Когда посетитель ушел, Минерва присела на кровать. Все это ей было не по душе, но она доверяла Дамблдору... Он почти никогда не ошибался, но последствия ошибок, словно отыгрываясь за количество, были всегда тяжелыми... Одна из них стоила ему жизни... Он доверял Снейпу, убийце... Кулаки Минервы непроизвольно сжались. Месяц назад Поттер кричал, что уничтожит Снейпа, а она успокаивала его. Это было трудно. Как смешно бы это не звучало, ей хотелось составить Гарри компанию.

Не стоит, Минерва, сказала она сама себе. Сперва надо подумать о более доступных вещах. О тех, без которых школе придётся плохо. О преподавателях. После случившегося Слагхорн отказался преподавать зельеделие; от такого труса, как он, ничего другого и нельзя было ожидать. Кроме того, защита от тёмных сил требовала ещё одного человека, но с этим "Хогвартс" уже смирился.

Хуже было с прорицанием. Сибилла Трелони по-прежнему оставалась в замке и вела себя еще отвратительнее: постоянно бродила по замку в пьяном виде, стала необычайно раздражительна. А кентавр Фиренце — тот и вовсе выводил ее из себя одним фактом своего существования. И с этим надо было что-то делать.

Перед тем, как лечь спать, новая директриса по привычке мысленно прошлась по всем сегодняшним делам и вспомнила вопрос Хагрида о Филче. Может, сейчас уже поздно... Хотя, что ж, тем лучше, возможно его кошка уже гуляет по коридорам. И пусть бродит. Все равно сейчас некого ловить, кроме мышей.

Волшебница открыла дверь и снова вышла из спальни в коридор. Миг — и на каменном полу сидела кошка. Она побежала вниз, перепрыгивая через ступени. Теперь сумрак не смущал её, она словно растворилась в темноте.

За поворотом мелькнули два красноватых огонька, и впервые за много лет Минерва была этому рада.

"Норрис. Доброй ночи. Куда направляешься?"

"И Вам того же, профессор. Почему Вы спросили?"

"Очень непривычно видеть тебя одну. А как же мистер Филч?"

"Зачем Вам хозяин?" — спросила Норрис, и МакГонагалл показалось, что глаза ее вспыхнули.

"Он заперся у себя в кабинете. Он болен?"

"Смерть директора потрясла его, и хозяин не желает никого видеть. Вот и все, — с нажимом произнесла тощая кошка. — А теперь, если позволите, мне надо идти."

"Постой!" — возразила Минерва, но ответом был лишь маленький сквозняк, поднятый убегающим животным.

МакГонагалл пробралась в свою спальню уже в который раз и задумалась. В какой игре замешан этот Филч? Может быть, и ему доверять не стоит? В ближайшее время надо это выяснить. Никто не должен мешать продолжению дела, начатого Дамблдором... Только вот имел ли Альбус в виду и Орден Феникса? Без Ордена волшебники уже не были тем сплочённым отрядом, который мог реально помешать Волдеморту. Минерва не была уверена, что способна возглавить борьбу против сильнейшего чёрного мага, окружённого многочисленными союзниками. "Гарри знает, что делать." Что он конкретно знает? Может быть, Дамблдор рассказал ему о тайной силе Тёмного Лорда? Той силе, о которой догадалась Минерва. Конечно, Альбус больше доверял Поттеру! Иначе зачем он занимался с ним, применяя Омут Памяти? Но директор не знал и не мог знать, что кое-кто ещё имеет доступ к этой занятной вещице. Может быть, это было нечестно, но она, Минерва, имела основания, чтобы в последнее время тоже не доверять директору. Не так давно она поняла, что старый друг сильно изменился. Наверное, сказалась невероятная усталость от этой беспокойной жизни. Хотелось поговорить с ним и расставить всё по своим местам, и в то же время было понятно, что он не услышит. Так, как он слышал раньше. Наверное, Альбус всё-таки знал о своей смерти... и, кто знает... может быть, он хотел её.

