Спасти Сталина (продолжение)

По настоянию своего начальника Пётр снял форму и теперь ходил на службу в старом довоенном пиджаке деда и его чёрных брюках с отворотами, да в серой, клетчатой кепке и видавшем виды пальто. Теперь он уже ничем не выделялся среди многих других мужчин Ленинграда. Пётр вынул из кармана пиджака своё удостоверение и показал мальцу.

— Читать умеешь? — поинтересовался он.

— А то! — важно ответил подросток и вслух по слогам прочитал название учреждения, должность и имя и фамилию Петра. — Ну. так была вчера, вон у того подъезда! Полуторка и мужики там чего-то шустро на неё грузили. Жильцам объясняли, что хозяин, что на первом этаже жил, уезжает на новую квартиру, а они, мол, ему вещи грузить помогают.

— А лица людей или номер машины не запомнил?

— У меня память железная! Всех запомнил, и машина у них приметная такая. На правом борту у кузова одна доска немного проломленная, а номер грязью был заляпан, так что совсем не видать. Но я втихаря, пока мужики отвернулись грязь счистил, но всю не успел. Спугнули они меня. Так вот, там были цифры...

Парень немного задумался, с остервенением потёр себе затылок, а потом выдал:

— Двадцать девять, чёрточка, тридцать два! Точно, так и было! Вот буквы не успел увидеть.

— А вот этого гражданина ты вчера, случайно, возле дома, где машина стояла, не видел?

Пётр показал мальчишке маленькую фотографию, на которой был запечатлён Ташкент. По паспорту, откуда была взята фотография, — это был Прохор. Мальчишка внимательно разглядел фотографию, а потом заулыбался, будто бы ему подарили целый пятак.

— Вчерась, вечером такой дядька точно здесь был. Он тоже с чужаками приехал, только он командовал ими, а те его во всём слушались, как начальника.

— Тебя как зовут-то, гений сыска?

— Алексей я, — важно ответил парень. — Алексей Фёдорович.

— Ну, вот что, Алексей Фёдорович, ты в каком доме живёшь?

— Да вот в том!

Парень указал на соседний дом и, немного подумав, добавил:

— В шестой квартире, вместе с Люськой и Колькой. Это друзья мои. Мы в одной квартире живём. Вместе играем и в школу ходим.

— Тогда, если чего понадобится, то я к тебе загляну, Алексей Фёдорович! — ответил Пётр и потрепал мальчонку по голове. — Вот держи, — глядя на рваную, но аккуратно заштопанную одежду, Пётр протянул мальчонке рубль. — Мамке передашь!

— Спасибочки, дяденька! — с серьёзным лицом ответил мальчишка и по-взрослому рассудительно произнёс. — Это моей сестрёнке на новую обувку добавим.

Потом внимательно посмотрел на лицо Петра и спросил:

— Это вас бандиты так?

— Они самые! — подтвердил Пётр и попрощавшись пошёл к своим ребятам.

Те как раз заканчивали свою работу.

— Мы уже всё закончили, можно сказать, что только последние штрихи остались! — с довольным видом сказал Жора и, улыбнувшись, продолжил. — Теперь можешь ходить где хочешь! Ничего не затопчешь!

— Ну, спасибо — удружил! — улыбнувшись, ответил Пётр и решил для полноты картины пройтись по комнатам квартиры потерпевшего.

Оказалось, что все обитатели квартиры были убиты без единого выстрела. Причём, профессионально, со знанием дела. Ни одной лишней раны на их телах не было. Один удар, точно в сердце, с поворотом лезвия ножа на девяносто градусов. После такого удара в сердце рвалось множества сосудов и выжить уже практически было невозможно. "Кто же вас обучал такому способу убийства людей, господа бандиты?", — задумался Пётр, отходя от последней жертвы.

