Этикет следствия

Поначалу Виктор удивлялся тому, что на вооружении у стражи почти не было аркебуз или, как здесь говорили, пищалей. Но довольно быстро ему стало понятно, что, в отличие от армии, стражникам они не особенно и нужны. Да и казна не спешит расщедриться.

Когда брали банду Лесника, засевшую на далеком хуторе, шеф для поддержки стражников вызвал пищальный наряд. В остальное время обходились, как здесь говорили, 'по-тихому'.

Вчера бывшего наставника Виктора, старшего следователя Ждановича, личным повелением Николая, князя Гнездовского, отправили куда-то по делу особой важности.

Особая важность — особой важностью, а работать тоже надо. Так что два дела Ждановича, требовавшие только аккуратного оформления, достались Виктору. Кража выручки из кассы бакалейной лавки и убийство проститутки ее любовником. Причем в краже уже признался племянник бакалейщика. Дядюшка сразу заявил: 'Сам обормоту ухи надеру, не надо нам никакой стражи. Звиняйте, уважаемый, но тут справа семейна', — и заявление о краже забрал. Так что оставалось только закрыть дело за отсутствием состава преступления.

По второму делу убийца не признавался. Но сомнений в его виновности не было ни у следователя Ждановича, ни у принявшего дело Виктора.

История была на редкость противная.

Позавчера на рассвете из реки Нестриж, протекавшей через Гнездовск, неподалеку от пристани Веселого квартала, выловили искромсанный труп проститутки. Восемнадцать резаных и колотых ран. В тот же день по обвинению в убийстве был арестован ее сожитель.

Верка-Хохотушка под звучным псевдонимом Изабелла трудилась в салоне мадам Илоны, 'для благородных'. Был у нее сожитель — Скользкий Вацек, в прошлом удачливый вор на доверии, а сейчас спивающийся альфонс. Верка его содержала, пыталась уговорить пить поменьше и заняться хоть чем-нибудь, но толку не было — только ежедневные скандалы, которые в итоге закончились убийством несчастной Верки.

Виктор немного знал жертву. Страже не часто приходилось работать в Веселом квартале, его обитатели старались решать свои проблемы без привлечения служителей закона. Но иногда утаить шило в мешке не получалось. Показания Верки как-то раз очень помогли Виктору в поисках банды, повадившейся лишать подвыпивших посетителей борделей остатков не прогулянных денег.

'Эх, сказала бы раньше, дурочка, что есть проблемы... — грустно подумал Виктор. — Угомонили бы Вацека. Так ведь нет, молчала... За что ж он тебя так изрезал, скотина?'

Наставник говорил, что такая жалость — она поначалу. Потом привыкнешь, не будешь душу рвать над каждым бедолагой. Виктор не знал, рад ли он этой перспективе. Вроде как, после всего, что было, пора уже очерстветь... Но не получалось.

Следователь начал раскладывать на столе протоколы опроса свидетелей, но за окном раздался бравый топот, какое-то невнятное бульканье и окрик: 'Шагай давай, убивец!'. Двое патрульных вели кого-то к Управе.

'Вот и скинул проблему на инквизиторов, вот и посидел с бумагами', — мрачно усмехнулся Виктор, запирая дела в сейф.

Через полминуты он уже был в дежурке. Сержант мирно прилаживал на проволочный крючок в камине мятый чайник. Колбасы, к счастью, уже не было — только из-за стойки торчала ручка сковородки. Судя по удивленному взгляду, брошенному на сбежавшего по лестнице младшего следователя, сержант не слышал приближающийся патруль.

Или, что вероятнее, не считал чей-то арест поводом для излишней резвости.

Дверь в участок с грохотом распахнулась. В приемную — небольшую комнатку между входной дверью и стойкой дежурного — ввалились двое патрульных. За собой они практически волоком затащили мужика в наручниках, перемазанного в крови, грязи и еще какой-то дряни.

Стража патрулирует тройками — машинально отметил про себя Виктор. Интересно, третий место преступления стережет или как?