После смерти директора все в мире разладилось. А иногда, наоборот, кажется, что ничего не изменилось. Пожиратели Смерти, оставшиеся на свободе, стали вести себя более нагло, многие видели их в Косом переулке, а в Темный эти убийцы заходили на чашку чая, как в гости к лучшему другу. Громких преступлений стало меньше, и, кажется, Волдеморт снова отдавал предпочтение магглам. Складывалось ощущение, что черные маги дразнили остальной мир, включая мир магглов, дерзко, с вызовом, и уверенностью в своей безнаказанности... Нынешний Министр Магии, Руфус Скримджеор, просто скрипел зубами от злости, но ничего не мог поделать...

Минерва взяла с комода свежий номер "Еженедельного Пророка". Они до сих пор со смаком обсасывали смерть Альбуса Дамблдора. Да, это, безусловно, было для них настоящей золотой жилой, но Боже, как всё это надоело! Глаза МакГонагалл машинально заскользили по строчкам газеты — Дамблдор со снимка помахал ей рукой.

Он сказал бы Минерве, чтобы она возглавила Орден Феникса. В этом нет сомнений. Иного выхода нет: ей придется взять на себя двойную ответственность. Главное сейчас — разобраться с директорскими делами и как можно лучше устроить учеников в "Хогвартсе", применяя все доступные способы защиты. Пока Гарри Поттер жив, пока живы все те, кто мешает осуществлению бесчеловечных замыслов, Тёмный Лорд не успокоится. В отличие от учеников, преподаватели — и МакГонагалл это знала — сгорали от нетерпения побыстрее начать новый учебный год. Отчасти это объяснялось их желанием дать детям как можно больше знаний, вооружить против Волдеморта, отчасти — пониманием того, что "Хогвартс" стал для них гораздо более надежным убежищем, чем их собственные жилища. Осталось убедить в этом обеспокоенных родителей.

Кроме того, уже давно надо было сменить завхоза. Филч никогда не нравился Минерве, но Дамблдор уверял её, что "Аргус хороший человек, но он просто обижен жизнью". После случая со Снейпом она не желала держать в этой школе тех, кто явно был склонен к жестокости. Возможно, Филча действительно обидела жизнь, но ведь и к Хагриду, например, она отнеслась достаточно сурово, но Рубеус — добрейший человек. Однако, Минерва была не из тех, кто легко мог поверить каким-то глупым слухам, поэтому она почти каждую ночь пыталась вызвать на откровенный разговор старую кошку Филча, миссис Норрис. Но та, очевидно, поняла это как желание найти повод для придирки к хозяину, поэтому холодно и неохотно отвечала на расспросы, уходя при любом удобном случае.

Разумеется, кроме тех немногих людей, что жили сейчас в "Хогвартсе", здесь оставались и привидения. Пивз, местный полтергейст, слыл величайшим хулиганом мира призраков. Теперь же ему было почти некого изводить, поэтому Пивз со всей ответственностью бывалого пакостника взялся за Филча. Минерва, иногда проходя мимо комнаты завхоза, слышала стук, сдержанную ругань и высокое противное хихиканье проказника. В глубине души МакГонагалл не хотела, чтобы полтергейст оставлял этого занятия, потому что ей самой ужасно хотелось добраться до непостижимой тайны Филча., которую нельзя было узнать, пока завхоз засел у себя, словно в крепости перед штурмом.

Теперь этот мрачноватый тип, делавший вид, что по-своему переживает смерть прежнего директора, появлялся только раз в день, на обед, и тщательно упаковывал в банку отбивные для миссис Норрис. В остальное же время он, вопреки своему обычаю, уже не бродил по всем этажам и переходам огромного замка.

