Ультракул, гл.1-2

— Ура! — крикнул варвар. — Как мы их, а?! Точнее, ты их... А я так, помог чутка.

— Не скромничай. — Царевич снял куртку и сел. Шерстяная безрукавка пропиталась потом насквозь. — Ух...

— Эй, ты в порядке?

— Всю силу земли сжег... Ощущение, будто пробежал десять верст, напился вдрызг, встал с бодуна и пробежал еще десять верст... Черт... Подай торбу.

Зефир подал. Ульт вытащил бутылку медовухи и высосал досуха.

— Будь другом — метнись к речке и набери воды. Подыхаю от жажды. Уф...

Когда орк вернулся, товарищ дрых без задних ног, сотрясая округу молодецким храпом. Взяв дубинку побольше, дикарь сунул ее в торбу и закинул на правое плечо. А на левое бережно положил гнома и скрылся в ельнике.

+

Маг проснулся под вечер. Солнце почти село, рядом потрескивал костерок, Зефир жарил на прутиках вяленое мясо.

— Я взял немного из твоей торбы. Прости. Ничего не ел три дня.

— Пустяки. — Царевич сел, кривясь и постанывая. — Мой хлеб — твой хлеб.

— Лучше? — Орк протянул прутик.

— Немного.

— Колдовство — штука опасная. Изнурительная. Дает силу тебе, но пьет силы из тебя. Теперь ясно, почему в шаманы не берут дохляков.

Ульт заметил неподалеку старый орешник. Выломал толстую ветку в полтора своих роста, ловко махнул над головой и со свистом рассек воздух.

— О, ты и посохом дерешься? Уважаю!

Царевич крутанул палку вокруг талии, перехватил за спиной, бросил на шею и завертел перед собой. Да так быстро, что стрела не проскочит.

— Древнее подгорное искусство. Гном-ку-до! Мы невысоки, но посохом или копьем достанем кого угодно.

Поупражнявшись немного, он вернулся к огню и вгрызся в теплое мясо.

— А меня научишь?

— У тебя не получится ничего. Это нужно лет десять заниматься.

— Жаль... — Зефир погрустнел и уставился на костер.

— Эй, не кисни. Просто наблюдай за мной, авось освоишь пару приемов.

Ветер принес скрип колес, собачий лай, удары хлыстов и смех. Ульт выпрямился и приставил ладонь козырьком. Вдали, на фоне рыжего полукруга медленно шел караван: три крытых кибитки. Он направлялся к едва заметному силуэту деревеньки с остроконечными крышами. А она стояла строго на востоке — в той же стороне, где и прекрасный Дайон.

— Наверное, торговцы, — сказал орк.

— Идем. Поспешим — догоним их до темноты. С караваном быстрее и безопаснее.

Несмотря на ломоту в теле, царевич перешел на бег. Орк тащил пожитки, оружие и старался держаться рядом, хотя мог припустить быстрее резвого жеребца. Но усталость быстро дала о себе знать. В полночь спутники разбили лагерь в поле и заночевали, дежуря по очереди. А утром добрались до поселения, обнесенного высоким частоколом.

У распахнутых настежь ворот стояли три шатра: белый, желтый и красный, рядом толпились селяне. У одного сгуртилась шайка детворы, у второго — бабы, а у третьего — сплошь мужики. Караванщики в пестрых камзолах и колпаках с бубенчиками стояли у входов и брали деньги с посетителей. По борту телеги, словно петух по насесту, выхаживал размалеванный мужик и орал во всю глотку:

— Только сегодня и только сейчас! Знаменитый странствующий цирк дядюшки Бо! Эй, мелюзга! Айда в белый шатер! Там ждет вас страшный зверь из самой глуби северных лесов! Близко не подходить, с рук не кормить! Леденцы и булочки — сущие гроши!

— Я люблю булочки, — шепнул Зефир.

— Эй, бабоньки, пчелки-труженицы! Бегом в желтый шатер! Наряды и цацки, тюли и шали! Волшебные мази и присыпки: лицо намажешь — красивее всех станешь! Запасайтесь серебром, считайте даром отдаем!

— Мошенники, — прошипел Ульт. — Вот кого гнать надо, а не гномов. Так нет же, стоят, рты раззявили.

