Замысел божий. Глава I

А потом появились лица — искорёженные гримасами страха и ненависти у пленных, страдальческие у раненых и радостные у победителей...

Из дневника наблюдателя:

"Всё, что тут описано, произошло на самом деле. Это история переплетения двух жизней — моей и одного удивительного человека из далёкого семнадцатого века по имени Анри Верн.

Вне всяких сомнений, на случившееся повлияло моё увлечение эзотерикой. Я давно уже занималась целительством, помогая больным, несчастным или запутавшимся в самих себе людям — кому лечебными травами, кому словом, а кому медитациями. Конечно же при этом я не забывала совершенствовать свои способности. Однажды, закончив медитацию на гармонизацию, я обдумывала свои дальнейшие действия, как вдруг очутилась на корабле. Я ощутила под ногами его покачивающуюся палубу, услышала скрип деревянных мачт, почувствовала солёный вкус моря и как ветер толкает меня в спину. Я не сразу поняла что нахожусь в чужом теле — на это мне понадобилось несколько мгновений, а может быть, даже и минут. Я с удивлением разглядывала себя — белые высокие кожаные сапоги-ботфорты, короткие тёмно-синие штаны и такого же цвета кафтан, подпоясанный широким шарфом. Из рукавов кафтана выглядывали пышные манжеты белой шёлковой рубашки, в них — красивые мужские руки с перстнями на длинных пальцах. На поясе с одного бока болтаются длинные ножны, с другого — короткие. Я стояла на возвышенной деревянной палубе. Ниже меня мельтешили, что-то крича, босые мужчины, одетые в штаны всё того же тёмно-синего цвета и белые рубахи. Надо мной пузырились голубые паруса, а за спиной трепетал белый флаг с красным крестом.

Откуда-то издалека ко мне долетел мужской голос: "Адмирал!". Повернувшись вправо я увидела стоящего возле небольшого шкафчика с приборами бородатого мужчину. Он был одет в такое же одеяние и явно обращался ко мне: "С таким ветром мы будем в Белизе к закату!". В этот момент развеялись последние сомнения: адмирал — это я...

Вот так началась моя двойная жизнь — за себя и "за того парня". Даже после долгих размышлений и медитаций я так и не нашла убедительного ответа на вопросы "как?" и "почему?". Первой мыслью было что всё это плод моего воображения, мелькнула и мысль о том, не болезнь ли это. Но вскоре появились убедительные доказательства реальности моего присутствия в том, другом, мире — мире прошлого. Всё, что я узнавала, находясь в теле Анри, подтверждалось здесь, в настоящем. Например, я никогда раньше не интересовалась историей Испании и её колоний и уж тем более мне, человеку с медицинским образованием, работающей в поликлинике и в свободное время занимающейся частной практикой целителя, вовсе не интересно было знать об укладе жизни моряков семнадцатого века, о порядках в колониях Новой Испании, о исторических и политических событиях, о которых я раньше понятия не имела. Но — да будет прославлен Гугл! — я находила в интернете подтверждения реальности увиденного и услышанного там. Почти всё знания, что я получила в том мире — будь это устройство парусного судна или же имена исторических особ — можно было найти здесь.

В итоге все мои размышления и поиски привели меня к одному выводу, показавшемуся самым убедительным — я попала в одну из параллельных линий нашей истории. То, что могло произойти здесь, но не произошло по той или иной причине, произошло там. Таких линий бесконечно много. Как только кто-либо из живущих на Земле встаёт перед выбором — он тут же создаёт эти самые параллельные линии — столько, сколько вариантов решений может иметь вышеупомянутый выбор.

Без ответов пока остаются лишь два вопроса: как я попала в чужую жизнь и зачем? В одном я уверена — это не было случайностью. Ведь есть же какие-то Высшие силы — разные Духовные Учителя человечества, ну, или, на худой конец, высокоразвитые цивилизации, умеющие такое, что нам пока и не снилось! Так что единственное объяснение, которое я смогла придумать, это то, что кто-нибудь из них, с пока только им известной целью, "закинул" меня в далёкий семнадцатый век и в не менее далёкий Карибик. А вот что это за цель — я пока не знаю, но, во всяком случае, одно я знаю точно — я стала тенью в сознании Анри. Я стала наблюдателем.