Большой Зал очень сильно опустел и выглядел заброшенным. Накрывался только преподавательский стол, и Минерва обедала в компании Филча и приходившего по её просьбе Хагрида. В остальное время, если ей хотелось выпить чашечку чая или просто поболтать, она шла в хижину к Хагриду. Лесничий очень радовался её приходу, с удовольствием болтал о том, о сём и с заботливой настойчивостью предлагал "каменное" печенье своего изготовления. Клык, его большой волкодав, изрядно помятый в прошлом инциденте с Пожирателями, когда его заперли в горящем доме, стал ещё более труслив и сильно неуравновешен. Случившееся очень сильно повлияло на здоровье бедной собаки, которая теперь всё больше отлёживалась рядом с кроватью хозяина, вызывая его тревогу.

В отличие от визитов МакГонагалл к лесничему, тот только из вежливости иногда приходил обедать в "Хогвартс". Минерва и сама понимала, насколько школа стала неуютной в последнее время, даже несмотря на заботы домовых эльфов. Их стараниями всё было готово к приёму учеников хоть сейчас, но даже заботливые руки добрых домовиков не могли развеять всей той тоски и холода, которые чувствовались обитателями замка.

Добби тоже часто приходил к ней, при этом появляясь так неожиданно, что в конце концов Минерве пришлось отругать его за это. Домовик понурился и виновато сказал:

— Простите меня, госпожа. Добби хочет как лучше, но он все время забывает, что волшебники, в отличие от домовых эльфов, плохо видят и слышат.

Кто-то мог и обидеться на эти слова, но только не Минерва. Именно с этого она и начала пристальнее к ним присматриваться. А домовики и правда видели и слышали такое, о чем и не подумал бы ни один из магов, мало того, их трансгрессию не могли сдержать чары школы, наложенные ещё её создателями. Поэтому, как только разговор МакГонагалл и Хагрида выходил на Гарри, этим же вечером обязательно появлялся Добби и спрашивал, есть ли известия от "доброго Гарри Поттера". Потом шли расспросы про Рона, Гермиону и всех тех, кто, по мнению домовика, был хорошо знаком с Поттером. Но, увы, Минерва и сама многого не знала, и Добби, можно сказать, уходил ни с чем. Хотя он сам так не считал, говорил, что "ни один разговор с профессором МакГонагалл не был бесполезным". Если Минерва заговаривала о Волдеморте, Добби держался на редкость оптимистично, возможно, потому, что самым страшным событием жизни этого домовика было служение Малфоям в каком-то далеком для него прошлом.

МакГонагалл уже совсем собралась ложиться, чтобы, наконец, закончить этот ужасно затянувшийся день, как услышала невероятный грохот в своём шкафу. Кто-то очень шумно там завозился, волей или неволей превращая аккуратно развешанную одежду в подстилку для собственных ног.

Посетителем оказался Добби. Он пребывал в чрезвычайном возбуждении, от нетерпения подпрыгивая на месте, поэтому неудивительно, что он странсгрессировал прямо в шкаф с одеждой. Рот домовика растянулся в самой бестолковой улыбке. Не зная Добби, можно было подумать, что он сильно пьян.

— Я должен... прямо сейчас... о, простите, госпожа директриса, я очень, очень сожалею...

Поймав суровый взгляд Минервы, домовик поспешно огляделся по сторонам и, найдя подходящую стену, застучал в нее головой.

— Добби, перестань! — властно сказала МакГонагалл. "Я начинаю входить в роль", — подумалось ей.

— Я приказываю тебе перестать самоистязания, — жёстко сказала волшебница: — И расскажи, в чём дело.

— С-спасибо, госпожа. Вы же знаете, что Добби служит в "Хогвартсе". Добби потревожил Вас и обязан наказать себя... Старая привычка. У Вас сегодня был напряженный вечер, а моё появление стало последней каплей.

— Нет, Добби, все в порядке, — слабо улыбнулась Минерва: — а теперь расскажи, что случилось. Это ведь срочно?

— Да, да! Именно сегодня, именно в этот день Добби должен передать Вам посмертное желание Альбуса Дамблдора!

— Что за желание? И почему именно сегодня?

