Ночевка в лесу — то еще удовольствие: сидишь на дереве и вздрагиваешь от ночных звуков, проваливаясь в полудрему лишь за тем, чтобы через несколько минут вновь очнуться от очередного резкого вопля, или просто, чтобы сменить положение затекшего тела. Зато появилось время, все спокойно обдумать. А две луны: синяя и красная, выглядывающие временами из-за облаков, создавали необходимую атмосферу для размышлений...

Для жителя Японии принять тот факт, что находишься не на Земле, легче легкого. А это я понял еще, когда был в том замке. Потом через несколько часов бега/ходьбы по лесу до меня дошло, что погони нет, не было и не будет, в ином случае меня бы давным-давно поймали. Так и шел по пустому пути и на следующий день вышел к развилке с дорожным указателем. Дорога под ногами упиралась под прямым углом в хорошо накатанный тракт. Слова на стрелочках ориентира, как и следовало ожидать, ни о чем мне не говорили, но на правой был пририсован значок короны, что позволяло сделать вывод о крупном населенном пункте в той стороне. "А чем больше народа, тем легче затеряться, да и "работать" по профилю проще", — с такой мыслью я свернул направо.

Эта дорога была явно оживленнее. Вскоре навстречу попались первые люди: из-за поворота на телеге, запряженной лошадью, выехала пара каких-то крестьян. Прятаться было глупо, и я просто пошел навстречу, но на меня лишь покосились, продолжив негромкий разговор, и ничего более. Так я и шагал: уступал дорогу повозкам, каретам и просто верховым. Таких пешеходов, как я, было мало — всего с десяток человек. И всем этим людям до меня не было ровным счетом никакого дела, так, лишь изредка задерживали взгляд на одежде и все. Разумеется, не стоит и говорить о том, что меня такое положение дел полностью устраивало.

Лес закончился, сменившись открытым пространством, невдалеке виднелся очередной перекресток. Корона продолжала указывать прямо, а боковое ответвление уходило к небольшому городку, расположенному в низине меж холмов. Хотелось есть, пить и спать, а потому я решительно направился к здешнему поселению.

Затруднений со стражей не возникло: они как раз пререкались с возницей крытой повозки и на пеших не обращали никакого внимания. Проблему с питьем решил городской колодец, с едой же пришлось повозиться: сначала нужно было узнать, где местные хранят на теле свои сбережения, а потом вспомнить детство и пару раз "столкнуться" с подвыпившими, выходящими из примеченной таверны...

Носить деньги в мешочке у пояса — верх наглости! Ну ладно, карманов нет, но хоть за пазуху можно было положить! Рисковать не хотелось, и я исправил сию несправедливость всего один раз. Чужой язык сильно резал слух, так что заходить в харчевню не стал, а потому, пересыпав содержимое кошелька себе в карман и избавившись от улики, я отправился на поиски рынка или на худой конец лавки.

Через два часа я поспешно покинул гостеприимный городок в плаще с рюкзаком снеди за плечами и потяжелевшим от металлических монет карманом: не удержался. Вопрос с ночлегом тоже решился довольно просто. Достаточно было постучаться в любой из домов мелких деревушек, понатыканных вдоль тракта чаще, чем свечки в торте у столетнего юбиляра, сделать пару характерных жестов, наподобие прижатия щеки к сложенным ладоням, показать пару мелких монет (вроде медных), а потом тыкнуть в сторону сеновала, и ты сразу становишься самым дорогим человеком для этого селянина. А поселков этих, как я уже говорил, было настроено вдоль коронного тракта видимо-невидимо: если бы я останавливался на ночлег в каждой встреченной деревне, то путешествовал бы со скоростью два километра в сутки не больше.