А ещё я решила вести дневник — чтобы ничего не забыть. Записывая сюда всё, что я увидела глазами Анри или узнала о нём, я пытаюсь как-то систематизировать приходящие информации. Возможно, в них я смогу найти ответ хотя бы на вопрос "Зачем?".

Сегодня я придумала, как мне лучше узнать и понять своего подопечного. Я стала время от времени провоцировать его вспоминать. Его воспоминания прокручиваются перед моими глазами, как цветной фильм. Труднее всего вызвать воспоминания из его детства и юности. Анри загнал их в глубь своего подсознания и очень сопротивляется, когда я пытаюсь их ворошить.

А ещё я стала интенсивно учить всё, что смогла найти о 17 веке. Должна же я понять, почему меня занесло именно сюда. Я вижу чужой для меня мир глазами Анри, а окружающих его людей воспринимаю через призму эмоций этого молодого мужчины. А недавно я поймала себя на том, что начинаю его друзей воспринимать, как своих. Это всё очень странно, но люди из далёкого прошлого вдруг стали мне близкими. Я постепенно перестаю быть нейтральным наблюдателем, мне уже не безразлична дальнейшая судьба этих мужчин. Интересно — это мне передались эмоции Анри или же это уже моё собственное отношение к этим людям?".

Лучи просыпающегося солнца разбудили Анри. Лежать на шёлковой простыне было очень приятно, но нежится в постели — непозволительная роскошь, поэтому Анри встал и позвал слугу. Когда до него донеслись два сдвоенных удара [13] колокола, он уже был умыт, одет в шёлковые белые чулки, тёмно-синие атласные панталоны и белоснежную рубашку из испанского шёлка с отложным воротником, украшенным кружевами и пышными кружевными манжетами. Натянув высокие испанские сапоги из выбеленной кожи, вышел на полуют.

Торопливо поднимаясь над морем, солнце вызолотило небо, а лениво колышущееся море казалось бронзовым. Лёгкий бриз был весьма кстати в душном влажном воздухе. Палубные доски ещё не высохли после ночного дождя, и в лучах восходящего солнца казалось, что по палубе разлили расплавленную бронзу.

Анри любил утро. Ещё будучи мальчишкой, он вставал с рассветом, чтобы проводить в море деда. Старик Верн привил своему внуку любовь и уважение к морю, научил понимать и не бояться его. "Наша кровь солёная, потому что в ней есть море" — любил повторять дед. Старый моряк считал море огромным живым существом и верил, что тот, кого оно полюбит, сможет всегда с ним договориться — утихомирить шторм или же позвать ветер в полный штиль. И Анри верил деду. Верил до тех пор, пока море однажды не забрало старика. А до этого было не одно утро, когда, придя на берег, они вскидывали руки вверх, приветствуя море и солнце. После этого дед выталкивал свой кэт [60] в воду и уплывал. Анри же ещё долго стоял на берегу, всматриваясь вдаль, на постепенно исчезающий парус. Утренний воздух был холоден, и чтобы согреться, мальчик размахивал руками и приседал. Постепенно это стало обычным утренним ритуалом, который не только согревал, но и придавал немалый заряд бодрости.

Детство давно кончилось, но привычка осталась. Не изменил ей Анри и сегодня, выйдя с рассветом на палубу, чтобы размять натруженные недавним боем мышцы и получить привычный заряд энергии от набирающего силу солнца.

Команда, вначале посмеивающаяся над причудой хозяина, постепенно привыкла. Кое-кто даже, полагая, что именно этот странный утренний ритуал и делает их "Адмирала" непобедимым, присоединился к этой гимнастике. Вот и сейчас на полуют подтянулись свободные от вахты офицеры и, весело переговариваясь, заряжались энергией, силой и бодростью с помощью нехитрых, но таких эффективных упражнений, а на шкафуте размахивали руками и приседали солдаты и часть матросов...