— Здравия желаю, господин младший следователь! Привет, сержант! — радостно поздоровался старший патруля. — Вот, убивца вам привели, над теплым трупом взяли. Оформляйте.

Виктор мысленно попрощался с надеждой на завтрак, а заодно и с дневным отдыхом. Даже если бы сообщение о преступлении поступило в последнюю минуту его дежурства — совершить все следственные действия он обязан. А тут работы явно не на полчаса...

Думали выспаться, господин младший следователь? На том свете отоспитесь.

Виктор кивнул патрульному, слегка наклонил голову, осмотрел задержанного от грязных стоптанных сапог до растрепанной макушки (шапку тот, видимо, где-то потерял) и поинтересовался:

— Кого убил?

— А черт его знает, — так же бодро ответил патрульный. — Там, у складов на берегу, в тупичке лежит. Я Гришку оставил караулить, чтобы не затоптали. А с опознанием сами возитесь. Мы вам главный приз добыли, остальное уж не наше дело.

За три года в Гнездовске Виктор кое-как привык к тому, что границы субординации здесь размыты почти полностью. Для гетского военного, пусть и бывшего, принять это было довольно сложно, но он справился.

Или думал, что справился.

— Старшина! — одернул он не в меру веселого патрульного, — доложите по форме!

— Извиняюсь, — смущенно кашлянул тот. — Значит, так. Осип Жилко, старшина четырнадцатого патруля. В ходе, эээ... патрулирования был обнаружен этот вот субъект, воющий над искромсанным трупом. Весь в кровище. Ну, мы его скрутили, он почти не дергался. И к вам.

— Оружие?

— Вот, извольте видеть, ножик его, на поясе был.

Старшина выложил на стол перед Виктором симпатичные кожаные ножны. Слегка потертые, но без следа крови. Виктор аккуратно извлек нож — обыкновенный небольшой хлеборез, с такими полгорода ходит. Удобный и простой: можно отбивную в трактире нарезать, можно по хозяйству использовать, можно и в пузо кому воткнуть.

Лезвие было не слишком старательно вытерто, но не от крови, а от какого-то соуса.

Виктор принюхался. Похоже, ножом недавно резали жареное мясо. Он уже открыл было рот для вполне логичного вопроса, но тут взвыл задержанный:

— Вы тут вообще?! Он там лежит, а вы спокойненько! Там такое, а вы!

Получив под дых от своего конвоира, мужик задохнулся очередным воплем. Пока он пытался продышаться, Виктор принял решение. От задержанного сейчас толку никакого, он мало того, что верещит, так еще и сивухой за километр разит, пьянь.

И никого этот мастеровой — столяр, судя по нашивке гильдии на куртке, — сегодня не резал. Так что допрос подождет до утра, а труп осматривать нужно прямо сейчас, пока любопытствующие горожане не затоптали все следы.

— Сержант, определите задержанного в камеру предварительного заключения, пусть проспится. Вызовите эксперта — сегодня смена мастера Николаса. А мы с вами, старшина Жилко, отправимся на место убийства.

Глава 2

Виктор писал привычные строчки протокола и втайне гордился, что, глядя на разделанную тушу, в которую превратили убитого, сумел только слегка побледнеть.

'Труп мужчины с множественными колотыми и резаными ранами, лежит на спине. Руки раскинуты в стороны, примерно на 450 от тела. Расстояние от правой стены склада... От левой стены... До ворот... '

Старшину, навидавшегося всяческих мерзостей, выворачивало наизнанку за углом. Надо дать ему еще пару минут, и хватит прохлаждаться — пусть собирает мусор в тупичке, и отмечает все на схеме. Мало ли что кто-нибудь обронил, любая мелочь может стать уликой. Вот, например, грязная, скомканная зеленая лента, похоже, из дамской прически. Скорее всего — никакого отношения к делу не имеет, да и лежит в сторонке... Но соберем. В хозяйстве пригодится. Или вот пустая бутылка из-под какого-то невыразимо мерзкого пойла. Тоже завернем.

