Нетерпимость

Хоть и проникся Алексей симпатией, и расставаться не хотелось, но идти домой ночью к незнакомому парню в его планы, да и принципы, не входило.

— Нет, Слав, поздно уже. У тебя, наверное, мама спит.

— Лех, ну чего ты? — не сдавался Славка, — Мать в ночную сегодня, соседи уехали, я совсем один...

— Давай, завтра встретимся.

— Я работаю завтра.

— Тем более, тебе выспаться надо.

— Я весь день дрых.

— Ну, ко мне в ДК приходи после работы, кино посмотрим вместе.

— Зря ты, Лех...

Славка опустил голову.

— Не грусти, — толкнул его Алексей, — Давай телефонами обменяемся.

Славка, не поднимая головы, продиктовал номер. Алексей записал и протянул на вырванном из блокнота листке свой. Славка засунул его в карман и продолжал стоять, не отрывая взгляда от пола. Алексей оглядел его фигурку и вдруг ощутил горькую жалость.

'А в конце концов, почему бы и не пойти? — подумал он, — Встретить в суете жизни близкого по духу человека, а потом из-за каких-то дурацких принципов, обидеть и расстаться? Не к бабе же идти, в конце концов!'

— Ну, пойдем, змей искуситель, — сказал он, пряча блокнот в карман, — Кого хочешь уговоришь.

Славка поднял голову, и как бы не веря до конца, улыбнулся.

— Ну, сказал же, идем, — толкнул его под локоть Алексей, — На пересадку? Далеко ехать?

— Две остановки, до Пушкинской.

Глаза Славки засветились радостью, и они зашагали по переходу.

— Сейчас расслабимся, музыку послушаем, — оживленно заговорил он.

— Это в час ночи-то?

— Ну и что? Тихонько.

— У тебя музыка-то, небось, разбитого трамвая. Я под это дело блатную люблю.

— Почему? Всякая есть. Токарев тебя устроит?

— Что я слышу? Может, еще и Розенбаум есть?

— Есть. И Высоцкий, и Галич...

— Даже Галич? Ты интересный парень. А с виду и не скажешь.

— Да что во мне интересного? — отмахнулся тот.

— Ну, интеллект какой-то сквозит временами, судя по предпочтениям в музыке и кинематографе, — улыбнулся Алексей.

— Да ладно тебе. Говори нормально...

Они вошли в вагон другой ветки и встали у двери.

— Слушай, мне ведь придется перекантоваться у тебя до утра, — сказал Алексей, — Точно, дома никого?

— Лех, ну я сказал же.

— А то скажут, бомжа привел с Витебского вокзала...

— Да ты не похож на бомжа.

— А что ты обо мне знаешь? Может, я еще хуже?

— Человека сразу видно. Я хочу такого друга...— улыбнулся Славка, придвигаясь к нему телом.

Алексей приобнял его и Славка ответил тем же. Щеки их соприкоснулись, и Алексею даже стало несколько волнительно от такого проявления чувств.

— Ласковый ты, как теленок, Слав, — сказал он, — Только поцеловаться нам еще осталось.

— Да запросто, — встряхнув челкой и глядя на Алексея глазами, в которых зажглись те самые озорные искорки, сказал Славка.

— Подожди. Всему свое время...

Они вышли из метро, и миновав Витебский вокзал, углубились в квартал, примыкающий к Обводному каналу.

Что-то произошло за это время, пока они были под землей. Такое впечатление, что вернулась зима. Улицы и дома были засыпаны пушистым снегом, который продолжал падать, мерцая в огоньках уличного освещения. Алексей смотрел на снежинки, чувствовал рядом плечо Славки и думал о том, как все непредсказуемо и переменчиво в жизни.

-Заходите к нам на огонек... Пела скрипка ласково и так нежно, -запел Алексей.

-В этот вечер я так одинок... Я так продрог, налей сынок, — подхватил Славка, стремясь попасть в тональность.

Они обнялись за плечи и медленно шли по пустой улице, а кружащиеся в свете фонарей снежинки как нельзя лучше усугубляли созвучный песне их душевный настрой...

