Фортификатор2. Скаут

Но все же, как ни странно, сейчас игровые вопросы для меня были на втором плане. В памяти стоял разговор с Рёмером и его... разоблачение. До сих пор не мог уложить все в голове. Или не хотел. Привычный, выстроенный мир "Фортификации" рушился, когда я только-только начал к нему привыкать.

Мне остро требовалось поговорить, именно с тем человеком, который меня хорошо знает. По сути, нужно было лишь молчаливое понимание. Поэтому я, не минуты не раздумывая, нашел в планшете выделенного в особый список игрока Хрен_в_каске.

— Привет, — Серега ответил почти сразу.

— Здорово. Ну как вы там?

— Выступаем уже. Ты же знаешь, нам с ребятами лететь гораздо дольше.

— Вы на транспортерах?

— Нет, на флаерах. Транспортеры отслеживаются, не поймешь, у них что где. Да и конечной точки атаки нет. Куда их посылать? А в флаерах мы следилку нашли. Тебе Рёмер тоже отключит. Еще не прилетел?

— Нет.

— Ну скоро будет. Он говорил, что ты в этом плане ключевое звено.

— Много бойцов собрали на разведку?

— Двенадцать вместе с Рёмером. Дюжина, получается. А если и тебя считать, то чертова, — Серега захохотал своим беззаботным, добрым смехом, который смог пронести каким-то чудом через все детство и нелегкое взросление.

— Так и отправляемся мы к черту на рога, — подыграл я ему.

— Если не ты, меня бы не взяли, — вдруг посерьезнел Завьялов, — и не рассказали бы ничего. Тут же знаешь, с этим особая секретность. Знают о плане Рёмера, ну... и обо всем только люди, которым он доверяет. Тут таких не больше пятидесяти.

— Повезло тебе.

— Ага, не то слово. Рванул за другом в игру, а тут...

— Ты у нас вечно страдал избыточным количеством металлических стержней в ягодицах.

— Чего?

— Шило у тебя в заднице. Проблемы сами тебя находят, даже, если из дома выходить не будешь.

— Это точно.

Мы замолчали, вдруг почувствовав, что именно сейчас так будет лучше. Самое ценное в наших с Серегой дружеских отношениях, мы могли не говорить ни слова будучи вместе и не тяготились тишиной, не чувствовали ее неловкости по отношению друг к другу.

— А знаешь, что, Андрюх, — сказал Серега минут через пять, — а мне сейчас даже немного страшно.

— Так это нормально.

— Я понимаю, но... Я же никогда не боялся, точнее, опасался разного, все же чувство собственного сохранения у меня есть. Но сейчас это некий животный страх. Непонятный. Я будто уговариваю свой мозг поверить, что ничего страшного, умру, так все равно восстановлюсь. Однако...

— У меня такое было, совсем недавно.

— Когда?

— Перед волной. Когда видел эту тьму, надвигающуюся на форт. Когда понял, что умру. Снова. Первый раз было не страшно. А вот, во второй. Когда понимаешь, что все повторится и не в силах ничего изменить. Было жутко, очень. Кошки на душе скребли. Вот и ты, может, подсознательно что-то такое испытываешь, просто себе объяснить не можешь.

— Скорее всего, долбанная психология. Помнишь, как мы на нее в последних классах школы бегали.

Я улыбнулся. Психология была одним из платных, необязательных предметов. Как правило, для тех, кто собирался поступать в трудовые академии, министерские институты или идти в офицеры. Таким оболтусам как мы путь в высшие учебные заведения был заказан, да и лишних денег ни у кого не водилось, но все же я и Серый бегали после шестого урока в дальний корпус и через отворенную дверь подсматривали на урок, ловя каждое слово. Причина была до боли простая. Кто-то сболтнул, что хорошо зная психологию, можно легко клеить девчонок. Так это или нет, но спустя некоторое время Серега овладел этой наукой мастерски. Нет, не столько психологией, сколько съемом молоденьких и по большей части глупеньких красавиц. Ну что я поделаю, вот такой у него вкус был.

