Гарри Поттер и последний хоркрукс (Главы 1-10)

Глава 1. Самый беспокойный день Минервы.

Она стояла, сжимая обеими руками каменные перила, и старалась не слушать шепот портретов за своей спиной. Что же происходит с древней, величественной школой? Учиться в ней всегда было честью, замок считался самым надёжным местом в волшебной Англии. Теперь же "Хогвартс" собираются закрыть, и никто не заступится за него... Покончить со всем, что было так дорого... По крайней мере, до смерти Волдеморта. По ту сторону замка шел дождь, и Минерва, не отдавая себе отчёта, уже третий час наблюдала за тем, как разбиваются об оконное стекло тяжелые капли, похожие на слезы...

— Добрый вечер, профессор, МакГонагалл, — раздался грубоватый голос уровнем ниже: Хагрид редко поднимался наверх, — Вам... это самое... чего-нибудь нужно, а?

— Добрый вечер, — чуть слышно прошептала она. Сейчас ей не хотелось никуда двигаться, не хотелось даже пошевельнуться. Как живое, день и ночь тревожило память улыбающееся лицо старого волшебника с сияющей седой бородой, яростно-голубыми, со свойственной только ему хитринкой, глазами и очками-полумесяцами, в которых играли маленькие блики.

Это лето Минерва провела в "Хогвартсе". Она прощалась со всем, что связывало её со школой и с трагически погибшим директором.

Остальные преподаватели, из тех, кому было куда ехать, отправились восвояси.

— Профессор! — повысил голос лесничий, — я говорю, Вам надо чего-нибудь?

— О, простите меня, Хагрид, — опомнилась Минерва, с трудом освобождаясь от захвативших ее неотступных мыслей, — нет, благодарю. Вы можете идти.

Хагрид немного помолчал, потом спросил так, словно боялся, что ответят отрицательно:

-А как мистер Филч, профессор? Все еще сидит у себя в комнате?

— Что? А, нет-нет... Я не знаю, — словно в забытье, ответила волшебница.

Когда лесничий, он же преподаватель по уходу за магическими существами, спустился вниз, Минерва заставила себя пойти в кабинет директора, куда ее в последнее время так тянуло и где было так тяжело находиться. Всё дело было в портрете Дамблдора.

В кабинете было безумно пусто, так пусто, что хотелось закричать, лишь бы нарушить это давящее молчание. Но все предметы остались на своих местах. Казалось, сейчас вот-вот войдёт их хозяин, и всё будет по-прежнему. Только не было Фоукса. Жизнь улетела вместе с ним из этого места... Нарисованные директора сладко спали. МакГонагалл подошла к портрету Дамблдора, недавно повешенному здесь по настоянию Министерства Магии, сразу после отъезда преподавателей. Обитатель нового холста почувствовал на себе взгляд и открыл глаза:

— Все образуется, Минерва, — мягким, знакомым до боли голосом, успокоил он ее, — Гарри знает, что делать.

МакГонагалл ничего не ответила. Словно ослепленная, побрела она к себе в спальню.

"Гарри знает, что делать..." Что он теперь сделает без директора? Сможет ли он оправиться после такой тяжёлой потери? Темный Лорд убил его родителей, потом Пожиратели добрались и до самых дорогих ему людей — Сириуса Блэка, Альбуса Дамблдора... Интересно, а помнит ли Поттер, что и она, Минерва, всегда была готова ему помочь?..

Хагрид говорил про Филча. Пожалуй, за завхозом стоит приглядывать. В последнее время он выказывает все больше пренебрежения сотрудникам "Хогвартса", но так, что ему трудно напрямую выдвинуть обвинение. Он очень сильно изменился со времен директорства Долорес Амбридж, министерской представительницы, тиранившей школу менее двух лет назад. Была ли смерть Дамблдора такой уж потерей для Филча?

Перед тем, как закончить этот тяжелый в моральном отношении день, Минерва должна была посоветоваться с еще одним обитателем замка. Белый кентавр Фиренце совсем недавно стал вторым преподавателем прорицания. Может быть, он никогда и не решился бы на подобное, если бы его не изгнал собственный табун. Изначально прорицание вела Сибилла Трелони, праправнучка знаменитой провидицы Кассандры. На этом сходство двух женщин заканчивалось, если не считать пары мрачных пророчеств, произнесённых Сибиллой. Невероятно обидчивая, доводившая даже уравновешенную Минерву, она вызывала у большинства волшебников смех и жалость. Кентавр и человек имели на свой предмет разные взгляды, а директор любил повторять, что это расширит кругозор учеников, но Фиренце и Трелони лишь ещё больше стали раздражать друг друга. Сейчас же им, как и всем остальным, было не до бестолковых разборок. Никто в "Хогвартсе" уже не смог бы жить по-прежнему.

Фиренце проживал в одной из классных комнат, ещё при жизни Альбуса Дамблдора расширенной до размеров небольшой рощицы. Учитель-кентавр питался, в основном, сочными плодами растущих там деревьев и мог наблюдать положение звёзд в любое время и не выходя на улицу. Стоило только сказать пару соответствующих заклинаний. Он тоже был обеспокоен тем, что школу закрывают, но никогда не говорил об этом с Минервой.

Сегодня в классе-роще было по-летнему тепло, хотя и облачно; ветер почти не притрагивался к зеленеющим веткам и траве. Даже здесь не было солнца. Что ж, это понятно: часто комната-роща отражала настроение своего обитателя.

Фиренце был виден издалека. Он расположился под одним из самых больших деревьев и держал в руках длинную толстую ветку.

— Добрый день, — подошла к нему Минерва. Честно говоря, она очень редко бывала здесь: боялась помешать, потому что Фиренце почти всё время был занят, хотя и не говорил об этом в открытую.

— Добрый день, профессор МакГонагалл. Рад Вас видеть. У меня как раз возникла одна проблема, и я думаю, что Вы смогли бы дать подходящий совет.

— Я слушаю Вас.

— Видите, что случилось с этим дубом? Он слишком стар, чтобы нести на себе такую массу ветвей, но они всё вырастают и тяготят его. Из-за этого дерево очень сильно страдает. Я не могу поставить ветки обратно, они приживаются только на молодых деревьях, но я использую специальную мазь для скорейшего затягивания ран, — и кентавр протянул Минерве ладонь, на которой покоился маленький тюбик. — В последнее время мазь перестала помогать. Сможете ли Вы найти причину этого?

— Я попробую, — Минерва взяла тюбик и выдавила немного пастообразного содержимого на ладонь другой руки. — Срок годности у мази ещё не истёк, она не могла испортиться. Консистенция абсолютно нормальная. Придётся изменить подход... — она отдала тюбик Фиренце и достала палочку, направив на выдавленную мазь, и что-то прошептала. — Мне всё ясно.

— Что-нибудь серьёзное? — осторожно поинтересовался кентавр.

— Нет, — ответила Минерва, не переставая описывать концом палочки круговые движения над мазью. — Видите ли, этот дуб волшебный. Очень редкий в наше время вид. Его сок обладает сильным магическим действием и добавляется в различного рода зелья. Сок Изогнутого дуба — отличный консервант для зелий, быстро распространяется внутри зелья и инактивирует его, то есть замораживает его волшебные свойства. Для активации требуется заклинание и соответствующее движение палочкой, что я и сделала. Просто Вам следует следить за тем, чтобы сок этого дуба не попал в мазь. Давайте тюбик... И, Фиренце... у меня к Вам тоже есть разговор.

Кентавр прислонил к дереву ветку листьями вниз и повернулся к Минерве.

— Насколько я понимаю, Вы очень хорошо разбираетесь в предсказаниях...

— Каждый кентавр обязан делать это.

— Пусть так, но каждый из вас может по-разному толковать свои знания. Вы, в отличие от остальных, не боитесь говорить правду, даже если она противоречит устоям и традициям целого племени... Есть одна вещь, которую я задумала... Кстати, как часто Вы смотрите на звёздное небо?

— Не реже одного раза в период полнолуния и не чаще, чем в две луны... Я понял, к чему Вы клоните. В последние дни звёзды располагаются так странно. Вы тоже это заметили? Звезда Мицар Большой Медведицы стала более заметной, чем раньше. Кто-то в этом мире проявит себя как необычайно яркая и сильная личность.

— Что Вы говорите! Не можете предположить, кто ею станет?

— Я не знаю. Звёзды говорят о человеке железной воли, который скоро откроет в себе великие силы.

— Но это не...

— Если Вы о Гарри Поттере, то нет. Я пытался составить его дальнейшую судьбу, но небо молчит. Ясно одно: его судьба особенная, а значит, на его долю выпадет много горя.

— Неужели ещё больше?!

— О да. Мне страшно было говорить об этом, но я не собираюсь обманывать Вас. А Вы, профессор МакГонагалл? Ваша судьба круто поменяется сегодня.

— Интересно знать, как же это случится.

— Этого я пока сказать не могу. У кентавров существует закон, по которому подобные вещи не могут быть разглашены до того, как они произошли. Всё это не случайно, ведь мы не имеем права вмешиваться во время.

— Но иногда это необходимо!

— Обычно вмешательство приводит к серьёзным последствиям. В моём племени это считается преступлением. Есть и исключительные случаи, но это особый разговор.

— Так что же всё-таки будет с Гарри? Ведь Вы что-то знаете, не правда ли?

— Да, но в данном случае не от звёзд. От того, кого вы уважали, но к кому меньше всех прислушивались.

— Фиренце, не говорите загадками!

— Ещё не пришло время, уважаемая профессор...

— Неужели Гарри Поттера не ждет ничего хорошего?

— Если так смотреть на жизнь, то незачем и жить. Всё у него будет, если он сумеет разглядеть... Так ведь и мы порой не видим, что счастье находится совсем близко. И вообще, я не советую Вам во всём верить пророчествам, ведь они способны изменяться. Главным условием для этого является хотя бы частичное их незнание.

— Вы правы, нет смысла всему верить. Однако мы оба знаем, что тот, кого касается пророчество, слышал его.

— Теперь это не имеет значения, потому что оно начало сбываться, по-другому — овеществилось.

— То есть пророчество всё-таки было изменено?

— Не совсем так. Если точнее, приобрело новый смысл. Яркий Мицар — тому подтверждение. Сильные люди появляются в тяжёлые времена.

Больше от кентавра ничего нельзя было добиться. Минерва шла к себе в спальню, унося в сердце смесь боли, надежды и странного чувства, что вот-вот должно произойти нечто необыкновенное. Фиренце был единственным из преподавателей "Хогвартса", с которым ей хотелось говорить о самом грустном. Задевать старую рану необходимо лишь затем, чтобы её вылечить.

Минерва уже открыла шкаф, чтобы переодеться, как услышала громкий требовательный стук в дверь своей комнаты. Она, как и все преподаватели, соглашалась с традицией "Хогвартса", что портреты на дверях — это нормально, но, как и коллеги, для своей спальни предпочитала дверь совершенно обыкновенную, а потому хорошо поддающуюся наложению охранных заклятий.

Волшебница рывком распахнула дверь, другой рукой стиснув волшебную палочку.

На пороге стоял мужчина лет тридцати с правильными чертами лица, острым взглядом серых глаз и серыми же прямыми волосами чуть ниже плеч, гладко выбритый, в кирпичного цвета мантии. При всей неприступности вида нежданного гостя в его глазах можно было прочесть вину.

— Добрый вечер, профессор МакГонагалл. Прошу извинить меня за столь поздний визит: я не отнесся с должным вниманием к древним чарам "Хогвартса". И убедился, что трансгрессия не решает все проблемы. Меня выбросило на пару миль от замка.

— Кто Вы? — спросила волшебница.

— Я Фабиус Доусон, один из помощников Руфуса Скримджеора. Он просил меня захватить для Вас документ... Вот, взгляните.

Когда посетитель назвал свое имя, Минерва цепко окинула взглядом его лицо, словно что-то припоминая, но так и не вспомнила. Она взяла бумагу у помощника Министра и прочитала ее. После того, как Минерва подняла глаза, взгляд ее выражал растерянность и сильнейшее беспокойство.

— Мне подписать? — спросила она.

— Разумеется, Вы можете подумать. Но я бы на Вашем месте не стал с этим тянуть, — Доусон сделал движение, похожее на смахивание соринки с правого плеча. Его кирпичная мантия оттеняла холодные серые глаза, в которых, когда они останавливались на декане "Гриффиндора", появлялось волнение.

Внезапно Минерва поняла, что надо делать.

— Пойдемте со мной.

У кабинета директора она оставила министерского помощника, тихо сказала каменной горгулье месяц не менявшийся пароль, "пирог с патокой", и вскоре уже поднималась наверх. Толкнув дверь, МакГонагалл быстрым шагом вошла в кабинет. Директора на портретах тревожно повернули головы в её сторону. Она не взглянула на них, а сразу подошла к портрету Дамблдора. Несмотря на важность дела, Минерве было трудно говорить с человеком, которого уже не было в живых.

— Господин директор... — начала она, но Дамблдор поморщился. Потом МакГонагалл показалось, что директор усмехнулся: он давно не слышал от нее такого обращения.

— Вы правы, Альбус... Министерство не желает и слышать о закрытии школы, всеми силами хочет показать, что держит ситуацию под контролем. Они решили назначить меня директором. Я боюсь, что не готова к этому, но многие подписались под документом, они верят в меня.

— Хорошо, что обратились ко мне, — улыбнулся Дамблдор на портрете, — но ведь в глубине души Вы знаете, что я сказал бы на это. Продолжайте начатые мною дела. Как правило, так и бывает: для людей, имеющих в жизни более высокие цели, чем власть над остальными, она всегда приходит не вовремя. Но Вы не переживайте. Теперь, когда Пожиратели Смерти получили то, что хотели, и празднуют победу, опасность для студентов не так велика, как ранее. После обнаружения тайного хода никто не пройдёт в "Хогвартс" незамеченным. Кроме, того, Вы сможете видеться с Гарри Поттером. Ведь Вы же помните пророчество, Минерва? — Дамблдор сладко зевнул, прикрывая ладонью рот, и поудобнее устроился в нарисованном кресле, давая понять, что разговор закончен.

МакГонагалл почувствовала, что все начинает становиться на свои места, и на душе стало гораздо легче.

Доусон ждал ее внизу, от нетерпения уже в который раз перечитывая принесенную бумагу.

— Итак?.. — помощник изобразил на лице вежливое любопытство.

— Я подпишу. Прямо сейчас. Вы правы, мы должны готовить детей к защите от опасности, особенно в такое непростое время. Правда, я очень беспокоюсь за их перевозку и проживание здесь.

— Это уже продумано, — успокоил Доусон, — мистер Скримджеор позаботился о надежной охране. Некоторые авроры даже приглашены из-за границы.

Принимая подписанную бумагу, помощник Министра в первый раз улыбнулся, но в его улыбке не участвовали глаза.

— Поздравляю, профессор... Точнее, госпожа директриса. Завтра к Вам прибудет представитель из Министерства Магии для обсуждения деталей. Надо будет сделать массу запущенных в настоящее время дел... Взять хотя бы не посланные бывшим пятикурсникам результаты СОВ, несданные экзамены и прочее. В общем, пусть магическое общество видит, что жизнь продолжается.

Минерва слушалась и со всем соглашалась. Она не очень-то верила, что после всего, что случилось месяц назад, волшебники захотят доверить своих детей тем, кто не смог позаботиться даже о безопасности собственного начальника. Но не было ни сил, ни желания возражать. Главное, чтобы все это ни в коем случае не было во вред самим ученикам.

— До свидания, госпожа директриса.

— Вас проводить, мистер Доусон?

— Не волнуйтесь за меня. Я и так доставил массу неудобств.

Когда посетитель ушел, Минерва присела на кровать. Все это ей было не по душе, но она доверяла Дамблдору... Он почти никогда не ошибался, но последствия ошибок, словно отыгрываясь за количество, были всегда тяжелыми... Одна из них стоила ему жизни... Он доверял Снейпу, убийце... Кулаки Минервы непроизвольно сжались. Месяц назад Поттер кричал, что уничтожит Снейпа, а она успокаивала его. Это было трудно. Как смешно бы это не звучало, ей хотелось составить Гарри компанию.

Не стоит, Минерва, сказала она сама себе. Сперва надо подумать о более доступных вещах. О тех, без которых школе придётся плохо. О преподавателях. После случившегося Слагхорн отказался преподавать зельеделие; от такого труса, как он, ничего другого и нельзя было ожидать. Кроме того, защита от тёмных сил требовала ещё одного человека, но с этим "Хогвартс" уже смирился.

Хуже было с прорицанием. Сибилла Трелони по-прежнему оставалась в замке и вела себя еще отвратительнее: постоянно бродила по замку в пьяном виде, стала необычайно раздражительна. А кентавр Фиренце — тот и вовсе выводил ее из себя одним фактом своего существования. И с этим надо было что-то делать.

Перед тем, как лечь спать, новая директриса по привычке мысленно прошлась по всем сегодняшним делам и вспомнила вопрос Хагрида о Филче. Может, сейчас уже поздно... Хотя, что ж, тем лучше, возможно его кошка уже гуляет по коридорам. И пусть бродит. Все равно сейчас некого ловить, кроме мышей.

Волшебница открыла дверь и снова вышла из спальни в коридор. Миг — и на каменном полу сидела кошка. Она побежала вниз, перепрыгивая через ступени. Теперь сумрак не смущал её, она словно растворилась в темноте.

За поворотом мелькнули два красноватых огонька, и впервые за много лет Минерва была этому рада.

"Норрис. Доброй ночи. Куда направляешься?"

"И Вам того же, профессор. Почему Вы спросили?"

"Очень непривычно видеть тебя одну. А как же мистер Филч?"

"Зачем Вам хозяин?" — спросила Норрис, и МакГонагалл показалось, что глаза ее вспыхнули.

"Он заперся у себя в кабинете. Он болен?"

"Смерть директора потрясла его, и хозяин не желает никого видеть. Вот и все, — с нажимом произнесла тощая кошка. — А теперь, если позволите, мне надо идти."

"Постой!" — возразила Минерва, но ответом был лишь маленький сквозняк, поднятый убегающим животным.

МакГонагалл пробралась в свою спальню уже в который раз и задумалась. В какой игре замешан этот Филч? Может быть, и ему доверять не стоит? В ближайшее время надо это выяснить. Никто не должен мешать продолжению дела, начатого Дамблдором... Только вот имел ли Альбус в виду и Орден Феникса? Без Ордена волшебники уже не были тем сплочённым отрядом, который мог реально помешать Волдеморту. Минерва не была уверена, что способна возглавить борьбу против сильнейшего чёрного мага, окружённого многочисленными союзниками. "Гарри знает, что делать." Что он конкретно знает? Может быть, Дамблдор рассказал ему о тайной силе Тёмного Лорда? Той силе, о которой догадалась Минерва. Конечно, Альбус больше доверял Поттеру! Иначе зачем он занимался с ним, применяя Омут Памяти? Но директор не знал и не мог знать, что кое-кто ещё имеет доступ к этой занятной вещице. Может быть, это было нечестно, но она, Минерва, имела основания, чтобы в последнее время тоже не доверять директору. Не так давно она поняла, что старый друг сильно изменился. Наверное, сказалась невероятная усталость от этой беспокойной жизни. Хотелось поговорить с ним и расставить всё по своим местам, и в то же время было понятно, что он не услышит. Так, как он слышал раньше. Наверное, Альбус всё-таки знал о своей смерти... и, кто знает... может быть, он хотел её.

После смерти директора все в мире разладилось. А иногда, наоборот, кажется, что ничего не изменилось. Пожиратели Смерти, оставшиеся на свободе, стали вести себя более нагло, многие видели их в Косом переулке, а в Темный эти убийцы заходили на чашку чая, как в гости к лучшему другу. Громких преступлений стало меньше, и, кажется, Волдеморт снова отдавал предпочтение магглам. Складывалось ощущение, что черные маги дразнили остальной мир, включая мир магглов, дерзко, с вызовом, и уверенностью в своей безнаказанности... Нынешний Министр Магии, Руфус Скримджеор, просто скрипел зубами от злости, но ничего не мог поделать...

Минерва взяла с комода свежий номер "Еженедельного Пророка". Они до сих пор со смаком обсасывали смерть Альбуса Дамблдора. Да, это, безусловно, было для них настоящей золотой жилой, но Боже, как всё это надоело! Глаза МакГонагалл машинально заскользили по строчкам газеты — Дамблдор со снимка помахал ей рукой.

Он сказал бы Минерве, чтобы она возглавила Орден Феникса. В этом нет сомнений. Иного выхода нет: ей придется взять на себя двойную ответственность. Главное сейчас — разобраться с директорскими делами и как можно лучше устроить учеников в "Хогвартсе", применяя все доступные способы защиты. Пока Гарри Поттер жив, пока живы все те, кто мешает осуществлению бесчеловечных замыслов, Тёмный Лорд не успокоится. В отличие от учеников, преподаватели — и МакГонагалл это знала — сгорали от нетерпения побыстрее начать новый учебный год. Отчасти это объяснялось их желанием дать детям как можно больше знаний, вооружить против Волдеморта, отчасти — пониманием того, что "Хогвартс" стал для них гораздо более надежным убежищем, чем их собственные жилища. Осталось убедить в этом обеспокоенных родителей.

Кроме того, уже давно надо было сменить завхоза. Филч никогда не нравился Минерве, но Дамблдор уверял её, что "Аргус хороший человек, но он просто обижен жизнью". После случая со Снейпом она не желала держать в этой школе тех, кто явно был склонен к жестокости. Возможно, Филча действительно обидела жизнь, но ведь и к Хагриду, например, она отнеслась достаточно сурово, но Рубеус — добрейший человек. Однако, Минерва была не из тех, кто легко мог поверить каким-то глупым слухам, поэтому она почти каждую ночь пыталась вызвать на откровенный разговор старую кошку Филча, миссис Норрис. Но та, очевидно, поняла это как желание найти повод для придирки к хозяину, поэтому холодно и неохотно отвечала на расспросы, уходя при любом удобном случае.

Разумеется, кроме тех немногих людей, что жили сейчас в "Хогвартсе", здесь оставались и привидения. Пивз, местный полтергейст, слыл величайшим хулиганом мира призраков. Теперь же ему было почти некого изводить, поэтому Пивз со всей ответственностью бывалого пакостника взялся за Филча. Минерва, иногда проходя мимо комнаты завхоза, слышала стук, сдержанную ругань и высокое противное хихиканье проказника. В глубине души МакГонагалл не хотела, чтобы полтергейст оставлял этого занятия, потому что ей самой ужасно хотелось добраться до непостижимой тайны Филча., которую нельзя было узнать, пока завхоз засел у себя, словно в крепости перед штурмом.

Теперь этот мрачноватый тип, делавший вид, что по-своему переживает смерть прежнего директора, появлялся только раз в день, на обед, и тщательно упаковывал в банку отбивные для миссис Норрис. В остальное же время он, вопреки своему обычаю, уже не бродил по всем этажам и переходам огромного замка.

Большой Зал очень сильно опустел и выглядел заброшенным. Накрывался только преподавательский стол, и Минерва обедала в компании Филча и приходившего по её просьбе Хагрида. В остальное время, если ей хотелось выпить чашечку чая или просто поболтать, она шла в хижину к Хагриду. Лесничий очень радовался её приходу, с удовольствием болтал о том, о сём и с заботливой настойчивостью предлагал "каменное" печенье своего изготовления. Клык, его большой волкодав, изрядно помятый в прошлом инциденте с Пожирателями, когда его заперли в горящем доме, стал ещё более труслив и сильно неуравновешен. Случившееся очень сильно повлияло на здоровье бедной собаки, которая теперь всё больше отлёживалась рядом с кроватью хозяина, вызывая его тревогу.

В отличие от визитов МакГонагалл к лесничему, тот только из вежливости иногда приходил обедать в "Хогвартс". Минерва и сама понимала, насколько школа стала неуютной в последнее время, даже несмотря на заботы домовых эльфов. Их стараниями всё было готово к приёму учеников хоть сейчас, но даже заботливые руки добрых домовиков не могли развеять всей той тоски и холода, которые чувствовались обитателями замка.

Добби тоже часто приходил к ней, при этом появляясь так неожиданно, что в конце концов Минерве пришлось отругать его за это. Домовик понурился и виновато сказал:

— Простите меня, госпожа. Добби хочет как лучше, но он все время забывает, что волшебники, в отличие от домовых эльфов, плохо видят и слышат.

Кто-то мог и обидеться на эти слова, но только не Минерва. Именно с этого она и начала пристальнее к ним присматриваться. А домовики и правда видели и слышали такое, о чем и не подумал бы ни один из магов, мало того, их трансгрессию не могли сдержать чары школы, наложенные ещё её создателями. Поэтому, как только разговор МакГонагалл и Хагрида выходил на Гарри, этим же вечером обязательно появлялся Добби и спрашивал, есть ли известия от "доброго Гарри Поттера". Потом шли расспросы про Рона, Гермиону и всех тех, кто, по мнению домовика, был хорошо знаком с Поттером. Но, увы, Минерва и сама многого не знала, и Добби, можно сказать, уходил ни с чем. Хотя он сам так не считал, говорил, что "ни один разговор с профессором МакГонагалл не был бесполезным". Если Минерва заговаривала о Волдеморте, Добби держался на редкость оптимистично, возможно, потому, что самым страшным событием жизни этого домовика было служение Малфоям в каком-то далеком для него прошлом.

МакГонагалл уже совсем собралась ложиться, чтобы, наконец, закончить этот ужасно затянувшийся день, как услышала невероятный грохот в своём шкафу. Кто-то очень шумно там завозился, волей или неволей превращая аккуратно развешанную одежду в подстилку для собственных ног.

Посетителем оказался Добби. Он пребывал в чрезвычайном возбуждении, от нетерпения подпрыгивая на месте, поэтому неудивительно, что он странсгрессировал прямо в шкаф с одеждой. Рот домовика растянулся в самой бестолковой улыбке. Не зная Добби, можно было подумать, что он сильно пьян.

— Я должен... прямо сейчас... о, простите, госпожа директриса, я очень, очень сожалею...

Поймав суровый взгляд Минервы, домовик поспешно огляделся по сторонам и, найдя подходящую стену, застучал в нее головой.

— Добби, перестань! — властно сказала МакГонагалл. "Я начинаю входить в роль", — подумалось ей.

— Я приказываю тебе перестать самоистязания, — жёстко сказала волшебница: — И расскажи, в чём дело.

— С-спасибо, госпожа. Вы же знаете, что Добби служит в "Хогвартсе". Добби потревожил Вас и обязан наказать себя... Старая привычка. У Вас сегодня был напряженный вечер, а моё появление стало последней каплей.

— Нет, Добби, все в порядке, — слабо улыбнулась Минерва: — а теперь расскажи, что случилось. Это ведь срочно?

— Да, да! Именно сегодня, именно в этот день Добби должен передать Вам посмертное желание Альбуса Дамблдора!

— Что за желание? И почему именно сегодня?

— Начну с того, что поздравлю Вас с новой должностью. Как Вы знаете, господин бывший директор был осведомлён о том, что Пожиратели обдумывают план его убийства. Временами он звал Добби к себе... Добби теперь многое знает, но большинство секретов рассказать не может, потому что не пришло время. Незадолго до смерти господин Дамблдор сказал мне, чтобы, если произойдет несчастье, Добби передал Вам кое-какие слова... А Добби боится министерских прохвостов, шныряющих вокруг "Хогвартса"... Боится, что они тоже слишком много знают.

— Что ты имеешь в виду?

— Да, тёмных, загадочных личностей, недавно вертевшихся в Запретном Лесу и недалеко от самого замка. У одного из них Добби сумел заметить министерскую нашивку на мантии... Хотя, пожалуй, для служащего в Министерстве Магии он был староват... как и его мантия... Но Добби не знает... Возможно, это не очень удачная маскировка, попытка приписать слежку другим. Очень на то похоже. Мне кажется, что эти люди прознали про Орден, — домовик закончил трагическим шепотом, сделав большие испуганные глаза.

Помолчав секунд пять, эльф нарушил неожиданную тишину:

— Добби хотел дождаться того дня, когда Вы официально станете директором "Хогвартса"... Добби не нравятся эти люди, но они не смогут и не посмеют открыто вредить Ордену Феникса, если его главой будет директор. Это и есть просьба господина Дамблдора. Он надеялся на Вашу помощь. Да, казалось, совсем недавно он сидел там, у себя в кабинете, и говорил со мной, — всхлипнул домовик, — Альбус Дамблдор надеялся, что Вы не сможете отказать ему в этом. Спокойной ночи, — Добби щелкнул пальцами и растворился в полутьме.

Спустя какое-то время, когда в замке уже не светилось ни одно окно, человек в сером плаще потоптался, разминая затекшие ноги, и, отодвигая руками кусты, скрылся в зарослях.

Глава2. Тюрьма и избавление.

— С вас пять фунтов, — монотонно пробубнил крупный заспанный мужчина с солидным брюшком, со стуком ставя пакет на прилавок. Гарри отсчитал деньги и отдал продавцу, потом рывком поднял тяжелые сумки, к которым добавился ещё и раздувшийся пакет. Последний в любой момент мог лопнуть и извергнуть содержимое, что, естественно, вызвало бы новую вспышку гнева у всех Дурсли. Оставался последний рывок, на этот раз — до дома. Всё это время Гарри, в основном, старался не высовываться из своей комнаты. Разумеется, эти "милые" люди делали всё, чтобы отравить ему жизнь, и дело дошло до того, что даже хождение по магазинам, которое нравилось Гарри больше, чем мельтешение перед глазами дяди Вернона, превратилось в сплошную муку. Дурсли изо всех сил старались не обращать внимания на то, что у них живёт кто-то четвёртый, разве что с еле заметным неудовольствием ставили на стол четвёртую тарелку.

В их доме по прошествии нескольких лет почти ничего не изменилось. Дядя Вернон стал самым противным из всей своей семейки, даже не смотря на то, что пытался сдерживать себя, ведь его серьёзно тревожило приближающееся семнадцатилетие племянника. Тётя Петунья же при Гарри теперь нередко молчала, лишь поджимая губы, если ей что-нибудь не нравилось. Несмотря на то, что она была жуткой сплетницей, сор из своего дома ей выносить не хотелось. Их сын в последнее время тоже изменился мало. Конечно, это не значило, что он перестал подтрунивать над Гарри, носившим его старую одежду и вызывавшим у всех соседей аналогичное презрение. Дадли по-прежнему был крупным мальчиком с толстыми румяными щеками, однако вытянулся в длину и перерос отца. Таким образом, его "детский жирок" превратился в терпимую подростковую полноту, хотя симпатичным назвать его было нельзя. Гарри очень забавляла одна мысль, что у Дадли может появиться девушка.

Несмотря на то, что Дурсли в целом слегка изменились к лучшему, Гарри этого не заметил, потому что почти всё время пребывания на Тисовой улице в этом году был переполнен то яростью, то всепоглощающей грустью, становясь абсолютно безразличным к очередным выходкам своих родственничков.

Дверь открыл дядя Вернон. Он торопливо взял протянутую сдачу и стал рыться в сумках. На какой-то миг Гарри захотелось швырнуть свою ношу ему в лицо, потому что оно быстро налилось кровью: это бывало всякий раз, когда дядюшка становился очень зол. Племянник с трудом подавил в себе вскипающую ответную злость и заторопился в свою комнату, всеми силами желая избежать очередного конфликта, не собираясь дожидаться новой тирады. По дороге ему пришлось увернуться от подзатыльника двоюродного братца, пробиравшегося тайком от родителей на кухню за чипсами.

До Вернона Дурсли, как давно убедился Гарри, доходило очень медленно. Орать он начал не сразу, видимо, долго и тщательно подсчитывал сдачу и вспоминал цену на продукты, желая доказать, что племянник обсчитал его.

— Ты, мошенник! А ну-ка, иди сюда! — это Гарри услышал уже из своей комнаты. "Ненавижу", — устало подумал юный волшебник, чувствуя скорее не ненависть, а досаду. Он засунул волшебную палочку в растянутый карман бывшей дадлиной рубахи. Кончик, который не уместился, пришлось зажать в ладони.

Вскоре нежеланный племянник Дурсли — сама невинность, наивные зеленые глаза, — снова предстал перед багровой физиономией Вернона.

— Ты! Я не позволю нас обсчитывать! Как получилось, что ты дал мне на двадцать пенсов меньше, чем с тебя причиталось!

И это было чистой неправдой! Уж кому-кому, а волшебнику не было дела до денег, дающих доступ к сомнительным маггловым удовольствиям. По крайней мере, Гарри никогда не пылал страстью к нечестной наживе. Но в этом доме трудно было что-то доказать.

— Этого не может быть, — терпеливо возразил он, меньше всего на свете желая выйти из себя именно сейчас. — Я специально все считал. Хлеб стоит...

— Ты не так часто ходишь в магазин! Мне лучше знать, сколько всё стоит!.. Мало того, ты не купил шоколадный батончик для Дадлика! А ведь ты знаешь, неблагодарный мальчишка, что твой кузен болеет! Мы сделали для тебя столько добра, а ты ответил нам чёрной неблагодарностью! Ты — ленивый, бессердечный, мерзкий...

— Перестаньте сейчас же, — холодно сказал Гарри, убирая ладонь с палочки.

— Опять эта... гадкая штука! Я же сказал: если она у тебя в руках, держись от нас подальше!

— Я могу и отойти, — съязвил Гарри, доставая волшебную палочку из кармана, — скоро мне будет семнадцать, и тогда уже никто не накажет меня за волшебство вне школы.

— Я же сказал... никаких этих слов в моем доме! — взревел дядюшка.

— Я могу идти? — вежливо, однако сдерживая ледяную ярость, поинтересовался Гарри.

— Убирайся! И не смей тревожить Дадлика! Бедняга только что заснул, а тебе на всё плевать! Чего и ожидать от такого бессовестного нахала, как ты!

Когда Вернон заводился, он уже не замечал ничего вокруг. Например, того, что сам поднимет и мёртвого. Во время этого диалога тетя Петуния стояла рядом с мужем. Она уже отнесла все покупки и теперь осторожно прислушивалась к разговору. Когда племянник собрался уходить, тетя вдруг спросила тихим голосом, который, однако, привлёк внимание обоих:

— Правда ли, что твой директор... умер?

— Да, а Вам-то что? — огрызнулся Гарри, испытывая острое желание броситься на кровать и разрыдаться без слёз.

— Я никогда не любила ваш мир, — так же тихо продолжила Петуния; было непонятно, зачем она вообще заговорила, — но я хорошо знала Дамблдора. Мне очень жаль...

Дядя Вернон тут же разразился длинной тирадой на приятную для него тему о том, что в "этой идиотской школе" с новым директором, возможно, поменяются и порядки, и он, наконец, дождется того счастливого момента, когда Поттера будут пороть. С тетей, подумал Гарри, дядюшка обязательно поговорит потом, наедине. И поговорит серьезно. Как же получилось, что в мире Поттера, полном опаснейших сумасшедших, вдруг появился великий человек? И это — тот самый чудной старик, что посмеивался над ними, сидя у них же в гостиной с год назад! Видимо, Вернон считал себя очень хитрым, сделав вид, что его не интересует новость о смерти директора "Хогвартса". На самом деле, его мерзкую ухмылку было видно невооруженным глазом...

Глядя в окно своей комнаты на умирающий день, Гарри думал о школе волшебства. Правда же, что с ней будет? Перед отъездом студентов из "Хогвартса" кто-то распустил слушок, что преподаватели всерьёз говорили о закрытии школы. Официальных заявлений ни от кого не было, но многие ученики просто боялись возвращаться. Даже Гарри не знал, хочет ли он вообще вернуться. Его словно посадили в тюрьму, из которой он и сам по своей воле не вышел бы. Жить в магическом мире для него сейчас означало вечный страх быть схваченным Волдемортом или не выжить в противостоянии ему. Ещё невыносимее была мысль о том, что каждый день надо будет смотреть на эти стены, в которых погиб его любимый учитель и лучший друг.

Тетя Петуния сегодня странная, как в тумане подумал Гарри. Может быть, он удивился бы этому при иных обстоятельствах, но сейчас не было сил даже на удивление.

Справиться с хандрой можно было лишь одним способом — написать друзьям. Прежде всего, это относилось к Джинни. Гарри мог бы послать письма и Рону с Гермионой, но в данный момент она была ему ближе, потому что умела сочувствовать без всяких ненужных рассуждений.

Гарри долго сомневался, будить ли ему спящую Хедвигу, размытым белым пятном растворявшуюся в сумерках неосвещённой комнаты. В конце концов он решился и легонько постучал по дверце клетки кулаком.

— Хедвига... Хедвига, можешь отнести письмо через пятнадцать минут?

Сова открыла один глаз и еле заметно вздохнула.

— Понимаешь, это очень важно... В "Нору", к семье Уизли.

Птица открыла второй глаз, встрепенулась и тихонько ухнула.

Гарри окинул долгим взглядом бардак в своей комнате. Где-то тут лежала кипа чистых листов... Оглядывая комнату, ее хозяин заметил разломанное перо. Возможно, на него наступили ногой. Захотелось тут же наставить палочку и сказать: "Reparo", но делать это было нельзя, потому что последние дни перед великим событием Гарри собирался прожить без нарушений. Пришлось прибегнуть к обычной шариковой ручке. Он в легком раздражении хлопнул по лампе и включил настольный свет. Отодвинул горку свитков на столе и расправил на его полированной поверхности бумагу.

Хедвига ухнула, на мгновение ослепленная светом, потом развернулась к его источнику спиной и, как понял её хозяин, задремала.

"Дорогая Джинни, — строчил Гарри, оглядываясь на часы, — я решил написать тебе, потому что хочу напомнить об одном важном деле. Напишу о нём чуть ниже. Самое главное, что я хотел бы написать — я очень скучаю по всем вам. Надеюсь, что у вас не случилось ничего плохого. Знаю, что твои родители, как и многие члены Ордена, предпринимают попытки его восстановления. Трудно сказать, возможно ли это теперь, когда нет его главного вдохновителя. Эту потерю не восполнить, в прежних письмах мы горевали достаточно, но сейчас надо жить дальше. Я чувствую, что школу закроют, и не знаю, хочу этого или нет. Если можешь, спроси мистера Уизли: возможно, в Министерстве был об этом разговор. Перехожу к делу: сова начинает нервничать. Помнишь, ты обещала мне, что мы вместе отправимся в Годрикову Лощину, к могилам моих родителей. Так вот, я думаю, что нам не стоит медлить с этим. Даже если школу закроют, я не хочу оставаться у Дурсли! Пошли ответ сразу, как только сможешь, спаси меня! Я мог бы уехать к вам в августе, а в сентябре совершим то, что должны. Говорят, в Лощине небезопасно, но теперь я думаю, что лучше, наверно, встретить Волдеморта, чем гнить у этих каждодневно придирающихся магглов. Я был бы очень рад, если бы кто-нибудь из членов ДА пошёл со мной.

Я прошу ответить как можно скорее, потому что боюсь, что после Дня Рождения сорву все свои плохие чувства на Дурсли, и повод мне в любом случае обеспечен.

Передавай привет Рону, расскажи о нашем замысле. Подумайте над этим. Я хотел бы написать тебе ещё что-нибудь, но Хедвига уже сильно нервничает", — Гарри оторвался от письма и сердито посмотрел на птицу:

— Перестань! Я заканчиваю!

Но сова продолжала хлопать крыльями, желая побыстрее выйти из клетки и размять их.

— Хедвига, ты разбудишь их! Дурсли убьют меня! — отчаянно прошептал Гарри.

"Я пока держусь, но остаётся всё меньше терпения. Я очень жду твоего письма. Целую, Гарри."

— Хедвига, я же просил!

Притихшая птица вышла из клетки и виновато клюнула хозяина в плечо. Потом протянула лапу.

— Это очень срочно, — тихо сказал сове Гарри, — поэтому я прошу тебя нигде не задерживаться. От этого письма теперь зависит, чем я буду заниматься этим летом и осенью. Отдай в руки Джинни Уизли.

Спустя пару мгновений он проводил глазами стремительно уменьшавшееся белое пятно, потом рухнул на кровать и стал глядеть в потолок, не зная, чем бы ещё заняться.

... Проснулся он оттого, что кто-то теребил его рукав. Гарри мгновенно продрал глаза и вскочил. Сова, которой он попал рукой по боку, обиженно ухнула.

— Хедвига! Спасибо, — Гарри рванулся к столу и выключил уже несколько часов горевший свет, потом закрыл окно: в комнате стало очень холодно. Поглядел на часы — шесть утра. Уже начинало светать, хотя солнца еще не было видно, и только маленькое робкое зарево разливалось над одинаковыми аккуратными домиками Литл Уининга.

— Извини меня... Я совсем не собирался спать — обратился он к сове, отвязав письмо от ноги птицы, — ты, наверное, даже толком не поела. Я понимаю, неудобно охотиться с письмом на лапе. Сейчас, — и он торопливо достал коробку совиного печенья. Пока Хедвига насыщалась, Гарри вскрыл письмо, испытывая непонятное волнение.

"Здравствуй, Гарри. Ты расстроишься, когда узнаешь, что произошло, но я лучше расскажу тебе сразу. Очень хорошо, что ты написал мне, потому что наша старая сова, Эррол, как ты знаешь, умерла, а новая, Быстролет, улетела надолго по одному важному делу. Мне пока нельзя говорить, по какому именно, вскоре всё сам узнаешь. Это приятный сюрприз. Гарри, не сердись, пожалуйста, только наши планы стали известны маме с папой. Я не знаю, как это произошло, но у меня есть все основания думать, что мы слишком плохо скрывали свою радость. Они прижали нас к стенке и прознали про поход в Лощину. Но я кое в чём с ними согласна. Сейчас это не самая удачная идея, потому что Сам-Знаешь-Кто только и ждет, чтобы ты совершил неверный шаг. Твоя жизнь очень важна, ты же знаешь. Я говорю не о Министерстве — ты нужен мне и всем, кто любит тебя. Вспомни пророчество. Думаю, нам стоит отправиться тогда, когда мы будем уверены в собственной безопасности. Рон очень сильно поругался с родителями из-за запрета на поездку, но этим он ничего не добился. Так что мы оба с нетерпением будем ждать тебя. Не беспокойся о том, как доберешься до нас, просто жди. В этом отношении мама с папой будут кое-что предпринимать, но у них ничего не дознаться. Гермиона уже решила, что приедет к нам в августе. Серьёзно, Гарри, для полного счастья не хватает только тебя. До встречи, надеюсь, скорой. Джинни."

Письмо прошелестело по столу, отброшенное рукой Гарри. Мало ли что они ждут! Он уже всё распланировал! Он же дал обещание, что в скором времени посетит родителей... Всё как нарочно получилось не так!

В дверь с силой бухнули, и она открылась.

— Ты опять выпустил эту идиотскую сову! — зарычал с порога вместо приветствия дядя Вернон, — и ты... ты писал кому-то из твоего паршивого племени! — на этих словах дядюшка понизил тон до шепота, — сколько раз...

Гарри не успел ничего ответить. Мало того, он не успел как следует рассердиться. С подоконника резко сорвалась Хедвига и полетела прямо к старшему Дурсли. Громко крича, она захлопала крыльями по его лицу, как будто бы прогоняла вон из комнаты.

Говорят, что совы, охраняя тех, кто им дорог, забывают обо всем на свете. И в этот момент их боятся даже люди.

Во всяком случае, дядя Вернон, проверещав что-то, подозрительно похожее на "Ты лишаешься завтрака!", неуклюже переминаясь, поспешно скрылся в коридоре, такой же недовольный, но изрядно сбавивший шум.

Гарри закрыл за дядюшкой дверь и оглянулся на птицу: сова, все еще взбудораженная, чистила перья, недовольно и взвинчено ухая. Гнев почему-то отпустил его.

— И ты не выдержала, — сказал он, проводя ладонью по её перьям.

Злоба на Дурсли, улетучившись вместе с обидой на Джинни, уже не мешала Гарри спокойно рассуждать.

— Значит, она считает, что с Лощиной стоит подождать... Если бы только это, я убедил бы её, и Джинни это знает. Но, помимо всего прочего, есть и другие обстоятельства. Я очень соскучился по друзьям. Да, они пишут... — Гарри заглянул в желтые, чуть прищуренные глаза Хедвиги.

Сова перестала прибирать перья и позволила закрыть себя в клетке.

— Да, они писали мне, — повторил он, убирая ворох свитков со стола, — но это совсем не то. Ведь я не слышу их смеха, их частых ссор. Нашим письмам не хватает того, что может дать только общение. Кроме того, я ведь не могу писать всем, по кому скучаю. Пожалуй, надо остаться здесь, — Гарри был очень рад, что мог хоть с кем-то поговорить, — остаться хотя бы для того, чтобы узнать, что это за таинственный сюрприз.

Наступивший день тянулся медленно, но потом время понеслось, как испуганный единорог. Гарри изо всех сил старался убить время до своего Дня рождения, который приходился на воскресенье, к великому неудовольствию именинника и его родственников. Больше ему никто ничего не писал, исключая Рона, который ответил на письмо, посланное незадолго до знаменательного события. Друг поздравлял с наступающим праздником и, подобно Джинни, говорил о каком-то сюрпризе.

В субботу вечером Гарри отправился погулять по Тисовой аллее. Последние часы до своего совершеннолетия он желал провести наедине с собой. Тем более, зашита матери пока все ещё оберегала Гарри, и он не очень-то хотел думать о том, что будет, когда она исчезнет.

Дадли, как ни странно, не увязался за ним сегодня, хотя и не смог встретиться со своими дружками. И сегодня же Гарри узнал причину того, что его кузен стал рьяно помогать матери по хозяйству. Дадли захотел собаку. Эта его новая причуда позволила Гарри избегать дежурных подзатыльников — братцу было не до того — но ругаться Дадли не перестал, вот почему Гарри по-прежнему не желал его видеть.

Когда "тупой Поттер" уже уходил, он как раз услышал, как кузен достает мать, а в свой адрес уловил реплику:

— Вот погоди, придурок, будет у меня своя собака...

На это Гарри, уже открывший дверь, пробурчал:

— В таком случае, ты будешь её объедать, и бедное животное сдохнет от голода.

После таких слов возвращаться и подавно не хотелось.

На улице было прохладно и безветренно. Маленькие домики пригорода не мешали наблюдать закат. Здесь Гарри чувствовал себя гораздо легче, чем в надоевшем ему доме, где среди людей ощущалось одиночество. И здесь, на улице, состоялась желанная встреча.

Миссис Фигг, старушка-кошатница, которую многие считали сумасшедшей, переходила дорогу по направлению к своему дому, как всегда, с тяжелыми сумками. Сердце Гарри забилось сильнее: наконец-то он встретил человека, близкого ему по духу. Он окликнул её. После памятного инцидента с дементорами ей было глупо делать вид, что она не связана с волшебным миром и не относится к Гарри с особой заботой. Под зорким оком Дурсли, которые до сих пор ни о чём не подозревали, оба делали вид, что испытывают друг к другу чувства не более сильные, чем, скажем, к фонарным столбам. Редкие встречи по вечерам, особенно после смерти Дамблдора, давали тот заряд положительных эмоций, которого им определенно не хватало в последнее время.

Миссис Фигг, перейдя дорогу, остановилась и поставила сумки на тротуар, отдыхая и дожидаясь Гарри.

— Давайте, я помогу Вам, — поздоровавшись, предложил он.

— Вот спасибо. Я и правда что-то устала. Здоровье уже не то, — обрадовалась миссис Фигг. — А я как раз хотела пригласить тебя на чай.

Вскоре они уже сидели на диване в комнате, где неуютно пахло кошками, запивая чаем с клубничным вареньем леденцы, как ни странно, свежие. У Гарри постепенно создавалось ощущение, что миссис Фигг специально подстроила их встречу, зная, где он гуляет по вечерам.

Старушка уже минут десять не притрагивалась к чаю, а размеренно, грустно говорила:

— Нам, сквибам, сейчас еще сложнее, чем волшебникам полной силы. Мы связаны с магическим миром, но, увы, не имеем многих из тех радостей, что выпадают более одарённым. Сам-Знаешь-Кто не ценит человеческую жизнь, — и миссис Фигг покачала головой, — хотя он сам работал над продлением своего существования... Всё, всё за счет других. И особенно он не любит полукровок, сквибов, магглорожденных, хотя и считает их слабыми...

— Нет-нет, — возразил Гарри, причем так поспешно, что леденец выскользнул изо рта в чай. С досадой посмотрев на беглеца, он продолжал, — Волдеморт просто эгоист и гордец. Но он не дурак, он боится тех, кто, по его мнению, представляет из себя большую опасность для него. Все магглорожденные волшебники, из тех, кого я знаю, далеко не слабы. И многие из полукровок... Даже один знакомый сквиб, — Гарри улыбнулся, понимая, как он соскучился по Невиллу, — который посредством упорных тренировок почти добился появления Патронуса!

— Подожди-ка, — перебила собеседница, и ее глаза уже говорили собеседнику, что она загорелась новой идеей, — я всегда думала, что сквиб — состояние, предназначенное судьбой. А ты говоришь...

— Надо настолько этого захотеть, — пояснил Гарри, допивая чай и засовывая за щёку леденец, — что каждодневные тренировки станут потребностью для души.

— Гарри, мальчик мой, — осторожно промямлила старушка, — я знаю, о ком ты. Его зовут Невилл, и его бабушка постоянно переживает, что у внука мало способностей. Я знакома с Августой. Благодаря тебе он... Да что там говорить!.. Гарри, у тебя скоро совершеннолетие, — быстро заговорила миссис Фигг, будто бы упускала последний шанс и боялась, что ее перебьют, — ты поможешь мне измениться?

— Я не знаю, — смутился он, — я вообще-то мечтаю уехать отсюда. После Дня рождения мне здесь будет нечего делать.

— Не волнуйся, — поспешно вставила собеседница, — ни о чем не беспокойся. Я уже давно хочу переехать в мир магов. Здесь я, в основном, из-за тебя. А еще дело в том, что рядом с магглами я не чувствую себя неумёхой. Эти бедняги вообще ничего не могут.

Гарри улыбнулся:

— Тогда я согласен. Только если Вы этого очень сильно хотите...

— Конечно, без сомнения! — горячо воскликнула миссис Фигг, — а то, помнишь, не смогла помочь тебе с этими дементорами?

Она скользнула взглядом по часам.

— Тебе, пожалуй, пора. Но перед тем, как ты уйдешь, я должна кое-что сказать. И передать.

Гарри насторожился. Он ожидал каких-то намеков на то, что произойдет нечто необычное, но чтобы вот так, явно...

— Я слушаю.

— Во-первых, я хочу заранее поздравить тебя с Днём рождения. Вот, возьми, это мой подарок. Я думаю, они обязательно тебе пригодятся, — миссис Фигг протянула полупрозрачный пакетик с разноцветными карамельками внутри и просветлела лицом, — это не просто конфетки. Они помогают успокаивать взвинченные нервы. Главное — не переусердствуй... Ну да ты знаешь, о чем я. И последнее — завтра постарайся весь день находиться дома. У тебя будут гости. Это пока всё, что я тебе скажу.

Когда пальцы Гарри обхватили дверную ручку, миссис Фигг с гордостью сказала:

— Как же ты вырос, Гарри... Как изменился...

Он улыбнулся в темноту и вскоре уже шагал домой, если только это жилище можно было назвать родным домом.

Дурсли, как ни странно, ничего не сказали ему, не укорили за опоздание. Кажется, они всеми силами старались не замечать присутствия в доме четвертого человека. Просто их всерьез пугало скорое наступление Страшного Воскресенья.

Тетя Петуния торопливо бухнула в тарелку Гарри омлета гораздо меньшего размера, чем порция Дадли, несмотря на то, что тот уже ел добавку. После появления волшебника за столом повисла напряжённая тишина, которая прерывалась лишь громким чавканьем сынка дяди Вернона. Сам дядюшка старался не смотреть на племянника, торопливо поглощая ужин. Несмотря на это, Гарри, чья порция была даже меньше тётиной, закончил раньше всех и, буркнув "спасибо", ушел наверх, к себе.

В своей комнате он немного прибрался, большей частью из-за нетерпения. Ему не спалось, и, как всегда бывает с любым уходящим событием, Гарри вдруг захотел немного придержать мелькавшие минуты. Совершеннолетие близилось, а с ним приближались и непривычные и неизвестные обязанности взрослого волшебника. Хорошо, что Дурсли о них не знают. Честно говоря, и сам будущий именинник знал их не все. И самое неприятное, вместе с шестнадцатилетием канет в небытие и магическая защита, что оставила Гарри мать.

Хедвига тихо ухнула, хлопнув крылом по стенке клетки, и хозяин выпустил её.

Сова улетела на ночную охоту, а он тем временем пытался заставить себя лечь в кровать. После нескольких неудачных уговоров и аргументов в пользу сна Гарри решил просто дождаться полночи, как невольно получилось у него в ту памятную ночь, когда он уже было отчаялся, что вообще кому-то нужен. Он хорошо запомнил то далекое время. Был слышен только шум моря и храп дядюшки, крепко спавшего сном человека с чистой совестью, который все сделал правильно. Гарри запомнил эту боль, что пронзила сердце, когда часы, высунувшиеся из-под теплого одеяла вместе с пухлой рукой Дадли, показали двенадцать. А потом появился Хагрид, и с ним вместе — легкий испуг, недоумение и, когда оказалось, что все это не сон или недоразумение, — великое счастье пополам с надеждой.

Он подумал, что нечто подобное может произойти и сегодня. Да, скоро минет ровно шесть лет с того дня, вернее, ночи, когда маленький Гарри узнал правду о волшебном мире, мире его родителей. Трудно сказать, изменился ли он за прошедшее время. С одной стороны, конечно, да. Но с другой... Гарри чувствовал себя прежним. Он с удивлением смотрел на тех, кто привык к волшебству. Сердцам волшебников, безвылазно живших в магическом мире, было чуждо восхищение, испытываемое Гарри... Мальчик, который выжил!.. Но он отлично понимал, в каком положении находился, и это одно уже не давало повода для непомерной гордыни. Не хотелось быть любимой темой разговора только потому, что ему повезло.

Возможно, День Рождения и наступающее совершеннолетие дадут ответы на те вопросы Гарри, обращенные к судьбе, что оставались без ответа.

Одиннадцать часов... Полдвенадцатого.

Гарри, повинуясь внезапному порыву, достал палочку и сосредоточился. Внутри бушевала радость, и он черпал в ней необычайные силы.

Без пяти двенадцать.

Время словно остановилось...

— Ну, давай же, — шептал Гарри, впившись глазами в секундную стрелку.

Хедвига, уже сидящая на спинке кровати, громко ухнула, хитро прищурив глаза.

Двенадцать...