... Сегодня болен я душой,

Так выпьем же, друзья, со мной...

— Нам сюда, — сказал, наконец, Славка, поворачивая под арку.

Они вошли во двор и поднялись на второй этаж. Парадное и номер квартиры Алексей не запомнил. Он вообще ни на что не обращал внимания, почему-то полностью доверившись Славке.

Квартира оказалась типичной коммуналкой. Перед глазами Алексея предстал заставленный всякой рухлядью коридор, с телефоном на полке в углу, в который выходило четыре двери.

Славка не обманул — признаков жизни ни за одной из них не ощущалось. Он открыл ключом крайнюю, и Алексей оказался в комнате, разгороженной пополам стоящим посередине шифоньером, за которым виделись старомодный трельяж и аккуратно заправленная постель. Очевидно, там спала его мать. Диван в углу у окна, стол подле него, сервант, пара книжных полок, ковер на стене, да холодильник с вешалкой у входа. Вот, пожалуй, и вся нехитрая обстановка этой комнаты. И еще торшер, осветивший ее розовым и желтым светом.

-Раздевайся, надевай... — сказал Славка, снимая куртку и придвигая Алексею тапочки, — У меня носки теплые.

Он стянул с себя свитерок, оставшись в футболке, снял джинсы, под которыми обнаружились сатиновые 'тренировочные', и подвернул шерстяные, очевидно связанные матерью, носки. В таком виде и в домашней обстановке он показался Алексею совсем пацаном. И вообще, прямо с порога им овладело чувство, что он пришел домой.

Алексей тоже разделся, оставшись в джинсах и футболке.

— Садись за стол, я сейчас... — Славка открыл холодильник.

— Может, руки разрешишь помыть для начала? — поинтересовался Алексей.

-Да, конечно, извини...

Славка открыл дверь, и указав взглядом на ванную, добавил, — Мыло на умывальнике, а полотенце... Вытрись моим. Крайнее левое, голубое. Не побрезгуешь?

Алексей помыл руки и вернулся в комнату. На столе уже стояла бутылка водки, нарезанная колбаса и квашеная капуста с солеными огурцами. Алексей уселся за стол и окинул взглядом Славку. Тренировочные плотно облегали его стройные ноги, и когда он приседал, было заметно, как поигрывают мускулы.

'Красивый парень, — подумалось ему, — Девчонку бы ему еще такую же стройную и юную'.

— Слав, девушка-то есть у тебя? — спросил Алексей, — Если не секрет, конечно.

Славка что-то буркнул в ответ себе под нос, и Алексей понял, что разговор на эту тему ему не приятен.

— Соседей много? — снова спросил Алексей, чтобы перевести разговор на другое.

— Двое. Муж и жена. Дети живут отдельно. Они на железке проводниками работают, дома бывают наездами, — охотно начал рассказывать Славка, — Раньше еще одна соседка была, Вера Петровна, в крайней комнате. Умерла три года назад. Мать хлопотала, чтобы ее комнату нам отдали, но разве этих переплюнешь? Живут вдвоем, а все дети здесь прописаны. Да и вообще... У них все везде схвачено.

— Не повезло, значит, с соседями?

— Вера Петровна хорошая была, — сказал Славка, ставя на стол тарелку с сыром, — Много со мной в детстве возилась. Книжки читала, рассказывала про все интересно. Даже музыке пробовала учить — у ней пианино в комнате стояло. Ну, вот... Давай, за знакомство.

Алексей открыл бутылку и наполнил стопки:

— Давай. За то, что встретились вот так случайно и поняли друг друга.

— За счастливую случайность? — улыбнулся Славка.

— И пусть их будет у каждого из нас как можно больше, — завершил Алексей, опрокидывая стопку в рот.

Славка последовал его примеру.

— А чем вообще-то по жизни занимаешься? — спросил Алексей, закусив капустой.

— На фабрике работаю, — уклончиво ответил Славка, — Но это временно. Меня в армию должны забрать скоро. Ты служил?

— Имел счастье, — поморщился тот, — Но вообще, я хочу тебе сказать, бояться не надо. От человека тоже многое зависит. Ты контактный, покладистый...