— Ладно, Серег, до скорого.

— Давай, Андрюх, увидимся.

Я отключился и вдохнул свежий вечерний воздух. Странно, но именно после разговора с другом меня вдруг отпустило. Сковывающее нервное напряжение после того разговора с Рёмером постепенно ушло, а вместо него появилась уверенность в своих силах и правильности выбора. Глава "Зимородков" прав, мы должны выяснить, что же произошло, раз те, кто сидит там, на орбите, не думает говорить ничего вразумительного. А может они и сами не понимают? Вполне может быть.

Мне очень хотелось поговорить с теми, кто сидит наверху. Так сказать, с глазу на глаз. Но проникнуть туда можно было только одним способом — умереть. А я и так уже слишком увлекся этим процессом. Того и гляди мозги превратятся в кисель. И не эти, которые здесь, а самые настоящие.

Я посмотрел на пустынные земли с одиноко торчащими среди них фортами и сощурил глаза. В сумерках, самом подлом времени из всех, потому что именно сейчас тени обретают самые причудливые формы, виднелся одиночный флаер, оставляющий за собой клубы пыли. И летел он не мимо, а именно к моему укреплению. Я спустился с башни, вышел наружу, убрал бластер, потому что уже видел эмблему игрока.

Рёмер стал тормозить метров за сорок, плавно подкатывая ко мне, и уже у самого форта плавно и легко остановился. Я, как бывший ВПС-ник не мог не отметить его бережного отношения к машине. Летательный аппарат был такой же, как у меня, только с откинутой крышей. Сам глава "Зимородков" еле вылез наружу, неторопливо разгибая конечности. Он был облачен в экзоскелет (я думал, что в них нельзя влезть в флаер), да еще с перекинутым через спину диковинным оружием по размеру раза в полтора больше, чем мой бластер. Поджарый, с острыми скулами и цепкими глазами, он пробежался по мне взглядом, после чего спросил.

— Так ты не снял конвертер?

— Нет, как-то непривычно без него.

— И активатор не снял. Он считывает твое местонахождение, с ним выходить из форта нельзя. С твоего личного флаера я жучок еще с прошлого раза снял, так что можешь не волноваться.

Говорил Рёмер спокойно, одновременно с этим постоянно что-то делая. Будто его худое, легковесное тело постоянно требовало движения. Он уже проверил все датчики на своем флаере, перекинул сползающее оружие и направился к моему форту.

— Стой, сейчас разрешение дам, — опомнился я.

Но мои ребята равнодушно стояли в тех же самых позах, в которых и были оставлены, лишь проводили Рёмера полным миролюбия взглядами.

— Я еще в прошлый раз добавил себя в постоянный список посетителей. Теперь можно без всех этих условностей. Надеюсь, ты не против? Не волнуйся, когда ты меня заранее не будешь видеть, я постучусь.

Вот что ему сказать? Рёмер шел к своей цели как стотонный шаттл, взлетающий с мыса Свободы. Конечно, меня не устраивало такое положение дел, и я обязательно ему скажу об этом, а еще раньше отключу этот "список постоянных посетителей". Хотя, с другой стороны, именно глава "Зимородков" привел меня в чувство после второй смерти. Если бы не он, еще непонятно, как бы все вышло. Решил, что разберусь именно после нашей совместной вылазки, а пока пришлось догонять Рёмера, уже вошедшего в ДОТ.

Внимание, идет переключение в режим управления.

— Нет, серьезно, нельзя же все время с конвертером ходить. Нужно лишь утром и вечером надевать, когда происходит обратное считывание информации, — раздался голос моего нового приятеля.

Рёмер сидел на одном из кресел в командном пункте, а я стоял перед ним, только теперь поняв, что тупо пялюсь в монитор.

— Знал бы ты, как это глупо выглядит со стороны. Я имею в виду переключение из одного режима в другой.

— Догадываюсь. Просто немного жутко от того, что ты мне тогда показал. Знаешь, это как плавать в защитном снаряжении по радиоактивным водам. Все кажется таким большим и... мертвым.