Гарри вскочил на кровать вместе с ботинками, выставил вперед палочку и закричал, задыхаясь от внезапно переполнивших его эмоций:

— Lumus maximus!

Огромный поток ослепительного света вырвался из активного конца палочки, осветив всю комнату. Сова обиженно заухала, щуря глаза.

— Lumus maximus! — кричал Гарри. Всё остальное для него теперь не существовало.

Яркие световые шары слепили глаза и не намного, но неуклонно увеличивались. Наверное, со стороны казалось, что в окне второго этажа происходят сильные взрывы. В последней вспышке Гарри потонул с головой. Когда он, тяжело дыша, опустил палочку, то глаза погрузились в черноту ночи и долго еще не могли привыкнуть к ней.

Стало слышно, как Дурсли закопошились внизу. Странно, что они сразу не прибежали наверх с руганью. Хотя пусть теперь попробуют! Они больше не осмелятся его унижать! Гарри говорил себе, что должен лечь спать, а в результате он просто быстрее заходил по комнате, улыбаясь, не в силах сдержать радостное волнение.

Дурсли внизу никак не успокаивались, и он, заперев сову, решил спуститься вниз, начиная смутно догадываться, что причиной суеты является не он.

На первом этаже повсюду горел свет. Мимо Гарри промчалась тетя Петуния. Она бросила на племянника мрачный взгляд и резко сказала:

— Быстро в постель!

Она даже не вспомнила, что Гарри может теперь творить волшебство, а значит, случилось что-то серьёзное.

— Ты ещё здесь? — прорычала тётка, проносясь в обратном направлении, — я же сказала: марш отсюда!

В таком состоянии с ней лучше было не спорить, и Гарри поплелся к себе.

Через пару минут с улицы донесся далекий звук сирены, издаваемый машиной скорой помощи, которая, будоража резким воем воздух, затормозила напротив дома Дурсли. Поглядев вниз, он понял, что виновником столь позднего визита врачей был дядя Вернон. Кажется, он не выдержал День Рождения племянника...

Когда Гарри спустился к завтраку, тетя Петуния, готовящая овсяную кашу, даже не обернулась, а Дадли, нетерпеливо слонявшийся по кухне в ожидании пищи, вдруг накинулся на кузена, крича:

— Это ты виноват в том, что папе стало плохо!

Гарри, хорошо знавший Дурсли, а потому захвативший с собой волшебную палочку, наставил своё оружие на братца и сдержанно потребовал:

— Расскажи, что с ним случилось.

Дадли, дрожа, замер, будто наткнулся на стену, и завыл.

Это было ужасное зрелище. На опустевшей, как-то даже посеревшей кухне ревел, не притворяясь, здоровый семнадцатилетний парень. Его мать молчала, но, кажется, тоже готова была разрыдаться.

Посреди кухни стоял Гарри, растерявшийся, опустивший палочку. По окончании рёва он осторожно сказал:

— Дадли, я понимаю, тебе сейчас плохо. Но скажи мне, что случилось с дядей Верноном?

Петунья метнула на племянника злобный взгляд и сухо отчеканила:

— У Вернона случился сердечный приступ, его увезли в больницу. Если это всё, что ты хотел спросить, то живо завтракай. А потом будешь мыть полы. И не вздумай творить тут своё волшебство, — Дадли вздрогнул и побледнел, — иначе найду, кому пожаловаться!

Гарри виновато вздохнул и уселся за стол.

— Ты, подлый... — тихо завывал братец, что не мешало ему быстро запихивать в себя овсянку и толстые ломти белого хлеба, густо намазанные маслом и стекающим на скатерть джемом. — Ты хочешь загнать папу в могилу!

— Никого и никуда я не загонял! — наконец взорвался Гарри. — Вы никогда не замечали моих Дней рождения, неужели я сам не мог устроить себе праздник?

-Неправда-а... — канючил Дадли. — Мама с папой хотели подарить тебе набор карандашей.

— Только из страха к моим способностям, — сердито проговорил Гарри, вставая из-за стола.

— И не забудь полить цветы! — крикнула вдогонку тётя.

Праздник не задался с самого утра, думал Гарри, когда брёл к себе в комнату. Он хотел положить палочку подальше от греха, потому что знал, что сегодня не сможет сдержаться.

Когда он открыл дверь своей комнаты, то застыл в изумлении. Всё сверкало изумительной чистотой. На покрывале лежало нечто, завёрнутое в красивую упаковочную бумагу с узором из сов, перевязанную золотистой лентой. Гарри кинулся к кровати. Разорвав бумагу, именинник увидел два свертка. В одном из них было два носка, синий и бордовый, и открытка с корявой подписью: "Гари от Доби в Ден Савершеналетия". Во втором, более объемном, лежал набор новых золотистых перьев для письма и сладости от Рона, в отдельном пакетике находились пирожки от миссис Уизли и вязаный набор, состоящий из шарфа, шапки и перчаток. Также Гарри обнаружил новую черную мантию из приятного на ощупь материала от Фреда и Джорджа, пару книжек от Гермионы и, наконец, маленький сверточек, который почему-то шевелился. К нему была приколота записка:

"С Днём рождения! Прежде чем разворачивать этот подарок, закрой дверь и окно. От друзей."

Гарри поспешно прикрыл и то, и другое и, сгорая от нетерпения, распечатал странный свёрточек. В нем оказалась маленькая коробка, отделанная всевозможными узорами, многие из которых напоминали крылья.

Когда коробочка была открыта, из неё, счастливо потряхивая крылышками, выпорхнули два снитча, золотистый и серебристый, и затеяли шутливую возню под потолком. Они неутомимо наскакивали друг на друга, раскидывая крылышки, трясли ими, словно петушась... Новый хозяин забавных мячиков, позабыв обо всем на свете, смотрел на них и смеялся.

Потом, опомнившись, Гарри решил поймать обоих и отложить это развлечение до лучших времен, потому что смех в этом доме и в этот день мог показаться насмешкой.

Как давно он не ловил снитчи! Маленькие мячики метались от него, как на решающем соревновании...

В конце концов ему удалось поймать золотой. Гарри загнал его к окну, и снитч стукнулся о стекло, издав красивый хрустальный звон. От удивления шарик даже замер на одно мгновение. Ему было непонятно, что за преграда мешала попасть на улицу, хотя за окном виднелось солнце, едва пробивавшееся через тучи. Этого мгновения хватило...

Серебряный же оказался осторожнее и хитрее и залетел на шкаф. Гарри присел на стул, не сводя глаз с крохотного мячика.

Прошло не так много времени, но снитчу надоело сидеть в своем укрытии в одиночестве, ведь он был создан для игр. Мячик слетел со шкафа и принялся носиться над хозяином кругами.

Гарри резко выбросил вперед руку, но снитч успел увернуться и снова отлетел на безопасное расстояние, по пути кувыркаясь в воздухе, словно дразня. Потом стал потихоньку сокращать расстояние до хозяина.

Напряжение росло. Гарри захотел во что бы то ни стало поймать Серебряный снитч. Для этого надо было подпустить его поближе и не промахнуться.

Вот он... уже машет крылышками в метре от ловца... Еще один маленький скачок в воздухе по направлению к человеку...

Через миг шарик уже трепетал в ладони. Гарри удивился: снитч был тёплый, точно живой, его не хотелось отпускать...

Серебряный был положен туда, где уже лежал Золотой, и пристегнут к специальной цепочке в коробочке. А всё-таки сегодня был прекрасный день: даже Дадли не получал таких подарков. Кроме того, у Гарри было предчувствие, что сегодня обязательно произойдет нечто волшебное. "Никуда не уходи", — сказала вчера миссис Фигг, но после всего, что случилось, вопрос о вечерней прогулке сам собой отпал.

Чтобы скоротать время, Гарри решил заняться подарками Гермионы. Одна из книг называлась "Практическая магия для деловых людей" и содержала все известные и множество неизвестных ему заклинаний, с указанием движений палочкой и побочных эффектов. Тут же были и Запрещенные заклятия, которых, помимо непростительных, оказалось очень много, как минимум, два листа. Почти все имели авторов, и под многими было подписано одно и тоже: "Т.-К.-Н.-Н." В конце книги в алфавитном порядке находились биографии авторов этих заклинаний, большинство из которых было черными магами. Однако у двоих волшебников, в отличие от остальных, сокращения имен не расшифровывались и биографий не было. Как пояснили это в книге, "сведения были утеряны". Однако, под сокращениями этих странных загадочных личностей не была проведена чёрная черта, таким образом, лишь двое из авторов не рекомендуемых к применению заклятий не служили силам тьмы. Гарри вгляделся в инициалы: один из них показался до боли знакомым.

— F. E. и R. A. B., — пробормотал Гарри и внезапно соскочил с кровати, — возможно, это тот самый R. A. B.! Теперь я просто обязан встретиться с Гермионой!

Честно говоря, он был рад, что ухватился за эту зацепку, потому что, кроме неё, у них ничего не было. Кем бы ни был этот R. A. B., он талантливый маг, потому что только очень неглупые волшебники могли придумывать заклинания.

Взяв в руки вторую книгу, Гарри был, мягко говоря, удивлён. Она гласила: "Латинский язык и его связь с практической магией". Помимо основ языка, здесь давались различные допустимые заклятия. В конце располагался словарь. Проведя за книгой больше получаса, Гарри узнал смысл почти всех чар, которыми пользовался и которые слышал. Ему даже показалось, что он понял, как составлять некоторые из них. Каким же он был дураком, когда откладывал подарки Гермионы!

Где она взяла эти книги? Первую, по соображениям Гарри, можно было купить только в Тёмном переулке, несмотря на то, что с виду та была вполне безобидна — палочка на белом фоне — другую — разве что в какой-нибудь школе мракоборцев. Подбирая подарок к совершеннолетию друга, Гермиона превзошла саму себя: книги впервые так нешуточно увлекли Гарри.

— Привет, — произнес кто-то над ухом, когда именинник листал оглавление второй книги.

Гарри вздрогнул, и книга в его руках захлопнулась. Голос был грубый, с хрипотцой, до безумия знакомый.

— Профессор Грюм!

— Тихо, Поттер, не шуми, перепугаешь магглов, — проворчал, улыбаясь, Грозный Глаз, и его улыбка немного походила на гримасу, — а насчет профессора ты прав, теперь я снова буду учителем.

— Кто? Вы? Почему? Я ничего не понимаю...

Грюм хмыкнул и достал какую-то бумагу:

— На, читай.

Через пару минут Гарри поднял на неожиданного гостя сияющие глаза:

— "Хогвартс" не закроют!

— Да, Поттер. Догадайся, что я буду преподавать?

— Неужели защиту от тёмных сил?

— Да, именно. И мне плевать на то, что Волдеморту это не понравится!

— Зато понравится нам, ученикам! Пусть он только посмеет...

— Поттер, ты издаешь слишком много шума. Ты же не хочешь, чтобы магглы что-то заподозрили.

— Теперь мне всё равно, — произнес Гарри. — Послушайте, а кто же будет преподавать зелья? Говорили, что Слагхорн сбежал из школы...

— Не имею понятия. А сейчас... что-то он запаздывает, — недовольно сказал Грозный Глаз.

Гарри вздрогнул от громкого хлопка.

— А теперь... я представляю второго участника нашей авантюры "Похитители Поттера". Ремус Люпин.

Вышеназванный волшебник, улыбаясь, выглянул из-за широкой спины Грюма.

— Извини, что не пытался связаться, — смущенно сказал он, — летом у меня с Нимфадорой была свадьба.

— Да брось, Ремус, — произнес Грозный Глаз, усаживаясь на обреченно скрипнувший стул, — Поттер ведь знал об этом.

Гарри от души поздравил Люпина.

— Ну, как ты тут живешь? — спросил Ремус.

— С дядей Верноном сегодня ночью случился приступ, — крайне важно было выговориться именно сейчас. — Может, он и самый что ни на есть маггл, но все равно... тоже человек. И он терпел меня в меру своих возможностей.

— Да, мы видели, что произошло вчера, — мягко произнес Люпин. Гарри обратил внимание на то, что бывший преподаватель был в новой, серого цвета мантии, хоть и в очень обшарпанных сапогах. — С ним всё должно быть в порядке. Что же касается противостояния Волдеморту, то мы должны непременно поговорить обо всех наших успехах и неудачах. Но обсуждать всё это мы будем там, где никто не сможет нам помешать и где соберётся подходящая аудитория. Кое-кто захочет узнать ответы на те же вопросы, что собираемся задать мы с Грозным Глазом. То есть, мы отправляемся в гости к семейству Уизли.

Тут же, словно о нём вспомнили, глаз Грюма крутанулся куда-то вниз:

— Поттер, сюда идет твоя тётя. Нам остаться?

— Я думаю, да, — решительно сказал Гарри, — но перед тем, как отправиться в "Нору", я должен сделать все дела по дому. Знаете, как здесь будет трудно без дяди...

Грюм хмыкнул:

— Есть у меня одна идейка. Мы поможем тебе прибраться. У нас, как ты знаешь, уже есть опыт по скоростному приведению комнат в порядок. Только скажи своему жирному братцу, чтобы куда-нибудь выметался, а то, не ровен час, у меня дрогнет рука.

— Он боится волшебства с тех пор, как Хагрид пробовал превратить его в поросенка, — догадываясь, о чем говорит Грозный Глаз, с удовольствием напомнил Гарри.

— Не знаю, какая оценка была у Рубеуса по трансфигурации, — весело подключился Люпин, — но и я бы не сделал лучше...

— Гарри Поттер, — холодно и громко произнесла Петуния, открыв дверь рывком руки, и тут же замерла с выпученными глазами.

Грюм хихикнул, и его хриплый смешок заставил тетю вздрогнуть.

— Кто эти двое? — сурово спросила она.

— "Эти двое"? — Грюм недоуменно повернулся к Гарри. — Поттер, ты что, не удосужился рассказать о своих друзьях?

— Вы же знаете, что они не интересуются моими делами.

Одновременно Гарри переполняла гордость: Аластор Грюм считает его своим другом. Не сыном своего друга, а другом!

— Знаю, знаю, — отмахнулся Грозный Глаз. — Мадам, позвольте узнать Ваше имя.

— Петуния Дурсли, — последнее слово она выделила.

— Если я не ошибаюсь, Вы — сестра Лили?

— Да, но времена, когда я жила с этой женщиной в одном доме и общалась с ней, давно прошли, — довольным голосом заявила тетка Гарри.

— Ну по крайней мере Вы, в отличие от Вашего магглового мужа, без крика можете разговаривать с волшебниками. Это уже что-то. Кстати, простите, что мы до сих пор не представились. Аластор Грюм, — и мракоборец повернулся ко второму гостю.

— Ремус Люпин, — послушно сказал тот.

Петуния в ужасе посмотрела на волшебный глаз, бешено вертевшийся в глазнице.

— Старая травма, — незамедлительно отреагировал Грюм. — Так вот, миссис Дурсли, — в голосе Грозного Глаза промелькнула нотка сарказма, — Поттер уедет отсюда. Сегодня же. Но перед этим он должен прибраться в доме, не так ли?

Тетя кивнула:

— Я даю ему на всё час. И без его волшебных штучек!

— Как это без штучек!? — возмутился Грюм. — У парня День рождения...

— На всё про всё пятнадцать минут, — сказала свое последнее слово Петуния и вышла, хлопнув дверью.

— Ну что, Поттер, — весело сказал Грозный Глаз, вскакивая на ноги, — доставай свою палочку!

Глава 3. Чудеса в "Норе".

К назначенному сроку комнаты сверкали. Бедный Дадли, увидев, что творится в доме, со всех ног дунул на улицу, в ужасе бормоча что-то насчёт того, что уже давно собирался погулять. Перед приборкой тетя Петуния заставила волшебников завесить шторами окна и плотно закрыть входную дверь. Половые тряпки, ведра, кисточки для пыли летали туда-сюда в течение десяти минут. Прибирающиеся закончили раньше срока. Когда Петуния проверяла качество работы, на её лице появилось выражение, говорившее о том, что она кое-что поняла: волшебство — это не только лягушачья икра, совы и летающие метлы. Поэтому она почти приветливо попрощалась с Гарри, Грозным Глазом и Люпином, которые, не теряя времени, тут же поднялись в комнату именинника.

— Что же ты не сказал "до свидания" своему братцу? — спросил, посмеиваясь, Грюм, пока Гарри собирал вещи.

— Я его не догнал бы; в такие минуты у Дадли просыпается невероятная прыть, — вторил тот.

— Перестаньте, — добродушно останавливал их Люпин, — мы и так уже уложили одного в больницу.

— Мы? — переспросил, посерьезнев, Гарри, — Это сделал я и не знаю, как искупить свою вину.

— Не волнуйся, Поттер, мы проследим, чтобы дядюшка вернулся к своей семейке живым и здоровым, — весело сказал Грозный Глаз. У него было превосходное настроение. Он рад перспективе вести уроки после двухлетнего перерыва, решил Гарри. Так опытный мракоборец мог лично подготовить студентов к встрече с реальной угрозой — Пожирателями Смерти.

— Молли просила нас поторопиться, — напомнил новый преподаватель, — Ремус, займешься Поттером, — кратко сказал Грюм, прихватив чемодан, — А я беру на себя вещи.

— Гарри, тебе просто надо взять меня за руку, — объяснил Люпин.

Тот ухватился за кисть говорившего, и сразу же почувствовал ощущение, обычно бывающее со всяким трансгрессирующим: неприятное чувство, будто тебя вдавливает в промежутки между костями...

Когда тьма рассеялась, Гарри увидел, что они стоят на густой, зелёной траве перед домиком, где жила большая и шумная, такая дорогая ему семья Уизли. Как же он скучал по всем ним!

С домом, определенно, произошли перемены. Хотя он точно не мог похвастать новыми стенами и крышей, однако был прибран и перекрашен почти до неузнаваемости. Внутри стояла подозрительная тишина.

Грюм, несмотря на тяжелый чемодан, добрался до двери первым.

Взглянув на дверь и пробормотав "Окрашена", Грозный Глаз шумно постучал в стену. Казалось, дом слегка дрогнул от его стука. В комнатах возникло какое-то движение, и настороженный голос, как будто Молли Уизли, спросил:

— Кто там?

— Поттер, Грюм, Люпин, — отозвался Грозный Глаз, устанавливая чемодан поудобнее.

— Пароль?

Люпин подошел к двери, прочистил горло и нараспев сказал:

— "Животное единорог обладает волшебными свойствами; сила его концентрируется и в его теле, вот почему волосы из хвоста единорога ценятся как сердцевина для палочек".

В доме раздался смех, и сквозь него тот же голос произнес:

— Входите!

На зашедшего внутрь Гарри набросился, радостно крича, почти десяток человек.

Его обнимала миссис Уизли, наперебой тормошили Джинни, Рон и Гермиона, Фред и Джордж, Билл и Чарли. Из кухни прибежала Флёр и расцеловала гостя. Показалось странным отсутствие Нимфадоры, но спросить о ней Гарри не успел, потому что его взгляд заметил кое-что необычное. Стоящего чуть поодаль, смущенно улыбающегося Перси.

Тот замер в нескольких метрах, не решаясь подойти к Гарри Поттеру, о котором в свое время говорил весьма неприятные вещи. Гость подошел к нему сам.

— Ну что ж, Гарри, здравствуй, — сказал Перси, протягивая ладонь, — Мир?

Гарри почему-то стало неловко. Перед ним, улыбаясь, извиняясь всем своим видом, стоял невероятно смущённый юноша. С лица бывшего старосты "Гриффиндора" исчезло отвратительное канцелярское выражение. Может быть, он на самом деле изменился?

— Я не буду просить прощения, — произнес Перси, пожимая руку гостя, — это ничего не изменит. Я должен доказать, что перестал делать глупые ошибки.

Это было для Гарри настоящим сюрпризом. Он уже не думал, что педантичный, амбициозный, эгоистичный Перси вернется в семью, с которой так жестоко порвал. Уизли снова все вместе. Эта мысль пока была нова и непривычна.

Миссис Уизли сразу пригласила всех за стол, сетуя на то, что глава семейства, Артур Уизли, должен много работать, чтобы его не коснулись массовые сокращения в Министерстве. Эти сокращения стали её излюбленной и болезненной темой уже с месяц назад. Кажется, Руфус Скримджеор менял своих сотрудников, среди которых становилось всё больше мракоборцев.

— Но не будем сегодня о грустном, — перебила себя миссис Уизли, — прошу всех к столу.

Оказывается, гостя ждали... И не только люди. В саду на столах уже дымилась горячая еда.

Но перед тем, как сесть и пообедать, Гарри выпросил минутку для разговора с тремя важнейшими собеседниками. Дамблдор просил ничего не утаивать перед друзьями, и его любимый ученик сделал именно так. Правда, он включил в число близких друзей Джинни, которая знала гораздо меньше, чем Гарри, Рон и Гермиона, но он был уверен, что может ей доверять.

— Перси правда помирился с вами? — спросил Гарри, не решаясь говорить о главном.

— Да, — с легким пренебрежением подтвердила Джинни. Заметив недоуменный взгляд, пояснила, — И тому есть три причины. Во-первых, смерть Дамблдора: не о чем спорить. Во-вторых, Перси, как флюгер, вертится за общественным мнением; Гарри Поттер, если ты не заметил, теперь снова герой. И, наконец, в-третьих: Перси влюбился. Мы не знаем, кто она, он почти не реагирует на наши допросы, но братец говорит, что она помогла ему осознать его ошибки.

— Но он так сердечно поздоровался со мной...

— Это тоже не случайно. За последние месяцы он, похоже, научился притворяться, — встрял Рон. — Теперь Министерство как раз призывает к дружбе с тобой, и Перси хочет выглядеть, так сказать, "в ногу со временем". К тому же он, несмотря на службу у Фаджа, получил пост представителя Британии в странах Востока, и вскоре нашему задаваке предстоит командировка в Египет. Он этим очень гордится, но все же не может не сознавать, что долго с нами не увидится. Бедная мама, — вздохнул Рон, — любовь застилает ей глаза. Она думает, что братец и правда раскаялся, да только вот папа не так прост. И в том числе поэтому он торчит целыми днями на работе, пока Перси здесь готовится к командировке: не хочет поссориться с ним и расстроить маму. Короче, мы тут готовимся к разлуке с милым братиком. Его, возможно, не будет больше года...

— Не очень и надо, — фыркнула Джинни, — лучше всего он относится к маме, с нами говорит мало, с папой по-прежнему ругается, несмотря на произошедшее примирение. Кажется, он хочет взять с собой свою девушку, да только, вроде бы, ей не разрешают ехать...

— Эй, ребята, идите есть! — услышали они крик миссис Уизли. — Всё остынет!

Откладывать дальше Гарри не мог, поэтому вкратце рассказал им о хоркруксах, упомянув, что они из себя представляют и обмолвившись об их числе. Он повторился ради того, чтобы Джинни тоже была в курсе.

Когда они спускались на улицу, обдумывая услышанное, Гарри немного поотстал, и, задержав Гермиону, рассказал ей о том, что видел в книге. Она слегка зарделась и сказала, что Люпин и Грозный Глаз помогли ей выбрать подарки. Про R. A. B. она слушала встревожившись.

— Надо проверить, — тихо отозвалась Гермиона и, заметив недоуменные взгляды Рона и Джинни, замолчала и прибавила ходу.

Когда все расселись, Гарри почувствовал, что не хочет есть и поэтому стал разглядывать окружающих его людей. Он то и дело перехватывал частые взгляды друг на друга Рона и Гермионы. Кажется, и не он один. Миссис Уизли украдкой улыбалась, замечая, что Рон уже совсем не смотрит на красавицу Флёр. А Флёр с мужем объявили, что через семь месяцев в семье ожидается пополнение.

— Боже мой, я уже бабушка! — со слезами на глазах восклицала миссис Уизли, вновь получившая право ежеминутно вспоминать об этом после разглашения тайны.

Именно в этот момент Грюм решил повеселить конкретно учеников "Хогвартса", сообщив, что у всех старшекурсников в обязательном порядке будет прорицание.

— Что же Вы раньше молчали! — застонали Гарри с Роном. — Мы же теперь с ума сойдём от Трелони!

— Именно поэтому я и не хотел говорить.

— Да бросьте вы! — возмутилась Гермиона. — Во-первых, будет не только Трелони, но и Фиренце, во-вторых, прорицание было неприятным именно из-за неё. Вы же не станете отрицать, что это полезная наука, — на её лице промелькнула едва заметная улыбка.

И всё же за столом было не так шумно, как раньше. Чувствовалось отсутствие мистера Уизли; Фред с Джорджем, обычно развлекавшие компанию, сейчас сосредоточенно пялились в разложенные между тарелок записные книжки, весь обед были серьёзны и что-то обсуждали.

Несмотря на то, что почти все собрались, как и в далёкие, спокойные времена, и на хозяевах, и на гостях лежал отпечаток пережитого. Две-три новые морщинки, усталый вид, поседевшие волосы, не смеющиеся при улыбке глаза. На давно знакомых людях такие изменения видны намного сильнее...

Грозный Глаз и Люпин старались развлечь компанию непринужденной болтовнёй, но Гарри видел, как напряжены их правые руки, готовые ринуться в потайные карманы за волшебными палочками.

"Опасаются Пожирателей, — догадался он. — Они и правда могли бы нагрянуть в любую минуту. Интересно, что же делает сейчас их господин? Как узнать об этом? Раньше я хотя бы мог догадываться..."

После обеда миссис Уизли, увидев, как устал гость, сразу же отправила его отдыхать. В самом деле, на Гарри вдруг навалилась такая усталость, что он с удовольствием поплелся в спальню Рона, где стояла теперь и его кровать. Сидя на покрывале, он из окна наблюдал за проносившимися по воздуху кастрюлями, тарелками, ложками и прочей кухонной утварью. От частого мелькания глаза начали слипаться, и Гарри, навалившись на стену, заснул.

Ему приснился странный сон... Высокие серые каменные стены и стрельчатые окна. Темная, холодная даже на вид комната. По стенам горят огни в железных полусферах, но несмотря на это в центре, где смутно угадываются очертания каменного предмета, похожего не то на стол, не то на алтарь, царит густой полумрак. Возле странной вещи, все-таки оказавшейся столом, стоит фигура в тёмном плаще, и глаза с красными зрачками отражают свет огня.

Послышался скрип тяжелых дверей, не видимых Гарри, и в комнате оказался человек в чёрной мантии, который остановился в нескольких шагах от стола.

Этот человек был бледен и худ, и он склонился в поясном поклоне. Когда он выпрямился, красные зрачки-щёлочки уже смотрели на него.

— Милорд...

— Подойди, Северус.

Человек подошел, словно подлетел; полы мантии колыхались в такт быстрым шагам. Впечатление портили пятна грязи на мантии и сильная дрожь, словно от лихорадки.

— Итак, по тебе я вижу, что ты не выполнил мое задание, — слегка насмешливо произнес ледяной голос, — Так же, как и Драко. Малфоя я уже наказал. Ты хочешь, чтобы я наказал и тебя, или считаешь, что получил достаточно?

— Я смертник, милорд, и я не знал, что ошибся. Я был верен Вам, — тихо сказал Снейп, стараясь, чтобы дрожь была не так заметна. — И в свете этих событий хочу попросить у Вас кое-что. Я знаю, что благородство по отношению к Вашим людям было и остается Вашей чертой. Я прошу Вас отпустить меня и просто дать мне умереть. Ведь я заслужил спокойную смерть?

— Ты хорошо говоришь, Северус, — задумчиво произнес Волдеморт, очевидно, поддавшись на лесть, произнесенную с таким выражением, — и действуешь лучше многих других Пожирателей... И я, пожалуй, мог бы дать тебе второй шанс, если бы ты не был так плох.

— Мне это будет не под силу, — почти прошептал Снейп. — уже не под силу, — он судорожно вздохнул, — Я думал, это будет мгновенная смерть...

— Ты же знаешь, что любая магия многогранна, — почти мягко укорил Темный Лорд, — не я ли учил тебя? Подумай... Ладно, я вижу тебе не до размышлений. Объясню сам. Это зависит от степени ошибки и, скажем, перемены настроения связанного Клятвой... Сразу видно, что ты неопытен в данной области. Жаль, мы поздно это установили, — говорил Волдеморт, закладывая одну из книг на столе длинной чёрной закладкой. — Скажем, если ты сначала хотел убить, а потом передумал...

— Но милорд!..

— ... тогда смерть была бы мгновенной. Это и доказывает твою верность мне, — докончил Волдеморт, ничуть не смутившись, что его перебили, — А так ты медленно умираешь, Северус. Такой глупости, как Нерушимая Клятва Нарциссе Малфой, я от тебя не ожидал.

На лице Снейпа не отражалось ничего, хотя в таком расположении духа Темный Лорд мог как казнить, так и миловать.

— Знаешь, Северус... — выдержав паузу, Волдеморт задумчиво продолжил, — я не смогу вылечить тебя от последствий твоего опрометчивого поступка, потому что это очень древняя, мало изученная магия, но могу ненадолго продлить тебе жизнь... Пока ты не научишься заключать ее в иную форму существования. Помнишь, о чем я рассказывал тебе в последний раз? Ты можешь научиться увековечивать свою жизнь в том, над чем не властно время.

По лицу Снейпа было видно, что он не ожидал подобной чести. Очевидно, Темный Лорд превзошел самого себя.

— Я бесконечно благодарен Вам, милорд, — поклонился Снейп, но в его глазах уже горел огонь решимости, — Однако я слаб и считаю это для себя непозволительной роскошью. И я не хочу существовать в вещах, где стану просто сном для людей, все равно, светлым или кошмарным. И я, тем более, не хотел бы делить свою душу.

— Ты считаешь, что я поступил неправильно? — в спокойном, холодном голосе Волдеморта промелькнули ноты ярости.

— Я считаю, — Снейп поднял глаза и усилием воли заставил себя глядеть в зрачки собеседника, — что каждый понимает бессмертие по-своему. Я так близок к могиле, что, кажется, имею право рассуждать об этом, милорд.

— Интересные мысли, Северус, — протянул Волдеморт, усаживаясь в кресло. Его длинные тонкие пальцы нервно теребили одну из закладок: Темный Лорд, похоже, хотел скрыть свое неудовольствие, — Жаль, что нам с тобой не по пути. Как только я увидел тебя в первый раз, я разглядел в тебе большой потенциал... Жаль, жаль. Ведь я тоже имею право рассуждать о смерти, потому что пережил Смертельное заклятие — а ты знаком с Авадой Кедаврой Лорда Волдеморта, видел её в действии... Мы оба испытывали этот страх, страх смерти, каждый в разное время... Но я не понимаю тебя. Ты собираешься сдаться и умереть?

— Я очень устал, милорд. Это невыносимо... Кроме того, я заслужил наказание за ошибку.

— Северус, Северус... Ты слишком самоотвержен... Ведь не смерть же!... Ладно, я отпущу тебя.

— Милорд, это не вся просьба. Пусть Драко заботится обо мне. Вы сами знаете, что от него для Вас мало пользы.

— Хм... Интересно. Зачем тебе сын Люциуса?

— Вы же знаете, как я отношусь к Малфоям, милорд. А Драко уважает меня...

— Ладно, я отпущу его. Младший Малфой достаточно наказан, и он мне больше не нужен. И я не хочу, чтобы его чувствительная мать проредила своими слезами и уговорами моих Пожирателей. Итак, Драко будет сопровождать тебя и заботиться, когда тебе станет совсем худо. Но если, предположим, вас найдет разозлённый Поттер или прочие свихнувшиеся на праведной мести личности, я сделаю вид, что очень удивлён. И что ничего не знал... Криксус, Домициус, приведите Драко Малфоя.

Из мрака, окутывавшего пространство за столом, шурша исполосованными мантиями, лоскуты которых извивались, словно змеи, выплыли два дементора. Они с интересом повернули покрытые капюшонами головы к посетителю Темного Лорда.

— Нет-нет, — усмехнулся Волдеморт. — Я дам вам нечто повкуснее, чем умирающий Северус Снейп. Нагайна?

Из-под стола выползла, шурша чешуей о плиты пола, огромная чёрная змея.

— Покажи этим двоим дорогу к свежим жертвам, когда они приведут сюда узника, — прошипел Волдеморт.

Змея замерла, играя своим телом, свивая его в кольца, и все некоторое время заворожено наблюдали ее танец.

— Хотя нет, ты права, — согласился Волдеморт, — Сопроводи их до камеры лично...

Внезапно кто-то схватился за руку Гарри, и сон оборвался. Так и недосмотрев, что будет, когда приведут непонятно за что заточённого Драко Малфоя, Гарри рефлекторно дернулся и уселся в кровати, протирая глаза. Перед ним, освещённое слабым светом свечи, выделялось из темноты лицо Рона.

— Рон? — Гарри вдруг осознал, что лежит, накрытый одеялом.

— Тише! Прости, что разбудил тебя, я должен был убедиться, что с тобой все в порядке, — прошептал тот, тревожно вглядываясь в его лицо, — Ты вдруг стал таким бледным, и я испугался, что ты потеряешь сознание. Пульс упал почти вдвое!

— Рон... Это не важно... Ты послушай. Я видел его, — Гарри, словно боясь, что его перебьют, торопливо рассказал всё.

— Жаль, что Сам-Знаешь-Кто не разгневался на Снейпа и не убил его, — выразил Рон мысль друга и внезапно посерьезнел. — Ты думаешь, что подсознательно использовал легилименцию против В-Волдеморта, — он запнулся на последнем слове. — У тебя болел шрам?

Гарри потрогал лоб и возразил:

— Нет, наверное; не в этом дело. Дамблдор говорил мне, что Темный Лорд понял, насколько опасен для него этот контакт со мной, и теперь защищается от меня окклюменцией... А это не может быть что-то вроде... вроде видения? Волдеморта я видел со стороны. Перед тем, как заснуть, я очень хотел знать, где он и что делает.

— Как странно! Не очень-то это смахивает на простой сон и вполне может быть неправдой...

— Это вообще не было сном! — возмутился Гарри, — я видел его слишком отчетливо, и он не прерывался!

— Пусть так. Но я уверен, что твое состояние было связано с ним. Ты выглядел с каждой минутой все хуже, поэтому-то и решил разбудить тебя...

— Здорово, — проворчал Гарри, — теперь я, еще и сам того не замечая, начну умирать во сне!

— Гарри, ты ведь чувствовал недомогание, когда проснулся?

— Не знаю. Разве что какой-то озноб, и еще немного задыхался. Но я решил, что это из-за того, что ты так резко ухватился за мою руку.

Гарри помолчал и вдруг быстро сказал:

— Поговори со мной о чем-нибудь! Я боюсь засыпать.

— Помилуй! Уже час ночи!.. — ужаснулся Рон, но быстро сдался, потому что и сам переживал за друга.

Гарри понял, почему тот так быстро согласился на разговор. Рон очень хотел послушать про хоркруксы. Этот способ зачарования необычайно заинтересовал его. Разумеется, не в практике, а в теории: В любом случае, только Рон начал говорить про Волдеморта, как оборвал себя на полуслове: послышался хлопок от чьей-то трансгрессии, и в свете огарка свечи выделились лица Фреда и Джорджа.

— Привет, ребятки, — весело прошептали оба, со скрипом садясь на кровати. — Что это вы там говорите про Неназываемого? Наши подслуши что-то засорились...

— Про кого? — недоуменно вопросил Рон.

— Только не надо притворяться, братишка. Неужто не знаешь о необыкновенной "ушастости" этого дома?

— Вы... — прошипел Рон.

— Зря злишься. Мы почти что в Ордене Феникса. Ну, подумаешь, на испытательном сроке... — важно произнес Джордж.

— Где-где? — переспросил Гарри.

— Упс... — честно признался тот. — Фред, убей меня за разглашение важной военной тайны.

— Брось-ка, Джордж. Главное, Гарри наконец-то узнал что-то не последним. Сказанного не воротишь, — радостно отозвался Фред, скармливая Хедвиге печенье с руки.

— Вы в Ордене?! — изумился Рон.

— Орден не прекратил работу? — спросил Гарри.

— О да, мои юные друзья, — с пафосом произнес Фред. — Теперь мы, не покладая рук, будем служить общественному делу. Как? Скоро узнаете.

Внезапно его лицо стало очень серьезным:

— Вы слышали новость? Нашелся мистер Олливандер. Говорят, в очень ужасном состоянии... Сейчас он в св. Мунго, не может даже вспомнить, как его зовут. Но его привезли туда только сегодня, так что пока нет ни плохих, ни хороших результатов лечения. Говорят только, что на его теле нет серьезных увечий, так что физическое здоровье быстро восстановится.

— Что же могло с ним случиться? — спросил Гарри; на душе скребли кошки. Почему-то ему вдруг стало неприятно говорить об этом. Добрый, уважаемый всеми мистер Олливандер, так мастерски управлявшийся с любой волшебной палочкой, напоминал персонажа из сказки с хорошим концом, но никак не пациента больницы.

— Он, как говорили на вчерашнем собрании — а среди орденцев есть и целители — бормотал что-то о людях в чёрных мантиях. Теперь он их безумно боится. Говорит о каком-то тёмном замке. И всё. Помните, какой был хороший старичок, а теперь представляет из себя жалкое зрелище.

— Фред, ну хватит нагонять тоску! — почти сердито сказал Джордж. — По нашей вине гость не уснет до рассвета. ("Хорошо бы" — подумал Гарри.) Не все же так плохо, есть и достижения. Наши мракоборцы почти выследили убийцу Дамблдора, Снейпа. Говорят, он на особом секретном задании своего господина и готовит очередную пакость. Знать бы, где эта тварь... — угрожающе докончил он, переглянувшись с братом-близнецом.

А тот внезапно побледнел.

— Кажется, мама идет... И чего ей не спится? Ладно, ребятки, дрыхните без кошмаров, — и Фред с Джорджем исчезли.

Гарри переглянулся с Роном. К счастью, близнецы не слышали их разговор о видении и уж точно не прознали про хоркруксы.

Миссис Уизли открыла двери в полной тишине. Упырь на чердаке издал звук, похожий на рычание, и мама Рона чуть слышно охнула от испуга. Она еще постояла несколько минут, вглядываясь в лица мальчиков, словно ждала, что они проснутся. Рон захрапел.

"Нашел время, — сердито подумал Гарри, — он же не умеет притворяться".

Когда дверь наконец-то захлопнулась, он перевел дух. Все же трудно, будучи освещенным полосой лунного света, делать вид, что спишь, тогда как любое движение может выдать тебя с головой.

— Рон, — тихо позвал Гарри, приподнявшись на кровати.

Тот не ответил, продолжая храпеть, и внезапно стало ясно, что друг не притворялся.

— Рон! — отчаянным шепотом крикнул Гарри.

Друг спал, раскинув руки в стороны, и широкая полоса лунного света освещала его безмятежное лицо.

Гарри просто не мог позволить себе заснуть, поэтому встал с кровати и, почувствовав прохладу, накинул свитер на пижамную рубаху. Вскоре ступеньки поскрипывали под его ногами. Деревья, отбрасывая сквозь окна тени от лунного света, создавали иллюзию, что по стенам кто-то шевелится. В комнате супругов Уизли горел свет — узенькая его полоска падала на ковер прихожей.

Гарри прислушался...

— Артур, мы не можем ему это позволить... Он будет в опасности.

— Но Минерва МакГонагалл за...

— Все равно, принятие нового члена подтверждается голосованием, и я тебе советую проголосовать против, — в голосе миссис Уизли мелькнуло предупреждение.

— Молли... Неужели ты не понимаешь! Он уже давно не ребенок. Сам Дамблдор доверял ему весьма серьёзные секреты...

— Я не об этом. Ты же знаешь, сколько орденцев умирало все эти годы... Его родители...

— Господин Поттер, сэр! — раздался надтреснутый голос откуда-то снизу.

Гарри подпрыгнул и услышал противный смешок. Рядом с ним стоял невероятно старый домовой эльф с бесцветными глазами, отражающими свет, льющийся из-за двери.

— Шкверчок! Что тебе надо?

— Шкверчок очень хочет поговорить с хозяином... Для его же блага... Для спасения его нечистой шкуры, — тихо и злорадно пробормотал последнюю фразу домовик.

— Чьей шкуры, Шкверчка или хозяина? — подколол задетый Гарри. Тем более, навязанный ему год назад слуга не дал дослушать разговор, зашедший на родителей.

— Господин Поттер вздумал шутить, — угодливо, но отвратительно, с какой-то злобой, захихикал старый эльф.— Разумеется, ради безопасности молодого господина... Шкверчок торопился Вам это рассказать...

— Что рассказать?

— Вы знаете, сэр, что на свободе разгуливает опасный убийца...

— Волдеморт, что ли? — съязвил Гарри. — Так это давно уже не новость.

Видно было, что Шкверчка передернуло при упоминании неприятного имени.

— Господин смел... Это Шкверчок знает давно. Еще бы господин был также силен и храбр, — пробормотал домовик, поправляя грязную набедренную повязку и игнорируя явную иронию в словах своего хозяина. — Но нет, это не Темный Лорд.

— Так говори же! Долго я буду тут стоять?

В комнате Молли и Артура послышались шаги...

— Шкверчок, пошли отсюда!

Гарри выбежал на улицу, забыв прикрыть за собой дверь.

Домовик трансгрессировал вслед за ним. Они быстро углубились в сад.

— Ну же, говори!

— Молодой хозяин не помнит? Ну и коротка же у него память! — издевательски сказал Шкверчок. Заметив, что Гарри и не думает возражать ему, он проскрипел, оглядываясь по сторонам:

— Убийца предыдущего директора школы волшебства, Северус Снейп. Он ходит вокруг, замышляя убийство моего господина, он полон сил и ему помогает Темный Лорд, могущественный, как никогда. Мистер Снейп — самый преданный Лорду Пожиратель Смерти. Пусть хозяин будет осторожен в своих поступках и осмотрителен в словах, потому что Темный Лорд заставит его ответить за каждое слово.

— Снейп? Ты видел этого гада? — прорычал Гарри, чувствуя, как по телу горячими волнами распространяется гнев.

— Мистер Поттер разбудит позорищ волшебного рода... Ведь молодой хозяин этого не хочет?

— Да как ты смеешь их так называть! — ненависть вдруг вылилась в другое русло: Гарри вдруг захотелось ударить это мерзкое создание, которое испытывало на себе только ненависть, которое только ненавидело... Он поднял палочку, направив ее прямо в грудь Шкверчку, выкрикнув...

Он не успел ничего сказать, потому что нечто сбило его с ног, отшвырнуло на несколько метров, опрокинуло навзничь... Гарри показалось, что он сломал руку... Он услышал протяжный вой Шкверчка, чей-то крик "Остолбеней!" и ...

— Гарри, ты в порядке?

— Нимфадора-а-а... — простонал Гарри, здоровой рукой ухватываясь за протянутую ему руку. Другую он здорово ушиб.

— Да, привет, — серьезно отозвалась она. — Видишь, понемногу привыкаю к своему имени... Потому что Люпин — это все-таки Ремус. А теперь — живо в дом, — сказала Нимфадора, подняв Гарри; ее голос был усталым и не звучал как команда. Однако она выглядела очень грустной, и пострадавший не решился ее ослушаться.

— Locomotors, Шкверчок! — произнесла Нимфадора, оглянувшись и направив палочку в темноту. Оттуда, раздвигая кусты, медленно выплыло тело старого домовика. — Пришлось его парализовать, — словно бы неохотно произнесла она, — когда это подлое отродье отшвырнуло тебя с помощью щита домовиков, до сих пор мало изученного волшебства, то поняло, что должно жестоко себя наказать. А мы пока, увы, не можем допустить его смерти.

Гарри вспомнил Гермиону. Ох, как бы она сейчас злилась!

— Я приехала в "Нору" поздно и жалела, что не встретила тебя: ты уже спал — так сказала Молли. Видимо, сама судьба определила все в мою пользу. Кстати, эта дрянь не сильно покалечила тебя?

— Наверное, виноват все-таки я, — неловко пробормотал Гарри. — Я сам напал на него... после того, как он обозвал Уизли позором волшебников... или как там еще?

— Я уверена, что ты бы не стал нападать без повода даже на Шкверчка, а ведь он косвенно виноват в смерти Сириуса, именно он... Прости, Гарри.

— Ладно, не можем же мы делать вид, что ничего не было. Тем более, что Сириус умер не вчера.

У дома их ждал встревоженный Люпин, которого не отпустила Молли Уизли.

— Нимфадора... Как ты, Гарри? Что там случилось?

Тот жалобно посмотрел на спутницу.

— Ладно, — согласилась та, — Я все тебе расскажу, Рем. Пойдем отсюда. Заодним решим, что делать с эльфом. А ты, Гарри, быстро в кровать! Иначе Молли ещё до рассвета обо всем узнает.

Гарри обернулся у порога:

— Я обязан сказать вам то, что услышал от Шкверчка. Домовик говорит, что Снейп бродит где-то поблизости и собирается убить меня.

Супруги переглянулись.

— Мы обязательно проверим, — серьезно пообещал Люпин.

Гарри осторожно прокрался через вновь прикрытую спальню, в которой Уизли говорили о его родителях. Свет все еще горел в ней, но оттуда доносились не слова, а какие-то странные звуки. Вскоре стало ясно, что кто-то плачет.

— Артур, я так больше не могу, — тихо говорила Молли сквозь рыдания, — я устала от вечного напряжения... Когда же все это кончится?

— Молли, прошу тебя, не плачь... Ведь бывало и хуже, ты же знаешь, — неловко утешал жену мистер Уизли.

Гарри, не желая больше слушать все эти разрывающие сердце вещи, бегом ринулся в спальню.

Остаток ночи он просидел на кровати, вглядываясь покрасневшими глазами в кроны деревьев за окном, будто там искал ответы на все свои вопросы... Ночь еще никогда не тянулась так медленно, никогда еще так не хотелось спать!

"Нельзя, нельзя", — твердил он себе. Его душа, в противоположность его телу, дергалась и металась, он не мог вынести того воспоминания, где Молли Уизли говорила об усталости... Гарри напряженно думал. Он перебрал множество вариантов, как мог бы помочь матери Рона. Да и всему волшебному миру. И вернуть себе покой. Такую боль в ее голосе невозможно было забыть. К рассвету он понял, что бессилен: простого и эффективного решения не существовало.

Утро застало Гарри совершенно разбитым и утомленным. Он так и не смог побороть сон, и первые лучи солнца встретили его лежащим поперек кровати. Ему приснилась чушь. Будто бы Снейп глядел на Малфоя со странным выражением радости в глазах и говорил: "Теперь мы свободны, Драко."

Вскоре Гарри был разбужен. Он не думал, что заснет, поэтому с ужасом вскочил с кровати, понимая, как рисковал, бездумно расслабившись. Потом укоризненно посмотрел на Рона:

— Я же просил тебя не засыпать! Ты столько всего пропустил...

— Да, мне уже рассказали. Прости, Гарри...

— Ладно, ты в конце концов не виноват, что я такой особенный, — горько сказал Гарри и сменил тему — Я думаю, мне надо поесть...

— Конечно, иди, — поспешно отозвался Рон, довольный, что друг не сердится. — Мама уже сто раз разогревала твою яичницу. А то смотри, скоро уже обед.

Спускаясь вниз, Гарри думал о том, что привиделось ему во сне. Хорошо бы это был сон, потому что убийца в нём радовался, а уж этого хотелось меньше всего.

Миссис Уизли с состраданием поглядела на гостя. Из-за вчерашнего, решил Гарри. Как ни странно, она ничего ему не сказала, кроме "доброго утра", и принялась разогревать завтрак, но палочка в ее руке чуть подрагивала, что могло значить только то, что она волновалась. Он быстро принялся за яичницу, с жадностью поглядывая на холодный пудинг.

— Гарри, до вечера вы можете делать, что хотите. А потом надо будет сходить в деревню и купить еды. Чтобы не привлекать внимание магглов, сделаете это незадолго до закрытия магазина. Заодним прогуляетесь. Нимфадора хочет пойти с вами... Да, после того, как ты поешь, Аластор и Ремус должны с тобой поговорить.

Гарри отнюдь не собирался доесть всё побыстрее. В первый раз в жизни ему должны сделать серьезный выговор. Серьезный потому, что он это заслужил.

Но в конце концов еда все же закончилась.

— Они ждут тебя в саду, — тихо объяснила миссис Уизли.

Грюм и Люпин уже сидели на скамейке, но не обернулись на звук шагов Гарри. Чтобы оттянуть время, тот шел медленно, старательно разглядывая деревья. Сад очень похорошел: похоже, в последнее время Уизли много занимались садом, потому что не рисковали и старались пореже уходить далеко от дома. И выходило, что они бывали только на работе или на собраниях Ордена Феникса, то есть оставалась уйма свободного времени. Гарри с Роном договорились, что пока никому, даже Гермионе с Джинни, не расскажут о реставрации Ордена. Пусть лучше это сделают близнецы или кто-то еще. Девчонки не хотели видеть Ордена без Дамблдора и без Фоукса, они могут не понять...

Гарри уселся между Грозным Глазом и Ремусом, и некоторое время они сидели молча; как будто хотели довести его до нужного состояния. Гарри не выдержал первым:

— Где Нимфадора?

— Ним не придет, — откликнулся Люпин. — Это не очень приятный разговор, и она своей жалостью не даст нам исполнить наш долг. Гарри, мы не знаем, почему в такое опасное время ты повел себя столь безрассудно. Почему вышел один ночью на улицу и отошел от дома туда, где тебя запросто могли схватить, почему поднял палочку на домового эльфа, который мог тебя покалечить, а потом убить себя, почему перебудил всех нас своим криком... Может, объяснишь нам? Ну ладно, допустим, Шкверчок сам виноват, Ним видела, как он готовил какое-то нападающее заклятие... Но остальное... Если можешь, оправдайся, Гарри, — почти умоляюще сказал Ремус.

Но тот молчал, уже настроенный на наказание: он подвел всех и вел себя, как ребенок, не сдержал глупую злую мысль...

Инициативу взял на себя Грюм. Его голос тоже был неожиданно, пугающе тих.

— Поттер, подумай, сейчас мы особенно близки к разгадке тайны Волдеморта. Еще никогда его уничтожение не представлялось таким реальным... — и, помолчав, вдруг закричал так, что Гарри и Люпин вздрогнули. — А ТЫ ШАТАЕШЬСЯ ГДЕ ПОПАЛО, ДУМАЯ МЕРЛИН ЗНАЕТ О ЧЕМ, ЗАБЫВАЯ, ЧТО РАДИ ТОГО, ЧТО ЗАСЛУЖИЛО ТВОЕ МИНУТНОЕ ПРЕНЕБРЕЖЕНИЕ, СОТНИ СЛОЖИЛИ ГОЛОВЫ! ПОТТЕР, НЕУЖЕЛИ ТЫ... — тут голос Грозного Глаза сорвался, и он так же негромко, печально докончил, — Гарри, прошу тебя, будь осторожен и никогда не давай своим чувствам взять над тобой верх...

Обвиняемого словно ударили по голове. Он ожидал крика, но... В конце концов Грюм не так часто называл его по имени. И вместе с тем Гарри почувствовал в себе потребность оправдаться:

— Шкверчок говорил мне о том, что Снейп бродит где-то поблизости, Волдеморт помогает ему выследить меня и поможет прикончить. Говоря это, он просто дурел от радости... Вы знаете, что он не умеет сдерживать свои чувства.

— Гарри, ты же помнишь... Однажды ты неправильно понял его радость... Он этого и добивался. Он не стал бы предупреждать тебя ради твоего блага, — мягко возразил Люпин.

— Но ведь он обязан мне служить и предупреждать меня о смертельной опасности.

— Поттер, наверное, даже магглы делают многое, чтобы избежать закона, который заставит их ответить за нарушения... А магический закон — не просто надписи на клочке бумаги, это высечено на душе, на сердце. Он страшен для тех, кто неудачно играет с ним. А домовые эльфы — те отважные существа, что постоянно испытывают закон. И более того, — Грозный Глаз понизил громкость, — они используют закон, чтобы управлять своими хозяевами-магами. Не все и не всеми, — поспешно добавил он, увидев откровенное замешательство на лице Гарри. — Но лично я знаю пару-тройку случаев, когда получалось, что хозяин служил своему слуге... Вспомни Добби, Поттер. Далеко не все домовики фанатично преданы своему хозяину. Теперь не понять, кто начал жестокую традицию повиновения из-под палки... Ты меня поймешь: Шкверчок уже не один раз портил тебе жизнь, оставаясь безнаказанным.

Гарри немного помолчал, собираясь с мыслями.

— Вы говорили о секрете Волдеморта... Я знаю его.

Люпин и Грюм переглянулись.

— Но я сообщу при условии, что буду принят в Орден, — твердо сказал Гарри. — нет смысла бороться против Волдеморта врозь. А я все равно буду бороться! Ведь согласно пророчеству...

— Тихо. Мы знаем его. А здесь много посторонних ушей, — нога Грюма раздавила едва различимые в траве подслуши. — И Фред с Джорджем самые безобидные ребята из тех, кто желает всё знать. Нам незачем говорить об этом здесь, Поттер. К тому же без собрания мы все равно не сможем тебя принять. И Минерва должна знать обо всем этом. В любом случае будет голосование, а многие из нас считают, что в Ордене состоят смертники, что Орден свяжет тебя ненужной связью, о которой ты можешь потом пожалеть. И поверь, это небезосновательно...

— Может, мне лучше знать, какая связь мне полезна? — проворчал Гарри. — И потом, вы в своем Ордене, не все, но многие из вас, так долго не общались со мной, как с обычным человеком, заботясь о моей безопасности, что забыли, чем я живу и что мне на самом деле необходимо.

Взрослые переглянулись вторично.

— В любом случае, мы с Грозным Глазом будем голосовать "за", — весело сказал Люпин. — Но боюсь, что скептиков будет больше, чем оптимистов... Ладно, Гарри, можешь отдыхать. Далеко не перемещайтесь, даже если будете играть в квиддич.

Гарри кивнул и поспешно направился в дом. Ему вдруг захотелось оказаться подальше от них обоих, хотя в другое время он посидел бы с ними, даже ни о чём не разговаривая.

В кухне он увидел миссис Уизли. Она варила какой-то суп, торопливо помешивая его волшебной палочкой.

— Гарри, Рон очень хотел тебя видеть. Он наверху.

Рон сидел в своей комнате в одиночестве. Услыхав шаги, он быстро обернулся с ожиданием в глазах.

— Что они тебе сказали? Сильно ругались?

Гарри рассказал все. Не было смысла таить это от друга. Тот немного помолчал, потом осторожно спросил:

— Как думаешь, а меня могут принять в Орден? Я тоже хочу бороться против Волдеморта!

Гарри отчего-то смутился:

— Я не знаю, Рон... Я никогда не спрашивал...