И так в мечтах о джакузи или на крайний случай обычном душе я двигался в сторону, как хотелось верить, большого города, перебиваясь помывкой в попадавшихся местных водоемах. Примерно через неделю такого относительно комфортного путешествия (не сравнить с первой ночью) мне посчастливилось дойти то цели. От опушки очередной рощицы, из которой я вышел, открывался вид на стену, простертую от края до края, и крыши домов, торчащие над зубцами. Вдалеке за стеной, на холме, возвышался замок, но с такого расстояния подробностей было не разглядеть без бинокля, которого у меня, к сожалению, не было.

Ворота выглядели внушительными, а проход был достаточно широким для двухполосного движения: въезд и выезд. Стражники присутствовали не парой человек, а целым десятком. Блестящие кольчуги, серые плащи с эмблемами мечей, суровые лица, дисциплина... но и только. Больше отличий от того мелкого городишки выявлено не было: на пеших путников, снующих туда-сюда, никто не обращал внимание. "Богатая страна, раз упускают налог на вход", — подумал я и спокойно прошел в город.

Сагато Тадаеши. Две недели спустя.

Столица только казалась большой, а на самом деле очень много места занимал квартал богатых людей, уж не знаю, кто там жил — знать, купцы, маги или священники, но мне там делать было нечего, в прямом смысле слова: ни лавок, ни таверн, одни лишь особняки да разбитые парки с лужайками и прудиками. Особого желания посещать бедняцкие кварталы не было по той же причине — отсутствие интересующих меня мест. Зато в зажиточной части, как я ее окрестил, можно было развернуться. Снять комнату в местной гостинице не оказалось проблемой, достаточно было позвенеть кошельком и изобразить пару жестов, как мне тут же угодливо кивали в ответ и провожали в номер.

Можно было бы всю жизнь тут прожить, не сказав ни одного слова. Однако меня такое положение вещей категорически не устраивало. Да, пока удача сопутствует... но ничего не делать в ожидании подвоха со стороны судьбы, было бы в данной ситуации бы верхом идиотизма. "Увидишь — бери, увидят — беги" — мой жизненный принцип, и он в данном случае не годился к применению. Как выучить язык я не имел ни малейшего представления. Тех двух десятков слов, которые я распознал (название монет, имя тутошнего божества и по мелочи), явно не хватало для нормальной легализации в обществе. Деньги, увы, эту проблему решить не смогли, а сам — попросту не успел: случилось то, чего я давно ожидал — в моей жизни началась черная полоса...

Я, наверное, встал не с той ноги. Сначала мне пытались подсунуть несвежий завтрак, потом чуть не задавило телегой, и, наконец, ограбили, когда я захотел сократить путь к рынку через закоулки! Подошедшие два парня с ножами что-то сказали, может даже, это был вопрос о библиотеке. Мне хватило красноречивого жеста и стального блеска, для того чтобы без разговоров отдать кошелек. Одним больше, одним меньше — не жалко. Довольные покладистостью они тем не менее обыскали меня и, не найдя ничего ценного, отпустили. "Повезло. А могли быть и какие-нибудь отморозки", — такая мысль позволила придти к определенному выводу, и я зарекся "срезать углы". А уже через пять минут, пока проталкивался через толпу, я разжился новым кошельком. От него не стал избавляться: обычный мешочек, каких тысячи в городе, только обрезанный обрывок веревки выкинул.

Бесцельно шатаясь по одной из торговых площадей, я увидел Шанс, и тело само среагировало. Налетаю на толстого человека, по виду очень обеспеченного горожанина, он меня "толкает" на черноволосую девушку в сером плаще с мечом на боку и увесистым кошелем на поясе. Купец и девушка, но уже без кошелька, начинают ругаться, выясняя "виноватого". Я же буркнув что-то, что должно было сойти за извинения, готовился ретироваться. Однако едва искомый предмет очутился у меня в руках, как чувство опасности прямо-таки взвыло: добыча оказалась слишком тяжелой, и хватиться ее должны были буквально через пять секунд. Но мне однозначно повезло с телом: оно начинает действовать на рефлексах, когда я сам еще смутно понимаю, что надо делать. Легкое столкновение с пожилой теткой с корзинкой на локте, и я попрощался с уликой, затолкав ее под платок, закрывающий плетенку, и не успел сделать и трех шагов, как сзади послышался крик.

