| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
На краткую секунду запнувшись на пороге, я решительно шагнул внутрь.
Помещение, которое открылось моим глазам, в последнюю очередь подходило для того, чтобы быть обиталищем бога, скорее больше напоминало свалку разнообразных металлических отходов. Груды искореженного хлама заполняли все углы небольшой комнаты, пятачок свободного пространства в несколько квадратных метров оставался лишь у самого входа.
Примерно с минуту я растерянно крутил головой. Нет, вовсе не этого я ожидал, совсем не этого.
Вспоминая ритуал на площади, я представлял классический антураж языческого храма — варварская роскошь, огонь, груды золота, непонятные таинственные символы, кровь и обнаженные рабыни в цепях...
Хотя, с рабынями, пожалуй, перебор, это не та сказка.
— Как часто правда отличается от наших представлений о ней, не так ли, мой друг? — вкрадчивый голос не нарушил пыльную тишину вокруг, так как опять раздался у меня в голове.
Ничего не ответив, я аккуратно положил на свободный участок пола тело Джоя, провел ладонью по его голове, мысленно прощаясь с верным другом, достал самострел и переложил поудобнее сменные барабаны.
На секунду мелькнула мысль, что желание мести — не самое правильное чувство, и, если вспомнить все, что я читал, то чаще всего мстители, как бы не были благородны их порывы, сами, в итоге, превращались в злодеев. Но тысячи прерванных жизней, казалось, взывали ко мне и я, призвав на помощь всю свою решимость, собирался обыскать механические развалины.
Перед тем, как приступить к обыску, еще раз окинул комнату взглядом, надеясь увидеть то, что не заметил сразу. Но, как я не вглядывался, среди окружающей разрухи не увидел ничего, что могло бы хоть чем-то напомнить механического бога, как я его представлял. Возможно, мое раннее предположение о том, что никакого Тлалока давно нет, верное, и я на самом деле ничего тут не найду? Но, тогда, чьи слова я слышал?
Вдруг всплыла неприятная мысль, и я, тряхнув головой, постарался тут же ее отбросить. Но она, как будто не собираясь никуда уходить, вновь и вновь напоминала мне, как называются люди, которые руководствуются странными голосами, однажды начавшими звучать у них в голове.
— Ну уж нет, не дождетесь! — я надеялся, что мой голос прозвучит решительно, но заметил в тембре неуверенность и страх. Разозлившись, я сунул факел в крепление, обнаруженное на одной из стен и приступил к обыску.
Методично и тщательно, я принялся ворошить груды медного и латунного хлама. В другое время, я бы с удовольствием попытался разобраться, от каких древних механизмов остались те или иные части, порой очень тонко сработанные, украшенные затейливой резьбой. Но сейчас на это не было времени, таинственный таймер тихо стрекотал в кармане, отсчитывая секунды, судьба друзей, оставшихся снаружи была неизвестна — все это подгоняло меня не хуже кнута.
Осмотрев ближайшие к факелу, самые освещенные углы, ничего похожего на механическую человеческую фигуру или хотя бы торс я не обнаружил. Отбросив пинком попавший под ногу полукруглый остаток какого-то корпуса, я подошел к самой большой куче, как назло, располагавшейся в полутьме.
Согнувшись в три погибели, чтобы иметь хоть какую-то возможность рассмотреть то, что лежало перед носом, я принялся копаться.
— Обернись! Он сзади! — голос, внезапно раздавшийся в голове, уже не был таким спокойным и тихим. Он требовал мгновенного подчинения. Я развернулся и поднял оружие раньше, чем успел понять, что происходит. И, как оказалось, вовремя.
С тем самым кривым лезвием, которым он вспарывал живот человеку на алтаре, на меня стремительно несся жрец или мундуку, как его назвал Микото. Очевидно, в его планы не входило допустить моего общения с Тлалоком.
Бам! Бам! Бам! Я успел выстрелить трижды, пока не понял, что стрелки попросту со звоном отскакивают от медной кирасы, в которую тот был обряжен. К счастью, каждый выстрел замедлял противника, а после последнего тот и вовсе на долю секунды остановился.
Не раздумывая, даже особо не целясь, я поднял вытянутую вперед правую руку чуть выше, и выстрелил еще дважды. И в ту же секунду был свален с ног человеком, чей вес превышал мой как минимум вдвое.
С размаху шлепнувшись на пол, прямо на кучу металлолома, тут же ощутив, как мне в спину впиваются какие-то острые железки, я, тем не менее, еще в падении успел заметить, как огромный кинжал выпадает из внезапно ослабшей руки жреца.
Неужели я попал?
Поднатужившись, я скатил с себя неподвижное тело и вскочил. Посмотрев в лицо своего врага, на секунду почувствовал, как к горлу подкатывает тошнота.
Обе стрелки воткнулись почти в одно и то же место — в правый глаз мужчины, уйдя внутрь почти на всю длину. Очевидно, смерть была мгновенной.
— Повезло. Твои-то жертвы подольше страдали, — повинуясь порыву, я занес ногу, чтобы ударить мертвое тело, но тут же справился с собой. — Осталось только найти твоего хозяина.