— Да ладно, захвалил прям, — улыбнулся Славка, — Ты же меня в первый раз в жизни видишь.

— Вот именно. А сразу почувствовал. Давай еще по одной, по традиции, без перерыва, а потом покурим.

— Лех, только на кухню курить пойдем, — сказал Славка, — Мать не знает, что я курю...

— А отец?

— Не имел чести, — буркнул Славка, разливая водку.

— Давай за тебя, за успешную службу, — поспешил исправить Алексей ошибку, сходу поднимая стопку.

Они чокнулись и выпили.

— Пошли курить? — спросил Славка.

Выйдя на кухню, они закурили. Славка открыл форточку, запрыгнул на подоконник и сел, подобрав ноги и положив на колени подбородок. Сейчас ему на вид можно было дать лет четырнадцать.

— А вообще, Слав, с людьми надо проще. Тогда в любое окружение впишешься. Всегда найдется человек, который тебя поймет.

— Если бы понимали, — с какой-то глубокой грустью проговорил Славка.

— А не понимают — не навязывайся. Быть проще, это еще не значит открывать душу первому встречному. Надо постараться нащупать золотую середину. Найти общий язык и остаться самим собой.

— Да. Наверное, ты прав, — поднимая задумчивый взгляд, сказал Славка, — А ты меня поймешь?

— Если бы я тебя не понял, я не пришел бы к тебе, — улыбнулся Алексей.

Славка тоже улыбнулся, но одними губами. Глаза его смотрели внимательно и проникновенно:

— И ты примешь меня таким, какой я есть? Чтобы про меня не узнал, примешь?

— Пошли еще по одной, — покачал головой Алексей, туша окурок в консервной банке, — А то ты уже задумываться начал... И включи потихоньку музыку.

Они вернулись в комнату. Славка поставил кассету на магнитофон и хрипловатый голос Вилли Токарева запел про шумный балаган.

Они выпили, и Алексей почувствовал, что захмелел. У Славки тоже порозовели щеки. Он улыбался и смотрел на него своим чуть лукавым взглядом из-под постоянно спадавшей на глаза челки.

— Подстригись, — проговорил Алексей, прожевав кусок колбасы, — Ходишь, как бобик.

— Не, — смеясь, ответил Славка, — как бобик, это так...

Он пригнул голову и закрутил ею, растрепав свои длинные волосы, закрывшие совершенно лицо.

— Во-во, — засмеялся Алексей.

— А мне так нравится!

Славка тряхнул волосами, откидывая их назад.

— Ну, раз уж так нравится — носи. У каждого человека должна быть индивидуальность. Это только у нас считается, что все должны быть одинаковыми. В других странах это не так...

— А в какой стране ты хотел бы жить? — спросил Славка.

— Наверное, все-таки в той, в которой родился, — серьезно ответил Алексей, — Другой вопрос, в какое время я хотел бы в ней жить?

— И в какое же?

— Так, пару веков назад. А ты никогда не задумывался о том, живи ты в другое время, у тебя бы совсем по-другому сложилась жизнь?

Славка пожал плечами.

— Мало, значит, с тобой эта Вера Андреевна...

— Петровна, — поправил Славка.

— Она... Возилась. А вообще, не забывай ее. Она дала тебе многое. Когда-нибудь оценишь...

Он еще что-то рассказывал, уже веселое. Потом волной пошли анекдоты, Славка тоже знал их немало. Ограничения в темах уже не было. Несколько раз еще выходили курить.

Алексей вошел в возбужденное состояние, когда кажется, что все вокруг хорошо и хочется только одного — чтобы стало еще лучше.

Вернувшись с кухни, он начал пританцовывать в такт льющейся из магнитофона залихватской песне. Славка последовал его примеру. Танцевать его никто, как видно, не учил, но он как бы органически чувствовал музыку, откликаясь четкими и изящными телодвижениями.

— Слав, без обид, — отдышавшись, спросил Алексей, когда песня кончилась, — Ты серьезно не знаешь, кем был твой отец?

