| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Самое интересное, что это говорит мне человек, состоящий на государственной службе и непосредственно этими самыми внутренними делами и занимающийся, — с недоброй ухмылкой на лице промолвил Седрик. — И которому все его служебные обязанности давным-давно разжевали и в ротик положили. Так вот, расстрою тебя, дружок: раз уж ты взял на себя обязанность участвовать в управлении государством, то, будь добр, участвуй, а не разводи демагогию. И распоряжения начальства в этом случае не обсуждаются. А вообще, катись-ка ты нафиг отсюда. Если каждый в вертикали власти будет плевать на начальство в угоду своим хотениям, что тогда вообще от самой власти останется?
Он сделал знак охранникам, и те, взяв обомлевшего Эсгоста под руки, потащили его прочь из кабинета.
— Вы не имеете права! Я член Кабинета министров! У меня неприкосновенность!.. — стал выкрикивать Эсгост, извиваясь в крепких руках канонистов.
— Раз канцлер нас вызвал, то ты уже не министр, а преступник, — входя в кабинет, промолвил молодой светловолосый человек в сером мундире с золотыми эполетами. — Кстати, куда его, господин канцлер?
— Пока под арест, — равнодушно обронил Седрик, вновь целиком поглощенный монитором. — Если не одумается, пойдет к своим психически неполноценным собратьям. Я давно в нем что-то не то подозревал...
========== Глава 2: Дождь в степи ==========
"Когда-то мы все были абсолютно разными. Да и сейчас между нами видна некая разница. Слэшеры, дженщики, ангстщики и просто хейтеры Канона — все это мы. Но теперь у нас есть одна общая цель и один враг — Империя. Поэтому давайте же забудем о разногласиях и целиком посвятим себя борьбе с врагом, каким бы сильным он ни был. Да здравствует свобода!"
Из протокола первого собрания Независимого Альянса Неканонщиков.
Над Питером сгущалась ночь. Прежде известный всем как "северная столица" и "ворота в Европу", ныне этот город утратил былой блеск и славу и был лишь одной из окраин Империи. Единственное, что сохранилось в нем от прежних времен — это дух бунтарства и вечное противостояние с "дряхлой столицей" Москвой.
Васильевский остров был погружен в тишину. Лишь изредка прозвенит, направляясь в депо, поздний трамвай, промчится, сверкая мигалками, автомобиль канонистов или залает собака, выведенная хозяином на прогулку. Здание бывшего музея современных искусств "Эрарта", совсем недавно закрытого за "пропаганду чернухи и стеба", также выглядело пустым и безжизненным. Но это было лишь на первый взгляд. Внутри, за закрытыми жалюзи окон и запечатанными дверями, жизнь вовсю кипела. И люди, собравшиеся в главном зале при свете единственной тусклой лампочки, меньше всего напоминали бомжей или грабителей, решивших поживиться под покровом ночи.
— Плохие новости, господа, — открыла собрание молодая и довольно миловидная женщина с выкрашенными в синий цвет волосами. Ее звали Маргарет, и она не любила, когда кто-то называл ее по-другому, вроде Марго или Рита. — Нас становится все меньше. Совсем недавно погибла Химера. Она держалась стойко, но силы были явно не равны. Элиза пока держится, но против Седрика и его армии она слишком слаба. Так что следующий черед, возможно, ее. А там, похоже, мы с вами останемся последней ячейкой сопротивления.
Собравшиеся повстанцы со всем подобающим мужеством выслушали эти новости, переглядываясь между собой и чуть заметными кивками и похлопываниями по плечу подбадривая друг друга. Все-таки хоть какая-то надежда должна была оставаться.
— Но есть и более важные новости, — продолжила лидер неканонщиков, и все тут же оживленно придвинулись поближе. — Наш столичный источник сообщает, что министр Эсгост по распоряжению Седрика помещен в психлечебницу. Догадываетесь, что все это значит?
— Что история с Логиновым и Котлярским повторяется? — предположил Вейлис, один из повстанцев.
