Псы войны

— Камакура! Камакура! — Неслось со всех сторон. Пешие асигару длинными копьями и крючьями сбивали конных, добивая их на земле. Может, если бы мы смогли подготовиться к битве, у нас был бы какой-нибудь шанс, но спесь и пустая гордыня сделали нас слепцами. Моя лошадь споткнулась, и я вылетел из седла.

Когда я открыл глаза, уже наступила ночь. Я лежал в зарослях кустарника, росшего по краю поля. Сражение окончилось. По полю бродили тени мародеров, добивая раненых, собирая оружие и доспехи. Мне повезло, мои темные одежды были незаметны на фоне кустов, поэтому до меня еще не добрались. Осторожно, стараясь ничем не выдать себя, я пополз прочь и вскоре скрылся в лесу.

Сколько времени я шел, не помню, постоянно тошнило и дважды сознание оставляло меня, силы постепенно таяли, наконец, среди деток блеснул огонек. Собрав всю свою волю, я дополз до ближайшего дома и потерял сознание.

Разбудили меня крики и ржание коней.

— Кто хозяин? Открывай ворота!

Раздался скрип петель, и несколько всадников въехало во двор. Со своего места я видел только тени, пляшущие на белой бумаге загородки.

— Ты скрываешь смутьяна! Выдай его или мы сожжем всю деревню!

В ответ я услышал спокойный голос стоявшей на коленях фигуры.

— Господин! В моем доме лежит мой сын, он был вчера на охоте, а сегодня занемог. Вам лучше уехать.

— Да как ты смеешь! — Послышался звук, покидающего ножны клинка. Но в этот момент склоненная фигура подняла голову.

— Прокаженный!!!, Проклятый! — Господи! Это проклятая деревня, скорее отсюда!

Всадники бросились прочь и вскоре топот копыт стих. Человек встал с колен и направился к дому. Перегородка сдвинулась в сторону, и хозяин вошел в комнату.

— Вы уже проснулись молодой господин? — сказал он, взглянув на меня. — Я нашел вас вчера возле двери, и теперь я рад, что вам стало лучше.

Мое состояние было близко к панике. Прокаженный, проклятый богами и людьми, живой мертвец, и к такому человеку направила меня судьба. Я не знал что делать, страх перед проклятьем, витающем над этим человеком был страшно велик, но в тоже время, он спас меня от самураев Камакуры, рискуя собственной жизнью. Собрав все силы, я встретился с ним взглядом и увидел в его черных глазах только сочувствие и понимание.

— Господин может уйти, я покажу дорогу, где он не встретит облав.

Но я остался, сил на путь у меня не было, а, выбирая между смертью в канаве или проклятием, я выбрал последнее.

Моего спасителя звали Ичиро, раньше он жил неподалеку от Камакура, и был довольно зажиточным крестьянином, владевшим землей и скотом, но три года назад беда пришла в его дом и жители его деревни изгнали его. Недолго странствуя, он нашел эту глухую деревню, где такие, как и он, изгнанные пытались наладить свою жизнь. Земля давала им рис и овощи, куры и скот кое-как плодились, и жизнь неспешно текла своим чередом. С внешним миром они почти не общались, лишь изредка странствующий монах проходил их деревней, да и то, чаще старался пройти мимо. Все же они интересовались делами внешнего мира и вечером пришли к дому Ичиро всей деревней, послушать новости о внешнем мире. Я рассказал им о битве, о том, как Самураи Камакура разбили войско Императора. Они слушали, иногда кивая, а иногда вставляя свои замечания.

Через два дня Ичиро вывел меня к большой дороге. Денег у меня не было, мое участие в смуте теперь было приравнено к государственной измене, так я стал бродягой ронином. Немного позже я узнал, что мой брат был казнен как государственный преступник, а родовое имение отобрано. Если кто-то и помнил обо мне, то считали пропавшим. Пахать землю и сеять рис я не умел, да и не хотел, да и для крестьянского труда нужен был какой-то клочок земли, а ее-то и не было. Я странствовал по стране, зарабатывая на чашку риса, где мечом, где руками, а где и головой. Простым людям всегда нужен тот, кто знает, как приложить к делу голову, а не только руки.