— Ну конечно! Он не спрашивал! — с легкой обидой в голосе сказал Рон. — А я помню о тебе! Я мог бы уже давно сдать тест на трансгрессию, но я ждал тебя...

— Во-первых, ты просто его не сдал, а, во-вторых, сегодня был не самый удачный повод, чтобы поболтать с Люпином и Грюмом!

— Ладно, всё нормально. Ты же знаешь, что я тоже хотел бы посещать их собрания и всё такое...

— Обещаю, что порекомендую тебя, как члена Ордена Феникса... Если только буду иметь на то полномочия... Кстати, где Джинни и Гермиона? Я думаю, они тоже должны кое-что услышать.

— Мисс Всезнайка заперлась в своей комнате и читает какую-то книжку, — в обычной ворчливой манере отозвался Рон, и Гарри услышал в голосе друга разочарование. — А Джинни о чем-то судачит с Флёр. Ума не приложу, о чем... Эй, Гарри, — Рон даже замер от неожиданной мысли, — А давай сыграем в квиддич! Нам же надо тренироваться, — и его правое ухо слегка порозовело.

— Да, — задумчиво согласился Гарри, оторвавшись от мыслей об Ордене. — Надо бы развеяться... Идем. Кажется, Грюм говорил, что положил "Молнию" в ваш чулан.

Они уже двинулись к выходу, как вдруг перед ними с громким хлопком, смеясь, возникли Фред с Джорджем.

— Вы можете так не хлопать? — возмутился вздрогнувший Рон. — Я заработаю себе сердечную болезнь!

— Извини, братишка! По-другому нельзя! Ох, Гарри, как это нехорошо. Грозный Глаз испортил третьи подслуши за этот день. И всегда он вспоминает о них в самые интересные моменты. Даром, что лучший мракоборец Британии. О чем вы там так мило болтали? От его крика даже у нас заложило уши. Что же это за тайна Волдеморта?

— Я не расскажу об этом, пока меня не примут в Орден Феникса!.. Меня с Роном, — поправился Гарри.

— И Гермионой, — добавил Рон, чуть порозовев лицом.

Близнецы хмыкнули:

— Вы зря торгуетесь. Это ради вашей же безопасности.

— Я почувствую себя в относительной безопасности, когда буду членом Ордена, — категорически заявил Гарри. — Где это видано: Избранный, Мальчик, который выжил — и в стороне от борьбы с Волдемортом! Дамблдор запретил мне говорить об этом со всеми, кроме близких друзей. Почему орденцы не могут ими быть? Он знал, что они не воспринимают меня всерьёз, вот и всё! А я продолжаю надеяться, что всё изменится к лучшему. Глупо, наверное...

— Как бы то ни было, ты не сможешь сразу рассказать всё и всем, хотя бы потому, что члены Ордена не в одинаковой мере знают сведения, касающиеся нашего врага. Многие, по большей мере, обсуждают борьбу с его проявлениями: Пожирателями Смерти и их пакостями. Непосредственно об убийстве Сами-Знаете-Кого говорят далеко не все.

— Давайте хоть сегодня не будем говорить о Волдеморте! — попросил Гарри. — Можно поболтать, например... например о квиддиче, — предложил он недавно затронутую тему. И сам ее продолжил: — Вы же знаете, Кэти Бэлл выпустилась из школы. Кто теперь будет нашим новым нападающим? Ведь капитан по-прежнему я... Кое-кто, между прочим, удрал из "Хогвартса". А зря.

— Не жалей, Гарри. Так лучше для нас всех, — возразил Фред. — Мы, кстати, самообразовываемся. Накупили учебников за седьмой курс; вечером обкладываемся ими и учимся еще похлеще вас. Время, средства и свобода выбора позволяет нам приобретать именно то, что будет полезно, так что мы теперь очень похожи на профессиональных мракоборцев.

— Да, но сейчас пришлось забросить учебу, — продолжил Джордж. — Мы расширяем продажи нашей нехитрой продукции, в том числе договариваемся об ее экспорте, например, в лишенную юмора Болгарию и напыщенный Восток. Видите, и там есть весельчаки. Мы также не прочь продавать наши самые немудрёные технологии по разумным ценам.

— Есть и внутренние проблемы, — заметил Фред, — У нас, конечно, достаточно средств, чтобы нанимать персонал. Так мы и делаем, но с этими продавцами порой бывает столько хлопот... Впрочем, мы еще заглянем в Косой переулок, и вы сами увидите.

— Да, мы и так работаем, как проклятые, и пришли не за тем, чтобы обсуждать работу, — чуть веселее напомнил Джордж. — Сегодня мы вздумали устроить себе выходной и полетать на метлах. Потому что узнали, что три самых крутых игрока Гриффиндора будут рады составить нам компанию. Мы следили за всеми матчами и расспрашивали Рона.

— О да! — весело подтвердил Фред. — если вы считаете, что нас не будоражит слово "квиддич", то вы глубоко ошибаетесь. Вперед, парни!

И четверка веселой гурьбой выбежала из комнаты.

Гарри подошел к комнате Гермионы и постучал: Рон попросил его поговорить с ней.

— Гермиона, это я. Хочешь посмотреть нашу игру в квиддич и прогуляться?

— Гарри, большое спасибо, но я должна заниматься. Ты же знаешь, в связи со смертью Дамблдора отменили все экзамены. Многие думали, что школу закроют. А раз мы продолжаем учиться, надо знать все. Вдруг они вздумают проверять у нас остаточные знания? Вот Джинни, возможно, пошла бы. Спросите у нее, она должна быть на кухне.

Рон вздохнул:

— Гермиона, ты и правда не хочешь развеяться?

После непродолжительного молчания голос из-за двери неуверенно ответил:

— Возможно, позже...

— Ого! — хором вывели близнецы. Но взглянув на посуровевшее лицо брата, решили сделать вид, что ничего не поняли.

— Я сейчас, — вдруг сказал Гарри. Он метнулся в комнату Рона, рывком расстегнул чемодан, глубоко засунул туда руку и после нескольких секунд перемешивания содержимого извлек коробочку со снитчами. Улыбаясь, спустился на кухню, где шел разговор Джинни с ее братьями.

— А где Гарри? — как раз спросила она и напряглась.

— Джинни, идем, — сказал Гарри, выруливая из-за поворота на полной скорости. — У меня есть кое-что интересное для нашей игры.

Выражение ее лица смягчилось, и она составила им компанию в походе за метлами.

"Я стал уделять ей мало внимания, — догадался Гарри. — Надо будет все рассказать Джинни. Столько всего случилось, а она думает, что я просто забыл о ней."

Действительно, все метлы лежали в сарае, таком старом и ссохшемся, что было непонятно, как он вообще стоит.

На фоне "Чистых побед" гаррина "Молния" смотрелась, как резное кресло в хибаре.

— Гарри, — заговорщицки спросили близнецы. — Тебя устраивает твоя метла?

— Вполне, — пожал плечами хозяин быстролетного чуда. — А что?

— Ну-у... — неопределенно пробормотали оба. — Береги "Молнию". Пусть прослужит тебе долго.

Это показалось Гарри странным, но мало ли каким образом шутят "Умники Уизли"...

Помимо метел, в сарае оказалось два потрепанных старых квоффла. Близнецы и Рон сразу же завладели ими и, пытаясь выхватить их друг у друга, вскочили на метлы и взмыли в небо.

Гарри посмотрел на Джинни, которая была готова броситься вслед за ними, но только сжимала в руке свой "Чистомет" и будто чего-то ждала, и улыбнулся:

— Загонщики и вратарь... Это у них в крови. Составишь мне компанию по ловле снитчей?

Лицо девочки медленно вытянулось.

— У тебя есть снитчи?

— Два. Они... необычные. Я думаю, это подарок от тех, кто был в Ордене. Их стиль... Ты сейчас все увидишь... Или ты хочешь заняться квоффлом?

— Гарри, — улыбнулась Джинни, — как ты можешь! Только ты умеешь сначала заинтересовать, а потом сделать вид, что ничего не происходит...

Они двое сели на метлы последними. Перед тем, как взлететь, Гарри достал коробочку из кармана.

— О, я где-то ее видела, — наморщила лоб Джинни. — А, у Люпина в руках. Но что там, так и не узнала.

Гарри дождался, пока она поднимется вверх, и незаметно переложил снитчи к себе в застегивающиеся просторные карманы старой куртки Дадли. Когда он оказался в воздухе на одном уровне с Джинни, то наложил руки на карманы и сказал:

— Я хочу тебе кое-что показать... Да, это снитчи, но не совсем. Когда я их выпущу, не бросайся ловить без моей команды.

Сразу же после своих слов он расстегнул одновременно оба кармана. В воздухе, кувыркаясь, оказались Золотой и Серебряный — так назвал их хозяин. И сразу же затеяли между собой не то игру, не то драку.

Джинни засмеялась:

— Давай их немного погоняем! Чур, мой серебряный!

— Лови! — крикнул Гарри.

Мячики бросились врассыпную.

Рон и близнецы в предвкушении интересного зрелища поудобнее устроились на метлах и стали подбадривать ищущих криками.

Неожиданно из-за туч выглянуло солнце, и на снитчи стало больно смотреть. Глаза Гарри не видели ничего, кроме зеленого мелькания внизу и крошечной золотистой точки впереди. Крылатый мячик сделал крутой вираж и улетел куда-то вдаль.

— Джинни, стой, — закричал Гарри, — Нам нельзя вылетать за пределы сада!

— Но почему? — подлетела воодушевленная погоней Джинни.

— Люпин и Грозный Глаз не разрешили.

— А что нам теперь делать? Они вообще вернутся?

— Когда я жил у магглов, я переписывался с Вудом. Оливер многое рассказывал мне о повадках снитчей. Вместе с характером зачарования в них вселяется черта отрицания одиночества. Если их не ловят и не ищут, то в их искусственной личности... Ладно, согласен, эти заумные слова я пересказываю, не изменяя. Проще сказать, они возвращаются именно тогда, когда не нужны ищущему.

— Ладно, подождем... Постой... Оливер? Но когда Оливер Вуд говорил тебе это?

— Недавно. Я как-то написал ему от скуки.

— Когда это было?

— Наверное, с неделю назад... А что, я не могу ему писать?

— О, Гарри, — вздохнула Джинни. — Это... Мог быть кто угодно, только не Оливер!

— Но почему?!

— Ты не знал об этом? Мне казалось, это известно всем! Оливера Вуда схватил Волдеморт и, кажется, пытал... Потом Вуд убежал из св. Мунго и убил двоих человек... В общем, Гарри... Он сейчас в Азкабане. На десять лет. Хорошо, что хоть не пожизненно...

— ЧТО?! И ВЫ МНЕ НЕ СКАЗАЛИ?!

— Гарри, не кричи, пожалуйста. Мы обсуждали то, что случилось... Папа пытался защищать его в суде, потому что он видел Оливера в заключении, когда тот ожидал своей участи. Отец считает, что на несчастного повлияли заклятием Империус. Его не стали слушать...

— О, Джинни... — Гарри стало так больно, словно его ударили ножом в спину. Казалось, после смерти Дамблдора ничего уже не могло быть хуже... Значит, ему еще есть, что терять.

Солнце продолжало светить, но он хотел, чтобы разразилась гроза, такая же сильная, какая бушевала в его душе. Оливер Вуд в Азкабане! Спасся от Волдеморта, чтобы сделаться врагом и для тех, кто должен был защитить его!

— Кто же тогда писал? — спросил Гарри.

— Мы можем лишь догадываться, — печально сказала Джинни. — После процесса кое-что из его имущества арестовали. Его родители вообще переехали. Говорят, купили себе домик поменьше... Я не знаю. Но можно предположить, что этот человек знал о квиддиче гораздо больше, чем Вуд. Мало кто говорит о природе снитчей.

— Но есть же книги...

— Гарри, по тебе сразу видно, что ты долгое время не жил с волшебниками. Лишь немногие могут знать о том, что ты рассказал мне...

— Эй, ребятки, вы чего там застряли? Ждете, когда снитчи прыгнут к вам в руки? — подлетел один из близнецов.

— Джордж, Гарри не знал об истории с Вудом, — печально сообщила Джинни.

— Как? — изумился тот. — Мы же посылали сову...

— Так значит, письмо не было передано! Быстролёт улетел с важным сообщением, и мы взяли сову на почте. Она вернулась туда взъерошенная, но мы думали, что письмо доставлено: птицы ведь не умеют говорить.

— Ладно, что случилось, то... Смотрите, летят снитчи! Да, Джордж, ты был прав, они сами вернулись к нам.

Золотой пролетел мимо Гарри, но увернулся от его руки и влетел в ладонь Джинни. Серебряный же полетел прямо к хозяину. Несмотря на холодный ветер мячик был такой тёплый... словно живой

Уизли хотели продолжить игру и посмотреть, кто быстрее поймает снитч, но у Гарри уже не было желания даже летать, а не то чтобы играть.

Разгоряченные, раскрасневшиеся возвращались они к "Норе".

Десять лет в Азкабане, думал Гарри. За что так угораздило бедного Вуда, был ли в этом какой-то смысл? Почему именно его выбрал Волдеморт?

Но даже эти мучительные размышления сами по себе прервались, когда друзья подошли вплотную к дому. Потому что в комнатах мелькал ослепительный свет и раздавался невообразимый шум.

Глава4. Поезд, полный страха.

Быстро отворив дверь, вновь пришедшие увидели странную картину. Молли Уизли, Люпин, Грюм и Нимфадора стояли, вытянув перед собой палочки, и своими спинами закрывали нечто, временами испускавшее яркий свет, при вспышках которого переводили палочки в положение защиты. Через небольшой промежуток времени между Грозным Глазом и Нимфадорой образовалась щель, и ребята увидели Шкверчка. Домовик время от времени пытался исчезнуть и безостановочно щелкал пальцами. На мгновение растворялся в воздухе, но тут же появлялся снова. Тогда он кричал ругательства и пытался поразить нападающим заклятием кого-нибудь из орденцев. Тут-то и пригождались их палочки.

Гарри заметил, что миссис Уизли всякий раз вздрагивает при очередном нападении.

— Позвольте мне, — попросил он ее.

— Гарри, нет! — воскликнула она.

Но тот уже выступил вперед. Кажется, домовик отвлекся. Он перестал уделять внимание тому уголку, где стояла миссис Уизли, поэтому оказался совершенно беззащитным перед своим хозяином, заделавшим собой брешь в обороне.

— Остолбеней! — заорал Гарри, выбрасывая вперед свою палочку, которую теперь постоянно носил с собой.

Шкверчок, обездвиженный, упал на пол, как доска, яростно вращая глазами.

— Спасибо, Поттер, — опустил палочку Грюм. — Вот не знал, что у этого старого подлеца такая прыть. Помню, раньше он все время едва ковылял. Хорошо, что он чувствовал потребность искупить свою вину — как же, ведь он напал на тебя! — поэтому и не смог сбежать.

— Как Вы можете!

Все без исключения посмотрели наверх, кое-кто даже вздрогнул от гневного крика.

— Принесло, — против своей воли проворчал Гарри.

На них сверху вниз, сжимая рукой перила, взирала Гермиона. Ее толстый нахальный кот Живоглот стоял рядом с ней. Кажется, он впервые с приезда Гарри вылез из комнаты, где обитала хозяйка.

— Что вы делаете с этим беднягой!?

— Обезвреживаем, — пробормотал Рон.

— Обезвреживаете?!! Целая толпа на больного старого эльфа!

— Но Гермиона... Этот домовик не так прост, как кажется!

— А что значит "старый подлец"?!

— Грейнджер, ты не понимаешь, что он опасен, — сурово сказал Грюм, глядя на девочку. — Он потенциально опасен для общества волшебников. Его любимыми хозяевами были черные маги...

— Ну и что?!

— А то, что он убьет тебя и не заметит, — прорычал Грозный Глаз. — Он уже пытался убить Поттера!

— Гарри сам хотел сделать ему больно, он мне говорил! А Шкверчок защищался! Да, вы его не убили. Но кто-нибудь догадался его покормить? Извинился ли Гарри за то, что хотел ни за что ударить по бедняге заклятием?

— Гермиона, я был неправ... Но лишь отчасти. Он оскорбил семью Уизли!

— Он не в себе, и ты это знаешь!

— Ладно, я бы все равно не наслал на него опасного заклятия.

Честно говоря, Гарри не был в этом до конца уверен. Тогда, ночью, он не мог за себя отвечать. Может быть, он бы попытался применить Круциатус за все то, что сделала эта гадина, но, подумав об этом, похолодел. Когда он наставлял на эльфа палочку, в нем боролись гнев и разум, и что победит, сказать было решительно невозможно.

— Его надо лечить, а не наказывать, как вы не понимаете, — горько сказала Гермиона, разворачиваясь по направлению к своей с Джинни комнате.

— Подожди, Герми! — попросил Гарри, но она не остановилась.

Тогда он бросился следом. Спустя минуту вернулся и сказал притихшим, растерявшимся людям:

— Она плачет.

— Она не права, — сказал Грозный Глаз.

— Аластор! — воскликнула миссис Уизли. — В чем-то она права. Шкверчок не убежал бы, если бы Гарри прямо приказал ему это.

— Я так и сделаю, — кивнул тот и обратился к лежащему на полу домовику. — Слышал, Шкверчок? Я запрещаю тебе под каким бы то ни было видом уходить из этого дома! И общаться с приспешниками Волдеморта! Любым способом.

Хорошо, что Гарри не видел глаза старого домового эльфа.

Постепенно наступил вечер. Миссис Уизли достала сумки всем четверым. Гермиона никуда не пошла, она заперлась наедине со своими учебниками.

— У нее кризис, — ворчал Рон, а мы должны идти в маггловский магазин.

Но делать было нечего, и вскоре они, весело болтая, спускались к деревне. Из всех, как и водится, лучшим магглом оделся Гарри, худшим — Рон. Его потертые праздничные брюки от смокинга с натяжкой сочетались с бордовым свитером, связанным миссис Уизли. На втором месте по маскировке, пожалуй, можно было назвать Нимфадору. Сегодня для похода в магазин она одела спортивный костюм и, по совету Гарри, преобразила свои волосы в короткую стрижку. Теперь она была похожа на активную любительницу физкультуры.

На улицах было мало народу, но многие казались встревоженными. Прислушавшись, волшебники разобрали только то, что где-то произошло крушение поезда. Причем, уже второе.

Невероятно болтливый продавец маленького магазинчика, даже взвешивая продукты, ни на миг не закрывал рта:

— Вы представляете, какие пошли поезда! Летают с рельсов, словно птицы. Позавчера звонил жене в Глазго, так даже там случилось крушение. О чем думают железнодорожные компании, скоро у них не останется клиентов! Мой племянник собирался ехать по торговым делам в Лондон через два дня, так даже собирается вернуть билет... Кстати, вы не местные? Мы определенно не встречались.

— Да, мы из соседней деревни, — быстро вставила Нимфадора, подходя чуть поближе и закрывая собой Рона, очевидно, имевшего в глазах продавца довольно странный вид.

— А, там работает Брэд Спирман, — пренебрежительно промолвил торговец, сразу перестав разглядывать Рона. — Так он тот еще растяпа! Немудрено, что нормальные люди не могут там отовариться по-человечески.

С трудом необычным покупателям удалось оторваться от него.

— Ну и тип! — выдохнула Ним, когда они вышли на улицу под аккомпанемент несущейся вслед болтовни.

— Это еще ничего, — хмыкнул Рон. — посмотрели бы вы на него, когда маги и магглы ловили Сириуса Блэка!

Когда они вышли из встревоженной деревни, Гарри тихо сказал:

— Я думаю, это его предупреждение.

— Кого?

— Волдеморта.

— Почему?

— А как вы думаете? Почти перед началом учебного года поезда начинают сходить с рельсов. У него может быть две цели: напугать тех, кто собирается ехать на "Хогвартс Экспрессе", и привлечь к вокзалам повышенное внимание магглов... И в конце концов, кто еще так любит массовые смерти людей?

Они поднимались по склону поросшего травой, словно зеленым бархатом, высокого пологого холма; возле него располагались маленькие долины, в одной из которых и стоял домик семьи Уизли. Солнце освещало их, и Гарри, за долгие годы научившийся бесконечно ценить мир и спокойствие, думал о том, что это один из лучших моментов его жизни, что у Дурсли было не так приятно ходить в магазин... Да мало ли о чем мог думать человек в расцвете своей молодости в такой прекрасный день. Угроза, страх как бы отступили на дальний план, и отчаянно не хотелось верить, что где-то есть боль и смерть.

Так же считали и остальные, поэтому все без исключения обитатели "Норы" пытались сделать последний беззаботный август самым спокойным и светлым месяцем. Гарри с Уизли играли в квиддич, практиковались в различных чарах и, прежде всего, в создании Патронусов. Ведь как ни крути, ученики уже дошли до того уровня, когда защищаться от дементоров должны уметь все. Как и все спокойные периоды в жизни, последний месяц каникул пролетел, словно ищущий за снитчем на чемпионате мира. Единственный, кто мешал, нудил и портил всем отдых, был Шкверчок. Казалось, волшебники и правда сорвали некий его план. В последние дни августа он отсиживался в саду и не реагировал на пищу, приносимую Гермионой. В целом все было, как всегда, но Гарри часто снилась школа... С Дамблдором в роли директора. Потому что "Хогвартс" без него был какой-то жалкой пародией на прежнюю школу. Так считал Гарри. Так считали многие.

И все-таки день, которого ждало и боялось большинство волшебников, наступил. Быстрее, чем его ожидали, потому что морально к нему никто не подготовился.

Миссис Уизли разбудила ребят рано утром, сварила им кофе и напекла булочек. Когда они ели против своей воли, она говорила, что в "Хогвартсе" все ученики будут в безопасности.

— Миссис Уизли, а как же учебники? — спохватился Гарри, поперхнувшись кофе, словно от быстроты нашедшей на него мысли. Вчера они с Роном играли в "парализуй другого", потом явились Фред и Джордж, и стало совсем весело. Сон сморил их на удивление неожиданно. Как-то получилось, что они за своими играми совсем забыли про книги.

— Не волнуйся, дорогой, мы сами купим их вам, — отозвалась мать Рона, — вам опасно ходить по Косому переулку... После убийства того старого мракоборца... Помните, передавали по волшебному радио? Ваша задача сейчас — добраться до школы.

— Как же так! — возопили близнецы. — Мам, мы же хотели показать им перемены, произошедшие с нашим магазином!..

— Вы не думаете о безопасности своих близких, — укорила миссис Уизли и встревожено добавила, — И вам я бы посоветовала быть очень внимательными. Не дай Бог, ваше безрассудство сыграет против вас!

Близнецы переглянулись и предпочли не продолжать тему.

В камине полыхнуло зеленым, и показалась голова мистера Уизли.

— Артур, ну как? — кинулась к нему миссис Уизли.

— Лучше, чем я ожидал, — отозвался тот. — Нам дали машину, когда я сказал, что с нами поедет Гарри Поттер. — Собирайтесь. За вами заедут через четверть часа.

— Артур, — тихо сказала миссис Уизли. — Пообещай мне, что вернешься сегодня пораньше.

— Я не знаю, — печально сказал глава семейства. — Но я попытаюсь, — поспешно добавил он, разглядев выражение грусти на лице жены.

Спустя минуту после его исчезновения на кухню вошел Перси. Он сдержанно поздоровался со всеми, спокойно отреагировал на поцелуй матери и сел за стол, не глядя ни на кого. Джинни скорчила гримасу, Гермиона пододвинула к себе чашку с кофе.

— Кто поел, одевайтесь в маггловскую одежду, — сказала миссис Уизли, увидев, что Рон и Гарри тупо уставились в пустые кружки. — И собирайте вещи... Те, кто еще этого не сделал. Мы не должны заставлять их ждать.

В дом вошли Люпин и Грозный Глаз.

— А где Ним? — спросила миссис Уизли.

— У нее важное задание... — пояснил Люпин. Он хотел сказать "задание Ордена", но под взглядом Гарри замолк. И поспешно продолжил. — Там, на вокзале, случилась небольшая неприятность... Но вы не волнуйтесь. Все будет в порядке.

Ученики выволокли свои вещи в прихожую.

— А что случилось? — вопросил Рон, но последнее его слово потонуло в машинном гудке.

У миссис Уизли, очевидно, уже знавшей, в чем дело, было встревоженное лицо.

— Берегите себя... Рон, Джинни, Гермиона... Гарри, — говорила она, называя того, кто попадался под ее поцелуи. — Особенно ты, Гарри. Будьте осторожны. Ну, удачи вам...

На улице было прохладно, туман переплетался с садовыми деревьями, обволакивал министерскую машину, словно тонким слоем ваты.

Гарри несколько мгновений стоял рядом с орденцами, глядя, как друзья приближаются к машине. Даже Перси вышел на улицу, чтобы проводить учеников.

— Мы не прощаемся, — улыбнулся Люпин. — Мы очень скоро встретимся вновь.

На сонного Гарри, когда тот залезал в салон, в упор посмотрел водитель, волшебник средних лет с добродушным полным лицом и вечно бегающими глазами неуверенного в себе сплетника, в засаленной курточке машиниста.

— Который из вас Гарри Поттер? — бесцеремонно спросил он, потом присмотрелся к зеркалу в салоне, — Дайте-ка, сам угадаю, — сказал он, заводя мотор. — Вряд ли рыженький, это мистера Уизли... О, наверное, Вы, молодой человек...

— Да, я, — бесцветным голосом произнес Гарри. — Избранный. Мальчик, Который Выжил.

Водитель примолк. Оставшуюся часть пути они слушали рев воздуха за прикрытыми окнами и ворчание мотора.

Не доезжая до Кингс-Кросс пару сотен метров он ссадил их. Когда они собирались выходить, водитель неожиданно проговорил:

— Мне надо кое-что передать вам. Держитесь вместе и ничего не бойтесь. Если к вам пристанут магглы, скажите, что идете с занятий... Девушка, придержите своего кота... Он мне всю обивку прокогтит!.. А совы и коты у вас якобы из зоомагазина. Но лучше, чтобы к вам никто не прицепился. Удачи.

— Да кто может к нам пристать? — удивленно спросил Рон. — Раньше нас просто не замечали.

Четверка неторопливо пробиралась сквозь людской поток. Почему-то сегодня было гораздо больше людей, чем обычно, несмотря на, что тридцать первое августа выпадало на субботу. В толпе то и дело мелькали волшебники, и Гарри не уставал удивляться поразительному невежеству некоторых относительно магглов. Одна семья, состоящая из худощавого отца, не менее маленькой матери и сына-бугая, которого Гарри уже видел однажды за столом "Рейвенкло", была одета панками, и на них глазели с нескрываемым интересом или даже с легкой боязнью. Все трое сверкали ирокезами цвета пламени и черными кожаными куртками. Даже Рон не понял, чего тут смешного. По его словам, такие вот магглы были изображены в волшебных комиксах. Гарри и Гермиона не стали возражать дальше, а продолжали тихонечко хихикать при виде очередной забавной личности.

Но вскоре им пришлось растерянно замолчать. Толпа магглов окружала пространство между платформами девять и десять. Среди них преобладали полицейские и журналисты. Из-за людского скопления трудно было что-либо разглядеть, но когда им удалось увидеть то, что произошло, Джинни охнула:

— Как же мы теперь пройдем?

Люди окружали поезд, сошедший с рельсов. Частью своих вагонов он жалко опирался на столбы платформ, изгибаясь точно гигантская змея. Две или три машины спасателей добавляли в атмосферу нервозности.

— Ребята, вам туда нельзя, — остановил их полицейский. — Не видите, что тут случилось? И откуда у вас совы?

Сычик Рона как некстати заметался по клетке, желая поразмять крылья.

— Видите, он болеет, — неловко взял на себя инициативу его хозяин, — надо отнести его в ветклинику.

— Неужели там лечат сов? — с сомнением покачал головой настырный страж порядка.

— Но сэр... — вступил в игру Гарри, лучше других знавший город, — клиника в той стороне. А мы...

— Так обойдите вокзал.

— Но здесь кратчайший путь. И потом...

— Ничего не знаю.

Внезапно мужчина посмотрел куда-то поверх голов студентов. Они тоже обернулись вслед за его взглядом.

К ним направлялась леди в полицейской форме; ее строгая прическа-узел и тонкие очки выдавали в ней человека почти безупречного, не терпящего возражений.

— Доброе утро, — официальным тоном приветствовала она учеников и стража порядка. — Что случилось?

— Доброе утро, мэм. Эти четверо уперлись, что им надо пройти через поезд, ну а у меня приказ начальства — никого не пропускать.

— Никого? — холодно уточнила женщина.

— Ну, разве что если у них в поезде родственники...

Внезапно Рон выпалил:

— Так ведь мы это и пытались вам сказать! В поезде ехал мой дедушка. Мы шли на вокзал, чтобы встретить его. А он, знаете ли, еще тот доктор. Видели бы Вы его: где ни появляется, отовсюду ему несут зверюшек.

Женщина сосредоточенно молчала, слушая реплику Рона. Когда он кончил, она спросила голосом, в котором появились нотки сострадания:

— Вашего дедушку зовут Джон Паркер?

— Да-да. Он такой же рыжий, как и я, — радостно покраснел Рон. Игра удавалась.

Женщина достала какую-то бумагу из маленькой сумочки.

— Да, такой есть в списке пассажиров. Пропустите их, Хоуп.

Полицейский почтительно посторонился, потому что убедился, что коллега была выше его по рангу и знает его фамилию.

Женщина сопроводила их прямиком до девятой платформы, потом шепнула:

— Загляните за колонну. Там вас уже ждут. И не привлекайте внимание магглов.

В нужном месте стоял Грюм. Он поманил их рукой.

— Вот так. А вы думали, что легко отделаетесь от меня. Теперь я снова на работе. Поттер, я твой личный мракоборец... — Грозный Глаз хмыкнул. — Ладно, хватит шутить, у нас не так много времени. Позвольте, мисс Грэйнджер...

Он дотронулся палочкой до Гермионы, и она постепенно слилась по цвету с окружающим миром.

— Хамелеоновы чары, — прошептал Гарри, поежившись, потому что вспомнил ощущение холода на затылке.

— Мисс Уизли... Мистер Уизли... И мистер Поттер... Всё, идите к поезду. Ваши вещи и животные будут ждать вас у "Экспресса".

Ученики быстро обежали колонну и по одному миновали барьер.

Волшебный поезд стоял, окутанный паром, как и несколько лет назад.

— Смотри, там Нэвилл, — раздался рядом голос Гермионы. Гарри повернулся на сто восемдесят градусов и увидел однокурсника с его внушительной бабушкой. Он уже хотел поздороваться, но почувствовал на плече руку Рона:

— Идем, Гарри, нас все равно сейчас не видно.

Около поезда сновали авроры в синих мантиях со значком "Хогвартса" на груди.

— Они будут охранниками у нас в школе, — тихо прокомментировала Гермиона. — Я слышала в "Норе", по волшебному радио.

У одного из вагонов стоял Грюм с внушительной горой вещей, принадлежавшей четверым.

— Профессор Грюм, — позвала Джинни.

— Вы уже на месте? Все? — хрипло спросил Грозный Глаз и, услышав четыре голоса, кивнул, — хорошо, подходите по одному.

Вскоре их вновь стало видно, и, разобрав каждый свои вещи, ученики направились к вагону. Грюм внимательным долгим взглядом проводил Гарри, несущего чемодан Джинни, чем изрядно смутил добровольного помощника.

Когда они уже расселись по местам, за дверью показался Невилл Лонгботтом:

— Привет, ребята, — радостно сказал он и немного смутился, — у вас все занято?

— Привет, Невилл... Как видишь, — откликнулся Гарри, — боюсь, что на этот раз...

— А если потесниться? — неожиданно спросил Рон.

— Хорошая мысль, — согласились все.

— Тем более, что вам все равно придется подвинуться, — произнес за спиной Лонгботтома Грозный Глаз. — Я поеду в одном купе с вами. Так приказано.

— Да, там в каждом купе сидят мракоборцы, — подтвердил Невилл.

Он протиснул внутрь свой чемодан и зашел сам, покачивая на ладони Тревора, огромную жабу. Последним занял свое место Грюм, он же теперь и учитель по защите от темных сил.

Какое-то время они сидели молча.

— Профессор, почему поезд стоит? — поинтересовался Гарри.

— Профессор? — переспросил Невилл.

— Я вернулся на былую должность, — пояснил Грозный Глаз, — теперь-то я покажу вам, как должен защищаться мракоборец. Вы ведь все хотели стать аврорами?.. Лонгботтом?

— Да, сэр?.. Ах да, я тоже буду мракоборцем.

— Отлично. Поезд стоит, кстати, потому, что переместить сюда всех детей — дело нелегкое. Надо сильно исхитряться, там снуют маггловские журналисты. Нам придется подождать с полчаса.

Гермиона раскрыла книгу, которую уже достала из чемодана, и поверх нее смотрела на Рона. В остаток лета они много ругались, и незадолго до выхода, кажется, снова повздорили. Гарри ломал голову над тем, что стало причиной, в конце концов он решил, что это их личные проблемы. Невилл тоже взял какую-то книгу, отгородившись ею от остального мира. Гарри оглядел купе. Грозный Глаз дремал, склонив голову на грудь, пегие волосы свешивались вниз, наполовину прикрывая его лицо. Джинни, сидевшая точно напротив, вместе с Гермионой и Невиллом, уставилась вроде бы на Гарри, но на самом деле сквозь него; она о чем-то думала, а справа от нее, как виделось ему, темнели стены магического вокзала, еще более мутные сквозь стекло. Рон и Гермиона, оба сидевшие посередине скамей, продолжали обмениваться хмурыми взглядами; сквозь стекло двери то и дело ходили мракоборцы, но этого, кроме Гарри, никто не замечал, как и того, что Луны Лавгуд не было на станции, и она почему-то не пришла в их купе.

Прошло уже более получаса, когда поезд тронулся. Грюм, качнувшись в сторону, встрепенулся и открыл здоровый глаз. Его волшебный глаз повернулся в глазнице:

— Интересно... Так-так... Мы тронулись, а господа Крэбб и Гойл не явились в "Хогвартс Экспресс".

— Их отцы — Пожиратели Смерти! — воскликнул Гарри. — А эти уроды — друзья Малфоя. Как они могут вернуться?

— Проверим... — отозвался Грозный Глаз, на минуту умолкая, — Да, так и есть. Все, кого мы подозревали... Разве что... Но это уже дело Ордена...

— Профессор! — возопил Гарри, но было поздно.

— Какого Ордена? — поинтересовалась Джинни, и их с Гермионой заинтересованные взгляды прошлись по Грюму и Гарри.

— Прости, Поттер, — смущенно произнес Грозный Глаз. — Но раз я уж начал... Ордена Феникса.

— Но ведь Орден распустили? — спросила Гермиона.

— Хотели, — признался учитель. — Но он сам не позволил, — почтительно докончил Грюм, — Альбус. Он передал свою волю с портрета и через одного домовика. Теперь глава Ордена — Минерва МакГонагалл, она же по совместительству и директор. Мы снова собираемся, как и прежде. Всё, остальное потом.

Получив необходимую информацию, девушки переключились на Гарри:

— И ты не сказал нам? Знал и не сказал?!

— Между прочим, я тоже знал, — поделился Рон.

— И ты, брат! — с выражением Цезаря на лице воскликнула Джинни.

— Вообще-то это секретная информация, — вмешался Грюм, — так что будет лучше, если вы удовольствуетесь тем, что вообще что-то узнали.

— Да, профессор, — с деланной покорностью пробормотали спутники, но никто и не поверил в искренность их слов.

Невилл по-прежнему читал книгу в непроницаемой суперобложке, и было непонятно, слышал ли он про Орден вообще. Гермиона заинтересовалась книжкой соседа, но тот принял относительно неудобное положение, скрыв ее от соседки.

— Покупать что-нибудь будете? — спросила девушка-мракоборец с тележкой со сладостями, открыв дверь в купе. Судя по серьезности ее лица, казалось, что в тележке была, как минимум, бомба.

— Н-нет, спасибо, — отказался Гарри, украдкой доставая леденцы — подарок миссис Фигг.

— Ну-ка, Поттер, дай взглянуть, — заинтересованно сказал Грозный Глаз. — Нет, — рука учителя задержала одну из конфеток у рта Гарри, — ты не должен есть их по пустякам. Иначе успокоишься навсегда.

— Я знаю! — взволнованно сказала Гермиона. — Это конфеты с наложенными чарами Покоя.

— Да, в магическом народе их называют Конфеты-Льдинки, — подтвердил учитель. — В малых дозах могут предотвратить психические и физические травмы, вызываемые горем и грустью. А это очень важно: благодаря им мы уменьшаем количество больных сердцем, нервами и всем, что связано с плохим настроением... Правда, передозировки бывают опасны, но, как правило первая передозировка смертью не грозит.

— А из-за побочных эффектов Льдинки отпускаются лишь по рецепту целителя, — добавила Гермиона. — Гарри, откуда они у тебя?

— Подарок к семнадцатилетию от миссис Фигг. А что, они и впрямь такие редкие?

— Еще какие. Возможно, сквибам нужна большая их доза, вот у нее они и накопились, — задумчиво предположила Гермиона. — Но тогда она должна быть уверена, что ты умеешь их использовать...

— Ты же знаешь, как она ко мне относится, — заметил Гарри. — Небось думает, что лучший ученик на курсе.

— Ты мог бы быть лучшим, — возразила собеседница, — только вот не хочешь стараться.

— Понесло, — звучно прошептал Рон. Гермиона даже не взглянула в его сторону и продолжала:

— Вот увидишь, Гарри, стоит тебе приложить каплю усилий...

И в этот же миг ударил гром, поглотив конец Гермиониной фразы.

После второго грохота по стеклам поезда забарабанили тяжелые, неуклюжие капли, зелень, проносившаяся мимо них, казалось, потемнела и набухла. Само небо стало темным от тяжелых, обволакивающих его туч.

После третьего грохота во всех вагонах, как по команде, погас свет.

Поезд продолжал ехать, а в соседних купе был слышен гул голосов. Теперь пространство наполняли сумерки, и Гарри мог видеть белки глаз своих спутников.

— Чего сидим? — деловито спросил Грюм. — Lumus.

С его стороны вспыхнул огонек, колеблющийся на палочке.

Студенты повторили его движение, но тут же словно порыв сильного ветра пронесся по купе и задул магические огни. Стало темно и невероятно тихо. И в этой тишине, снаружи поезда, пассажиры услышали странный звук, не то тоненький крик птицы, не то визг стекла, по которому провели ногтем. Этот звук еще с долю секунды отдавался эхом в воздухе, а потом растворился в пространстве. Поезд остановился так резко, что Невилл, Джинни и Гермиона по инерции полетели вперед, на своих спутников. Странный звук повторился. В тот миг, как только снова стало тихо, раздался высокий, звучный и легкий свист.

Грюм вскочил на ноги:

— Сидите на местах! Никакой паники. Если услышите свист снова, доставайте палочки, бегите на улицу и ожидайте худшего... Поттер, ты понял меня? Только если услышите его еще раз!

И он бросился из купе бегом, держа наготове палочку.

Некоторое время были слышны только голоса мракоборцев и топот десятков ног. И тогда, когда ожидание стало томительным, студенты вдруг увидели отблески вспышек ярко-белого света. Оконное стекло в их купе задрожало так, что чуть не лопнуло, и ребята опасливо отодвинулись от него. Снаружи раздавались крики боли, неизвестный мерзкий звук чередовался с другим таким же, словно переговаривались два существа.

— Я больше не могу, — прошептал Гарри.

— Нет, не надо, не ходи, — умоляюще попросила Гермиона, — слышишь эти звуки?

— Ну и что?

— Я даже не знаю, что это, — объяснила она. — И ты тоже. А ведь ты ничем им не поможешь, если даже не знаешь, как с этим бороться!

— Но я не могу слышать, как они кричат, — сказал Гарри. — Им надо помочь.

— Профессор Грюм сказал ждать свистка, — вмешалась Джинни. — Они наверняка рассчитали все свои силы. Гарри, поверь, они знают, что делают.

— Да, конечно, — язвительно произнес он. — Если бы знали, то давно бы уничтожили Волдеморта!

— Гарри... — начала Гермиона, но ее слова прервало появление Грозного Глаза, держащего перед собой светящуюся палочку. Его покрытое шрамами лицо еще носило следы ужаса, и от этого всем стало нехорошо.

— Мы можем ехать, — хрипло сказал он, плюхаясь на сиденье рядом с Роном.

Поезд тронулся, и некоторое время все сидели молча.

— Профессор, — робко выразил общую мысль Гарри. — Что это было?

Грюм пристально посмотрел на него. Потом сказал с невероятной усталостью в голосе:

— Это было то, Поттер, чего мы больше всего боялись. Тебе лучше пока не знать.

После этого все расспросы заглохли в корне. Гарри посмотрел на учителя, чье лицо было невероятно бледным и изможденным, и осознал, что есть вещи, которые пугают даже опытных мракоборцев.

— Что, любуешься? — поймал его взгляд Грозный Глаз. — Признаться, есть и менее счастливые, чем я. Хорошо, что многие из учеников не знают, с чем они столкнулись этим вечером.

— Профессор, но ведь мы будем аврорами, — заметил Гарри. — Нас научат с этим бороться?

— Поттер, ты, кажется, думаешь о мракоборцах, как о героях. Уверяю тебя, многие из них очень хотят жить, — задумчиво отозвался Грюм. — А об этом... Вот что. Не распространяйтесь о том, что было сегодня... И я от души желаю вам никогда с этим не встретиться. У вас есть шанс избежать подобных встреч.

— Но ведь они изучают это? — с надеждой спросил Гарри. — Я бы не хотел умереть из-за своего незнания.

— Только в теории. Потому что любая практика может стать последней. С этим трудно бороться, но лучше избегать... И вообще, хватит вопросов! — рассердился учитель. — Все в свое время.

— Последний вопрос, сэр, — попросил Гарри. — Это служит Волдеморту?

— В данном случае — да. Но он будет им недоволен, и все благодаря нашим отрядам. Кажется он не ожидал, что нас будет так много... Довольно, не будем об этом. Хочу сообщить вам, что на Рождественских каникулах будет проводиться тест на трансгрессию. Все вы, кроме мисс Уизли, разумеется, сможете в нем поучаствовать. А после — попытаться стать членами Ордена Феникса.

— Профессор Грюм, — вдруг задумчиво спросила Джинни, — Вы не знаете, что случилось с Луной Лавгуд, ученицей из "Рейвенкло"? Я не видела её в поезде.

Гарри слегка подпрыгнул на своём месте. Они всё заметили и молчали?! Только откуда Грозный Глаз должен помнить про Луну?

— А, мисс Лавгуд... Она была с вами в Министерстве, да? Славная девчонка, правда, немного странная, но отнюдь не трусиха, — проговорил учитель. — А вы и не увидите её. Помните её странного папашу? Редактор какой-то лживой газетёнки. Он не отпустил бедняжку в "Хогвартс", решил, что она должна киснуть дома, как будто там безопаснее, чем в древнем, хорошо защищённом волшебном замке.

По купе пронёсся дружный вздох разочарования. Луна уже стала всем сидящим здесь очень хорошим другом.

— Будем надеяться, что он всё-таки образумится и отпустит свою дочь, — проворчал Рон. — Человеку надо получить образование!

Необыкновенная горячность его слов вызвала у дружный смех у его соседей

— Вы знаете, кто будет новым деканом "Слизерина"? — поинтересовался Гарри.

В свете палочки было видно, как Грюм усмехнулся:

— Еще бы. Но не питаю к нему доверия. Кажется, его назначило Министерство, потому что профессор МакГонагалл не нашла подходящей кандидатуры. И я вам так скажу: он мозговитый малый, я его давно знаю, да только вот учился в "Дурмстранге", а там к учебе иной подход. Вы впитывайте его слова, но будьте осторожны. Руфус говорит, что он надежный человек, и я верю, но если что, буду начеку. Это не лишнее. Его имя вам ни о чем не скажет, вы сами решите, как к нему относиться... Да, еще "Гриффиндор". Минерва молодец, она великая труженица, но с новыми обязанностями свой факультет не потянет. К тому же она директор, и по традиции не может больше быть деканом.

Свет загорелся так же внезапно, как и потух. Учитель погасил огонь на своей палочке:

— Ну вот, все возвращается на свои места.

Не успели стихнуть все восторги по поводу света, как в купе заглянула Ним:

— У вас все в порядке?

Ее лицо украшала свежая царапина через всю левую щеку, а в глазах затаился тот же ужас, что и у Грюма.

— Все отлично, — улыбнулся Грозный Глаз.

— Ну, давайте, переодевайтесь в мантии, мы скоро прибудем на место, — и она убежала в другое купе, откуда также донесся ее бодренький голос.

— Из нее получился отличный полицейский, — сказал учитель.

— Так это была ОНА?! — воскликнула Джинни. — а я-то смотрела на все, что произошло, как на счастливый случай.

— Да, только очень хорошо спланированный, — отозвался Грозный Глаз. — Хотя неточности были и в нашем плане.

Гарри слушал этот разговор, и у него слипались глаза. В последнее время он очень боялся засыпать, поэтому постоянно клевал носом. Вот и теперь не заметил, как провалился в крепкий сон.

Ему снилась какая-то серая муть, которую он не запомнил. И посреди всего этого раздавался жуткий крик боли, который мог издавать разве что пытаемый человек. Проснулся Гарри оттого, что у него, в первый раз за много дней, дико заболела голова. Он осознал, что полулежит, опираясь на стену купе, и все смотрят на него.

— Гарри, что случилось? — спросил Рон.

— Да всё нормально, — недовольно откликнулся тот. — Я всего лишь заснул и видел кошмар. Дамблдор же говорил, что сны теперь не приносят вреда.

Он увидел, как остальные расслабились, но друг с сомнением покачал головой. Кажется, Рон понял, что случилось. Гарри узнал этот голос. Это говорил Снейп. Оставалось лишь надеяться, что убийца одного Альбуса Дамблдора теперь мучается точно так же. Что его тоже убивают, потому что Снейп опасен для магического общества.

— Гарри, — прошептал Рон другу на ухо, — ты какой-то бледный. Ты опять задыхался... Это был сон, да? А вдруг они опасны?

— Я не знаю, — так же шепотом ответил Гарри. — Но я обязательно выясню. У МакГонагалл, — с нажимом добавил он. — Потому что больше неё теперь не доверяю никому из взрослых.

— Наверное, ты в этом прав. И она сильнее многих волшебников.

Под шум дождя "Хогвартс Экспресс" остановился у станции "Хогсмид". Ученики уже переоделись в мантии и теперь нехотя выходили под дождь.

Издалека было видно внушительную фигуру Хагрида, который что-то говорил впереди идущим. Лесничий держал в поводу тестрала, а за ним уже стояли кареты, запряженные этими же тварями.

Мимо прошла быстрым шагом Пэнси Паркинсон в компании слизеринцев-старшекурсников, злобно покосившись на гриффиндорцев. Гарри равнодушно пропустил мимо ушей ехидные шепотки. Ему ужасно хотелось спать, но он боялся это делать, не поговорив с директрисой. К тому же Паркинсон была увлечена Малфоем, поэтому ее злость была неудивительна.

— Гарри, это ты, что ли? — вскоре послышался могучий бас Хагрида. — ЗдорОво. А я тебя поначалу-то не узнал. Тоже черная мантия, такой же мокрый... Давай быстрее в карету. Сегодня первогодки не приехали, так распорядилась профессор МакГонагалл. Они ж крохи совсем, такое потрясение для них... А привезут их завтра, с отдельной охраной. Так что сегодня пира не будет. Просто ужин, ну и директриса скажет кое-что... Давайте, быстро, — и он проводил их взглядом.

Трясясь в карете, Гарри с омерзением чувствовал, как по одежде струится вода, проникая под мантию, и от этого было необычайно холодно и неуютно. Вдобавок ко всему дождь лил не переставая, то и дело сверкали молнии, и спутники молчали. Их можно было понять: все уже мечтали о горячем ужине и заслуженном отдыхе, и никто не хотел развеять свои мечты, нарушив молчание.

Тогда Гарри решил переключить своё внимание на то, что было за окном, хотя дождливый вечер был интересен лишь за отсутствием всего остального. На какой-то миг ему вдруг показалось, что он попал в сказку: над Запретным Лесом, плавно взмахивая крыльями-парусами, кружили тестралы. Их было гораздо больше, чем раньше. Зрелище было завораживающим и вместе с тем леденящим душу; Гарри вдруг показалось, что в Лесу обнаружили или создали какое-то кладбище.

— Профессор Грюм, скажите, почему в Лесу...

— Так много тестралов? Раньше они жили, как странники... Вам ведь рассказывал Хагрид? Они не имеют постоянного места обитания. А теперь у них появилась цель: они служат Ордену.

— Но они ведь любят мясо. А Волдеморт может предложить им... горы мяса!

— Поттер, не думай обо всех одинаково. Тестралы обладают разумом, им не всё равно, кому служить. И далеко не все из них питаются человечиной. Представь себе: мы, люди, никогда не будем есть мясо кентавров, только если не начнем умирать с голоду. Почему? Это наш жизненный принцип. Вот и они также. Почему их привлекает запах крови? Потому что тестралы обладают потрясающим обонянием, и на воле редко бывают сыты. Поэтому они и идут на запах крови, как и многие хищники. Есть и другие причины, но это — секрет Ордена.

— Откуда Вы столько знаете про них?

— Это было задание Минервы, Уизли. Я и Кандальер должны были изучить повадки тестралов, чтобы знать, как их привлечь на свою сторону. И привлекли крепко, будь спокоен.

Огромный замок "Хогвартса" приближался. Гарри вдруг показалось, что всё, как прежде. Сейчас они выйдут из карет, пройдут в Большой Зал... Жаль, что пира не будет, но это не так страшно; главное, их встретил Хагрид, а значит, жизнь будет налаживаться. И лишь одного человека, без которого школа была совсем другой, больше не будет...

— Профессор Грюм, а почему тестралы летают у всех на виду? Ведь раньше они были более скрытными.

— Ну и что, ведь видят-то их не все. Говорят, они черпают из дождя какие-то силы... К тому же они должны показывать приспешникам Волдеморта, что "Хогвартс" стал опасен для врагов. Мы еще многого не знаем об этих созданиях, хотя бы потому, что раньше относились к ним с опаской и не пытались узнать, чем они живут.

Кареты остановились, и ученики, торопясь, стали вылезать наружу, под холодный дождь. В отличие от тестралов, они желали как можно быстрее оказаться в школе. Холодные капли снова застучали по головам и спинам, и студенты "Хогвартса" весьма нестройными рядами, похожими больше на гурьбу, ринулись ко главному входу.

Двери были открыты. Ученики прошли просторный холл и остановились в начале лестницы.

На первом же лестничном пролете стояла большая группа людей и смотрела вниз, на вновь прибывших. Среди мракоборцев в синих мантиях выделялась темно-зеленая мантия Минервы МакГонагалл.

Глава5. Возвращение.

— Я приветствую вас всех! — голос директрисы был ласков и звучен. — Надеюсь, всё в порядке. Прошу в Большой Зал.

— Сколько авроров! — восторженно прошептала Гермиона.

Перед тем, как отправиться на ужин, студенты смогли обсушиться у больших каминов в соседней комнате.

— Какая еда, я сейчас засну, — устало промямлил Гарри, глядя, как из края мантии валит пар.

— Да ты что, я вообще не хочу спать, а в желудке так пусто! — отозвался Рон, вставая, — пойдем есть, потом досушишь!

Когда они рассаживались по местам, Гарри привычно поискал глазами Чжоу Чанг. Естественно, её не могло быть, потому что она уже выпустилась из "Хогвартса". Он не удивился этой мысли и не расстроился. Интересно только, кем она всё-таки стала.

Чтобы не заснуть, он принялся смотреть по сторонам. Мракоборцы садились за те столы, где раньше учились. Так ребятам сказал Кингсли Кандальер, уже усевшийся за стол "Рейвенкло". К великой радости Гарри, к ним подсела Нимфадора:

— Удивлены? С моей рассеянностью мне следовало бы попасть в "Хаффлпафф".

— Шляпа не может ошибиться, — возразила Гермиона. — ты обладаешь отвагой Гриффиндора, а все остальное второстепенно.

— Спасибо, — улыбнулась Ним. — Поглядите-ка на преподавательский стол.

Они так и поступили. А там и правда было на что посмотреть. Пока директриса последней садилась на место, студенты оглядывали учителей.

Кроме Грюма появился совершенно незнакомый преподаватель, молодой мужчина, которому на вид было чуть больше тридцати, с серыми гладкими волосами ниже плеч и в бордовой мантии. В том, как он сидел, было нечто напряженное, мракоборское — неудивительно, что его назначил Скримджеор. Он походил скорее на охранника, чем на учителя. Но вскоре внимание Гарри завладело другое: рядом с новым преподавателем им вовсю подмигивал Хагрид. Значит, он будет преподавать и в этом году! Гарри помахал ему рукой, и тут раздался голос МакГонагалл:

— Все уселись? Прекрасно. С большим восторгом приветствую вас в школе чародейства и волшебства "Хогвартс"! Я рада, что вы и в это нелёгкое для нас время нашли в себе силы продолжать образование, тем более, что обстоятельства таковы, что учиться надо как никогда. Это маленькое вступление, а теперь... — МакГонагалл развела руки в стороны, — Да будет пир!

И столы сразу же наполнились всевозможными яствами.

— Возможно, вас удивляет отсутствие первокурсников и то, что еды не так много, как обычно. Спешу удовлетворить ваши вопросы: самые маленькие к нам приедут завтра, потому что из-за истории с поездом было решено отложить их прибытие. Многие дети просто не знают, как пройти через барьер, да и разволновались бы на вокзале с таким количеством магглов. Тем более, мракоборцы смогли провести лишь ограниченное число учеников. Вы видели, сколько времени стоял поезд. Настоящий пир и распределение будут завтра. Сегодня же — скромный ужин. А сейчас внимание: с урока на урок и из Зала до спален вас будут провожать авроры или учителя. Организованно, и из этого правила нет исключений... Да, кстати. Позвольте представить вам двух преподавателей, с которыми вы, возможно, еще незнакомы. Профессор Аластор Грюм будет преподавать защиту от сил зла, за которую он брался почти три года назад. Он же и будет деканом факультета "Гриффиндор", обязанности которого сняла с себя я... Тихо, ребята, я знаю, что вы его любите... И профессор Фабиус Доусон, который будет преподавать зельеделие вместо Снейпа, оказавшегося Пожирателем Смерти, а также будет деканом "Слизерина".