— А я с недавнего времени терпеть не могу конвертер. Тяжело осознавать, что все окружающее тебя ложь. Ладно, будет трепаться.

Рёмер понажимал что-то на панели управления и стало намного светлее, после чего он повернулся ко мне, серьезно глядя в глаза.

— Давай сначала активатор.

Я протянул ему руку с огромным псевдопсихотроном.

— Будет больно, — сразу предупредил "Зимородок". Дело в том, что активатор буквально врастает в плоть. Считывает все твои показатели, давление, пульс, даже вроде сахар в крови. Автоматически он отделяется только в одном случае.

— Если тебя убивают, — сказал я.

— Ага, — кивнул Рёмер. Все это время он не просто болтал, а прощупывал мой активатор, будто что-то выискивая, — ну ты знаешь, после смерти ты снова засовываешь руку в короб, и он награждает тебя снова этой штуковиной. Я все думал, кто же относит активатор сюда. От того места, где тебя убили, вот сюда. Понял только, когда увидел сам. Так, вроде нашел... Готов?

— Давай, — кивнул я.

Что-то щелкнуло, и Рёмер ловким движением снял с моей руки махину. Я зарычал от невыносимой боли, заскрипели сжатые зубы, поплыли круги перед глазами, а по руке потекла горячая и влажная кровь. Меня пошатывало, но постепенно становилось легче, тем более Рёмер бросил активатор и теперь поддерживал сбоку, чтобы я ненароком в обморок не грохнулся.

Открыл глаза и с удивлением посмотрел на руку. Ничего. Обычная светлая кожа без намека на какое-либо повреждение. Ну да, чего это я, конвертер же. Рёмер, заметив мою ухмылку, перестал пытаться быть костылем для вялой туши и снова вернулся к пульту.

— В каждом форте есть аптечка. Автоматическая, при обычном режиме невидимая. Обычно используется при переходе из защитного режима в управленческий. После боя, как правило. Ею можно пользовать, если знать, где лежит.

Все это он говорил, совершая странные манипуляции руками. Походило все на выступление неудачливого мима. Вот набирает нечто в ладонь, судя по движением вязкое, почти жидкое и начинает мазать мою "здоровую" руку. Конечность охватывает приятный холод, и боль понемногу отступает. Следом Рёмер "обматывает" рану чем-то плотным, хотя я по-прежнему вижу лишь его забавные движение. Еще мгновение и в руку впивается короткое жало укола-пистолета, такое ни с чем не спутаешь.

— Полегче?

— Да, намного. Даже рукой двигать могу.

— Укол обезболит на первое время, а пока впитывается гель, а потом уже привыкнешь. Плохо, что утром тебе надо будет...

— Надеть активатор снова.

— Именно. И в скором времени хорошо бы, чтобы ты научился снимать его сам. Положишь рядом аптечку и вперед.

— Без проблем. Что теперь?

— Самое главное. Конвертер.

Рёмер зашел мне за спину, его холодные пальцы коснулись шеи, и я невольно вздрогнул.

— Не шевелись, пожалуйста, — на всякий случай напомнил "Зимородок".

Я зажмурился. Не от боли, выемка конвертера из паза не была сравнима по боли со снятием активатора. Скорее легкий дискомфорт, как бывает, когда затекает шея. Рёмер и в прошлый раз сказал, что снимать конвертер я должен снимать сам, но с этим еще придется свыкнуться.

— Все, — сказал Рёмер, — готово.

Я открыл глаза и посмотрел на реальный мир.

Глава 2

За день до происходящих событий, спустя двое суток после инопланетной атаки

Я был маленькой песчинкой в мире, наполненном страданием и болью. Словно тело разорвали на части и опустили в соленую радиоактивную воду, что омывала земли восьмого доминиона. Я, Андрей Ревякин, превратился в один сплошной нерв, который терзали различными раздражителями. И спасения не было.