— Похоже на то, — кивнула Маргарет. — И кажется, в Кремле существует достаточно сильная оппозиция режиму Седрика, которая, однако, боится выступать, видя судьбу Эсгоста и остальных. Наша задача — как-то войти в контакт с этой оппозицией, наладить с ней отношения. Уверена, и нам, и им будет выгодно такое сотрудничество.
— Но как это сделать? — удивился Мика, другой повстанец. — Не факт, что эта оппозиция вообще захочет идти с нами на контакт. И потом, что она может сделать? Поднять восстание против Седрика? Ага, и все дружно отправятся туда же, куда и Логинов с Котлярским, Дарион и другие.
В зале повисла трагичная тишина. Прервал ее на этот раз человек, известный всем лишь под псевдонимом Византийский Купец. Среди всей ячейки неканонщиков он славился особой рассудительностью и твердостью характера.
— Я думаю, всем здесь ясно, что дело Логинова и Котлярского было явно сфабриковано, — попросив слова, заговорил он. — Ну о каком заговоре могла идти речь? Заговор двух человек — смешно. Скорее всего, они просто высказывали неприятные Седрику мысли, а отправить их в отставку он не мог, слишком сильным было их влияние. Наверняка эта история повторится в скором времени и с Эсгостом. Нужно лишь найти доказательства того, что заговор против Империи — фальшивка. Возможно, спасти Эсгоста, пока не поздно. А там уже и оппозицию удастся убедить, да и народ ополчится против Седрика, который ущемлением чужой точки зрения нарушает Конституцию.
— Хорошая мысль, — согласилась Маргарет. — Но для этого нам нужен свой человек в Кремле. Наш московский информатор на такую роль не подойдет — слишком мало хватки и пронырливости. Значит, в Москву предстоит отправиться кому-то из нас.
Вот теперь в бывшем выставочном зале повисла по-настоящему гробовая тишина. Стало слышно, как мимо здания промчалась машина, а затем кто-то в углу тихо завозился — должно быть, мышь. Неканонщики лишь смущенно переглядывались — на такую почти самоубийственную миссию никто не был готов.
— Я пойду, — раздался вдруг звонкий голос, и все разом повернулись в ту сторону. И в тот же миг лица у всех одинаково вытянулись.
Произнесшей эти слова оказалась девушка лет двадцати. При одном взгляде на нее буйное воображение сразу рождало картину бескрайней степи, палящего в ней солнца, свежего ветра и неизменной свободы. Раскосые глаза, смуглое обветренное лицо, коротко остриженные волосы — все в ней выдавало гордую дочь Азии, что готова была жить, сражаясь, и умереть, не встав на колени. Звали девушку Ирэн, но она не любила это имя и в среде повстанцев была известна под псевдонимом Рэйн. Совсем недавно примкнув к Альянсу, она, тем не менее, уже успела заслужить в нем репутацию безбашенной оторвы, готовой на любой риск ради свободы. И это не нравилось многим ее соратникам.
Как только шок немного схлынул с лиц собравшихся, Маргарет, недоверчиво качая головой, обратилась к отчаянной подопечной:
— Я, конечно, все могу понять и это твой выбор, но скажи мне одно: ты и правда готова к такой... опасной миссии?
— Да, готова, — не моргнув глазом подтвердила Рэйн. — И справлюсь с ней не хуже других. Я ведь еще молода и не успела попасть в поле зрения властей. А значит, подозрений у них вызову меньше всего.
— Тогда я пойду! — шагнул вдруг вперед Вольф, такой же молодой и отчаянный повстанец. — Я ведь тоже почти нигде не засветился.
По залу прокатился выдох облегчения. Все-таки рисковать такой юной и безрассудной девчонкой было страшно. А вот более опытным парнем...
— Я вообще-то первая вызвалась! — гневно сверкнула на него глазами Рэйн.
— Ну и что с того? — парировал Вольф. — Ты же не готова к миссии! У тебя и опыта такой работы совсем нет! Если запорешь все дело...