'От качества первичного осмотра места преступления зависит все расследование!' — учил Виктора наставник.

К тому же сейчас методичность в работе хорошо помогала бороться с тошнотой. В памяти всплывали растоптанные тяжелой конницей кое-как вооруженные ополченцы, потом — трупы в замке Ярмбергов. Опоздали всего на полдня, но Виктору осталось только с молитвой уколоть барона мизерикордом. Он тогда еще тихонько радовался, что в родном Бергене, вроде бы, войны нет...

Стоп. Оставь память прошлому. Твое дело — протоколы и улики.

Занимался серый рассвет. В июле светает рано, и факелы, предусмотрительно захваченные из участка для осмотра места происшествия, были уже не нужны — так что городовые, державшие их, убрались подальше от жуткого зрелища.

Здоровенного мужика убивали долго и старательно. Руки и ноги остались относительно целыми, а вот туловище кто-то ожесточенно кромсал. Там не было практически ни одного живого места.

'Брызги крови на правой стене на высоте... от места убийства ведут две цепочки кровавых следов — предположительно, свидетеля, обнаружившего труп, и убийцы... расстояние между следами...'

— Тэкс, что тут у нас? — жизнерадостно поинтересовались из-за спины Виктора. — Ух ты! Экий красавец — прямо чувствую, что работа моя на сегодня не заканчивается, а только начинается! А ты молодец, какой роскошный труп надежурил!

— Мастер Николас, пожалуйста, не надо так кричать... — вздохнул Виктор. Но угомонить судмедэксперта было не так просто.

— Нет, Малыш, ты просто не понимаешь, какое счастье тебе привалило! Ну да ладно, еще поймешь. Ты все поймешь, моя любовь, но будет поздно... — пропел мастер Николас строчку из популярной пьесы. — Так, отойди. Молодец, не затоптал и даже не вляпался, но теперь дай-ка мне составить общее представление.

— Прошу Вас, — подчеркнуто церемонно посторонился Виктор, привычно проигнорировав 'Малыша'. Неизвестно, с чьей легкой руки (неужто шеф удружил?) после завершения одного весьма запутанного дела фраза 'а Малыш-то наш — молодец!' стала крылатой в управе.

Виктор тихо зверел, но понимал, что возмущаться бесполезно.

— Ты ведь на самом деле у нас в следственном самый младший, — тоном доброго дедушки пояснил ему бывший наставник пару месяцев назад. — Тебе сейчас сколько? Двадцать два?

Виктор кивнул. Ему было слегка неловко от того, что Жданович мгновенно понял, как его передергивает от нового прозвища.

— Обычно следаками становятся, уже основательно поработав 'в поле' и патрулях. А ты — молодой да ранний. И способный. Да еще и все поколения благородных предков на твоей породистой гетской физиономии длинным списком отпечатались. Ты хоть в мундир Стражи рядись, хоть в рубище — этого не скроешь.

— Да ладно! Какая разница-то? — удивился Виктор. — Следак и следак. Теперь даже не 'фон', просто Берген.

Его не слишком радовало напоминание о происхождении. Важно то, что он делает сам, здесь и сейчас, а былые дела благородного семейства к его нынешней жизни не относятся.

— Огромная разница. И дело не в голубой крови, она у всех одинаковая. Ни богатства, ни власти у тебя не осталось. Зато мозги и образование — есть. Причем тут ты фору дашь всем нам, в том числе и потому, что и все предки твои тоже были очень образованными людьми. Это же порода, сам все понимаешь.

— Лучше среднее соображение, чем высшее образование, — пробурчал Виктор.

— Ну-ну, — усмехнулся Жданович, — и от кого же ты услышал эту светлую мысль?

— От деда. Он академик... был. Императорской Академии наук. И точно знал, чего стоит это ваше образование.