Он прошёл дальше. В спальной комнате висела огромная картина. На ней была изображена вольготно расположившаяся на постели дама, причём, самую малость прикрывающую свои пышные телеса изысканным шёлком. Картина висела немного кривовато, и Пётр машинально решил её поправить, но один из удерживающих её гвоздей внезапно вылетел из стены, и она повисла на буквально на честном слове. Ещё немного и упадёт. Пётр аккуратно снял со стены полотно и поставил его на пол. Оказалось, что она скрывала за собой дверцу сейфа.

— Жора, захвати Сеньку и подойдите ко мне! Что-то интересное нашёл! — крикнул Пётр своим ребятам, которые в это время находились в другой комнате.

Он рукавом пальто осторожно взялся за ручку сейфа и потянул её. Дверца сейфа была не заперта. С надеждой заглянул в него, но тот был пуст. Лишь небольшой обрывок какого-то пожелтевшего листка сиротливо лежал на верхней полке в самом дальнем углу.

— Ну, что у тебя? — улыбаясь спросил миролюбивый Жорка, подходя к товарищу, но, увидев открытый сейф, сначала удивился, потом покраснел, что не догадались отодвинуть картину, а затем накинулся на Петра, что тот своими неразумными действиями все "пальчики" ему на сейфе затёр.

— Не волнуйся ты так, Жора! Я рукавом пальто и очень осторожно. Сейф уже был открыт и пуст. Только в его глубине, в самом углу кусочек бумажки лежит.

Подошёл Сенька и тоже, увидев сейф, оглядел его со всех сторон и важно изрёк: — Не наш сейф — немецкий!

— Подтверждаю! — ответил Жора.

Пётр протянул ему тот самый кусочек бумажки, который он извлёк из сейфа. Эксперт взял его пинцетом, да с такой осторожностью, будто бы это была великая реликвия. Сеня попытался у Жоры его забрать, но педантичный эксперт отвёл его руку в сторону и покачал перед носами Сеньки и Петра указательным пальцем.

— Но-но! руками не трогать! Это вещдок!

— И что там? — с любопытством спросил Сенька.

— Германский орёл и надпись: "Особо секретно", а затем номер дела.

— И к чему бы всё это? — задумчиво спросил молодой опер.

— Мне кажется, что именно за документами, которые хранились в этом сейфе и приезжал наш Ташкент со своими подельниками! — задумчиво произнёс Пётр.

— А ты откуда знаешь, что сюда наведывался Ташкент с дружками? — удивлённо спросил Жора.

— Ну, не только же одному нашему многоуважаемому эксперту известно всё и вся на свете. Мы опера тоже не лыком шиты и пока ты припудривал своим волшебным порошком все углы этой квартиры, мне тоже удалось кое-что выяснить.

Сенька, услышав хвалебную оду про оперов подбоченился и важно посмотрел на своего друга-эксперта, а потом многозначительно изрёк:

— Да!

— Что "да"? — стоя перед Петром и Сенькой с кусочком бумаги из немецкого архива в руке, спросил Жора.

— А то "да", что местные ребятишки видели Ташкента вместе с его подельниками на полуторке и они быстренько её загружали какими-то вещами из квартиры бывшего директора продуктового склада. Кроме того, вы не обратили внимания — как были убиты все обитатели этой квартиры?

— Ножом. Длинна лезвия около двухсот пятидесяти миллиметров. Ширина лезвия — примерно двадцать пять. С одного края лезвие имеет ребристую поверхность с зазубринами. Вывод: нож боевой, предположительно немецкий, скорее всего штык-нож от "Маузера". Широко использовался в различных немецких военных подразделениях, — поправляя свободной рукой свои круглые очки, спокойно ответил Жора.

— Ты, конечно молодец, Жора, но я спросил не чем, а как? А убиты люди в этой квартире были по одной схеме: одним точным ударом в сердце с поворотом лезвия на девяносто градусов. И мне подобный удар хорошо знаком. Его часто используют диверсанты, чтобы нанести непоправимый урон своей жертве. Причём сделано всё весьма хладнокровно, с чрезвычайной педантичностью! Точно в сердце, вне зависимости от того, кто была жертвой: мужчина, женщина или ребёнок. Значит работали или, скорее всего работал, профессиональный, немецкий диверсант.