— Не запорю! — топнула ногой Рэйн.
— Хватит, прошу вас, не спорьте! — вскинула руки Маргарет. — У нас здесь вообще-то равноправие. Рэйн, если ты не помнишь, Вольф имеет такое же право идти на это задание, как и ты. Поэтому давайте просто проголосуем. Кто за то, чтобы в Москву отправилась Рэйн?
Сама Рэйн тут же вскинула руку. Но больше ее никто не поддержал, некоторые даже смотрели на девушку с осуждением.
— Ну хорошо. А теперь, кто за Вольфа?
Руки подняли Вейлис и еще несколько молодых повстанцев, которые, должно быть, боялись, что выбор может пасть на них. Люди постарше скромно воздержались от голосования.
— Ну, вот видишь, — мягко улыбаясь, обратилась обычно жесткая Маргарет к Рэйн. — Поднаберись пока опыта. Не все получается сразу. А ты, Вольф, готовься к поездке.
Окинув соратников гневным взглядом, Рэйн резко повернулась и вышла из зала. Где-то далеко внизу громко хлопнула дверь, и тут же воцарилась тишина.
— Совсем отчаянная девчонка, — покачала головой лидер повстанцев. — Как бы глупостей не натворила...
========== Глава 3: Простой слуга Империи ==========
ЧП произошло сегодня утром в 4-м спецблоке Лубянской психиатрической больницы. Неизвестный, вооруженный ножом и самодельной гранатой, проник на территорию блока, где в данный момент находится уличенный в неприятии Канона бывший министр культурного развития Эсгост, и попытался нейтрализовать охрану. Однако канонисты из ИСБ вовремя предприняли согласованные действия, уничтожив злоумышленника огнем на поражение. Никто из персонала больницы и самой охраны при этом не пострадал. Личность убитого была установлена — им оказался некий Вольф, 24 лет, прежде уличенный в связях с запрещенным на территории России Альянсом Неканонщиков и долгое время скрывавшийся от властей. Становится очевидным, что и вышеупомянутый Эсгост находился в связях с Альянсом и что Вольфом была предпринята попытка его освобождения.
Из сводки новостей Имперского Информационного Бюро.
Голдендрейк потянулся, с наслаждением хрустнув суставами. В отличие от многих кремлевских чиновников он ненавидел кабинетную работу и поскорей рвался закончить с отчетами, чтобы получить новое задание. А меж тем уже пришло время обеда.
Поправив на плечах золотые эполеты (он также не любил всей этой мишуры, однако по уставу был обязан появляться в правительственном дворце именно в таком виде) и пригладив волосы, начальник Имперской Службы Безопасности двинулся по коридору в столовую. Встречным он слегка кивал, а те в ответ либо смотрели с глубоким уважением, либо, если то были новички, испуганно отскакивали в сторону. Личность "главного кремлевского палача" благодаря трансляции по телевидению внушала простому народу истинный ужас. Впрочем, палачом себя Голдендрейк не считал. Он даже не был ярым фанатом Канона, как отец Александр и многие из его братии. Голдендрейк всего лишь нес свою службу на благо Империи — кто стоял во главе ее и какие цели он преследовал, ему было все равно.
Впрочем, было очевидно, что Седрик доверил ему столь ответственный пост неслучайно — любил молодых, исполнительных и при этом трезво мыслящих. На старую гвардию вроде Эсгоста, заставшую еще времена разврата, полагаться было опасно. Голдендрейк сразу почуял расположение канцлера, когда тот передал ему, тогда еще скромному начальнику отдела, расследование дела Логинова с Котлярским. Нюх у верховного действовал безошибочно: бесспорные улики были вскоре найдены. Прежний глава ИСБ, старый обрюзгший бюрократ, проморгавший такой опасный заговор у себя под носом, был по-тихому отправлен в отставку. Так Голдендрейк и получил свой пост. Пока справлялся неплохо, вот только мысль о недавнем нападении на психушку все не давала ему покоя: ведь если пришел один повстанец, вдруг объявятся и другие? Не стоило ли вызвать Эсгоста на допрос, вдруг он что-то знает? Впрочем, пока Седрик не дал санкции, действовать самому не следовало.
