильки, фермуары, застежки и прочую очень дорогую дребедень; и, главное, щедрости королевской казны, которая оплатила всю эту роскошь. Расходы провели по дипломатическому ведомству. Рассказывали, кстати, что Первый министр Ложвин Свин, выходя от Его Величества Редьярда с кипой подписанных королем счетов, по дороге к казначею посетил мэтра Жужина. Только полдюжины пиявок, успокоительные капли и пассы мэтра спасли господина Свина от апоплексического удара. Еще говорили, что герцогиня рю Филонель, которой все, разумеется, донесли, устроила королю скандал с битьем посуды, истерикой и обмороком. Мастер Йоллопукки потирал руки, ожидая повторения заказа, но был жестоко разочарован. Что уж говорить о бедняжке герцогине!

Итак, они приезжали. Хозяева и гости в очередной раз потрясались изяществом наряда и стоимостью драгоценностей, а также красотой и грацией их обладательницы. Местным светским львицам было бы чуточку легче, если бы Росинта при всем богатстве и красоте была если уж не плохо воспитанной, но хотя бы надменной гордячкой с отталкивающими манерами. К их большому сожалению, она была веселой и милой. 'Ну хоть бы муж у нее был толстый старый урод!' — стенали по ночам завистницы. Но и муж был молодой красавец. Тогда стали мечтать, что бы молодой красавец оказался волокитой и подхватил бы знамя из рук стареющего принца Харли. Опять разочарование!

Если уж говорить о разочарованиях и зависти, то и мужчины не прошли мимо этих пороков. Оборотень прекрасно танцевал, умел расположить к себе любого собеседника, и ему, Аркаеш побери, всегда везло в картах. Короче говоря, оборотней искренне полюбили, если не считать того, что их от всей души ненавидели.

Говоря о гаракенском обществе, отдельно стоит упомянуть Его Высочество принца Харли. С какой ностальгией вспоминал он свадьбу сестры, ожидая ласурскую делегации! Приятнее этих воспоминаний были только о визите принца Колея и Ориданы на юбилей короля Йорли. Пока принцессы под предводительством Ее Величества потрошили кошельки мужей и от души осуждали мужские пороки, мужья делали все возможное, чтобы оправдать свою дурную репутацию. Принц Харли сполна отплатил за прошлое гостеприимство. Колей до тонкостей изучил отличия питейных заведений дружественной державы от родных и разнообразил свое развратное меню. Харли с полной готовностью предложил и Ардену пойти по стопам родственника и уже предвкушал совместные попойки и веселые гулянки, однако получил вежливый, но твердый отказ. Репутация Туманного Дона в глазах наследника пошла пятнами.

Когда, по мнению господина рю Диаманта, приглашением можно было (или стоило) пренебречь, Арден и Росинта оставались дома. Ужинали вдвоем у себя — или в гостиной, или в уютной беседке. Болтали, а чаще молчали, потому что и так уставали разговаривать 'на работе', то бишь производя впечатление и налаживая связи между Гаракеном и Ласурией.

После, а то и во время ужина, совершенствовались в поцелуях. После ласк тянуло в сон, но им так не хотелось разлучаться, что они будили друг друга, щекоча и хватая за разные места. Засыпали обнявшись, еженощно экспериментируя над тем, как не только заснуть вместе, но и проснуться рядом. Ей все больше нравилось прятать нос ему между лопаток, а ему — класть голову на разные части жены вместо подушки.

Утром экономили воду и залезали в ванную вместе. Мастер Оливер, питавший к паре нежные чувства, ежедневно баловал их то мясом с кровью, то отбивными с собачьей травой, не забывая о блинчиках и пирожках. По дороге в конюшню Росинта стучала в окно кухни — оставить в благодарность повару парочку воздушных поцелуев.

Глава пятая, все повторяется.

Топот копыт, принесенный ветром от Каменных ворот, оторвал Адэйра и Лавену от рыбалки и разделки рыбы. Она ловила на перекате и бросала на берег, а он здесь же потрошил больших серебристых рыбин. Крупную янтарную икру — в большое деревянное ведро, рыбу, еще слабо бьющуюся, хлопающую хвостом — на траву, в тень, потроха от кромки воды уже растаскивала рыбешка и мелкая лесная живность.

— Лавена, иди вперед, встреть, кого там принесло.

Рыжий бок мелькнул мимо. Адэйр не торопясь собрал улов, отмыл нож и руки и повез тяжелую тележку в усадьбу.