Аплодисменты были дружными, но негромкими, в них сквозила настороженность. МакГонагалл почувствовала это и сочла нужным добавить:

— Мистер Доусон учился в школе "Дармстранг", а там подход к зельям очень серьезен. Постарайтесь не разочаровать нас, вспомните, кто что забыл за лето, — внезапно на лице директрисы появилась решимость, и она быстро сказала:

— До меня доходили слухи, что предыдущий учитель зелий, Снейп, был не беспристрастен в расстановке баллов ученикам из различных факультетов (Гарри торжествующе улыбнулся), теперь этого в любом случае не будет. Профессор Доусон сможет трезво оценить сложившуюся обстановку и составить непредвзятое мнение. А теперь к самому интересному: я думаю, что вас занимает тот вопрос, что первое сентября выпало на субботу. И я хочу подтвердить ваши надежды: да, действительно, учебный год начинается третьего сентября. Но учтите, время дается вам и для того, чтобы вы вспомнили пройденный материал. Предупреждаю: для всех, кроме первокурсников число контрольных работ возрастет, как минимум, вдвое... Да, мистер Уизли, Вас это тоже касается. И последнее, — глаза директрисы нашли среди гриффиндорцев Гарри, — после ужина я жду мистера Поттера у себя в кабинете, — и МакГонагалл начала тихую беседу с Грюмом, сидевшим по ее правую руку.

В Зал, как и всегда, влетели привидения.

— Значит, пир будет завтра? — разочарованно переспросил гриффиндорцев Почти Безголовый Ник. — Честно говоря, я надеялся, что старая Виолетта что-то перепутала. Нет, я всё равно пришел бы сюда: хотел убедиться, что с вами все в порядке. Я уж думал, что не увижу вас: вы ведь знаете, что школу могли закрыть... Ого, новый декан "Слизерина" беседует с Кровавым Бароном!

— Возможно, у них есть нечто общее, — мрачно проговорил Гарри, наблюдая за Доусоном.

— Но Министр сам назначил этого человека, — укоризненно заметила Гермиона, — Скримджеор в последнее время должен был стать еще подозрительнее, он не мог проглядеть Пожирателя.

— Кое-кто уже ошибся в отношении Снейпа, — мрачно напомнил Гарри, — нет, я не думаю, что Доусон — Пожиратель Смерти. Есть такое понятие, как лояльность. Некоторые говорят о Волдеморте с любовью только после хорошей дозы Веритасерума.

— Гарри, вполне возможно, что Барон просто хочет побольше узнать о декане своего факультета...

— Путем милой беседы?

— Но Гарри... Снейп тоже разговаривал с ним, но только через силу.

— Кстати, Доусон учился в "Дармстранге", — Гарри выдержал еще один взгляд нового учителя зельеварения.

— Да, но там учатся не только плохие люди, — недовольно сказала Гермиона, — неужели ты не помнишь Виктора?

— Точнее, Викки, — услужливо подсказал хмурый Рон.

— Спасибо, что напомнил, — раздраженно отмахнулась девушка.

— Ладно, ты права, — согласился Гарри, — ведь не будет же, например, наша школа плохой только из-за "Слизерина".

— Ну вот, опять, — незамедлительно среагировала Гермиона. — я сколько раз говорила...

— Герми, назови хотя бы одного нормального слизеринца.

Она сердито посмотрела на Гарри, потому что его тон скорее подходил для душевнобольной.

— Я уверена, что такие есть... Я сейчас не вспомню, но не все же они придурки в конце концов!

— Гермиона права, — вмешался Почти Безголовый Ник. — несмотря на то, что многих малышей-первогодок потом "обработают" старшекурсники.

— Ребята, ешьте быстрей, — поторопила Джинни, — они будут выпускать нас партиями.

— Мне-то все равно идти к директору, — безразлично сказал Гарри. Испугавшись, что она рассердится — он мало разговаривал с ней в последнее время — он поспешно добавил, — после того, как все кончится, я расскажу вам, зачем я понадобился ей.

— Куда ты денешься, — дружелюбно заметил Рон. — только не тормози, потому что я буду ждать тебя у портрета Полной Дамы.

Гарри проводил друзей глазами, потом поднялся на ноги. МакГонагалл, постоянно наблюдавшая за ним, что-то сказала профессору Флитвику, сидевшему по ее левую руку, и вышла из Большого Зала. Вслед за ней вышел и Грозный Глаз.

Гарри проводил незнакомый немолодой мракоборец, мистер Уокер, с короткой бородкой и длинными седыми волосами, заплетенными косичкой. Гарри даже немного поотстал, сделав вид, что не знает дороги, чтобы посмотреть на это чудо. Аврор молчал, только, когда его представили "Избранному", скользнул по нему парой взглядов. А теперь он и вовсе будто бы никого не замечал, шел, устремив глаза в пол и полуприкрыв их.

У каменной горгульи стояло еще два аврора.

— Дальше ты пойдешь один, — тихо сказал старик, — пароль — "Манящие чары".

Гарри назвал пароль и вскоре уже поднимался наверх вместе с горгульей. Он думал о том, что директриса наверняка не одна, что начнутся расспросы относительно хоркруксов, но решил не отвечать на них, если волшебники скажут, что ему заказан путь в Орден. За дверью послышались голоса, какой-то шорох. Было ясно, что в кабинете находится, по крайней мере, два десятка человек.

Гарри постучал.

— Войдите, — раздался нестройный хор голосов.

Он толкнул дверь.

Замелькали знакомые лица. В центре стояла Минерва Макгонагалл. От нее полукругом "расходились" мистер и миссис Уизли, Ремус и Нимфадора Люпин, Кингсли Кандальер, Фред с Джорджем, Чарли, Билл, Аластор Грюм, Мундугнус Флетчер, недавно вышедший из Азкабана, и прочие, в разной степени знакомые люди.

Директора "Хогвартса" на портретах не спали, внимательно разглядывая посетителя. Многие здоровались. И среди общего гула приветствий Гарри показалось, что он услышал мягкий и звучный голос Дамблдора:

— Здравствуй, Гарри. Хорошо, что ты зашел. Мы как раз и ждем тебя.

Поправ все приличия, он завертел головой по сторонам, пытаясь узнать, откуда его мог приветствовать покойный директор. И тут к нему пришла догадка, словно ударив по голове. Портрет... Да, и Гарри сразу нашел его. Просто на какое-то мгновение показалось, что Дамблдор снова здесь.

Орденцы сидели перед огромным круглым столом, заваленным бумагами.

— Садись, — МакГонагалл сотворила из воздуха еще один стул. — Кажется, тебе есть о чем рассказать Ордену Феникса.

"Зачем они повесили портрет Дамблдора? — подумал Гарри. — Неужели они спокойно могут слушать того, кого на самом деле нет в живых?"

— Гарри, Аластор говорил, что Альбус рассказал тебе нечто весьма полезное в деле уничтожения Волдеморта, — осторожно начала Минерва МакГонагалл, — также нам известно, что ты поставил условие, при котором можешь поведать о нем Ордену.

Гарри напрягся.

— Оно может быть выполнено, — продолжала директриса, — но я попрошу тебя никогда больше не говорить об условиях, когда речь идет о борьбе со всеобщим злом. Волдеморт и его смерть, Поттер, не покупаются не продаются, — закончив чуть жестче, чем начала, МакГонагалл посмотрела на него в упор.

— Вы правы, — пробормотал Гарри, — я вёл себя, как ребенок. Извините меня.

— Мы не выжимаем из тебя извинений. Ты просто должен вести себя так, как подобает будущему члену Ордена... Ладно, хватит об этом. Ты просто очень хотел стать одним из нас и имеешь на это право. Волей Альбуса я являюсь главой Ордена Феникса и теперь должна сказать тебе следующее: после того, как ты во время рождественских каникул сдашь тест на трансгрессию, мы будем голосовать относительно твоего членства. Помнишь, что я говорила ещё при Долорес Амбридж? Я сделаю всё, чтобы ты стал аврором. И всё, — МакГонагалл выразительно посмотрела в ту сторону, где сидели Уизли, — чтобы ты стал членом Ордена как самый опасный противник Тома Риддла.

Всё внутри Гарри ликовало: после таких слов исчезли его страхи и сомнения. Ещё с первых шагов, сделанных сегодня в этом кабинете, он понял, что здесь его семья, его друзья, самые дорогие ему люди. А теперь эти люди ещё и подарили ему такую радость!

— Вы можете положиться на меня, — твердо сказал он, глядя в глаза главе Ордена. — Я расскажу вам о хоркруксах.

Орденцы переглянулись.

— Так он... точно использовал их? — вырвалось у Люпина.

— Да... — тихо подтвердила МакГонагалл, — я тоже кое-что об этом знаю. Настало время узнать и всем вам. Дневник был одним из них, не так ли? Альбус ничего не говорил мне в последний учебный год. Один хоркрукс он уничтожил и поплатился за это рукой. Но тогда Снейп вылечил его... Почему? Зачем убийце понадобилось лечить?

— Как зачем, — немедленно отозвался Гарри, — у Снейпа необычное отношение к Драко Малфою. Он дал его матери Нерушимую Клятву... но профессор Дамблдор не слушал меня, он говорил, что доверяет Снейпу. А тот просто хотел, чтобы Малфой доучился в школе, а сам тем временем состоял в Ордене и шпионил за всеми вами, — горько закончил Гарри.

— Да, мы все поплатились за доброту к нему, — печально сказала МакГонагалл, — но это лучше, чем тяготиться собственной злобой. Ненависть убьет Снейпа, ему самому будет мерзко от всего, что он сделал. Зло не присуще природе человека, — МакГонагалл обвела всех взглядом, замечая, что многие отводят глаза.

— Я убью Снейпа, — хрипло сказал Гарри.

— Давайте лучше думать об уничтожении того, от кого это пошло. Гарри, расскажи нам о хоркруксах. Я поняла не все, хотя видела воспоминания в Омуте Памяти. Альбус рассказывал мне, как ты добыл воспоминание Слагхорна. Отличная работа. Итак, их было семь?

— Да, семь, — отозвался Гарри, — одним из них является его тело. По-моему, это один из самых защищенных, потому что вы знаете, как силен Волдеморт. Вторым, как ни странно, является его змея. Профессор Дамблдор говорил, что Волдеморт контролирует ее сильнее, чем обычный змееуст. Третий — дневник, но он обезврежен мной. Четвертый — кольцо Марволо, его обезвредил сам профессор. Пятый — медальон Слизерина, за которым мы с ним и ходили. Чтобы миновать ловушки, ему пришлось пожертвовать своим здоровьем, и поэтому профессор Дамблдор не смог потом противостоять Пожирателям Смерти. Я мало знаю о двух последних, но вы, профессор МакГонагалл, посмотрев воспоминания, наверняка решили, что это две вещи, принадлежавших Хаффлпафф и Рейвенкло. Честолюбивый Волдеморт вполне мог их использовать. Все, больше я ничего не знаю... Разве еще то, что медальон был уже обезврежен. Ведь вы его видели?

— Да, — мрачно сказала МакГонагалл, — получается. Альбус зря отдал жизнь?

— Не зря! — горячо воскликнул Гарри, — а как же его опыт, его знания? Он чувствовал, что за ним охотятся, и передал их нам.

— Вы все слышали, — подвела итог глава Ордена, — у кого какие предложения?

Первым вызвался Грозный Глаз.

— Я предлагаю обыскать "Хогвартс". Даже Альбус говорил, что никогда не познает всех секретов школы. Вполне вероятно, что артефакты Хаффлпафф и Рейвенкло могут храниться здесь. Если наше мероприятие увенчается успехом, то мы хотя бы убедимся, что Волдеморт до них не добрался. Я не предлагаю рыться во всех пещерах мира, это то, что реально сделать.

— Отлично, Аластор, — кивнула МакГонагалл, — сначала надо искать вблизи. Вы будете командовать отрядом мракоборцев, о составе которого мы договоримся. Только не забудьте уроки по защите... Артур, ты хотел что-то предложить?

— Да. Я думаю, нам стоит проверить все подозрительные магические руины. Их не так много. Но я уверен, что мы поймаем парочку Пожирателей. Не все из них смелы. По нашим данным, половина их расколется сама. А попутно мы уничтожим тех тварей, что могут там водиться.

— Это хорошая идея, несмотря на то, что требует много людей... Но ведь ты работаешь в Министерстве. В последнее время и так возвращаешься домой поздно.

— Я переведусь на обычный график работы, — объяснил мистер Уизли, — Министр, кажется, не думает о моем увольнении.

— Осторожнее, — предостерегла МакГонагалл, — не потеряй работу, нам нужно больше людей, вхожих в Министерство. Выпроси себе один выходной на неделе, тогда сможешь контролировать то, что задумано. Мы еще поговорим об этом отдельно, ведь это касается и Молли, да?

Миссис Уизли залилась краской и прошептала "Да".

— Фред, Джордж, вы что-то хотели сказать? — спросила глава директриса, удивленно глядя на вытянутые руки близнецов.

— Да, конечно, профессор, — голос Фреда слегка прерывался, словно он боялся, что его идею не примут, — скажите, а кто-нибудь может пройтись по Темному переулку? Там настоящее сборище черных тайн!

По кабинету пронесся дружный вздох.

— Мысль... безусловно, хороша, — неуверенно начала МакГонагалл.

Неожиданно близнецов поддержал Грюм:

— А почему бы и нет? У нас есть Флетчер, кроме того, у нас есть Оборотное зелье. Ну что, Мундугни, пойдешь на дело?

— Да, можно. Я часто там бываю, — сказал Флетчер так, словно речь шла о походе в дешевый бар. Сидящие рядом орденцы поморщились от мощного перегара.

— В таком случае, я...

— Нет, Аластор, — возразила МакГонагалл, — вы уже при деле. А в Темный переулок отправим... человек пять. Большой отряд здесь не нужен. Так, — директриса оглядела волшебников, — Ремус Люпин.

Названный одарил ее испуганным взглядом.

— Ты оборотень. И в данном случае это важно. Есть черные маги и другие служители зла, умеющие определять оборотня по внешним признакам. Твоя сущность будет пропуском. Далее. Разумеется, Мундугнус Флетчер. Но! По своим делам не бегать! Это важное задание, и если ты хочешь думать, что Альбус умер зря...

— Нет, не зря! — испуганно перебил волшебник.

— В таком случае, на задании ты член Ордена Феникса, а не торговец барахлом! — повысила голос МакГонагалл, — ты можешь говорить о торговле, только если будет необходимо поддержать разговор. Далее. Фред и Джордж... Молли, не спорь. Они уже достаточно большие.( Близнецы горделиво посмотрели на мать.) Захватите с собой ваших штучек. Там они могут вам очень пригодиться. Далее. Кингсли Кандальер...

Чернокожий мракоборец недоуменно посмотрел на МакГонагалл.

— Да, я не ошиблась. Я знаю, ты очень хотел провести отпуск с семьей... Мне очень жаль. Но Ордену требуется твоя помощь.

Кандальер с минуту смотрел в глаза главе Ордена, потом устремил взгляд в пол и кратко сказал:

— Я готов помочь. Во имя смерти Волдеморта.

— Мы благодарны тебе. Подумай, с каким облегчением мы будем жить, когда с наших душ свалится этот груз, когда Орден выполнит свое предназначение. На следующем собрании мы обсудим день нашего предприятия.

МакГонгалл оглядела орденцев и продолжила:

— Разумеется, последняя мера направлена больше на поиск Пожирателей Смерти. Пока то, что непосредственно относится к Риддлу, предложил только Аластор... Чарли?

— Можно заслать нашего человека к Волдеморту. Только это рискованно, — начал старший сын Артура Уизли, — надо, чтобы Темный Лорд не знал о нем, как об орденце. И тогда... Ну, вы сами знаете. Если человек ищет зло, то оно само его находит. Волдеморту ведь нужны сторонники, несмотря на то, что его доверие заслужить тяжело.

— Я тоже думала об этом, — призналась директриса, — но мне не хочется рисковать жизнями союзников. Это будет запасным вариантом. Я прошу у каждого: обдумайте его, но ничего не предпринимайте... Гарри, ты хотел что-то сказать?

— Да, профессор. Я...

Раздался стук в дверь. После разрешения войти в кабинете оказалась девушка-мракоборец:

— Профессор МакГонагалл, к Вам хочет зайти мистер Фабиус Доусон.

— Хорошо, Джина. Пусть подождет минут пять, — и глава обратилась к орденцам, — вам надо идти. Не всем полезно видеть сидящую за этим столом большую группу волшебников.

— Но он все равно увидит нас, — возразил Билл, вставая со стула.

— Пусть. Главное, что не увидит собрание.

— А почему? — вырвалось у Гарри.

МакГонагалл ничего не сказала, однако придержала его за предплечье, когда тот собрался выйти вслед за всеми.

— А ты останься. И все узнаешь. Тем более, что, кажется, собирался что-то сказать.

— Да. Сначала я хотел рассказать всему Ордену, но теперь решил обсудить это только с Вами.

Директриса попрощалась с орденцами, закрыла дверь и встретила взгляд Гарри.

— Профессор, в последнее время со мной происходит нечто странное. Странные сны... Нет, шрам не болит, — возразил Гарри поспешно, — в снах я вижу Волдеморта со стороны... Как-то Рон разбудил меня и сказал, что я начал задыхаться и мой пульс упал... Почему это?

— Я не знаю, — встревожено произнесла директриса, — но хорошо, что сказал мне об этом. Ты уверен, что твои сны могут что-то значить?

— Нет, не уверен. Я ни в чем не уверен. Недавно я видел во сне, как Волдеморт отпустил Снейпа вроде как на пенсию вместе с Драко Малфоем. Который должен был смотреть за убийцей, потому что Снейп, похоже, нездоров, он говорил, что устал и хочет умереть. Что-то вроде того.

— Этого не может быть. Волдеморт, по нашей достоверной информации, никого просто так не отпускает. Тем более, своих любимцев и единомышленников. Это у него называется опекой. Несмотря на то, что Темный Лорд, похоже, не связан с тобой в этих снах, я почти уверена, но твой недуг, следствие снов, явно волшебного характера. Это означает чье-то магическое вмешательство в твое сознание...

— Если бы Рон тогда не разбудил меня, то, по его словам, могло бы дойти и до смерти, — тихо произнес Гарри, — я не могу с этим жить. Помогите мне, профессор.

— Значит, так. Пока я не могу устранить причину, потому что не определила ее. А магические ошибки — самые страшные. И всё же я могу дать пару выполнимых советов. Попроси друзей следить за твоим состоянием, насколько это возможно. Но сам попыток лечения не предпринимай, это может быть опасно. Я должна посмотреть кое-какие книги... Кстати, Гарри, ты теперь должен будешь принимать участие во всех собраниях Ордена, о которых тебе будут сообщать Кингсли, Нимфадора или другие наши люди.

— Я буду только рад... — начал Гарри, и в дверь кто-то постучал.

— Я хочу испытать его. Он мог забыть, — непонятно прошептала глава Ордена, подходя к двери поближе.

— Войдите, — холодно сказала МакГонагалл. Куда только подевался ее сердечный тон, которым она разговаривала с Гарри?

— Добрый вечер, — на пороге стоял Доусон. Его палочка, перебираемая в руках, выдавала волнение учителя, — я могу поговорить с Вами, госпожа директриса? Это очень важно.

— Надеюсь, мистер Поттер не помешает нашему разговору?

— Нет, наоборот... Скажите мне, пожалуйста... У Вас собирался Орден Феникса?

Сейчас Доусон больше был похож на взволнованного мальчишку, чем на учителя.

— Простите меня, я наверное что-то не поняла, — еще более холодно проговорила МакГонагалл, — С чего Вы взяли, что произошла реставрация Ордена после смерти Альбуса Дамблдора? И вообще, почему Вас это волнует? Вам кто-то говорил о том, что Орден собирается вновь?

— Я... знаю... Мистер Дамблдор не допустил бы, чтобы противники Тома Риддла боролись против него раздельно. И потом, я только что видел у Вашего кабинета Артура, Мундугни и прочих...

Учитель зельеделия говорил с сильным акцентом непонятного происхождения.

"Болгарский", — наконец, догадался Гарри.

— Допустим, реставрация произошла, — сдалась директриса, — И зачем же Вам Орден?

— Вы... его глава, да? Это... дерзко с моей стороны, но я очень хотел бы вступить в него.

МакГонагалл опешила.

— Вы?

— Да, я однажды уже был в нем. Помогал мистеру Дамблдору выслеживать Риддла после его краха, когда душонка черного мага мыкалась по Албании. Но мне помешали. Мой предшественник на нынешнем посту, Пожиратель Смерти Северус Снейп. Даже я поначалу поверил в его исправление, когда узнал о его учительстве. Но, видно, даже общение с детьми не пошло ему на пользу. Я был также тайным агентом Ордена в "Дармстранге" и должен сказать, что Пожирателей-болгар чуть ли не втрое больше, чем англичан.

— Ч-что? — даже запнулась глава Ордена.

— Я просто хотел бы быть полезным в этом деле, — во время всего диалога Доусон часто поглядывал на Гарри, но не так, как смотрят на интересную вещь, а с осторожным, трогательным сожалением. Когда наступила пауза, учитель задумчиво сказал:

— Гарри. Носитель удивительного магического феномена. И просто мальчик, у которого никогда не было семьи... Наверное, тебе надоели все наши любопытные взгляды... Как же ты похож на Джеймса!

— Да. А глаза — мамины, — механически пробубнил Гарри.

— Увы, я знал Лили только по его письмам. Джеймс писал, что у нее зеленые глаза. Понимаешь, я уехал в Болгарию одиннадцатилетним мальчишкой, а вернулся в Англию всего с месяц назад.

— Откуда тогда Вы знали отца? — требовательно спросил Гарри.

— Мы... ну, в общем, он был мне другом детства, и потом я всегда переписывался с ним, — глядя в пол, пояснил учитель.

Лицо МакГонагалл вытянулось.

— Но профессор Доусон...

Тот испуганно посмотрел на нее:

— Прошу Вас... Это никому не надо знать... Здесь есть множество людей, которым я неприятен, и я не хочу вмешивать сюда Гарри.

— Нет, — категорично возразила директриса, — я не могу Вас поддержать. Поттер больше всего на свете сейчас нуждается в правде.

— В какой правде? — спросил Гарри.

Учитель зельедедия хотел что-то возразить, но МакГонагалл жестом заставила его молчать.

— Если Вы не хотите, я скажу сама. Гарри, ты знаешь, что род Поттеров состоял из чистокровных волшебников. А чистокровные почти все родственники между собой. Фабиус Доусон — троюродный брат Джеймса Поттера...

Учитель тяжело вздохнул.

— Доусон, как мракоборец, Вы должны знать, что играть с правдой опасно.

Он немного помолчал, что-то припоминая, потом произнес:

— Госпожа...

— Какая я Вам госпожа, — устало сказала МакГонагалл, до этого пристально глядевшая на Доусона.

— Профессор МакГонагалл, — поспешно исправился учитель.

— Уже лучше, — невольно улыбнулась она. — Ваше членство, Доусон, будет решаться голосованием орденцев. Мое мнение, как главы, играет важную роль. Я буду за Вас. Однако не радуйтесь: многие из нас не знают, как доверял Вам Альбус. Я в курсе, что до самой своей смерти он поддерживал с Вами связь, а после этого ужасного события Вы, как и все враги Волдеморта, растерялись. Я сразу узнала Вас, в ту ночь... Помните? Вы сказали мне, что я буду директором "Хогвартса". Я не ручаюсь, что все остальные волшебники хорошо думают о Фабиусе Доусоне, учившемся в "Дармстранге", новом декане факультета "Слизерин", выпустившего в свое время Тома Риддла... Но с моей стороны Вам будет оказана поддержка. Я думаю, Гарри тоже разберется, кому здесь можно верить... А теперь извините. У меня очень много дел, связанных с моими новыми обязанностями.

— Да, конечно. Я ухожу, — Доусон посмотрел на племянника. — Ты идешь, Гарри?

До этого вопроса Гарри слушал их разговор и думал. С одной стороны, новый учитель был человеком, которому доверяла Минерва МакГонагалл. В его словах сквозила неподдельная ненависть к Волдеморту, которого Доусон называл настоящим именем. Но, с другой, его осторожная мягкая манера разговора была несколько неприятна. Потом Гарри понял, что так говорил покойный Игорь Каркаров, а имя директора "Дармстранга" уже было синонимично словам "льстец" и "предатель". Почему-то все это настораживало новоявленного племянника. Так или иначе, надо было посоветоваться с друзьями.

Вскоре они вдвоем уже шли по коридору, выводящему к Гриффиндорской башне. Несмотря на то, что в его противоречивых чувствах к Доусону было больше хорошего, Гарри шел с ним все же только из соблюдения новых школьных правил.

— Позволите вопрос, сэр? — обратился Гарри к профессору зельеделия, — вы мракоборец?

— Да, и работал в Болгарии. Мы все внимательно следили за событиями последних лет в Англии. Я не сразу узнал о смерти Сириуса Блэка. Мне очень его жаль. Джеймс не мог дружить с плохим человеком, к тому же он очень хорошо писал о Сириусе... И... мне иногда кажется, что наши судьбы похожи... Мне тоже не повезло с родителями. Я сразу раскусил этого подлеца Петтигрю, и не раз предупреждал Джеймса... Но он не слушал меня, говорил нечто в таком духе, что Питер просто безобидный подпевала, обделенный природой. К моему сожалению, я оказался больше, чем прав.

Последнее предложение учитель проговорил голосом, срывающимся не то от грусти, не то от гнева, а потом счел нужным сменить тему:

— Гарри, а как ты? Как учеба? Нравится быть студентом "Хогвартса"?

— Да, разумеется, — ответил тот, — разве что каждый год я рискую жизнью. Что еще Вы ожидали услышать от Гарри Поттера?

— Говорят, у вас в последнее время были странные учителя. Этот Рубеус Хагрид... Он ведь не совсем человек?

Гарри неопределенно мотнул головой, решив не отвечать на реплику учителя. Они стали подниматься наверх.

Когда показалась дверь с портретом Полной Дамы и фигурка Рона, Доусон сжал руку собеседника:

— Спокойной ночи, Гарри, — он попытался улыбнуться, но как и все его улыбки, эта получилась болезненной. — И я прошу тебя: никому не рассказывай о моем родстве с тобой. У тебя могут быть неприятности. А так все будет гораздо лучше... Для тебя. Об этом уже забыли, ведь я столько лет не был на родине. Никому не говори об этом, ладно?

— Только между мной, Вами и профессором МакГонагалл, — заверил Гарри.

Рон проводил учителя взглядом, потом посмотрел на Гарри и тихо спросил:

— Слушай, о чем вы говорили?

— Да так... Он хочет вступить в Орден. Говорит, что участвовал в нем до первого падения Волдеморта...

Гарри рассказал другу все, кроме тайны, которую обещался хранить.

— Я думаю вот что... — начал анализировать ситуацию Рон, но тут не выдержала Полная Дама.

— Я долго буду слушать ваши шушуканья?! Вы что, забыли пароль? Между прочим, близится время отбоя... И вообще, шептаться в присутствии третьего некрасиво.

— Она просто до смерти любит чужие тайны. Пойдем отсюда, — шепнул Рон, повернулся к двери и сказал:

— Пароль — "Солнечные зайчики".

Ребята были пропущены в полной тишине. В гостиной "Гриффиндора" оказалось на удивление пустынно. Похоже, многие действительно очень утомились за этот перегруженный событиями день и теперь снимали усталость и напряжение в теплых постелях. Гермионин Живоглот уютно устроился на одном из кресел, прищурив глаза на маленький огонек в камине.

— Гарри, ты как хочешь, а я — спать, — сладко зевнул Рон. — со всем остальным разберемся завтра.

— Ты прав. Столько информации, что пухнет голова.

Когда они уже легли, стараясь не обращать внимания на храп Невилла, Гарри тихо попросил:

— Рон, придумай что-нибудь. Мне сегодня надо поспать, не могу же я все время сидеть, как деревянный!

— А что мне придумать? Обратись к директрисе.

— Я ведь тебе рассказал. Я не хочу, чтобы ты сидел и наблюдал за мной. Но ты сейчас что-то хотел сказать. В коридоре.

— Нет, я только хотел проговорить ситуацию вслух. Говорят, помогает. У меня есть одна идея, но не знаю, как на нее отреагируешь ты.

— Говори, мы должны перебрать все варианты.

— Ты можешь попросить помощи у Доусона. Раз он за Орден, и МакГонагалл верит ему, значит, он хорошо относится к тебе. Возможно, в "Дурмстранге" другие подходы к обучению, поэтому он может знать то, чего не знаем мы. Я уверен, он с радостью поможет.

— Я не знаю... — протянул Гарри. — МакГонагалл уже обещала помочь мне. Доусона оставим на крайний случай.

Он не хотел говорить, что к новому учителю зельеделия пошел бы в последнюю очередь. Когда Доусон говорил о своем родстве с Гарри, у него были испуганные глаза. Может быть, он не хотел быть дядей такого странного человека?

"Я этого так не оставлю, мистер Доусон", — подумал Гарри, кутаясь в одеяло. В конце концов, он решил следить за учителем. Во всех действиях декана "Слизерина" сквозили испуг и настороженность, и это при том, что он был непохож на труса. Нет, здесь определенно было что-то не так.

— Рон. Рон!.. Тьфу ты! — Гарри с досадой отвернулся от заснувшего соседа по кровати.

Он спал долго и без сновидений, даже не поняв, когда провалился в крепкий сон.

Проснулся он оттого, что кто-то говорил тихим голосом:

— Не буди его, Симус. Он и так в последнее время не высыпается... О, доброе утро, Гарри.

— Сколько времени? — едва продрав глаза, спохватился засоня.

— Одиннадцать часов, — проинформировал Рон и любезно добавил, — до полудня. Нам принесли в гостиную завтрак, а в два часа будут пир и распределение.

— Рон, ты случайно не знаешь, встала ли Гермиона?

— Откуда мне знать, — проворчал тот, — я не нанимался ей в стражники.

— Вы опять поругались, да? — догадался Гарри.

— Мы?! — возопил Рон, — да она постоянно меня провоцирует!

— Мне надоела ваша грызня, — жестко сказал Гарри, — можете хотя бы на несколько минут представить, что вы союзники в нашей общей борьбе против Волдеморта? Я поговорю со всеми вами. Прямо сейчас.

Они спустились в гостиную. Словно узнав о предстоящем разговоре, Гермиона и Джинни уже сидели там.

— Хорошо, что вы здесь. Я должен вам кое-что рассказать. Пойдемте в коридор.

— Наконец-то, — проворчала Гермиона. Джинни молчала, но Гарри не понравилось ее подозрительное спокойствие.

Они остановились у одного из окон, из которого в полутемный проход изливался поток солнечного света. Был чудесный день, последний день каникул. Но даже сейчас всем казалось, что на школу надвигается что-то темное и зловещее.

Гарри рассказал друзьям все, что уже знал Рон. К его изумлению Гермиона перестала сердиться и очень встревожилась. Она серьезно задумалась насчет профессора Доусона, потом тихо сказала:

— Гарри, будь осторожен. Я не думаю, что этот человек подослан Волдемортом, хотя бы потому, что после Снейпа второй подобный ему негодяй долго бы здесь не продержался. Он же помощник Министра Магии, так что, будь уверен, его уже проверили десятками разных способов. В крайнем случае, он мог просто служить Волдеморту, а потом предать его. И потом, Доусон почему-то интересуется тобой. Если он — хороший учитель, то мы просто обязаны взять от него все знания, какие сможем. Самое важное — его первый урок, потому что именно тогда мы будем иметь о нем хоть какое-то представление.

— Да, точно, — согласился Гарри, — тогда мы и узнаем, что он за человек.

— Смотрите! Грозный Глаз! — тихо сказал Рон, обернувшись, хотя остальные и так уже услышали стук деревяшки о каменный пол.

Грюм, прихрамывая, шел так быстро, как мог. Учитель был чем-то взволнован.

— Я бы вам не советовал разгуливать по коридорам без мракоборцев... Что? Да, и вам доброго утра. Поттер, я надеюсь, ты хорошо спал сегодня. Знаете о пире? Отлично. Вам информация. На сегодняшнем срочном собрании все полноправные члены Ордена голосовали относительно вступления аврора Доусона, вашего нового учителя.

— И что? — торопливо спросил Гарри.

— Собрание постановило отклонить его просьбу о вступлении, — как-то слишком официально сказал Грозный Глаз, потом понизил тон, — вы, четверо, осторожнее с профессором Доусоном. Он, похоже, не знал, что за его работой в Болгарии наблюдали. Одна книга против его воли выдала его... Как не очень надежного. Будьте бдительны, если вдруг он решит пойти на попятную. Нет, это будет не обязательно, но вы ведь знаете, что чаще всего умирают невнимательные. Лично я не очень доверяю этому колдунишке из "Дурмстранга".

— Но сэр... — начала Гермиона, выступая вперед.

— Знаю, знаю, — хитро прищурившись, перебил Грюм, — но Крам был одним из немногих, кто прошел медные трубы. Я не имею право говорить вам всего — слишком многих это касается — но поверьте, у болгарской школы есть причины, чтобы скрываться от посторонних глаз. Недобрые причины... Чудесный день, правда?

Грюм перевел взгляд на окна, откуда изливались потоки света. Волшебный глаз глядел в его затылок.

— Да, сэр, — неуверенным и нестройным хором согласились ученики.

— Ну, удачи, — учитель заковылял по коридору в сторону, противоположную той, откуда появился, и восемь глаз проследило его путь до поворота.

С той стороны, откуда пришел Грюм, послышался гул возбужденных голосов, и вскоре перед учениками "Хогвартса" предстала часть школьной охраны, среди которой выделялся Кингсли Кандальер. Гарри напряг память и отметил про себя, что большинство появившихся здесь мракоборцев запомнилось ему с собрания Ордена. Все авроры вели между собой импульсивную беседу, каждый пытался что-то доказать остальным. Они поздоровались с ребятами, пристально оглядев их, и ушли вслед за Грозным Глазом.

— Странно, — задумчиво сделал вывод Рон, — он что, прячется от них? Иначе как же объяснить все это?

— Не может быть, — засомневался Гарри, — разве что директриса не велела им говорить о том, что поведал Грюм. Он рассказал нам интереснейшие вещи. Значит, Орден следил...

— Кстати, — перебил Рон, — ты говорил им о том, что мы тоже хотим быть орденцами?

Гарри замялся.

— Рон, я еще сам не имею там голоса...

— Ну, конечно...

— Представь себе, да! Мы будем иметь хоть какое-то право на Орден только тогда, когда сдадим тест на трансгрессию.

— Ладно, ты прав. Трансгрессия, вроде бы, такое дело, что раз плюнуть, но иногда подумаешь о ней — и становится не по себе. Вдруг от волнения унесешься туда, откуда и вовсе не сможешь выбраться.

— В перемещениях нет ничего страшного. Просто надо четко следовать инструкциям, — возразила Гермиона, — большинство бед идет от невнимательности. Помните, что говорил Грюм?

Рон метнул на нее быстрый сердитый взгляд и снова посмотрел на Гарри:

— Ты как хочешь, а я пойду в нашу гостиную.

Джинни решительно двинулась вслед за братом и Гермионой, которая теперь держалась от Рона на некотором расстоянии.

— Джинни, подожди, — Гарри придержал ее за руку, — мне надо поговорить с тобой.

Пропустив Рона немного вперед, Гермиона обернулась, одарила обоих многозначительным взглядом и напомнила:

— Только не забудьте, что пир в два часа.

— Ладно-ладно, — отмахнулся Гарри, — у нас еще полно времени.

— Что ты хотел сказать? — спросила Джинни, внимательно оглядев его лицо.

— Для начала я думаю, что нам лучше уйти туда, где точно никого не будет. Мне не хотелось бы, чтобы авроры, которые теперь повсюду, пялились на нас и докапывались, почему мы не у себя.

Джинни промолчала, но взяла Гарри за руку, что означало согласие.

Разговаривая, они направлялись к тому самому туалету девочек, в котором так давно был обнаружен вход в тайную комнату.

— Знаешь, а я давно хотел с тобой поговорить. Но боялся, что ты не так поймешь меня. Мне и самому сложно разобраться в моем отношении ко всему случившемуся.

— Гарри, — тихо и ласково сказала Джинни, сказала так, что он почувствовал необычайное спокойствие и понял, что зря волновался, — мы же друзья. С кем, как не с нами, ты можешь поделиться своими мыслями? И мы постараемся понять. Я знаю, тебе сейчас тяжело. Эти странные сны... Ужасно, когда нельзя как следует выспаться, да еще потому, что хочешь жить. Любой бы на твоем месте растерялся. Надеюсь, МакГонагалл примет меры... Ты ей рассказывал?

— Да, конечно. Она сказала, что сегодня попробует дать мне объяснение того, что происходит со мной. Но, честно, Джинни, что бы я делал без вас!

Улыбка тронула ее губы. Гарри понял, что сейчас должен поцеловать ее, хоть как-нибудь. Он вздохнул, призывая на помощь все свое мужество, и коснулся губами ее лба. Отодвигаясь от Джинни, первыми он увидел ее счастливые глаза. И тут оба вздрогнули от пронзительного воя.

— Гарри! — раздался сверху чей-то визгливый голос, — Как ты можешь! Ты... обманул меня!

Они подняли головы. Прямо над ними парила растирающая слезы по лицу Плачущая Миртл.

— Я думала, ты любишь меня! Даже предлагала после твоей смерти поселиться рядом со мной, в соседней кабинке! Ты обманул меня!

И, пронзительно завывая, привидение понеслось вдоль по коридору.

Из-за угла раздался смех, и мимо них, противно хихикая, прошла Пэнси Паркинсон с подружками. Одна малютка с лошадиными зубами из ее свиты повернулась и пропищала:

— Гарри Поттер и Плачущая Миртл! Вот парочка! И когда же свадьба?

Джинни проводила слизеринок не сулившим ничего хорошего взглядом и тихо сказала Гарри:

— Я уверена, они ошивались где-то рядом, потому что постоянно слышала какой-то шорох недалеко от туалета, но его трудно было принять за разговоры.

— Эта Вечно Ноющая Миртл! Обязательно ей было вылезать из своего милого убежища? — рассердился Гарри.

— Вот что я думаю, — нахмурилась Джинни, — слизеринцы, конечно, большая неприятность, но это привидение опаснее их. Знаешь, на что способна обманутая девушка...

— Я ей ничего не обещал! — с возмущением воскликнул он.

— Но ведь входил же к ней в доверие, — возразили Джинни, — еще меня беспокоит одна деталь: помнишь, ты рассказывал, как она симпатизировала Малфою. Так вот, она вполне может использовать все что случилось во вред нам и пользу Драко. Теперь ее следует опасаться.

— Давай не будем о ней, — попросил Гарри, которого мучили схожие тревожные мысли, — лучше пойдем готовиться к пиру... Для меня он последний.

— Да, я понимаю тебя. Идем.

И он снова почувствовал ее ладонь в своей руке.

Двумя минутами позже Гарри сидел на своей кровати и читал книгу "Практическая магия для деловых людей." Он продолжал удивляться почти каждому незнакомому заклинанию, которое находил. Там были и уже известные Гарри черные заклятия, такие, как Sectumsempra и Levicorpus Снейпа, и тот значился их автором под псевдонимом П.П., Принц-полукровка. Какая дурацкая кличка, пренебрежительно подумал Гарри. Надо быть совсем лишенным фантазии, чтобы придумать подобную чушь. В Снейпе его раздражало решительно все.

За этим занятием и застал его Рон. Тот выглядел мрачнее, чем обычно.

— Ну как? — спросил Гарри.

— Лучше не бывает, — угрюмо проворчал Рон, плюхаясь на кровать рядом с другом, — я сделал все, как ты сказал. Она не стала слушать. Говорит, я не искренен в своих словах. Нет, каково это! Я и так предпринимаю все, чтобы с ней помириться...

Гарри, глядя на Рона, устало улыбнулся:

— И вам самим не надоело ссориться?... Ладно-ладно, не буду. Я же просил: будь с ней честным. Не надо ничего придумывать, надо просто действительно желать помириться. Или ты мирился только потому, что я попросил?

Рон явно не желал продолжать эту тему, поэтому быстро поглядел на часы.

— Ого! Полвторого, нам пора. Поговорим потом, ладно?

Джинни и Гермиона уже ждали их внизу. Последняя говорила с Роном холодно, но это было куда лучше, чем их угрюмое молчание...

Большой Зал был весь в движении, как огромный муравейник. Судя по всему, первогодки еще не прибыли, но весь преподавательский состав, кроме Хагрида, был на месте. Учителя... Они не сильно изменились. Только их глаза наполняло больше тревоги, чем в прежние времена. Или так казалось, потому что иначе и не могло быть? Привидения по традиции сначала должны были спрятаться, но то там, то тут мелькали любопытные головы, торчащие прямо из стен. Каждому хотелось первым увидеть новичков этого года.

И всё же, несмотря ни на что, важнейшее событие стало неожиданным для всех. Медленно открылись тяжелые двери, и, словно гора среди леса, окруженный первогодками, вошел Рубеус Хагрид. Его лицо сияло неподдельной радостью. Мальчики и девочки, семенящие за ним, робко оглядывались по сторонам. Хотя были и не робкие. Одна бойкая девчонка то и дело приставала ко всем гриффиндорцам, которые ей попадались — их стол был одним из ближайших, — спрашивая, каково учиться в "Хогвартсе".

Вместо МакГонагалл шляпу внесла профессор Стебль. Пока шляпа пела, Гарри толкнул Гермиону ногой под столом:

— Герми, вы с Роном долго будете ругаться?.. Шучу, я не это хотел спросить, просто иначе ты бы сейчас не отозвалась. Слушай, откуда ты достала "Практическую магию для деловых людей"? Там есть и снейповские заклинания!

— Ее принес откуда-то профессор Грюм. А что, в самом деле?

— Да. Даже написано, как им противостоять!

— Тогда я не исключаю того, что Грозный Глаз взял ее в Темном переулке.

Песня шляпы кончилась, и Гарри понял, что ни помнит из нее ни слова. Но сейчас ему было все равно.

— Кристиан Дэйви, — произнесла профессор Стебль. Шляпа после пятисекундной заминки провозгласила:

— Гриффиндор!

Гарри захлопал вместе с остальными. Ему было очень приятно, что распределение открыл гриффиндорец. Внимание усевшегося за стол мальчика сразу же завладел Рон. Гарри понимающе улыбнулся, услыхав слово "квиддич". Кажется, болельщики волшебной игры нашли друг друга. Воспользовавшись тем, что все следят за шляпой, Гарри продолжил разговор с Гермионой.

— Ты уверена, что Грозного Глаза пропустили в один из магазинов Темного переулка или вообще показали эту книгу? Ведь он, пожалуй, самый известный мракоборец после Скримджеора.

— Я не знаю, и мне тоже это не нравится, — ответила Гермиона. — когда пойдешь на следующее собрание Ордена, скажи им об этом. Я даже не знала, что в этой книге такие заклинания, я просто дала Грозному Глазу денег и попросила купить для тебя что-нибудь полезное по практической магии.

— Рэйчел Клэридж, — продолжала преподавательница.

— Слизерин!

— Юлия Локвуд.

— Рейвенкло!

— Вы о чем? — спросила сидевшая рядом с Гарри Джинни.

— Насчет одной книги. Я потом все вам расскажу, напомни, пожалуйста.

— Джейн Оуэнн.

— Хаффлпафф!

— Фульвий Стэндринг.

— Рейвенкло!

Последнее для Гарри распределение протекло невероятно быстро, и он услышал уже слова МакГонагалл.

— Итак, вы все теперь знаете, где будете учиться, — подвела итог директриса, — в этом году у нас появились два новых учителя. Точнее, один из них вернулся к нам: он уже преподавал здесь три года назад, — она еще раз, при первокурсниках, назвала их имена, предметы и факультеты. — а теперь я хочу сделать некоторые объявления... — но тут она замолчала и удивленно посмотрела куда-то вбок.

Зал замер, хотя недавно был наполнен легким гудением. Откуда-то издалека раздавалась дивная музыка. Она окружала волшебников, струилась со всех сторон, заставляла слушать, не отрываясь. Музыка становилась все громче, отчетливей, из окон лился свет солнца, и всем казалось, что они не просто в школе, а в дивном замке, стены которого переплетены с солнечными лучами.

Гарри уже слышал нечто похожее, но не мог понять, почему это случилось именно тогда, когда, казалось, само счастье покинуло "Хогвартс". Он посмотрел на директрису, словно бы желая найти ответ, и увидел в глазах МакГонагалл слезы.

— Песнь феникса, — прошептала Гермиона.

Музыка зазвучала совсем близко, и в одно из окон, словно бы прямо из света, влетел Фоукс. Не прекращая петь, феникс легко пролетел почти над самым столом Рейвенкло и опустился на спинку директорского кресла.

Песнь кончилась, но ещё минуты две в Зале не было слышно ни звука. Тишина нарушилась благодаря первокурснику Кристиану Дейви, обратившемуся к Рону:

-А что, они каждый год так делают? Круто! Я слышал, что фениксы очень редкие птицы.

Зал снова загудел, на этот раз громче обычного. МакГонагалл подняла руку, и все затихли.

Гарри, знавший её давно, понял, как она ошеломлена и растеряна. Но директриса выкрутилась очень удачно. Она улыбнулась самой светлой улыбкой:

-Вы видите, что Фоукс вернулся. Он был другом прежнего директора, Альбуса Дамблдора. Некоторое время феникс скорбел по смерти одного из лучших людей на Земле, но теперь он вернулся к нам. Настало время сказать вам всем о главном. Директор Дамблдор до своей гибели основал Орден Феникса, в который вошла группа взрослых волшебников, желающих уничтожить Волдеморта (по Залу прошелестели вздохи и возгласы ужаса). Теперь Орден восстановлен, и его возглавляю я. Каждый может помочь нам, привнести свой вклад в победу над нашим врагом, сообщив полезную информацию. Пришла пора решительных действий; мы уверены, что способны противостоять Вол... Ладно, Тому-Кого-Нельзя-Называть. Но, чтобы вести войну успешно, надо обладать определёнными навыками и представлениями о магическом мире. Для этого мы и собрались здесь. Вашего желания преодолеть трудности в реальной жизни будет мало, вам нужны знания. И мы готовы их передать.

МакГонагалл повернула голову и что-то тихо сказала фениксу. Фоукс заклекотал, взмахнул крыльями и улетел в открытое окно.

— Теперь об Ордене известно всем, — не то с облегчением, не то с досадой прошептал Рон.

— Она знает, что делает, — так же тихо возразил Гарри и добавил, — я думаю, что и этот год не будет скучным.

Глава6. Первый урок Фабиуса Доусона.

Голос директрисы потерял свою необычайную торжественность и стал ровным и прохладным:

— Ближе к вечеру вам выдадут расписание занятий. Что касается чемпионата по квиддичу, желающие вступить в факультетские команды должны подойти к деканам или капитанам команд по вопросу относительно вакансий. Так, теперь о дисциплине. Творить волшебство, кроме как на уроках, не разрешается... Да, мистер Уизли, даже совершеннолетним. Наш завхоз, мистер Филч, любезно составил списки запрещенных к использованию в школе вещей, которые будут вывешены в факультетских спальнях. Отмечу для первокурсников и напомню остальным, что Запретный Лес недоступен ученикам по определению. А теперь можете спокойно есть.

Зал заполнили любопытные привидения, вызвав массовое изумление новеньких.

Гарри отметил про себя, что в этом году много полукровок и магглорожденных. Кристиан Дэйви болтал с Роном о квиддиче, и он, кажется, был чистокровным исключением этого года в "Гриффиндоре". Остальные, как понял Гарри по отдельным словам и жестам, обсуждали футбол, гонки, машины и прочие маггловые вещи, а кое-кто пытался сравнить "Хогвартс" с обычной средней школой. "Улов" слизеринцев был незначителен. Кучка робких детей сидела между шкафоподобной Миллисент и Кровавым Бароном. Рон тоже заметил это, но отнесся с большим юмором:

— Представляешь, как они будут потом вспоминать о своей золотой школьной поре!

Кровавый Барон вдруг посмотрел в сторону стола преподавателей и медленно подплыл к профессору Доусону. Джинни выразила свои мысли одним коротким словом:

— Фу!

Привидение остановилось напротив Доусона, и они завели какую-то беседу. К счастью, пир кончился, многие ученики уже наелись, поэтому никто не успел "насладиться" этой приятной сценой. Ученики построились в колонны, которые тут же окружили деканы и авроры, и, тихонько толкаясь, побрели в их сопровождении.

В одном из переходов группы "Гриффиндора" и "Слизерина встретились вновь. Гарри услышал за своей спиной нарастающий смех. "Сколько можно!" — со злостью подумал он и обернулся, готовый ко всему.

Оказалось, что у вечно рассеянного Невилла упал плохо застегнутый рюкзак. Книги гулко захлопали об пол, свитки смешались с раскатившимися перьями. Чернильница уже лежала на боку, и от нее расплывалось черное пятно. Хозяин этого беспорядка с выражением ужаса в глазах опустился на корточки и отодвигал тетради от стремительно растекающихся чернил.

Слизеринцы стояли и надрывались от хохота. Грюм с вызовом глянул на их декана, но Доусон уже среагировал по-своему. Резко раздвинув своих учеников в стороны, он вышел вперед. Как раз в этот момент какой-то бугай-старшекурсник поддал рюкзак бедолаги ногой, чем вызвал совершенную истерику и слезы от смеха со стороны своих. На Доусона стало страшно смотреть. Он не закричал, но по сведенным бровям все поняли, что сейчас кому-то достанется.

— Смит, минус десять баллов "Слизерину", — тихий голос декана был похож на снейповский, только на этот раз нес угрозу отнюдь не "Гриффиндору", — сначала я хотел отнять пять, но, учитывая Ваши заслуги...

Воцарилась тишина, потом ее буквально уничтожил гул недовольных голосов.

Доусон, помогавший Невиллу Манящими чарами, обернулся и смерил слизеринцев взглядом, от которого они попятились.

— Нарушение дисциплины, особенно неоднократное, должно немедленно пресекаться. Я так понимаю, предыдущий декан позволял вам то, что не следовало позволять. Каждый человек достоин уважения, и вы должны это усвоить... Excuro, — он направил палочку на пол, и чернила исчезли, — а теперь пойдём в гостиную.

Учитель скользнул взглядом по учебникам Невилла, которые тот все еще в ошеломленно держал в руках, хлопнул его по плечу, от чего бедняга испугался еще больше, потому что не ожидал, что все так хорошо закончится, и скрылся за поворотом, уводя своих учеников, окруженный их недовольным бормотанием.

— Круто! — выдохнул Рон.

Грозный Глаз, судя по всему, пребывал в глубокой задумчивости, провожая волшебным глазом слизеринцев. Услыхав реплику своего ученика, он словно бы встрепенулся, цепко глянул Рону в глаза, подождал, пока Невилл поднимет свое последнее перо, и повел учеников в башню "Гриффиндора". На полдороге Гарри понял, что аврор Уокер пристально смотрит на него. "Что я, клад, чтобы меня сторожить?" — раздраженно подумал он, в который раз натыкаясь на взгляд мракоборца.

Перед Полной Дамой Грозный Глаз сказал пароль и, пока студенты заходили, неожиданно напомнил:

— Никакого волшебства в школе без разрешения преподавателей. Не забывайте это! В крайнем случае, для защиты. Не играйтесь! Старосты раздадут вам расписания. Третьекурсники, до встречи завтра.

— Что он имел в виду? На что он намекает? Моя палочка уже запылилась, между прочим! — сердился Рон, оказавшись в гостиной, — Они только и делают, что напоминают нам о запрещенных вещах. Как будто мы маленькие или не знаем, что делаем!

Невилл уселся в кресло у огня. По напряженно сомкнутым губам и взгляду, устремленному сквозь огонь, было понятно, что он о чем-то думает.

— Невилл, ты чего? — Гарри подошел к камину, слушая, как за его спиной обсуждалось недавнее событие. — Он же их оштрафовал.

— Он... справедливый. И это очень странно. Я не ожидал, что он поддержит меня. Снейп никогда бы так не сделал.

— Снейп — Пожиратель Смерти, — яростно сказал Гарри, — он заботился о своем факультете только потому, что "Слизерин" мог принести ему хоть какую-то славу. Он любит только себя.

— Да, ты прав. Нам очень повезло в этом году... Только вот знаешь что, Гарри: меня все считают рассеянным, но ты-то, я уверен, сможешь меня понять. Я хорошо застегнул свой рюкзак. Я думаю, это было чьей-то злой шуткой. Профессор Грюм, кажется, понял это...

— Да, он говорил, что творить волшебство без надобности... Значит, это было связано с нарушением?

— Так и есть, только я не понял, кто это сделал... Слушай, я пойду посплю, наверное.

— Ты что, еще рано!

— Я... немного устал. И Гарри, я потерял Тревора.

— Опять?

— Да, эта подлая жаба уже в который раз от меня убежала, — несколько раздраженно пояснил Невилл, — и мне надоело ее искать. Пусть сам вернется, если хочет... Он уже замучил меня. А бабушка купит мне сову, она обещала, — и он решительно удалился наверх, но Гарри успел заметить, с какой тревогой однокурсник оглядывает гостиную, словно Тревор вот-вот выскочит из-за какого-нибудь угла.

На место Невилла уселась Гермиона:

— Что это с ним?

— Опять потерял жабу.

— Я отлично помню, что утром видела её вон под тем креслом... Нет, теперь её там нет.

Все это время Рон прислушивался к разговорам Гарри. Когда дело дошло до Тревора, он счел нужным вмешаться:

— Да вот же он! — и с доказательство своих слов действительно выудил жабу из-под дальнего кресла, откуда, уловив суть дела, с визгом вспрыгнула одна из первоклашек.

— Какие вы все трусливые! — хмыкнул Рон, — это же просто жаба!

— Представь себе, некоторые боятся жаб, — вступилась за девочку Гермиона, — а кое-кто — и пауков.

Рон одарил ее свирепым взглядом, подобрал Тревора, пытавшегося улизнуть снова, и ушел, чтобы отдать Невиллу его питомца.

Гермиона раздала расписание занятий на правах единственной на данный момент старосты. Гарри получил два листа и сразу все понял: они еще не помирились.

— Так, что там у нас? — спросил вернувшийся из спальни Рон.

Гарри отдал ему расписание.

— Первый урок — зельеделие! Вот здорово!

— На четвертом курсе, например, ты бы так не обрадовался.

— Гарри, это логично. Сначала у нас был садист, потом — нытик и трус. А Доусон — темная лошадка, но мы знаем, что он вступается за тех, кого обижают.

К старшекурсникам подбежал маленький юркий мальчишка с глазами, которые, казалось, непрестанно всему удивлялись:

— Ты Гарри Поттер, да?