— О, эти неблагодарные люди! Только от них можно ожидать подобного — я спасаю ему жизнь, а он, мало того, что пинает меня ногой, как ненужный хлам, так еще и собирается убить!
Пинает ногой? Да ладно, не может быть!
Я подошел к так небрежно отброшенному мной округлому предмету, равнодушно перешагнув через лежащее на пути тело. Откатившись, тот повернулся другой стороной, и я понял, что это не что иное, как голова. Латунная, когда-то отполированная до блеска, покрытая сложной вязью узоров, а теперь измятая, изцарапанная, варварски, "с мясом" оторванная от туловища механическая голова ягуара.
Немного подрагивающими руками я поднял голову и поставил ее вертикально, лицом к себе на груду обломков.
— Разочарован?
Прежде, чем ответить, я поневоле задумался. Придя сюда в поисках виновника всего произошедшего, я не видел в этой роли никого иного, кроме кровавого Тлалока. Безумный бог, который, в моем представлении, должен был восседать на горе из черепов и закусывать сердцами своих жертв, валялся среди куч механического мусора в заросшей пылью и грязью комнате, больше напоминавшей тюремную камеру. Был ли я разочарован? Скорее растерян.
Видимо, приняв мое молчание за согласие, голос продолжил:
— Впрочем, я могу тебя понять. Не всем нам удается соответствовать ожиданиям. Я так полагаю, прежде чем удовлетворить свою жажду отмщения, ты меня выслушаешь? Кстати, могу тебя уверить, что я вовсе не хозяин этому несчастному.
Голос по-прежнему раздавался у меня в голове, и было странно ассоциировать его с этой безжизненной, искореженной частью механизма, которая теперь возвышалась на груде ей подобных.
На самом деле, я вовсе не был уверен, что именно этот кусок металла и является Тлалоком, признаюсь, не сильно бы удивился, если бы оказалось, что это лишь спектакль, призванный меня запутать.
Но, стоило лишь мелькнуть в голове этой мысли, как механическая голова с тихим щелчком подняла веки, и я увидел глаза, очевидно вырезанные из какого-то драгоценного камня, если, конечно, в то время, когда они были изготовлены, не умели варить стекло.
— Поспешу развеять твои сомнения, это действительно я, — тихий, невыразительный голос, который издавала голова, звучал неприятно, вызывая своим тембром самый настоящий мороз по коже.
Был еще некий диссонанс в том, что я видел открывающуюся звериную пасть полную зубов, а слышал ровный и спокойный человеческий голос. Но это были уже детали. Самым главным было то, что говорила действительно голова, сомневаться в этом не приходилось.
— Ты что, мысли читаешь?
— Отнюдь! — голос снова начал вещать только мысленно. — Просто ты не умеешь контролировать эмоции, и твое недоверие было просто написано на лице.
Потихоньку, я начал ощущать злость. Да! Не буду скрывать, я шел сюда с определенными мыслями и конкретным настроем, а убедившись, что родители Шерлока и его дядя действительно погибли, собирался в первую очередь наказать виновных, чего бы мне это не стоило.
По многим косвенным признакам, которых к концу моего путешествия скопилось уже неприлично много, я сделал вывод, что это действительно все, финал. И цель, к которой я шел все это время — именно тут, а не где-то еще.
Но этот несчастный обломок некогда сложного механизма, никак не тянул на роль главного злодея в этой истории, так значит ли это, что она еще не закончилась? Или все вовсе не так просто, как мне казалось изначально?
— Ну что, малыш, готов ли ты выслушать мою сказку? — на этот раз в голосе прозвучала неприкрытая насмешка.
Я, решив не реагировать на его подначки, бросил куртку на пол и уселся прямо на нее. В кармане звякнул таймер, напомнив о времени. Впрочем, его было еще много, уж, по крайней мере, должно было хватить на рассказ.
— Я готов. И кстати, почему забытый туземный божок крохотного племени в горах, разговаривает так грамотно? Как-то это неестественно, — я не старался обидеть его специально, но прозвучало обидно.
— Бог говорит с каждым на его языке. А я, все-таки бог, хоть и такой, — мне показалось, или в его словах послышалась горечь? — Ну так что, ты готов выслушать мою историю?
— Начинай.
— Итак, эта история началась почти пятьсот лет назад, по крайней мере, за этот период, свидетелем которого мне довелось быть, я могу отчитаться. Я был создан людьми, лучшими мастерами племени вайтукку, которым были подвластны и не такие чудеса. И, если бы ты, мой друг, не сбежал сломя голову из крипты совсем недавно, то мог бы увидеть своими глазами то благословенное время.
— У меня был приступ клаустрофобии, — почувствовав жар на своих щеках, я разозлился. Еще не хватало, чтобы меня заставлял краснеть какой-то древний кусок меди.
— О да, я в курсе того, насколько вы, люди, нефункциональны, — мне показалось, или в его голосе действительно прозвучало превосходство?
И кстати, а откуда он знает о том, что происходило в крипте? И вообще, как он получает информацию о мире, находясь в этом каменном мешке? Не забыть бы спросить.