Во дворе у коновязи был привязан чужой породистый жеребец. Оборотень принюхался, пробормотал: 'А он-то тут каким боком?!' и пошел к дому. По-молодому взбежал по ступенькам, вошел.

На диване, старинном и массивном, с украшенной прекрасной резьбой спинкой, сидела Лавена и с удивлением и неверием заглядывала в корзинку. Рядом ухмылялся Веслав Гроден из Черных Ловцов.

-Добрых улыбок и теплых объятий, Веслав. Какими судьбами? — подходя ближе, поздоровался хозяин.

— Сестра наказала доставить. Сказала, больше никому доверить не может, — радостно оскалился молодой оборотень.

— Да что там? — шагнув к жене, рыкнул Туманный Дон.

— Как ты хотел. Дети прислали котячью корзинку, — непередаваемым тоном ответствовала супруга. — Воспитывать будем.

Адэйр наклонился. В корзине сидели два полосатых пушистых котенка самого свирепого и сердитого вида.

Месяц назад. Гаракен.

Последние несколько дней Росинте и Ардену нестерпимо хотелось сбежать из пыльного, душного и людного города хотя бы на несколько часов. Как и Вишенрог, Гаракенская столица была выстроена на морском берегу, но гаракенская бухта была больше. Морская вода здесь была куда чище и прозрачней, шторма сюда не доходили, даже волнение было редко. На многие мили тянулись галечные пляжи; сосны, кипарисы, самшиты росли у самой воды.

Они чинно выехали верхом — он в простой рубахе и брюках, она в легком брючном костюме и кокетливой шляпке. По городу гарцевали, раскланиваясь со знакомыми и просто зеваками, выехали за городские ворота и пустили лошадей рысью, в сторону моря, забираясь подальше от любого жилья.

Покрепче привязали лошадей, что бы не удрали с испугу, с дрожью нетерпения разделись, аккуратно развесив одежду, обернулись и понеслись. Карабкались на вершины, прыгали как белки-летяги, играли. Набегавшись, пошли наплаваться. Арден приглашающе обернулся первым, дождался жену, любовался своей русалкой в мерцающих бликах. Тут кстати вспомнилось, что в море у них как-то еще не случилось. Оба выказали обоюдное желание и очевидное стремление. Потом она наслаждалась гармонией, оплетя его руками и ногами, уткнувшись в загорелое плечо, а он сжимал свою драгоценность, медленно бредя к берегу.

— Отпусти, Росинка, — шептал в розовое ухо.

— Неа, — протянула, прикусывая кожу на шее. — Не хочууу...

— А есть хочешь? — искусил он.

— Есть хочу, — покладисто согласилась она, отлипая. Уселась на камне, запустила руки в мокрые волосы, распуская, потянулась.

— Росинка, — тихим напряженным голосом позвал Арден. — Иди сюда!

Она вскочила, пробежала несколько шагов по скользкой гальке, мягкой лесной траве. Арден стоял у притороченной к седлу торбы, оглянулся, знаком показал 'Тише!'. Она прислушалась. В торбе кто-то завозился, слабо пискнул. Оборотень запустил внутрь руку, потом вторую и достал... двух худых грязных котят. Воришки злобно мурчали, дыбились и угрожали мягкими коготочками.

— Держи, Росинка. Я осмотрюсь, — Арден сунул добычу жене, обернулся и рванул по следу.

Пока она, прицепив котят на сосну, что бы потом не искать, торопливо вытиралась и одевалась, расстилала покрывало на полянке и разбирала припасы, выискивая, что будет по зубам найденышам, смелые котята громко орали, то ли боясь, то ли пугая.

Арден появился, когда она кормила детей облизанным ими же в торбе мясом — кусать у них не получалось, покрошив мелко-мелко. Они жадно ели, стоя на трясущихся лапах.

— Представляешь, никак напиться не могли, — она подняла на него мокрые глаза. — Что?

— Волчья яма. Совсем рядом... Мать погибла дня два-три назад. Следов самца не нашел. Ни хижины, ни логова рядом. Не понимаю, как она сюда попала? Болела, шла в город? Или пробиралась к клану?

Наевшиеся котята тем временем подползли, приткнулись к Рысиной ноге, сонно засопели.

— Смешные какие. Красивые манулы вырастут, — Арден погладил костяшками полосатые спинки и растопыренные уши. — Не плачь, Росинка!