"Начинается", — подумал Гарри, но честно ответил на вопрос.

— Значит, ты — капитан квиддичной команды "Гриффиндора"! Я слышал от профессора Грюма, что у вас есть свободное место загонщика. Позвольте мне им стать!

— Крис, мы бы с радостью, но ты же знаешь правила, — вмешался Рон, — первокурсники не могут быть в команде.

— Но я неплохо играю. Может, мне разрешат?..

— Я не уверен, — тихо сказал Гарри. Этот Крис ему кого-то напомнил, — ты на самом деле хорошо играешь?

— Да, вы можете испытать меня на поле. Я слышал, что у вас есть большое квиддичное поле!

— Вот что, — непререкаемым тоном произнес Гарри, — если ты сможешь уговорить нашего декана или директрису, я согласен на испытание.

— Я... попробую, — юный охотник отошел с озадаченным видом.

— Зачем ты его так? — огорчился Рон, — Дейви — хороший парень. Настоящий болельщик.

— Ну, пусть пока и остается болельщиком. Я не хочу потом за него отвечать.

— Но Гарри... Ты же сам...

— Да, знаю, — жестко согласился собеседник, — но я не Вуд и не готов брать на себя ответственность за то, что пустил в команду ребенка.

Постепенно темнело, и зажглись светильники, которые вместе с камином стали единственными источниками света в гостиной "Гриффиндора".

Гермиона, сидя у огня, читала книгу, да и остальные были на удивление неактивны. Никому не хотелось двигаться в этот последний благодатный вечер каникул. Гарри сидел на подоконнике и смотрел, как Рон ест шоколадную лягушку. На мгновение Гарри представил, что она настоящая, и поспешно отвернулся к окну.

Спустя секунду все услышали его громкий удивленный возглас.

Джинни, почти собравшаяся в спальню, мгновенно оказалась рядом с ним. Она долго вглядывалась в темную даль, куда указывала его рука, но так ничего и не увидела.

— Что там? — спросил Рон, глядя на изумленное лицо друга.

— Я... и сам не понял, — сбивчиво проговорил Гарри, — какая-то лошадь... Летела над лесом.

— Что делала? — переспросила Джинни.

— Летела. Махала крыльями.

— А на ней сидел Неназываемый и курил сигару, — покатился со смеху Рон.

— Я не шучу! — сердито воскликнул Гарри. — Она была похожа на... на Пегаса из греческой мифологии!

Гермиона встрепенулась:

— Но что она делает здесь?

— Кто?

— Лошадь-птица. Эвис. Ареал ее распространения — Болгария и прилегающие к ней страны. Они с единорогами не выносят друг друга. Так вот почему мистер Уизли говорил об опустении Запретного Леса! Эвисы — стадные животные, значит, где-то есть еще. Они очень редки, и убийство эвиса — такое же злодеяние, как убийство единорога. У них есть масса полезных свойств... Гарри, ты уверен, что видел именно лошадь?

— После того, что ты рассказала, я уже не сомневаюсь.

— Но... тогда я ничего не понимаю, — растерянно сказала Гермиона, — мне это не нравится. Эти животные здесь неспроста, — она отвела Гарри в сторону и тихо продолжила. — Скорее всего, Орден Феникса просто не уверен в своей силе. Это подстраховка.

— Значит, они примерно представляют, с кем борются, — догадался Гарри и уже сердито добавил. — На собрании они ничего такого не обсуждали.

— Помнишь, о чем говорили близнецы? Даже их, полноправных орденцев, не допускают до всех секретов, а уж что говорить...

— Но я же рассказал им все! Даже о хоркруксах!

— Я не знаю... Может, я и не права... Но у меня такое чувство, что отдельно от Ордена у нас всё получается лучше.

Гарри невольно улыбнулся и взглянул на окно, из которого было видно мягкие сумерки раннего вечера, чей эффект портили источники света в гостиной, и решил перенести свои заботы, что сейчас перегружали мозги, на другое время. Он посмотрел на Гермиону, тревожно оглядывающую его, и доверительно сказал:

— Герми, я очень устал... Давай не будем портить последний день каникул мыслями о борьбе и смерти. Сейчас мне хочется просто забыть, что кому-то угрожает опасность.

— Да, я понимаю... Не будем об этом. Но только завтра...

Ее прервали. В гостиную заглянул аврор Уокер:

— Мистер Поттер, Вам тут кое-что передали...

Спустя мгновение Гарри держал в руках маленький стеклянный пузырек изящной формы, в котором плескалась какая-то полупрозрачная с синим оттенком жидкость.

— Это послала Минерва МакГонагалл, — объяснил старый мракоборец, — принимайте по ложке перед сном. Это Ментальный Щит, он частично блокирует сознание от чужеродного вмешательства. Спокойной ночи.

Гарри посмотрел вслед уходящему Уокеру с легким сердцем: теперь никаких дурацких бодрствований по ночам, он будет спать, как все нормальные люди. А все-таки МакГонагалл молодец, не теряла времени даром.

Его собеседница с восхищением исследовала флакончик, но, словно наткнувшись глазами на хмурое лицо Рона, сразу заспешила к себе, чтобы быстрее лечь спать.

Рон оставшийся сидеть у камина, проводил Гермиону почти жалобным взглядом, но она этого не видела. Их точно пора мирить, подумал Гарри.

В спальне не было никого, кроме Невилла, который всё читал неизвестную никому книгу. Он улыбнулся вновь пришедшему однокурснику, деликатно повернувшись так, чтобы не было видно текст.

Гарри быстро проглотил положенную порцию зелья, быстро разделся и, словно подстреленный, упал в свою кровать. Дальше он ничего не помнил, потому что провел время в сонном забытье.

Но сон Гарри потревожили, и быстрее, чем он мог себе вообразить. Где-то около полуночи его разбудил неизвестный, тормоша за рукав пижамы. Сначала Гарри показалось, что это снится ему, но неприятное действие становилось всё настойчивее.

— Чего ещё? — недовольно пробурчал он спросонья, готовый устроить надоедливому умнику хорошую взбучку.

— Мистер Гарри Поттер! Вы вернулись!

По голосу настырное существо мало смахивало на человека.

— Добби?

— Гарри Поттер помнит!

— Да ты что, ну конечно! — Гарри уселся на кровати. — Слушай, Добби, я очень рад тебя видеть, но я, вообще-то, сплю... Ты выбрал неудачное время, чтобы поздороваться.

— Добби не мог найти другого времени, потому что мистер Гарри Поттер был занят, а эта информация бесконечно важная. Госпожа директриса не запрещала Добби рассказывать об этом, а это касается школы.

— Что ты говоришь! Что именно? — вежливо спросил Гарри, сгорая от нетерпения побыстрее снова лечь в постель.

— Странные личности у школы волшебства. Добби они не нравятся. В последнее время они ведут себя агрессивнее, теперь не убегают, а нападают. Эльфу они ничего не сделают, но юным волшебникам... Ох, беда, — вздохнул домовик.

— Добби, я не понимаю, говори толком, что произошло! — рассердился Гарри.

— Добби и говорит... Странным людям что-то нужно в "Хогвартсе". Но секреты школы бесконечны, и мы должны успеть раньше...

— Успеть?

— Раньше их...

— Раньше кого?!

— Так Вы не слышали песню Шляпы? — дошло до домовика.

— Я не думал, что она поёт что-то важное.

— Она пела, что мы должны успеть быстрее всех...

— Куда?

— Не имею представления, — огорченно отозвался эльф. — Добби — глупец, он давно должен был понять, что это странно... То, что Гарри Поттер до сих пор ничего не предпринял. Но что Вы делали на распределении?

— Сидел за своим столом. И немного отвлёкся... Слушай, Добби, не мог бы ты помочь нам?

— Все, что угодно, сэр!

— Видишь вот эту книгу? — Гарри зажег свет на своей палочке и подставил под него "Практическую магию", — нам нужно знать, кто продает такие вещи. Здесь есть Тёмные чары, и мне это не нравится. Именно её мы и обсуждали во время песни.

Добби пристально поглядел на книгу, чуть сощурившись.

— Хорошо. Это не так трудно, на ней свежий магический след. Но Вы должны дать её Добби на некоторое время... Будьте осторожны. Удачи!

Получив желаемое, домовик трансгрессировал, заставив Рона всхрапнуть от неожиданности, а Гарри еще некоторое время смотрел на то место, где недавно стоял Добби. Вряд ли домовик стал бы добираться до Леса на своих двоих. Значит, эльфам и "Хогвартс" не помеха? Или перемещение возможно им в порядке исключения? И Гарри вспомнил, как ученики школы волшебства и чародейства учились трансгрессировать. Неизвестно, что еще таит в себе древний замок. Сам Дамблдор говорил, что не знает всех его секретов. Вот почему, оказывается, у многих на пиру были такие озадаченные лица.

Гарри не позволил этим раздумьям завладеть собой, он просто с наслаждением растянулся на кровати...

Утром было так же солнечно, как и вчера; создавалось ощущение, что лето никак не хочет покидать эти края.

За завтраком Гарри получил записку от МакГонагалл. Джинни, сидевшая рядом, покосилась на текст.

"Доброе утро. Надеюсь, ты хорошо спал. Аврор Доусон вызвался варить тебе Ментальный щит, и, надо сказать, у него это хорошо получается. Сегодня вечером, в семь часов, состоится собрание Ордена по вопросу о наших достижениях. Ты можешь взять одного из друзей. Добби говорил, что Рон очень хотел поучаствовать в этом. Они тоже будут орденцами, поэтому должны вникать во все, что происходит вокруг. В дальнейшем мы поговорим и о присутствии остальных. Минерва МакГонагалл."

Джинни издала звук не то изумления, не то радости.

— Что там? — почти одновременно спросили Рон и Гермиона. Гарри оглянулся в сторону преподавательского стола и увидел, что директриса улыбается. Он рассказал друзьям все. Их реакции были самыми разными, причем Рон принял хорошую для него новость очень странным образом: стал уверять, что недостоин быть в Ордене, что ничего не умеет делать... Потом счастливо рассмеялся и констатировал, что сошел с ума от радости.

— Нет, подумать только, они упомянули в записке именно меня! — непрестанно повторял он.

Гермиона же, кажется, затаила обиду. По крайней мере, она стала чуть прохладнее говорить с Гарри. Джинни отнеслась философски:

— Мне все равно рано, мне ещё надо учиться, — и вернула Рона с небес на грешную землю, — а у вас ведь сегодня первым уроком зельеделие, не правда ли?

— И не говори, — почему-то помрачнел тот. — Мы еще не знаем, что за тип этот Доусон. Может, у него на занятиях должна быть дурмстранговская дисциплина.

На всякий случай ребята поскорее покончили с завтраком и быстрым шагом отправились к нужному классу. По пути Гарри оглядывал темно-серые стены, ежился от поминутно возникавших сквозняков и испытывал неприятное чувство ожидания чего-то нехорошего. Для него эти подземелья все равно оставались грязной норой, где некогда обитал убийца. Гарри даже пожалел нового учителя зельеделия.

Доусон уже ждал их у двери.

— Доброе утро, — произнес он, — вы решили прийти пораньше? Это хорошо.

И учитель распахнул перед ними двери.

Рон присвистнул и испуганно закрыл ладонью рот. Кто-то из слизеринцев, шедших следом за ними, хихикнул. Снейп никогда бы не пришел заранее, что уж и говорить о проявлениях вежливости.

Ребята вошли в класс, почти не толкаясь. Доусон раскрыл журнал и отметил всех присутствующих. Потом вышел из-за стола и немного помолчал, давая ученикам прийти в себя. А им было из-за чего изумляться. Мрачный кабинет преобразился. Помимо идеального порядка, царившего во всех без исключения уголках класса, кабинет заливал свет восходящего солнца, которое бросало один из своих лучей и на кирпичную мантию учителя, теперь казавшуюся почти алой. В эти минуты, по сравнению с Доусоном, Снейп, ко всему прочему, казался еще и страшным неряхой.

— Итак. Прошу внимания, — повысил голос учитель: обсуждение новой обстановки создавало в классе глухой гул, — начнем урок.

Все затихли.

— Целесообразно вспомнить, зачем мы изучаем непростую науку зельеделия, — негромко начал Доусон, — прежде всего, знать свойства волшебных ингредиентов и уметь сохранять и усиливать эти свойства необходимо для мракоборцев. Предусмотрительно запасённое зелье может спасти магу жизнь. Более того, зелья — незаменимая вещь для магглов и сквибов, которые желают временно изменить свои способности. Таким образом, зелье — порция универсального волшебства. Задача алхимика-зельедела — не только уметь приготовить и употребить магический напиток, но и вычислить время его действия. Ваша программа лишь слегка касается расчетной части данной науки за неимением достаточного количества учебного времени. А теперь — маленькое отступление. Когда вы здесь, я, прежде всего, требую от вас неукоснительного соблюдения техники безопасности. Вы должны быть аккуратны и последовательны в исполнении нужных действий. У нас, в "Дурмстранге", нарушение правил служило основанием для строгого наказания. Благодаря этому болгарская школа была одной из последних в черном списке травм при обучении. Я не прошу от вас исполнять каждую букву. Просто будьте внимательны. Зелья — очень капризная вещь. Их сила подчиняется аккуратным и настойчивым, терпеливым и целеустремленным. Их тайны настолько многочисленны, возможности столь сильны, что их изучение — обязательное условие для каждого волшебника. Зелья могут изменить природу человека, так что он почувствует себя либо господином своей жизни, либо последним неудачником. Это — лирическое отступление. Я не хочу просто говорить красивые слова, моя задача — пусть и не научить вас всему, что запланировано — вы уже знаете самое основное, — но хотя бы привить вам любовь к зельеделию. Тогда вы сами узнаете все, что вам нужно, не так ли, мисс Грейнджер?

Гермиона потупилась, желая, чтобы её сейчас никто не видел.

— Не смущайтесь, Ваше старание может служить примером для остальных. Профессор МакГонагалл очень хорошо отзывалась о Вас... А теперь насчет дисциплины. Мне говорили, что предыдущие деканы позволяли себе иметь любимчиков из числа учеников. Я хочу покончить с этим. Если я буду баловать вас или изводить, то ничему не научу, — взгляд Доусона стал необычайно холодным, — мы собрались здесь для того, чтобы учиться, остальные проблемы решайте за стенами класса. Теперь к делу. Я сейчас напишу на доске технологию приготовления зелья Невидимости. Оно имеет свои особенности. Как правило, волшебники предпочитают использовать вместо него Хамелеоновы чары, потому что последствия при передозировке и неправильном употреблении малоприятны и ликвидируются с трудом. Но рецепт поможет вам раскрыть новые особенности некоторых уже известных вам ингредиентов и способы закрепления и усиления их свойств. Итак, — Доусон повернулся к доске и взмахнул палочкой, и Гарри с изумлением увидел, что та залучилась оранжево-золотистым. На доске стали появляться надписи. Учитель проговорил, не поворачивая головы:

— Если кому-либо из вас понадобится помощь, сразу зовите меня. Мы все здесь учимся. Да, не забудьте: котлы для приготовления зелья Невидимости должны быть идеально чистыми, без посторонних примесей. Лучше всего вычистить их заклинанием. Когда приготовите зелье, скажите мне.

Сделав свое дело, Доусон уселся за стол, раскрыл какую-то книгу и погрузился в чтение.

Прошло полчаса, а он так и не сменил своей позы. Время от времени учитель словно бы украдкой следил за процессом, потом торопливо опускал голову.

Гермиона быстрее всех подняла руку:

— Я закончила. Взгляните, сэр.

Все затаили дыхание, глядя на подходящего к ней Доусона, особенно Гарри, у которого работа не очень-то ладилась. Он многое бы отдал за то, чтобы его не заметили.

— Очень хорошо, мисс Грейнджер, — тихо сказал учитель и повысил голос, — я наблюдал за процессом и должен признать, что у Гермионы Грейнджер зелье вышло лучше, чем у остальных. Она не поленилась помельче раздробить корень полыни, поэтому цвет вышел правильного серебристо-белого оттенка. Пять баллов "Гриффиндору"... Так, мистер Поттер, дайте взглянуть...

Гарри захотелось провалиться настолько ниже, насколько это было вообще возможно в подземельях.

Доусон помешал палочкой содержимое его котла:

— Консистенция та, что надо. Немного подкачал цвет. В иных зельях это не было бы серьезной ошибкой, но не забывайте об исключениях. В следующий раз Вам следует лучше измельчать полынь.

У Гарри отлегло от сердца. В конце концов, утешил он себя, Невиллу приходится еще хуже. Словно бы услыхав его мысли, учитель сразу направился к Лонгботтому. Тот изо всех сил старался сохранять спокойствие на багровом от стыда лице. Зелье Невилла по цвету напоминало осеннюю грязь, а по густоте — цемент.

— Вы, мистер Лонгботтом перестарались с полынью и передержали зелье на огне, — как можно мягче сказал Доусон, — в этом виновата Ваша невнимательность. В следующий раз не волнуйтесь и не торопитесь. Вы можете справиться с заданием, если захотите.

Учитель попал в точку. По облегченному выражению лица Невилла можно было понять, что ему проще считать себя ленивым, чем неспособным.

Гарри удивился, когда Доусон подошел к нему во второй раз.

— Ты не скажешь, почему на уроке нет господ Крэбба и Гойла? — спросил он тихо, и Гарри показалось, что в голосе учителя слышится легкий сарказм.

— Их отцы — Пожиратели Смерти, как и отец Малфоя, — равнодушно ответил гриффиндорец.

— Да, я ожидал... — поделился своими мыслями учитель, — останься после урока, я должен с тобой поговорить.

— Ну вот, этого еще не хватало, — бубнил Гарри на ухо Рону, — как будто у меня нет своих дел...

— Может, ты в чем-то провинился? — хмыкнул Рон.

— Да, только в том, что он — мой родственник, — проворчал Гарри.

Рон уронил перо в котел, и оттуда повалили красивый и густой розовый пар.

— Твой кто?

— Ну-у... — нехотя протянул Гарри. Ему не хотелось объяснять суть дела, он ужасно жалел, что проболтался, — помнишь, Сириус говорил, что чистокровные волшебники все родня друг другу? Мой отец ведь и был чистокровным. Кстати, и Доусон тоже. Он холодно отозвался о моей матери. Уже тогда я стал догадываться, что по нему плакал "Слизерин". Наверное, его тоже так воспитывали в семье. А потом МакГонагалл подтвердила мои догадки относительно его крови.

Урок кончился очень скоро. Студенты, торопясь, собирали свои вещи и прибирали беспорядок на рабочих столах.

— Я скоро приду. Идите на травологию без меня, — предупредил Гарри. И объяснил для Гермионы, — Доусону что-то от меня нужно.

Когда все ушли, учитель зельеделия плотно прикрыл дверь, потом уселся за одним из столов. Гарри так и остался стоять, в любую минуту готовый уйти отсюда.

— Я слушаю Вас.

— Гарри, ты сердишься? Это бессмысленно. У меня к тебе важный разговор. Хочешь ты или нет, но мы с тобой по одну сторону баррикад.

Его родственник продолжал молчать, сжимая в руках рюкзак. Тогда Доусон решил спросить напрямую:

— Что ты знаешь о Пожирателях Смерти? Нет, я имею в виду, сколько их?

— Не имею представления, — угрюмо сообщил Гарри, — что-то около двух-трех десятков.

— О нет, если бы... Их две-три сотни, не меньше.

— В Великобритании не поместится столько злодеев, их бы быстро нашли...

— А кто сказал, что в Британии?

Гарри соизволил посмотреть на учителя. Лицо Доусона было напряженным.

— Они по всему миру, — четко произнес учитель, — но больше всего их... В Болгарии. Угадай, почему?

— "Дурмстранг", — ляпнул Гарри и снова поглядел на собеседника: вдруг того задело название любимой школы, произнесенное с раздражением?

Учитель еле слышно вздохнул:

— Ты прав. Если бы ты знал, как относились в этой школе к нам, жалкой кучке желающих во что бы то ни стало служить Свету. Ты ведь знал Игоря Каркарова, Гарри? Он приезжал к вам на Турнир Трех Волшебников. Так вот, он не шел ни в какое сравнение с предыдущим директором, Волковым. Представь себе мага, похожего на Каркарова, при этом абсолютно не предателя, а рьяного поклонника Волдеморта. Ужасный человек. Его отстранили от должности за то, что в гневе он убил ученика... Нелюбимого ученика, Клодия Фостера... Моего лучшего друга. Он был младше меня... Я тогда сгоряча поклялся, что убью Волкова. Гарри, но ведь я — аврор. Ты знаешь, что означает клятва мракоборца, или, как у нас говорят, боемага, даже произнесенная в прошлом? Она означает всё. Поэтому я до сих пор в растерянности.

— Значит, Вы убили его? — спросил Гарри, заранее знавший ответ, и ему вдруг стало жалко Доусона, ведь он понимал, каково это, когда умирает лучший друг.

— Нет, он до сих пор жив и отбывает пожизненный срок в нашей магической тюрьме, Рагнароке... Ладно, не надо об этом. Я хотел кое-что показать тебе и надеюсь, что ты сохранишь это в тайне. Положи рюкзак на парту и отойди.

Гарри, поколебавшись, выполнил просьбу.

— Запомни, через тебя никто не должен об этом знать, — повторил Доусон, — даже твои друзья. А теперь — смотри...

Учитель аккуратно положил палочку на учительский стол, потом вытянул руки ладонями вверх и сделал всеми пальцами манящее движение. Палочка отозвалась сильным свечением, и рюкзак поднялся вверх. Пальцы Доусона на мгновение замерли, затем движение повторилось. Рюкзак, качнувшись в воздухе, влетел в руки к учителю.

— Манящие чары. Невербальное Жестовое заклятие, — с расстановкой прокомментировал тот.

— Мистер Доусон... Но как Вы?..

— Это привилегия начальников боемагов, — тихо объяснил учитель, — в борьбе с обнаглевшими троллями палочки были неэффективны, они нашли способ, как обезоружить волшебников, поэтому мы просто посылали в них камни.

Гарри немного помолчал.

— А как же Волдеморт? Неужели он не знает об этом?

— Конечно, знает. Но... как бы тебе сказать... Жестовые чары рациональны далеко не во всех случаях. И потом, как я уже говорил, только начальники боемагов мастерски их используют. А это те, среди которых не бывает предателей. Ну, а Волдеморт знает это волшебство от единственного в своем роде исключения. И знает не очень хорошо, потому что у этого предателя стоял лишь условный зачёт по Жестовым чарам. Тем более, что Волдеморт убил его после того, как использовал.

— Но почему тогда Вас не берут в Орден? — Гарри, наконец, догадался, кем был Фабиус Доусон.

— Гарри, ты же видишь, мистер Грюм мне не доверяет. И не только он. Да, это почти случилось... Однажды я чуть было не перешел на сторону Темного Лорда. Старый аврор не верит во второй шанс. Но ведь профессор МакГонагалл мне доверяет.

Гарри пристально посмотрел на учителя и неожиданно спросил:

— Вы знали Виктора Крама?

— Разумеется. Славный парень, и популярность его не испортила.

— Как он там теперь?

— Он очень обрадовался, когда я заговорил с ним о "Хогвартсе". По-видимому, у Виктора остались о вашей школе самые лучшие воспоминания.

— Он помнит о нас?

— Разумеется. С его слов я многое узнал о тебе.

Гарри не понял, радоваться ему или сердиться.

— А что он говорил обо мне?

— Только самое хорошее.

Гарри взглянул на часы.

— Простите, сэр. Я должен бежать на урок.

— Да, конечно. Но подумай о Жестовых чарах. Я мог бы сделать тебя непредсказуемым для Волдеморта.

— Я подумаю, — на бегу откликнулся Гарри.

Он сидел на уроках, и в голове вертелись лишь две мысли: сегодня замечательная погода, совсем не для занятий, и этот день сам по себе особенный, потому что вечером Гарри предстоит участвовать в собрании Ордена вместе с Роном. Поэтому неудивительно, что он постоянно получал замечания от профессора Стебль.

Обед прошел необычайно оживленно. Рон нехотя ковырял вилкой отбивную, временами летая где-то в своих мечтах, отчего его взгляд становился рассеянным. Маленький Кристиан Дейви сидел рядом и постоянно доставал нового единомышленника разговорами о квиддиче:

— А правда ли, что очень давно на одном из матчей в "Хогвартсе" умер игрок? А сколько раз "Гриффиндор" выигрывал у "Слизерина"? А Гарри в самом деле был в свое время самым молодым ищущим? Или были другие?

— Крис, я не знаю, — вяло отмахивался Рон, — почитай книгу об истории квиддича в "Хогвартсе". Спроси Гермиону, в конце концов...

— У тебя что-то случилось? — решил проявить заботу настырный малютка.

— Сегодня на уроке зельеделия я уронил перо в котел, оттуда повалил розовый пар, а учитель сказал, что я случайно состряпал зелье пофигизма (по-английски — зелье безразличия ко всему, но ведь это не смешно, правда? — ПА), — серьезно объяснил Рон, — и надышался его парами.

— Ой, а это опасно? — испугался Кристиан.

— Профессор Доусон сказал, что до ужина все пройдет... Герми, что с тобой?

Гермиона, надо отдать ей должное, честно выслушала вранье друга до конца. Но под конец она не выдержала и засмеялась, закрывая руками лицо, чтобы не испортить игру.

— Герми, — встревожился Рон, — ты плачешь?

Это кончилось тем, что весь гриффиндорский стол затрясся от громкого смеха, который, к счастью его производивших, потонул во всеобщем гуле, стоявшем в Большом Зале. Этот смех, к великой радости Гарри, примирил Рона и Гермиону.

Первый учебный день пролетел молниеносно. Об этом думали все независимо от местонахождения и рода занятий. Что касается Гарри, то ему за час до собрания Ордена пришлось противостоять двум грозным существам, заинтересованным в том, чтобы "поиграть с гнусным Горшком". Почти сразу после окончания учебы, после того, как студенты вошли в свои гостиные, им выдали учебники по всем дисциплинам. К великой досаде гриффиндорцев, рядом с ними пролетел Пивз, этот вечный двигатель всяческих беспорядков. Не говоря ни слова, если не считать пару новых дразнилок, выдуманных специально для Гарри, полтергейст выхватил из его рук учебник по трансфигурации и нарочито медленно поплыл по направлению к преподавательской.

— Я убью его своими руками, — порычал Гарри под аккомпанемент противного хихиканья притаившейся где-то Миртл и ринулся в погоню, подбадриваемый криками учеников своего факультета. Пивз, издеваясь, то подлетал совсем близко, то показывал язык с потолка. Несмотря на то, что с книгой проказник просочиться сквозь стену не мог, преимущество в положении все равно оставалось за ним. Гарри уже хотел было прекратить погоню и плюнуть на негодяя, но вскоре что-то внезапно изменилось: Пивз, вереща, резко повернул назад и на полном ходу пролетел через предмет своих насмешек. Чего нельзя было сказать об учебнике, которым Гарри получил в живот. Пока безвинно пострадавший корчился от боли, согнувшись почти пополам, он слышал волну воплей и испуганных возгласов по мере того, как до студентов, наблюдавших погоню Поттера за Пивзом, доходило, кого они видят в конце коридора. Когда Гарри выпрямился, ему захотелось догнать всех остальных ребят, уже убегавших восвояси на полной скорости. Перед ним возвышался Кровавый Барон, парящий в ярде от пола. Мало того, он приветливо улыбался, что гарантировало сердечный приступ отдельным, чересчур впечатлительным, ученикам.

— Добрый вечер, мистер Поттер, — сказало привидение, — Пивз, Вы далеко собрались?

Полтергейст затормозил, не успев уйти сквозь стену, и, тихо поскуливая, подлетел к Барону.

— Итак, — неспешно заговорил тот, — Вы, забывая Ваш почтенный возраст, решили подразнить школьника.

— Я... бл-льшш... не б-ду... — промямлил полтергейст, трясясь от страха.

— А кроме того, — Кровавый Барон сейчас был больше похож на прокурора, — Вы взяли чужую книгу. Это очень нехорошо, и Вы должны извиниться перед мистером Поттером. И поднять то, что Вы уронили.

— Д-д-д-да, я извин-няюсь, — пролепетал Пивз.

— Молодой человек, Вы прощаете его? — обратился к пострадавшему Барон.

— Прощаю, — поспешно сказал Гарри, желая побыстрее убраться.

— Ваша книга, — любезно сказал Барон, когда полтергейст протянул "Трансфигурацию".

"Вежливость — великая сила", — насмешливо подумал Гарри, забирая учебник и глядя, как трясется Пивз.

— И кроме того, — снова обратился призрак "Слизерина" к полтергейсту, — не забывайте, что ученики нуждаются в уважительном отношении. Профессор Доусон просил меня лично проследить за Вашим отношением к мистеру Поттеру.

Пивз вздрогнул, а Гарри впервые подумал о Доусоне как о своем дяде.

Поспешно попрощавшись, он покинул "поле боя", предоставив привидениям дальше разбираться так, как им вздумается.

В гостиной он наплел, что Кровавый Барон тут же погнался за Пивзом, а он, Гарри, припустил оттуда так быстро, как только мог. И лишь четверым, включая Невилла, стала известна правда.

— Значит, он твой дядя, — задумчиво произнес Лонгботтом, — тогда о чем вы все спорили? Значит, профессор Доусон на нашей стороне.

Рон многозначительно хмыкнул.

— Странно, что Грозный Глаз не доверяет ему. Может, на то есть причины? — с сомнением спросила Джинни.

— Возможно, Грюм просто не может простить Доусону чего-то в прошлом? — предположила Гермиона.

— Я намерен в этом разобраться, — серьезно сказал Гарри, — в этом мне и помогут собрания Ордена.

— Кстати, до него осталось почти пятнадцать минут, — с волнением сказал Рон. И вдруг быстро проговорил, словно боясь, что передумает: — Герми, ты умнее меня. Хочешь пойти сегодня с Гарри на собрание?

Гермиона как-то странно посмотрела на Рона. Казалось, в ней борются два совершенно разных чувства.

— Нет, МакГонагалл знала, кого приглашать. Они не зря упомянули тебя. А насчет ума, — она улыбнулась, — раз ты считаешь, что я умнее тебя, тогда кому из нас полезнее получать больше знаний? Давай, иди, а потом расскажешь нам с Джинни и Невиллом.

— Да и потом, — подхватил Невилл, — когда ты член Ордена, в собраниях участвовать интереснее.

Рон просиял.

У портрета Полной Дамы их уже ждал Уокер:

— Госпожа директриса просила не опаздывать, сегодня очень важное собрание.

Рон посмотрел на мракоборца, как на безумного. По его лицу было видно, что он скорее встретится ночью с Филчем.

Когда молодые люди зашли в кабинет директора, за большим столом уже сидело множество волшебников. Однако Гарри пригляделся и заметил, что Грозного Глаза среди присутствующих нет. Для вновь пришедших сотворили стулья, но на все вопросы о Грюме отвечали, что он немного задержится. Зная этого мракоборца, можно было подумать обо всём, о чём угодно.

— Эй, Гарри, как дела? — их усадили между Фредом и Джорджем по настоянию близнецов.

— Да так, понемногу, — скромно сказал Гарри и ненавязчиво спросил. — А что у нас в Запретном Лесу делают эвисы?

— Во дает! — посмотрел на него Джордж, на его лице смутно угадывалась зависть. Он возвысил голос,— Профессор МакГонагалл! Гарри знает про эвисов! Даже я бы еще с неделю протормозил, прежде чем их заметил.

Директриса улыбнулась, но её улыбка вышла какой-то усталой:

— Разумеется, Нимфадоре следовало быть осторожнее. Я думаю, этого эвиса видела вся школа.

Метаморфомаг, прислушивающаяся к их разговору, сделала вид, что ничего не слышала, при этом совершенно естественно покраснела.

Тем временем минуты текли, а Грозного Глаза не было видно. МакГонагалл заволновалась:

— Может, с Аластором что-то случилось? Если он не придет через полчаса, нам надо будет сходить за ним.

Когда установленное время истекло, и глава Ордена уже собиралась отрядить магов на поиски аврора, дверь открылась, и в директорскую ввалился Грозный Глаз. Его появление сопровождалось волнением среди орденцев: Грюм был покрыт свежими царапинами и грязью, рукав его мантии был разорван, дыхание со свистом вырывалось из полуприкрытого рта.

— Извиняюсь, что опоздал, — прохрипел он, тяжело дыша, и, помахав палочкой, создал стул. Заметил на себе полные недоумения взгляды и пояснил: — Ничего страшного. Произошла маленькая досадная неприятность. Я бы умылся, но по времени уже не успевал...

— Что случилось, Аластор? Вы были у зеркала? — спросила МакГонагалл.

— Именно из-за него меня так и разукрасило, — отозвался Грюм. — Оно просто взорвалось.

— Просто? — вырвалось у Гарри.

— Поттер, ты представь себе, что к Зеркалу Желаний подходит старый ненормальный аврор и непременно хочет видеть, как он находит Чашу Хаффлпафф...

Распределяющая Шляпа на шкафу всхрапнула, и, почувствовав, что на неё смотрят несколько десятков пар недовольных глаз, проснулась и беспокойно заерзала.

Грозный Глаз кинул на Шляпу осуждающий взгляд и продолжил:

— Зеркало разлетелось на осколки. Хорошо, что я закрылся Щитовыми чарами, иначе лишился бы второго глаза.

— Я думаю, зеркало можно восстановить...

— Нет, Минерва. То, что я натворил, вряд ли можно исправить. Прошу прощения у всех членов Ордена за то, что уничтожил вещь, важную для нашей работы.

— Не будем думать о том, что случилось в прошлом, — примирительно сказала МакГонагалл, — Вы все-таки узнали для нас кое-что. Сама мысль о Чаше повергает зеркало в состояние хаоса. Быть может, взорвавшийся артефакт хранил в магической памяти сильнейшее воздействие на него Волдеморта, пусть и шестилетней давности. К зеркалу уже давно никто не подходил и уж точно не освобождал от напряжения, которое оно испытало, поэтому его противодействие всё накапливалось и разрядилось на бедного Аластора. Если моя теория верна, у нас появляется надежда на восстановление зеркала Желаний. Но пока оставим разговоры об этом. Как все остальное?

— Мы обследовали подземелья с вверенным мне отрядом, — доложил Грюм. — Никаких следов, нет присутствия каких-либо магических предметов там, где мы работали. Абсолютно ничего.

— Хорошо. Вам надо будет продолжить поиски завтра. Только будьте осторожны. Артур, как у вас дела?

— Мы почти поймали Макнейра. Вы знаете, что он делал? Он резал ворон на маггловом кладбище и складывал их в мешок. Может быть, он кого-то кормит, иначе как же объяснить эту его причуду? Его заметил один из наших ребят, отданных Вами, профессор МакГонагалл, под моё руководство, когда посещал могилу родственника. Он и вызвал всех остальных. К сожалению, мы не догнали Макнейра, но подобрали прелюбопытнейшую вещь, — и мистер Уизли достал из маленького мешочка плотно закупоренный пузырёк с черным и густым, как кефир, зельем.

— Судя по виду, оно, в основном, травяной природы и, скорее всего, для человека является смертельным ядом, — глава Ордена повертела пузырёк в руках. — Так, я поняла: в зелье добавлены перья ворон. Значит, оно и было целью "сбора" птиц, Макнейру просто некогда было их ощипывать. Действительно, хорошая работа, Артур. Вы все молодцы. Однако я прошу вашего совета, — обратилась МакГонагалл к орденцам, — я думаю отдать его на изучение нашему профессору зельеделия, мистеру Доусону. Кто не против, поднимите руки. Хорошо. Аластор?

Грюм, оставшись в полном одиночестве, поднял руку с таким выражением на лице, словно его принудили сделать весьма неприятную вещь.

— Отлично, единогласно. Дармстранговское образование делает мистера Доусона незаменимым в деле исследования вещей тёмного мира. А это зелье мне кажется подозрительным... Гарри, руку можно опустить... А, ты что-то хочешь спросить?

— Скажите, а мистер Доусон может вступить в Орден?

Директриса пристально посмотрела на Поттера.

— Да, если за него поручатся три члена Ордена Феникса, будет назначено повторное голосование. Но до этого ещё не скоро. А теперь насчёт Тёмного переулка. Фред, Джордж, послушайте меня. Только не перебивайте! Совет Ордена обсудил ваше предложение. Мы решили произвести разведку, но!.. Не раньше Рождества, потому что в наш Орден собираются вступить... Гарри Поттер, Рон Уизли, Гермиона Грейнджер, Невилл Лонгботтом... и кое-кто ещё, но об этом пока я говорить не имею права.

МакГонагалл бросила взгляд на часы:

— Мы что-то засиделись. Я думаю, нам пора заканчивать. Итак, итоги: поиски в подземельях продолжаются, потому что мы не проверили и двадцатой доли всех укромных мест "Хогвартса". Далее: зелье будет исследовано мистером Доусоном, который, возможно, также станет к Рождеству кандидатом в орденцы. Насчет Тёмного переулка, я полагаю, мы тоже все решили. Фред, Джордж?

— Я был бы счастлив пойти на дело с Гарри! — горячо сказал Фред. — Его поразительная, как Вы сказали, способность влипать в... в приключения, наоборот, меня только подхлёстывает.

— Да уж, это точно! — улыбнулся Джордж. — Ради такого дела стоит и потерпеть!

Рона и Гарри проводил тот же Уокер. Друзья могли бы обсуждать собрание вечно. Старый мракоборец деликатно пошёл сзади.

— Это было что-то! — восхищенно и без умолку болтал Рон. — Ты видел, какая МакГонагалл умная: она только посмотрела на зелье и сразу определила его состав! Вот здорово, нас могут взять в Тёмный переулок! Я всю жизнь мечтал об этом! Мои братцы там уже побывали, и говорят, что в этом переулке интересно до жути!

— Я ведь тоже был там, — напомнил Гарри, — но мне было не весело, а, напротив, очень страшно. Какие-то колдуны и ведьмы приставали там ко мне, хотелось убежать оттуда, куда глаза глядят.

— Ну, понятно, ты был там один. А мы будем с нужными людьми и под прикрытием. Знаешь, о чем я думаю? Моя мама ведь тоже была на собрании, но она ни словом не возразила. Это так странно...

— Просто она поняла, что мы уже большие. Это ведь хорошо.

— В том-то и дело, что мама не могла так быстро измениться.

У Полной Дамы они попрощались с сопровождающим.

— Рон, ты иди в гостиную, я сейчас, — и Гарри пошел прочь от двери.

Он не знал, куда ему лучше идти. Туалет мальчиков находился не так далеко от обиталища Плачущей Миртл, а с ней встречаться Гарри очень не хотелось. Он решил рискнуть и спуститься этажом ниже.

Наступало время, когда завхоз школы волшебства выходил на охоту. К счастью, Гарри никто не встретился. Он уже занес ногу на лестницу, ведущую наверх, но краем глаза заметил, как справа что-то мелькнуло. Он резко обернулся: мимо него на расстоянии десяти метров быстрым шагом пронесся Филч. Завхоз был одет в утепленную мантию и серый плащ.

"Ага, попался", — подумал Гарри и ринулся в погоню, нервно сжимая в руках палочку.

В таком виде Филч мог пойти только в Запретный Лес, причем для того, чтобы долго стоять на ночном холоде.

На всем ходу завхоз свернул в узкий проход и вышел на улицу через маленькую дверь, оставив её незапертой, даже не оглянувшись. Вскоре замелькали деревья, ветер захлестал по лицу резкими порывами. Гарри оглянулся. От хижины Харида поднимался дымок.

"Сказать ему? — подумалось Гарри. — Ну уж нет, не надо никого беспокоить. А то решат, что будущий член Ордена Феникса не в состоянии задержать одного взбалмошного старика".

Филч побежал, и ему пришлось сделать то же самое.

"Я заблужусь", — настигла Гарри мрачная мысль, но он прогнал ее.

Наконец, завхоз остановился на полянке. Его уже ждали.

Гарри затрясло не от холода, потому что он был в одной школьной мантии, не то от злости, не то от волнения.

Филч подошел к фигуре в сером плаще с министерской нашивкой. Гарри вспомнил слова Добби и выставил вперед палочку.

Встретившиеся о чем-то заговорили. Последнюю фразу удалось расслышать.

— Тёмный Лорд был бы недоволен, — произнес неизвестный.

Гарри почувствовал ярость. На территории школы свободно разгуливают приспешники Волдеморта! Он вышел из-за деревьев:

— Что все это значит? Что вам нужно возле "Хогвартса"?

Серый с негодованием обернулся:

— Почему тут оказался этот мальчишка? Аргус, ты говорил, всё пройдет гладко!

Завхоз обернулся, мигом узнал Гарри и злобно, отрывисто каркнул:

— Поттер!

— Палочки на землю! — крикнул Гарри.

— Хорошо-хорошо, — спокойно согласился серый. Сделал вид. что кладет палочку, и когда она почти достигла земли, молниеносным движением вскинул её на Поттера:

— Expelliarmus!

— Protego! — попытался защититься Гарри, но не успел. Он почувствовал сильный удар по своей руке, и палочка отлетела на несколько метров вправо.

— А теперь поговорим, мистер Поттер, — ласково произнес серый. — Ответишь мне на пару вопросиков? Иначе будет больно.

Гарри лихорадочно думал, как же освободиться от влияния этих двоих.

— Нет, не стоит его запугивать, — остановил серого Филч. — Иначе мне потом отвечать.

Гарри вспомнил Жестовые чары Доусона.

"Я попробую, всё равно у меня нет выбора."

Он вытянул руку вперед и сосредоточился. Недалеко от серого лежал камень размером с человеческую голову. Гарри представил, как камень летит в негодяя. Но ничего не случилось.

"Я слишком нервничаю, — подумал Гарри, — надо больше сильных чувств. К примеру, злости."

Он представил, как серый пытается убить Рона, и почувствовал не просто злость, а ярость. Справа возникло оранжево-золотистое свечение. Серый повертел головой по сторонам и явно занервничал.

Гарри сделал рукой движение, будто бросает что-то. И сразу же послышался глухой стук камня о человеческое тело. Кажется, он не смог убить серого, и это было очень хорошо, но оглушил точно. Один из стоявших на поляне бросился бежать, но не было смысла догонять Филча. Гарри был счастлив: наконец-то он сделал что-то полезное для Ордена. Теперь его точно примут в ряды тех, кто противостоит Волдеморту. Наверняка серый окажется весьма интересной личностью, ему будет о чём рассказать на допросе. Кроме того, дядя будет гордиться своим учеником!

Подобрав палочку, Гарри подбежал к оглушенному им человеку. Подойдя вплотную, он застонал от того, что все его радужные мечты разрушились в один момент: на земле лежал Филч. При этом завхоз уже приходил в себя.

— Поттер! Я убью тебя своими руками, — прорычал завхоз, поднимаясь. Он был изрядно разукрашен: на лице появилось несколько ссадин, под глазом темнел отвратительный синяк.

— Да ну? — гнев всё ещё клокотал в Гарри. — Вы попались, мистер Филч! Или Вы будете все отрицать?

Глава7. Жуткая ночь от Аргуса Филча.

— Ты, Поттер! Да как ты смеешь, сопляк!.. — Филч задыхался от гнева. Броситься на ученика завхозу мешало только осознание того, что он оказался в неприятном положении, и то, что он был плохим волшебником.

— Значит, у Вас какие-то делишки с Волдемортом, да? — медленно проговорил Гарри, — Минерве МакГонагалл будет интересно. Как, впрочем, и всему Ордену, — конец палочки смотрел в грудь Филчу, — Пойдемте в замок, сэр.

Тот тяжело поднялся с земли и набрал побольше воздуха, но вовремя сообразил, что ситуация скверная, и передумал ругаться. Вместо этого он сказал так спокойно, как только мог:

— Поттер, тебя эти дела не касаются. Чтобы ты не думал, что я — предатель, могу сообщить, что отказался от предложения, сделанного этим человеком. Я даже не знаю, как его зовут, а он, наоборот, знает о "Хогвартсе" многое. А ты... ты напал на работника школы, кроме того, использовал магию, хотя для учеников это строго запретили. С другой стороны, они могут и не послушать меня. Как же, знаменитый Поттер! В общем, пятьдесят на пятьдесят. Если... мы ведь можем с тобой договориться.

Гарри внимательно, насколько позволял слабый свет от палочки, посмотрел на Филча.

— Предлагаете сделку? — ехидно спросил он.

— А ты хочешь уйти из школы? На этот раз, Поттер, тебе не поможет заступничество директора. У меня достаточно аргументов, благодаря которым могут поверить мне. Ты будешь рисковать? Не знаю, кто там хочет твоей смерти, мне будет достаточно и исключения. Но я не хочу никакой возни. Сейчас мне не до этого. Поэтому предлагаю тебе наказание.

— Что Вы имеете в виду?

— У меня как раз много работёнки в Запретном Лесу. Мне было сказано начать ее завтра. Это потребовало бы много времени, но вдвоем мы управимся всего лишь за ночь. Это и будет твоим наказанием. И... Поттер! — вдруг резко сказал Филч. — Ты ведь давно знаешь, что я сквиб, — его голос стал испуганным. — А в этом лесу бродит всякая дрянь. Поэтому держи палочку наготове, ведь защищаться вам не запрещали.

Они пошла к школе, и Гарри обдумывал слова завхоза. Тот был прав: они оба связаны друг с другом оковами общей тайны. Во всяком случае, было неизвестно, на самом ли деле Филч согласился быть союзником Волдеморта. Никаких доказательств этого нет. Самое смешное, что о невиновности завхоза говорила его неосторожность. Многие ли собрания союзников Темного Лорда видел мальчишка, тем более, его заклятый враг и будущий аврор? К тому же, Филч был больше похож на мелкого пакостника, вымещающего свое сквибство на школьниках. Дамблдор не мог доверять сразу двум убийцам. Ведь садистские замашки старого кошатника редко когда кончались действиями. Может, большинство из них — вообще пустые угрозы?

Все эти мысли лихорадочно кружились у Гарри в голове, при ходьбе стукаясь о стенки черепа и перемешиваясь. Трудно сказать, было ли это от холода, словно тисками сжимавшего голову вконец замерзшего ученика, или от непонятного волнующего напряжения.

— Я замерз, — недовольно сказал Гарри. — Я смогу что-нибудь накинуть на плечи?

— Разберемся на месте, — буркнул спутник.

К досаде Гарри, Филч не взял с собой фонаря, и теперь он шел рядом с невольным напарником. Тот уловил запах кошки и плесени от утепленной мантии завхоза и испытывал желание как-нибудь сбежать от него. Кажется, и на лице спутника угадывалось отвращение.

Огонек на конце палочки подрагивал в такт шагам Гарри, наводя на мысль о больших огнях, приветливо и призывно сиявших из окон гриффиндорской гостиной.

Думая о тварях, упомянутых Филчем, Гарри невольно содрогался, стараясь убедить себя в том, что ему нужно развивать силу воли для Жестовых чар и будущей работы и что он давно уже вышел из возраста, в котором люди боятся темных деревьев и каких-то еще не встреченных существ.

Они прошли домик Хагрида, обогнули его, направились в ту сторону, в которой Гарри еще не бывал, и остановились перед каким-то зданием, больше всего напоминавшим сарай. Старые доски, рассохшиеся и покрытые мхом, буквально вросли в землю.

Завхоз открыл большим ключом кривую, обитую железом дверь. Из образовавшегося пространства повеяло странным запахом и куда большим холодом, чем стоял на улице.

— Поттер, ударь палочкой по косяку.

После этого сарай осветился изнутри, и Гарри невольно отшатнулся. Изнутри "сарай" оказался покрытым льдом, а по полкам лежали коровьи туши, разрубленные на четверти. Ближе к выходу стояли в ряд маленькие тележки, изнутри покрытые засохшей кровью.

Филч со злобной ухмылкой наблюдал за чувствами, отразившимися на лице невольного напарника.

— Это — магический холодильник. Его содержимое сразу отмораживается на улице. Мы будем кормить тестралов. Ты очень удачно подвернулся мне, они всего активнее ночью. Тем более, днем... — завхоз замялся, — у меня другие важные дела.

Гарри вдруг понял, почему Филч говорил о нехватке времени и поминутно тихо вздыхал.

— Сэр, где миссис Норрис?

Голос завхоза, наконец, дрогнул:

— Она болеет, и я никому не доверяю ее лечения. И вообще, — снова разозлился он, — я, наверное, не такой дурак, чтобы брать ее в собачий холод на неизвестно какую встречу... Что стоишь, Поттер? Бери тележку. Если не хочешь возиться с мясом, и вообще, если тебе дорого твоё время, применяй волшебство.

Никогда еще Гарри так не ненавидел Филча. Они шли по лесной тропинке, катили перед собой поскрипывающие тележки, еще одна вприпрыжку догоняла их, влекомая слабенькими Манящими чарами, и завхоз часто поглядывал на нее, готовый заругаться, если только она опрокинется.

Гарри ужасно хотел спать, к тому же он тащил на плечах тяжелый стеганый тулуп, похожий на маггловский, ветхий, пахнущий пылью, в котором, к тому же, было ужасно жарко.

— Мы пришли, — пробурчал Филч и огляделся: среди деревьев мелькали чьи-то глаза, отражавшие свет луны.

Вскоре неслышно, похожие на тени, подбежали и их обладатели — тестралы. Завхоз резким движением вывалил содержимое тележки ближайшему зверю под ноги. Тестрал невозмутимо, словно благородный лорд, принялся за еду. Спустя мгновение мясо окружил еще с десяток, пять или шесть деликатно облизывали туши, лежащие в тележках. Тестралы не дрались за пищу: очевидно, их здесь уже давно и хорошо кормили. Мясо было растерзано в пятнадцать минут, и несколько насытившихся животных убежали вглубь леса. Остальные продолжали тянуть окровавленные морды к тележкам, облизывая оставшуюся кровь.

— Значит, Вы их тоже видите, мистер Филч?

— Разумеется, вижу! Иначе даже не стал бы делать эту хренову работу... Поттер, не болтай, а шевелись: они ждут добавки.

Гарри мысленно застонал, но он отлично знал, что сейчас глупо показывать свое неудовольствие.

Тестралы сопровождали их до холодильника.

— Ну уж нет, — раздраженно ворчал завхоз, углубляясь с наполненной тележкой в Запретный Лес. — Вы должны есть в лесу, чтобы не размазывать кровь по траве. У нас очень впечатлительные ученички. По-моему, так детям полезно говорить, что на свете не всё хорошо и спокойно. Но у меня есть приказ директрисы.

Животные насытились с третьего "рейса".

Когда тележки ехали в холодильник, Гарри уже всерьез подумывал над тем, чтобы избежать той собачьей работы, которой его загрузил Филч. На руках засохла кровь, ею же была перепачкана палочка, и оттирание тулупом помогло мало. Сами руки ныли от усталости, потому что тележки отнюдь не были невесомыми, особенно нагруженные мясом.

Звезды глядели сквозь деревья, зябли усталые грязные руки, спереди раздавалось бурчание завхоза. Хотелось выть от тоски и усталости или, что намного лучше, спать в мягкой постели. А вместо этого они снова углублялись в самую чащу Запретного Леса. Просветы между деревьями становились все меньше. Филч остановился в тот момент, когда Гарри уже готов был взбунтоваться.

— Мы почти пришли, Поттер, — ухмыльнулся завхоз. — А теперь надо оглянуться по сторонам: они где-то рядом.

— Кто?

Гарри вздрогнул, потому что в руке Филча сверкнул длинный кинжал.

— Потомки Хагридова любимца. Что дрожишь? Держи палочку наготове.

— Пауки?

— Да, Поттер. Огромные пауки. И мы должны... То есть, что я говорю — ты должен напугать их так, чтобы они не смели соваться в часть Леса, близкую к школе. Они очень боятся волшебства, но в последнее время их никто не тревожил, и твари просто обнаглели.

— Я?! Но как? И с какой стати?

— Поттер, не мне учить тебя. Вспомни заклинание, подходящее случаю.

— Вы так говорите, словно любой волшебник может все на свете!

— Но кое-что ведь может? Например, напугать паучка?

— Вы не знали Арагога! И вообще...

Гарри замолчал, оглядывая деревья. Между ними что-то шевелилось. Между стволами стлалась ночная темнота, но то, что двигалось в ней, было еще чернее.

К людям навстречу выползли огромные насекомые. Их было не так много, около десяти, размером намного меньше того, кто их породил, поэтому они пока не внушали опасения.

Филч выставил вперед кинжал, и вдруг заорал:

— Поттер, ты с ума сошел?!

Гарри, приопустив палочку, шел прямо к паукам. Насекомые замерли, было слышно, как они слегка перебирают лапами, шурша сухими листьями и травой.

— Доброй ночи.

На слова приветствия ответил самый крупный паук: приблизившись, обхватил его ноги и развернулся по направлению к своему обиталищу. Странно, но Гарри не почувствовал паники, скорее, раздражение.

Стараясь не слушать вопли Филча и не отвлекаться на неудобное положение и сильную тряску, Гарри направил палочку прямо в паука. В нем боролись два заклинания. В конце концов он выбрал самое простое и действенное. Но с губ слетело совсем другое, словно бы против воли:

— Imperio!

Внезапно стало хорошо и спокойно. Все мысли исчезли, испарились из головы. Остались только они с пауком. Существом, нуждающимся в его приказах.

"Опусти меня на землю... бережно и аккуратно", — подумал Гарри.

Насекомое выполнило приказание нового хозяина.

Филч разом онемел.

— А теперь, — громко приказала бывшая добыча, — бей вон того, лохматого! Быстро!

Паук тяжело напрыгнул на соседа и сшиб его с ног. Пострадавший не остался в долгу, и вот уже на земле, взбивая ее в пыль, заметался черный клубок.

Филч утащил Гарри за рукав в безопасное место, поближе к деревьям.

— А говорил, ничего не можешь!

— Посмотрел бы я на Вас, когда Вам захочется жить! — Гарри, выглянув из-за укрытия, обезволил еще одного паука. Но второй Империус стоил ему слишком многого. Он прислонился к одному из деревьев и прикрыл глаза. Очнувшись через мгновение, увидел, как завхоз довольно лихо вонзил кинжал в паучью тушу.

Несколько насекомых было нейтрализовано, а остальные, толкаясь, позорно бежали. Люди видели, что за деревьями по-прежнему шевелятся темные силуэты: видимо, известие о добыче разнеслось невероятно быстро. Однако твари только шуршали сухими листьями, не решаясь подойти.

Гарри оглянулся на насекомых: так он и знал, один из дерущихся был мертв. Похоже, смерть физически почувствовалась сотворившим Империус. Одна тварь было убито обезволенным сородичем. Еще двоих, как оказалось, завалил Филч, и Гарри впервые почувствовал к спутнику какое-то подобие уважения.