— Ты так думаешь? — с сомнением спросил Сенька.

— Голову даю на отсечение! Они это! — убеждённо сказал Пётр.

— Ну, не знаю, ребята. Война ведь уже закончилась. Какие в нашем городе немецкие диверсанты? — поддержал сомнения Семёна эксперт.

— В любом случае это дело нужно обсудить с Иваном Михайловичем! — закончил дебаты Сенька.

Начальник убойного был как всегда на месте. Казалось, что он никогда не покидает своего рабочего кабинета. Что, по большому счёту, было абсолютной правдой. Иван Михайлович буквально жил и работал на своём рабочем месте. Он не отделял свою жизнь от работы. Эти два совершенно несовместимые понятия, для любого нормального человека, для начальника убойного отдела были совершенно неразделимы. Небольшое снисхождение, по-отечески, он делал только своим сотрудникам, которых ценил на вес золота, как высококлассных специалистов, и они отвечали ему тем же: самоотверженной работой и преданностью своему профессиональному долгу.

— Садитесь и докладывайте, что нарыли, бродяги! — тут же с порога, едва усталые ребята вошли в его кабинет, спросил Иван Михайлович.

Начал доклад Пётр. Ребята, не сговариваясь, признали его старшим в своей группе. Начальник отдела после гибели на боевом посту бывшего руководителя группы, ещё только присматривался к своему новому сотруднику. Но Пётр уже успел ему понравился своей способностью быстро ориентироваться в обстановке и принимать единственно верное решение. Естественно, чего не хватала Петру — это опыта оперативной работы. Начальник считал, что армейская разведка дело, конечно, хорошее, но только в качестве боевой подготовки, а в профессиональной подготовке, помимо прочего, необходимо и соответствующее образование. Он уже запланировал, как только появится возможность, отправить своего молодого работника на учёбу в университет, на юридический факультет. Он не знал, что Пётр его уже закончил, но значительно позже.

— Таким образом, я считаю, что в нашем городе орудует банда, — продолжал докладывать Пётр, — в составе которой есть люди, прошедшие серьёзную диверсионную подготовку. Не исключаю школу "Абвера". Перед нами незримый и оттого ещё более опасный, и хорошо подготовленный противник. И возможно, что именно Ташкент руководит этими людьми, а значит он может исполнять роль резидента диверсионной группы, которую по всей видимости сам и создал по приказу своих бывших хозяев. Я не исключаю, что этот человек был заслан или завербован немецкой военной разведкой ещё до войны с целью диверсий и саботажа на нашей территории.

— Больно уж складно, Пётр, у тебя всё получается, но Германия уже разгромлена и кому тогда нужны эти немецкие диверсанты в нашей стране? — спросил начальник убойного.

— Англичанам и американцам, — не громко произнёс Пётр, но его все хорошо услышали и присутствующие как один удивлённо уставились на него.

— Что ты сказал? — переспросил Иван Михайлович.

— Я сказал, что в создании подпольных диверсионных групп на территории нашей страны теперь заинтересованы прежде всего — Англия и Соединённые Штаты Америки, как наши нынешние потенциальные противники! — чётко, по-военному доложил Пётр.

— Ты хоть понимаешь: что ты сейчас нам такое сказал? — тихо спросил начальник и внимательно посмотрел на своего подчинённого.

— Так точно, товарищ майор!

— Они же наши союзники по борьбе с гитлеровским отребьем, а ты их грязью вот так запросто поливаешь!

— Война закончилась, Иван Михайлович. Недавно Черчиль выступил в Фултоне с речью, в которой практически призвал страны Запада к войне с Советским Союзом, и теперь интересы наших стран снова разошлись. Американцы в их оккупационной зоне на территории Германии набирают себе немецких специалистов и учёных. Это и химиков, и физиков, а также ракетчики. Они берут всех, кого только могут, включая и бывших сотрудников германских спецслужб. Они перенимают бывшую немецкую резидентуру, которая осталась замороженной на территории нашей страны. Американцы и англичане планируют их активно использовать в час "Икс".