А впереди, на расстоянии двух с половиной кабельтовых, [14] просыпался Белиз. Немногочисленные каменные постройки казались жёлтыми в лучах поднимающегося солнца. В порту и примыкающей к нему главной городской площади Плаза де Монтехо копошилась, суетясь, уже довольно многочисленная толпа. Одни носильщики, расталкивая прохожих, тащили на спинах тяжёлые тюки, другие же тарахтели тележками по деревянной мостовой. Городские чиновники со свитой секретарей торопились в административные здания, обрамляющие Плаза де Монтехо. Уже открывались лавки на Торговой площади, из таверн и борделей, расположенных рядом с портом, выходили загулявшие моряки. Степенные сеньоры в сопровождении служанок начинали рассматривать товары, только что выложенные торговцами, а к берегу причаливали рыбаки с ночным уловом. В общем, город жил своей обычной жизнью, радуясь мирному новому дню.

03.

Вернувшись в каюту, Анри приказал слуге подавать завтрак с учётом гостей. Он был уверен, что гости обязательно будут. И не ошибся. Не успел он надеть кафтан, как солдат доложил о прибытии коммодора Фернандо. Выйдя в ратс-камеру [15] Анри некоторое время наблюдал за тем, как двое слуг сервируют стол на четыре персоны. Скрип открываемой двери заставил его обернуться. В помещение протискивался высокий человек средних лет в несколько пообтёртом кафтане. "Опять Фернандо деньги на новую униформу за шлюх истратил!" — невольно промелькнул в голове упрёк, но уже в следующую секунду человек, почти на голову выше Анри, с радостным приветствием сжимал его в своих объятьях.

Фернандо, а точнее, Франциско Фернандес де Кордова, который, благодаря непокорному характеру и ущемлённому самолюбию в ноябре 1652 года лишился должности капитан-лейтенанта на военном галеоне флота Его Католического Величества короля Испании Филиппа IV. Избежавший трибунала лишь благодаря благородному имени отца, он был высажен на берег неподалёку Сантьяго-де-Куба, где Анри и нашёл его бредущим по побережью — голодного, ободранного, грязного, но не сломленного. А два года спустя из-за своевольного венчания, да ещё и с простой и, прямо скажем, не лучшей репутации, девушкой, был отцом лишён наследства и возможности однажды стать IV графом Алькаудете. Вот тогда и появился на свет идальго Фернандо Фернандес — отличный капитан, опытный боец, верный товарищ, хороший собеседник, трактирный задира, и, не смотря на женитьбу, любитель и любимец прекрасного пола, покоряющий женские сердца своей неиссякаемой жизнерадостностью, щедростью и незаурядной внешностью. И вот сейчас, спустя почти 8 лет, Фернандо, прививший Анри любовь к шахматам и научивший его виртуозно владеть шпагой не просто друг, но и коммодор Птичьей армады.

...Крейсируя в январе 1658 года у берегов Кубы, тогда ещё единственная, но не малая Победоносная армада, натолкнулась на англичан, направляющихся к Сантьяго-де-Куба. [16] Завязался бой. По его завершению Анри получил не только флагманский "Лондон" вместе с коммодором Джоном Германом, но и два фрегата. Отремонтированный и переименованный в "Альбатрос", семидесяти шести пушечный линейный корабль положил начало новой армаде — Птичьей, включившей в себя не только призовые фрегаты, после ремонта получившие имена "Сокол" и "Беркут", но и переведённый из Победоносной армады военный галеон, по такому случаю переименованный в "Сапсана". Вошёл в неё и легендарный бриг "Чайка" ...

Вслед за Фернандо в ратс-камеру один за другим вошли ещё трое мужчин: капитан Энрике, капитан-лейтенант дон Себастьян Альварес де Толедо и Пименталь и корабельный доктор Антонио Эрнандес. Все трое скромно ждали в стороне, дав Анри время пообщаться с сеньором коммодором.

