Транзитом по реальностям

— Ты без пассажиров, — заметила вдруг я, что все это время автобус ходил порожняком.

— Да, как раз на ужин ехал, — безрадостно вздохнул он, — почти у дома был, и тут ты. Откуда только взялась такая летящая? А если бы не успел затормозить? Ладно скорость небольшая была...

Он меня угнетал своим причитанием. И так тоскливо и все наперекосяк. Покупка машины сорвалась. Толик чудит — что-то случилось и у него. Столкновение это. Телефон разбился. Больница с бестолковым травматологом. И одежда вся — только в мусорку осталось бросить. А дома от матери новую порцию нравоучений выслушивать. Хотя, может, и пожалеет. Меня ведь теперь положено было наблюдать всю ночь.

Когда остановились у моего подъезда, уже стемнело. Конец апреля, день еще не достаточно длинный. Время по ощущению часов восемь. Всего-то прошло не больше трех часов, как я выбежала отсюда на улицу. Я задрала голову, оглядывая окна. Свет горел в зале и кухне. Родители дома, да и куда им деться в такое-то время. Ох, сколько сейчас начнется причитаний и новых наставлений.

— Я провожу, — снова вызвался водитель.

— Угу, — кивнула я и взяла его за руку. Наконец-то авария начала давать о себе знать. Тело вдруг начало ломить, ноги еле передвигались.

Мимо прошла соседка с пятого этажа, открывая перед нами дверь в подъезд. И хорошо, ключи-то я забыла.

— Здрасте, — я неохотно поздоровалась. Мало приятного показаться в таком виде среди знакомых.

Соседка даже не посочувствовала — покосилась недовольно. Может, решила, что я нетрезвая, да еще и с незнакомым парнем. Возможно, за собутыльника приняла.

Лифт не работал. Не удивило. Мы медленно поднимались пешком на восьмой этаж. Паренёк крепко держал меня за ладошку и при каждом моем покачивании поддерживал.

— Высоко живешь, — сокрушенно вздохнул он, — дома-то есть кто?

— Есть, конечно, — успокоила я, — тебя как, кстати, зовут?

— Иван.

— Спасибо, Иван, что помог.

Мы, наконец, запыхавшись, добрались до моего этажа. Он пожал плечами:

— Не за что. Не болей. И в следующий раз смотри по сторонам, — по его лицу скользнула слабая сочувствующая улыбка.

— Хорошо, спасибо еще раз, — банальные расшаркивания.

Я нажала на звонок. В квартире послышались приближающиеся шаги. Открылась дверь и я застыла в оцепенении. На пороге стояла незнакомая женщина в халате. Я растерянно оглянулась. Подъезд наш. Вон и стены окрашены темно-синей краской, а понизу бордюр едко зеленого цвета. Творение жутко эксцентричного дизайнера, хотя, скорее всего, что было в наличии, тем и покрасили — провели капремонт. Так что сомнений нет — стены наши, этаж с красной цифрой восемь, выведенной трафаретом, тоже наш, и плитка на полу узнаваема, а вот женщину в моей квартире я вижу впервые, да и интерьер, просматривавшийся в глубине коридора, явно не родной.

— Э-э-э, — протянула я, и все у меня окаменело. Сама вся и язык тоже. В глазах вдруг начало темнеть, в ушах зазвенело, затошнило. Поздняя реакция на ушиб? — Извините, — я еле слышно прошептала, отступая.

Иван успел подхватить меня и усадить на ступеньку. Сквозь темноту я слышала бурчание женщины, хлопок двери и отчетливый голос парня.

— Оль, ты что?

— Мне плохо, — едва пошевелила я губами. Он притянул меня к себе. Уткнувшись в его грудь, я старалась глубоко вдыхать, но паника продолжала охватывать меня, — это не тот адрес, — хныкнула.

— Как не тот? — он не понимал. Я тоже не понимала. Совсем. Я узнавала все: и двор, и подъезд, и даже дверь в свою квартиру, а то, что было за ней, я совершенно не знала, и людям находящимся там, я также была незнакома.

Глава 2

— Похоже, у тебя все же сотрясение. — Иван закрыл в телефоне "2Gis", еще раз проверив правильность названного мной адреса. Все сходилось, вот только в нашей квартире семья Ивановых не проживала. Он даже еще раз постучал в дверь и поинтересовался. Не знали там таких и про Оль тоже первый раз слышали.