Пётр замолк и в кабинете начальника отдела наступила звенящая тишина. Иван Михайлович поднялся со своего кресла, ещё раз внимательно посмотрел на Петра и подошёл к окну. Оно было абсолютно тёмным. Слабоосвещённая Дворцовая площадь еле-еле виднелась за ним. Ребята сидели молча, напряжённо ожидая решения. Спустя несколько минут Иван Михайлович повернулся к своим сотрудникам и тихо сказал.

— Это лишь пока твои личные соображения, Пётр и ты можешь глубоко заблуждаться, поэтому — то, что ты сейчас произнёс в моём кабинете, останется лишь здесь и не выйдет за его стены, до тех пор, пока в наших руках не окажутся убедительные доказательства, что ты действительно прав! Ты меня понял, Пётр?

— Так точно, Иван Михайлович! Понял! — ответил Пётр, встав со стула и повернувшись лицом к начальнику.

— Вот и хорошо, что ты понял меня! Теперь идите и работайте! Даю вам пять дней на то, чтобы вы нашли главаря по кличке Ташкент и обезвредили остатки его банды!

— Есть! — по-военному за всех ответил Пётр и ребята по одному вышли из кабинета.

Иван Михайлович ещё долго размышлял над словами Петра. Он так и этак переворачивал их, то пытался сложить в стройную картину, то её разрушал и строил заново. Исходя из всего того, что ему самому было известно, его молодой сотрудник был во многом прав. Но как не хотелось вновь готовиться к войне. Истерзанная страна ещё только-только пыталась заживлять раны, нанесённые только что прокатившейся по её территории жестокой войной. Народ прилагает неимоверные усилия, чтобы поднять её из руин. Досыта накормить изголодавшихся людей даже пока и не мечтали. Иван Михайлович повертел в руках обрывок бумаги, который забрал у эксперта. Посмотрел на так ненавистный ему германский орёл и поднял трубку телефона.

— Найдите и позовите ко мне в кабинет Григория Малышева, — приказал он. — Нужно провести тщательную экспертизу одной важной бумажки. Жду! Это срочно!

Глава 6. Отголоски прошедшей войны

Пётр припозднился и шёл домой по Невскому проспекту пешком. Трамваи уже не ходили, да и запоздавшие прохожие по пути не встречались. Дежурный постовой медленно катил мимо него на мотоцикле, освещая перед собой мостовую светом слабой фары. Пожилой сержант подъехал поближе к одинокому прохожему и остановил мотоцикл.

— Сержант Заскокин! — козырнул он. — Куда направляетесь, гражданин?

— Домой, — непринуждённо ответил Пётр.

— Так поздно? Предъявите свои документы!

Пётр достал из кармана удостоверение, а постовой, держа на всякий случай руку на кобуре, пока с ними ознакомился.

— Убойный! — с уважением в голосе произнёс постовой. — Со службы идёте, товарищ старший лейтенант?

— Да, нужно сходить домой, мать проведать, а то уже несколько дней домой никак не удаётся выбраться. Волнуется за меня, небось!

— Мать — это святое дело, товарищ старший лейтенант! О ней заботиться надо! Но будьте поосторожнее! По ночам этот район весьма неспокойный!

Попрощавшись с сержантом, Пётр задумался: "А ведь прав парень, причём, на все сто! Какой же я дурень! Поспал, пожрал и убежал на службу. Даже не поинтересовался у матери — есть ли у неё хотя бы деньги и продукты на житьё-бытьё!". Повернув на Лиговский проспект, он нос к носу столкнулся с тремя пацанами. Они с надвинутыми на глаза кепками и наглыми ухмылками, сверлили его тяжёлыми взглядами. Гопники стояли и подпирали стены в тёмной подворотне, ведущей в его двор. Удобное место для засады на припозднившихся прохожих. Как раз на перекрёстке двух больших улиц.

— Что дядя тормозим? Платим за проход! Сегодня вход домой платный! — лениво пожёвывая уголком рта папироску, произнёс один из них.