— Давно вернулся в Белиз? — Спросил Анри, высвободившись из железных объятий друга.

— Пару дней назад. Торговец не солгал, я действительно нашёл лагерь приватиров. [17]

— И насколько успешным был твой поход? — лицо Анри оставалось спокойным, почти равнодушным, но в голосе проскальзывали явные нотки любопытства.

— Весьма, — заулыбался коммодор. — Думаю, не скоро кому-либо захочется снова там благоустраиваться.

— Потери есть? — на этот раз в голосе Анри появилась озабоченность.

— Ну, если не считать того, что Хуан-Мануэль умудрился "Сокол" на мель посадить, то нет, — Фернандо развёл своими огромными руками, как бы показывая степень своего разочарования капитаном Хименесом.

"Даа, не хотел бы я оказаться на месте Хуан-Мануэля, когда до него добрался взбешённый коммодор!" — Анри так ярко представил себе эту картину, что невольно улыбнулся. Похоже, испанский богатырь понял улыбку Анри правильно — уж очень хорошо они успели узнать друг друга за время, проведённое на "Чайке", — тоже улыбнулся и, опустив глаза, ответил: "Да жив он, жив! Я, когда увидел, как "Сокол" прямо на мель несёт, думал — убью мерзавца, когда доберусь до него. Но потом не до Хуан-Мануэля было — надо было этих английских собак брать, пока не опомнились. Ну, а потом, когда фрегат с мели сняли и я убедился, что домой дойдёт — уже остыл. Так что всё обошлось без рукоприкладства, но до возвращения в Белиз я его гальюны [18] на "Альбатросе" драить заставил!" — закончив фразу, Фернандо виновато взглянул на друга.

— А кто же фрегат домой вёл? — удивился Анри.

— Как кто? Герт ван Лон, — Фернандо обиженно пожал плечами, словно стряхнул с себя вопрос:

— У меня что, мало достойных капитанов?

— А "Альбатрос" ты, стало быть, сам вёл? — усмехнулся Анри.

— Сам. Давно вахты не стоял вот и решил тряхнуть стариной, — заулыбался коммодор.

— Значит, "Сокол" сейчас без капитана? — голос Анри снова стал серьёзным.

— Отчего бы это? — искренне удивился богатырь. — Я Хименеса вчера видел в таверне у Сандро. Надутый, как индюк, но уже отмылся и, пока фрегат в доке, просиживает штаны в таверне.

— Я думал, он уйдёт после такой экзекуции. Хуан-Мануэль всегда такой спесивый был.

— Ну, был, а теперь уже не будет, — сказал Фернандо, как отрезал.

— А как он объяснил свою оплошность? Ты же, полагаю, учинил допрос? — строго спросил Анри.

— Учинил. Говорит, что недооценил осадку судна.

— Гнать его надо! — Анри сказал это тихо, но в его голосе угадывалось недовольство.

— Ты мне право самому капитанов набирать дал? — повысил голос коммодор.

— Дал, — внимательно посмотрев на Фернандо, подтвердил Анри.

— Ну, тогда оставь решение за мной!

Анри хотел было что-то ответить коммодору, но лишь махнул рукой:

— Ладно, будь по-твоему. Скажи лучше, с чем вернулся.

— Тридцать семь человек пленных, две их посудины — барк и бриг, несколько рулонов льняной ткани и почти пять десятков бочек отличного португальского. Когда мы добрались до острова, эти злодеи успели опустошить пару бочек. Похоже, они не очень соблюдают договор со своим покровителем, — Фернандо саркастически усмехнулся и продолжил: — Всё уже на твоём складе, Адмирал. Пленных и корабли передал губернатору Альваресу. Часть пленных вчера повесили, остальных, скорее всего, в кандалы и на какую-нибудь асьенду. Ну, а за корабли сеньор Альварес обещал рассчитаться с тобой лично. Кстати, он очень интересовался, куда ты ушёл и когда вернёшься, — Фернандо снова усмехнулся, но на этот раз лукаво.