— Мама всегда нам говорила: 'Если вы богаты и знамениты, сделайте так, чтобы люди вам это простили'. Я все забыла, Арден! Я забыла, что оборотней, бывает, убивают, они гибнут, что дети остаются сиротами! Я привыкла, что в Ласурии созданы приюты, детей отдают в приемные семьи, что... нет уже той ненависти между людьми и нашим народом... — Она рыдала, вцепившись в мужа, он беспомощно гладил ее по волосам, вздрагивающей спине. — Арден, они считают нас дрессированными пуделями, гвардейцы! Они...

— Не плачь, родная, — Арден обнял ее крепче. — Что толку в слезах? Будем делать, что можем.

Между ними стало жарко и щекотно — дети заползли и угнездились.

Глава шестая, деятельная.

Прислуга в посольстве была под стать дипкорпусу, по крайней мере, появлению жильцов флигеля с детьми в торбе не удивились. Нашли плетеную колыбельку, матрасик и пеленки, притащили на выбор блюдечко с молоком и рожок. Но это попозже. Для начала Жужелка взгромоздила на трехногую табуретку неглубокий ушат, налила теплой воды и, взглядом спросив у хозяйки разрешения, щедро плеснула туда дорогого розового мыла. Котята, может, потому, что были мужеского пола и не желали благоухать как девчонки, может, потому, что боялись, что утопят, мыться никак не желали и лезли по рукам Рысены и Жужелки, как матросы по канатам в океанский шторм. Девушки дружно смеялись, осторожно отцепляли коготки и продолжали тереть и мыть. Как оказалось, это еще не самое страшное. Хуже мытья — это когда тебя трут полотенцем, а потом еще и расчесывают щеткой с тебя размером, особенно хвост и рядом! Фррр!

Отмытые сытые котята бродили по коврам и паркетам и возмущенно мяукали.

— Госпожа, а что это они? — спросила с любопытством Жужелка у Росинты, выходившей из ванной в одном полотенце.

— Жужелка, они на горшок хотят! Неси на травку, быстро, быстро!

Горничная ойкнула и бегом понесла детей 'на травку'.

После разговора с господином послом сосредоточенная Росинта надела рабочую одежду — платье мастера Артазеля и королевские жадеиты — и отправилась у герцогу Оришу.

— Вы очень похожи на свою мать, дорогая, — после долгого молчания уронил Фигли. — Но и от отца много взяли. Поверьте старику, вам невозможно сопротивляться. По крайней мере, я не способен. Я поговорю с сестрой и Ее Высочеством Камилл.

На следующий день в казармы прибыл гонец и передал очень вежливое, но не терпящее возражений приглашение немедленно явиться в королевский дворец. Росинта, разумеется, тотчас же отправилась.

Арден, убедившись, что лейтенант Фаррел отбыла, обернулся к гвардейцам.

— Сегодня занятия пройдут в полевых условиях. За мной!

Пустынный берег как нельзя лучше подходил для схватки. За минуту до этого Туманный Дон обратился к выстроившимся полукругом оборотням:

— Братья!

Его перебил высокий здоровяк лет под тридцать, выплюнувший со злобой и ненавистью:

— Братья?! Братья?! Что ты знаешь о Диком братстве? Ты, домашний котик!

Арден усмехнулся и начал расстегивать мундир. Круг людей замкнулся, а внутри сцепились не на жизнь, а на смерть, огромный тигр с яркими полосами и палевая рысь, заметно короче и ниже соперника. В липкой тишине гулом звучали тяжелое дыхание и рык, из-под мощных лап фонтанами взлетала галька. Напряжение душило, азарт схватки будил инстинкты. Несколько оборотней обернулись, готовые ввязаться в драку, но большинство сохранило разум. Клыки и когти рвали плоть, кровь окрасила шкуры. Соперники были не равны, исход схватки был предрешен...

— Я говорил в первый день и повторяю — сила и злость не помогут. Ваше превосходство в росте — тоже. Твои слабые стороны, Торд, в том, что ты принял в расчет только мой размер и вес и не знал, чем опасны рыси в схватке, — Арден закончил одеваться. — Первое, что делает рысь в настоящем бою — лишает противника глаз, а ослепив — просто распарывает брюхо.

— Теперь, командир, у него знания на шкуре написаны — не смоешь, — бинтуя очередную часть подранного Торда, зубоскалил Гест. Торд сердито дернулся, вырываясь, тяжело поднялся, подобрал одежду.

— Братья, — спокойно и негромко повторил Арден. — Поговорим?

Росинта приняла еще более изящную позу и поднесла к губам тонкую чашечку. Она была приглашена на завтрак к Ее Величеству и Ее Высочеству. Завтракали дамы в Гаракене примерно тогда, когда в Ласурии принцесса Бруни готовилась обедать — до рассвета здесь не вставали.