Второй подвластный остался в одиночестве, растерянно и тупо уставившись в сторону убегающих сородичей. Кажется, на этого паука тоже повлияло первое приказание волшебника, и он также бился со своими. Паук был весь в голубоватой крови, чужой и своей, и хромал на одну ногу. Гарри на мгновение стало жалко насекомое, но оба они по-прежнему находились под действием Империуса, связанные им, словно тонкой и прочной нитью. Жалость длилась секунды. Гарри вспомнил второй курс, Арагога, испуганное лицо Рона, и поднял палочку:

— Догони их! И убивай!

Паук задрожал всем телом, но сила заклятия бросила его вперед, к таким же, как он. Гнев, который поднялся в приказавшем, смешался с паучьими чувствами...

Гарри пришел в себя только тогда, когда паук был убит. Он не знал, сколько времени простоял, прислонившись к дереву, с притупившимся сознанием. Сейчас в мыслях вертелась страшная догадка: Гарри понял, почему заклятие подвластья называли темным по своей природе. В те минуты, которые он провел в полузабытье, казалось, что подвластны они оба, человек и насекомое. Но как можно зависеть от заклятия? И вместе с тем это объяснение случившегося представилось таким пугающе-правдоподобным, вдобавок ко всему Гарри было неприятно, что он использовал запрещенные чары, пусть и на животном. Но более всего удивило серьезное лицо Фича и его слова:

— Я знал, что ты справишься.

Гарри сразу расхотелось спать.

— Нам предстоит еще одно дельце, — заметил завхоз, когда они пошли прочь от находившихся в смятении больших насекомых. — После того, как мы немного передохнем, надо будет идти в другую часть леса.

— Но там же кентавры! — выдохнул Гарри.

— Вот именно. К ним нам и надо... Чего боишься, Поттер? — довольно ухмыльнулся Филч. — После смерти Дамблдора они ведут себя намного лучше. Скоро увидишь сам... Что за?.. — вскрикнул завхоз, обернувшись.

Вздрогнув от неожиданности, Гарри повторил его действие.

Позади них стоял паук. Он не нападал, а внимательно разглядывал людей всеми восемью блестящими глазами. По сравнению с теми тварями, что донимали ночных тружеников до этого момента, его можно было назвать паучком. Масса его тела едва ли превышала таковую среднего человека.

Филч выхватил кинжал.

— Нет, стойте!

— Чего еще? — недовольно отозвался завхоз. — Если ты не будешь меня отвлекать, я быстро покрошу эту гадину в фарш... Отойди, Поттер!

— Подождите! Похоже, он специально пришел за нами.

— Чтобы пригласить нас на ужин в качестве пищи? Что ты несешь?!

— Нет, он знает, что мы сильнее его и можем его убить. Что ты хотел? — обратился Гарри к пауку.

Филч покрутил пальцем у виска, поймав взгляд спутника:

— Поттер, я понимаю, что ты любишь животных. Но разговаривать с ними... Особенно после того, как тебя чуть не сожрали...

Паучок повернулся к людям задом, сделал два шага и оглянулся.

— Он хочет, чтобы мы пошли с ним? — удивился Гарри, повыше поднимая светящуюся палочку с желанием получше разглядеть странные паучьи телодвижения.

Насекомое радостно запрыгало, разбрасывая сухие листья.

— Поттер, ты сошел с ума! Я никуда не пойду! Наверняка они хотят заманить нас в свое логово!

— И послали этого маленького заложника? — жестко произнес Гарри.

— Их сотни! Неужели они не пожертвуют жизнью одного ради двух больших кусков мяса?

Паучишка отчаянно замотал головой, быстро подбежал к людям и легонько ухватил жвалами подол мантии того, кто его защищал.

— Нет, они его не убьют, — Гарри и сам не понял, откуда это знает. У него появилось ощущение того, что сейчас должно произойти нечто важное. — И, кроме того, мы совсем недавно напугали их.

— И эти твари послали одного недомерка, чтобы позвать двух, по их мнению, сильных людей?

Паучок обиженно загудел.

— Он просто еще маленький, — примирительно сказал Гарри. — Мы ничего не узнаем, если будем от них прятаться. Тем более, нам уже давно надо разобраться с пауками.

Это была одна из самых странных компаний на свете! Впереди, подпрыгивая от нетерпения, семенил паук, за ним, то и дело переходя на легкий бег, следовал Гарри, последним ковылял завхоз "Хогвартса", непрерывно ворчавший, словно трактор. Все это освещал маленький огонек, колыхавшийся на конце палочки, которую хозяин держал чуть ли не над головой.

Лес становился все гуще, если такое вообще можно было представить, деревья становились все более безжизненными и сухими, и голые сучья угнетающе действовали на любителей ночных прогулок.

Вскоре пауков стало двое, потом число сопровождающих перевалило за десяток. Они перебирали мохнатыми лапами по обочинам дороги, которая теперь превратилась в узенькую тропинку среди мертвых листьев.

На Гарри снова начал нападать сон, и смесь волнения с усталостью изматывала намного сильнее. Страха почему-то не было, и это очень злило Филча, который уже предполагал, как пауки будут их есть. Похоже, твари были солидарны с завхозом, во всяком случае, с их челюстей стекало нечто отвратительно-тягучее, похожее на слюну.

Странная процессия дошла до высокого входа в пещеру, нутро которой зияло неприятной чернотой. Луна бросала слабые бледные лучи света на изогнутые деревья, похожие на иссохшие старческие руки с кривыми серыми пальцами. Паучок нырнул внутрь на полном ходу.

— Поттер! — истерично закричал Филч. — Я остаюсь снаружи!

— Ну уж нет! Вы сами заставили меня разбираться с пауками! Надо разобраться с этим до конца! — Гарри не знал, насколько спокойно звучал его собственный голос. — Или Вы притащили меня в Лес, чтобы попугать?!

По выражению лица завхоза было понятно: он уже пожалел, что не добился немедленного исключения непоседливого гриффиндорца, пусть даже и дорогой ценой.

Следующие десять минут они провели в темноте и вони. То и дело на головы им сыпался песок, и каждая его порция сопровождалась злобным ворчанием за спиной, от которого устал бы кто угодно. И как это Филч не выдыхается, думал Гарри, в одной руке сжимая палочку, другой раздвигая мокрые корни, кое-где свисавшие с потолка. Со всех сторон слышался шорох сотен лап, и от этого становилось не по себе. Но пауки пока не нападали, и Гарри все сильнее уверялся в своей правоте.

После очередного поворота глаза уловили слабый свет впереди. Постепенно мрак наполовину рассеялся, и стало видно нечто черное и огромное в ореоле слабого света. Ворчание сзади прекратилось. Завхоз попытался капитулировать, но пауки отбросили его к спутнику. Сейчас Филч находился в таком состоянии, что от него можно было ожидать чего угодно.

Когда они приблизились к гигантскому существу, неторопливо покачивавшему одной из передних ног, Гарри воскликнул:

— Я знаю!.. — он умолк на полуслове, потому что существо посмотрело на него.

Воцарилась тишина. Филч, трясясь, словно осиновый лист, в изнеможении прислонился к стене пещеры. Нельзя сказать, что Гарри было не страшно. Он не знал, попытаются ли его съесть ещё раз. Но, как известно, иногда страх придает какие-то неведомые силы, и этот случай был именно таким.

— Вы все-таки пришли, — от голоса паука величиной с хорошего дракона со стен посыпались песок и щебень. — Вы благородны, как и прежде. Мистер Поттер, подойдите ближе.

Гарри послушался, но в его душе все кричало о том, что надо срочно убежать отсюда, чтобы не видеть этих огромных блестящих глаз.

— Я узнала о том, что ты появился здесь, почти сразу после того, как ты не дал моим детям поужинать тобой. Я поняла, что за добыча им досталась. Твой почерк хорошо известен мне, и я очень рада, что ты спас себя сам, потому что я сама могла и не успеть. Твое умение выходить живым из ужаснейших ситуаций заслуживает самого неподдельного уважения. И мы тем более не имеем права убить тебя, хотя бы потому, что на тебя поставлено слишком многое, и мы, пауки, не вправе вмешиваться... Мой муж не знал, что такое благородство. И неудивительно: он никогда не пытался понять людей. Его лучшего друга оклеветали и заставили страдать. На счету Арагога несколько тех, кто виновен в изгнании Хагрида из школы волшебства. Он не хотел слышать, что на свете есть множество благородных людей, видел в их действиях только эгоизм и предательство. Я так и не смогла вправить ему мозги... А теперь скажи, Гарри Поттер, что привело тебя к нам в лес, в час нашей охоты? Ты ведь искал именно нас?

У Гарри пересохло во рту: он боялся ляпнуть что-то, за что потом пришлось бы отвечать. Он что-то жалобно пискнул, но тут же рассердился на себя, прочистил горло и громко сказал:

— Да, мы шли именно к вам. Мы... я хотел убедиться в том, что вы не будете нападать на людей. Сейчас нам очень трудно. Вы слышали о смерти Альбуса Дамблдора? Теперь с нами нет сильнейшего союзника, которого боялся Волдеморт. Нам всем следует объединиться, потому что Темный Лорд — враг всего живого.

— Ты смелый, — прошелестела паучиха, — произносишь имя того, кто мог управлять самым страшным существом на свете. Неназываемый убивает для развлечения, чего никогда бы не сделал ни один паук, и мы презираем его! Что же мне сказать тебе? Он достоин смерти за все свои злодеяния... Я должна подумать.

Паучиха замолчала и прикрыла глаза. Казалось, она дремлет.

Гарри тоже попытался собраться с мыслями, точнее — совладать с неудержимой радостью: его не убьют, к нему прислушиваются, и вскоре, возможно, у Ордена появится новый союзник. Главное — сказать о том, что заденет насекомых за живое. Надо действовать прямо сейчас!

— Послушайте! Вас зовут Мосаг?

Глаза паучихи медленно раскрылись:

— Ты помнишь мое имя? Я слышала, ты помог Хагриду похоронить моего мужа со всеми почестями... Ты друг Хагрида? Рубеус говорил, что некий Том Риддл замешан в истории его исключения...

— Да. Между прочим, Волдеморт и есть Риддл. И он специально всё подстроил.

Паучиха слегка приподнялась на ногах, и ее потомство попятилось от нее.

— Я предлагаю тебе заключить негласный договор. Отныне, — и она возвысила голос, — каждый паук Запретного Леса — твой союзник. Мы победим Повелителя Змей! Если тебе что-то потребуется для этого, и пауки будут в силах помочь — проси! — Мосаг распалялась все больше. — Мы докажем, что даже без доброго Альбуса Дамблдора лучшие из людей в союзе с древнейшей расой Гигантских Пауков в состоянии победить Змееуста!

Гарри провел руками по ушам. Да, с гневной паучихой лучше не связываться.

— Но это слова, — Мосаг сразу успокоилась, — а мы не привыкли бросать слова на ветер, не скрепляя их делами. С этого дня между нашими расами появится посредник. Им будет Тойго. Подойди сюда, малыш.

Маленький паучок, едва не лопаясь от гордости, подбежал к паучихе.

— Это мой внук. Один из множества. Но он не по годам быстр и понятлив. Тойго появится именно тогда, когда будет нужен, и ты или твои друзья смогут передать мне необходимые сведения.

— Он... славный, — честно выдавил из себя Гарри. Это было почти правдой: по крайней мере, этот малявка единственный не питал к людям гастрономического пристрастия.

— Отлично. Я рада, что вы нашли общий язык. Тогда удачи вам. Я думаю, на сегодня хватит. Мы все устали. Я стара, хоть и не слепа, и мой возраст требует больше покоя. Удачи на твоем пути, Гарри Поттер. Проводите его.

Они выбрались из пещеры точно таким же путем, и люди облегченно вздохнули, пробуя на вкус свежий лесной воздух.

— Поттер... — только и смог просипеть Филч.

— А теперь к кентаврам? — бодренько спросил Гарри, но эта бодрость была наигранной. Ноги по-прежнему дергались от лихорадочной дрожи, словно от хорошей порции чары Tarantallegra, усталые глаза закрывались сами собой. Силы, в том числе и магические, окончательно покинули его, но перед Филчем нельзя было показывать слабости. Кстати, завхоз держался молодцом и быстро оправился от пережитого.

Тойго бежал впереди, поминутно сдерживая свою прыть, потому что выбившиеся из сил люди за ним не успевали.

Они вышли из леса, и паучок, еще раз подпрыгнув, помчался домой.

Для отдыха людям потребовалось полчаса. Они сидели на больших плоских камнях, во множестве разбросанных на заледеневшей траве недалеко от леса. Гарри свернулся на своём калачиком и уже сладко задремал, невзирая на холод, когда его разбудили.

— Идем. Мы должны поторопиться, уже за полночь. Теперь нам надо вон к той тропинке, и на этот раз я пойду впереди. Я начну разговор с кентаврами, ведь они не чета тупым и грубым паукам. Тем более, у них там случилось нечто не очень хорошее. Так что тебе лучше придержать свой язык. А еще лучше — попытаться вообще не раскрывать рта, — дал инструкции Филч.

После этого он вытащил из ножен кинжал и направился к Запретному Лесу. Гарри шел за ним, полный решимости сбежать.

— Не отставай! — рявкнул завхоз, повернув голову назад. — Здесь есть твари и похлеще пауков.

Ладно, думал Гарри, Филчу не удастся долго его удерживать. Побег — дело времени, главное — запомнить дорогу... Так, здесь стоит раскидистый дуб с толстым шершавым стволом. Он сильно выделяется из остальных деревьев, которые выше и стройнее его. А здесь лежит огромный, с человеческий рост, камень, на пригорке, где растут два молодых деревца неразличимой в темноте породы.

Тропинка свернула направо, и Гарри стал узнавать дорогу, которой они с Гермионой ходили на пятом курсе. Да, если подумать, Филч был немногим лучше Амбридж, хорошо хоть не отбирал палочку.

"Меня, наверное, уже ищут", — тоскливо подумал Гарри, и желание сбежать усилилось. Надо просто рассказать МакГонагалл правду, и она не накажет его. Серый незнакомец и пауки — то, что реально сможет смягчить какую-то вину. А ведь завтра уроки! Как он сможет учиться, будучи в полусне?

Гарри сильнее сжал палочку, и огонек на ней на мгновение стал ярче.

Ещё одна неприятная мысль не давала покоя: почему кентавры, непомерно гордый народ, будут слушать какого-то Филча? Наверное, завхоз опять взялся не за своё дело. А раз так, придется приготовиться к защите.

Подул сильный ветер, и из-за ближайшего облака выплыла крупная, почти полная луна. Скоро бедняге Люпину опять придется мучиться. Зная Ним, можно предположить, что она обязательно придумает нечто такое, что облегчит его участь. Интересно, что же...

Внезапно раздался звук, похожий на то, как если бы где-то над верхушками деревьев захлопала крыльями огромная птица. Гарри даже показалось, что он уловил краем глаза ее тень, промелькнувшую на бледной, освещенной луной земле.

"Тестрал. И что им не спится? Или эвис? Может, именно с ними у кентавров напряженные отношения?"

Как и следовало ожидать, дорогу им преградил кентавр с копьем наперевес. Он был необыкновенно рыжий, и это было видно даже в слабом свете, испускаемом палочкой. Вдобавок ко всему, он был в легкой броне и открытом шлеме, с одной стороны которого торчала густая борода, а с другой — копна рыжих волос. Немного поодаль маячили силуэты еще пятерых.

Жесткие и холодные, словно лед, серые глаза стража буравили лица пришедших:

— Люди. Какое право вы имели... — заносчиво начал он.

— Помолчи, Грегори — оборвал его звучный голос справа, и перед ними предстал гнедой кентавр с луком и стрелами. — Мы ждали именно их, они пришли по нашему приглашению. Это тот самый сквиб из замка и... О Орион! Я помню этого жеребенка! Гарри Поттер, — тонкие ноздри гнедого негодующе расширились. — Тот, кто по своему безумию решился противостоять судьбе. Интересно, какую же весть принесли вы нам?

В следующий миг Филч вытворил такое, от чего Гарри просто окосел.

Завхоз школы волшебства, в общем-то, как думал его спутник, человек злобный и абсолютно недалекий, подошел к Магориану и поклонился. Потом сказал четким и торжественным голосом:

— Нас привела великая нужда, Дети Леса. Наш общий враг, Темный Лорд, полон решимости действовать, он не остановится ни перед чем. Вы видели, что он не щадит никого. В связи с этим люди предлагают кентаврам союзничество.

— Союзничество! С людьми! — воскликнул Магориан, как будто подразумевал, что придумать такое мог только психически нездоровый.

— Вы считаете нас низшими существами и из-за этого не хотите объединяться! — возмутился Гарри.

— Причина не в этом, — нехотя выдавил Магориан. — Мы... — он замолчал под взглядом второго кентавра. Тот, тряхнув гривой рыжих волос, упрямо торчавших из-под шлема, насмешливо сказал:

— Неужели раса кентавров не настолько сильна, чтобы справиться с одним черным магом? А жалкие шевеления людей не должны нас касаться.

— Сначала ты был за невмешательство, Грег, — напомнил Магориан, — точно так же, как и Бейн. Неужели вы не поняли, что это не тот случай, когда надо сидеть сложа руки и гордиться своей силой! Почти двадцать лет никто не мог его убить! А за ним охотилась не одна сотня волшебников, а что такое табун кентавров для нескольких сотен сильных, специально обученных магов! Даже они забили тревогу. И только нам было все равно!

— Ты еще скажи, что Фиренце прав! — хмыкнул рыжий кентавр, но его холодные глаза с яростным нетерпением уставились на Магориана, словно их обладатель с радостью уличил бы гнедого в свободомыслии.

Магориан сник и успокоился:

— Как ты можешь, Грегори! В наше племя пришло горе, и я просто хочу разобраться во всем, что случилось. Как бы не было поздно, — с легким раздражением закончил он.

— Поздно говорить после совета, Магориан!

— И как же я узнаю, были ли они беспристрастны?

Спор, судя по горячим нравам собеседников, грозил перейти в драку.

— А что случилось? — громко спросил Гарри.

Кентавры замолчали, а рыжий ехидно заметил:

— Человеческий жеребёнок вмешивается в наши дела. Помнится, ты говорил только о хороших качествах людей. Что ты на это скажешь?

— Скажу, что мы оба погорячились, — отозвался гнедой, внимательно глядя на перебившего.

— Каким будет ваш ответ? — решился спросить Филч.

— Разве не ясно, человек? Мы не будем распылять свои силы на бессмысленную борьбу с ним, но взамен мы будем всегда готовы к его приходу.

— Гарри Поттер, — неожиданно сказал Магориан, — Вы должны понимать, какая основа у всего этого, чтобы у Вас не сложилось ложное впечатление об увиденном здесь. Пойдемте со мной.

Юноша и кентавр отошли на несколько шагов.

— Уходите, вы ничего не добьетесь, — голос Магориана был спокоен, но глаза с тревогой бегали от Грега к Гарри. — В нашем табуне совершено убийство. Убил человек, и тому есть свидетели. Этому злодеянию еще нет и трех лун. Кентавры собирались на совет, и предложение союза с людьми было отвергнуто. Я наблюдал ночное небо несколько полнолуний назад и заметил странное расположение планет. Именно Вам я открою то, о чем не решался сказать своим братьям на совете. Возможно, из-за меня кентавры не пересмотрели своего отношения к людям, но у меня есть более перспективные планы на этот счет, поэтому я должен оставаться Хранителем сказаний и пророчеств своего племени. А то, что я увидел, могло грозить мне непониманием моего народа и изгнанием, потому что это было невероятно. Внимайте моим словам, Гарри Поттер: тому, кто был избран, не выжить в жесточайшем противостоянии, не вынести мощи своего соперника. Но такой исход возможен лишь в том случае, если пророчество не изменится. Но если появятся хоть какие-то изменения, то нити судеб перепутаются, и произойдет то, что уже никто не сможет предвидеть. Ты знаешь, как кентавры ценят искусство чтения судеб, им нравится иллюзия того, что они владеют будущим. Их очень пугает, что когда-нибудь это искусство будет скрыто от понимания кентавров, как оно скрыто от людей. Наше племя, как и любое другое, хочет спокойной мирной жизни. Кентавры не вмешиваются ни в чьи дела и не терпят вмешательства со стороны...

— Но ведь Волдеморт угрожает спокойствию всех! — возмутился Гарри. — Зачем им делать вид, что они определяют чужие судьбы и ничего не боятся?

— Ты говоришь именно то, что я и имел в виду, Гарри Поттер. Постарайся понять. Кентавры — племя с очень древними традициями и устоями. Многие из нас просто консервативны. Кроме того, убить кентавра в честном поединке весьма сложно. И все же после гибели Альбуса Дамблдора так многое поменялось... Сейчас уходи. Если пророчество изменится — а сделать такое под силу только тем, кого оно касается — кентавры сами найдут тебя. Кроме того, я чувствую, — Магориан повел ушами: Филч и Грегори тихо говорили о чем-то, — что к следующему новолунию в племени Детей Леса назреет раскол. Но я не хотел бы стать его предводителем, потому что, если верить звездам, у него будет страшная судьба. Приходи, когда Луна снова станет полной, а сейчас отправляйтесь в замок не мешкая. Я чувствую тени, стерегущие тебя на лесных дорогах.

Гарри и Магориан вернулись к подозрительно притихшим Грегори и Филчу.

Оба кентавра одновременно развернулись и зашагали прочь от людей. Но гнедой очень скоро обернулся:

— Удачи, Гарри Поттер. Дни мелькают быстро, но многое в наших руках.

— О чем вы говорили с Грегори? — спросил ученик завхоза, когда они оставили кентавров далеко позади.

— Тебя это не касается, — отрезал Филч. — Они отказались помочь нам в борьбе с Тем-Кого-Нельзя-Называть. Мы можем довольствоваться тем, что они не примут его сторону. А тебе, Поттер, рассуждать некогда. У нас есть еще дела.

— Что!?

— Если будешь хорошо себя вести, — осклабился Филч, — сделаем еще кое-что и я тебя отпущу.

— Но когда же мне спать?!

— Тебя же никто не толкал на слежку за мной. Ты ведь хотел поиграть в Орден Феникса. Неужели уже наигрался? — в голосе завхоза слышалось самодовольство.

Гарри почувствовал, что смертельно устал, кроме того, слова Магориана заставили его крепко задуматься. Гнедой кентавр изъяснялся, как всегда, туманно, но кое-что было понятно. Кажется, он со всей своей пытливостью, горячностью и правдолюбием, дознался, наконец, до правды. Странные слова Магориана и его непривычное уважение к Гарри вкупе с необычным для него многословием заставляли испытывать сильное волнение и предчувствие чего-то необычного.

Поэтому наказанный покорно плелся за Филчем, чтобы не слышать новых злобных шуток и ругани.

"Изменить пророчество... Только тот, кого это касается... значит, многое зависит от меня и Волдеморта. Что ж, пока последний этого не осознал, следует действовать."

Гарри подавил зевок, оглядел спину порядком уставшего Филча и решил начать с побега.

"Я сам доберусь до "Хогвартса". Он идет не тем путем, неужели опять готовит для меня очередные проблемы?"

Когда они дошли до знакомого дуба, Гарри погасил палочку, свернув с дороги.

В наступившей темноте было слышно, как кричит Филч, но что именно, уже трудно было разобрать. Гарри побежал так быстро, как только могли его усталые ноги. Кажется, завхоз остался позади. Через некоторое время стало понятно, что выбранная дорога вела глубже в лес.

"Странно, — метался Гарри от одного дерева к другому, — я же помню, здесь были два деревца на пригорке. Вот они... Или эти?" Получалась глупейшая ситуация: он убежал от неприятного спутника и попал в новую передрягу. Однако для Гарри лучше было прятаться в лесу. Помнится, Гермиона говорила о Полярной звезде. Но кто его знает, в каком направлении сейчас "Хогвартс"! Даже все звездное небо теперь вряд ли поможет... Что там еще? Кажется, надо идти в ту сторону, где редеет лес... но в темноте это очень сложно. Гарри попытался сотворить Lumus Maximus, но тот крошечный огонек, что временами выбивался из волшебной палочки, почти не давал света.

"Расслабься, — сказал себе Гарри. — В лесу есть не только враги. А теперь, тихонечко, мы попробуем Lumus" После того, как он немного успокоился, заклинание удалось без проблем. Ровный яркий световой шар, словно мыльный пузырь, медленно закачался в на конце палочки в такт шагам её обладателя.

— Эй, парень! Здесь звери спят. Ты чего хулиганишь?

Гарри подпрыгнул вместе с шаром и обернулся. На расстоянии десяти шагов, среди густой кустовой поросли, стоял, оперевшись на дерево, высокий человек в серой мантии.

— Извини, что напугал, — чёрная палочка, испускавшая луч света, словно фонарь, была направлена на Гарри. — Просто я наблюдал, как у тебя не ладились Световые чары. Наверное, палочка барахлит. Давай, починю.

— С ней все нормально.

— Но ведь ты ее отдашь? По-хорошему?

— Остол...

— Protego, — лениво отмахнулся незнакомец. — Ребята, он не хочет со мной дружить.

И тут же из-за кустов возникли люди, одетые так же, как и первый. Они неслышно приблизились к Гарри, и тот вспомнил о предупреждении Магориана.

— Что вам нужно?

— Пойдем с нами, Гарри Поттер.

Их было слишком много, и сопротивляться не было смысла.

— С какой стати я должен вас слушаться?

— Если не хочешь сам, мы тебе поможем. Imperio.

"Ну уж нет! Они не посмеют".

Через мгновенье состояние спокойствия и радости, наступившее от заклятия, сменилось у Гарри раздражением и негодованием. Они не имеют права командовать им! Он резко развернулся и побежал, петляя между деревьями. Вслед ему неслись заклинания и проклятья. Кажется, это сборище серых не ожидало, что их жертва быстро преодолеет Империус.

Один из лучей все-таки попал в Гарри.

"Парализующие чары", — подумал тот, не по своей воле уткнувшись лицом в мокрую землю. У него вдруг появилось странное ощущение, что он не чувствует реальности происходящего.

Серые маги почему-то не поднимали его. Слышались звуки посылаемых чар, крики, сдержанная ругань. Около парализованного прошелестели листья, и что-то тягучее закапало Гарри за шиворот. Ему захотелось вскочить и убрать с себя мерзкую слизь.

Гарри поднялся на ноги, и только после этого понял, что чары сняты. Рядом с ним стоял маленький паучок. Его родственники прогонял последних из напавших волшебников.

— Т-тойго? Но как вы... — изумился Гарри, но до него мгновенно дошло: пауки, сведущие в деле парализации гораздо лучше всех людей вполне могли придумать от неё защиту, тем более, это были не просто пауки.

Неожиданный спаситель развернулся на сто восемьдесят градусов и оглянулся.

— Ты выведешь меня из леса?

Тойго подпрыгнул. Гарри из последних сил последовал за паучком. Казалось, этой ночи и этим деревьям не будет конца. Два или три раза он запнулся, но это уже не имело для него значения. По шуршанию он догадался, что все пауки следуют за ним. Сам Гарри видел только спину Тойго и не заметил, как оказался перед целой толпой серых магов. В центре окружения что-то очень знакомо кричало.

Пауки врезались в сборище людей и в несколько минут рассредоточили его. Тойго остался возле человека.

— Поттер, где ты был, идиот?!

В центре, как и следовало ожидать, трясся взъерошенный Филч с выпученными от ужаса и ярости глазами.

Но Гарри не слушал завхоза: он гладил Тойго по мохнатому брюшку, делая вид, что остальное для него сейчас не существует. Паучок издавал воркующие звуки и довольно шевелил лапками.

— Поттер, я к тебе обращаюсь!

— Не кричите на меня. Я больше ничего не буду делать. Хватит, наработался! Вы хотели доставить мне этой ночью массу неприятностей и добились желаемого, — жестко сказал Гарри. — Я ухожу в замок.

— Убирайся! — заорал Филч. — Катись! И чтобы ночью я тебя больше не видел!

Тойго яростно заворчал.

— Следите за своими словами! Иначе я не смогу удержать его, — холодно произнёс Гарри и добавил, обращаясь к паучку: — Проводишь меня, Тойго?

Глава8. Школьные неурядицы.

Гарри понимал, что незамеченным в свою спальню он не проберется: взять хотя бы его ужасный вид. Он быстро положил отвратительный тулуп на пороге хижины Хагрида.

Еще не рассвело, но деревья и замок уже освободились от густых клоков ночного тумана.

Тойго простился у озера, и паучье сборище растворилось среди деревьев, равно как и испарилось из мыслей Гарри. А тот сейчас был настроен хоть чуть-чуть поспать и не был готов к расспросам. Ноги плохо слушались его, и последние шаги до школы были настоящей пыткой. Гарри подумывал о том, чтобы проникнуть в замок через боковой проход, но тут же забыл о нем. Внимание сосредоточилось на главном входе. Двери его были приоткрыты, но не это привлекло возвращавшегося. Около дверей неспешно прогуливался мракоборец Уокер.

— Доброй ночи, мистер Поттер, — преувеличенно вежливо сказал аврор. — Точнее, доброго утра. Скоро рассвет. Может, объясните, где Вы были и почему никто не оповещён о Вашем отсутствии?

Гарри провел рукой по лицу. Только бы не заснуть! Надо скорее ляпнуть что-нибудь убедительное, и побыстрее, чтобы получить доступ к постели.

— У нас с мистером Филчем вышло недоразумение. Мне надо было отрабатывать провинность. Он подтвердит. А сейчас, если позволите, я пойду спать.

— Профессору МакГонагалл станет известно о том, что сотрудник "Хогвартса" злоупотребляет своим положением. Идите в школу, мистер Поттер. Но, я думаю, что Вы не сможете спокойно заснуть, зная, что многие плохо спали в эту ночь из-за Вас.

Гарри неловко пробормотал извинение, но, кажется, аврор не был им тронут. Тогда, будучи не в силах бороться со сном и махнув на все рукой, он поплелся в гриффиндорскую гостиную, сопровождаемый Уокером. Гарри не помнил, как брякнул пароль Полной Даме, как отмахнулся от столпившихся от в гостиной учеников. На расспросы друзей он ответил только одним словом "Филч", на просьбу рассказать подробнее — словом "потом". Из этой бурной ночи он запомнил только одно действительно прекрасное событие — момент, когда его голова коснулась подушки.

Но ему не пришлось как следует выспаться из-за своего безостановочного, изматывающего кашля. Стараясь не разбудить ворочавшихся однокурсников, Гарри уткнулся лицом в одеяло. Ему очень хотелось укрыться с головой и до конца наступившего дня никуда не высовываться. Невдалеке послышался легкий шум: кто-то поднимался по лестнице в спальню мальчиков.

Гарри затаился и сделал вид, что пребывает в мире снов.

В спальню вошли МакГонагалл и Доусон. Учитель зельеделия говорил взволнованным шепотом:

— Значит, это правда, профессор?

— Да, мы уже убедились в этом.

— Как Гарри? Он в порядке?

— Я же говорила, всё будет хорошо. Всего лишь утомление и переохлаждение. Всё под контролем. От этого есть пара зелий. Ну Вы ведь поняли меня, правда?

— Они требуют длительного настоя, поэтому лучше всего просто дать ему отдохнуть... Нет-нет, — возразил он на какой-то жест собеседницы, — он сможет посещать уроки, но ему сейчас больше поможет мадам Помфри, чем я.

Гарри приоткрыл глаза, услыхав шорох: директриса подошла к окну и что-то взяла.

— Да, я тоже так считаю. Но и целительные зелья очень пригодятся нам в ближайшее время. Он держится молодцом, поэтому...

Голоса стали тише.

— А Вы считаете...

— Я уверена...

— Возможно... В ближайшее время...

— Да, без этого нельзя...

Гарри решил намекнуть им, что шептаться в присутствии других людей, да еще и спящих, очень некрасиво. Он убедительно изобразил, как человек ворочается во сне, и кашель очень удачно вновь напал на него.

— Давайте не будем им мешать. Я все-таки...

Дальнейшие слова стали вообще не слышны, приглушенные закрытой дверью и все увеличивавшимся расстоянием. Когда голоса нежданных посетителей совсем стихли, Гарри открыл глаза и бросил взгляд на подоконник: так и есть, новая порция Ментального Щита, волшебной жидкости, без которой он не мог спокойно спать.

"Скоро надо вставать, — с неудовольствием подумал Гарри, заходясь в сухом изматывающем кашле. — А сегодня ещё и прорицание. Интересно, как Фиренце и Трелони поделили его в этом году."

Гарри попытался заснуть снова, но возня и разговоры, вскоре, словно пауки, расползшиеся по комнате, не позволили погрузиться в глубокий сон.

— Гарри, вставай, — раздался нал ухом голос Рона.

— Не могу, — простонал разбуженный. — Как же хочется спать!

— Я понимаю, но сегодня вторник. И учёба.

— Рон, почему ты не умеешь раздваиваться? Пошел бы вместо меня...

— Оборотного зелья нет, — отшутился друг. — И где же ты был этой ночью?

— Ладно, рассказ с меня. Это ужасно долгая история. Начнем с того, что вечером я увидел Аргуса Филча, который куда-то понесся на ночь глядя...

Мало-помалу подтянулось еще несколько слушателей, и живой интерес Дина, Симуса и Невилла еще больше убедил рассказчика в том, что ночное происшествие должно знать как можно больше людей. Поэтому-то он расписал всё яркими красками и намекнул, что все остальные, в общем-то, провели, в отличие от него, весьма скучную ночь.

— Зато мы проведем нескучный день, — заметил Рон. — У нас сегодня трансфигурация с прорицанием.

— И магической историей, — с отвращением проговорил Симус, будто жевал что-то невкусное.

— Переживем, — бодро сказал Дин и непонятно пояснил: — мы приобрели кое-что в магазине незабвенных близнецов Уизли. Не надо расспросов, скоро вы сами все увидите. Кстати, нам уже пора.

Они разошлись по своим местам и закопошились в рюкзаках, собирая учебные принадлежности.

Гарри , отодвинув штору, посмотрел в окно и отпрянул от солнца, ударившего по глазам.

— Сегодня такой день, а мы будем торчать за партами!

— А знаете, что означает этот прекрасный день? — внезапно посерьезнел Рон. — Квиддич. Мы будем тренироваться. Лично я просто умру, если не сделаю "Слизерин" в последний раз.

— Хорошо, что ты об этом вспомнил, — сказал Гарри. — Мы тренируемся после занятий. Очень удачно, что сейчас начало года: пока ничего не задают.

— Да, а потом начнется... — с досадой протянул Дин. — Экзамены, нравоучения учителей... "Последний год, соберитесь, вы учитесь для себя. Вас будут оценивать по результатам учебы", — передразнил он кого-то.

— Не томи душу, — попросил Рон. — И вообще, давайте думать о хорошем. Например, то, что ты сделал этой ночью, Гарри, может открыть нам прямую дорожку в Орден.

— Значит, это правда, что вас берут в Орден Феникса? — спросил Симус.

— Ну, не совсем так, — сделал наивное лицо Гарри, — может, когда мы окончим "Хогвартс"... Но ведь все мы должны помогать в борьбе против Волдеморта. Может, когда-нибудь нас действительно примут в Орден...

В гостиной было много гриффиндорцев, но Джинни и Гермионы среди них не было. А Гарри очень надо было увидеть их, и в первую очередь Джинни, но пришлось смириться с тем, что встреча произойдет после занятий.

Первой была трансфигурация. Как все и предполагали, ее вела директриса. Кажется, она ни за что не рассталась бы со своим любимым предметом.

На первом же уроке Гарри перехватил записку Лаванды Браун. Сидевший рядом Рон, адресат послания, никак не среагировал на это, а просто пристроился сбоку от друга и опустил взгляд в клочок пергамента.

"Рон, я очень глупо вела себя в прошлом году. Просто ты мне очень нравишься, и я теряла при тебе голову. Мы все изменились за прошедший год, но мое чувство к тебе осталось. Я хочу предложить тебе пойти со мной на Выпускной Бал. Не торопись с ответом, подумай, пожалуйста. Лаванда".

— Хорошо, что Герми не видит, — шепнул Гарри соседу.

— Я не знаю, что делать, — растерянно отозвался Рон, — просто не знаю, что мне делать!

— Возьми да откажись.

— Да ты что! Это же Выпускной Бал, отказ считается последним делом! По крайней мере, это негласное школьное правило. Папа однажды рассказывал, что не смог пойти на Бал вместе с мамой, потому что его уже пригласили. Представляешь, как она сердилась!

— Молодые люди! — возвысила голос МакГонагалл. — Обсуждайте свои дела во внеучебное время! На этот год у нас очень сложная учебная программа, и отвлекаться никак нельзя. Итак, мы будем проходить трансфигурацию человека. Однако до того, как приступить непосредственно к превращениям, мы будем изучать волшебство изменений, не прибегая к элементам субстанцио— и анимагии. Сегодня мы начнем с одного из самых простых волшебных приемов в этой области — Хамелеоновых чар.

— Круто! — шепотом прокомментировал Рон. — Помнишь Грюма?

— Мне нужен доброволец...

Гарри захотел еще раз ощутить легкий холодок, пробегающий по телу в момент наложения заклятия, и поспешно поднял руку. Может, это даст ему хоть какую-то бодрость, а то постоянно хочется спать.

— Нет, Поттер, этой ночью тебе и так досталось(Гарри огляделся и ему стало физически плохо от возникшего во всех углах класса шепота). Разве что твой сосед... Уизли, ты не возражаешь? Отлично. Подойди ко мне.

Когда Рон слился с окружающей средой, класс восторженно зашумел. Гарри и ранее наблюдал подобное, но тоже удивился, с каким мастерством и быстротой это было проделано.

Директриса сняла чары с Рона:

— А теперь доставайте палочки. Будете повторять мои движения. В конце урока я разрешу преуспевшим в этом попробовать на практике. У кого-нибудь есть вопросы?

Рука Гарри взметнулась вверх, потому что он вспомнил "Практическую магию...".

— Профессор МакГонагалл, возможно ли самоналожение этого заклятия?

Директриса пристально посмотрела в глаза ученику.

— А Вы не теряли времени, Поттер. Да, это возможно, но характер движений палочкой будет иной. До этого мы дойдем позже... Мисс Грейнджер, Вы хотели что-то спросить?

— Да, профессор. Разрешите попробовать на ком-нибудь?

— Сначала покажите, как для этого должна двигаться палочка.

Ответом было несколько точных и изящных взмахов.

— Отлично. Кого хотите подвергнуть Вашему заклятию?

Гермиона слегка сузила глаза:

— Лаванду Браун.

Со стороны Рона раздался непонятный звук, скорее всего, означавший растерянность. Когда он справился с собой, то отчаянно заговорил Гарри в ухо:

— Она всё знает и хочет ее покалечить.

— Рон, успокойся. Ты её переоцениваешь. И потом, здесь же директриса.

К чести Гермионы, она выполнила свое дело быстро и правильно. Похоже, Лаванда ничего не поняла. Она стала видимой даже со вздохом разочарования и тут же заявила, что хочет учиться самоналожению Хамелеоновых чар.

МакГонагалл была очень довольна.

— Пять... нет, десять баллов "Гриффиндору"! Обычно с первого раза ни у кого не получается.

— Это же наша Мисс Всезнайка, — услышал Гарри шепот Рона.

— Она очень много работает и тратит на это почти все время, — укоризненно возразил он.

Директриса даже не заметила, что друзья опять отвлеклись.

— Если кому-то не удаются Хамелеоновы чары, можете подойти к мисс Грейнджер и попросить помочь. Я думаю, она с радостью согласится. Так, до конца урока осталось десять минут. Я отпущу вас, если обещаете очень тихо и нигде не задерживаясь спуститься в кабинет прорицания. Я думаю, учитель долго себя ждать не заставит. Всего хорошего.

МакГонагалл, шурша мантией, быстро прошла вдоль парт и бесшумно выскользнула в коридор.

— Рон, — к парте друзей подбежала Гермиона, — пошли, организуем наших.

— Поздно, они уже унеслись. Если хочешь, их можно догнать. Побежали?

— Тебе нравится злить меня, да?

— Только не начинайте, — предупредил Гарри. — Пойдемте вниз. Лично мне очень интересно, кто будет вести прорицание.

— В каком смысле "кто"?

— Рон, ты что, не слышал? — преувеличенно четко сказала вредная Гермиона. — МакГонагалл сказала "учитель", а не "Фиренце". Значит, у них какие-то проблемы, связанные с учителями.

— Точнее, проблемы, связанные с Трелони, — добавил Гарри. — Я думаю, у них не хватит сил выгнать из "Хогвартса" эту стрекозу.

Дверь в класс прорицания оказалась закрытой, а около нее уже переминались недоумевающие хаффлпаффцы.

Дин и Симус шептались о чем-то, и их хихиканье, отскакивая от стен, слегка выделялось среди общего гула.

Гарри уже хотел подойти и поинтересоваться, над чем так увлеченно смеются однокурсники, как вздрогнул от ритмичного стука чего-то твердого о камень пола, и из-за угла медленно вышел белый кентавр. Вид у Фиренце был явно довольный.

— Доброе утро, — приветствовал он учеников. — Я рад видеть всех вас в этом году живыми и здоровыми. Профессор Трелони... очень плохо себя чувствует. По плану сегодня проводить занятие должна была она. Она даже согласилась сделать это в моем кабинете. Профессор МакГонагалл думала, что вылечит Тр... профессора Трелони, но чары... то есть, недуг уважаемого профессора оказался серьезным. И... что ж, все к лучшему, тем более, я приготовил для вас интересный материал.

— Так вот, почему директриса убежала раньше! — тихо сказал Рон. — А что же могло случиться с Трелони?

— И каким образом это связано с сэрами Финниганом и Томасом, — с легким сарказмом вмешалась Гермиона.

— Что ты имеешь в виду?

— Где ваши глаза? — нетерпеливо спросила Гермиона, пропуская перед собой в класс наиболее неспокойных. — Видите, как Фиренце смотрит на Дина с Симусом, словно они, по меньшей мере, помогли ему примириться с сородичами. Помните, эти двое говорили нам, что сегодня будет весело. Я надеюсь, ни не имели в виду бедную преподавательницу, — она бросила на весельчаков суровый взгляд. — Иначе мне придется снимать баллы со своего же факультета.

— Ну, Герми, не воспринимай их всерьез, они не такие подлые, как ты думаешь, — неожиданно мягко проговорил Рон, и Гарри понял, что друг подозревает о том же, о чем и осуждаемая им пять минут назад "Мисс Всезнайка". Только думает об этом совсем по-другому.

— Посмотрим, — воинственно отозвалась Гермиона.

Фиренце зашел в класс последним.

Внутри стоял теплый летний день. Было заметно, что совсем недавно здесь прошел дождь: вся зелень дышала свежестью, и маленькие капельки на листьях и камнях сверкали бриллиантами в лучах солнца. От земли поднимались теплые испарения, и воздух был влажным и чистым. У многих сразу приподнялось настроение, особенно когда ученики вспомнили осеннюю прохладу на улице и солнце, которое не могло согреть.

— Еще раз доброе утро, — голос Фиренце стал звучнее, и только при ярком свете Гарри заметил, как возмужал некогда юный кентавр. Почему-то вспомнилась печальная фраза: "Горе старит".

— Сегодня мы начнем с теории. Оставьте рюкзаки вон под тем деревом, захватите с собой пергамент и перья и следуйте за мной.

Учитель привел их на полянку, где в тени деревьев стояли изящные скамейки, сплетенные из гибких и прочных ивовых прутьев перед изумительной работы резными деревянными столиками.

Восхищенные всем этим великолепием ученики проявили чудеса дисциплины: тихо, не толкаясь, расселись по своим местам.

— Итак, мы начнем рассматривать пророчества. Я имею в виду не глупые людские старания по чтению судеб, вроде гадания и составления гороскопов, и даже не с определения будущего по звёздам и внешним его отголоскам в настоящем. Я говорю о нескольких уникальных предсказаниях, какие порой случаются раз в столетие. Я попробую раскрыть вам их природу.

Кентавр бросил острый взгляд на Гарри:

— Многие говорили вам, что подобные пророчества являются цельными единицами, но в нашем мире, где вещи и явления ежесекундно переходят из одного состояния в другое, нет ничего монументального, жесткого. Даже эти предсказания, порой в корне меняющие мир, поддаются познанию и, более того, способны изменяться под влиянием извне. Разумеется, не забывайте о древней истине: все познать невозможно. Но это не значит, что наше мировоззрение будет оставаться неизменным. Вы должны привыкнуть к мысли, что некоторые вещи, ранее считавшиеся невозможными, будут возможны в будущем, хотя с возрастом все труднее принимать изменение основ. Теперь запишите: для чтения судьбы необходимо знание основ мироздания и принципа функционирования определенных объектов, имеющих взаимные связи. Поясню: знание закономерностей явлений, происходящих в мире, позволяет нам судить о происшествии таковых в разных слоях времени. А если проще — хорошо зная мир и его свойства, мы сделаем вывод, что в любом случае имеем дело с набором схожих событий. Разумеется, познавать окружающий мир мы можем бесконечно, это наводит на мысль, что мы учимся всю жизнь. Теперь о предсказаниях. Иногда складывается благоприятная ситуация для выявления целого ряда будущих событий, имеющих общественное или мировое значение. Во время открытия предсказаний их носители впадают в особое состоянием — транс, сходное с эйфорией, экстазом. Это необычайное ощущение радости и осознание того, что ты не можешь молчать о чем— то, — глаза Фиренце блестели, — но, к сожалению, нам мало известно об этом состояние, потому что, как правило, прорицатели не помнят его. Раз это необычайная радость, то становиться понятно, почему большинство пророчеств торжественны. Существует и иной тип предсказаний: тяжелые предсказания. Носители этого рода пророчеств, обычно, предрекают мрачные события, и состояние у них соответствующее. Некоторые черные маги приобретают свойство носительства синтез-прорицаний, которые есть ни что иное, как предсказания мрачных событий в торжественном трансе. А теперь отвлечемся от теории и вспомним свою жизнь. Скажите, был ли кто из вас, свидетелем настоящего пророчества?

Воцарилась тишина. Не поднялось не одной руки, и Гарри, который думал, что обойдется, со вздохом поднял свою.

— Гарри Поттер. Хорошо. Расскажи нам, при каких обстоятельствах и какого носителя ты услышал.

— Это была Сибилла Трелони, почти четыре года назад. Она сказала, что Волдеморт вернется, а Питер Петтигрю убежит к нему.

После еще одной паузы учитель мягко и осторожно сказал, тщательно подбирая слова:

— Профессор Трелони — тяжелый предсказатель. Ее известная родственница, Кассандра, была светлым. Так получилось, что в её роду был один синтез-предсказатель, дед Сибиллы. Это могло повлиять на неё. Ученики не должны об этом знать, но я хочу расставить все по своим местам и надеюсь, что вы сохраните мои слова в тайне. Сегодня мы также рассмотрим классификацию предсказаний. Кстати, должен вам сказать, что они не имеют определенного времени и приходят неожиданно. Поэтому неправы те, кто требует от предсказателей регулярного транса.

— С чего это он решил говорить про изменение предсказаний?— спросил Гарри у Рона.

— Не знаю, это, наверное, просто стоит в программе,— предположил друг.

— Сомневаюсь. Посмотри на Гермиону.

И правда, та, о которой они говорили, явно была взволнована. Она сидела за столиком рядом с Невиллом и что-то шептала соседу, а тот тревожно оглядывался на Гарри. Одновременно Гермиона держала в руках учебник, быстро пролистывая страницы.

Внезапно в коридоре раздался шум, и кто-то заговорил на повышенных тонах.

— Я пойду проверю, а вы оставайтесь здесь, — начал было учитель, но, увидев на лицах учеников умоляющее нетерпение, смягчился. — Ладно, идем вместе, только не неситесь впереди меня.

Кентавр мягкой рысью подбежал к двери класса и резко распахнул ее — крики усилились. Фиренце бросился в коридор.

Добежавшим представилась интересная картина. Растерянный кентавр недоуменно смотрел на дикую сцену: бледный Доусон, выставивший перед собой палочку, и удерживаемая Грюмом Сибилла Трелони, протягивающая к нему руки.

— Вы не пускаете меня к любимому!— кричала преподавательница, вырываясь из крепкого захвата Грозного Глаза.

— Ее нужно лечить,— растерянно повторял Доусон, не изменяя своего положения.

— Да нет же, дорогой мой, я здорова! Скажи им, что я в состоянии провести урок.

Рядом со всем этим стояла сильно сжавшая губы МакГонагал с суровым, холодным взглядом. Увидев учеников, уже начинавших хихикать, она рявкнула:

— Фиренце, что здесь делают дети?!

Кентавр вздрогнул, дерзко ответил на взгляд директрисы и развернулся:

— Пойдемте отсюда, ребята. В школе нет порядка!

Они быстро вернулись в кабинет, и вслед им донесся рык МакГонагалл:

— Я найду виновного! С его факультета снимется 100 баллов! Кроме того, он будет работать под надзором Аргуса Филча! Всю неделю!

— Зачем я пустил вас туда? — грустно проговорил Фиренце. — И почему она думает, что виноваты ученики? Кто мог сделать такую подлость? Нет, она решительно ничего не понимает в жеребятах!

На Дина и Симуса было жалко смотреть, на Гермиону же — страшно. Все это настолько надоело Гарри, что он неожиданно для себя нашел выход.

— Нет, она права. Это сделал я!

Меньше всего Гарри ожидал подобные слова от себя. Но в тот момент, когда он это сказал, им овладело дерзкое веселье и непоколебимая уверенность в успехе своего безумного предприятия.

— Гарри Поттер, я...

— Да, сэр, я купил любовное зелье в Косом переулке, спланировал все заранее. Я подлил его в чай Трелони, потому что она мне не нравится, и я хочу, чтобы мои глаза ее больше здесь не видели. Она не лучший вариант преподавателя прорицания.

— Но... — видно было, что Фиренце боролся с самим собой, но долг в конце концов победил над радостью от признания его лучшим учителем. — Тогда, я думаю, Вам стоит поговорить с директором.

— Гарри этого не делал! — звонко, с отчаяньем в голосе, крикнула Гермиона.

— Он не мог, — спокойно, настойчиво повторил Невилл.

— Вы ничего не знали, — жестко отозвался Гарри. — Зачем же мне попусту рисковать своими друзьями, когда можно провернуть все самому. Кроме того, мы все славно позабавились, не так ли? Даже наказание — это ерунда. Я уж как-нибудь переживу его и сделаю так, чтобы отнятые баллы вернулись к нам квиддичной победой!

Состояние необычайного возбуждения оставило Гарри, и он бессильно присел на траву рядом со своим рюкзаком, навалившись спиной на дерево.

Прозвенел звонок. "Теперь надо в кабинет директора", — уныло подумал Гарри.

— Вы куда? — остановил его мракоборец, стоящий у каменной горгульи.

— Пустите, сэр, — вяло отмахнулся Гарри, — мне надо к директору.

— Её нет на месте, и она очень занята.

— Я знаю, — не терпеливо перебил неугомонный посетитель. — Я хочу сознаться в том, что виновен в разбираемом ею деле.

— Да? Тогда я отведу вас к ней.

— Но у меня скоро начнется урок!

— Я думаю, спешить нам некуда, потому что вас освободят от уроков ради такого дела, — с легким сарказмом объяснил аврор: видно было, что их тоже коснулась школьная неразбериха.

Он немного подождал, потом крикнул появившейся из-за угла девушке:

— Джина, подмени меня. Срочное задание. Кажется, нашли виновного.

Мракоборица подошла и оглядела ученика:

— Так это же Гарри Поттер! Не ужели он...

— Извини, нам надо идти,— перебил мужчина и направился по коридору. Даже по походке было видно, что он рассержен, но находится на службе, иначе сказал бы провинившемуся пару ласковых.

Спустя несколько коридоров и лестничный пролет Гарри стал узнавать путь: кажется, они шли к башне Трелони! Он оказался прав.

Аврор не захотел лезть наверх:

— Гарри... Поттер, если не ошибаюсь? Здесь я должен вас оставить, но будьте осторожны: госпожа директриса весьма в скверном настроение.

— Да уж, — бубнил Гарри, рывками поднимаясь наверх, — я не понаслышке знаю что такое злая МакГонагалл, теперь вот увижу МакГонагалл в ярости.

В классе прорицания находилось три человека: директриса, Трелони и Доусон. Жертва веселия Дина и Симуса сидела в кресле и, всхлипывая, пила маленькими глотками кофе. Декан Слизарина стоял лицом к окну, и на фоне кирпичной мантии было видно, что волосы учителя всклокочены. МакГонагалл сурово восседала на одном из миниатюрных пуфиков, являя взору вновь пришедшего весьма забавное зрелище. Все трое молчали.

— Здравствуйте, — робко начал Гарри.

— Поттер, зачем ты здесь? — видно было, что директриса уже основательно успокоилась, и все же вышеназванный вздрогнул.

Доусон отвернулся от окна:

— Гарри у нас серьезный разговор, — сказал он устало, словно объяснял одно и тоже тысячу раз.

— Я как раз пришел насчет происшедшего.

— Тебе что-нибудь известно? — быстро спросила МакГонагалл.

Гарри призвал на помощь все свое самообладание:

— Да, и более того. Я знаю виновного.

— Скажи же нам, милый мальчик! — всхлипнула Трелони. — Негодяй получит по заслугам! Так опозорить меня перед всей школой! Такое чувство, что все ополчились против меня! Наверное, это все из-за моего дара. Сколько завистников, сколько недоброжелателей!..

— Пожалуйста, Сибилла... — директриса прервала преподавательницу нетерпеливым взмахом руки и проговорила, обращаясь к Гарри: — Итак, Поттер, ты сказал, что знаешь, кто виноват в этом. Назовешь имена?

Гарри посмотрел в глаза Трелони, вспомнил всё плохое, что она сделала, и громко сказал:

— Это я.

Взгляды МакГонагалл и Доусона встретились. Реакция, кажется, получилась не такой, какой ожидал единственный ученик в этой башне.

— Поттер, присядь, — МакГонагалл взмахом палочки установила напротив себя второй пуфик. — Ты говоришь, — продолжила она, когда Гарри занял указанное место, — что в утреннем скандале виноват ты. Тогда придется записать в наказанные и мистера Уизли? Или мисс Грейнджер, хотя я не думаю, что он способна на такое.

— Подозреваемых должно быть двое, — пояснил Доусон на недоуменный взгляд Гарри. — Мы выяснили это с помощью магических следов на уликах.

Допрашиваемый похолодел.

— Нет, Рон и Гермиона невиновны, клянусь! — горячо сказал он. — Это я, решил немного пошутить, потому что мне больше нравиться Фиренце, чем она, — и Гарри мотнул головой в сторону Трелони.