* * *

Дни пролетали, словно птицы, в странствованиях по всей стране восьми сторон*. Я был и возле горячих ключей, бьющих в северной стране волосатых людей, и смотрел на бескрайний южный океан.

(*— Восемь сторон — литературное название Японии)

Не знаю, как бы дальше сложилась моя судьба, не попадись на моем пути эта деревенька, может, так бы и остался на родных островах и сгинул в какой-нибудь подворотне на радость бродячим псам, кто знает?

Был вечер, по небу ползли тяжелые серые тучи, и начинал накрапывать дождь, вместе с пронизывающим холодным ветром это создавало совсем неприглядную картину. В такое время лучше сидеть где-нибудь под крышей. К счастью, в долине раскинулось небольшое селение, утопающее в зелени деревьев, а там где живут люди всегда можно найти и кров и тепло. Погруженный в свои мысли я дошел до белых домиков, но мою дорогу преградили два здоровенных парня в одинаковых черных одеждах.

— Ты куда идешь?

Грубый окрик мне не понравился, но я решил не накалять ситуацию. Несмотря на свой грозный вид, они не были опытными воинами, их мечи были закреплены слишком высоко, в таком положении для того, чтобы нанести удар, нужно было сместить клинок немного вниз, к тому же они встали так, что мешали друг другу. Скорее всего, это были, вчерашние крестьяне, не успевшие стать настоящими солдатами.

— Я ищу место, где можно поесть и переночевать.

— Плати две монеты за клинок, все жители должны платить налог на железо!

— Но я не живу здесь, зачем же мне платить?

Как ни странно, но мой вопрос привел парней в ярость.

— Проваливай отсюда! Здесь не нужны нищие попрошайки!

Они схватились за клинки, но выхватить не успели, первый рухнул на землю с рассеченным горлом, а второй упал на колени, пытаясь приставить на место отсеченную кисть.

Больше меня никто не беспокоил, а уличные мальчишки показали харчевню.

Сидя под небольшим соломенным навесом, я думал, как лучше обойтись с чашкой риса, которая досталась мне на ужин, съесть все сразу или оставить половину на утро.

— Господин позволит?

Моя рука упала на рукоять меча, но незнакомец не проявлял никакой агрессии. Это был хорошо одетый господин в темно-коричневом кимоно с гербом в виде желтого круга. Он носил длинный меч тачи, но клинок был сделан не для него. Руки у него были слишком короткими, да и слишком ухоженными, чтобы подходить закоренелому рубаке. Скорее всего, его оружие было просто элементом устрашения, но не той повседневно необходимой вещью, которой меч является для настоящего мастера. Но вот коротким кинжалом, богатая рукоять которого давно потеряла былой лоск, по-видимому, пользовались слишком часто. Немного поодаль я заметил еще двоих, в таких же коричневых одеждах, как и у моего собеседника, они держались спокойно, но руки держали возле рукоятей мечей.

Мелкие заостренные черты лица и оживленная мимика, делали этого человека похожим на большую коричневую крысу, что еще больше усиливали два больших неровных зуба, которые он демонстрировал, постоянно улыбаясь.

— Меня зовут Икэда. Вы не возражаете, если я присоединюсь к вам для небольшого разговора?

Я подвинулся и мой собеседник сел напротив.

— Наш господин и правитель прослышал о том, что такой знаменитый мастер меча посетил наши скромные земли.

— Ну вот, — подумал я, — попал как цыпленок на сковородку, — но дело уже было сделано.

Между тем, Икэда вел себя очень дружелюбно и продолжал расхваливать своего господина и рисовать прелести жизни в его провинции. Лесть немного скрашивала мой пресный ужин. Конечно, он ничего не слышал обо мне, до моего появления в этой деревне, а старался нанять меня для какой-нибудь грязной работы.