— Наверняка знал... Ну да я не о том. Ты пашешь за двоих, ты, без дураков, уже неплох — а можешь стать и очень хорошим следователем, если дурить не начнешь. В управе тебя ценят и уважают, а еще чувствуют, что ты слегка другой породы. И дело не в дворянстве, у нас тут дворяне не редкость. Дело в чем-то еще. Вот и хочется людям сделать тебя понятнее, хоть ты, вроде бы, и простой открытый парень. Так что терпи. Это признание тебя 'своим'.

Виктор обреченно вздохнул.

Он был очень благодарен Ждановичу за разъяснения, но звереть от 'Малыша' не переставал.

Вот и сейчас ему стоило некоторого усилия не скривиться на прозвище.

— На первый взгляд, — уже гораздо серьезнее продолжил мастер Николас, — мы имеем следующее. Некто умудрился как-то обездвижить и повалить нашего потерпевшего, причем падал он либо в беспамятстве, либо не мог шевелиться. Видишь, как руки лежат? Был бы в сознании, попытался бы как-то смягчить падение. А тут — рухнул, как мешок с сеном. О! И гематомка на затылке вполне подходящая. Только такой бугай от нее бы не вырубился, нет, маловато ему такого удара.

— Я тоже удивился, — ответил Виктор. — И еще на руки его взгляните — ни порезов, ни ран. Как будто не защищался и не сопротивлялся, пока его резали. Причем резали его уже лежащего, судя по следам крови.

— Надо же, молодежь пытается думать! — ухмыльнулся эксперт. — И думать, что радует, правильно. Действительно — никаких следов борьбы. Но, скажу я тебе, мой юный умный друг, что это еще не все. Он был в сознании. На лицо его посмотри.

Виктор только через пару секунд внутренней борьбы сумел снова посмотреть в лицо трупа. Потому что видеть такое второй раз не хотелось совершенно.

Жуткое страдание, перекосившее черты лица мертвеца, было настолько явственным, что казалось, он до сих пор кричит от боли.

— А теперь, Малыш, ответь-ка на вопрос — как можно умудриться сделать так, чтобы жертва не шевелилась, но все чувствовала, да еще и сохранила подвижность мимических мышц? И, самое главное — зачем?

Виктор промолчал.

— Оп-па, — нарочито удивленно воскликнул мастер Николас, — как я и предполагал, вот и отягчающие обстоятельства.

— Куда уж хуже? — привычно подыграл эксперту Виктор. И так ясно — тут без колдовства не обошлось.

— Всегда есть, куда, — наставительно заявил мастер Николас и продемонстрировал Виктору металлический шарик на цепочке.

Шарик медленно вращался.

Когда эксперт поднес шарик ближе к трупу — тот начал крутиться существенно быстрее, и в его глубине засветились багровые сполохи.

— Преступление с использованием магии, — старательно вздохнул Виктор.

— Я же тебе говорил, Малыш, — снова ухмыльнулся мастер Николас, — ты еще просто не понял своего счастья! И не просто магии — у нас тут, дорогой мой, некромант нарисовался.

Виктор скривился. Маги — это вообще головная боль, а уж некроманты... Твари это редкие, все больше в Академии сидят, да по лабораториям своим. И за каждым некромантом пристально наблюдает Совет Магов — так, на всякий случай. Но уж если у кого из них срыв случится, а Совет недосмотрит — то все. Получается длинная череда убийств, и часто большая бойня при задержании, если гада все-таки удается вычислить. Последний такой случай был около пятидесяти лет назад в герцогстве Кошиц, так там, как говорится, трупы убирали до вечера.

Вот уж надежурил, так надежурил...

— М-да... — протянул Виктор, — и ни одного демона в округе. Не спихнуть проблему на инквизиторов.

— Ага, ври больше, — безжалостно ответил мастер Николас, — я же вижу, как у тебя глазки загорелись. Трупик интересный, это тебе не бумажки строчить, это дело настоящее. Кабы не княжеский циркуляр, ты б сейчас волком выл, что покопаться не удастся. А благодаря князю — ройся сколько влезет, никакие инквизиторы не помешают. Правда, и не помогут.