— Дай я еще раз маме позвоню, — голос мой срывался — сумасшествие какое-то. И вообще, как это бывает, когда теряешь разум?

— Набранный вами номер не зарегистрирован в сети, — в который раз выслушала я. То же самое мне ответил автомат оператора, когда я попыталась дозвониться до папы и до сестры. Таких абонентов не существовало.

— Ты просто забыла номера, — успокаивал меня, как мог, Иван.

Ага, и адрес, и телефоны. Может, и зовут меня не Оля. Похоже, уже и он во всем сомневался.

— Паспорт у тебя не с собой?

Я мотнула головой.

— Он у Толика, он машину должен был на меня оформлять. Подарить хотел мне на день рождения. Машину.

Не знаю, зачем я рассказывала подробности, но так казалось проще не сойти с ума.

— М-м-м, у тебя день рождения?

— Да, скоро, двадцать шестого апреля.

— А Толик это?

— Это мой парень.

— И он тебя не узнает?! — то ли спросил, то ли подтвердил Иван.

Я пожала плечами и уныло вздохнула.

— Может и узнает, просто не говорит, — встретившись с непонимающим взглядом парня, поспешила пояснить, — он женат, — рассказывать, так уж все начистоту, никто кроме этого водителя сейчас мне не мог помочь разобраться во всем.

Бог его знает, что он там подумал, но неодобрение я явно почувствовала и в выдохе, и в движениях, и во взгляде, брошенном буквально на секунду. Сразу же стало страшно, что он сейчас уйдет, и я останусь совсем одна в этом потерянном мире. Ивана явно уже напрягала вся эта ситуация, он снова тяжело выдохнул и завозился.

— Ну что, может в больницу?

— В психушку?

Он слишком долго молчал.

"Что, реально думает, куда меня лучше сдать?", — напряглась я, повернулась к нему, глаза жгло от назревающих слез. Взгляд его, смотрящий на меня с грустью и сожалением, вывел меня окончательно. По моей щеке побежала первая щекотящая кожу мокрая дорожка, за ней не задержалась и вторая. Я моргнула, шмыгнула и заревела.

— Не в психушку, назад в травматологию, — сжалился и совсем виновато попытался оправдаться Иван, — от сотрясения и умереть можно. Автобус, он хоть и порожняком, больше двух тонн будет. Такой махиной тебя приложило. Вот и последствия...

Мастер он успокоить. Я завыла сильнее. Вопли эхом загремели по подъезду.

Иван схватил меня за руку и потащил вниз.

— Пошли, пошли. На воздухе хоть подышишь. Да тише ты, что орешь как ненормальная? — его явно напрягало мое поведение.

Я не слушала, упиралась, выла и отказывалась куда-либо идти. Из одной квартиры на мою истерику выглянула любопытная бабка — баба Люда, ей всегда до всего есть дело. Завозмущалась, что мы тут шум подняли — бомжи и наркоманы.

Какие бомжи? Это я-то бомж? Она что, охренела совсем? Глаза пусть разует. Да, я как свинья грязная, но я же ее соседка. Опешив, я даже замолкла, уставилась на нее, раскрыв рот.

— Что вылупилась, шалава, — закричала в щель между дверью и косяком бабка, опасливо прячась, — пошли вон, сейчас милицию вызову. Трутся тут. Вон пошли!

— Пойдем, — снова настойчиво потянул меня Иван. Я икнула и поплелась покорно за ним. На улице, вдохнув свежий воздух, снова запричитала.

— Я что, так плохо выгляжу, что она меня бомжом и шалавой назвала?

— Ну, вообще-то да, не очень, — покосился на меня парень.

Да, я чумазая и зареванная, но Баба Люда могла бы и спросить, что со мной случилось. Что за безразличие?

— Она что, меня не узнала? — завопила я с новой силой.

— А ты узнала? — Иван удрученно оглядывался по сторонам, наверное, выискивал удобную причину смотаться от меня.

— Конечно. Баба Люда. Людмила Сергеевна.

— Людмила Сергеевна, — рассеянно повторил он за мной, напряженно размышляя о чем-то своем. Потом взял мое лицо в ладони, большими пальцами стер мокрые дорожки. Уставился. Глаза бегали. — Знаешь, Оля, или кто ты там. Я ни хера не понимаю. И вообще, мне надо автобус в парк загнать давно уже. Я тут из за тебя ужин и все вечерние рейсы пропустил. Деньги еще сдать надо. — В общем и дураку понятно — наделала я ему кучу проблем. Раздраженно отпрянув, Иван торопливо взглянул на часы. Да, у него были наручные часы, предмет встречающийся сейчас довольно-таки не часто. — Что делать будем, потеряшка? Только не реви, — хмуро предупредил.