В главной кремлевской столовой как всегда, была целая толпа народу. Но при виде Голдендрейка очередь тут же расступилась, пропуская его вперед. Он заказал привычный обед из трех блюд и двинулся с подносом по залу, выискивая свободный столик. Как назло, везде было занято, и уступать место главе тайной полиции явно никто не собирался — всем было дорого время перерыва. Лишь в дальнем углу был столик, за которым в одиночестве сидела девушка азиатской внешности и что-то ела из пластиковой коробки. Не медля, Голдендрейк направился туда.
— Вы позволите? — спросил он, оказавшись рядом. Не отрываясь от еды, девушка кивнула.
— Приятного аппетита, — промолвил Голдендрейк, опустившись за столик напротив нее. Она снова непринужденно кивнула, словно перед ней сидел не начальник Службы Безопасности, а ее коллега по отделу.
Голдендрейк, кстати, знал ее, ибо по долгу службы был обязан знать о сотрудниках Кремля все, а уж о новоприбывших — тем более. Ирэн Абиктымаева, двадцать лет, младший секретарь отдела межкультурных коммуникаций. В прошлом чернушница, прошла курс лечения в клинике под Барнаулом, с тех пор никаких подозрительных наклонностей не проявляла. Сирота, незамужем, в Москве проживает у двоюродной тетки. Должность свою получила просто: в связи с арестом Эсгоста и роспуском штата его сотрудников в Кремль хлынула волна молодых парней и девушек, желающих ухватить вакансию посытней. Наиболее благонадежным повезло больше, другие, вот как эта Ирэн, довольствовались куда более мелкими должностями. Но все равно работать под боком у высших чинов империи было для молодых людей немыслимой прежде роскошью.
...Голдендрейк уже осилил тарелку с супом, а Абиктымаева сидела все так же спокойно, как будто ей раньше каждый день доводилось обедать за одним столом с главным защитником Канона. Это-то и поразило его больше всего. Обычно другие сидели рядом с ним как на иголках, торопились поскорее закончить трапезу либо заискивающе улыбались. Эта же девушка вела себя совсем просто и непринужденно. Не может же быть, чтобы она совсем не знала, кто перед ней!
Решив вывести ее на разговор по этому поводу, Голдендрейк осторожно заглянул к ней в пластиковую коробку. Внутри была какая-то не совсем приятно пахнущая бурая жижа. Голдендрейк начал догадываться, почему никто больше не сел рядом с девушкой.
— Простите за нескромность, а что это вы едите? — осведомился он. — В нашей столовой вроде бы такого не подают.
— А, это... — просто улыбнулась Ирэн, откинув со лба челку. — Это шурпа с гречей, наше национальное блюдо. Я ее сама готовлю и беру с собой на работу. От здешней стряпни у меня изжога. А начальница не любит, когда я обедаю на рабочем месте, вот мне и приходится каждый раз уходить сюда.
— Хм, а ведь это запрещено правилами, — покачал головой Голдендрейк. — В Кремль вообще нельзя проносить свои напитки и еду.
— И что теперь? Арестуете меня за это? — глядя на него веселыми карими глазами, произнесла девушка.
Голдендрейк едва не поперхнулся. Никто еще прежде не разговаривал с ним в таком шутливом тоне, ничуть при этом не смущаясь. И нельзя сказать, чтобы ему это не понравилось.
— Да нет, что вы, конечно, можете есть, как вам нравится, — быстро запив ком в горле апельсиновым соком, сказал он. — Можете даже, если кто вас будет ругать по этому поводу, сказать, что вам Голдендрейк лично разрешил. Каждый вправе иметь свои вкусы, если они при этом не навязываются другим.
— Вы говорите прямо как типичный имперский служака, — скривилась Ирэн и вдруг перевела взгляд на шитые золотом эполеты собеседника. — А впрочем, оно и видно...
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