Каким-то чудом, совсем издалека, будто из чужой галактики, до меня донесся шум. Нет, не шум, скорее нечто едва различимое, вроде голоса. Да, именно голоса. Каким-то внутренним чутьем я понял, что со мной разговаривают. Мужчина, определенно мужчина. Его ровный, спокойный, точно у автоматизированной системы, баритон пытался мне что-то втолковать. Но увы, тщетно.

И все же надо было отсюда выбираться. Эта всеобъемлющая кромешная тьма начинала довольно сильно напрягать. Интересно, именно здесь оказываются все девианты, у кого спеклись мозги? Те самые, которых мне показывал дядя Игорь: с пустыми глазами, в которых не было и намека на сознание, и собравшейся в уголке рта слюной? Бродят в темнице разума, не силах выбраться наружу.

Это точно не для меня. Еще столько дел, нет времени тут прохлаждаться. Я напрягся, вглядываясь в свет, но пространство вокруг меня представлялось однородным. Тогда мне пришло в голову, что надо попросту ощутить себя. Руки, пальцы, волосы на коже. Я могу этим управлять. Я...

От боли, встряхнувшей меня почище удара переменного тока, захотелось выть. Хотя, почему я должен себя сдерживать? Мой голос был похож на рык раненого, умирающего зверя. Но я слышал! Я! Себя! Слышал! Мужской голос стал громче, теперь стало понятно, этот человек совсем рядом. Возможно, в каком-нибудь шаге от меня.

В этот момент мне почему-то вспомнилась песня. Я забыл, кто ее исполняет, вроде какие-то ребята-энтомологи из страны, которой уже не существовало. Но слова, слова были именно те, что сейчас нужны: "Here comes the sun, here comes the sun". Вторую строчку я не помнил, да она и не была нужна.

— Восходит солнце, — в муках дрогнули мои губы.

— Какое солнце? — Спросил мужчина.

— Восходит солнце. — Руки дернуло. Они не хотели слушаться, но все же потянулись, подчиняемые моей волей, к туловищу. Теперь можно было опереться. — Восходит солнце, — и я открыл глаза.

— Это какая-то русская мантра? — Спросил худой человек в комбинезоне с острыми, словно вырезанными из холодного мрамора скулами. Я его узнал. И он это понял. — Все говорят, что во втором доминионе живут странные люди.

— Пьют эрзац-этил, а по мостам, между небоскребами, у них ходят выжившие млекопитающие семейства хищных, — согласился я.

Мы были в комнате. Я лежал на кровати, где еще относительно недавно спал с Киу, а Рёмер боком сидел на краю. Это еще не все странности. Я был гол. Вернее мое тело кто-то бережно накрыл смятой простыней, кстати липкой, но одежды не было. Хотя, чего удивляюсь. Меня же убили. Только почему тогда я нахожусь именно здесь? В прошлый раз в себя пришел в форте, на голой земле. И какого черта здесь делает Рёмер?

Наверное, в моих глазах отразилось нечто похожее на вопрос, потому что глава "Зимородков" заговорил.

— Хочешь спросить, что я тут делаю?

— Для начала, — скорее всего, ответ прозвучал неприветливо.

— Лучше показать. Но сначала тебе нужно помыться. При создании тела используют морфонизирующую слизь, чтобы у новой кожи было время для адаптации к незнакомой агрессивной среде. У тебя вся кровать в этой гадости.

Ага, ясно. Вот почему простыня такая липкая. Совершенно не стесняясь Рёмера, я поднялся на ноги, сжав зубы от накатившей боли, и тяжело побрел в душ. Дай мне волю, наверное, стоял бы под теплыми струями воды целую вечность. Но в командном пункте, моем командном пункте, сидел лидер чужого альянса. Он, конечно, не враг, но и не союзник. Пока.

Все же контрастный душ — величайшее изобретение человечества. Через четверть часа я вышел заметно посвежевшим, хотя внутреннее состояние было еще далеко от идеала. Ничего, каких-нибудь пара дней и приду в себя. Главное теперь разобраться с непрошеным гостем и узнать, как долго я "отсутствовал".