Я кивнула, глубоко вдохнула — реветь не буду. Опасаясь, что он вдруг уйдет, схватила на всякий случай его за руку.

— Давай деньги сдадим, — неуверенно предложила я.

Он покачал головой, в который раз уже тяжело вздохнул, наверняка посчитав меня совсем ненормальной, и мы поехали в автопарк.

— Не тошнит? Голова не болит? — Иван допрашивал меня. Спустя где-то час мы шли пешком со стоянки. Шли — это громко сказано — я плелась.

— Голова нет. Плечо болит и вот здесь, — потерла бедро и чуть ниже поясницы.

— Задница?

— Задница, — согласилась я.

— Задница — это серьезно, — задумчиво проговорил он. — Не переживай, найдутся твои родные, — обнял меня аккуратно, прижимая больным боком к себе, — потерпи немного, сейчас придем.

"Сейчас пришли" мы к нему домой — неподалеку пятиэтажка. Мы жили, в принципе, недалеко друг от друга. И автобусная парковка тоже рядом находилась. Поднялись на последний этаж, зашли в квартиру. Судя по планировке — две комнаты.

— Что так поздно? — из одной из дверей выглянула девушка. Опешив, оглядела меня и красноречиво ахнула. — Охренеть! — сегодня все так на меня смотрели, что я даже уже боялась взглянуть на себя. Повернувшись, сбоку на стене нашла зеркало, большое, в полный рост.

— Пипец, — согласилась я, увидев отражение. Даже в самом глубоком детстве я так по-свински не выглядела.

— Давай помогу, — Иван по-джентельменски стянул с меня измазанный в грязи некогда белый плащ.

— Это где это она так? — топталась рядом девчонка. Она, пожалуй, первый человек за сегодняшний вечер, который не брезгливо, а с сочувствием посмотрел на меня. Не считая Ивана, конечно.

— Я ее сбил, — пояснил он.

— В смысле, — челюсть у девушки отвисла.

— Автобусом.

После напряженной обдумывающей тишины озвучилась здравая мысль:

— А почему она здесь, а не в больнице.

— Не хочет и ничего не помнит.

— Как сбил, не помнит? — посмотрела она на меня оценивающе.

— Нет, кто она такая не помнит.

— Дык тем более в больницу или в полицию!

Я прекрасно понимала, что девушка логично рассуждает, но мне совершенно не хотелось ни в одно из перечисленных учреждений.

— Да, надо было сразу скорую вызвать и ДПС, — сокрушался тем временем Иван о вовремя не принятом правильном решении, и потому теперь вот я, такая замечательная, свалилась на его голову.

Пока они рассуждали, я прислонилась устало на тумбочку в коридоре и тупо уставилась на свое изможденное отражение. Без плаща я смотрелась не так гадко. Пригладила машинально растрепанные осветленные добела длинные волосы. Выглядела я, конечно, не супер: лохматая, с грязными подтеками на щеках, унылая, но, во всяком случае это была я. А то, мало ли, вдруг уже и внешность свою забыла. Ничего подобного — глаза светло карие — папины, а аккуратный носик мамин, если постараться улыбнуться, то на щеках и ямочки будут. Растянула рот в подобие улыбки. Есть ямочки, никуда не подевались, в отличие от моих родственников. Я печально вздохнула и мои слегка пухлые губы, снова опустились уголками вниз.

Несмотря на споры и недовольства, меня из этой квартиры не выгнали. Даже в ванну предложили сходить. В итоге моя одежда крутилась в стиральной машинке. В соседней комнате спала сестренка Ивана — Алёнка, а я, переодетая в любезно выданную мне девчачью пижаму, лежала на разложенном диване. Рядом на табуретке уже давно не дымился остывший сладкий чай. Парень тоже лежал на этом же диване на пионерском расстоянии от меня и часто смаргивал, стараясь не уснуть. Он видно, что порядком устал, но следуя указаниям интерна-травматолога, усиленно старался не спать и мне не давал. Время перекатило уже далеко за полночь, а мы тихо переговаривались.