— Начну с того, что поздравлю Вас с новой должностью. Как Вы знаете, господин бывший директор был осведомлён о том, что Пожиратели обдумывают план его убийства. Временами он звал Добби к себе... Добби теперь многое знает, но большинство секретов рассказать не может, потому что не пришло время. Незадолго до смерти господин Дамблдор сказал мне, чтобы, если произойдет несчастье, Добби передал Вам кое-какие слова... А Добби боится министерских прохвостов, шныряющих вокруг "Хогвартса"... Боится, что они тоже слишком много знают.

— Что ты имеешь в виду?

— Да, тёмных, загадочных личностей, недавно вертевшихся в Запретном Лесу и недалеко от самого замка. У одного из них Добби сумел заметить министерскую нашивку на мантии... Хотя, пожалуй, для служащего в Министерстве Магии он был староват... как и его мантия... Но Добби не знает... Возможно, это не очень удачная маскировка, попытка приписать слежку другим. Очень на то похоже. Мне кажется, что эти люди прознали про Орден, — домовик закончил трагическим шепотом, сделав большие испуганные глаза.

Помолчав секунд пять, эльф нарушил неожиданную тишину:

— Добби хотел дождаться того дня, когда Вы официально станете директором "Хогвартса"... Добби не нравятся эти люди, но они не смогут и не посмеют открыто вредить Ордену Феникса, если его главой будет директор. Это и есть просьба господина Дамблдора. Он надеялся на Вашу помощь. Да, казалось, совсем недавно он сидел там, у себя в кабинете, и говорил со мной, — всхлипнул домовик, — Альбус Дамблдор надеялся, что Вы не сможете отказать ему в этом. Спокойной ночи, — Добби щелкнул пальцами и растворился в полутьме.

Спустя какое-то время, когда в замке уже не светилось ни одно окно, человек в сером плаще потоптался, разминая затекшие ноги, и, отодвигая руками кусты, скрылся в зарослях.

Глава2. Тюрьма и избавление.

— С вас пять фунтов, — монотонно пробубнил крупный заспанный мужчина с солидным брюшком, со стуком ставя пакет на прилавок. Гарри отсчитал деньги и отдал продавцу, потом рывком поднял тяжелые сумки, к которым добавился ещё и раздувшийся пакет. Последний в любой момент мог лопнуть и извергнуть содержимое, что, естественно, вызвало бы новую вспышку гнева у всех Дурсли. Оставался последний рывок, на этот раз — до дома. Всё это время Гарри, в основном, старался не высовываться из своей комнаты. Разумеется, эти "милые" люди делали всё, чтобы отравить ему жизнь, и дело дошло до того, что даже хождение по магазинам, которое нравилось Гарри больше, чем мельтешение перед глазами дяди Вернона, превратилось в сплошную муку. Дурсли изо всех сил старались не обращать внимания на то, что у них живёт кто-то четвёртый, разве что с еле заметным неудовольствием ставили на стол четвёртую тарелку.

В их доме по прошествии нескольких лет почти ничего не изменилось. Дядя Вернон стал самым противным из всей своей семейки, даже не смотря на то, что пытался сдерживать себя, ведь его серьёзно тревожило приближающееся семнадцатилетие племянника. Тётя Петунья же при Гарри теперь нередко молчала, лишь поджимая губы, если ей что-нибудь не нравилось. Несмотря на то, что она была жуткой сплетницей, сор из своего дома ей выносить не хотелось. Их сын в последнее время тоже изменился мало. Конечно, это не значило, что он перестал подтрунивать над Гарри, носившим его старую одежду и вызывавшим у всех соседей аналогичное презрение. Дадли по-прежнему был крупным мальчиком с толстыми румяными щеками, однако вытянулся в длину и перерос отца. Таким образом, его "детский жирок" превратился в терпимую подростковую полноту, хотя симпатичным назвать его было нельзя. Гарри очень забавляла одна мысль, что у Дадли может появиться девушка.

Несмотря на то, что Дурсли в целом слегка изменились к лучшему, Гарри этого не заметил, потому что почти всё время пребывания на Тисовой улице в этом году был переполнен то яростью, то всепоглощающей грустью, становясь абсолютно безразличным к очередным выходкам своих родственничков.