— Ну, сказал же. Достал... — отмахнулся Славка, — Что тебе это так хочется знать-то?

— Да глядя на тебя сейчас, мне показалось, что твоих прабабушек любили аристократы. Не так ты прост, как кажешься...

— Темная личность, короче...

— Наливай еще, темная личность.

Алексей уже терял голову и был способен на необъяснимые поступки.

А магнитофон заиграл вновь, и они опять начали танцевать.

...Зойка смелая и умелая

В воровских делах и в любви

Аккуратная и развратная,

Но душою с ней не криви...

— надрывался Вилли Токарев.

Алексею уже было все равно, что он в незнакомом доме и уже ночь. Он танцевал, и готов был захлебнуться кабацкой мелодией песни. Так хорошо ему не было давно. А Славка прыгал как заведенный, выделывая чуть не акробатические трюки, и поражал Алексея умением владеть своим телом.

В конце песни они обнялись, и закружившись по комнате, повалились на диван. Алексей почувствовал, что Славка возбужден, но не придал этому значения.

'Готов, пацан, — лишь подумалось ему, — Вот, что значит молодая кровь...'

— Слав, наливай еще...

— По последней остается.

— Так давай выпьем последнюю за то, что бы она была у нас не последней...

Он обнял Славку за шею.

— Ты классный пацан, Слав. Давай не терять друг друга.

— Я тоже не хочу тебя терять.

Они чокнулись и залпом осушили стопки.

Кассета закончилась. Славка хотел поставить другую, но Алексей сказал:

— Отдохнем...

Он прошелся по комнате и заметил под книжной полкой прикрепленную к стене полоску значков.

— Собираешь, что ли?

— Да так. В детстве геральдикой увлекался, — ответил Славка, снимая ее со стены и раскладывая на диване.

— Давай посмотрим, что у тебя тут есть?

Алексей сел на диван. Славка уселся рядом, кося на него чувственным взглядом.

— Вот здесь я был, — тыкая пальцем в герб Нижнего Новгорода, проговорил Алексей, — И здесь... И здесь...

— В Одессе был? — спросил Славка.

— Ну. И не раз. У меня там друзья, и вообще, это удивительный город. Хочешь, поедем вместе?

— С тобой хоть на край света, — ответил Славка, вплотную придвигаясь к нему и кладя руку на плечи.

— Поехали... — продолжал свой нетрезвый монолог Алексей, — На Приморский пойдем, на Пушкинскую, на Дерибасовскую... Купаться на Бугаз поедем... Ты такого не видел... С одной стороны море, с другой лиман... Водичка чистенькая, как целочка...

Алексей почувствовал, что Славкина рука, обнимавшая его за плечи, напряглась, а случайно положив руку на его коленку, ощутил мелкую дрожь.

— Чё с тобой? — спросил Алексей.

Славка все ближе и ближе наклонял голову к его лицу.

— Ты чего, дружбан? — пьяно ворочающимся языком спросил он, — Поцеловать меня хочешь?

Вместо ответа Славка впился ему в губы своими. По телу Алексея разлилась приятная истома, и они долго-долго целовались...

Потом Славка перевалился через бок, и усевшись верхом ему на ноги, полез руками под майку. Алексею сделалось волнительно и почему-то щекотно... И очень приятно при этом...

До него дошло, что происходит, только тогда, когда Славка начал расстегивать ремень у него на джинсах. Дошло разом, как ударив в голову мыслью:

'Да что же это я делаю?!'

Сильным порывистым движением он оторвал от себя Славку и отшвырнул в сторону. Отшвырнул довольно сильно, поскольку тот отлетел на край дивана, но тут же стал придвигаться опять, стянув через голову футболку и приспустив тренировочные до стоящего, как кол, члена.

— Леха, давай... Ну, давай, — страстно шептал он.

— Да что тебе давать-то?! — воскликнул Алексей, вскакивая с дивана, — Ты, что?! Педераст?!

Как только прозвучало это слово, Славка сел, положил локти на колени и опустил голову.

— Какая же ты дрянь! — с чувством выговорил Алексей, моментально трезвея.