Со мной и раньше случались такие вещи, кто-нибудь решил свести счеты с кем-нибудь, а я был человеком пришлым, которого никто не знал, и которым можно было пожертвовать без особых угрызений совести.

Мое положение в те времена нельзя было назвать словами процветание или благоденствие, поэтому. Я внимательно выслушал Икеду, пообещав дать ответ через день. К моему удивлению, он не стал настаивать, и вскоре его коричневое кимоно исчезло за поворотом. Я собрался уйти, но слуга поставил передо мной большую чашку с маринованной рыбой и новую бутылку. На мой вопрос он ответил, что за все уже заплатили.

На следующий день я стал самураем господина Сабуро Канто, правителя Митоки. Господин Канто, не принадлежал элите воинских родов, его предки были крестьянами в той же Митоки, но, обладая острым и хитрым умом, он быстро понял, как, получить и имя и богатство, собрав вокруг себя несколько отъявленных головорезов и быстро подчинил себе всю округу, действуя, где силой, а где хитростью. Обладая реальной силой он вошел в семью старого правителя провинции и вскоре занял его место. Но это никак не уменьшило его аппетитов. Верные ему люди начали терроризировать соседние провинции,

Окровенно говоря, меня не особенно волновала неблаговидность этих поступков, жалование платилось исправно, а местные интриги, меня не интересовали. Да и чего можно было ожидать от знати в стране, где император полностью зависел от регента, а сегуном был ребенок из знатного, но почти угасшего рода. Каждый хватал то, что плохо лежит, обогащая себя за счет других, Канто был не лучше и не хуже, чем другие.

Так прошел год, наступила ранняя осень с теплыми солнечными днями. Для людей Канто пришла пора сбора дани с окрестных селений. Можешь или не можешь, все равно плати. Наемники Канто прочесывали деревню за деревней, выбивая из крестьян последнее. Время от времени и господин Икеда принимал участие в этих рейдах, но что происходило при этом, описать невозможно. Страдания других людей доставляли ему какое-то странное наслаждение. Казалось, что это и не человек, а какой-то злой дух, вцепившийся в свою жертву.

В тот раз он тоже присоединился к отряду. Маленькая деревня, отказалась платить ежегодный оброк. Год был неурожайным, и, отдав требуемое, люди бы умерли от голода.

Их сопротивление было яростным, но абсолютно не подготовленным, через десяток минут, мы ворвались в деревню и согнали крестьян на центральной площади. Икэда приказал привести старосту.

— Что? Вздумали бунтовать? За это вы заплатите не в два, а в три раза больше.

— Но господин! Нам нечем платить! Возьми наших жен и дочерей! Но не обрекай нас на голодную смерть.

Высокий седой старик ползал в пыли перед Конем Икеды.

— На что годны эти уродины? Да мне еще и платить придется за то чтобы их взяли в самый захудалый бордель!

Шутка Икеды была оценена по достоинству, самураи захохотали.

— Я вот что думаю. Вы земляные крысы где-то припрятали рис, а теперь строите из себя голодных, но со мной эти штучки не проходят. Думаю, что я дам тебе шанс старик, и ты мне все расскажешь.

Но староста продолжал ползать в пыли, прося о милости и пощаде.

— Приведите его семью!

Несколько воинов бросилось выполнять приказ, и через несколько минут, они втащили на площадь двух женщин и трех мальчиков подростков.

— А-а-а! Так боги щедро наградили тебя старик, целых три сына! Какое счастье! Что? Это твои внуки? Все равно, боги к тебе благосклонны. И с таким богатством ты еще и утверждаешь, что у вас ничего нет. — Икэда позировал перед толпой, словно актер на подмостках. — Свяжите его.

Старика привязали к столбу.

— Эй, молодцы! Притащите-ка сюда большой котел!

Вскоре большой котел для тука уже стоял посреди площади.

— Вот что старик! Слышал я, что неурожай бывает от плохого удобрения. Так я покажу тебе, как сделать хороший тук, а ты смотри и запоминай.