А та словно бы взбесилась: со стуком поставила на маленький столик чашку, расплескав половину кофе, резко откинула плед, вскочила на ноги и зашипела, неприязненно глядя Гарри в глаза и разбрызгивая слюну:

— Я сразу знала, что у Вас нет никакого таланта к волшебным искусствам и, прежде всего, к тонкой науке прорицания. Я не зря предсказывала Вам смерть, потому что такие жестокие личности, как Вы, долго не живут, их всегда настигает возмездие! А теперь Вы еще и продемонстрировали нам свою примитивность, хотя наставников, какие бы они ни были, нужно принимать и почитать. Я думаю, — взвизгнула она, — этот ученик заслуживает жесточайшего наказания, которое...

— Сибилла! — рявкнула МакГонагалл и чуть тише предостерегла: — Держите себя в руках.

Трелони, тяжело дыша, с силой плюхнулась в кресло, столкнув кофе со столика. Ее очки перекосились, а в увеличенных глазах была самая настоящая ненависть.

— Это. Я. Один, — тяжело, с расстановкой повторил Гарри.

— Поттер, ты уверен? — тихо спросила директриса.

Ну почему же ее голос так мягок? Она не поверила! Что же теперь, он не может совершить дурного поступка? Ведь на ее памяти он нарушил почти все школьные правила.

— Да. Я уверен, — упрямо повторил Гарри. — И требую, чтобы вы наказали меня. Тогда, — его голос дрогнул, — я буду понимать, что поступил нехорошо.

— Если ты так просишь... — протянул Доусон.

С какой стати они смотрят на Гарри с восхищением?!

— Преподаватели Доусон и Трелони пострадали морально, — МакГонагалл говорила так, словно сам этот процесс причинял ей боль, — и ты должен будешь извиниться перед ними. С факультета Гриффиндор снимут сто очков. Профессор Грюм будет очень расстроен. Что касается Аргуса Филча... Я думаю, он теперь шарахается даже от твоей тени, — на лице директрисы можно было прочесть едва заметную усмешку, — поэтому наказание для тебя выберет один из пострадавших.

— Позвольте мне, — поднял палочку, словно руку на уроке, декан Слизерина.

Глаза Трелони хищно впились в Гарри:

— Но ведь я пострадала больше! Он напоил меня!

МакГонагалл пристально вгляделась в лицо преподавательницы, и огонь за стеклами очков угас, дав место мрачному раздражению.

— Я думаю, у мистера Доусона есть более интересные наказания, — подытожила директриса, — например, чистка лягушек и обработка драконьей печени. Все, Поттер, можешь идти. О наказании договоришься с преподавателем зельеделия. И вот еще что. Не ходи сегодня на оставшиеся уроки. Гриффиндорцы уже увидели, что случилось с баллами их факультета. Будь осторожен хотя бы сегодня. А Вы, мистер Доусон, проводите его.

Спустившись по лестнице, Гарри посмотрел на учителя:

— Это будут рогатые жабы, да?

— В каком смысле?

— Наказание. Я буду потрошить жаб. Промывать драконьи внутренности. Месяц, год?

Доусон засмеялся:

— Гарри, ты о чем? Забудь о наказании! Думаешь, почему МакГонагалл не отдала тебя в лапы этой прорицательнице? Мы оба знаем, что ты невиновен.

— Нет, это неправда!

— Должно быть, тебе виднее, — примирительно заключил декан и, приблизившись к племяннику, тихо сказал: — А если ты так жаждешь наказания, то это можно устроить. На днях я планирую посещение дома одного из сподвижников Тома Риддла, который, по моим сведениям, теперь живет недалеко от Лондона. Этого молодого человека вот-вот объявят в нашем мире вне закона. Ты бы очень помог мне в этом деле. Ради памяти о шалунишке Джеймсе я мог бы взять тебя с собой. Но учти: об этом никто не должен знать, особенно Орден. Это дело не из легких, и ты можешь отказаться. Я пойму тебя...

— Что Вы, я буду рад помочь! — с восторгом сказал Гарри. — Но почему это должно быть тайной?

— Очень просто... Я — боемаг и привык принимать сложные решения самостоятельно. Меня не взяли в Орден, а на мои сигналы тревоги большинство говорит, что всё под контролем. Верят ли хотя бы они сами в то, что говорят? Я устал ждать. Ты помнишь Министра Фаджа? Он тоже боялся принимать меры. А ведь за это можно поплатиться и большим, чем потеря министерского кресла. К счастью, нашлись и в нашем мире люди действия... Об этом попозже. Итак, я скажу, когда всё это случится. Ну как, такое наказание тебя устраивает?

— Это же не наказание, а награда! Только вот что будет, если Орден об этом узнает?

Учитель помрачнел:

— Ничего хорошего. Но в случае удачи они всерьёз задумаются над принятием в Орден одного боемага... и уже там я обещаю отдать голос и за тебя... Кстати, Гарри, — спустил он племянника на грешную землю, — вы занимали квиддичное поле на сегодня?

— Да, я лично ходил к МакГонагалл. Теперь нам надо усиленно тренироваться. А все из-за меня, — посетовал Гарри, — надо нейтрализовать штрафные баллы.

— А нельзя ли пристроиться на другой половине поля? — деликатно попросил учитель. — Удивляюсь, почему ваши команды не тренируются совместно.

— Но соперники не должны знать нашу тактику! Кроме того, это же слизеринцы, жадные, мелочные, постоянно ведущие нечестную игру... Ой, извините...

— Ничего страшного. В любом случае, если за ребятами водятся такие грешки, им придется измениться. Я буду наблюдать за тренировкой.

— Если честно, сегодня я больше боюсь своих. Наверное, все бладжеры полетят в меня.

— Это мы еще посмотрим, — недобро усмехнулся Доусон. — Ну ладно, мне пора в подземелья... Честно говоря, внизу меня постоянно терзает насморк.

— Почему же Вы не перебираетесь наверх?

— Я стараюсь не сильно мозолить орденцам глаза. Кроме того, климат Болгарии... Ты же знаешь, холод — слуга постоянной бдительности, — оптимистично, но сбивчиво объяснил учитель. — Но если что, все равно навещай своего дядю. Увидимся на стадионе.

В портрете Полной Дамы неожиданно для Гарри подпрыгивал от нетерпения неуклюжий рыцарь сэр Кэдоган.

— Мы все уже наслышаны о твоем подвиге, мой юный друг, — торжественно проговорил новоявленный Дон Кихот, раздуваясь от гордости за выпавшую ему честь. — Позволь же...

— "Стеклянный графин", — отрезал Гарри.

— Как лаконичен юный герой! — попытался выкрутиться сэр Кэдоган на открывающемся портрете, чувствуя, что оплошал.

Гарри закрыл дверь и мутным взором окинул пустую гостиную. Глаза зацепились за яркую маленькую яркую фигурку у камина.

— Гарри Поттер, сэр!

— Добби, я же просил не пугать меня, — вымученно простонал тот.

— Простите, сэр, но у меня очень важная новость, сэр!

— Говори толком, не вертись. Ты исследовал мою книгу?

— Да, всё, как Вы просили. И получил замечательный... нет, ужасный результат!

— Так всё-таки какой?

— Результат... потрясающий! Эту книгу держал в руках один из приспешников Сами-Знаете-Кого!

— Пожиратель Смерти?

— Да-да, именно! Более того, ему она и принадлежала.

— Что ты говоришь?!

— Да, мистер Гарри Поттер! Где Вы ее взяли?

— Мне подарили ее... Ума не приложу, что это значит. Книгу держал Грозный Глаз Грюм, я точно знаю. Но это же смешно...

— Профессор Грюм держал эту книгу уже после черного мага. Ну, мне пора. Добби не может задерживаться, когда остальные готовят обед. Удачи вам, — и домовик растворился в воздухе.

"Может, он отобрал её у Пожирателя? — сонно подумал Гарри, кутаясь в одеяло. — Надо будет спросить у Грозного Глаза. Интересно, она зачарована? Нет, вряд ли, Добби так бы и сказал..."

Флакончик с позабытым зельем серебрился на подоконнике...

Снилась Гарри всякая дрянь. Пожиратели с хохотом бегали за ним, похожие на воронов в своих плащах. Потом всё смешалось в какие-то нагромождения цветов и звуков, и вскоре оказалось, что теперь уже Гарри бегает за приспешниками Волдеморта, а они в страхе удирают от него. Голоса Пожирателей звучали всё громче, постепенно изменяясь, пока не превратились в до боли знакомые.

— Гарри, вставай. Тебя зовёт мадам Помфри.

— Рон, сделай милость, дай поспать...

— Ты должен сходить в больничное крыло, тебя там проверят, иначе ты в любом случае не будешь допущен к тренировке.

Гарри вскочил:

— Как? Тренировка? Уже?

— Гарри, ты продрых оставшиеся уроки и обед. Собирайся побыстрее, нам ещё надо найти нового загонщика вместо Кэти.

Немного пополневшая за каникулы мадам врач осмотрела капитана гриффиндорской квиддичной команды.

— Ты почти здоров, — сообщила она, — вот только надо будет кое-что выпить для предотвращения насморка. Сам знаешь, этот недуг не так уж страшен, но очень неудобен, особенно при занятии спортом. Подожди две минуты, я заварю травы.

С помощью волшебства отвар был готов гораздо быстрее, чем это бывало у магглов. Гарри не так часто пил настойки трав, но помнил, как тетя Петуния делала нечто похожее для Дадли — тогда на кухне стоял дивный аромат. Впрочем, запомнившийся запах не шёл ни в какое сравнение с благоуханием отвара мадам Помфри.

После участия в необходимой процедуре Гарри понесся за "Молнией", перепрыгивая сразу через две ступеньки. Рон, бежавший рядом, поминутно поторапливал его.

— Быстрее, мы опаздываем! Все остальные уже десять минут как на поле!

— Я знаю! Но не могу же я странсгрессировать! — так же взбудоражено отзывался Гарри. — Смотри, не забудь от волнения свою метлу.

— Я не забуду, — с каким-то подозрительным смущением отозвался Рон, но его друг не обратил на это должного внимания.

— "Стеклянный графин"! — на едином дыхании выдали оба.

— Верно, мальчики, — степенно отозвалась Полная Дама, неторопливо пропуская их. — Куда же вы? Постойте со мной хоть чуть-чуть...Ну вот, — проворчала она, оставшись в полной одиночестве, — ты к ним со всей душой, а они всё куда-то спешат и вечно опаздывают. Молодежь...

— Рон, ты чего там возишься? — нетерпеливо осведомился Гарри, поглаживая древко "Молнии", словно примеряясь к ней после перерыва.

— Сейчас, я уже иду, — Рона не было видно из-за балдахина, который скрывал его, словно штора, оставляя для обзора только ботинки.

— Мы опоздаем!

— Гарри, мы и так опоздали!

— В таком случае — прогуляем тренировку!

Наконец, "завеса тайн" приоткрылась, и перед Гарри предстал красный, как свёкла, Рон с новеньким "Нимбусом 2000". Взгляд счастливого обладателя новой метлы выжидающе скрестился с гарриным.

— Как здорово! Почему ты не сказал мне раньше? Теперь слизеринцы точно дрогнут!

Лицо Рона осветилось неподдельной радостью, и он проговорил почти благоговейным шёпотом:

— Подарок Фреда и Джорджа.

— При таких мётлах нам тем более нельзя опаздывать, — заметил Гарри. — Вот что... Давай полетим сразу на поле!

— Да ты что! МакГонагалл и так тебя убьёт...

— Она решит, что мы на тренировке, а снитч полетел к замку, — возразил Гарри.

Уже стоя на подоконнике, и сжимая ногами "Молнию", он махнул рукой другу, посильнее оттолкнулся и взмыл в высокое ясное небо.

Верная метла, почти не постаревшая благодаря отменному качеству и безупречному уходу, донесла хозяина за несколько секунд. Когда Гарри затормозил на высоте метров десяти над квиддичным полем, он услышал рядом восторженный, прерывающийся голос Рона:

— Представляешь, она слушается с полунамёка! После неуклюжих "Чистомётов" это просто сказка! Сначала я даже испугался её чувствительности.

Гарри слушал и улыбался. Когда-то он сам начинал с "Нимбуса" и не жалеет этого.

— Гарри!

Сердитый окрик со всех сторон заставил капитана оставить свои мысли. Он хотел сказать, что прошедшая ночь отняла почти все силы, что сейчас очень хочется забыться, что в горле до сих пор противно першит, а спать хочется постоянно. Выручил Рон. Он опустился на землю, где и стояло большинство членов гриффиндорской команды, часть которых возмущалась, и начал что-то объяснять, сопровождая слова активной жестикуляцией. И, судя по ней же, через минуту речь пошла о новой метле Рона, и тогда Гарри понял, что может спуститься без вреда для себя.

— Слизеринцы, — внезапно жёстко сказал Рон. — И чего они сюда припёрлись? Ведь мы же занимали поле на сегодня!

— Они нам ничего не сделают, — устало сказал Гарри.

— Значит, ты позвал их? — негодующе спросила Джинни.

— Да, Доусон очень просил...

— Ты не вправе так поступать! — сердито сказала нападающая. — Ты даже не спросил остальных. Ведь ты же не хочешь, чтобы мы проиграли им. Иначе как ты выполнишь обещание и добудешь нам победу? Видишь горстку из пяти человек: это кандидаты в загонщики. Причём один из них явно не подходит. Видишь, не многие хотят теперь играть в одной команде с тобой, а ты ещё и опаздываешь!

— Джинни, я прошу тебя... — устало произнёс Гарри. — Мне очень нехорошо после ночного общения с Филчем... Давайте сразу начнем смотреть загонщиков, — и он неохотно приземлился. — Как у них там с мётлами?

Оказалось, что все летают на старых ободранных "Кометах", принадлежавших школе. В этот же момент капитан понял, почему один из них не подойдёт. Маленький Крис Дейви был так счастлив и полон надежд, что Гарри жаль было отказывать ему.

— Мы говорили малявке, что его не возьмут, — угрюмо объяснил бугай-пятикурсник, — но ему, кажется, всё равно. Он во что бы то ни стало хочет поиграть.

— Не слушай его, Гарри, — заговорил Крис. — Посмотри, как я играю. Если тебе не понравится, я больше и не буду проситься в команду в этом году.

— Кристиан, пойми: даже если и понравится, я не смогу тебя взять, — осторожно произнёс капитан, но, увидев мольбу в глазах первокурсника, согласился: — Если ты хочешь просто поиграть с нами, я не против, только будь осторожен: как бы тебя не сшибли слизеринцы.

И вновь гриффиндорцы на метлах. Замелькали квоффлы и бладжеры, заискрила между игроками маленькая золотистая молния снитча.

Каждый факультет занял по половине стадиона. На трибунах среди небольшого числа зрителей сидела Гермиона, своим неприступным видом напоминая стража порядка. Гарри поглядел в сторону своих будущих соперников и среди зеленых мантий заметил красную: так и есть, Доусон в воздухе! Честно говоря, его можно было принять за гриффиндорца, возможно, поэтому слизеринцы смотрели на него с неодобрением. Учитель ловко орудовал битой, посылая рассвирепевшие после долгой летней отлёжки бладжеры подальше от учеников.

К капитану подлетела Джинни, на её лице можно было прочесть удивление:

— Гарри, ты видел?

— Конечно. Кто бы мог подумать: декан "Слизерина" на метле!

— Где?! О, точно! Нет, я не об этом. В слизеринской команде новый вратарь.

— Да, я заметил. Какая-то девушка. Непонятно, кто она.

— Это же Пэнси Паркинсон!

— С какой стати её взяли в команду?

— Не знаю, она никогда не интересовалась квиддичем.

— Да и сейчас она играет... Не очень. Может, им просто было некого брать?

— Не думаю. Она очень упрямая.

— Ничего, Рон её переупрямит. Смотри, как он берёт мячи.

— Ладно, оставим вратарей в покое. Ты уже выбрал загонщика?

— Видишь, я решил сменить тактику: попросил их сыграть одновременно. Пока лучше всех держит себя Крис, но не могу же я выбрать его! Я не знаю, что мне делать...

— Хочешь совет? Выбери Тома Локвуда.

— Этого здорового, что ли? Но он играет, как тролль!

— Да нет, вон того долговязого. Я его знаю, он учится на шестом курсе. Он вполне сносно отбивает бладжеры.

— После Кристиана я никого не хочу видеть, но я уже сказал, что его не выберу. А этот Локвуд внешне так похож на Малфоя...

— Ну и что из того? Гарри, он в этом не виноват!

— Ладно-ладно, я уже перестал... Честно говоря, я думал о нём, но Крис... Да, ты права. Локвуд неплохо управляется с битой и хорошо сидит на метле... Эй, Том! Локвуд!

К капитану подлетел высокий и худой парень со светлыми волосами. В его лице что-то и вправду было от Драко, но вместо надменного выражения на нём была написана неподдельная радость.

— Ты принят в команду. Неплохо летаешь. Почему ты раньше не появлялся среди кандидатов? Я тебя не помню.

— Раньше мне просто нравилось летать, а в квиддич меня привёл старший брат. Он рассказал мне правила и научил самому основному, до остального пришлось доходить самому. Я пытался попасть в команду и в прошлом году, но меня не взяли.

У Дэйви был ужасно расстроенный вид.

— Крис, нам надо поговорить, — обратился к нему Гарри и повернулся к остальным: — Ребята, тренировка окончена, можете идти. Я сообщу, когда мы должны будем собраться снова.

— Ты играл лучше всех, — тихо сказал капитан Крису. — Я бы с радостью попросил за тебя МакГонагалл, но после всех моих провинностей она вряд ли сделает для меня исключение из правил. Кроме того, я всерьёз боюсь за тебя: видел, какие громилы играют за "Слизерин"? Кристиан, даю слово капитана, что порекомендую тебя как загонщика в следующем году. Да и Джинни поддержит меня.

— Хорошо, — без особого энтузиазма согласился Крис. — Я, правда, всё понимаю.

Он тихонько опустился на землю и медленно побрёл вслед за уже ушедшими, сжимая в руке старую школьную метлу. Сердце Гарри сжалось.

На поле остались только капитан, вратарь и загонщица, поджидавшие спускающуюся с трибун Гермиону да неутомимые слизеринцы во главе со своим деканом. Точнее, нет... Гарри присмотрелся: Доусона не было. Каким-то образом учитель испарился во время испытаний гриффиндорского загонщика. А зря, потому что зелёные подлецы тут же растеряли всю свою дисциплину и принялись с удовольствием дразнить тех, кто остался от соседней команды. Но тем не было нужды и дальше висеть в воздухе; они подлетели к ожидавшей их у края поля Гермионе. А она, надо сказать, была взволнована.

— Гарри, профессор Доусон сказал, что ему надо срочно увидеться с тобой. Он ждет тебя в своём кабинете. Это что-то очень важное. Не знаешь, что бы это могло быть?

— Нет, не имею представления, — пожал плечами Гарри. — Если это будет нечто интересное, я скажу.

А у самого дёрнулось сердце: вот оно! Стараясь не выдать своего нетерпения перед друзьями, он, не торопясь, отнёс к себе метлу, снял спортивную мантию и только тогда неспешным шагом отправился в подземелья.

Дойдя до места, где его уж точно никто не мог видеть, Гарри припустил бегом. Один раз ему показалось, что в темноте соседнего коридора мелькнули огоньки кошачьих глаз, но даже если бы это и была выздоровевшая миссис Норрис, она бы не смогла догнать одиноко бегущего ученика.

На стук Гарри дверь в бывшее снейпово логово слегка осветилась оранжевым светом и тихо открылась. Доусон уже ждал племянника. Учитель сидел за своим столом, обложенный книжками в запылившихся и потёртых переплётах.

— Садись, — Доусон указал на стул рядом с собой. — Я думаю, ты знаешь, зачем я вызвал тебя, — довольно начал он.— Собрание Ордена будет в четверг, а потом опять наступит затишье... У меня складывается впечатление, что они живут только от встречи к встрече... Ну да неважно. Лучше поговорим о времени нашей операции. Готовься на субботу. Нам нужно будет выйти рано утром, часов в шесть, так что постарайся выспаться. А теперь о главном: Гарри, это очень небезопасное мероприятие. Советую повторить все заклинания, которые ты хорошо знаешь. Постарайся на время забыть о тех чарах, в каких допускаешь ошибки, особенно о Жестовых. Приспешники Риддла не должны знать, что тебе знакомы приёмы боемагов. Лучше будь уверен и силён в том, что хорошо тебе известно. А чтобы ничто не мешало тебе готовиться, возьми вот это, — Доусон поставил на стол маленький пузырёк с длинным и узким горлышком. — Добавь пять капель в какой-нибудь напиток, хоть в тыквенный сок, и изгонишь простуду и кашель, появившиеся от переохлаждения. Будь осторожен, зелье концентрированное.

— Спасибо... — Гарри замялся, не зная, как лучше обратиться к дяде. — Вы, наверное, уже знаете, что я пробовал использовать Жестовые чары. На Филче.

— Да, я слышал от него. Он говорил и директрисе, только она ничего не поняла и решила, что ему показалось. А я понял, что мой племянник быстро учится... Теперь я должен сказать тебе нечто не совсем приятное.

Глава9. В тылу врага

— Это касается Непростительных заклятий, — тихо начал Доусон.

Гарри приуныл. Неужели Филч знает о них как о недопустимых? Нет, вряд ли, скорее он просто описал действие заклятия Подвластья.

— Я не хотел... — начал он.

— Подожди, — прервал учитель. — Я не буду винить тебя, просто должен знать, что ты имеешь правильное представление об Империусе.

— Запрещённые принесли столько зла мне и моим друзьям! — негодующе воскликнул Гарри. — Наверное, я не собирался ими пользоваться! Слово само слетело с губ, я хотел сотворить вовсе не это!

— Да. Весьма странно. Но ведь ты защищался от пауков. Хорошо, что об этом не знает Министерство, а там есть такие, которые предложили бы тебе жестокую сделку... Но я верю тебе. Я слышал о твоих странных снах и сделал вывод о вмешательстве в твоё сознание. Хочешь, скажу тебе о страшной мысли, что осенила меня вчера в этой лаборатории? Помнишь чёрное зелье, отобранное Артуром Уизли у Пожирателя? Оно той же природы, что Ментальный Щит, но изготовлено не для питья и не для человека... Мои мысли пошли дальше, я предположил, что Том Риддл тоже защищается от тебя. Профессор МакГонагалл рассказывала мне о его легилименции и о том, что из этого вышло. Возможно, связь между вами осталась, но каким-то образом переродилась. Дальше все предположения истекают из-за недостатка фактов. Гарри, не смотри на меня так! Это всего лишь гипотезы. Подумай о них... А теперь извини, но я тоже должен готовиться.

Гарри шёл обратно гораздо медленнее, обдумывая все, что услышал. Безусловно, слова Доусона похожи на правду. Даже появлялось ощущение, что они вплотную подошли к раскрытию тайны, что связывала обычного с виду школьника и величайшего чёрного мага, но нехватка лишь нескольких звеньев одной цепи не позволяла окончательно расставить всё по своим местам.

Гарри честно выполнил просьбу учителя и никому не открыл правды, хотя всю неделю у него неимоверно чесался язык. Друзьям он сказал, что Доусон придумал наказание, заключавшееся в потрошении ящериц и жаб всю субботу, начиная с утра. Добрый Невилл пожалел однокурсника и даже выразил желание сходить вместо него, но Гарри заверил, что всё нормально, в глубине души высоко оценив порыв хозяина самой вредной жабы на земле. Что же касается самого Тревора, то он опять сбежал, хотя по возрасту был уже далеко не головастиком.

Рон знал о декане "Слизерина" немного больше, чем остальные гаррины друзья, но и он, кажется, ничего не заподозрил.

В четверг вечером состоялось собрание Ордена. С докладом выступало несколько волшебников, в основном, незнакомых Гарри, видевших Пожирателей Смерти в том или ином месте. Одним из последних говорил Доусон и рассказал гипотезу, уже известную племяннику. Кажется, МакГонагалл встревожило заявление учителя зельеделия.

Рон снова присутствовал на собрании и был в полнейшем восторге. Когда они возвращались в Гриффиндорскую башню, он говорил о том, что точно воспользовался бы любым случаем, чтобы помочь Ордену. Гарри же почти не слушал друга и думал о субботе. У него-то точно была возможность послужить делу добра.

В пятницу после уроков большая часть семикурсников "Гриффиндора" убежала подышать свежим воздухом и погреться в последних осенних лучах солнца. Гарри никуда не пошёл, а завалился на кровать и выпустил снитчи. Он лежал, перебирая в руках палочку, следил за полётом мячиков и время от времени притягивал их Манящими чарами. В полурасслабленном состоянии думалось хорошо, и Гарри решал задачу, как бы подойти к Гермионе и попросить её помочь с заклинаниями, не открывая цели. В конце концов он не выдержал и, накинув пальто поверх школьной мантии, щурясь от яркого света, появился у озера.

На улице было сухо и солнечно, и тысячи жёлтых листьев, лежащих на земле, словно бы тоже излучали свет. Джинни о чём-то горячо спорила с группой рейвенкловцев, и Гарри залюбовался золотом её волос. Когда он вспомнил, зачем вышел, оказалось, что Рон куда-то благополучно смылся, разумеется, не забыв "прихватить" Гермиону. Гарри поймал взгляд Джинни. "Нет, тебя я не попрошу. Ты поймёшь, что это неспроста, ведь ты-то знаешь меня лучше всех. Рона сейчас тоже беспокоить нельзя: кажется, он выясняет отношения с Герми". Он улыбнулся Джинни и попытался уйти как можно незаметней.

День был действительно чудесный, но Гарри вспомнит об этом спустя время, а сейчас он снова оказался в гостиной и, достав палочку, направил её на вреднейшего кота на свете, мирно дремлющего в кресле. Живоглот почуял неладное и торопливо, насколько позволяли габариты, вскочил. Уже у самой лестницы, ведущей в девчоночью спальню, его настиг парализующий луч. Гарри торжествующе усмехнулся и снял чары. После восстановления справедливости котяра больше не позволил издеваться над собой и дал дёру. И сразу же из полуоткрытой двери спальни выскочила смертельно напуганная жаба. Гарри парализовал Тревора, с почётом отнёс к себе и, уложив в коробку из-под кексов, плотно закрыл крышку. После этого он почувствовал необычайную усталость и проспал почти два часа. Его разбудил Рон. Как ни хотелось спать, пришлось идти и следить за тренировкой. Как назло Рон был необычайно весёлым и всю дорогу до стадиона увлечённо болтал... об уроках. Значит, в его радости точно "повинна" Герми. Сегодня Гарри не ловил снитч, ему было не до этого. Только сейчас, во время тренировки, он осознал, что авантюра, в которую втянул его деятельный дядюшка, на самом деле является весьма рискованным предприятием. Это не спорт, где многое всё-таки зависит от привычки и умения. Никто не знает, какие силы стоят за целью Доусона. Но говорить обо всём этом, тем более МакГонагалл, Гарри не собирался. Такой случай может и не выпасть дважды.

Наблюдая за Роном и Гермионой, он убедился, что между этими двумя установился какой-то едва уловимый, одним им понятный язык взглядов.

Последняя ночь перед субботой была беспокойной и началась с того, что, укладываясь спать, гаррины соседи не преминули поболтать. Разговоры были бытовыми, на уровне учёбы, и ужасно мешали засыпавшему Гарри. Он спохватился, что не выпил на ночь Щит и исправил свою ошибку. Зелье нежно серебрилось в темноте, мерно капая в ложку... Соседи оставили это без комментариев: они знали о Ментальном почти с первого дня.

Зелье подарило Гарри крепкий сон, такой безмятежный, что будить его пришёл сам учитель.

— Вставай, мы уже должны выходить, — тихо говорил Доусон, — надо выбраться незамеченными и не засветиться перед Филчем.

— Он нас точно не увидит, — прошептал в ответ Гарри, нашаривая в темноте палочку, — обычно он дрыхнет ранним утром, потому что до полуночи его мучает бессонница.

Бесконечные школьные ступени... Люди на портретах недовольно бормочут во сне, когда по их глазам скользит слабый отсвет, отбрасываемый палочкой Доусона. Гарри, зевая, пытается заставить свои глаза как следует открыться, бесконечно протирая их руками.

Полутьма прикрывала углы помещений и вместе с хорошо работающим воображением создавала причудливые вещи. Когда волшебники подходили к дверям, стало хорошо видно, что Доусон одет в короткую коричневую мантию, наверное, очень подходящую для волшебных схваток.

Учитель и ученик вышли в прохладу раннего утра, сразу же с ног до головы оказавшись в густом белом тумане. Но Доусон не растерялся: палочка каким-то образом стала указывать направление. Её хозяин был бодр и весел, не в пример заспанному, слегка дрожавшему от волнения и прохлады племяннику.

Спустя несколько шагов вокруг замелькали деревья.

— Мы идём в Запретный Лес? — голос Гарри, хрустально-чёткий в молочно-белом месиве, одиноко прозвенел среди тишины. Казалось, туман потихоньку надвигается на них.

— Так будет удобнее трансгрессировать, — пояснил учитель, с каждым шагом становясь всё больше мракоборцем: что-то высматривал, к чему-то прислушивался, получая о месте, где они находились, неизвестную спутнику информацию.

Потом он неожиданно повернулся к Гарри:

— Ты тренировался вчера, как я просил?

— Конечно, — честно ответил тот. Не было смысла уточнять, насколько серьёзной была эта тренировка.

— У нас есть, — учитель поглядел на часы, — пятнадцать минут. Устроим разминку?

Они достали палочки, и лучи заклятий осветили мутный воздух.

Гарри отбил обезоруживающие чары. Лучи со стороны Доусона летели всё чаще. В конце концов ученик был всё-таки обезоружен.

— Accio, палочка... Возьми, Гарри и больше не выпускай её из рук. Я должен был проверить твою реакцию. Для начала очень неплохо.

Гарри, тяжело дыша, подошёл к учителю.

— А теперь... Давай руку.

Они трансгрессировали в какое-то населённый пункт, состоящий из маленьких одинаковых домиков.

Гарри непроизвольно скривился, но Доусон не видел этого.

— Пригород Лондона. Присмотрись к домам. Но тебе придётся делать это в темноте. Здесь нельзя светиться. Скоро, — и он оглянулся на восток, — встанет солнце. Что видишь?

— Эти дома... Но они гораздо богаче, чем дом Дурсли в Литтл-Уининге.

— Ах, Дурсли... Да, отвратительные люди, я слышал о них. Ты прав, это не Литтл-Уининг. Это Новый Лондон, место обитания волшебной элиты.

— Но как можно скрыть целое поселение?

— Очень просто. Помнишь финал квиддичного кубка? Здесь живут не просто богатые, но и сильные волшебники, и сразу не разобрать, кто служит Риддлу. Но один из этих людей доводит боемагов до гнева даже своим именем! Это Вергилий Фостер... Как ни странно, он был старшим братом моего лучшего друга... И мы наведаемся к нему. Это его Риддл приблизил к себе последнее время. Многие знают о его преданности Темному Лорду, но сковырнуть такую шишку, как он, слишком трудно. Сложно предъявить ему иск за все те преступления, что он уже сделал. Его адвокаты не глупы и получают большие деньги. Поэтому мы должны собрать такую информацию, которая на всегда приклеит его к тюремной койке. В крайнем случае у меня есть ордер на арест Фостера, врученный мне лично болгарским Министром Магии... Да, кстати, вы ведь проходите Хамелеоновы чары в этом семестре. Сейчас ты увидишь их самоналожение.

Вскоре они оба слились с окружающей местностью и направились вглубь района.

Доусон сверился с какой-то бумажкой:

— Нам туда... Видишь вон тот дом, с тёмной оградой вокруг? Здесь и обитают Фостеры. Говорят, Вергилий недавно женился.

Учитель потрогал ограду кончиком палочки и издал торжествующий смешок:

— Так и есть, они считают себя настолько умными, что не поставили антитрансгрессионную защиту! Гарри, наша задача намного упрощается. Видишь мою руку? Хватайся.

Через мгновение оба они оказались в тёмном длинном коридоре, имеющем неимоверное число ответвлений.

— А теперь, — прошептал Доусон, — нам нужно быть настороже. Дома Фостеров всегда славились своими ловушками для непрошенных гостей.

Из маленькой щёлочки, окружавшей одну из дверей, лился свет. Скорее всего, хозяева были именно здесь.

— Гарри, — голос Доусона стал едва различимым, — встань рядом со мной и лови каждое слово.

Тот прислушался: за дверью что-то горячо говорили. Голос, звучавший оттуда, принадлежал молодому мужчине:

— Любимая, всё будет хорошо. Теперь, когда нам помогает такой великий маг, мы сможем преодолеть даже смерть!

— Дай мне руку, Вер, — отвечала неизвестная женщина, и по тому, как она говорила, стало понятно, что она тяжело больна.

— Совсем забыл сказать... Лорд просил меня передать тебе лекарство, ты выпьешь его, и сразу станет легче... Сейчас я найду его... Кажется, в этом комоде, — шаги на минуту стали громче, потом прекратились. Послышалась брань.

— Да нет же, я отдал его Матильде, для сохранности. Матильда! Принеси зелье! Живее!

Доусон занервничал.

— Это их домовой эльф, — пояснил он невидимому племяннику. И тут же серая тень молнией мелькнула вдоль стены.

"Хоть бы пронесло"! — успел подумать Гарри, но слова Фостера заставили его забыть обо всём.

— Тёмный Лорд вылечит тебя! Он — гений, опередивший своё время! Сейчас Матильда принесёт его лекарство... Да где же она?

Она была в коридоре и широко раскрытыми от ужаса глазами, отражавшими полосу света у двери, таращилась прямо на незнакомцев. Всё это не длилось и минуты, затем эльф метнулась в комнату, плотно прикрыв за собой дверь. В комнате послышался её взволнованный голос:

— Хозяин, в коридоре кто-то есть, я слышала их. Наверное, они следят за нами...

Резкий голос Фостера:

— Почему "наверное"?

— Их не видно, возможно, виновато Хамелеоново заклятие...

— Ты много болтаешь, — оборвал Матильду хозяин. — Кто они?

— Я не совсем разобрала... У одного мелькнули стёкла очков. Кажется, это юноша. С ним ещё какой-то взрослый.

Гарри похолодел. Со стороны Доусона раздался еле слышный вздох.

— Я найду их! — зарычал за дверью Фостер. — Иди, скажи, чтобы включили свет. Во всем доме. Я ими займусь...

Послышался звук выдвигаемого ящика.

— И... Матильда... Позаботься о Лилиане.

— А теперь, — тихо прокомментировал Доусон, — мы поиграем. Гарри, держи меня за руку и не отпускай. Будет противно, но ты терпи. Может затошнить. Если станет совсем плохо, скажешь мне.

И они вдруг переместились на чердак.

— Он нас не поймает, даже если бы трансгрессировал по всему дому, — сказал учитель, нарушив гнетущую тишину.

За следующие пять минут они перебывали почти во всех комнатах и даже в ванной. Оказавшись в ней, Доусон огляделся, покачал головой, увидев под зеркалом ряд баночек с кремом, и взял одну. Повертел в руках и с нескрываемым интересом сунул туда палец. Потом без малейших угрызений совести вытер его о мохнатое банное полотенце.

— Чёрная магия для скрытия ожогов... Это уже слишком, — поставил диагноз учитель.

И всё-таки в ванной Фостер их догнал. Это был бледный парень с аккуратно подстриженными тёмно-каштановыми волосами, порывистыми движениями и лихорадочно горящим взглядом. Фостер нервничал, что было заметно по его лицу, дрожащим губам и очень испуганным глазам. Одновременно в глазах его было нечто жёсткое, что в сочетании с юностью и правильными чертами лица давало некое сходство с Волдемортом, каким видел его Гарри, когда общался с дневником Тёмного Лорда.

— Я чувствую, что вы здесь! Выходите! Всё равно я найду вас! — в голосе смешались испуг и ярость. Конец палочки, подчиняясь его руке, бросался то в один, то в другой угол.

— Accio, ваза, — прошептал Доусон, и за стеной что-то разбилось.

Фостер бросился в соседнюю комнату.

Воспользовавшись его отсутствием, учитель обновил Хамелеоны чары на себе и спутнике.

— Неужели он так преданно служит Волдеморту? — спросил Гарри. — До сих пор мне казалось, что у этой службы мало добровольцев... Разве что кучка фанатиков, таких, как Снейп.

— Ты прав, многие предпочитают просто сочувствовать, но есть и такие, для которых чёрное — это белое. Вспомни историю самого Риддла: он был лучшим учеником школы, но использовал свои умения и таланты, чтобы подчинять и убивать. Фостер — достойный ученик своего учителя и достойный слуга своего господина. Ещё неизвестно, кого больше любит Риддл, Вергилия или Снейпа.

— Ну, Снейпа Волдеморт не оставит, ведь тот убил для него Альбуса Дамблдора, — проворчал Гарри.

— Этому убийце всё равно не придётся долго жить, — с тихой яростью заверил Доусон. — Его обязательно поймают и жестоко накажут.

— Дядя, лучше отдайте его мне, — хрипло попросил Гарри, сжимая палочку до хруста в пальцах, — и я убью его.

Боемаг поражённо уставился на племянника:

— Нет, Гарри, ты не убийца. Не стоит предаваться ненависти, но, поверь мне, у авроров есть десятки способов, как наказать преступника, чтобы тот молил о смерти... Тихо! Фостер возвращается!

Дверь в ванную быстро распахнулась, и ворвался тот, кого они ожидали. Он был ещё бледнее, чем раньше. Фостер проскочил мимо незамеченных им недругов и стал хватать с полки баночки с косметикой, запихивая их в мешочек. Но удостоил вниманием только те из них, на которых была наклеена розовая этикетка. Потом так же поспешно удалился.

— Кажется, он куда-то собирается, — напряжённо заметил Доусон и добавил: — Знаешь, что это за крем? Неспроста Фостер прихватил с собой столько баночек. Ловко! Я сообщу Министерству, где они прячут ингредиенты чёрной магии. Вергиллий готовит прозелье, то есть его неактивную форму. Нет, этого парня мы так просто отпустить не можем! Теперь нам надо вниз!

Дверь уже знакомой комнаты была приоткрыта, и Гарри увидел, что Фостер торопливо одевается.

— Милая, нам надо ехать. Ты в состоянии подняться? Лекарство помогло тебе?

— Да, мне намного лучше. Почему нам надо ехать на машине, когда мы можем трансгрессировать?

— Сейчас нельзя. Это наверняка министерские ищейки. Они как раз и рассчитывают, что мы совершим магический побег. На машине надёжнее, тем более, что она защищена. Идём, Лилиана... Осторожнее... Держись за меня.

"Лилиана... Лили... — вертелось в голове Гарри. — Он так заботится о ней. Неужели он способен убивать?"

Муж и жена поспешно, как только могли, покинули дом. Лилиана Фостер оказалась хрупкой болезненной девушкой с большими зелёными глазами в обрамлении пушистых рыжих ресниц, с венцом золотистых волос. Чем-то она и правда напомнила Гарри мать. Когда супруги вышли, Доусон сказал:

— Главное — не покалечить девушку. Она верит ему, потому что любит его и хочет жить. Гарри, сейчас мы трансгрессируем, и я попробую на ходу нейтрализовать заклятие на машине, чтобы проникнуть в её салон. Твоя задача — отвлекать Фостера и заставлять его крепко держаться за руль. Идем за ними. Быстро.

Они трансгрессировали на улицу. Машина, большой джип серебристого цвета, уже завелась. Когда она тронулась с места, Доусон торопливо достал два флакончика.

— Я предвидел это... Бери и сделай два глотка. Будь очень осторожен со скоростью. Когда почувствуешь что действие подходит к концу, повтори прием зелья. Пей! Мы не можем медлить!

Гарри сделал глоток. Зелье было сладковато-обжигающим на вкус и вызывало желание пить ещё и ещё. И в то же время почувствовалась необычайная лёгкость во всем теле, будто бы ты вдруг стал пушинкой, влекомый всеми ветрами...

Доусон парил рядом.

— Старое доброе Levioso, заключенное в жидкость, — довольно пояснил он. — А теперь усилием воли представь что тебе надо вон за той машиной.

Гарри не ожидал, что может летать с такой скоростью и, тем более, контролировать полет так легко. Мимо мелькали деревья и другие машины, но взгляды преследующих были прикованы к серебристому джипу.

Доусон приблизился к машине и что-то зашептал: это было видно по его губам. Карман его мантии изнутри осветился золотисто-оранжевым.

Фостер резко обернулся и что-то крикнул — слабое оранжевое свечение окружавшее машину, сконцентрировалось в луч и ударило по Доусону. Боемаг, кувыркаясь отлетел по воздуху назад. Гари остановился и в ужасе глядел, как учитель выравнивает полет. Доусону удалось удержаться, и, глотнув ещё зелья, он вновь кинулся за машиной, бросив встревоженный взгляд на племянника. Гари почувствовал что тело его тяжелеет и поспешно схватился за флакончик...

Доусон догнал машину и обернувшись, отчаянно поглядел на спутника. Гарри сделал на собой усилие, выполнил, словно прыгун на соревнованиях, два великолепных броска и, слегка ударившись, приземлился прямо на джип, вцепившись в багажник. Судя по рывку, последовавшему за этим, Фостер нажал на газ.

Рассвело быстро, несмотря на отсутствие солнца, которое пряталось за плотной завесой серых облаков. Сумасшедшая скорость машины рождала ветер сопротивления, бивший Гарри в лицо упругими злыми порывами, от которых коченели судорожно сжавшиеся руки. Действие Хамелеоновых чар закончилось. Доусон успел снова наложить их на себя но племянник был от него далеко и теперь являл собой удивительнейшее зрелище для ранних магглов, изредка мелькавших по обочинам дороги.

Руки Гарри совсем занемели, и он уже был готов взяться за зелье, когда машина осветилась ярким светом. Всё тело пронзила неимоверная боль. Пальцы отказывались расслабиться и он был вынужден сжимать зубы чтобы не закричать. "Джип" снова засветился, но боль на этот раз не появилась. Гарри смог, наконец, оторваться одной рукой от холодного железа багажника. Два глотка — и вновь воздух — его стихия.

Доусон осторожно приблизился к машине.

— Сейчас мы трангрессируем, — сообщил он, стараясь перекричать ревевший вокруг них воздух, и схватил Гарри за руку. Прошла мучительная минута. Боемаг крепче сжал ладонь племянника и долгожданная темнота, наконец окутала их обоих...

В салоне было тепло, но усталость и напряжение не позволяли оценить уют обстановки. Кроме того, глупо было расслабляться перед врагом.

— Вер, кто-то пошевелился сзади! — воскликнула Лилиана.

— Я знаю, — прорычал он в ответ, — кто-то очень ловко снял мою защиту. Нет, это не хогвартсовские слабаки, я узнаю этот почерк... Здравствуй, Фаби. Давненько мы не виделись. Кто это с тобой? Ого, неужели...

— Да, это Гарри Поттер, — холодно отозвался Доусон. — Согласен, Вер, мы не виделись давно. Мог бы по старому знакомству и не пытаться убивать парня.

— Да ну? По старой же памяти и пытался! И что же ты хочешь он меня, Шерлок Холмс?

— Я думаю, понятно, что Министерство узнает о твоих делишках с Волдемортом. Вер, чего же ты вздрогнул? Ты его боишься? Он тебя мучает, да?

— В чем дело, Вергилий? — строго спросила Лилиана. — Ты что-то недоговаривал мне? Почему мы вообще должны скрываться?

— Все хорошо, — сердито процедил Фостер. — Мистер аврор что-то напутал... У тебя нет доказательств, Фаби.

— Ты уверен? — спокойно, однако сдерживая раздражение, осведомился Доусон.

— Абсолютно, — видно было, что Фостер занервничал. — А теперь будь другом, мотай отсюда. Тебе не справиться со мной.

— Вер, если ты покаешься, твое пребывание в "Рагнароке" не будет долгим. Обещаю ради твоей жены и нашей, так сказать, "школьной дружбы".

— С какой это стати ты собираешься меня миловать если не сможешь посадить? — ядовито спросил Форстер, свернув направо. Казалось, он отдает всё своё внимание дороге, но судя по напряжению Доусона, это было не совсем так.

— Ты думаешь, я не знаю, как ты убил Екатерину Смирнову? — голос аврора был холоден и жесток. — Дэннис Джексон тоже на твоей совести!

Лицо Фостера перекосила болезненная гримаса:

— Ты не знаешь, Фаби, что это такое, когда ОН просит... Он... мог бы убить меня! А так он дал жизнь мне и моей Лилиане!

— Ещё не поздно освободиться от страха, — неожиданно мягко проговорил Доусон. — Те, кто служит свету, сумеют вам помочь.

Фостер молчал. Машина уже дважды вильнула, оставив — Гарри был в этом уверен — два чёрных волнистых следа от нагретой резины шин. Однако прошла мучительная минута, и борьба на лице Фостера сменилась отчаяньем.

— Они не простят мне того, что я сделал! — закричал Фостер так, что все вздрогнули. — Они отвергнут меня, только Лорд защитит меня! Стоит мне появиться рядом с Министерскими придурками, как меня упекут за решётку на всю жизнь! Я тебе не верю, Фаби. Ты давно продался этим дешёвым позёрам, изображающим правопорядок. Ты либо дурак, либо фанатик. Они и тебя надуют, уж поверь! А теперь убирайся из моей машины, или я...

— Вер, — тихий голос Лилианы заставил Фостера замолчать, — значит, ты правда убивал?

— Ну ты же знаешь, что Тёмный Лорд не терпит возражений! Зато мы с тобой живём, а не существуем! У меня не было выбора, к тому же я убивал только нечистокровных и магглов... Доусон, убирайся отсюда, или я в первый раз в жизни убью чистокровного!

— Вер, подожди угрожать, — похоже, в голову миссис Фостер пришла какая-то навязчивая мысль, а лицо её было печально. — Если ты на самом деле совершил преступление, ты сможешь отсидеть. Я буду ждать тебя, что бы ни случилось.

Фостера переполняла злость, и он не оценил порыв жены.

— Да, конечно! — огрызнулся он. — Ты не будешь жить с тем, кого считают преступником. Да ты меня и не дождёшься, потому что эти твари упекут меня в "Рагнарок" пожизненно!

— Это неправда... — обиженно начала Лилиана, но договорить не успела.

Фостер, дрожащие руки которого уже не справлялись с управлением, как-то неловко крутанул руль, и машина, буквально влетев на мост, куда и вела дорога, снесла ограждения и с шумом шлёпнулась в реку.

Гарри услышал глухой резкий хлопок, похожий на взрыв — звук удара о воду. От толчка голова ударилась о потолок, потом наступил странный давящий полумрак, и из невидимых щелей в салон стали просачиваться струйки ледяной воды.

— Вергилий, мне плохо! — отчаянно взмолилась Лилиана. — Кажется, действие лекарства закончилось... Я не могу трансгрессировать!

— Всё будет хорошо, любимая, — засуетился Фостер. — Дай мне руку.

Доусон сидел, закрыв глаза, не реагируя на тормошения племянника, а его карман слегка светился.

— Машина скоро взорвётся! — громко и неожиданно сообщил он. — Разница в температурах была... — и Доусон провёл рукой по лбу, — слишком сильной... Гарри, — уже тише добавил он, — мы уходим. Держись за меня.

Тяжёлая минута, полная отчаянья и ожиданий — и онн оказались на пустынном пляже возле реки, которая вблизи оказалась грозной: она быстро несла вперед тяжёлые свинцовые волны. Хорошо, что час был ранним, а то здесь уже кишмя бы кишели магглы.

Доусон был бледным и взволнованным:

— Надо спасти девушку... Сейчас... если успею...

Но сразу после его слов на середине реки прогремел взрыв, сопровождаемый зеленоватым свечением — или это так показалось Гарри?

— Всё... кончено, — тяжело сказал учитель, опустив голову. Пряди серых спутанных волос, которыми играл порывистый ветер, хлестали его по плечам...

— А теперь умри, придурок!

Доусон вздрогнул, и маленькая слезинка мгновенно оставила на его щеке блестящую дорожку. Гарри, отвернувшийся, чтобы скрыть слёзы, выхватил палочку...

На песке, метрах в пятнадцати от них, стоял Вергилий Фостер. Он был страшен: разметавшиеся мокрые волосы, безумные глаза, искривленные губы, в дрожащей руке — ярко светящаяся палочка.

— Дерись, гадина! — задыхаясь от ярости, крикнул он.

— Гарри, отойди! — резко бросил Доусон, выхватывая своё оружие.

Ослепительный луч света ударил в боемага, отбросив его на несколько ярдов.

Гарри, дрожа от гнева, наставил палочку на Фостера, желая обезоружить его, но тот отбил чары с безумным хохотом. Однако этих мгновений хватило для того, чтобы Доусон поднялся. Лицо его было в ссадинах, на щеке алела кровавая полоса царапины, но в глазах словно бы горел огонь, и какая-то сила исходила от учителя. Гарри почти физически ощущал её.

Заклятия замелькали с невероятной скоростью. Гарри боялся вступить в поединок, потому что мог задеть Доусона. Пока ни одна чара не достигла цели.

К сожалению, первым стал не боемаг.

— Crucio! — взревел Фостер. Досон упал на колени, и лицо его исказила гримаса боли. Было видно, что он пытается бороться всеми доступными способами, но не может избавиться от невыносимой муки.

— Expelliarmus! — заорал Гарри, и палочка Фостера отлетела от хозяина на пару метров.

Племянник подбежал к Доусону:

— Дядя...

— Я... в порядке, — еле слышно отозвался боемаг и, вскочив на ноги, прокричал заклинание:

— Incendo!

Фостера, уже подобравшего палочку, охватил огонь. Слуга Волдеморта закричал от боли и бросился в реку. Вылез он из неё ещё более жалким, дрожащим от озноба, в драной, обгоревшей одежде.

— Avada Kedavra!

— Вот как ты заговорил! — зарычал Доусон, отскочив от зелёного луча. — Frango, палочка!

Фостер отклонил свою палочку от заклятия, и оно прошло сквозь него, не причинив вреда.

— Avada Kedavra!

— Pello!

— Percucio!

— Protego!

— Expelliarmus! — Гарри уже несколько раз позволял Доусону отдышаться, обезоруживая противника, но вот парализоваться Фостер никак не хотел. Кончилось тем, что он парализовал Гарри сам и поджёг его заклинанием Incendo. Тот почувствовал неимоверную боль, гораздо страшнее, чем от ожога, хотелось кричать, но горло не слушалось...

— Остолбеней! — и Доусон оказался единственным из них способным двигаться. Он вызвал водяной столп и потушил горящую одежду племянника. Гарри закашлялся от воды, попавшей в лёгкие, но это было ничто по сравнению с болью, которую причинял огонь.

Противник же недолго оставался в лежачем положении, однако было поздно: палочка Доусона упёрлась ему в грудь.

— А теперь вставай, Вер, — тяжело дыша, приказал боемаг. — Я не хочу, чтобы ты подхватил простуду. У меня есть ордер на твой арест, подписанный самим Александром Злобиным, Болгарским Министром Магии, если ты ещё не забыл... Отдавай мне свою палочку. Ты пойдёшь с нами.

— Да пошёл ты! Crucio!

Гарри почувствовал, что его разрывает на части. Где-то сбоку трепетало оранжевое сияние. Спустя очень короткое время он очнулся на земле. Болели усталые руки и ноги, ныла спина... А Доусон и Фостер продолжали сражаться. Они несколько раз обезоруживали друг друга, отвоёвывая каждый своё: один — право на побег, другой — право на справедливость. Они довели друг друга до того, что, казалось, кто-нибудь упадёт от усталости.

Фостер несколько раз пытался добраться до Гарри, но безуспешно.

— Убирайся, Доусон! — наконец, крикнул он. — Или я убью Поттера! Убью и тебя! Мне помогают такие силы, что неведомы тебе, жалкая шестёрка Министерства! Я никогда не склоню голову перед тобой!

Лицо Доусона потемнело от гнева:

— А ты Вергилий Фостер, никогда не притронешься к моему племяннику!

— Так ты — родственник Гарри Поттера! Это очень подходит к такой мрази, как ты! Я буду мучить маленького Поттера, и ты будешь умолять меня о пощаде!.. Вот будет славно, а, Фаби?

— Но твой грязный язык уже никому об этом не расскажет! AVADA KEDAVRA!..

Даже не взглянув на тело, Доусон подошёл к Гарри.

— С тобой всё в порядке? — учителю было трудно говорить. Он был изранен и едва стоял на ногах, потому что потерял все силы.

— Да, вроде бы... — Гарри осторожно притронулся пальцами одной руки к кисти другой.

— Какой же он гад! — проговорил Доусон. — Он понял, что я не могу смотреть, как тебя пытают...

— Он был Пожирателем Смерти?

— Хороший вопрос... — учитель приблизился к трупу, отогнул рукав и резко отшатнулся. — Да, так и есть. Что за падаль! Этих Пожирателей теперь, словно мух в гниющем мясе! Я понял, почему он отверг все мои доводы и даже не послушал жену. Фостер прав: для него не было дороги назад.

— Вы и правда дружили в школе?

— Дружили, правда, — задумчиво согласился боемаг. — Только на первом курсе. А потом он попал в компанию нынешних риддловских прислужников... Он пытался повлиять и на Клодия, угрожал ему, но я не позволял Веру обижать моего лучшего друга... Наконец, он оставил Клодия в покое, но я не смог бы спасти его самого...

— Вы убили его, — нехотя произнёс Гарри. — Я слышал, что этого достаточно для пожизненного заключения.

— Я был при исполнении, — горько усмехнулся Доусон. — Министр намекнул мне, что лучше бы совсем освободить от Вергилия этот мир. Каким же я был глупцом! Я тогда не понял его, я вознегодовал. Теперь, кажется, я получил горький урок... О нет! Маггловские журналисты. Я думаю, у меня ещё хватит сил на трансгрессию...

Почти полностью освободившийся от листьев Запретный Лес являл собой печальное зрелище, особенно в пасмурный день. А тут ещё совсем некстати зачастил моросящий дождь.

Учитель и ученик кое-как доковыляли до школы.

— Сейчас первым делом выпей зелье, которое я давал тебе, чтобы не заболеть... Гарри, ты жалеешь, что пошёл со мной?

— Нет, — без выражения ответил спрашиваемый, мечтая о тёплой постели и больше всего желая уединения.

— Гарри, я понимаю... — печально начал Доусон, заходя вслед за племянником в здание школы, и замолчал, наткнувшись на взгляд уже поджидавшей их директрисы.

— Что всё это значит?