Катрин, лейтенант мушкетеров. Минутой ранее.

"Идея Агнесс — ловить расплодившихся в последнее время воришек на живца, оказалась весьма удачной. Достаточно было снять с девушек гвардии Ее Величества форму, как нас тут же переставали узнавать на улицах. Разве что кроме самой капитана Агнесс — ее узнавали везде и почти всегда. Девушка с тугим кошельком прямо-таки притягивала взор недобропорядочных личностей. Только вчера я лично скрутила двоих, а всего за два дня операции силами гвардии набралось пару десятков будущих клиентов тюрьмы. Умолявший о помощи городской совет должен быть доволен..." — тут мои мысли оказались прерваны. Толстый купчина оттолкнул какого-то паренька со светлыми волосами в синем плаще прямо на меня. Поддержав меня, блондин, сам едва сохранивший равновесие, что-то произнес, скорее всего, ругательство или извинения — я не расслышала. Меня больше интересовал виновник инцидента.

— Эй, осторожнее, купец! Смотри куда прешь! — Приходилось быть вежливой... ну, сравнительно. — Небось, в лавке не толкаешь своим пузом клиентов!

— Бримир с тобой, девка! Не наводи напраслину на уважаемых людей! — ощетинился в ответ толстяк.

— Ах ты!.. — Но заканчивать фразу я стала, поскольку наконец-то разобралась в появившемся пару секунд назад ощущении дискомфорта: кошелька не было на месте.

Забыв про купца, я стремительно развернулась и увидела буквально в пяти метрах от себя спину неспешно удаляющегося парня. Лицо расплылось в торжествующей усмешке: третий! Выхватила из-за спины пистолет и в три прыжка настигла вора, крикнув: "Стой!"

То же место. Взгляд со стороны.

Девушка с длинными черными волосами подскочила к столкнувшемуся с ней ранее парню, дернула того за плечо, развернув к себе лицом, и наставила оружие.

— А ну погоди, ловкий ты наш! — Она довольно улыбалась. — А теперь верни-ка мне мою собственность, да прогуляемся немного.

Парень молча стоял, удивленно вытараща глаза на кремниевый пистоль, находившийся в опасной близости от его груди.

— Ну! — Сероглазая поторопила его, обозначив тычок дула.

.... — сказал что-то невнятное блондин.

— Я могу и круче загнуть! Хорош валять дурака, быстро достал кошелек и пошел вперед! — она вытянула вторую руку в характерном жесте.

Воришка с тоской огляделся, медленно достал из-за пазухи кошель и, вложив в протянутую ладонь, вопросительно уставился на нее: "Что, мол, дальше?"

— Ты что издеваешься?! — спросила она, тем не менее забрав его кошель. — Куда мой дел? Отвечай!

... — незнакомец снова произнес что-то непонятное.

На ее лице, с которого уже сползла улыбка, застыло достаточно нехорошее выражение.

— Под иностранца решил закосить? Этот фокус не пройдет, — нахмурилась она и крикнула, заметив мелькнувшие неподалеку шлемы. — Эй, стража!

Три часа спустя. Казармы мушкетеров

— Что за бредовая история... И почему я не удивляюсь, что мне рассказываешь ее именно ты? — риторически спросила капитан мушкетеров, потянувшись в кресле и взлохматив свои короткие, но не слишком, белые волосы, а затем продолжила с легким удивлением в голосе, — и теперь тебе нужно разрешение на "жесткие меры"? Ерунда какая-то... зачем вообще понадобилось это признание?! Твоих показаний как свидетеля должно быть достаточно, даже если прямых улик нет.