— Красный шатер — для настоящих мужиков! Что там — сказать не просите! Не то бабы шеи намылят! Им туда ходу нету, ведь внутри красивейшее чудо света! Раз увидишь — ввек не забудешь! Хочешь потерять покой — готовь золотой!

— Ого. Как думаешь, кто там?

— Баба голая, — фыркнул гном. — Неужели не ясно?

— А-а... — Щеки орка слегка потемнели. — Голые бабы получше булочек. Видел уже?

— Конечно. Жди здесь.

Царевич подошел к зазывале и спросил:

— Уважаемый! Вы случаем не в Дайон едете?

"Петух" хохотнул.

— Не, брат. Нам туда путь заказан. А что?

— На восток надо. За подвоз заплатим.

— Извиняй, скоро на юг заворачиваем. Мой тебе совет — загляни в красный шатер, пока не свернулись. Оно того стоит.

— Золотой за голую бабу — преступное расточительство.

— Ха! Там тебе не простая баба. — Мужик понизил голос: — А ушастая. Понял?

Сердце гнома гулко ухнуло.

— Эльфийка?

— Тсс... Потише, братишка. Не шурши. Это самая страшная тайна дядюшки Бо. То есть меня. И самая выгодная, хех. Многие носятся за нами по всей стране, как хреновы паломники. Матерей родных продают, лишь бы еще разок взглянуть на красотку. Это, брат, не баба. Это — чистый дурман!

В кузов с тихим грохотом шлепнулась монета. Зазывала куснул ее и вскинул ярко-красные брови.

— Квадратная... Ба! Да ты гном! А так сразу и не скажешь. Наверное, с телеги все кажутся карликами.

— Не называй...

— Прости, прости. — Он хлопнул себя по зеленым губам. — Не серчай, заговорился. Эй, Балда! Пропусти парня! Уплачено.

Лысый верзила в кожаной жилетке молча кивнул на полог. Мужики проводили счастливчика полными зависти взглядами. В спину то и дело летело:

— Ух, богатей.

— Ишь прет, хвост распустил.

— Вельможа чертов.

— Слышь, а это не гном?

— Дуралей. Где ты таких высоких гномов видел? Да и бороды нет, щетина одна. Я с бородой, ты с бородой, а гном — без бороды? Рассказывай.

В шатре царил полумрак, пахло хвоей и мылом. Посреди высилась огромная клетка, накрытая куском парусины. Рядом в плетеном кресле сидел тощий усатый тип с острогой. Увидев гостя, он расплылся в улыбке и встал.

— Здрасьте, здрасьте, добрый господин. Присаживайтесь и наслаждайтесь представлением. Дать вам масла?

Ульт не понял, на кой нужно масло, и вежливо отказался. Тип кивнул и сдернул занавеску.

В клетке стояла эльфийка, привалившись спиной к ржавым прутьям. Из одежды на ней были лишь кожаный корсаж — столь короткий и узкий, что едва скрывал крепкую поджарую грудь, и кожаная же набедренная повязка, больше похожая на затянутый в промежности ремень. И то, и другое украшала звенящая кольчужная бахрома.

Маг судорожно сглотнул, хотя ушастая выглядела еще хуже той чиновницы из посольства. Очень худая, вся в шрамах от кнута, с грубым лицом и темными кругами под карими глазами. Стрижена коротко, под мальчика, часть лба и левый глаз закрывает густая рыжая челка. И все равно она красивее и притягательнее любой гномки или человеческой женщины.

— Танцуй, прорва! — рявкнул мужик и ткнул ее острогой в бок. — Шевели булками, дармоедка.

— Эй, полегче! — крикнул Ульт.

Эльфийка повернулась к мучителю и смачно харкнула в грязную рожу. Типчик взбесился не на шутку и принялся колоть беднягу со всей дури. Если бы палку застругали чуть острее, если бы в тщедушном тельце скопилось больше силенок, он бы точно насадил пленницу как ломоть мяса на прутик.

— Прекрати! — заорал царевич, но надзиратель бился в ярости как объевшийся мухоморов орк. Разве что пеной не брызгал.

Девушка сжалась в клубок на дне клетки, прикрывая глаза и голову. Не прошло и мига, а ее бледную кожу усеяли алые пятна, кое-где сочащиеся кровью.