С этими словами Икэда повернулся к своим подручным.

— Бросьте в котел его щенков и поддерживайте огонь, да следите, чтобы все видели, я не хочу, чтобы мой урок пропал даром.

Казнь началась. Крестьяне стояли на коленях, а подручные зорко следили за тем, чтобы никто не покинул этого страшного места. Вскоре вода в котле нагрелась, и дети стали кричать.

В этот момент во мне что-то лопнуло, на мгновение у меня перед глазами встал образ Ичиро, который когда-то спас мне жизнь. Он ведь тоже был крестьянином.

Икэда постоянно ходил вокруг котла и пристально следил за огнем, не давая ему разгореться, чтобы его жертвы мучались как можно дольше. Еще четыре человека стояли рядом. Я сделал шаг назад и выхватил меч.

Раз, два, три, люди Икэды не ожидали моей атаки, да и в противном случае их шансы были невелики, но Икэда стоял слишком далеко. Увернувшись от перевернутого котла, он вскочил на коня и бросился прочь, я бросился за ним, но он скрылся.

Спустя три дня я вновь увидел его, успев добраться до небольшого города на побережье, я думал, что смог хорошо запутать следы, но Икэда был мастером слежки, он точно рассчитал, что единственным местом, куда я смогу направиться, будет именно этот морской городок. Они планомерно старались загнать меня в район порта, а там, мало ли матросов, чужаков или просто бродяг слоняется между доками. Тело в воду, и никогда не узнаешь, кто же на самом деле утонул. Я понимал это и старался оторваться от преследователей, но мои противники хорошо знали свое дело, вынуждая меня повернуть к причалам.

— Постой! Почему ты не хочешь поговорить со старыми друзьями? От господина еще никто не уходил без теплых проводов.

Двум подручным слова Икэды показалось страшно веселой шуткой, и они ослабили внимание.

Внезапно судьба сделала мне подарок, от одного из причалов отошла большая джонка, и ее высокая корма была так близко, что при хорошем прыжке, я вполне бы смог до нее допрыгнуть. ри всей своей изворотливости и хитрости, Икэда был тщеславен. Ему захотелось самому расправиться со мной, и приписать себе замечательную победу. Выхватив клинок, он быстро атаковал, но его прямой меч немного смещал его баланс кпереди. Когда он с громким криком бросился на меня, то я сделал шаг в сторону и слегка ударил по его клинку сверху. Этого оказалось совершенно достаточно для того, чтобы Икэда потерял равновесие. Его клинок воткнулся в деревянный столб, через мгновение палач прямиком полетел в воду, пытаясь поймать вываливающиеся внутренности.

Поручные растерялись. Не зная, что же им делать, спасать хозяина или бежать за мной, они замешкались, и это дало мне несколько драгоценных мгновений, я прыгнул. Но как только мои ноги коснулись дощатого настила, сильный удар сбил меня с ног. Свет погас, и я рухнул в глубокую черную пропасть.

* * *

Белая чайка сидевшая на планшире взмахнула белыми крыльями и с резким криком поднялась в воздух. Матросы суетились возле снастей, готовясь вывести судно из длинной и узкой бухты.

Торговый посол империи Дунчжэнь* светлейший князь Ваньян Аруда сидел на высокой корме большого корабля и с удовольствием вдыхал свежий воздух. Какое счастье, что длинные дворцовые приемы. Когда нельзя сделать ни одного лишнего движения, остались далеко позади. Все его плотно сбитое коренастое тело, впитывало свежий морской бриз.

(Дунчжень, Дунся — название государства чжурчжэней, расположенного на территории современного Приморья)

— Наконец-то домой! — Князь любил ту особую суету, которая предшествует выходу в открытое море, но особенно такую, которая бывает только тогда, когда возвращаешься из дальних странствий. Голоса матросов, команды старшин, крики чаек и скрип снастей сливались вместе в удивительный хор, вызывая в его душе особое чувство человека идущего по дороге к дому.