— Ты поругалась с мамой, потом застряла в лифте, хотела позвонить своему любовнику и в это время выбежала на дорогу, — в который раз прокручивая прошедший день, мы пытались найти объяснения произошедшему. — Так?

— Так, — глаза мои закрывались.

Иван тут же толкнул меня легонько в больное плечо, я поморщилась недовольно и зашипела.

— Не спи, — нахмурился. — А поругались из-за чего?

— Да там, — рассказывать не хотелось. Зачем ему эти все подробности? Устраиваясь удобнее головой на подушке, я потянула на себя одеяло и стала гнездиться.

— Что там? — не отставал Иван.

Неужели это так важно?

— Жизни учит, — огрызнулась, вспоминая недавнюю перебранку, — сама, ума нет — вышла замуж по залету, в девятнадцать родила, еще и мне что-то советует.

Проворчав недовольно, я замолчала. Не хотела я больше снова об этом говорить. Иван тоже молчал. Томительно и угрюмо глядел в потолок.

— Что, прямо так и сказала — "ума нет"? — повернулся ко мне.

— Угу.

Хмыкнул.

— Круто ты с матерью. Знаешь, если бы она была умная, как ты, — это "ты" он произнес с такой интонацией, как будто как раз меня умной особо-то и не считал, — то тебя, подозреваю, вообще бы не было.

Сам, смотрите-ка, умник какой!

— Пф, ну и ладно, ее никто и не просил.

Иван удивленно оглянулся на меня, прищурился подозрительно.

— Вообще, — повторил он фаталистично, вынося, как страшный приговор, — совсем не было, — объяснил, как идиотке, пытаясь изобразить пустоту.

Еще бы день назад я бы посмеялась над таким заявлением и поспорила, а сейчас наоборот загналась в печаль. Еще и Иван нагнетал дальше.

— Осторожнее надо с такими обвинениями, — упрекнул он, — может это кара свыше, и ты попала во временной сдвиг?

Это у кого из нас крыша поехала? Совсем кукушка слетела? Что за ересь несет, вроде взрослый, почти мужик уже. На вид постарше меня даже будет немного. Выдумал какой-то бред. Кара! Сдвиг! Фантазер, блин! Я хмыкнула, но на всякий случай поинтересовалась:

— А сегодня какое число?

— Уже двадцать второе, — зевнул Иван, — среда.

Я кивнула — все правильно.

— А год?

— Пятнадцатый.

— Две тысячи пятнадцатый?

Его глаз дернулся, приподняв бровь.

— Угу, две тысячи пятнадцатый, от Рождества Христова. Помнишь, такого? Иисус Христос...

Я попыталась в возмущении пнуть парня. Издевается. Дернула ногой и ойкнула от боли, пронзившей бок.

— Конечно, помню, — буркнула, — я-то все помню, это все вокруг ничего не помнят.

— Тебя не помнят, — резонно уточнил Иван, — только тебя. А с остальным вроде как нормально.

— Хочешь сказать, меня не существует?

— Существует. Почему не существует? — зевнул опять. — Я же тебя вижу, и все видят, ты не можешь быть призраком, — он даже протянул руку и снова потрогал мой лоб, — но, потеряшка-очаровашка, у тебя память отшибло — это факт. Тут, конечно, временной сдвиг вряд ли, но сдвиг по фазе, однозначно.

Сдвиг по фазе, значит? Пришлось покорно соглашаться на этот вариант. Я смиренно вздохнула. Должно же быть какое-то объяснение случившемуся, а потеря памяти вполне логичный обоснуй. Иначе выходили бред и бессмыслица какая-то. Проще поверить, что во всем виноваты мои сотрясенные мозги, чем я каким-то образом выпала из реальности и попала в мир, где не существует моих близких. Так не бывает. Это все книжный вымысел. Фэнтези. В настоящей жизни такого не может произойти. Нет никаких сдвигов временных. Время-то как раз на месте — апрель две тысячи пятнадцатого, а вот мир какой-то другой. Так что, если и есть какой сдвиг, то он в пространстве. И тогда уж если такое допустить, то я, выходит, попаданка, вот только попала куда-то не туда, куда положено. Нормальные попаданки попадают туда, где эльфы, где драконы. Принц, в конце концов. А тут один лишь водитель маршрутки, да все тот же обычный мир, где я бомж. Никаких тебе особых предназначений, и я совсем не избранная, а какой-то отброс общества. Потеряшка!