Пол ушел из-под ног мужичка. Буквально. Он шлепнулся плашмя, уронив острогу. Ульт подбросил палку носком сапога, схватил и треснул гада тупым концом в подбородок. Хрясь — и тот обмяк, закатив покрасневшие зенки.

Пошарив по карманам засранца, гном нашел ключи и отпер дверцу. Но девушка не спешила выходить. Села, обняла колени и хмуро уставилась перед собой.

— Эй, ты свободна.

Она хмыкнула и отвернулась.

— Беги, я прикрою. Устрою этим циркачам такое представление... на всю жизнь запомнят.

— Далеко ли я убегу, умник? Без оружия, денег и... одежды.

— Мы идем на восток, в Дайон. Хочешь — пошли с нами. Проводим до дому.

— Кто вы-то?

— Я и Зефир, мой друг-орк.

— Зефир? — Рабыня хохотнула. — А тебя случаем не Сырок зовут?

— А? — Парень был так ошарашен наготой и грубой красотой девушки, что растерял все красноречие. — Меня зовут Ультракул.

— Пфф... Лучше бы тебя звали Сырок.

— Хватит ерничать. Идешь или нет?

— Боги... Гном, орк и эльф... Чую, та еще будет прогулочка.

Глава 2. Проклятое золото

В шатер заглянул вышибала.

— Что за шум? Вы зако... какого лешего?!

Рыжая кошкой сиганула из клетки, повалила амбала и ударила ребрами ладоней по шее. Охранник тихо вскрикнул и обмяк.

— Пора кончать этих циркачей, — прошипела она. — Я вырву глаза каждому, кто пялился на меня.

— И мне?

Девушка обернулась и смерила гнома гневным взглядом.

— Тебе — нет. Наверное.

— Слушай, пошли уже. Потом мстить будешь. Вы долго живете, времени полно.

— Может ты и прав. — Пленница вынула из-за пояса охранника кинжал. — Но дядюшку Бо я укокошу прямо сейчас. Иначе спать не смогу.

— Да стой ты...

Но рабыня выскочила из шатра. Ульт рванул следом. Толпящиеся у входа мужики ошалели, едва увидели полуголую эльфийку. Они вытаращили глаза, утробно замычали и потянули к ней грязные лапища, словно оголодавшие вурдалаки.

Девушка крутанулась на пятка, очертив клинком сверкающую дугу. Кольцо одуревших селян чуть расступилось, но ненадолго. От увиденного им напрочь снесло крыши, и даже страх смерти спрятался куда-то далеко и глубоко, уступив место похоти. Ну точно восставшие мертвецы.

Стоящие неподалеку бабы потеряли к побрякушкам всяческий интерес и с подозрением уставились на мужей. Пошли пересуды и разнотолки — пока робкие и негромкие. Одна женщина влезла на бочку, но все равно ничего не увидела.

— Не пойму, что там творится, — выдохнула она. — Слетелись как мухи на мед. Водку что ли раздают?

— Тут девка голая! — во всю глотку крикнул Ульт, оттолкнув особо ретивого ухажера острогой. — Мужья ваши последние деньги на блуд спускают!

— Слышали, слышали?! — возмутилась дама на бочке.

— Вот кобели старые!

— Так и думала. Так и думала!

— Ладно на девку смотрят, черт с ними. Деньги, скотины этакие, тратят!

— Ах вы пороси паршивые! А ну-ка, подруги, отстоим семейный бюджет!

Клин озверевших селянок ударил в тыл мужикам и расколол на два фланга. Началась потасовка, подобных которой гном не видел даже на самых крупных подгорных попойках. Бабы таскали мужей за бороды, валяли в пыли, разбивали носы и отвешивали такие подзатыльники, что звон стоял как в Великой Кузне. В воздухе закружились клочья волос и рваные лоскуты, взбитая пыль застлала все вокруг подобно туману.

Воспользовавшись неразберихой, Ульт схватил спутницу за руку и поволок прочь, ловко снуя среди дерущихся крестьян. Циркачам тоже досталось на орехи, ибо именно в них бабы и узрели корень всех бед. С воплем "долой искусителей" они начали громить шатры и переворачивать телеги. Дядюшка с подельниками предпочел дать стрекача, к счастью — в другую сторону. Но убегая, гном отчетливо расслышал сквозь крики и лязг:

— Еще свидимся, чертов карлик!..

— Вы целы? — спросил Зефир, догнав товарищей.