— Тц... Воришка закосил под иностранца — продуманный ход. Теперь он прикрыт каким-то там законом "Об иноземцах". Городской судья уперся рогом и требует признание блондинчика, либо неопровержимых доказательств, а моего им слова, видите ли, не хватает, потому что я потерпевшая... а других-то свидетелей нет! Никто ничего не видел! — возмутилась девушка такой несправедливостью. — Стражники с ним "поговорили", а он, знай себе, лопочет что-то непонятное. Сначала думали, может, и правда, иностранец, но такого языка никто не знает. Значит притворяется.

— Слушай, это все, конечно, интересно, вот только, что тебе с этого? — недоумевая, спросила Агнесс у своего лейтенанта. — Сдала и сдала, пусть с ним стражники разбираются, теперь это их головная боль.

— Да, но... — покраснела внезапно Катрин и с отчаянием закончила, — там было все мое жалование за прошлый месяц! Я хочу узнать имя его сообщника!

— А зачем ты таскала с собой столько денег? — удивилась девушка.

— Чтобы сделать кошель тяжелее, разумеется! У меня, знаешь ли, не было в планах его потерять! — воскликнула брюнетка.

— И все же ты его потеряла... Исчез за пару секунд, говоришь... Мда... — задумалась капитан, а потом улыбнулась, — вот поэтому я — капитан, а тебя пора понижать в звании. Могла бы догадаться напихать в кошелек не монеты, а камешков хотя бы или на худой конец медяков.

— Я хотела, как естественнее...

— "Как естественнее", — передразнила ее Агнесс, — сама виновата, что потеряла бдительность и не смогла схватить за руку, и в наказание теперь будешь питаться казарменными харчами.

— Ну, я реквизировала у парня его кошель, там немного, но все же хватит, чтобы не видеть эту постылую кашу три раза в день, — скривилась брюнетка от одной мысли о здешней кухне.

— Ладно, считай, ты меня заинтриговала. Надоело в этих чертовых бумагах копаться: сколько не разбираю — меньше не становится. Пойдем, глянем, что за тип этот "иностранец". — Капитан, легко поднявшись с кресла, накинула на плечи белый плащ с нашитой геральдикой и направилась за вышедшей первой Катрин.

Полчаса спустя. Резиденция городской стражи.

— Госпожа капитан! — отдал честь стражник, стоящий перед дверью в допросную, где был заперт вор. — Не извольте беспокоиться, признания получены!

— О, молодцы, тогда я хочу с ними ознакомиться. Принеси сюда, а мы пока побеседуем с сознавшимся. — Агнесс кинула выразительный взгляд на нахмуренную лейтенанта, дескать, видишь справились, а ты пытки-пытки.

— Эм, простите, документы сейчас принесу — они должны быть в соседней комнате, но... — замялся мужик, — задержанный сейчас малость не в форме, ребята из дознания "немного" перестарались.

— Ну, так приведите в порядок! Я не собираюсь тут торчать целый день! — раздраженно ответила девушка, а потом, успокоившись, сказала, — хорошо, сначала пойдем и глянем бумаги, может и не придется общаться с этим субчиком.

Несмотря на последние слова, она хотела сама убедиться, не попал ли к ним тот, кто ей нужен. Ведь целью всей этой возни с уличными воришками была поимка одного конкретного человека, а незаметная пропажа тяжелого кошелька ее весьма впечатлила и дала достаточно подозрений для личной проверки... Уже через десять минут просмотра "признаний" вора капитан была уверена в необходимости беседы с означенным индивидом. Для начала она позвала дознавателя, проводившего допрос.

— В этих документах нет ни слова о самом инциденте... кто же так фабрикует допросные листы? — заявила ему Агнесс, скривившись. — Мне понятно ваше желание избавиться от нераскрытых преступлений, навесив их на какого-нибудь попавшегося на горячем неудачника, но что это за строчка: "сознаюсь в произошедшем"? Где факты? Кто подельник, и куда делся похищенный кошелек? К чему эти двухстраничные описания грабежей годичной давности?