Тлалок, тем временем, продолжал, судя по всему, полностью погрузившись в воспоминания:
— Люди вайтукку в то время были действительно очень сильны, и будь они хоть на малую толику воинственны, без труда захватили бы в свои руки власть далеко за пределами этой долины. Но племя вайтукку было народом мастеров, которых не прельщала ни сила, ни власть, ни жажда наживы.
— Им было знакомо древнее искусство создания живого, ради постижения которого молодые мастера совершенствовались всю свою жизнь. Но давалось это умение далеко не всем, и частенько бывало, что и на склоне лет, потратив годы и годы, мастер не мог его постичь.
— И тогда, видя, что древнее мастерство столь капризно, и все меньше становится людей, готовых отдать жизнь ради овладения им, лучшие искусники племени вайтукку решили создать бога. Бога, основным стремлением и единственной радостью в жизни будет служение племени. Бога, которому они решили передать свое умение создавать жизнь. Бога, который и послужил, в итоге, причиной гибели своих создателей.
— Так, они создали меня, — голос умолк на несколько секунд, как будто заново переживая те события, или набираясь сил для дальнейшего рассказа. Затем, продолжил:
— Первые десятилетия с момента моего рождения были временем максимального расцвета культуры вайтукку. Вместе с моими создателями и лучшими мастерами племени, мы постоянно работали над улучшением жизни людей. Механические охотники загоняли и сами ловили дичь, крохотные механические обезьянки собирали фрукты, с помощью изобретенных мной резаков и погрузчиков были построены каменные дома и эта пирамида, которая впоследствии стала моим склепом.
— Впоследствии? А чем же она была раньше?
— О, это была обсерватория, мой друг.
Очевидно, мои широко открытые в изумлении глаза выглядели забавно, так как голос явственно хихикнул:
— Неожиданно, да? А ты думал, тут всегда людям животы пороли?
— Нет, но... Обсерватория? Это же... Должны быть линзы, телескоп, — я попытался представить когда-то виденную картинку.
— Все это было. Тут много было того, чего давным-давно нет. Не забывай, сколько лет прошло. Это было время настоящего благоденствия. Да только не прошло и жизни одного поколения, как все начало разрушаться.
— Люди вайтукку, привыкшие жить в сытости, не прикладывая для этого никаких сил, окончательно забыли не только искусство создания механизмов, но и еще более древнее — охоты и выращивания маиса. За них все делали механические помощники, которых было создано превеликое множество. И пока их было достаточно — в том не было беды. Но прошли годы, и ситуация начала меняться.
— Закат начался с того момента, когда истощилась жила самородной меди, которая была единственной в этих горах. С этого момента производство новых механизмов стало невозможным. Но, сказать честно, работы было полно и с тем, что осталось. Ведь к тому моменту, когда это произошло, живых мастеров-механиков уже не было, и все приходилось делать мне самому.
— Тебя послушать, так звучит так, будто ты вовсе и не бог, так какая-то прислуга, — я не смог удержаться от еще одной подначки.
Примерно с полминуты Тлалок молчал, потом, вздохнув, ответил:
— Видишь ли, мой друг. Когда меня создавали, важно было соблюсти тонкий баланс, чтобы сил, которые мне дают, было достаточно для служения народу вайтукку, но недостаточно для того, чтобы повелевать им. В итоге это вылилось в то, что возможностей у меня было не так уж и много — я мог создавать механизмы, но не мановением руки, а таким же тяжелым, кропотливым трудом, как и мои создатели. Разница была лишь в том, что я делал это быстрее, и мог работать круглые сутки. Но даже этого времени мне не хватило, чтобы удержать на вершине камень судьбы вайтукку, стремительно катящийся под гору.
— Следующее столетие все балансировало на грани, мои механизмы, число которых все быстрее и быстрее сокращалось, пока обеспечивали комфортное проживание племени, хотя уже не такое сытое и беззаботное. Но, в один из дней, произошло еще одно событие, которое действительно стало началом конца.
— Один из мужчин вайтукку обнаружил неподалеку от деревни новое растение, которого никогда раньше не видел. Очевидно, семена были занесены снаружи недавно прошедшим ураганом. Не знаю, зачем он решил начать жевать его листья, но сделав это, через несколько минут внезапно ощутил себя самым счастливым человеком на свете, и продолжал быть им на протяжении двух часов. С этого момента жизнь племени круто изменилась на ближайшие двести лет.
— Если до страшной находки вайтукку хотя бы напоминали людей, то теперь они превратились практически в растения. В этот период, помимо добычи и переработки пищи, на моих плечи легла задача кормления, так как те, кто попробовал траву хоть один раз, не могли думать больше ни о чем другом. За жизнь трех поколений количество жителей долины сократилось вчетверо. Мне уже вовсе не хватало времени на то, чтобы чинить механизмы, но теперь их и нужно было гораздо меньше.
— Погоди, — снова перебил я. — Это что же такое выходит, ты — бог. Твои люди у тебя на глазах превращаются в наркоманов, а ты ничего не делаешь, только кормишь?
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