— Пока да. Но сбавлять скорость совершенно ни к чему.

Они пробежали битый час и добрались до небольшого болота. Посреди росла березовая рощица, кругом горбились мшистые кочки, щедро украшенные красно-желтыми ягодами морошки. Шум и гам остались далеко позади, уморенные спутники решили немного отдохнуть.

— Sen'kkhe ki'shi, — проворчала эльфийка, развалившись на траве и сцепив пальцы под затылком. С ее языка это переводится примерно как "отрыжки енота". — Здорово ты их отвлек. Иначе бы всех перерезала.

Ульт сел рядом и открыл торбу. Хотел угоститься сухарями, но из-за долгой тряски они превратились в панировку. А мяса осталось всего три кусочка, кои и были розданы товарищам по несчастью.

— Пойду дров поищу, — смущенно пробормотал Зефир, отворачивая потемневшее лицо и пряча глаза. — А то комары заедят.

— Ага, давай. Возьми шест, а то в трясину юркнешь.

Девушка усмехнулась.

— Как тебя зовут?

— Мива.

— А в рабство как угодила?

— Не твое дело.

Гном пожал плечами.

— Не хочешь — не говори.

— И не скажу.

— Злыдня.

— Просто не лезу в чужие дела. И не люблю, когда лезут в мои. За волю спасибо, но в подружки я к тебе не набивалась. С орком своим болтай по душам.

Устав лежать, Мива встала на четвереньки и принялась обирать с кочек морошку. Ульт не отказал себе в удовольствии полюбоваться на поджарую красотку с самой выгодной стороны.

— Тут на дне что-то блестит. — Она склонилась над водой. — Иди за ноги подержи, а я нырну.

Гном опустился на колени и схватил девушку за лодыжки. Эльфийка кивнула и юркнула в холодную трясину. В глуби, окутанный илом и подернутый гнилой ряской, лежал скелет в полуистлевших лохмотьях. У почерневшего черепа торчал тяжелый булыжник с обрывками веревки. Очевидно, бедолага оказался в болоте не случайно. То ли сам утопился, то ли кто помог. Впрочем, кого волнуют дела давно минувших дней?

Мива схватила монетку и попятилась назад.

— Доход без забот. — Эльфийка подбросила кругляш на ладони. — Заодно искупалась. Сейчас бы пожрать от пуза и накатить. Есть бухло?

Ульт нашарил в торбе медовуху. Девушка поморщилась.

— Фу, сладкая гадость. Я тебе что, нежная принцесса?

— Нет, — вздохнул маг. — Не принцесса. И уж точно не нежная.

— Еще вина предложи. Водка есть?

— Водки нет.

— Жаль.

— Ребята! — крикнул Зефир, выйдя из рощицы. — Там на деревьях дощечки какие-то прибиты. Непонятными словами исписаны. Кто по-человечьи читает? А то я не умею.

— Дощечки и дощечки, — фыркнула Мива, встряхнувшись как собака. — Пойди сорви парочку для костра.

— Не я приколачивал — не мне и срывать, — пробормотал орк. — Лучше сходите да посмотрите. Там недалеко.

— Ух ты какой правильный дикарь. — Дочь леса хохотнула. — Лениво нам, ерунду всякую читать. Небось крестьянские дети матюги накалякали.

— Думаю, там что-то важное...

— Не нуди, задрал. Разводи огонь лучше.

Зефир вздохнул и достал из кармана огниво. Кучка бересты вспыхнула с первой искры, в зародившееся пламя упала горсть сухих веточек. Когда занялись и они, варвар подложил сучок.

Вечерело. Закатное солнце облило луга и кочки рыжим золотом. Небесная ржа заискрилась на листьях, а ягоды морошки засияли будто подгорные кристаллы-самоцветы. Красота, достойная самого Дайона, длилась недолго. Под комариный писк и протяжные вопли выпей из топи поднялись зеленоватые испарения и зловонные миазмы, окутав бивак непроглядной стеной. Но даже болотный туман, словно дикий зверь, боялся огня и не смел тянуть к нему свои дымчатые щупальца.

— Ну и дела, — шепнул Ульт. — Придется тут ночевать, не то утопнем впотьмах.

— Я собрал много дров. — Зефир гордо похлопал по вязанке валежника. — До утра хватит.