— Я всё объясню... Только я думаю, сперва надо отпустить мистера Поттера к остальным, а потом я отвечу на все вопросы...

— Где вы были? — ледяной голос МакГонагалл довёл бы до дрожи кого угодно. — И почему одежда Поттера обуглена? Почему вы все в синяках?

— Мы... ловили Пожирателя Смерти, — теперь Доусон был больше похож на провинившегося студента.

— Что за самодеятельность, позвольте спросить? — резко осведомилась директриса.

Учитель сделал каменное лицо:

— У меня есть ордер на арест мистера Фостера. И разрешение на уничтожение при попытке сопротивляться.

— Разумеется, вы опять воспользовались разрешением, не так ли? — от одного вида МакГонагалл Гарри захотелось куда-нибудь спрятаться.

— Что значит "опять"? — осмелился задать он вопрос.

— А то, мистер Поттер, что Ваш учитель уже не в первый раз злоупотребляет своим положением при задержании. Мало того, взял на него ученика!

К говорившим, хромая, подошел Грозный Глаз:

— Где же вы были, позвольте спросить?

Доусон повторно пробубнил про задержание.

— Фостер, говоришь? Ох, меня там не было! — от всего сердца воскликнул Грюм, но под суровым взглядом МакГонагалл поник и сказал: — Да, это нарушение дисциплины, и наказание может придумать только директор, — после чего ретировался, сопровождаемый завистливым взглядом Гарри.

— Поттер, быстро иди в башню "Гриффиндора". А с Вами, мистер Доусон, мы ещё поговорим, но для начала залечите раны.

Боемаг тихо заковылял в подземелье, и сердце Гарри наполнилось жалостью.

"Они все ополчились против Фабиуса, — в своих мыслях он уже давно называл дядю по имени. — Грюм вот просто завидует нам, а в глазах у него — осуждение. Они сами виноваты. Фабиус так рвётся в Орден, он уже сто раз доказал свою преданность. На собрании я обязательно расскажу, что случилось".

Друзья встретили Гарри на редкость тепло и радостно. От них он узнал, что МакГонагалл поставила на уши всю школу, а вместе с ней и мракоборцев.

— Теперь тебе, наверное, запретят выходить за пределы "Хогвартса", — предположил Рон, — а жаль. Я так давно хотел позвать тебя на воздушную прогулку по окрестностям.

— Точнее — ещё раз полетать на новой метле, — укоризненно возразила Джинни. — Ты не думаешь о друге.

Гарри сидел в тёплом мягком кресле у камина, укутанный одеялом, с сэндвичем и кружкой горячего чая в руках, и размышлял, как бы побыстрее перебраться отсюда в кровать. При заботливых друзьях, предлагавших ещё чайку, задача усложнялась. В конце концов он всё-таки освободился от их опёки и поплёлся в спальню, по дороге споткнувшись о Живоглота. Обиженное животное взвыло дурным голосом и выбежало в коридор, прошмыгнув мимо зашедшего в гостиную Кристиана Дэйви.

Гермиона бросилась ловить кота, Рон вызвался ей помогать. В суматохе уход Гарри стал почти незаметным.

В спальне было тепло и тихо, и казалось, что погони, битвы, убийства были просто воображением усталого мозга. Два флакончика на тумбочке уже ждали своего хозяина. Поспешно глотнув обо зелья попеременно, Гарри завалился спать.

Он проспал всю оставшуюся субботу и проснулся в воскресенье утром. Всё тело неприятно ныло от ушибов, на лице прощупывалось несколько засохших царапин. Гарри нашёл очки и огляделся: в спальне снова было пустынно, по комнате мягко расползался полумрак, созданный прикрытыми шторами. На маленьком столике, каким-то чудом оказавшемся справа от кровати, дымилась картошка с отбивными, янтарём отсвечивал тыквенный сок.

Гарри ощутил сильный голод — ещё бы, он почти не ел вчера, — и накинулся на еду. Потом подошёл к окну и впустил в комнату солнце, такое яркое, что невольно пришлось чихнуть. Он посмотрел на часы: всё ясно, время завтрака. Значит, о мясе с картофелем позаботились учителя. При последнем слове вспомнились все подробности прошедшего дня, и сердце неприятно сжалось, когда в голову вновь пришла мысль об убийстве.

"Надо увидеть Фабиуса".

Гарри быстрым шагом дошёл до Большого Зала и приоткрыл дверь. Зал был полон народа, и все головы повернулись в сторону вновь пришедшего. Место Доусона за учительским столом пустовало.

Гарри поспешно закрыл двери и спустился в подземелья. Мимо пронёсся Пивз. Заметив свой любимый предмет для издевательств, полтергейст затараторил какую-то дразнилку, но делал это на приличном расстоянии, поэтому его затея не возымела должного действия. Внизу пришлось повстречаться с Кровавым Бароном, что отнюдь не улучшило настроения. Зато привидение было удивительно дружелюбным и даже выразило желание показать дорогу к декану. Гарри поспешно отказался и попросил объяснить всё на словах.

— Мистер Доусон не хочет никого видеть, — напоследок сказал Барон. — Правда, я не был у него с раннего утра, может что-то и изменилось.

Гарри шёл по холодному коридору, полумрак которого трепетал от факелов, и представлял, что он находится в обиталище Волдеморта. Отсчитав от поворота нужное число дверей, каждая из которых не отличалась от соседних, посетитель постучал.

Дверь отворилась, образовав небольшую щель, затем, помедлив, открылась до нужной ширины.

Доусон был одет в широкий плащ кирпичного цвета, под которым угадывалась маггловая одежда — рубаха и джинсы, изношенные кроссовки. Это было само по себе странным.

— Ты что-то хотел, Гарри? — глаза Доусона со вчерашнего дня будто бы обесцветились, во всяком случае, в них сохранялась вчерашняя усталость и грусть. На лице зажили не все царапины, а взгляд был больше виноватым, чем удивлённым.

— Я хотел задать Вам один важный вопрос... Ещё до того, как мы отправились к Фостерам... Это недолго, — поспешно добавил племянник. — Почему Вы... взяли меня с собой и в тайне от Ордена?

— Нет, это надолго, — тихо возразил Доусон. — Заходи.

В маленькой комнатке горел камин, вполовину меньше, чем тот, что был в гриффиндорской гостиной, под самым потолком в четырёх углах располагались светящиеся шары неизвестной природы, и от этого здесь было светло, словно днём. Всю мебель составляли кровать, шкаф и стул с мягкими подлокотниками и спинкой, немного похожий от этого на кресло.

— Садись. Чтобы объяснить тебе всё то, о чём ты спрашивал, я должен многое рассказать. Возможно, тебе даже покажется, что я буду говорить не по существу, — учитель присел на кровать. — Но все мои действия, даже несколько жестокие, объясняются очень просто. Начнём с "Дармстранга". Ты видел его представителей во время проведения Турнира Трёх Волшебников. Наверное, кто-нибудь из вас обратил внимание на то, как Каркаров обращался со своими учениками: Виктору, который был признан обществом как кумир и победитель, оказывал внимание, словно Министру, а остальные частенько получали в свой адрес ядовитые упрёки. Такое поведение не было исключением. Вергилий перестал общаться со мной ещё и потому, что учителя изо всех сил пестовали его гордость. Он был одарённым мальчиком, а мы с Клодием — тёмными лошадками с нераскрытыми талантами. Для нас это пошло на пользу, для него же — нет. Если честно, "Дармстранг" немного похож на детскую колонию закрытого типа. С самого детства я учился в атмосфере недоверия, поэтому очень дорожил редкими друзьями. Я привык всё делать сам, не дожидаясь похвалы и порицания, не просить ничьего совета... Мы выпустились из школы, и прошло время, пока я окончательно осознал, что Фостер опасен для общества. Мне было неприятно так думать о брате своего лучшего друга, тогда уже покойного... И вот недавно я услышал от МакГонагалл, что Орден следит за Фостером, который к тому времени успел совершить несколько убийств и переехал в Англию, чтобы замести следы. Тогда у меня было достаточно доказательств его виновности, и я, посоветовавшись с болгарскими друзьями и мистером Злобиным, спланировал поимку Вергилия. Я знал, что мне одному придется плохо — ведь Фостер умел убивать гораздо лучше, чем я , — и уже свыкся с мыслью, что кто-то из нас не выживет... А тут случился этот дурацкий инцидент с любовным зельем, и я решил, что ты смог бы помочь мне. Я рассудил, что ты похож на Джеймса, а потому придёшь в восторг от моей идеи. Но я не подумал о том, как глупо подвергать тебя такому риску, да ещё и убил при тебе Фостера... самым мерзким способом...

— Но ведь это было вынужденной мерой!

— Да, было... Ты думаешь, это убийство для меня первое? Если бы это так и было, я просто не смог бы убить Вергилия. Потому что из тех троих Пожирателей, чьи смерти теперь на моей совести, только Фостер усомнился в своём господине.

— А как же зелёный отсвет?! — воскликнул Гарри. — Я ведь видел его!

Доусон пристально посмотрел племяннику в глаза:

— Да, я тоже это заметил. Он убил Лилиану до того, как она погибла. Это одна из причин, почему я вообще нашёл в себе силы уничтожить последнего из прямых потомков древнего рода Фостеров. Он был не вправе решать, безнадёжна она или нет. Вергилий оказался страшным собственником, и он сам хотел убить жену.

— Вы всё сделали правильно. Только вот МакГонагалл и учителя сердятся на Вас. Наверное, лучше было всё же рассказать Ордену о случившемся.

— Ты прав, я повёл себя не так, как был должен. Если я хочу вступить в Орден, то обязан прислушиваться к мнению его членов... А теперь извини меня, но тебе лучше уйти. Я буду готовить зелье Исцеления.

— Вы так похожи на отца, — прощаясь, произнёс Гарри, — и на Сириуса. Они на Вашем месте поступили бы точно так же. Я, правда, очень рад, что у меня появился дядя.

Улыбка тронула губы Доусона, и показалось, что сквозь пасмурное небо в его глазах проступило солнце.

Глава10. День самоуправления.

Всё воскресенье Гарри был хмурым и раздражительным. По школе ходили слухи о своеволии учителя зельеделия, а тот не показывался ни на обеде, ни на ужине, и его племянник стал подозревать, что в глазах Доусона была не грусть, а мука, вызываемая болью ран.

После обеда Гарри перехватил Джинни и рассказал ей всё. Она отнеслась к новостям с большим интересом и задала щекотливый вопрос: с какой стати декану "Слизерина" и мракоборцу брать на задержание ученика? Он точно не хотел смерти напарника, это было понятно. Что же касается Ордена, то они сами виноваты в своей нерешительности. Доусон, прежде всего, боемаг, он привык и должен рисковать жизнью во имя справедливости, но тащить с собой семнадцатилетнего он был не вправе, если только на то не имелись серьёзные причины.

Позже Гарри провёл своего рода "опрос" среди друзей. Гермиона полностью разделила мнение Джинни, Невилл сказал, что Доусон должен был оповестить Орден Феникса или хотя бы его главу, особенно если боемаг сам говорил, что директриса понимает его лучше остальных орденцев. Рон же, как никто другой посвящённый в проблемы друга, был полностью за Доусона. Он единственный отреагировал именно так, как хотел бы рассказчик. Именно Рон глубоко прочувствовал захватывающее повествование о поимке Фостера, тем более, что его друг уже как следует поразмыслил над тем, что случилось, и сумел подать всё в наиболее выгодном свете.

Гарри не зря говорил о субботнем приключении с друзьями: осуждение учителей поступка своего коллеги буквально физически чувствовалось в воздухе. Было, пожалуй, только два преподавателя, которые не принимали в этом никакого участия. Одним из них, разумеется, был Хагрид. За него не стоило и волноваться, потому что учитель по уходу за магическими существами почти никогда не критиковал тех, кто работал с ним. Кроме того, именно у Хагрида сложились с деканом "Слизерина" особые отношения. А дело было вот в чём: во время одной из прогулок со своим сводным братом Граупом Хагрид подобрал детёныша мантикоры. Разумеется, Гарри узнал об этом, когда в очередной раз пришёл к учителю на чай. Доусон очень помог коллеге: мантикор подробно изучали в "Дармстранге". Декан дал зелье, вылечившее раненого зверька, так быстро лишившегося матери (она, судя по всему, погибла, иначе бы пришла за дочерью, перевернув всю школу вверх дном). Хагриду запретили держать мантикору поблизости от школы, поэтому животное поселили в Запретном Лесу, в двух часах ходьбы до "Хогвартса", но её новоиспечённый покровитель не забывал дважды в день кормить её. Хагрид утверждал, что Ами — безобиднейшее существо, за всю жизнь не обидевшее напрасно и таракана, но его слова не смягчили почти никого. Однако все понимали, что история с мантикорой ещё не закончилась, и никто не хотел думать о временах, когда тварь подрастёт. В любом случае, Хагрид был за Доусона горой, а тот уже начинал жалеть, что связался с мантикорой.

Вторым учителем был профессор Флитвик. Среди других преподавателей, порой весьма незаурядных личностей, он не выделялся почти ничем, но все помнили его отвагу в ту страшную ночь, ночь смерти Дамблдора. Теперь же Гарри посмотрел на учителя по заклинаниям другими глазами, и всё благодаря его отношению к новому декану "Слизерина". На одном из своих уроков преподаватель отозвался о Доусоне, как о мастере зельеделия, что уже было интересным само по себе: на памяти Гарри, Флитвик не позволял себе высказываний, каким-либо образом характеризующих своих коллег. Но больше никаких неожиданностей не было, и всем пришлось ломать голову, размышляя над тем, каким образом деканы связаны между собой.

Гарри и Джинни сидели у озера, где в последнее время появилось несколько удобных и красивых скамеек, что наравне с некоторыми другими изменениями говорило о бурной деятельности нового директора. Было рассмотрено множество вариантов объяснения происходящего, и оставалось строить совсем уж нелепые предположения. Поэтому друзья просто сидели и разглядывали тёмные и тяжёлые воды озера.

Через некоторое время к ним, погруженным в свои мысли, подошёл Хагрид. Рядом с ним бежал, виляя хвостом, волкодав Клык: старые боли на какое-то время перестали мучить собаку, и она наслаждалась прогулкой. А его хозяин, кажется, был ещё веселее и напевал себе под нос, получалось же нечто вроде нежного гудения.

— Груббль-Планк уволилась, — сообщил он с ходу.

— Да?.. — рассеянно отозвался Гарри. — А, здравствуй, Хагрид. Кто там уволился?

Преподаватель повторил.

— С чего это она? Раньше ведь как-то работала, — удивилась Джинни.

— Кажется, она не смогла договориться с директрисой насчёт графика работы. Или что-то в том же духе. Привередливая оказалась дамочка... Теперь все уроки по животным на мне, — глядя на лицо Хагрида, можно было точно сказать, что он об этом и мечтал. — Поэтому пришлось придумывать что-нибудь этакое. Соплохвостов не надо, мантикор нельзя... Но ничего, я уже кое-что придумал. Зря вы не ходите на мои уроки, такое пропустите!

— Я бы с удовольствием сходил, — искренне сказал Гарри. — Честно, мне скучно без волшебных животных.

— В данном случае можно кое-что сделать, — весело отозвался Хагрид, и стало ясно, что он уже всё продумал, — директриса сказала, что на следующей неделе у вас не будет прорицания, а у меня как раз урок среди шестикурсников. Просили показать что-нибудь красивое... Жаль, что многие боятся Ами, ведь она так грациозна, а если подходить к ней с лаской, не сделает никакого зла! Но чего уж там... А после уроков я приглашаю...

— Нас на чай? — закончил Гарри. — Хагрид, мы с радостью!

— Ну вот и ладненько. Я буду ждать вас и собственноручно испеку пирог. А теперь извиняйте, у меня дела, надо ещё к директрисе заглянуть.

— Он такой наивный, мне его даже жалко, — сказала Джинни, когда учитель ушёл. — Всерьёз думает, что мы будем ломать зубы о его выпечку и смотреть на очередное чудовище. И он опять говорил про свою Ами! Неужели так трудно хотя бы при нас сделать вид, что её не существует. Надо же, к ней подходить с лаской! Она же не разберёт, с чем ты к ней подходишь. А получить яд мантикоры под кожу — нет уж, спасибо!

— Хагрид же сказал, что это будет не Ами, — успокоил Гарри. — И потом, у Хагрида замечательный травяной чай!

Они проболтали до сумерек, благо безветренная, тёплая для осенней погода позволяла долго гулять.

Почему-то незадолго до того, как идти в "Хогвартс", Гарри бросил взгляд на домик лесничего и вмиг представил языки пламени, жадно лизавшие деревянные стены, и отчаянный визг и вой, доносящийся оттуда вместе с запахом горелой краски. Вспомнил ненавидящие глаза Снейпа, чёрные, горящие глаза убийцы, и свою ответную ненависть, и тут же почувствовал её... Но ласковое прикосновение пальцев Джинни к руке успокоило, как ничто другое. Он мгновенно вспомнил, где находится, и со страхом подумал о том, что палочка, лежавшая в кармане мантии, знакомая с Жестовыми чарами, могла засветиться, готовая к новому волшебству, и тогда пошли бы расспросы, недоумение и вновь повышенный интерес, тем более, что здесь бродили и мракоборцы.

Мимо них неслышным быстрым шагом прошло человек пять авроров, что-то бурно обсуждавших между собой. на первом же этаже им встретилась Ним. Было видно, что она всё ещё находилась под впечатлением от орденского собрания. Метаморфомаг отозвала обоих в сторону.

— Гарри, я видела, что на последнем собрании тебе было неинтересно... Нет-нет, я знаю, как ты относишься к Ордену, просто у меня возникло ощущение, что ты знаешь немного больше, чем мы все.

Гарри понял, что это его шанс и шанс его дяди.

— Дело в Доусоне. Он хороший человек...

Ним тряхнула густой рыжей шевелюрой:

— Не уверена... Грозный Глаз не очень доверяет ему, да и МакГонагалл...

— Что, директриса?!

— Не кричи. Это не должны слышать все. Доусон действительно слишком многое знает, а после случая со Снейпом орден перестал доверять всем и каждому. Не знаю насчёт орденца, но как учитель он устраивает директрису. Давай не будем об этом, как бы мы не старались, большинство членов Ордена Феникса нам пока не переубедить.

— Кого же это например? — воинственно начал Гарри.

Ним помедлила:

— Я верю, что вы не разболтаете... Молли и Артур Уизли, Грозный Глаз и другие, вы их не знаете. Сюда же можно отнести таких сомневающихся, как Кингсли Кандальер и... Ремус.

— Неужели Люпин тоже против?!

— Нет, я же сказала, что он сомневается! Ремус поначалу верил и Снейпу, когда тот спасал его... сами знаете от чего. А потом оказалось, что Снейп просто умеет ждать.

— А Фред, Джодж? Неужели и они?..

— Спешу тебя обрадовать: они верят Доусону.

— Я так и знал! Но МакГонагалл...

— Она назначила его деканом, пусть и "Слизерина", значит, она ценит его, но пока, как видите, не может доверять.

— Она сказала это сама?

— Не знаю, по результатам голосования большинство орденцев ему не верит. Я лишь случайно узнала некоторые имена.

— Хорошо, спасибо, Ним.

— Всегда пожалуйста. Только чтобы как мышки!..

— Конечно-конечно! — лукаво, в точности как близнецы Уизли, улыбнулся Гарри. Теперь он знал, кому надо рассказать их с Доусоном общую тайну.

— Джинни, ты иди сразу в гостиную, а я должен увидеться с директрисой.

— Только не предъявляй ей никаких претензий! — испугалась спутница. — Она же не может отвечать за всех!

— Я иду вовсе не за этим! Мне надо попросить новую порцию Ментального Щита.

— Кстати, Гарри, как ты? Тебя уже не мучают кошмары? А это нехорошее состояние... оно больше не появлялось?

— Нет, всё в порядке, но я не хочу, чтобы оно появилось снова, вот поэтому мне сейчас направо, а тебе — налево. И не забудь, там поменялся пароль. Как же его там?.. "Взбитые сливки"!

Паролем пропуска к МакГонагалл послужила фраза:

— Мне срочно надо увидеть директора. Это касается уроков.

Аврор, один из двух стражей, неподвижно стоящих у каменной горгульи, подошёл к скульптуре и тихо прошептал, что-то. Побывав у МакГонагалл, он привёз ответ:

— Госпожа директриса ждёт Вас.

Поднимаясь, Гарри думал, с чего бы начать.

— Входи, Поттер, — раздался после стука в дверь её голос.

— Добрый вечер. Я не помешал Вам? — вежливо осведомился посетитель, со страхом ожидая конца своей фразы, который сделал его совершенно беспомощным.

Директриса помогла ученику:

— Нет, я найду для тебя время. Тебе нужен Ментальный Щит?

— ...да... да, конечно, только флакончика...

— У тебя нет. Правилами предписывается хранить каждую порцию Щита в отдельном, специально подготовленном флаконе из-за опасения, что ослабятся волшебные свойства. Пока я нахожу зелье, ты расскажешь мне, что на самом деле привело тебя сюда.

МакГонагалл поднялась с кресла и подошла к одному из шкафов, как раз к тому самому, где обычно сидела Распределяющая Шляпа, которая вкупе с директорами на портретах делала вид, что сладко спит.

Внимание Гарри было приковано к жёрдочке рядом с директорским столом. Фоукс тоже смотрел на посетителя, слегка кивая головой, словно хотел сказать: "Я всё помню и ни о чём не жалею. Ничто не было зря."

— Поттер?

— Ох, простите, профессор...

— Так, значит, это из-за Фабиуса Доусона, — подвела итог директриса.

— Да, профессор. Вы не доверяете ему?

Она пристально посмотрела на Гарри:

— С чего ты это взял? Если бы не доверяла, не назначила бы деканом. Но он допустил большую ошибку, тень которой ляжет теперь на весь "Хогвартс". Тело Фостера нашли на песчаном пляже, это двадцать миль от Нового Лондона. Его жена была в утонувшей машине. Исследования показали, что оба умерли не от физических повреждений, не от болезни. Доусон убил обоих, хотя девушка не имела к Волдеморту никакого отношения, — жестоко закончила МакГонагалл.

— Нет! — почти крикнул Гарри. — Фабиус не убивал Лилиану Фостер, её убил этот Пожирательский гад! Я видел, как в машине, до того, как он оттуда трансгрессировал, засиял кошмарный огонь Авады!

— Ты уверен? — взволновалась директриса.

— Я видел своими глазами.

— Ты мог бы рассказать мне?.. Нет, не сейчас, скоро будет ужин. Ещё раз обстоятельно вспомни, отдохни от отрицательных эмоций. После ужина встречаемся у этого кабинета, внизу. Нам необходимо обсудить случившееся, чтобы внести ясность.

Гарри с тяжёлым сердцем поплёлся на ужин. Не смотря на то, что все было очень вкусным, а кругом призывно работали челюсти, он вяло ковырял вилкой яичницу и старался не натыкаться на осуждающие взгляды. Дин и Симус нарочно уселись по обе стороны от него и с вызовом отвечали на них, по путно шепча однокурснику в оба уха.

— Ребята, всё нормально, — наконец не выдержал Гарри. — Что сделано, то сделано.

— Нет, ты послушай, — возразил Симус, — это зелье сработала не так, как должно было. Я уверен, что точно не переборщил с дозировкой...

— А я не мог купить у Уизли что попало, — докончил Дин, — кто-то усилил действие зелья, вместо легкого увлечения получилась какая-то любовная истерия.

— Может, вы неправильно читали инструкцию? — предположил Гарри.

— Обижаешь! — воскликнули они одновременно, потом в быстро заговорили в оба уха. Два возмущенных монолога были разными, но суть сводилась к одному.

— А, знаешь, Гарри, предметом любви Трелони должен быть стать вовсе не Доусон... — интригующе проговорил Симус. — Ну, я пошел. Надо еще делать уроки на завтра.

Дин похлопал Гарри по плечу и с достоинством удалился в гостиную "Гриффиндора", оставив озадаченного соседа почти наедине с Роном.

— Что они там шептали?

— Говорили, что любовное зелье для Трелони повело себя не так, как было нужно, и что Доусон случайно попал под его действие.

— Вот хитрецы! И кого же они замышляли?

— Не знаю, Рон. Судя по всему, это должна была быть просто бомба. В их лицах отражалось жестокое разочарование.

— Интересно, — зловеще начал Рон, придвинувшись к другу, — а у них осталось это зелье?

— Даже и не думай! — предостерёг Гарри. — Мне что, потом отдуваться за всех?

— Ладно, извини, я не всерьёз. Слушай, гриффиндорцы так смотрят на тебя, даже мне тошно становится. Неужели ничего нельзя сделать?

— Вообще-то я почти привык. На меня всегда смотрели, как на странного.

— Но ведь МакГонагалл не считает тебя виноватым?

— Не считает, но не может же она пустить по школе приказ о хорошем отношении к какому-то Поттеру... Кстати, она хотела со мной поговорить. Прямо сейчас. Это касается нашей с Фабиусом авантюры.

— А я смогу узнать о результатах вашей беседы?

— Ты будешь первым, — пообещал Гарри.

Когда он выходил из Большого Зала, директриса ещё сидела на своём месте, но к винтовой лестнице успела первой.

Теперь он рассказал ей всё. МакГонагалл не перебивала, только вначале предложила чашу чая. Её лицо ничего не выражало, но в глазах отражались все чувства, от гнева до нетерпения.

— Я могу сделать следующие выводы, — наконец, сказала она, — ты вёл себя, как настоящий член Ордена, хоть им и не являлся, и спас Доусону жизнь. Я не имею права наказывать его за своеволие, это в компетенции Александра Злобина, но Доусон должен будет решить для себя, что ему важнее — противостояние злу в одиночку или работа в хорошей компании. В моих же силах отсрочить его вступление в Орден Феникса... Поттер, не смотри на меня так. После Рождества начнутся трансгрессионные тесты, и ты станешь посещать наши собрания как один из нас. Доусон вступит в Орден после тебя, его своеволие говорит о неготовности. Меня удивило также и то, что он отказался рассказать об аресте Фостера подробнее, и это очень насторожило меня. Ты говорил о том, что Фостер убил свою жену. Можешь остановиться на этом поподробнее?

Гарри выполнил её просьбу с неохотой. Он как никто понимал Доусона: такое не хотелось переживать заново.

— Ты говоришь, что сразу после её гибели машина взорвалась? Но он выжил и появился рядом с вами?

— Да, профессор, я до сих пор не понимаю, как он это сделал.

— Я могу только предположить... Возможно, Фостер придержал время... Представляешь, иногда я начинаю понимать, как много ещё в нашей школе тех вещей, что должны быть улучшены... — она еле слышно вздохнула. — Но у нас нет того количества времени, которое требуется для реформации... Прости, Поттер, опять я о своём. Главное, что ты убедил меня: Доусону можно верить. Но вот только почему он молчал?

— Ему не хотелось ворошить прошлое. Это очень больно. То, что случилось с нами там, на пляже... Я никому не желаю таких душевных потрясений... Ведь он чуть было не убедил Фостера бросить злодеяния и сдаться!..

— Ладно, не думай об этом, — мягко прервала директриса. — Я сама поговорю с ним ещё раз. Теперь я знаю, как надо начинать разговор. Послушай, завтра страницы "Прорицательской газеты" покроются типографской краской пополам с грязью — не придавай этому значения. А теперь можешь быть свободен. Постарайся хорошо выспаться.

Гарри показалось, что на последних словах что-то мягкое, совсем человеческое, появилось в глазах МакГонагалл.

Рон воспринял всё как должное:

— Зря Доусон сам не рассказал ей всё, он только усугубил ситуацию! А в директрису я верил, она наш человек и всё поняла правильно.

Перед сном Гарри долго думал, принимать ли Ментальный Щит. Он как никогда хотел увидеть те сны, появления которых раньше боялся. Почему-то они не оставляли сомнения в своей достоверности, а правда сейчас была необходима.

Невилл что-то делал на своей кровати: сквозь балдахин, аккуратно опущенный со всех сторон, был виден свет. Все остальные уже спали, а Рон даже храпел, словно с недавнего времени это стало его любимым занятием.

Зелье, серебрясь, покачивалось в ложке. Выпить — и проспать без проблем до утра, — или не выпить — и узнать что-то новое о том, кого боится вест волшебный мир... Впрочем, не весь, только самые трусливые теперь боятся Волдеморта. Да и не факт, что сон придёт, как по расписанию. Щит всё равно не имеет ни вкуса, ни запаха и почти не чувствуется во рту... А если во сне придёт смерть? Нет, надо выпить...

Гарри проснулся около полуночи. Сквозь окно лился лунный свет, и в квадратиках этого слабого сияния, отражавшихся на полу, была видна чья-то тень. Точнее, две тени. Одна... Гарри протёр глаза... точно принадлежала сове... даже непонятно, дикой или домашней. Вторая... с этим было сложнее. Она напоминала силуэт огромной летучей мыши, превосходила по размерам первую. Гарри бросился к окну, и в этот же миг услышал скрежет когтей по камню и хлопанье крыльев. Странные существа улетели. Он всполошился: может, за ним следили? или не за ним, тогда за кем же? Кому понадобилось шпионить за учениками? Самые страшные ответы замелькали в голове Гарри, но он успокоил себя. "Это просто чья-то сова прилетела с донесением. Может, даже Быстролёт Уизли. он ведь является большой сипухой, я никогда не видел, какой он. А тенью поменьше... может оказаться Хедвига! Надо будет сходить завтра в совятню и выяснить. А если нет..." — Гарри поёжился от мыслей о Пожирателях: они ведь будут мстить за Фостера! Он долго ещё мучил себя подобными тревожными мыслями, а потом уснул.

За завтраком прилетели долгожданные совы. Гермиона приняла от одной из них "Прорицательскую", быстро расплатилась и погрузилась в чтение. Как известно, читала она быстро, поэтому через несколько минут нахмурилась и передала газету Гарри. Тот тоже не скучал: разворачивал письмо, соображая, кто же мог его послать. Снаружи оно не было подписано, но вот его содержание представлялось весьма интересным. Адресат взял газету и опёрся об неё локтями.

"Гарри, мы очень рады, что пишем тебе. Ты, наверное, тоже будешь рад это читать. Ты знаешь, кто мы: мы — наследники Мародёров и гроза Амбридж. Довольно сидеть без дела! Орден многое обсуждает, Грюм всё копошится в школе, а не нашёл ничего, кроме двух старых волшебных вещиц, как он сам признался, довольно скверно зачарованных. Пришла пора активных действий! Мы предлагаем поход в Т. пер. Будет здорово, если найдёшь союзников. Не боись, мы всё продумали, но для нашего плана нужно больше народу, и мы решили оказать честь тебе и твоим друзьям. Как насчёт Хэллоуина? Все будут праздновать день, а чёрные — ночь. Никто и не заметит потери парочки учеников. Свяжись через Хедвигу со своим единственным и неповторимым шансом. Искренне Ваши, Ф. и Д. У."

— Что они задумали? — по тону, с каким Рон это сказал, стало ясно, что он догадался, о чём идёт речь.

— Поход в "Т. пер.", — отозвался Гарри и невинно спросил: — А ты случайно не знаешь ,что это такое?

— Тёмный переулок, разве ты не понял?! Мать нам башки поотрывает! Не слушай этих сумасшедших, похоже со вступлением в Орден они окончательно свихнулись. Ты знаешь, что будет твориться там ночью в Хэллоуин?!

— Догадываюсь, и этого достаточно, — мрачно кивнул Гарри, — что будем делать? Может, предложим свой вариант разведки?

— Они упрямые, как бараны, — отчаянно возразил Рон и вдруг сказал с неожиданной решимостью: — Может, посоветоваться с дяд... то есть с профессором Доусоном?

— Даже он их не поймёт, — махнул рукой Гарри. — Они его переплюнули.

— А всё-таки...

— Не знаю! — это было сказано с досадой. — Я попробую осторожненько подкатить к нему. До Хэллоуина ещё есть приличное количество времени.

— Придётся сказать Герми и Джинни, — ещё больше побледнел Рон. — У меня и так уже седечный приступ скоро будет, а разгорячённая Герми просто довершит моё уничтожение.

— Гарри, — деликатно позвала Джинни, сидевшая с другой стороны, — что вы обсуждаете?

— Удачи тебе, — почти серьёзно напутствовал Рон.

— Вот, прочти, — напуская на себя праведное негодование, протянул письмо Гарри. — А я пока почитаю "Прорицательскую".

Фотография на первой полосе неприятно удивила его, почти заставив отшатнуться: мёртвый Фостер, раскинувший руки. В глазах, широко открытых, застыло выражение ярости и боли.

— Зачем они дают это детям? — ошарашенно пробормотал Гарри и погрузился в чтение, почему-то стараясь больше не касаться руками газеты.

"Вчера днём, ровно в полдень, волшебному обществу стало известно о смерти гражданина Болгарии, Вергилия Фостера, всеми уважаемого молодого мага, подававшего большие надежды. Обследование тела в маггловских лабораториях показало, что неволшебных причин смерти не было. Английский Министр Магии отказался прокомментировать ситуацию, но его помощник, Джон Спелленберг, рассказал нашему журналисту, что мистер Фостер подозревался в нескольких убийствах с пытками. Однако не стал распространяться о доказательствах. Желание узнать правду привело нас к болгарскому Министру, Александру Злобину, который заявил, что смерть Фостера — результат тщательно спланированной операции, произведённой одним из агентов болгарского Министерства"...

Заметка длилась ещё столько же и заканчивалась словами: "Вам решать, явилось ли узаконенное правительством убийство актом возмездия за все "прегрешения" Вергилия Фостера".

— "Желание узнать правду"... — тупо повторил Гарри.

— Не вдумывайся в эту чушь! — приказала Гермиона. — Дай сюда газету. Мерзкие журналистишки! Посметь толкнуть идею о невиновности Пожирателя Смерти и завзятого садиста!..

— Ребята, тише! — постучала ложкой по кубку МакГонагалл, и шум немного поутих. — Я знаю, что вас взволновало то, что напечатано в сегодняшнем номере "Прорицательской газеты", но спешу вас успокоить. Человек, убитый вчера, оказался Пожирателем Смерти. Это выяснил Орден Феникса. У Фостера была Чёрная Метка на руке... Так, ещё тише! — возвысила она голос, перекрывая взволнованный шёпот, словно рябь по воде, пронёсшийся по Залу. — А теперь я должна сказать вам кое-что интересное: завтра уроки для учеников с пятого по седьмой курс уроки отменяются.

Зал взорвался радостными криками.

"Фабиуса всё нет", — печально подумал Гарри и внезапно встревожился: как же ранили или как же травят учителя, если он уже второй день подряд не выходит в Большой Зал!

— Подождите праздновать, — предостерегла директриса. — Завтра у нас будет День самоуправления. Поясняю: учащиеся, освобожденные от уроков, будут проводить их у остальных. Вместе с этим все ученики "Хогвартса", включая и первокурсников, получат право штрафовать или премировать друг друга баллами. Но будьте аккуратны: не более десяти баллов за раз и не более ста в сумме на каждого, не потратьте на глупости! Старшекурсники, разделитесь на пары и подойдите к деканам насчёт предмета, который будете преподавать.

Гарри торопливо допил кофе и, загадочно улыбнувшись друзьям, отправился Доусону. Наверняка декан "Слизерина" как выпускник "Дармстранга" и боемаг знает всё о тёмных силах и способах борьбы с ними. Заодним появился предлог сходить к нему в гости.

...На стук в дверь никто не открыл. Гарри встревожился и постучал сильнее.

— Кто там? — послышался осторожный голос.

— Это я, сэр, Гарри Поттер.

— Гарри, я не мог тебя пустить. Что-то срочное?

Племянник вкратце рассказал о программе на вторник.

— Тебе можно сходить к декану своего факультета. Я... я пока ещё не могу встать.

— Но ведь Вы же ходили в субботу!

— Благодаря паре отваров... Гарри, на самом деле я мог бы умереть, если бы не помощь профессора МакГонагалл. Тогда я недооценил её доброту, а теперь доверяю ей гораздо больше. Фостер знал своё дело. Он профессиональный убийца, убивал меня постепенно, и, если бы не ты, я, наверное, не нашёл бы сил дойти до школы... Гарри, прости меня, но тебе лучше уйти. Я постараюсь восстановиться ко вторнику. Зельеделие заменят магической историей.

Первой Гарри встретил Гермиону, с ней и поделился новостями.

— Судя по словам Доусона, ему ещё повезло, — прокомментировала она ситуацию. — Гарри, ты чего?

— Так это же магическая история!

— Ну и что, очень интересный предмет... если не отвлекаться по пустякам. Слушай, у меня предложение: давай будем вместе готовиться ко Дню самоуправления. Сначала я хотела попросить Рона, но он недостаточно вдумчив для предмета, который я предложила. Что мне его согласие, если он такой непоседа!

— Спасибо за оказанное доверие, — поблагодарил собеседник. — Позволь узнать, что за предмет, где надо быть таким умным?.. И чем так не подошёл Рон?

— Скорее, опытным, — поправила Гермиона. — Это защита от тёмных сил. Когда ты сказал, что ходил к Доусону, я решила, что ты обладаешь достаточной долей ответственности... Кстати, Джинни взяла уход за магическими существами, и очень жалеет, что ты отказался от этого предмета, иначе мог бы помочь ей.

— Да, жаль, — безразлично повторил Гарри.

— Ой, извини, я совсем забыла, что ты тоже будешь загружен. Знаешь что: пойдём к Грюму прямо сейчас, пока нас не опередил кто-нибудь ещё.

Они нашли Грозного Глаза в классе защиты от сил зла. он с довольно мрачным видом перебирал бумажки на своём столе. Услыхав звук открывающейся двери, Грюм обернулся.

— Поттер, Грэйнджер? Чем могу помочь?

— Профессор, — обратилась к нему Гермиона, — мы хотели бы взять ваш предмет на День самоуправления.

— Отлично, я и не ожидал ничего другого.

— Понимаете, профессор... — деликатно начал Гарри, — у нас там будут слизеринцы-третьекурсники, поэтому, наверное, надо приготовить им нечто более наглядное, чем простая лекция.

— Третий курс? — вскинул брови учитель. — Тогда советую боггарта. Наглядно и несложно. Возможность проявить находчивость для каждого из них. А для вас — шанс им понравиться. Проблема в самом призраке. В школе не так давно был один, но я его уничтожил: долгое хранение не идёт им на пользу, тогда они не забавляются, а пугают до полусмерти. Объект изучения я беру на себя. А теперь... Я надеюсь, вы взяли тетради?

— Профессор Грюм!

— Ладно, Грэйнджер, я знал, что ты не подведёшь. Запиши пару нюансов, чтобы облегчить себе работу с боггартом.

Пока Гермиона шевелила пером, Гарри отвлечённо думал о том, что всё это ему надоело. Ему безумно хотелось найти Джинни и снова, как тогда вечером, посидеть у озера. Голос учителя отвлёк Гарри от мыслей.

— А теперь, — Грюм достал с одной из полок толстенную книгу, — это, — и он взгромоздил её на стол, обдав окружающее пространство пылью, — даётся под вашу ответственность. Здесь есть всё касательно вашего вопроса, включая интересные факты из истории. Но прежде, чем вы уйдёте, я скажу вам пару слов о слизеринцах. Эти третьекурсники — ещё сопляки, на них можно повлиять, поэтому вы не бойтесь их. Жаль, что с приходом нового декана почти ничего изменилось: он им слишком много позволяет.

— Но ведь это не так, — мгновенно среагировал Гарри. — Мистер Доусон приучает их к справедливости.

— А сам потащил тебя Мерлин знает куда.

— Он знал, что мне надо набираться опыта.

— Поттер, убедившись в его безответственности, я получил право назвать его необязательным человеком.

— Но он никогда не отнимал баллы ни за что, как Снейп!

— Он отличается от Снейпа, это заметно, однако это вполне может быть сменой тактики!

— Но ведь Вы не знаете его, тогда почему осуждаете? Неужели Вы видите врагов в стольких людях?!

— Знаю ли я его?.. — усмехнулся Грозный Глаз, но не стал продолжать эту тему. — Смею напомнить, Поттер, что я — мракоборец. Я тоже мог бы позволить себе многое, но не собираюсь огорчать Минерву!

— Вы не пускаете его в Орден, он же должен что-то делать!

— А достоин ли он быть в Ордене?

Воцарилась тишина. Учитель и ученик мерили друг друга негодующими взглядами, а Гермиона растерянно взирала на обоих. Наконец, Грюм сказал:

— Тебе надо остыть, Поттер. В последнее время ты принимаешь близко к сердцу всё, что касается Доусона.

— Да, я пойду остывать, — раздражённо бросил Гарри. — Спасибо за помощь, — и он быстрым шагом покинул класс.

"Они ничего не знают, — горько повторял он про себя. — Они ничего не знают".

Гарри не хотел никого видеть до самого вечера — бродил вокруг озера, стараясь избегать всех знакомых. Мимо вроде бы проходил Том Локвуд. Новый загонщик объявился всего лишь в нескольких шагах с книгой в руке, но, кажется, никого и ничего не видел перед собой, так был погружён в чтение. С сумерками вокруг озера стали прохаживаться авроры, следящие за тем, чтобы никто из учеников не потерялся.

С наступлением темноты кто-то присел рядом с Гарри и погладил его руку. Он улыбнулся и благодарно сжал пальцы Джинни. Наконец-то они сидели вдвоём, едва различимые для мракоборцев, то есть почти одни, и никто не мешал наслаждаться прекрасным вечером. Обида на душе Гарри постепенно сменилась раскаяньем. "Зря я нагрубил Грюму. Ведь он ни о чём не знал". Вместе с этой мыслью пришло желание рассказать обо всём Ордену. Пусть они узнают правду о дяде и племяннике сразу после того, как последний станет полноправным орденцем. И они поймут, что Фабиус Доусон заботился о нем больше их... Но где же Доусон? Насколько серьёзно Фостер ранил его? Похоже, новый декан "Слизерина" решает все свои проблемы самостоятельно, но его недоверие к остальным порождает ответное недоверие...

— Гарри, пойдём, уже стало холодно.

Держась за руки, они подошли к школе, а уже внутри пришлось делать вид, что они будто бы едва знакомы. Чтобы избегать глупых сплетен. Они называют его Избранным, они же, если это удобно, смеются над ним и охотно пускают всякие слухи и выдуманные подробности из его жизни! И всё-таки теперь до глупой болтовни ему стало гораздо меньше дела.

День должен был снова закончиться Ментальным Щитом. Кажется, им что-то задавали на среду, но теперь всё равно. Что касается защиты от тёмных сил, пришлось от души понадеяться на Гермиону.

Поднося к губам ложку, Гарри думал о завтрашнем дне, и так крепко задумался, что вздрогнул от неожиданного громкого звука. Ложка выпала из рук, расплескав по полу серебристые капельки. Напротив, у самых ног, сидела огромная старая жаба. Выдержав паузу, она вновь квакнула.

— Тревор...

Животное вовсе не собиралось даваться в руки, поэтому проворно ускользнуло от мальчишек, в числе которых был и её хозяин.

— Мерзкая жаба! — в сердцах сказал Невилл, и снова плюхнулся на кровать. Занавеска качнулась, и Гарри раскрытую книгу, лежащую на одеяле переплётом вверх. Красная суперобложка не содержала ни рисунков, ни заглавий.

"Так ведь он же читал её в поезде! — догадался Гарри, — Наверное, опять травология". И его внимание тут же переключилось на расплескавшееся зелье. Он вытер капельки и поднял ложку с невиданной прежде решимостью. Значит, так суждено: он увидит Волдеморта. Гарри оказался прав.

...Тёмный Лорд разговаривал с Хвостом:

— Ты уверен?

— Да, милорд. Он и не думает об этом!

— Я ожидал именно этого. Люциус любит всё чистое, но характерец у него, как у свиньи: главное, чтобы он был сыт и жил в тепле. Иногда разнообразит свою жизнь различного рода геройствами, но на настоящие подвиги у него силёнок не хватит. Короче, глупый человечишка без серьёзных стремлений.

— Да, милорд.

— Ты слишком много говоришь "да", даже в тех случаях, если не уверен в своей правоте. Ты глуп или себе на уме? Смотри, лучше тебе быть глупым...

— Что Вы, милорд, я просто поддерживаю разговор!

— То-то и оно. Ты не хочешь вести самостоятельную беседу. И правильно, тебе нечего сказать, зато из тебя вышел неплохой исполнитель... Я это так, от скуки: давно не говорил с интересным собеседником... Хвост, продолжай наблюдать за Люциусом, я думаю сделать так, чтобы он нашёл свою смерть в том, что ест.

— Милорд, но Вы...

...Гарри проснулся от нехватки воздуха. В висках стучала кровь, и он какое-то время дышал так часто, словно пробежал большую дистанцию, сердце бешено колотилось о ребра.

Ещё не рассвело. Гарри протянул руку за Щитом, в полузабытьи налил себе порцию и торопливо проглотил. Жизнь была ему дороже...

Он проснулся оттого, что лучик мягкого осеннего солнца скользнул по его щеке. Вставать ужасно не хотелось, но светило уже звало в новый день, тем более день ожидался более, чем интересный: именно сегодня ученики становились учителями. На столе лежали какие-то свитки, а на верхнем было написано: "У нас второй урок. Увидимся в гостиной", — дальше шёл материал урока. Пришлось быстро одеться и просмотреть конспекты по защите, что оставила Гермиона. Вспомнившаяся размолвка с Грюмом ухудшила настроение: проблема была в том, как с ним помириться.

В гостиной Гарри поздоровался с Кристианом Дейви, который после случая с квиддичем ненавязчиво преследовал капитана. Самое главное сейчас — встретить Гермиону. Они же должны вести урок не у кого-нибудь, а у слизеринцев, надо ещё раз всё обсудить. Вполне могло быть и такое, что старшекурсники уже запудрили бедным детям мозги, рассказав, что Поттер сумасшедший, а Грейнджер — магглорожденная, то есть не достойна уважения. Напарница появилась десять минут спустя.

— Что, тоже не спится? Честно говоря, я очень волнуюсь. Одно дело учиться самой, и совсем другое — кого-нибудь учить.

— Перестань, Герми. Ты умная девочка. Я, например, понимаю твои объяснения, неужели они не поймут? А ты говоришь, что мы с Роном порой не можем понять очевидных вещей.

— Спасибо, Гарри, только ведь это же слизеринцы...

— Я думаю, когда они маленькие, они не такие страшные.

Гермиона улыбнулась, потом вновь стала серьёзной.

— Знаешь, о чём я подумала? Самоуправление — очень серьёзная вещь, это отнюдь не свобода, как думают некоторые. Для того, чтобы управлять правильно, всё равно необходимы законы, и очень сложно, если начинаешь всё сначала, не имея опыта предыдущих поколений.

— Перестань мучиться! Всё будет хорошо, вот увидишь! Есть нечто похуже. Сегодня ночью мне снова снился сон...

— Гарри, ты тревожишь меня! Ты пьёшь зелье?

— Обычно — да, но... Я хотел узнать, что делает Волдеморт, — они улыбнулись знакомому гриффиндорцу, прошедшему мимо, после чего Гарри продолжил: — Мне надоела неопределённость, и я хочу действовать!

— МакГонагалл же сказала, что это опасно. Ты не слушаешь её! Помнишь, до чего довела тебя легилименция? Достаточно ты рисковал всем для того, чтобы узнать правду?!

— Гермиона, эта дрянь длится почти десять лет! Один из нас должен умереть, неужели ты не помнишь?!

Она вздохнула:

— И всё-таки я прошу тебя быть очень осторожным. Я не хочу, чтобы умер ты. Не забывай о Щите... Ладно. оставим этот разговор, нам надо ещё раз всё повторить.

Урок был построен очень интересно, во всяком случае Гарри захотелось снова стать третьекурсником. Однако было похоже, что учителя и Министерство переосмыслили свой подход к обучению: раньше так подробно боггарта не проходили. Оно и понятно, время было тревожным.

Гермиона всё поглядывала на часы и явно волновалась. Когда стрелки часов доползли до нужной отметки, её лицо преобразилось: в нём отражались собранность и спокойствие. Гарри даже позавидовал.

Они открыли дверь в коридор и вышли буквально в хаос. Как бы сказали близнецы Уизли, "народ развлекался вовсю". Мимо пронёсся какой-то мальчишка и с ходу оштрафовал однокурсницу:

— Минус пять баллов "Гриффиндору", Харрис, за то, что ты заспанная!

Девочка не осталась в долгу:

— А тебе минус десять за беготню! Вам, "хаффлам", никогда нас не победить!

Примерно то же самое кричал остальной десяток ртов.

— У меня звенит в ушах, — раздражённо заметила Гермиона.

— Это же дети, — миролюбиво сказал Гарри. Он-то понимал, что это такое, когда ты можешь оштрафовать того, кто тебе не нравится, но свои сто баллов тратить не торопился. О, как он жалел, что Малфой сбежал из "Хогвартса"!

В классе защиты от сил зла стоял дикий шум. Новоявленные учителя пытались успокоить маленьких упрямцев, но в ответ им летели штрафные баллы. На Гермиону уже стало находить отчаяние, когда в класс ввалился Грюм, своим появлением успокоив учеников. За учителем летела большая шкатулка, и он водрузил её на один из пустующих столов.

— Мистер Поттер, мисс Грейнджер, можете начинать.

Дети оказались и правда дикие, что усиливалось данными им полномочиями. И здесь надо отдать должное Гермионе: она в пять минут овладела вниманием учеников, и те слушали с открытыми ртами. Даже Гарри, знавший о боггартах немало, был очень удивлён. Оказалось, например, что боггарты — это души гоблинов, точнее, тех из них, которые до сих пор живут одиноко, в заброшенных замках и тому подобных пустынных и величественных местах. Потому-то они и любят пугать всех подряд и теряются при большом количестве народа.

— Их стоит пожалеть, — заключили Гермиона, — это маленькие комочки нервов и злобы, и они сами от этого несчастны. Но увы, боггарта, в отличие от гоблина, уже нельзя исправить.

— Отличный рассказ, — раздался голос Грюма. — А теперь попробуем на практике. Я предлагаю заставить боггарта попотеть. Мистер Поттер, покажите им, как это делается.

"О нет!", — мысленно простонал Гарри, но отступать было нельзя. Он рассказал о движениях палочкой и заклинании. Спустя минуту над ним с жутким воем взмыл дементор. Дети отпрянули с визгом и криком, а Гарри вдруг стало смешно.

— Ridiculus!

Хлопок — и боггарт превратился в старую половую тряпку, висящую на заборе. Грюм загнал его в шкатулку.

— Кто-нибудь из вас осмелится попробовать? — и волшебный глаз учителя забегал по детям.

— Можно мне?

Руку подняла крохотная девочка с большими голубыми глазами.

— А ты не испугаешься? Как говорила мисс Грейнджер, боггарт превращается в то, чего мы больше всего боимся.

— Я попробую.

Миг — и перед ней расправила крылья гигантская летучая мышь. Её светящиеся глаза были ядовито-зелёными, и они внушали дикий страх всем, кто находился в классе. Воздух прорезал немыслимо ужасный крик ярости пополам с болью, тонкий, похожий на птичий...

Девочка закричала и потеряла сознание.

Грюм был страшно бледен. Он бросился чудовищу наперерез, взмахнул палочкой и прокричал целую латинскую фразу. И тут же жуткое существо разорвало на клочки.

Тяжело дыша, учитель уселся на стул, вытирая рукавом мантии пот на лбу.

— Профессор, что это было? — решилась спросить Гермиона, и Гарри был благодарен ей за то, что она нарушила неприятную гнетущую тишину.

— Это... наша смерть, Грейнджер... Как глупо, я даже забыл, что это всего лишь боггарт... А вы забудьте о ней. Как там Фрей? — старый мракоборец говорил с трудом.

Гермиона уже приводила девочку в чувство.

— Она ушла? — дрожа, спросила слизеринка.

— Да, всё хорошо. Профессор Грюм уничтожил её.

— Уничтожил? Её нельзя уничтожить. Она...

— Дайана, — быстро перебил Грозный Глаз, — это же был боггарт в её обличии. Не бойся, его уже точно нет.

— Дайана Фрей — смелая девочка. Она вызвалась встретить свой страх, хотя понимала, что это будет нелегко! — громко объявила Гермиона. — Я добавляю десять баллов "Слизерину".

— Я тоже! — поддержал Гарри. — Всего будет двадцать

— Я думал, это случится позже, — усмехнулся Грюм.

— Встреча с этой гадкой мышью? — переспросила Гермиона.

— Да нет, ваша премия "Слизерину".

— Но они это заслужили! — возразил Гарри.

Дайна Фрей явно хотела что-то сказать.

— Поттер, проводи Фрей к мадам Помфри.

— Конечно, профессор.

Почти всю дорогу девочка молчала. Только у самого входа в больничное крыло она посмотрела на Гарри и тихо сказала:

— Мистер Поттер, каким заклинанием профессор Грюм убил террастру?

— Кого?

— Террастру. Это ужасное существо.

— Я не запомнил, там было несколько слов...

— И у него получилось?

— Так это же был боггарт. Иллюзию победить легче.

— Да, правда. Знаете, я слышала о Вас. Вы сражались с Тем-Кого-Нельзя-Называть и вправили ему мозги.

— Что сделал? — улыбнулся Гарри.

— Ну, так говорят наши мальчишки... Ведь он убил мою бабушку, просто так, от нечего делать... когда ещё был человеком. А потом он убил предыдущего директора, такого доброго старичка, да?

— Нет, не он сам. Его прислужник. Но он был рад этому.

— Профессор Грюм не хочет, чтобы я говорила о террастре? Ведь это она напала тогда на поезд, да?

— Да, похоже на то. Я вспомнил, что слышал этот звук в купе. Но лучше тебе и правда никому не рассказывать, потому что профессор Грюм просто так ничего не делает. И не надо говорить мне "Вы".

— Но ведь Вы... ты учитель сегодня.

— Только на один день. И зови меня Гарри.

— Гарри, тогда можно сказать о террастре тебе?

— Сейчас иди к мадам Помфри и немного отдохни. А потом я обязательно выслушаю тебя.

— Да, конечно. До встречи.

— До встречи, Дайана.

По дороге назад Гарри встретилась Гермиона. Непонятно почему, но во взгляде её была радость.

— День самоуправления кончился. И все баллы, поставленные учениками, пропали.

— Но почему?! Сейчас едва за полдень!

— Так было задумано директрисой. Все отнимали баллы друг у друга, кто-то прибавлял их своему факультету. Но это продолжалось до тех пор, пока не нашлись такие люди, которые премировали не себя. Мы с тобой были первыми, и по итогам Дня самоуправления нам начисляется пятьдесят баллов!

Гарри просиял.

15